Тем временем удачливый сподвижник царевича, Пинняхата, во главе своего отряда пустился в обратный путь и, покинув заповедную Гору Ароматов, вскоре прибыл к царственным стопам властелина. Царевич Эйндакоумма изволил восседать на троне в виде благородного цветка паньи, на открытой галерее Дворца Слоновой Кости, и с веселым азартом смотрел на потешные сражения: по его приказу на поле стравливались боевые петухи, поочередно сходились в схватке, отставив шпоры и распахнув сверкающие крылья, то павлины, то пестрые фазаны... Заметив вдруг своего посланца, царевич тотчас же прервал забаву, стремительно поднялся с трона и, пройдя во внутренние покои дворца, немедля приступил с расспросами к явившемуся следом Пинняхате.
— Что скажешь, братец Пинняхата? Сбывается ли сон, который я видел прошлой ночью?
— Все так, как я осмелился поведать государю. Тот вещий сон был знаком, поданным с небес: о славе и о благе государя пекутся наты! — так повел свою речь усердный царедворец Пинняхата. — Если изволите направить грядущей ночью свои стопы к Рубиновым чертогам, то все без исключения станет благоприятствовать задуманному: придворные девы царевны окажут нам поддержку, как должно все откроют госпоже своей и, ловко уговорив ее, наставят в искусстве гостеприимства, а после станут передавать нам речи царственной красавицы... Пока же на Горе Ароматов терпеливо дожидаются захода солнца. Так все идет своим чередом. И, значит, этой ночью должно совершиться предначертание натов: наш повелитель, не ведая препятствий, достигнет с легкостью желанной цели — счастливый случай сопутствует удаче! Достойное деяние не требует усилий.
Великий государь, отец царевны, отбыл на гору Хевунта, чтобы в надлежащий срок принять участие в небесном празднестве и насладиться радостной забавой натов. Осмелюсь, славный мой властитель, еще раз повторить: если бы сегодня ночью вы решились вступить в пределы Горы Ароматов, ваш сон свершился бы наяву!
С восторгом выслушав веселящий сердце ответ Пинняхаты, царевич Эйндакоумма радостно воскликнул:
— О верный мой сподвижник и брат Пинняхата, в твоих речах залог победы! Коль скоро случай благосклонен и путь открыт — желание не ведает преград! С наступлением темноты, любезный мой товарищ, мы отправляемся на заветную гору!
В тишине просторных залов Дворца Слоновой Кости дневное время промелькнуло незаметно, и вот уже луна сменила солнце. Совершив вечернюю трапезу и напившись прозрачной воды из озера Навада, царевич начал одеваться, готовясь в путь: облачившись в парадное платье, сверкавшее, точно облака при вспышках молний, не забыл и о бесценных монарших регалиях, о переливавшихся всеми цветами радуги изумрудах, рубинах, сапфирах, о небесных дарах отца своего Тиджамина; расчесав частым рубиновым гребнем свои дивные волосы, черные, как ночь, с серебристым отливом, точно шмелиное крыло, заколол их золотыми шпильками и украсил ажурными цветами в блестках алмазов и рубинов; умастился благовониями, пропитав нежнейшим ароматом царские одежды и сверкающую прическу, натерев лицо и руки. Завершив невиданное убранство, благородный потомок Тиджамина поместился удобно на плечах у верного своего силача по имени Бахубала, что означает «Великомощный», повелел хитроумному Пинняхате встать во главе отряда из тысячи молодцов — сверстников царевича, приказал проворным слугам захватить с собой яркие светильники числом до тридцати и в сиянии причудливых огней, окруженный многолюдною свитой, отбыл в Рубиновый дворец, возвышавшийся за стенами неприступного града на великой Горе Ароматов.
Легко взобравшись по крутому откосу, царевич Эйндакоумма в сопровождении воинов и свиты достиг заповедного города с семью железными стенами. К его удивлению, все семь железных ворот уже были распахнуты, как будто повинуясь еще не высказанному желанию благородного пришельца, так что царевичу не пришлось шевельнуть ни одним пальцем. Не видя никого вокруг, потомок Тиджамина вместе со всеми спутниками миновал семь кованых ворот и приблизился к Рубиновым чертогам. Оглядев четыре лестницы с пышными балюстрадами и широкими галереями из стекла, царевич Эйндакоумма соизволил направиться к воротам с изображением крылатого замари, справа от которых возвышался золотой диковинный грифон...
