Глава 21. Близнецы

Летом 1551 года граф Ласло, собрав достаточное количество скота для продажи, решил в этот год гнать его в другой город. По договоренности с крупными торговцами он всегда продавал скот в Надьсебене, но получив не так давно тревожные сведения о готовящейся войне между Фердинандом и Сулейманом, решил быстро сдать скот в Темешвар.

С собой в поездку он взял жену Этель и сына Лайоша, родившегося в 1543 году, как раз после событий, произошедших в ущелье Дожа.

Они ехали в небольшой коляске с откидным кожаным верхом. Скот охраняли пятьдесят всадников из числа служащих и наемных солдат графа Ласло. В последнее время стало тревожно в приграничном с Валахией крае. Граф Ласло и его близкие друзья дворяне, были встревожены действиями королевы, она подписала в июле акт об отречении от короны и собиралась в скором времени покинуть земли Трансильвании. Войска Фердинанда вторглись в ее владения и пытались прочно закрепиться в пределах княжества. С южных границ вот-вот подойдет большое войско турок под командованием бейлербея Мехмеда Сокуллу.

Графу необходимо было увидеться с дворянами, некогда бывшими в дружеских отношениях с бароном Йо – отцом Этель. Проехав условную границу темешварского комитата и Трансильванского княжества и, не доезжая нескольких миль до крепости Темешвар, Ласло и его охрану встретили купцы. Они предложили доставить скот в огромный загон, находящийся в полумиле от главной дороги. Получив деньги от продажи скота, Ласло с воинами налегке направились в Темешвар.

Оставив на попечение стражи жену и сына, Михал в сопровождении нескольких воинов, отправился на встречу с дворянами, ожидавших с нетерпением его приезда. Графа радушно встретили и проводили в дом.

– Как доехал граф, спокойно ли было в дороге? – обратился к нему барон Балинт.

– Слава Богу, все хорошо. Правда было опасение, что могут напасть лихие люди, ведь нынче скот всем нужен, вот и пришлось взять с собой надежную охрану.

– Как ты только рискнул гнать скот, а если бы турки? – тревожно заметил Габор, друг барона Балинта.

– А что, турки уже на подходе к нашим границам? – ответил вопросом на вопрос Ласло.

– Если судить по рассредоточению войск Фердинанда, то скоро в Темешваре и соседствующих городах произойдут столкновения с турками.

– Разве венгры в состоянии защищать свои города от многотысячной армии осман? Ведь численность австрийских войск не превышает и восьми тысяч, – уверенно произнес Ласло, сравнения численность войск обеих армий.

– Мартинуцци попросит еще подкрепление у Фердинанда и с Божьей помощью нам удастся отстоять свои крепости.

– Балинт, а что ты скажешь о договоре отца Дьёрдя, чтобы отдать земли Трансильвании Фердинанду, ведь в 1549 году представители с обеих сторон подписали этот документ.

– Ласло, чем ты так взволнован? Отец Дьёрдь – Мартинуцци ведет тонкую политику между Габсбургами и Султаном.

– Эта политика ему и в том числе нашему народу вышла боком. Сулейман не простил Дьёрдю «продажи» Трансильвании Фердинанду и все продолжилось тем, что прошлом году Молдавский воевода Рареш и Валашский господарь Мирчи Чобан при поддержке турок вторглись на венгерскую землю.

– Но нам удалось отбить их, Мартинуцци действует в интересах княжества. Королева не осталась внакладе, она со своим сыном Яношем Жигмондом получила от Фердинанда два герцогства в Силезии.

– Но прежде она была против такого соглашения, и склонялась к тому, что отец Дьердь совершил измену, – не унимался Ласло.

– Тем не менее, королева была вынуждена заключить договор с Фердинандом.

– А самую последнюю новость вы слышали? – обратился Ласло к обоим собеседникам, – королева на днях отреклась от короны.

Балинт и Габор в недоумении посмотрели на графа.

– Вот это новость, – удивился Балинт, – ходили подобные слухи, но мы не верили, что она способна отречься и отдать власть австрийскому захватчику.

– Друзья мои, может, я что-то не понимаю, тогда объясните мне одну простую вещь: дворяне, состоящие в национальной партии, поддерживают королеву и ее сына Яна-Сигизмунда, так почему же Мартинуцци уговорил ее отказаться от короны в честь австрийского короля Фердинанда? Неужели сама королева, ответственная за судьбу Трансильвании, послушала Мартинуцци и отреклась от своего народа?

– Граф Ласло, – объяснял ему Балинт, – отец Дьердь – он же Варадский епископ и кардинал римской церкви, заручился поддержкой святейшего римского престола и заключил союз с Фердинандом, который в свою очередь пообещал королеве, что организует поход против турок и поможет Венгрии освободиться от османского ига. Бедную королеву запутали в политических интригах, и она вынуждена сделать этот непопулярный для нее и народа шаг.

– И вы думаете, что султан простил отца Дьёрдя за такое лукавство? Вот и выходит, что мы со дня на день ждем прибытия большого войска турок.

– Граф, – как можно спокойнее, обратился к Ласло барон Балинт, – Мартинуцци вынужден вести себя, как хитрая лиса. Если мы хотим, чтобы Трансильвания оставалась сильным княжеством, мы должны выбрать из двух зол одно. Вот ты, к примеру, за что ратуешь?

– За свободную и независимую Венгрию, в состав которой входит наша Трансильвания.

– Мы тоже солидарны с тобой, но два могущественных льва грозятся разодрать на части беспомощную косулю, которой на данный момент является Венгрия. Что мы можем сделать перед лицом грозящей нам опасности? Выступить и погибнуть, как в битве под Мохачем? А кто потом защитит от турок наших жен и детей, они угонят их в вечное рабство. Разве наш народ сейчас в состоянии остановить турецкую чуму, сметающую на своем пути все: нашу веру, обычаи наших предков, все границы, некогда принадлежащие нам.

– А ты Балинт, думаешь, что Фердинанду наша протестантская вера нужна? Да с его католицизмом нас скоро всех на костер отправят. Я понимаю, что в истории нашей страны назревает опасный период, когда королева вынуждена покинуть Трансильванию и Габсбурги с турками постараются разорвать нашу Трансильванию на части, как это они сделали с Венгрией. А ты не подумал, что станет с нашим народом, землями, городами, крепостями-замками. Мы лишимся всего, что сейчас нам принадлежит. Уже сейчас мелкие дворяне вынуждены бежать за границу или вступать в боевые отряды.

– Так что ты предлагаешь, граф?

– Поднять народ на восстание, пока еще не поздно. Мы сможем защитить своих детей от рабства, а жен от бесчестия.

– Нет, граф, – обратился к нему Габор, – наши дворяне никогда на это не пойдут, они приняли закон о не вооружении крестьян в 1514 году и отстранили их от участия обороны Трансильвании.

– Вот! Теперь вы видите, что натворили недальновидные олигархи, боясь дать свободу крестьянам, они обрекли себя на поражение в борьбе с турками. Но народ можно еще поднять, если дворянство на собрании поднимет этот вопрос.

– Я бы многое отдал граф Ласло, – подхватил Балинт, – чтобы заглянуть в завтра и увидеть нашу родину твоими глазами. Но, увы! Слишком поздно, израненная косуля не сможет превратиться в хищника, нам остается преклонить свои колени перед властью победителя. Вот потому Мартинуцци ведет двойственную политику, умасливая обещаниями двух влиятельных господ. Так что граф, научись и ты хитрить, если хочешь, чтобы твои соляные копи и земли не занял какой-нибудь османский паша или влиятельный австрийский дворянин. Я слышал, что твоими рудниками в свое время интересовались такие люди, как граф Жомбор и вице-визирь Алишер-паша, но тебе сказочно повезло, они пребывают теперь в ином мире.

– Да, Балинт ты прав, и сейчас многие хотят прибрать к рукам мои соляные копи, только благодаря помощи королевы Изабеллы, мне удавалось сохранить за собой право владеть ими.

– Граф, как ты думаешь, может тебе самому обратиться к королеве? Я понимаю, что у нее не хватает времени на государственные дела, а тут вдруг Ласло со своими рудниками, но ведь в свое время она выручила тебя. Быть может Изабелла даст тебе хороший совет, как поступить в дальнейшем.

– А что, Балинт, я тоже над этим думал, ты только подтвердил мое решение поехать к королеве.

– Господа, а вы слышали, что с войсками Фердинанда в Темешвар прибыл капитан. Сегодня на главной площади под его руководством шел набор наемников в войска австрийского короля, – обратился Габор к соратникам, пытаясь сменить тему разговора.

– Кто такой, наверно из подданных Фердинанда? – спросил Ласло.

– А-а, я знаю этого негодяя, – ответил Балинт, – это же барон Вадаш, теперь он открыто служит королю Австрии. Кстати он был недругом барона Йо, предав его австрийским дворянам, как впрочем, и нас с господином Габором. Раньше он не мог себе позволить смело передвигаться по Трансильвании, а теперь его можно увидеть разъезжающим по всему княжеству. Если б вы видели этого выскочку, говорят, он лишился одной руки. Он всем хвастает, что потерял руку при осаде турками Будайской крепости, а я знаю, при каких обстоятельствах ему оттяпали левую руку.

– Интересно, где-то я уже слышал это имя, – сказал заинтересованно граф Ласло, – а, не важно, и где же он потерял руку?

– Я слышал от уважаемых людей, что семь лет назад он разыскивал разбойника Вашара и наконец, обнаружив его, решил взять в плен, да волей судьбы встретился с турками в ущелье Дьердя Дожа, тогда барон едва остался жив.

– Да, я тоже слышал об этом сражении, турки были разбиты подчистую, но и Вашар погиб в том бою. Пусть ему земля будет пухом, вот какие люди нужны Венгрии – бесстрашные, отчаянные.

– Ой, не криви душой граф, этот Вашар не добрался до твоей казны, сейчас ты по-другому бы вспоминал о нем.

– Пусть как угодно его называют, но я преклоняюсь перед храбростью этого гайдука, разбить столько турок…

– Да, в том бою он действительно показал себя как герой, а не как разбойник, – согласился Балинт.

– А ранее, разве он занимался только грабежами? В сороковых годах Вашар напал на отряд турок, гнавших пленных венгров в Турцию, это случилось в ущелье перед Дубровицей, – граф Ласло отстаивал доброе имя Андора, – да мало ли было таких случаев? А награбленные турками богатства? Разве Вашар к себе в карман положил?

– А то куда же? – возразил Габор.

– Одного ты не знаешь Габор, что некоторые дворяне получили часть своих сокровищ обратно и королева с Мартинуцци остались довольны влившимися в их казну деньгами.

– Между нами, Михал, – тихо обратился к нему Балинт, – тебе, откуда это известно?

– Я был посредником передачи кое-каких богатств.

Габор и Балинт были удивлены признанием Ласло.

– А теперь подумайте над тем, что турок в ущелье Дожа было больше, чем повстанцев, да еще против них барон Вадаш выступил. Как Вашару удалось разбить их всех?

– Верно, – поддержал графа Балинт, – видимо у Вашара была действительно отчаянная голова, да и его ватага не мирилась с трусостью. Но мне все-таки кажется, что гайдук не из патриотических соображений нападал на дворян и турок. Если ты граф Ласло считаешь, что Вашар герой, то почему он не поднял крестьян на восстание, как это сделал Дьёрдь Дожа? Вашар только и делал, что оставлял отметины трезубца на лбах турецких начальников и знатных трансильванских дворян, – обратился к нему Балинт.

– Многих дворян, угнетающих крестьян, давно пора поставить на место, я поддерживаю действия гайдука, – защищал граф Ласло имя гайдука Вашара.

– Михал, но ведь ты тоже состоишь в числе именитых дворян, – возразил Балинт.

– Душой я всегда с простыми людьми, а не с теми, кто ищет разные выгоды от Габсбургов и турок. А что касается Вашара: просто он не успел собрать всех обездоленных под свое знамя. Да вы и сами прекрасно понимаете, что одними силами крестьян невозможно противостоять Габсбургам и Сулейману, здесь нужно сплочение. Разве сражение под Мохачем не доказало, что армия без народа – это еще не войско. Если бы весь народ поднялся в тот год, то вдарили по туркам так, что у них отпало бы желание нападать на наши земли. Так что Балинт, отвечаю на твой вопрос, будь наши дворяне ближе к народу, то не пришлось бы Венгрии оплакивать своих витязей после жестокого сражения под Мохачем. И пока такие предатели и негодяи, как Вадаш прислуживают нашим врагам, нам остается безропотно соглашаться с тем, что крестьян Венгрии и Трансильвании не перестанут набирать в армию Фердинанда.

– Да граф, действительно, ждите скоро у себя этого «героя Вадаша», будет ваших мужиков под знамена Габсбургских королей нанимать, – мрачно произнес Габор.

«Плетью бы его встретить, а лучше всего саблей», – подумал Михал, но вслух сказал:

– Я не стану наниматься, чтобы защищать родную Трансильванию, я и так могу отдать за нее свою жизнь, чует мое сердце, что скоро господа мы с вами будем стоять бок о бок на одном бастионе.

Дворяне дружно закивали. Граф поднялся, поблагодарил за гостеприимство и пошел к воротам, где его в нетерпении дожидались солдаты и, только что подъехавшие с базара жена с сыном.

Выехав на коне за пределы Темешварской крепости, Михал пересел в коляску. Он видел, как сын Лайош с нетерпением хочет поделиться с ним своими покупками.

– Ой, что это у тебя такое красивое? – Михал протянул руку к игрушке.

– Пап, это мне мама купила.

– И как ты назвал свою куклу?

– Это не кукла, – засмеялся Лайош, – это же мадьярский герой Вашар Андор.

Отец удивленно раскрыл глаза и с вопрошающим видом взглянул на Этель.

– Михал, ну ты же видишь, что деревянный человечек одет в черный доломан и на голове у него шапка с перьями, вот только повязки на лице нет.

– А почему именно Вашар, а ни пастух?

– Потому что в руках у него игрушечная сабля, а не пастуший посох, – по-взрослому ответил сын.

– Нет, правда, почему вы решили, что он похож на гайдука Вашара?

– Михал, ну что ты привязался к ребенку, это продавец так назвал свою игрушку.

– Да нет, мои хорошие, я совсем не против его имени, пусть дети знают, что раньше жил такой герой.

Михал взглянул на серьезное лицо Этель и его насторожил ее взгляд, она смотрела на него, слегка прищурившись.

– Что? Я что-то не так сказал? Почему ты так на меня смотришь?

Жена оторвала взгляд от мужа и внимательно посмотрела на сына.

– Мам, ты чего? – спросил удивленный Лайош.

Этель позвала молодого командира стражников:

– Гергей, возьми к себе на коня Лайоша, нам с графом Ласло нужно побыть вдвоем.

Михал еще больше удивился, не понимая настроения жены и ее просьбе, на время убрать из коляски сына.

Сев вполоборота к графу, Этель загадочно начала:

– Идем мы себе по базару с Лайошем, высматриваем, покупаем, вот так и дошли до рядов, где лошадьми торгуют, да утварью всякой конской. Сын игрушечную лошадку разглядывает, а я высматриваю, где же отстали сопровождающие охранники и вдруг, вижу: Лайош наш уже на другой стороне стоит и за рукав чужую женщину держит.

Михал молчал и удивленно смотрел на жену, терпеливо ожидая, чем закончится ее рассказ.

– Но смотрю, одежда-то на сыне совсем другая, поворачиваю голову, а Лайош в трех шагах от меня…

Этель замолчала.

– Ну-ну, продолжай, – в недоумении произнес граф.

– Я послала слугу, чтобы он справился, кто эта женщина с мальчиком, а заинтересовало меня, что он, как две капли воды похож своим лицом на нашего Лайоша…

Этель снова замолчала.

Теперь уже Михал нетерпеливо заерзал на сидении.

– И что? Слуга узнал, кто эта женщина?

– Да узнал – это была графиня Жомбор!

– Что?! Графиня Жомбор! – переспросил Михал, – Этель, что ты хочешь этим сказать?

– Михал, подожди, не кипятись, я ведь не обвиняю тебя в измене, но такое сходство мальчика с нашим сыном, невольно заставило меня призадуматься.

– Этушка!! Да ты что такое говоришь, чтобы я! Да с графиней Жомбор! Извини, но мне кажется, что ты все надумала.

– Хорошо, я допускаю природное сходство, но почему именно это случилось с той женщиной, которая была у тебя в плену?

– Ах, вот оно что! Ты подумала, что я взял ее силой, пока она находилась у меня в тюрьме. Да понимаешь ли ты, что для меня в тот момент, ты была дороже всего на свете. И еще, запомни раз и навсегда, я никогда в своей жизни ни одну женщину не брал силой.

– А лаской и любовью? – не стесняясь, открыто спросила Этель.

– Ты у меня была, есть и будешь единственной моей желанной и любимой. Этушка, неужели ты мне не веришь?!

– Всегда верила и даже мысли не допускала, а как увидела мальчика рядом с графиней, у меня от плохого предчувствия сердце сжалось. Михал, разве можно допустить такое сходство, повторяю тебе, они как два брата-близнеца.

– Господи, да как тебе еще объяснить, что после того, как графиня сбежала от меня, я и в глаза-то ее не видел. Нет-нет! Я ничего не могу понять, я знаю себя и свое отношение к тебе и вдруг такое…

Граф был взволнован и расстроен, он отодвинулся и, отвернувшись от Этель, молча уставился в одну точку.

Графиня тоже сидела молча, не в силах сделать движение рукой, чтобы утешить мужа. Что-то внутри надломилось и не давало ей так быстро примириться с мыслью, что ее муж не виноват в этой истории.

Оба гордые, независимые в своих суждениях, мысленно решили подождать с ответом на такой сложный вопрос.

Добравшись до замка, Михал поцеловал сына и отдал распоряжения охране, чтобы они следовали за ним. Он не стал прощаться с Этель, хотя понимал ее состояние, у нее на душе, так же, как и у него, скребли кошки.

Он поехал верхом на коне в городок Хэди к своим друзьям Гиорджи и Борату, чтобы посоветоваться, а еще он хотел отправить Бертока к графине Жомбор, чтобы сегодня же, не откладывая, назначить с ней встречу к ночи около Черного коршуна. Ему нужна была эта встреча, он предположил, что его подозрение падало тенью на Жомбор Илону и Вашара Андора.

Выслушав его рассказ, друзья не меньше удивились случившемуся. Как такое могло произойти? Здесь действительно могла помочь только графиня, другой возможности узнать эту тайну, не было.

Берток, получив четкое задание, не раздумывая, отправился в Черный коршун. Давно он не виделся с Илоной, пожалуй, года два. В тот роковой день, когда не стало Вашара и гайдуки с повстанцами разбили турецкий отряд, его раненного, исковерканного выбросило на камни быстротечной речки. Из последних сил ему удалось выбраться на берег, где без сознания он пролежал до рассвета. Его нашла графиня Жомбор, дождавшись утра, он продолжила поиски своего возлюбленного. В то утро она спутала Бертока с Андором и, тормоша раненного, приговаривала: «Андор, миленький, очнись». Но когда увидела, что это не Вашар, громко разрыдалась. Успокоившись, повезла Бертока к себе в замок и вызвала лекаря. Вот так Берток был спасен, если бы ни Илона, то не видать бы ему своей родной Болгарки и детей. Он был обязан графине жизнью и потому изредка встречался с ней и безотказно выполнял все ее просьбы.

Конечно, он не знал, что у графини есть воспитанник и потому удивился, что Илона приютила у себя мальчика. Она до сих пор хранила память об Андоре и, похоже, не собиралась подыскивать себе жениха.

Жомбор Илона встретила своего старого знакомого приветливо и проводила в гостиную. Сейчас ее готический замок не узнать, он ничем не напоминал те грязные и разграбленные турками строения, где даже в небольшом соборе османские воины устраивали временную конюшню. Все было отмыто и выкрашено, многие элементы интерьера обиты позолотой и инкрустацией, стены обтянуты шелковыми тканями. Снова Берток, как когда-то давно, вертел головой и восхищался красотой и богатым убранством помещений и залов.

Выслушав Бертока, Илона была удивлена желанием графа Ласло встретиться с ней тайно, но когда речь зашла о бароне Вадаше, она забеспокоилась и сразу же дала согласие на встречу.

Новость о возвращении в Трансильванию Гаспара встревожила ее не на шутку, вот уж кого графиня не ожидала встретить в этих краях живым, так это предателя и косвенного убийцу своего отца, ведь барон, как многие другие, тоже бесследно исчез в день сражения повстанцев с турками.

Последним, кто видел Вадаша, был Борат и он же оказался свидетелем произошедшего случая, когда увидел, как люди людей барона покидали место битвы по горной речке.

В тот день пес Фекете без устали носился, как черный призрак от одного турка к другому, нанося им рваные раны, а порой и смертельные, смыкая свои челюсти на их глотках. Весь левый бок его был залит кровью, видимо вспоротый кинжалом или саблей обороняющегося от собаки турка. Борат, увидев барона, отдал команду Фекете и он, пустившись вслед за Вадашем, настиг его в речке. Обученный пес, «стальными» челюстями перегрыз барону левую руку, но подоспевший на помощь Шруз, с кинжалом в руке бросился на пса. В жестокой схватке, злобно рыча, бились человек и собака. Разрывая мясо клыками и карябая когтями тело Шруза, Фекете подбирался к горлу своего врага. Одновременно сжались челюсти собаки на шее палача, и смертельный удар кинжалом унес жизнь верного пса Вашара Андора.

Услышав сегодня, что барон Вадаш появился на площади в Темешваре, Борат воскликнул:

– Вот Фекете умница был, отгрыз все-таки руку этому извергу, а жаль, что не голову! Эх! Такой пес пропал.

Графиня Жомбор Илона все семь лет после битвы в ущелье, жила в своем родовом поместье Черный коршун.

Почти через год после гибели ее любимого Андора у нее родился мальчик, и назвала она его тоже Андором в честь его отца. Тайну рождения ее сына кроме нее, никто не знал. Заботясь о мальчике, она говорила интересующимся людям, что взяла ребенка на воспитание.

Илона перевела из Польши и Молдавии конное хозяйство и, восстановив полуразрушенные конюшни, плотно занялась разведением племенных лошадей. Еще при жизни отца она помогала ему в этом деле и лично для себя тщательно изучала и совершенствовала разные породы. Графиня Жомбор годами добивалась определенной разновидности, познавая, наблюдая и скрещивая порой по 10–12 различных типов и только по истечении долгого времени, объезжая и используя коня, можно было судить, сможет ли он в дальнейшем принять участие в формировании необходимого племени.

При рождении жеребенка трудно определить его масть по окрасу, только по истечении полугода можно узнать, что он будет представлять собой в дальнейшем. К примеру, появлялся на свет жеребенок серого окраса, то он будет вороным жеребцом, но на показатели влияет все: условия содержания, кормежка и даже возраст.

У арабских народов бытует поговорка: «Велик аллах! Сохранит он жизнь каждому, у кого будет эта лошадь!» Речь шла о золотисто-рыжей кобылице с белым чулком на левой задней ноге и со звездочкой во лбу и ее называли лошадью пророка Магомета.

Еще до взятия замка турками, графиня приняла грех на душу: в хозяйстве строго следили за разделением лошадей разных пород. Когда кони гуляли по обширным загонам, работникам, обеспечивающим уход за лошадьми, под страхом смерти запрещалось отвлекаться. Если жеребец одной породы покроет чистокровную кобылицу – это будет катастрофа. Годами, десятками лет, а то и сотнями следили за чистотой определенного типа. И вот однажды случилось непредвиденное – карабахский красавец «Вихрь» грудью сшиб ограждение и по недосмотру работника покрыл кобылицу другой породы. Узнав об этом, графиня в ярости приказала наказать небрежного работника, его затащили в подземелье и били плетьми до тех пор, пока он не испустил дух.

В Валахии графине Жомбор часто приходилось покупать и приобретать лошадей разных пород. Живущие там цыгане, чего уж греха таить, могли увести из-под носа турок таких лошадей, каких не сыщешь во всей Европе. Ее очередное путешествие за лошадьми однажды чуть не закончилось трагически, когда она попала в руки к Герей-аге.

Когда замок Черный коршун насильственно отошел в руки османских турок, они с отцом перевели часть конного хозяйства в Польшу в свое имение под городом Санок, а другую часть в Молдавию.

Очень усердный и старательный труд – разведение лошадей и потому он требовал от графини времени, которого у нее порой не хватало. Но благодаря своему упорству и стараниям, ее дело процветало и когда ее жеребцы и кобылы выставлялись на торгах, они не нуждались в широком оповещении известности хозяйства Жомборов, их лошади уходили нарасхват. Многие знатные дворяне Венгрии, Трансильвании, Польши и других стран, хорошо знали о лошадях и порой ждали долгое время, пока жеребец или кобыла не достигнут определенных показателей и возраста, чтобы перейти к ним в руки.

Графиня Жомбор отлично разбиралась в породах лошадей, она с первого взгляда определяла Ахалтекинца или Карачаевского жеребца, Карабахского скакуна и арабской лошади, выведенной бедуинами в Аравии.

Услышав легенду о разведении Карачаевской породы, она применяла ее на практике. Загнав несколько молодых жеребцов в Орлиное ущелье, она приказывала завалить самый узкий проход камнями, затем отъезжала на значительное расстояние и, подражая ржанию кобылы, звала жеребят. Самый сильный, ловкий из них выбирался из завала – вот его Илона в последствие и запускала в группу кобыл.

Местность в Трансильвании имеет разнообразный ландшафт, в южной части пролегают огромные горные массивы, потому и спрос на породистых лошадей, был особый. Карачаевцы, как раз относились к данной породе, они имели темный окрас, крепкие рога на копытах и саблистые, задние ноги.

Она могла часами рассказывать маленькому Андору о лошадях, о разных легендах и преданиях. Одна из них запомнилась мальчику:

«Однажды джигит увез из дома родителей любимую девушку, и разгневанный отец послал за ними в погоню всадников на конях. Парень, видя, что его скоро настигнут, повернул своего гнедого карачаевца в горы. Преследователь на коне в белых чулках совсем отстал, так как его лошадь была слабее, а темно-гнедой конь джигита крепче и выносливее».

Лучшим подарком матери для Андора, когда он подрос, стал изящный Ахалтекинский скакун. Мальчик сам дал ему имя, назвав «Ветром», а когда оставался с конем один на один, звал его ласково – «Ветерок». Он долгое время не отходил от скакуна, ухаживал, даже разговаривал с ним. Иногда отпрашивался у матери и в сопровождении охраны, мчался на «Ветре» к реке Марош, где купал коня в воде. Устраивал скачки с работниками конного хозяйства или гайдуками из личной охраны матери.

Илона подмечала, как Андор тянется к лошадям, и ей было приятно, что ребенку передалось по крови ее самое основное увлечение. И вообще, она заметила, что сын растет добрым и отзывчивым. Наблюдая, как он утрами кормит птиц, она с улыбкой на губах думала: «Пусть с малого приобщается к доброте: сначала забота о птицах, затем о лошадях. С людьми сложнее, они хитрее и коварнее, чем животные, но такое качество, как доброта, прорастет в нем, пусть сын не поступает так, как в свое время действовали его дед и мать», – Илона тяжело вздохнула.

Графиня показывала Андору самые ценные книги, в которых рассказывалось о лошадях и об их разведении. Объясняла сыну, что лошади могут быть хорошими предвестниками погоды. Почувствовав холод, они спят стоя или наоборот, ощущая тепло – ложатся.

Лошади для графини были не только частью денежного дохода, но если речь шла все-таки о цене, то в свое время король Ричард III обещал за коня полцарства. Лошадь для Илоны являлась чем-то божественным, как например, для Александра Македонского конь Буцефал, когда он погиб, его похоронили с королевской почестью и великий полководец в честь его назвал город.

Графиня давно заметила для себя, что спускаясь с коня никогда не чувствовала усталости, конь обладал целебным свойством, восстанавливая силы человека.

Вот так – в делах и заботах проходили годы, и Андор вырос, превратившись в крепкого подростка.

Ночь опустилась на землю, когда из ворот замка выехали три всадника и направились вверх по склону, где начинался густой лес.

Один из них, ехавший впереди, отдал команду, чтобы его ждали на месте, а сам въехал в заросли.

Это была графиня Жомбор. Услышав похрапывание коня, она, слегка попридержав своего вороного, соскочила на землю. В нескольких шагах от себя Илона заметила едва различимые силуэты – вероятно, это и был граф Ласло.

– Граф – это Вы?

– Да графиня. Я один, так что можно не опасаться, что нас кто-то услышит.

– Приветствую тебя граф Ласло. Вот уж не ожидала встретиться с тобой.

– Здравствуй Илона, – Михал подошел к ней ближе, – Берток передал тебе, почему такая спешность во встрече?

– Да, я удивлена появлением барона, я думала, что он погиб при сражении в ущелье.

– Мы тоже так думали до сегодняшнего дня, пока он не появился на площади в Темешваре.

– Вот так раз! Я тоже была сегодня там, правда не на самой площади, а на базаре, мне нужно было купить несколько уздечек и седел.

– Ты была одна?

– Конечно.

– А мне сказали, что при тебе был мальчик.

Илона на мгновение замолчала, но собравшись с мыслями, ответила:

– Да, это мой воспитанник, я брала его сегодня с собой.

– Не обманывай меня Илона, я знаю, что это твой сын.

Графиня насторожилась, никто не мог знать о ее тайне.

– Г-м. С чего ты взял?

– Объясню позже. А на базаре тебя видела моя жена.

– Этель?!

– Да. Ну, об этом давай все же чуть позже, я хочу тебя предупредить, что барон Вадаш состоит на службе короля Фердинанда и имеет полномочия заниматься набором солдат в войско его величества. Возможно, через день или два он посетит тебя.

– Зачем?

– У него есть право входить в любой замок и договариваться с хозяевами о привлечении его крепостных или просто служащих в войско.

– Я сама в состоянии выступить со своими людьми.

– Я тоже, но, тем не менее, ваша встреча после событий в подземелье может как-то испортить твою дальнейшую жизнь.

– Я просто не пущу его за ворота своего замка.

– И тем самым навлечешь на себя неприятности. Ты знаешь о том, что королева скоро покинет Трансильванию.

– Нет, впервые слышу об этом, – затревожилась Илона.

– Княжество заполняют войска Фердинанда, большое войско турок скоро перейдет границы Трансильвании и тогда нам придется сделать свой выбор: встать на сторону Габсбургов или продолжать лояльничать с султаном.

– Господи, хоть бы кто предупредил меня об этом!

– Для этого я здесь.

– Спасибо тебе граф. Я право не знаю, как мне поступить, если помогу одним, то другие могут «попросить» меня из замка. А что ты на это скажешь?

– Мне нужно время, чтобы определиться. Пока турки не подойдут к нашим владениям, я не могу ничего уяснить в этой ситуации. Если Мартинуцци окажет им сопротивление, то многие дворяне Трансильвании поддержат его.

– А если его сил будет недостаточно?

– То многие дворяне окажут поддержку султану.

– Черт бы их всех побрал, – выругалась Илона, – и здесь палка с двумя концами. Предатели!

– Если что, жди от меня гонца.

– Еще раз, спасибо тебе граф.

– А теперь Илона, давай разберемся с твоим воспитанником. Раскрой тайну его рождения. Кто его отец?

– Я не могу тебе сказать об этом и никому не скажу.

– А здесь и говорить не нужно, он как две капли воды похож на моего сына.

– Что?! Граф, ты разыгрываешь меня?!

– Отнюдь. У меня уже сегодня состоялся неприятный разговор с женой и как ты догадываешься, я был обвинен в измене.

– Но этого не может быть! Какое отношение имеет мой мальчик к тебе?!

– Ко мне может и никакого, а вот к Вашару Андору – прямое.

– Андору… – тихо произнесла Илона. Голос ее задрожал, спазмы не давали ей говорить спокойно. – Михал, зачем ты так говоришь…

– Илона, я знаю, что ты любила его и потому мне тоже больно вспоминать о его смерти. Если ты не раскроешь тайну рождения своего воспитанника, то я потеряю свою семью, а я совсем не хочу, чтобы это случилось.

– Михал, я не могу – у… – Илона заплакала.

Он положил ей руку на плечо и тихо произнес:

– Ну, не переживай так, успокойся.

При его словах она вздрогнула и, отступив на шаг, сквозь слезы, со страхом в голосе спросила:

– Кто ты? Ты не граф Ласло! – замотала она головой.

– Илона, успокойся, прошу тебя. Я настоящий граф Ласло и другого, поверь на земле не существует.

– Но ведь голос, каким ты сказал эти слова…

– Он похож на голос Андора?

Илона не могла больше сдерживать себя и, бросившись к стволу дерева, разрыдалась.

Вот теперь Ласло убедился, что эта женщина без ума любила Андора и до сих пор любит.

Он подошел к ней и тихо, положив ей руку на плечо, спросил:

– Этот мальчик от Андора?

Ее плечи перестали вздрагивать.

– Скажи Илона, это так?

Она упорно молчала.

Граф взял сухую ветку и высек из кремня искру. Поджег трут, а затем и ветку.

Повернувшись, она увидела лицо Ласло.

– Ах! – Вскрикнула графиня, – этого не может быть! Ты… Ты – Андор! – воскликнула она.

– Нет, Илона, я всего лишь копия своего брата-близнеца.

– Нет-нет! Ты обманываешь меня, такого не может быть, ты Андор! Андор! Андор! – повторяла она, всхлипывая от накативших слез.

Михал еще раз, но уже настойчивее спросил:

– Твой воспитанник – это сын Андора?

Вся в слезах и не в силах больше хранить свою тайну, она тихо произнесла:

– Да, это мой сын… Михал, а теперь ты мне объясни, как же так получается, что твой сын сильно похож на моего мальчика? Почему ты говоришь, что Андор твой брат близнец? Хоть убей, ничего не могу понять.

– Андор действительно мой родной брат. Фамилию Вашар ему дал мой отец еще давно. Помнишь, ты скрывала свое истинное имя, для одних ты была Жомбор Ребекой, а для других Марош Илоной. Что-то подобное произошло со мной и Андором, только мы не знали друг друга, пока не пропал наш отец, и как позже выяснилось, его убил барон Вадаш.

– А как же ваша родная мать, она же знала о существовании второго ребенка?

– Знала до одиннадцати лет, пока не погибла от османской стрелы. Отец увез Андора, когда ему было мало лет, его воспитывали и обучали в тайне ото всех в северной провинции Венгрии в городе Пресбурге.

– Теперь мне становится ясно, почему твой брат был грамотен и обучен многому.

– О да! С ним занимались лучшие мастера фехтования на саблях и по стрельбе из ружья, его обучили нескольким языкам и он знал много хитростей, которые помогали ему в дальнейшей жизни.

– К примеру, как исчезать в дыму.

– И это тоже.

– А как вы встретились с Андором?

– После исчезновения отца, он приехал ко мне и открыл свою тайну. Я был тогда поражен его рассказом.

– Но ведь слава о Черном гайдуке шла уже давно, не мог же Вашар в начале века грабить турок и дворян, ему было тогда немного лет.

– Это и до сих пор остается тайной, ее унес с собой Андор.

– Значит, с тех пор, как вы встретились, ты постоянно знал о делах Андора?

– Не только знал, но и помогал ему, например, я добился того, чтобы турки вернули тебе замок.

– Да, кстати, я не имела случая поблагодарить тебя за это. Спасибо тебе огромное.

Михал кивнул, принимая благодарность.

– Теперь ты окончательно ответишь на мой вопрос – это сын Андора?

Графиня кивнула в знак согласия.

– Как могло такое случиться, я знаю, что Андор не мог так поступить, у него была одна тайна…

– Я тоже знаю, – перебила она Михала, – он говорил мне об этом и не один раз. Но что я могла с собой поделать, я так сильно его любила.

– Что же произошло между вами?

– Неужели, услышав правду, ты передашь все своей жене, только чтобы оправдаться перед ней? – вновь слезы заполнили ее глаза.

– Нет, я даю тебе слово, что твоя любовь не пострадает.

Ласло подошел к своей лошади и, ослабив подпругу, расстегнул ремни, стягивающие седло. Он снял его с коня и положил перед графиней.

– Садись, я так понимаю, наш разговор еще не закончен.

– Михал, что ты еще хочешь от меня услышать?

– Правду!

Илона тяжело вздохнула и уверенно произнесла:

– Не нужно винить Андора, это я во всем виновата. В моем замке он был в безопасности, но находился в тяжелом состоянии. Этим я и воспользовалась, опоив его зельем. Надеюсь, ты теперь все понимаешь?

Выслушав Илону, Ласло понял все, ему не нужно было еще что-то объяснять и чтобы как-то сменить разговор, он спросил:

– Когда вы покинули твой замок, что произошло дальше?

– На следующий день нас закружило, словно в вихре, в ущелье прибывали все новые и новые люди. Повстанцы секеи, цыгане, валахи и еще Бог знает кто, многие тогда откликнулись на призыв Вашара разбить турок. Андор, не смотря на ранение, отдавал приказы и распоряжения. Я всегда была рядом с ним и в последний момент перед битвой, одела доспехи, чтобы меня никто не узнал. К вечеру появились турки и, скрытно расположив своих воинов, стали ждать утра. И тут прибыл барон Вадаш со своей сотней. Михал, наверно ты знаешь все, что случилось дальше.

– Конечно, меня обо всем известили, – Ласло тяжело вздохнул, – да Илона, задала ты мне задачу – значит, ты воспитываешь сына Андора? Теперь я понимаю, почему сходство мальчуганов так поразило Этель. А как ты назвала сына?

– Андором.

Ласло немного помолчал и, утвердительно кивнув, произнес:

– Это твое право, и откровенно говоря, мне нравится, что ты назвала мальчика в честь его отца. – Помолчав немного, Ласло спросил, – Илона, ты что-нибудь слышала об исчезнувшем после битвы в ущелье Хадияр-бее?

– После битвы в ущелье, турки послали из Дубравицы полтысячи воинов, но нашли там одни трупы. Я слышала, что бея взяли в плен, только не знаю, куда увезли.

– Ко мне в пещеры.

– В самом деле?!

– Да. И вот, спустя семь лет он хочет преподнести тебе подарок.

– Подарок?! От Хадияр-бея?

Михал обошел вокруг седла, на котором сидела Илона, и отвязал мешок. Запустив вовнутрь руку, не спеша что-то вытащил. Перед глазами графини опять, как много лет назад, предстала великолепная статуэтка орла-беркута.

Она с нескрываемым восторгом приняла творение великого мастера Микеланджело из рук Михала и дунула в клюв орла. Раздалось знакомое шипение. На миг она дернулась, поддаваясь порыву, чтобы обнять Ласло, но опомнившись, с благодарностью произнесла:

– Дорогой Михал, я так благодарна тебе, у меня правда нет слов, – она снова заволновалась, но искренне удивившись, воскликнула, – черт возьми, но как тебе это удалось?!

– Хадияр-бей завладел этой вещью, когда третий визирь и Алишер-паша направились на встречу с Аллахом, а когда оказался в плену у меня, то пытался выторговать себе свободу с помощью статуэтки.

– Не знаю, говорил ли тебе Андор, но это я помогла, как ты говоришь, встретиться туркам с Аллахом.

Михал улыбаясь, молча кивнул в ответ.

– Ты отпустил Хадияр-бея?

– К сожалению, правда не знаю к чьему, он не дожил до того великого дня. Его укусила ядовитая змея, непонятно каким образом, заползшая в камеру, где он сидел. Я не сильно горевал о нем, зная одно – мой родной брат был отомщен.

– Прямо волшебство какое-то, все снова возвращается на круги своя. – Илона тяжело вздохнула, – вот только моего любимого Андора уже не вернуть.

– Его частичка живет рядом с тобой. Теперь я знаю, что у меня есть племянник и я готов Илона принять участие в его дальнейшей жизни. Ответственность за свою родню, я беру на себя.

– Спасибо тебе Михал. Спасибо за все! Знаешь, когда мы были с тобой врагами, я бы сочла сумасшедшим того, кто сказал бы мне, что мы с тобой в будущем породнимся.

– Да уж, – засмеялся Ласло, – что было, то было, но как говорят: «быльем поросло». Ого! Смотри, уже светает, нам пора расходиться. Надеюсь, мы скоро встретимся, чтобы обсудить одно очень важное дело, – интригующе произнес Михал.

– Ты совсем как Андор, нисколечко не отличаешься от него, что хоть за дело? – улыбнулась она, судорожно вздыхая.

– Объединим свои усилия и общими силами ударим по врагу.

– Барону Вадашу?!

– Вот! Я знал Илона, что ты не только мудрая, но и еще сообразительная женщина.

Он помог подняться Илоне в седло и, рассматривая коня, спросил:

– Неужели это тот самый конь? Ведь Андор подарил когда-то его тебе?

– Да, так и есть – это мой любимый и верный Мате. Я с ним не расстаюсь, однажды он даже спас мне жизнь, когда стая волков преследовала меня в ущелье. Я отбивалась от них саблей и нагайкой, а Мате одного волка ударил копытом по носу, да так, что из того дух вон, другому задним копытом ребра переломал. Если бы не он – не уйти бы мне от стаи.

Михал и Илона расстались, унося с этой встречи ощущение, что стали друзьями.

 

Глава 22. Признание

Ласло Михал возвращался в свой замок, когда солнце поднялось высоко в небе и осветило долину, горы и леса ослепительным светом.

Гайдуки, окружив графа плотным кольцом, неотступно сопровождали его. Ласло слегка натянул поводья, когда с ним поравнялся Берток, по его виду граф понял, что он хочет о чем-то спросить.

– Как прошла встреча? – спросил Берток.

– Вполне дружелюбно.

– Как Илона отнеслась к появлению Вадаша в Трансильвании?

– Такое событие сильно озаботило ее.

– Михал, ты только не подумай, что я вмешиваюсь в твою жизнь, скажи, а в каком образе ты с ней разговаривал?

– В своем. А в каком же еще? – улыбнулся граф.

– Поражаюсь, как тебе это удалось, – удивленно и в то же время, восхищаясь, произнес Берток.

– Сам не знаю, как я на это отважился.

– А мальчик, ты узнал кто он?

– С ним все сложнее. Я должен во многом разобраться. Меня сейчас больше заботит разговор с Этель, вчера мы расстались, даже не попрощавшись. Мне кажется, я сильно ее обидел.

– Хорошая она женщина, я несколько раз разговаривал с ней, она мудра и проницательна.

– Да она такая, потому скрыть от нее что-то весьма сложно. Хочу я этого или не хочу, но мне придется с ней объясниться по поводу сына Илоны.

– Так это ее сын?!

– Да, Берток – это ее родной сын.

– Черт побери! – воскликнул Берток, – графиня Жомбор и в роли матери! Ни в жизнь не поверю. Вот это да. И кто же отец ребенка?

– Рано или поздно ты все равно узнаешь всю правду, у Илоны растет сын от Вашара Андора.

Берток от такого признания натянул поводья, да так, что конь захрапел и, уставившись на графа удивленными глазами, протянул:

– Вашара-а!

– Помалкивай пока, я доверяю тебе, потому и поделился этой тайной.

– А-а?.. – Хотел еще что-то спросить Берток.

– Я сказал, держи язык за зубами, – строжился граф.

– Понял Михал, понял.

Ближе к обеду небольшой отряд достигнул ворот замка Железная рука. Еще издали Михал заметил, как из бойницы караульного помещения свисает темноволосая голова его сына. Он ждал его и высматривал дорогу и как только увидел отца, приветливо махнул ему рукой. Голова скрылась, видимо он поспешил вниз навстречу.

