В далекие времена на знаменитом острове Забу расцвело славное царство Яммания. И было оно тридцати шести юзан в окружности, двенадцати юзан в поперечнике. Никто не мог одолеть это царство, ибо славилось оно семью атрибутами неприступного государства: крепостными стенами из камня, глубокими рвами, земляными валами, множеством смертоносных орудий, извергающих огонь, неисчислимым войском с боевыми колесницами, бдительными стражами у пограничных застав и мудрыми военачальниками. Правители же Яммании издавна владели четырьмя искусствами побеждать врага — умением заверить, подкупить, разобщить и покарать. В стране скапливались в изобилии все драгоценности мира, а жили в ней люди разных сословий — были тут архаты, аскеты и брахманы, были тут и миряне — богачи и бедняки. А уж столица славной Яммании застроена была так тесно, что между домами и курица не могла пролететь, — девяносто девять миллионов домов внутри городских стен, девяносто девять миллионов снаружи. По всему царству росли и множились города, большие и малые, возникали деревни и селения — девять тысяч девятьсот девяносто крупных городов насчитывалось в Яммании, девять тысяч девятьсот девяносто мелких, сотни миллионов деревень и селений. По воде и по суше протянулись торговые пути, процветала торговля, богатели купцы. Многочисленное войско Яммании во главе с тысячью военачальников подчинило сто соседних правителей на острове Забу.
А царствовал тогда в славной Яммании Махаразейнда, великий обладатель золотого дворца и зонта, наделенный всеми шестью добродетелями справедливого монарха, состоящими в том, чтобы воздерживаться от дурных поступков, подавать пример благочестивой жизни, неустанно вводить новые законы, не предавать забвению найденные истины, печься о счастливом будущем своих подданных, блюсти их пользу в настоящем. Махаразейнда всегда помнил о четырех опорах государевой власти — щедрой милостыне, добрых речах, радении о благе подданных, близости и единении с ними — и потому следовал в своих деяниях десяти заповедям благородного правителя: свято исполнял долг веры, щедро жертвовал богам, не обходил подаянием нуждавшихся, был мягок в речах и поступках, не выказывал гнева или злобы, не обижал ни монахов, ни мирян, не притеснял подданных поборами, великодушно прощал чужую вину, судил и решал по совести, смирял свои порывы и желания. Таков был властитель царства Яммания. Его благородную супругу звали Атуладеви. Подобно государю, она неуклонно следовала по пути добродетели, а обликом своим являла редкое соединение всех пяти совершенств женской красоты.
Точно владыка неба Тиджамин и божественная Тузитадеви, восседали царь с царицей на троне под роскошным балдахином в тени восьмистворчатого белого зонта, благословленные брахманами, в окружении блестящей свиты — будто светоносные солнце и луна среди небесных звезд. Связанные золотою нитью любви, царственные супруги вели жизнь, полную блаженства. И вот небо послало им дочь-царевну.
Со дня рождения была окружена царевна заботою и лаской: целую тысячу служанок приставили к малютке — были тут и кормилицы, и няньки, что носили дитя на руках, и няньки, что качали царевну в колыбели. Еще в раннем детстве дочь Махаразейнды и Атуладеви охотно и с рвением исполняла все обряды, а потому и нарекли ее именем Тиласанда, что означает «Светоч веры». Юную царевну поселили в отдельном дворце, где многочисленные прислужницы услаждали ее слух стихами, пением и музыкой. Так жила Тиласанда, пока не минуло ей десять лет. И вот однажды, глядя на игры придворных девушек, царевна вдруг задумалась.
— Отчего это мы живем так беспечно, что лишь развлекаемся да веселимся? — спросила она своих наперсниц.
— О госпожа, — отвечали те, — люди стремятся к счастью, без устали пекутся о своем благоденствии и радостях в жизни, такова уж их природа. А пока не соединились с любимыми, резвятся они бездумно — поют, танцуют, веселятся.
— К какому же счастью стремятся люди? — не поняла царевна.
