Джерин расхаживал среди скамей главной залы, постоянно натыкаясь на Райвина, Вэна и Драго.

— Его похитил кто-то из этих троих, — сказал он. — Либо Дивисьякус, либо Тассило, либо Отис. Не думаю, чтобы Дарен сам забился куда-то, где мы его не можем найти.

— Если ты прав, капитан, тогда мы зря потратили большую часть дня, разыскивая его здесь, — сказал Вэн.

— Знаю, — горестно отозвался Джерин. — Я сам поеду его искать и еще отправлю людей на колесницах. Если Даяус и другие боги будут достаточно добры ко мне, кто-то из нас догонит наших… гостей. — На последнем слове он плюнул. Законы гостеприимства считались священными. Того, кто их нарушал, ожидали долгие мучения в следующей жизни. Однако, к сожалению, это не всегда останавливало негодяев.

— Кому нужно красть маленького мальчика? — проворчал Драго Медведь. Его большие руки совершали в воздухе такие движения, будто он кого-то душил.

Живой ум Джерина уже работал над этим вопросом.

— Это мог сделать Дивисьякус, чтобы Адиатанус получил надо мной власть, — предположил он. — Хотя не думаю, чтоб Адиатанус отдал такой приказ. Кто мог заранее предвидеть подобный шанс? Но, с другой стороны, он вряд ли отказался бы от такого подарка, если бы представился случай.

— Возможно, сейчас он и получил бы над тобой власть с помощью Дарена, но потом бы сильно об этом пожалел, — возразил Вэн.

— Йо, но раз я отказался выступить с ним против Араджиса, то он может решить, что все равно ничего хорошего от меня не увидит, — ответил Лис, думая про себя: «Возможно, он не так уж и не прав». Вслух он сказал: — Кстати об Араджисе, ведь ювелир Отис приехал из его земель. Араджис тоже не отказался бы заполучить надо мной власть.

— И в этом ты прав, — сказал Драго, продолжая душить кого-то.

— Ты забываешь о Тассило, — сказал Вэн.

— Знаю. — Джерин отбросил ногой в сторону обглоданную собаками кость. — Просто не вижу причины, по какой ему вздумалось бы вредить мне.

— А я вижу, — вмешался Райвин Лис.

— Правда? — удивился Джерин. — И что же это за причина?

Райвин кашлянул. Его гладкое красивое лицо слегка покраснело.

— Ты наверняка помнишь, лорд, что в тот вечер, когда ты впервые познакомился и со мной, и с Тассило, я как раз выкинул то, хм, за что впоследствии был лишен права жениться на прекрасной Элис. Просто, видишь ли, я давненько не пил вина…

— Правильнее было бы сказать, что ты опозорил себя, — заявил Вэн, как всегда напрямик.

Славно напившись, Райвин встал на голову на столе в замке Рыжего Рикольфа и принялся дрыгать ногами, будучи по южному обыкновению в тоге и… без каких-либо подштанников.

Райвин снова кашлянул.

— Возможно, твое определение точнее, друг Вэн, хотя и не рассчитано на улучшение моего самочувствия при воспоминании об этом досаднейшем происшествии. Как бы там ни было, вот что я думаю: поскольку Элис ты пришелся по душе не больше, чем я ее отцу, лорд Джерин, возможно, она воспользовалась услугами этого менестреля, чтобы выкрасть у тебя мальчика и растить его самой.

У Джерина был такой вид, будто он откусил яблоко и обнаружил там червяка. С тех самых пор, как Элис оставила его, он изо всех сил старался не думать о ней, это было слишком болезненным делом. Он понятия не имел, где именно она теперь находится, живет ли все с тем же коновалом, с которым сбежала, и вообще, жива ли она. Но слова Райвина были не лишены смысла, поэтому пришлось задуматься и над ними.

Медленно выговаривая слова, он ответил:

— Йо, к несчастью, ты прав. Такое вполне возможно. — Дергая себя за бороду, он взвешивал все за и против. — Я по-прежнему считаю, что, скорее всего, Дарена похитили трокмуа, поэтому мы с Вэном отправимся на юго-запад. Куда держал путь Тассило?

— На запад, в сторону поместья Крепыша Шильда. По крайней мере, так он сказал привратникам, — ответил Драго.

Джерин хмыкнул. Если Тассило действительно увез Дарена, он мог и наврать, куда едет. А может, и нет. Шильд был главным вассалом Вольфара Топора. И, хотя Крепыша и нельзя было назвать столь же смертельным врагом Джерина, каким являлся сам Вольфар, большим своим другом он тоже его не считал. Правда, Шильд признал лорда Лисьего замка своим сюзереном после того, как тот убил Вольфара, но предпочитал забывать об этом при каждом удобном случае. Он вполне мог приютить у себя Тассило или спокойно пропустить его дальше.

— Хорошо, Райвин, — сказал Джерин. — Ты поедешь на запад. До границы с владениями Шильда и дальше… если тебе позволят стражники. Если же нет… — Он помолчал. — Тогда скажешь им, что и они, и их господин очень скоро об этом пожалеют.

Райвин кивнул.

— Как скажешь.

— Теперь Отис, — продолжал Джерин. И снова вмешался Драго.

— Он сказал, что поедет на восток вдоль императорского пути, чтобы узнать, не найдется ли у Хагопа, сына Хована, какой-либо лудильной работы. Продать ему драгоценности он не надеялся. Этому сквалыге, так, кажется, он его назвал.

— Это еще ласково по отношению к Хагопу, — рассудительно заметил Джерин. — Ладно, значит, ты отправишься по его следу.

— Хорошо, господин, — ответил Драго и вышел из главной залы. Джерин словно собственными глазами видел, как Драго идет сейчас на конюшню, чтобы запрячь лошадей в колесницу и отправиться вслед за Отисом, как только он их запряжет. Для Драго мир был устроен очень просто. Сеньор отдал приказ, и его надо выполнить. Ему иногда тоже хотелось не замечать всех тех сложностей, что обступали его все тесней.

Вэн сказал:

— Берешь меня с собой, а, капитан? Но нам еще потребуется возница, если мы собираемся сойтись с Дивисьякусом на равных условиях.

— Ты прав по обоим пунктам, — ответил Джерин.

Он прикинул, не взять ли с собой еще одну колесницу и экипаж из трех воинов, но передумал. В бою Вэн один стоил двоих, да и сам Лис не мог пожаловаться на свое воинское умение. Так же как и Раффо Багряный Клинок, служивший у них возницей в последнее время, который получил свое прозвище за то, что никогда не уклонялся от битвы. Лис добавил:

— А еще мы пошлем Вайдена, сына Симрина, на юг спросить у Араджиса, что известно ему. Вэн, найди его, он должен быть где-то во внутреннем дворе, и вели ему выезжать.

Приняв решение, Джерин снял со стены доспехи и стал надевать их. Сначала бронзовые наголенники, затем кожаную кирасу с бронзовыми накладками и, наконец, незамысловатый шлем. Все это ничуть не блестело и не выглядело шикарно — Лис оставлял первенство в этой области Вэну. За то его доспехи были прочны, надежны и хорошо выполняли свою непосредственную задачу: не позволяли остро заточенному металлу разрубить его плоть. По его разумению, все остальное не имело значения.

Он перекинул колчан со стрелами через плечо, выпростал из держателей лук и взял щит. Последний представлял собой диск из кожи и дерева диаметром в ярд, с бронзовой окантовкой и с бронзовым же покрытием, не позволявшим ударам меча разнести его в щепки.

У большинства элабонских воинов доспехи были точно такими же. Некоторые, правда, отделывали их и золотом, и серебром, но Лис подражать им не собирался. Во всяких там завитушках и инкрустациях мог застрять чужой меч, кроме того, пышность доспехов привлекала к воину излишнее внимание, делая его хорошей мишенью для копий и стрел.

А вот Вэн Крепкая Рука в своих роскошных иноземных доспехах только и делал, что рекламировал себя в боях. Однако еще никому не удавалось лишить его шлема с гигантским гребнем и замечательных двухслойных лат. Помимо копья, его арсенал составляли меч, булава и несколько разного рода кинжалов. Лука не было, поскольку, будучи прекрасным лучником, великан не использовал стрелы в бою, поясняя, что считает недостойным разить врагов издалека.

— Глупости все это, — сказал ему Джерин, как говорил и сотни раз прежде. — Главное — остаться в живых и победить противника, а остальное все ерунда. За внешний вид дополнительных очков не начисляют, во всяком случае, на войне.

Вэн взмахнул копьем.

— Капитан, за очками дело не станет.

Его улыбка открывала почти безупречные зубы. Только два сломанных — лишнее доказательство (если в них вообще имелась нужда), что он более опасен в сражении, чем все те, с кем ему приходилось встречаться.

Будучи человеком практичным, Джерин отправился на кухню и наполнил кожаный мешок засушенным (бессрочного хранения) хлебом (для которого надобны очень крепкие челюсти) и кусками копченой баранины (еще тверже хлеба). Если им придется принять бой в колеснице, мешок легко выбросить, как излишний балласт. А так Вэн, Раффо и он смогут несколько дней не заботиться о пропитании.

Джерин перекинул мешок через плечо и понес его на конюшню. Раффо, долговязый малый с прыщами в редкой бородке, запрягал лошадей. Он поднял голову.

