1. Политическая организация общин

Внутри галльских общин форма правления существенно изменилась. Монархический режим, преобладавший вначале, постепенно стал терять популярность. В Кельтике I в. можно было назвать разве что двух человек, которые носили царский титул: это Тевтомат у нитиоброгов и Моритасг у сенонов. Еще не так давно более многочисленные народы управлялись царями. Во времена Цезаря были знаменитые личности, которые числили царей среди своих предков — Тасгетия, царя карнутов, и Кастика, царя секванов. Цари некогда правили у гельветов и эдуев: мы знаем, что представители знати в этих общинах были очень заинтересованы в восстановлении монархического режима. Верцингеториксу удалось, не без труда, провозгласить себя в 52 г. царем арвернов — в обстоятельствах, по правде говоря, чрезвычайных. Подобные попытки, более или менее удачные, дают основание полагать, что с того времени царская власть стала лишь напоминанием о прошлом.

Большие народы, такие, как эдуи и арверны, первыми разрушили у себя монархию. Проблема наследования власти, особенно трудно решаемая в государствах, образованных большим числом племен, наверное, ускорила ликвидацию царей, однако глубинной причиной перемен было желание аристократии реально участвовать в управлении. Новые правительства закрепили победу аристократии, о чем красноречиво говорит отношение знати к претендентам, которые то тут, то там предпринимали попытки восстановить царскую власть. Кельтилл, отец Верцингеторикса, был убит за такую попытку. Думнорикс у эдуев стремился сесть на трон, но его врагами оказались вергобрет и другие магистраты, которые донесли на него Цезарю. Гельветы судили Оргеторикса, у которого были сходные намерения, и обвиняемый, чтобы провалить процесс, обратился за поддержкой к народу. Восстановление царской власти рассматривалось аристократами как преступление, которое нельзя искупить. При монархическом режиме действительно вся власть была сконцентрирована в руках одного человека и знатному лицу отводилась скромная роль. Новый образ правления дал возможность аристократам избавиться от господства царя, а поскольку власть теперь распределялась между сенатом и магистратами, большое число мужчин могло похвастаться тем, что тоже обладают частицей этой власти. Народ, напротив, не находил для себя пользы в такой перемене: пока существовали монархи, он мог иногда выражать свои желания, когда же к власти пришла аристократия, его стали держать в стороне.

 

2. Конституция эдуев

Политические институты в каждой общине были разные, и детали государственного устройства нам чаще всего неизвестны. Конституция эдуев, о которой мы имеем некоторые данные, свидетельствует, что этот народ уже имел значительный политический опыт. Во главе общины эдуев стоял высший магистрат, имевший часть прерогатив, которыми прежде обладали цари, и носивший титул вергобрета. По всей видимости, он сосредоточивал в своих руках исполнительную и судебную власть, поскольку мог казнить и миловать своих сограждан. Многочисленные положения конституции имели целью не допустить злоупотребления властью со стороны вергобрета. Должность эта была выборная, избирался вергобрет сроком на один год. К тому же она была сугубо гражданская. Вергобрет не мог командовать армией. В период войны для ведения боевых действий специально назначался главнокомандующий. Более того, все то время, пока вергобрет находился у власти, он не должен был пересекать границы общины. В таких условиях ему было трудно организовать военный переворот. И наконец, брат не мог занять должность после брата, кроме случая смерти последнего, — этот закон распространялся на все магистратуры. Такая мера была направлена на то, чтобы воспрепятствовать какой-либо семье установить свою тиранию. Все эти предосторожности наглядно показывают, что именно более всего страшило аристократию: с одной стороны, неограниченная власть, с другой — бессменный и наследственный характер власти. Выборы вергобрета производились в соответствии с тщательно разработанной процедурой: они проходили в определенный день года, в одном и том же месте, по установленным правилам. Выборная коллегия состояла в основном из сенаторов, иначе говоря, из вождей племен и, конечно, представителей знати. Вергобрет, таким образом, был в действительности не кем иным, как временным выразителем интересов аристократии. Выборные формальности должны были соблюдаться до мельчайших деталей, избранный вводился в должность жрецами — в противном случае поднималось недовольство. Страсти вспыхивали очень быстро, и соперничающие группировки не медлили с применением силы.

