Проснулась я у себя в кровати на рассвете. На столе был завтрак и записка от Фира.
«Привет, сонька. Решил тебя не будить. Завтрак на столе. Занятий сегодня и завтра не будет. После обеда будет объявление, так что, никуда уходить не спеши. Лика жива, она сдавала профессору Люмьеру курс, когда все это произошло. Она сейчас спит рядом с Мариной. Постарайся особо без крайней нужды по Академии не шастать, и еще, на обед иди лучше с кем-нибудь в компании. Если вдруг нужно будет идти одной, то лучше воспользуйся невидимостью. Не знаю, поможет ли, но так хоть мне будет чуть спокойнее. Кстати, если кто спросит, то я за тобой зашел к дяде и забрал в Академию. Ты о нападении не знала, а в Академию приходила, но она была закрыта.
Твой Фир.
Попробуй только не покушать, лично позабочусь о том, чтобы неделю сидеть не могла!»
Ой, я совсем обо всем забыла. Нирой и Кикс. Как же я могла забыть… Ведь они… они… они погибли… А Фир как всегда, кратко и по делу, и никаких эмоций. Неужели ему совсем не жалко их… их всех…
А Лика, она же любила очень Нироя, как же так, ей, наверно, вообще, очень плохо сейчас… Страшно представить даже… А Марина, она ведь там была…
Я прекрасно помнила, как столкнулась сама с дикими метаморфами, но они были нормальными, если так можно сказать о таких чудовищах, и они до меня так и не добрались, и то, мне потом было очень долго плохо, и страшно, а по ночам мучили кошмары. Что же будет чувствовать Марина? Мне их стало очень жалко и захотелось чем-то помочь. Но чем им поможешь-то сейчас? Только поддержкой и своим присутствием. Больше ничего им предложить не смогу. Но сначала все равно нужно покушать. Фир сейчас в таком состоянии, что шутки с ним плохи, и раз сказал, то лучше так и сделать.
Интересно, что было на завтрак, да и, вообще, был ли завтрак. Как можно спокойно кушать, когда вокруг такое творится. Мне вот и кусок в горло не лезет. Если бы не знала этого эльфа, то даже бы и не пыталась покушать…
Ага, пара-тройка пирогов, настой из шиповника и, конечно, яблоки. Я-я-ясно. Завтрак мне перепал с Фирового стола. Интересно, он сам-то кушал?
Вот так вот позавтракав, размазывая слезы по лицу, я решила сходить проведать девочек. По дороге я встретила ту самую полуэльфийку, которую заметила еще три года назад в школе. Красивая она все-таки.
– Привет.
– Привет.
– А ты тоже в больничное крыло?
– Да.
– Ты себя плохо чувствуешь? Может я смогу тебе помочь? – ее глаза сверкнули совсем не добрым светом. Что-то мне подсказывало, что после ее помощи я вряд ли, вообще, встану когда-нибудь.
– Нет, спасибо, все хорошо со мной, я иду проведать подруг. Они пострадали при нападении. А ты тоже туда?
– Да, у меня там смена начинается. Нас всех, будущих знахарей и лекарей, распределили по сменам, и мы теперь постоянно там дежурим, пока четвертый и пятый курс патрулирует. А ты где была во время нападения?
– Я была в городе. Даже не знала. Пришла из города, а Академия закрыта, и горожане шепчутся, что ее закрыли и никого не пускают, ну не буду же я стоять под стенами, тем более что начинало темнеть, вот я и вернулась домой, обратно к семье. А на следующий день пришел к нам декан моего факультета, рассказал, что тут творилось и забрал меня в Академию.
– Так это из-за тебя тут был скандал? – зло прищурившись, посмотрела на меня девушка.
– Какой скандал?
– Ну как же? Наша глава факультета, профессор Филонителинель, ругалась с профессором Фирантеринелем, из-за того, что он сам собрался идти в город, на ночь глядя из-за какой-то там адептки. Он рисковал почти целой Академией из-за тебя, – полуэльфийка уже шипела. Ну вот, надо же. Ладно, повесим всех собак на Фира. Думаю, к нему особо не побегают предъявлять претензии.
«Не побегут, не бойся, напомни этой милой девушке, что я к тебе зашел только днем, а где был до этого, ты не знаешь…»
– Не хочу тебя огорчать, но профессор к нам с дядей, зашел только вчера днем, а ты сказала, что он ушел на ночь, где он был все это время, я не знаю. Вполне возможно, он просто воспользовался мной как предлогом.
