В последующие несколько дней армия Джерина отступала. Он провел несколько точечных стычек с имперскими передовыми отрядами, довольно легко отбивая наскоки и незамедлительно отходя, как только на помощь им подтягивались основные силы южан.

Вскоре у него не осталось иного выбора, как покинуть ту часть земель Араджиса, которую его войско успело изрядно опустошить. Отходить не хотелось ужасно, но возможный экскурс на юг позволил бы неприятелю отрезать Лиса от его собственных владений. Нет уж, если империя Элабон вздумает наложить на них лапу, то ей придется отвоевывать у него крепость за крепостью, подобно Араджису, если бы тому посчастливилось разгромить Лиса на поле брани.

— Хорошо, что мы угнали их обоз с провиантом, — сказал Вэн как-то вечером, вгрызаясь в колбасу.

— Хорошо все, что поддерживает наши силы, — ответил Джерин. — К сожалению, повторить этот трюк нам теперь вряд ли удастся. Слишком уж далеко они оттеснили нас от Элабонского тракта.

— Как думаешь, есть у нас шансы провести достойную контратаку? — спросил чужеземец, откусив еще кусок.

— Мне бы очень хотелось, — сказал Джерин. — Однако этот малый все время настороже. Он воюет не так, как трокмэ или некоторые из наших безмозглых баронов, а жаль. Если бы он устремился на нас сломя голову, это значительно облегчило бы нам жизнь. Но он никуда не спешит. Он действует медленно, но неуклонно.

— А это неглупо, — сказал Вэн. Он оглянулся через плечо. — Если так пойдет и дальше, нас вполне могут отогнать обратно к Айкосу, хотим мы того или нет.

— Мне тоже так думается, — мрачно сообщил Джерин. — Что ж, в этом случае мы пройдем через тамошнюю долину. Байтон ведь как-никак прозорлив. И должен понять, что мы действуем вынужденно, а не по собственному капризу, или он вовсе не так умен, как я о нем думаю и как он сам о себе полагает.

Вэн хрюкнул.

— Боги являются богами не потому, что они умны, Лис. Они боги, потому что сильны.

— Хотел бы я сказать, что ты ошибаешься, — проговорил, кривя губы, Джерин. — Но беда в том, что ты прав.

Он повертел головой. Куда делся Дагреф? Ведь только что сын сидел рядом, с юношеской ненасытностью уплетая хлеб с колбасой. Теперь же его нигде не было видно, и Лис даже чуть опечалился, осознав, что в этот раз никакого острого комментария по поводу мощи и интеллекта богов им с Вэном услышать не доведется.

В следующее мгновение Джерин перестал думать о Дагрефе, ибо к нему с важным видом приблизился Райвин. Помолчав для вящей внушительности, он сказал:

— Лорд король, я уверен, что знаю, как разрешить все наши трудности.

Райвин всегда вызывал беспокойство, но сейчас, кажется, он вознамерился перещеголять сам себя.

— Я очень рад, что ты в этом уверен, — сказал с нарочитой медоточивостью Джерин. — Однако это вовсе не означает, что так оно и есть. Кое-кому сложно уловить разницу, а?

Райвин встал в позу оскорбленной невинности.

— Лорд король, вам не следует надо мной насмехаться.

— Почему нет? — спросил Вэн с искренним любопытством. — Ты сам очень часто на это напрашиваешься.

— А ты вообще пошел к черту! — отрезал с достоинством Райвин.

Джерин поднял вверх руку:

— Ладно, достаточно пререканий. И как же, мой приятель Лис, могут быть разрешены все наши трудности, а?

Райвин поднял одну бровь. Он всегда ценил иронию, когда она того стоила, чем вызывал к себе уважение, однако сейчас предпочел дать серьезный ответ:

— Нам нужна божественная поддержка в борьбе с южанами из-за Хай Керс.

— Ты сам южанин из-за Хай Керс, — заявил Вэн.

— Подожди, — осадил Джерин чужеземца и направил на Райвина недобрый взгляд. — Как думаешь, почему я заранее знаю имя бога, к чьей помощи, по-твоему, нам необходимо прибегнуть?

— Может быть, потому, что он один из наиболее известных богов? — предположил без тени смущения Райвин. — А также потому, что он уже приходил на помощь северным землям? А еще потому, что у него нет причин любить империю Элабон и целая куча причин ее ненавидеть? Наверное, именно эти соображения подвигли вас, лорд король, на догадку, не так ли?

— Мм… возможно, — допустил Джерин. — А еще этот бог является владыкой сладкого винограда, а то, что делают из этого винограда, находится под его патронажем, и это тоже вертится у меня в голове. С чего бы это, по-твоему?

— Не имею ни малейшего понятия, — ответствовал Райвин.

Вэн загоготал:

— Если бы ты был так же невинен, как на словах, то все еще не утратил бы девственности, а этого, во всяком случае, не видать.

Райвин проигнорировал его замечание, хотя и с трудом.

— Лорд король, — сказал он, подчеркнуто обращаясь лишь к Джерину, — можете ли вы отрицать, что Маврикс — наша главная опора среди богов?

— Конечно могу, — отвечал Джерин. — Ты бы тоже со мной согласился, если бы имел хоть каплю благоразумия, хотя всем богам известно, что этому никогда не бывать. Бог этой страны — Байтон. А Маврикс еще больший чужак здесь, чем мы, элабонцы.

— Байтону все равно, что с нами станется, — возразил Райвин. — Заставить провидца выступить против чудовищ тебе помогли лишь два фактора. Это Силэтр плюс его раздражение, что ты поначалу обратился… к кому же? К тому же Мавриксу, — заключил он победно.

Джерин устало и длинно выдохнул.

— Райвин, если хочешь выпить вина, иди и пей. Если считаешь, что оно стоит риска, рискуй, я не возражаю. Выйдешь сухим из воды, хорошо. А если Маврикс свернет тебе шею, я буду считать, что ты сам напросился. Только не надо выдумывать, что эта затея якобы может спасти нас.

— Йо, я бы не прочь отведать вина, — кивнул Райвин, — однако я больше не схожу по нему с ума, как недавно. Утолив жажду, я утолил и желание, но, когда я их утолял, Маврикс, позволю себе напомнить, не появился, несмотря на твои мрачные предсказания. Я предлагаю призвать его на помощь независимо от того, вкушу ли я еще раз по завершении этого предприятия сок сладкого винограда или не вкушу.

— Что ж… бескорыстный мой Райвин. Ежели ты и впрямь сделался таковым, то я, пожалуй, могу утверждать, что повидал все на свете, — объявил Джерин.

Тень скорби легла на лицо Райвина, и Джерин вдруг понял, что это не маска. Похоже, приятель Лис был не на шутку задет, поскольку он покачал головой и спросил с нескрываемой горечью:

— Вы сейчас были искренни, лорд король, или просто предвзято ко мне относитесь из-за прошлых проступков?

— Хо! — вскинулся Вэн. — А кто бы не стал к тебе так относиться? Некоторые из твоих выходок способны вздыбить волосы даже на головах абсолютно лысых людей.

Но вопрос Райвина заставил Джерина призадуматься. Он гордился своей способностью смотреть непредвзято на многие вещи. Однако можно ли подходить с таким взглядом к приятелю Лису, не обладая божественной беспристрастностью, недоступной простым смертным? А потому Джерин медленно произнес:

— Ты похож на сорванца, который утверждает, что, хотя он и толкал свою сестренку в грязь полдюжины раз, это вовсе не означает, что он толкнет ее туда снова.

— Не так, — сказал Райвин. — В отличие от сорванца, на которого безусловно похожи некоторые из моих внебрачных сынишек, я усвоил урок. Я настаиваю, чтобы ты вызвал Маврикса вне зависимости от моего участия в этом процессе и вне зависимости от того, получу ли я кружку вина тогда, или после, или еще когда-либо.

Поклонившись Джерину, он зашагал прочь.

— Ну, ни хрена себе! — выдохнул Вэн. — Такого я еще не видал.

— Если бы я думал, что ты ошибаешься, то возразил бы тебе, — ответил Джерин. Он почесал в затылке. — К своему немалому удивлению, я готов поверить, что мой приятель Лис говорил серьезно. Это подводит меня к следующему вопросу: то, что он говорил, разумно или глупо?

— Получить божью помощь всегда лучше, чем не получить, — сказал Вэн. — Это непреложное правило. С другой стороны, Маврикс — такой бог, который всегда может доказать тебе, что все наши непреложные правила ничего не стоят, не так ли?

— И это еще мягко сказано, — ответил Лис. — А тут еще и дурацкий фокус, с которым выпендрился Фердулф. Если Маврикс здесь и появится, то скорее для того, чтобы надрать зад своему чаду, а не чтобы помочь нам.

— Но если бы он помог нам… — протянул мечтательно Вэн.

— Да-а, — согласился Джерин. — Если бы да кабы.