«Сколько времени он провел там, пока не дождался моего возвращения?» У Михала защемило сердце, от воспоминаний вчерашних событий, уезжая, он поцеловал Лайоша на прощание, даже не объяснив, куда и на какое время покидает его.

Спустившись с коня перед мостом, улыбаясь, он раскинул руки, Лайош стремительно подбежал и бросился к нему в объятия.

– Ты уже успел соскучиться по мне, – подняв его над головой, радостно произнес Михал. Сын приобнял его за шею, кивнул и неожиданно для Михала спросил:

– Папа, а почему мама плакала, когда ты уехал?

– А ты спросил ее? Что она ответила?

– Она сказала, что все будет хорошо, что ты скоро вернешься. Пап, но она раньше не плакала, когда ты уезжал.

– Я поговорю с ней сынок, раз мама тебе пообещала, что все будет хорошо – значит так и будет. Беги, скажи ей, что я очень по ней соскучился.

И радостный Лайош, побежал через мост к открытым воротам.

Зайдя в крепость, граф поманил к себе начальника стражи Людвика. Приосанившись, он подошел к хозяину и отдал честь:

– Господин граф, в крепости все спокойно, никаких происшествий за время Вашего отсутствия не произошло. Только вот…

– Ну-ну, договаривай.

– Госпожа Этель вчера очень долго просидела на берегу озера и вернулась в замок, когда уже было темно. Она была очень чем-то расстроена.

– М-да, Людвик, благодарю, я приму это к сведению. Ты не видел графиню?

– Нет, господин Михал.

– Теперь о деле, Людвик. С сегодняшнего дня, все ворота замка и соляных заводов держать закрытыми. Усилить охрану и дополнительно выставить на стенах крепости солдат. Со стороны горы Барса круглосуточно, скрытно держать отряд. О всех происшествиях докладывать мне незамедлительно. Проверь все камеры, чтобы в них не осталось ни одного турка.

– Так давно их там нет, содержим только опасных разбойников без вывода на работы.

– Это я так сказал, для пущей убедительности. В общем, ты меня понял, при приближении к замку посторонних всадников поднимать по тревоге весь гарнизон и докладывать мне.

– Что-то случилось господин Михал?

– Наши территории находятся в предвоенном положении, возможно, скоро нам придется защищать свои заводы и крепость от турок.

– О! Иисус Мария! Так у нас же договоренность с ними.

– Людвик, время быстро течет, а с ним меняются законы и состояния дел между Трансильванским дворянством и османским двором. Так что будем наготове.

– Слушаюсь, господин Ласло.

Михал, пройдя площадь, зашел в башню донжона и, поднявшись по лестнице на второй этаж, заглянул в покои графини. Там ее не оказалось, тогда он постучал в двери комнаты баронессы Йо.

Кэйтарина приветливо встретила графа и, указав на стул, пригласила сесть.

– Матушка Кэйтарина, вчера я виделся с бароном Балинтом и Габором, они передали Вам сердечный привет.

– Спасибо Михал, друзья не забывают меня. Как обстоят их дела в собрании?

– Вынужден сообщить Вам, что плохо. Вероятно, Вы уже знаете, что королева отреклась от короны в пользу австрийского короля. Пока власть держится в руках Мартинуцци, но в скором времени все изменится. Фердинанд посылает войско во главе с генералом Джанбаттистой Кастальдо. Султан недоволен действиями отца Дьёрдя, за ведение двойственной политики, вот и получается, что скоро нас ждут потрясения. Я уже отдал приказ об усилении охраны замка, рудников и Хэди.

Баронесса озабоченно покачала головой, она хотела сначала спросить совсем о другом, но выслушав графа, взволнованно произнесла:

– Ты считаешь, что нам не избежать войны?

– Так и есть.

– Что будет с нами, с жителями замка, городка, с заводскими рабочими? Кто теперь защитит нас от влиятельных особ с обеих сторон.

– Получается, что только мы сами. Королева занята более серьезными делами, что ей до нас, простых дворян.

– Михал, а ты попытайся встретиться с ней.

– Я уже думал об этом.

– Изабелла мудрая правительница, не смотря на неустойчивые действия отца Дьёрдя, она еще в состоянии повлиять на дворян Трансильвании и, пожалуй, договориться с султаном. О! Горе! Горе нашей Венгрии! Михал, Ты понимаешь, что произойдет, если королева покинет Трансильванию?

– Междоусобица среди дворян доведет нас до безумия, пока мы грыземся, как собаки из-за кости, Фердинанд и Сулейман разорвут нашу Родину на части.

– Михал, постарайся встретиться с Изабеллой. Может она поможет тебе чем-нибудь, уж на худой случай даст совет, и ты будешь знать, к чему готовиться.

– Хорошо матушка Кэйтарина, отдохну денек и поеду к королеве.

– Михал, дорогой, ответь мне честно, между тобой и Этушкой что-то произошло?

Ласло прямо посмотрел в глаза баронессы.

– Почему Вы так решили?

– Вчера ее состояние встревожило меня. Она отмалчивается, ничего не говорит, я вижу, что с ней что-то происходит. Я вчера до поздней ночи ждала ее, Этель провела у озера шесть часов, просидев в одиночестве на берегу. У вас все хорошо?

– Я был в ее покоях, но Этель там нет, я хочу поговорить с ней.

Не переживайте матушка Кэйтарина, я все улажу. Поверьте, ничего опасного не произошло, что могло повлиять на наши с ней отношения. Я обязательно с ней увижусь и объяснюсь перед тем, как поехать к королеве.

Баронесса отпустила графа, искренне пожелав счастья их семье. «Храни вас Бог, дети мои», – подумала она, перекрестив Михала вслед.

Граф, не найдя нигде Этель, опросил слуг и в том числе сына, но они тоже не видели графиню. Проходя по площади, он услышал короткий свист, с южной стороны крепостной стены ему махнул рукой Людвик.

Михал подошел ближе к стене и начальник стражи, как можно тише сказал:

– Этель в часовне.

Граф поднялся на ступени и, открыв дверь, прошел внутрь. Он снял шапку и, перекрестившись, прошел к алтарю. Впереди на приступке, он увидел жену. Она стояла на коленях, опустив низко голову и сжав перед собой ладони, молилась.

Михал подошел к ней и встал на колени рядом, перекрестившись, прочитал молитву. Взглянув в ее глаза, он увидел слезы, они стекали по щекам, падая на одежду и на пол. Молча, он предложил ей последовать за ним, и она смиренно пошла.

Пройдя через площадь, супруги направились к воротам и, выйдя в калитку, пошли вдоль рва к озеру. Он привел ее на то самое место, где они любили бывать вдвоем, им никто не мешал в такие минуты.

Михал припал на одно колено, поднял высоко голову и, заглянув в глаза жены, заговорил:

– Этушка, прости меня за вчерашнее, я должен был с тобой попрощаться.

– Михал, ты никогда так не поступал, потому я не знала, что и подумать. Ты скажешь мне, куда ты вчера уехал?

– Ну, конечно же скажу, радость моя, – вставая с колена, ответил он, чувствуя, что Этель настроена к нему миролюбиво. Он скинул со своих плеч копеньяк и постелил на траву. Усадил рядом супругу и, обняв ее за плечи, сказал:

– Вчера я был у графини Жомбор. – Этель вздрогнула, в глазах ее отразилось удивление, вперемешку с горечью. – Ты не о том подумала, моя хорошая, мне не нужна эта женщина, я встретился с ней, чтобы узнать правду о сыне.

– Ее сыне?!

– Да. Я знаю, что тебя больше всего волнует, почему ее сын так похож на нашего Лайоша. – Этель кивнула. – Ты готова выслушать мою историю? – Этель опустила голову и вновь, молча кивнула.

– Илона Жомбор родила ребенка от Вашара Андора.

– Правда?! А почему же он так похож на нашего сына?

– Потому что Андор – мой родной брат-близнец.

– Нет, Михал, этого не может быть! Ты говоришь неправду.

– Этушка, я скажу тебе самое главное, а потом объясню все по порядку. Илона опоила Андора зельем, когда он был тяжело ранен и находился в ее замке два дня. Он до последнего не ведал, что она таким способом пыталась добиться его любви. Как ты уже слышала от меня, она любила его и пыталась привлечь внимание Андора к себе, но ему она была не нужна.

– Михал, я не могу поверить, что у тебя был брат, даже если все, что ты говоришь, – правда, то почему о его существовании никто не знал.

– Выслушай меня, любовь моя и постарайся понять. Если ты по-прежнему любишь меня так же крепко, то ты примешь меня таким, какой я есть.

– О чем ты Михал?! Что за тайну ты скрываешь от меня? Я люблю тебя очень и нашего дорогого Лайоша тоже. Я готова пойти хоть на что, лишь бы мы были все вместе. Говори, говори скорее, не томи меня.

– Я всегда считал, что наши отношения должны строиться на честности и полном доверии. Десять лет мы с тобой не могли упрекнуть друг друга ни в чем, и заметь, мы всю жизнь шли к этому. Только один раз в жизни я был вынужден сказать тебе неправду, но сделал я это не по злому умыслу, а щадя нашу с тобой любовь. Я скрыл от тебя правду, потому что дал клятву своему отцу и дал я ее раньше, прежде чем мы с тобой встали под венец. Поклянись мне Этель, что никогда и никому не откроешь моей тайны.

– Клянусь.

– Помнишь, у тебя были подозрения на счет моего отца. – Этель, молча кивнула. – Так это была правда, Черный гайдук и был мой отец.

– Откуда тебе это известно, он что, сам тебе сказал?

– Да, прежде чем он покинул замок в 1527 году, он во всем признался мне, что все эти годы наводил ужас на дворян Трансильвании и на турок тоже.

– Значит, я была права, подозревая его, и не ошиблась, когда услышала его голос.

– Так и есть.

– Ответь мне Михал, какая причина была у твоего отца встать на столь опасный путь?

– Пожалуй, ненависть к дворянам, которые относились к простым людям, как к скотам. В 1514 году, когда мне исполнилось четыре года, в Трансильвании было поднято крестьянское восстание, и возглавил его офицер-кавалерист Дьёрдь Дожа. Крестьяне шли в войско не только для того, чтобы не допустить иностранное иго на свои территории, но и чтобы скинуть с себя дворянский гнет, они требовали уменьшения отработки – барщины у своих хозяев и церкви. После подавления восстания началось массовое угнетение крестьян. Вспышки восстаний проходили в течение десяти лет. Я стал задумываться над словами и объяснениями отца и когда он исчез, понял окончательно, для чего он избрал такой путь.

– Теперь я догадываюсь, что у твоего отца был еще один сын, и он его скрывал. Это Вашар Андор?

– Нет, дорогая, у моего отца был единственный сын – это я.

– Михал, я совсем запуталась и ничего не понимаю, а причем тогда здесь Вашар, какое отношение он имеет к вашей семье? Кто он вообще такой и почему ты называешь его своим родным братом?

– Чтобы больше не запутывать тебя, я продолжу все по порядку.

В 1527 году под руководством Ивана Черного вспыхнуло крестьянское восстание, и после его подавления, напуганные до смерти магнаты и феодалы, в этом же году приняли закон о создании в комитатах дворянских судов, которые должны расправляться над разбойниками, смутьянами, убийцами и ворами. Тогда так дворянское сословие называло крестьян, выступающих против них.

После того, как я узнал всю тайну о моем отце, вскоре он пропал. Я не мог найти следов его исчезновения и через какое-то время совсем отчаялся разыскать его.

Однажды, ко мне обратился с жалобой один крестьянин секей, он жил в деревне, недалеко от границы с замком Жомбора. Слуги и гайдуки графа Жомбора вторглись в мои земли и бесчинствовали в одной деревне. Жену крестьянина и их семнадцатилетнюю дочь силой уволокли в лес и прежде чем убить, надругались над ними. Крестьянина под страхом смерти заставили молчать. Он долго не осмеливался обратиться за правосудием ко мне, боясь, что Жомборовские разбойники убьют его маленького сына и его самого. Люди посоветовали ему и он, пересилив свой страх, пришел ко мне. Что я мог тогда сделать? Как доказать со слов крестьянина, что изверги Жомбора расправились с бедной женщиной и ее дочерью. Я и раньше слышал, что граф мучил и даже убивал людей, все сходило ему с рук. Его высокое положение, богатство и связь с воеводой, не давали мне шансов на справедливое возмездие. Я в те годы только начинал вставать на ноги и едва окреп после пропажи отца. Зайдя однажды в пещеру, по карте, оставленной отцом, я добрался до тайных комнат и до тех камер, где находятся страшные орудия пыток. Я нашел его тайник, там были богатства, и вещи, среди них я увидел черный плащ, повязку на лицо, оружие. Там же я обнаружил перстень с трезубцем. И тогда мне пришла в голову мысль: «А что если я отомщу Жомборовским убийцам своим способом, переодевшись в одежду отца?» Я даже повеселел от принятого мною решения. На следующий день я посоветовался со своим другом Гиорджи, и он согласился мне помочь. Мы поговорили еще с одним надежным, на наш взгляд парнем, его звали Борат и приобщили к своей тайне. Вот так родилась наша ватага. С первых дней мы были друзьями и остались таковыми до конца.

Мы выследили трех человек графа Жомбора и убили их, но перед тем, как умереть, они узнали, за что их приговорили. У каждого убийцы на лбу я оставил отметины трезубца.

Крестьянина и его сына я переселил в городок, поближе к себе и дал ему работу. Он догадался, когда узнал, что убийцы его жены и дочери были жестоко наказаны и потому остался верен мне.

– Михал, извини, я перебью тебя. Скажи, твой отец пытал людей, ведь ты сказал, что есть такая камера пыток?

– Я никогда не присутствовал при допросах, отец не хотел, чтобы я это видел, но я сам в последствие иногда прибегал к таким жестоким мерам.

– Значит, орудия пыток применяли к людям до тебя? Как это ужасно! Я не хочу, чтобы дурная слава ходила за тобой следом. Михал, дорогой, откажись от этого, ведь есть другие способы заставить человека говорить или признаться в чем-то.

– Ты права – это выглядит страшно. Я больше не применяю эти орудия и уже давно.

– Избавься от них. Я наблюдаю за твоими увлечениями, ведь собирать оружие былых лет для тебя многое значит, но только не такое…

– Я так и поступлю.

– А когда ты встретился с Вашаром Андором? – спросила Этель, желая услышать дальше историю мужа.

Ласло, улыбнувшись, ответил:

– Никогда. Позже, когда наш отряд пополнился новыми людьми, мы стали делать набеги на турецкие обозы налогосборщиков, на дворян, ведущих себя жестоко с крестьянами и слугами. Жалоб на них было предостаточно, так что отметина трезубца стала чаще появляться в разных замках и лбах турецких начальников и жестоких богатеев. Я взял себе тайное имя и по всей Трансильвании и даже за ее пределами Вашар Андор стал наводить жуть на турецких завоевателей и проклятых, жадных дворян.

– Значит, все это время я любила и жила не только с графом Ласло, но и с его вторым «Я», а из этого следует, что сын Жомбор Илоны – твой сын.

– Да, Этушка, все так.

– Вот теперь все встало на свои места. Я вспомнила, как привезли тебя всего израненного и метр Эрно кое-как вернул тебя к жизни. Выходит, что твой ожег, был предлогом, и ты пытался прикрыть им опасное ранение. А твои переломанные пальцы, а наконечник стрелы, торчащий в твоей спине? Когда я услышала, что в ущелье было разбито много турок, я так и подумала, что ты помогал Вашару. Михал, ну почему ты сразу не рассказал мне о себе, неужели ты думал, что я отнеслась бы к тебе иначе?

– Я слишком далеко зашел и не мог посвятить тебя в свои тайны.

Когда ты сообщила мне радостную весть, что ждешь ребенка, это только усилило мои внутренние противоречия, я прекрасно понимал, что моя тайная жизнь рано или поздно будет раскрыта. Неустойчивое положение королевы и ее министра отца Дьёрдя, наталкивало меня на мысль, что австрийцы и турки скоро захватят Трансильванию и мне, как Черному гайдуку рано или поздно, придется взойти на эшафот. А что касается графини Жомбор, то я всячески старался избегать тесных общений с ней, но нас связали общие дела, вынуждая меня встречаться с ней снова и снова. Но я всегда был против близости между нами, я любил только тебя одну и люблю по-прежнему.

Этушка, милая моя, прости, что я не смог в беспамятстве противостоять ее тайным умыслам. До вчерашнего дня я не знал о существовании родившегося вдали от меня ребенка.

– Она рассказала тебе?

– Да, Илона призналась мне во всем.

– И как ты объяснил ей свое сходство с Вашаром.

Граф Ласло передал Этель весь разговор, состоявшийся накануне ночью с Жомбор Илоной.

Этель вздохнула и, взяв Михала за руку, тихо произнесла:

– Как же ты теперь будешь делить себя между двумя семьями?

– Этушка, только одна единственная семья дана мне Богом, – это вы с Лайошем. Все, что касается графини Жомбор – это на ее совести. Я простил ее, пусть она воспитывает мальчика. Я понимаю, что это мой сын и не откажусь помогать ему, но она пообещала, что тайну рождения своего сына никто и никогда не узнает.

– А сходство? Его ведь не скроешь.

– С этим я согласен с тобой.

– Я понимаю Михал, как тяжело все это вынести, столько лет ощущать себя в постоянной опасности, разве это под силу обыкновенным людям.

– Ты считаешь меня необыкновенным?

– В какой-то мере – да. Сейчас я ясно вижу твою жизнь: в первую очередь твоя идея – творить справедливость, затем твое окружение, и твое стремление бороться с врагами способом, который отвергают многие люди. Ты задумывался над тем, если не дай Бог тебя схватят, что станется со всеми людьми, за которых ты ответственен? Тебе много лет пришлось отстаивать свои принципы, доказывать не согласным с тобой, что твое отношение к крестьянам и рабочим мягче и справедливее, чем у других дворян. За это тебя не любят и готовы в любой момент сделать тебе подлость, только бы ты споткнулся, а затем уничтожить тебя. Получается, что при всей своей благородности ты остаешься один в поле воин. Пока никто не знает о твоей тайной жизни, им и дела нет до какого-то Вашара, лишь бы он не трогал их. Но, как только все узнают, кто ты есть на самом деле, объявится столько недоброжелателей, что у тебя самого появится отвращение к людям. Ведь ты столько лет боролся с несправедливостью и помогал, как мог людям, а многие тебя не поняли и не поддержали.

– Если ты имеешь в виду простых людей, то я для них стараюсь. Богатый в состоянии защитить себя, он может купить себе эту защиту. Что может сделать против них бедный человек? Ничего! Когда приходят сборщики налогов и отнимают последнее добро, куда крестьянину податься, кому пожаловаться на произвол власти магнатов? Если нет возможности оплатить налог, посадят в яму, пока родные или близкие за него не рассчитаются. Сколько раз мне приходилось выкупать бедных людей, а затем наказывать сборщиков налогов.

– Михал, ты ведь не хуже меня знаешь, что любое государство живет за счет собираемых налогов и, здесь ничего не поделаешь.

– Но государство не должно драть с человека семь шкур. Австрийцы, турки, свои толстосумы, приплюсуй к этому разбойничьи шайки и набеги других инородцев – вот сколько приходится на одну спину бедного крестьянина. После всего этого, чем кормить семью? Все вокруг понимают, видят, но продолжают вести свою грабительскую политику.

На заседании совета национальной партии, мне всегда приходится поднимать подобные вопросы, но те, кто ближе к магнатам, не хотят даже слушать об этом, называя порой мои речи крамольными.

Этушка, я знаю, случись беда, не то что турки и Габсбурги постараются стереть меня в порошок, но и свои же дворяне из Трансильванской знати, даже пальцем не пошевелят, чтобы как-то помочь мне или хотя бы моим родным. А о крестьянах и рабочих я вообще молчу, их давно уже мечтают отдать в рабство, я уже неоднократно слышал завистливые речи, что они под крылышком графа Ласло живут слишком вольготно. О своей семье я позаботился на случай военных действий, если замок захватят турки или австрийские войска, вы уедете на север. В Бестерце поселитесь в усадьбе, она принадлежит мне.

– Что ты такое говоришь, Михал? Что означают твои слова?

– Этушка, завтра я еду к королеве и если я не получу от нее поддержки, то в ближайшее время мне придется организовывать оборону замка и рудников. Надвигается война, и тихо отсидеться на этот раз нам не удастся. Мне придется сделать выбор: воевать на стороне австрийского короля или пойти против его в составе турецких войск. Третьего не дано. Правда есть другой выход, поднять своих людей на борьбу с теми и другими, но это означает верную гибель. Потому я пребываю сейчас в затруднительном положении. Вашару, если честно признаться, куда было легче, он кинул призыв, и люди откликнулись. Разбили неприятеля и разошлись кто куда. Здесь же, все обстоит намного сложнее, на мне лежит ответственность не только за своих родных, но и за каждого человека, живущего на моей земле, и мне предстоит всех защитить от поработителей.

Этель опустила голову на плечо Михала и, молча перебирала рукой его пальцы, ощущая тепло и шероховатость кожи. Она не могла даже представить себе, что когда-нибудь наступит такой момент, что эта мускулистая, крепкая рука может потерять свою силу. Сколько раз ему приходилось избегать смерти, ведь каждое выступление гайдуков во главе с Михалом, могло окончиться трагично.

После его рассказа она вдруг ясно себе представила, что Михал, по сути, не смог бы жить другой жизнью, все передалось ему от матери и отца: доброта, справедливость, мужество и ум. Что успела вложить в него мать за одиннадцать лет, она – Этель пополнила в копилку его души добрые качества за совместно прожитые годы. Он действительно мог бы отказать бедному крестьянину и не мстить за смерть его родных, но Михал помог. И тогда может быть, его жизнь потекла по другому руслу. А при обороне замка от турок? От многих людей Этель слышала, как храбро и мужественно защищал шестнадцатилетний паренек не только свой родовой замок, но и людей, уводя их в горы от смертельной опасности. Даже к своему врагу он отнесся с благородством, не уничтожив его, а дав шанс исправить жизнь, и он этого добился, ведь жестокая Ребека превратилась в хорошую Илону, которую в последнее время стали уважать люди.

Да, Этель простила Михалу вынужденную измену. Хотя назвать ее изменой нельзя, он честно признался ей во всем и доказал, что всегда ее любил и по-прежнему любит.

Теплота ее руки передалась Михалу, и он чувствовал это, в этот момент не нужно было слов, им обоим и так стало понятно, что их сердца продолжали стучать в унисон, и все мрачные мысли покинули их, уступая место светлым и теплым чувствам.

Уже смеркалось, когда две фигурки приближались к крепостным воротам. Престарелая Кэйтарина, стоя на крепостной стене и, сжав ладони перед собой, молча поблагодарила Бога за своих детей. Они возвращались вместе.

 

Глава 23. Таинственный медальон

Минуло семь лет, с тех пор, как Ханга и бабка Урсула переселились в шахтерский городок Хэди. Много воды утекло с той поры, когда юная девушка вышла в люди. Нелюдимая, осторожная, она основное время проводила в доме или хлопотала по хозяйству во дворе. Изредка ей приходилось выбираться на рыночную площадь за продуктами или какой-нибудь одеждой.

Не ускользнуло от ее взора, как молодые парни заглядывались ей вслед, удивляясь невесть откуда появившейся в их городке белокурой красавице. Ее стесняло общение с людьми и как только Хангу о чем-нибудь спрашивали, опускала голову и старалась скрыться.

Кто-то пустил слух, что ее бабка может оказывать на людей порчу и потому некоторые из горожан встречали Хангу настороженно. Но прослышав, что девушку и бабку Урсулу опекает сам граф Ласло, злые языки умолкли, тем более их дом стал часто посещать метр Эрно.

Пять лет назад Ханга похоронила бабушку. Не смогла старушка выдержать перемену места, уж больно она тосковала по своей деревне и старенькому дому. Как бы не заботилась о ней внучка, а бабка Урсула все же покинула ее навсегда. Только после того, как не стало Урсулы, Ханга узнала от графа Ласло свою историю, каким путем она оказалась у бабки.

Несколько раз она навещала графиню Жомбор, выражая при каждой встрече свою благодарность, за то, что она сейчас живет в Трансильвании, а не в османской империи.

После того, как Ханга осталась одна, граф предложил ей пожить какое-то время в крепости, но мэтр Эрно, узнав об этом, обратился к Михалу с просьбой: пусть девушка переберется в дом к одинокому стареющему человеку. Она во многом помогала ему, особенно по докторскому делу. Урсула обучила внучку изготавливать снадобья, разные целебные отвары. Эрно заметил рвение девушки и стал помогать ей. Во первых, он научил ее читать и писать, а затем приобщил к чтению интересных книг и Ханга открыла перед собой совершенно другой мир. Она уже не так стеснялась людей и на шутки парней отвечала улыбкой. В отсутствии метра Эрно девушка принимала людей с разными просьбами, касаемых докторской помощи.

Заметив, что девушка тяготеет к книгам, граф Ласло разрешил ей пользоваться своей библиотекой, и потому она периодически посещала замок.

Однажды Ханга отправилась в лес для сбора трав и растений и не заметила, как заблудилась. Она долго шла среди огромных деревьев, пока не вышла на холмистые пастбищные луга. Девушка заметила дымок, вьющийся от костра. Ханга приблизилась к шалашу и увидела коня, мирно пасущегося на лугу. Возле костра сидели двое мужчин. Один из них пожилой в длинной меховой накидке-шубе, на его голову была натянута черная шапка, сшитая из шкуры молодого барашка.

Ханга поняла, что это был пастух, присматривающий за стадом овец. Рядом с ним она увидела молодого парня, одетого в нарядный мундир военного. С его плеча свисал короткий копеньяк, расшитый узорами, а на левом бедре, девушка заметила красивую саблю. Его голова на тот момент была без убора, и длинные вьющиеся волосы трепетали на легком ветру. Несмотря на свою молодость, парень носил длинные усы, которые придавали его лицу взрослость. В темных глазах мелькали смешливые искорки и на его губах при появлении незнакомки, появилась добродушная улыбка.

Оба, как по команде, поднялись и приветливо пригласили девушку присесть возле костра. Первым назвался пастух, его звали Фехер, он месяцами пасет здесь овец, принадлежавших рабочим городка. За ним представился парень, он приехал навестить своего отца-пастуха и назвался Гергеем. Когда Ханга объяснила им, что заблудилась, пожилой пастух заулыбался и успокоил девушку:

– Не кручинься красавица, такой молодец, как Герге знает все в округе. Мой сын служит в войске графа Ласло. Мы хорошо знаем эти места, я всю жизнь провел в лесах и на альпийских лугах, а сын частенько приносил мне еду. Вот какого сокола я вырастил, – нахваливал он Гергея.

– А где вы живете, я не видела вас раньше в городке?

– А мы из деревни Мольнар, ответил Фехер, – раньше мой отец держал мельницу, да проклятые турки сожгли ее, а от нашего дома камня на камне не оставили. Теперь я пасу скот, а мой сын подался служить графу.

Приветливо поговорив, старый Фехер угостил Хангу козьим молоком и в дорогу завернул свежего сыра.

Гергей вызвался проводить девушку через лес. Попрощавшись с пастухом, они направились вверх по склону. Ханга шла не спеша, а рядом, держа под уздцы коня, и украдкой посматривая на красавицу, шел Гергей. Засидевшейся без подруг и друзей, Ханге не терпелось пообщаться с понравившимся ей бравым офицером. Захотелось поговорить с ним, поделиться своими познаниями во врачевании. Она отвечала с охотой на вопросы Гергея, но о своей прошлой жизни Ханга ни словом не обмолвилась.

Вот так, за разговорами он довел ее до окраины городка и, пообещав, что когда-нибудь навестит метра Эрно, смущенно удалился.

За семь лет, прожитых в городке, Ханга из юной девушки превратилась в молодую статную женщину. Она всегда выглядела опрятно, с людьми была приветлива и, оценивая свой скромный характер, держалась от парней на расстоянии, подчеркивая свою сдержанность и порядочность.

Постоянные посещения графа Ласло в доме метра Эрно, иногда давали людям повод посплетничать: «Мол, не только к метру приезжает граф, но и к его приемной дочери». С некоторых пор, Эрно взялся основательно опекать Хангу, не давал спуску парням, увивающимся за белокурой красавицей.

Полтора года Ханга скрывала ото всех, что ее сердцу мил молодой офицер, служащий в войске графа Ласло. Гергей по просьбе своей девушки, никогда не посещал открыто дом метра Эрно, им удавалось встречаться в лесу, когда Ханга под предлогом сбора трав, порой уходила до самого вечера. Зная строгий нрав своего опекуна и графа Ласло, Ханга боялась даже намекнуть, что ей очень нравится Гергей, а в последнее время они прямо маялись от разлуки, когда им не удавалось подолгу увидеться. Оба чувствовали, что любовь сильно сплетает их сердца и желание видеться чаще, не давало молодым покоя.

Метр Эрно заметил ощутимые перемены в поведении и настроении приемной дочери и попытался вывести ее на откровенный разговор, но девушка уходила от ответа или пыталась убедить опекуна, что с ней иногда такое случается. Но старого человека трудно обмануть, тем более он тоже в своей жизни испытал на себе головокружительные чары любви и решил проследить за Хангой, куда она отлучается.

После очередного свидания в лесу Ханги с Гергеем, Эрно все же удалось выследить приемную дочь, он не воспрепятствовал их встрече, зато вечером, разгневанный Эрно обрушил на Хангу такой поток обвинений, что девушка ужаснулась и не знала, что ответить. Она никогда не видела его в таком злобном состоянии.

Закрыв ее под замок, Эрно отправился к графу, чтобы поделиться с ним плохой, на его взгляд новостью.

Михал и Этель приняли его и, выслушав, решили тут же разобраться в ситуации. Графиня, как всегда, в свойственной ей манере, стала защищать Хангу. Граф пока, молча, слушал и не вмешивался в общий разговор.

– Метр Эрно, Ханга уже взрослая девушка и она вправе найти себе суженого, не станете же Вы опекать ее до самой старости.

– Уважаемая Этель, я желаю счастья своей приемной дочери и потому хочу, чтобы она не делала поспешных выводов. Молодой человек, с которым она тайно и бесстыдно встречается, ей точно не пара.

– Эрно, а ты узнал, кто он? – спросил граф.

– Это сын бедного пастуха Фехера, кстати, этот молодой человек служит у Вас граф.

– Кто же он? – удивился Михал.

– Немет Гергей.

– Михал – это же Герге, командир одного из твоих подразделений! – воскликнула Этель.

– М-да, когда этот парень успел опутать Хангу, – с улыбкой произнес граф.

– И чем же он Вам не понравился, метр Эрно? – спросила Этель.

– Графиня, я хотел сам устроить судьбу Ханги и для этого подыскал ей вполне подходящую кандидатуру.

– Как-то не хорошо Вы сказали Эрно, как будто перед Хангой выстроилась дюжина кандидатов. А Вы спросили девушку, хочет ли она пойти против своего сердца?

– Я растил ее, дал образование, обучил своему делу, так неужели я не имею права решить ее будущую судьбу.

– Метр Эрно, Господь решает людские судьбы, а мы люди, только вмешиваемся, а почему бы тебе действительно не спросить Хангу, пожелает ли она поступить так, как хочется тебе – предложил ему граф.

– Я не обязан спрашивать ее об этом, она должна уважать мои требования и чтить меня, как подобает воспитанной девушке.

– Эрно, по закону ты не имеешь никаких прав на Хангу, ты только добровольно взялся ее опекать, она не твоя собственность, – в голосе графа зазвучали железные нотки, – имей ты на нее права, я бы слова против не сказал. Не забывай – это я привез в городок Урсулу и Хангу, и между прочим у них тогда был выбор, они могли остаться у одной знатной особы, так что Эрно, советую тебе поступить со свободной венгерской девушкой справедливо.

Михал сделал особый акцент на слове «венгерской».

– Граф, не хотите ли Вы своими словами подчеркнуть мою принадлежность к саксонцам? – Эрно встал, давая понять, что затянувшийся разговор ему неприятен, и он хочет уйти.

– Метр Эрно, – мягко обратилась к нему Этель, – в нашем графстве любой человек, независимо от того, мужчина он или женщина, имеет право на свободное мышление, а если речь идет о выборе, то здесь он имеет полную свободу.

Метр, молча, поклонился.

– Предлагаю тебе Эрно пригласить к нам молодых и в твоем присутствии выслушать их. Что ты на это скажешь?

– Ничего граф, – холодно произнес лекарь, – я уже высказал свое мнение на этот счет, у меня есть, кого предложить Ханге в женихи.

Волна недовольства поднялась в груди графа, но он ощутил, как его руку накрыла ладонь Этель, пытаясь смягчить гнев. Михал, понимая жену, сдержанно спросил Эрно:

– И кто же этот счастливчик?

– Мой племянник.

– Что?! – возмущенно спросил Ласло. – Этот?!.. Который служит в войсках австрийского короля?

– Да граф, Генрих завтра приедет ко мне в гости. Он помогает набирать наемников в войска Фердинанда. Мой племянник видел Хангу уже не один раз и мое предложение стать ее женихом встретил с восторгом. Мне показалось, что и Ханга не осталась к нему равнодушной. Граф, а почему Вы так отреагировали на моего племянника?

– Эрно, пока ты занимался медициной, то выглядел в моих глазах непревзойденным мастером, но когда я услышал от тебя хвалебные речи в сторону Габсбургских королей, то мне в голову пришла одна мысль: «А не хотелось бы тебе видеть правителем моего замка какого-нибудь немецкого вассала?».

– Граф, простите меня, если я Вас растревожил напоминанием о своем племяннике-саксе, мне бы хотелось покинуть Вас незамедлительно. Извините еще раз, меня ждут дела.

И метр Эрно покинул гостиную залу.

– Вот сволочь саксонская! Пригрел я у себя под боком змею. Я к нему по-человечески, а он чем ответил, – кипятился Ласло.

– Михал, не нужно из-за поведения одного человека бросать тень на всех саксонцев, я думаю, необходимо поговорить с Хангой и если она согласится, то пусть живет в нашем замке.

– Кто бы знал, я ведь предлагал ей переехать в замок, так нет же, Эрно отговорил меня, пусть, мол, у меня живет, помогает мне. Знал бы я тогда, к чему он клонит, ни за что не согласился. Хорошо Этушка, я сейчас пошлю за ней своих людей. Хотя нет, постой, пусть ее привезет Гергей, я думаю, что в этом есть свой здравый смысл.

Не успел Михал отдать приказ, как вошел дежурный стражник и доложил, что по другую сторону рва графа ожидает барон Балинт с двумя, сопровождающими его воинами.

Вскоре граф и барон, обменявшись дружескими рукопожатиями, сидели в зале возле камина.

– Неужели Балинт ты так быстро соскучился по мне, – весело произнес Михал.

– О нет, граф, меня совсем другое дело привело к тебе и как ты догадываешься – безотлагательное, – озабоченно ответил он.

– Что-то серьезное?

– Да, мне стала известна примерная дата отбытия королевы в Силезию – это начало августа. Бейлербей Сокуллу скоро подведет свои войска к Темешвару. От тайных лазутчиков пришло сообщение, что турецкие войска под командованием паши Али и вице-визиря Ахмеда-паши, возможно, примут участие в военной компании этого года.

– Та-ак, – многозначительно произнес граф, – значит, мне уже сегодня следует ехать к королеве.

– Для этого я приехал к тебе, мы поедем вместе.

– О! Буду рад твоей компании. А где Габор?

– Он сейчас с людьми направился в Липпу, там укрепляют крепость на случай турецкого нашествия.

– Значит, решено Балинт, сейчас ты идешь к баронессе, она будет рада тебя увидеть, а ближе к вечеру мы отправляемся в путь.

Прошел час, Михалу доложили, что офицер Немет Гергей привез Хангу в крепость, и они оба ждут графа на площади перед часовней.

– Пригласите их ко мне.

Только дежурный закрыл дверь, как вернулся Балинт и Михал рассказал ему вкратце историю Ханги, правда не упомянул о медальоне, посчитав, что это не столь важно для барона.

Гергей отдал честь и пропустил вперед девушку. Она зарделась и, увидев перед собой господ, поклонилась. От какого-то предчувствия у нее сжалось сердце, она даже почувствовала, как пересохли в этот момент ее губы.

– Проходите, садитесь. Ханга, выпей напиток, – предложил граф, наблюдая, как девушка двигает пересохшими губами.

Барон Балинт уставился на Хангу и какое-то время даже не моргал, затем он перевел взгляд на ее слегка обнаженную грудь и заметил медальон. Поджав губы, он сдвинул брови и о чем-то думал.

– Ну, что, дорогие мои, – обратился открыто к молодым Михал, – может, вы сами объясните мне, почему я до сих пор не знаю, о ваших тайных встречах. Ханга широко открыла глаза, не в силах произнести ни слова. На выручку ей пришел Гергей.

– Господин граф, позвольте все объяснить, мы с Хангой любим друг друга.

– О-о! Смело заявлено, – улыбнулся граф, – и как давно?

– Уже больше года, господин граф.

– Ханга – это правда? – обратился к ней Михал.

Девушка опустила голову и слегка кивнула.

– Гергей, вы мечтаете пожениться? – переключился на него граф.

– Да.

– И что же вы не сказали о своем решении нам, а продолжаете скрытно встречаться и тем самым порождаете слухи. Нехорошо так поступать, – улыбался Ласло, – ну, а ты Ханга, что скажешь? Любишь Гергея?

Краска залила лицо девушки.

– Ну-ну, дорогая моя, не стесняйся, ведь теперь вашу тайну знаем мы, так что, можешь смело сказать об этом.

– Господин Михал – значит, Вы не против? – пролепетала взволнованная девушка.

– Против чего? Чтобы вы соединили свои сердца, – засмеялся Ласло, – да разве я, когда был против любви. – Но перестав смеяться, серьезно добавил. – Только нужно, как-то это по-людски сделать, узаконить перед Богом свои отношения и справить свадьбу.

– А мэтр Эрно? – спросила Ханга.

– Я знаю, что он против… – Михал немного помолчал и затем уверенно сказал, – Ханга, я обещал твоей бабушке, что ты не будешь ни в чем нуждаться и если ты действительно любишь своего Гергея, то я с превеликой радостью благословлю вас.

Девушка и парень одновременно поднялись и подошли близко к графу. Михал протянул руку, и Ханга поцеловала ее. Гергей припал на одно колено и тоже поцеловал руку графу и затем восторженно произнес:

– Господин Михал, мы так Вам благодарны…

– Полно молодые, вам не зачем теперь скрывать ото всех свою любовь, можете смело об этом заявить. Готовьтесь к свадьбе и как только осенью соберем урожай, отыграем на славу. А теперь можете идти, нам с бароном еще нужно кое-что обсудить.

– Гергей, ты иди, а девушка твоя пусть задержится, – попросил Балинт.

Молодые удивленно переглянулись, но просьбу барона выполнили.

– Скажи Ханга, откуда у тебя этот медальон? – спросил барон Балинт.

– Бабушка Урсула повесила мне его на шею.

– А кто была твоя бабушка?

– Так, – перебил их Ласло, – давай-ка барон, я расскажу тебе одну историю, чтобы ты не задавал лишних вопросов. – И граф передал ему все, что услышал некогда от Жомбор Илоны, каким путем маленькая Ханга оказалась у бабки-знахарки.

– Вот это да! – восхитился барон. Слушайте люди, да вы и представить себе не можете, я что-то подобное тоже слышал и могу смело вас заверить, что знаю начало этой истории.

Граф и Ханга, удивленно смотрели на Балинта.

– Да-да, не удивляйтесь и всему виной вот этот медальон!

– Тебе уже приходилось его видеть? – спросил Ласло.

– И, между прочим, не один раз, – интриговал он своих слушателей.

– Ну-ка, ну-ка, барон, поведай-ка нам свою историю, я весь сгораю от нетерпения! – воскликнул Михал.

– Прежде чем, я начну свой рассказ, пригласите сюда баронессу Кэйтарину и ее дочь Этель, им будет тоже интересно кое-что узнать, ведь речь пойдет о бароне Йо.

Ласло отдал распоряжение слугам и через некоторое время, удивленные мать с дочерью, приняли участие в таинственном разговоре.

– Граф, ты прекрасно знаешь, что с давних лет я дружу с семьей барона Йо. Дай мне Бог памяти, кажется, это было в 1527 году перед смертью Вашего мужа, – Балинт кивнул в сторону Кэйтарины, – по просьбе Йо Чонгора я не мог разгласить тайну, в которую он посвятил меня и потому я никогда не заводил об этом речь, – интриговал всех Балинт. – Однажды, когда я посетил Пресбург, барон Йо обратился ко мне с весьма странной просьбой:

– Балинт, обращаюсь к тебе, как самому близкому другу. Я хочу, чтобы ты помог одному человеку, а вернее женщине.

– Чонгор, я всегда рад помочь женщине.

– Не смейся, прошу тебя, это очень серьезно и тайна эта не только моя. Я поклялся одному человеку своей честью, что выполню его просьбу. Он просил после своей смерти позаботиться об одной девушке, живущей в Пресбурге, мало того, она должна вот-вот родить. Как не прискорбно это звучит, но человек этот пропал. Балинт, я сам скоро покину вас… – его вдруг разразил сухой кашель.

– Чонгор, ну что ты такое говоришь!

– Да-да, я вполне серьезно, я тяжело болен, и скрываю от своих родных, и чувствую, что дни мои сочтены.

В зале раздались всхлипы и все обратили внимание на Кэйтарину, она первая поняла, что речь идет о ее покойном муже и не могла сдержать своих слез.

– Простите меня, – тихо произнесла она, вытирая платком влажные от слез глаза.

– Чонгор, – продолжал рассказ Балинт, – кто эта женщина, и чем я могу ей помочь?

– Она незаконная жена моего друга, после его пропажи девушка осталась одна. Возьми деньги и письмо, передашь той женщине, ее зовут Бианка. Поклянись, что ты будешь хранить эту тайну.

– Да клянусь же!

– Балинт, я не могу тебе сказать, кто мой друг, но прошу тебя только об одном, найди ее и не бросай в беде.

Барон Балинт умолк.

– Ты нашел девушку? – спросил Ласло.

– Конечно, она жила в доме, адрес которого, указал мне Чонгор. Ей было лет двадцать с небольшим, она была хороша собой, статна, с великолепными, белокурыми волосами. К тому времени, как я нашел ее, она уже родила девочку…

Балинт, интригуя слушателей, замолчал и затем обратился к Ханге:

– Ханга, ты хорошо сидишь в кресле, держись крепче за подлокотники, иначе ты можешь упасть на пол. Я не знаю точно, тот ли это был медальон, но на шее родившегося ребенка я увидел точно такой же, как и у тебя.

Девушка вскочила с кресла, не смотря на предостережение Балинта. Она сняла медальон и, протягивая его к барону, умоляюще произнесла:

– Посмотрите барон, это точно он?

– Да-да! Я не мог его спутать, на том медальоне тоже был нанесен щит, а на нем рука с саблей.

Этель вскликнула:

– Но это же родовой герб графа Ласло.

– Подождите, подождите друзья мои, – пытался утихомирить всех граф. – Это еще ничего не доказывает, рука с саблей может присутствовать на любом родовом гербе венгерских дворян. Я, к примеру, знаю, что Тамоши Эсе тоже имеет такой герб. Нужно обратиться в геральдическую палату и только после этого делать выводы. И вообще, Балинт, ты не мог сначала сказать нам по секрету, а потом уже рвать сердце девушке, а вдруг это совпадение или ты ошибся и на медальоне совсем не то изображение, о котором ты нам поведал.

