Длинный, узкий коридор с низкими потолками и множеством массивных стальных дверей. Его дальний конец терялся во тьме, которую были не в силах разогнать редкие факелы.

Моя новая темница.

— Ты уверен? — в последний раз спросил меня Каин, прикасаясь рукой к одной из дверей. Узнав хозяина, та бесшумно распахнулась. — Ты же знаешь — тебе достаточно просто попросить и мы замнем эту историю, Армия нам не указ.

— Я уверен, — кивнул я и шагнул мимо посторонившегося начальства. Оглянулся, оценивая место, в котором собирался провести ближайшие несколько месяцев.

Крохотная клетушка, три метра в длину и два — в ширину. Кровать, стол, стул. Под самым потолком — крохотное окошко с толстенной решеткой.

— Жаль… — вздохнул мой бывший босс. — Твоя сила пригодилась бы на Переднем Крае.

— Проходчики справятся и без меня.

«Теперь справятся…»

— Ну… бывай, что ли, — Каин неловко пожал плечами и, махнув на прощанье рукой, закрыл дверь. Тихо лязгнул задвигаемый засов. — Пиши, если захочешь размять кости.

— Буду иметь в виду…

Первое, что я сделал после победы над Кибао — отправился в Стартовый город и сдался первому попавшемуся армейцу, ведь на мне еще висело обвинение в нападении на члена крупнейшей гильдии Айнкрада. А за свои ошибки надо платить, не так ли?

Патрульные дисциплинировано взяли меня в коробочку и повели в Железный Дворец, опасливо косясь на мою скромную персону. Подозреваю, что весть о том, что в стальной крепости появился еще один носитель способностей, ранее доступных лишь обладателям костяных масок, уже успела облететь весь наш маленький замкнутый мирок.

До сих пор приятно вспоминать выражение лица Кибао, когда тот под утро вернулся в свою резиденцию, а ему предлагают упрятать в тюрьму того, кто всего несколько часов назад раскатал его в тонкий блин и отнял все накопленное могущество.

Бывший обладатель костяной маски долго смотрел на меня усталым взглядом, а потом махнул рукой и приказал: «Отправьте его к Страже, пусть сами со своими людьми разбираются».

И вот я здесь. В темнице внутри темницы.

Этот мир безумен в той же степени, в какой безумен его создатель.

Спросите, что я здесь делаю? Почему позволил запереть себя в клетке, словно дикого зверя, хотя легко мог этого избежать?

— Я больше не играю в игры, отец…

Вот и вся причина — я устал играть в игры. Я не хочу играть в Проходчика, набирать уровни и прокачивать навыки, чтобы вернуть себе свободу. Я не хочу играть в героя, сражаясь с безумными эмиссарами моего отца, чтобы сдержать это проклятое обещание. Я не хочу играть в бога, единолично решая судьбу мира.

Как-то незабвенный Майлз сказал: «Если не можешь победить, измени правила игры». Я бы и рад, но только правила здесь устанавливаю не я. Вся моя сила — лишь следствие законов этого мира, которые установил мой отец. А я больше не играю по его правилам.

Но как не играть по правилам Творца, находясь в его собственном мире?

Единственный ответ, который пришел в мою голову — эта клетка, являющаяся собственностью Полуденной Стражи и которая, по сути, является микро-вселенной со своими собственными правилами.

Когда игрок получает в собственность недвижимость, будь-то арендуемая комната в таверне или купленный в личное пользование дом, Система дает ему довольно широкие полномочия по управлению этим крохотным кусочком реальности.

Большинство из этих возможностей не стоят и выеденного яйца, как то: изменение цвета стен, свободная перепланировка помещений и прочие декор-извращения.

В подвалах особняка на «Малой Центральной» улице в Грандуме, выкупившая это здание Стража установила свои правила. Любой попавший сюда игрок, исключая отмеченных лично главой гильдии, терял возможность отправлять и получать личные сообщения, у него блокировалось чувство голода и право отправлять и принимать вызов на дуэль.

Вздохнув, я развалился на кровати, по неизжитой привычке пытаясь потянуться, но увы, — виртуальная реальность делала подобные телодвижения бессмысленными.

Кому-то мое поведение может показаться бегством и я даже не стану с этим спорить — в какой-то мере так и было. Я бежал от всего, что было мне дорого, отрубая все контакты с внешним миром с одной единственной целью — помешать Каябе мной манипулировать. Сама концепция шантажа и манипуляции теряет всякий смысл, если их объект не может получить необходимую для них информацию.