Впрочем, власть вергобрета в значительной мере уравновешивалась властью других должностных лиц и в особенности властью сената. Мы не знаем доподлинно, каким образом формировался сенат. Вероятно, он был многочисленным, если судить по тому, что небольшой народ нервии имел шестьсот сенаторов. Столь значительная цифра дает основание полагать, что в сенате было представлено большинство знатных семей. Наряду с этим у эдуев, например, два человека из одной семьи не могли одновременно быть членами сената. Слова «сенат» и «сенаторы», которые мы употребляем вслед за Цезарем, здесь не вполне уместны. Мы впали бы в заблуждение, представив себе галльский сенат как некое собрание старейшин общины, почитаемых за их жизненный опыт. Сенат скорее был собранием вождей, возглавлявших деревни или округа, и деятельных руководителей, способных одновременно управлять и служить примером, — Во время войны сенаторы стояли во главе своих войск; они гордились тем, что были в первых рядах сражающихся и могли принять геройскую смерть, если таково будет веление судьбы. Например, в битве с германцами весь сенат общины эдуев погиб; нервии потеряли в сражениях против Цезаря всех своих сенаторов, кроме трех. Политические руководители, за исключением вергобрета, ничем, собственно, не отличались от военачальников. И наконец настало время рассказать, как проходили обсуждения в сенате. Собрания проводились на открытом воздухе, сенаторы были при оружии. На холме Бёвре нашли площадь, служившую, как предполагают, местом проведения собраний, и утес, игравший роль трибуны для произнесения торжественных речей. Шумное собрание галлов мало похоже на римский сенат и проходившие там неспешные дебаты. Мы не знаем в подробностях, каковы были полномочия сената, однако из многих текстов следует, что именно он управлял всеми делами государства. Важнейшие решения, такие, как вопросы войны и мира, заключение союзов, не принимались без сената; именно сенат избирал магистратов и, в частности, вергобрета. Власть сената была наиболее устойчивой. В сравнении с магистратами, наделенными временными функциями, сенат, располагавшийся в столице, представлял народ и был выразителем тенденций его развития.

 

3. Внутренняя слабость общин

Нарисованную выше картину, дающую нам представление об институтах власти, нельзя назвать полной. Тем не менее она свидетельствует о том, что наиболее развитые общины имели тщательно разработанную конституцию и мудрые законы. В эпоху римского завоевания они преодолели значительную часть дистанции, отделявшей варварский народ от цивилизованных народов античного Средиземноморья. И все-таки, несмотря на качество властных институтов, галльские государства оставались слабыми. Существенными помехами для них оказались галльский темперамент и общественное устройство. Режим клиентелы, власть денег вели к тому, что отдельные личности приобретали опасное влияние, способное поколебать власть самых крупных магистратов. Оргеторикс у гельветов имел десять тысяч приближенных. Эдуй Думнорикс благодаря своей щедрости собрал вокруг себя столько сторонников, что мог противодействовать официальным властям. На свои средства он содержал большое количество всадников, мог по своему усмотрению соблюдать или не соблюдать закон и даже отдавать распоряжения, противоречащие распоряжениям вергобрета. Понятно, что такие группировки создавали ситуацию государства в государстве. С другой стороны, неуравновешенный характер галлов не позволял им долгое время терпеть один и тот же режим. Цезарь неоднократно отмечал их стремление к новшествам, если не сказать к революционным изменениям. Достаточно было слуха, чтобы посеять панику, спровоцировать убийство или политические волнения. Заговоры и резня были делом обычным. Как только какой-нибудь правитель переставал нравиться, его свергали или казнили. Даже когда ничто не препятствовало свободному действию законов, соперничество, возникавшее между знатными людьми за получение магистратур, порождало внутренние распри, легко выливавшиеся в вооруженные конфликты.