Между тем придворные феи Падуматейнги и Ятимоутта все это видели, стоя на галерее. Тотчас же заметили они и Пинняхату, который шествовал впереди. Не медля ни мгновения, послали они юную служанку доложить почтенной няне, что царевич изволил прибыть во дворец, а сами тут же отправились ему навстречу. С почтением склонив головы, они приветствовали благородного пришельца и смиренно доложили:
— Царственный путь достославного повелителя пролегает через весь дворец. Пройдя сквозь главные двери и миновав южную башню — пьятта, государь достигнет покоев, украшенных алмазами и рубинами, и далее проследует по галерее, отделанной топазами, с резною балюстрадой. Наша прекрасная госпожа изволит собственной персоной пребывать в большом Рубиновом зале, близ алмазных дверей, под просторным шатром хрустальной крыши. Подле госпожи теперь преданные ей подруги да свыше миллиона прислужниц и рабынь!
— Ступайте же вперед, любезные девы, — отвечали юные соратники Эйндакоуммы, — указывайте нам дорогу, дабы великий государь наш и вся его свита не заблудились в бесчисленных покоях Рубинового дворца!
И вот торжественное шествие возглавила теперь прелестная фея Ятимоутта: десять сильных рук распахивали дверь за дверью — и так, минуя пышные залы, уютные гроты, просторные галереи, все двигались вперед к заветной цели. Когда же наконец процессия достигла сверкающих чертогов из хрусталя, навстречу вышла фея Иоханамейтта и с должным тщанием омыла царственные ноги Эйндакоуммы благовонной влагой из хрустальной чаши, украшенной редкими камнями, в которой искусно были смешаны нектар чимпаки, сандала и душистого поуннье.
Тем временем почтенная няня Ганатири заботливо готовила удобные сиденья, где долгожданные пришельцы могли бы все расположиться. Сначала на переливчатый, как радуга, чуть матовый, словно подернутый легкой дымкой, бархат, благоухающий пыльцою мьиззутаки, положили мягкую подушку, расшитую танцующими кейннарами, а сверху застелили ее тонким золотистым бархатом. Это было место для царевича Эйндакоуммы. Потом уже вокруг него аккуратно разостлали несметной ценности ковер с причудливым рисунком в виде лабиринта — точь-в-точь такого же, как в заповедном гроте Рубиновых чертогов, — украшенный бордюром из девяти камней. Все это искрилось, переливалось и пестрело. Здесь и рассадили многочисленную свиту юного государя.
Когда царевич соизволил воссесть на приготовленное ему место, феи Падуматейнги и Ятимоутта с тысячью прислужниц смиренно опустились у ног могущественного гостя и принялись, как подобает царедворцам, любезно развлекать властителя беседой.
— О государь, — воскликнула с почтительным восторгом Падуматейнги, — все обитательницы Рубинового дворца, ваши верные и преданные слуги, пребывают в смятении и тревоге, точно первые жители земли!
— Мы со вниманием и радостью выслушаем любезные речи прелестных хранительниц Рубиновых чертогов! — благосклонно отвечал Эйндакоумма и сразу же спросил: — В чем же причина смятения и тревог? И о каких заботах первых жителей земли вы вспомнили теперь?
— Давным-давно, когда земля еще только появилась, на ней царила тьма. Все люди и прочие живые существа, не ведая покоя, печалились, томились и стенали, моля о свете. А когда владыка неба внял просьбам обитателей земли и в должный срок на небосклоне показались царь Солнце, государыня Луна и их бесчисленная свита из ярких звезд, когда кругом все осветилось и засияло, люди, звери, птицы и цветы возрадовались свету и забыли о своих тревогах... Так и у нас теперь, в Рубиновом дворце... На днях был замечен знак, предсказавший, что государь изволит направить свой путь на Гору Ароматов: в тот день на главной балюстраде Рубинового дворца у Драгоценных ворот, где хитроумно изображена божественная роща в тени скалы, вдруг ожила резная фигурка ворона, сидевшего в причудливом изгибе хвоста небесного слона Эйявуна, — искусную резьбу наш государь уж, наверное, заметил на парадной лестнице дворца? Вещий ворон неожиданно повернулся в сторону Хрустального покоя, где находится опочивальня царевны, и прокричал пронзительно и громко. Услышав чудный глас и разгадав предвестие, мы все решили, что грядет великое событие: могущественный повелитель и впрямь изволит направить свои золотые стопы в заповедный Рубиновый дворец. К тому же эту радостную новость нам поведал и благородный господин Пинняхата. Предсказанное небом теперь уже неминуемо должно свершиться — две царственные жизни соединятся в счастье и любви. О том, что срок желанной встречи близок, нас извещают сами наты. Точно эхо при раскатах грома, распространилась эта весть по всем покоям нашего дворца. И не было предела нашему восторгу: ведь мы воочию узрим счастливое свидание двух царственных особ, соединенных небесами. Взволнованные долгим ожиданием, мы все, точно стародавние обитатели земли, в смятении и тревоге надеемся на благостный исход, как наши предки — на избавление от тьмы! Лишь об этом я посмела упомянуть, мой государь!
