Абсолютная тишина… как будто слух полностью потерян: было у Энакина такое несколько раз, когда по ушам ударной волной от близких взрывов прилетало. Правда, тогда все достаточно быстро проходило, да и способность к самоисцелению с помощью Силы всегда была к его услугам. «Была»… как много смысла может таиться в одном простом слове. На мгновение, его внимание отвлек какой-то слабый скрежещущий звук: странно — здесь, в тюремной камере, отличная звукоизоляция! — к чему бы это? Взгляд невольно дернулся сначала в один полутемный угол, затем — в другой: туда, где стояли видеокамеры наблюдения. Ага, снова звук! — на этот раз более отчетливо. Похоже, нет — точно! — это идет из-за решетки вентиляции. Все ясно: скорее всего, какой-то технический микродроид просто проводит плановое обследование и чистку вентиляционных каналов. А он тут уже вообразил себе невесть что. Нет, пожелай кто-то из собратьев, точнее — бывших собратьев, убить беспомощного пленника так же, как Баррис, когда то, убила ту террористку, никакого шума вообще бы не было. Форс Грип шума не производит — шум издает только мертвое тело задушенного, если небрежно бросить его на пол…

Вздорные мысли никак не хотели уходить из головы Скайуокера. Возможно, потому, что он сам этого неосознанно желал? — занять голову какими-то пустяками, чтобы совсем не думать о том, что по-настоящему важно. Например, о том, что эта самая «тишина» означает сейчас вовсе не то, что он оглох. Невольно вспомнилось, что тогда, когда он временно терял слух в прошлые разы, то все равно на звуки и шумы вокруг реагировал так же четко — потому, что «слышал» их с помощью Силы. Да и сама Сила… как и для любого форсъюзера, для него понятие «тишина» было чем то совсем уж экзотическим, и в принципе не достижимым — если ты, конечно, не валяешься в бессознательном состоянии. Сила постоянно была рядом: то «шептала», то буквально «кричала». — Предупреждая о чем то, давая намек, побуждая к действию, или наоборот — стараясь «отговорить» от, чего-то нехорошего. А еще, Сила всегда несла с собой иные голоса, и чужое присутствие: везде, где была жизнь. — Эти «голоса» были просто бессмысленным шумом где-то в дикой глуши, где не было вокруг ни одного разумного существа — или они несли какой-то свой, непонятный но, тем не менее, упорядоченный и наполненный собственным значением смысл — если ты находишься среди множества людей. Только одного никогда не было, с тех пор, как ему исполнилось десять лет, и он научился по-настоящему использовать свою связь с Силой — не было такого вот ощущения абсолютной тишины. Словно в насмешку, обычный слух у него сейчас стал чувствительным до крайности. Взять хотя бы этого дроида, что шуршал в вентиляционных каналах: Энакин готов был биться об заклад, словно болельщик на гонках подов — мелкая железяка орудует даже не в этом блоке, а где то на соседнем этаже. — Так, что до него доносится только эхо, отголосок ее шума — и сам канал вентиляции, выходящий в общую систему, просто играет роль звукового волновода: как некая переговорная труба, вроде той, которую он когда то видел в одном забавном диком местечке. Умом Скайуокер понимал причину: подстегнутый постоянными тренировками и Силой организм развил все свои физические способности до предела — и даже превзошел его! Теперь, когда Сила от него ушла… насовсем? — эти умения и способности никуда не делись: тело все равно было сильнее, быстрее и ловчее тела обычного человека… хумана. То же самое и с чувствами. Просто, раньше мозг переполняло то, что доносила до него Сила — а сейчас он целиком полагался на обычные органы чувств, что раньше обычно игнорировал. Не было нужды — Сила обеспечивала мозги более качественной, не забитой бесполезным мусором и «шумом», информацией, да еще и в большем количестве. Впрочем, период сенсорной ломки у него уже прошел: сказался поставленный жестокими тренировками Контроль. — Хотя, забить на мыслительную деятельность оказалось ооочень трудно! — потруднее, чем заставить себя притворяться перед камерами наблюдения безобидным «растением»…

