Танджавур тоже чествовал Ганешу. Над плоскими крышами, словно корона, поднимался и сиял тысячью огней великий храм Шивы-Рудры. Высота его пирамидальной формы виманы достигала шестидесяти метров. В северной части города дворец правителей династии Наяк в ореоле бесчисленных горящих факелов возносил в небо великолепные башни, подавляя своим величием кварталы ремесленников. В южной же его части, на водах канала, омывающего стены куда более скромных дворцов, покачивались украшенные лампами и фонариками лодки.

Взволнованная Хирал любовалась фееричным зрелищем. Служанки, не спускавшие глаз с ее лица, знали, о чем она думает. Их повелитель Мишель уже близко. Он всегда приезжает в праздник Ганеши. И Хирал трепетала в ожидании встречи. И волновалась больше, чем когда-либо. На этот раз она ждала его как свободная женщина, не имеющая обязательств перед Шивой. В городе у всех на устах была одна новость: храмовая танцовщица выходит замуж за француза. Люди радовались за них, ибо с тех пор, как Хирал и Мишель стали жить вместе, они без устали сеяли вокруг себя добро.

Хирал была совершеннейшей из женщин. Только она владела всеми шестьюдесятью четырьмя искусствами, в числе которых были рисование, умение завершить стихотворение и загадывать загадки, умение показывать фокусы, совершать заклинания, умение наслать чары и приготовить магическое зелье, владение языками иноземцев и местными наречиями, знание правил стихосложения и умение играть в игры со словами, талант рассказчика, умение играть в шахматы, умение соединять и полировать металлы, знание способов ввести в заблуждение и множество других умений, которыми не по силам овладеть простому смертному.

«Да, она воистину совершенна», – завистливо повторяли служанки.

Хирал знала, что люди приписывают ей необыкновенные качества, но ее это не заботило. Единственное, что для нее теперь было важно, – это брак по любви.

Ей была противна сама мысль о традиционном браке, основанном на нормах морали, религии и семейных устоях. А вот брак по обычаю гандхарвов, то есть брак по взаимному согласию, без соблюдения формальных обрядов, был одинаково мил и ее сердцу, и сердцу Мишеля. Они часто говорили об этом, нежно обнявшись и слушая пение бриза, глядя, как гаснет солнце и зажигаются звезды.

Они поженятся, как герои самых известных индийских сказаний.

– Ратул! – позвала Хирал.

На зов явился юноша.

– Что желает госпожа?

– Налей лучшего вина в золотой графин и скажи, чтобы приготовили праздничную трапезу. Он скоро будет дома.

Танджавур! Танджавур! Это слово отдавалось в их головах барабанным боем. Радость наполнила сердца. Мишель и Дхама заставили лошадей прибавить скорости, когда над лесом появились огни города. Хайдарабад, который они покинули крадучись, как воры, остался в другом мире. Здесь они были в безопасности. В городе, охраняемом Шивой, они проведут много счастливых дней.

Друзья подъехали к каналу, проходящему через древнюю полуразрушенную стену. Под аккомпанемент музыкантов здесь, рассыпая вокруг себя лепестки цветов, танцевали люди. Оглушительная какофония доносилась со всех сторон – город радостно праздновал день рождения бога со слоновьей головой. Окруженные шумной толпой, всадники поневоле спешились.

– Наконец-то! – выдохнул Дхама, подставляя голову под цветочную гирлянду, которую протянула ему какая-то девушка.

Мишель получил такую же из рук мужчины. Сердце его сжалось, когда он различил вдали силуэт дворца, их дворца. Белые камни, из которых были сложены две башни, казалось, пульсировали в отблесках ослепительных уличных огней.

Стучать не пришлось: стоило ему подойти к двустворчатой дубовой, обитой медью двери, как она, словно по волшебству, распахнулась, явив ярко освещенный коридор. Двадцать слуг с факелами поклонились Мишелю, словно самому Ганеше. Они освещали путь своей богине.

Хирал…

Глаза Блистательной сузились, остановившись на покрытом пылью всаднике, отделяя его от гудящей людскими голосами вселенной. У Мишеля перехватило дыхание. Она была еще прекраснее, чем в его воспоминаниях, еще желаннее и в то же время еще недостижимее. На Хирал было красное с золотой каймой сари. Подошвы и ладони были украшены красными узорами. Золотая цепочка соединяла левую ноздрю с левым ухом. Тяжелая, унизанная бриллиантами коса, словно толстая эбеново-черная лиана, спадала до середины бедер.

Она приближалась к нему плавной походкой, которая слугам и Дхаме показалась началом священного танца. Оказавшись перед Мишелем, она обхватила ладонями его лицо и пылко поцеловала.

За долю секунды Блистательная стерла всякое воспоминание о Саджилис, Украшенной.

– Можете идти, – бросила Хирал слугам.

