Декабрь, 2008 год.

Ночь наступила внезапно. Обрушилась чёрным покрывалом на мраморные кресты и изваяния, скрадывая их печальные лики. Промозглый ветер растормошил белоснежные орхидеи, присыпал землёй огромный букет, который Глеб принёс на последнее "свидание" любимой женщине. Судорожно сжимая кованую ограду, он не сводил глаз с глянцевого отражения той, кого погубил. Невыносимая боль ядом растекалась по венам, давно и безнадёжно лишив сна. Осталась лишь пустота. Мёртвая, гнетущая пустота, с каждым днём всё глубже затягивающая в бездну вины и одиночества. И Глеб понимал, что с этой пустотой внутри себя ему придётся существовать до конца своих дней.

Он с трудом разнял занемевшие пальцы, потёр ладонью ноющее бедро и посмотрел в беззвёздное ночное небо. Словно там мог найти лекарство от измучившей его тоски. Расстроено покачав головой, бросил прощальный взгляд на фотографию Амины, улыбающейся с мраморной глыбы, и тихо прошептал: "Прости".

По заросшей травой тропинке Глеб вышел к калитке, через которую совсем недавно вошёл на кладбище. Навесил обратно замок и вдоль бетонного забора, мимо центральных ворот вернулся в машину. Сел на водительское кресло и, откинувшись на спинку, прикрыл глаза.

Он сжал руль, пытаясь унять закипающую внутри злость на самого себя. Ведь это он убил Амину. Пристрелил как загнанного зверя вместо того, чтобы отпустить. Не смог позволить ей уйти. И теперь ненавидел себя за это, потому что не сдержал обещание. Он ничего не исправил, а она верила ему до последнего. Хотя сама обманула. Всегда обманывала.

Когда Глеб понял, что Ирма ранена, Амина уже сбежала. Алекс куда-то позвонил и рванул было следом, но Глеб не пустил его. Он должен был сам поставить точку в этом кошмаре. Путь для побега у Амины всего один. И Глеб как никто знал, куда он её выведет. Когда она вышла из леса, Глеб уже ждал на дороге. Он сидел на капоте машины, предусмотрительно оставленной Аминой на обочине за несколько километров от посёлка. На девушку не смотрел, но знал, что она улыбается. Она до самого конца уверяла себя, что победила.

"Победа", - стало её последним словом. Глеб никогда не забудет. Как и её застывший взгляд, устремлённый в сизое осеннее небо. Хоронил Глеб её сам. Рядом с могилой родной матери. Возможно, хоть на том свете они смогут простить друг друга, если на этом не сумели...

-- Глеб? - сонный детский голос вывел Глеба из оцепенения. Он посмотрел в зеркало заднего вида. На сидении сидел удивлённый Матвей и тёр крохотными кулачками заспанные глазёнки. -- Где мы? - спросил малыш, выглянув в тонированное окно.

-- Мы где? - задумчиво переспросил Глеб, из салона осмотрев местность. И тяжело выдохнул, сообразив, что так и не отъехал от кладбища.

-- Матвей, - позвал Глеб мальчика, вглядывающегося в ночную улицу. Матвей внимательно посмотрел на повернувшегося к нему Глеба. -- Помнишь, мама рассказывала тебе, что твой папа пропал сразу, как ты родился, и мама никак не может его найти?

Матвей кивнул.

-- Так вот, она всё-таки нашла.

-- Нашла? - не поверил мальчик. -- И где он?

-- Ждёт тебя, - немного помедлив, ответил Глеб.

-- А где он так долго был?

-- Просто... - начал Глеб и ненадолго задумался. Он очень надеялся, что Матвей поверит ему. Всё-таки он ещё слишком мал, чтобы знать правду. Да и не нужна она ему. А сказки он обожал. -- Понимаешь, Матюш, злая колдунья всё время направляла его по ложному пути. Но он смог одолеть её. А я рассказал ему о тебе. Он очень хочет с тобой встретиться. Если ты, конечно, непротив.

-- А мама?

-- Мама... - Глеб перевёл дыхание. -- Мама уже с ним, только она выглядит не так, как ты привык.