– Граф, я видел этот медальон столько раз, сколько бывал в доме Бианки, так что ошибиться я не мог. Как вы думаете, что больше всего ввергло меня в изумление, когда Ханга вошла в эту комнату? Вы думаете медальон?! Нет! Ее внешность! Если бы я не знал, что эта девушка Ханга, то настаивал бы на том, что она Бианка, хотя прошло с тех пор больше двадцати лет. Они очень похожи друг на друга.

– Ах! – воскликнула Ханга.

– Что же было дальше? – в нетерпении спросила Кэйтарина.

– Я не мог часто приезжать в Пресбург и на какое-то время дела задержали меня в Трансильвании. Спустя два месяца я снова пришел в тот дом, но, увы, Бианки и ее дочки Марии там не оказалось. Сосед по дому поведал мне неутешительную историю, Бианку неоднократно домогался какой-то дворянин – повеса. Прохода ей не давал, даже выглядывал девушку возле дома. Понятное дело, такую красавицу разве можно обойти мужским вниманием, тем более незамужнюю. Она уехала, продав наскоро дом. А куда? Никто не мог мне сказать. Вот так друзья, – вздохнул тяжело Балинт, – она пропала навсегда. Я пытался ее разыскать, ведь с ребенком ее было проще найти, но она видимо уехала из города.

– Барон, а ты уверен, что сможешь ее узнать спустя много лет? – спросил Михал.

– Вот ее отражение, – указал Балинт на Хангу, – разве можно их спутать.

– Да-а, барон, не веселый конец у этого рассказа.

– А Жомбор Илона не могла бы что-то добавить к этой истории? – спросил Балинт.

При упоминании графини, Этель неожиданно вздрогнула и спросила:

– Барон, а почему Вы вспомнили именно о ней?

– Этушка успокойся, – попросил ее муж, – в 1527 году граф Жомбор со своей дочерью Ребекой отбили у турок обоз, и в нем вместе с остальными пленниками находилась маленькая девочка. Теперь она сидит перед вами – это Ханга.

– Ханга, девочка! – воскликнула Этель. – Михал, но как ты мог держать все это в тайне, – с укором обратилась она к мужу.

– Меня просили об этом молчать, – с виноватым видом ответил Михал.

– Господа, так может та девочка Мария и есть наша Ханга, – с надеждой произнесла баронесса Кэйтарина.

– А кто же все-таки отец девочки? – изумленно спросила Этель, но уловив встревоженный взгляд Михала и прислоненный к его губам палец, умолкла.

– Ханга, ты можешь дать мне на время свой медальон? – попросил граф.

– Да господин Михал, – она протянула ему свою реликвию.

– Я предлагаю на сегодня закончить обсуждение, – вставая, сказал граф Ласло, – сейчас все в гостиную, там накрыли стол.

Он отдал распоряжение, чтобы к столу пригласили Гергея, нареченного жениха Ханги.

Так как ужин закончился поздно, Ласло предложил барону Балинту поехать к королеве утром. Затем, когда все разошлись, граф послал своих людей в сопровождении Ханги в дом метра Эрно, чтобы она собрала вещи и переехала в замок, ей выделили комнату на втором этаже. Для Эрно он передал письмо, в котором указал, что по согласию Ханги, граф до определенного времени берет над ней опекунство.

Михал уединился со своей женой в покоях и предупредил, что рано утром ему и Балинту предстоит ехать в замок к королеве. Половину ночи они провели в беседе. Этель и Михал, понимая, что о чем-то догадываются, решили высказать друг другу свои предположения.

– Михал, помнишь, ты мне рассказывал о своем отце, когда он скрывал свое лицо под черной повязкой. – Граф утвердительно кивнул. – А не мог ли друг барона Йо оказаться как раз твоим отцом?

– Я тоже об этом подумал, потому жестом попросил тебя не продолжать этот разговор. Если все выглядит так, как мы с тобой думаем, то Бианка могла оказаться женой моего отца, а ее дочь Мария…

– Твоей сестрой!!

– Ох! Этушка, не рви мое сердце. Все так непонятно складывается, я даже не знаю, верить ли мне во все или эта история, просто совпадение.

– Ну, кто еще мог быть близким другом моего папы и, сохраняя тайну, он поклялся своей честью? Черный гайдук, чувствуя, что его могут раскрыть, доверяет тайну моему отцу, а он в свою очередь, накануне своей смерти, обращается с просьбой к барону Балинту. Все сходится. Твой отец попадает в плен к туркам, а Бианка остается одна и ждет его. Потом в ее доме объявляется Балинт, передает письмо и деньги от моего отца.

– Может все и так, Этушка. Я сегодня пристально вглядывался в лицо Ханги, и ты знаешь, мне показалось, что ее глаза и губы чем-то похожи на отцовские.

– Давай утром пригласим ее в гостиную, постарайся поставить ее в такое место, чтобы ее лицо было на одной линии с портретом твоего отца. И тогда ты точно увидишь, похожа она на него или это просто твое воображение.

 

Глава 24. По следу пропавшей Бианки

Проснувшись рано утром, Михал стал собираться для отъезда в замок к королеве. Поцеловав Этель и спящего Лайоша, он прошел в главную залу, где его уже ожидал Балинт, поднявший с постели еще раньше Ласло.

Не дожидаясь, когда в замке встанут остальные домочадцы, наскоро собрались и, взяв с собой охрану, дворяне поспешили в путь. Не забыл Ласло и подарки для королевы, прихватив с собой белоснежную лошадь с золоченой сбруей.

Сто верст они преодолели за несколько часов, и не успело солнце войти в зенит, граф и барон уже докладывали страже дворца, что им необходимо попасть на прием к высочайшей особе.

Граф вполне был осведомлен, что так просто попасть на прием к Изабелле трудно или почти невозможно, необходимо сначала пройти ряд формальностей, а после того, как состоится беседа с отцом Дьердем: по какому вопросу и как долго посетитель хочет изложить свое прошение, затем получает разрешение или деликатный отказ.

Королева отреклась от короны, и пока вся власть не перешла в руки Фердинанда, формально делами управлял Мартинуцци. Михал знал об этом и, помня доброе отношение Изабеллы к себе, надеялся все же на скорейший прием.

Несмотря на занятость, отец Дьердь принял знатных дворян Темешвара и Трансильвании и, выслушав Ласло, не увидел в его словах каких-либо прошений к бывшей королеве. Пообещав, что доложит ей лично, он распорядился, чтобы Ласло и Балинта проводили в соседний дом для ожидания.

– Михал, ты думаешь, что Изабелла сможет тебе дать совет?

– Прежде всего, я начну разговор о соляных копях, а дальше будет видно.

– Может, стоило сначала все-таки поговорить с отцом Дьердем.

– По опасному пути он идет, хоть ты и объяснял мне, что ему необходимо вести двойственную политику в отношении Фердинанда и Сулеймана, я все равно не доверяю ему до конца.

– Смотри, тебе виднее.

– А ты Балинт, если не секрет, так и не сказал мне, зачем ты хочешь видеть королеву?

– По сути, для разговора, мне нужен только Мартинуцци, он в состоянии решить мои дела.

– Теперь я понял, зачем ты спешил вместе со мной в замок к королеве, – усмехнулся граф.

Ласло не ожидал быстрого решения от министра королевы, но, ближе к вечеру за графом пришли дворцовые служащие и проводили его в тронный зал.

Изабелла сидела в кресле и, увидев возмужавшего графа, приятно улыбнулась. Десять лет изменили не только графа, но и саму Изабеллу. Тогда она выглядела юной девушкой, и для молодого графа было интересно видеть ее королевой Трансильвании.

Михал, как только переступил порог, согласно этикету, поклонился и приблизился к Изабелле. За ее креслом, стояли двое стражей с алебардами. Никого из придворных в тронном зале не оказалось.

Она была еще прекраснее, чем десять лет назад. На ней было одето темно-синее платье, с шеи свисало четырехрядное ожерелье из крупного жемчуга. Граф, подойдя к Изабелле, припал на одно колено и поцеловал протянутую руку.

– Здравствуйте госпожа, – обратился он к ней на польском языке. Изабелла плохо говорила на венгерском и потому ответила на своем родном языке:

– Рада Вас видеть граф. Как поживаете? Слышала, у Вас родился сын.

– Не жалуюсь госпожа, рудники работают, городок Хэди постепенно разрастается, а Лайошу моему уже семь лет.

– Да, время летит, вот и моему Яношу уже десять исполнилось.

Значит граф, у Вас все хорошо, – она слегка наклонила голову, – так зачем Вы ко мне пожаловали? Догадываюсь, – движением руки она успокоила Ласло, – Вас привело ко мне какое-то неотложное дело.

– Да госпожа, но прежде разрешите преподнести Вам подарки.

Изабелла, улыбнувшись, кивнула.

– Для Вас – моя королева, я пригнал белую кобылицу Кабардинской породы, она ожидает Вас во дворе.

Граф открыл инкрустированный золотом ларец.

– Вот это, я преподношу Вам от чистого сердца.

На бархатном дне ларца лежали: золотая диадема, браслет и дорогое жемчужное ожерелье. В довершение, граф положил рядом с ларцом красивый кинжал, работы дамасских мастеров, с встроенным в ручке большим алмазным камнем. На лезвии была выгравирована надпись: «Королю Яношу от его верноподданных. 1551 г.».

Изабелла, осмотрев подарки, осталась довольна и, кивнув головой, пригласила графа сесть в кресло недалеко от себя.

– Граф, я теперь королева без венца, может быть только моя вдовствующая участь, дает мне право называть себя так. На сейме в Коложваре я отказалась от короны, предназначенной моему сыну. Это уже не тайна.

– Я уже слышал об этом госпожа, вот только не пойму, зачем?

– Чтобы спасти мадьяр.

– Разве Фердинанд в состоянии спасти Венгрию от турок?

– А Вы граф, смелы в своих рассуждениях, но я, пожалуй, отвечу на Ваш вопрос, Австрия – это европейское государство и оно дороже моему сердцу, чем Турция. Хотя Вы сами прекрасно понимаете, что Карл и Фердинанд Габсбурги, прикрываясь благими намерениями по защите от Турции Венгрии и Трансильвании, всеми силами и средствами пытаются присоединить их к Австрии и к тому же, лишить моего сына венгерской короны, одев ее на голову Фердинанда. А Сулейман хитер и дальновиден, он готов отдать корону моему Яношу, когда он достигнет совершеннолетия, но, ни в коем случае не Габсбургам. Вот и судите сами граф, в какую сторону мне обратить свой взор. Иногда приходится подчиняться силе. Надеюсь, граф, Вы понимаете, о чем я говорю.

Михал понял, что Изабелла имела в виду мощь Блистательной Порты.

– Итак, граф Ласло, слушаю Вас, что Вы хотели?

– Вы были и до конца моих дней останетесь моей королевой. Уважаемая госпожа, меня сейчас волнует одно, вдруг Вы покинете Трансильванию…

– Кто Вам об этом сказал, я не собираюсь уезжать их Эрдея.

– И все же, моя королева, Ваши рудники могут попасть в руки австрийского короля или турецкого султана. Я действительно не знаю, как в этой ситуации повести себя. Ни одна из сторон меня не устраивает и если… – Изабелла понимающе кивнула, и граф продолжил – мне не к кому больше обратиться за помощью и советом, – закончил Ласло.

– Я понимаю граф Ласло, что подобная конъюнктура способна повлиять на работу соляных копей, и Ваша озабоченность вполне мне ясна. Я уже думала об этом и не Вы одни граф, к сожалению, оказались в такой ситуации. Но… – Изабелла улыбнулась, – я постараюсь Вам помочь. Если Вы, конечно, не будете предпринимать враждебных шагов в сторону австрийских или турецких войск, то думаю, что соляной завод под моим непосредственным присмотром, будет приносить Вам дальнейшие вознаграждения.

– Я понял Вас, моя королева, – обрадовался граф.

– Не смотря ни на что, – Изабелла загадочно улыбнулась, – соответствующие бумаги Вам доставят. А в остальном, граф Ласло, советую Вам помнить, что Венгрия и Трансильвания – неразрывно связаны между собой многовековыми традициями и такими храбрыми дворянами, как – Вы. Изабелла сделала знак рукой, давая понять, что аудиенция закончена.

Ласло вернулся в домик, но Балинта еще не было, и потому он решил до его прихода немного вздремнуть.

– Граф, нас ждут великие дела, – смеясь, приговаривал барон, тормоша за плечо Михала. Он моментально соскочил с кровати и, уставившись заспанными глазами на Балинта, спросил:

– Ты где пропал, я уж думал, тебя куда-то отправили.

– Мартинуцци не так краток, как Изабелла, – усмехнулся барон, – потому наш разговор затянулся. Ну, рассказывай, как твои дела? Изабелла поможет тебе? – Ласло утвердительно кивнул. – Да ты что?! – удивленно произнес Балинт, – и тебе ничего не грозит со стороны австрийцев и турок?

– Ну, как не грозит, от меня многое будет зависеть, как я поведу себя, а королева обещала со своей стороны надежное прикрытие, рудники будут продолжать работать.

– Я рад за тебя. А у меня не все так гладко. Отец Дьердь просит, чтобы я не покидал пока Темешвар. Как я и предполагал, там назревает что-то опасное, – Балинт, перешел на шепот, – одним словом, граф, нам предстоит сражение с турками. Ты не узнал, правда ли королева покидает Трансильванию?

– Нет, Балинт – только языки без костей могут молоть с утра до вечера во всеуслышание, а серьезные решения принимаются в тайне.

– Не такая уж эта тайна – отъезд Изабеллы и ее сына Яноша, раз до нас дворян дошли эти слухи.

– Время покажет, барон. Ну, куда дальше путь держим?

– Есть у меня одно дело Михал, ох, как оно тебя касается, – хитро улыбнулся Балинт.

– Готов отсыпать золото тебе в ладонь, – ответил шуткой граф.

– Если серьезно, Михал, давай проедемся до Бестерце.

– Ого! Ближняя дорога. Что ты там оставил, чтобы в такое время ехать на северо-восток?

– Вспомни хорошенько, в каком местечке графиня Жомбор и ее покойный отец отбили у турок Хангу?

– Между Мункачом и Хустом.

– Точно?!

– Ну-да, а какой смысл Илоне привирать. А зачем тебе это?

– Давай предположим следующее: Бианка, продав дом, покидает Пресбург и вдруг ее следы обнаруживаются в Мункаче, а затем ведут в сторону Хуста. Если Мункач относится к Габсбургской территории, а Хуст к Трансильвании, окажись ты на месте Бианки, куда бы подался?

– Предположу, после того, как ее дочь оказалась в руках турок.

– Да.

– А что мне делать на севере, я пошел бы искать свою дочь на юг, куда ушел отряд турок.

– А это значит, она могла бы пойти в сторону Бестерце и не найдя ее там, направиться в сторону Дьюлафехервара или Надьсебена.

– О-о! Так мы Бианку никогда не разыщем. А может она не выжила после того, как потеряла девочку. И вообще, по каким приметам мы отыщем ее?

– Михал, я не хотел при всех в твоем замке говорить об одной вещице, потому, как она может в какой-то степени уронить тень на знатных и добропорядочных людей. Ты когда-нибудь слышал историю о перстне с трезубцем?

Сердце сжалось в груди у Михала об упоминании перстня.

– Слышал и не один раз. Вашар Андор оставлял подобный след на теле турок и кое-кого из дворян.

– А как ты считаешь, Бианка могла бы быть хранительницей этой тайны?

– Бианка?! С какой стати? Почему ты вдруг решил, что она с этим связана?

– На ее пальце я видел что-то подобное. Но перстень, скажу я тебе, был очень дорогой, перед моим последним отъездом я спросил девушку, откуда у нее такой красивый перстень, она поведала, что его подарил ей на память один знатный человек.

– Что я могу сказать тебе на это Балинт, из твоих уст все звучит, как таинственная загадка. Таких перстней может быть множество.

– Да Бог с ним, с этим перстнем. Если он ей дорог, как память, то будь она сейчас жива, она никогда не расстанется с ним. Ты понял, к чему я клоню.

– Ты хочешь сказать, что Бианку нужно искать в северных городах Трансильвании, а не на земле, принадлежащей теперь Габсбургам.

– Совершенно верно. Бианка – личность приметная и думаю, могла запечатлеться у кого-то в памяти. Правда прошло немало лет, но такая женщина не могла потеряться бесследно. Скажу тебе по секрету, не будь я тогда женат, то обязательно остановил свой выбор на Бианке.

– Она понравилась тебе?

– Очень. Красота этой девушки была неописуема, да и умом она не была обижена, не зря видимо на нее обращали внимание состоятельные люди.

– Не объясняй мне много, глядя на Хангу, можно и так догадаться о красоте ее матери, – Михал вздохнул, – если Бианка только приходится девушке матерью.

– Вот это нам и предстоит узнать. Ну, что граф, едем?

– А как же твои дела с Мартинуцци?

– А мы их уже решили. Заглянем по дороге в замок Альвинц в Дьюлафехерваре, мне там нужно забрать пакет.

– Тогда в путь! – весело сказал Ласло.

В средние века некоторые ученые люди мира утверждали, что наша земля имеет форму шара, а не трех слонов, расположенных на огромном панцире черепахи. Так вот, чтобы не происходило с людьми, как бы они не устраивали свою жизнь, в какое бы путешествие не отправлялись, везде присутствовала сила провидения. Насколько эта сила имела свою мощь, можно было убедиться, наблюдая за двумя группами всадников, двигавшихся навстречу друг другу в окрестностях Дьюлафехервара.

Граф Ласло и барон Балинт в сопровождении охраны подъезжали к городу, как вдруг им навстречу выехала с второстепенной дороги карета, светло-коричневого цвета с открытым верхом. Ее сопровождали воины в доспехах, по развевающемуся флагу можно было определить, что сидевшие в ней господа принадлежали к знатному сословию и другому государству.

Ласло успел заметить среди двух мужчин, женщину средних лет, прикрывающуюся полупрозрачной накидкой от палящего солнца. Балинт тем временем был занят своими мыслями и потому не мог увидеть белокурую женщину.

Вдали показались крыши домов и высокие шпили на верхушках соборов. Конная процессия, подъехав к замку Альвинц, остановилась. Барон Балинт, спешившись, прошел к воротам замка и после того, как назвал пароль, его пропустили.

Пробыв там четверть часа, барон вернулся, и группа всадников продолжила свой путь на северо-восток в город Коложвар.

Балинт оказался в поисках весьма расторопным человеком, он обошел ряд постоялых домов, трактиров, опросил их содержателей и при этом лишился определенной суммы денег. На всякий случай обошли корчмы, разбросанные по окраинам и внутри города. Никто не мог ничего сообщить о белокурой женщине. При опросе упоминалось два обстоятельства, девушка искала ребенка-девочку, и на ее пальце мог размещаться перстень.

Вечером, встретившись на постоялом дворе, граф и барон решили наутро отправиться в Бестерце, чтобы там продолжить поиск Бианки. У каждого из них оставались дома семьи, и срочные дела не давали затягивать розыск, потому пришлось с утра до вечера опросить уйму людей.

Видимо слухи о том, что они ищут женщину, расползлись по городу и желающих получить вознаграждение за сведения, увеличивалось с каждым часом. Приходили оборванцы, в надежде получить хотя бы незначительный барыш. Плели разные околесицы, прямо на ходу выдумывали небылицы, что видели богатую госпожу, разыскивающую чуть ли не пропавшую принцессу – дочь. Одним словом вся история поиска Бианки стала обрастать невероятными слухами, которые докатились до одного, небогатого дворянина.

Утром, когда граф и барон собирались покинуть Коложвар, на постоялый двор въехал всадник, одетый в венгерскую одежду. Не слезая с коня, он крикнул:

– Эй, трактирщик!

– Ну, чего тебе? – откликнулся хозяин двора.

– Господа, что остановились у тебя, еще здесь?

– А кто тебе нужен? Граф или барон?

– Без разницы, если они ищут какую-то женщину, то они как раз те, кто мне нужен.

Ласло, услышав разговор приехавшего мужчины с хозяином, вышел во двор. «Еще один желающий заполучить плату», – подумал он, подходя ближе к всаднику.

– Ну, а ты что выдумал, давай скорее выкладывай, у меня мало времени.

– Кто ты? – спросил графа человек на коне.

– Граф Ласло.

Мужчина сразу же соскочил с коня и, поклонившись, учтиво обратился к графу:

– Ваше превосходительство, позвольте Вас пригласить в дом моего хозяина, он живет недалеко. Услышав, что Вы ищете какую-то женщину, он послал меня за Вами.

Через некоторое время, граф и барон сидели во дворе, в беседке местного дворянина. Это был пожилой венгр, некогда служивший под командованием князя Яноша Запольяи.

Изложив суть своего поиска, Ласло, слышавший невероятные ответы от разных людей, даже не надеялся получить хороший результат.

– Почему я запомнил именно тот случай, – начал свой рассказ хозяин дома, – в 1531 году, а это было три года спустя после восхождения на трон короля Яноша Запольяи, в Коложвар прибыла делегация от короля Франции Франциска I, ее возглавлял виконт де Шантуан. Если вы господа помните или знаете, в конце 1528 года король Янош заключил союз с турками и с Францией.

Ласло кивнул в знак согласия.

– Я уже служил в свите короля и меня назначили, как раз охранять виконта. В тот день мы сопровождали его в Дьюлафехервар. Погода была мерзкая, шел дождь, ведь стоял сентябрь. Не доезжая до города, мы увидели на обочине, лежавшую на мокрой траве, молодую девушку. Она была без сознания. Подол ее платья был изодран, белые волосы, спутавшись, выбились из-под платка. Мы еще подумали тогда, что крестьянка не дошла до дома и, утомившись, прилегла отдохнуть.

Виконт осмотрел бедную девушку и понял, что она сильно простудилась, и ей незамедлительно нужна была помощь. Он приказал страже отвезти девушку в свой дом.

Какое-то время я не видел ее и даже забыл о ней, но когда, получив приказ от виконта, привезти в Коложвар спасенную нами девушку, был изумлен. Между нами говоря, – крякнул от удовольствия дворянин, – она выглядела настоящей королевой. За тот месяц, что я не видел ее, она оправилась от болезни и очень похорошела. Не мудрено было в нее не влюбиться, что и произошло с виконтом. Он строго-настрого приказал нам молчать о нашей находке и для всех, кому виконт представлял девушку, она была французской подданной.

– Ты не помнишь, как звали девушку? – спросил Ласло.

– К сожалению, нет, но я не забыл, как ее называл виконт де Шантуан: «Моя Дора, моя Дорика». Он считал, что сами небеса подарили ему эту очаровательную девушку, имя которой означало – подарок Бога.

– Ты не заметил, при ней были какие-нибудь дорогие вещи: медальон, ожерелье или перстень, – обратился к дворянину Балинт.

– На счет ожерелья и прочих драгоценностей не могу сказать, а вот красивый перстень на ее пальце увидел. Когда мы ее нашли, я тогда подумал, мол, бедная крестьянка, а носит дорогой перстень.

– Что за перстень? – спросил Ласло.

– Точно не скажу, она почему-то всегда прятала печатку внутрь ладони, так что перстень на пальце смотрелся, как обыкновенное кольцо.

Граф и барон, переглянувшись, кивнули друг другу. Эта история, как нельзя лучше ориентировала их, что они шли в правильном направлении.

– Что стало с девушкой? – в нетерпении спросил Балинт. После того, как дворянин описал ее, у барона кровь забурлила в жилах.

– Виконт увез ее во Францию, я так слышал.

– У-у-у! – Разочарованно протянул Балинт, – где же теперь ее там найдешь. Жаль, очень жаль.

Дворянин лукаво улыбнулся и налив гостям по кубку вина, интригующе произнес:

– Ну, гости дорогие, я не ищу от вас особой выгоды, но если его превосходительство граф Ласло поможет мне в получении одного разрешения от влиятельных господ, то я готов сообщить вам две хорошие новости.

– Что тебя интересует?

Дворянин вкратце объяснил, что ему нужно подписать один документ, разрешающий беспрепятственно заезжать со своим товаром во многие укрепления и замки.

– Подпись Мартинуцци тебя устроит, – предложил Балинт.

– О! Бог мой! – воскликнул дворянин, – это было бы дорогим подарком для меня. Неужели это возможно?

– Выкладывай свои новости, а мы со своей стороны беремся решить твои сложности.

– В 1543 году, я находился по делам в Торде и случайно оказался возле здания собраний господ Трансильвании. Оттуда выходило множество народа. Я увидел подъехавшую к парадному крыльцу карету, из нее вышел виконт де Шантуан, а с ним рядом была… – дворянин хитро прищурился, – Кто? Подумали бы вы.

– Девушка по имени Дора? – догадался Балинт.

– Совершенно верно, но это была уже не девушка, а молодая, умопомрачительной красоты – женщина. Я не мог тогда подойти к ним, как-то застеснялся. Кто я такой виконту? Охраняющий когда-то его младший офицер. Но я тогда узнал их, это точно были они.

– А вторая новость? – спросил Ласло.

– А вот вам и вторая, – интригующе произнес дворянин, – вчера, проходя по главной площади, я увидел карету, ее сопровождали нарядно одетые воины – стражники. Она остановилась у входа в здание городского управления, из нее вышел виконт де Шантуан. А на сидении сидела все та же его бессменная спутница.

– А карета была светло-коричневого цвета и с гербом Франции на дверце?! – изумленно спросил Балинт.

– Да. А вы, что тоже ее видели?

– Видели, она выезжала из замка Альвинц.

– Так господа, – остановил рассуждения граф Ласло, – а теперь давайте поразмыслим, может ли оказаться виконтесса разыскиваемой нами девушкой?

– А, правда, – помрачнел Балинт, – мы увлеклись слушанием описания ее красоты и совсем забыли, что мы ищем простую девушку, а теперь уже сорокалетнюю женщину.

– Но главным нашим ориентиром было то, что она разыскивала свою дочь.

– Так оно и было! – воскликнул дворянин, – я совсем упустил этот момент. Краем уха я тогда слышал, что Дорика искала какого-то ребенка. Но господа, правда, я больше ничего об этом не знаю, – сожалел дворянин.

– Тем не менее, ты сообщил нам потрясающую новость, – произнес радостно Балинт – и я обещаю, что не позднее недели ты получишь подписанный отцом Дьердем документ.

– Да вас сам господь Бог послал ко мне!

– И по всему видно, тебя тоже, – засмеялся граф Ласло.

Гости, довольные добытыми сведениями и, поблагодарив еще раз хозяина дома, отправились на дальнейшие поиски Бианки.

– Как ты думаешь, куда направлялась карета виконта, когда мы встретили ее на выезде из Альвинца? – спросил Балинт Михала.

– Ума не приложу. В Деве им делать нечего. В Темешвар? Лугош? Время тревожное, для того чтобы посланник французского короля разъезжал по мятежным землям Темешварского вилайета.

– Что остается? Надьсебен? – продолжал барон.

– Там в управлении преобладают саксонцы, хотя иногда представители господаря Мирчи Чобана бывают в этом городе.

– Значит, берем направление на Надьсебен?

– Давай лучше заедем в Альвинц, может тебе удастся что-то разузнать, – предложил Ласло барону Балинту.

– И может быть, мы что-то узнаем о Бианке.

– Представляешь Балинт, если эта женщина именно та, которую мы ищем.

– Конечно, представляю, она просто имеет какой-то дар, притягивать к себе людей знатного рода.

– Да уж, – согласился Михал, – а сам подумал: «Меня в дрожь бросает от мысли, что она может быть матерью Ханги или того серьезнее – молодой женой отца, а из этого выходит, что Ханга моя сестра».

В замке Альвинц не удалось узнать, куда направилась карета с французским поданным. Но глазастый страж за один форинт подсказал, что видел, как карета на перекрестке направилась в южном направлении. А это значило, что графу и барону предстояло преодолеть семьдесят верст и прибыть в Надьсебен.

 

Глава 25.Виконтесса де Шантуан

Уже смеркалось, когда группа всадников въехала в городские ворота. Балинт и здесь проявил дипломатию по поводу ночлега. Он приметил богатый, ухоженный дом и, постучав в ворота, доложил, что его превосходительство граф желает до утра попросить приюта в доме. Хозяин радушно разместил гостей в отдельных комнатах. Поужинав, путники легли спать, ведь утром им следует разгадать тайну или ни с чем вернуться в замок Железная рука.

С волнением и надеждой, ожидая предстоящего дня, ворочались до полуночи в постели граф и барон, каждый думая о своем, но, в конечном счете, их мысли сводились к одному вопросу: «Эта ли женщина, которую мы ищем?»

Когда Ласло проснулся и постучал в дверь комнаты, барона уже не было. Солдаты доложили, что Балинт, взяв с собой лишь одного охранника, до рассвета ускакал в город.

Граф поблагодарил хозяина за постой, отдал приказ остальным солдатам, чтобы следовали за ним. Он тоже поехал осматривать улицы и решил начать с городской площади. Проверив все улицы, прилегающие к площади и, не обнаружив кареты, граф решил вернуться к центру города, как услышал позади цокот конских копыт по вымощенной булыжником мостовой. Обернувшись, он увидел улыбающегося барона.

– Ты где пропал Балинт? Ни тебя, ни кареты французских господ… Может, виконта вообще не было в этом городе?

– А вот и не угадал, – рот барона расплылся в широкой улыбке.

– Что, ты их разыскал?!

– И не только, граф. Я разговаривал с самой Бианкой!

– Что?! – не поверив, воскликнул Михал, – это она? Балинт ты ее нашел!

Граф стиснул в объятиях барона.

– Ваше превосходительство, господин граф, – шутливо отозвался барон, не пристало солидному человеку вести себя, как юноше, – и тут же звонко рассмеявшись, добавил:

– Да Михал, нам с тобой нескончаемо везет. Я сегодня утром разговаривал с ней. Твою милость пригласили к обеду, нам нужно привести себя в порядок, после отпустим солдат в город, а сами поедем в дом, где остановился виконт.

– Как Бианка отреагировала на твой откровенный рассказ, она была удивлена твоему появлению?

– Еще бы. Правда она не сразу меня узнала, ведь двадцать лет назад без бороды я выглядел моложе. Я не стал ходить вокруг да около, а сразу напомнил ей, кто я такой. Ты бы видел Михал, как она удивилась и растрогалась, слушая меня, кровь прилила к ее щекам.

– А виконт знает о том, что произошло с Бианкой?

– Да, она с ним поделилась о своей былой жизни.

– А что у нее пропала дочь, он знает?

– И об этом Бианка рассказала виконту.

– Она успела поведать тебе, что произошло с ней дальше, после того, как не дождалась тебя в Пресбурге?

– Нет, у нас не было времени, виконт очень торопился на встречу, и потому нам сделали предложение, продолжить разговор во время званого обеда.

– Балинт, я так рад, а ты?

– Да граф, я очень рад этой встрече, но… – Барон на миг замолчал, и его лицо помрачнело, – госпожа Бианка на сегодняшний день является законной женой виконта де Шантуана. Прошу тебя учесть этот момент и при встрече с виконтами не задавать пока вопросов, касаемых нашей тайны, а особенно ее дочери Марии.

– Ханги! – сердце заколотилось в груди графа.

– Это уже решать матери и дочке, как им лучше называть друг друга.

– Господи, неужели Ханга скоро увидит свою мать. Бианка действительно тебе нравится? – угадал граф состояние Балинта.

– Да, я уже говорил тебе, если бы я не был тогда женат. Ее образ так врезался в мою память, что до конца своей жизни его невозможно забыть. Знаешь Михал, когда я увидел ее, у меня возникло такое чувство, что совершил путешествие в свою молодость.

– Неужели она не изменилась?

– Она стала еще краше, чем была. Все те же глаза, волосы, лицо…

– Если Ханга действительно ее дочь, то так же красива и умна, как ее мать. Можно смело утверждать, что они обе похожи на два прекрасных цветка одного растения.

С трепетом в груди Ласло ехал в дом, где остановилась семья виконтов. С одной мыслью он уже начал свыкаться: Бианка и Ханга – мать и дочь. Но другое обстоятельство его волновало больше, чем первое: доводилась ли Бианка женой его отцу? Если да, то как он должен начать об этом разговор. Такое известие шокирует виконтессу или наоборот обрадует? Знает ли Бианка о тайной стороне жизни отца или он не посвятил ее в это? Как повести себя с Бианкой во время уединенного разговора, что за человек она? Не сможет ли откровенность Ласло навредить ему самому?

Обдумав острые моменты предстоящей встречи, Михал решил, пока не раскрывать Бианке всей тайны, а только чуть-чуть приоткрыть завесу.

Графа и барона уже ждали в усадьбе. Стол был накрыт во дворе под густой сенью нависших ветвей орешника. Просматривался вкус виконтов, подчеркнутый в одежде обоих супругов и слуг. Утонченные манеры при общении и доброжелательность. Когда Михал увидел виконтессу, в первую очередь бросилось в глаза ее поразительное сходство с Хангой. Как обрисовал Балинт ее, такой граф увидел Бианку во всем великолепии. Завораживающий, притягивающий взгляд, пышные, красивые волосы, правильный овал лица, коралловые губы, все это сочеталось в виконтессе и придавало ее внешности неотразимость.

Представив графа Ласло и супругов де Шантуан друг другу, барон Балинт украсил свое присутствие среди них, зажигательной речью:

– Уважаемые господа: виконт де Шантуан и Ваша очаровательная супруга Бианка, и наконец, достопочтенный граф Ласло. Не буду долго объяснять, сколь был долог и труден наш путь, пока мы по воле Всевышнего не собрались за этим столом. Для меня и вас, в том числе, очень важен момент, когда через двадцать лет, после долгих поисков нам все-таки удалось встретиться с Вами – уважаемая Бианка. Вам – виконт, очевидно известен путь Вашей супруги и так как Вы доводитесь ей самым близким человеком, то смею Вас заверить, что много лет назад я имел честь быть знакомым с почтенным, ныне усопшим бароном Йо, который был для Бианки дорогим другом, он же и передал мне заботу о ней. Я безмерно счастлив, что госпожа, наконец-то нашлась, и мы находимся сегодня рядом с вами. Я думаю, что раскрыв перед вами часть нашей общей тайны, лично я не остановлюсь после этого. Я постараюсь помочь нашей очаровательной Бианке найти самое дорогое для нее, что все эти годы терзало ее прекрасное сердце. Для этого сегодня к вам прибыл уважаемый граф Ласло.

Виконты сначала были польщены словами барона, но когда он закончил таинственными словами свою речь, удивились. Ласло, как то осуждающе взглянул на Балинта, но он, поведя правой бровью, успокоил графа, давая понять, чтобы он доверился барону.

Интригу ему удалось посеять, и пока гости с хозяевами пили и отведывали различные яства со стола, все смотрели на Балинта, ожидая от него продолжения.

– Виконт, в первую очередь я обращаюсь к Вам, как главе семьи де Шантуан и прошу Вашего разрешения продолжить разговор. Я хочу быть откровенным с Вами, так как раскрытие этой тайны затронет всех присутствующих за этим столом.

– Барон, что же это за тайна, от которой у меня пропал аппетит, – пытался шуткой разрядить обстановку виконт.

– Виконтесса де Шантуан, Вы готовы? – обратился к ней Балинт.

Ласло нервничал и, хмуря брови, два раза пытался приподняться из-за стола, но всегда при этом встречал умоляющий взгляд Балинта.

– Уважаемая Бианка, я понимаю, как Вам сейчас тяжело вспоминать о некоторых моментах вашей прошлой жизни и все же, очень прошу Вас, поведайте нам, что произошло с Вами после того, как Вы не дождались моего приезда в Пресбург. Обещаем Вам, что мы отнесемся с глубоким уважением и сочувствием к Вашему рассказу.

Бианка не смутилась от такой просьбы, а только задумалась и вопросительно взглянула на мужа.

– Да дорогая, а почему бы нет, – поддержал виконт жену.

Граф Ласло облегченно вздохнул, поняв окончательно, какую игру затеял Балинт и после того, как Бианка получила поддержку мужа, благодарно взглянул на барона. Балинт игриво повел бровями, показывая графу, как нужно дипломатично устраивать подобные разговоры.

– В 1528 году, не дождавшись Вас в Пресбурге, – Бианка кивнула в сторону Балинта, – я вынуждена была покинуть город и так как очень торопилась, продала домик по низкой цене. Взяв с собой свою дочурку Марию, решила добраться до города Коложвар в Трансильвании.

Ласло и Балинт переглянулись, как бы подтверждая свои правильные предположения.

– Я тогда еще подумала, зачем мне ехать по занятой турками центральной территории Венгрии, когда я могу добраться до Трансильвании северными провинциями. Итак, мой путь лежал сначала до Мункача, а затем в сторону Хуста.

Граф и барон снова переглянулись, улыбнувшись при этом.

– В одном городке, на рынке меня обокрали, и оставшаяся часть деньг от продажи дома быстро заканчивалась, не хватало еды для дочки, приходилось постоянно откладывать и припасать. Пришло время, когда я была вынуждена зарабатывать на пропитание и снятие крохотной комнатки. Нанималась стирать белье, таскать воду, убирать в домах, лишь бы как-то протянуть зиму. Хотела подкопить немного денег и весной отправиться в Коложвар.

– Извините, Бианка, а почему именно в Коложвар? – спросил граф Ласло.

– По рассказам отца моего ребенка, там жил его друг, который по моему первому требованию должен передать мне деньги и часть какого-то наследства. Я только и жила надеждой, что тот человек мне поможет. Но до Коложвара еще нужно было добраться, и потому я бралась за любую работу, лишь бы накормить мою девочку и отложить, хоть что-то на дорогу. Господи, если б я только знала, что меня ждет впереди, – на глаза Бианки навернулись слезы, – наконец, дождавшись теплых дней, я с маленькой дочкой отправилась на юг. Напуганная рассказами людей о безжалостных турках и разных разбойниках, старалась идти в основном краем леса или кустарниками. Если впереди меня ждали долины и овраги без лесов, то шла ночами. Продукты, взятые с собой, заканчивались, возникла угроза, что дочку нечем будет кормить, помогало то, что я кормила ее своим молоком. Не доходя до Хуста, мне пришлось заночевать в старой корчме, добрые хозяева выделили мне место на сеновале. Кто же мог знать, что они задолжали турецкому сборщику налогов, и уже который год не могли выплатить подать.

Под утро, с небольшим отрядом, турки вошли во двор к корчмарю. Главный из них отстегал плетью старого хозяина, его жену – старуху они заперли в сарае, на крыше которого мы с дочкой прятались. Турки пригрозили старику сжечь сарай вместе с женой, если он сейчас же не выплатит долг. Он упал перед ними на колени и слезно упрашивал об отсрочке. Но потом что-то шепотом объяснил им, показывая на крышу сарая. Я подглядела за ними и все поняла. Меня с Марией стащили с сеновала. Документы, которые я имела при себе, не помогли, нас усадили на телегу и повезли на юго-восток. В других телегах тоже находились люди, потом я узнала, что турки гнали их в полон. Я очень боялась, что у меня отнимут ребенка и постоянно думала, как бы сбежать. Однажды вечером, когда мы проезжали мимо леса, турки решили устроить привал и, съехав с дороги, разбили лагерь. Улучшив момент, я подхватила дочку и бросилась в кусты, да видимо турки, заслышав мои шаги, бросились в погоню. Я не смогла далеко убежать и, чувствуя, что теряю последние силы, упала на землю и, прикрыв собою дочку, замерла. Я услышала, как они на конях мчались где-то рядом, потом почувствовала удары по спине. Последний, сильный удар в голову я получила копытом лошади. Очнулась вся в крови, лежа на том же месте. Ничего не помнила. Потом догадалась, что они топтали меня лошадьми. Видимо турки подумали, что я мертва и бросили меня в лесу. Не увидев рядом с собой ребенка, я снова лишилась чувств.

Очнулась ночью от холода. Куда идти? Где искать Марию? Не знала. Я вышла на дорогу и, осматривая следы от копыт, пошла в сторону, куда уехали турки.

Виконтесса умолкла, видимо собираясь с мыслями. Все сидели, молча, ожидая дальнейшего рассказа. Промокнув платочком слезы, Бианка продолжила:

– Я мучительно соображала, как мне быть? Податься на север или идти в Коложвар? Еды не было, денег тоже. По следам от телег и конских копыт я шла от селения к селению, и меня успокаивало только одно, жители мне рассказывали, что в обозе турок они видели пожилую женщину с ребенком на руках. Сердобольные люди подавали мне: кто хлеба, кто молоком попоит, кто просто с огорода зелени даст. Самым страшным для меня был дождь, который смыл все следы и дальше в деревнях мне говорили, что не видели никакого обоза турок с пленными и награбленными вещами.

Бианка закрыла платком глаза и в голос заплакала, виконт, замахав руками, принялся утешать жену.

Дальше можно было не продолжать всю историю, ее уже знали граф Ласло и барон Балинт.

– А теперь граф Ласло твоя очередь рассказывать, – обратился к нему барон Балинт. Михал глубоко вздохнул, как бы собираясь духом, и подсел к виконтессе. Когда она перестала плакать и успокоилась, граф обратился к ней:

– Дорогая Бианка, прежде чем я начну свой рассказ, я хочу, чтобы Вы взглянули на одну вещицу, – он протянул руку и разжал ладонь. Бианка, разглядела медальон, теперь уже на цепочке и, увидев его, вскрикнула:

– Граф, откуда он у Вас?!

– Вы видели его прежде?

– Да-да, именно такой медальон я оставила на шее моей девочки. Граф, умоляю, не мучайте меня, скажите, где Вы его взяли?!

Ласло сосредоточился и рассказал всю историю, которую они с Балинтом знали до самого конца. Начиная с того места, как граф Жомбор и его дочь Ребека отбили обоз у турок, продолжая тем, как маленькая девочка попала к бабке Урсуле и заканчивая, как девушка по имени Ханга ждет не дождется, когда мать обнимет ее. И что вот этот самый медальон она сняла несколько дней назад со своей шеи.

Что было дальше, без содрогания невозможно было смотреть: виконтесса разразилась громким плачем, закрыв лицо руками, она долго и безудержно рыдала. От услышанного рассказа виконт на время лишился дара речи и не смог ее вовремя утешить. Постепенно Бианка успокоилась, и еще до конца не осознав, всего, что услышала, с надеждой посмотрела на графа Ласло.

– Бианка, все это истинная правда, – решительно произнес Михал.

Только после подтверждения графом рассказа, она с благодарностью поцеловала его руку. И вот тут, все устремись утешать Бианку, поглаживая ее и объясняя, что все позади, и что скоро она увидит свою родную дочь Марию. Наконец, окончательно успокоившись, она произнесла:

– Уважаемый граф, можно я сама одену ей медальон на шею.

– Ну, конечно же, – улыбнулся Михал, – он по праву принадлежит Вам, Бианка.

– Граф, а моей девочке хорошо у Вас?

– Она умница, научилась лечить людей, ее обучили грамоте, знает хорошо три языка и самое главное, скоро у нее будет свадьба, на которую Вы непременно поспеете.

– Шарни, – ласково обратилась она к мужу, – я и дня не выдержу, мне необходимо ехать к графу Ласло. Ты меня понимаешь?

– Да, моя Дорика, тебе действительно нужно сейчас быть рядом с ней.

– А ты? Ведь тебе необходимо возвращаться во Франции, тебя ждут в Париже.