Ну ладно, если уж не получается совсем не думать, так не проще ли попробовать найти место, когда все пошло наперекосяк? Черт с ним, что придется рвать корку с незаживших ран души, которые и без того кровоточат — вернувшаяся боль малая плата за то, чтобы разобраться в себе самом. К тому же, он отсюда, так или иначе, когда то выйдет — и надо быть к этому готовым. В то, что его отпустят на волю, Энакин совершенно не верил — Совет не любил, и не желал, выставлять на всеобщее обозрение следы собственных ошибок! Принять покорно свою судьбу? — это не для татуинца, пусть даже и бывшего раба: спина у него плохо гнулась даже в детском возрасте. Попробовать сбежать? — уже теплее! — Но из внутренней тюрьмы Храма точно не удерешь. Значит, остается только момент транспортировки… куда? Ну, ему это вряд ли скажут. Если бы здесь был Оби-Ван, и была возможность с ним поговорить! — Как подозревал Энакин, Кеноби если и вернулся в Храм, то Совет мог просто напрямую запретить ему общение с арестантом — а против прямого приказа Совета Оби-Ван не пойдет. Ладно, что толку сожалеть теперь о том, что недоступно? Итак, вероятность того, что его вот просто так отпустят, на все четыре стороны, мала — Силой же он теперь воспользоваться не может, правда? — слишком уж много он знает! Сам бы Энакин такого вот себя точно никуда не отпустил — разве что в виде мертвого тела, — и не считал бывших «коллег» по Совету излишне сентиментальными: даже если забыть про самого себя, история с Асокой никуда не делась. Тем более, война пока, вроде не кончилась — и Конфедерация не сдалась на милость Корусанта, как он был в курсе, — насколько вообще можно было доверять кусочкам случайно подслушанных чужих слов и фраз. Но, в Храме его до бесконечности тоже держать не станут. Значит что? — или отправят в какой-нибудь Анклав, или, что более вероятно, в тюрьму особого режима: как-никак, официально он все же государственный преступник! Вот будет забавно, если повезут в ту самую «тюрьму-призрак», про которую он узнал из видений Райдена — особенно если учесть, что вроде как большинство из теперешних тамошних «сидельцев» попали туда именно благодаря его заслугам. Теоретически, могут еще отдать на суд властей Республики: поскольку он теперь вроде бы как не форсъюзер, его могут судить и обычным судом — а не судом Ордена. Впрочем, как раз суд Ордена как раз вроде бы формально уже был — и его осудили за использование техник Темной Стороны Силы! Наказание… ну, если считать наказанием то, что он теперь отрезан от Силы, то он его тоже — формально — получил. Если бы не война… нет! — все равно его просто так не отпустят: в Совете явно идет какая-то подковерная возня. — Райден был прав: разные фракции вступили в борьбу за власть и влияние — за возможность определять, в будущем, политику и Ордена, и Республики в целом! При таких раскладах — кому интересна теперь жизнь одного бывшего джедая? Как там Райден то говорил: «Есть человек — есть проблема, нет человека — нет проблемы» — это, теперь, вполне себе про Энакина сказано.

Мозг, как незажившая рана с сорванной повязкой, пульсировал болью от воспоминаний. Тот вызов, на экстренное заседание Совета — с которого все и началось. Ворох фактов, вперемешку с чьими-то измышлениями, который на него и членов Совета вывалил магистр Суун Бейтс — откуда он вообще эту ересь взял? Странно, но Совет в нее поверил — а вот словам самого Энакина, нет! Он тогда рассказал и объяснил, кажется, все: откуда узнал, почему так сделал — попробовал даже донести до членов Совета мысли Райдена на этот счет. Выводы, которые Совет сделал из его слов и тех домыслов, что привел магистр Бейтс, были по-настоящему оглушительны: выходило, что именно он, Энакин Скайуокер, вместе с Райденом Дуку затеяли не больше и не меньше, как государственный переворот. — Пожелали руками Ордена свергнуть обоих ситхов, чтобы самим захватить власть над КНС, а впоследствии — и над Республикой тоже. Впрочем, насчет Республики как раз большинство членов Совета не настаивало. Энакин отдал магистру Винду, исполнявшему обязанности главы Совета, инфокристалл с записями ключей-дескрипторов, что передал ему Райден — и благодаря которым только и оказалось возможным вывести Сидиуса на чистую воду. Рассказал о месяцах слежки и наблюдения — вплоть до того момента, как им с гранд-мастером пришлось лететь к брошенному комплексу «Ли-Мердж». Он ссылался на Йоду — ему ответили, что гранд-мастер еще находится в Палатах Исцеления, и пока не пришел в себя. Он просил связаться с Оби-Ваном — в ответ получил заявление, что связь неустойчивая, и что магистр Кеноби вне зоны доступа: война, однако! Но, Мэйс Винду, кажется, был на его стороне. Йода ведь с ним говорил. — Как раз перед началом операции по поимке старшего ситха, закончившейся так трагически. Корун и предложил не рубить с плеча: поместить Энакина в его собственных комнатах, что он занимал в Храме — вроде как под «домашний арест», — и дождаться, когда гранд-мастер Йода придет в себя, а магистр Кеноби вернется на Корусант. Поскольку дело было уж очень сомнительным, а доказательства — слишком шаткими, Совет решил последовать этому предложению. Правда, охрану из Стражей Храма к дверям его жилища поставили…