-- Что с ней?

Глеб взъерошил волосы. Он не понимал, как объяснить трёхлетнему ребёнку, что мама на самом деле ему не мама, а чужая тётя, укравшая его младенцем. Приходилось врать, на ходу придумывать красивую сказку, чтобы не травмировать Матвея ещё больше. На него и так свалилось немало потрясений в столь раннем возрасте.

-- Злая волшебница заколдовала маму, чтобы папа не смог её узнать. А когда колдунья лопнула от злости, чары развеялись и твои родители встретились. И теперь они ждут только тебя.

-- Тогда поехали! - улыбнулся Матвей.

Глеб выдохнул и завёл мотор...

...Ирма смотрела в окно. Во дворе собралась уйма народу. Они зажигали фейерверки. Цветные огни освещали молодые пары, целующиеся и жмущиеся друг к другу. Она тоже хотела быть там, внизу, чтобы напитаться праздничной атмосферой и поделиться счастьем с одним единственным, в ком сейчас нуждалась. С сыном. Тоска холодными тисками сжала сердце.

"Где же ты, сыночек?" - мысленно прошептала Ирма, всматриваясь в далёкие огни города.

-- Мари. Может, мы, наконец, поговорим?

Ирма задёрнула штору и перевела взгляд на Олесю, сидящую за круглым деревянным столом. Подруга приехала совсем недавно и всё заводила разговор об Алё...

"О своём брате", - мысленно поправила она себя и устало села напротив Леси.

Она не хотела говорить о нём и думать не хотела. Но не могла. Мысли и воспоминания сами лезли в голову. И если днём выходило переключаться на бизнес или сына, то ночью он являлся к ней во снах. Её муж. Так странно. Фактически её последним мужем был Кирилл. И Ирма официально считалась его вдовой и наследницей. Но она до сих пор называла мужем Алекса.

-- Мари? - Леся осторожно коснулась её ладони.

Ирма отрицательно покачала головой. "Я не хочу", - вот что значил её жест. Подруга поняла.

-- Почему? Ты ведь многого не знаешь.

Вытянув ладонь из-под Лесиной руки, Ирма подвинула к себе блокнот и карандаш, лежащие на середине стола, и быстро написала.

"Я знаю всё, что должна", - развернула, чтобы Леся могла прочесть. Подруга вопросительно вскинула брови.

Но отвечать Ирма не торопилась. Подошла к плите, включила чайник. Она не соврала подруге. На самом деле знала всё, что собиралась рассказать Леся. О том, как Амина вонзила ей нож в спину. И как Алекс спас её. Он выстрелил в тот момент, когда Амина бросила нож. Попал ей в плечо, и нож не задел жизненно важных органов: ни сердце, ни лёгкое. А если бы Алекс не выстрелил, Ирма уже лежала бы в сырой земле. Впрочем, если бы не Алекс, Ирма и до того рокового дня не дожила бы. Он столько раз спасал ей жизнь. На руках вынес из клиники, где она чуть не убила его лучшего друга. Вытащил её и Игната из самого пекла. Убедил Игната не заводить уголовное дело и давно уничтожил все доказательства её вины. Только Ирма не знала об этом, чем и пользовалась столько лет её мать, шантажируя тюрьмой. А Ирма была настолько запугана, что никак не замечала очевидного - мать так и не воплотила в жизнь свои угрозы, хотя поводов было хоть отбавляй. Да и орудием шантажа использовала скальпель, которым Ирма якобы кого-то убила. Ирма до сих пор помнила его: окровавленный, в пластиковом пакете. Да только мать могла взять его в своей клинике и кровь на нём могла быть чья угодно. И из психушки её вытащил Алекс, а не Леська с Павлом, как Ирма думала. Оказалось, доктор Рыков, что в последние перед побегом недели лечил Ирму, многим был обязан Алексу. Именно он и рассказал Ирме, кто на самом деле организовал побег. Именно Алексу он звонил, когда вывел Ирму из здания больницы и увидел Леськин "Ягуар". А Ирма тогда боялась, что её вновь куда-то увезут, продадут и больше никто и никогда её не увидит. Столько глупостей передумала, пока доктор совещался по телефону. А потом он вдруг отпустил её. И на её тихое "спасибо" ответил с улыбкой: "Ангелу-хранителю спасибо скажешь".