Решив от нее ничего не скрывать, девушки сказали:
— Люди ищут счастья в любви, жизнь их полна наслаждения, если находят себе достойную пару — мужа или жену; а коли это не удается, томятся от неразделенной страсти.
И поведали они своей юной госпоже обо всем, что обычно говорится между женщинами.
— Сколь это все отвратительно! — воскликнула Тиласанда, выслушав их речи. — Лишь не зная стыда, можешь поддаться низменной страсти! Тут уж нет места благим побуждениям!
— Если нет страсти, то нет и чувства; если нет чувства, то не произойдет и соития, а без соития не будет и потомства — ни детей, ни внуков! А страх и отвращение бывают только вначале, они скоро проходят. Жизнь благословенна лишь подле милого супруга. Когда же нет супружеских радостей, то нет и счастья материнства — а так ведь и роду человеческому недолго прерваться!
— Выходит, если избегать этой пагубы, то и до старости доживешь, не обретя ни дочери, ни сына? — спросила тут юная Тиласанда.
— Вы правы, о госпожа, ведь радости семейной жизни уготованы лишь двоим — мужу и жене. Но если им не суждено соединиться, все будет тщетным, жизнь пройдет без пользы и не появятся на свет ни дети, ни внуки, ни правнуки. Бездетная женщина достойна сожаления, ее поносят, считая порченой.
— Все это низко и греховно! Должно поступать иначе — искренне чтить три драгоценные святыни, неукоснительно исполнять свой долг веры, и тогда, оставаясь среди смертных, достигнешь высшей цели — обретешь потомство беспорочно. Это будет небесная милость — ты вкусишь от неземной благодати и возвысишься над людьми. Самое главное в жизни — это обряды, святая вера и благие деяния. Кто несдержан в своих чувствах и желаниях, тот достоин всеобщего поношения. Пусть уж не буду я принята людьми, пусть стану отщепенкой, но не в силах побороть стыда и отдаться пагубной страсти. Главное для меня — долг веры!
Так решила и так сказала царевна Тиласанда. И вот начиная с того дня стала она проводить все время в молитвах, исполняла обряды, размышляла и постилась, день ото дня укрепляясь в своем рвении.
Не имея наследника престола — ни родного сына, ни младшего брата, государь-отец Махаразейнда в должное время стал советоваться с царицей Атуладеви.
— Род наш доселе не приходил в упадок, наследование царской власти не прерывалось. Когда почил мой батюшка, то ко мне, как сыну его, перешел престол, и я стал править Ямманией. А вот уж ныне не ведаю, как быть: ни младшего брата у нас нет, ни сына нам небо не послало. После меня некому будет царствовать, наш род и династия неминуемо погибнут! Чтобы этого не случилось, надобно для дочери нашей, благородной царевны Тиласанды, присмотреть жениха среди достойных и высокородных юношей страны. Когда же с ним Тиласанда сочетается узами брака, то супруг ее станет законным наследником престола в Яммании.
Так предложил государь Махаразейнда, и, обсудив это между собою, царь с царицей направились в покои Тиласанды. Там они подробно обо всем поведали своей дочери, ведя беседу ласково и мягко, не прибегая к родительским настояниям. Выслушав отца с матерью, царевна припомнила все то, что говорили ей придворные девушки, и сильно застыдилась:
— Об этом даже страшно и помыслить! — Сказав так, Тиласанда продолжала свои молитвы, памятуя лишь о чистоте души и тела.
— Но ведь должно поддержать огонь в горящем светильнике! — промолвили царь с царицей, подразумевая государеву власть.
— С почтением склоняюсь перед вашим величеством и готова во имя высшего долга расстаться с жизнью! — отвечала царевна отцу. — Но совершить этот грех я не в силах: стыдясь и ужасаясь, вся дрожу при мысли о столь низком поступке. Я не осмелюсь лгать вашему величеству, обманывать государя, не говоря ни «да», ни «нет». Душа моя противится такому принуждению! Поэтому молю меня простить!