Девушка постояла, обдумывая мои слова, а потом сказала:
– Нет, он не такой. Он не мог. Но ты прости. Просто это так сложно… Я знаю профессора еще с войны. Я тогда поступила в школу, а ее как раз взяли в осаду. Не знаю, что там делал профессор, но он нам остался помочь. Говорили, что он там с какой-то девушкой был, но, наверно, врут. Не знаю. В общем, он был такой… тако-о-о-ой… все девушки ходили в него влюбленные, и я не исключение. А когда погибли наши директора, так он, вообще, взял под контроль весь город и только благодаря ему мы все остались живы. Как вспомню этот ужас… Как-то он пришел с проверкой к нам в госпиталь и заметил меня… Он не ухаживал, не говорил красивых слов, ничего, сразу предложил и предупредил, что ему просто нужно снять напряжение и ничего больше, что это долго не продлится и ему не хочется связываться с человечками, ведь с ними столько хлопот потом. А я хоть и полуэльфийка, но разумна, и чувств себе не позволю. Эльфийка-то я эльфийка, но влюбляюсь, как простая человечка. Я согласилась. Я была согласна на все, только бы побыть с ним рядом хоть чуточку дольше или ближе. Наши «неотношения», продлились четыре месяца, пока была осада, а потом он сказал, что все… Я у него спросила: «почему только так? …», а он ответил, что уже любит и давно… Я пошла за ним в Академию, в надежде завоевать его сердце. Только в Академии, увидев нашего профессора Филонителинель, я его поняла. У меня нет, и никогда не было шанса. Ее невозможно не любить. Она ему подходит идеально. Она вся совершенна, так же, как и он… их невозможно не любить, ими невозможно не восхищаться… а потом они ругались у всех на виду, ОН ругался с НЕЙ. Они ругались из-за ТЕБЯ. Какой-то человечки! В тот момент мне хотелось тебя убить, только бы они не ругались. Я не подумала, что он мог отговориться тобой. Но я в это не верю. У него были какие-то важные дела, и он, наверно, просто не захотел волновать нашего профессора. Прости меня, пожалуйста.
Я была в шоке. Фир такое сделал… нет, ну ладно, я уже тут почти привыкла, что его поступки далеки от норм, но вот как можно так все перевернуть с ног на голову. Даже мне было понятно, что Фир отговорился, чтобы от него отстали, неужели за все то время, что она была с Фиром, не выучила, что он вот так, не мог сказать. Вообще бы не сказал никому о таком, тем более такими словами…
У меня просто нет слов, это просто не помещалось у меня в голове. Может, это какая-то болезнь тут ходит? При появлении Фира, отключаются мозги, и включается глупость. Что же тогда я не болею, может, у меня иммунитет? Или я уже переболела этим, и сама не заметила… да, вроде нет… Это, наверно, так прекрасно болеть кем-то, и видеть в нем только хорошее…
Фир у меня в голове смеялся. А я смутилась. Все-то он слышит. Я ведь совершенно забыла, что из-за волнения за него, распустила со связи все узелки…
«Фи-ир-р-р, это что такое? – решила я начать первая, пока ему не пришло в голову меня дразнить».
«О-о-о… опять Лизанинель, и когда она успокоится, достала уже, ходит и как птенец в рот заглядывает».
«Разве так можно, она же в тебя влюблена?»
«И что? Мне из-за этого стоит делать то, что ей угодно? Не выйдет. Если бы я считался с мнением каждой влюбленной дуры, то давно был бы уже мертв. Я ее сразу предупредил обо всем, так что, все предельно честно. И ее фантазии в отношении меня и Филоны – это полный бред. Все ее студентки, готовы меня раздеть и связанного доставить к ней в постель, лишь бы она была счастлива. А та им и потакает. Это все длится уже не первый год… Не лезь в это, Кьяра, оно тебе не нужно, да и рано этими всеми интригами заниматься».
«Но, Фир, так же нельзя. Поговори с ней еще раз».
«Я сказал, не лезь, Кьяра, это не твое дело».
«Ну и ладно», – я тоже на него рассердилась и обиделась.
– Ничего страшного. Меня зовут – Кьяра. А тебя?
– Лизанинель Ночная Звезда. Но ты можешь звать меня просто – Лизанинель.
– Хорошо, Лизанинель. Ты не знаешь случайно, где в больничном крыле лежат раненые?
– Знаю, я провожу тебя. Только ты уверена, что хочешь на это смотреть?