Ангелу-хранителю... Ирма усмехнулась. Алекс всё время себя так называл. И Ирма никогда не понимала - то ли в шутку, то ли всерьёз. А когда узнала, как погиб отец, осознала. Он умер у Алекса на глазах, но перед смертью взял с того слово, что он будет беречь её, во что бы то ни стало. Вот Алекс и берёг. А она всё время сбегала от него. Подставляла своей глупостью и недоверием.

-- Мари, ну что ты себя мучаешь, а? - Леся приобняла её за плечи. -- Найдёт Алекс сына, поверь. Найдёт, слышишь?

Ирма кивнула, хотя не верила. Как он найдёт их малыша, если Амина - единственная знала, где Матвей? Но она мертва.

Чайник на плите робко засвистел. Леся выключила конфорку и посмотрела Ирме в глаза.

-- Он любит тебя, Мари. И жизнь положит на то, чтобы найти сына. И он найдёт, даже если придётся свернуть шею самому чёрту. Я знаю.

Ирма вгляделась в бледное лицо подруги и даже отшатнулась от серьёзности и решимости, отпечатавшейся в каждой черте.

Ирма пожала плечами. Не было у неё такой уверенности. Уже не было. Наверное, она смирилась. Устала верить. Не осталось надежды с того самого момента, как стих плач в её голове. Исчезли галлюцинации и мучительные головные боли. Одна пустота. В голове и в сердце. Пустота, которую Ирма отчаянно пыталась заполнить работой до полуночи и домашним видео до утра. Тем самым, что смотрела в доме Амины.

И Леся, видимо, что-то такое увидела в её взгляде, потому что огорчённо вздохнула.

-- Ну и дура, - бросила она, схватив со стула сумку. -- Пойду я, поздно уже.

Ирма перехватила подругу за руку.

"Прости", - произнесла одними губами.

-- Да ладно, не заморачивайся, - Леся улыбнулась и вышла в коридор. -- А насчёт Алекса ты зря. Он...

Но она не договорила. В дверь постучали.

-- Ты кого-то ждёшь? - удивилась Леся и глянула на часы. -- Ого, и кого же это занесло посреди ночи?

Ирма растерянно развела руками. Она не ждала гостей. Выглянула в глазок, но никого не увидела.

-- Никого? - с сомнением переспросила Олеся. Ирма отрицательно покрутила головой. Но в дверь снова постучали.

-- Ну я сейчас устрою этим шутникам...

Она открыла дверь и ошалела. Ирма видела, как округлились её глаза, а уголки губ приподнялись в улыбке.

-- Добрый вечер, - донёсся из-за двери детский голос. Настолько знакомый Ирме, что подкосились ноги. Она едва не упала. Сердце зашлось в неистовом ритме.

-- Добрый, - ответила Леся. -- А ты к кому, малыш?

-- К маме...

Ирма закусила губу и присела на корточки - стоять не осталось сил.

-- Ну раз к маме - заходи, - Леся отошла в сторону, пропустив мимо ребёнка в серо-голубом зимнем костюме и белой шапке-ушанке. На мгновение малыш замешкался, а потом повернулся к Ирме. Сердце остановилось, и воздух закончился в лёгких. На неё смотрели серо-голубые глаза её сына.

-- Мамочка... - пролепетал малыш и бросился к замершей Ирме. Маленькими ручками обнял её за шею, холодным носиком уткнувшись в её щеку.

-- Сынок... - выдохнула Ирма, прижав к себе сына, и тихо всхлипнула...