– Придется тебе довериться графу и барону, я не смогу тебя сопровождать. Моих сообщений король ждет лично. Я поеду по южной границе Трансильвании. Когда я встречусь с королем, то непременно найду тебя.

Виконт, повернувшись к Ласло, спросил: – граф, куда следует мне прибыть?

– В замок Железная рука – это недалеко от границы с Валахией, между Караншебешем и Надьсебеном. Если начинать путь отсюда, то по прямой – сто верст.

– Граф, я найду ваш замок, Вы только берегите моих женщин. Слышите граф, не отпускайте их никуда, в наше время это опасно.

– Не переживайте виконт, я даю Вам слово, что с ними ничего не случится, они будут под моей защитой. Завтра с утра, мы тронемся в путь. А сейчас, если виконт позволит, мне бы хотелось поговорить с виконтессой без свидетелей. Михал прижал к груди ладонь и склонил голову.

– Дора, ты в распоряжении графа Ласло.

Оставив за столом людей, граф с виконтессой прошли в небольшой сад и сели в беседку, увитую плющом.

– Бианка, остается вне сомнения Ваше родство с Хангой, то есть с Марией. Простите, привык так ее называть, теперь остался невыясненным один момент. Некогда вы носили на пальце перстень…

В глазах виконтессы появилась настороженность.

– Вы не должны меня бояться, поверьте, я – Ваш друг и тайну, которую вы свято храните уже много лет, я никому не раскрою.

Женщина машинально дотронулась рукой до своей груди, нащупала бархатный мешочек, висевший на шее и убедившись, что ее вещь на месте, с удивлением посмотрела в глаза Ласло.

– Я не хочу показаться невежливым, но ответьте мне Бианка, это чей-то подарок? Или вернее будет сказано, этот перстень подарил Вам отец Марии.

– Михал, можно я Вас буду так называть?

– Конечно Бианка, и еще лучше, если мы откинем фамильярности и перейдем на «ты».

– Я согласна Михал. Скажи, откуда тебе стало известно, что мне подарил перстень мой муж?

– Муж?!

– Да, незаконный муж, и медальон, который я повесила дочке на шею, тоже его подарок. Он был очень прозорливый – мой муж, теперь я ему вдвойне благодарна, что он позаботился о том, что я смогла найти потерявшуюся дочь.

– Ты не назвала первую причину, по которой ты благодарна ему.

– Моя дочь Мария – это и есть благодарность Лайошу.

– Ты назвала его Лайошем?! А сколько лет было ему, когда вы познакомились? Извини, может этот вопрос, я поставил неуместно.

Бианка улыбнулась и тихо, с нежностью начала рассказ:

– Я была еще совсем девочкой, когда мы впервые увиделись с ним. Да, конечно, я больше годилась ему в дочери, чем в жены, но со временем ему удалось овладеть моим сердцем. Я жила в то время одна, сначала погиб мой отец, при столкновении венгров с австрийцами, затем мама после болезни, покинула меня. Я батрачила на богатых людей, ты наверно понимаешь, как может относиться барин к своей батрачке, тем более внешность у меня сильно приметная. Молодой барич проходу мне не давал, это благо, что его отец был старым солдатом, и у него еще была совесть, он иногда заступался за меня.

Не знаю, как об этом прослышал один пожилой граф, но он помог мне. Молодой барич сильно оскорбил графа, и он вызвал его на дуэль, барича он заколол насмерть. Граф предложил мне уехать от греха подальше и снял маленький, уютный домик на окраине Пожони.

– Пресбурга.

– Ну да, Пресбурга. Вот так он стал меня опекать. Я, конечно, понимала, что граф старше меня намного, но он был очень добр ко мне, и я чувствовала, что он любит меня. Не знаю, может он и любил меня по-отечески, но потом все получилось, как-то само собой, мы стали мужем и женой.

– А где жил граф?

– Сначала он вообще ничего не говорил мне, а потом сказал, что у него есть замок в Трансильвании. Для меня этот край был далеким и каким-то сказочным, не зря люди называют его Эрдеем. Он много рассказывал о горах, ущельях, долинах, описывая красоту тех мест, и мне всегда хотелось побывать в той сказке.

Перед тем, как ему пропасть, я сказала Лайошу, что жду от него ребенка. Знаешь Михал, как он обрадовался, я редко видела его таким счастливым. После этого он погрустнел и как сейчас помню, сказал мне такие слова: – «Моя жизнь, девочка моя, для многих людей – сплошная тайна. Всем моим недоброжелателям хотелось бы поскорее разгадать эту тайну. Я чувствую, мне осталось немного и я безумно счастлив, что встретил именно тебя. Ты родишь мне сына или дочь, и я не знаю, может быть, ребенку не доведется увидеть своего отца, но запомни одно, я всегда буду любить вас, даже там, на небесах, я буду с вами рядом». – Больше я не видела Лайоша.

– Ты не пыталась его разыскать?

– А как? Он действительно был человеком-тайной, никто о нем даже не слышал.

– А его замок в Трансильвании?

– Да там их столько? Где же его найдешь?

– Кроме перстня и медальона дочери, у тебя ничего не сохранилось от него?

Бианка кивнула в ответ и встала со скамейки.

– Подожди немного Михал, я сейчас кое-что тебе покажу, – и направилась по аллейке к дому.

Пока Бианка ходила, Михал сидел, обхватив голову руками, и мучительно задавал себе один и тот же вопрос: «Неужели это отец? Все говорит о том, что это он».

В таком состоянии застала его Бианка. Она бережно развернула тряпицу и протянула свернутый вчетверо лист бумаги.

Строки запрыгали перед глазами Михала, – он узнал почерк своего отца:

– Дорогая Бианка, нет возможности приехать, посылаю весточку через знакомого. Если нам с тобой не суждено будет встретиться, тебя найдет в Пресбурге мой друг, он представится бароном Йо. Доверься ему, он поможет тебе и ребенку. На крайний случай найди в Коложваре человека, о ком я тебе говорил не раз, ты знаешь, как его зовут, он обеспечит всем тебя и ребенка.

Я хочу, чтобы вы никогда и ни в чем не нуждались. Пусть наш ребенок знает, что его отца звали Лайошем, а большего вам и не нужно знать. Помни одно, я вас люблю, и всегда буду любить.

Будьте счастливы.

Лайош. 1527 г. 2 сентября.

Прочтя письмо, Михал первым делом спросил:

– Бианка, тебе удалось найти человека в Коложваре?

– Нет, к сожалению, о нем мне ничего неизвестно, он пропал.

– Ты наверно подумаешь, что я многого хочу, но не могла бы ты сказать имя того человека, я постараюсь его разыскать.

– А стоит ли граф? Я состоялась в жизни и мне того богатства, о котором упоминал Лайош, уже не нужно.

– Хорошо, Бианка, не будем ворошить прошлое, давай лучше завершим наш разговор, но прежде я тоже открою тебе одну тайну и очень прошу тебя, пока держать ее при себе. Почему я хочу открыться тебе? Объясню. По прибытию в мой замок, ты сразу же обратишь внимание на родовой герб Ласло, который выбит на каменной стене над воротами, думаю, что ты сразу же заметишь сходство с изображением, которое присутствует на медальоне.

Слушая внимательно графа, Бианка сразу же уловила главное и осторожно задала вопрос:

– Они имеют прямую связь?

Ласло кивнул. Немного помолчав, виконтесса продолжала спрашивать:

– Это замок графа Лайоша?

Михал опять кивнул.

– Граф, не хочешь ли ты… – она с изумлением взглянула ему в глаза. Ласло молча сомкнул веки и снова кивнул.

– Господи! – воскликнула она, – так Лайош твой отец?!

– Граф Ласло Лайош действительно мой родной отец.

– Боже мой! Михал! Значит, ты доводишься братом моей Марии! О нет! Я не могу в это поверить. Дай я еще раз как следует осмыслю все это… Бианка раскраснелась и, раскрыв веер, стала отмахиваться.

– Когда я впервые увидел на шее Марии медальон, я сразу же подумал, что он не случайно оказался у нее. Я прекрасно знаю свой родовой герб. В Венгрии есть подобный ему, но некоторые детали на гербе выглядят по-другому. Одно меня сдерживало, прежде чем окончательно признать Марию своей сестрой, я хотел знать, каким образом медальон очутился у нее. Вот посмотри, – и Ласло протянул такой же медальон, – он достался мне от отца и как видишь, Бианка – сходство полнейшее.

– Михал, милый мой Михал, – Бианка подалась к графу. Он приобнял ее, затем отстранившись, взял за обе руки и произнес:

– Как все-таки чудесно, что отец позаботился, чтобы мы нашли друг друга. У тебя и Марии теперь большая семья и я рад, что вы скоро воссоединитесь. Только у меня к тебе Бианка просьба, пока никому не говорить об этом. Всему – свое время.

– Понимаю Михал, тайна еще не раскрыта до конца, перстень с трезубцем – вот что тебя беспокоит. Я угадала?

– Ты проницательна. Но не только это меня беспокоит, я знаю тайну гибели моего отца и твоего мужа.

Для Бианки такое признание было потрясением. Она так сильно разволновалась, что Михаю пришлось дать слуге указание, чтобы он принес воды.

– Прости, мне следовало отложить этот момент на потом, а то для тебя столько потрясений на сегодня.

– Скажи Михал, чтобы я знала, что он меня не бросил, что произошло с Лайошем?

– Он погиб от руки одного негодяя, и потому не смог вернуться к тебе, это случилось в конце 1527 года, как раз, когда родилась Мария.

– Какой ужас! И ты знаешь имя его убийцы?

– Несомненно. Он сейчас находится недалеко от моего замка в Темешваре. Потому мое сердце неспокойно, этот подонок знает, что я ищу убийцу своего отца и готов отомстить ему. На сегодняшний день он находится под высоким покровительством австрийского короля, но это не помешает мне совершить возмездие.

– Скажи, кто он?

– Барон Вадаш Гаспар, некогда предавший барона Йо, Балинта и в том числе много других дворян, живущих в Трансильвании. Он сейчас занимается наймом солдат в войско Фердинанда и меня тревожит его присутствие недалеко от моего замка.

– Тебе нужно спешить Михал, я правильно поняла?

– Да Бианка, рано утром мы выезжаем.

Граф и виконтесса, поднявшись, вышли из беседки и направились к столу, где их с нетерпением ожидали остальные.

 

Глава 26. Похищение Ханги

Проснувшись, чуть позже обычного, Этель не увидела Михала в постели, но заметив на подушке цветы, улыбнулась – значит, он попрощался с ней таким образом. Одевшись, она тихо прошла к двери, чтобы не потревожить сон Лайоша. В гостиной зале ее ждала Ханга, видимо она хотела что-то сообщить важное, потому как в ее поведении угадывалось нетерпение, и она обрадовалась появлению графини.

– Госпожа Этель, из Хэди приходили люди, они спрашивали графа, Людвик сказал им, что господин Михал уехал по делам.

– Да Ханга, Михал с бароном Балинтом собирались в Дьюлафехервар еще с вечера, да засиделись вчера допоздна.

– Госпожа графиня, начальник охраны Хэди передал мне, что метр Эрно тоже куда-то уехал, а в городке одной женщине стало плохо и помочь некому. Вы разрешите мне сходить и посмотреть, что с ней случилось?

Этель задумалась, муж просил ее, чтобы без особой необходимости до его приезда Хангу из замка не выпускали. Решив, что это и есть особый случай, она ответила:

– Возьми с собой солдата из числа охраны, граф переживает за тебя и просил быть осмотрительной, ты заметила, что в крепости усилена охрана, и в самом городке пришлось распределить часть гарнизона замка.

– Что-то случилось? Почему солдаты охраняют Хэди?

– Случилось, войска Фердинанда вступили на землю Трансильвании, теперь они будут кругом командовать, собирать налоги и нанимать людей в австрийское войско, и со стороны турок наблюдается беспокойство, видимо султану не нравится близкое соседство с австрийским королем. Так что прими предостережения графа, как добрый совет и без охраны не покидай стен замка.

– Хорошо госпожа Этель, я так и поступлю, а можно я попрошу Гергея, чтобы он проводил меня до Хэди?

– Гергей уехал с поручением от графа Ласло и будет только к вечеру, передай Людвику, чтобы он выделил тебе человека, скажешь ему, что я просила.

Пока они разговаривали, Этель старалась перемещаться по гостиной так, чтобы Ханга, глядя ей лицо сменила место и встала под портретом старого графа Ласло. Графиня приметила кое-какое сходство с лицом Ханги, но не могла окончательно разобраться в деталях, ведь красивое лицо девушки никак не хотело походить на мужественное лицо старого графа.

Проводив девушку, Этель направилась в покои своей матушки.

Прошло некоторое время после ухода Ханги, и со сторожевой башни заиграла труба, предупреждая об опасности. Стража, заметив издали приближение группы всадников, подняла тревогу. Комендант крепости Людвик, поднявшись на сторожевую башню, приказал на всякий случай зарядить пушку. После приказа графа Ласло, он имел право применять оружие на случай насильственных мер со стороны незнакомых, вооруженных людей.

По головному знамени и другим флажкам на концах копий, Людвик определил, что это были австрийские воины.

Спешившись, начальник отряда, подошел ближе к поднятому мосту и крикнул:

– Позовите хозяина замка.

– Его нет в крепости, обращайтесь ко мне – я капитан охраны Людвик. Кто Вы и что хотели?

– Мне необходимо поговорить с графом Ласло, а Вы меня не интересуете.

Этель, встревоженная звуком трубы, спешно прошла площадь. Поднялась по ступеням наверх караульной башни и, услышав переговоры, решила помочь коменданту.

– Я графиня Ласло, чем могу Вам помочь? Представьтесь, господин офицер.

– Я барон Вадаш, командир полка его величества Фердинанда и имею предписание для найма людей, желающих поступить на службу к австрийскому королю.

– К сожалению, господин барон, без графа я не могу решать подобные вопросы и в замок Вас не смогу впустить.

– Я знаю, что в крепости у графа свои солдаты и гайдуки, потому не претендую на его воинство, а вот в городок Хэди я могу войти и без его разрешения, у меня письменный приказ и если кто-то попытается воспрепятствовать мне, я уполномочен применить силу.

Этель была обескуражена ответом барона, и тревожно переглянувшись с комендантом, сказала австрийскому офицеру:

– Барон Вадаш, во избежание недоразумения, я Вас предупреждаю, что городок охраняется солдатами графа Ласло и если ваши солдаты станут бесчинствовать, у охраны есть приказ, применить оружие.

– Не беспокойтесь графиня, мы добровольно призываем людей, желающих наняться на службу за деньги.

Вадаш прыгнул на коня и, махнув культей, направил своих воинов в сторону Хэди. Рядом, сопровождая его, гарцевал на своей лошади, бравый лейтенант Генрих.

Этель не могла заметить за клубами пыли, поднявшейся от копыт лошадей, как в середине колонны, проехал метр Эрно в коляске. Бравым лейтенантом оказался его родной племянник.

Просмотрев документ, предъявленный капитаном, начальник стражи городка был вынужден пропустить отряд. Он приказал своим солдатам сопроводить приезжих на главную площадь.

С высоты телеги глашатай призывал граждан городка вступить в австрийскую армию, собирая вокруг себя толпу людей.

– Жители Хэди, от имени его величества Фердинанда, короля Австрии, Богемии и Венгрии, объявляю прием желающих вступить в его войско. Нанятый солдат в войско короля, сразу же получает денежное довольствие, обмундирование и оружие. На время военных действий он может пользоваться правами победителя, а именно: захватывать трофеи у противника, имущество, богатства, оружие, вплоть до взятия в плен граждан.

– А как же королева, разве ей больше не нужны войска? – раздался вопрос из толпы.

– Королева отреклась от короны, если вы еще не слышали, – громко крикнул барон Вадаш, – теперь власть в Трансильвании перешла к Фердинанду.

– А турки? Они что, отказались от власти в Трансильвании? – раздался следующий вопрос.

– А как вы думаете, для чего мы набираем солдат, как раз для того, чтобы вас защищать от турок.

– А национальное собрание, что оно скажет по этому поводу?

– Варадский епископ, отец Дьердь сейчас стоит во главе партии и он тоже готов помочь всеми силами королю Австрии в борьбе с турками, – ответил Вадаш.

Пока военные переговаривались с гражданами, два молодых парня затеяли между собой разговор, один явно склонял другого поступить на службу к австрийцам.

– Буйко, а давай, и мы запишемся, будем турок бить.

– Пете, тебе что, мать свою не жаль?

– Ну, не буду же я век за ее юбку держаться, когда-то надо мужчиной стать.

– Женись и ты станешь мужчиной, – пошутил Буйко.

– Да ну тебя, – обидчиво произнес Пете, – нет, правда, давай запишемся. Смотри парень молодой на коне, а уже офицер. Гляди, как на него наши девушки смотрят, представляешь, приезжаем мы домой, а нас с цветами встречают, а девчонки так и вьются вокруг нас.

– Ага, ты еще галопом по городку пронесись, – подтрунивал над ним Буйко, – если на то дело пошло, то поступи на службу к графу Ласло.

– Нет, не хочу, у графа строго, лишний раз без разрешения не уйдешь.

– Ну, тогда иди в соседнее графство, говорят, графиня Жомбор тоже принимает к себе на службу людей.

– Нет, я ее совсем не знаю. Ну, так что Буйко, пойдешь?!

– Не-а.

– Тогда я сам по себе, – и хлопнув по плечу друга, Пете стал пробираться сквозь толпу к телеге.

– Меня записывай, – обратился он к офицеру.

– Как зовут?

– Сабо Пете.

– Куда его? – обратился офицер к записывающему.

– В седле хорошо держишься? – спросили Пете.

– Конечно, – соврал юноша.

– Зачисляй в кавалерийскую часть.

Вдруг из толпы раздался крик матери юноши:

– Это что ж ты удумал, сорванец ты эдакий! Ты на кого мать родную бросаешь, – она перешла с крика на причитание, – Пете-е, кровинка моя, что же ты делаешь? Умру ведь я без тебя, сироткой останешься.

– Не кручинься мать, – обратился к ней солдат-австриец на венгерском языке, – не успеешь глазом моргнуть, а твой сокол столько наград получит.

– Да уж, наград, – съязвил пожилой крестьянин, – крест ему в ногах поставят и по всему видать, очень скоро.

– А это уже кому, как повезет, – ответил австрийский солдат.

Пока шла запись наемников, лейтенант Генрих с дядей Эрно в сопровождении двух солдат, отделились от толпы и направились в дом к лекарю.

Во дворе они увидели гайдука. Подставив чурку к плетню и взобравшись на нее, он наблюдал, что творилось на площади. Поздоровавшись с метром Эрно и лейтенантом, гайдук проводил их взглядом до самого дома.

Открыв дверь, на пороге перед ними предстала удивленная Ханга.

– Дядя Эрно? – она виновато оглянулась и указала рукой на лежащую на полатях женщину, – а я тут без вас больную осматриваю.

– А ты как здесь очутилась? – неприветливо спросил он девушку.

– За мной в замок прислали человека, сказали, что вы куда-то отъехали и помочь бедной женщине некому.

– Граф Ласло приехал?

– Нет еще.

– А графиня?

– Она в замке.

– Что с больной?

– С животом у нее что-то, говорит рези, ей очень больно.

– А ты сама-то, что думаешь?

– Больная говорит, что кабана вчера закололи, вот она шкурок наелась, да видимо многовато ей было. Я думаю, печень давит.

– Правильно подумала, возьми в шкафу склянку, – он указал пальцем, – напои лекарством и пусть спокойно полежит с часок, а мы пока с тобой и Генрихом в одно место съездим.

Лейтенант удивился, но уловив строгий взгляд дяди, подыграл ему:

– Да-да Ханга, тут недалеко, мы мигом на коляске обернемся.

– Дядя Эрно, графиня запретила покидать городок, мне нельзя ехать – девушка замотала головой.

– Почему нельзя? Ты кто, ребенок или взрослая девушка? – пытался пристыдить он Хангу.

– Я слово дала госпоже Этель, что никуда из городка не уйду. Она со мной и солдата направила.

– А где он, что-то я его не вижу?

– Там во дворе, видимо наблюдает, что на площади творится.

Эрно прищурился и подмигнул племяннику, он уловил намек и вышел из дома. Вскоре он вошел и глазами утвердительно подал знак доктору. Охраняющего Хангу гайдука, они умудрились связать и, заткнув ему рот тряпкой, затащили в сарай.

– Ну, так что, поедем, – обратился лекарь к Ханге, – в соседней деревне прооперировать нужно человека, медведь его в лесу заломал, а мне без твоей помощи никак не обойтись.

Девушка замялась.

– Ханга, человек умирает, – взывал Эрно к ее совести.

В таком деле девушка не могла отказать и, кивнув головой, стала собирать инструменты для операции.

Как только коляска, в которой сидели лейтенант, Эрно и Ханга поравнялась с воротами, дорогу им преградил гайдук.

– Не велено девушку выпускать из городка, – сказал он строго.

– Мы оперировать человека едем в соседнюю деревню.

– Я сказал нельзя, у меня приказ.

– Чей приказ? – спросил вызывающе Генрих.

– Госпожи графини Ласло. Пошлю сейчас в крепость человека, даст разрешение графиня, тогда пусть Ханга едет.

– Георгиу, – обратилась к нему Ханга, – будь добр, пропусти, там правда человек умирает.

– Умирает?!

– Да, медведь его задрал, помощь срочная нужна.

– Ну, хорошо Ханга, проезжайте, но я все равно пошлю своего воина графине. И он махнул гайдукам, чтобы они пропустили коляску.

Через полчаса, завершив запись наемников, за ними последовал весь отряд, пополнившийся шестью жителями Хэди, в том числе и молодым Пете.

– Предатели! – выкрикнул кто-то из толпы.

Барон Вадаш резко остановил коня и, внимательно осмотрев разбредавшуюся толпу, громко сказал:

– А туркам лизать пятки, – это не предательство?! Вас же защищаем. Я и впрямь смотрю, что граф дал вам свободу. Ладно, попомните меня еще, – и, пригрозив кнутом, с силой хлестнул коня, вымещая на нем свою злость.

Проехав пару миль до развилки, Эрно хлопнул кучера по плечу, приказав ему ехать прямо.

– Дядя Эрно, так в деревню же налево! – воскликнула Ханга.

Лекарь зло усмехнулся и ответил:

– Сиди спокойно и не задавай вопросов.

– Куда вы меня везете? – забеспокоилась Ханга, привстав с сиденья.

– Сиди тихо, я тебе сказал, – грубо дернул ее за руку Эрно, – будешь брыкаться, свяжем.

Только теперь до Ханги дошло, что метр Эрно ее обманул, и она попыталась упросить его, остановить коляску.

– Дядя Эрно, прикажите кучеру остановиться. Ну, зачем Вы так поступаете? Вы ведь для меня, как отец.

– Отец говоришь, а почему ты меня не послушала? У графа решила спасения от меня найти! Так вот что я тебе скажу, – он ткнул пальцем в грудь Генриха, – он твой жених, а не сын голытьбы из Мольнара. Побудешь пока в тихом месте, затем, вашу свадьбу сыграем. Спасибо еще мне скажешь, а то ишь, за оборванца замуж собралась.

– О нет! – Взмолилась Ханга, – дядя Эрно, Вы не сделаете этого!

– Я не сделаю?! Да я вас вместе с графом, знаете что… В порошок сотру. Кончилось его время, мое настало. Сейчас приедем на место и решим с бароном Вадашем, что с ним сделать, повесить этого разбойника или на кол посадить.

Ханга от ужаса раскрыла глаза и, не веря, что в злобе произнес лекарь, тихо спросила:

– За что Вы его так?

– Многого ты еще не знаешь, заморочил тебе голову граф, хорошеньким представился, а сам по ущельям разбойников прячет, да на людей их натравливает. Разбойник он – марид проклятый!

Ханга, закрыв лицо руками, вдруг сильно заплакала. Она не в силах была сдерживать себя от чудовищных обвинений в сторону графа.

И вдруг, резко прекратив плакать, она вспомнила старую хижину бабки Урсулы, графиню Жомбор и раненного гайдука. Да-да, того самого гайдука Вашара Андора, погибшего в битве с турками. Она помнила его лицо и никогда в жизни не забудет. А потом принесли всего израненного графа Ласло и она с дядей Эрно в прямом смысле вытаскивали его с того света. И вот тогда лекарь сделал намек, что, мол, граф Ласло помогает разбойникам. Сам-то он достоверно не знал, а мог только предполагать, судя по ранениям графа. А Ханга догадалась и промолчала, потому, как граф был для нее душевным и добрым человеком и друг его Вашар Андор был таким же. Не могла она тогда выдать ни того и не другого и до сих пор хранила эту тайну в себе.

«И вот теперь метр Эрно хочет уничтожить графа Ласло. Что я в данный момент могу сделать? Мне нужно успокоиться и что-то решить, скорее всего, бежать, но сейчас это будет сделать трудно, даже невозможно». Ханга оглянулась, за коляской вереницей растянулись повозки, сопровождаемые полусотней воинов-австрийцев.

«Граф Ласло уехал, чтобы найти для меня самого дорогого на свете человека – маму. Как все хорошо складывалось: любимый Гергей, свадьба, намеченная на осень, может, действительно найдется мама и вдруг такое… Страшно! Хотят заставить меня идти под венец с этим австрийским воякой, дядюшкиным племянником, которого я совсем не люблю, да и терпела его только из-за мэтра Эрно. Господи! Что-то нужно придумать. Куда меня везут? Как помочь графу, как послать весточку, дать ему знать, что он находится в смертельной опасности?».

Перед тем, как отправиться домой в замок, граф Ласло послал вестового, чтобы он предупредил жену, что муж возвращается.

Попрощавшись с виконтом Шарни, Бианка, взяв с собой одного слугу и, навьючив поклажей лошадь, пустилась в путешествие по южным Карпатам. Очарованная давними рассказами графа Лайоша, она не переставала удивляться дивными пейзажами, постоянно меняющимися по мере путешествия виконтессы. Проезжая по долине и пересекая небольшую речку, они оказывались в густом лесу, плотно заросшим елями и буковыми деревьями. Поднимаясь высоко на холмы, она опять видела горы, не острые, покрытые ледяными шапками, какие ей приходится часто видеть в Альпах, а с покатыми верхушками, сплошь заросшими деревьями.

Пробираясь через перевал, небольшой отряд, сокращая путь, вошел в ущелье Дожа.

– Это и есть знаменитое ущелье, где семь лет назад Вашар Андор со своими гайдуками разбил турок, – объяснил Ласло.

– И погиб, как герой, – добавила она. – А что Михал, неужели у него не остались друзья, знакомые, кто мог бы более подробно о нем рассказать? Ведь я слышала о нем легенду, как он бесстрашно нападал не только на турок, но и на дворян.

– Конечно, остались люди, которые его помнят и будь уверена Бианка, что еще не раз под боевым знаменем соберутся гайдуки и повстанцы, чтобы снова принять бой с врагами.

– Интересно, и кто же поднимет это знамя?

– Учитывая сложную обстановку в нашем крае, я думаю, найдутся смельчаки, чтобы снова встать на защиту своей земли.

– А ты бы смог, Михал? – без тени смущения, спросила виконтесса.

– В определенной ситуации, пожалуй, смог бы, – ответил он уклончиво.

– А легенда о Черном гайдуке, владеющим трезубцем, тебе о чем-то говорит?

– О! Бианка, когда это было? В начале века, да и то непонятные слухи ходили, будто обладателем этого перстня был богатый человек. Не понимаю, имея богатства, зачем ему приходилось грабить дворян?

Граф искоса взглянул на ехавшую рядом виконтессу, как бы пытаясь увидеть на ее лице реакцию на свои слова.

– Но ведь и Вашар Андор владел таким перстнем, – возразила она, – хотя он мог просто повторять действия Черного гайдука. А я вижу граф, тебе не очень приятен разговор о них.

– Против них я ничего плохого не имею, а вот слухам, порочащим их имена, я совсем не рад.

– Михал, меня всегда интересовал один вопрос, сколько может быть таких перстней? Учитывая твой интерес к этому богатому кольцу, меня начинает мучить и другой вопрос: ты знал о перстне отца?

Граф улыбнулся, несомненно, Бианка старалась вывести его на откровенный разговор, умно расставляя при этом вопросы-ловушки.

«Может быть, она о чем-то догадывается или прослышала что-то. Понятное дело, ей в наследство достался такой атрибут. У кого она еще может спросить об этом, как не у сына Лайоша».

– О самом перстне я знал, даже видел его, но то, что его обладателем был мой отец, я не ведал.

– Ты видел трезубец? И где, если не секрет?

– На пальце левой руки Вашара Андора.

– Ты был знаком с Вашаром?! Ты можешь о нем хоть что-то рассказать?

– Случайно виделся. К сожалению, мы не знали друг друга.

– Жаль, по-моему только он бы мог раскрыть тайну моего перстня, – Бианка приложила руку к бархатному мешочку.

 

Глава 27. Поединок с бароном Вадашем

Проехав ущелье, отряд спустился в овраг и, как только первый из гайдуков, охраняющий господ, выехал на ровную дорогу, вдалеке, поднимая клубы пыли, показался одинокий всадник.

По мере приближения, у графа менялось выражение лица, он пристально всматривался и наконец, убедился, что это тот гайдук, которого он посылал в замок.

Ласло поднял руку и отряд остановился. Он поехал навстречу приближающемуся гайдуку. У лошади, проскакавшей широким наметом от замка до ущелья, губы и бока покрылись пеной. Гайдук на ходу соскочил с коня и бросился с докладом к графу.

– Господин Ласло, – начал он тревожно и сбивчиво, – меня послала госпожа Этель. Она боялась, что Вы приедете раньше и потому…

– Покороче! Ты можешь четко изложить свой доклад.

– Да, Ваше Превосходительство. В Хэди побывал отряд австрийцев, они нанимали людей в свое войско. Господин граф, они увезли с собой помощницу лекаря Хангу.

– Что?!! Как увезли?! Ну-ка давай подробней.

– Графиня Этель подозревает, что метр Эрно обманом заставил Хангу уехать с ними.

– Тебе известно, куда направились австрийцы.

– Я только слышал, что они поехали в сторону Темешвара.

– О Господи! Ничего нельзя им доверить. Смени коня, и быстро за нами. Граф махнул рукой и на ходу крикнул:

– Австрийцы были в городке, двое из охраны со мной, остальные чтобы в целости доставили виконтессу в замок.

– Михал, что случилось? – с тревогой спросила Бианка.

– Извини Бианка, совсем нет времени объяснять, доберетесь до замка, там все выяснится. Ласло переключился на барона:

– Балинт, ты не теряй времени, езжай в Темешвар, за нас не беспокойся, мы управимся с австрийцами.

– Хорошо Михал, как только передам пакет, я обязательно приеду к тебе в замок. Может, все-таки тебе помощь нужна?

– Спасибо друг, справимся сами. И Ласло погнал коня во всю прыть.

Доскакав до замка, граф быстро отдал распоряжения, и приказал собраться на площади, свободных от службы гайдуков.

– Людвик, собери мне с городка и с рудников людей, хорошо владеющих оружием. Гергей, – граф махнул молодому человеку рукой, – ты уже слышал? Офицер кивнул и с готовностью обратился к Ласло:

– Господин Михал, возьмите меня с собой.

– Езжай к горе Барса, возьмешь человек двадцать из охраны, отдашь мой приказ командиру гайдуков из Хэди, пусть они дождутся меня у въезда в ущелье.

Граф быстро побежал к донжону, ему навстречу уже спешила Этель.

– Этушка, совсем нет времени, вкратце объясни ситуацию: сколько было в городке военных, кто командовал, куда направились?

– Барон Вадаш с метром Эрно обманули Хангу и схватили ее. У Вадаша около полусотни вооруженных солдат, но видимо одна треть среди них, еще необученные наемники. А поехали они по дороге на Темешвар. Михал, дорогой прости меня, это я виновата, что отпустила в городок Хангу.

– Не вини себя, позже разберемся. У меня сердце разрывается, я ведь везу мать Ханги в замок.

– Боже, Михал, вы нашли ее?!

– Нашли… В общем, Этушка, предупреди всех без исключения, чтобы никто не говорил о похищении Ханги. Прими, как подобает виконтессу. Выдумывай все, что угодно, но только бы она ничего не заподозрила. Все, родная, мне пора, без Ханги я не вернусь.

Встревоженные сборами, к графу подошли его друзья: Гиорджи, Борат и Берток. Михал, лихорадочно соображая, обратился к ним:

– Гиорджи, ты остаешься в городке с остатками охраны и будешь следить за порядком. Борат, ты возглавишь часть людей на случай разделения нашего отряда. Ты Берток, бери Керима и быстро езжайте в Дубравицу. Пусть Керим обратится к коменданту и объяснит, что видел, как вооруженные люди в австрийской одежде напали на обоз турецкого сборщика налогов. Да пусть не забудет переодеться в турецкую одежду. По моему уразумению, люди барона Вадаша не смогут уйти далеко от дороги, ведущей в Лугош, так что пусть Керим послужит проводником для турок, а наш человек должен будет вовремя сообщить Кериму, в каком месте произойдет битва между моим отрядом и солдатами Вадаша. Чтобы операция не сорвалась, будем постоянно держать связь между собой, посыльные должны иметь при себе запасных коней.

Друзья переглянулись, они снова в общем деле и, похлопав друг друга по плечу, быстро разошлись выполнять команды графа.

Михал, выскочил на площадь и, обведя взглядом полсотни вооруженных людей, отдал команду выдвигаться из замка.

По пути, проезжая мимо соляных копей, к ним присоединилось еще двадцать человек из числа охраны. Группа всадников, направив лошадей галопом, поспешила к ущелью Дожа, где ее будет ждать Гергей с двадцатью гайдуками.

Объединившись с основными силами графа Ласло, Гергей высказал догадку, что австрийцы, выехавшие неделю назад из Темешвара, могут и не вернуться назад, а заехать, к примеру в Лугош или уйти на север в Липпу, ведь им необходимо набрать определенное число наемников.

– Похоже, ты прав, – согласился граф, – отряд Вадаша может повернуть на Караншебеш, сейчас мы, как раз находимся между двумя крепостями. Придется разделить наш отряд на две части, одна поедет по дороге в Лугош, а другая на юг, к Караншебешу. Борат, как мы условились, возглавишь часть людей, а я беру себе в помощники Гергея. Все, быстро по коням!

Один день разделял небольшое войско графа Ласло от австрийского отряда, но учитывая, что барон Вадаш выполнял миссию по набору наемников, его отряд несколько раз задерживался в дороге.

К вечеру граф Ласло со своими людьми достигли арьергарда противника. Видимо барон Вадаш решил устроить своих людей на ночлег, так как все повозки расположили по кругу, оставив между ними узкий проход.

Граф Михал незамедлительно направил гонца к Борату, чтобы уже к утру он со своими воинами был здесь – в небольшой долине, между слияниями рек – Тимиша и его притока. Для выяснения обстановки он послал разведчиков к лагерю барона Вадаша. Люди Ласло за ночь должны перекрыть все пути отхода, чтобы ни один из солдат не ушел живым. Граф понимал, упустят хотя бы одного, его будут ждать крупные неприятности со стороны австрийского командования, расположившегося сейчас в Темешваре.

Берток и Керим должны выполнить его поручение, и до того, как турки объявятся в долине, граф обязан разбить отряд барона.

Вернулись разведчики и доложили, что среди повозок им не удалось разглядеть коляску, в которой метр Эрно увез девушку. Среди солдат и наемников они заметили барона Вадаша и лейтенанта.

Ласло забеспокоился: «Где Ханга? Если Вадаш здесь и его помощник лейтенант, то где сейчас Эрно? Где эти скоты прячут девушку?»

– Гергей, – шепотом подозвал он офицера, – бери с собой десять гайдуков и возвращайтесь назад, но по пути проверьте все прилегающие к дороге деревни. Действуйте осторожно, не волнуя крестьян и не создавая шума.

– Кого искать?

– Хангу, к сожалению, в обозе ее нет.

– Как нет?!

– Остается одно, метр Эрно свернул куда-то, и возможно через какое-то время будет ждать барона с его людьми в укромном месте. Проверьте все вокруг деревень, исключите всякую возможность этому саксонцу, проскочить мимо вас. Эрно сейчас взбешен и может сотворить с Хангой непоправимое. Герге, – по-отечески обратился он к парню, – я чувствую, что творится у тебя на душе, но и ты пойми меня, если ты едешь искать свою любимую невесту, то Мария дорога мне, как сестра.

– Мария?! – удивился Гергей.

– Да, это настоящее имя Ханги, которое дала ей мать при рождении. Пока ты ездил с поручением к графине Жомбор, мы нашли мать Ханги. Я понимаю, как невероятно звучит для тебя эта новость, но это так и потому прошу тебя, найти ее – вопрос жизни и смерти.

– Господин Михал… – У Гергея от волнения дрогнул голос, – я найду ее, чего бы мне это не стоило, даже если погибну, Хангу привезут к Вам в замок.

– Нет, друг мой, ты ей живым нужен, так что будь добр, не умирай, – и, улыбнувшись, дружески похлопал его по плечу.

Солдаты Гергея, обмотав копыта лошадей тряпками, в темноте покинули место стоянки своих товарищей.

Не успела ночь уступить место раннему рассвету, как подоспел Борат со своими людьми, и войско Ласло в полном составе взяло в кольцо австрийский обоз.

Граф лежал за земляным бугорком и, покусывая травинку, наблюдал за противником. Он рассуждал про себя: «Чуть рассветет, снимем часовых и нападем на них. Как же поступить с людьми, нанявшимися в армию австрийцев? Глупцы, ради денег подались воевать, а сами не понимают, что завтра станут пушечным мясом для короля Фердинанда». Ласло вспомнил предостережение Изабеллы, чтобы во избежание серьезного конфликта, он не противостоял австрийским и турецким войскам. «Что же делать? Хоть один солдат выскользнет и доберется до гарнизона в Темешваре, завтра австрийцы уже будут стоять у стен моего замка. Перебить всех? А как же молодые парни, вступившие по своему недомыслию во враждебное мне войско? Может, попробовать уговорить их образумиться. Дышло австриякам в горло, тогда я потеряю внезапность! Ладно, рискну».

Рано утром, как только можно было четко различить силуэты людей, граф громко крикнул в сторону повозок противника:

– Барон Вадаш, твой отряд окружен, бессмысленно сопротивляться. Сложите оружие, и мы вас отпустим. Наемников мы тоже отпускаем, пусть возвращаются к своим семьям. Капитан Гаспар, скажи, где ты прячешь девушку, и будем считать это происшествие исчерпанным. В противном случае, живыми мы вас отсюда не выпустим.

– Ты кто такой? Еще один разбойник объявился. Ты знаешь, что мы воюем на стороне австрийского короля?

– Хватит разговоров, даю тебе и твоим солдатам несколько минут.

– Господин граф, можно я кое-что скажу своему другу? – обратился Буйко.

– Ну, давай, только быстро.

– Пете, ты меня слышишь? Уходи оттуда, не будь предателем. Бери с собой наших парней, и переходите к нам.

– Буйко – это ты?! – раздался восторженный голос за телегами.

– как ты там оказался?

– Пете, мы с тобой друзья, я не могу тебя бросить. Решай скорее.

– Слушайте вы – разбойничьи рожи, я вам сейчас такие переговоры устрою, – закричал барон Вадаш, и тут же после его слов, раздался выстрел в сторону солдат графа.

Гайдуки открыли в ответ прицельный огонь и пока перезаряжали ружья, полсотни воинов ползком уже подбирались к телегам.

Грянул недружный залп со стороны австрийцев. Вскрикнул гайдук, задетый пулей.

Вдруг из-под одной повозки выскочило несколько человек, они бросились бежать в сторону солдат графа.

– Не стреляйте, это я Пе… – Грянул позади залп и паренек, сраженный выстрелом лейтенанта Генриха, упал в траву. Меняя ружья, он прицельно стрелял по убегающим рекрутам. Вдруг он резко замер, словно истукан, и по его лбу, стекая на лицо, пробежала струйка крови. Пуля размозжила ему голову, и молодой лейтенант рухнул на землю лицом вниз.

Гайдуки уже ворвались во вражеский стан и, громя австрийцев саблями, топорами и копьями, заставили попятиться. Некоторые решили найти спасение за повозками, но были встречены дружными выстрелами гайдуков. Неопытные наемники, сразу же побросали оружие и в страхе сбились в одну кучу. Старые австрийские солдаты, не раз повидавшие смерть, бросились в контратаку, но превосходящие силы гайдуков, быстро переломили ситуацию. Несколько брошенных бомб, рассеяли их до основания. Тех, кто не захотел сдаться, перекололи копьями и изрубили саблями.

Ласло в пылу боя не заметил, как девять человек прыгнули на коней и, отделившись от обоза, пустились по дороге в Темешвар. Борат вовремя заметил их и свистом отвлек графа, указывая рукой на удалявшихся всадников.

Михал на ходу отдал необходимые распоряжения и, взяв с собой гайдуков, бросился в погоню.

Проехав несколько верст, три австрийских всадника отделились от основной группы и, свернув направо, стали быстро удаляться. Борат, заметив этот маневр, послал за ними несколько гайдуков.

Капитан Гаспар и двое солдат, вырвались вперед, а остальные заметно отстали. Через некоторое время, последних прямо на скаку, гайдуки срубили ударами сабель.

Страшная это картина, когда разгоряченный гайдук настигает своего противника. взмах саблей и разрубленное тело, раскинув руки, вываливается из седла. Или же копье, направленное умелой рукой, пробивает со спины насквозь тело и при этом убегавший противник на всем скаку падает с коня.

Прошелестел в воздухе метко брошенный кинжал и скакавший рядом с Вадашем солдат, резко вскрикнув, завалился на шею буланого коня, он еще долго скакал по дороге, пока не свернул на обочину и не остановился.

Показались первые перелески, и равнина постепенно перешла в холмистую местность.

Вадаш, привыкший к подобным гонкам, сначала уверенно шел впереди. За ним на расстоянии сотни футов, скакал Ласло. Барон постоянно нахлестывал своего буланого, пытаясь выжать из него все невозможное и наконец, слабея, конь сбавил бег.

Граф даже не прикоснулся к плети, его вороной, как черный вихрь мчался по дороге, вытянув вперед шею. Сквозь топот копыт улавливался разгоряченный храп коня. На некотором расстоянии от графа, придерживая иногда рукой слетающую с головы шапку, мчался гайдук, за ним, отчаянно погонял коня Буйко.

Вдруг барон принял коня вправо и, выскочив на косогор, спешился. Он выхватил саблю и обвел глазами площадку, на которой ему предстояло скрестить оружие со своим противником.

Ласло, подскакав к деревьям, натянул поводья, и вороной сделав полукруг, остановился.

Барон был одет в мундир, а граф, скинув с плеч копеньяк, остался в доломане. Они перемещались по кругу, проверяя боевое мастерство друг друга. Их поединок в подземелье Жомбор – не в счет, Вадаш даже не догадывался, что перед ним Ласло Михал, а иначе сказать Вашар Андор.

– Может, скажешь перед смертью, кто ты? – спросил барон, искусно крутя в руке саблю.

Граф повернул голову и, убедившись, что два гайдука находятся на расстоянии, ответил:

– Почему бы нет. Помнишь замок Черный коршун, как в подземелье ты столкнулся с Черным гайдуком? – После этих слов, Михал сделал выпад и, очертив саблей круг в воздухе, резко направил ее концом в грудь барона. От подобного признания, Гаспар едва не пропустил удар и отбив саблю, отскочил назад.