Нередко какому-нибудь честолюбцу приходила в голову мысль разрушить установленный порядок в своих интересах. Потомки утративших власть старинных царских родов стремились вернуть себе царский титул, который носили их предки. Когда какому-нибудь особо влиятельному и разбогатевшему аристократу удавалось явно выделиться из своей среды, он не хотел больше довольствоваться теми или иными должностями, его притязания росли одновременно с его богатством, и очень скоро он начинал мечтать о неограниченной власти. С этой целью плели интриги Кельтилл у арвернов, Думнорикс у эдуев, Оргеторикс у гельветов. Последние двое строили даже более обширные планы. Они рассчитывали встать каждый во главе своего народа и распространить свою власть на другие большие народы Галлии; однако есть все основания предполагать, что каждый из них рассчитывал при возможности избавиться от компаньона, чтобы править единолично.

 

4. Соперничество между общинами

Борьба партий, соперничество, узурпация власти, заговоры, убийства и междоусобица — вот что составляло основу политической жизни внутри общин. Постоянные раздоры духовно изматывали людей. Малые народы, не способные противостоять силе, вынуждены были искать покровительства у большого народа. Режим клиентелы, таким образом, захватывал и область международных отношений.

Большие народы являлись центрами притяжения для народов сопредельных, но ни одному из таких союзов не удалось окончательно взять верх над другими. Дух индивидуализма одних, захватнические устремления других сделали невозможными или непрочными широкие коалиции, посредством которых Галлия могла бы объединиться. У народов не было того стремления к взаимопониманию, стремления, в достаточной мере выраженного, которое побудило бы их пойти на взаимные уступки, отвечающие интересам всех. Отношения между народами по-прежнему определялись раскладом сил между политическими группировками. Несчастье Галлии состояло в том, что в течение нескольких веков независимости ни один ее народ не смог занять доминирующего положения. Многие народы претендовали на главенствующую роль и создавали себе клиентелы, но сформированные таким образом группы, в свою очередь, начинали соперничать между собой, и, поскольку ни у кого не было существенного преимущества, Галлия обессилела в нескончаемой бесплодной борьбе.

 

5. Борьба арвернов и эдуев за гегемонию

Два последних века были отмечены длительным соперничеством между арвернами и эдуями. Во II в. арверны явно взяли верх. Хозяева Оверни, они, по-видимому, распространили свою власть к востоку от Роны на аллоброгов, на юг в сторону Лангедока, на северо-запад в сторону Бретани и на северо-восток вплоть до прирейнской области. Однако не будем строить иллюзии. В действительности их сюзеренитет простирался лишь на ближайших соседей, а в отношении других народов был чисто номинальным. Многие народы только и ждали благоприятного момента, чтобы скинуть с себя плохо пригнанный хомут. Так, когда римляне в 121 г. разгромили царя Битуита, нити, связывавшие арвернов с большинством их клиентов, тотчас же порвались. В числе клиентов остались только народы, жившие вокруг Центрального массива: веллавии в Вёле, габалы в Лозере, кадурки в Лоте.

В это же время первенство перешло к эдуям. К первой четверти I в. они достигли пика своей мощи. Эдуи встали во главе большой конфедерации народов, связанных с ними более или менее прочными узами. Сегусиавы в Форе, амбивареты, жившие, как предполагают, в долине реки Бебр, аулерки-бранновики, по-видимому населявшие область Антрен, были клиентами эдуев, поставленные в почти полную от них зависимость. Амбарры, малый народ, поселившийся в углу, образованном слиянием Роны и Соны, считались ближайшими и кровными родственниками эдуев; их союз, очень тесный, был заключен на основе равноправия. Наконец, эдуи играли роль покровителей в отношении третьей группы народов. Большой народ битуриги, познавшие величие во времена правления легендарного царя Амбигата, теперь искали поддержки у эдуев. Договор сенонов с эдуями восходит к очень давним временам, когда паризии еще состояли в общине сенонов. Что до белловаков на Уазе, то они всегда были друзьями эдуев, пользовавшимися их покровительством. Белги, как правило, являлись союзниками эдуев в военное время. Несомненно, власть эдуев в полной мере распространялась только на те народы, которые были их клиентами в полном смысле слова, чьи войска были слиты с войсками эдуев. Битуриги, сеноны, паризии и белловаки, находясь в альянсе, полностью сохраняли свою автономию и, самое главное, свободно распоряжались своими вооруженными силами. Именно поэтому мы видим, что в ходе войны с Римом эдуи ходатайствовали перед Цезарем за сенонов и белловаков, а битуриги искали защиты у своих покровителей. Вместе с тем эти же самые народы в определенные моменты принимают в отношении Цезаря линию поведения, отличную от той, которой следовали эдуи. Тем не менее союз племен во главе с эдуями, каким он был во времена независимости, представлял собой первый шаг на пути к единству Галлии.