– Да. Там мои подруги. С одной мы познакомились на поступлении, да и потом почти подружились, вторая такая же, как и я, ну, ментал, у нее погиб возлюбленный и мне сказали, что ее там же положили. Марина сильно пострадала, а мальчишки погибли. Если бы мне не нужно было в город к дяде, то, наверно, я бы погибла с ними, или тоже, как и Марина, лежала там, в больничном крыле? А, может, я смогла бы им помочь, и мы все остались бы живы, и здоровы?
– Не кори себя, Кьяра. Ничем бы ты им не помогла. Лежала бы рядом с мальчишками или с твоей подружкой. У них всех не было ни единого шанса выжить, а ей просто повезло оказаться под телами, её не заметили и не добили. Говорят, даже сам профессор Фирантеринель еле справился, а это что-то да значит. Он дерется как зверь, и всегда выигрывает, а тут, говорят, что он даже был ранен. Так что, от твоей помощи было бы не жарко и не холодно. Успокойся.
«Вот-вот, мышонок. Даже у этой дуры проскакивают время от времени умные мысли. Киш бы тебе погибнуть не дал, но сам, наверняка погиб бы, а ты лежала теперь рядом со своей Мариной. Так что, не бери лишнего в голову».
Дальше мы шли молча. Лизанинель показала мне, куда идти, а сама скрылась в одной из палат.
Марина спала. Она была очень бледная. Почти вся замотанная в бинты. Если бы я не видела, что она дышит, то ни за что бы не поверила, что она жива. А на соседней кровати была Лика, даже во сне она не переставала плакать. Я не заметила, как ко мне подошла Филонителинель.
– У нее шок, она пришла в себя и пыталась покончить с собой, мы ее насильно погрузили в сон, пока не выздоровеет, мы ее будить не будем, – сказала она, глядя на Марину.
– А-а-а…
– Вторая девушка впала в истерику, ее еще погрузил в сон профессор Люмьер, когда только все это началось. Он приходит сюда и с ней работает. Говорит, через недельку можно будет ее уже будить. Он ей сильно помогает, наверно, если бы не его помощь, она ушла вслед за любимым.
– А когда Марина…?
– Дня через три, не раньше. Ей очень повезло, что она, вообще, осталась жива. Если бы я там не оказалась, ее бы не спасли, счет шел на минуты. Очень жаль, что для многих было уже поздно. Ты тут долго не сиди, все равно ничем не поможешь, а вот когда она очнется, обязательно приходи, хоть тело мы и вылечим без следа, то душу, мы так вылечить не можем, так что твоя поддержка ей очень пригодится. А профессора Люмьера она отталкивает. А теперь иди, Кьяра.
– А…
– Откуда я знаю, как тебя зовут?
Я только кивнула, открывши рот.
– Это очень легко. С первого курса осталось всего трое, и вас знает уже вся Академия. Причем, сейчас только ты не пострадала, остальные с той или иной травмой находятся тут у меня. Они все праздновали в парке, там их и нашли.
– А можно мне с ними посидеть?
– Если хочешь, конечно, но ты им сейчас ничем помочь не сможешь, лучше иди, отдохни, – все-таки она хорошая, пусть у нее и Фироболезнь.
Я осталась. Может, я им помочь и не могла, но вот они мне помогали. Помогали пережить потерю остальных, глядя на их осунувшиеся лица, пережить боль вместе с ними, простить себя, что я не была с ними, и что радовалась тогда, узнав, что все обошлось со мной и Фиром…
Через некоторое время в палату зашла эльфийка.
– Пора на обед, Кьяра, не переживай так, им нужно время, и с ними все будет хорошо.
Я только кивнула. На обед я шла вместе с освободившимися адептами, дежурившими в больничном крыле. Обедали все вместе, и преподаватели, и ректор, и адепты. В столовой было тихо, и, вообще, атмосфера была мрачная. После еды, адепты не спешили расходиться, а ждали объявления. Сначала встал ректор.
– Уважаемые адепты и преподавательский состав. Все вы прекрасно осведомлены, что в связи с последними трагическими событиями, Академия перешла на осадный режим и закрыла свои двери. В связи с этим, у нас временно меняется руководство. Главой Академии, пока действует осадный режим, назначается глава боевого факультета – профессор Фирантеринель, у него все-таки больше опыта, чем у меня в этой сфере. Так что я надеюсь, вы будите его беспрекословно слушаться, и у нас более не возникнут недоразумения, кои были утром. А теперь, он нам расскажет обязательные к исполнению новые правила Академии.
Фир встал.
– Здравствуйте. Перейду сразу к делу.