— Хорошо снова проветриться, лорд Джерин, — сказал он, накладывая на шеи животных двойной хомут и пристегивая его к оглобле ремнями, охватывавшими их мускулистые груди.

— По другому бы поводу, — ответил Джерин, вздохнув.

Раффо изменился в лице: как мог он так забыться? Лис же давно не ждал от своих людей проявлений такта. Они лишь на пару шагов ближе к цивилизации, чем трокмуа, думал порой он с отчаянием. Чтобы хоть как-нибудь это изменить, потребуется несколько поколений. Даже попросту удержать их от возвращения к варварству — и то весьма тяжкий труд.

Он вставил щит в держатели, приделанные к внутренним бортам колесницы. Таким образом эти борта наращивались, обретая защиту с боков. В этот момент в конюшню вошел Вэн. Его место было справа. Он тоже вставил свой щит в пазы и одобрительно крякнул, увидев запасы провизии.

— Отлично, — сказал он, — Теперь нам остается только купить курей у крестьян на случай ночевок под открытым небом. Или выпускать кровь из дичи, добытой охотой. Ведь надо же чем-то одаривать призраков, а?

— Йо, — ответил Джерин рассеянно. — Поездка будет нелегкой. Дивисьякус с приятелями опережает нас уже на полдня. Кроме того, мы не знаем, по какой именно дороге они направились восвояси. Мы даже не уверены, у них ли мальчик.

Ему хотелось взвыть от ярости и тревоги. Но вместо этого он только насупился еще больше и еще глубже ушел в себя. Незачем демонстрировать окружающим свои чувства.

— Есть только один способ это выяснить.

— Верно-верно. — Джерин повернулся к Раффо. — Ты закончил?

Вместо ответа молодой воин запрыгнул в колесницу. Лис похлопал его по спине.

— Хорошо. Тогда в путь.

Колеса, с шестью спицами в каждом, пришли в движение. Бронзовые ободья загремели по гальке. Началась тряска. Джерин ощущал каждый бугорок под собой. Если бы ему не требовалась максимальная скорость и если бы не очень реальная вероятность жестокой схватки за освобождение Дарена, он взял бы повозку. Но ему нужна была колесница.

— После дня пути в таком экипаже мы будем ходить по твердой земле, покачиваясь, словно моряки, сошедшие с судна после долгого плавания, — сказал он.

Колесница с грохотом выехала за ворота, пересекла подъемный мост и стала удаляться от Лисьего замка.

— Не говори мне о дальних плаваниях, — скривился Вэн, побывавший и в море. — Мне и короткие-то не по нутру. По крайней мере, на этом средстве передвижения ты не рискуешь получить морскую болезнь, и за это нужно благодарить всех богов. Меня уже столько раз выворачивало наизнанку, что мне вовсе не хотелось бы испытать это вновь.

— На юго-запад? — задумчиво проговорил Раффо, — Как они едут, лорд Джерин? По элабонскому тракту на юг, чтобы затем повернуть на запад? Или избрали проселки, ведущие к логову Адиатануса напрямик?

Лис в задумчивости потер подбородок. Наконец он произнес:

— Если они отправились по элабонскому пути, то Вайден наткнется на них, так как он едет к Араджису той же дорогой.

— Тогда он окажется один против троих, — заметил Вэн.

Джерин скривился.

— Знаю. Но у него хватит ума не нападать на них. Если Дарен с ними, он это узнает и принесет эту весть обратно в крепость. И тогда мы решим, что делать дальше… выступить войной против Араджиса вместе с Адиатанусом, полагаю.

— А я думал, вы против этого, лорд Джерин, — сказал Раффо.

— Против, — ответил Лис, — но мне придется. Однако если мы отправимся тем же путем, что и Вайден, то сузим территорию поиска больше, чем мне бы хотелось. Я намереваюсь раскинуть свои сети как можно шире, в надежде хоть что-то поймать.

— Йо, это разумный подход, — согласился Вэн.

Лису стало немного легче: его дородный друг хорошо разбирался в тактических вопросах, хотя себя Джерин считал более сведущим в том, что касалось долгосрочного планирования.

Раффо направил лошадей по проселку, ведущему к землям Адиатануса. Через пару минут пахотные поля, на которых крепостные Джерина добывали себе пропитание, остались далеко позади. По обеим сторонам дороги рос лес, да такой густой, что можно было подумать, будто они следуют звериной тропой, если бы не проложенная повозками и колесницами колея. Ветки деревьев нависали над дорогой и норовили хлестнуть Лиса по лицу.

Он поднял руку, отводя их в сторону. Каждый раз, когда ему случалось проезжать по мелким дорогам вроде этой, он поражался, насколько мало цивилизация затронула северный край. Вонь от крепостной отхожей ямы и еще большей деревенской уже не оскверняла его обоняние; деревья пахли зеленью, свежестью, словно здесь никогда не проезжали смердящие, как и он, люди. Под сенью девственных сосен и вязов сладко пела малиновка, чирикала гаичка и раздавался резкий металлический крик сойки. Рыжая белка, вертя хвостом, взбиралась вверх по стволу дерева.

Однако Джерин был далек от того, чтобы идеализировать лес, как обыкновенно делали ситонийские поэты (большинство из которых никогда не выезжали за пределы города Элабон). По его дебрям рыскали волки. В холодные зимы они нападали на овечьи стада и на пастухов. Приходилось опасаться и длиннозубов, для которых человек был такой же добычей, что и другие животные, зимой и летом. И уж никак нельзя было забывать о зубрах — диких лесных быках. Несколько лет назад Джерин едва не погиб от острых рогов и тяжелых копыт одного такого злодея.

Он сделал знак Раффо остановить колесницу. С удивленным видом возница исполнил приказание. Однако ничто, кроме птичьего пения и журчания ручейка, не нарушало звенящую тишину леса. На Лиса, любившего одиночество, такая обстановка действовала приятно и успокаивающе.

Вэн же почти сразу задергался. Он вытащил из мешочка, висевшего на поясе, глиняную флейту и принялся выдувать из нее мелодию, совершенно не созвучную всему тому, что предпочитали наигрывать элабонцы.

— Так-то лучше, — сказал он. — Уж слишком здесь, черт возьми, тихо.

Джерин подавил вздох и похлопал Раффо по плечу.

— Поехали дальше. Я предпочитаю слушать звяканье упряжи, а не какие-то странные посвисты.

— Йо, лорд Джерин. Теперь, когда вы об этом упомянули, я тоже могу так сказать. — Раффо стегнул лошадей. Те недовольно фыркнули (они как раз начали щипать травку, росшую между одной колеей и другой) и размашистой рысью понеслись по дороге.

В следующей деревне Джерин спросил крепостных, не проезжала ли мимо колесница с трокмуа. Они все замотали головами с таким видом, будто не только не видели никаких трокмуа, но и никогда о них не слыхали.

Лис нахмурился.

— То ли мы слишком забрали на север, то ли уклонились южней, помоги нам Даяус. А может, они и вправду отправились по элабонскому тракту, как и боялся Раффо. — Он в расстройстве ударил кулаком по переднему поручню колесницы.

— Мне кажется, все-таки мы севернее, чем надо, — сказал Вэн. — По-моему, дорога, по которой мы ехали, отклонялась скорей на запад, чем к югу.

— Я этого не заметил, но ты обычно бываешь прав насчет таких вещей, — сказал Джерин. — Раффо, сворачивай на первую ведущую к югу дорогу и езжай по ней, пока она не пересечется с той, что идет в нужном нам направлении. — «Или пока она не зайдет в тупик», — подумал он. Не все пути тут соединялись с другими.

Крестьяне молча наблюдали за тем, как их господин покидает деревню. Хотя Лис все еще находился на землях, принадлежавших непосредственно ему, а не одному из его вассалов, он редко наведывался сюда. Только когда по осени собирал причитающуюся ему дань. Интересно, что думают крепостные о его несвоевременном появлении. Скорее всего, ничего. Они только облегченно вздохнут, осознав, что поборов не будет.

По мере того как колесница с грохотом и дребезжанием углублялась в становившиеся все гуще леса, тени начали удлиняться.

— Я уже сомневаюсь, что эта дорога вообще пересекается с какой-либо другой, — сказал Вэн.

— Если этого не произойдет в ближайшее время, черт возьми, нам придется вернуться обратно в ту деревушку и купить пару цыплят, — отозвался Джерин. — Не хочу полагаться лишь на костер. Призраков он не сдержит.

Раффо вскинул свободную руку, указывая вперед.

— Кажется, впереди светлеет, лорд Джерин. Правда, там может оказаться всего лишь поляна, а вдруг это поля. Тогда невдалеке и деревня.

Это оказались поля. Джерин приободрился. Не успела колесница выкатиться из леса, как протрубивший рог возвестил крестьянам об окончании трудового дня. Лис огляделся по сторонам.

— Да, я знаю это место, здесь заправляет староста по имени Пинабел Разноглазый. Однако обычно я приезжал сюда с западной, а не с северной стороны.

У Пинабела левый глаз был синим, а правый карим. Но оба в равной степени выпучились, когда Джерин въехал в деревню. Пинабел склонился перед ним до земли.