Так почтительно и витиевато изъяснялась с царевичем хитроумная фея Падуматейнги.
— О, сколь искусны и благозвучны речи нашей прекрасной собеседницы! — воскликнул тут Пинняхата. — Где уж нам тягаться в красноречии с благородными феями? Осмелюсь только я добавить, что повелитель наш, его высочество царевич Эйндакоумма, в благоприятный час вознамерился, пользуясь своим божественным умением, молниеносно облететь весь необъятный остров Забу и три других великих острова, воссев на спину стремительного царя галоунов. На этом славном пути могущественного властелина почтительно приветствовали все без исключения государи стран земли, склоняли головы и воздевали руки пред ним бесчисленные наты — правители всех гор, лесов и вод, навстречу с радостным ликованием, соперничая друг с другом, устремлялись к нему обитатели небес, жители вселенной прославляли его величие и силу. Поглощенный заботами и неотложными делами, коим несть числа, царевич нынче вспомнил о местах, где он когда-то прежде был счастлив и благополучен, — и вот с намерением чистым, чувством радостным и светлым изволил повернуть к знаменитой Горе Ароматов, дабы посетить великолепные чертоги. Однако царственный взор тщетно пытается увидеть сияющий лунный лик прекрасной девы. В роскошных покоях заповедного дворца звучат пространные речи, рассказываются поучительные притчи, ночь тянется бесконечно, пробили лишь первую стражу... А золотого лика божественной царевны все нет как нет! Видно, так до самого конца мира и не откроется он нашему господину! В чужих покоях, под незнакомым зонтом, в неведомых владениях, усталый и измученный, наш повелитель в отчаянии клянет свою судьбу!
Как только Пинняхата проговорил все это, из внутренних покоев появилась в окружении тысячной свиты прислужниц придворная фея Забутоундари, дочь великого государя-ната Тилабуми. С любезной почтительностью приблизившись к Эйндакоумме, услужливая фея поднесла ему драгоценный веер из золота нарани — подарок благородной супруги самого царя Вейттавунны, а также тонкие, изысканные яства, ароматный бетель и благовония для умащения лица и рук — все в роскошных вазах и чашах, усыпанных алмазами, изумрудами и рубинами.
Тут заговорила придворная фея Кинсанатари, дочь государя-ната Падумы:
— Помню, как-то ночью ее высочество, наша благородная госпожа, удобно раскинувшись на мягком ложе, изволила взглянуть на темное ночное небо и, протянувши вверх царственную руку, призывно помахала северной звезде, как бы маня ее к себе. Заметив это, мудрая няня Ганатири так сказала юной госпоже: «Вы, наша славная царевна, — самая прекрасная и яркая звезда в созвездии Креста на южном краю небес; на северном же, прямо напротив нее, сияет светлая Полярная звезда. Ее-то вы сразу и заметили и ей призывно помахали. Эта звезда — славный властелин Дворца Слоновой Кости, стоящего на берегу озера Навада. Он холоден и недосягаем — зовите его хоть целый век, увы, он с места не сойдет; точь-в-точь мерцающая холодным светом далекая и недоступная Полярная звезда... Да не глядите же, любезная царевна, так долго на небо, у вас закружится головка! А там, не ровен час, дыхание перехватит и сделается дурно!» Выслушав няню Ганатири, царевна прошептала: «Ах, матушка, если б я знала, что это Полярная звезда из Дворца Слоновой Кости, то не звала бы и рукою не махала! Да мне сегодня ночью что-то не уснуть, должно быть, в сумерках я нечаянно съела маленький кусочек — ну, право, сущую пылинку! — засоленного чая, который столь любезно прислала нам в подарок супруга государя-ната Падумы! Теперь же сон не может смежить мне веки!»