Во-первых, в Академии вводится комендантский час, то есть, после восьми часов вечера передвигаться по территории Академии имеют право только патрули.
Во-вторых, о любых необычных, даже незначительных вещах, из серии «показалось», «послышалось» тут же сообщать патрулям. Патрули, кстати, со вчерашнего дня уже приступили к обходу территории Академии.
Также, на стенах вдоль забора Академии, я вскоре планирую выставить дозор, чтобы иметь хоть какое-то представление, что происходит в городе.
Никто выйти или войти в Академию, не сможет.
Не стоит проверять, это все для вашей же безопасности.
Дальше, что касается самой Академии.
Академия должна продолжать работу в своем обычном режиме. Занятия начнутся с понедельника. Адепты, задействованные в патрулировании территории, продолжают обучаться так, как и ранее, только те темы, на которых они отсутствовали, вменяются им в самостоятельную работу. Тихо! Преподаватели каждый день проводят дополнительное занятие, куда адепты смогут прийти и задать вопросы, но прийти они должны уже с конкретными вопросами. Ясно все пока? Вот и отлично. Что касается некромантов, их практикум по ночам будет продолжаться, как и ранее, но теперь, обязательное сопровождение как минимум трех преподавателей разной стихийной направленности. И, адепты, в ваших же интересах не отходить далеко от группы.
Следующий вопрос – это план обучения, так как ситуация у нас сейчас, скажем так, не совсем нормальная и мирная, меняется план обучения. На первое место выходят основы выживания и боевая магия, защита и нападение, стихийная магия становится тоже приоритетом и обязательной к посещению. Также делается упор на физическую подготовку и владение оружием. Многие сейчас второстепенные предметы, снимаются или выносятся на самостоятельное изучение.
Планы новых занятий уже с утра составляют и согласуют деканы всех факультетов. И последнее… к сожалению, Академия понесла большую потерю. Погибли более ста адептов. В основном, это был почти весь первый курс и часть второго. С первого курса остались только трое адептов. Двое с моего факультета и один с факультета бытовой магии. Расписание для первого курса составляться не будет, этих студентов возьмут себе личными учениками деканы факультетов. Они также становятся личными помощниками, и будут переселены поближе к своим деканам. До начала занятий вопрос с переездом они должны уладить.
Второй курс будет объединен для наиболее эффективного получения знаний.
Также будет пересмотрено поселение по общежитиям.
Разделения по курсам и специализациям в корпусах, будут отменены. Так что, многим придется переезжать. Для нас главное сейчас – безопасность. Так что, наиболее сильные, будут поселены к более слабым. Завтра утром состоится церемония прощания с погибшими. На этом все.
Вот это объявление. Мы с Мариной переселяемся поближе к Фиру, и он сам будет нас учить. Вот она-то обрадуется. Наверно. А я? Я рада? Наверно, да. Не то что бы я против. Фир меня и до Академии многому учил. Но вот что теперь, на наших занятиях будет присутствовать и Марина, совсем не радовало, наоборот, вызывало чувство тревоги и…. и ревности… я уже совсем привыкла, что у Фира и без меня есть куча учеников и дел. Но как-то непривычно будет вот так… Это было неправильно… Будто он пустил Марину в нашу семью… Хочет променять меня на нее… Хотя ситуация такая, что выбирать особо и не приходится. Спасибо и на том, что живы и здоровы, да еще и учить будут. Жалко все же,… как же жалко мальчишек… Ведь они так хотели стать великими магами, чтобы о них говорили, как об их герое Белом Тигре, хотели, чтобы профессор Фирантеринель ими гордился, да и, вообще, жалко всех ребят. Ведь столько погибло. Я вспомнила, как мы все поступали, как лежали под деревом еле живые, но счастливые, как решали вопросы оплаты, и как они радовались, что могут все заплатить сразу. А еще, очень хорошо вспоминались наши посиделки, после которых меня домой нес Фир, то, какими мальчишки были счастливыми и полными жизни, радовались, и ни о чем плохом даже не подозревали, ведь они поступили, и у них вся жизнь впереди, и все должно быть хорошо…
Фир пришел ко мне ближе к вечеру. Не скрываясь, постучал в дверь.
– Здравствуйте, Кьяра.
– А…?
«Так нужно. Давай, впускай меня».
– Я понимаю, что вы безумно счастливы меня видеть и потеряли дар речи от радости, но мне хотелось бы все-таки войти и обсудить с вами ряд вопросов, связанных с вашим обучением.
«Ну, Фир, я тебе припомню восторги и радость, меня же теперь на части порвут все твои поклонницы, требуя ответов…»
«Не злись».