— М-милорд, ч-что вас привело сюда? — спросил он, заикаясь.

Его нервозность заставила Джерина заподозрить, что староста в чем-то его надувает. Но сейчас было не до разбирательств.

— Моего сына похитили, — заявил он напрямик.

Пинабел и другие крепостные, слышавшие их разговор, встревоженно охнули. Родственные узы много значили в этой глуши, особенно потому, что были для многих из крепостных едва ли не единственным достоянием.

Лис продолжал:

— Думаю, это могли сделать трое трокмуа, приезжавшие вчера в Лисью крепость.

Со стороны крестьян послышался еще более обеспокоенный ропот. Они боялись трокмуа даже больше, чем ночных призраков, и не без оснований. Духов можно было умилостивить, а вот лесные разбойники громили и уничтожали все на своем пути. Но когда Джерин спросил Пинабела и других жителей деревни, не видели ли они колесницу Дивисьякуса, все ответили отрицательно.

Он им поверил, хотя предпочел бы думать, что они лгут.

— Они могли проехать по соседней дороге, идущей на юг, — предположил Пинабел. — Я слышал, она очень большая, хотя сам ни разу на ней не бывал.

— Возможно. — Джерин не стал сообщать старосте, что и соседняя дорога является лишь очередным грязным проездом. Подобно большинству крепостных, Пинабел никогда не удалялся от родной деревни более чем на несколько часов ходьбы.

— Не желаете ли остаться у нас до утра, милорд? — спросил Пинабел. — Скоро наступит ночь. — И он указал восток, где всходила почти полная Эллеб.

Мэт одолела половину пути к верхней точке небосклона, тогда как Нотос, бывшая без малого в первой четверти, уходила на юг. Солнце на западе уже шло к горизонту. Когда оно сядет, появятся призраки.

Но Джерин отрицательно помотал головой.

— Я хочу проехать как можно больше, мне дорога каждая минута. Продайте мне двух цыплят, чтобы я мог угостить ночных духов кровью.

— Йо, ваше высочество.

Пинабел заспешил прочь. Через пару минут он вернулся с парой кур, чьи лапы были перевязаны полосками сыромятной кожи. Джерин дал ему за них четверть серебряной монеты. Они наверняка стоили меньше, но более мелких денег в мешочке, висевшем на его поясе, не оказалось. Кланяясь, Пинабел Разноглазый согнулся чуть ли не вдвое.

Когда колесница, подпрыгивая на ухабах, загромыхала прочь, Раффо заметил:

— Большинство лордов просто сказали бы: принеси-ка мне двух цыплят.

Джерин такого и в голове не держал.

— Эти птицы не имеют ни малейшего отношения к тому, что деревня Пинабела должна отдавать мне с земли, — ответил он. — Я не имею права забирать у них что-либо сверху.

— Как и любой другой элабонский лорд у своих крепостных, если я правильно понимаю ваши устои, — вмешался Вэн. — Проблема в том, что большинство из них это не останавливает.

— Наверное, ты прав, — сказал Джерин, вздохнув. — Но я считаю, что должен обращаться со своими крестьянами справедливо, чего жду по отношению к себе и от них. Если я буду поступать по-другому, как я смогу рассчитывать на их честность?

— Порой люди все равно начинают мошенничать, как ты при этом себя ни веди, — ответил Вэн.

— Ты прав. — Лис снова вздохнул. — Но в этих случаях я им не спускаю.

Чувство справедливости было развито в нем до щепетильности. Всякому, кто в том сомневался, вскоре приходилось жалеть.

— Если я сейчас не остановлюсь, лорд Джерин, мы не успеем подготовиться к встрече с призраками, — сказал Раффо, указывая на западную линию горизонта. Солнце, красное, словно раскаленная медь, как раз садилось.

Джерин хотел проехать еще полмили, но с сожалением понял, что Раффо прав. Он кивнул, и возница натянул поводья, останавливая лошадей. Джерин спрыгнул вниз и вырыл небольшую ямку в мягкой земле у обочины дороги. Лезвие кинжала, конечно, страдало от таких процедур, но лопатки или чего-то другого у него все равно не имелось. Вэн подал ему связанных птиц. Барон поочередно отрезал курам головы (нож еще был достаточно острым) и выпустил из них кровь.

И вовремя. Вторая курица еще подрагивала над ямкой, когда появились призраки. Бледные, как никогда. Глаз никак не мог выхватить из темноты их очертания. Они закружились над лужицей крови, словно мухи над падалью, впитывая в себя ее жизненную энергию. Щедрое подношению их смягчило, и они сейчас не казались жестокими, сердитыми и ужасными, какими бывали обыкновенно, а наоборот, пытались что-то посоветовать Джерину.

Но он не понимал их. Ему это никогда не удавалось, за исключением одного случая, когда в ночь оборотней тень его брата сумела передать ему сообщение, правда туманное, как и все истинные пророчества. Впрочем, чуть позже он сумел постичь его смысл, что помогло ему уничтожить Баламунга как раз в тот момент, когда успех, казалось, был полностью на стороне трокмуа.

Вэн склонился над зажигательной дужкой, крутя полоской сыромятной кожи палочку в углублении сухой плашки, чтобы разжечь пламя. Он помотал головой, как человек, которого одолевает мошкара.

— Да когда же они перестанут выть у меня в голове? — пробурчал он, но затем удовлетворенно хрюкнул. — Ну вот, Раффо, а теперь подсыпай трут. Понемногу, ну да ты и сам знаешь.

— Йо.

Раффо, крошивший сухие листья, придвинул образовавшуюся труху к лунке, в какой вертелась палочка. Вэн подул на появившиеся искры. Осторожно, чтобы разжечь их, а не загасить.

— Получилось! — сказал Раффо и подсыпал еще толику крошева, чтобы зародившиеся язычки пламени разгорелись получше.

Когда огонь взялся по-настоящему, он стал подкладывать прутья, сначала мелкие, потом покрупней. Вскоре и дужка, представлявшая собой кривой обрубок ветки, с которого Вэн снял ремешок, полетела в огонь.

— Хотел бы я, чтобы костер всегда так легко разгорался, — заметил силач. — Выпотроши-ка этих птиц, Лис, и ощипай, чтобы мы могли их приготовить и съесть. Они, как-никак, получше той снеди, которую мы прихватили с собой.

— Да, ты прав.

Джерин ощипал кур. Быстро и поэтому далеко не лучшим образом. Но ему было все равно, ибо очень хотелось есть. Он выбрал из потрохов сердце, печень и второй желудок, чтобы зажарить их над костром, а остальную требуху бросил в ямку с кровью.

Затем вместе с Раффо и Вэном они тянули стебли травинок, определяя очередность ночных вахт. Хотя практически никто из бандитов из страха перед привидениями на ночные вылазки не решался, Джерин не любил рисковать понапрасну — опасностей хватало и так. К тому же лесные звери, будучи бездушными, ночных призраков не замечали совсем. Обычно они не нападали на биваки, что устраивали в лесах люди, но кто мог знать это наверняка?

Вэну достался коротенький стебелек — ему предстояло нести вахту первым. Джерин и Раффо стали тянуть жребий повторно. На этот раз победил Раффо: ему досталась последняя вахта, перед рассветом.

— Раз уж сон все равно будет перебит, лучше пока хоть немного поспать, — сказал Джерин и завернулся в одеяло — больше от насекомых, чем от холода, поскольку ночь была довольно теплой.

Вэн растолкал его с веселой беззаботностью человека, уже выполнившего свою часть работы.

— Особенно трудиться не придется, капитан, — сказал он, обращаясь к Джерину, пытавшемуся разогнать туман, окутывавший сознание.

Вэн снял шлем, латы и наголенники, в которых нес вахту, завернулся в одеяло и к тому времени, когда Лис окончательно проснулся, уже храпел.

Теперь Джерин надел шлем и пристегнул к поясу меч, а вот латы решил не трогать. Он принялся расхаживать взад-вперед, боясь присесть, чтобы снова не задремать. Костер потух, остались лишь горящие угли. Он стал набрасывать на них сначала прутики, затем ветки потолще, и вот пламя вновь разгорелось и оживленно затрещало. Огонь отогнал некоторых летавших поблизости призраков и приглушил их бормотание в его голове.

Покончив с этим, Джерин почувствовал, что готов бодрствовать и уже не заснет. Поэтому он отошел на край круга, освещаемого костром, и сел спиной к огню. Способность видеть в темноте, почти исчезнувшая, пока он разжигал пламя, медленно возвращалась.

Луны уже проделали порядочный путь по небу. Нотос приближалась к западной линии горизонта, Мэт тоже довольно уверенно переместилась с юга на запад. Когда ее золотой выпуклый диск скроется за горизонтом, настанет время будить Раффо. Эллеб, похожая на новенькую блестящую бронзовую монетку, двигалась к меридиану.

Вперемешку с ясенями, дубами и елями лес заполняли березы. В свете лун и ночного костра их бледные стволы чуть блестели.