Хотя, конечно, если мой отец действительно захочет еще раз поиграть с людскими жизнями (напоследок, так сказать), он это сделает и ничто не сможет ему помешать. Но мое заключение — не столько реальный способ защититься, сколько обыкновенная просьба.

— Оставь меня в покое, отец, — прошептал я, нисколько не сомневаясь, что меня услышат.

Пускай Проходчики проходят игру, преступники нарушают закон, а Стража их ловит. Пускай все идет своим чередом, вертятся шестеренки Системы, а я… я посижу здесь, взаперти. Так будет лучше для всех.

— Эй, новенький?! — неожиданно раздавшийся из соседней камеры голос заставил меня вздрогнуть и судорожно зашарить по поясу в поисках отсутствующего клинка. — За что сидим?

— За нападение на армейца, — ответил я. — Не понял, здесь что, сняли звукоизоляцию комнат?

— А иначе мы бы тут вообще с ума все посходили, — проворчал голос. — Здесь, парень, скука смертная, скажу я тебе, — остается только с товарищами по несчастью и трепаться.

— Ну зашибись… — проворчал я себе под нос, тихо, так, чтобы не услышал сосед. — Какая уж тут, нахрен, изоляция?

— А чего ты тогда здесь делаешь? У Армии что, камеры кончились?

— Долгая история…

Голос заржал.

— Да и ты здесь надолго, мужик!.. Две недели, насколько я понимаю?

— Нет, до конца игры.

— О!.. — голос замолк. — Прирезал, что ли?

Я вздохнул. Ну неужели реальности так трудно хоть раз мне подыграть и начать соответствовать моим ожиданиям? Ну, хотя бы просто для разнообразия?!

— Слушай, отвали, а? — я решил действовать в лоб. Как, собственно, и всегда. — Я просто хочу тихо досидеть здесь до конца игры и все, окей? Собеседник мне не нужен.

— Кому-то сильно наступили на хвост, да? — хмыкнул голос. — Ну, как хочешь, все равно рано или поздно тебе это надоест. Тогда и поговорим.

Камера погрузилась в тишину. Она обрушилась на меня мутным, удушающим потоком, заполняя до краев ту пустоту, что образовалась во мне на площади главного города тридцатого этажа. В попытке хоть как-то защититься от надвигающейся темной волны я подтянул колени к груди, принимая позу эмбриона, и изо всех сил стиснул зубы, давя рвущийся наружу крик.

Помню, когда-то давно, еще на Той Стороне, моя учительница по истории сказала, что эпоха рыцарства закончилась в тот момент, когда один писатель в одном романе написал о благородном рыцаре, сделавшем свой выбор между долгом и любовью в пользу последней. Что именно в тот момент, когда этот роман был обласкан публикой, канули в Лету времена, когда Честь и Слово были важнее всего.

Совсем недавно я сделал свой выбор: «Свободу, всем, даром, и пусть никто не уйдет обиженным!». Я приглушенно рассмеялся в подушку, стараясь делать это потише. Самое смешное, что я не верил в то, что в реальности нам, узникам SAO, будет лучше. Скорее всего — совсем наоборот.

Мы слишком вросли в этот мир Меча. В мир, в котором сила, воля и мастерство решают все. В мир, где есть четко очерченная и простая как топор цель — убить сто боссов, пройти игру, вернуться в реальность. Убивай врагов, набирай уровни и навыки, накопи столько силы, сколько сможешь — и все это ради того, чтобы мгновенно ее потерять, превратившись в неспособного передвигаться инвалида.

Новый взрыв смеха уже не получилось замаскировать и я засмеялся в полный голос, где-то в глубине души удивляясь звучащим в нем истерическим ноткам.

Этот мир безумен в той же мере, в какой безумен его создатель.

И, кажется, вместе с ним… и я.

«Я все сделал правильно. Но, черт возьми…»

Как же это больно…

Медленно выдохнуть, перенося вес тела на выставленную влево ногу… Пригнуться и, не прерывая движения, развернуться на девяносто градусов, с резким выдохом выбрасывая перед собой раскрытую ладонь правой руки.