– Так выходит ты и есть знаменитый разбойник Вашар?

– Не только барон. Пока я не убил тебя, спешу сказать – ты мой самый заклятый враг, – обрушивая на Вадаша серию ударов, признался Михал.

– Так кто же ты на самом деле? – отбиваясь от сильных ударов, спросил барон.

– Я, тот, кто сейчас отомстит тебе за убитого тобой графа Ласло – моего отца, – граф моментально нагнулся от пролетевшей над его головой сабли и, сильно припав на левую ногу, полоснул по сапогу противника изогнутым клинком.

– Ах ты зараза! – вскрикнул барон, и прихрамывая, отскочил как можно дальше от графа. Из разрубленного сапога потекла кровь. – Как же я сразу не догадался, ведь были у меня подозрения, что старый граф Ласло – разбойник. Так ты его сын?! – Барон едва успел увернуться от удара.

– Ты правильно понял.

– Вот дьявол! Теперь я знаю, кто оставил мне две отметины на лице, – со злостью произнес барон, – увертываясь от очередного удара сабли. – Ты ответишь мне сейчас за все!

– Гаспар, где девушка, куда ты ее отправил?

– Туда, где ей надлежит быть – в могилу, – Вадаш сосредоточился и пошел в атаку, стараясь наносить сильные удары. С косогора ему было удобнее наступать. Произведя стремительное нападение, он почувствовал, как сила в руке начала иссякать. Отбежав назад и снова заняв удобную позицию, он предложил графу:

– Граф Ласло, может, передохнем, а заодно и поговорим.

– А-а! Уставать начал?! Собачий сын. Сыт я твоей хитростью по горло, два раза ты от меня ускользал, на этот раз я не дам тебе уйти. – Ласло достал из-за голенища две буковые палки и, крутя их в левой руке, приближался к барону.

Вадаш занервничал и, делая частые выпады, направлял конец клинка в грудь Ласло, не давая ему приблизиться. Граф резко взмахнул палкой и обрушил ее на руку барона. Рукоятка сабли выскользнула из рук Гаспара, но благодаря цепочке, не упала на землю.

Дальше поединок проходил в строгом молчании. Двое гайдуков сидели под ветвями дерева и наблюдали за жестокой схваткой.

Непонятно на чьей стороне была удача, казалось, сейчас граф окончательно разделается с бароном, как он резко, перехватив инициативу в свои руки, обрушивал на Ласло град ударов. Затем выдохнувшись, переходил в оборону, и удача в ожесточенном поединке переходила на сторону графа, неистово рубящего своего противника.

Да, что и говорить, соперники попались друг другу достойные, нужно отдать должное умению фехтовать барону, но и приуменьшать роль Ласло в этом плане не стоило. Случись, встретиться им в мирное время на турнире, может быть, поединок закончился бы вничью. Но сейчас речь шла о мести, которая придавала графу силы и барон, почувствовав это, стал терять способность к нападению. Он только оборонялся и с каждой минутой понимал, что его шансы выжить в затянувшемся поединке, катастрофически тают.

Тяжело вздыхая, он оперся саблей о землю и опустился на одно колено, давая уняться боли в раненной ноге.

– Граф, – прохрипел он тяжело, – одну минуту. Я прошу только одну минуты для передышки…

– Четверть минуты, – произнес Ласло.

– Так мало…

– Этого времени тебе будет достаточно, чтобы сделать последний вздох.

Сабля графа, со свистом пронеслась в воздухе. Со всей силы и с оттяжкой рубанул он по шее барона. Отсеченная голова глухо ударилась о землю и, прокатившись немного, остановилась. В открытых, но уже мертвых глазах, застыл ужас. Два шрама от удара перстнем заметил Ласло на неподвижном лице барона, третий удар саблей оказался для него роковым.

Михал присел на землю и, сорвав пучок травы, отер саблю. В сотне шагов от него послышался стук конских копыт и, повернув голову, он заметил бежавшего к нему Бората, отчаянно размахивающего шапкой.

Ласло слабо улыбнулся и откинулся спиной на траву. Высоко в небе он заметил маленькую точку и, услышав трель жаворонка, глубоко вздохнул полной грудью.

«Какое чистое небе, не единого облачка. Кругом так тихо, как будто нет войн. Как в детстве. Хорошо там было, никаких забот, только рядом родные мама, отец…»

Он на миг закрыл глаза и представил замок, как будто в сказке появившийся на высоких скалах. Он сидит у озера и любуется водопадом, падающим с высоты противоположного берега. И вдруг кто-то позвал его: «Сынок, пора к столу». Голос матери отчетливо звал его. Михал не открывал глаза. Погрузившись в быстротечные грезы, ему не хотелось покидать их, хотя бы еще чуть-чуть задержаться в далеком, безоблачном детстве… Но дрогнули веки, и опять чистое небо раскинулось над его головой.

Борат стоял в нескольких шагах и держал в руке длинное копье, на конце которого была нанизана голова барона Вадаша.

– Всех перебили или кто-то ушел? – спросил граф Бората.

– Трое поскакали в сторону гор, одного нам удалось убить, а двое скрылись в лесу.

– Плохо Борат! Ты понимаешь, что они могут добраться до Темешвара и поднять по тревоге весь гарнизон. Нужно их найти. Перекройте ущелье Дожа и выставьте скрытый дозор по дороге на Темешвар. Они не должны дойти до крепости живыми.

– Хорошо Михал, я все исполню.

Вернувшись в лагерь австрийцев, граф приказал увести трупы гайдуков. Несколько убитых солдат-австрийцев, раздев донага, обрядили в турецкую одежду. Расположили телеги так, чтобы создать видимость, будто воины защищались от напавших на них солдат Фердинанда. Остальные трупы были сброшены в реку.

Пете оказался жив, пуля, попав ему в правый бок, прошла навылет. После перевязки, Ласло поговорил с ним и простил парня за его поступок, списывая все на молодость. Но у графа в голове возник план, по которому Пете должен послужить ему. Сейчас он в сопровождении надежного солдата, направится в Темешвар и доложит командованию австрийского гарнизона, что турки напали на их обоз. В сражении перебиты все, в том числе командир отряда барон Вадаш и его заместитель лейтенант Генрих. В доказательство Пете должен доставить отрубленную турками голову барона, которую в спешке бросили на поле боя. На какое-то время лазутчик Пете останется в Темешваре, и будет сообщать графу о дальнейших передвижениях наемных войск.

Отряд Ласло покинул место сражения. Это было первое его столкновение с частью Габсбургского войска, закончившееся полной победой графа.

Через несколько часов, на место побоища прискакал кавалерийский отряд из воинов-сипахи. Турки, осмотрев внимательно трупы османских воинов и чужих солдат, убедились окончательно, что австрийские войска, пришедшие с северных провинций, стали открыто нападать на турецких воинов, собирающих налоги.

Комендант Дубравицы послал срочное донесение бейлербею Сокуллу, который по приказу Сулеймана собрал 80‑тысячное войско для отражения и изгнания из Трансильвании и южных рубежей Венгрии Габсбургских войск. Он уведомил его, что, не смотря на грозное предупреждение султана, части войска короля Фердинанда, продолжают вторгаться в земли вассалов-дворян Трансильвании.

 

Глава 28. Гергей находит Хангу

Переждав ночь, Гергей и его малочисленный отряд, приступили к осмотру деревенских дорог. В первую очередь обращали внимание на следы от колес. Некоторые из них доводили гайдуков до селений. Опрашивали всех жителей, осматривали подворья и большие пристройки, но коляски нигде не было. Гайдукам приходилось уезжать и ни с чем, покидая одну деревню за другой.

В одном хуторе им показался подозрительным хозяин, который долго не выходил на стук в ворота. Когда его опросили, видел ли он коляску, а в ней пожилого мужчину с девушкой, он как-то замялся и ничего не ответил. Когда уезжали, пришлось оставить одного гайдука, притаившегося недалеко от его дома, но через некоторое время он настиг остальных товарищей и объяснил, что из дома никто не выходил.

Свернув с дороги, подъехали к очередной деревне. За плетнем и покосившимися воротами расположилась ветхая мазанка. Во дворе гайдуки заметили «журавль» над колодцем и слева полуразвалившийся сарай. Завидев всадников, пожилой крестьянин-секей, сняв шапку, поклонился в пояс офицеру.

– Доброго здоровья деда, – поприветствовал Гергей.

Удивленный его обращением, хозяин дома ответил:

– И тебе мил человек желаю того же.

Парень спрыгнул с коня и, передав поводья гайдуку, подошел к плетню.

– Не видел тут на днях, может, проезжали какие вооруженные люди?

– Видел несколько подвод, а за ними много всадников проскакало.

– Дед, не заметил, чье войско было?

– Я не сильно-то разбираюсь в чужестранной одежде, да флагах, но точно скажу – не наши. Мадьяр, да даже саксов за версту определю. Точно не наши были.

– А сюда они не сворачивали?

– Не-е, что им в нашей деревеньке делать, разве, что шкуры рваные с плетней поснимать, поскакали мимо в сторону Темешвара.

– Вспомни дед, может какая коляска сворачивала и проехала мимо вашей деревни? – спросил Гергей, отвязывая от пояса кожаную фляжку с вином. – Отведай, – предложил он деду. Взболтнув ее пару раз, старый мадьяр понюхал и сделал несколько глотков. Крякнул от удовольствия и, обтерев усы тыльной стороной руки, сказал:

– А вы дальше бы проехали, там хутор будет, так за ним, версты через три, не доезжая гор, деревня, – там саксонцы живут.

– Саксонцы! – заинтересованно произнес Гергей и переглянулся с гайдуками.

– Ну, да, к ним постоянно родственники из Надьсебена наведываются, так они мимо нас частенько проезжают.

– А вчера?

– Я не видел. А ну-ка, подожди, – крестьянин впился глазами во фляжку, – может моя старуха чего видела.

Гергей улыбнулся и протянул старику вино. Сделав еще несколько глотков, он крикнул:

– Кинче, а ну, поди сюда! Ты чего там оглохла, слышь зову, служивые хотят тебя спросить.

Из дома вышла старуха, одетая в длинную юбку и короткую рубашку из домотканого холста.

– Чего зовешь-то? – проскрипела она своим старческим голосом.

Гергей достал из кармашка мундира форинт и протянул старику:

– Передай ей и скажи, что это очень важно.

Старуха, увидев деньги, заулыбалась и, выслушав гайдука, сказала:

– Вчерась, кто-то поздно вечером проехал.

– Бабушка, а на чем?

– Кажись на телеге.

– Заметили, кто в ней сидел? – допытывался Гергей.

– Так темно ж было.

– А в какую сторону проехали, помните?

– Туда, – махнула она рукой, – кажись опять в саксонскую деревню.

– Бабушка, ты не ошиблась, может в другую сторону.

– Я-то еще в своем уме, это он его весь пропил, – недобро взглянула она на мужа, – кто такие, не видела, но проехали точно.

Поблагодарив стариков, гайдуки посоветовались и решили ехать в объезд следующей деревни прямо к саксонцам. Договорились пробираться скрытно, чтобы остаться незамеченными.

Гергей почему-то зацепился за подсказку стариков, ведь метр Эрно – саксонец. «А чем черт не шутит, может он и есть. Подумал лекарь и решил, мол, зачем с австрийским обозом мотаться, остановимся где-нибудь у своих. – Гергей, тяжело вздохнул, – найти бы любимую Хангу. Тяжело. Чувствую, что она в беде, а помочь не могу. Что же этот проклятый Эрно задумал? Графиня Ласло говорила, будто бы Хангу он хотел отдать за своего племянника, да и я раньше этого лейтенанта видел, правда, он боялся открыто появляться в австрийской форме, а теперь, после прихода войск Фердинанда, перестал трусить. Да, прав был граф Ласло, теперь они будут наглеть и подтверждением всему – пленение Ханги. Граф просил, взять его живым. А стоит ли? Вдруг сбежит, да доложит австрийцам, что граф со своими людьми воспротивился их воле. А так прикончу его и за невесту свою отомщу. Ладно, что загадывать, добуду его живым – значит, повезет лекарю».

Мысли его прервал, вернувшийся из разведки гайдук.

– Герге, там, в деревне возле одного дома, стоят на привязи две лошади. Седла, сбруи добротные, кони ухоженные. По-моему – это австрийцы.

– А их самих ты видел?

– Нет.

– Может это родственники саксов? Значит так, давайте разделимся, четверо обойдут деревню и перекроют путь отхода к горам. Трое с одной стороны деревни, трое с другой. Встречаемся возле того дома. Ружья держать наготове. Метра Эрно брать только живым – это приказ графа. Все, быстро разъезжаемся.

По дороге пришлось попросить помощи у крестьянина, чтобы он вызвал хозяина, а заодно гайдуки поинтересовались у него, кто приехал в тот дом.

– А вы кто сами будете? – спросил крестьянин.

– С Надьсебена мы едем, с секретным поручением к хозяину, да вот смотрим, лошади у его дома. Нужно сделать так, чтобы хозяин один вышел. Понимаешь, дело серьезное, – Гергей достал два форинта и протянул мужику.

– Ладно, скажу ему, что скотину гонят на пастбище раньше обычного, отвлеку его от гостей.

Подъехав к ближе дому, Гергей заметил приставленное к стене копье, на конце его был прикреплен прямоугольный флажок с двумя косицами, он принадлежал австрийцам.

Гайдуки не стали приближаться, а спрятавшись за плетнем, ждали, когда выйдет хозяин. Он шел позади крестьянина и что-то возмущенно ему доказывал. Услышав, что его хотят видеть люди, приехавшие из Надьсебена, он заторопился и вышел за ворота. Гайдуки тут же схватили его. Хозяину заткнули рот и отвели на безопасное расстояние. Крестьянин, увидев всю картину, пошел быстрым шагом по дороге, подальше от неприятности.

Саксонец испуганно заводил глазами, разглядывая вооруженных людей.

– Кроме хозяев, кто в доме есть? – Гергей взял в руку кинжал и приставил к животу сакса, – отвечай, или распрощаешься с жизнью.

– Двое ночью приехали, попросились остаться до утра.

– Кто такие, они сказали тебе?

– Говорят, что спешат в Темешвар.

– Они в порядке, я имею в виду, ранений у них нет?

– У одного нога перевязана, прихрамывает он.

– Кто еще в доме есть? – продолжал допрашивать Гергей.

Саксонец замялся, не желая отвечать на вопрос. Офицер сильнее прижал острие кинжала к его животу.

– Дочка у меня больная, так лекаря вызвал. Он сейчас около нее находится.

– Метр Эрно, из Хэди?

Хозяин не ответил на заданный вопрос.

– Герге, дай я ему кистенем по одному месту дам, чтобы он сговорчивее был, – вышел из терпения один из гайдуков.

– Да-да, – испугавшись, согласился саксонец.

– Девушка с ним?

– Какая девушка? Не было никакой девушки, он один приехал.

А-а, – протянул хозяин, – вы говорите о его помощнице, так он правда один приехал.

У Гергея заходили желваки.

– Ну, гад, если обманываешь нас, первым отправишься на тот свет. Иди в дом впереди нас. Скажешь, пастух приходил. Только попробуй подать им сигнал, враз головы лишишься.

Хозяин, не спеша вошел во двор и направился к крыльцу. Гайдуки, перепрыгнув через плетень, крадучись обошли дом с двух сторон.

Не успел саксонец открыть дверь, как его оттолкнули и шестеро гайдуков вломились в дом.

Один австриец сидел на лавке и смотрел в окно, а второй лежал в соседней комнате, видимо досматривая седьмой сон. Его сразу же пригвоздили саблей, не дав проснуться. Гайдуки тщательно осмотрели весь дом, но Ханги и метра Эрно нигде не было, только обнаружили в дальней комнате хозяйку и ее дочь, испуганно прижавшихся друг к другу.

– Ты из отряда барона Вадаша? – спросил Гергей солдата, сидевшего на лавочке. Гайдук саблей припер его к стене, не давая двигаться.

– А вы кто такие?

Один из гайдуков подскочил к австрийцу и, сжав ему щеки, заставил разжать челюсти. Он засунул ему в рот рукоятку плети и процедил сквозь зубы:

– Скажешь пес, иначе я вгоню тебе ее в глотку. Он тряхнул, как следует солдата. Гергей остановил его движением руки и задал вопрос австрийцу:

– Где метр Эрно?

Солдат замотал головой. Гайдук отошел на шаг от него и, размахнувшись, хотел рубануть с плеча, но австриец, прикрывшись рукой, отчаянно закричал на ломанном мадьярском:

– Выскочил он на улицу.

– Где девушка?

– Эрно сказал, что она спрятана в горах, мы должны были ее после полудня отвести в Темешвар.

Гергей и двое гайдуков рванулись во двор.

– Что с ним делать? – спросил один гайдук другого.

– Приказ был один, только лекаря оставить в живых.

Австриец не понял, о чем они говорили по-венгерски, но увидев занесенную над его головой саблю, попытался защититься рукой, но не успел, клинок перерубил ему ключицу и глубоко вошел под основание шеи.

Спрятав Хангу в одной из пещер ущелья, метр Эрно намеревался дождаться своего племянника у родственников в саксонской деревне. К полудню, он собрался навестить пленную девушку, как подъехали двое солдат из отряда Вадаша. Они сообщили ему, что неизвестные вооруженные люди напали на австрийцев и в перестрелке был убит его племянник, а барону Вадашу с несколькими воинами удалось вырваться.

Эрно был поражен этим известием, Генрих был ему очень дорог, теперь метру придется сообщить своему родному брату, что он потерял сына.

Лекарю все же пришлось доехать до ущелья и посмотреть на пленницу. Убедившись, что Ханга на месте, напоил и предупредил, что завтра заберет ее. Веревки на руках и ногах развязывать не стал, побоялся, что девушка сбежит. Вернувшись в деревню, он посоветовался с солдатами. Решили заночевать прямо в доме и дождаться барона, который по всей вероятности скоро прибудет сюда, где и была назначена встреча.

Эрно еще с вечера оставил на задах свою лошадь, и как выяснилось позже, оказался предусмотрительнее двоих солдат. Увидев из окна крестьянина, подходившего к воротам, он решил понаблюдать за ним и тихо вышел во двор. Лекарь прошел за сарай и, высунув голову из-за плетня, чуть не ахнул. Крестьянин разговаривал с гайдуками.

У Эрно не было времени, чтобы предупредить солдат, даже закричать он не мог, так как боялся обнаружить себя. Он прокрался к своей лошади и тихо, чтобы не создавать шума, вывел ее за пределы деревни. Вскочив на коня, он во всю прыть понесся в сторону гор к ущелью. Только Эрно выехал за околицу, как услышал пронзительный свист и тут же навстречу ему выскочили гайдуки. Огрев плетью коня, лекарь проскочил засаду и, вырвавшись на простор, стал быстро удаляться. Добравшись до скал, он подъехал к тому месту, где вчера бросил коляску. Привязав к ней коня, метр устремился к густо заросшему ущелью.

Иногда, охотясь с родичами на диких козлов, он наблюдал, как животные ловко перепрыгивают с камня на камень и таким образом проходят самые труднодоступные для человека места. Он заранее высмотрел пещерку и решил спрятать там Хангу, потому как в деревне ее могут найти гайдуки.

Путь до пещеры, где он оставил девушку, был труден и проходил по горной тропе. Приходилось преодолевать не один крутой спуск и подъем, пока не добрался до отвесной стены. Спускаясь по тропе, где обычно проходят горные козлы, Эрно достал из тайника веревку, только с ее помощью, страхуясь, можно преодолеть небольшое расстояние, разделявшее тропу с пещерой.

Вдруг, сверху посыпались камни. Эрно подумал, что козы решили пробраться по скале, но отодвинувшись немного от стены, увидел, как сверху по тропе спускаются гайдуки. Оказывается, все это время они скрытно преследовали его.

Эрно остановился в раздумье: «Что делать? Если они позовут Хангу, она тут же откликнется. Вчера со слезами она еле прошла опасный участок, пока мы не попали в пещеру. Спуститься без посторонней помощи, она конечно не сможет. Если я сейчас пойду к ней, то схватят гайдуки. Так идти вперед или спуститься по веревке ниже?».

– Ханга – а, – послышался крик сверху, – и снова повторился, – Ханга, где ты? Отзовись!

На его призыв никто не ответил.

– Метр Эрно, остановись! – как предостережение прозвучала команда недалеко от лекаря.

– Стойте глупцы, ни шагу больше, иначе я сброшу ее со скалы, – угрожал лекарь, но увидев, как один из гайдуков целится в него, крикнул, – убьешь меня и не узнаешь где Ханга.

Гергей тронул за руку гайдука, и он опустил ружье.

– Показывай, где ты ее прячешь?

И вдруг, со стороны скалы, недалеко от стоящего Эрно, раздался женский крик, он звучал приглушенно, как будто доносился из глубины колодца. Все затаились и прислушались. Крики снова отчетливо повторились и гайдуки расслышали:

– Герге – ей! – Женский голос отчаянно звал на помощь.

– Ханга! – закричал в ответ парень, – Ханга, где ты?

– Я в пещере, у меня связаны руки и ноги.

Гайдуки из-за выступа в скале не могли заметить пещеру. Они видели только лекаря Эрно, он стоял и не мог решиться, что ему делать дальше. Наконец, видимо приняв решение, он двинулся к пещере. Два-три шага отделяло его от выступа, как вдруг нога сорвалась, и он рухнул вниз. С ужасным криком проходило его падение, но крепкая веревка не дала разбиться Эрно о дно ущелья. Когда гайдуки подкрались к тому месту, где только что стоял лекарь, то увидели, как он беспомощно болтается на веревке. Один гайдук, шутя размахнулся саблей, как бы намериваясь перерубить веревку, но Гергей остановил его:

– Э-э! Он нам нужен живой.

– Давай отпустим его, Герге, пусть немного полетает, – шутил он.

Но офицер уже не слышал товарища, а крепко держась за выступы камней, шаг за шагом, шел по опасной тропе. Вот он достиг небольшой площадки и, нагнувшись, проник вглубь пещеры.

– Ханга, милая, где ты?

– Здесь я Герге, иди скорее ко мне.

Девушка полулежала на какой-то тряпичной подстилке со связанными ногами и руками. При каждой попытке вскочить, Ханга все время заваливалась на бок.

– Подожди, любовь моя, я сейчас веревки разрежу.

Как только Гергей разрезал кинжалом веревку, руки Ханги уже обвили его шею. Она раньше стеснялась называть его любимым, но теперь, сквозь слезы твердила:

– Любимый мой Герге, любимый!

Он целовал ее лицо, чувствуя слезы на своих губах, и тоже приговаривал:

– Сердечко ты мое, Ханга, лапушка. Любушка ты моя.

Наконец, ему удалось разрезать веревки на ее ногах. Наклонившись, чтобы не задеть головой низкий свод пещеры, она обняла Гергея и, прижавшись к нему, тихо сказала:

– Я чувствовала, что ты меня найдешь. Ночью лежала и думала, что ты скоро придешь. Ты веришь мне?!

– Верю, моя родная. Пойдем на свет, нас друзья ждут.

Как только они появились на площадке, раздались веселые крики и свист. Гайдуки приветствовали молодых. Двое уже подтягивали наверх лекаря, ухватившись за веревку руками, он перебирал ногами по скале.

Граф Ласло и его воины, после того, как покинули место побоища, решили разыскать двоих австрийцев. Михал понимал, если они доложат своему командованию, то в гарнизоне легко могут догадаться, что руководил сражением граф. Ведь когда Буйко и Пете переговаривались, все слышали, что они называли друг друга друзьями.

Разделившись на две группы, гайдуки пустились на поиски. Михал со своей половиной воинов поехал в сторону гор, а другая половина во главе с Боратом, направилась по дороге, где располагались деревни.

Во время пути, пока всадники не достигли высоких холмов, Михал рассуждал про себя: «Возвращаться в замок без Ханги нет смысла. Бианка может не выдержать такого потрясения, она и так держит себя в постоянном напряжении. Я не знаю, что скажет ей Этель, каким образом ей удастся усыпить подозрительность Бианки, связанной с отсутствием в замке дочери. Сейчас вся надежда на Гергея, сможет ли он разыскать девушку. А метр Эрно? Как быть с ним? Вдруг ему удастся уйти и забрать с собой Хангу. Но теперь, когда его племянник мертв, зачем ему девушка? Хотя лекарь пока не знает о его смерти. Было бы лучше, если Эрно погибнет. Эрно, Эрно, – вздохнул граф, – что же ты наделал? Зачем порвал добрые отношения с нами, ведь ты спас наши жизни – мою и Этель, неужели смена власти так повлияла на твое решение или ты был всегда такой и ждал, когда придут австрийцы? Выходит так, раз он смело пошел против меня – значит, Эрно заручился поддержкой племянника и барона Вадаша. Да, если б Эрно знал, что их уже нет в живых. Ради чего он похитил Хангу? Чтобы сделать ей больно или чтобы нам с Этель насолить. Но за что?»

С такими невеселыми раздумьями граф достиг скалистой местности. Вдруг один из гайдуков, ехавший впереди, поднял руку, а затем указал в сторону ущелья. Спешившись, все пристально разглядывали, как вдалеке за деревьями замелькали фигурки людей, ведущих под уздцы лошадей.

Гайдуки, затаившись за каменистым склоном горы, стали ждать приближения неизвестных людей. Как только они вышли на ровное место их пересчитали, отряд состоял из двенадцати человек, включая женщину.

Ласло, догадавшись, что это его люди, вскочил и первым бросился навстречу, он уже различил Хангу и потому, не обращая внимания на валуны и камни, торчащие из земли, бежал по склону холма со скоростью ветра.

В группе Гергея тоже заметили приближающихся гайдуков. В небо полетели шапки. Приветственно замахали руками, засвистели, восторженно что-то выкрикивая, бросились навстречу.

Михал вне себя от радости подбежал и обнял Хангу, она с таким же рвением поддалась его порыву.

– С тобой все в порядке? – осматривая покрасневшие от веревок запястья, просил Михал.

– А, не беда, господин Михал, пройдет, – ответила она весело.

– Ну, наконец – то, мы вас обыскались, чего только не передумали, – радостно произнес граф и приобнял подошедшего Гергея.

– Гергей, какой ты молодец! Нашел все-таки. Как тебе это удалось?

– Ханга своими молитвами направляла меня к себе, – улыбался офицер.

Михал приветливо махнул всем гайдукам рукой и, заметив среди них метра Эрно, сразу же помрачнел. Он схватился было за рукоятку сабли, но в последующий момент погасил в себе вспышку ярости. Михал подошел вплотную к лекарю и, взглянув в его глаза, мрачно сказал:

– Ты не только наплевал нам с Этель в душу, но ты еще предал всех людей, с которыми жил рядом. Пока живи, мы отвезем тебя в крепость, и я сам буду судить тебя справедливым судом.

Ханга дождалась, когда граф отойдет от лекаря и, улыбнувшись, сказала:

– Господин Михал, Гергей уже рассказал мне, что госпожа Бианка приехала к Вам в замок.

– Ханга, девочка моя, я понимаю, что ты совсем не помнишь свою мать, но постарайся понять, что все это время она жила только одной надеждой – это найти тебя. Она не забывала ни на минуту, что у нее есть родная дочь. Постарайся принять ее и называй мамой. Прошу тебя, не обращайся к ней иначе, перед Богом и людьми вы чисты и обе достойны предстоящей встречи.

– А вы говорили с ней?

– Конечно, она много рассказывала о тебе, когда ты была еще малюткой.

– А мой отец? Она скажет, кто он?

– Непременно, радость моя, ты узнаешь все, как только мы вернемся в замок. Хочу сказать тебе Ханга, что кроме встречи с матерью, тебя ждет такой сюрприз, думаю, от него ты будешь в восторге.

– Как все интересно, мне даже не верится, что со мной все это происходит. А в отношении мамы я постараюсь, господин Михал, – пообещала девушка.

– Не называй меня больше господином, сегодня ты войдешь в наш дом, как равная по положению, – загадочно произнес граф.

– Я Вас не поняла, – брови Ханги поднялись от удивления.

– Твоя мама теперь виконтесса и ты соответственно займешь свое место в ее семье.

– Я должна буду уехать? – тревожно спросила Ханга, поглядывая на своего жениха.

– Не расстраивайся, ты вправе сама решать и выбирать свой путь, – граф недобро перевел свой взгляд на метра Эрно. – И еще одна просьба к тебе, чтобы не расстраивать мать, скажи, что ты выезжала к больному, ты же у нас лекарь, – улыбнулся Михал.

Отступив от нее на шаг, граф воскликнул:

– О Боже! В каком виде ты предстанешь перед родной матушкой!

И правда, юбка ее была порвана в нескольких местах, рубашка выпачкана грязью. Сапожки на ногах девушки выглядели не лучше.

Гергей тоже обратил внимание на изорванную одежду Ханги и, что-то сообразив, отреагировал просьбой на замечание графа:

– Господин Михал, разрешите ненадолго отъехать.

Граф удивленно посмотрел на него, но кивнул в знак одобрения.

– Только быстро, у нас мало времени, мы будем ждать тебя на дороге.

Граф приказал запрячь в коляску коня, брошенную метром и, усадив в нее Хангу, махнул гайдукам рукой.

– Пятеро со мной, – приказал Гергей и, вскочив на коня, поехал вверх по склону в сторону саксонской деревни.

Поднимая клубы пыли, гайдуки подъехали к дому саксонца. Увидев снова мадьярских всадников, хозяин дома перекрестился и вышел встречать не прошеных гостей.

Гергей, спешился и подошел к саксу.

– Твоя дочка дома?

– Дома, – ответил он тревожно, – господин офицер, а зачем она Вам?

– У нее найдется одежда, но только новая?

– Есть, конечно, а зачем Вам?

– Очень нужно, я куплю ее, ты не переживай. Пойдем, посмотрим ее гардероб.

Хозяин с недоумением прошел в дом и что-то объяснил жене и дочери. Они неохотно пошли выполнять его просьбу и вскоре принесли девичью одежду.

Офицер обратил внимание, что в том месте, где был убит австрийский солдат, были замыты полы от крови, он заглянул в другую комнату и увидел чистую постель.

– Куда вы дели трупы? – обратился он к хозяину.

– За околицу унесли и там схоронили.

Гергей стал рассматривать женскую одежду, и ему приглянулось белоснежное платье с небольшим вырезом на лифе, к низу оно переходило в сборчатые складки, и на поясе была закреплена широкая голубая лента.

Венгерских девушек в провинции не часто увидишь в таком великолепном одеянии, разве, что в городах, да в знатных домах на дорогих приемах или по случаю торжеств одевали они подобные наряды. Видимо отец купил своей дочери платье именно для такого случая.

Гергею удалось уговорить хозяина, пообещав ему, что он купит точно такое же, и вернет его девушке. Рассчитавшись с хозяевами, он предупредил, чтобы помалкивали о том, что сегодня произошло в их доме и беспокоить больше никто их не будет. Гайдуки мирно покинули деревню.

Встретившись на дороге с графом Ласло, все направились в сторону замка Железная рука, и через несколько миль к ним присоединился отряд Бората.

Теперь Михал был спокоен. Всю дорогу до дома на его губах играла улыбка. Догадываясь, какое сегодня вечером состоится торжество, он решил устроить сюрприз. Для Ханги и тем более ее матери Бианки, присутствие на торжестве Жомбор Илоны вызовет неподдельную радость, ведь, по сути, благодаря графине, состоится сегодня их встреча. Понимая, что графиня Илона на прием к графу может взять с собой сына, Михал слегка заволновался. Этель может его понять, так как знает всю правду, а вот остальные, когда увидят рядом двух мальчиков Андора и Лайоша, точно останутся в недоумении, глядя на их сходство.

«Пусть думают и рисуют у себя в голове разные истории, в конце концов, дети не должны быть виновны за поступки своих отцов, станут взрослыми, может, и узнают правду о своем родстве».

 

Глава 29. Долгожданная встреча

С тех пор, как Бианку привезли в замок Железная рука прошло три дня. Она познакомилась со всеми его обитателями. Особенно ей понравилась жена Михала Этель и ее матушка Кэйтарина. Разговорившись, они вспомнили об общих знакомых, это помогло им быстро сблизиться. Баронесса рассказала ей о своем муже, который взялся помогать и опекать еще совсем молоденькую девушку в 1527 году. Так же упомянула о друге семьи – Балинте, принимавшего участие в судьбе Бианки.

Когда виконтессу пригласили в гостиную, она с замиранием сердца приблизилась к портрету графа Лайоша, висевшего на стене. Долго всматривалась в его лицо, вспоминая их последнюю встречу. В тот год он сильно постарел и выглядел намного старше, чем был изображен на портрете, но Бианка сразу признала его. Теперь не было никакого сомнения, что Ласло Михал был сыном Лайоша, тем более, герб на стене, о котором говорил граф, виконтесса сразу же заметила, когда переезжала подъемный мост.

Но не это волновало Бианку, она все время показывала своим видом, что хочет увидеть Марию. Не встретив ее в замке, она восприняла известие об отъезде дочери с печалью, ведь она всю дорогу готовилась к этому событию, по несколько раз репетируя про себя сцену их встречи. Этель успокоила виконтессу, сказав, что Ханга срочно выехала к больной женщине и вероятно ее присутствие около пострадавшей обязательно.

Уже третий день Бианка не находила себе покоя. Два дня подряд она поднималась на крепостную стену и с надеждой смотрела в сторону дороги, идущей вдоль озера, но дочь так и не появлялась. Только несколько раз какие-то всадники приближались к воротам замка, и виконтесса с замиранием сердца надеялась увидеть среди них свою дочь.

Она маялась и порой ходила из угла в угол комнаты, в которую ее поселили. Кэйтарина решила скрасить ее одиночество и пригласила виконтессу с собой в городок. Они посетили местную церковь, показавшуюся Бианке чудом архитектурного творения в отдаленном от больших городов месте. Хэди приглянулся виконтессе, с его необыкновенными, а порой вычурными домами и чистыми улочками. Большая площадь перед зданием управления городком и аккуратными аллейками перед церковью говорили сами за себя, жители здесь соблюдают порядок и постоянно поддерживают чистоту. Виконтесса так же заметила, что вокруг всего городка была возведена стена, и на входе дежурили в карауле солдаты. Кэйтарина объяснила ей причину усиления охраны Хэди, что возможно скоро боевые действия между войсками Фердинанда и войском Сулеймана коснутся и их городка.

Затем они посетили соляные копи, и виконтесса впервые увидела грандиозные заводские сооружения для добычи соли, а так же прошла по удивительным проходам соляных пещер, но только туда, где стояла стража, им не разрешили пройти, дальше была запретная территория. Они обошли вокруг замка, и Бианка была поражена красотой озера и ниспадающего в него водопада. Кэйтарина вкратце рассказала Бианке об истории возникновения замка, и как древний род Ласло поселился здесь несколько веков назад, придя из южных земель Трансильвании. Весь день провели женщины в путешествии по окрестностям и только к вечеру, уставшие, но довольные прогулкой, вернулись в замок.

С любопытством виконтесса осматривала укрепления крепости: стены с зубчатыми парапетами, боковые башни, каменные пристройки, предназначенные для разных целей. Большая кузня располагалась в промежутке между главной и внутренней стеной. Просторная кухня под навесом и даже баня – ничего не ускользнуло от взора Бианки. Впечатлял размах территории замка, несравнимый с землей и домом виконта де Шантуана, расположенного на окраине Парижа. Ее поразила коллекция оружия графа Ласло, расположенная в центральной зале донжона. Мечи, сабли, алебарды, ружья – все виды оружия имели своих мастеров, некогда изготовивших их. На лезвиях сохранились монограммы оружейников XV–XI веков.

Бианка долго оставалась под впечатлением от всего, что увидела днем и на время отвлеклась от своих томительных мыслей, но с наступлением ночи, снова замаялась.

– Не расстраивайтесь Бианка, ни сегодня завтра, Михал и Ханга приедут, – успокаивала ее Этель, а саму начали одолевать тревожные мысли: «Что же там происходит, нашлась ли девушка, что с мужем?»

– Этель, как Вы думаете, моя дочь возьмет свое прежнее имя – Мария?

– Здесь нужно выслушать ее, моя дорогая Бианка, – мягко ответила Этель, – двадцать с лишним лет она жила под именем Ханги и если примет от Вас это предложение, то ей будет необходимо привыкнуть к новому имени. Понимаете, мы все ее так зовем, в том числе и ее любимый парень.

Виконтесса согласно кивнула.

– А какая она, Ханга? Расскажите о ней.

– Прекрасная девушка, ее воспитала удивительная старушка и обучила врачеванию. Она заменила ей родную мать, оберегая от недобрых людей. Сколько раз Урсуле удавалось прятать ее от турок, когда они врывались в их деревню для сбора налогов. Ханга обучена трем иностранным языкам: немецкому, французскому и итальянскому.

– Французскому?! – удивилась Бианка.

– Да, метр Эрно обучил ее. – Этель немного помолчала, после упоминания лекаря, но собравшись с мыслями, продолжила, – она способна самостоятельно сделать операцию. Вы знаете, сколько у нее благодарных людей, которых она вылечила. Вот и сейчас она поехала к больной.

Этель слегка покраснела, она не выносила говорить неправду, но сегодняшний случай заставил ее солгать. Ей не хотелось причинить боль виконтессе, Этель и так видела, как она мучается.

Всю ночь Бианка провела в ожидании, вскакивая порой от шума, подходила и открывала окно во двор замка. Вслушивалась в редкие людские разговоры, да перекликания ночной стражи.

Когда солнечные часы на стене замка показали около полудни, она сидела в своей комнате, занятая мыслями. Не выспавшаяся после бессонной ночи, она прибывала в плохом самочувствии. Побаливала голова.

Вдруг за окном громко заиграла труба, призывая своей мелодией воспрянуть духом всех жителей крепости, но прозвучал не сигнал тревоги, а короткая часть из бравого марша.

Это Людвик отдал команду трубачу, завидев вдали отряд из всадников и знакомые флажки на концах копий. Сразу же поднялась решетка, и солдаты бросились вращать колесо, опуская мост.

Бианка выскочила в главную залу и подхваченная восторженными выкликами Этель и Кэйтарины, поспешила с ними во двор. Жители замка уже собирались на площади, многие рвались на стену, чтобы первыми разглядеть возвращающееся войско. Лайош, как всегда уже махал рукой отцу, завидев его впереди отряда. Прозвучал холостой выстрел из пушки, теперь и в городке были предупреждены, что граф и гайдуки вернулись.

Застучали копыта по деревянному настилу моста и всадники ровной колонной по двое, под приветственные крики и свист жителей, въехали в крепостные ворота.

Михал спешился и шел впереди колонны, ведя под уздцы своего коня. Навстречу, как всегда, выскочил сынишка Лайош и со всего разбегу бросился к нему на шею. Граф нежно поцеловал его в щеку и, потрепав ласково по голове, спросил:

– Ну, помощник коменданта, докладывай, все ли спокойно на вверенной тебе территории?

Мальчик соскочил на землю, выпрямившись, с серьезным видом, подражая Людвику, доложил:

– Господин граф, за время Вашего отсутствия в замке все спокойно, за исключением приезда гостей.

– Каких гостей? – улыбнулся Михал.

Лайош обернулся и, увидев Бианку, показал рукой:

– Госпожа виконтесса пожаловала к нам в гости.

– Ты принял ее, как подобает графу? – опять улыбнулся Михал.

– Да, отец, – с серьезным видом заявил Лайош.

Взрослые улыбались, глядя на мальчика и подмечая в нем черты его отца.

Гергей подал руку Ханге и бережно помог ей спуститься с подножки коляски. Она выглядела великолепно в белом платье. Кто-то из жителей замка даже на первых порах не узнал девушку и был удивлен очаровательной незнакомке.

Люди расступились и перед графом предстали родственники. Обняв Этель, он поцеловал ее, а затем, поклонившись, поздоровался с Кэйтариной. Улыбнулся и, припав губами к руке Бианки, сделал шаг в сторону, пропуская ее вперед.

Мать и дочь, с нескрываемым интересом глядя друг на друга, остановились. Увидев поразительное сходство между молодой женщиной и девушкой, в людской толпе раздалось несколько изумленных восклицаний. Граф поднял руку, чтобы все замолчали. Тишина нависла нал толпой.

Первой шагнула виконтесса и медленно приблизилась к Ханге. У обеих учащенно забились сердца в груди. Глаза Бианки заблестели от слез. Ханга чувствовала и понимала, что эта красивая женщина и есть ее мама. Девушку в тот момент тоже поразило сходство между ними. Увидев, как женщина раскрыла перед ней свои объятия, Ханга робко прижалась к ее груди. Бианка, едва сдерживая себя, чтобы не разрыдаться, отступила на полшага и протянула обе руки с медальоном. Ханга, увидев свой медальон, наклонила слегка голову. Фамильная реликвия заняла место на груди своей прежней хозяйки. После этого Ханга сильно прильнула к своей матери. Они долго стояли, обнявшись и изредка утирая слезы, глядели друг другу в глаза.

– Девочка моя, доченька, – произнесла Бианка, – прости, что не доглядела за тобой.

– Ну, что Вы… – Ханга застеснялась назвать ее матерью, но видимо предварительный разговор с графом дал свои ростки, она нежно произнесла, – мама… Вы, ни в чем не виноваты. Это Вам спасибо, что не забывали меня и всегда искали. Они снова горячо обнялись.

Затем Бианка подошла к графу и, поклонившись ему, сказала:

– Михал, от всего сердца благодарю тебя, ты снова вернул мне счастье, – она завертела головой, в надежде увидеть еще одного человека – барона Балинта, но, к сожалению, его не оказалось на площади среди людей.

По толпе прошел слушок и, распространяясь с неимоверной быстротой, оповестил всех жителей о счастливой и долгожданной встрече двух женщин. Жители замка, разобравшись, наконец, в чем дело, захлопали в ладоши и восторженными возгласами приветствовали мать и дочь.

Ханга взяла за руку своего парня и подвела к матери.

– Вот, мама – это мой жених Гергей.

Виконтесса с улыбкой осмотрела молодого офицера и, найдя его симпатичным и любезным, протянула руку для поцелуя.

– Гергей, рада познакомиться с тобой, мне уже успели рассказать о тебе, я горда, что у моей дочки такой славный парень, – она еще раз мило улыбнулась.

– Теперь всем нужно отдохнуть с дороги, – громко заявил граф, – вечером, когда в замок приедут гости, мы отпразднуем это радостное торжество.

Он приказал достать из погреба несколько бочек с вином и отправить в Хэди, пусть и люди порадуются такому событию.

Сквозь толпу собравшихся людей, к графу приближались пришедшие горожане, впереди их шествовали Гиорджи и священник. Михал, как всегда, приобнял друга за плечи и повернувшись, поклонился святому отцу, при этом поцеловал ему руку.

Первым делом небольшая процессия из господ замка вошла в часовню и, помолившись, отдала благодарность Всевышнему за его неисповедимые повороты в их судьбах. Затем все прошли в донжон, чтобы порадовать друг друга последними новостями.

Графу вкратце пришлось рассказать о сражении с австрийцами и как ему удалось отвести подозрения от себя со стороны турок и их врагов – Габсбургских наемников. О том, что им удалось разыскать и освободить Хангу, естественно пришлось умолчать. Никому не хотелось омрачать счастливую виконтессу.

– Так барона Вадаша больше нет? – еще не веря до конца, спросила баронесса Йо.