Слуги с факелами удалились, служанки, хихикая, разбежались, унося с собой драгоценные блюда, которые были расставлены на ковре часом ранее. Их голоса и смех понемногу затихли. Теперь слышалось только уханье совы и отдаленное хрустальное журчание фонтанов.

Хирал прильнула к Мишелю, тот ее обнял. Прижавшись ухом к его груди, она слушала биение сердца любимого. Он гладил ее по волосам, шепча слова, которые так долго хранил в сердце. Он рассказал ей о своих приключениях, не утаив ничего. Рассказал о Саджилис и о том, какая опасность теперь нависла над ними. Она приложила палец к его губам.

– Молчи, – сказала Хирал. – Ничего не бойся. И ни в чем не сомневайся.

Его страхи и сомнения тотчас же рассеялись. Мишель почувствовал себя защищенным. Хирал воззвала к Шиве.

Амия зачарованно смотрела на красноватые зеницы костров. Вихри искр взлетали в небо и, уносимые ночным ветром с Ганги, осыпались мелким черным дождем на крыши городских домов. Похожие на демонов вооруженные вилами жрецы ходили вокруг костров, возвращая на место искореженные огнем тела. Стоящие тут же брахманы сеяли в пространство молитвы. Три-Глаза первой нарушила молчание. Более четверти часа назад, когда они с Амией остановились возле слепого садху с покрытым шрамами торсом, она приказала девочке молчать.

– Теперь пойдем в Золотой храм.

Амия кивнула. Девочка очень устала, но старуха, казалось, не замечала этого. Думая о чем-то своем, она все же ориентировалась в толпе, которая в одно мгновение оказалась охвачена истерией – люди толкались, нанося увечья и даже убивая тех, кто не успел увернуться.

Три-Глаза выбрала самую безопасную дорогу и, крепко держа девочку за руку, стала подниматься по лестнице, направляясь в город. Там они без труда влились в поток людей, двигавшихся к храму.

В Варанаси лингам был одним из наиболее почитаемых символов. Золотой фаллос располагался в центре храма под золотым же куполом. Его украшали гирлянды. Охапки цветов лежали вокруг, распространяя одуряющий аромат. Время от времени жрец приближался к лингаму и обливал его водой, чтобы тот оставался влажным. Периодически вместо воды он смачивал его молоком или смазывал коровьим маслом. Двое верующих с блаженными улыбками на лицах обмазывали священный фаллос медом.

В Индии в особенном почете были двенадцать священных лингамов. Амия смутно припомнила цифру – отец однажды рассказывал об этом за общим столом. Заметила она также и изваянную из камня вульву. Два огромных половых органа олицетворяли собой Изначальный Дух (лингам) и Великую Природу (йони). Но для Амии все это не имело никакого значения. Она ничего не знала о концепции созидания и разрушения Вселенной. Для нее это были просто мужские и женские половые органы: Три-Глаза уже рассказывала ей о них, как того требовал процесс обучения Камасутре.

Девочка вздрогнула. Однажды фаллос, такой же твердый, как и лингам Шивы, проникнет в ее тело. Она боялась этой минуты, вспоминая рассказы Хилы и Мили о пережитой боли.

Три-Глаза молилась. Амия никогда не видела, чтобы та проявляла такое благочестие и так строго следовала обычаям. Но молитва ее оказалась недолгой. Сорокалетний мужчина вошел в храм и вступил в круг молящихся, собравшихся у лингама. Его сопровождали двое внимательных слуг. Не могло быть сомнений в том, что он принадлежал к благородной и богатой семье – все» кланяясь, расступались перед ним. Одетый в шелковую рубашку с пуговицами из слоновой кости и белые дхоти, с украшенным серебряной брошью с тремя сапфирами тюрбаном на голове, он внушал уважение и страх. Незнакомец обошел лингам и скрылся в затененной части зала.

– Иди за мной, – шепотом приказала Три-Глаза Амии.

Колдунья направилась туда, где остановились таинственный богач и его слуги. Он не удивился, увидев перед собой старуху с девочкой.

– Да благословят и сохранят тебя боги, принц Ранга, – сказала Три-Глаза, приветствуя его согласно традиции.

Он вернул ей приветствие:

– И ты да будешь благословенна.

Взгляд принца остановился на Амии.

– Это и есть Прелестная, которую ты так расхваливала в письме? – спросил он.

– Да, принц.

– Она готова?

– Пока нет. Она не прошла инициацию. Я прошу у тебя пять месяцев для совершенствования ее знаний. Я приведу ее к тебе на праздник Холи.

– В этот день мы передадим ее гуру. Я доволен тобой, Три-Глаза. Служи мне так, как служила моему отцу, и я и впредь буду твоим покровителем.

Он отвернулся и прошел между массивными колоннами. Амия спросила себя, не во сне ли все это происходит. Слова Три-Глаза не рассеяли ее сомнений, но усугубили их:

– Если будешь делать, что я скажу, тебя ждет жизнь принцессы.