Зима и весна 1497 года

Сагреш, Португалия

День подошел к концу, аудитории давно опустели. Ученики и преподаватели удалились на покой, и воцарилась тишина, если не считать шума, с которым волны разбиваются внизу о скалы. Свечка мигает, слабо освещая комнату. Но Антонио все равно продолжает внимательно изучать морские карты Диого Кана и Бартоломеу Диаша, их древние лоции с подробным описанием побережья.

Предшественники да Гамы, Диаш и Кан, исследовали Западную Африку, держась близко к берегам. Антонио настроен перенять опыт известных путешественников, запомнив наизусть их каждодневные навигационные записи. Он делает это не только потому, что главнокомандующий назначил его лоцманом и картографом на «Сан-Рафаэл», один из четырех кораблей экспедиции, но и главным образом потому, что знает: такой шанс обогатиться золотом, драгоценностями и пряностями выпадает раз в жизни.

Он должен стать для да Гамы незаменимым — далее чутье ему ничего не подсказывало. Антонио оказался в навигационной школе, прислушавшись к странному голосу внутри себя, который безошибочно помогал ему, как и в тот раз, когда Антонио благополучно доставил к берегу заместителя главнокомандующего во время внезапно налетевшего шторма. В школе он научился заставлять лоции и карты говорить с ним на их странном языке, хотя если бы кто-нибудь из его высокомерных однокашников-навигаторов поинтересовался, он бы ответил, что в море, как и с женщинами, полагается скорее на чутье, чем на книжки.

Вот Антонио и принялся за работу с еще большим усердием, чем прежде, запоминая наизусть бесконечные лоции. Все мысли о женщинах, пиве, игральных костях он гонит прочь, воображая, какие траты себе позволит, когда после путешествия его карманы будут набиты золотом. Возможно, полученное богатство даже позволит ему увидеть Хелину, которая живет в его родной прибрежной деревушке под Сагрешем, хотя с тем же успехом могла бы жить и в Англии, настолько она для него недоступна.

Антонио на секунду отвлекается от бумаг, вспоминая, как впервые увидел Хелину. Он тогда пригнал рыбацкую лодку своего дяди в бухту рядом с товарными складами, выстроенными ее отцом для своих торговых сделок. Выгружая улов, Антонио увидел двух женщин, которые прогуливались по каменному молу, построенному тем же торговцем. В руках женщины держали зонтики от солнца, и он сначала не увидел их лиц. Но было в их осанке что-то пленительное, и Антонио принялся ждать.

Несколько мгновений он делал вид, что распутывает сеть, и тогда молодая женщина опустила зонтик и сказала что-то своей спутнице постарше. Антонио был вознагражден, разглядев ее лицо. Черные волосы блестели на солнце, кожа — чистый алебастр, что отличало ее от знакомых ему женщин, даже самых молодых, с загорелыми, обветренными лицами. Так он впервые бросил взгляд на Хелину.

Антонио трясет головой, стараясь прогнать мучительные воспоминания. Он подвигает свечку поближе к локсодроме на лоции Диаша, но не настолько близко, чтобы подпалить драгоценный документ. Он слышит приближающиеся шаги, но не обращает на них внимания. В дни подготовки к походу школу то и дело навещают посланники короля Мануэла, причем в любое время, то им нужны кораблестроители, то мореходы, то военные.

Дверь широко распахивается. Комнату заполняют рыцари ордена Христа. Капитан-майор Васко да Гама, одетый в черное, разрезает белую толпу рыцарей, как грозовое облако.

Антонио падает на колени.

— Антонио Коэльо, — говорит да Гама и позволяет ему подняться.

Антонио удостаивается редкой чести — посмотреть в глаза своему предводителю. Не многих людей на этом свете он уважает или боится, но до него доходили слухи, что да Гама не терпит глупцов, фанатично исповедует христианство и обладает вспыльчивым темпераментом. Антонио ждет, что да Гама заговорит.

— Я пришел, чтобы показать тебе кое-что.

Да Гама подает знак одному из рыцарей. В белоснежной тунике с вышитым квадратным красным крестом воин несет к рабочему столу навигаторов простую деревянную шкатулку. Одним движением кисти да Гама велит рыцарям оставить их вдвоем.

Рыцари удаляются, и двое мореходов остаются у стола. Да Гама приоткрывает крышку длинной узкой шкатулки и достает свиток. Он разматывает его на столе, поворачивая два стержня одновременно.

В неровном свете появляется странная карта, непохожая ни на одну из тех, что когда-либо видел Антонио, но она кажется ему прекрасной. Другие карты с ним разговаривают, а эта — поет.

Антонио, как завороженный, забывает, кто перед ним, и спрашивает:

— Что это такое?

Да Гама прощает ему промах и снисходит до ответа:

— Это величайшее бремя Португалии и в то же время самое ценное сокровище, доставленное нам самим святым Винсентом.

— Понятно, — говорит Антонио, хотя на самом деле ничего не понимает.

— Ты сохранишь эту тайну, как хранят ее рыцари ордена Христа, как храню ее я, как хранили мои предшественники.

— Разумеется, капитан-майор.

Со времен принца Генриха разглашение сведений о португальских картах карается смертью, поэтому Антонио, естественно, соглашается. Уверенность, с которой он заверяет да Гаму в своей лояльности, не мешает ему мысленно подсчитывать, сколько денежек принесла бы ему эта карта в другом королевстве.

— Антонио Коэльо, ты воспользуешься этой драгоценной лоцией, чтобы проложить морской маршрут в Индию, и тогда мы сможем распространить христианство, исполнив тем самым божественную миссию Португалии.