– Прошу, профессор.
Фир зашел и плюхнулся ко мне на кровать.
– Не сердись, мышонок, у меня же имидж самого ужасного… – улыбнулся он мне. – Надолго остаться не могу, все-таки присматривает тут за тобой куча девушек, но разговор есть действительно. Значит так, сейчас складываешь все свои вещи. Завтра днем за тобой зайдут адепты со старших курсов и помогут все перетащить. Я вам с Мариной подобрал комнаты рядом с моими. Там две спальни и одна общая гостиная. Я буду у тебя прямо за стенкой. Как перенесут твои вещи, идешь к Марине, вот ключ от ее комнаты и собираешь ее вещи. Она должна, как проснется, сразу же переехать уже на новое место. Завтра вечером ты должна уже ночевать в своей новой комнате.
– Зачем этот переезд? Зачем так усложнять?
– Во-первых, так будет безопаснее, все-таки первокурсников вырезали почти всех, и не потому, что они так попали, а потому, что вы самые беззащитные пока что в Академии, а во-вторых, я так буду спокоен, если ты все время будишь крутиться под боком. Хоть как-то смогу защитить тебя, а Марина твоя идет за компанию, но думаю, она будет совсем не против, даже за компанию.
Марина проснулась, как и говорили. Она больше не пыталась ничего с собой сделать, и новость о переезде восприняла, лишь слегка оживившись. На следующее утро ей разрешили покинуть больничное крыло. К тому времени, она оставалась последним пациентом тут, не считая Лики. Преподаватели, которых забрали сюда – очнулись на следующее утро, и уже ближе к вечеру отправились по своим новым домам.
Мальчишка с первого курса, которому тоже повезло выжить, очнулся почти одновременно с преподавателями и безумно счастливый отправился обживать свою новую комнату. Я его видела мельком. Какой-то он был очень радостный и оживленный. Хотя, с другой стороны, я его прекрасно понимала. Я тоже была очень рада, что эта участь минула меня. Да, моя душа плакала за других, и в то же время, как бы это эгоистично не звучало, пела от облегчения, что не со мной.
С Мариной все оказалось сложнее, чем показалось всем вначале. Она, хоть и стала вести себя, как ни в чем не бывало, но в ее действиях и словах присутствовала какая-то нервозность. Она все время оглядывалась и часто срывалась на крик. Она так и не поговорила, ни с профессором Люмьером, ни со мной о случившемся. Наш переезд ее очень обрадовал, мне поначалу даже казалось, что все с ней стало нормально. Хотя то, что она не хотела, ни разговаривать, ни даже вспоминать о ребятах, настораживало, создавалось такое впечатление, что она специально о них забыла, вычеркнула из жизни, будто их и не существовало. Она все время старалась быть рядом с Фиром, шутила и улыбалась. Старалась как можно чаще с чем-то к нему обращаться. Дошло до того, что она сама относила все мои задания ему и отвечала за меня, если он что-то спрашивал. Тот не препятствовал, вел себя с ней ровно. Я даже стала его ревновать временами, ладно, себе-то можно признать, не временами, и сильно, ведь теперь не все его время принадлежало мне. Да и наши вечерние встречи прекратились. Мне было больно и неприятно, что обо мне так вот забыли, хоть я и старалась этого никак не показывать и скрывать свои чувства от эльфа. Мне было неприятно ее поведение, но я понимала, что так она пытается, в какой-то степени, выжить в этой всей ситуации и, сжимая зубы, терпела.
Ее увлечение Фиром дошло до того, что она притащила из библиотеки (нам теперь, как личным помощникам Фира, дали полный доступ ко всем книгам) кучу книг об эльфах, их обычаях и легендах, да и, вообще, все, что могла найти про эльфов, она тащила к нам. Будь то книга, написанная кем-то из них, или описания жития, или сказки их народов. Правда, большая часть этих книг осела у нее в комнате, так что особо мне не мешала. Но все равно было больно, как-то грустно и тоскливо от такой её бурной деятельности. Мне порой стало казаться, что у нее все получится с Фиром, и от этого становилось так плохо. Ведь я уже привыкла, что он только мой, и все его личное время для меня…
Учиться у Фира было очень интересно и легко. Он нам выдавал книги, мы их изучали, потом каждое утро по несколько часов он проверял усвоенные нами знания, и еще, под его чутким руководством, мы делали первые шаги в магии. Вечерами мы помогали его секретарю и помощнику Юзефу. А еще с нами занимались и остальные преподаватели и магистры. Приблизительно по такой же схеме. Вот только практические знания мы отрабатывали вместе со вторым и третьим курсом. Так даже было интересней. Они нам иногда что-то подсказывали, и профессора на это закрывали глаза, не мешали, хоть и строго следили, чтобы мы не увлекались общением. В общем, было очень интересно.