На это уж ни царь, ни царица ничего возразить не посмели. Огорченные словами Тиласанды, оба помрачнели и впали в уныние. Но потом Махаразейнда вдруг рассмеялся и обратился к свите:
— Надобно помочь царевне понять и полюбить радость жизни! — И с этими словами царь с царицей прошествовали в свой дворец.
Придворные девушки — подруги и служанки Тиласанды — пытались отвлечь царевну от ее серьезных размышлений и молитв; они услаждали слух благородной госпожи пением и игрой на лютне; для юной повелительницы сочинялись стихи, читались вслух яду и яганы; сладкоголосые красавицы старались убаюкать Тиласанду нежными колыбельными песнями; чтобы развлечь ее, приглашались лучшие танцовщицы и музыканты, — но ни музыка, ни танцы, ни песни не могли развеселить юную подвижницу. Сосредоточенная и отрешенная, не замечая праздной суеты, неуклонно следовала она по пути арья. Тогда старшая няня царевны Гамбитара попробовала действовать по-иному: она поведала Тиласанде о том, что ожидает ее в будущем.
— Сейчас моя юная госпожа благородна, молода и прекрасна собою, чиста душою и преисполнена мудрости, ни с чем греховным или порочным не соприкоснулась. Однако пребывает в заблуждении, ибо препятствует исполнению воли батюшки и матушки. Радея о продолжении царского рода и наследовании престола, они обратились к царевне с милостивой просьбою. Достойная дочь не посмеет нарушить волю родительскую. Дерзкую ослушницу ждет кара не только в настоящем, но и в грядущем: злая судьба превратит ее в низкую тварь, в грубое животное. Есть на этот счет и притча...
— О каком животном говорит няня? — спросила ее Тиласанда.
— А вот послушайте-ка, госпожа, — молвила няня Гамбитара и начала свой рассказ.
«В прежние времена жили в счастливом супружестве царь Язапавара и царица Ватандамахети, правившие страною Зеянагара. В должный срок родилась у них дочь по имени Эйкатари. С самого раннего возраста поместили юную царевну в особый дворец и окружили надежною свитой, так что никаких речей или слухов о мужчинах не долетало до ушей Эйкатари, ибо берегли ее пуще зеницы ока. А надо вам сказать, что у царя Язапавары не было ни младшего брата, ни сына, которые могли бы наследовать престол в Зеянагаре. И вот в народе стали поговаривать: «Не будет царя, вспыхнут междоусобицы, разразится война, начнут воевать за царство, за дворец и зонт. Народ обнищает, страна придет в упадок. Пусть наш государь теперь же назначает наследника!»
Так потребовали жители страны Зеянагара. Царь Язапавара попытался было обручить свою дочь-царевну с Туманой, сыном министра Тенинга, чтобы в будущем сделать зятя наследником. Да не тут-то было: Эйкатари сильно испугалась, в страхе повторяла, что не питает чувства к Тумане, а после отказалась наотрез стать его женой.
Царь не стал пенять дочери, лишь повелел Тумане: «Проберись-ка во дворец к царевне и обольсти ее!»
И вот поздней ночью прокрался Тумана в покои Эйкатари и встретился с юной царевной на ложе сна.
«Кто здесь?» — спросила Эйкатари пришельца. — «Сын министра Тумана, — отвечал тот, — ваш батюшка приказал мне обольстить госпожу, вот я и явился!»
«Видно, любит мой отец этого Туману больше, чем собственную дочь, а будущий наследник ему нужнее и дороже моей девичьей чести! — в отчаянии решила царевна. — Выходит, мне осталось только одно!»
Не ведая, куда деваться от стыда и горя, Эйкатари вкусила яд и умерла. А после столь недоброй кончины возродилась вновь, теперь уже в образе мерзкого ящера, чешуйчатого поедателя муравьев. Памятуя о своем происхождении, этот уродливый зверь не смеет показаться на глаза и вечно прячется в зарослях».
— Вот что случилось с царевной Эйкатари: едва умерев, она уже подверглась осуждению, ибо пошла против воли родителей, а в новой жизни сделалась низкой лесной тварью. Потому-то мы все и боимся до смерти, как бы юная госпожа не совершила про-мах: ведь если вашему батюшке, подобно отцу Эйкатари, придет на ум послать кого-нибудь, чтобы обольстить вас, то неразумным поведением вы можете навлечь на себя тяжкую кару!