– Да, матушка, – ответил Михал, – человек, некогда предавший Вашего мужа и отца Этель – мертв. Теперь, когда виконтесса де Шантуан, а иначе уважаемая нами Бианка, наконец-то вошла в нашу дружную семью, я с полной уверенностью могу заявить, что ее муж граф Ласло Лайош отомщен и его убийца наказан мною за все свои злодеяния.

Как гром среди ясного неба прозвучало это признание. Баронесса Йо привстала от крайнего удивления. Ханга, крепко сжав ладони перед грудью, изумленно смотрела во все глаза на Михала.

– Да-да, моя милая Ханга, ты не ослышалась, Ласло Лайош твой родной отец, а если яснее выразиться, то мы с тобой доводимся друг другу братом и сестрой по отцу. Видимо для молодой девушки такое признание на сегодняшний день было лишним, от переизбытка волнения, голова ее закружилась и она, прикрыв глаза, рухнула в кресло.

Женщины бросились помогать, обдувая ее лицо. Гергей не растерявшись, набрал из кувшина в рот воды и спрыснул на лицо Ханги. Веки ее задрожали и открылись, кто-то протянул ей платок и девушка, постепенно приходя в себя, вдруг заплакала. Баронесса Йо, выставив вперед руки, остановила всех:

– Пусть поплачет – это сейчас единственное средство, которое поможет ей скорее прийти в себя. Да, Михал, растеребил ты наши души, – обратилась к нему Кэйтарина, – вот значит, какую тайну хранил граф Лайош и доверил ее только моему мужу. Оказывается, у него была молодая жена, и никто об этом не знал. Ай да граф, ай да старый лис, – улыбнулась она. Потом взглянула на Этель и подозрительно спросила:

– А ты дочь, почему-то странно молчишь? Ты знала обо всем?

– Кое-что, мама. Это была не моя тайна. Прости, если обидела тебя своим молчанием.

– Господи, да разве я в обиде! – воскликнула она, – это невероятно!! – Граф Ласло, – обратилась она к Михаю официально, но с шутливой ноткой, – сегодня день раскрытия тайн, может быть у тебя припасено еще, что-то неожиданное, потрясающее.

– Думаю, что достаточно на сегодня, госпожа баронесса, – ответил он, в свойственной ей манере.

– Ну, почему же Михал, Ханга уже успокоилась, а нам всем будет приятно окунуться в тайны семьи Ласло.

– Приятного мало, матушка, когда после стольких лет, выплывают наружу тайны, от которых наши жизни начинает затягивать в горестный водоворот непоправимых случайностей.

– Тем не менее, граф, мы все твои родственники и готовы выслушать тебя.

– Ну, что же, будь по – Вашему матушка Кэйтарина. Гергей, не обижайся, я прошу тебя выйти, особых секретов у меня нет от родственников, но пока ты не женился на Ханге, ты не входишь в наш круг.

Поклонившись, офицер вышел за дверь.

– Я хочу обратиться к вам с одной просьбой, – продолжал Михал, – все равно когда-то у вас возникнут вопросы, относительно моего отца, графа Лайоша и мне бы хотелось, чтобы вы ради его спокойного пребывания в ином мире, сохранили эту тайну до конца и даже наши дети и внуки не должны ее коснуться. Матушка Кэйтарина некогда Вы держали в своей руке вот этот перстень, – граф протянул ей печатку с трезубцем.

– Да, действительно мне приходилось видеть эту вещь, которую по просьбе моего мужа я должна была передать одному человеку.

Вдруг от догадки ее глаза широко раскрылись, и она открыла рот, чтобы продолжить.

– Да, матушка, этим человеком был мой отец. А теперь ты Бианка покажи свой.

Виконтесса вынула бархатный мешочек из выреза платья и протянула графу. Он достал перстень и вкруговую обвел его перед глазами изумленных родственников, – вот, это тот самый перстень с трезубцем. Я не могу сказать вам многого, потому что это тайна моего отца, и я поклялся ему не разглашать ее, но вы вправе догадываться кое о чем, потому что этот перстень имеет другую историю – он не один раз оставил свой отпечаток на лбах турок и знатных дворян. Теперь, делайте вывод, но еще раз прошу вас сохранить эту тайну.

– Но после смерти Лайоша эта история продолжалась вплоть до наших дней, – заинтересованно сказала Кэйтарина, – кто-то, владея этим перстнем, продолжал разбойничать и нападать на дворян. Напрашиваются вопросы, у кого был этот перстень, и как он попал к Бианке?

– Это и есть тайна графа Ласло Лайоша. Дорогие мои, большего сказать я вам не могу.

– Что же все-таки означает изображение на этом перстне? – спросила баронесса Йо, – или подобный перстень появлялся где-то раньше до твоего отца?

– Я пытался разобраться сам, но мои познания в этой области ограничились скудными сведениями: легенда о происхождении трезубца, как символа, упирается в глубину веков и всплывает среди арийского народа.

– Точно Михал, я вычитала об этом в книге, из твоей библиотеки, – радостно поддержала его Ханга, – там говорится о Небесном Свароге, начертавшем своей рукой огненные руны.

– Да-да, – продолжил Михал, – Он как бы подсказывал людям на спасительный маяк, указывающий на забытые и грубо нарушенные, Великие Знания.

– Еще трезубец появлялся на золотых и серебряных монетах киевского князя Владимира «Красного солнышка», – подсказала Ханга.

– И в древнегреческой мифологии, где трезубец является обожествленным предметом, наделенным магической силой в руках царя морей – Посейдона, – добавила Кэйтарина.

– Так что дорогие мои, я не могу сказать, почему граф Ласло Лайош выбрал для борьбы с османами и некоторыми дворянами именно этот символ, – попытался закончить обсуждения граф Ласло, – если честно, то для меня это осталось неразгаданной загадкой.

Михал встал и подошел к Бианке и ее дочери.

– Судьба, как бы посмеивается над нами, вот и я хочу доказать это – ты Бианка, по воле случая теперь доводишься мне второй матерью, – Михал улыбнулся, – а Ханга моей сестрой. Как видите, все встало на свои места. Но есть небольшой секрет, который ты Бианка пытаешься разгадать уже много лет.

– Михал, тетушка Кэйтарина видимо была права, сегодня день сюрпризов, – удивленно произнесла виконтесса.

– Да, действительно – это так. Помнишь, ты искала человека, который в Коложваре должен был передать тебе какие-то ценности.

– Конечно, помню.

– Так вот, я его нашел, и он передал тебе кое-что, – граф хитро сузил глаза и протянул бумагу, свернутую в рулон и опечатанную, – прочти это.

Бианка, сломав печать, развернула лист и, дочитав до конца, воскликнула:

– Но здесь же говорится о части наследства графа Ласло Лайоша!

– Правильно, и эта часть принадлежит его жене и родившейся дочери, что же здесь удивительного?

– Но… – Бианка была в замешательстве, – я же незаконная жена Лайоша и кто тот человек, который должен был передать мне это письмо?

– В завещании говорится именно о тебе Бианка. А тот человек…

– граф сделал вынужденную паузу, – я к Вашим услугам, госпожа виконтесса.

– Ты! Михал, ты был тем человеком?!! Но Лайош называл совершенно другое имя.

– Ото.

– Верно! – Бианка не переставала удивляться.

– Да, я должен был выполнить просьбу отца и какое-то время жил в Коложваре под этим именем, но дела заставили меня уехать в свой замок, я оставил вместо себя человека, но, к сожалению, девушка, которая должна была приехать за документом и показать мне перстень с трезубцем, не появилась. Ну, а теперь дорогие мои, я предлагаю всем заняться своими делами, кто-то пожелает дальше общаться, а нам – хозяевам, нужно готовиться к приему гостей.

Михал, поклонившись, первым покинул гостиную залу.

Ближе к вечеру в замок стали съезжаться приглашенные гости. Барон Балинт приехал из Темешвара с женой и другом Габором. Пока их занимала разговорами Кэйтарина, граф и графиня Ласло встречали новых гостей. Вот уж не ожидал Михал, что именно в этот день к нему пожалует человек от Изабеллы. Он поклонился графу и отдал ему в руки опечатанный рулончик, эта была бумага за подписью Изабеллы, в которой стояли и еще несколько подписей влиятельных господ, в том числе министра австрийского короля и Великого визиря Османской империи.

Поблагодарив гонца, Михал протянул бумажный свиток Этель и весело произнес:

– На какое-то время наши рудники и жители Хэди защищены от нападения наемников Фердинанда и турецких воинов.

Михал отвлек от беседы Балинта и Габора и отвел их в сторонку.

– Как вам друзья последняя новость?

– Это ты граф о нападении турок на отряд Вадаша или о его смерти?

– Обо всем вместе, – улыбаясь, ответил граф.

– Ошеломительная новость! Это известие уже докатилось до генерала Кастальдо, ведь Вадаш набирал наемников именно в его войско.

– Черт бы их побрал, – выругался Ласло, – кого там только нет, весь сброд: испанцы, итальянцы, немцы, австрийцы и, к сожалению даже венгры.

– Тебе не нравится, что мадьяры вступают в его войско? – спросил Габор.

– Если честно, то мне все не нравится, что Трансильванские дворяне имеют статус вассалов султана и что в северных провинциях Венгрии дворяне присягнули Фердинанду.

– Если говорить о людях, преданных своему государству, то Иштван Лошонци набирает в свое войско, как раз венгров, – заметил Балинт.

– Я понимаю барон, – вздохнул граф Ласло, но в целом это не меняет общего положения – Венгрия разорвана на части. – Чтобы перейти снова к недавнему событию, он весело сказал: – Но на сегодня меня радует то, что турки не отрубили Вадашу последнюю руку, а сразу же лишили его головы.

Габор и Балинт улыбнулись удачной шутке графа, для них смерть Гаспара стала облегчением, предатель заслужил то, что с ним произошло.

Следующих гостей граф встретил с трепетом в груди, ими оказались графиня Жомбор и ее сын Андор, сопровождаемые вооруженными всадниками. У каждого в руках было длинное копье, на концах которого развевался флажок. Знаменосец держал большое, колыхающееся на ветру знамя, с изображением черного коршуна.

Одна только Этель ревностно посмотрела на графиню. Да, она была действительно красивой, смуглой женщиной: темный волос, жгучий взгляд, приподнятые слегка и изогнутые в дугу брови. Графиня Ласло оценила свою соперницу, она выглядела великолепно, хоть и прошло много лет, как они расстались в доме на болотах. Но не графиня, опять же поразила ее, а сходство сына Илоны с Лайошем. Что-то томящее зашевелилось в ее груди и, похоже – это «что-то» не собиралось покидать насиженного, теплого места. Но собрав свою волю, она улыбнулась Илоне, и знаком пригласила гостей к накрытому во дворе столу.

Жомбор Илона, давно не видевшая Этель, оценила по достоинству жену Ласло: ее выразительный взгляд, великолепные волосы, прямую осанку и, пожалуй, ту самую неизменную доброту, которой порой подкупала Этель, находясь когда-то в плену у графини.

Ханга, увидев Илону, обрадовалась и рукой сделала приглашение своей матери, для знакомства.

– Здравствуй тетушка Илона, – произнесла девушка со свойственной ей непринужденностью.

– Здравствуй дорогая Ханга. – Она осмотрела девушку и, покачав головой, искренне произнесла, – выглядишь великолепно, ты просто – само очарование.

Илона приобняла девушку и заметила рядом незнакомую женщину. У графини от удивления даже приоткрылся рот. Она с изумлением глянула на Хангу, затем опять на женщину и, зажмурив глаза, почему-то замотала головой. Видимо таким образом пыталась избавиться от наваждения.

Ханга заметив, что графиня крайне удивлена, прикоснулась к руке Илоны и с улыбкой на губах сказала:

– Тетушка Илона, познакомьтесь, – это моя мама.

– Ма – ма? – У графини слегка отвисла нижняя челюсть, – вы что? Ха-ха… – неестественно хохотнула графиня, – решили меня разыграть?!

– Илона, – граф Ласло решил объяснить ей ситуацию, – виконтесса де Шантуан действительно мать нашей Ханги. Мы не успели предупредить тебя об этом, так что получился еще один сюрприз.

– Сюрприз? – переспросила Илона, – а как это все понимать?

Граф взял под локоть подошедшего Балинта и, кивая на него головой, с улыбкой сказал графине Жомбор:

– Барон Балинт все объяснит тебе подробно. Извини Илона, но нам с женой нужно встречать гостей.

Андор и Лайош, представленные друг другу, пошли сразу вглубь двора, где их ждала целая ватага ребятишек. Многие были наслышаны о графине Жомбор, но еще не видели в глаза ее сына.

Через какое-то время к мальчикам подошел граф Ласло и, обняв их обоих за плечи, сказал:

– Я вижу, вы уже познакомились.

– Да, пап. Смотри, что Андор подарил мне. Он протянул отцу две палки, скрепленные между собой сыромятным ремнем.

– Андор, где ты взял это?! – изумился Михал.

– Мне мама сказала, чтобы я подарил Лайошу палки.

– Мама Илона дала тебе эти штуки, чтобы ты передал их Лайошу? – удивленно переспросил граф.

Андор кивнул.

– Вот так дела! Ну, что же, спасибо за подарок. А ты – Лайош, поблагодарил Андора?

– Конечно пап, я ему свой лук подарил, ну, помнишь, ты его сделал для меня, – сын засмущался.

– Вот и молодцы, что обменялись подарками.

– Пап, а почему ребята дразнятся, они говорят, что мы с Андором из одного теста сделаны.

– Это ты о том, что вы лицами похожи?

Лайош кивнул.

– Понимаете ребята, Господь Бог создал так людей, что через поколения черты деда могут передаться его внуку. Или даже от более ранних наших предков нынешнему поколению. Тоже самое произошло и с вами, видимо наши прадеды и прабабки постарались, чтобы вы были похожи друг на друга. А на мальчишек не обращайте внимания, поговорят, да перестанут, главное, чтобы вы свою дружбу крепко держали в руках и в нужный момент сумели защитить себя.

– А мы уже… – сказал Андор, опустив голову.

– Что уже? – Ласло осмотрел ребятишек и, заметив сына Гиорджи, поманил его пальцем.

– Кто тебя? – указал граф на его содранную щеку.

– Никто. Я сам упал.

Граф заулыбался:

– Ладно, друзья мои, я смотрю, вы уже перезнакомились. Это хорошо. Но венгры должны крепко пожимать друг другу руки при знакомстве, а не лезть в драку. Запомните – мы дружный народ и в обиду своих не дадим, а потому живите всегда в мире, как мы с твоим отцом живем вот уже много лет, – и Ласло потрепал по голове сына Гиорджи.

Пока граф разговаривал с ребятишками, графиня Жомбор все это время поджидала его и, улучшив момент, с укором сказала графу Ласло:

– Граф, я выслушала историю Ханги и ее матери. Ты что, не мог действительно предупредить меня об этом? Я же не чужая Ханге!

– Извини Илона, но события так стремительно развивались, я своих родных даже не успел предупредить.

– Ну, ладно граф, прощаю. А кто-то обещал мне, что скоро общими силами ударит по врагу.

– Ах, это ты о Вадаше, уважаемая Илона, прости, но он не захотел ждать, когда я пошлю за тобой гонца, – ответил он шуткой.

– Ты точно с ним расправился? Этот демон имеет способность перевоплощаться во что-то другое, – графиня еще до конца не могла поверить в смерть барона.

– Его голову отправили в Темешвар. Отряд Вадаша атаковали турки, а они страшно, как любят отсекать головы, – опять шутил Михал.

– В самом деле, турки?! – недоверчиво усмехнулась Илона, – узнаю родство Вашара и Ласло, – шепотом произнесла она.

– Не расстраивайся Илона, на наш век врагов хватит. У нас еще будет время поговорить об этом, а сейчас давай радоваться за наших сыновей. Он протянул кубок и выпил до дна.

– Спасибо тебе за подарок Илона.

– Какой подарок?

– Который твой сын подарил моему Лайошу. Я одно время обыскался кругом, не мог найти буковые палки, которые Андор на поединках применял.

Илона слегка сконфузилась и кивнула в ответ. Сегодня, ей вспомнилась давняя история. Услышав рассказ о Ханге и ее матери, всплыл разговор с Андором: семь лет назад он просил ее отправить девушку с бабкой Урсулой в городок Хэди. Илона поначалу не соглашалась, но после того, как Андор пообещал раскрыть ей какую-то тайну, она согласилась с ним. Вероятно, Вашар Андор имел в виду как раз медальон на шее Ханги.

– Илона, все хотел спросить у тебя, что случилось с твоими орлами, где они?

– После гибели самки у меня остались два молоденьких самца и один взрослый. Я не стала заказывать другую самку, хотя могла бы натаскать ее на бой с человеком, но не стала. Одно время они жили в ущелье и прилетали к дому на болотах, но видимо почувствовали, что не ограничены в свободе, стали улетать в горы. Сначала ненадолго, потом их не было сутками и, в конце концов, они улетели совсем, – вздохнула с грустью графиня. Она задумалась, вспоминая моменты встречи с Андором в Орлином ущелье.

Прикоснувшись к плечу графини, Ласло вывел ее из раздумий и, улыбнувшись, направился на другой край стола.

«А я-то думал, где потерял палки, оказывается, я их оставил у Илоны в замке, когда она меня раненным принимала у себя», – думал граф, подходя к Этель. Он сел рядом и слегка приобняв за талию жену, нежно произнес:

– Не грусти родная, ты у меня единственная, с тобой нам суждено идти по жизни до самого конца.

Этель благодарно улыбнулась Михалу и, прижавшись к его плечу, ласково ответила:

– Да, мой родной, до самого конца.

Когда веселье в замке шло самом разгаре, к воротам соляных копей подъехал Гергей с солдатами. Он отдал распоряжение страже, чтобы к нему привели арестованного метра Эрно.

Солдат, открыв допросную камеру, приказал лекарю:

– Выходи.

– Куда? Меня ведь только что привели сюда.

– Ничего не знаю, мне приказано доставить тебя.

Эрно предчувствуя что-то неладное, уныло поплелся по пещерному проходу. Он шел и думал, что его сейчас казнят. Метра завели в помещение, где он предполагал столкнуться с графом Ласло и палачом, но увидев только одного Гергея, удивился.

– Господин Эрно, я пришел с приказом от графа Ласло.

– Приказом? – настороженно переспросил Эрно.

– Да приказом, о Вашем освобождении. Отныне Вы свободны, но Вам надлежит покинуть территорию земель Ласло и никогда больше здесь не появляться. И еще… – Гергей протянул ему листок бумаги, – прочтите, я должен уничтожить его сразу.

Метр расправил бумагу и прочел строки, написанные женской рукой, – это был почерк Этель.

«Метр Эрно, по приказу графа Ласло Вас отпускают, он прощает Вас. Но хочу от себя добавить: не думайте, что мы забыли, кому обязаны своими жизнями. Не знаю, что заставило Вас совершить ряд плохих поступков, ведь Вы всегда помогали людям, так зачем же свои добрые, человеческие качества Вы поменяли на злодейство? Ханга, до сих пор Вас любит, она благодарна Вам за все годы и старания, что Вы посвятили ей. Вы научили ее многому, и потому она тоже прощает Вас. Будьте счастливы.

Мне искренне вас жаль. «Э.»

Прочтя последние строки, у метра задрожала рука. Он устыдился перед юношей, навернувшихся на его глаза слез и ничего не сказал, а только сделал жест рукой, что готов идти.

Гергей забрал у него письмо и выведя за ворота, указал на стоявшего недалеко коня.

– Там к седлу приторочен мешок, в нем еда, одежда и деньги. Все метр Эрно, Вы свободны.

Лекарь кивнул Гергею в ответ и, вскочив на коня, не спеша направился к озеру. Скоро его одинокая фигурка скрылась из виду, а счастливый Гергей направился в замок, где во всем разгаре шло веселье.

 

Глава 30. Гибель отца Дьёрдя

Прошло ровно два месяца с той поры, как Изабелла и ее сын Янош, покинули Трансильванию. Отец Дьердь, поверил в обещания короля Фердинанда, что территория Эрдея и дворянство будут надежно защищены войском наемников под командование генерала Кастальдо. Мартинуцци еще в сентябре призвал в армию венгров и валахов и таким образом доказал Фердинанду свое расположение. Совместными действиями в нескольких крепостях удалось усилить гарнизоны, в том числе и в Темешваре, считающейся в то время одной из самых укрепленных цитаделей.

Мешая планам Фердинанда захватить Трансильванию и восточную Венгрию, Сулейман осадил несколько крепостей: Бече, Бечкерек, Надьлак, Чанад и Липпу. Дошла очередь и до Темешвара. Многотысячные войска под командованием Мехмеда Сокуллу оккупировали восточные земли Венгрии.

Барон Балинт уже давно предупреждал графа Ласло о наступлении турок и, выполняя некоторые указания отца Дьердя, по долгу службы, проезжая в Темешвар, заглянул к Михалу в гости.

Приблизившись к крепости он заметил разъезд гайдуков. Узнав барона, они взялись проводить его до замка. Балинт, разбираясь в фортификационных делах, сразу же обратил внимание, что на данной местности производится оборонительная подготовка. Если простой человек мог пройти мимо и ничего не заметить, то Балинт увидел скрытые ямы-ловушки и еще ряд хорошо замаскированных препятствий для противника.

Граф, как всегда встретил его приветливо и, как бы понимая друг друга, что это больше деловой визит, чем дружественный, приступили к обсуждению.

– Я смотрю, Михал ты тоже готовишься, – обратился барон к графу, – ты все-таки решил защищать своими силами Хэди, соляные рудники и свой замок. Но от кого, граф?

– Балинт, надоело делать вид, что мне все нравится: турки с их лживым покровительством, Габсбурги с их грабительским подходом. Я уже не верю никому, да и не верил никогда. Пришло время показать и тем и другим, что не все дворяне и люди Трансильвании готовы целовать им сапоги.

– Ты обрекаешь себя и людей на гибель.

– А вы, защищая Темешвар, на что надеетесь? Вы сможете отстоять крепость перед несметным войском? Что значат несколько тысяч наемников Кастальдо и венгров во главе с Шолонци против десятков тысяч турок?

– Мартинуцци послал за помощью к Фердинанду.

– Балинт не смеши меня, ты сам прекрасно знаешь, что Фердинанд способен только грабить народ Венгрии, обкладывая его налогами. Несколько раз он собирал войска для отражения и наступления на войска Сулеймана, да в последний момент распускал их. Не будет проку от его наемников. Венгрии нужна своя армия, а не разрозненные силы отца Дьердя и Шолонци.

– Так давай объединяться! Ты поможешь нам, а мы поможем тебе… Но в одном ты прав граф, малыми отрядами да гарнизонами нам не сокрушить врага и лично мне остается только одно – подчиняться приказу Мартинуцци и помогать в обороне Темешвара.

– Балинт ты слышал, что турки взяли Липпу и еще несколько крепостей.

– Да, знаю, попытаемся отбить их назад, Мартинуцци готовит войско. Ну, ладно Михал, а то мы все о войне, да о войне. Как там молодые поживают?

– Ханга с Гергеем после свадьбы пока живут в Хэди. У них все прекрасно.

– А Бианка, скоро приедет?

– Виконт де Шантуан звал Хангу жить во Францию, но девушка приросла к нашим местам, да и куда же она поедет без Гергея. Бианка скоро приедет и если у тебя будет все спокойно, то я обязательно дам тебе знать, когда она окажется в Железной руке.

– Что слышно о графине Жомбор?

– Она тоже готовит свой замок к обороне.

– Значит, решила последовать твоему примеру, а ведь ей будет намного труднее, Черный коршун когда-то был в руках у турок и имеет большое стратегическое значение. Теперь, когда королевы нет, турки постараются вернуть себе этот укрепленный форт.

– Знаю Балинт и не раз говорил Илоне об этом, но она приняла решение не отдавать туркам крепость и защищать до последней капли крови свое родовое гнездо.

– А как же ее сын? Жаль будет мальчонку, если погибнет, как ни как внук Иштвана Жомбора.

– Мы позаботимся о мальчике.

– Кто это мы?

– Я намерен скоро отправить Этель с ее матерью и Лайошем в Бестерце, пусть там побудут, пока здешняя обстановка не прояснится. Если Илона согласится, с ними отправим и ее сына Андора.

– Михал, это конечно не мое дело, но мне кажется, что Лайош и Андор похожи друг на друга. Ты не заметил? Можешь не отвечать на мой вопрос, как мужчина, я могу тебя понять.

– Этель была и останется единственной моей женой, а сходство мальчиков… – Михал, усмехнувшись, закончил двусмысленно, – все мы ходим под Богом, что только в нашей жизни не случается. Балинт, а как быть с твоими женой и детьми, вдруг турки захватят Темешвар?

– Я хотел тоже отправить их подальше на север, но жена категорически не хочет покидать меня. Ладно, Михал, мне пора. Береги себя и своих родных.

– И ты тоже. Понадобится моя помощь, дай знать, я помогу.

Оба понимая, что может быть видятся в последний раз, крепко обнявшись, расстались. Балинт перед тем, как покинуть замок попрощался с Этель и Кэйтариной.

Вечером того же дня, к Михалу пришел его верный слуга Керим и рассказал графу, что получил весточку от людей на его родине, в ней сообщалось, что нашлись дети Керима, жена его к сожалению умерла.

– Что ты хочешь Керим, чтобы я отпустил тебя домой?

– Мой господин, Вы знаете, как я предан Вам. Я только повидаю своих детей и обязательно вернусь. Клянусь Богом!

– Ты уже давно не клялся Аллахом, приняв нашу веру, – улыбнулся граф, – если честно, Керим, мне тяжело с тобой расставаться, ты столько для меня сделал хорошего… Если ты считаешь, что твое присутствие рядом с детьми обязательно, я так и поступлю: ты можешь ехать к ним.

– Спасибо Вам граф, я всегда буду о Вас вспоминать добрым словом. Керим поклонился в пояс.

Михал снарядил в дорогу коня и, дав денег с продуктами, распрощался с Керимом.

Спустя две недели, после встречи с Балинтом, граф отлучился из замка и побывал в Токае со своими людьми, ему удалось разыскать дом барона Вадаша, где с палачом Шрузом они пытали в подвале Ласло Лайоша. По одежде и именной пряжке на перевязи, удалось обнаружить останки графа, зарытые на заднем дворе. Михал доставил их в свой замок и с почестями перезахоронил в фамильном склепе. Теперь душа Михала была на своем месте, он выполнил свою клятву, отомстив за отца барону Вадашу, и упокоил в усыпальнице бренные останки графа Ласло Лайоша.

Во второй половине октября турецкие войска осадили Темешварскую крепость. Боевые отряды, собранные под знамена Иштвана Лошонци мужественно отбивали атаки противника. Трудно было противостоять многотысячному войску, не хватало людей. Хоть в гарнизоне участвовали в сражении наемные войска, но этого было недостаточно.

Мартинуцци, взяв на себя оборону крепостей и городов, хорошо видел общую картину: назревало великое побоище, если полчища Мехмеда Сокуллу успеют до зимних холодов перейти в наступление, то никакая крепость не выдержит и падет под натиском турок.

Отец Дьердь запросил дополнительную помощь у Фердинанда, и он выслал несколько тысяч наемников. Темешвар удалось отстоять.

Воодушевленные несколькими победами, войска Мартинуцци подошли к осажденной турками Липпе и приступили к ее осаде. Но в скором времени отец Дьердь убедился, что не сможет малочисленными, плохо обученными наемниками и призывниками из крестьян противостоять турецким войскам.

Он снова попал в затруднительное положение и, руководствуясь хитростью, решил вывернуться, как бывало раньше. Мартинуцци собрал дань, которую ежегодно посылал в Порту и начал тайные переговоры с Мехмедом Сокуллу, в результате чего осажденные в Липпе войска турок, были выведены. Мехмед в конце октября отвел свои войска с южных границ Венгрии на зимние стоянки.

До наступления переломного момента в жестоких сражениях между войсками Фердинанда и султана Сулеймана, Мартинуцци уже предвидел свой близкий конец и чтобы, хоть как-то погасить гнев султана, пошел на крайние меры.

Король Фердинанд, как только узнал, что Мартинуцци снова его обманул и стал лояльничать с Портой, отдал приказ генералу Кастальдо, чтобы он покончил с изменником, таковым на тот момент считали отца Дьердя при австрийском дворе.

Трагедия произошла 17 декабря. Кастальдо со своими подчиненными посетил Мартинуцци в его замке и, уже имея при себе секретный приказ от Фердинанда, подло напал на безоружного отца Дьердя. После жестокого убийства на его теле насчитали не один десяток тяжелых ран. К тому времени Мартинуцци был кардиналом Римской католической церкви и чтобы последующие разбирательства не уронили тень на Фердинанда, он громогласно обвинил Мартинуцци: в роспуске ранее собранного ополчения, в плохом руководстве над вверенным ему королевским войском и воссоединении с Блистательной Портой.

Наступивший 1552 год стал самым тяжелым для Венгрии и Трансильвании. Европа с опаской смотрела на действия Сулеймана, который предпринял целенаправленный поход на Габсбургских королей, чтобы покончить с их властью в трех частях венгерского королевства. Франция, являясь союзницей Порты, подвела свои войска к Страсбургу.

80‑тысячное войско вице-визиря Ахмеда-паши быстрыми темпами продвигалось по южным землям Трансильвании, взяв северное направление на Темешвар и Липпу. Часть его войск, как и в 1526 году, направилась через горные перевалы, и неминуемо должна была пройти через замок Железная рука. Затем в задачу османских войск входило взятие Караншебеша и Лугоша. Река Тимиш проходила через эти два города и поворачивала свое русло на запад к городу Темешвар.

Снарядив корабли войсками и оружием, османские войска продвигались на соединение с другими частями под Темешварскую крепость. Другие полчища шли в северном направлении для взятия Черного коршуна, а затем вдоль реки Марош выйти на Липпу.

Тревожно встречал Трансильванский народ известие о подходе с востока войск Рареша – Молдавского воеводы и Мирчи Чобана – Валашского господаря. Как всегда они отозвались на призыв Сулеймана и вторглись на Трансильванские земли.

В воздухе запахло гарью, и потянуло в сторону соляных копий графа Ласло.

Когда Михалу сообщили, что война неизбежна, оборонительные сооружения были уже закончены.

Двумя неделями раньше, он получил от турецких властей уведомление, что его земли, завод и селения переходят под власть второго министра Кара Ахмеда-паши. Естественно, никакие ранее подписанные бумаги не имели значения. Если при королеве можно было заплатить дань, то теперь речь шла только о стратегическом значении данной территории.

Граф Ласло это предвидел и отчасти ему было легче перенести такое известие, чем его родным и близким, которые были уверены, что Михал никогда не согласится отдать свое родовое имение на поругание туркам и станет сражаться до конца.

Графиня Жомбор, получив точно такое же предписание от турок, тоже была готова оборонять свою крепость. Несколько встреч, проведенных между Ласло и Жомбор, направленных на решение боевых действий, расставили все по своим местам. Илона в большей степени ждала войска турок со стороны Молдавии, выступивших совместно с крымчаками.

В минуты, когда Илона и Михал обсуждали совместные планы, она всегда ловила себя на мысли, что вместо графа Ласло, с ней рядом находится Вашар Андор. Его голос, интонации, а порой просто движения, напоминали графине о ее любимом.

Однажды Михал проговорился, и ему пришлось объяснять Илоне, что высказывание: «Дышло тебе в горло», изначально исходило от него, а Вашар, услышав от своего брата, подхватил крылатую фразу. Поверила ли ему Илона, он не знал, она искусно прятала свои подозрения за утонченной натурой.

– Илона, как ты поступишь с Андором, оставлять его в крепости – полное безумие.

– Может ему лучше с женщинами и остальными детьми отсидеться в подземелье, – отвечала графиня, не желая отправлять сына в нетронутые войной края.

– А что потом? Сколько дней твой гарнизон продержится? Ты думай о том, что у турок есть мощные орудия, которые превратят твои стены в груду камней. Я тебя раньше предупреждал об усилении стен, но ты надеялась, что подобной войны больше не будет.

– С кем я его отправлю, Михал? Ладно бы близкие родственники были, отослала бы в Санок и была бы спокойна за сына. Есть у меня один человек – это аббат Илия, он бы мог позаботиться о моем Андоре. Но ведь его нужно довести до Польши, да я с ума сойду, не ведая, как сын доберется до аббатства.

– Я в такой же ситуации. Не хочу, чтобы моя жена и ребенок оставались в крепости. Мне предстоит задача, уговорить их уехать. Думаешь, это будет легко сделать, особенно склонить Этель к отъезду.

– Михал, что с нами будет? Умереть не страшно, другое страшит, что будет с Андором? Людей в крепости и вокруг замка тоже бросить не могу, они ждут моего решения или им подаваться на север, либо брать в руки оружие.

– Но ведь ты приняла решение – дать бой туркам, так объяви о нем сегодня, а то завтра будет поздно. Илона, я вот о чем подумал: Андор не чужой мне, а может его вместе с моими в Бестерце отправить? Этель и Кэйтарина присмотрят за ним, думаю, и Ханга с ними поедет. Как ты на это смотришь?

Графиня оживилась:

– А что скажет Этель?

– Ничего. У нее сердца на сто Андоров и Лайошей хватит.

– Можно я сама с ней об этом поговорю.

– Не возражаю, – улыбнулся Михал, – а теперь Илона, давай о деле. Позиции твоего гарнизона никуда не годятся. Я пришлю тебе человека, хорошо разбирающегося в обороне. Особо на ров с водой не рассчитывай, у турок хорошие стенобитные орудия, несколько дней и твои слабые места станут для них главными проходами. Нужно каким-то образом напугать их солдат. У тебя есть хороший минер?

– Да, итальянец, он хорошо в своем деле разбирается, к тому же он отлично умеет наводить пушки. Кстати, он в свое время учился у Николо Тартали – итальянского математика и совершенно владеет квадрантом. Михал, а что ты задумал?

– Заминировать основные подходы. Я дам тебе один порошок, от него турецкие солдаты не то что кашляют, а совсем задыхаются. В соляных пещерах на стенах есть серные отложения, я изобрел бомбу и добавляю в нее серу. Ты наверно помнишь, как Вашар применял их в ущелье. Илона заинтересованно закивала, она видела, как турецкие воины задыхались от едкого дыма.

– У тебя много пороха?

– Я подготовилась, завезла в крепость достаточно бочонков.

– Вот смотри, – Михал указал ей на ровное место перед замком, – турки, скорее всего, разместят свои орудия там, на взгорке подальше от стен, чтобы твои снаряды не могли достать их пушек. Вот там и нужно заранее заложить мины, чтобы в удобный момент подорвать их орудия. Даже если не будет в том месте пушек, все равно взрывы расстроят ряды турок и заставят их трепетать. Ты должна дать задание людям, пусть готовят бомбы из глины и пороха и в зависимости от дальности броска ставят фитили, некоторые из бомб пусть наполнят порошком. Мои солдаты привезу тебе одну пушку, которая посылает ядра на дальние расстояния. Раз у тебя есть хороший пушкарь – значит, обучение его отпадает.

– За пушку, спасибо тебе Михал.

– При большом скоплении противника твой итальянец будет стрелять по минам.

– А как он узнает, куда именно посылать снаряды?

– На месте закладки мины, посадите небольшое деревце – это и будет прекрасным ориентиром. Илона, оборону крепости можно организовать и, пожалуй, долго держать ее, но если противник прорвется, то своей численностью подавит твой гарнизон. Помощи нам ждать не от кого. В Темешваре и других крепостях такое же положение. Воинов везде не хватает. Твоя крепость – это не ущелье Дьердя Дожа, где противник был зажат со всех сторон скалами, у турок здесь простор для маневра. Но единственное, чего им будет не хватать, так это времени, не станут же они до зимы осаждать твою крепость. – Граф тяжело вздохнул, – были бы у тебя обученные солдаты, да орудия хорошие, можно держать оборону. А так…

– Если что, я с оставшимися в живых воинами, уйду через южный склон холма, а там подамся в горы. У меня ведь дом на болотах так и стоит, на первое время укрыться можно, а затем продолжим свою борьбу. А ты Михал, о своей крепости, что думаешь?

– Бог даст – отобьемся, а если что, тоже в горы уйдем, главное женщин, детей и стариков вовремя увести. Не забывай Илона чаще оповещать меня, посылай гонцов. Я со своей стороны тоже буду снабжать тебя известиями. Не затягивай с Андором, приезжайте быстрее, чтобы успеть отправить его до прихода турок.

– Михал, ты как считаешь? Турки и Габсбурги всегда выдавали себя за покровителей трансильванского народа, но каждый из них рвался к власти в Трансильвании и нас дворян, они слушали только тогда, когда им нужно было укрепить в Эрдее свою власть. Теперь убит Мартинуцци, и вдруг стало некому защитить наш народ. Королева сбежала, получив герцогство в Силезии. Король Фердинанд разграбил наши земли. Сулейман, после вторжения австрийского войска намерен поработить не только восточную Венгрию, но и Трансильванию. Что нам остается?

– Ты сама ответила на эти вопросы: ни тем, ни другим верить нельзя и нам с тобой остается только одно – самим защищать свои земли и крепости. Мы с тобой решились на это, и я думаю, что людей, преданных своему отечеству, найдется немало и когда-нибудь весь наш народ поднимется против австрийцев и турок. Ты сама понимала, что у Вашара во многом были развязаны руки и он, не страшась, мог выступить против врага. Нам же, приходится дорожить своими детьми, родными и всеми людьми, за которых мы ответственны, потому мы не можем бросить их в беде и будем защищать до последнего вздоха.

Графиня призадумалась и видимо что-то вспомнив, заинтересованно обратилась к Ласло:

– Однажды, находясь в гостях у родственников в Валахии, я услышала историю о князе Владе Цепеше, он правил страной в прошлом веке. Так вот, он жестоко обращался с дворянами, не хотевшими идти к нему в услужение, и перенял от турок один вид казни – это сажание на кол. Всех неугодных себе дворян, Цепеш пересажал на кол. Но есть еще и другой случай, когда турецкие войска столкнулись с войском Цепеша, то увидели на холме страшную картину: вдоль дороги на высоких колах умирали сотни людей. Когда турецкому паше доложили об этом, даже он содрогнулся от жестокости князя.

– Какова связь между этой историей и предстоящим сражением? Не хочешь ли ты… – прищурился Михал.

– Да нет же Михал, я совсем о другом. Может, стоит попробовать насадить на колья чучела, одев их в турецкую одежду.

Граф усмехнулся:

– Хочешь разозлить турок? Времена уже не те, Илона, османские военачальники за каждое такое чучело десятерых твоих защитников посадят на кол. Сейчас их этим зрелищем не напугаешь, они одними только пушками сравняют крепость с землей.

Илона, еще больше растревоженная приближением врага со стороны Молдавии, призадумалась и, пока не распрощавшись с графом, спросила:

– Михал, а может нам с Андором вместе с тобой поехать в замок?

Я очень за него переживаю. Не станет меня, он возглавит и продолжит наш род. Я не хочу, чтобы мой мальчик попал в плен и став янычаром, через какое-то время убивал своих же соотечественников.

– Илона, я тоже этого не хочу. Собирайтесь, мы едем вместе в мой замок. Возьми все необходимое с собой и не забудь снарядить хорошую охрану. Заодно твои воины доставят к тебе в замок пушку. Я поговорю с Боратом и Бертоком, чтобы они помогли тебе в организации обороны, ты же знаешь, они в этом деле имеют опыт.

Графиня разослала в восточном и южном направлении дозоры, чтобы они вовремя оповестили о появлении противника и, отдав необходимые распоряжения коменданту крепости, отбыла вместе с сыном в замок Железная рука.

Всю дорогу Михал наблюдал за Андором, как умело он управлял конем. Мать с раннего возраста научила его уверенно держаться в седле. Мальчик постоянно находился на конном заводе, который вот уже много лет прославлял имя графини. Спрос на хороших коней был огромный, и в таком товаре отбоя не было. Некоторые знатные дворяне Трансильвании и зарубежных государств, становились в очередь, чтобы купить у Илоны потомственного жеребца или кобылицу.

Ласло давно уже свыкся с мыслью, что у него растет второй сын, но он так редко его видел и в последнее время, после расставания, скучал по нему. Андор напоминал ему Лайоша, не только внешностью, но и манерами. Михал гордился теперь, что у него два сына и потому переживал за обоих одинаково, стараясь оградить их от грядущей беды.

Иногда взгляды отца и сына пересекались. Михал одобрительно кивал Андору головой, давая понять, что доволен им. Илона, ехавшая верхом между ними, поглядывала то на одного, то на другого. Она изредка улыбалась, затем ее лицо становилось сосредоточенным, взгляд отдаленным, графиня погружалась в тревожные думы.

К вечеру группа всадников достигла замка и получила приказ, с коней не слазить и продвигаться строго в указанном направлении. Михал объяснил гостям, что вся прилегающая местность перед рвом, заполнена ловушками и вырытыми «волчьими» ямами.

Заслышав сигнал трубы, на стенах стали собираться люди, но уже в большей степени вооруженные и одетые в военные доспехи. В последнее время в замке и городке шло постоянное обучение, и как только раздавался сигнал тревоги, все занимали свои места, согласно ранней договоренности.

Лайоша теперь не выпускали за ворота, и встречал он отца уже на территории замка, за опущенной решеткой. Сын и жена были удивлены появлением Илоны и Андора, но Михал подал им знак, чтобы они проводили гостей в донжон.

 

Глава 31. Прощание

В крепости и за ее пределами все было готово к отражению любого противника. Над крышей караульной башни, высоко поднятые на древках, трепетали три флага: Венгерский, Трансильванский и родовой Ласло. На площади и вдоль стен размещались бочки и ведра с водой, на случай поджога строений. На фланкирующих боковых стенах установлены пушки. Кузня не переставала работать ни днем, ни ночью, ковались наконечники для стрел и копий. Усиленные караулы солдат патрулировали весь периметр крепости. Кругом витало ощущение предстоящей битвы. Мальчишки, подражая взрослым, вооружились самодельными луками, деревянными саблями и копьями, разили невидимого врага. Для крепких мужчин и молодых парней, оборона – это нормальное состояние, а стариков и женщин не покидала тревога. Не забыто еще сражение 1526 года, когда пришлось покинуть крепость и уйти в горы, а все оставшиеся воины погибли, защищая от турок замок.

И все-таки присутствие духа не покидало людей, какая бы не ходила молва, что в Трансильванию идет большое войско турок, народ постепенно укреплялся в вере, что наступает именно тот момент, когда уже пора встать на защиту своего отечества.

Десятилетиями – города, села и деревни, не желающие находиться под турецким игом, сопротивлялись, а в результате поработители отвечали убийствами, грабежами, поджогами. Убивали людей массами и угоняли навечно в рабство. Население Венгрии и Трансильвании постепенно сокращалось, пустели провинции, зарастали травой плодородные пашни. Люди покидали страну, уходя в соседние государства.

Граф Ласло решил основательно поговорить с Этель, но прежде кратко объяснил ей внезапное появление графини Жомбор в их замке.

Встревоженная объяснениями Михала, Этель обратилась нему с вопросом:

– Ты считаешь, что турки скоро нападут на Черный коршун?

– Без всякого сомнения.

– Как скоро это случится?

– В любое время. Графиня Жомбор ждет от дозорных сигнала о приближении войск. Этушка, мы точно в таком же положении. Битва неминуема, нас ничего не спасет. Турки не оставят нас в покое. Родная, выслушай меня внимательно. Скоро здесь будет настоящий ад и присутствие женщин и детей настолько опасно, что я не могу дать ни малейшей гарантии, что кто-то из вас останется в живых. Вам необходимо уехать на север в Бестерце, там наше имение.