...Алекс проводил взглядом Глеба с Матвеем, скрывшихся в подъезде, и вернулся в джип Рощина. Он поручил Глебу довести сына до Иркиной квартиры и дождаться, пока откроют. Самого попросил не показываться. Глеб согласился, ничего не спрашивая. И правильно, потому что Алекс вряд ли нашёл бы хоть один ответ. Впрочем, кому они теперь нужны? Ничего не изменится, если Ирка узнает, какая доля из того компромата правда. Ничего не изменится, если он расскажет, что Димку Дубравина расстреляли у него на глазах, когда тот должен был встретиться с правительственной "крышей" лабораторий её деда. И что толку, что его убийцы не выжили? Димку ничто уже не вернёт, а он был хорошим другом, отличным журналистом и любящим отцом. И его последние слова были о дочери.

"Береги её", - и примятая фотография маленькой девочки в окровавленной руке.

Алекс достал из внутреннего кармана куртки старое фото. С чёрно-белого снимка на него смотрели счастливые тёмные глаза той, что стала смыслом его жизни. Только когда он клялся, что станет её ангелом-хранителем, даже не предполагал, насколько его слова окажутся пророческими. Он действительно стал Ирке ангелом-хранителем, правда не признанным. Она так и не полюбила его. Амина оказалась права даже в этом. Амина... Эта запутавшаяся в себе и жизни девочка была отдельной страницей его биографии. Так и не прочитанной. К сожалению, а может быть и к счастью.

Алекс положил фотографию обратно в карман и запрокинул голову. Ничего не изменилось бы, если бы Ирка узнала всю правду о его прошлом. Хотя нет, стало бы гораздо хуже. Она возненавидела бы его за то горе, что он волей-неволей принёс её семье. И за то, что ещё только собирался сделать.

-- Ну что, герой, может, теперь поделишься, почему сам не пошёл? - с ходу выдал Глеб, плюхнувшись на водительское сидение.

-- Зачем? - Алекс посмотрел на собеседника. Тот нервничал, постукивал по рулю.

-- Как "зачем"? - удивился он. -- Явился бы такой весь героический к ней на порог вместе с сыном. И дело в шляпе. Для неё ты бы навсегда остался храбрым и бесстрашным рыцарем.

-- Да какой из меня рыцарь? - хохотнул Алекс. -- Ни доспехов, ни белого коня...

-- На белом коне обычно принц разъезжает, - вставил Глеб, улыбнувшись. -- Хотя согласен, - добавил он, скептически осмотрев прищурившегося Алекса, - рылом ты, однако, не вышел.

Алекс глянул в боковое зеркало. Смотревший на него лысый мужик с трёхдневной щетиной устраивал его гораздо больше, нежели двигающий в сторону джипа Корзин.

-- Твою мать, - выругался он сквозь зубы, когда Корзин поравнялся с машиной и постучал в окно Алексу. Приветственно махнул рукой Глебу, тот ответил кивком головы.

-- Пять минут подождёшь? - спросил Алекс, открыв дверцу.

-- А не мало? - удивился Глеб.

-- Много, - буркнул Алекс, и вылез из салона.

-- Привет, - поздоровался Сергей, переступив с ноги на ногу, и протянул Алексу руку.

-- Что хотел? - жёстко спросил Алекс, проигнорировав приветствие. И руки не подал.

Корзин сжал кулак и засунул в карман.

-- Поговорить, - ответил, с вызовом глядя на злого друга. Настоящего или уже бывшего - не разобрать.

-- И всё?

-- И всё, - согласился Сергей.

-- Извини, Корзин, но разговаривать нам с тобой не о чём, - Алекс открыл дверцу, как Сергей схватил его за плечо.

-- Алекс, послушай...

Начал было Корзин, но Алекс перебил его, резко развернувшись и схватив за галстук. Сергей захрипел, широко распахнув глаза.

-- Нет, это ты послушай, - процедил Алекс, с огромным усилием подавляя желание разбить в кровь лицо другу-предателю. -- За то, что нашёл Ирму, - спасибо. Теперь я твой должник. А в остальном...

-- Эй, убери от него свои лапы! - возмущённый Леськин голос вынудил Алекса отпустить Корзина.

-- Считай, тебе крупно повезло, что моя сестра тебя любит. Иначе я бы пристрелил тебя ещё три года назад. Уяснил?