Всю ночь ее высочеству не спалось — вздыхая и стеная, юная царевна металась на своем роскошном ложе в виде диковинной птицы Гаруды, гордо выгнувшей царственную шею, с обвившимися вокруг изголовья крылатыми драконами с острыми клыками из рубинов и слоновой кости. Лишь под самое утро, на заре, царевна забылась тревожным сном. Вот потому ни верные ее подруги, ни заботливые няни, ни служанки и не посмели будить усталую владычицу. Тогда все ближние кормилицы прекрасной госпожи собрались вместе и решились на неслыханное средство, просили сладкогласную птичку Забуганду, которая явилась на свет из ароматной пыльцы волшебной мьиззутаки, опуститься подле дивного лика царевны и серебристым пением развеять сладкие грезы нашей повелительницы!
Пока царевич Эйндакоумма изволил подробно расспрашивать про диковинную птицу Забуганду, няня Махатала, находившаяся около прекрасной своей госпожи, царевны Велумьясвы, обо всем той поведала:
— Ах, милая моя госпожа, мы-то все терялись в догадках, кто к нам прибыл — властитель неба Тиджамин или творец вселенной Брахма? Ведь это благородный и дивноликий государь явился в наш Рубиновый дворец через ворота, ведущие в покои Лабиринта. Вот и отправили мы преданных и хитроумных дев Кинсанатари и Падуматейнги со свитой, чтобы разведали они и доложили все как есть; теперь же они просили передать, что царственный пришелец, вступивший вместе с бесчисленной свитой и воинами под своды Лабиринта, не кто иной, как обладатель небесного оружия натов царевич Эйндакоумма, славный отпрыск владыки Тиджамина. Коли царевна пожелает спросить о нем, то смею доложить без колебаний: собою он прекрасен — и внешностью, и статью подобен славному родителю, что правит небесами. Дивный телом и лицом, царевич ласков в речах своих, любезен в обхождении. Притом в могуществе и силе не уступает, как гласит молва, даже государю заоблачных миров, а власть его простерлась надо всей земной твердью и водою до самого эфира. Преисполнившись высоких чувств любви и обожания, он прибыл к вашему высочеству, и вот уж ныне наступило время потомку государя небесных натов направить драгоценные стопы к вашей опочивальне, дабы приветствовать грядущую супругу!
Сосредоточенно выслушав всю речь любимой няни и кормилицы, царевна воскликнула:
— О няня, ты, верно, говоришь все это, чтобы меня совсем расстроить! К чему такая суматоха и поспешность? Царевич со своей свитой проделал долгий путь, и, конечно, всем им нужен отдых... А вы хотите, не медля ни мгновения, заставить утомленных путников блуждать по незнакомым переходам Лабиринта, не зная выхода, не ведая дороги. Вконец измучившись, в дурном расположении все разбредутся кто куда, желая втайне лишь одного — скорее вырваться на волю! Им будет не до встреч, не до приветствий. Все надо делать с толком, не спеша. Ведь тише едешь — дальше будешь! А то получится, как в той старинной притче, помнишь, няня?
Давным-давно у государя Баянати была царевна-дочь. Отец же, опасаясь за ее невинность, поселил наследницу на ветке большого дерева в пустынном лесу, чтобы жила подальше от мужчин. А славный царевич, сын государя из Тириятаны, как раз в то время задумал поразвлечься и охотился в лесах Хевунты, да заблудился. Долго проплутав по зарослям и бурелому, запутавшись в лианах, наконец случайно набрел на одинокое жилище девы... Что было дальше — сейчас уж значения не имеет. Я лишь боюсь, что гость наш, царевич Эйндакоумма, вот так же, заблудившись в чужом дворце, станет плутать по бесконечным галереям, залам и покоям. И вдруг нежданно и негаданно появится здесь в опочивальне и застанет вашу госпожу врасплох. А то и поведет себя неподобающе, допустит вольность, перейдет границы... Нет, право, няня, так не годится! Вам надобно самим вести его по должному пути!