Он снова огляделся в поисках Дагрефа. А когда понял, почему ему так не хватает сына, то в удивлении заморгал. Он отдавал должное уму лишь немногих людей, чье мнение считал достаточно ценным. Как-то мало-помалу, стало быть, и его сын вошел в этот круг.

Дагреф наконец вернулся к костру.

— Маврикс? — переспросил он, когда Джерин поинтересовался, стоит ли им призвать ситонийского бога на помощь. — Маврикс… хм.

Было такое ощущение, будто он никогда не слышал о боге плодородия и вина.

Джерин раздраженно защелкал языком.

— Йо, Маврикс. Помнишь — шкура молодого оленя, тирс, лягушачий язык?

— О да, конечно, я помню, — сказал Дагреф.

Но даже эти слова прозвучали рассеянно. Ничего похожего на те острые замечания, которыми он всегда так и сыпал. Он зевнул, потер глаза и снова зевнул.

— О, клянусь богами! — вскипел Джерин. — Ты что, упал в кувшин с элем? Поэтому ты ведешь себя так, будто у тебя в голове нет мозгов?

— Я не пьян, — ответил Дагреф.

Джерин пристально его оглядел. С некоторой неохотой он признал, что сын говорит правду. После очередного зевка Дагреф продолжил:

— Я просто устал. Могу я просто устать?

— Ты не был таким уставшим до того, как ушел неизвестно куда, — проворчал Лис. — А раз так, ты можешь ответить на мой вопрос до того, как отправишься спать: следует мне искать помощи у Маврикса? Следует или нет?

— Не вижу причин, почему бы тебе ее не искать, — ответил Дагреф. — Однако, может, будет лучше, если ты ее не получишь. Именно это имел в виду Байтон, не так ли? — Он замялся. — Если, конечно, Байтон говорил о Мавриксе, а не о каком-то другом боге.

Джерин фыркнул и сказал:

— Ладно, иди спать. Ты это заслужил. Должен признать, ты дал мне новую пищу для размышлений.

Дагреф разложил свое одеяло, завернулся в него и очень скоро ударился в храп. Джерин пристально посмотрел на него и почесал в затылке. От сына не несло элем, он говорил и мыслил совершенно ясно, стоило ему сосредоточиться. И все же его мысли витали где-то еще, где-то далеко. Лис озадаченно фыркнул. Это было не похоже на Дагрефа.

Однако этот юнец, когда удосужился, хотя бы отчасти, обратить свое внимание на слова отца, действительно кое-что подсказал ему. Идея вызвать бога в надежде, что он проигнорирует твою просьбу, не приходила в голову Лиса. Он не думал, что такая мысль вообще могла прийти ему в голову. А Дагреф порой посматривал на окружающий мир искоса, словно бы вскользь, что иногда, несомненно, могло прийтись весьма кстати.

— Да, но следующий вопрос состоит в том, что случится, если мы призовем дорогого Маврикса, а он возьмет да и решит помочь нам? — пробормотал Джерин.

Это может все только запутать. Байтон ведь ясно дал понять (насколько понятие «ясность» вообще к нему применимо), что лучше бы не принимать божью помощь, а только ее попросить. Что же тогда делать, если Маврикс вознамерится напасть на элабонское войско?

Поразмыслив немного, Джерин улыбнулся. Если Маврикс все-таки решит ему помочь, он вызовет какого-нибудь другого бога, поведенчески более отвечающего предсказанию. Он взглянул на Дагрефа. Его сладко почивающий сейчас сын оценил бы изящество этого хитрого хода.

Он снова взглянул на Дагрефа, и его пронзило внезапное подозрение. Если молодой человек исчезает на некоторое время, а потом возвращается усталый и с отсутствующим видом, не понимая, о чем говорит отец, напрашивается только одно очевидное объяснение.

Но очевидность не всегда истинность. Джерин завертел головой, ища глазами Маеву. Он ее не нашел, что само по себе ничего не доказывало. Единственный способ что-нибудь доказать — это застать парочку в момент преступления (если оное совершится еще раз или впервые) или увидеть, что у Маевы начинает округляться живот, хотя даже это не сообщит, кто в том виновник.

Вэн храпел в нескольких футах от Дагрефа. Ради благополучия сына Джерин надеялся, что мысли великана наутро не будут вовлечены в русло его, Лиса, ночных размышлений.

На следующий вечер у Райвина от удивления глаза полезли на лоб.

— Вы и вправду говорите серьезно, лорд король? — выдохнул он.

— Конечно нет, — отрезал Джерин. — Я просто выделываюсь, чтобы тебя поддразнить. — Он в крайнем раздражении фыркнул. — Да, я говорю серьезно, будь оно проклято. Я все обдумал и решил, что твоя идея не так уж плоха. Мы должны попытаться призвать владыку сладкого винограда.

Жаль, что он не посмотрел вверх, прежде чем произнести эти слова. Фердулф, дрейфовавший над ним в воздухе, все услышал. Полубог камнем кинулся вниз и заверещал:

— Ты хочешь, чтобы мой отец снова оказался здесь? Я это запрещаю!

— Ты не можешь этого запретить, — возразил Джерин. — Ты можешь осложнить мне жизнь, видят боги, но ты не можешь остановить меня. Фердулф, знай, я намерен вызвать его. А что ты предпримешь потом, это дело уже не мое, а ваше с Мавриксом.

— Он пожалеет, если появится здесь, — мрачно проговорил Фердулф.

— Это ты пожалеешь, если он здесь появится, а ты станешь его раздражать, — отозвался Джерин. — Он сильнее тебя, и лучше бы тебе помнить об этом.

Фердулф высунул язык.

— Я его не боюсь. Зови его. Он пожалеет, клянусь!

Джерин пожал плечами и не стал больше спорить. Люди обладают поразительной способностью не брать в расчет неприятную правду. Теперь он знал, что таковы же и полубоги.

— Не призвать ли нам владыку сладкого винограда прямо сейчас, без каких-либо проволочек? — предложил Райвин, бросив на малыша косой взгляд.

Тот презрительно ухмыльнулся:

— Я этому помешаю, не сомневайтесь. Я превращу в уксус все оставшееся у вас вино точно так же, как то вино, какое вы отняли у имперских солдат.

— Даже и не пытайся, — сказал Джерин строго. Тем же тоном, каким одернул бы Блестара, решившего прыгнуть со стены Лисьей крепости в ров.

— И что же меня остановит? — поинтересовался Фердулф, снова показывая язык.

— Если ты превратишь вино в уксус, — медленно произнес Джерин, — я, за неимением ничего лучшего, все равно использую его для воззвания к твоему отцу, а потом объясню ему, почему так случилось. И тогда мы посмотрим, как он поступит.

Фердулф попробовал испепелить его взглядом.

— Как простой смертный может быть таким злобным?

— Опыт, — ответил Джерин. — Ну же, начнем.

Он поручил Райвину совершить все необходимое, то есть выпить кружку вина и молить Маврикса явиться. Все же именно приятель Лис радел больше всех за то, чтобы бог прибыл сюда. Сам Джерин предпочел бы, и даже с радостью, чтобы Маврикс остался в Ситонии. Ну а если Фердулф и хотел видеть своего родителя, то лишь затем, чтобы погнать его прочь.

— Мы взываем к тебе, владыка сладкого винограда, — крикнул Райвин, прикладываясь к вину, которое он в одном из рейдов отбил у южан.

Он уже не трепетал в предвкушении, как в тот раз, когда подносил ко рту свою первую кружку после долгих лет воздержания. Он просто пил, тихо и чинно. Джерин счел это добрым знаком.

— Ну и где он? — гаденьким тоном спросил Фердулф, когда Маврикс не явился. — Он что, спит? Или пьян? А может быть, развлекается с хорошеньким мальчиком или пригожим барашком?

— Думаю, тебе лучше следить за своим языком, — предостерег его Джерин.

Фердулф тут же высунул свой длиннющий язык и принялся помахивать его кончиком.

— Вот, пофалуфта, — произнес он, шепелявя, — я фа ним слефу. Нифего плохого он не фелает.

— Хэ, — сказал Джерин.

Этот звук изображал смешок, но безрадостный.

Райвин выпил еще вина и снова призвал Маврикса. Но ситонийский бог явно предпочитал оставаться там, где сейчас обретался, а не спешить на призывы из какой-то глуши. Райвин расстроенно покачал головой. Джерин тоже, хотя в душе нисколько не опечалился.

— Похоже, он не придет. Наверное, он нас не слышит.

Судя по тону, Райвин расстроился не только внешне.

— Может, и нет.

Джерин тоже вплел в свой голос грустные нотки, отнюдь не соответствовавшие его настроению.

— Может, он боится меня, — самонадеянно предположил Фердулф.