-- Что здесь происходит? - подбежавшая Леська схватила Корзина под руку. -- Алекс? - ахнула она, рассмотрев в обидчике своего возлюбленного родного брата.

-- Арриведерчи, голубки, - бросил он и сел в машину.

-- Вечер перестал быть томным? - подтрунил Глеб, заведя мотор. Но Алекс промолчал. И только когда Глеб выехал из двора, попросил рассказать об Амине.

-- Зачем? - в вопросе Глеба не было удивления, скорее непонимание.

-- Я...

-- Только не надо, - перебил Глеб, выкрутив руль вправо. Спальный район сменился клубами и бутиками. -- Не надо изображать внезапно проснувшиеся отцовские чувства. Я всё равно не поверю.

-- Я и не собирался, - Алекс почесал бровь. -- Да и нет никаких чувств. Даже ненависти или злости. Ничего. Я просто хочу знать, какой она была. Просто знать.

-- Да я сам толком не знал её, - выдохнул Глеб, свернув на обочину. Заглушил мотор и опустил голову на обхватившие руль руки. -- Мне казалось, мы были друзьями. Она была такой...наивно-серьёзной. И очень редко улыбалась...

Глеб вспоминал, как учил её стрелять в тире конторы, где тогда ещё служил опером. И о том, как она частенько ездила с ним на места преступлений. Поначалу Глеба это злило, особенно после личной просьбы начальника и приёмного отца Амины. А потом он привык. Она была очень наблюдательной девочкой и могла стать отличным следователем. Но выбрала журфак. Потом уехала на стажировку за границу. Полгода они переписывались, потом Глеба комиссовали. От него ушла жена. И он надолго потерял связь с Аминой. А потом неожиданно пришла в гости. Она вытащила его из глубокой депрессии, помогла организовать собственное сыскное агентство. А когда погиб её отец - сильно изменилась. С Глебом разругалась и вновь надолго пропала из его жизни, чтобы свалиться как снег на голову вместе с ребёнком на руках. Она никогда ничего не рассказывала, не отвечала на его вопросы и бесконечно где-то пропадала. А Глеб занимался Матвеем. И не заметил, как привязался к мальчику, как к родному. Он даже предлагал Амине выйти за него замуж и усыновить Матвея. Но она восприняла его предложение по-своему и собрала вещи. Глеб не смог их отпустить.

Глеб рассказывал, как по просьбе Алекса искал Матвея. Впрочем, о том, что искал именно Матвея, Глеб понял не сразу. Разноцветные глаза, конечно, примечательная генетическая мутация, но не единичная. Ему пришлось по крупицам собирать информацию. Самое сложное было найти акушерку, принимавшую роды у Ирмы. Но он нашёл. В израильской клинике для онкологических больных. К сожалению, рассказать ему она ничего не успела. Умерла в день его приезда. Глеб зашёл в тупик, но ему помогла её внучка. Выяснилось, что женщина с юности вела дневники. И интересующая Глеба история тоже оказалась на страницах одной из толстых тетрадей. Так он вышел на Павла Соколова, который значился отцом ребёнка. Именно он забрал малыша, заплатив крупную сумму денег за молчание медиков. В итоге Ирме сказали, что её ребёнок умер. Добраться до Павла тоже оказалось непросто - он лежал в тюремной больнице с неутешительным диагнозом: ВИЧ. Но с Павлом он так и не поговорил. Не понадобилось. Внучка акушерки неожиданно вспомнила, что накануне смерти к бабушке приезжала журналистка Лидия Тюрина. После её визита бабушке внезапно стало хуже. Глеб "пробил" эту девицу, её статьи и расследования, и всё понял. Сложился паззл. И хоть на студенческой фотографии она была практически неузнаваема, Глеб не ошибся. Посетителей Павла он выяснял через Игната исключительно, чтобы удостовериться в своей правоте. В списке фигурировала та самая Лидия Тюрина. Которая на самом деле была его Аминой. Тогда он понял всё и о Матвее.