Джерин пожалел о том, что его уши не могут так же хорошо приспосабливаться к пребыванию в темноте, как глаза. Где-то вдалеке ухнула сипуха. Трокмуа верили, что в этих бледных ночных птиц вселяются души погибших воинов. Лис сомневался на этот счет, но ни разу еще не пытался с помощью колдовства выяснить, как же обстоит дело в действительности. Какое-то время он раздумывал, каким образом можно провести подобный эксперимент, потом стал прикидывать, что бы он сделал, если бы оказалось, что трокмуа ошибаются. Сбить с высокомерных лесных разбойников спесь и внести сумятицу в систему их верований — уже одно это стоило бы всех затраченных средств и усилий.

— Знаешь, — тихо обратился он к себе самому, — вообще-то, вахта в середине ночи не так уж и плоха. Тебе ведь редко выпадают минуты полного одиночества, когда никто не донимает тебя пустословием или просьбами сделать то-то и то-то и что-то сию же минуту решить. Нет, одиночество весьма приятно. Как в мелких дозах, так и в больших.

Прошло, наверное, три четверти его четырехчасового караула, когда кашляющее рычание, раздавшееся неподалеку, внезапно вывело, точнее, резко выдернуло его из раздумий. Невозможно не обращать внимания на рык решившего поохотиться длиннозуба, человека он леденил до нутра. Одна из лошадей испуганно фыркнула. Лис обнаружил, что его левая рука уже лежит на рукояти меча. Как она туда попала — загадка. И с какой целью — тоже трудно сказать. Меч вряд ли остановит эту огромную кошку, если ей вздумается напасть.

Однако, к его величайшему облегчению, длиннозуб к лагерю не пошел.

— Так, — пробормотал Лис. — Теперь я уже не засну, это точно. Меня будто окатили ведром холодной воды.

Когда же козодой устремился к костру, чтобы схватить одну из летающих над ним мошек, у него чуть сердце не разорвалось.

Как только зашла Мэт, он разбудил Раффо. Возница посмотрел на запад, убедился, что луна села, и одобрительно кивнул.

— Я всегда говорил, что с вами можно иметь дело, господин, — сказал он, зевая, отчего фраза прозвучала невнятно.

Лис вновь завернулся в одеяло, но продолжал следить за Раффо. Ему хотелось удостовериться, что молодой часовой не заснет. Ведь с ним самим это чуть было не случилось. Однако Раффо сознавал свой долг. Он встал и принялся ходить взад-вперед, как это делал до него Джерин, который теперь боялся, что ему будет сложно заснуть, но, несмотря на ночные тревоги, сон обуял его быстро.

Солнце встало, и Джерин поднялся тоже. Он открыл глаза как раз в тот момент, когда призраки скрылись до новой ночи, и закряхтел, чувствуя себя древним старцем. Вэн все еще храпел. Джерин принялся осторожно его будить. Просыпаясь, чужеземец первым делом хватался за оружие, особенно если его тормошили.

К счастью, на этот раз Вэн, кажется, помнил, где находится, и пришел в себя довольно мирно. Направившись в лес, он сказал:

— Или я облегчусь в кустах, или прямо там, где стою.

— Я уже полил тут траву во время вахты, так что меня это не беспокоит, — сказал Джерин, застегивая правый наголенник. Раффо запряг лошадей.

Куриные кости и требуха уже начинали попахивать. Путешественники отсели от ямки подальше и только тогда принялись глодать черствый хлеб и грызть копченое мясо.

— Все ли взято? — спросил Раффо, оглядывая маленьких лагерь, чтобы удостовериться, что ничего не забыто. Джерин тоже осмотрелся. Если они что-то оставят, он будет винить лишь себя.

Они забрались в колесницу. Раффо взял поводья, Джерин расположился позади него слева, Вэн — справа. Возница стегнул лошадей, те вяло тронулись с места. Подъехав к ручью, возница позволил животным напиться. Джерин тоже зачерпнул в ладонь толику влаги, чтобы смочить ею висевший на поясе мех.

Как только им встретилась дорога, шедшая на запад, Раффо свернул на нее. Неподалеку от перекрестка находилась маленькая деревушка. Появление господина в столь ранний час было для крестьян сродни чуду. Когда же он спросил, не видели ли они Дивисьякуса и еще двух дикарей накануне, один мужчина кивнул.

— Йо, это было незадолго до полудня, — сказал он. Еще несколько человек тоже кивнули.

Лис нахмурился: да, он на верном пути, но ничуть не ближе к трокмуа, чем в начале погони. Если они так спешат, то, возможно, на то есть причины.

— А был ли с ними мальчик? — спросил он и подчеркнул: — Мой сын.

Крепостные переглянулись.

— Мальчика мы не видели, господин, — ответил тот же крестьянин.

Это опять был не тот ответ, который он хотел слышать. Неужели трокмуа перерезали Дарену горло, принеся его кровь в жертву ночным призракам, а затем бросили тело где-нибудь у дороги? Его охватил жуткий страх. Сначала отец и брат, а теперь сын? Если это окажется правдой, он не успокоится, пока каждый рыжеусый разбойник к югу от Ниффет не будет убит или изгнан обратно в северные леса. Но, даже говоря себе это, Лис знал, что обет его невыполним. Но он все равно мысленно повторил свою клятву: по крайней мере, она привнесет смысл в его жизнь.

— Выжми из лошадей все возможное, — резким тоном велел он Раффо. — Мы должны догнать их прежде, чем они снова окажутся на землях Адиатануса.

— Йо, лорд Джерин. — Однако в голосе Раффо звучало сомнение. — Но они намного нас обогнали. Сократить расстояние будет непросто, тем более что нам, возможно, опять придется определять, какой путь ими избран.

— Знаю, — буркнул Джерин. — И все же, поторопись. У меня есть к ним вопросы, ответы на которые я намерен получить, даже если мне придется вытягивать каждое слово раскаленными клещами.

Вэн похлопал его по плечу.

— Тише, капитан, тише. Не забывай, мы ведь даже не знаем, у них ли парнишка.

— Но ведь наверняка это они… — Джерин неожиданно умолк и покачал головой. Строить предположения, основываясь только на уверенности, что так должно быть, — одна из грубейших логических ошибок, над которой так часто смеялись ученые в городе Элабон. Сделав глубокий вдох, он сказал: — Ты прав. Мы действительно не знаем, что Дарен у них.

Он задумался над тем, удастся ли ему когда-либо это узнать. Если Дивисьякус и еще два дикаря люди убили Дарена и бросили его тело в лесу, падальщики быстро с ним расправятся (уж он-то прекрасно знал, как мало мяса на косточках его сына). Бросаясь в погоню за трокмуа, он думал, что или он, или Драго, или Райвин, или Вайден настигнут похитителей Дарена, освободят мальчика и с триумфом вернутся в Лисий замок. Теперь он понял, что и здесь делал необоснованные предположения. В какой-то степени незнание было даже хуже, чем уверенность в смерти Дарена. Сколько еще он сможет пребывать в неизвестности, не сходя с ума?

Затем он подумал о том, что уже довольно скоро все узнает. А пока лучше считать Дарена мертвым, чтобы продолжать жить самому.

— Гони, — приказал он Раффо. На этот раз возница ничего не ответил, только хлестнул кнутом по спинам лошадей. Сбруя натянулась, и животные перешли на быструю рысь.

Колесница миновала очередную крестьянскую деревню, а затем небольшую крепость Лысого Ноткера, одного из вассалов Джерина.

— Йо, лорд Джерин, — крикнул Ноткер с крепостного вала, — они проезжали здесь вчера, где-то после полудня, но они показали щит перемирия, так же как и на пути в ваш замок, поэтому я не обратил на них особого внимания.

— А с ними не было Дарена? — спросил Джерин. Уже дважды крестьяне отрицательно отвечали ему на этот вопрос, но он все равно его задал. Возможно, думал он, хотя и знал, что это глупо, барон окажется зорче своих крепостных.

Однако Ноткер помотал головой.

— Ваш сын, господин? — переспросил он, — Нет, я его не видел. Так что же тогда? У нас с лесными разбойниками война, несмотря на знак перемирия?

— Клянусь богами, я и сам хотел бы это знать. — Джерин хлопнул Раффо по плечу, чтобы тот трогался, пока Ноткер не задал еще кучу вопросов, на которые он не знал ответа.

В середине дня они проехали мимо камня, отмечавшего когда-то границу между владениями Джерина и его юго-западного соседа Капуэла Летающего Лягушонка. Никто не видел Капуэла после ночи оборотней. Джерин иногда подумывал, что, возможно, его прозвище намекало на ту породу оборотней, к которой принадлежала его семья, и что он превратился в жабу, когда на небе оказались четыре полных луны. Однако более вероятным казалось предположение, что его убили трокмуа.

Теперь пограничный камень лежал на боку, и заклинания о покое и процветании, выбитые на нем, постепенно стирались. Что тут причина, а что следствие, Джерин не знал, но бывшее владение Капуэла в последнее время не знало покоя. Ни одному из вассалов исчезнувшего барона не удавалось захватить его землю. Часть ее теперь принадлежала Лису, пару крепостей захватили трокмуа, а остальное было оставлено на растерзание всякому разбойному сброду.

Первая крестьянская деревня, через которую проехала колесница, представляла собой лишь руины: некоторые дома были сожжены, остальные почти развалились, ибо за ними никто не смотрел. На заброшенных полях, среди засилья сорняков, еще росли какие-то зерновые культуры, но все это обещало прийти в запустение уже на памяти одного поколения. А потом не останется даже признаков, что здесь некогда жили люди.