Все предпосылки для самонадеянности у него, как у полубога, естественно, имелись. Однако, по мнению Джерина, права на заявления подобного рода эта самонадеянность ему не давала. Бог полубогу не ровня. Может, когда Фердулф повзрослеет, то сам это поймет. А может, останется самонадеянным на всю свою жизнь. Короткую, если он продолжит вести себя так с богами.

Райвин снова выпил.

— Мы заклинаем тебя явиться, владыка сладкого винограда, и почтить нас своим присутствием, — пробубнил он еще раз.

Когда ничего не произошло, Джерин сказал:

— Ладно, Райвин, ты хлебнул малость и взял, как говорится, свое, но раз владыка сладкого винограда не…

И тут владыка сладкого винограда соизволил явиться. Мягко светясь, Маврикс возник перед Джерином, Райвином и Фердулфом. Но вид у ситонийского бога был не очень-то просветленный. Скорее наоборот.

— Ну, что на этот раз? — спросил брюзгливо Маврикс. — Вы орете мне в ухо так, что у меня ум заходит за разум. Это настоящая невоспитанность, вот что я вам скажу.

— Добро пожаловать, владыка сладкого винограда, — приветствовал его Джерин. Раз уж Маврикс все равно тут, следует попытаться извлечь из этого пользу. — Мы вновь призвали тебя в северные края, чтобы умолять о помощи в борьбе с Элабонской империей, а еще…

— А еще предложить тебе убрать отсюда свою вонючую задницу и навсегда забыть к нам дорогу! — перебил его Фердулф.

— Да неужели?

Произнося эти слова, бог вдруг переместился к Фердулфу, хотя и не пересекал разделявшее их пространство. Миг — и он схватил сына. Фердулф запищал, попытался вырваться, но не смог. Маврикс хлестко отшлепал маленького грубияна. Гораздо сильнее и основательнее, чем на его месте это проделал бы Лис.

— Вот тебе за твой грязный язык!

После небольшой паузы последовала еще одна экзекуция, в сравнении с какой первая выглядела просто лаской.

— А это за то, что ты осмелился испортить сок сладкого винограда! Столько вина зря пропало! Оно никогда уже не порадует никого!

У Райвина загорелись глаза.

— О-о-о! — простонал он. — Имей я возможность, я тоже как следует поддал бы паршивцу за порчу целой прорвы вина!

— Маврикс имеет такую возможность, он ему всыплет и за тебя, — прошептал в ответ Джерин.

Тем временем Маврикс отпустил сына, который бессильно плюхнулся наземь, заливаясь слезами. Ситонийский бог повернул свои глаза-пропасти к Лису:

— Что ты там говорил до того, как нас так бестактно прервали?

— Лорд Маврикс, я выражал надежду, что ты передумаешь и поможешь нам справиться с силами Элабонской империи, — ответил, почтительно кланяясь, Джерин.

— Нет, — сказал Маврикс.

Затем повторил втрое громче:

— НЕТ. НЕТ. НЕТ! Теперь до тебя дошло?

— Но почему нет, владыка? — поинтересовался обиженно Райвин.

— Почему?! — взвизгнул Маврикс.

Да, заводился он моментально, и Джерин втайне порадовался, что именно Райвин по своей бесшабашности сунулся к нему с этим вопросом. В конце концов, Райвин сам затеял всю эту кутерьму, вот пусть теперь и проверяет, так ли уж горяча у Маврикса рука и скор ли он на расправу, если ему не хватило примера с Фердулфом. Маврикс между тем подбоченился и противным пронзительным голосом прокричал:

— Я не обязан тебе ничего объяснять, ты, прыщ на заднице этого затерянного в лесах гнездилища дикарей!

— Я знаю, что вы ничего не обязаны мне объяснять, о владыка! — проблеял униженно Райвин: как ни странно, но в этот раз здравомыслие, видимо, обуздало в нем гонор. — Просто я понадеялся, что вы великодушно снизойдете до объяснений в беседе со мной.

— Что ж, — кивнул Маврикс, несколько смягченный учтивостью смертного. — Ты, вижу, стараешься. Но вместе с этим ты очень рискуешь, если ты понимаешь, о чем я. — И он высунул свой язык, целясь им в Райвина, но тут же убрал его. — Ладно… ладно. Если тебе так уж необходимо знать, что к чему… если это тебя и вправду волнует, то одна из причин, по которым я не желаю прийти вам на помощь, заключается в диких выходках этого мелкого накостника.

И он то ли пнул, то ли толкнул свое чадо ногой.

— Я не сделал и половины того, что хотел, — провыл Фердулф.

Маврикс не обратил на его вой никакого внимания. Скорей всего, к лучшему для Фердулфа.

Явно любуясь собой, ситонийский бог воздел палец и задал вопрос:

— Не думаешь ли ты, что оскорбить бога, а потом просить у него помощи — это самая настоящая наглость? А?

— Владыка, я вас не оскорблял, — сказал Райвин. — И Джерин Лис вас не оскорблял. Это мы ищем вашей помощи, а не ваш отпрыск.

Джерин был бы очень рад (прямо-таки несказанно), если бы Райвин вообще позабыл его имя, но, когда Маврикс опять обратил к нему свои глаза-пропасти, ему ничего не оставалось, как согласно кивнуть.

— Безусловно, владыка, я никоим образом не оскорблял тебя и даже не собирался, — заверил он.

Что было истинной правдой. Лис в отличие от Фердулфа прекрасно знал, чем чреваты подобные вещи.

— Мне наплевать, — презрительно бросил Маврикс. — Мой сын меня оскорбил, а он связан с тобой. Следовательно, это все равно как если бы ты оскорбил меня лично.

Чудовищный вывод! Возмутительная несправедливость! Если бы Джерин и впрямь искал поддержки у капризного бога, он непременно попытался бы возразить, причем пространно и велеречиво. Но поскольку он ничего подобного не желал, то удовольствовался тем, что сказал:

— Сам я никогда бы себе этого не позволил, однако у меня порой нет возможности контролировать действия всех, кто связан со мной.

И он многозначительно покосился на Райвина.

— Мне наплевать, — повторил Маврикс. — Я оскорблен, и оскорбил меня твой приспешник. Ты ничего от меня не получишь.

— Но я не имею к нему отношения! — вскричал возмущенно Фердулф. — Я ведь твой!

— Он выставил самую привлекательную крестьянку, чтобы заманить меня в свою крепость, — сказал, указывая на Лиса, Маврикс. — Я позволил себя соблазнить… да, позволил. А ты, Фердулф, лишь плод интриги, зародившейся в его уме.

Проклятия Фердулфа, справедливо адресованные как Джерину, так и Мавриксу, были громкими, гневными и ужасными. Хотя… если уж соблюдать абсолютную точность, Фулду привел в крепость Райвин, а Маврикс мог бы и не западать на нее. Но Джерин не стал ворошить прошлое. Бедняга Фердулф был и без того вне себя.

Зато Райвин словно бы окунулся в родную стихию. Шум и скандал всегда импонировали ему. Поиграв глазами, он счел возможным осведомиться:

— А по каким же еще причинам вы нам отказываете, милорд?

— Их я тоже не обязан с тобой обсуждать, — высокомерно ответил Маврикс. — И я не намерен этого делать. Каковы бы они ни были, тебя это не касается.

Поскольку только что Маврикс почти в тех же словах выражал нежелание продолжать разговор, а потом все-таки объяснился, Джерин, чье любопытство никогда не дремало, сделал попытку дойти до сути и тут. Он спросил:

— Лорд Маврикс, а не мог бы я убедить тебя снизойти до нас еще раз?

Может, Маврикс и согласился бы проявить снисходительность, а может, и нет. Но прежде чем он успел открыть рот, в дело вмешался Фердулф.

— А не мог бы я убедить тебя не отсвечивать со мной рядом? — выкрикнул он. — Не мог бы я, пользуясь языком трокмуа, убедить тебя унести свою вонь за Фомор? Не мог бы я…

Джерину так и не удалось узнать, как далеко простирается любознательность малыша, ибо Маврикс снова перекинул своего отпрыска через колено и отходил его еще пуще, чем прежде. Может, Фердулф и был полубогом, но все же не настолько могучим, чтобы невозмутимо сносить божественные побои. Он выл, верещал и вопил, как любой ребенок в момент задаваемой ему порки.

Игнорируя его визг, Маврикс глянул на Джерина.

— Видишь, как обстоят здесь дела? — сказал он. — Ваш северный край неприятен и без оскорбительных выходок. А с ними он просто невыносим. Я ухожу и, если судьба будет благосклонна, более не вернусь.

И он исчез.

— Ну вот и все, — сказал Джерин Райвину.

— Э-э… да, лорд король, — ответил тот. — Думаю, пройдет немало времени, прежде чем во мне проснется желание вновь повидаться с владыкой сладкого винограда.

Он отсалютовал и пошел прочь, покачивая головой.