-- Такая вот история, - заключил Глеб, поморщившись. И сжал правое бедро. Говорить о намерениях Амины завладеть всем состоянием Ирмы он не стал. Пусть лучше она останется сумасшедшей мстительницей, нежели корыстной тварью. Деньги - слишком банальное оправдание её поступкам. -- Ладно, всё это лирика. Хотел знать - знай на здоровье. Что дальше-то делать собираешься?

-- Есть одно дельце, - Алекс криво усмехнулся. -- Последнее. На вокзал подбросишь?

-- Не вопрос, - согласился Глеб, провернув ключ в зажигании...

...Маленький курортный городок, расположившийся у подножия швейцарских Альп, в этом году пользовался невероятной популярностью. И Алексу не составило труда влиться в неиссякаемый поток туристов, желающих отдохнуть на заснеженных горных склонах. Нужный ему дом находился на окраине посёлка, недалеко от лыжной трассы. Алекс всё-таки нашёл старого академика. Благодаря Марине, которая приезжала сюда три года назад. Спустившись вниз, Алекс спрятал лыжи в сугробе и, петляя между одинокими деревьями, вышел к двухэтажному деревянному дому. Тёмная дверь, украшенная рождественским венком, была не заперта. Словно его ждали.

Осмотревшись по сторонам, Алекс тихо вошёл и замер на пороге. В нос ударил аромат сигары: пряный с примесью влажной травы и ноткой шоколада. Детский страх, давно затихший и сменившийся рассудительной осторожностью, неожиданно сковал сердце, парализовал разум. Мурашки пробежали по телу, впиваясь в кожу сотней ледяных игл. Он коротко выдохнул и ступил на паркет. Прикрыл двери, достал из кобуры пистолет, снял с предохранителя, проверил глушитель. Втянул носом пропахший елью и сигарами воздух. Травянисто-шоколадный запах не давал нормально дышать, дурманил разум, оживлял прошлое. Но он упорно гнал от себя мысли. Ещё будет время забыться воспоминаниями. Сейчас его нет. Как собака, Алекс шёл на запах, терзающий его с детства. Мерещившийся повсюду, не дававший спать. Жить...

Он миновал холл с наряженной ёлкой, длинный коридор с рядом одинаковых и запертых дверей. Одна была приоткрыта. В самом конце. Он остановился, прислушиваясь. Из кабинета доносился мужской, прокуренный голос. Ледяной и жестокий. В проёме появилась немолодая рука с тёмной сигарой. Исчерченная морщинами и лишённая мизинца. В памяти всплыли картинки давней аварии.

Разбитое лобовое стекло... Окровавленный отец за рулём... Ещё живой... Скрип искорёженной двери... Чья-то рука в перчатке с "пустым пальцем"... Резкий, заполнивший салон машины запах, который преследовал Алекса всю жизнь. Чёрное дуло у головы отца... И хлопок, будто лопнул пакет кефира...

Алекс вытер выступивший на лбу пот и толкнул дверь. Та с размаху стукнулась о стену. Человек, сидящий в кресле, выронил сигару и резко обернулся. На Алекса смотрели серые глаза человека, убившего его родителей. Человека, которого Алекс искал долгие четырнадцать лет. В один миг лёд в непроницаемом взгляде растаял, уступая место дикому, первобытному ужасу. Старик схватился за горло.

-- Ты? - прохрипел он. -- Не может быть...

Алекс не ответил. Поднял пистолет.

-- Ты что, сынок? - старик попытался встать, но не смог. -- За что?..

Стиснув зубы и сдерживая горячую ненависть, подтачивающую изнутри, Алекс вынул из внутреннего кармана чёрно-белое фото и положил на стол перед седовласым стариком.

-- За них, - выдохнул он.

Взглянув на снимок, старик совсем сдал. Исчезли последние признаки человечности. Мерзкая гримаса перекосила морщинистое лицо.

-- Ублюдок всё-таки выжил и явился сюда, чтобы отомстить? - и рассмеялся. Хрипло и жестоко. -- Кишка тонка! Ты же, как твой папаша - трус и слюнтяй. Ну, давай стреляй. Ну... - старик поднялся, смял фото и посмотрел на Алекса. Что он там увидел, известно ему одному. Но он весь сжался, сразу стал никчёмным.