Одного Энакин не мог понять: какого черта к нему тогда приперлась Олана Чион? Нет, он знал, что девушка его очень не любит — хотя, о причинах этой нелюбви и обо всех ее прочих претензиях имел весьма определенное, нелестное мнение. Только, раз презираешь кого то — нафига лезть к нему? Воспоминание вытащило на поверхность образы и слова…

— Про сенатора Наберри передают интересные слухи в ГолоНете…

Энакин невольно поднимает голову, вглядываясь в глаза посетительницы: абсолютно никаких колебаний в Силе! — интересно, какое ей вообще есть дело до Падме? Фон, которым тянуло от Оланы… этакая смесь чувства собственного превосходства с ощущением легкой брезгливости: как будто кто-то на тупую неразумную тварь, бесцельно копающуюся в грязи, смотрел! И, абсолютное чувство собственной правоты — и Света, — впрочем, иного от любого джедая ждать было сложно. Разве что… последнее время Энакину больше приходилось общаться с теми джедаями, что сомневались — не сомневающихся, на войне убивали слишком быстро! Помниться, разум тогда кольнула мысль: такую чистоту ауры может иметь только тот, кто отсиживается в тылу — подальше от смертей и чужого горя! — ну да, Олана же демонстративно отказалась возвращаться на фронт, после гибели наставника, и того, как ее посвятили в рыцари. Чистоплюйка…

Похоже, девушка что-то такое уловила сквозь Силу. А может, ей просто не понравилось, что на ее слова не реагируют.

— Ну, чего ты молчишь!

— А что я должен тебе говорить? И, что ты вообще тут у меня забыла?

— Твоя *:;╧? тут недавно чуть концы не отдала — а ваши…

Олана запнулась, проглотив грязное словцо, что явно собиралась сказать — а потом продолжила.

— Умерли, оба, а она выжила — так что, радуйся, грязная тварь — вы еще сможете с ней покувыркаться в постели! Какой позор! — ты понимаешь, что позоришь Орден? Или тебе наплевать…

Дальше был какой-то поток слов, которые Энакин уже не воспринимал — похоже, эта «рыцарь» сейчас просто пересказывала ему содержание передачи какого-то грязного, скандального новостного канала, откуда-то из провинции. Тамошние «журнализды» из ГолоНета обожали такого рода лживые жареные сенсации. Мозг никак не хотел соотнести вот эту белизну ауры пришедшей к нему с непонятными претензиями дуры, с грязью и мерзостью ее слов. Слов, которые она говорила про его якобы чуть не умершую жену, и детей, которые — если верить ее словам — не выжили…

Энакин понял, что пытается сжать в кулак сведенные судорогой пальцы левой руки, которые он вытянул вперед — по направлению к замолчавшей, наконец-то, Олане Чион. Сама Олана бессильно сучила ногами, не достававшими пола, вися в воздухе — и цепляясь обеими руками за горло! Разъехались в стороны двери, ведущие из маленькой прихожей в общий коридор — и на него обрушалась ослепительная стена из огня, света, и боли. Потом он потерял, от этой боли, сознание.