Так в возбуждении и беспокойстве проговорила юная царевна Велумьясва.
— Ах, милая моя госпожа, — воскликнула тут няня Махатала, — к чему так волноваться? Оставьте ваши опасения! Царевич Эйндакоумма — благородный отпрыск Тиджамина, он вершит делами всех государей на острове Забу. Теперь же он ищет достойную супругу, грядущую владетельницу Южного дворца в нерукотворном пятистенном граде, воздвигнутом и подаренном ему небесной феей Тураттати по велению самого владыки всех миров. Внимая благосклонно почтительным речам своего преданного слуги, царя нагов Эйяпатхи, царевич Эйндакоумма узнал о том, что на вершине Горы Ароматов в Рубиновом дворце обитает прекрасная царевна. И тут ему открылась его камма — в длинной цепи жизней и перерождений он был связан с прелестной девой. Тотчас в его сердце вспыхнул огонь любви и страсти, с которыми бороться невозможно. Не зная промедления, он тогда же покинул свой заповедный пятистенный град и прибыл на берег озера Навада, где поселился во Дворце Слоновой Кости. Однако страсть и жажда встречи не давали царевичу спокойно жить на берегу прохладных вод. И вот, покинув диковинный дворец, полный почтительности и смирения, он явился в наши заповедные чертоги, утопающие в благовонном аромате божественных деревьев мьиззутаки... Царевич с нетерпением ожидает желанного свидания. Однако нашей юной повелительнице нечего тревожиться. Все верные рабыни и преданные слуги будут подле, не оставят госпожу свою ни на мгновение. А коли Эйндакоумма будет слишком смел и вдруг замыслит переступить границы установленных приличий, мы все без колебаний воспрепятствуем ему! Ну, а теперь могущественный пришелец ждет ответа: не решаясь направить царственные стопы в покои госпожи, он шлет свои приветствия. Какой же вестью вы порадуете юного государя, моя любезная госпожа?
— Ох, милая моя няня, — вздохнула тут царевна, — ты ведь старше и опытнее всех... Твое дитя в смятении: его объемлют страх и стыд... Ведь я не знаю, как вести себя мне с ним, что делать! Ты помоги мне, няня, ступай сама навстречу этому царевичу и задержи его как можно дольше!
— Мы все послушны вашему высочеству! — ответила царевне Махатала. — Однако же пора и действовать. А то как в поговорке: назвалось озером, а лотосов не видно! Надобно уж показать себя! К вам, славной дочери царя небесных натов, в роскошный дворец на самой вершине Горы Ароматов изволил прибыть царевич Эйндакоумма, сын небесного владыки, с многочисленной свитой. Теперь уж близок срок, когда появится он здесь, в опочивальне... Нам следует достойно встретить государя — ласковою речью, почтительным приветом, любезным обхождением, —дабы первое свидание влюбленных вдруг не омрачила нежданная оплошность. Не стоит понапрасну испытывать терпение и нежную кротость нашего благородного гостя. Коли наведавшийся к нам царевич скор в словах и действиях своих, то не станем медлить и мы. О любезная моя госпожа, все мы выйдем встретить славного потомка Тиджамина от имени владелицы Рубиновых чертогов. Теперь уж все предвещает делу благоприятный исход! Пусть же нам сопутствует удача!
С этими словами почтенная кормилица Махатала в окружении тысячной свиты придворных девушек царевны, взяв в обе руки дары любви — благовонные цветы небесной мьиззутаки, торжественно покинула опочивальню Велумьясвы и направилась в покои, где расположился царевич Эйндакоумма со своими соратниками. Приблизившись к правителю острова Забу, Махатала поставила перед ним цветы в алмазных вазах и начала почтительную речь:
— Склоняясь к золотым стопам прославленного государя, осмеливаюсь напомнить о минувшем и поведать про нынешнее. На днях нашу госпожу, царевну из Рубиновых чертогов, сразил неожиданно солнечный удар, когда сквозь щель проник в покои жаркий луч. Все слуги госпожи, вся свита были тогда в смятении и тревоге за царственную жизнь. В тот страшный час великий государь пришел на помощь, послав чудесного сандала, который, подобно искуснейшему лекарю, вмиг победил недуг, избавив от страданий несчастную царевну. За это все мы что ни день возносим громкую хвалу в честь государя, исполненные преданной благодарности. С той поры здоровье возвратилось к нашей юной госпоже, хотя и после с нею приключались беды. Вот как-то раз, когда она изволила уснуть на драгоценном ложе из кораллов, в опочивальню проникла крохотная бабочка размером не больше мухи. Благоухая ароматом, умащенная душистым эликсиром и припудренная легкою цветочною пыльцой, раскинулась в истоме прекрасная царевна, одетая в роскошную сорочку, украшенную жемчугами, — не иначе как бабочке она казалась ярким и ароматным цветком, невиданным доселе. Играя и резвясь, задорный мотылек кружился над царевной — от взмаха крыльев вился легкий ветерок, который вдруг приподнял жемчужный край сорочки и обнажил сияющую красотою грудь юной девы. Шаловливый мотылек стремительно скользнул в распахнутую ткань и мягко опустился на чуть выпуклый бутон... Царевна простонала: «Больно! Что-то жжет!» Придворная служанка Тиримейтта, стоявшая близ ложа с золоченым опахалом, сильно испугалась и не успела прогнать докучливую бабочку. За это она и до сих пор царевною не прощена...