В итоге Джерин остался с Фердулфом, чего ему сейчас хотелось бы меньше всего. Он постоял, раздумывая, а не уйти ли? Ушел же Райвин. В конце концов, Фердулф сам устроил себе неприятности. Однако через миг он с легким удивлением обнаружил, что не настолько еще черств душой, чтобы оставить маленького избитого полубога наедине со своей болью.

— С тобой все в порядке? — спросил он малыша.

— Ты тоже можешь проваливать, — пробурчал Фердулф. — Ты надо мной насмехаешься. Ты меня ненавидишь. Меня все ненавидят.

— Отнюдь не все, — ответил Джерин. — Хотя, должен отметить, вовсе не потому, что ты мало стараешься. Иногда, кажется, ты просто лезешь из кожи, чтобы сделаться совершенно ненавистным для окружающих.

— Уходи. — Фердулф шмыгнул носом. — Не учи меня. Ты мне не отец. У меня нет отца. Или есть, но ненастоящий. Несуществующий.

— Ты ведь недавно был возмущен глупостью бога страны Вешапэр, говорившего о своих соседях-богах то же самое, — укоризненно сказал Джерин. — Думаешь, в твоих устах это звучит умнее?

— Мне все равно, — ответил Фердулф. — Мне нет до этого дела. У тебя был настоящий отец, который заботился о тебе.

Тут Джерин хохотнул, причем столь хрипло и неприятно, что Фердулф в полном недоумении уставился на него.

— Что, черт подери, ты обо мне знаешь? — спросил его Лис. — Мой отец думал, что сможет излечить меня от пристрастия к книгам и сделать из меня воина, прибегая к одному способу — порке. Когда же наконец он понял, что его способ не действует, то отправил меня за Хай Керс, таким образом избавляя себя от проблемы.

— Но в конце концов ты все равно стал воином, — заметил Фердулф.

— Верно, — подтвердил Джерин. — Но это было моим достижением, а не отцовским, и я не донимал его ребяческими выходками и попытками уязвить.

— Я не ребенок, — возразил Фердулф. — Я полубог.

— Ты полубог, — согласился Лис. — Но ты еще и ребенок. Поэтому всем вокруг так трудно с тобой.

— Ну и пусть, — сказал Фердулф и улетел.

Было очевидно, что трепка, заданная ему Мавриксом, ничуть его не вразумила. Так же как и проповедь Джерина.

Лис вздохнул. Вряд ли стоило этому удивляться.

— Йо, лорд король, так оно все и обернулось, — сказал Фандил, сын Фандора, очесывая скребком свою лошадь, — Я сумел проехать мимо имперских постов, но проку в этом не было совершенно. Ни для меня, ни для вас. — Он потрепал загривок кобылы. — Однако вот что я вам скажу: я с легкостью проехал мимо этих ублюдков и во второй раз, когда возвращался.

— Замечательно, — произнес Джерин мрачно. — Я рад, что ты их обхитрил. Значит, тебе показалось, что Араджис решил затаиться?

— Йо, именно так, лорд король.

Фандил вернулся к чистке своей кобылы, и Лис невольно посочувствовал ей. Отца Фандила называли Фандор Толстяк, а сын не уступал папаше в размерах. Лис не хотел бы таскать его на спине.

— Значит, Лучник больше не собирается драться в открытую? — продолжил он расспросы.

— Если получится, нет, — ответил Фандил. — Он укрылся в самой неприступной из своих крепостей, рассредоточив свое войско в других укреплениях, и надеется, что имперские увальни не смогут оттуда выкурить никого до наступления холодов или до того, как у южан окончательно подведет животы и им надоест сидеть в голом поле. Если они вконец разорят окрестности, а потом уберутся домой, какая разница? Победа останется за ним.

— Но не за его крестьянами, — пробормотал Джерин и сам усмехнулся своим словам.

Если в итоге империя уберется за горы, что значат для Араджиса беды его крепостных? Да он трижды плевал на тех, кто нуждается в сострадании и защите! И то, что у Лиса кардинально иное мнение на этот счет, все равно ничего не изменит.

Фандил сказал:

— Похоже, южане настроены на осаду. Не знаю, станут ли они потихоньку разрушать стены или просто будут торчать под каждой из крепостей в ожидании, пока их защитники не перемрут с голоду… но они этого вряд ли дождутся.

— Вряд ли, — согласился Джерин. — В одном я уверен: Араджис не запихнет людей в замки, которые легко взять штурмом и погреба которых пусты.

— Вам лучше знать, лорд король, — сказал Фандил. — Но как мне показалось из того, что я видел, мы теперь сами по себе. Мы вроде как брошены.

Джерин вздохнул:

— Мне тоже так кажется, Фандил. Мы, собственно, все это время сами по себе здесь болтались и пока что не очень-то преуспели.

— Вы что-нибудь придумаете, лорд король.

Очевидно, Фандил, как и большинство его сотоварищей, нисколько не сомневался в своем господине, а вот господин его, к сожалению, весьма мало верил в себя.

— Надеюсь, — сказал кисло Джерин, — Но черт меня подери, если у меня есть хоть малейшее представление о том, что тут можно придумать.

Фандил, казалось, пропустил слова Лиса мимо ушей, точно так же, как несколько ранее Лучник проигнорировал его заявление, что он не волшебник. Уже не в первый и даже не в сотый раз Лис спросил себя: почему люди так мало внимания обращают на чужие суждения? Видимо, им предостаточно собственных.

На следующее утро он, Вэн и Дагреф проехали вдоль линии конных пикетов, выставленных западнее лагеря северян на случай, если южане вдруг опять решатся напасть. Пока враги не предпринимали таких попыток. У них тоже имелись пикеты, которые должны были предупредить их о неожиданном наступлении бунтовщиков.

— Они неплохие ребята, — сказал один верховой, указывая на стоявшую в отдалении имперскую колесницу. — Не беспокоят нас, а мы не трогаем их. Когда придет время, полагаю, они будут с нами драться, да и мы постараемся их продырявить, но пока какой смысл враждовать?

— Никакого, — согласился Джерин. — Если вдуматься, это очень разумный подход.

Он посмотрел на Вэна. В прежние годы чужеземец непременно пробасил бы что-нибудь вроде того, что врага нужно уничтожать, как только представится такая возможность. Если бы сейчас с Джерином был Адиатанус, вождь трокмуа, он наверняка высказался бы так же. Но Вэн лишь пожал плечами и кивнул, словно бы подтверждая, что слова патрульного тоже кажутся ему вполне разумными. Мало-помалу, с течением лет, он, видимо, делался мягче.

Еще пара всадников, и перед ними предстала Маева, патрулировавшая край луга.

— Нет, лорд король, — ответила девушка на вопрос Лиса, — я не заметила ничего необычного. — Как и предыдущие всадники, она указала на имперскую колесницу, находившуюся чуть западнее, примерно в полете стрелы. — Они приглядывают за нами точно так же, как мы за ними.

— Хорошо, — сказал Джерин. — В данный момент я не против затишья. Нам нужно время, чтобы окрепнуть.

— Возможно, они хотят того же, лорд король, — серьезно ответила Маева. — Да, нам надо собраться с силами, но их мы тоже здорово потрепали.

— Они могут позволить себе ошибаться, а мы… ну, я даже не знаю, — проворчал Вэн. — Клянусь богами, по-моему, мы не совершили ни одной ошибки в последнем бою, и все же мы его проиграли.

Один Дагреф ничего не сказал. И это было так непривычно, что Джерин принялся за ним наблюдать. Все сейчас наблюдали. Маева — за пикетом южан, южане — за пикетами армии Лиса. А Дагреф, оказывается, наблюдал за Маевой. Судя по его затылку, он просто-напросто не спускал с нее глаз.

Та тоже посматривала на него. Слишком уж часто. «Ну и ну! — подумал Лис. — Как это все интересно!» Он покосился на Вэна. Чужеземец тоже смотрел на дочь, но, как решил Джерин, без каких-либо задних мыслей. Великан, видимо, по-прежнему пытался понять, зачем ей война и почему она наотрез не хочет заняться чем-нибудь женским.

Жизнь станет еще интереснее, если у Маевы начнет расти живот. Лис уже не раз думал об этом. Интересно, беспокоится ли Дагреф о подобных вещах? Вполне возможно, что нет, учитывая его возраст. Мужчина с женщиной или юноша с девушкой могут вполне безопасно наслаждаться друг другом. Есть множество способов. Знает ли о них Дагреф? У него почти нет любовного опыта, но… Может, он что-то слышал или читал? И кто даст ответ, что известно Маеве?

Все еще покачивая головой, Джерин хлопнул Дагрефа по плечу.

— Поехали, — сказал он.

С неохотой (явной для Лиса и, вполне вероятно, для Маевы) Дагреф взмахнул поводьями. Лошади тронулись, сначала шагом, затем перешли на рысь.