* * *

Мэйс Винду расхаживал по кабинету — из угла в угол. Те, кто хорошо знал джедая, сразу бы сказали, что магистр недоволен, точнее — очень недоволен. У обычного человека такая степень недовольства обычно называется: «Находится в ярости» — но, джедаи народ необычный, и с эмоциями справляться умеют прекрасно. Вот и Винду тоже, справился… ну, почти! — во всяком случае, желание кое-кого придушить у него уже почти пропало. Но, черт! — почему так вышло-то — проспать почти, что настоящий переворот в Ордене? Опыт же говорил: собратья иногда могут быть такими же упрямыми бантами, прущими напролом, как и идиоты из Сената! — Так какого хатта, спрашивается, он сосредоточился исключительно на республиканских проблемах? Нет, Мэйс — то, что произошло, это, прежде всего, твоя вина: в отсутствие гранд-мастера Йоды упускать из виду наш любимый «клуб по интересам» — то есть, Высший Совет — никак не следовало. В конце концов, чем Совет отличается от Сената? — и там, и там сидят люди, которые выражают интересы каких-то групп, или фракций. А ты про это забыл, или — предпочел не придавать этому значения! Вот теперь и имеешь то, что имеешь — и Скайуокер это лишь начало: твое чувство определять Уязвимую Точку, место «перелома», тебя еще никогда не подводило! — История с Энакином это именно перелом, однозначно…

Так в чем дело? — А дело в том, что КНС скоро прикажет долго жить — так, или иначе: вон, те же мууны уже вовсю зондируют почву для сделки, и готовы вернуться в Республику на любых, более или менее приемлемых условиях. Даже новичку в политике абсолютно ясно: без Графа Конфедерация не жизнеспособна — только он умел, обходя острые углы и сглаживая противоречия, держать в узде эту свору корпорантов. — Где каждый был озабочен, прежде всего, исключительно собственным благополучием: «дружили» они все только против Республики! То есть, возвращение «блудных детей» под крыло Корусанта — это всего лишь вопрос времени. Ну и того, кто и на каких условиях согласится прогнуться: возможно, что самых упорных и придется убеждать силой — потом, когда основная масса их бывших подельников и союзников уже снова окажется в составе Республики. Да, всем это понятно… и в Ордене тоже многие это сразу поняли. Окончание войны сильно поменяет расклады и в самой внутренней жизни Храма. Те, кто вернутся с фронта, могут задать кое-кому вопросы, вроде: «А вы, в каком полку служили?» — и не факт, что после этого они вступят, и поддержат «твою» фракцию. — Особенно, если ты за всю войну ни разу и на фронте то не был! Что это значит? — а значит это, что кому то срочно могло понадобиться чем то «проявить» себя: записать себе несколько очков в актив. Только политика все же не азартная игра.

Кому само наличие Скайуокера могло игру поломать? — настолько, что тот решил убрать его с «доски для политического дежарика» совсем. По всему выходит, что самый заинтересованный здесь — Суун Бейтс! Как он вообще попал в Высший Совет? — да очень просто: его фракция, «прогрессивные традиционалисты» — как они себя называли, выдвинула его как временно замещающего отсутствующего по болезни Йоду. Ничего странного: подобная практика, связанная с привлечением временных членов взамен постоянных — была обычным делом. — Занятых, в данное время, важными делами и, поэтому, не могущих принять нормальное участие в работе Совета членов подменял кто-то из авторитетных и компетентных, в обсуждаемом вопросе, мастеров. К тому же, это еще и помогало готовить своеобразный «кадровый резерв» для Совета — на случай каких-нибудь непредвиденных обстоятельств. Того же Бейтса, ранее, к работе в составе того или иного из Советов Ордена привлекали несколько раз. Правда, на постоянной основе он так нигде и не задержался… многие говорили, что Йода якобы был против. — Но, тут Мэйс не мог сказать абсолютно ничего, по этому вопросу. А потом… Палпатин, воспользовавшись крошечной лазейкой в законе, смог настоять на том, чтобы в Высший Совет ввели Энакина Скайуокера — как его личного представителя. Мол, раз Совет занимается военными делами, то Канцлер, как Главнокомандующий ВАР, имеет право знать — какие именно стратегические решения там принимаются. Формально, и выбор Скайуокера был как бы сделан не просто так: Энакин вполне уже успел проявить себя, как лучший из генералов-джедаев. То, что это было против всех обычаев, и против Руусанских законов тоже — Палпатин списал на форсмажор: война идет, мера временная и чрезвычайная! Место должно было достаться, по праву, Луминаре Ундули. Но, после той истории, со своим бывшим падаваном, Луминара отказалась от возможности войти в совет: считала себя виновной в поступках Бэррис. Вот, кстати, интересно — тогда ведь и имя Бейтса тоже упоминалось, в числе прочих кандидатов…