За этим шагом стояло нечто совсем иное, нежели стремление осуществить чисто захватнические намерения. Эдуи, будучи душой этого союза, вели политику, глубинный смысл которой становится ясен, стоит только взглянуть на карту. Хозяева путей из Соны в Луару и Сену, прочно укрепившиеся в среднем течении Соны, они контролировали дороги, являвшиеся жизненными артериями Галлии: древнюю дорогу от реки Ду к Луаре и в центр Галлии, а также дорогу более позднюю, которой суждено было приобрести важное значение в будущем, — от Ла-Манша в Буш-дю-Рон. Обедороги, пролегая по территории эдуев, сходились в узел вокруг крупного речного порта Шалон-сюр-Сон и приносили значительный доход. Эдуи стремились не только сохранить за собой район, где эти дороги пересекали Бургундские ворота, но и контролировать их на возможно большем протяжении. В последние века независимости именно вторая дорога — от Ла-Манша к Средиземному морю — приобрела особенно большое значение. Эдуи пустили в ход все средства, чтобы заполучить в число своих клиентов или союзников народы, жившие на прилегающих территориях. Через сегусиавов и амбарров они держали под контролем место слияния Роны и Соны. Преданность сенонов и паризиев обеспечивала им свободу действий на Сене, а благодаря дружбе с белловаками и доброму отношению белгов они имели выход в Па-де-Кале. Все народы, населявшие земли от Бове до Лиона, были их союзниками.

Оставался Ронский коридор к югу от Лиона и Буш-дю-Рон. Со времен Пунических войн Массилия находилась под протекторатом Рима, и падение Карфагена способствовало еще большему процветанию фокейской общины. Оно также позволило римлянам усилить свое влияние на юго-востоке Галлии. Вскоре намерения Рима прояснились. Массилия больше не могла в одиночку охранять дорогу из Испании в Италию, по которой совершил свое вторжение Ганнибал. Рим вознамерился обеспечить охрану этого пути посредством фактического захвата территорий. Эдуи тогда поняли, что в их интересах как можно скорее сблизиться с Римом. Это сближение становилось для них жизненной необходимостью. Господство в нижнем течении Роны давало возможность Риму по своему усмотрению распоряжаться торговым путем, главным источником богатства эдуев. Дружба с Римом обеспечивала им безопасность земель от Массилии до берегов Ла-Манша.

 

6. Намерения Рима и германцев в отношении Галлии

Римляне со своей стороны, идя на соглашение с эдуями, преследовали собственные цели. Поддерживая эдуев в их борьбе против арвернов, они ослабляли своего главного противника, препятствовавшего их проникновению на юго-восток Галлии. Со времен второй Пунической войны между Римом и арвернами, оказавшими поддержку карфагенянину Гасдрубалу, существовала скрытая враждебность. Более того, аллоброги в Савойе — территории, на которую претендовал Рим, — были клиентами арвернов. Союз с эдуями позволял Риму разом расширить зону своего влияния до самого сердца Кельтики. В 121 г. был заключен пакт, по которому эдуи были объявлены «братьями и кровными родственниками» римского народа. Легенда, согласно которой эдуи якобы происходили из Трои, несомненно, оправдывала даже формулировки договора, чрезвычайно выгодного для обеих сторон.