Михал всегда считал Этель умной женщиной и, глядя сейчас в ее глаза, он не увидел недоумения и ужаса. Она все прекрасно понимала и ждала с тревогой этого разговора, хотя тщательно скрывала свое волнение.

– Михал, а ты не подумал, каково нам будет вдали от тебя? Мое сердце будет обливаться кровью, от мысли, что ты погиб. Как я смогу пережить все это. Нет, Михал, я ни за что не брошу тебя. Пусть мама с Лайошем уедут, они будут в безопасности.

– А тебе не жаль будет сына, что он там будет без матери?

– Ну, как не жаль! Тяжело мне, ведь мы вынуждены разделить нашу семью. Я много думала об этом и вспомнила, как твоя мама не бросила своего мужа Лайоша и пошла за ним в Белград, а ведь тебе тоже было, как и нашему сыну одиннадцать лет. Не думай, что я легко приняла это решение. Жизнь Лайоша мне дороже собственной жизни, но и ты мне дорог не меньше. Сын, мама и Ханга будут вместе, и если нам с тобой даст Бог, мы вернемся к ним.

– Нет, милая, я не пойду на это, ты должна ехать с ними. Пойми меня родная, чтобы с нами не случилось, ты должна воспитать и вырастить сына. Знаешь, как мне было тяжело без мамы, я только делал вид, что мужественно переношу ее смерть. Не хотелось, чтобы отец видел меня слабым, а на самом деле, мне было очень больно. Нет, Этушка, мне будет намного спокойнее от мысли, что вы будете в безопасности. Не волнуйся за меня, ведь ты же знаешь: в каких только сражениях я не участвовал, и умирал я уже не раз. Как видишь, я до сих пор перед тобой, – улыбнулся Михал, – согласись, любовь моя, все будет хорошо.

У Этель навернулись слезы на глаза, она поняла, что Михал прав и оставить Лайоша она не сможет. И еще, одно очень важное событие не давало ей окончательно определиться с решением остаться в крепости – она была беременна.

– Михал, родной, я все тянула, не хотела преждевременно говорить тебе, – Этель заглянула в его глаза и тихо, нежно, ласково произнесла, – я жду ребенка.

Он нежно прижал ее к себе и, покрывая лицо поцелуями, гладил волосы и приговаривал:

– Вот и хорошо. Это же прекрасно Этушка – наш род продолжается. Я счастлив за нас всех! Теперь ты должна понимать вдвойне, что живешь не только для Лайоша, но и для не родившегося малыша. Все будет хорошо, я обещаю, что буду себя беречь.

Этель молча плакала и слушала его мягкий, красивый голос, умеющий всегда ее успокоить. Она уже согласилась с мужем и теперь должна привыкнуть к мысли, что скоро им придется расстаться.

– Когда мы должны уехать?

– Завтра.

– Так скоро?!

– Этушка, время не терпит, войска воеводы Рареша с крымчаками идут на Темешвар, вам нужно опередить их, пока они не успели оккупировать наши земля. Завтра вы покинете замок и Хэди.

– Значит, ты хочешь, чтобы мы взяли с собой Андора?

– Да Этушка. Я не хочу, чтобы тебя тревожила мысль, что это сын Илоны. Он так же и мой сын, пусть даже родившийся без моего согласия.

– Я не думаю так, ведь ребенок ни в чем не виноват и знаешь, Михал, я даже могу понять Илону, как женщину. Я все вижу, как она смотрит на тебя, когда вы разговариваете, от меня ничего не ускользает. Она по-прежнему любит тебя.

– Меня?! – Удивленно произнес Михал.

Этель кивнула.

– Этушка, но ведь она любила Андора, а не графа Ласло.

– Нет, Михал, ты не прав, она продолжает любить тебя, как Андора, это ты думаешь, что тебе удалось усыпить ее любовь неправдой, а на самом деле Илону не обманешь.

– Ты действительно так думаешь?

– Я уверена в этом.

– Может поэтому ты и хотела остаться со мной в крепости.

– И поэтому тоже.

– Не скрою, женщина она красивая, но ведь я не люблю ее. Я всегда любил и люблю только тебя.

– Я это чувствую и потому готова поговорить с Илоной, она ведь за этим сюда приехала?

– Да, действительно, она сама пожелала увидеться с тобой.

– Позови ее. Михал, постарайся поговорить с обоими мальчиками, ты для них словно Бог. Я думаю, что тебе удастся объяснить им, для чего необходимо ехать в Бестерце.

Оставшись наедине с графиней Жомбор, Этель сразу же перешла к делу:

– Илона, мне объяснил Михал цель твоего визита и я без всяких тонкостей прямо скажу тебе – я позабочусь об Андоре. Он будет находиться вместе с Лайошем. Воспитывать и относиться к нему в нашей семье, естественно будут, как к графу. Что касается его рождения, уверяю тебя, мальчик не будет посвящен ни в какие тайны.

Илона была ошеломлена прямотой Этель, но к разговору она была готова и потому начала с извинения:

– Этель, ты умная женщина, я поняла это давно. Я поражаюсь широте твоей души. Казалось, что ты должна ненавидеть меня лютой ненавистью, но ты ни разу не выказала своей неприязни при наших встречах. Я хочу попросить у тебя прощения за все, что мне пришлось тебе сделать в прошлом. Поверь, я искренне сожалею обо всем.

Этель не ожидала от Илоны такой откровенности. Она была готова услышать просьбу, но не проявление ее искренних чувств.

Графиня Ласло глубоко вздохнула и слегка улыбнувшись, сказала:

– Я прощаю тебя Илона. Благодаря Господу и такому мужчине, как Вашар Андор, ты стала совершенно другой. Мне доводилось слышать от людей о твоей нынешней жизни и, хотя меня не должно было это радовать, но я почему-то принимала твои хорошие поступки, как очищение перед Богом и людьми. Поверь, ты заслуживаешь уважения.

Илону слегка бросило в жар, при упоминании Андора, она прекрасно понимала свою собеседницу, кого именно Этель имела в виду.

– Спасибо Этель.

– Илона, я все знаю, Михал не скрывает от меня тайн. Не будем вдаваться в подробности, но прошу тебя об одном, продолжай вести себя так, как будто бы считаешь, что Вашар Андор погиб. Ты понимаешь, о чем я тебя прошу?

– Значит, ты знала с самого начала, что мой сын Андор…

– Да, я знала и Михал делает вид, что Андор его племянник.

У Илоны заблестели глаза от слез.

– Как же ты с этим жила?

– Илона, прошу тебя, не будем больше об этом вспоминать.

– Спасибо тебе Этель, – графиня достала платочек и, вытерев слезы, тихо сказала, – не знаю, смогла бы я так жить, но делить любимого человека, так тяжело.

Она заплакала и уже не отнимала платочка от глаз.

Этель подсела к ней рядом и, проведя по плечу рукой, успокаивающе произнесла:

– Михал всегда любил меня и любит, потому я спокойна за нашу семью. Ты не вини себя слишком, ведь сердцу не прикажешь, оно без нашего согласия любит.

– Я всегда знала, что Михал тебя любит, и эта любовь вам дана свыше, теперь я окончательно это поняла. Этель, я клянусь тебе и обещаю, чтобы с нами не случилось в жизни, я никогда не встану между тобой и Михалом.

– Вот и тебе спасибо, Илона, – Этель улыбнулась и продолжила шуткой, – а то я не хотела оставлять мужа одного, всякое в голову лезло.

– Когда вы тронетесь в путь? – судорожно вздохнув, спросила Илона.

– Как Михал решит, может это случится завтра. Ты не переживай Илона, мальчик будет в полной безопасности.

– Этель, вот возьми, – Илона протянула ей мешочек, – здесь все документы на Андора, деньги на первое время. В Пресбурге по адресу найдешь человека – это поверенный в моих делах, если что, он оформит наследство на сына, а пока он несовершеннолетний, я хочу, чтобы ты взяла над ним опекунство и управление над всем нашим имуществом в Трансильвании и за границей. На случай, если бумаги, подтверждающие родство Андора, будут утеряны в пути, есть еще отдельный документ, он находится у того же человека. Бумагу я напишу, и заверим ее в Хэди. Храни эти вещи – это родовой перстень и медальон, потом передашь Андору. Я вывезла заранее все свои богатства из крепости, в документах ты найдешь все, что тебя будет интересовать. Мне больше не к кому обратиться, ты тот человек, которому я могу доверить все свое состояние. Ты готова все это принять?

– Ну, зачем ты так Илона, надейся на хорошее, ты сама приедешь и заберешь Андора.

– Всякое может случиться.

Этель была действительно удивлена и озадачена, но, так как ее кристально чистая душа не имела плохих помыслов, то решила принять завещание графини Жомбор.

– Я обещаю тебе Илона, все выполнить, как ты просишь. За своего сына не переживай, он ни в чем не будет нуждаться, и обделять его лаской и вниманием я не стану.

Им пришлось прервать разговор при появлении графа Ласло. Вместе с ним в залу вошли: Кэйтарина, Ханга, Гергей и все друзья Михала. Умиротворенный услышанным, что Этель и Илоне удалось договориться, граф приступил к делу.

– Борат, и ты Берток, согласно военному положению, по моему приказу вы сегодня же отправляетесь в замок Черный коршун. Возьмете с собой пушку и снаряды к ней. Поможете графине Жомбор своими умелыми действиями в обороне. – Увидев на их лице уныние, граф смягчился, – друзья мои, считайте, что Черный коршун – это линия обороны, проходящая вдоль наших крепостей. Мы должны помогать друг другу и ваше умение в бою, очень пригодится графине и ее воинам.

Теперь, что касается вывода нашей семьи и людей из замка. Завтра вы покинете крепость. Главным сопровождающим я назначаю Гиорджи.

– Михал, я хочу остаться здесь, неужели больше некому поручить.

– Хорошо, я пошлю Людвика с солдатами, после того, как он всех доставит в Бестерце, вернется в крепость.

Кэйтарина и Ханга были уже извещены о решении графа и потому молча слушали. Слова и возражения были излишни, все понимали, что скоро в замке и вокруг него произойдет побоище.

– Дорогие мои родственники, друзья, – обратился Михал, – наступил тот момент, когда мы вынуждены принять решение. Соберите все свое мужество, запаситесь терпением, ибо неизвестно, чем закончится сражение. Но чтобы не произошло, помните, что те, кто останется здесь – встанут на защиту родной земли, а значит и вашу в том числе. Сколько таких сражений уже было и будет. Сейчас многие венгры поднялись против проклятых турок и не только мы защищаем свои города и крепости. Войска Ахмеда-паши осадили Темешварскую крепость, воины Иштвана Лошонци и наемники генерала Кастальдо отражают атаку за атакой. Не хочу вас пугать, но многие крепости пали: Липпа, Надьлак, Чанад, Бечкерек и не известно, что ждет нас – жителей Железной руки и Черного коршуна.

Поймите меня, дорогие мои женщины и дети, я не хочу, чтобы вас – гордых и непокорных венгров, которые не захотели попасть под власть турок, гнали кнутами в неволю. Лучше смерть на поле брани, чем прислуживать в рабстве нехристям поганым. Но вы должны сохранить наших детей, для дальнейшей борьбы и потому, ваш уход из крепости – это шаг ради спасения будущих поколений. Прощайтесь, у вас есть одна ночь, завтра вы покинете замок. Я сейчас поеду в Хэди и поговорю с рабочими и крестьянами, пусть каждый решит, как ему поступить, кому уехать из городка, а кому защищаться от турка.

Ханга и Гергей подошли к графу, по их виду он сразу понял, что молодая пара не захотела расставаться и, не дав им начать разговор, сказал:

– Ханга, я обещал твоей матери, что позабочусь о тебе, ты тоже должна уехать.

– Михал, ты извини меня конечно, но я теперь замужем и решение принимала вместе с Герге. Я никуда не поеду и буду рядом с мужем до конца.

– А как же твоя мать, что мы ей скажем?

– Напишем письмо и передадим через Этель.

– Сестра – это очень опасно, еще неизвестно, что нас ждет, может, мы все здесь погибнем.

– Господин Михал, если у меня будет хоть маленькая возможность, то в самый опасный момент я выведу Хангу и женщин из крепости.

– Значит, Гергей, ты тоже хочешь, чтобы твоя Ханга осталась здесь?

– Разве можно ее убедить в обратном, – улыбнулся парень.

– Михал, я думаю, что в замке после нападения турок, будет много раненных, кто поможет им, как не я, – выставила неоспоримый аргумент Ханга.

– Ну, хорошо, – согласился граф, – но чтобы ты не высовывала нос из донжона и раненных с места сражения, будут подносить к тебе. Тебя это устраивает?

– Михал, я согласна, – глаза девушки радостно засветились.

Граф тяжело вздохнул и направился со своими друзьями в Хэди.

После выступления на площади в городке, Михал воспрял духом, в основном мужское население Хэди приняло его призыв встать на защиту городка и крепости. Завтра, поутру первые обозы с женщинами, детьми и стариками направятся на север, а кто и в горы. В Хэди было объявлено военное положение.

Ласло наставлял Бората и Бертока, как им лучше справиться со своими обязанностями.

– Берток, следи за Илоной, будь ее тенью. В бою зорко смотри, чтобы не одна стрела или сабля турок не ударила ей в спину. Борат, постоянно держите со мной связь, в случае прорыва обороны, обязательно шли гонца. Следите за северным склоном, с его стороны крепость менее защищена. Усильте там стены пушками. Бомбы берегите, понапрасну не бросайте, дождитесь, когда турки подойдут к стенам.

После разговора с ними, Ласло направился на рудники, и прошел в тюрьму. Он обратился к преступникам:

– В связи с надвигающейся войной, я вынужден закрыть тюрьму, у вас есть два выбора: кто хочет защищать свою родину от турок, сегодня отправятся в соседнее графство, а кто не пожелает – не обессудьте, останетесь здесь навеки.

Для разбойников, пожелавших жить, действительно выбора не было и они дали согласие на отправку в Черный коршун.

К вечеру небольшой отряд, погрузив на подводы пушку и снаряды, отправился в Черный коршун. Долго вслед Бертоку махали руками дети и его любимая жена Болгарка.

Наступила ночь, окутав землю темным покрывалом. Только ночные фонари, поскрипывая на ветру, освещали своим тусклым светом площадь. Луна изредка показывалась из-за туч и при ее свете виднелись две одинокие фигурки, сидящие на бруствере крепостной стены.

Подстелив под себя овчинный тулуп, Илона со своим сыном сидели между амбразур, они смотрели в темноту, силясь разглядеть, как вдалеке серебрится при лунном свете падающая со скалы вода.

Андор, положив голову на колени матери, слушал ее тихий голос и ощущал, как она перебирала его пряди волос. Они прощались, времени в запасе оставалось всего несколько часов. Иногда у Илоны выступали на глазах слезы, от этого менялся ее голос и в такие моменты сын, поднимая голову, спрашивал:

– Мам, ты плачешь?

– Чуть-чуть, сынок.

– Не плачь, а то мне тоже становится грустно. Мама, я надолго поеду в Бестерце?

– Нет, сынок, ненадолго, как только турки пройдут, я сама приеду за тобой.

– Я бы тоже хотел вместе с тобой бить турок. Почему я должен ехать?

– Андор, оставаться в замке опасно. Нашу крепость уже брали османские войска, и она много лет находилась под ними.

– А лошадей, куда ты денешь, мам?

– Одних продам, других отдам венгерским солдатам, а породистых, племенных, отгоню на север.

– Жалко, они такие хорошие.

– Ты же берешь с собой «Ветра».

– Конечно, он же мой друг, как я его брошу.

Илона вдруг опять почувствовала, как спазмы душат ее горло, задели за живое слова сына. «Вот и я бросаю его. Как же ему будет плохо без меня. Господи, а ведь может случиться и такое, что я никогда больше его не увижу». Она прижалась к его волосам губами и слезы закапали из ее глаз.

– Мам, ты плачешь?

– Чуть-чуть.

Послышались тихие шаги, кто-то приближался к ним.

– Вот вы где, а я уж обыскался вас, благо стражники подсказали, – послышался тихий голос Михала. Илона шикнула, давая понять графу, что мальчик заснул. Ласло присел рядом и, сняв с себя доломан, накрыл сына. Андор мирно посапывал.

– Ты уже попрощался со своими?

– Да, рано утром обоз тронется в дорогу.

– Плохо мне Михал, с того момента, как погиб Андор, мне не было так тяжело.

– Крепись Илона, мы еще увидим своих сыновей.

– Ты думаешь, мы останемся живыми?

– Не хорони себя заранее, если человеку на роду написано утонуть, то от османской стрелы он не погибнет.

– Кабы, еще знать, что мне написано.

– Живи, не оглядываясь, у тебя такой парень растет, не грусти, все будет хорошо, – Ласло поднялся и, погладив ее по голове, так же тихо, как и пришел, скрылся в темноте.

Рано утром во дворе крепости собралось множество людей и подвод. Укладывали вещи и все необходимое и ценное. Отряд гайдуков под командованием Людвика был в полной готовности, к нему подключились десятка два вооруженных жителей Хэди, чтобы сопроводить обоз до Бестерце. Среди покидающих крепость часто раздавались плачущие возгласы, сквозь людской гомон слышались напутствия, пожелания. Ребятишки не слезали с рук отцов, старших братьев, тут же рядом жены со слезами на глазах обнимали своих родных мужей и сыновей.

И вот раздался звук рожка, и Людвик скомандовал колонне, начать движение. Плач и стенания усилились, женщины тянули руки, не желая расставаться, дети кричали что-то на прощание. Ряд повозок медленно двинулся по мосту.

Михал ехал рядом с коляской, где сидели Этель, Кэйтарина и мальчики. Рядом с ним, провожая, ехали верхом Гергей и Ханга. С другой стороны дверцы, нагнувшись к Андору, ехала на коне графиня Жомбор.

Достигнув Хэди, колонну пополнили еще повозки из жителей городка и в последний раз остановились для прощания.

Этель обняла мужа, едва сдерживала себя, чтобы не разрыдаться. Кэйтарина стояла рядом и, держа Михала за руку, молча кивнула ему головой. Ласло поднял Лайоша высоко над собой и, опустив, крепко прижал его к себе, затем он так же попрощался с Андором, сказав им на прощание:

– Слушайте Этель и бабушку Кэйтарину, заботьтесь о них и берегите. Мы приедем за вами, вот только прогоним турок. Верьте, все будет хорошо.

Михал последний раз обнял мальчиков и махнул рукой Людвику, стоявшему во главе колонны.

Путь обоза лежал через Орлиное ущелье к реке Марош, а затем миновав Деву, на север Трансильвании.

Илона и ее воины сопровождали обоз до развилки, после чего направились на северо-запад в свою крепость.

Долго с телег и повозок люди махали руками, прощаясь с жителями Хэди и Железной руки, и как только последняя подвода скрылась за холмом, граф Ласло повернул своих воинов в крепость.

«Только бы они успели проскочить до прихода войск турок и Рареша. Эх, нужно было их раньше отправить». Михал, втайне от всех, передал приказ Людвику, если оккупационные войска займут земли Жомбор и Ласло, то обозу надлежит вернуться назад. Для безопасного продвижения Людвик должен проводить постоянную разведку и только после этого продолжать путь на север.

На утро четвертого дня прибыл гонец от Этель и передал письмо графу Ласло. Это была радостная новость. Обозу удалось за эти дни преодолеть более трехсот верст и добраться до Бестерце. Она сообщала Михалу, что в их имении все спокойно, но в самом городе дворяне обеспокоены действиями турок на юге. Во время пути они не раз наблюдали подобную картину, как повозки и колонны людей двигались по дорогам в северные провинции, покидая опасные территории.

Людвик, в составе десяти человек, доставив благополучно обоз, возвратился домой в крепость. Часть охраны по приказу графа Ласло осталась в имении.

Поступили тревожные сведения из замка Черный коршун от Бората и графини Жомбор, они сообщали, что началась осада замка. Сначала турки хотели, чтобы солдаты гарнизона мирно покинули крепость и послали своих людей с предложением сдаться, но получив отказ, начали штурм.

Михал, принял гонца и, прочитав письмо от Бората и Илоны, попросил посланца рассказать, что происходит вокруг замка и на его территории.

– Турки теперь стали умными и хитрыми, – начал рассказ гонец, – они не полезли через ров и не применили таран, даже, как сказал Борат, они не пустили в ход другие осадные орудия. Подкатили пушки и с расстояния ударили по стенам крепости. Стены выдержали, только в некоторых местах образовались большие сколы в камнях. Некоторые заряды попали на площадь и разнесли в щепки повозки.

Первую атаку пушками мы выдержали. Подошли свежие полки турок и войска воеводы Рареша. Я никогда не видел, чтобы их было так много. В глазах пестрило от разноцветной одежды и флагов. Крепость обошли со всех сторон и дали последнее предупреждение. Наши пушкари пришли в себя и стали прицельно бить по войскам, которые стояли слишком близко. Получив несколько ядер, и оставив на месте убитых, турки отошли на безопасное расстояние. И здесь, случилось самое интересное, наш знаменитый пушкарь-итальянец стал бить по тем местам, где турки установили пушки. Не знаю, как у него это получалось, но он подорвал несколько турецких пушек и сжег их снаряды.

Ласло улыбнулся, его план с закладкой мин сработал.

– Турки оттащили орудия за горку и открыли ответный огонь, – продолжал рассказчик, – но их ядра не долетали до стен, а если и попадали, то не сильно разрушали крепостные камни. Ночью туркам пришлось жарко, они переправились вплавь через ров и хотели заложить мину под воротами. Наши дозорные, увидев их, кинули несколько глиняных бомб и басурмане, надышавшись дымом от взрывов, как очумелые кинулись назад. Наши воины с луков и ружей, добили проклятых нехристей. До утра они больше не сунулись.

Но днем по крепости стали бить пушки. Что оставалось нам, только укрыться и ждать, когда они закончат бомбардировать? Затем полезли янычары, крымчаки, воины Рареша. Переправились через ров и кинулись с лестницами к стенам. Закипела работа наших защитников: полилась горячая смола, жир. Полетели копья, стрелы.

На южном склоне и со стороны леса турки не так осаждали, там крутой обрыв и ров не давали им штурмовать стены. А вот со стороны ворот и восточнее, нам пришлось жарко. Как саранча приближались и лезли на стены басурмане. Борат отдал приказ, кидать бомбы и только после этого турки, задыхаясь от дыма, отступили снова за ров.

Ласло снова улыбнулся, подумав о своем изобретении. Хороший результат приносит порох и сера в высушенной глине.

– Много гайдуков и солдат погибло? – спросил граф гонца.

– Убитые есть. Особенно от стрел нет спасения, турки тучами посылали их. Как только появится наш воин в амбразуре, так меткие лучники сразу же его обстреливают. Мало у наших воинов доспехов. Кто старые приволок, доставшиеся от отцов и дедов. Но ведь от ядер в них не спасешься, если попадет заряд, так и нет никакого спасения.

– Значит, держатся воины?

– Пока да, а там не знаю, господин граф, уж больно турок многовато. Графиня говорила, что помощи ждать не от кого, кругом в крепостях точно такое же происходит. Одна говорит надежда, турки спешат в западную и центральную Венгрию и задерживаться им надолго в этой долине некогда. А у вас как дела граф?

– Ждем врага с минуту на минуту. Но нам проще, у турок преимущество только со стороны леса, но и там их ждут «сюрпризы». Жители Хэди могут в большей степени пострадать, а мы в крепости можем долго оборону держать.

 

Глава 32. Штурм Железной руки

Михал хорошо понимал военную обстановку и потому с благодарностью, уже в который раз вспоминал о своих предках, построивших замок Железная рука. Только с южной стороны противник мог подойти близко. Сражение с турками в 1526 году научило графа Ласло, как правильно держать оборону крепости. Мощные пушки практически невозможно подкатить на близкое расстояние, мешали скалы и озеро. Оставалась малая артиллерия, но для массивных стен она не страшна. Не пугало так же графа большое скопище турок перед рвом. Враг постоянно находился под прицелом пушек, которые почти за тридцать лет были усовершенствованы и в большей мере отвечали требованиям осажденных. Одни пушки могли бить на дальнее расстояние, не давая основным силам противника достигнуть моста через ров, другие – меньше по размерам, уступали в боевой мощности, но не в маневренности. Их можно было легко и быстро перемещать с места на место. Основным оружием для ближнего боя являлись бомбы, отлично зарекомендовавшие себя со времен битвы в ущелье Дьердя Дожа. На этот счет Михал был спокоен, так легко турецкие военачальники не возьмут крепость и оставят под ее стенами множество своих воинов.

А вот саксонцы, возводившие замок Черный коршун, не предусмотрели боевой мощи орудий последующих поколений. Обороняя крепость несколько веков назад, феодалы были в полной уверенности, что его стены выдержат любое стенобитное орудие, но на современные зарбзены фортификационные сооружения, рассчитаны не были.

Михал понимал, что оборона Черного коршуна обречена на провал. Будь хотя бы поддержка извне, можно было надеяться на успех, но без помощи, чуда не произойдет. Потому он посоветовал Илоне на случай прорыва обороны турками, не губить свои жизни. Уйти подземельями на южный склон, лесом добраться до горной местности и дойти до Железной руки. Ведь человеческая жизнь, по сути, дороже каменной крепости, которую можно заново отстроить, а вернуть жизнь – никогда.

Михал не мог знать, сможет ли Илона последовать его совету, и потому просил Бората, чтобы он следил за боевой обстановкой в крепости. Вовремя ощутить самый опасный момент и покинуть вместе с солдатами стены замка.

Гергей, прикомандированный к коменданту Людвику, все время находился наверху в караульной башне, зорко всматриваясь в дальние вершины гор. Уже несколько дней он ждал сигнала от гайдуков.

Ожидая гонца из Темешвара, Ласло не мог разобраться в общей обстановке. Если судить по последним сообщениям, то войска Ахмеда-паши должны были давно вторгнуться в его владения.

«Может Ахмед-паша послал основные силы по Дунаю, западнее Трансильвании, – гадал граф, – а как же сведения лазутчиков? Ведь войска турок видели южнее Караншебеша. Значит, нужно ждать».

Предположение Ласло оправдалось, часть турецкого войска, как предполагалось, была направлена вдоль горной гряды на северном направлении к реке Марош и если бы в авангарде была одна кавалерия, турки уже достигли бы замка.

К полудню с дальних горных вершин, Гергей заметил в трех местах дым. Сомнений не было, сигналили люди Ласло, предупреждая, что войска турок на подходе.

Над стеной, где развивался флаг Венгрии, появился человек, в руках его была труба с занавесью, на которой был изображен герб Ласло, он громко протрубил общий сигнал, и войска Ласло приготовились к обороне Хэди и крепости.

Первым появился отряд из ста турецких всадников, они достигли озера и направили не спеша коней по узкой дороге вверх к замку. Но, видимо посоветовавшись, конники спешились и стали дожидаться подхода основных сил. Раздались звуки барабанов и ревущих труб. Из-за скал показались первые ряды воинов. По мере сужения прохода, им пришлось вытянуться в одну колонну. Словно два ручья разошлись в разные стороны людские потоки. Одна часть направилась по дороге к замку, а другая пошла к лесу, обходя крепость справа. Акынджи спешились, не рискуя потерять лошадей. Следом в пестром одеянии продвигались асабы. Янычары в синих шароварах и белых колпаках. Сипахи тоже спешились, так как были лишены маневра передвигаться верхом на лошадях.

С воплем провалились первые воины в «волчьи» ямы, расположенных в шахматном порядке, их душераздирающие крики далеко разнеслись, оповещая защитников крепости о первых жертвах. Осторожно, обходя предполагаемые ловушки, двигались дальше асабы, но вот опять несколько человек с криками сорвались в ямы. Вперед вышли воины и, прощупывая дорогу тыльной стороной копий, медленно продвигались наверх.

Вдруг сработала другая ловушка и длинное массивное копье, запущенное с метательного орудия, прошило насквозь двух воинов одновременно. В рядах нападающих возникла задержка. Ага-офицер, поднял руку и приказал расступиться воинам. Турецкие военачальники, участвующие в прежней осаде замка, видимо помнили, чем может закончиться подобное восхождение к крепости, и погнали впереди себя пленных. Подгоняемые жестокими ударами плеток, под крики и визг, продвигались вперед мужчины, подростки, женщины. Попадая в ловушки-ямы, невольники становились жертвами губительной изобретательности турецких командиров.

Граф Ласло, не ожидал, что турки воспользуются пленными, как прикрытием и отдал команду пока не открывать огонь из пушек. Но вдруг, среди гонимых впереди невольников, произошло движение, вырвавшись вперед, они кинулись к обрыву, ища спасения у озера. Но многие из них пали под стрелами и копьями врага.

Ласло махнул рукой и первое ядро, пролетев значительное расстояние, разметало взрывом турок, второе легло чуть дальше. В стороне леса, куда направилась вторая колонна, тоже прозвучали выстрелы из пушек. Это пушкари били с восточной стены замка по опушке леса, где скопились полчища турок.

На взгорке, где заканчивался лес, прогремел дружный залп из ружей, крестьяне и рабочие соляных копий, встречали неприятеля плотным огнем. Полетели копья, стрелы, выпущенные из луков и арбалетов. Крестьяне постепенно отходили в лес и турецкие воины, возбужденные преследованием, попали в засаду, организованную гайдуками.

Численное превосходство было на руку басурманам и они, широким фронтом, развернув передовые подразделения, преследовали отступающих. Каждое дерево, кустик ожили, встречая противника стрелами и выстрелами из ружей.

Командиры янычар, хорошо обученные в боях и подготовленные к разным ситуациям, разгадали тактику гайдуков и, открыв ответный огонь из ружей и луков, заставили отступить крестьян вглубь леса. Несколько воинов ислама, не расслышав команды, продолжили преследование, но тут же оказались жертвами метких стрелков.

Ага, не желая терять людей, дал сигнал к отходу и подразделения вернулись на исходные позиции.

Очистив проход от трупов и, обезвредив другие ловушки, турецкие воины подошли вплотную ко рву. Вода из канала была спущена, и потому пришлось ждать, что прикажут начальники. Засвистели стрелы, раздались ружейные выстрелы. Досягаемые пулями противника, турецкие воины вынуждены были отойти на безопасное расстояние.

Воины Ахмеда-паши подтянули легкую артиллерию и пока производили пристрелку, бомбя крепостные ворота и верхушки стен, граф Ласло успел разместить свои дальнобойные пушки в удобных местах.

Громыхнули выстрелы и снаряды разметали расположения орудий противника.

Кара-бей, участвующий в походе 1526 года, отдал приказ войскам, отступить на безопасное расстояние. Умудренный тактикой противника, он решил возобновить наступление на крепость ночью, но чтобы его воины не оказались в западне, он послал минеров для подрыва плотины. Когда вода заполнит ров, в ночных сумерках будет легче пересечь его вплавь. Не имея карты расположения сооружений и подхода к замку, турки были лишены возможности быстро добраться до плотины. Мешали высокие скалы, поднимающиеся стеной от самого озера. Отрядив группу воинов-дербенджи, хорошо лазающих по скалам, Кара-бей надеялся, что к ночи они пустят на воздух плотину.

Ласло, предвидя такой ход со стороны турок, устроил засаду и когда первые воины достигли верхней площадки, с легкостью были перебиты гайдуками.

Бея известили о гибели минеров, и он был вынужден отдать распоряжение, готовить войска к ночному штурму. Валили лес, подготавливая стволы к переправе через ров. Изготавливали плоты на случай пуска венграми воды, сооружались заградительные щиты из бревен от стрел и копий.

Как только начало смеркаться, Михал собрал всех своих командиров и держал с ними совет.

– Твои разведчики Гергей доложили, что главный шатер Кара – бея расположен под склоном большого холма, там они заметили знамя – алан и воинов с бунчуками бея. Сколько конских хвостов вы видели на бунчуках? – обратился граф к разведчикам. Они в недоумении пожали плечами. – Гергей, ты должен обучать своих людей таким тонкостям. Запомните на будущее, количество хвостов означает звание: три хвоста – паша в ранге визиря, два хвоста – наместник или беглебеги, один хвост – санджагбег или по-иному губернатор. Так сколько хвостов вы заметили?

– Один, – уверенно ответил разведчик – Буйко.

– Точно?

– Да господин Ласло, точно помню один.

– Ладно, Буйко если твои наблюдения подтвердятся – быть тебе командиром разведчиков. Гергей, возьмешь с собой десятка два гайдуков, переоденетесь в турецкую одежду и ночью проберетесь в стан бея, наведите мне такую панику среди них, чтобы они подумали, что на них напало целое войско.

– Нужны бомбы.

– Получите у интенданта, хоть у нас каждая бомба на счету, но для такого дела, не жалко.

Раздав всем указания, граф отпустил командиров за исключением Гергея.

– Как там Ханга, справляется?

– Несколько человек были ранены. Одному стрела попала в артерию, он истекал кровью, Ханга сделала ему операцию, сейчас он в безопасности.

– Молодец сестра, хоть я был против того, чтобы она осталась в крепости, но без ее помощи нам было бы тяжело. Береги ее Герге, она нам очень дорога. Под ядра и стрелы чтобы не лезла, пусть раненых подносят другие, ее задача лечить.

– Господин Михал, меня тревожит мать Ханги – Бианка. Вдруг она, прибыв в Бестерце и не найдя там дочь, отправится сюда.

– Я тоже об этом думал, и на всякий случай отдал письмо жене, чтобы она передала его Бианке.

– Вот это хорошо! А то у меня душа не на месте, по – моему ее трудно будет остановить, узнав, что Ханга осталась в замке лечить и приглядывать за раненными. Господин Михал, Вы не подумайте, что я хочу навлечь беду, просто мысли лезут в голову, а вдруг турки возьмут крепость?

– На этот счет ты должен следовать моему четкому указанию. Не зависимо от ситуации, как только враг войдет в крепость, ты возьмешь Хангу и несколько воинов. Вы покинете через тайный ход Железную руку и пещерными проходами выйдете к горе Барса. И без всяких возражений, – граф нахмурился, увидев, как Гергей хотел воспротивиться, – отвезешь мою сестру в Бестерце. Гергей, можешь расценивать это, как приказ. Ты понял меня?!

– Да господин Михал, я выполню все, что Вы мне прикажите.

– Вот и молодец. Герге, пойми сынок, погибнуть много ума не нужно, важно сохранить жизнь наших жен для воспитания детей, чтобы они были после нас защитниками нашей Родины и своих родных и близких. Таких девушек, как Ханга, днем со гнем не сыщешь и тебе очень повезло в жизни, что ты встретил ее, ибо вашей любви можно только позавидовать.

– Как и Вашей, с госпожой Этель.

Граф улыбнулся и с нескрываемой гордостью сказал:

– Да, мы счастливы с Этушкой и чтобы со мной не случилось, я буду спокоен за нее, такая женщина всегда приносит только добро и счастье окружающим. Так что Герге, на тебя возложена обязанность оберегать их всех, запомни это крепко и никогда не забывай, – Граф Ласло тяжело вздохнул, – тревожит меня отсутствие известий из Черного коршуна. Гонца послали неделю назад, и до сих пор нет ответа.

– Может он не дошел?

– И такое могло случиться. Меня беспокоит оборона замка, они не смогут долго там держаться.

– Господин Михал, так Вы думаете, что они обречены на погибель?

– Да Гергей, гарнизон не в состоянии долго сдерживать врага. Я думаю, что в окрестных селениях происходит именно это. Как там Борат, Берток, графиня Жомбор?

– Господин Михал, а по-Вашему, сколько они могут продержаться?

– Суток четверо, не больше, а на самом деле прошло уже восемь дней. Вот, потому и тревожусь.

– Может послать еще одного человека?

– Подождем еще два дня.

Их разговор был прерван появлением командира подразделения, он доложил, что у северного входа в замок, приготовлена солома, в больших объемах.

Поздно вечером, со стороны плотины по дну рва крались несколько десятков защитников крепости. Они укладывали на насыпи пучки соломы недалеко друг от друга.

Как только наступила ночь, караульные заметили движение со стороны врага. По дороге к крепости, извиваясь, словно гигантский, огненный змей, приближалась с факелами колонна турок. Граф ждал и отдал приказ не стрелять, даже если войска неприятеля попытаются пересечь ров. Его тактика была рассчитана на усыпление бдительности командования противника. Дать им время перекинуть через ров стволы деревьев, раз они боятся спускаться на дно рва.

Со стен крепости в сторону турок устремились сотни зажженных стрел, они влетали в пучки соломы, воспламеняя их. Вся граница, проходящая вдоль стены, была ярко освещена. За стрелами полетели камни и мощные копья, запущенные с катапульт, затем огненные шары со страшным шипением пронеслись надо рвом и упали в гуще противника. Началась паника, переросшая в бегство. Несколько сот турок успели переправиться по дну рва и уложенным бревнам. Они подставляли лестницы к стене и как кошки, вскарабкивались наверх. Растопленные жир, смола, горящие угли, все это полилось и посыпалось на турецких солдат. Предсмертные вопли и крики огласили округу. Прикрываясь передвижными, деревянными щитами, часть воинов достигли моста. Вдруг его настил вспыхнул, как пучок сухой соломы, преграждая огнем дальнейший путь туркам. Наступление захлебнулось, и прозвучал сигнал трубы об отходе. Подбирая убитых и раненных, противник отошел от крепости на безопасное расстояние.

Увидев, что в канал не запущена вода, Кара-бей смекнул: «За давностью лет, шлюзы могли выйти из строя», и посоветовавшись с командирами подразделений, отдал приказ – начать штурм крепостных стен. Началась бомбардировка орудиями, затем лучники послали тучи стрел. Войска, достигнув рва, устремились по дну и, как только основная часть турок достигла середины, с северной стороны раздался шум. При свете факелом турецкие воины с ужасом увидели, как на них устремился водный поток. Поворачивать назад или вскарабкиваться на насыпь было поздно. Подхваченные быстрым течением воины ислама с дикими воплями устремились в проход и с большой высоты слетали вниз вместе с водой, при этом разбиваясь о скалы и камни. Вода, заполнив ров в человеческий рост, успокоилась и только небольшим потоком низвергалась со скалы вниз.

Находясь в тылу своего войска, Кара-бей руководил битвой, как вдруг в стане, где располагался его шатер, прогремело несколько взрывов. Затем еще один, более страшной силы, потряс всю округу. В ночное небо взметнулось огромное пламя, осветив все вокруг грандиозным феерическим светом. В первый момент ему пришла мысль, что в лагере взорвались снаряды. Непроизвольно взгляд бея перекинулся от крепости до шатра и мысль о том, что прилетел снаряд, стала нелепой, разделяло слишком большое расстояние. Но когда раздались оружейные выстрелы с двух сторон, сомнения рассеялись – в турецкий стан была произведена вылазка противника. Трудно в темноте разобрать, где прячутся вражеские солдаты и когда лагерь окружили со всех сторон, их след исчез.

Результаты ночной вылазки гайдуков поразили Кара – бея, был взорван пороховой склад и часть снарядов к пушкам. В нескольких местах лежали безжизненные, изуродованные тела убитых воинов.

При разбирательстве, солдаты охраны доложили, что видели офицера и нескольких турецких солдат в османской форме. Естественно, пароль у своих они не спросили. Видимо ими и оказались вражеские лазутчики.

Начальника охраны и нескольких солдат, охраняющих склад, взяли под стражу, и после сражения их ожидал суд и жестокое наказание.

Кара-бей слышал раньше о графе Ласло, о его независимом положении среди дворян и лояльности к турецким военачальникам.

Он был удивлен в свое время, когда узнал, что замок Железная рука был возвращен прежним хозяевам, но разве он мог возражать против решения самого султана. И вот теперь, когда он смотрел на разметанные во все стороны тела погибших и разбомбленные бочки из-под пороха, он окончательно убедился, что брать изнурительным штурмом эту крепость бессмысленно. Погибнут тысячи его воинов, пока им удастся овладеть замком. Нужны мощные дальнобойные орудия, которые превратят за несколько дней крепость в груду камней. Но как протащить их сюда, через горное ущелье и два перевала. Если бы не военный совет, созванный турецкими военачальниками, решившими захватить форпост Железная рука, так как он в любое время может послужить пространством, удобным в военном отношении для наступающих войск Фердинанда и Трансильванских отрядов национальной гвардии.

Кара-бей теперь обязан собрать малый совет начальников всех подразделений и принять решение, как им поступить дальше.

Время неумолимо поджимало, его войска ждали в северных провинциях. Бею необходимо было в кратчайший срок соединиться с отрядами воеводы Рареша и крымчаков. Посыльные уже доложили, что под натиском их войск пал знаменитый замок Черный коршун, где и должны были встретиться все войска. Темешвар, Липпа, Сольнок, Эгер – все эти крепости ждали каждого воина ислама. И вдруг задержка. Ахмед-паша не простит Кара – бею такой оплошности. Хотя, если судить из донесений, присланных из Темешвара, там творится тоже самое. Две с половиной тысячи венгров и наемников короля Фердинанда держат войско Ахмеда-паши.

К Ласло поступило очередное сообщение из Хэди, гарнизон мужественно отбивает атаку за атакой. Один раз туркам даже удалось прорваться в ворота городка, но установленные на площади две пушки, остановили противника. Граф Ласло понимал, что гарнизон не продержится долго, численное превосходство турок окончательно повлияет на ход сражения.

Удивительная новость поразила Михала, Гиорджи сообщил ему, что в Хэди вернулся метр Эрно и тут же с ходу принялся оказывать помощь раненным. Что повлияло на его возвращение? Если графу суждено будет встретиться с Эрно, он обязательно узнает об этом.

Ханга тоже не покладала рук, поступали все новые и новые раненные. Приходилось часто делать операции, вытаскивать наконечники от стрел, копий, а иногда проводить сложные удаления частей рук и ног, пораженных во время битвы. В помощницы к ней пошла молодая женщина Река из городка, им раньше уже приходилось встречаться.

Поздно вечером, когда утих шум сражения и турки отошли в свой лагерь, графа Ласло позвали к потайному входу в западной стене. Прибыли люди из соседних земель, пройдя через гору Барса, пещерными проходами они прошли в Железную руку.

С волнением в сердце встречал Михал защитников Черного коршуна. Он сдержанно поздоровался с Бертоком и искал глазами Бората, но гайдук, опустив голову, мрачно сказал:

– Михал, нет больше с нами нашего друга. Он погиб, когда с боем отходили последние, кто остался в живых. Ценой своей жизни он и его товарищи помогли нам уйти в подземелье. Ласло молча стиснул руки Бертока и тяжело вздохнул. И тут он увидел женщину. Она шла уставшая, замыкая вереницу людей. Михал непроизвольно дернулся ей навстречу и если бы не десятки глаз, наблюдавшие за ним, он бы обнял Илону.

Взяв ее за обе руки, он несколько мгновений молча смотрел на ее смуглое, угрюмое лицо, затем кивнув головой, тихо произнес:

– Рад видеть тебя Илона в моем замке живой и невредимой.

Она кивнула в ответ и попросила, чтобы ее проводили в донжон, графиня хотела немного привести себя в порядок.

Михал распорядился согреть воду, помыть и переодеть воинов. Затем выслушал Бертока, только после этого, поднялся в комнату, где отдыхала Илона.

Она лежала, уткнувшись в подушку лицом, ее плечи вздрагивали при каждом судорожном вздохе. Граф тихо подошел и присел на стул рядом с постелью. Она уловила звук и резко поднялась. Глаза ее были мокры от слез.