С тем мальчишкой, что выжил, мы почти не виделись. Но когда встречались, он почему-то старался как можно быстрее исчезнуть и, вообще, не попадаться нам ни в коем случае на глаза. Доходило до того, что он иногда прятался под столом. И ему бы все удавалось, наверное, если бы я не была менталистом и не училась пользоваться своим даром. Нет, я еще не могла читать мысли или приказывать, как могли Великие, но почувствовать, что в комнате не девять человек, а десять, могла.
А еще хоть это и было трудно, я научилась определять кто в комнате. Эльф, человек или гном. Вот с остальными как-то не сложилось. Ну не было у нас других. Тут еле гнома уговорили, и то он согласился нам помочь, только потому, что вся Академия сейчас подчиняется Фирантеринелю, ну как согласился, у него просто не было выбора. С эльфийкой было проще. Хоть и нечистокровная, но мне помогала Лизанинель. На удивление оказалась вполне вменяемой и интересной девушкой. Нет, конечно, мы с ней не подружились, но общались с удовольствием. Вот если бы она не была еще так помешана на Фирантеринеле, то было бы, вообще, классно. После разговоров с ней мне порой становилось очень и очень тоскливо. Она любит, пусть Фира, но любит, да и Марина тоже не добавляла счастья, а вот я чувствовала себя какой-то не такой. Мне было странно слушать все эти признания о замирании сердца, или о первом поцелуе, о первом объятии, или прикосновении. Странно, и так завидно… со мной явно что-то не так…
Я сначала хотела поговорить с Фиром об этом, но так и не решилась. Хоть раньше у нас и не было секретов, и я могла спросить все-все,… а вот сейчас трусила, ужасно трусила… да и было очень неудобно о таком спрашивать… это казалось чем-то очень личным. Настолько личным, что никому туда доступа не было, даже Фиру…
Как и договаривались с Линнаром, я попыталась отправить ему послание, но у меня никак не получалось. Промучившись с этим вопросом больше месяца, я решила спросить Фира, что же делаю неправильно, ведь в пределах Академии у меня все получалось, и заклинание высвечивалось зеленым, и сообщения доходили, а к Линнару все время было рыжим, что означало, что оно не сработало. Рассказывать об острове я никому не хотела, да и не к чему было, поэтому, я решила поговорить с Фиром, один на один. Дождавшись, когда Марина заснет, я встала и отправилась к нему за советом.
Он нашелся прямо за стенкой, в своих комнатах, и я без проблем зашла к нему.
– Привет.
Он поднял на меня глаза от своих бумажек и криво усмехнулся.
– Привет, мышонок, неужели ты вспомнила обо мне? С чего бы это вдруг? Могла бы, как всегда, прислать Марину, зачем же лично со мной общаться? – Я подошла к нему и села рядом на подлокотник его кресла. Как-то я не рассчитывала на такую встречу. Ведь я, наоборот, старалась не докучать Фиру, хоть и очень скучала по нему. Думала, что ему приятно больше с ней общаться, да и на него столько всего навалилось сейчас. Возможно, если бы ситуация была другой, я бы поругалась с Фиром и выяснила, почему он не хочет со мной больше общаться, прося Марину вместо меня все заносить. А тут такое. Обида, и какая-то глухая ноющая боль в районе сердца, пришла от него. Стало так тоскливо и безрадостно. Я и так по нему соскучилась, и еле сдерживала себя, чтобы дать ему время отдыхать, и не навязываться.
Мне вдруг стало жизненно необходимо срочно к нему прикоснуться, обнять крепко-крепко, а лучше, вообще, залезть куда-то к нему под кожу и там поселиться, чтобы уже наверняка…
Я не стала противиться этому и обняла его крепко. Он, сначала растерялся, а потом повторил мои действия.
– Тебе плохо, Фир? Это из-за меня? Извини. Я не хотела тебя обидеть. Я не хотела. Честно-честно. Я по тебе тоже очень сильно соскучилась, и мне без тебя тоже было плохо, я не хотела просто так тебя отвлекать, и навязываться. Да и Марина сказала, что ты не очень-то сейчас хочешь меня видеть, устаешь сильно, и попросил только ее относить тебе наши работы…
– Кьяра – Кьяра, никогда так больше не делай. Для тебя я всегда буду свободен, и мне с тобой очень нравится, даже просто посидеть тихонько, даже если я буду занят, или устану сильно, или тебе кто-то скажет, что я не хочу тебя видеть. Ты не верь, и все равно ко мне приходи. Просто посидишь рядом, пока я буду работать, или мы посидим и помолчим, отдохнем и попьем твой чай. Хорошо, мышонок?