— Капитан, возможно, нам придется поохотиться до заката, и в этот раз не на трокмуа, — сказал Вэн. — Кто продаст нам кур в этом богами забытом месте?

Джерин не ответил. Он знал, что Вэн прав, но даже себе не хотел в этом признаваться. Если они остановятся, чтобы убить какое-нибудь животное призракам в дар, то потеряют драгоценное время, и Дивисьякус окажется еще дальше от них, чем сейчас.

В следующей деревне жители еще оставались, но путешественникам это не помогло. Лишь небольшая кучка людей обитала на месте некогда довольно крупного поселения. Когда один из крестьян заметил приближавшуюся колесницу, он издал вопль, полный ужаса и отчаяния. Все до единого — мужчины, женщины, дети — бросились прочь с полей и из домов в близлежащий лес.

— Подождите! — закричал Джерин. — Я просто хочу задать вам пару вопросов. — Но никто не обратил на него внимания.

Он беспомощно взглянул на Вэна. Чужеземец сказал:

— По-моему, капитан, этих несчастных слишком часто донимали в последнее время, вот они бегут при виде каждого, кто похож на солдата.

— Без сомнения, ты прав, — ответил Лис, вздыхая. — Лишнее доказательство того, в каком состоянии находится северный край.

— Ваши крепостные от вас не убегают, лорд Джерин, — сказал Раффо.

— Это верно. Но северные территории не ограничиваются только моими владениями, а если бы я решил захватить, к примеру, вот эти земли, мне бы пришлось применить силу. Поэтому местные крестьяне так никогда и не узнали бы, какой я хороший хозяин. Они убежали бы точно так же, завидев меня.

Раффо ничего не ответил. Пока его не послали сражаться за присоединение этих земель к владениям лорда Джерина, все это представлялось ему слишком далеким и не имело особенного значения. Подобный образ мышления был типичен для множества северян, что весьма огорчало Джерина. Сам он всегда старался заглядывать мысленным взором вперед.

— Ты не единственный барон… прости, капитан, — принц, от которого не бегут крепостные, — заметил Вэн. — То, как Араджис расправляется с пойманными беглецами, заставляет остальных крепко задуматься, прежде чем решиться бежать.

— Да, он очень жесткий человек, — согласился Джерин. — Даже жестче, чем следует, на мой взгляд. Но, быть может, жестокие времена требуют жесткости? Кто его знает?

— Знаешь, в чем твоя проблема, капитан? — спросил Вэн.

— Нет, но у меня такое предчувствие, что ты мне сейчас объяснишь, — ответил Лис, приподняв одну бровь.

Время от времени Вэн указывал ему на его недостатки, и каждый раз на разные. Возмутительнее всего было то, что зачастую он оказывался прав.

— Твоя проблема в том, капитан, что ты чересчур занят разбором чужих точек зрения, вместо того чтобы настаивать на своей.

Джерин схватился за грудь и зашатался, делая вид, что его пронзила стрела. Вэн раскатисто рассмеялся. Однако доля правды в его словах все же имелась, и Лис это знал.

— Понять другого иногда бывает полезно. Он ведь может оказаться и прав.

— И какое все это имеет отношение к ценам на олово? — сказал Вэн. — Единственное, о чем тебе следует беспокоиться, так это о том, чтобы этот другой исполнял лишь то, что нужно тебе.

— А ты уверен, что ты все-таки не трокмэ? — тихо поинтересовался Джерин. И получил в ответ взгляд, которого ожидал.

Колесница прогромыхала мимо выжженной крепости. Там, примостившись на верхушке одного из обугленных бревен, сидела толстая дрофа. Вэн похлопал Раффо по плечу, указывая на птицу. Возница натянул поводья. Лошади остановились и начали щипать траву. Вэн потянулся за луком Джерина.

— Я вижу птицу, попробую ее подстрелить, хорошо? — спросил он.

— Давай, — ответил Лис. Хотя Вэн и считал лук оружием малопригодным для боя, это ничуть не мешало ему быть отличным стрелком.

Чужеземец натянул тетиву. Джерин подал ему стрелу. Великан спрыгнул с колесницы и стал подкрадываться к дрофе, двигаясь совершенно бесшумно. Словно длиннозуб, вышедший на охоту. Дрофа копалась у себя под крылом, выискивая клещей. Вэн подобрался к ней шагов на двадцать и замер. Затем он отпустил тетиву, послав в полет стрелу.

Та угодила чуть ниже того места, где птица щипала перья. Дрофа удивленно вскрикнула и попыталась взлететь, но упала со своего шестка прямо в ров, который так и не защитил от врага крепость. Вэн полез доставать добычу. Он появился, держа птицу за ноги и широко улыбаясь.

— Хороший выстрел, — похвалил его Джерин, довольный тем, что охота оказалось такой удачной и, главное, быстрой. — Кровь для призраков и ужин для нас.

— Именно этого я и хотел, — отозвался Вэн.

Довольно скоро закат заставил путников остановиться. Джерин и Вэн вылезли из колесницы и, один с мечом, а другой с копьем, начали осторожно прочесывать лес по обеим сторонам от дороги, пока Джерин не наткнулся на небольшую поляну, хорошо скрытую за деревьями. Он поспешил обратно на грязную дорогу и свистнул, оповещая Вэна о том, что нашел то, что нужно.

— Ты обнаружил местечко, где мы сможем укрыться от любопытных глаз, да? — спросил чужеземец, ловко протиснувшись между двумя дубками. Несмотря на грузную фигуру, великан передвигался так тихо, что Джерин услышал его только тогда, когда он заговорил.

— Точно. На собственных землях я не очень-то боюсь разводить костер там, где его легко заметить. Но здесь огонь может привлечь беглых крепостных, бандитов и боги ведают кого еще. Зачем рисковать? — Лис повернулся к Раффо. — Распряги лошадей. Их мы тоже отведем на опушку. Лес в том направлении не слишком густой.

— Йо, лорд Джерин.

Раффо выпряг животных, и они с Лисом повели их через заросли, чтобы затем привязать где-нибудь. Вскоре к ним присоединился и Вэн.

— Я оттащил колесницу с дороги в кусты, — сообщил он. — Теперь она будет не так заметна.

— Отлично, — кивнул Джерин. — Теперь мы знаем, что, если одна из лошадей вдруг захромает, всегда можно припрячь к оглобле тебя. А лошадь посадить в колесницу на твое место.

— Благодарю, капитан, — мрачно сказал Вэн. — Всегда приятно сознавать, что хозяин заботится о благополучии тех, кто ему верно служит.

Ожидавший гораздо более резкого ответа Джерин озадаченно покачал головой, потом выкопал ямку для крови подстреленной Вэном дрофы. Выжав из птицы все, что было возможно, он нахмурился.

— Надеюсь, этого будет достаточно. Лучше нам развести огонь побольше, чтобы спать без кошмаров.

После захода солнца призраки благодарно забормотали, лакомясь предложенным угощением. Однако они расправились с ним быстрей, чем надеялся Лис. Напоминая людей, вставших из-за стола полуголодными, духи с неожиданной храбростью попытались, преодолевая свет и жар костра, получить толику жизненной энергии от нарезанных кусков птицы, которые Джерин, Вэн и Раффо жарили над огнем.

Первая вахта досталась Джерину. Разбудив Раффо для следующего караула, он почти мгновенно уснул, однако сны его были ужасны. Северный край заполонили чудовища, а люди отчаянно и, казалось, практически безуспешно пытались с ними бороться. Сначала, в одно из пограничных мгновений между грезами и явью, он решил, будто вернулся в ночь оборотней. Но вскоре понял, что ошибается. Чудовища были гораздо более страшными, чем дикие звери, все-таки сохранявшие что-то человеческое в своих мозгах.

Когда Вэн растолкал его на рассвете, он поднялся с такой готовностью, что чужеземец бросил на него удивленный взгляд.

— Обычно ты не так радуешься наступлению утра.

— Плохой сон, — пробурчал Джерин, просовывая ногу в сандалию.

— Йо, у меня тоже. — Вэн потряс головой. — Всякие жуткие существа, бегающие повсюду. Боги, наверное, захотели вызвать у меня расстройство желудка, раз показали мне таких чудищ во сне.

Лис застыл с ремешками в руках.

— Очень похоже на мой собственный сон, — медленно произнес он.

— И на мой, — сказал Раффо, — Я бы предпочел провести больше времени в карауле, чем под одеялом, а от меня такое редко можно услышать.

Они обсудили это за завтраком: каждый пересказал, что видел во сне. Насколько Джерин мог судить, видения были у всех одинаковыми.

— Не нравится мне это, — сказал он. — Ничего хорошего в этом предзнаменовании нет.

Он сложил пальцы в комбинацию, отгоняющую несчастье. Она обычно хорошо отводила мелкие неприятности. Однако, какие бы неприятности их ни ожидали на этот раз, он боялся, что они будут очень серьезными. Хотя с исчезновением Дарена они уже стали серьезными. Но он все равно сложил пальцы, как человек, не имеющий дома ни крошки съестного и потому предлагающий соседу стакан воды. То немногое, на что он в данный момент способен.