Алекс усмехнулся, опустив пистолет. Страха не осталось, потому что некого было бояться. Ненависть тоже отпустила Алекса из многолетних объятий. Ему больше не нужно было мстить. Жизнь давно рассчиталась за него, отняв у старого одинокого академика самое дорогое - власть.

Алекс развернулся, чтобы уйти, как вдруг замер. Почувствовал, что ему смотрит в затылок дуло пистолета. Гнусное, параноидальное чувство, преследовавшее его с армии. Сердце гулко стучало в висках. Раз, два. Алекс обернулся. На него смотрело чёрное дуло револьвера. Три, четыре. Рука старика была твёрдой, а в глазах - сомнение. Пять, шесть. Рывком Алекс метнулся за угол. Следом прогремел выстрел...

Эпилог.

Декабрь, 2009 год.

Ирма сидела в салоне внедорожника, двигающегося по шоссе. Вдалеке возвышались заснеженные вершины Карпат, у подножия которых раскинулся заповедник, укрытый покрывалом из снега и льда. А весной на этих склонах расцветало целое море нарциссов. Ирма однажды была здесь в детстве с дедушкой.

И теперь она ехала сюда из-за него. Неделю назад к ней приходил нотариус её деда. Он огорошил Ирму известием о самоубийстве дедушки. Ирма долго не могла поверить, что тот застрелился всего год назад, ведь она давно считала его мёртвым. По крайней мере, мама рассказала, что он погиб через несколько месяцев после закрытия его клиники. А на самом деле оказалось, что дедушка всё это время жил в небольшом швейцарском городке и вёл отшельническую жизнь. Семьи у него не было, поэтому всё своё состояние, измеряемое всего одним коттеджем и счётом в банке с восьмизначной суммой, он оставил единственной внучке. Нотариус показал Ирме дедушкино завещание, передал документы и ушёл, оставив Ирму в полном недоумении. Что произошло с дедом? Почему его считали мёртвым, когда с тех пор он прожил ещё столько лет? И почему написал завещание в её пользу? Что делать с наследством - она тоже не понимала. Но, разобравшись с документами, решила одно - съездить в Ясини, небольшой городок в Карпатах. В дом детства её родной матери.

Ирма перевела взгляд на спящего рядом Матвея и улыбнулась. Как же хорошо, что Алекса не оказалось в стране, и она смогла взять сына с собой. Рядом с Матвеем Ирма ощущала умиротворение. Весь мир, вся её жизнь заключились в одном задорном мальчугане с необыкновенными разноцветными глазами. Благодаря сыну она вновь обрела голос. И не было ничего прекраснее встречи Нового года вдали от городской суеты вдвоём с Матвеем.

Они въехали в посёлок. Но совсем скоро на смену дачам и особнякам вновь пришли искрящиеся снегом заповедные леса. Окружённый деревянным забором двухэтажный дом расположился на окраине Ясиней. И в его окнах горел свет. Джип замедлил ход, подъехав к территории дома. И Ирма увидела стоящего на веранде человека. В сгущающихся сумерках невозможно было разглядеть лица, только силуэт. Высокий, широкоплечий. Ирма не сомневалась - мужчина. Но кто? Сторож или бандит?..

...Два чёрных "Ровера" Алекс увидел сразу, как вышел на веранду. Подобно змее тяжеловесные джипы скользили по мокрой дороге. Неумолимо приближались с каждым ударом сердца. Пальцы похолодели, а по спине пробежала нервная дрожь. Внезапный порыв ветра с силой рванул распахнутую куртку, запустил ледяные пальцы в волосы Алекса. Он боялся. И ни сколько самой встречи с Иркой, сколько того, что она его прогонит. Она могла. Целый год только этим и занималась - не подпускала Алекса к себе, а если он осмеливался приблизиться к ней, - гнала прочь. Из дома, из сердца, из жизни. До его нового вторжения, когда он приходил увидеться с сыном. Он покосился на сжатый в руке букет ромашек. Хотел удивить её, чтобы она уж точно не устояла. Ромашки посреди зимы - отменный способ. Он усмехнулся, мысленно окрестив себя полным идиотом, и посмотрел на въехавшие во двор джипы.

