Наши дни

Сиань, Китай

Мара действовала локтями, пробираясь сквозь толпы туристов. Аэропорт Сианя заполняли старики в спортивных костюмах, рюкзачники в потертых джинсах и завернутые в пашминовые шали культовые воины. Расположенный в Центральном Китае, между рекой Вэй на севере и горами Цинлин на юге, Сиань стал обязательным объектом посещения для большинства путешественников по Китаю. Хотя древний город когда-то служил выходом на Шелковый путь и столицей древней династии Тан, не это привлекало туристов. Нет, они приезжали толпами, чтобы увидеть Терракотовую армию.

Согласно легенде, в 1974 году какие-то крестьяне решили вырыть колодец недалеко от императорского захоронения и наткнулись на необычную керамику. Мара знала, что крестьяне, скорее всего, были расхитителями могил, но это к делу не относилось. Когда керамика попала на рынок, к этому месту со всех сторон слетелись археологи и отрыли захоронение более семи тысяч глиняных воинов в человеческий рост, лошадей и колесниц, расположенных в боевом порядке, причем лица воинов не повторялись, каждый увековечил своего некогда живого двойника. По одной из версий, это было захоронение первого императора Китая II века до нашей эры, и в 1987 году ЮНЕСКО причислило его к мировым достояниям. Весь район стал привлекать не только туристов, но и археологов, намеренных отыскать еще одну Терракотовую армию.

Пройдя мимо очередей на экскурсионные автобусы, Мара вышла из терминала, и ее сразу атаковало зловоние горящих химикатов с фабрик промышленного Сианя — словно дым от лесного пожара. Она закашлялась и потянулась за шарфом, чтобы хоть как-то защититься от невыносимого смрада. Оглядываясь по сторонам в поисках встречающего, она только сейчас обратила внимание, что на многих местных жителях хирургические маски. Если туристы ожидали увидеть диснеевскую версию Древнего Китая, их ждало разочарование.

Прижимая ткань ко рту, Мара шныряла между припаркованными машинами и автобусами, надеясь наткнуться на водителя, который должен был отвезти ее к месту раскопок. Никого не найдя и оставшись без сил после поисков и переезда, она плюхнулась на скамейку. Как раз в эту секунду к обочине подъехал побитый джип «тойота» неопределенного ржавого цвета и со скрипом остановился. Из машины резво выпрыгнул китаец в очках с картонкой в руке, на которой было наспех намалевано одно-единственное слово: «Койн». Машину все-таки за ней прислали.

Мара подхватила сумки и направилась к шоферу. Ткнув пальцем в картонку, сказала:

— Койн — это я.

— Очень виноват, — извинился шофер и взял ее сумки. — Я Бернард Хуан, помощник директора раскопок. Зовите меня просто Хуан. Я должен отвезти вас к мистеру Коулману.

Мара забралась на заднее сиденье, потеснив горы бумаг и коробки с образцами. Машина взяла курс на юго-запад, в сельскую местность. Разговор с Хуаном никак не клеился, и вскоре Мара оставила все попытки, сосредоточившись на виде за окном.

Даже сидя в закрытой машине, она чувствовала запах промышленных отходов, которые выбрасывала в воздух расцветающая экономика Сианя. Мара не только их обоняла, она их видела. До вечера было еще далеко, а Хуан включил фары, чтобы иметь лучший обзор в густом смоге.

Обвязав шарф вокруг носа и рта, Мара закрыла глаза. Когда-то она просыпалась от малейшего шума, но сейчас усталость взяла свое, и Мара погрузилась в глубокий сон. Если джип налетал на кочку, она просыпалась, но тут же снова засыпала, словно разбитая дорога представляла собой кресло-качалку.

Окончательно она проснулась, когда услышала свое имя: сначала его произнесли шепотом, а потом проорали. Она поняла, что они приехали. Потеряв счет времени, она выбралась из машины и чуть не угодила в раскопанную яму.

Мара оказалась на краю огромной траншеи, гораздо глубже и длиннее, чем обычные раскопочные рвы, которые она видела раньше, хотя со стандартной стратиграфической маркировкой. Хуан подошел к краю гораздо ближе, чем она. Рискуя свалиться, он наклонился вперед, выискивая кого-то или что-то.

— Бен, она здесь! — проорал он во все горло и замахал рукой.

Мара заглянула в яму, где копошились рабочие, все в одинаковых белых рубахах и широкополых шляпах. Один из них поднял голову, сощурился в лучах заходящего солнца, а потом легкой походкой направился к лестнице.

Из ямы вылез долговязый человек. Его кудрявые волосы, одежду, лицо с преждевременными морщинами, даже толстые стекла очков покрывал тонкий слой пыли.

Он шел к ней и щурился, и чем ближе подходил, тем выше становился — возможно, в нем было шесть футов четыре дюйма росту. Как только его глаза привыкли к свету, он принялся медленно ее разглядывать, словно только что выкопанный из земли артефакт, который не мог как следует оценить, пока не смахнул с чрезвычайной осторожностью накопившуюся грязь.