Дагрефу хватило соображения не оглядываться. Лис же мог оглянуться, не вызывая у Вэна никаких подозрений. Так он и сделал. И разумеется, Маева смотрела вслед удалявшейся колеснице. Возможно, лишь потому, что в ней был ее отец. Джерин, однако, на это предположение много бы не поставил.

Закончив объезд пикетов и убедившись, что имперские элабонцы не собираются нанести внезапный удар, Лис велел Дагрефу править обратно в лагерь. Там разгоралась шумная ссора. Ссорились Райвин с Фердулфом. Они, ничуть не сдерживаясь в выражениях, нещадно поносили друг друга. Вэн вылез из колесницы и попытался унять скандалистов. В результате и Райвин, и Фердулф, оба разом, накинулись на него.

Джерин же вовсе не собирался вмешиваться в ссору между его приятелем Лисом и маленьким полубогом, наперед зная, что из этого выйдет. В последнее время люди так часто (порой даже избыточно часто) переходили при нем на повышенные тона, что у него не было ни малейшего желания провоцировать новые вопли. Если же Вэн считает, что его слух еще недополучил что-либо в смысле брани, что ж, это только его дело, и больше ничье.

Яростный бас чужеземца смешался с рассерженным баритоном Фердулфа и более высокими гневными криками Райвина, поднялся жуткий гвалт. Дагреф закатил глаза.

— Я думал, у дядюшки Вэна хватит ума не влезать во все это, — сказал он.

— Йо, в этих местах со здравым смыслом дела обстоят неважно, не так ли? — откликнулся Джерин.

Ему казалось, что он произнес это в своей привычной, чуть ироничной манере. Однако разум сына работал в унисон с его собственным. Дагреф резко обернулся и посмотрел на отца. В его взгляде читались и ужас, и облегчение.

— Ты все знаешь, да? — спросил он.

— Теперь да, — ответил Джерин. — Некоторое время я сомневался, а теперь — да.

— Ты ведь не думаешь, что Вэн тоже знает, а? — спросил Дагреф с некоторой тревогой — не слишком сильной, насколько можно было судить, но все же с тревогой.

— Если бы он знал, — ответил Лис, — неужели ты думаешь, он стал бы тратить время на перебранку с Райвином и Фердулфом?

— В точку, — сказал Дагреф по-прежнему обеспокоенно.

— Лучше тебе быть поосторожнее, — предупредил Джерин. Бесполезный совет для большинства юнцов, но Дагреф, в каком-то смысле, выбивался из общего ряда. — Если у нее будет ребенок, ты узнаешь, что такое гореть в пяти чистилищах, еще при жизни, как бы прекрасно все ни обстояло сейчас.

— Снова в точку, — признал Дагреф. — Есть… — Он замялся, закашлялся и даже чуть покраснел, подбирая слова. — Есть… способы, благодаря которым не надо беспокоиться о подобных вещах.

— Да, мне известно об этих способах, — сказал Джерин, кивая. — Но я не был уверен, что ты о них знаешь.

— Э-э… я знаю, — сообщил Дагреф и замолчал.

Джерин был тоже рад на этом закончить. Он не мог в должной мере приглядывать за сыном в таких делах. Но он мог надеяться и надеялся, что Дагреф и Маева, уединяясь, удовольствуются безопасными способами любви. Одна загвоздка: что бы ни делала Маева, она бросалась в свое занятие с головой, безоглядно, чем очень походила на обоих своих бесшабашных родителей. Это означало, что Джерину оставалось уповать лишь на здравый смысл Дагрефа и на то, что сын сможет расслышать его отголоски даже в те моменты, когда это практически невозможно.

Призрачная надежда. С любым другим мальчишкой в возрасте Дагрефа почти эфемерная. Джерин внимательно посмотрел на сына. Шансы невелики, но все-таки они есть. Он вздохнул. Каковы бы ни были эти шансы, ему придется с этим смириться, ибо выбора у него нет.

Он потер подбородок. Это не совсем верно.

— Может, мне стоит отослать Маеву домой? Чтобы вы не зашли еще дальше и совсем не потеряли рассудок?

Дагрефа охватил ужас.

— Не надо, отец. Ты не прогнал Маеву из войска за ее собственные проступки, так что будет несправедливо наказывать ее за мои.

— Если только ты не принуждаешь ее насильно себя ублажать, в чем я сомневаюсь, поскольку ты не способен да и не в силах совершить нечто подобное, вы оба повинны в случившемся, — заметил Лис, и Дагреф вновь залился краской. Джерин задумчивым тоном продолжил: — Может, мне лучше отправить восвояси тебя? Вместо нее?

— Надеюсь, ты не отошлешь ни меня, ни ее, — сказал Дагреф. — Однако если тебе надо кого-то отправить, пусть это буду я.

Джерин хлопнул его по спине.

— Хорошо сказано, парень. Я знаю, что ты не пытаешься уклониться от драк. Но думаю, что вы оба останетесь здесь. — Тут в голову ему пришло еще кое-что. — Что ты станешь делать, если Вэн узнает?

Он сомневался, что Дагреф сумеет найти ответ на этот вопрос. Но сын сумел, причем сразу:

— Убегу.

— Что ж, ладно, — сказал Джерин удивленно и засмеялся, — Вероятно, это лучшее, что ты сможешь сделать, хотя не уверен, сможешь ли ты бежать достаточно быстро и убежишь ли достаточно далеко.

— Я попытаюсь. — Дагреф позволил себе криво усмехнуться, что болезненно напомнило Лису себя самого в его годы. — Может, он не сумеет решить, за кем гнаться вначале, за мной или за Маевой, тогда у нас у обоих появится шанс убежать.

— Может быть. — Джерин вновь рассмеялся.

Однако Вэн — воин до мозга костей, чтобы колебаться в пиковые моменты. Скорее всего, он сразу помчится за кем-то из них, вероятно, за Дагрефом, а потом за Маевой. Лис, впрочем, надеялся, что его сыну все-таки не придется на практике выяснять, так это или нет.

Несколько дней спустя разведка доложила, что южане, по-видимому, готовятся нанести очередной удар. Джерин прищелкнул языком — звук получился совсем не радостный.

— Я знал, что это грядет, — сказал он со вздохом. — Но надеялся, что не так скоро.

— Что мы будем делать, лорд король? — спросил разведчик.

— Драться, я полагаю. — Джерин снова вздохнул. — Другого выхода у нас нет, иначе нам придется отступить к Айкосу, а я этого не хочу. В этом походе и без того хватает сложностей, так что гнев Байтона мне вовсе ни к чему.

— В прошлый раз, пытаясь одолеть неприятеля, мы проиграли, — заметил Дагреф, — Почему на этот раз должно быть по-другому?

В прошлый раз они выбирали поле сражения, вернее, не оставили мне особого выбора, что, в общем-то, одно и то же, — ответил Лис. — Они ударили быстрее и сильнее, чем я ожидал. На этот раз нас предупредили заранее. Я собираюсь драться там, где удобно мне, клянусь богами.

— О каком месте ты думаешь? — спросил Дагреф.

— Вообще-то у меня есть на примете одно местечко, — ответил Джерин. — Это длинный узкий участок луга, вдающийся в густой лес. Слева, за деревьями, есть небольшой холм, который я собираюсь прикрыть большей частью всадников Райвина. Понимаешь, что я задумал?

— Кажется, да, — ответил Дагреф. — Ты хочешь спрятать там людей и заманить южан в ловушку. Зажать их с двух сторон, верно?

— Йо, именно это я и планирую, — признал Джерин. — Остается лишь надеяться, что южане не догадаются об этом столь же легко.

Однако, к его неимоверному, почти дикому ужасу, южане высмотрели ловушку и туда не сунулись. Когда всадники Райвина захватили одного из имперских разведчиков, Джерин узнал, почему это произошло.

— Теперь нами командует Сверилас, — пояснил пленный. — Люди зовут его Сверилас Увертливый. Он отослал Арпуло, сына Верекаса, обратно на запад. Возглавлять осаду крепостей Джерина…

— Я Джерин, — сказал Джерин.

— Значит, Араджиса. Я вас все время путаю, бунтари, — сказал имперский разведчик. — Сверилас решил, что эта задача не из тяжелых, поэтому поручил ее Арпуло. А с тобой Арпуло плохо справлялся, поэтому Сверилас решил разгромить тебя сам.

— Он вполне мог бы и не оказывать мне такой чести, я был бы не в обиде, — проворчал Джерин и переспросил: — Увертливый Сверилас, говоришь? Это тот малый, что командовал вашим вторым войском, не так ли?

— Йо, — подтвердил пленник. — Первое возглавлял Арпуло.

Джерин нахмурился. Жизнь опять осложнялась. Он уже изучил манеру Арпуло и, несмотря на нехватку ресурсов, надеялся в решающей битве одержать над ним верх. Но Сверилас с его прозвищем… Увертливый — это почти то же, что Лис. И этот Сверилас доказал, что у него имеются свои идеи. У Джерина они тоже имеются, но все-таки он предпочел бы сражаться не со слишком уж смекалистым малым.

