Это было ужасно. Джунгли наступали со всех сторон. Невозможно было определить свое местонахождение. Инесс смотрела вверх – не блеснет ли звезда, – но густая листва гигантских деревьев закрывала небесный свод. Ваунана знали, куда идти. Они быстро продвигались вперед, не останавливаясь, чтобы перевести дыхание, не задумываясь об опасности. Метисы несли Мишеля, и складывалось впечатление, будто они не знают, что такое усталость. Вдруг один из них споткнулся и чуть было не выронил свою ношу.

– Индейцы вас сменят, – сказала Инесс.

– Мы выдержим еще полчаса.

– Это приказ!

Решительный тон молодой женщины произвел на них впечатление. Должно быть, это не простая туристка… Она походила на колумбийских женщин – членов повстанческих отрядов, сеявших ужас в соседней стране. Они подчинились. Двое индейцев подняли Мишеля, сильно встряхнув его при этом.

Мишель не издал ни звука. Теперь он представлял собой лишь кусок плоти – рыхлый, разлагающийся, сгорающий от внутреннего жара. Инесс нащупала пульс: он был едва ощутим. И в это мгновение послышалось хлопанье крыльев – несколько разноцветных попугаев вспорхнули прямо перед ними. Инесс не сумела истолковать этот знак. Остальные молчали.

– Быстрее! – приказала она.

Они пробивались через враждебные джунгли, через сплетение ветвей и лиан, разгоняя мохнатых пауков и змей с черной чешуей. И слышали, как то тут то там, испуская ужасающие крики, умирала чья-то добыча.

Время от времени Инесс видела чьи-то фосфоресцирующие глаза. Какие чудовища населяли эти лесные глубины? Кто прятался там? У нее разыгралось воображение. Но в следующий миг ей стало не до хищников, населяющих Дариен. На них набросились тучи комаров. Гудящая пыль впилась в лицо, и ей показалось, что кожа сейчас лопнет. Она бы закричала от боли, если бы эта пытка комарами продолжилась, но так же внезапно они оказались в задымленном месте, и насекомые отступили.

Михаэль так и не смог найти свою хижину. Он спал на берегу реки. Должно быть, его оберегал какой-то лесной дух: вышедшие на охоту крокодилы его не трогали. Во сне он глупо улыбался – ему снилась Намия, ее маленькие груди, ее набухшая от возбуждения вульва, которую он целовал и раздвигал пальцами. Уже очень дано подобные сны он не считал кошмарными. Господь не ввергал его больше в адское пламя. Он нежно погладил лужу, в которой растянулся, когда его рвало, и Намия вернула ему ласку. Но рука у нее почему-то была жесткой и мозолистой. Она вцепилась ему в плечо и сильно встряхнула.

– Что случилось? – запинаясь, спросил он.

– Сеньор Хосе, нужно идти!

Над ним стоял старый индеец. Вид у него был озабоченный.

– Что случилось, Пови?

– К деревне подходят какие-то люди.

– Люди? Сколько?

– Шестеро или семеро.

Новость тут же его отрезвила. Предположения, одно тревожнее другого, закружились в голове. Легионеры Христа или люди из «Opus Dei» нашли его? Могло быть и так, что это пришли ренегаты, чтобы увести с собой молоденьких девушек. В прошлом такое случалось. Он побежал к своей бамбуковой хижине и вышел оттуда уже с охотничьим ружьем с восемью зарядами.

Усталость сыграла с ней злую шутку. Огоньки света танцевали перед глазами. Но вот они остановились, превратившись в костры, горевшие перед длинными хижинами из тростника и бамбука. Там, в центре туземного поселения, стоял человек, которого она искала. Отец Михаэль, окруженный индейцами, натянувшими тетивы своих луков, угрожающе наставил на них дуло ружья.

– Кто вы такие? – раздался его резкий, лающий голос.

– Путешественники. Мы заблудились. С нами раненый, – ответила Инесс.

Когда Михаэль услышал голос молодой женщины, черты его лица смягчились. В темноте он не разглядел в толпе женщину.

– Прошу вас, спасите его. Его укусила jararaca.

– Черт возьми! – выругался иезуит. – Аттатика! Аттатика!

На зов явился худой мужчина в набедренной повязке. Его горящий взгляд остановился на умирающем. Тонкая черная линия разделяла спинку его носа, обрамленный черными волосами лоб пересекали две параллельные полоски, усеянные точками. Он положил руку на лицо Мишеля, другой рукой указывая на большую хижину.

– Это самый могущественный шаман Дариена, – сказал Михаэль. – Если мы поможем ему своими молитвами, ваш друг не умрет. Вы ведь знаете молитвы?

– Не хуже вас!

– Вы меня удивили! Приступайте.

Мишеля невозможно было узнать. Шаманы намазали его тело черной грязью, смешанной с растертыми корешками растений. Грязь сохла очень быстро. На этом подобии панциря Аттатика рисовал спирали и треугольники. Мужчины и женщины запели, закрыв глаза. Михаэль и Инесс не шевелясь сидели в сторонке. Тощий костерок, в который пожилая женщина то и дело подкладывала веточки, освещал эту сцену. Создавалось впечатление, что все это происходит двадцать тысяч лет назад, в те времена, когда люди жили в пещерах.

Михаэль тихо прочел «Отче наш», потом «Дева Мария, радуйся». За этими молитвами последовала «Литания всем святым».

Да, это он, тот, кто был ей нужен. Ее последние сомнения рассеялись. Сейчас он мало походил на себя прежнего. В отчете фигурировал женоподобный молчаливый интеллектуал. Но со времен его побега прошло двадцать восемь лет. Здесь, сейчас, он являл собой воплощение мужества. Выразительное лицо, шрамы на гладко выбритом черепе… В нем ничего не осталось от библиотекаря, чьи руки ласкали манускрипты. Эти руки с обломанными ногтями способны были задушить буйвола и тигра.

Ей понравились эти руки. И ей нравилось, когда он подносил руку ко лбу, чтобы перекреститься. Она попыталась присоединиться к его молитвам. И у нее ничего не вышло. Что-то мешало ей настроиться на канал, связывающий землю с небесами. Песни, заклинания, запахи растений и грибов… Ко всему этому примешивались звуки и запахи грозы.

Уходил час за часом. Она забыла, где находится, забыла зачем. Монотонное пение и магия индейцев увлекли ее в самое сердце Дариена, под корни высоких деревьев, туда, где просыпались могущественные духи джунглей.

Простой была их вера. Великим – доверие. Они спасут его. Индейцы разделили боль Мишеля. Им это удалось легко, потому что они хорошо знали этого человека – защитника их исторического наследия, их культуры. Не было племени в Панаме и Колумбии, которому не было бы известно о его благих делах.

Они пели долго, сливая свои голоса с голосом шамана, который проник в тело страждущего, чтобы удалить из него яд. Кроме этого ничего не существовало на свете. И боль отступала, уходила прочь вместе с демонами. И не могла вернуться. Вокруг хижины женщины расставили nuchus – наделенные магическими свойствами деревянные фигурки людей, распространявшие вокруг себя охранные лучи. Сердце, разум и душа Мишеля скоро полностью очистятся.