Лохматый, насквозь пропыленный человек, стоявший перед ней, нисколько не походил на ученого сухаря, о котором рассказывало его резюме. Бен Коулман, насколько она помнила по своему затрепанному досье, родился в академической семье. Учился исключительно в привилегированных учебных заведениях — сначала в Гарварде, потом в Пенсильванском университете — в общем, получил безукоризненную подготовку. Пенсильванский университет сделал его почетным профессором в междисциплинарной области, но он никогда не преподавал, никогда не публиковал своих работ и, если на то пошло, редко появлялся в студенческом городке. Признанный эксперт по древним тохарам — кем бы ни были эти таинственные люди, — он занимался работой, требовавшей его присутствия в отдаленных районах Китая.

В досье не упоминались ни жена, ни дети, даже не был указан домашний адрес. Связаться с ним можно было только по электронной почте, мобильному телефону или написать на абонентский ящик в студенческий городок.

Когда он подошел, Мара протянула руку для приветствия. Прежде чем протянуть свою, Бен вытер ее об одежду. Напрасно старался. Когда он отнял руку, Мара почувствовала, что к ее пальцам прилипла земля.

Познакомившись, Бен устроил ей экскурсию по раскопкам. Траншеи были заполнены рабочими, чуть вдалеке выросла новая палаточная деревушка, и научный персонал сновал туда-сюда между палатками как заведенный. В траншеях и по периметру лагеря Мара увидела дорогое новейшее оборудование, хотя она не могла не заметить и сколоченные вручную тележки на деревянных колесах, и горы мотыг, ведер и лопаток.

Темп работ удивил Мару. В ходе своих расследований ей часто доводилось бывать на раскопках, но по сравнению с этими все они теперь казались сонными. В конце концов, древности пролежали в земле много веков, если не тысячелетий. Какое значение имели еще несколько дней? Но только не для раскопок Бена Коулмана, подумала она и тут же себя поправила: раскопок Ричарда Тобиаса. Вероятно, толстый кошелек археологического спонсора развеял сонливость.

Во время ознакомления с раскопками ни экскурсовод Бен, ни Мара ни разу не упомянули Ричарда Тобиаса, однако его августейшее присутствие все равно чувствовалось. Бен с удовольствием все ей рассказывал, но Мару не удивило, что он держался слегка натянуто. Видимо, догадывался о цели ее визита, хотя она не знала, в каком свете Тобиас и его люди представили ее Бену.

Мара решила развеять подозрения Бена, что она явилась сюда с целью расследовать его деятельность, а не кражу: она не хотела, чтобы он замкнулся и скрыл какую-нибудь важную информацию из опасения стать объектом ее пристального интереса. Поэтому, пока Бен демонстрировал ей необычные траншеи, огромные восьмиугольные палатки, внешне похожие на юрты, и оборудование по последнему слову техники, она с энтузиазмом кивала. Мара восхищалась траншеями, настолько ровными, что казалось, будто их вырезали из земли ножницами. Она хвалила скорость, с которой ему удалось развернуть крупномасштабный лагерь. Комплименты давались ей легко: работа на участке шла полным ходом и произвела на нее большое впечатление.

Маре показалось, что Бен разрумянился от похвалы. Хотя она не дала бы голову на отсечение — под слоем грязи трудно было что-то разглядеть. По мере продолжения экскурсии Бен все больше походил на гордого молодого отца, взволнованного похвалой его отпрыску. А может быть, ему просто было отрадно говорить о чем угодно, только не о краже.

В какой-то момент он резко обернулся и проорал что-то небольшой группе, следовавшей за ними. Мара не поняла диалекта, на котором изъяснялся Бен, но предположила, что он призвал их к порядку, так как толпа тут же рассеялась.

— Простите, что так вышло. К нам нечасто приезжают иностранные гости, а женщин здесь бывает и того меньше. Мне не хотелось на них орать, но я не мог допустить, чтобы они и дальше на вас пялились.

Мара улыбнулась его медвежьей галантности. Ей почему-то показалось, что с его стороны это была попытка ее защитить, а не снисходительное покровительство. Она повернулась, чтобы поблагодарить Бена, и тут только увидела, что он привлекательный мужчина, несмотря на свою неухоженность.

— Пожалуйста, не извиняйтесь, — сказала она.

Когда они покинули центральный участок, Мара задала несколько осторожных вопросов насчет кражи. Он сообщил только самое основное: время кражи, где хранилась карта, причиненный ущерб, меры безопасности, кто знал о карте. Судя по его описанию, Мара пришла к выводу, что это обычная кража, дело рук местных криминальных авторитетов, навести мосты с которыми ей помогут, как она надеялась, связи Пола. Если дело обстояло именно так, она была уверена, что сумеет добраться до карты.

Они приблизились к палаточному городку и подошли к самой большой палатке — единственной, у в хода в которую стояла охрана. Бен придержал для нее полог и, когда она вошла, сказал:

— Карту украли отсюда.

Мара сделала несколько шагов в темноту. Потом глаза ее немного привыкли, и она разглядела ультрасовременную лабораторию, тщательно спланированную и организованную.

— Такие лаборатории я видела только в университетах.