А ныне, мой государь, все снова благополучно: как после летнего сухого зноя сильный ветер сдувает всю непрошеную пыль, не оставляя ни песчинки, так теперь прохладное дыхание зефира освежило бархатную кожу и высушило изумрудные капельки пота — нет и следа томительного жара...
Теперь, однако, у нас забота иная — как проводить нашего царственного гостя в покои юной повелительницы Рубиновых чертогов! На всем пути к опочивальне пол во дворце будет устлан ковром, и плотным и приятным, — тончайший шелк поверх мягкого бархата, дабы слепящий блеск алмазов, изумрудов и рубинов, коими вымощены галереи и переходы внутренних покоев, не потревожили государевых очей, а шероховатость и неровность драгоценных плит не беспокоили царственные ступни. Для этого сюда и прислана ваша покорная раба! Извольте же, о государь, направить благородные стопы по мягкому ковру через хитросплетенные покои Лабиринта к заповедной опочивальне, где пребывает в девственной истоме на ложе, разукрашенном кораллами, царевна Велумьясва. Там по велению судьбы даст всходы посев любви: как солнце и луна, как два небесных мотылька, соединятся в счастье и блаженстве царственные супруги!
Лишь только няня Махатала закончила свою пространную тираду, как сразу же заговорил хитроумный сверстник и сподвижник царевича — Пинняхата.
— Мой государь и славная властительница Рубиновых чертогов, прекрасная царевна Велумьясва, — оба созданы лишь друг для друга! Когда же на небесах соединились навечно ваши судьбы, было предначертано, что вам, мой повелитель, надлежит, покинув мирную прохладу золотых чертогов в великом пятистенном граде, устремить свои шаги к берегу заповедного озера Навада, а уж оттуда, из Дворца Слоновой Кости, следовать к заветной цели — в Рубиновый дворец на Горе Ароматов. Настал счастливый срок любви, теперь пора, расставшись с верною свитой, поручить себя заботам обитательниц Рубиновых чертогов и двинуться навстречу желанному блаженству!
Поняв, что наконец настало время пуститься в путь по переходам Лабиринта, царевич улыбнулся и промолвил:
— О любезный брат мой Пинняхата! Пора нам разлучиться. Вы все верно мне служили: позади остались горы, впереди — покои дворца! Теперь умение и преданность свою докажут мне искусные кормилицы, служанки и подруги юной госпожи Рубиновых чертогов. Судьба решила навсегда соединить нас узами любви, друг подле друга мы что золото забурей подле изумруда; нет силы, что смогла бы встать меж нами. Пусть же заботливые, ласковые феи из волшебного дворца заменят нам отца и мать, пусть не будет в мире более преданных и любящих друзей, чем те, которым достался жребий соединить меня в несказанном блаженстве с прекрасною царевной Велумьясвою!
А с вами, добрые мои соратники, на время я прощаюсь! Без устали вы следовали трудною дорогой от золотых дворцов пятистенного града до озера Навада, не сетуя на лишения, не жалуясь на невзгоды. Вы преодолели все преграды — горы, воды и пустыни, прошли и там, где смертный не пройдет. Мы за день совершили долгий путь из отчих мест на заповедный берег, а после от Дворца Слоновой Кости до вершины Горы Ароматов, к обители, которая так меня влекла. Матушка моя на милой родине, в Яммании, услышав обо всем этом, верно, расстроится, решив, сколь тягостно заклятье Тиджамина!