– Или шиповник? Хорошо, Фир.
Фир что-то шепнул и перед нами появился домовенок, совсем молоденький. Я попыталась подняться и устроиться как раньше, но кто же мне дал?
– Куда? Что, уже надоел?
– Ну что ты говоришь, нет, конечно, просто неудобно как-то, мы же не одни, как же твоя репутация? – шепотом ответила я.
– Глупый-глупый мышонок. Сиди уже, и не вздумай вставать. Раз во всем разобрались, то мне полагается компенсация.
– Какая? За что? – возмутилась я.
– За то, что бросила бедного, старого, больного эльфа.
– П-ф-ф-ф…. Ну ладно старый,… но в бедный и больной ни за что не поверю…
– А одинокий? – уже не смеясь, спросил он.
– Поверю… Прости, Фир… так что ты хочешь, старый и больной?
– Эй, не перекручивай. Хочу-у-у… – тянул эльф. – О, знаю, – ох, и улыбочка, сейчас явно какую-то пакость придумает. – Хочу-у-у сказку… про драконов.
Нет, он точно издевается. Пока я, открывши рот, пыталась выдавить из себя хоть звук возмущения, Фир стал делать нам заказ.
– Чай и ангела, а мне как обычно. И все, что только что видел и слышал в этой комнате – забудь. Ясно?
– Да, господин, – поклонился домовенок и исчез.
А он действительно забудет? Или просто сделает вид, что ничего не видел и никому не расскажет? Хотя, кому он расскажет-то? Да и, вообще, мне что-то подсказывало, что действительно забудет, будто и не было ничего и никого. Вот только интересно, это магия домовушек связывающая с хозяином, или это уже Фир что-то сам там придумал? Вот бы спросить, да уверенна, что Фир не то что не ответит, а еще и дразниться начнет, тем более сейчас совсем не время…
Чтобы как-то отвлечься и не уплыть в рассуждения, я спросила у Фира:
– А что за ангел? Это что-то вкусное?
– Увидишь, но я уверен, что тебе очень понравится.
– Да-а-а? А почему раньше не давал тогда пробовать?
– А нужно заходить чаше, – уже просто из вредности буркнул Фир. Я не удержалась и попыталась ущипнуть его, в ответ получила щекотку.
Мы быстро успокоились. Ну, еще бы, когда я увидела, что такое, этот ангел. Мня-я-ям. В голубой тарелке было что-то необыкновенно воздушное и посыпанное шоколадом. У меня расширились глаза и, казалось, что слюной я просто подавлюсь. Быстро поцеловав Фира в щеку, я побежала пробовать это воздушное чудо.
Мы сидели за его столом, друг напротив друга, пили чай и наслаждались своими лакомствами, как когда-то давно, еще там, в лесу, когда бабушка была жива.
Было так хорошо и так уютно. Будто не было всех тех ужасов, что пришлось мне пережить. Будто бабушка была жива, будто не было острова… ой, остров!
– Фир, слушай, я чего пришла-то. Почему я не могу отсылать на остров магических Вестников? Может, я что-то делаю не так? Но по Академии же работает…
– А я-то думал, она по мне соскучилась, а эта несносная девчонка опять с вопросами…Работает у тебя всё, и будет работать. Да и с тем, я уверен, что ты все делаешь правильно. Просто остров закрыт, малышка, как и Академия. Кстати, и не принимает так же, и не отправляет никаких посланий. Связь установить выйдет только у меня, и то не всегда. Так что, прости. Если хочешь, можешь через меня предать послание. Я, когда в следующий раз буду связываться с хранителями, предам. Хорошо?
– Да-а-а, – расстроенно протянула я. Обидно все же. Ну да ладно, передам послание через Фира. Хоть Линнар его и не любит, но так, думаю, будет лучше. Хоть какая-то весть от меня, не будет волноваться, терять сон и покой от неизвестности. Линнар уже потерял сына, и теперь опекает меня, как только может. В общем, я посчитала, пусть хоть такая весточка, чем вообще никакой.
Кстати, из вредности, я все-таки попробовала то, что принесли Фиру. Было, наверно, вкусно, но как-то уж слишком приторно и горьковато. Скривилась, а Фир рассмеялся.