— Если это предзнаменование, — сказал Вэн, — то ничего не изменишь, что бы оно ни означало. Так или иначе, мы все преодолеем.

Он схватил свое копье и сделал неожиданный резкий выпад, словно отбивая чей-то наскок.

Как бы Лису хотелось чувствовать себя таким же уверенным! Для Вэна не существовало ничего, что он не мог бы преодолеть с помощью своих мускулов и отваги. Это относилось даже к ночи оборотней. Джерин гораздо меньше полагался на собственную силу.

— Давайте собираться в дорогу, — сказал он.

В тот день на пути им встретились еще пара почти заброшенных деревень и одна разрушенная крепость. А около полудня Лис заметил на одном из холмов вдали какое-то строение, не совсем похожее на крепость, но гораздо более укрепленное и сложное, чем обыкновенные жилища крестьян. Раффо тоже его увидел и нахмурился.

— Если это не разбойничье гнездо, тогда я — кочевник Шанды.

— Да, это действительно так, и на совершенно открытом месте. — Джерин сплюнул в дорожную грязь, показывая, что он об этом думает. — Когда бандиты выставляют свои дома напоказ, словно бароны, все обычно летит к чертям.

— А кем, по-твоему, были первые бароны? — спросил Вэн. — Разбогатевшими бандитами, скорее всего. По крайней мере, так было в большинстве стран.

— Ты что, оскорбляешь моих предков? — поинтересовался Джерин. — Если бы я не знал, что ты, скорее всего, прав, я бы разозлился. Но как бы там ни было, в один прекрасный день мы придем сюда и сожжем пристанище этих разбойников, пока они не превратились в баронов.

— Мы приближаемся к землям Адиатануса, — сказал Раффо, — Ему это может не понравиться.

— Йо, возможно, он хочет использовать этих негодяев, кто бы они ни были, в качестве распорки между мной и собой, — согласился Джерин. — Однако это вовсе не означает, что так все и будет.

Солнце уже проделало больше половины пути по небу, когда колесница прогромыхала мимо нового пограничного камня, лежавшего на краю дороги. На валуне были высечены не элабонские узоры или буквы, а свастика и спирали, почитаемые трокмуа. На самой дороге стояли двое рыжеусых северян, один с копьем, другой с мечом. Тот, что держал копье, выкрикнул на беглом элабонском:

— Кто вы, въезжающие на земли великого вождя Адиатануса?

— Я могу быть кем угодно. Меня зовут Джерин Лис, — отвечал Джерин. — Проезжал ли здесь вассал Адиатануса Дивисьякус?

— Проезжал. — Стражник взглянул на Джерина скорее с любопытством, чем враждебно. — И мне кажется странным, Лис, что ты решился его преследовать. Неужели ты передумал, хм, насчет того предложения, которое Дивисьякус должен был с тобой обсудить?

— Нет, — ответил Джерин, отчего оба трокмэ нахмурились. — Но я вовсе не собираюсь воевать ни с Адиатанусом, ни с его подданными. Между нами по-прежнему мир, верно? — И он потянулся за бронзовым топором, прикрепленным к боковому бортику колесницы. Вэн же взвешивал в руке копье, не то что бы враждебно, а так, задумчиво, будто прикидывая, каков его вес.

Это, без сомнения, заставило трокмуа призадуматься. Тот, что завел разговор первым, сказал:

— Конечно, нам вовсе не следует воевать. И сколько бы Дивисьякус ни распинался о том, какой ты, Лис, негодяй… заметь, это его слова, а не мои… он даже словом не обмолвился о том, что мы должны готовиться к боевому походу.

— Я ему так и сказал — у нас с Адиатанусом нет повода враждовать, — согласился Джерин. — Но скажите мне вот что: когда Дивисьякус проезжал здесь, не было ли с ним в колеснице мальчика четырех лет? Говорю напрямик, не было ли с ним моего сына? Прежде чем ответить, подумайте вот о чем: если вы солжете, у нас начнется война, и не на жизнь, а на смерть.

Северяне переглянулись. На этот раз ответил тот, что держал меч:

— Лис, клянусь Эзусом, Таранисом и Тевтатесом, его не было с ним. — Это была самая сильная клятва у трокмуа, и ею не разбрасывались по пустякам. Стражник продолжил: — Если бы мы хотели воевать с тобой, мы бы так и сделали. Но воровать ребенка? — Он плюнул. — Да провалится сквозь землю тот, кто решится на такое грязное дело.

— Йо, — согласился второй воин. — Если бы кто-то из наших совершил такое, Лис, мы бы крепко-накрепко связали его и отдали тебе, чтобы ты поступил с ним, как считаешь нужным. Ты мог бы разбираться с похитителем долгое время, чтобы он каждый миг сожалел о том, что родился. У меня самого два паренька и девчонка, и я бы стал кровожаден, как великан-людоед, с любым, кто осмелился хотя бы потрепать их по головам без моего разрешения.

Его гнев был настолько искренним, что устранял все сомнения. Может, Адиатанус и поставил его сюда вместе с товарищем как раз потому, что они записные лжецы, но тут уж Джерин ничего не мог поделать. Во всяком случае, не имея армии за спиной. Он сказал:

— Я верю вам, но не забывайте о том, что с вами будет, если вы меня обманули.

— Пф, но мы сказали правду, поэтому нам нечего бояться, — ответил стражник с мечом. — Надеюсь, ты найдешь ребенка в целости и сохранности, Лис.

Его товарищ кивнул и добавил:

— Поскольку ты, вероятно, проведешь ночь под открытым небом, не хочешь ли купить у нас курицу, а?

— Может, вы ее украли, — беззлобно сказал Джерин. — Все вы, трокмуа, перешедшие через Ниффет, чертова кучка воришек, таскающих кур.

— Вовсе нет, — возмущенно ответил северянин с копьем. — Мы пришли на юг потому, что у вас, элабонцев, появляется все больше и больше вещей гораздо лучших, чем ворованные куры.

Поскольку это было истинной правдой, Джерин не стал дальше спорить. Он хлопнул Раффо по плечу. Возница лихо развернул колесницу и направил ее на восток, обратно к Лисьему замку, по самой узкой из сети сбегавшихся к межевому камню дорожек.

— Весьма разумно, — сказал Вэн. — Эти лесные разбойники, конечно, вели себя достаточно дружелюбно, но все равно лучше убраться от них подальше. А то еще их предводитель решит, что на нас стоит поохотиться, и пошлет за нами погоню.

— Совершенно с тобой согласен, — сказал Джерин, — Раффо, езжай по проселкам, пока светло. Главное, чтобы они забирали на восток и на север. На большой дороге мы можем нарваться на неприятности.

— Да, лорд Джерин, — ответил Раффо и через минуту добавил: — Мне очень жаль, что мы не нашли вашего сына.

Джерин вздохнул.

— Мне тоже. Остается только молиться о том, чтобы Райвину, Драго или Вайдену повезло больше, чем нам. — Он пытался не думать о том, что сейчас может происходить с Дареном. Слишком уж мрачные картины рисовало ему его воображение.

— Да, мы ведь были так уверены в том, что именно трокмуа украли его, — сказал Вэн.

Другой на его месте сказал бы «ты был уверен». Но как истинный друг чужеземец готов был делить с ним не только успехи, но и ответственность за поражения.

— Вот вернемся в замок и узнаем больше, — сказал Лис, очень надеясь, что ему удастся не сойти с ума до той поры.

Райвин Лис развел руками.

— Лорд Джерин, стражники Шильда Крепыша отказались пустить меня дальше пограничного камня. Не знаю, чего стоят их слова, но они сказали, что Тассило въезжал в его владения, однако никакого маленького мальчика с ним не было.

— Чего стоят их слова, — повторил Джерин. — Если Дарен лежал связанный в глубине его повозки, то их слова вообще ничего не стоят. Или, с другой стороны… — Он умолк, уныло и расстроенно качая головой.

В Лисьей крепости он надеялся получить хоть какие-нибудь ответы на мучивший его вопрос, а вместо этого нашел еще больше загадок. Последних было хоть отбавляй. Обратившись к Вайдену, сыну Симрина, он спросил:

— А тебе удалось что-нибудь узнать?

Вайден, несмотря на молодость, носил бороду в старом стиле — длинную и раздвоенную. Он отрицательно помотал головой.

— То же, что и Райвину, принц. Пограничные стражи Араджиса сказали, что не видели никого. Ни Райвина, ни Тассило, ни Отиса. Они отказались впустить меня на земли своего господина.

— Что касается Отиса, сына Энджлерса, лорд Джерин, — взял слово Драго Медведь, — насколько я могу судить, он просто исчез с лица земли. На востоке нет ни малейших его следов, это точно.

— Что же с ним случилось? — взревел Джерин.

Но он знал, что ответов может быть тысяча. Ювелир мог нарваться на бандитов, мог заболеть и лежать в какой-нибудь крошечной крестьянской деревеньке, через массу которых проезжал Драго, а мог вообще передумать и направиться не на восток. Выяснить, что с ним, теперь практически невозможно, особенно после того, как Драго прекратил поиски и вернулся в Лисью крепость. Джерину хотелось бы, чтобы Медведь проявил больше усердия, но, с другой стороны, тот выполнил в точности все, что ему было велено: это у него получалось лучше всего.