Эдуев часто порицали за то, что они пошли на соглашение с Римом и тем самым подготовили почву для порабощения Галлии. Нам, по прошествии двух тысяч лет, легко судить, нам ясны интересы галлов. Коалиция галльских народов, разумеется, могла бы воспрепятствовать вторжению римлян в Прованс. К сожалению, политическая обстановка в Галлии не давала возможности заключить такой союз в 121 г., когда римляне еще довольно робко вступали на галльскую землю; доказательством этому служит факт, что согласие не могло быть достигнуто даже в 52 г., в момент самый критический, когда вопрос стоял о независимости всех народов Галлии. Чувство общности у галльских народов в 121 г. было недостаточно сильным для осуществления освободительного единения; сказать больше — чувства общности почти не было. На протяжении веков у каждого народа или группы народов выработалась привычка сосредоточивать свое внимание на сопернике — народе или группе народов. Вряд ли галлы всерьез задумывались о далеком будущем. Эдуи в 121 г. увидели в соглашении с Римом средство упрочить свое экономическое и политическое могущество.

Впрочем, союз с Римом никогда не находил выражения в материальной поддержке. Добившись невмешательства эдуев, пока шло завоевание Нарбонской провинции, Рим сохранил за собой возможность вмешиваться по своему усмотрению в дела Галлии и оставил эдуев в состоянии войны с арвернами. Те не преминули начать плести интриги. Они заключили союз с секванами, соседями эдуев на востоке, — два этих народа находились в ссоре из-за вопроса о владении бродами на Соне; кроме того, они вступили в переговоры с очень предприимчивым германским вождем и убедили его воевать на их стороне против эдуев. Коалиция, в которую вошли арверны, секваны и возглавляемые Ариовистом свевы, нанесла эдуям ощутимый удар. Проиграв несколько сражений, эдуи вынуждены были уступить некоторые земли, предоставить заложников и отказаться от намерения призвать на помощь Рим. Секваны, таким образом, стали доминировать в Галлии, но длилось это очень недолго. Едва германцы переправились через Рейн и увидели плодородные галльские земли, как единственная мысль овладела их умами: покинуть свои нищие края и в массовом порядке обосноваться в благословенной Галлии. Они воспылали любовью, как откровенно пишет Цезарь, к галльским землям и ресурсам. Поначалу в Галлию пришли пятнадцать тысяч германцев, однако вскоре их уже насчитывалось сто двадцать тысяч; они потребовали от секванов, чтобы те отдали им треть своей территории, а получив ее, потребовали вторую треть. Ариовист, чувствуя себя в силе, обложил галлов данью, потребовал в залог детей из знатных семей. Галлы оказались столь слабы, что были вынуждены подчиниться, и тогда Ариовист, имевший сильную дисциплинированную армию, продемонстрировал, что впредь намерен как властитель говорить и действовать в Галлии, которую он считает покоренной. Истязания, выпавшие на долю заложников, показали, что угрозы германца не были пустыми словами.

 

7. Галльская война

Таким было положение Галлии в 58 г. С юго-востока надвигались римляне, с севера — свевы под предводительством Ариовиста, изнутри Галлию ослабляли собственные раздоры — ей грозила серьезная опасность порабощения. Вопрос заключался лишь в том, окажется ли она под властью Рима или германцев. Кампании 58 г. завершились разгромом Ариовиста. Вначале Рим, стремясь ослабить мощь эдуев, которую, без сомнения, считал чрезмерной, пошел на то, что сдружился с Ариовистом. Потом, когда германец стал опасным, потребовалось его уничтожить. Перемещения гельветов по территории эдуев дали снедаемому властолюбием Юлию Цезарю великолепный повод для вторжения в Кельтику. Проконсул утверждал, что он просил и даже умолял эдуев самим вмешаться. В действительности, по-видимому, все было не так просто. Если и возможно, что некоторые магистраты у эдуев подумывали о том, чтобы вспомнить старый договор о дружбе с Римом, то не вызывает сомнений факт, что значительная часть эдуйской аристократии, уязвленная пассивностью сената во время недавней войны против коалиции арвернов — секванов, перестала возлагать надежды на Италию. Полуофициальные соглашения эдуя Думнорикса, предводителя всадников, с гельветами и секванами были эскизом союза между кельтскими народами, и перемещения гельветов могли начаться с полного согласия и даже при пособничестве влиятельных эдуев, оппозиционно настроенных к Риму. Цезарь взял на себя освободительную роль гораздо больших масштабов, чем та, какую от него ждали, поэтому он встретил у эдуев прохладный прием, если не сказать больше. Усилия, которые прилагал проконсул, чтобы скрыть такое положение дел от римской общественности, не помешали фактам говорить самим за себя: с 58 г. появляются первые и серьезные признаки сопротивления со стороны эдуев, и скрытые намерения Цезаря становятся явными. Но случилось так, что одержанные одна за другой победы римских легионов не позволили антиримской партии до 52 г. резко изменить политику эдуев.