Со вниманием выслушав няню Гамбитару, юная Тиласанда воскликнула:
— Кто чтит три драгоценные святыни, тот промаха не сделает!
А про себя подумала: «Значит, батюшка с матушкою все же вознамерились подсылать сюда каких-нибудь мужчин, чтобы хитростью и обманом соблазнить меня!»
Однажды царевна Тиласанда, притворившись, что ей тоскливо все сидеть в своем дворце, испросила у отца с матерью позволения вместе с тысячью прислужниц посетить знаменитую рощу Тирихема. Получив согласие родителей, Тиласанда взошла на колесницу и отправилась в путь.
Прибыв в рощу Тирихема и поселившись в летнем дворце на берегу озера Титудака, царевна Тиласанда неустанно продолжала нести свои благородные заботы: что ни день готовились подношения архатам, отшельникам и брахманам, сходившимся ко дворцу со всех восьми сторон — востока, запада, юга и севера, юго-востока, юго-запада, северо-востока и северо-запада. Всех щедро наделяли плодами и цветами, усердно потчевали жертвенным рисом. И вот однажды царевна заметила, как по небу совершал свой путь святой аскет Нейккхама, достигший состояния зан, направляясь из случайного приюта в благословенную обитель Хевунта. Увидев это, Тиласанда несказанно обрадовалась: «Сей наставник владеет высшим знанием и чудесной силой зан. Если приму его с почетом и богато одарю, то, верно, мое благое дело не останется без вознаграждения и я тотчас же смогу достичь желаемого!»
Так подумав, царевна распорядилась послать придворных девушек, чтобы просили аскета пожаловать к ней. Немедленно толпа служанок бросилась вслед за Нейккхамой и почтительно передала приглашение Тиласанды:
— О высокомудрый наставник, свершающий путь свой по небесам! Наша повелительница, благородная царевна Тиласанда, щедро жертвующая во имя веры, полна благого рвения творить добро. Лишь узрев святого аскета, загорелась юная госпожа желанием теперь же исполнить приятный долг, великодушно одарив наставника. Молим высокомудрого направить свои стопы во дворец на берегу озера Титудака!
И тут, прервав свое небесное путешествие, отшельник Нейккхама соблаговолил проследовать ко дворцу царевны Тиласанды. Приготовив для гостя почетное место и богатое угощение,царевна стала потчевать святого аскета отборными яствами, после чего смиренно обратилась к нему:
— Осмелюсь поднести досточтимому наставнику ожерелье из рубинов, пусть в часы размышлений он перебирает рубиновые бусины как четки!
— О юная благодетельница! — воскликнул тут аскет Нейккхама.— Ты искренне блюдешь свой долг. Проси желанную награду!
Тогда царевна Тиласанда открыла мудрому отшельнику свою заветную мечту:
— Не смея противиться воле государя-батюшки, должна подарить ему наследника, однако желаю обрести сына без брака, без супруга, без соития!
— Да, эта просьба не из легких! Чтобы сбылось желание, нужны три условия: само желание, просьба о нем и верный исполнитель. По правде говоря, исполнить то, что просишь, способен лишь владыка неба и тридцати двух натов Тиджамин. Он явится к тебе после того, как повторишь тысячекратно заветную магическую гатху! Когда узришь владыку небесных натов, проси: «Молю о благородном сыне, чтобы он дарован мне был помимо уз супружеских!» Тогда уж непременно Тиджамин пожалует тебе желанную награду!
Наставив так царевну Тиласанду и вручив ей заветную магическую гатху, святой аскет Нейккхама пустился в путь по небосводу в благословенную обитель Хевунта...