Почувствовав, что хозяин им недоволен, Драго забеспокоился и решил сменить тему:

— Лорд Джерин, ты не должен терпеть дерзости, которые Шильд позволяет себе в последнее время. После того как ты убил Вольфара, он преклонил перед тобой колено и присягнул тебе на верность, но по его поведению этого никак не скажешь. Он имеет наглость не пускать твоих вассалов на свои земли, тогда как сам он такой же твой вассал, как и они.

— По закону ты прав, — ответил Джерин. — Плохо то, что у нас, к северу от Хай Керс, законы не очень-то соблюдаются. Пока он не идет на меня войной и не нападает в мое отсутствие на мои земли, у меня есть дела поважнее, чем сбивать с него спесь.

— Но теперь речь идет о твоем сыне, принц, — мягко напомнил Вайден.

Джерин вздохнул.

— Да, теперь речь идет о моем сыне, хотя я и не думаю, чтобы его похитил Тассило. Я отправлю к Шильду курьера с письмом. Его пограничные стражи не осмелятся задержать моего гонца.

— Лучше им так не поступать, это уж точно, — сказал Драго. — Это не лезло бы ни в какие ворота. — В сердце империи, подумал Джерин, из Драго получился бы замечательный буквоед.

Он жил в мире, где прецедент имел гораздо большее значение и вес, чем реальное положение дел. Это часто его выручало, избавляя от необходимости думать, в чем он был, мягко говоря, слабоват. Все же новое и непривычное его буквально обезоруживало.

— Надеюсь, просмотр письма не заденет, ах-ах, нежных чувств Шильда, — сказал Райвин Лис.

— Ты хочешь сказать, его может разозлить то обстоятельство, что мой курьер грамотен, а он не очень? — уточнил Джерин.

Райвин кивнул.

— С этим не должно быть сложностей, — сказал Джерин. — Хотя Шильд сам не очень-то образован, его нельзя упрекнуть в ненависти к тем, чей кругозор несколько шире, чем у него. В противоположность тем, кого я не стану сейчас называть. — «Моим вассалам», — подумал он.

— Если ты и вправду хочешь разозлить его, капитан, пошли вместо курьера одного из тех крепостных, которых ты обучил письму и чтению, — предложил Вэн.

— Меня это тоже бы разозлило, — пробурчал Драго, но так, чтобы Лис его слышал.

— Нет, я пока не хочу, чтобы о них знали за пределами моих владений, — сказал Джерин. — Время для этого еще не пришло.

— Я до сих пор не пойму, почему ты занялся этим. Это же безумие, — сказал Вайден.

— Почему? Потому что северные земли слишком погрязли в невежестве, вот почему, — раздраженно ответил Джерин.

Вайден и Драго недоуменно уставились на него. Вэн покачал своей массивной головой. На протяжении многих лет он был посвящен во все затеи Джерина и никогда не возражал против них, однако это вовсе не означало, что он его полностью одобряет.

Даже Райвина, который был не только грамотен, но и получил формально лучшее образование, чем Джерин, казалось, одолевали сомнения.

— Одна из вещей, о которых крепостные пребывают в счастливом неведении, есть их собственная жалкая участь, — заметил он. — Стоит только научить их размышлять и делать выводы, как они тут же усомнятся в справедливости существующего порядка, в результате которого они живут в своих лачугах, тогда как бароны, управляющие ими, в больших крепостях.

— Они и так над этим задумываются, — возразил Джерин. — В северных землях всегда вспыхивали крестьянские бунты. А с тех пор, как сюда из-за Ниффет пришли трокмуа, стало еще хуже. Но мои крепостные, включая тех, кого я обучил, по-прежнему преданы мне, тогда как другие лорды имеют неприятности.

— Быть может, это и так… пока, — сказал Вэн. — Но часто случается, что человек, слишком голодный и изнуренный, чтобы бороться, продолжает тянуть свою лямку там, где даже вьючный мул упал и не встал бы. Но дайте этому человеку крошечную надежду и накормите досыта, а потом попробуйте ударить его кнутом… уж лучше после этого не приближаться к нему, вот какое дело.

Джерин щелкнул языком. Слова чужеземца были отчасти верны, в учебниках по истории такого навалом. Но он ответил:

— Я должен попытаться. Если я этого не сделаю, весь этот край через два поколения снова вернется к варварству, и единственное отличие элабонца от трокмуа будет заключаться в цвете усов — черном вместо рыжего.

— Но ведь я не вовсе не недоумок, — возмутился Драго. — Мне надоело слушать всю эту чушь. Я умею воевать, выращивать лошадей и поддерживать порядок в своих владениях. Чего еще надо?

— Представь, что случилась засуха и тебе нужно прибегнуть к магии для вызывания дождя, — сказал Джерин. — Как ты поступишь?

— Конечно, найму колдуна.

— А откуда, по-твоему, колдуны эти берутся? Хорошие — из элабонской Школы чародеев. Но нашим магам это теперь недоступно. Мы отрезаны от юга, ты не забыл? Если мы хотим иметь новое поколение чародеев, которые заменят тех, кто умрет, нам придется найти какой-то способ обучать их на севере. И тут, кстати, чтение, как и письмо, будет совсем не лишним.

Драго нахмурился.

— Ты нечестно споришь, Лис.

— Здесь я вынужден не согласиться, — вмешался Райвин. — Аргументы лорда Джерина представляются мне вполне логичными. А логика, я считаю, это одно из тех приобретений цивилизации, которые следует всячески оберегать. Вопрос заключается в том, стоит ли риск, связанный с попыткой превратить крепостных в цивилизованных людей, тех преимуществ, которые мы надеемся извлечь из этого предприятия.

Внезапно Джерину до смерти надоел этот спор.

— Чума все забери, — пробурчал он. — Единственное, что сейчас действительно важно, это узнать, кто похитил Дарена и что с ним сейчас. Я говорил то же самое перед тем, как мы отправились на поиски, и надеялся получить новые сведения, вернувшись в Лисью крепость. Вместо этого мы все сидим здесь, за тем же проклятым столом, спустя пять дней, а знаем не больше, чем прежде.

Райвин бросил на него косой взгляд.

— Там, где терпят неудачу колесницы, громыхающие по дорогам, и люди, рыскающие по кустам, может помочь колдовство. Я говорю совершенно абстрактно, как ты понимаешь, поскольку мои собственные возможности применять магию были отняты у меня разгневанным богом, однако таким способом поисков Дарена не стоит пренебрегать.

— Не стоило бы, будь я более сильным волшебником. — Джерин вздохнул. — Ох, м-да, ты, наверное, прав. Надо попробовать, хотя раньше я уже совершал подобные опыты и ни разу не обрел того, что искал. А на попытки найти подходящего мага уйдет столько времени, что след остынет и все потеряет смысл.

— Пытаться сотворить заклинание, будучи заранее уверенным, что ничего не удастся, лучший способ спровоцировать эту самую неудачу, — заметил Райвин.

— Да, я знаю, но трудно сохранять оптимизм, когда к тому нет причин. — Лису очень хотелось бы избавиться от сомнений в собственных силах. Как сказал в свое время тот же Райвин, из него получился бы неплохой волшебник (хотя ему никогда-никогда не стать по-настоящему хорошим магом!), если бы не они. Но эти сомнения были его неотъемлемой частью, такой же, как шрам над левым глазом.

В этот момент в главную залу вошла Фанд. Указав на Райвина, Вайдена и Драго, она сказала:

— Я знаю, что этим людям не повезло. А ты сам напал ли на след своего пропавшего сына, такого маленького и беззащитного?

— Нет, — ответил Джерин. Это «нет», произнесенное вслух, лишь утяжелило давящий на него груз.

— Пф, позор тем, кто крадет детей, — сказала Фанд. Джерин чувствовал, что слова дикарки искренни, но такова уж была ее натура, что она недолго умела переживать за других и очень скоро вспоминала о собственных заботах.

— А еще мне было очень одиноко, когда двое моих мужчин отправились в эту не увенчавшуюся удачей поездку. Хотя, быть может, они привезли что-нибудь оттуда, чтобы компенсировать свое длительное отсутствие.

Первым ответил чужеземец:

— А не отходить ли тебя по твоей жадной заднице, женщина? Не кажется ли тебе это достаточно справедливым, если подумать о том, куда мы ездили и зачем?

Когда Вэн начинал разговаривать подобным громовым голосом, напоминая готовый вот-вот извергнуть лаву вулкан, разумные люди предпочитали отойти в сторону. Но Фанд тоже нельзя было упрекнуть в отсутствии горячности. Она воскликнула:

— Значит, я жадная, да? Только потому, что задала вам простой вопрос? Очень часто вы сами обращаетесь ко мне с простыми вопросами, давая понять, что мне лучше ответить «да», иначе я пожалею. И ты еще называешь меня жадной? Да чтоб тебе подцепить что-нибудь на свой кургузый сучок!

— Если я что и подцеплю, то скорее всего от кого? — парировал Вэн.

— Ты слишком долго живешь со мной, — пробормотал Джерин. — Снял с языка мой ответ.

Но Фанд его не слышала. Она обрушила весь свой гнев на Вэна.