– Прости, – произнесла она виновато, – всю дорогу сдерживала себя, а как только осталась одна, не смогла. Я тоже рада видеть тебя Михал. Мне уже сказали, что здесь идет сражение за сражением. Ты был прав, мы не смогли долго держать замок в обороне. Слишком сильным и многочисленным оказался наш враг. Это все, что осталось от гарнизона, нам удалось уйти через подземелье к южному склону и ночью скрыться в лесу. Крестьяне, оставшиеся в живых, ушли в горы. Все деревни в округе крепости турки сожгли до тла. Не щадили никого, даже женщин и детей, мстя за погибших воинов. От замка практически ничего не осталось, только груды камней, да разбитые и обвалившиеся стены. Все Михал, нет больше моего гнезда, – она тихо опустила голову на его плечо, и тяжело вздохнула, – но и нехристей там полегло немало. Весь ров и вся земля возле крепости усеяна трупами. Сначала их оттаскивали, затем бросили, на четвертые сутки их тела стали смердеть, стаи воронья слетались на свое пиршество. Жуткая картина. Михал, я в первый раз участвовала в таком сражении. В ущелье Дожа было по-другому, там мы чувствовали себя постоянно победителями, а в моей крепости я такого не ощущала. Поначалу было страшно, не скрою, но потом привыкла и стояла рядом со всеми мужчинами на стенах. Спасибо Бертоку, он два раза спасал меня от смерти. Жутко.

– Ты видела, как погиб Борат?

– Нет, он принял на себя командование оставшимися солдатами, а мне и Бертоку с воинами приказал уходить. Я не видела его мертвым.

– Может ему удастся уйти, – с надеждой произнес Михал, – да, Илона, война никого не щадит, одни умирают сразу, другие чуть позже, но видимо Господь Бог видит и дарует жизнь некоторым и я действительно рад, что мы опять встретились.

Графиня, со времени прихода в крепость, первый раз улыбнулась и, как бы спохватившись, тревожно спросила:

– Михал, есть известия о моем сыне?

– Не беспокойся, все хорошо, они все благополучно добрались до Бестерце.

– Слава Богу, а я-то вся измучилась, думая, как они там.

– Людвик вернулся и сказал, что устроились они хорошо, в моем имении большой дом, всем места хватит. Если что, можно будет дальше на север уйти.

– Как здесь обстоят дела?

– Держимся. Правда в городке не хватает сил сдерживать турок, видимо скоро придется его оставить, но крепости своей мы им так просто не сдадим.

– А из Темешвара, были какие известия?

– Там тоже нелегко, последнее сообщение было невеселым, турки подтянули к крепости несколько тяжелых стенобитных орудий. Ищут слабые места, чтобы прорвать оборону. Войско огромное, лезут, как саранча, ни взирая на убитых. Здесь такая же картина, но подходы у турок ограничены и им приходится с этим считаться. Думаю, что долго они не смогут осаждать замок.

– Ты думаешь, они уйдут, не захватив крепость?

– Если бы нам кто-то помог или зарядов для пушек было во много раз больше, то до осенних холодов мы бы продержались, но турки торопятся, им необходимо уже быть под Темешваром.

– А что будет после?

– Балинт предупреждал, что с севера навстречу Ахмеду-паше двигается войско паши Али. Таким образом, они стараются захватить всю центральную часть Венгрии, завоеванную Фердинандом и двинуть свои войска на Австрию.

– Да, теперь я понимаю, что помощи нам ждать не от кого…

Их разговор прервали громкие выстрелы из пушек, сопровождаемые залпами из ружей. Команды и крики на южной стене, заставили всех отдыхающих от последнего сражения вскочить и занять свои места на стенах.

Илона и Михал тоже поспешили из донжона, турки начали очередной штурм.

На протяжении двух, последующих дней, были отбиты три атаки османских войск, пытавшихся прорваться к центральным воротам. К крепости подкатили сооружение из бревен, внутри которого располагалась пушка. Несколько выстрелов удалось произвести по воротам замка, после чего меткий пушкарь Ласло разнес в щепы сооружение.

В замок пришли последние защитники Хэди во главе с Гиорджи. Еще раз удивился Михал, увидев среди них мэтра Эрно. Он ничего не сказал лекарю, а только крепко сжал ему локоть. Слова были излишни, раз Эрно пришел со всеми в замок – значит, он принял это решение самостоятельно. Турки со всех сторон обошли городок, и ночью ворвались на улицы. Начались массовые убийства, сопровождающиеся грабежами и пожарами. Городок через несколько часов после разграбления был сожжен. Захваченную у гайдуков пушку, турки развернули и обстреляли церковь, разрушив ее лицевую стену.

Все оставшиеся в живых жители Хэди, с раненными подались к ущелью в горы. Люди, и в том числе метр Эрно, пожелавшие биться с врагом до конца, направились с Гиорджи через пещеры в замок Ласло.

 

Глава 33

Последнее сражение

В один из последних дней июля в Железную руку прибыло несколько человек, которым удалось бежать из крепости Темешвар. Среди них был Пете. Тот самый Пете, которого граф Ласло отправил в Темешвар. Это он провел нескольких воинов – защитников крепости в замок графа и передал прощальное, короткое письмецо от барона Балинта.

С замиранием сердца Михал читал строки, написанные под жестоким и яростным напором турок.

«Дорогой граф, нет времени на подробности, Темешварскую крепость пришлось сдать. Турки разнесли несколько башен и ворвались внутрь. Оставшимся в живых воинам и в том числе Иштвану Лошонци разрешили покинуть крепость. С прискорбием сообщаю о гибели моей жены и друга Габора. Своих детей я успел отправить на север. Дай Бог тебе избежать всего, о чем я поведал. Прощай мой друг и помни, что для меня наша дружба была самой светлой. Передай сердечный привет Кэйтарине и Этель и, пожалуй, моим незабываемым, любимым Бианке и Ханге…» На этом короткое письмо прерывалось.

– Что случилось с воинами, им разрешили покинуть крепость? – задал вопрос граф. Пете, понуро опустив голову, рассказал, что пришлось ему увидеть в последние часы.

– Мне и нескольким воинам удалось ночью выскочить из крепости, нас отправили, потому – что мы были самыми молодыми среди защитников. Мы залегли недалеко и видели, как днем выходили оставшиеся в живых люди. Вдруг турки накинулись на них с оружием. Лошонци и его воины погибли в бою, а остальные были отпущены.

– А Балинт, что с ним, как он передал тебе письмо?

– Он и направил меня и ребят в Вашу крепость, чтобы мы сообщили обо всем. Господин барон не вышел с остальным войском, он погиб еще утром.

– Почему ты так решил?

– Мне потом сказали, что его и нескольких дворян, схватили турки и казнили прямо на площади.

– Значит, Темешвар пал, – громко произнес граф Ласло, – ну, что же, там защитники сражались как герои и память о них останется всегда в наших сердцах. Воины! Нам тоже предстоит до последнего вздоха защищать свою землю от проклятых турок, не посрамим свою честь. Нас не пугает, что наш враг сильнее и многочисленнее, пусть они сами боятся при каждом выстреле наших пушек и при отражении каждого штурма. Погибли наши друзья и товарищи: Борат, барон Балинт, Габор и тысячи неизвестных нам героев, но мы свято верим, что они до последнего защищали свою Родину. Они – венгры, верившие в свободу своей родной земли и не предавшие своих отцов и предков. Мы будем помнить о них вечно.

Наступила тишина, все встали и, сняв головные уборы, почтили молчанием погибших.

Недолго продолжалось затишье, со стороны караульной башни раздался оглушительный выстрел из пушки, оповестивший об очередной атаке турок на замок.

Теперь у врага появилось больше шансов захватить крепость. Со стороны Хэди шла горная дорога и, соединяясь с основной, вела к воротам замка. Скалы и ров, по-прежнему были главным препятствием турецких войск, но осаду они начали одновременно с трех сторон.

Воины-дербенджи, оснащенные веревками и длинными шестами, как кошки карабкались по скалам, помогая друг другу подниматься выше и выше. Несколько пушек подкатили ближе ко рву и под прикрытием щитов, били по воротам.

Ласло приказал беречь снаряды и использовать их только для подавления пушек врага. С боковых башен громыхнули два выстрела, и самый близкий щит разметало по сторонам, следом два снаряда угодили в лафет и саму пушку, отбросив ее ко рву.

Воспользовавшись заминкой со стороны защитников замка, сотни турецких солдат ринулись под стены, на ходу приставляя лестницы и забрасывая «кошки» на длинных веревках. Первые басурмане, которые достигли зубчатого парапета, полетели вниз вместе с лестницами, отчаянно размахивая руками и громко крича, вспоминали Аллаха. Брань, крики, рычания раздавались с обеих сторон, стрелы сыпались градом. На головы турок полилась смола и горячий жир. Когда под стенами собралось огромное количество османских воинов, защитники, поджигая фитили, побросали вниз бомбы, которые, разрываясь, несли смерть и заражали воздух. Едкий дым расползся по земле, заставляя воинов противника отступить. Кашляя и проклиная венгров, они были вынуждены отойти за ров. Вдогонку прозвучало несколько выстрелов из пушек и ядра, врезавшись в скопление турок, находили свои жертвы. Опять дорога, ведущая вниз, была усеяна множеством трупов.

Такие победы радовали каждый раз, но подсчитывая свои потери, граф с болью в сердце осознавал, что ряды защитников крепости быстро редеют. Приходилось беречь каждого воина, ибо подкрепления со стороны ждать не приходилось.

Михал иногда приходил в помещение донжона и проведывал Хангу. Бедная девушка не знала покоя, ей иногда в промежутках между атаками турок, удавалось немного поспать, а все остальное время она проводила операции, перевязки и принимала новых раненных. Река – ее помощница уже не справлялась и к ним в помощь прислали еще женщин. Метр Эрно постоянно находился на стенах, к нему тоже подносили раненных, он перевязывал их, а если требовалась операция, отправлял к Ханге. Михал заметил, что он не пытался прикрываться и прятаться от стрел и пули, посылаемых врагами, как будто он сам искал смерти, а не она его.

Граф Ласло, предвидя, что защитников крепости ожидает впереди, отдал приказ, чтобы раненных небольшими партиями переправляли по подземным переходам в ущелье и дальше в горы. Он никому не хотел объяснять и даже не пытался намекать, что еще день-два, при надлежащем напоре, и турки ворвутся в крепость. Раненных людей либо сожгут на кострах живьем, или сбросят в ров с водой, а то и просто со скал.

Берток отправил Болгарку и детей вместе с женщинами и стариками из крепости, пообещав беречь себя. Ханга категорически отказалась уйти с раненными воинами.

Илона всегда находилась рядом Ласло. Ему даже казалось, что она в самые опасные моменты пытается закрыть его собой. Ворвавшиеся, во время последнего штурма турецкие воины, бросились на гайдуков. Завязалась кровавая схватка. Ласло, отбиваясь от двоих турок, медленно отступал к стене, и в этот момент Илона со своим незаменимым мечом обрушила град ударов на головы врага. Ласло и графиня добили их вместе и общими силами скинули турок со стен.

Таких случаев с каждым разом было больше и больше. Не хватало людей, чтобы защищать все стены. Приходилось с боем отстаивать каждую башню, каждый лестничный спуск.

Собрав вечером оставшихся в живых командиров, граф держал совет:

– Положение тяжелое, сами видите, воинов не хватает, даже на то, что бы удерживать стены. Разделимся на равные части. Ты Людвик, остаешься у центральных ворот, ты Гергей будешь держать со своими людьми оборону со стороны Хэди, я же буду сдерживать турок со стороны соляных копий. Крепитесь, если турки ночью пойдут на штурм, мы должны отбить все атаки. Соберите последние бомбы и разделите их поровну. Осталось несколько снарядов, берегите их, бить только по скоплению врага. А теперь о главном: если турки ворвутся в замок, уходите через тайный ход в соляные пещеры, как только преследователи достигнут разветвления проходов, следует подорвать бочки с порохом. Ни один из вражеских воинов не должен проникнуть вглубь пещер.

– А ты Михал, почему ты о себе не говоришь, разве ты остаешься? – спросил тревожно Гиорджи.

– Мы всегда будем вместе, не переживайте, я последним покину свой замок.

– Мы с тобой, в голос произнесли Гиорджи и Берток.

– Спасибо друзья мои, что готовы до конца быть со мной. Он взглянул в сторону Гергея и сказал, – не забудь Герге, о чем мы с тобой договаривались, возьмешь еще с собой графиню Илону.

– Ну, уж нет, – возразила графиня, – я ни о чем и ни с кем не договаривалась и мое место рядом с тобой граф. Позволь мне самой решать, как поступать дальше. Если ты прикажешь мне, то хочу напомнить тебе, что я сама являюсь графиней, и мое решение не может оспорить никто.

Ласло осталось только согласиться с ней кивком головы.

Затруднения турок было в том, что ни с одной стороны замка невозможно сделать подкоп под стены и заложить мины. Фундамент и сами стены были воздвигнуты на монолите скалы.

Кара-бей видел в своей жизни разные замки и по величине они во много раз превосходили Железную руку, но расположение крепости было настолько удобным для обороны, что ему вспомнился рассказ его отца о взятии одной из крепостей на Дунае. Она располагалась в самом узком месте – Железных воротах, и называлась – Голубац, которую несколько веков назад воздвиг король Зигмунд. «А не те ли это Ласло, о которых мне рассказывал отец, защищавших в свое время неприступную крепость. Она ведь тоже располагалась на скале и досталась нашим войскам дорого. Если это действительно они, то мне понятно, кого нанимали предки Ласло для строительства крепости. Сегодня будет последний штурм замка, если мне не удастся его взять, то придется оставить на время. Неприятно конечно будет оправдываться перед Ахмедом – пашой, ведь под его ударами пали близлежащие крепости в Темешваре и Липпе. Возьмем мы Железную руку, но теперь уже на обратном пути».

Глубокой ночью прозвучал оглушительный взрыв возле центральных ворот – это турки, прокравшись между трупами, заложили на поверхности заряд из нескольких бочек с порохом. В образовавшуюся брешь сразу же ринулись османские воины. Несколько десятков успело проскочить, но они уперлись в кованую решетку, сквозь которую их встретили защитники крепости стрелами, копьями и выстрелами из ружей. Остальных же нападающих ожидали льющиеся сверху потоки кипящего жира и смолы.

Начался очередной штурм. При свете факелов было видно, как центральную часть стены густо облепили турки, по приставленным лестницам и веревкам они карабкались наверх. Лучники и воины с ружьями начали свою охоту, они тщательно целились в гайдуков, появляющихся в амбразурах или между зубцами стены. Стоило защитнику появиться, как в то место летели десятки стрел и пуль.

Один за другим погибали воины Ласло, раненных не успевали оттаскивать в безопасное место, они лежали или полусидели тут же на крепостных стенах.

Обходя с Илоной укрепления, граф увидел сложенных в одном месте погибших защитников. Он заметил среди них лежащего без движения метра Эрно. Михал молча постоял над ним и, тяжело вздохнув, мысленно простил его за все и, попрощавшись, последовал дальше.

Завязался ожесточенный бой на стене караульной башни и граф спешно метнулся на помощь к Людвику и его солдатам. Двое турок ловко орудуя копьями, зажимали коменданта в угол фланкирующей стены. Он отчаянно отбивался саблей, а другой рукой пытался вынуть кинжал, но один турок, изловчившись, ударил Людвика в грудь копьем и как только он замер, второй удар сразил его наповал. Ласло с налету разрубил турка, а второго достала своим мечом Илона. В запале и горячке Михал не заметил, как его спина оказалась на линии огня противника.

Что-то подтолкнуло Илону в тот момент, и она бросилась к Ласло, прикрыв его своим телом. Вдруг она резко замерла, затем медленно повернулась к Михаю и как-то удивленно посмотрела на него. Ноги Илоны подкосились, и она повалилась на землю. Ласло успел подхватить графиню, прежде чем она упала, и заметил, как тонкая струйка крови вытекала из уголка ее губ. Михал обхватил рукой ее спину и почувствовал липкую кровь.

Он подтащил ее к лестнице и, подхватив на руки, стал спускаться. Кто-то предложил свою помощь, но он отказался и, пройдя площадь, внес Илону в здание донжона.

Ханга, увидев на руках Михала ослабшую графиню, без слов указала на полати и попросила уйти графа за занавеску. Много смертей пришлось увидеть девушке за эти дни, она казалось, уже привыкла к этому страшному зрелищу, но уход близкого ей человека, размягчил ее душу и слезы потекли по ее щекам. Она вытащила обломок стрелы с наконечником и перевязала смертельную рану Илоны. Догадываясь о ее скорой кончине, тихо успокаивала:

– Тетушка Илона, Вы поправитесь.

Графиня, покачав головой, прошептала:

– Девочка моя, присмотри за моим Андором. Позови Михала…

Ханга, отдернув занавеску, поманила рукой графа и тихо прошептала ему на ухо:

– Прощайся Михал, она умирает. С этими словами, откинув полог занавески, девушка отошла в сторону.

Михал сел рядом с графиней и положил ее голову себе на колени. Поглаживая ее волосы, он спросил:

– Илонка, куда же ты собралась?

Дрогнули веки и графиня тихим голосом ответила:

– Срок пришел, мой дорогой Андор.

– Как ты меня назвала?!

– Мой милый и любимый Андор.

– Значит ты все это время…

Илона сомкнула веки в знак согласия. Она искала его руку. Михал нежно взял ее руку и нагнувшись над умирающей, сказал:

– Не надо Илона, не уходи.

Она едва пошевелила головой и шепотом сказала:

– Береги нашего сына. Поцелуй меня…

Михал прикоснулся своими губами к ее губам и почувствовал, как рука Илоны замерла. Он посмотрел ей в лицо и, увидев безжизненные глаза, прижал голову Илоны к своей груди.

«Ушла. Какой я был глупый, разве сердце любящей женщины возможно обмануть». И вдруг он вспомнил, как она звала его в пещере, когда он, раненный в спину, упал вниз. Как в подземелье ее замка, Илона призналась ему в любви. Он все помнил…

Подошла Ханга и, утирая слезы платком, присела рядом с умершей Илоной.

– Ты все слышала? – спросил ее Михал.

– Да. И более того, тетушка Илона уже давно поведала мне часть твоей тайны.

– Какой?

– Когда я была в гостях у нее в крепости, она заговорила о тебе, и как бы невзначай спросила о твоей ране в спину от турецкой стрелы. Я не думала тогда, что это тайна и сказала, что рана давно зажила.

– Значит, Илонка давно догадывалась, что я и есть Андор, а ведь молчала и даже вида не подавала.

– Да Михал, она умела хранить тайны.

Граф обнял сестру за плечи и, скорбно смотря на Илону, сказал:

– Трудно от вас женщин что-то скрыть, вы все чувствуете нутром.

– Так Андор, твой сын? – Михал кивнул. – Теперь понятно его сходство с Лайошем. А Этель, она знает об этом?

– Да, Ханга, знает. Все случилось в замке Илоны, когда я был в беспамятстве.

Девушка больше ничего не спрашивала и, низко склонив голову, прикоснулась губами к холодеющей руке Илоны.

Он позвал Гергея и двух гайдуков. Илону перенесли в часовню, где святой отец, прочитав над ней молитву, отпел ее. Михал после всего обратился к Гергею:

– Захороните Илону пока в пещере. Гергей, запомни это место, когда будет возможность, ее нужно будет перезахоронить в фамильном склепе Жомборов. Затем придешь и заберешь с собой Хангу.

– Уже пора уходить? – с тревогой спросил Гергей.

– Если турки сейчас не возобновят атаку, то утром нам все равно некому будет защищать замок. Иди сынок и сделай так, как я тебя просил.

– Господин Михал…

– Герге!

– Я все понял.

Турки действительно прекратили штурм и оттянули войска от стен крепости. Кара-бей не хотел больше посылать на смерть своих воинов. Он заметил, что пушки в крепости молчали, ружья отвечали только редкими выстрелами. Видимо защитников осталось слишком мало. Он отдал приказ, и его солдаты подкатили несколько пушек ко рву, так и не встретив сопротивления со стороны осажденных.

Началась длительная бомбардировка крепости. Сначала взрывами разнесло остатки ворот, затем рухнула на землю решетка. Следом караульная башня, рассыпаясь на части, обвалилась, засыпав проход к площади. Били прицельно по тем местам, где раньше располагались пушки защитников.

Когда прекратилась канонада, и рассеялся дым, сотни турецких солдат ворвались в полуразвалившуюся крепость. Собравшись на площади и, ощетинившись пиками и саблями, они смотрели во все стороны, пытаясь заметить хоть одно движение со стороны противника. Но на территории замка стояла тишина. На миг все затихло, только ржавое ведро поскрипывало на ветру, висевшее у входа в кузницу. Облазив вокруг башни и галереи, турки убедились, что гайдуки, все до одного покинули крепость.

Заполонив донжон, турецкие воины поднялись на второй этаж и, поражаясь великолепию и убранству комнат и залов, ждали команды для начала грабежа. Но прежде чем разрешить воинам срывать со стен дорогое старинное оружие и набивать свои мешки вещами, Кара-бей сам решил взглянуть вглубь сердца замка. Собрались остальные офицеры и, отдав приказ солдатам пока не трогать богатства, сопровождали бея по залам. Вдруг один солдат поднялся по лестнице и, поклонившись бею, боязливо проговорил:

– Мой повелитель, там внизу какой-то одноглазый разбойник требует, чтобы Вы спустились к нему.

– Что значит, требует?! – возмутился офицер, стоявший рядом с беем. Почему до сих пор его не убили?

– Он сказал, что Кара-бей к последнему защитнику отнесется милостиво, как подобает великому воину, гайдук хочет взглянуть в глаза победителю.

Группа военачальников медленно спустилась на первый этаж. Перед их взорами предстал мужчина, одетый в черный доломан. Он снял с головы шапку и все увидели его улыбающееся лицо. Один глаз у мужчины был перевязан черной повязкой.

– Достопочтенный бей и вы – презренные шакалы. После его слов турки кинулись было к нему, но бей прикрикнул и, подняв руку, остановил солдат. Гиорджи продолжил:

– Позвольте передать Вам привет от его превосходительства графа Ласло, – Гиорджи поклонился и в конце обращения добавил, – и ко всему прочему, господин граф передает Вам подарок. Гиорджи держал в руках зажженный фонарь. Вдруг он нагнулся, и огонь свечи лизнул что-то лежащее на полу. Три дымных ручейка растеклись в разные стороны и не успели турки прийти в себя, как три мощных взрыва потрясли донжон.

С улицы османские воины увидели, как здание, подорванное изнутри, вздыбилось и рухнуло, развалившись на огромные каменные куски. Все, кто в тот момент находились в здании донжона, были похоронены под его обломками.

Вот так Гиорджи отомстил Кара – бею за смерть своего отца, погибшего при первом наступлении турок в 1526 году и за всех защитников крепости, сожженных заживо османскими захватчиками.

Оставшиеся в живых защитники крепости пробрались в соляные копи, их осталось всего семнадцать человек. Граф разделил отряд на две части и приказал Гергею и в том числе Ханге, уходить через гору Барса.

– Михал, как мы можем бросить вас, – запротестовала девушка.

– Сестра моя, мы же ненадолго расстанемся. Мы сейчас дождемся Гиорджи и нагоним вас.

– А если он не вернется, и турки скоро появятся здесь, – не унималась Ханга. Она была единственным человеком среди воинов, способная повлиять на графа.

– Не переживайте за нас, мы обязательно придем, – успокаивал Ласло свою сестру и гайдуков, – Герге, как выйдете из ущелья, в лощине вас будет ждать Балаж с лошадьми и провиантом. Если не поспеем вовремя, нас не ждите, скачите в Бестерце. На территории, занятой турками, лучше всего пробирайтесь ночами. Прибудете в имение, передашь Этель вот это письмо, – граф протянул Гергею бумажный пакет.

– Михал, мой хороший, ну прошу тебя, пойдем с нами, – взмолилась Ханга, предчувствуя беду.

– Не могу, мое солнышко, я должен последним покинуть свои владения и убедиться, что там никого не осталось. Не волнуйся, мы вернемся.

Ханга подошла и, обняв брата, взглянула ему в глаза и тихо сказала:

– Береги себя, мы все тебя ждем, помни об этом. Мы все тебя любим.

Небольшая группа людей, вытянувшись в одну линию, скрылась в темном проходе пещеры.

– Ну, что Берток, будем ждать Гиорджи или пойдем ему на помощь, – произнес Ласло, подбрасывая на руке ружье.

– Может, подождем еще чуть-чуть.

– Время прошло много, вдруг турки схватили его, и он не успел запалить фитиль. Я проберусь тайным ходом в донжон и если там все так и произошло, подорву башню.

– Михал, ты рискуешь быть взорванным.

– А Гиорджи не рискует? Останетесь в подземелье и дождетесь моего возвращения. Все, я пошел.

Только он произнес последние слова, как снаружи пещеры раздался сильный взрыв.

Ласло кивнул головой.

– Подорвал. Теперь будем ждать возвращения Гиорджи.

Прошло время, но друг не появлялся. Тревожная мысль закралась в голову графа: «А вдруг он сам себя…». Михал замотал головой, отгоняя прочь дурную мысль. Вдруг со стороны входа послышались множественные шаги.

– Это не Гиорджи – это турецкие собаки, – произнес Берток.

– Кремень, – сказал Ласло и протянул руку к Бертоку.

– Михал, дай я сам подорву пещеру, а вы уходите.

– Берток, не спорь со мной, дай трут и кремень.

Друг, нехотя протянул Ласло вещи.

– Идите знакомым путем, не сворачивая, я вас догоню, здесь есть более короткий путь. Если что, встречаемся в лощине, где ждет Балаж с лошадьми. Все братцы, прощаемся. Семеро мужчин крепко обнялись и шестеро, оставив своего предводителя, ушли в пещерный проход.

Светало. Прошло два часа после того, как Гергей, Ханга и пять гайдуков добрались до выхода из горы Барса. Пройдя ущелье, они достигли лощины, где их ждали Балаж и еще один человек с навьюченными лошадьми.

В тот же миг все отчетливо услышали шум взрыва, донесшегося со стороны замка. Видимо Гиорджи подорвал заминированный донжон. Но через какое-то время с той же стороны донесся непонятный гул, как будто где-то прогремел гром. И вот, наконец, показались фигурки людей и, по мере приближения можно было разглядеть, что это были гайдуки. Но когда группа из пяти человек приблизилась к отряду Гергея, среди них не было Михала.

Ханга бросилась им навстречу и буквально, затерзала вопросами Буйко. Он понуро опустил голову и передал ей, что граф остался поджидать Гиорджи.

– А где Берток?!

– Он вернулся к графу Ласло, а нам приказал идти в лощину.

Буйко с волнением закончил объяснения и, поджав губы, еще больше помрачнел.

– Буйко, что случилось? – спросила Ханга.

– Мы слышали взрыв в пещере, видимо господин граф взорвал вход в соляные копи.

– Ты думаешь… – у Ханги от ужаса округлились глаза.

– Я ничего не понимаю, господин граф приказал нам идти к вам, а сам остался ждать Гиорджи, – снова повторил он.

– Нам нужно вернуться, – затревожился Гергей.

– Конечно, конечно, – подхватили остальные гайдуки.

– А как же предупреждение Михала о турках, вдруг они не станут дожидаться рассвета и пошлют разведку в ущелье, – предостерегла Ханга.

– Мы мигом, – предложил Буйко, – правда, Пете, – обратился он к другу.

– Да-да, Гергей мы только узнаем, где господин Михал и Берток, – поддержал друга Пете.

– Боже мой! Боже мой, – догадка прокралась в сознание Ханги, – как я зразу не додумалась: три товарища никогда не оставят друг друга в беде. Эти взрывы… Боже мой! Они все погибли, – и Ханга затряслась в рыданиях.

Гергей утешал жену, обняв ее за плечи:

– Милая, успокойся, не нужно так убиваться, они вернутся, вот увидишь. – А сам, пока успокаивая Хангу, махнул рукой Буйко и Пете, чтобы они быстрее ветра бежали в пещеру. – Не плачь, радость моя, вот уже наши парни поскакали на конях встречать их. Ханга посмотрела в сторону ущелья и, заметив клубы пыли, судорожно вздохнула.

Только через час вернулись Буйко и Пете и рассказали, что вход в соляные копи завален основательно. Они облазили весь завал и убедились, что выйти теперь из пещеры в сторону замка, нет никакой возможности. Хангу потрясло это известие. Она столько дней держала себя в напряжении, и теперь ее словно прорвало, она долго плакала и не могла успокоиться. Уговорами, объятиями Гергею удалось все же успокоить жену.

– Что же теперь нам делать? – спросила она, тяжело вздыхая.

– Нам необходимо помнить предостережение Михала, что турки могут поехать мимо горы Барса. Давайте спрячемся вон в том лесу, и подождем Михала и Бертока, – предложил Гергей.

Не зря они спрятались, спустя час из ущелья показались турки, их было сотни две и все на конях. Видимо это была разведка. Но вскоре они вернулись и скрылись в ущелье. Прождав до вечера, Гергей, как старший по званию, отдал приказ:

– Едем в Бестерце. Как условлено, пробираться будем ночами.

 

Эпилог

Самый опасный отрезок пути, отряду Гергея пришлось преодолевать ночами. Дорога на север вела к реке Марош. Первые восемьдесят верст были самыми тяжелыми. Два перевала, ущелья, долины остались позади, когда всадники добрались до местечка Дева. Затем вдоль реки Марош их путь лежал в Дьюлафехервар.

В этих землях обстановка была более спокойная. Мятежные крепости и города находились южнее и боевые действия османских войск, в основном происходили там. В Дьюлафехерваре люди с тревогой обсуждали последние события: взятие турками Липпы, затем городов – Лугоша, Караншебеша и многих укреплений на Темешварской территории. О северной части Венгрии пока сведений не было, но все и так понимали, что летний поход Сулеймана направлен на разгром войск Фердинанда и завоевывание земель, ранее захваченных султаном.

Тяжело было на душе. Осталось позади сражение за Железную руку, за чистый и ухоженный городок Хэди, а так же крепость Черный коршун. Трудно было осознавать, что их больше нет, они практически стерты с лица земли. Удастся ли их восстановить? Сколько лет еще будут властвовать турки, дадут ли народам Венгрии и Трансильвании придерживаться своей веры или как это было принято турками в Балканских странах, обращать людей в мусульманскую веру. Христианские церкви рушили или перестраивали в мечети.

Но самая большая утрата, как считали Гергей и Ханга, была гибель графа Михала. Конечно, его смерть была под сомнением, теплилась еще маленькая надежда, что он остался жив. Но граф не такой человек, чтобы оставить своих воинов и уйти, бросив их без помощи – значит, случилась непоправимая беда.

Перед глазами Ханги теперь явственно промелькнула вся жизнь ее брата Михала, она знала всю тайну их рода. Пусть ее мать Бианка не была из знатного рода Ласло, но по линии отца, Ханга унаследовала кроме богатств, все тайны. Она знала, что неуловимый гайдук Вашар Андор и граф Ласло Михал – это одно и то же лицо. Все его друзья: Гиорджи, Борат и Берток всегда были его товарищами и первыми помощниками, в течение многих лет боровшихся против турецких захватчиков и осатанелых, жадных до богатства дворян, для которых первостепенным делом было, набить свою утробу и мошну. Что для таких людей сплоченное и сильное государство, когда они привыкли считать только свои барыши и количество крепостных крестьян. Теперь Ханга понимала, почему ее отец Ласло Лайош и граф Ласло Михал ненавидели этих господ. Она всегда видела отношения Михала к простым людям, он приходил к ним на помощь, не взирая, на свой статус, что так не нравилось состоятельным дворянам. Для Михала дружеское рукопожатие его друзей значило больше, чем насыпанные в пригоршню золотые монеты. «Ах, если бы большинство дворян были таковы! То не находилась бы сейчас наша земля под турецким игом. А сколько их продалось Габсбургским королям? Почему павшие крепости защищали в основном иностранцы, нанятые на службу Фердинандом. Неужели венгерский народ не в состоянии сам защитить себя и свои земли?».

Вот теперь и вспомнились Ханге рассказы Михала о знаменитом секейском герое Дьёрде Дожа, поднявшего простых людей на восстание. Родную землю шли защищать от турок крестьяне, скотоводы, ремесленники, одним словом – беднота, а сытые и ожиревшие от богатства дворяне предали свой народ и тем самым положили начало гибели всей страны. Что теперь происходит? Венгрия разделена на части двумя страшными правителями: Фердинандом и Сулейманом и каждый, радея за спокойствие нашего народа, преследует свою цель – закабаление всех людей, живущих в Венгрии и Трансильвании.

Много еще чего объяснял Ханге Ласло Михал, чтобы сейчас она рассуждала именно так, а не иначе. Она чувствовала, что в ее жилах текла кровь Ласло, бурлила в непокорной, свободолюбивой натуре и, глядя на всю свою родню: Этель, бабушку Кэйтарину, своего племянника Лайоша, маму, она понимала, что иначе они не смогут жить.

Михал учил ее добру, от него она перенимала мужество и умение принимать правильные решения. Для Ханги поступки ее брата всегда были примером, и она с гордостью вспоминала, и всегда будет помнить о нем.

Она теперь знала всю историю Ласло и Жомбор от начала до конца и тайну, в которую ее посвятила тетушка Илона, она будет хранить до конца своих дней. Вот как в жизни случается, сначала два состоятельных рода враждовали между собой, а закончилось все родством: Лайош и Андор два родных брата по отцу.

Еще два дня ушло на дорогу. Проехали города Турда, Коложвар и вот, наконец, впереди показались крыши Бестерце.

Бабушка Кэйтарина говорила Ханге, что у нее тоже есть большой дом в этом городе, но имение графа Ласло находилось на некотором расстоянии от самого Бестерце. На развилке, дорога увела путников влево. Через несколько верст, показались строения деревень, а затем и самого дома. Это было каменное, одноэтажное здание, утопающее в зелени растущих вокруг деревьев. Проехав главные ворота, отряд направился по аллее. Стройными рядами по обеим сторонам дорожки стояли красивые, пушистые ели, образуя зеленый проход. Затем ели сменили аккуратно подстриженные кустарники. Перед зданием разместилась огромная клумба с цветами, дополняя своей красотой общую картину усадьбы.

Вдруг из дверей дома выскочил подросток и с восторженными криками бросился к спешившимся всадникам. Это был сын Михала – Лайош. Он подбежал к Ханге и по-детски, не обращая внимания на других, крепко обхватил руками ее талию, и прижался девушке. Ханга перецеловала его лицо и с улыбкой произнесла:

– Мой дорогой Лайош, как я рада тебя видеть.

– И я тебя, моя добрая Ханга.

Лайош протянул руку Гергею и по-взрослому пожал ее. Затем он приветливо кивнул всем гайдукам и, подражая взрослому, указал рукой на широкое крыльцо:

– Милостивые господа, в нашем доме рады гостям. Прошу всех пройти. Встревоженные возгласами Лайоша, на террасу стали выходить хозяева дома. Ханга, увидев среди них свою мать, крайне удивилась, но, не раздумывая бросилась к ней в объятия.

– Мама, мамочка, как ты здесь очутилась?! Я ведь совсем не ожидала увидеть тебя в Трансильвании.

– Михал в своем письме просил меня дождаться в их имении. Доченька, моя родная, да как я рада тебя видеть. Осунулась, похудела… – у Бианки навернулись слезы. Она еще раз крепко обняла дочь и поздоровалась с Гергеем.

– Здравствуй дорогой Герге! Спасибо тебе за дочь, я ведь понимаю, как вам всем было трудно и опасно. Она отвернулась, не в силах сдерживать слезы.

Кэйтарина рассаживала приезжих на стулья и послала слугу за Андором. Когда подросток показался в дверях, Ханга поднялась и пошла ему навстречу. Глотая слезы, она еле сдерживала себя, чтобы не разрыдаться. Обняв Андора, она долго гладила его по голове, а затем спросила:

– Как тебе здесь?

– Хорошо, – ответил он сдержанно.

– Андор, я хотела тебе сказать… – Ханга выдержала паузу, – понимаешь, мой хороший…

– Ханга, я уже знаю о смерти мамы.

Девушка отстранила от себя Андора и удивленно спросила:

– Кто сообщил тебе об этом?

– Сюда прибыл гонец, он и рассказал о последних днях моей мамы.

Ханга, нежно обхватив голову мальчика, прижала к своей груди.

– Она была замечательным человеком, мужественной и смелой.

Ты должен гордиться, что у тебя была такая мать. Поверь мне, таких женщин очень мало. Помни всегда о ней, она тебя очень любила.

Андор понимающе кивнул.

Гайдуков увели мыться с дороги, а женщины сидели и обсуждали последние события. Ханга силилась заговорить о самом главном, и все время поглядывала на Этель. Она была крайне удивлена поведением графини. Почему она не задает свой главный вопрос: «Где граф Ласло? Ей что, совсем не интересна судьба ее мужа?» Кэйтарина и Этель в ответ тоже поглядывали на девушку, но не вопросительно, а как бы вкладывая во взгляд чувство ожидания. Как будто они ждали от нее начала рассказа. Ханга уже не могла больше себя сдерживать и, подняв высоко голову, решилась заговорить. Но в этот момент из дверей дома вышел мужчина, увидев его, Ханга ахнула и от удивления прикрыла рукой рот. Это был Берток. Он подошел к ошеломленной девушке и взяв ее руку, поцеловал.

– Берток?!! Откуда ты здесь?! Она обвела взглядом всех присутствовавших и, увидев на их лицах улыбки, еще больше удивилась. Но затем между ее бровей пролегла складка и она строго спросила:

– Чему вы все улыбаетесь?

– Милая Ханга, – Этель подошла и присела рядом, – у тебя очень чувствительная натура и нам не хотелось снова вводить тебя в крайнее смущение. Дело в том, что… – Этель не успела договорить, как Ханга резко поднялась, увидев выходящего на террасу мужчину.

– Михал! – резко выкрикнула она и бросилась на шею брата, – родной мой, а я уже не надеялась увидеть тебя живым.

– На этот раз, моя хорошая, мне снова удалось уйти от смерти.

Михал обнял Гергея и похлопав его по плечу с благодарностью произнес:

– Герге, спасибо тебе за сестру. Ты настоящий витязь, я очень горжусь тобой.

– Кроме всего, господин Михал, она моя любимая жена, – весело ответил Гергей.

– Михал, что случилось в пещере, где ты пропал? – обратилась к графу Ханга.

– Во первых Ханга, я с великим прискорбием сообщаю тебе о смерти Гиорджи. Когда турки сбросили с крыши донжона венгерский флаг, видимо нашему герою показалось это оскорбительным, и он принял свое решение. Недолго развивалось басурманское полотнище над нашей крепостью, Гиорджи подорвал здание вместе с собой. Честь и слава нашему Гиорджи! Вечная память!

Все поднялись, чтобы почтить молчанием подвиг мадьярского героя.

– После того, как я приказал вам покинуть пещеру, – продолжал Михал, – я увидел, как турки приближаются к главному входу. Дождавшись, когда они соберутся в галерее, я поджег шнур и пошел вглубь горы. Не предполагал я, что взрыв будет таким мощным, кроме входа завалило и часть прохода, ведущего к развилке. Благо, я успел отскочить вглубь маленькой пещеры и тем самым спасся. Я бы остался там навечно, если бы не мой друг Берток. Ведь догадался же, нашел меня. Откопали мы проход и покинули соляные копи. Конечно же, вас на месте не оказалось и нам пришлось добираться до Бестерце вдвоем.

Вот, благодаря другу, мы сейчас все вместе, – сказал с улыбкой Михал и обнял за плечи Бертока.

– Что будем делать, господин Михал, когда теперь нам удастся вернуться в крепость? – спросил Гергей.

– Я думаю Герге, что пока жить в замке нам не придется. Мы вернемся, чтобы отдать дань нашим друзьям, перезахороним Илону, поставим памятник погибшим героям, защищавшим нашу землю. Там похоронены наши предки, мои родители. Будем осваивать эту местность, пока нам есть, где жить. С местными дворянами я скоро пообщаюсь, встречусь с воеводой. Даст Бог, может скоро королева вернется в Трансильванию. Будем продолжать жить и накапливать силы для новой борьбы со своими врагами.

Михал подозвал к себе Лайоша и Андора и приобняв их, с гордостью произнес:

– Вот какие витязи у нас растут! Все, что мы совершили – это для них. Им жить дальше и освобождать нашу Родину от врагов. Будем вечно помнить о людях, которые ценой своей жизни, стремились к свободе и независимости нашей Венгрии и родной Трансильвании.

 

От автора

Эту историю я услышал от своей мамы, когда мне было пять лет отроду. По мере моего взросления ее рассказы обрастали новыми подробностями.

В свое время мать услышала эту удивительную историю от своего отца Михаила. Трагично, именно так сложилась его жизнь. Во время первой мировой войны он воевал в составе Австро-венгерской армии против России. Попал в плен, его сослали в Сибирь, в село Кожевниково Томской области, где он и познакомился с моей бабушкой Аксинией. Семья у них была большая, семь детей, но выжили только три девочки, остальные дети умерли от болезней в раннем возрасте. Средняя из сестер, и была моя мама.

До войны с Германией огромная территория называлась Западно-Сибирским краем. В 1938 году мой дед Ашвани Михаил получил в Новосибирске разрешение вернуться на родину в Венгрию. До того, как попасть в плен, он проживал в городе Кечкемет и имел свою сапожную мастерскую. По пути из Новосибирска в апреле месяце он сильно простудился и по прибытии в Кожевниково слег. Семья продала дом, хозяйство и уже собиралась отбыть в Венгрию, как дед Михаил умер, так и не повидавшись со своими близкими мадьярскими родственниками.

Эту историю-легенду он услышал от отца, который в свою очередь от своего отца и так далее, пока жизнь не отмотала время назад и, не остановилось в начале 1500 года.

Прекрасная, полная тайн и загадок страна Трансильвания. В те далекие времена с 1438 года она обладала автономией и находилась в составе Венгерского королевства. Ею управлял воевода, (обычно венгерский магнат), происходивший, как правило, из числа секеев (этническая группа венгров) или саксов (немцы). Его войска охраняли южные рубежи государства. В феврале того же года был создан союз трех наций (мадьяры, саксы, секеи) по совместному управлению Трансильванией.

Крепко запал в моем сознании рассказ о Валашском князе Дракуле, которого люди «прославили» в легендах, как вампира. Но в его реальной жизни не было места вампиризму, он запомнился людям своими жестокими убийствами. В народе его прозвали Влад Цепеш, что означало «Сажающий на кол». Не осталась без внимания мрачная и кровавая история о графине Батори Эржебет, которая поразила меня в раннем возрасте, заставив содрогнуться от ее нечеловеческих поступков.

У каждого народа существуют свои легенды, предания, они переходят их уст в уста, перешагивая сквозь годы и столетия. Эта история запомнилась мне чистотой любви, вспыхнувшей в сердцах графа Михала и баронессы Этель, они умели терпеть и верить, меня восхитило их благородство, воспитание, храбрость и отвага.

Пусть сотни лет разделяют нас от событий в европейской стране, множество войн и катаклизмов, но красивый, запоминающийся рассказ не забывался с раннего детства.

Для общей истории нашей земли небольшой отрезок времени с 1510 по 1552 гг. – это миг, но очень важно, чтобы он не затерялся среди множества событий, произошедших в маленькой стране, под названием Трансильвания.