Отослав пленного, он вдруг решил, что, возможно, ему даже повезло, что Сверилас не полез в его ловушку. Иначе тот мог бы позволить себя туда заманить, прекрасно это осознавая, а затем ударить по хитрецам сразу с двух направлений. Силы северян по численности значительно уступают силам южан. Имея в противниках столь среднего военачальника, как Арпуло, Лис не колеблясь разделил бы свое войско. Но в борьбе с тем, кто способен угадывать планы врага, а Сверилас несомненно на это способен, разделение малочисленной армии было чревато ее полным разгромом.

Снова нахмурившись. Джерин стал прикидывать, что тут можно сделать. Против Арпуло годилось весьма многое из арсенала его ухищрений, против Свериласа — очень малая часть их. К тому же Сверилас, несомненно, сможет найти против них контрходы, и гораздо более неприятные, чем те, что могли бы родиться в воображении очень свирепого, но не умевшего гибко мыслить Арпуло.

Для начала Джерин бросил всех своих верховых на борьбу с разведчиками Свериласа, дав им задание отогнать тех как можно дальше назад, чуть ли не к основным силам южан, которым тоже следовало досаждать как можно рьянее.

— Вы — всадники, вы для врага по-прежнему и гроза, и загадка, — сказал он Райвину Лису. — Так выжмите же из этого все, что возможно, до капли.

— Да, лорд король, — ответствовал Райвин. — Не беспокойтесь, мы налетим на людей Элабонской империи, как ураган. Мы будем докучать им беспрерывными атаками со всех направлений, пока они не зарыдают и не пожалеют, что им когда-то пришло в голову перебраться через Хай Керс.

Это было самое высокопарное высказывание из тех, что приходилось слышать Джерину в последнее время. Даже от Райвина. Но к счастью, тот был почти столь же талантлив в бою, как и в части велеречивости. Джерин похлопал его по плечу.

— Да, замечательно. Именно этого я от вас и жду. Чем больше сил он потратит на твоих молодцов, тем меньше их останется у него на основную часть нашего войска.

— Я буду с ликованием думать об этом, когда имперская солдатня начнет рвать меня в клочья, — объявил Райвин, кланяясь.

— Иди к черту! — рассердился Джерин. — Я не хочу, чтобы от тебя остались одни лишь клочки! Надеюсь, ты сумеешь уберечь себя и своих людей. Клянусь богами, я не хочу драться со Свериласом на заранее подготовленном им участке. Заставь его метаться из стороны в сторону. Пусть он сосредоточится на тебе одном. Человеку разгоряченному и постоянно отмахивающемуся от наскоков некогда выбирать подходящее поле для битвы. Равно как и располагать там войска.

— О, я вас понимаю, лорд король, — сказал Райвин. — Остается лишь посмотреть, совпадают ли ваши планы с планами Свериласа.

— Верное суждение для любых воинских игр, — сказал Джерин. — Я выдвинусь, насколько это возможно, вперед и, если ты попадешь в беду, поддержу тебя. — Он снова положил руку на плечо Райвина. — Постарайся не слишком влипать в неприятности, ладно?

— Как ты только мог обо мне так подумать? — Райвин отступил, искусно изображая предельное возмущение. — Разве я уже не являюсь образцом степенности и уравновешенности?

Лицо у него при этом было абсолютно серьезным.

— Йо, являешься, — с серьезным видом согласился Джерин, и оба рассмеялись.

Райвин сказал:

— Позволь Фердулфу сопровождать меня. Мне будет легче досаждать южанам, если я буду точно знать, где они находятся, куда движутся и что против меня затевают.

— Если ты сможешь уговорить Фердулфа, пожалуйста, — ответил Джерин. Его улыбка сделалась саркастической. — Вообще-то ты, в принципе, можешь забрать его себе навсегда.

— В принципе, я обойдусь, спасибо. — Улыбка Райвина источала не меньший сарказм. — Разве ты не слышал, как мы с ним скандалили дня три назад?

— Думаю, вас слышал весь северный край.

— Полагаю, что так. Тогда ты меня понимаешь. Но как летучий шпион он просто незаменим.

— Посмотрим еще, захочет ли он иметь с тобой дело, — усмехнулся Джерин. — Вполне вероятно, что нет. По-моему, он не слишком-то расположен к тебе. Ведь Маврикс обошелся с ним довольно грубо, а предложил его вызвать, знаешь ли, именно ты.

— Да, как раз из-за этого у нас и затеялась ссора, — признал Райвин, — но я все равно попытаю счастья.

Попытай-попытай, — покивал Джерин и получил в ответ гневный взгляд. — Поговори с ним, по крайней мере. Если после очередной порции оскорблений он снизойдет к твоей просьбе, тогда… тогда тебе повезет, ты получишь превосходнейшего лазутчика.

— Жизнь бок о бок с тобой и Вэном — тяжелое испытание для чувствительных и тонких натур, но она закаляет. Так что любое верещание мелкого раздражительного полубожка меня уже не заденет, — сказал Райвин и пошел прочь, демонстративно проигнорировав скептический взгляд, каким его проводили.

И точно, Фердулф согласился сопровождать экспедицию. Однако после столь диких воплей, причем лишь собственного производства, что Джерин не стал бы винить приятеля Лиса, если бы тот ткнул горлопана головой в ближайшую крестьянскую грядку. По крайней мере на миг воцарилась бы тишина.

Глядя на маленького полубога, то кружащего в вышине, то камнем падающего на всадников, Джерин порадовался, что не находится среди них, точно так же, как он порадовался бы, обнаружив, что стая ворон с расстроенными желудками кружит не над ним, а в сторонке. Хотя вороны обычно опорожняются беспорядочно. Фердулф же, если в нем что-то расстроится, может бомбить и прицельно.

Вэн не смотрел на Фердулфа. Он смотрел на удалявшихся всадников, очевидно пытаясь отыскать взглядом Маеву, но, похоже, без особых успехов. Повернувшись к Джерину, великан бросил:

— Я до сих пор жалею, что ты не отправил ее домой.

— Она делает то, что ей по нраву, ты ведь сам знаешь, — ответил Лис. — Ты мог бы сдерживать ее еще пару лет, не больше.

— Это было бы хорошо, — сказал Вэн. — Через пару лет, скорее всего, империя нам уже бы не докучала.

— Только в случае нашей победы, — уточнил Джерин, — Нет, постой-ка, я, кажется, понял, что ты имеешь в виду. Но нам всегда докучают. Не империя, так Араджис, не Араджис, так трокмуа… или гради, в общем, врагов у нас хватает, клянусь богами. Если Маева захочет драться, она найдете кем. А если ты встанешь у нее на пути, она будет драться с тобой.

— Возможно, возможно. — Перспектива сразиться с собственной дочкой ничуть не обрадовала великана. — Но это не единственное, что меня мучает. Ну… Лис, ты ведь знаешь, каковы эти солдаты.

— Ну и что из того? — сказал Лис. — Любой, кто попытается взять у Маевы то, чего она не пожелает отдать, будет жалеть об этом всю оставшуюся жизнь, а в остальном… что случится, то и случится. Мы ведь, если ты помнишь, это уже обсуждали.

— О да. — Чужеземец глубоко и печально вздохнул. — Ну почему она не могла, еще сидя дома, положить глаз, скажем, на Дагрефа? Мы бы их окрутили, и дело с концом.

Нет, Джерин не вытаращился на него, как дурак, не разразился истерическим смехом и даже не закашлялся, хотя тех усилий, с какими все это удалось подавить, пожалуй, хватило бы, чтобы вскинуть храм Айкоса над головой и перебросить на другой край долины.

Небрежным тоном, который вопреки обстоятельствам непостижимым образом оказался не столь искусственным, каким мог бы быть, он ответил:

— Если им понравится эта мысль, я жаловаться не стану. Но нужно постараться представить все так, чтобы им казалось, будто идея исходит от них самих, а не от нас.

— Твой кулак выше, вот как, — кивнул Вэн, подтвердив свое восхищение хитроумием Лиса одной из присказок трокмуа, которых поднахватался, живя среди дикарей, и которые время от времени мелькали в его речи. — Хорошо, что в мои юные годы рядом со мной не было таких умников. — Он склонил голову набок и пристально взглянул на Лиса. — А ведь и при тебе таких тоже не было, а? Ты сам, наверное, был сущим кошмаром для старших.

— Кто, я?

Джерин скроил простодушно-умильную мину. Очевидно, из этого мало что вышло, поскольку Вэн загоготал.

— Йо, ты, капитан, — проговорил он. — Можешь выделываться тут как угодно, но, я думаю, ты обращал не больше внимания на слова твоего родителя, чем Дагреф обращает сейчас на твои.