Прославленный правитель страны Яммании царь Махаразейнда и его супруга царица Атуладеви немало тосковали по дочери-царевне, многократно посылая за нею в рощу Тирихема; и вот, когда уже минули месяц Рака, месяц Льва, месяц Девы, пост подходил к концу и приближался месяц созвездия Весов, царевна Тиласанда вняла родительским мольбам и вместе со своею тысячною свитой возвратилась в родную Ямманию.
Царь с царицей соблаговолили выйти навстречу Тиласанде и дожидались в западном флигеле золотого дворца. Лишь только колесница царевны остановилась у дворцового подъезда, они взяли дочь за обе руки и помогли ей сойти, а потом спросили:
— Бесценное дитя, вопреки нашим просьбам ты отправилась в рощу Тирихема исполнить свой долг веры и провести благословенное время поста в молитвах; сбылись ли твои желания и мечты, о царевна?
— Государь-батюшка и государыня-матушка, — отвечала Тиласанда, — ваша дочь неуклонно соблюдала все обеты, выполняла все обряды, щедро совершала подношения, и за это была ей ниспослана великая милость: довелось мне повстречаться с аскетом Нейккхамой. Я приняла святого с почетом и одарила рубиновыми четками, а в благодарность была пожалована магическою гатхою; если повторить эту гатху тысячу раз, то предо мною предстанет сам владыка неба Тиджамин. Как увижу я правителя небесных селений, стану просить его о наследнике, чтобы даровал мне сына без семьи, без супруга и соития! Свято верю, что владыка не отринет моей мольбы...
— Сколь велики в тебе любовь и сострадание! — воскликнули царь с царицей. — Сколь нежно и отзывчиво твое сердце! Искренне скорбя о том, что род наш и власть придут в упадок, если судьба не пошлет наследника престола, ты на себя взяла заботу о будущем Яммании. Не помня мелочных обид, ревностно блюла высокий долг, и вот в награду за усердие досталось тебе от аскета магическое заклинание. Произнеси же его без колебаний, и пусть явится к нам владыка небес Тиджамин. Моли его, чтобы без докучного супружества наградил он тебя сыном. И помни, если срок погибнуть царскому роду наступил, то, значит, такова уж наша камма! Ну а теперь тверди усердно магическую гатху!
И вот под золотым шатром дворца в просторном зале для торжеств и церемоний постелили на пол в сто слоев чистейший мягкий бархат, дворец украсили, повесив яркие флажки и зонтики с цветами, все кругом опрыскали благовонной влагой, так что воздух был пропитан нежнейшими ароматами сандала, роз, жасмина и алоэ. После всех приготовлений царь-отец, царица-мать и дочь-царевна Тиласанда воссели каждый на отведенном месте, держа в руках расшитые золотом платки и перебирая четки из жемчуга невиданной красоты, неслыханной цены. Тогда-то юная Тиласанда и вознесла, точно молитву, чудодейственную гатху, повторив ее сполна тысячу раз.
В это время владыка неба Тиджамин спокойно почивал. Спал он полусидя, свесив колени, так что край божественного ложа приходился на уровне царственного пупа. В этом положении застигла Тиджамина магическая гатха, и от ее сладкозвучного прикосновения мягкая постель сделалась тверже барабанной кожи. Властитель натов тут же пробудился и, вскричав: «Что-то, верно, на земле случилось!» — мгновенно сотворил себе целую тысячу глаз и тысячеоко глянул на мир людей. Тотчас узрев желание царевны Тиласанды, владыка неба без промедления начал поиски достойной пары и остановил свой выбор на двух благородных небожителях — брате и сестре, обитавших в царстве Ватаватти с десятитысячною свитой.
— Вам выпало на долю возродиться вновь среди людей! — так повелел всевластный Тиджамин и, получив смиренное согласие, тут же приказал двум натам-возничим, Заване и Матали, везти его туда, где родилось желание. В мгновение ока Тиджамина доставили на остров Забу в славную страну Ямманию. Спустившись с неба, он предстал перед взорами царственной семьи.
— Зачем призвали и какой милости ожидаете? — спросил Тиджамин.