Так, на чем он остановился? — Мэйс даже перестал ходить, на мгновение. — Фракция! — фракция магистра Сууна: их интерес, и где именно он пересекался с Энакином Скайуокером. Ну, кроме «неожиданного» назначения того в Высший Совет. По всему выходит, что это связано с командой Харрода Мика'авина: тем удалось захватить племянника Графа, Райдена Дуку — который, ни много ни мало, стал королем Тиона. С одной стороны, Райден Дуку был важным винтиком в машине Конфедерации — превратившись, в последнее время, в изрядную занозу для ВАР в том районе галактики. К тому же, он еще и был форсъюзером — причем, опять же, Темным форсъюзером! А с другой стороны: политическая элита Республики очень косо смотрела на то, что кого-то из ее представителей джедаи хватали просто так, без одобрения Сената. Даже если эти представители числились вроде бы как мятежники: захватить кого-то в ходе военной операции — да, пожалуйста! — А вот тайно «изъять» кого-то в ходе спецоперации, да еще и сопряженной с жертвами — это никак. Да, операция, которую чужая пропаганда неизбежно провозгласит «похищением» и «терактом»… это ведь очень плохо может отразиться на имидже Республики. В общем, требовалось получить санкцию в Сенате — на проведение этого самого «изъятия», — без чего Бейтс и его сподвижники спокойно обошлись. Кстати, Совет тоже был не в курсе! — о том, что Райдена Дуку захватили в плен, члены Совета узнали уже постфактум. Ну, ладно — такое бывало и раньше: победителей не судят, да и про то, что захваченный — Темный, тоже не стоило забывать. Если бы не одно «но»: как Мэйс знал — а ему сообщил сам Йода! — именно Райден Дуку помог Ордену выйти на след ситха! Ладно, плюнем на мораль: цель оправдывает средства. — Но, у этого Райдена, оказывается, был план — как примирить снова членов Конфедерации с Республикой, и закончить проклятую войну. Самое смешное, или печальное — Энакин про пленение Дуку не знал: он, в это время, уже добровольно покинул состав Совета. А вот Бейтс и его друзья последствия наверняка прикинули — как и то, что уж Скайуокер то молчать не будет. Если бы Харрод Мика'авин немедленно доставил пленника на Корусант, то все для них и обошлось бы: Сенат санкцию, задним числом, дал бы — особенно, в свете напугавшей его схватки на орбите столицы, с флотом сторонников Палпатина! В конце концов, сепом больше, сепом меньше — какая рядовому сенатору разница? Но, пока над Корусантом шел бой, Дуку-младший как-то ухитрился сбежать — да при этом, еще и уничтожил корабль джедайской команды, вместе почти со всеми, кто находился на его борту. И вот тут эти ребята задергались: то, что должно было принести неплохие политические дивиденды, и укрепить позиции фракции внутри Ордена, грозило обернуться маленьким скандалом.