Надо сказать, что в 58 г., после вступления в кампанию Цезаря, военные действия пошли гораздо быстрее. В течение нескольких недель гельветы были разгромлены, а уцелевшие в сражениях отправлены восвояси. По новой просьбе галлов Цезарь вступил в борьбу против Ариовиста. Свевы на Эльзасской равнине были разбиты на мелкие части и отброшены за Рейн. Однако легионы не покинули Галлию. Становилось ясно, что, как и предсказывал Думнорикс, проконсул стремился Галлию покорить. «Галльская» война начиналась. Не станем подробно описывать перипетии этой пятилетней борьбы — волнующий рассказ о ней дал Жюллиан в третьем томе своей «Истории Галлии». Уточним лишь характер этой войны и глубинные причины победы римлян. Цезарь великолепно умел использовать в своих целях соперничество народов и разногласия внутри общин. Он заявлял, что вошел в Кельтику по призыву эдуев; затем другие народы поддержали его, например лингоны и ремы. Эти последние отказались войти в союз белгов, потому что их давние соперники, свессионы, были инициаторами этой коалиции. Почти везде Цезарь обеспечил себе тайных или явных сторонников: политические интриги готовили почву для завоевания вооруженным путем.

Впрочем, Цезарю были неведомы ни предпочтения, ни предубеждения. Обладая невероятной политической гибкостью, он умел приспособиться к ситуации на местах. Всегда и везде он помогал подняться преданным ему людям, вознаграждая и оказывая поддержку в нужный момент, и преследовал своей ненавистью противников — до того момента, пока ему не удавалось подорвать их влияние. У сенонов и карнутов он восстановил уничтоженную царскую власть, посадив на трон потомков свергнутых правителей — Каверина и Тасгетия, которые попали в поле его зрения и принимали его покровительство. Среди эдуев у него не было более ярого и стойкого врага, чем уже упоминавшийся Думнорикс. Все более унизительные требования, которые Цезарь вынужден был навязывать эдуям, усиливали недовольство этого гордого народа. Уже давно класс всадников (equites), уставший служить чужеземцу и осознающий, что их народ катится вниз, оказывал проконсулу упорное противодействие. Цезарь считал, что исправил ситуацию в 54 г., когда ему удалось уничтожить Думнорикса. В действительности же эта расправа, грубая и нарочитая, сделала еще более непопулярной политику коллаборационизма, которую Дивитиак, будучи ее убежденным сторонником, постыдился продолжать, поскольку был родным братом Думнорикса!

Между тем, несмотря на все страдания, общины так и не смогли создать достаточно мощную коалицию, чтобы справиться с римскими войсками, немногочисленными, но хорошо вооруженными и в высшей степени дисциплинированными. Белги поднялись первыми, но это была лишь часть Галлии; у них отсутствовало единодушие, и они очень быстро распались. В 56 г. армориканские общины отказались терпеть гнет Рима; однако в то время как венеты очень ловко перенесли борьбу на море, другие галлы поставляли Цезарю корабли, необходимые ему, чтобы поставить их братьев в зависимость. Затем Цезарь предпринял кампании устрашения против германцев и бретонцев; впечатляющие операции не были, однако, доведены до конца и не принесли желаемых результатов. По возвращении легионов на континент Цезарю пришлось подавлять второе восстание белгов, лучше организованное, чем первое. Амбиорикс, царь эбуронов, нанес римлянам тяжелые поражения, но кельтская Галлия оставалась пассивной, и белги в конце концов оказались разбиты. Думнорикса не было, чтобы призвать к оружию и отстаивать право на свободу. Понадобились кровавые репрессии со стороны Цезаря и новые вспышки насилия, чтобы раскрыть глаза галлам и поднять их на всеобщее восстание. Согласие, разумеется, было достигнуто в ходе религиозного собрания, проходившего в самом центре Галлии, карнуты взялись нанести первый удар, который явится сигналом к массовому выступлению. Таким ударом стало истребление римских торговцев в Кенабуме (Орлеан).