В голове, как и полагается, пусто, ведь все мое существо нацелено на правильное выполнение комплекса, которому в свое время научил меня мастер Ким. Он не был частью какого-либо боевого стиля, не носил гордое звание «ката» — скорее был просто набором действий, который мастер называл «медитация на движение». Его требовалось выполнять даже с большей отдачей, чем остальные комплексы, не оставляя в своем сознании ничего, кроме последовательности действий. Я пытался освоить его вот уже с месяц, но каких-либо серьезных результатов достиг только здесь, в добровольном заключении.

Я находился в тюрьме собственной гильдии уже две недели и только сейчас начал осознавать, НАСКОЛЬКО мне было необходимо что-то в этом роде. Где-то там, за толстыми гранитными стенами моей камеры сражались с монстрами Переднего Края Проходчики, армейцы патрулировали свою территорию, Стража гонялась за преступниками, а я… просыпался, засыпал и просыпался снова, выпав из этого цикла. Секунды сливались в минуты, минуты спрессовывались часы, из которых, в свою очередь, складывались дни, пустые и… такие мне необходимые.

Я больше никому и ничего не должен. Я не должен сражаться за свою и чужую свободу, рискуя своей жизнью и жизнями своих близких каждый миг и час. Я не должен гоняться за смертельно опасными убийцами, прекрасно осознавая тот факт, что каждое мгновение промедления может стоить кому-то жизни. Я не должен больше решать судьбу мира в безумных схватках, пользуясь силами, которые нельзя давать человеку в руки. Я сделал все, что было в человеческих силах и… может быть, даже немножко больше.

Этот мир прекрасно проживет и без меня. Глупый уставший мальчик по имени Эльдар не является атлантом, на плечах которого лежит вся тяжесть стальной крепости. И теперь я могу с чистой совестью прошептать:

— Идите вы все к чертовой матери…

Я замер посредине комплекса, услышав приглушенное лязганье замка.

— Привыкай, красотка, это твой новый дом до конца игры, — прогрохотал знакомый голос Олафа.

В ответ раздался женский голос, но услышать ответ мне помешали дурацкие законы этого места, превратив его в бессвязное бормотание.

— Ахха! — ответил Олаф. — А тебе палец в рот не клади! Ладно, красотка, думаю, ты догадываешься о том, что поможет тебе выйти на волю. Мы понимаем друг друга?

Пауза, наполненная женским бормотанием.

— Ну как хочешь. Я буду приходить сюда каждый день, и однажды ты согласишься.

Я дождался, когда дверь закроется.

— Олаф!

— Вот черт, я и забыл, что ты здесь, старина! — удивился толстяк.

— Если я еще раз услышу тебя рядом с той камерой, ты займешь ее место. Я понятно объясняю?

— Старик, — начал толстяк после секундной паузы. — Ну вот чего ты права качаешь, а? Ты же в клетке и не сможешь без меня из нее выбраться.

Ухмыльнувшись, я пнул окованную металлом дверь моей темницы. Дождавшись, когда стихнет грохот рухнувшей на пол двери, я повторил:

— Я понятно объясняю?

— Вполне… — сглотнул Олаф, разглядывая сияющую на моем лице костяную маску.

— Пшел прочь.

Проследив взглядом за торопливо шагающем прочь толстяком, я покачал головой и сделал шаг назад, сдирая с лица непрошенное украшение и с удивлением осознал, что я… улыбаюсь?

Все-таки люди не меняются.

— Как был благородным дураком, так я им и остался…

Оглянувшись, я убедился, что дверь снова, как ни в чем не бывало, стоит на своем месте. Все с той же глупой улыбкой на лице я наступил на валявшуюся в углу костяную маску, теперь всегда появлявшуюся на лице, стоило мне применить свою власть над Системой. Послышался сухой хруст и из-под ботинка во все стороны брызнули сверкающие полигоны.

— И кто же ты такой, мистер Отвалите-От-Меня? — задумчиво спросил голос из соседней камеры.

— Зови меня Эльдар.

— Ха! Так ты теперь разговариваешь?

— Я еще и по шее настучать могу, ты в курсе?

— И где тебя, такого неприветливого, воспитывали? — Пауза. — Эй, новенькая передает спасибо.

— Угу…

— Меня, кстати, Акселем кличут, — пауза. — Щас, погодь, с новенькой пообщаюсь.