Свет был тусклый, но на этот раз Мара была уверена, что Бен раскраснелся.

— Знаю. Нам повезло с таким щедрым финансированием, — сказал он, впервые намекая на Ричарда Тобиаса. Потом его лицо снова стало серьезным. — Но этого требует наша работа.

— Полагаю, вам необходимо специальное оборудование для находок, относящихся к первому тысячелетию.

— Вы правы. Иногда наши самые важные находки — это лоскутки ткани или обрывки рукописей на пальмовых листьях. Нам нужно иметь возможность изучать и сохранять хрупкий материал.

— Отсюда все это оборудование.

— Да. И эта темнота.

Мара обошла палатку, внимательно разглядывая приборы.

— Уверена, с вашим лабораторным оснащением не сравнится никакое другое. Хотя в последнее время провинция Шаньси привлекает археологов из всех стран.

— Вот почему Ричард решил, что нам следует его иметь, — кивнул он. — Мы не могли бы довериться местным лабораториям или рисковать хрупкими находками, переправляя их транспортом.

— Должно быть, вам было вполне комфортно разворачивать свиток в этих условиях, — небрежно бросила Мара, продолжая кружить по лаборатории; ей хотелось впервые по-настоящему обсудить карту как можно непринужденнее.

— Вполне.

— Расскажите о карте, — попросила она, по-прежнему не глядя на Бена.

Он сделал едва заметную паузу.

— Не хотите взглянуть на фотографию?

— С огромным удовольствием, — ответила она и широко улыбнулась.

Он вытянул из кармана тяжелую связку ключей и направился к стальному шкафчику.

— Есть только один ракурс, да и то не лучшего качества. Мы намеревались сделать остальные снимки позже, но не успели.

Мара посчитала, сколько прошло дней после обнаружения карты до дня ее исчезновения, — за это время новость о находке могла просочиться из нескольких источников.

— Вы, должно быть, выждали несколько дней для акклиматизации свитка, чтобы потом развернуть его и спокойно сфотографировать.

— Вообще-то я выждал две недели. Хотел действовать наверняка, — ответил он.

Бен снял с полки контейнер для хранения документов и перенес на стол. Мара последовала за ним и подошла совсем близко, когда он потянулся к лампе. Раздался щелчок, и яркий свет залил передержанную фотографию.

Мара увидела карту, не похожую ни на одну другую. Хотя снимок был слишком яркий и отображал всего лишь нижний левый угол карты, Мара сразу поняла, что перед ней шедевр картографического искусства. Правую половину снимка занимал ярко-голубой волнообразный узор, который, как она предположила, символизировал океан. Левая часть снимка была желтой, с алыми, лазурными и зелеными эмблемами — видимо, так изображалась земля. Край карты украшала изящная надпись.

Карта не напоминала ни черно-белую каллиграфию пятнадцатого века, которой пользовались китайские картографы-навигаторы (Кэтрин прикрепила к досье несколько образцов), ни традиционные европейские карты мира. Ее отличал собственный стиль. Мара ожидала увидеть официальную, абсолютно функциональную карту, пусть и несколько вычурную, но никак не этот шедевр цветов, символов и форм.

— Она… она… прекрасна, — сказала Мара.

— Да, наверное, так можно сказать. В действительности она еще более прекрасна, — ответил он ничего не выражающим голосом. — Если присмотреться повнимательнее, то можно разглядеть миниатюрные изображения городов, рек, лесов, кораблей, даже морских чудовищ. Иллюстрации были настолько подробны, что напомнили мне эмалевую портретную миниатюру семнадцатого века.

Бен вручил ей увеличительное стекло, указав на какую-то точку в океане. Над гребнем сапфировой волны возвышалась голова дракона, выполненная с такой тщательностью, что можно было разглядеть, как лоснится его хохолок.

— Потрясающе.

— Да, — тихо отозвался Бен. — И это первая весьма точная китайская карта мира, каким его знали китайцы в начале тысяча четырехсотых годов.

И снова его ответ показался ей на удивление сдержанным. Видимо, потеря карты уменьшила энтузиазм археолога.

— У вас не найдется лишнего экземпляра фотографии?

Он достал снимок из коробки.

— Держите, это вам.

Мара вертела снимок, рассматривая его под разными углами.

— А как вообще карта пятнадцатого века могла обнаружиться при раскопках, относящихся к первому тысячелетию?

— Наш участок расположен очень близко к Шелковому пути, который начинается неподалеку, в Сиане. По Шелковому пути шло такое интенсивное движение в течение многих тысячелетий, что мы часто находим в верхних слоях артефакты, относящиеся к другим векам. — Он помолчал. — Но мы не специалисты в других областях, помимо тохаров. Нам помогло датировать карту тело.

— Тело? — Мара впервые слышала о найденном теле.

— Да, карту мы обнаружили в удивительно хорошо сохранившейся тиковой шкатулке поверх скелетных останков, там был еще один свиток. Хотите взглянуть?

Мара не знала, какой свет это могло пролить на кражу карты, но кивнула.

— Вы нашли тело в могиле?

— Нет, в наскоро отрытой яме. Похоже, произошло убийство.