– Это потому, что у меня черный шоколад с добавлением кофе и коньяка.
– Как-то не особо вкусно.
– И хорошо, – улыбнулся мне хитро эльф, – а то мне бы и не досталось. Иди сюда, а то опять вся запачкалась. Вот как так можно есть? Иди уж, почищу.
Осмотрела одежду.
– Чисто.
– А вот и нет. И кто тебе сказал, что одежда?
– А где же? – потом осенило, и стала оттирать ладонью губы. На что этот вредный эльф только захохотал.
Вот вредный. Но за такую вкусность, спасибо ему большое, конечно, но мог же и не дразниться.
– Иди, сама все равно не догадаешься.
– П-ф-ф-ф…ну и ладно, – я нехотя встала из-за стола, пересела обратно на подлокотник его кресла, и наклонилась к нему поближе, ожидая.
Фир, усмехнувшись, стал оттирать мою левую бровь и чуть над глазом.
Ох, ну да, там бы в жизни не догадалась, и как только умудрилась-то…
– Ну, вот и чисто, – сказал он, улыбаясь, и облизывая палец.
Но встать все же не дал, удерживая за руку.
– Куда? А ска-а-азк-у-у…
– Издеваешься?
– Нет.
– Ладно, но ты точно уверен?
– Да-а-а, – улыбаясь, сказал он и откинулся на спинку кресла, перетаскивая меня к себе на руки. Мне ничего не оставалось, как устроиться там поудобнее и приступить к личному мучению. Вот почему-то у меня не получалось рассказывать так же красиво, как у эльфа. Если начинала рассказывать своими словами, то обязательно теряла какие-то события, а вот если старалась дословно, как в книге, то выходило совсем безэмоционально. Это было еще хуже. Фир был не в обиде в любом случае. Оба варианта выходили, по мнению эльфа, довольно смешными. Ну да, ему смешно, а вот мне не очень. Причем самое обидное, что так выходило только с этой легендой, со всеми остальными все было отлично, а вот тут, просто какой-то рок…
Вскоре эльфу надоело просто слушать, и он слевитировал нам наши чашки и пирожные. В общем, не знаю как эльфу, а вот мне было довольно удобно и как-то особенно тепло сидеть у него на руках. Будто его тепло укутывало и ласкало.
Так мы и сидели, пили и ели каждый свою вкусняшку. Сначала мучая легенду в моем исполнении, а потом просто болтали ни о чем, шутили, смеялись, вспоминали разные случаи и, хихикая, дразнили друг друга, как когда-то…Пока не услышали от дверей…
– Хм-м-м… хороша подруга, ничего не скажешь, за моей спиной отбивать моего эльфа.
У меня пропал дар речи, и заодно меня снесло с колен Фира ветром. Уж не знаю, сама ли, или Фир помог, но как-то вот так оказалось, что еще секунду назад сидела я у него на руках, а тут уже на расстоянии метра. А Марина все продолжала говорить, обвиняя меня. Я отбиваю Фира? Но как же так, я же даже его так никогда не рассматривала, да и Фир, он же Фир… почему она так говорит, ведь это неправда. Да и с чего можно было сделать такие неимоверные выводы. Ну сидим одни в комнате, ну пьем чай с пирожными, ну смеемся и дразнимся, но ничего же больше, совсем ничего. С чего такие выводы-то? Ну ладно сидим мы довольно необычно, но неужели она думает, что я бы ей не сказала, если бы у нас с Фиром было что-то такое. Мы просто семья. Ничего больше. Только семья. А то, что она говорит – ведь это все неправда. Совсем, совсем-совсем неправда… и так обидно… а еще я почувствовала злость Фира. Он аккуратно поставил чашку на стол и встал.
– Иди в свою комнату, Кьяра, и ложись спать. Я с тобой завтра договорю. Мне сейчас нужно поговорить с Мариной. Наедине, – сказал, как отрезал.
Марина на меня посмотрела как-то свысока, и насмешливо улыбалась.
Я, молча, вышла из комнаты. Было очень обидно и, вообще, противно от ее слов, а то, что Фир ее оставил, а выгнал меня, да еще и спать, это почему-то чувствовалось, вообще, как предательство. Всё равно, что маленького ребенка. Ну и ладно, ну и пусть, я понимаю, зачем он меня выставил, да и Марина не раз намекала, что «не против» остаться с ним наедине, и поближе познакомиться. Наверняка, как раз и будут знакомиться…
Проплакав некоторое время, я заснула.