Оказалось, что ее звали Жерара и мой сосед тут же переименовал ее в Жару, с ударением на последний слог. Слушая возмущенное бормотание из-за стенки, я не мог сдержать улыбки — мой неуемный сосед до боли в груди напомнил мне Курта. Такой же общительный, без труда находящий общий язык с каждым встречным, превращая его за какие-то пару минут разговора в верного друга и союзника.

Еще через десяток минут Аксель поведал мне историю нашей новой сокамерницы. Жара была первой и, наверное, единственной в Айнкраде брачной аферисткой, пока не наступила на хвост РыКу, оставив сразу двух его членов без гроша в кармане. Карманы она, кстати, тоже сперла, вместе со штанами и прочими необходимыми в приличном обществе вещами. Я смеялся до слез, слушая историю ее похождений в пересказе Акселя, то и дело перемежаемую возмущенным бормотанием и неизменным «Да ладно тебе, так круче звучит!»

Примерно в таком ключе и продолжили тянуться дни моего заключения, став, однако, куда более забавными с появлением в моей жизни болтливого соседа. Временами мне хотелось разломать разделяющую нас стенку и таки взглянуть в лицо этому ехидному голосу, но, само собой, я сдерживался, не желая пользоваться ненавистной силой.

Однажды, когда я уже почти заснул, Аксель тихим голосом поведал мне историю, как он сам попал тюрьму.

— В те времена я, как, наверное, и любой отпраздновавший совершеннолетие в Айнкраде, мечтал стать Проходчиком. Мечтал, чтобы меня узнавали на улицах, девушки восхищенно охали и строили глазки, а все остальные особи мужского пола — люто завидовали могучему и прекрасному мне.

Знаешь, как говорят? Люби своих кумиров на расстоянии… Как-то раз, когда мы уже почти добрались до Переднего Края, мы повстречали с одним из «Черного Лотоса». Мужик был пьяный вдрызг и приставал к какой-то девчушке, невесть как оказавшейся так близко к Фронтиру… Естественно, мы тут же кинулись причинять добро и наносить справедливость. Слово за слово, — дуэль. Ты догадываешься, что произошло дальше?

Я догадывался.

— Он вынес нас всех, одного за другим, уронил хиты в желтую зону, будто мы нубы какие-то! А ведь он опережал нас всего на пяток уровней! И был пьяный в сосиску, даже стоять ровно не мог!

— Да, эта проблема давно назрела… — произнес я, чтобы хоть что-то сказать. — В настоящее время молодежь, приходящая на Передний Край, не стоит и десятой доли опытного Проходчика. Они получают свои уровни одним махом, сражаясь с мобами по учебникам, и думают, раз сравнялись уровнями с Проходчиками, то могут на равных с ними сражаться, тогда как на самом деле у них на порядки меньше боевого опыта, чем у любого из… Проходчиков.

Проклятье, чуть не сказал «нас»!

— Гильдии Переднего Края уже несколько месяцев ломают над этим голову. Кажется, незадолго до моего заключения Вестник писал, что в ближайшее время откроется гильдия под названием «Детский сад», призванная хоть как-то подтянуть уровень новичков до жизненно необходимых на Переднем Крае кондиций.

Я замолчал, осознав, что рассказываю никому не нужные вещи. Ни мне, ни Акселю уже нет никакого дела до того, справятся ли Проходчики с очередным кризисом или нет.

— Моя очередь была последней, — продолжил Аксель, когда я уж было решил, что сбил ему весь настрой своей лекцией. — Его хиты уже были в желтой зоне, но он отказался пить зелье, ведь «слишком много чести тратить его на таких щенков как вы!». А потом…

Он замолчал, видимо, собираясь с духом, чтобы произнести пугающую его правду.

— Ты убил его, — помог я.

— Да… Это получилось почти случайно… Я смог нанести удар и случайно задел критическую зону, — пауза. И, переполненное презрением: — Повезло.

Я грустно улыбнулся. Все мы, узники SAO, обладатели такой «удачи». Отхватившие лучшую игру в истории человечества — и запертые в ней; пришедшие в этот мир за свободой — и потерявшие ее; наделенные бессмертием — и умирающие в бесконечных боях за свободу, опыт и золото.

Об этом мало кто знал, но самый знаменитый кабак Айнкрада — «Кривая Подкова» был назван именно в честь этой кривой удачи, чья метка лежит на каждом, надевшем в тот памятный день нейрошлем.