— Ты? Да откуда мне знать, от кого и что можешь ты подцепить? Думаешь, мне не известно, что ты бросаешься на все, что движется, словно козел по весне? Мне гораздо больше следует опасаться твоих похождений, чем тебе — моих. Ну же, скажи, что я лгу!

Лицо Вэна приняло цвет углей, тлеющих в очаге.

— Мужчины так устроены, — прошипел он.

Драго, Райвин и Вайден согласно кивнули. Джерин тоже последовал их примеру, хотя вовсе не считал себя блудливым котом.

— Пф, я это знаю. — Фанд презрительно вскинула голову. — Но раз так, зачем обвинять меня в том, в чем повинны вы сами?

Джерин так отчаянно пытался подавить разбиравший его смех, что даже закашлялся. Оказывается, не только Вэн кое-что у него перенял. Ни один ситонийский софист в тоге не смог бы более изящно и логически четко поразить оппонента его же оружием, чем это только что сделала Фанд.

Вэн взглянул в его сторону.

— Ты разве не придешь мне на помощь? — жалобно спросил он, словно одинокий боец, теснимый демоном на поле брани.

— Думаю, наша дама действительно снедаема алчностью, но что до остального, ты сам в это влез, сам и выберешься. — Джерин поднялся и направился к лестнице. — Я же собираюсь пойти посмотреть, какие заклинания можно применить, чтобы попытаться найти моего сына.

Поднимаясь по лестнице в свою библиотеку, он все еще слышал раздававшиеся за спиной возгласы — низкие, похожие на стук котлов, и высокие, трубные. Он знал, что нигде в северных землях нет столь громадного количества книг, но при этом прекрасно сознавал, насколько неполно его собрание. Например, из сотен существующих учебников по волшебству у него имелось лишь десять. Плюс к тому несколько эпических поэм Лекапеноса, несколько старинных рукописей по истории, пара книг по естественной философии, трактат по искусству верховой езды, еще один о войне, школьный сборник ситонийских пьес (в основном, объедки со стола Лекапеноса) — вот и все. А сколько еще неизведанного осталось в томах, которые ему никогда не суждено даже увидеть, не то что заполучить в собственность… Мысли о собственном невежестве угнетали его.

Один за другим листал он учебники по волшебству в поисках заклинания, которое позволило бы ему либо увидеть того, кто похитил Дарена, либо узнать, где находится его сын. Он нашел довольно значительное количество таких заклинаний, но многие пришлось сразу же отмести. Одни — по причине его ограниченных магических способностей. Другие — из-за отсутствия необходимых ингредиентов, например засушенного плавника морской коровы из Великого Внутриземного моря.

Для большинства заклинаний требовалось вино. Но даже если бы его и можно было достать, он побоялся бы использовать этот напиток. Пуще всего на свете ему не хотелось привлекать к себе внимание вспыльчивого Маврикса.

«Интересно, а эль не подойдет ли?» — пробормотал он, ведя пальцем по тесно лепящимся друг к другу строчкам очередного колдовского текста, который выглядел бы весьма многообещающе, если бы не одно (и все то же) «но». И здесь помочь волшебнику прозреть незримое могла лишь серебряная, полная вина чаша.

Взгляд его побежал по заключительной фразе. «Поскольку образ Бейверса, бога ячменя, обыкновенно сопряжен с чем-то тусклым, сырым и усыпляющим, а Маврикс, владыка сладкого винограда — к каковому взывают криком „эвойи!“ — блещет изяществом и умом, те неблагоразумные чародеи, которые попытаются заменить вино элем, несомненно, пожалеют о своей глупости».

— Это была всего лишь идея, не более, — сказал Лис, словно бы извиняясь перед автором колдовской книги. Тот явно был ситонийцем, ибо в его учебнике, изданном, правда, на элабонском, проскальзывали презрительные замечания в адрес жителей запада, захвативших землю с более древней цивилизацией, но попавших к ней в духовный плен, а также подвергались полуснисходительной критике некоторые из элабонских богов.

Задумавшись, Джерин теребил бороду. Однажды он уже заменил оливковое масло другим, и все прошло удачно. Что бы там ни говорил этот ситонийский задавака, можно попытаться использовать эль вместо вина. К тому же он, Джерин Лис, всегда был в хороших отношениях с Бейверсом. Взяв со стола книгу, он произнес:

— Попробую.

Серебряная чаша у него наличествовала. Она хранилась в Лисьей крепости еще со времен его деда. Когда-то Лис хотел расплавить ее вместе с остальными ненужными безделушками из серебра и начать чеканку собственных монет. Теперь он порадовался, что у него так и не дошли до этого руки. А уж эля имелось в избытке.

Он отнес чашу и кувшин самого крепкого напитка из своего погреба в свою колдовскую лачугу и перед началом действа еще раз внимательно изучил текст, обдумывая, как бы получше вставить в него имя Бейверса и заменить соответствующие эпитеты. Подготовившись, он кивнул сам себе. Что касается мистических пассов руками, необходимых для совершения данного волшебства, они, кажется, не требовали изменений.

— Я восхваляю тебя, Бейверс, бог ясного взгляда, и взываю к тебе: подними покров ночи, — произнес он нараспев и наполнил половину серебряной чаши золотистым элем. Делая это, он слегка улыбнулся: смешение золота и серебра, пусть даже символическое, должно способствовать благоприятному исходу дела.

Как это часто случалось, его монотонный речитатив привлек к хижине Райвина. Тот встал в дверях, наблюдая. Джерин кивнул ему и приставил палец к губам, призывая к молчанию. Райвин кивнул в ответ. Он знал, что человека, занятого магией, беспокоить не стоит.

В очередной раз автор колдовской книги заставлял практикующего волшебника совершать более сложные пассы левой рукой. И в очередной раз Джерин был ему за это благодарен, поскольку это облегчало ему задачу. Вскоре, подумал он, эль станет кристально прозрачным и перед ним мелькнет лицо Дарена или что-нибудь, что подскажет, где он сейчас.

Вдруг в середине действа Джерин поймал себя на том, что зевает. Что со мной? — подумал он. Но вслух удивиться этому странному пассажу не мог, поскольку еще не завершил песнопение. Словно издалека, он увидел, как магические пассы становятся вялыми, услышал, как глохнет голос…

— Милорд! Лорд Джерин!

Собравшись с силами, Лис поднял веки. Встревоженные лица, нависшие над ним со всех сторон, закрывали от него свет исторгающих чад факелов. Джерин удивленно повел бровями. Он ведь только что находился не здесь, и до ночи было еще далеко.

— Что случилось? — Голос его звучал хрипло. Оказалось, что он лежит на устланном тростником полу главной залы и не может сесть, ибо добрая половина мышц отказывалась ему подчиняться.

Среди глаз, уставившихся на него сверху, были и глаза Райвина.

— Это ты нам должен объяснить, лорд Джерин, — ответил южанин. — Во время совершения заклинания ты то ли уснул, то ли твой дух покинул тело… как тебе будет угодно. Потом мы все время пытались привести тебя в чувство, но удалось нам это только сейчас.

— Йо, так оно и было, — подтвердил Драго. — Мы уже не знали, черт побери, что еще предпринять. Хотели даже сунуть твою ногу в огонь.

— Я рад, что до этого не дошло, — сказал Джерин.

В устах Райвина сказанное звучало бы шутливо, но Драго не обладал ни остроумием, ни соответственным нравом. Он что говорил, то и имел в виду.

Странное оцепенение начинало проходить. Джерину удалось подняться на ноги. Будучи, как всегда, практичным, Вэн подал ему кружку эля.

— Он, конечно, без колдовских чар, капитан, но очень недурен, — сказал великан.

Джерин одним махом осушил половину кружки, потом вдруг поперхнулся и сплюнул.

— Вот в чем дело, — сказал он. — Из-за этого все и случилось. На этот раз парень, написавший колдовскую книгу, оказался хитрее меня. Он предупреждал, что влияние Бейверса на заклинание будет усыпляющим — так оно и произошло.

— Элабонский пантеон так ужасающе скучен, — сказал Райвин.

Подобно большинству своих образованных земляков, он предпочитал отечественным богам ситонийских. Вэн был не согласен.

— О-хо! Вспомни, как весело тебе было после встречи с Мавриксом. — Райвин вздрогнул, но, будучи честным перед самим собой, кивнул, признавая правоту чужеземца.

— Ладно, все это не имеет значения, — сказал Джерин. Его мозг начинал проясняться, а тело становилось все более послушным. — Я кое-что из всего этого почерпнул, так что попытка была не напрасной.

— И что же ты почерпнул? — спросил Вэн, чуть опередив остальных.

— Что, каким бы волшебством я ни занялся, оно не поможет мне найти сына. И все-таки я его найду.

Джерин считал упрямство добродетелью. Если долго чего-то добиваться, то в конце концов тебя ждет удача. Он продолжал:

— Применение эля вместо вина в заклинании могло выбить меня из колеи, однако, слава Даяусу, есть глаза, которые никогда не спят.

— Не Даяусу, а Байтону, — поправил Драго. — Или я неправильно тебя понял?

— Нет, ты совершенно прав, — отозвался Джерин. — Я отправляюсь в Айкос, к Сивилле. В ее словах я найду ответы на все свои вопросы, — Поколебавшись, он добавил: — Если, конечно, смогу их понять.