В словах царевича догадливый Пинняхата почувствовал печаль и тут уж не удержался, чтобы не сказать:
— О славный мой повелитель, оставьте сомнения и без колебаний следуйте в заповедные покои! Когда до золотых ушей государыни, вашей матушки, дойдет громкая весть о том, что отпрыск Тиджамина ожидает и жаждет свидания с прекрасною хозяйкой Рубиновых чертогов под сенью благословенной мьиззутаки, она возрадуется и счастье переполнит ее сердце! Ведь юная царевна Велумьясва происходит из высокого и знатного рода, который не уступит наиславнейшим царским семьям на всем огромном пространстве острова Забу, даже великой и могущественной династии царей Яммании!
Когда ваш достославный родитель, владыка небес Тиджамин, замыслил избрать для своего любимого сына достойную супругу, то еще до вашего появления на свет он соизволил послать на землю двух натов из своих небесных подданных. Благородный небожитель, возродившись на острове Забу, стал великим властелином оружия Тиджамина и владельцем чудесного града о пяти стенах — творения феи Тураттати. Небесная же фея, подруга ната и его сестра, явилась в образе царевны Велумьясвы. В ту ночь, когда царице Туваннаяти приснился сон, как солнце и луна расположились отдохнуть на золотой вершине ароматной мьиззутаки, а после солнце продолжало путь, покинувши луну на прежнем месте, — лишившаяся девственности Туваннаяти зачала и потом, спустя положенные сроки, разрешилась дочерью-царевной.
Теперь же пробил час! Мой государь, направьте царственные стопы туда, куда влечет вас чувство, и смело шествуйте стезей любви! Предначертание должно свершиться!
— Любезные мои феи Ятимоутта, Кинсанатари, Падуматейнги и прочие! — строго обратилась к придворным феям почтенная няня Махатала. — Полно вам перешептываться и хихикать! Берите-ка в обе руки по фонарю — в правую с толстым матовым стеклом, в левую с тонким прозрачным, станьте как должно и вместе с почтенными матронами и свитой прислужниц шествуйте вперед, указывая путь нашему высокочтимому гостю, государю Эйндакоумме! А благородный господин Пинняхата, все государевы соратники и верные воины пусть здесь останутся и мирно вкушают отдых в этом дворцовом зале!
Распорядившись так, няня Махатала не спеша направилась во внутренние покои. Придворные феи окружили легким облачком царевича Эйндакоумму, и вся процессия торжественно двинулась следом за Махаталой: мгновение — и благородный отпрыск Тиджамина уже переступил границу Рубинового Лабиринта и вошел в уютный дворцовый Грот.
А между тем хитроумный царедворец Пинняхата не дремал: он потихоньку велел юному воину по имени Пиннятейкха, которому было поручено хранить ларец из красного золота с изумрудною отделкой, извлечь диковинку и, приоткрыв крышку, выпустить на волю невиданную доселе золотую птичку Вейззамаятейнги — этот диковинный пернатый, премудрый и говорящий по-человечьи, на свет явился, как из яйца, из имбирного корня. Поведав птице обо всем, что было с царевичем и царевною раньше — от их прежней жизни до сегодняшнего дня, все объяснив, дав нужные наставления, неистощимый на уловки Пинняхата шепотом приказал Вейззамаятейнги немедленно лететь к любимой птичке царевны Забуганде, чтобы тайно выведать у нее все от начала до конца, и тут же возвращаться обратно.
В мгновение ока достигнув царевниной опочивальни, проворный Вейззамаятейнги благодаря своей премудрости узнал от Забуганды то, чего бы никому из людей и даже натов выведать не удалось. Без утайки обо всем переговорив с подругой на птичьем языке и насладившись любовною игрою, посланец Пинняхаты незамеченный покинул опочивальню и впорхнул в огромный зал, где расположились свита и воины царевича. Тут уж Пинняхата велел усердному Вейззамаятейнги запомнить все, что тот узнал в опочивальне, и, когда царевич пожелает спросить, без промедления обо всем поведать. Лишь только отзвучало повеление Пинняхаты, как верный Пиннятейкха вновь водворил пернатого гонца в уютную шкатулку...