В квартире, где живут Йенна с мамой, поселились ходунки.

— Какие хорошенькие! — бабушка опирается на них, чтобы испытать.

— Отличные, правда? — отзывается мама с дивана.

И бабушка щебечет, и мама соглашается, а Йенна только что пришла домой из школы и ничего не понимает.

Ходунки.

У соседки с собакой есть ходунки. Соседка с собакой — старая. Мама — не старая. И все равно.

— Если купишь что-нибудь по дороге — ну, к примеру, в ближайшем киоске, — можешь положить вот сюда, — бабушка хлопает ладонью по корзинке, приделанной спереди.

— Да, удобно, — соглашается мама, хотя она уже сто лет не выходила в магазин.

Такими делами занимается Йенна.

— Лучше, чем костыли, — говорит бабушка.

— Да, гораздо лучше.

— Йенна, хочешь попробовать?

Бабушка смотрит на Йенну, сверкая рыжими локонами. Она только что покрасила волосы — ей не нравится, когда видно седину. Ей не нравится казаться старой.

У Йенны есть мама, у мамы есть ходунки.

Еще у Йенны есть бабушка, которая не хочет казаться старой.

— Не хочу, — говорит Йенна.

Бабушка не сводит взгляда с Йенны.

Хочет, чтобы та показала, что все в порядке, что все как надо.

Хотя все не в порядке, все не так, как надо.

Поэтому Йенна встает, кладет ладони на ручки ходунков, делает несколько шагов. Колесики чуть скрипят, соприкасаясь с полом.

— Хорошие, — выдавливает она из себя.

А что еще можно сказать про ходунки?

Вот Йенна и говорит:

— Хорошие.

В ту же секунду хлопает входная дверь и раздается спасительный дедушкин клич:

— Эгей!

— Эгей! — отвечают голоса из гостиной.

— Вот и Дед Мороз! — дурачится дедушка. Йенна слышит, как он вешает свое элегантное пальто на вешалку в прихожей.

— А мы послушные детки! — дурачится мама в ответ, и дедушка заходит в комнату и целует ее в щеку.

— Ага, вот и они, — дедушка трогает ходунки. — Сегодня доставили?

Мама кивает. Дедушка принимается возить ходунки по полу. Они так ужасно скрипят, что Йенне приходится сесть на ладони, чтобы не зажать ими уши.

— Удобная штука, — хвалит дедушка.

— Очень удобная! — поддакивает бабушка. — Я и говорю — намного лучше, чем костыли, я же говорю!

— Точно, лучше, — дедушка чуть не врезается в стеллаж.

— Осторожно! — шипит бабушка.

— Садись-ка в корзинку, Йенна, прокачу с ветерком!

Дедушка ухмыляется, глядя на Йенну, и дергает ходунки, чтобы те «встали на дыбы», как велосипед.

«Господи, мне не три года!» — хочется закричать Йенне, но она молчит. Надо стараться, надо держать себя в руках — это она понимает.

— Она уже не маленькая, — говорит мама.

Дедушка со смехом ставит ходунки у телевизора, потом садится на диван рядом с Йенной и гладит ее по голове, взъерошивая волосы.

— Да, ты уже большая, Йенна-Пенна, — говорит он. — У тебя жених, наверное, есть — и все такое?

Чертов дедушка.

Чертовы ходунки.

Йенна не отвечает, встает с дивана. Вывозит ходунки в прихожую, ставит под вешалкой, поближе к дедову пальто. Ключи от машины жалобно звякают сквозь подкладку. Вернувшись в комнату, Йенна чувствует на себе три вопрошающих взгляда.

— Они заслоняли телевизор, — поясняет она.

В квартире появляются все новые и новые вещи.

Ходунки теперь стоят у маминой кровати. Туда же, в спальню, дедушка приносит вторую кровать — на случай, если бабушке придется пожить у них подольше, а не просто переночевать раз-другой, как раньше. В ванной селится бабушкина зубная щетка. В гардеробе — бабушкин халат.

И с этим Йенна ничего не может поделать.