Один остановился напротив лестницы, ведущей на веранду, второй - дальше на площадке. Алекс бросил букет в кресло-качалку и спустился на несколько ступеней. Из дальнего "Ровера" выпрыгнул Юра, который теперь трудился у Ирки начальником охраны, но не успел и пары шагов сделать, как распахнулась задняя дверца и появилась она. Самая любимая и родная женщина во вселенной. Ирка. Она приветственно махнула Алексу рукой. Узнала? Он почувствовал, как внутри него распалялся огонь, согревающий своим жаром. Как происходило всегда, стоило ему только увидеть ее. Перепрыгивая через ступеньку, Алекс спустился вниз, но тут же был задержан двумя громилами.

-- Отпустите его! - приказала она, и громилы мгновенно расступились. Она стояла перед Алексом на расстоянии вытянутой руки и теребила выбившуюся из тугой косы русую прядку. -- Ты откуда?.. Ты как...? Ты что здесь...? - она сбивалась на полуслове, не знала, как правильно задать ему вопрос, как вдруг глаза её просияли. -- Так это ты, - выдохнула она. -- Ты всё это устроил?

Алекс развёл руками. Она была права: этот дом у новых хозяев выкупил он и с нотариусом скончавшегося академика договорился. Но Ирке знать это ни к чему.

-- По-прежнему подрабатываешь ангелом-хранителем? - съязвила Ирма.

Надеялась его уколоть? Он усмехнулся. Ничего не выйдет. Больше она его не прогонит.

-- Я могу уйти, - спокойно ответил Алекс. Но это мнимое спокойствие далось ему очень непросто. -- И ты больше никогда...

-- Нет! - перебила Ирма, шагнув в его сторону. -- Я не хочу...Ты... - её голос дрогнул. -- Ты можешь остаться, но с условием. Ты на мне женишься, - она с вызовом посмотрела ему в глаза.

Алекс едва не задохнулся от счастья.

-- Никогда, - твёрдо ответил он, с трудом сдерживая улыбку. Ирма в изумлении округлила глаза. -- Умирать - так хлопотно.

Ирма сильно толкнула его в плечо и прошипела:

-- Убирайся... - глаза её сузились, тонкие пальчики сжались в кулаки. Она замахнулась, чтобы его ударить, но Алекс перехватил её запястья и завёл за спину.

-- Отпусти, - забилась она. Громилы рванулись было к ним, но Юра остановил их. Алекс благодарно кивнул. -- Предатель! - обиженно бросила она Юре. Тот лишь пожал плечами.

-- Глупенькая... - прошептал Алекс, вдохнув терпкий аромат ландышей её волос. Ирма посмотрела на него. В её шоколадных глазах стояли злые слёзы. Алекс прижал её к себе и поцеловал в макушку. -- Я больше никуда тебя не отпущу...

-- Мама? Папа? - сонный голос Матвея заставил их обернуться. Мальчик стоял у машины и непонимающе смотрел то на Ирму, то на Алекса. -- Вы ссоритесь?

Алекс отпустил Ирку, подошёл к сыну и подхватил его на руки.

-- Мы миримся, - с улыбкой ответил он.

-- Правда? - Матвей посмотрел на Ирму. Та в ответ кивнула. -- Тогда целуйтесь! - после короткой паузы изрёк Матвей.

А устами ребёнка глаголет истина...

ЮБК - Южный Берег Крыма.

Тиссо (Tissot) - элитный швейцарский бренд наручных и карманных часов.

ДЦП - детский церебральный паралич.

Мутизм - неврологическое состояние, при котором человек перестаёт общаться с окружающими, при этом способность разговаривать и воспринимать чужую речь полностью сохраняется. Часто развивается после тяжёлой психической травмы (насилия, гибели близких).

Тертычная С. С. "Так не бывает"

2