— Мой отец колотил меня гораздо нещадней и чаще, чем я Дагрефа, — ответил Джерин, ненадолго задумавшись, — Это повышало мою готовность слушать его, но снижало готовность с ним соглашаться.

Вэн хватил кулаком по ладони.

— Иногда без хорошей трепки не обойтись. Иначе этих неслухов не образумить.

— Это ты теперь так запел, — возразил Джерин. — А что думал тогда?

— Ах, да какая разница? — отвечал чужеземец с ухмылкой. — Тогда я был всего лишь желторотиком, у меня еще молоко на губах не обсохло. Впрочем, я непременно бы взъерепенился, если бы кто-нибудь ткнул меня в это носом.

Райвин начал присылать пленных, разрозненные повозки, отбитые у неприятеля, и вести о том, что у Свериласа Увертливого на уме.

— Похоже, имперский генерал стягивает всех своих людей в одно целое, — доложил один из его всадников. — Так улитка убирается в свою раковину, если щелкнуть ее по рожкам.

Он растопырил два пальца, изображая улитку.

— На конце этих рожек у них глаза, — сказал Джерин.

Об этом удивительном факте он узнал еще в городе Элабон и, как и многое прочее, сохранил его в своей цепкой памяти, но за все минувшие с той поры годы ему впервые удалось щегольнуть этим познанием.

Блеснув глубиной своей учености, Лис ожидал по меньшей мере рукоплесканий, однако малый, рассмеявшись, сказал:

— Забавная шутка, лорд король.

— Я не шучу, — возмутился Джерин. — Если эти маленькие черные точки на конце рожек не глаза, тогда где они у улитки?

— Как я могу ответить на ваш вопрос? — удивился посыльный. — Всем ведь известно, что у улиток нет глаз.

— Нет, есть, — заупрямился Лис, но всадник все равно продолжал полагать, что с ним шутят.

В конце концов совершенно разъяренный Джерин отослал гонца назад к Райвину и, все еще кипя от злости, повернулся к Вэну, который слышал последнюю часть препирательств.

— Ты встречал когда-нибудь столь закоренелых тупиц?

Вэн хмыкнул. И покачал головой, но вовсе не так, как хотелось бы Лису.

— О нет, капитан, — сказал он. — Ты, конечно, можешь вешать лапшу на уши какому-то олуху из глуши, да и на здоровье, но со мной это не пройдет, клянусь богами! Если уж говорить напрямую, парень-то прав. У улиток нет глаз, все о том знают.

Джерин прорычал что-то малоразборчивое и зашагал прочь.

Два дня спустя ему вновь пришлось изрыгать брань в связи с тем, что имперские разбили один из его конных отрядов. Ущерб оказался настолько серьезным, что Райвин решил приехать к Джерину и самолично все объяснить.

— Они нас перехитрили, — сказал он. В голосе его сквозила злость, но проглядывало и смущение. — Небольшой группой они пересекали пшеничное поле. А большая их часть, оказывается, пряталась за деревьями. Как только мы навязали им схватку, остальные выскочили из засады.

— Да… прискорбно, — сказал Джерин. И, откинув голову, пристально оглядел приятеля Лиса. — Прискорбно, что ты попался на удочку, которую мы сами неоднократно забрасывали.

— От имперских зануд я ничего подобного не ожидал, — признался с обидой в голосе Райвин. — Ведь главная из причин, по каким я когда-то решил перебраться на север, если ты помнишь, состоит в том, что жить здесь куда интересней, чем за Хай Керс. Здесь всегда что-нибудь происходит, а там одна скука, тоска. То, как южане проводят эту кампанию, лишь укрепило меня в этом мнении.

— Кроме моментов, связанных с Увертливым Свериласом, — поправил Джерин. — Он разгромил нас под Кэссетом, причем тем же приемом. Выставил вперед одно войско, а затем ударил еще одним, чего мы вовсе не ожидали. Если приманка слишком уж привлекательна, мой милый Лис, скорее всего, за ней ловушка.

— Но приманка не выглядела слишком уж привлекательной. — Райвин сердито поддел сапогом ком земли. — Клянусь богами, ты бы и сам, не колеблясь, послал людей в бой. Это была случайная встреча.

— Нет, она просто казалась случайной, иначе ты не попался бы, — возразил Джерин. — Наверняка Сверилас раскинул сеть загодя, просчитав, где находится твой отряд, в какую сторону движется и в каком темпе. — Он тоже ковырнул ногой землю. — И впрямь верткий тип.

— Я накажу его! — заявил гневно Райвин. — Никому не дозволено так со мной обходиться!

— К несчастью, с тобой уже так обошлось, — ответил Джерин, — и я не хочу, чтобы ты в порыве мщения вдруг сломя голову понесся на тех, кто задел твою гордость. Сверилас как раз этого только и ждет.

Как ни странно, но эти его слова дошли до приятеля Лиса.

— А ведь ты прав, — сказал он, остывая. — Именно этого и должен ожидать хитрец из города Элабон, оказавшийся в северных землях. Пусть местные дурни опростоволосятся хотя бы разок, а уж затем, по его расчетам, они опростоволосятся еще пуще, пытаясь исправить свои огрехи.

— Конечно, но он вряд ли знает, что имеет дело с таким же выходцем из-за Хай Керс, — поддел его Джерин.

— Давай-давай, сыпь мне соль на рану. — Райвин нахмурился, но потом рассмеялся. — Кстати о выходцах из-за Хай Керс, лорд король. Я сообщал вам о том, что мы захватили в плен моего кузена?

— Нет. — Джерин поднял одну бровь. — Как это произошло?

— Совершенно обыкновенно, — отвечал Райвин. — Его ранили в плечо, не слишком сильно, он выпал из колесницы, а мы его подобрали. Когда я узнал, что его зовут Улфилас, сын Бэтвина, то тут же припомнил, что сын моего дядюшки Бэтвина примерно одного со мной возраста. Стал расспрашивать. И оказалось, что мы действительно родичи.

— Которых разделяют двадцать лет и горы, — сказал задумчиво Джерин. Он вздохнул и обнял Райвина за плечи. — Ладно, в эту ловушку ты угодил. Но все позади. Впредь будь осторожней. — Он засмеялся. — Я разговариваю с тобой, как с одним из моих сыновей. Старший уже повзрослел, второй на подходе. Быть может, — я, правда, не очень на это надеюсь, — когда-нибудь повзрослеешь и ты.

— Я возмущен вашей вопиющей несправедливостью.

Райвин вновь напустил на себя обиженный вид.

— Да сколько угодно, — весело отозвался Джерин. — Вероятно, мне придется вправлять тебе мозги до тех пор, пока одного из нас не опустят в землю.

— Взамен этого ты мог бы просто заткнуться, — предложил Райвин.

И они засмеялись, хорошо зная, что Джерин заткнется, лишь когда Райвин остепенится, чему никогда не бывать.

Фердулф подлетел к расположению основных сил северян.

— Он приближается! — вскричал полубог. — Этот вонючий Сверилас поспешает сюда, и мне кажется, вовсе не затем, чтобы хлебнуть с тобой эля.

— Что ж, не могу сказать, что я удивлен, — ответил Джерин. Он также не мог сказать, что готов отбить атаку южан, но это в данном случае ничего не меняло. — Далеко ли он, и удается ли всадникам сдерживать его напор?

— Он будет здесь через пару часов… может, и меньше, — ответил Фердулф. — Верховые стараются, но им одним не под силу остановить этого пса. У него слишком много людей. И колесниц тоже.

— Я знаю, — с досадой произнес Джерин. — У него слишком много всего в сравнении с моим войском.

— И что же ты собираешься делать? — визгливо спросил Фердулф.

— Все, что смогу, — сказал Джерин.

— Этого недостаточно! — воскликнул Фердулф. — Ты должен разбить его. Если ты его не разобьешь, северным землям конец.

— Если я его не разобью, мне конец, — уточнил Лис. — А такое вполне вероятно. — Он прищелкнул языком. — Но если меня не убьют, мне просто придется начать все сызнова.

— Ты говоришь так, будто это очень легко. — В тоне Фердулфа сквозило презрение. — И как же ты собираешься начать все сызнова, скажи-ка на милость?

— Не знаю, — признался Джерин. — Я ведь надеюсь, что до этого не дойдет.

Фердулф недоуменно уставился на него. С легким раздражением Джерин продолжил:

— Я не бог. Фердулф. Я даже не родственник бога. Я не знаю, что будет дальше. Все, что я могу, это стараться изо всех сил и ожидать, что принесут мои старания. Я тебе это уже говорил.

— Оставь сантименты, — сказал Фердулф. — И лучше великодушно сообщи мне, что именно в твоих силах?

