— Хо-хо, и что, мне было клево? — гогочет Юхан, хлопая дверцей своего шкафчика.
— Ага, пока ты все не заблевал! — отвечает Уллис, глядя на себя в зеркало, которое она прикрепила к внутренней стороне дверцы.
— Да на тебя смотреть было тошно! — Карро шутя пихает Юхана кулаком в живот, тот быстро напрягает мышцы.
— Да уж, пить ты не умеешь, — фыркает Уллис. — Карро, что у нас сейчас?
Карро пожимает плечами и снова пихает Юхана в живот. Уллис со вздохом поворачивается к Йенне, которой, к несчастью, достался шкафчик по соседству с Уллис и которая, к несчастью, живет по соседству с Уллис. Этой Уллис прямо-таки многовато в ее жизни! Йенна делает вид, что оглохла, с самого утра: сегодня все только и треплются, что о потрясающей вечеринке Уллис. Все были там, все напились, соседи жаловались на шум, пришел патруль, в квартире перебиты стаканы, ковры в пятнах, двери слетели с петель.
«Вот это вечерина — да, вот это вечерина! У Уллис всегда самые крутые тусы!»
— Эй, Йенна! — окликает Уллис. — Что у нас сейчас?
— Шведский, — бормочет Йенна.
— Ага.
— Кажется… — добавляет Йенна, потому что знать, какой урок по расписанию, и носить с собой все учебники — это не круто.
Но Уллис уже отвернулась и не слышит.
— На выходные опять напьемся? — говорит Карро, оставив Юхана в покое.
— Ясное дело, — Уллис хлопает дверцей шкафчика так, что у Йенны чуть не лопается голова. — Милый друг, кури-бухай и меня не забывай! Так?
Карро гогочет, и они с Уллис, взявшись под ручку, уходят на урок. Йенна даже смотреть на них не хочет.
Кури-бухай…
Да пошли они!
Свен, учитель шведского, нацарапал на доске всего одно слово.
Поэзия.
— Отпустите на волю чувства! — говорит он, размахивая руками перед классом. — Отпустите эмоции, чувствуйте!
И пишите! Просто пишите, и все! Не мешайте словам литься наружу, не зажимайте их!
Свен подходит к музыкальному центру, который стоит в углу, нажимает на «Пуск», и классическая музыка струится над склоненными головами, щекочет тяжелые зеленые шторы на окнах.
— Что за нудятина! — кричит кто-то из компании парней, которые всегда сидят сзади. — Может, лучше кино посмотрим?
Свен мотает головой, седые космы торчат в разные стороны. Он закрывает глаза, шикает на класс и почти шепотом произносит:
— Пиши-и-ите. Просто пишите.
Но протесты не утихают, кто-то ноет: «Блин, тоска-а-а…» Другие подхватывают: «Нудятина!»
Тема — любовь. Самые разные виды любви, подчеркнул Свен. Сюсаннина ручка быстро бегает по бумаге.
— Что ты пишешь? — Йенна наклоняется к Сюсанне.
— Тихо, покажем друг другу, когда допишем! Пиши пока, — говорит умница Сюсанна таким же тоном, что и Свен.
Да пусть хоть замуж за него выходит.
Йенна думает. Пять минут, десять, может быть, пятнадцать. О любви, хм, написать о любви… Тогда, конечно, о Сакке. Хочется написать о его темных волосах, глазах, куртке с капюшоном, потертых джинсах, но не получается, не выходит, и Йенна кусает ручку и думает, думает, думает. Она долго, долго думает.
Любовь.
И, наконец, пишет.
За десять минут до конца урока Свен предлагает кому-нибудь прочитать то, что получилось: как он говорит — «поделиться плодами».
Звучит как-то… по-садоводчески.
— Но только если хотите, только если хотите, — повторяет Свен, подчеркивая, что словесное творчество не терпит принуждения.
Но никто не хочет ничего читать вслух, и Свен озадаченно чешет затылок, потом напоминает, что на следующей неделе контрольная, и сообщает, что на этом — раз так, раз так — урок окончен.
— Теперь давай читать! — нетерпеливо говорит Сюсанна, как только они с Йенной выходят в коридор. — Я прочитаю твое, а ты мое. Классное задание, мне понравилось!
Но Йенна качает головой.
— Я ничего не написала, — говорит она, пряча линованный листок в карман.
— Как это?
Сюсанна поправляет очки — знакомый жест, она всегда так делает, когда сердится. Йенну это раздражает.
— Как? — повторяет Сюсанна. — Я же видела, что ты писала. Покажи! Что тут такого? Я и так понимаю, что ты писала про Сакариаса!
— Тише! — шипит Йенна. Они уже совсем близко к шкафчикам, а у шкафчиков, как и у стен, есть уши.
— Ну, ясное же дело! — не унимается Сюсанна. — Дай посмотреть.
— Нет.
— Тогда я тоже не покажу.
— Ну и ладно.
Сюсанна устремляет на Йенну разочарованный, даже печальный взгляд. Они же всегда всем делятся. Но взгляд не помогает: листок остается лежать в Йеннином кармане.
И дрожит, как живой.