Своеобразная насмешка над собой.

— Я тоже однажды убил, — сказал я в приступе откровенности. Раньше я никогда не рассказывал о своем прошлом, предпочитая отделываться ничего не значащими фразами, прекрасно понимая, что любая рассказанная мной история весьма красноречиво говорит о том, кем я был раньше.

— И как ты с этим справился? — жадно спросил Аксель. Я почти увидел, как он подпрыгнул на кровати и жадно уставился на стену, надеясь, что я дам ему ответ, как жить с таким грузом.

— Да никак, если честно, — признался я, против воли вспоминая тот момент: пронзивший сердце холод, исчезнувшую полоску здоровья, горящие потусторонним огнем глаза напротив. Звон разбившегося стекла и шорох сталкивающихся в воздухе полигонов. — Он был чудовищем, и у меня не было другого способа, чтобы его остановить. Единственное, о чем я жалею, так это о том, что был слишком слаб, чтобы победить его, не убивая.

Да… за какие-то жалкие двадцать четыре часа я нарушил свое обещание дважды… а спустя еще несколько месяцев — нарушил в третий раз, отказавшись подарить всем бессмертие.

А самое печальное в том, что я не собираюсь отказываться от своего обещания, даже понимая, что сдержать его — не в человеческих силах. Если вдруг потребуется — я снова вывернусь наизнанку, чтобы не дать никому умереть. И снова буду собирать по кусочкам свое «Я», когда у меня не получится в следующий раз.

Как был я благородным дураком, так им и помру.

— И что же мне делать?.. — беспомощно спросил у меня Аксель.

— У меня есть ответ, дружище, — ответил я после непродолжительных колебаний. — Но, боюсь, он тебе не понравится.

— Сойдет любой!

— Живи, Акс… Засыпай и просыпайся, ставь одну ногу перед другой и однажды… спустя месяцы или годы ты поймешь, что то, что раньше разрывало тебя на куски, сегодня лишь неприятно покалывает где-то в области сердца.

— …То есть нет никакого способа избавиться от этого здесь и сейчас?

— Я такого не знаю. Хотя могу дать тебе по чайнику — авось амнезия прорежется.

— Хе! Возможно, я еще попрошу тебя об этом.

— Всегда к твоим услугам.

А на следующее утро…

«Внимание! 8 января 2025 года игра была пройдена! Значения здоровья всех игроков зафиксированы на максимальной отметке. Пожалуйста, приготовьтесь к возвращению в реальность. Повторяю…»

— Отмена.

«Процедура возврата была прервана» — послушно произнес холодный синтетический голос Системы. — «Повторяю…»

— Ой, да заткнись уже… Лучше дай-ка громкую связь.

— Эльдар?! Что ты, мать твою, делаешь?

— После, Акс, после… А пока я должен кое-что сказать.

«Активирована опция «Вестник». Внимание, игроки! Важное Системное Сообщение!»

— Не так давно в Айнкраде существовала организация под названием Орден, — тихо заговорил я, мимоходом отметив, как странно осознавать, что сейчас твой голос звучит в каждом уголке мироздания. — Думаю, что сейчас уже многие в курсе, чего они добивались, поэтому не будем на этом останавливаться.

Я — тот, кто уничтожил Джезуса, третий обладатель костяной маски. Я сделал это, чтобы подарить вам свободу. И сегодня я сделаю это еще раз.

На три дня, начиная с этой секунды, я возвращаю всем возможность выхода из Системы. Если вы не воспользуетесь ей в течение этого срока, она исчезнет… навсегда. Полномочия гейммастера передаются пользователю с ником Кана.

Наслаждайтесь вашей свободой. У меня все.

«Я дарю тебе целый мир, любимая… Не правда ли, поистине божественный подарок?»

«Полномочия подтверждены. Изменяю процедуру «Возврат»… Завершено. Изменения вступают в силу через 3…2…»

— Эльдар?!

Взмахнув левой рукой, я пару мгновений рассматривал мигающую кнопку «Выход».

— Прощай, Акс… Может, на Той Стороне свидимся.

Очень осторожно, словно она могла рассыпаться от любого давления, я коснулся пальцем столь желанной кнопки.

Господи, неужели, все и правда… закончилось?

«Спасибо, что не стал заставлять меня сражаться, отец… Тебе это зачтется».