Джерин как раз обдумывал этот вопрос, когда полубог прервал его размышления. Поэтому ему было достаточно легко ответить:

— Я намерен собрать своих людей в единый кулак и нанести имперским захватчикам самый сильный удар, на какой мы способны. Я не смею делить свою армию, идя против Свериласа. У него слишком много людей и мозгов, чтобы я мог рисковать. Я лишь надеюсь, что мне удастся подловить его на каком-нибудь заумном шаге и наказать, прежде чем ему удастся извернуться и огрызнуться.

Выговорившись, Лис несколько просветлел.

— Слетай-ка и доложи мне, как развертываются неприятельские войска, — велел он Фердулфу. — Таким образом, у меня будет некоторое представление о том, что меня ожидает.

— Ты сумасшедший, — объявил Фердулф с печальной уверенностью, но все же полетел, куда велено.

Джерин вздохнул и принялся выкрикивать распоряжения.

Его люди выстроились довольно быстро и без видимой неохоты, правда, особого рвения никто тоже не проявлял, даже дикари-трокмуа. Может, оттого, что теперь в строю остались практически одни лишь ветераны, не нуждавшиеся в диких воплях для поддержания в себе боевого задора. А может, оттого, что никто из них уже не питал особых надежд на победу. Джерин надеялся, что причина в первом, а не во втором.

Фердулф со свистом примчался обратно, и гораздо быстрее, чем должен бы, учитывая, на каком удалении от северян находились войска Свериласа.

— Ну, что еще? — тревожно вопросил Джерин.

Неужели имперский главнокомандующий ускорил продвижение своей армии?

Но Фердулф на вопрос не ответил и сам со сварливым видом спросил:

— Раз уж ты собираешься сражаться единым уродливым сгустком, то не желаешь ли, чтобы я велел Райвину вернуться вместе со всеми всадниками и присоединиться к тебе?

— О, клянусь богами! — воскликнул Джерин, мысленно ругая себя за то, что отослал полубога раньше, чем все продумал. — Да, да, спасибо тебе, Фердулф! Я у тебя в долгу. Я это признаю.

— Ты в долгу у меня, ты в долгу у своего сына, и ты должен задать трепку имперским. Думаешь, ты сумеешь оплатить все счета?

И Фердулф унесся прочь, прежде чем Лис успел опомниться и ответить.

Он послал своих людей к тому полю, которое приглядел и которое хорошо отвечало малочисленности его войска. По мере того как основная часть северян занимала позиции, всадники Райвина начали к ней присоединяться. Джерин расположил конников в качестве ширмы впереди боевой шеренги и с каждого ее фланга.

— Это не Маева ли там?

Вэн указал куда-то направо и сам ответил на свой вопрос:

— Да, это она.

Он взмахнул огромной ручищей, но потом разочарованно пробормотал:

— Проклятье, она меня не заметила.

Голова Дагрефа была повернута в ту же сторону. Он кивнул:

— И все же это Маева, и, кажется, с ней все в порядке.

Похоже, он таки приучился, упоминая о дочери великана, сохранять небрежный тон.

Джерин взглянул на запад, на пыльный проселок, змеившийся через поле, и кивнул. По нему, точнее, придерживаясь его, приближались имперские элабонцы, обмениваясь выстрелами из лука с последними из отступающих верховых. Как и северяне, люди из-за Хай Керс уже развернулись в боевую шеренгу, растянувшись фронтально по обе стороны от дороги. Ударить по ним в тот момент, когда они еще шли колонной, было бы весьма выигрышно, но Сверилас слишком оправдывал свое прозвище, чтобы дать такую промашку.

— Элабон! Элабон! Элабон! — кричали южане.

Лису изрядно надоел этот клич. Его люди тоже выкрикивали обычный для северян набор боевых воплей и оскорблений в адрес врагов.

— Вперед!

Джерин вложил в свой крик всю свою энергию и все надежды, что у него пока что имелись. Он хотел встретить удар имперских линий в движении, а не в ожидании, когда те сметут его линии.

Дагреф взмахнул поводьями и хлестнул кнутом лошадей. С шага они перешли на рысь, а затем на галоп. Одно из колес повозки наскочило на камень. Колесница подлетела в воздух и с грохотом рухнула вниз. Джерин, Вэн и Дагреф лишь покачнулись.

Джерин пытался высмотреть среди имперских воинов Увертливого Свериласа, но ему это не удавалось. Тот, видимо, был достаточно мудр, чтобы не облачаться в заметные одеяния. Лис разочарованно покачал головой. Среди любящих роскошь имперских военачальников почти не встречались подобные хитрецы.

Тем не менее он принялся осыпать врагов стрелами, целясь куда придется, раз настоящая мишень предпочла спрятаться от него. Вряд ли Сверилас послал пару отрядов на фланги, в обход. Если бы такое случилось, Фердулф доложил бы ему. По крайней мере, Лис искренне на это надеялся. Получалось, что между северянами и южанами назревало честное состязание, обмен ударами, армия против армии — та же борьба, правил которой так твердо придерживался прежний главнокомандующий первого войска империи Элабон. В таком случае не столь уж и страшно, что у Свериласа, подобно Арпуло, больше людей, чем у Лиса.

Но Сверилас быстро доказал, что он лучший военачальник, чем тот, кого он сменил. Арпуло позволил людям Джерина окружить себя с флангов и атаковать имперское войско с трех сторон разом. Сверилас, напротив, растянул свою боевую шеренгу как можно шире и теперь пытался взять врагов в кольцо, заходя слева и справа. В отличие от Арпуло, он не только прекрасно знал о состоянии своих ресурсов, но и понимал, что с ними следует делать.

Джерин скрепя сердце тоже растянул свои линии. Он сознавал, что задумал Сверилас. Тому хотелось, чтобы боевой строй северян истончился, тогда останется лишь найти в нем слабое место и попытаться его разорвать. Если ему это удастся, войско Лиса будет развалено надвое, что даст южанам возможность без труда уничтожить каждую из его половин.

Кроме отступления единственный контрход, который мог придумать Лис, это играть на опережение. То есть попытаться прорвать строй врага, прежде чем случится обратное. Значит, придется ослабить свою шеренгу в еще большей степени, чтобы собрать ударный отряд колесниц, способный пробить брешь в рядах неприятеля. В ближнем бою северные экипажи военных повозок явно превосходили экипажи южан, иначе он не решился бы на атаку. Но риск все равно был велик, и Лис, сознавая это, крепко впился ладонями в поручни своей колесницы.

— Вперед! — вновь вскричал он.

Дагреф направил колесницу к той части имперской шеренги, которая выглядела наиболее слабой.

На краткий, но окрыляющий миг Джерину показалось, что его отряду удастся прорваться. Южане по-прежнему относились к лесным дикарям с большой опаской, если не с откровенным ужасом. Вид вопящих воинов Адиатануса поверг их в замешательство. Но Свериласу, в отличие от Джерина, не нужно было ослаблять одну часть своей шеренги, чтобы усилить другую. Он направил к тому месту, по которому бил Джерин, столько людей, чтобы последнему не удалось врезаться в глубь его войска.

— Ну и что теперь? — крикнул Вэн в ухо Лису, когда стало ясно, что атака увязла.

— Хороший вопрос, — ответил Лис.

Дагреф умело правил упряжкой, стараясь уйти от двух пошедших на сшибку с ним имперских колесниц. В результате маневра его лошади оказались повернутыми скорее туда, откуда они прискакали, чем туда, куда им следовало скакать. Джерин выпустил стрелу в одного из ближайших имперских солдат и ранил того в руку. Но это никак не повлияло на численность мельтешащих вокруг бойцов империи Элабон. Устало выругавшись, Лис сказал:

— Теперь отходим. Не вижу, что еще, тысяча чертей, мы можем сделать, если хотим сохранить армию.

Он постарался отойти с наименьшими потерями. К тому времени у него уже накопился достаточный опыт проведения ретирад, даже несколько больший, чем ему бы хотелось. Однако прежде ему еще не приходилось отступать от Свериласа Увертливого. Тот поступил именно так, как поступил бы на его месте и Лис: он гнал северян, не давая им спуску и пытаясь не просто разбить их, а полностью уничтожить.

Джерин поначалу надеялся, что сможет встать лагерем на прежнем месте, но головные силы империи слишком тесно смешались с его арьергардом, чтобы это возможно было осуществить. Южане так наседали на отступающих, что те вообще не имели ни шанса не только остановиться на какое-то время, но даже свободно вздохнуть. Джерин в конце концов стал заботиться лишь о том, чтобы не дать победителям обогнать побежденных, тем самым отрезав им последние пути к отступлению.

«Хотя бы эта малость мне удалась», — подумал он, когда наконец стемнело.

Однако Сверилас уже сумел отогнать его на пятачок, граничащий со священной долиной, где располагался городок Айкос. По всей видимости, утром южанин намеревается снова напасть. Лис взглянул на север. Въезд в долину, без сомнения, охраняется стражами храма. Ну и пусть охраняется. Ему некуда больше идти.