— Опасаясь, что прервутся род и династия, — начал царь Махаразейнда, — мы надеялись на брак нашей дочери Тиласанды, но вотще — царевна предана лишь долгу веры, людские нравы ей не по душе. Роду нашему грозит погибель, царству — неминуемый упадок. Обеспокоясь этим, Тиласанда, не имея склонности к супружеству, не желая брачных наслаждений, обращается к владыке с мольбою: сотвори своей небесной силой ей драгоценного наследника и сына!
Выслушав речь Махаразейнды, Тиджамин ответил с благосклонной похвалой:
— Той, которая, чистоту храня, долг блюдет и творит добро, желанная награда будет послана без промедления!
И после продолжал:
— Вот чудесный плод, зовется он атавати, что означает «дар страсти», он зреет в заоблачной стране Тавадейнта. Ты знаешь, о царевна, небожители мечтают об этом даре целую вечность, в надежде расцветают и увядают, но лишь двоим из тысячи судьба посылает желанный плод. Возьми его и вкуси, царевна! Когда же он в тебе созреет, ты обретешь славного сына-царевича!
С этими словами владыка неба Тиджамин передал юной Тиласанде заветный плод атавати, после чего отправился к себе в заоблачное царство натов.
А Тиласанда, получив чудесный плод с краснеющей ботовкой, положила его в изумрудную вазу; внезапно ее сердце загорелось радостным желанием, царевна торопливо схватила плод и с жадностью принялась есть. Прикосновение к ароматной мякоти и ощущение божественного вкуса наполнили все существо Тиласанды неведомым счастьем: все мускулы ее юного тела вдруг напряглись, и тут же царевна зачала. Лишь только семя новой жизни проникло внутрь и совершилось зачатие, так сразу Тиласанда почувствовала неприятный привкус во рту — смесь кислого с соленым, горького и жгучего, вяжущего и тухлого. Страсть тут же отпустила ее, желание прошло, и плод царевна не доела.
После бурной вспышки, нарушившей спокойное равновесие и сотрясшей нежный организм, Тиласанда заметно ослабела и не могла уже передвигаться, а только тихо лежала в сладкой дреме на мягкой постели из белоснежного бархата. Когда же минуло девять месяцев и наступил десятый, то будто царь небесных звезд своим сиянием озарил весь остров — это Тиласанда произвела на свет божественного сына, прекрасного, как бесценное изваяние из редкого золота забу.
Царственного младенца с заботливой нежностью несла целая процессия женщин: тут была и царица Атуладеви, тут были супруги высокородных друзей и царских родичей, жены министров и военачальников, няни, кормилицы и служанки.
Когда царь Махаразейнда обрел внука, ликованию его не было предела; он тут же повелел восьми брахманам совершить обряд очищения. Вот распахнулись главные ворота дворца, раскрылись восемь белых зонтов, и на золотом подносе, украшенном бесчисленными рубинами, новорожденного окропили нектаром роз, после чего отсекли золотой послед.
На седьмой день вновь исполнялись священные обряды: голову благородного сына Тиласанды кропили целебным соком акации и алоэ, руки и шею повязали заговоренными нитями со спасительными амулетами. Когда же все церемонии были закончены, царь Махаразейнда устроил пышное празднество и даровал в наследство внуку целиком весь остров Забу. После чтения магических гатх и заклинаний, после составления гороскопов и ритуальных действ царственного младенца уложили в роскошную колыбель, украшенную девятью рядами редчайших рубинов, и качнули в каждую из восьми сторон по пятьсот раз.
По приказу государя в тот же день выбрали тысячу сверстников царевича, появившихся на свет одновременно с ним, — сыновей высокороднейших семейств страны Яммании; а придворным кормилицам и нянькам повелели ходить за всею тысячею, вместе кормить, поить, оберегать, ни днем ни ночью глаз не спуская.
Славя своего возлюбленного наследника и внука, царь Махаразейнда радостно воскликнул:
— Воистину прекрасный сын царевны Тиласанды — это божественный отпрыск Тиджамина!
И новорожденного царевича нарекли именем Эйндакоумма, что означает «Потомок Индры».
Здесь и конец главе о рождении царевича Эйндакоуммы.