 

8. Верцингеторикс и конец независимости Галлии

Вот тут-то и появился Верцингеторикс. В его лице Галлия обрела наконец прозорливого вождя, превосходного организатора. Выходец из очень знатной семьи арвернов, он, как и Думнорикс, претендовал на царскую власть в Галлии и вместе с тем был сторонником независимости. Ему удалось, несмотря на противодействие стоявших у власти аристократов, вначале упрочить влияние в своей стране, а затем объединить в лигу часть народов Кельтики. Он умел говорить с толпой и убеждать, умел в ходе войны верно оценивать обстановку, умел управлять и подчинять себе людей, обладал даром предвидения. Под его твердым командованием коалиция устояла и набрала силу. Некоторые народы колебались, присоединяться ли им к Верцингеториксу: после проведения на их территориях наступательных действий они примыкали к коалиции. Верцингеторикс избрал единственную тактику, способную вынудить римлян покинуть страну: он опустошал ее на пути следования неприятеля, сжигая запасы продовольствия. У эдуев возродилась партия Думнорикса, они ждали только благоприятного момента, чтобы перейти к активным действиям.

На первом этапе кампании 52 г. то и дело проявляется едва скрываемая враждебность эдуев по отношению к Цезарю: когда Верцингеторикс оказывает давление на битуригов с целью вовлечь их в коалицию, эдуи предпринимают символическое наступление, чтобы обмануть Цезаря, и стараются не мешать усилиям арверна; во время осады Аварикума (Бурж) они всячески уклоняются то того, чтобы снабжать римскую армию. Эдуи уже готовы были поднять восстание, когда внезапный исход дела позволил Цезарю развернуть против их границы в Десиз-сюр-Луар всю свою армию и тем самым на время заставить их повиноваться. И все же поражение проконсула у Герговии, недолгое разделение римской армии вскоре создали благоприятные условия для вступления эдуев в войну. Уничтожив арсенал Цезаря в Новиодунуме (по-видимому, в излучине Луары, в Диу) и тем нанеся ему серьезный удар, они созвали всеобщее собрание народов Галлии, на котором Верцингеторикс был официально назначен главнокомандующим и выработан план действий.

За некоторое время до этого Верцингеторикс провел отвлекающий маневр против аллоброгов с целью вынудить Цезаря уйти в Провинцию; ему удалось добиться того, что римская армия начала отступление. Сам он перенес свою ставку в Осуа, расположенный неподалеку от того пути, по которому, как предполагалось, должны были следовать войска Цезаря. Верцингеторикс отважился атаковать римлян в Шатийоннэ, бросив против легионов на марше свою конницу, состоявшую по большей части из эдуев. Вопреки ожиданиям Цезарь был готов к такому повороту событий: яростные и настойчивые атаки галльской конницы были в конце концов отбиты легионами, построенными в каре.

Это поражение вынудило Верцингеторикса отойти на свою базу, расположенную у мандубиев, иначе говоря, в оппидум Алезия, который нынешние самые строгие исследователи традиционно идентифицируют с холмом Осуа на территории Ализ-Сент-Рен (Кот-д'Ор). Пока резервная армия формировалась и выдвигалась на марш, Цезарь успел обнести крепость двойным поясом укреплений. Осажденные терпели страшные муки голода. И все же подкрепление успело подойти к Алезии. Оно представляло собой многочисленную, но малодисциплинированную армию. Как обычно, войска строились по народам и племенам, однако расположенные рядом дружины сражались с неодинаковым пылом. Дабы не задевать ничьего самолюбия, были назначены четыре главнокомандующих — трое из них были явно лишними. В результате не удалось провести ни одного слаженного маневра, в котором участвовала бы вся армия. Арверны под командованием Веркассивелавна предпринимали все возможное, но им вовремя не оказали поддержку. Когда они были разбиты, остатки армии рассеялись и Верцингеторикс был вынужден сдаться. Верный обычаям своих предков, арвернский герой принес себя в качестве искупительной жертвы, чтобы уменьшить страдания соотечественников.