Начало возрождения влияния Запада – и Британии – в международных вопросах в 1981 – 1982

Тогда мы еще этого не знали, но 1981 г. было последним годом отступления Запада перед лицом оси сотрудничества Советского Союза и третьего мира. Год начался с освобождения Ираном американских заложников, осуществленного так, чтобы унизить президента Картера, и закончился разгромом, пусть и временным, «Солидарности» в Польше. Дрейф международной политики, когда Советский Союз все глубже проникал в страны третьего мира, а Соединенные Штаты отвечали нервной защитной реакцией, воспринимался как некая закономерность. Это имело ряд последствий. Советский Союз становился все заносчивее; третий мир становился все агрессивнее в своих требованиях международного перераспределения богатств; Запад все больше позволял с собой спорить и заключать особые сделки с организациями вроде OPEC. А наши друзья в странах третьего мира, видя судьбу шаха, все больше склонялись к тому, чтобы обезопасить себя. Такие уравновешивающие меры, в частности принятое в 1979 г. решение разместить «Першинги» в Европе, еще не произвели соответствующего эффекта и не убедили людей, что ветер переменился.

Избрание Рональда Рейгана{ Рональд Уилсон Рейган (1911–2004), 40-й президент США (1981–1989). Пытался стимулировать экономику путем повсеместного снижения налогов. Сторонники рейганомики указывали на улучшение экономических показателей, критики ссылались на возросший дефицит бюджета. Внешняя политика привела к рекордному для мирного времени увеличению ассигнований на оборону. Считается, что Рейган был наиболее влиятельным американским президентом со времен Франклина Рузвельта. (Прим. ред.)} президентом США в ноябре 1980 г. было таким же переломным моментом в американских внутренних делах, как и мое собственное избрание в мае 1979 г. во внутренних делах Соединенного Королевства, но еще более значимым в международной политике. Избрание Р. Рейгана имело коренное значение, поскольку демонстрировало: крупнейшая сила, борющаяся за свободу, которую только видел мир, собиралась восстановить ведущую позицию в мировых вопросах. С самого начала я считала своим долгом сделать все, что в моих силах, чтобы поддержать стратегию президента Рейгана, нацеленную на победу в холодной войне, которую Запад проигрывал.

Я дважды встречалась с губернатором Рейганом во времена оппозиции. Меня поразили его теплота, обаяние и полное отсутствие притворства, черты, которые сохранялись в годы лидерств. Более того, я чувствовала, что разговариваю с кем-то, кто чувствовал и думал так же, как я, не только в вопросах политики, но и в философии управления, во взгляде на человеческую природу, на высокие идеалы, которые лежат (которым следует лежать) в основе амбиций любого политика, управляющего страной.

Люди недалекого ума недооценивали Рональда Рейгана. Его стиль работы был интуитивным, полностью отличающимся от моего собственного. Скорее это было следствием двух различных систем управления, нежели различий в темпераменте. Он раздавал общие указания своей администрации и ждал от своих подчиненных их выполнения. Его целями были оптимизация американского уровня жизни посредством снижения налогов, возрождение американской мощи посредством укрепления обороны и возвращение американской уверенности в себе. Он преуспел в достижении этих целей. Он был жизнерадостным, уверенным в себе, добродушным американцем, который прошел путь от нищеты до Белого дома, воплотив американскую мечту. Он не стеснялся использовать американскую мощь или американский авторитет в Североатлантическом альянсе. Он вдохновлял американский народ, а позднее пошел дальше и вдохновил людей за железным занавесом, произнося честные слова об «империи зла», которая их угнетала.

Однако на начальном этапе президенту Рейгану приходилось иметь дело со скептически настроенной аудиторией в своей стране, и особенно среди своих союзников. Я была его принципиальным сторонником в НАТО. Поэтому я с радостью узнала о том, что президент пожелал, чтобы я была первой главой правительства, которая навестит его с визитом в Соединенных Штатах, после того, как он займет свой пост. Прибыв в Вашингтон, я оказалась в центре внимания не только из-за приближенности к президенту, но и по другой, менее лестной причине.

Когда я отправилась в Америку, американские читатели узнали об этом из пространной статьи в «Тайм», озаглавленной «В состоянии войны, но не склоняя голову». Американская пресса и комментаторы предполагали, что исходя из близости подходов наших правительств, экономические проблемы, с которыми мы в то время сталкивались, прежде всего высокий уровень безработицы, скоро возникнут в США. Это, в свою очередь, заставило ряд членов администрации объяснять предполагаемые неудачи «эксперимента Тэтчер» следствием неспособности вести себя радикально.

Я использовала любую возможность для того, чтобы объяснить подлинную картину прессе, сенаторам и конгрессменам, с которыми я встречалась. Ведь нам в Британии приходилось иметь дело с наследием социализма: национализацией, полномочиями профсоюзов, укоренившейся антипредпринимательской культурой. На одной из встреч сенатор Дж. Хелмс заявил, что некоторые СМИ в США исполняют реквием по моему правительству. Я убедила его, что эти новости преждевременны. Во время болезни всегда бывает период, когда лекарства кажутся страшнее заболевания, но это не значит, что их нужно перестать принимать. Я сказала, что чувствую глубокую уверенность, что моя политика верна.

