Действие романа «Череп грифона» происходит в 309 г. до н. э.
Сам замысел книги — что череп протоцераптоса, выветрившийся из каменистой материнской породы, мог бы дать античному миру повод к придумыванию грифона — я почерпнул в удивительной книге Джона Р. Горнера «Жизнь динозавров: раскопки Саги Эволюции» (написанной в соавторстве с Эдвином Доббом и изданной в Нью-Йорке издательством «Харпер Коллинз» в 1997 году). Идею эту впервые развила фольклорист античности Адриенна Мэйор.
На протяжении всего античного периода на севере и востоке, далеко, вплоть до нынешнего Афганистана, появлялись греческие города. И если череп динозавра из Монголии когда-либо и попал или чуть было не попал в Афины, то это могло случиться именно в те времена. Судя по всему, такой череп на самом деле так никогда и не предстал перед древнегреческим ученым обществом. Надеюсь, я изобразил причины этой неудачи достаточно достоверно и занимательно. Мне кажется, разумный человек не вправе требовать большего от романиста-историка.
В книге наряду с вымышленными персонажами действуют и реальные исторические личности: Менедем, Эвксенид из Фазелиса, Птолемей из Египта и мятежный племянник Антигона (в дошедших до нас исторических сочинениях его называют по-разному: как Птолемеем, так и Полемеем. Я с радостью воспользовался вторым вариантом написания его имени, чтобы читатели не путали этого человека с его более знаменитым современником). Остальные реальные исторические личности лишь упоминаются, но не появляются на страницах романа — Алким из Эпира, Антигон, его сыновья Деметрий и Филипп, Лисимах, Кассандр, Селевк, Полиперкон, Эвридика, Береника и сын Птолемея Птолемей, который в описываемое время действительно родился на Косе.
И разумеется, над всем, что происходило в тот период, господствовала гигантская тень Александра Македонского, хотя к тому времени, когда началась наша история, он был мертв вот уже четырнадцать лет.
Как именно Полемей попал на Кос с Эвбеи, неизвестно; скорее всего, тайком, потому что слишком много людей между этими двумя островами желали его смерти. Мы не знаем также и того, был ли в действительности причастен Менедем к изобретению тригемолии. Однако несколькими годами позже он получил известность как первый капитан подобного судна, поэтому вполне вероятно, что такая связь существовала.
И напоследок хочу признаться читателям, что допустил в романе анахронизм: вирши, которые цитирует Менедем в главе двенадцатой, — это стихи Паллада. Они взяты из антологии древнегреческой поэзии, которая на самом деле датируется примерно IV или V в. н. э. Но, согласитесь, цитата вполне в духе Менедема: сей юноша запросто мог сказать что-нибудь вроде этого.