В ходе наших совещаний в Вашингтоне я успешно убедила президента Рейгана в необходимости посещения саммита в Мексике в октябре того года. Я чувствовала, что нам следует присутствовать, чтобы одновременно заявить свою позицию и сдержать критику в адрес себя. Вся концепция диалога «Север – Юг», которую комиссия Брандта сделала популярной темой в международном сообществе, была, по-моему, заблуждением. Неверно было полагать, что был однородный богатый Север, противостоящий однородному бедному Югу. В основе этого лежала идея о необходимости перераспределения мировых ресурсов, а не создания капиталов, позволявших справиться с нищетой и голодом. Более того, в чем развивающиеся страны нуждались больше, чем в помощи, – так это в торговле, поэтому нашей основной задачей было предоставить им самый свободный доступ к нашим рынкам.

Председателем конференции были президент Лопез-Портильо, представлявший Мексику как принимающую страну. Всего были представлены 22 страны. Нас разместили в одном из этих излишне роскошных отелей, которые можно обнаружить в странах, где значительное число народа проживает в условиях ужасающей нищеты.

Могу отметить, что миссис Индира Ганди{ Ганди Индира Приядаршини (1917–1984) – индийский политический деятель, премьер-министр Индии в 1966–1977 и 1980–1984 годах. Дочь Джавахарлала Неру. Провела национализацию банков; в годы ее правления в стране быстрыми темпами развивалась промышленность; в сельском хозяйстве произошла так называемая зеленая революция, благодаря которой страна стала независимой от импорта продовольствия. В 1983 г. Индия стала председателем Движения неприсоединения. Убита своими охранниками-сикхами. (Прим. ред.)} и я были двумя самыми медийными персонами на этой конференции. Незадолго до того Индия получила заем МВФ со ставкой меньше рыночной. Она и остальные хотели больше дешевых кредитов в будущем. Я намеревалась этому противостоять и поставить МВФ и Всемирный банк напрямую под контроль США. Я ходе оживленной дискуссии с группой глав правительств я прямо заявила об этом: я сказала, что ни за что не помещу британские депозиты в банк, который полностью управляется теми, кто только получает займы. Они поняли.

Пока я была в Мексике, у меня также состоялась встреча с Джулиусом Ньерере, который был, как всегда, приятным, но нереалистично смотрел на проблемы своей страны и всей Черной Африки. Он рассказал мне, какими несправедливыми были условия предоставления кредита МВФ: он должен был привести в порядок государственные финансы Танзании. Возможно, требования МВФ были слишком жесткими: но он не понимал, насколько эти требования были важны в расчете на долговременные интересы его страны. Жаловался он и на последствия засух и крах сельского хозяйства, ничего из этого он, похоже, не связывал с проводимой социалистической линией, включавшей коллективизацию ферм.

Сам процесс подготовки коммюнике был сложнее, чем обычно. Изначальный канадский вариант текста не получил одобрения; и Пьер Трюдо предоставил его составление нам. Саммит был успешным, хотя и не по тем причинам, которые публично озвучивались. Что было важно для меня, так это тот факт, что МВФ и Всемирный банк сохранили свою независимость.

Это было последним подобным собранием. Проблемы нищеты, голода и долгов в странах третьего мира нельзя было решить международным вмешательством, это можно было сделать установлением свободы предпринимательства и поддержкой торговли и устранением социализма в любой его форме.

Прежде чем покинуть Мексику, мне нужно было заняться еще одним вопросом: подписанием соглашения о строительстве большого нового завода по производству стали британской фирмой Дэйви Леви. Мексиканцы ошибочно считали, что большой престижный промышленный проект открывал путь к экономическому прогрессу. Если они хотели именно этого, мне следовало постараться сделать так, чтобы это пошло на пользу британским фирмам. Церемония требовала моего приезда в Мехико. Я остановилась в резиденции посла Великобритании Кр. Тикелла. Там, во время ужина, люстры стали качаться, а пол ходить ходуном. Я подумала, что на меня так действует высота, но посол меня успокоил: «Нет, – сказал он, – это просто землетрясение».

Еще до того, как отправиться с иностранными визитами, я очень хорошо представляла значение размещения в Европе «Першингов» для холодной войны. Если все пойдет, как намечено, Советский Союз потерпит поражение; если этот проект будет оставлен в ответ на поддерживаемое СССР «мирное наступление», возникнет реальная угроза разрыва между Европой и Америкой. Я видела задачу Британии в том, чтобы поддержать американцев в Европе, поскольку мы разделяли их видение ситуации, но придерживались менее идеологизированных формулировок.

Но существовал и второй фронт холодной войны: между Западом и советской осью в странах третьего мира. Мои визиты в Индию, Пакистан, Персидский залив, Мексику и Австралию позволили мне понять, насколько СССР повредило вторжение в Афганистан. Оно единовременно отдалило исламские страны, а внутри этого блока усилились прозападные режимы, противостоявшие радикальным государствам вроде Ирака и Ливии. Традиционные друзья СССР, такие как Индия, оказались в неловком положении.

Это не только позволило Западу сформировать альянс с исламскими странами против советского влияния; это также разделило страны третьего мира, ослабив давление, которое они могли оказывать на Запад в экономических вопросах. В этих обстоятельствах страны, которые долгое время развивали свою собственную локальную форму социализма, внезапно оказались перед лицом необходимости найти более реалистичный способ привлечения западных инвестиций, выбрав линию свободных рынков, – это было пока небольшим землетрясением, но его толчки изменили мировую экономику в течение последующего десятилетия.