Уже когда Суун Бейтс попросил собрать внеочередное заседание Совета, Мэйс должен был насторожиться — особенно, когда узнал: какой именно вопрос хочет поставить на повестку магистр Бейтс. Не насторожился, ситх его побери! — время сейчас непростое, неоднозначное и… нервное. Вот он и посчитал, что все на заседании Совета закончится обычной говорильней. Ну, пропесочат они Скайуокера еще раз за мнимые грехи. В конце концов, история его личного знакомства с Райденом Дуку вполне укладывалась в логику Силы: Дуку-младший, оказывается, имел видение о том, что если он не помирит виконта Вейна и Скайуокера, то они попробуют поубивать друг друга. Бывает: человек товарища спасти хотел, что тут странного? — любой форсъюзер вам скажет, что Воля Силы это очень важно, и игнорировать ее не следует никогда! А то, что он сепаратист и Темный — как раз не столь важно: перед Силой все равны. Когда Бейтс начал свой доклад, он все еще продолжал так думать. А вот когда Совету были предъявлены якобы «улики», следы «сговора», то уже понял — что-то здесь не так! И надо, надо было тогда любой ценой потянуть время — хотя бы для того, чтобы можно было связаться с Оби-Ваном: к сожалению, связь с флагманом Кеноби тогда была неустойчивой, и он так и не смог нормально участвовать в работе Совета. Вместо этого, он позволил выдернуть с орбиты, с его флагманского корабля, самого Энакина — для дачи объяснений. Когда через час Скайуокер предстал перед Советом, Бейтсом были продемонстрированы видеозаписи с камер истребителей клонов, которые сопровождали Энакина в его перехвате яхты Графа в секторе Картакк — вместе с комментариями «эксперта»: Оланы Чион. Нет, в том, что Чион великолепный пилот, настоящий ас, не сомневался никто — так же, как и в ее профессионализме. Насторожить Совет обязано было отношение Оланы к Скайуокеру, которое ни для кого не было секретом! Но, вместо этого на Совете прозвучало слово «измена». Только когда Энакин стал объяснять свои действия, ссылаясь при этом на него, Мэйса Винду, магистр опомнился.

Расклад голосов на Совете — вот что выбивало Мэйса из колеи: четверо против шести — вместо отсутствующего Йоды и находившегося «вне зоны доступа» Кеноби пока никого не приглашали, а Бейтс числился действующим членом, после ухода Скайуокера из Совета. То, что против Энакина выскажется Ки-Ади-Мунди, Винду совсем не ожидал! — тот, как и сам Мэйс тоже, когда то учил юного Энакина постигать Силу: такое бесследно не проходит. Ученик, даже временный — не случайный человек, для мастера. Но, слово обвинения было сказано. Не помогли и слова самого Энакина, когда он объяснял свои поступки: оставалось только удивляться — когда они все перестали доверять друг другу? Когда Скайуокер показал Совету тот носитель записи, на котором были переданные ему Райденом Дуку ключи-дескрипторы к архиву кресла Нута Ганрея, Мэйс было посчитал, что сумеет повернуть мнение коллег. Увы, собратья уперлись, словно ранкор вцепившийся в добычу. Единственное, в чем Мэйс смог их убедить — это подождать прилета Кеноби, как владеющего полной информацией по всем действиям, связанным с поимкой ситхов. Ну, или дождаться, пока не придет в себя гранд-мастер Йода…

Что же, Мэйс и сам был уже не прочь вытащить Оби-Вана с его затянувшейся «охоты» за Гривусом — тем более, что тут такие дела начинали закручиваться: теперь, похоже, в Совете был на счету каждый сторонник! Надо было, и поработать кое с кем из коллег — и Аген Колар, и Ки-Ади-Мунди казались Мэйсу людьми, оказавшимися на другой стороне чисто случайно: просто не ко времени в уши попала сомнительная информация, которой те поверили. Вот вернется Кеноби, и может — чем Сила не шутит? — очнется гранд-мастер Йода. — И вся эта глупая история окажется просто дурным сном. Даже, внес предложение: оставить Скайуокера, пока, в Храме — в его собственных комнатах, но под охраной Стражей Храма, — до прояснения ситуации, и вторичного созыва Совета по этому вопросу. Как ни странно, так рьяно старавшийся «потопить» Энакина Суун Бейтс, ничего против этого не имел: как и все остальные — проголосовал «за». А через пару дней, перед самым прибытием на Корусант магистра Кеноби, произошло несчастье…

Конечно, про отношения Скайуокера и сенатора Наберри знали в Ордене многие. И, в общем-то, это никого особо не напрягало: в конце концов, любить джедаю совсем не запрещалось! — наоборот, это даже подразумевалось самой природой Светлой Стороны Силы. — Не одобрялась «привязанность» — считалось, что любые формальные обязательства джедая кому-то, кроме клятвы служения Ордену и Силе, недопустимы. Одно из наследий Руусана, которое в Ордене воспринимали и принимали отнюдь не все! — но которое, тем не менее, имело силу почти непреложного обычая. Другое дело, что на такие «отношения» обычно всегда закрывали глаза — особенно, если «подозреваемые» вели себя аккуратно, и на людях своих чувств, старались не демонстрировать. Впрочем, некоторых не останавливала даже такая малость: вот хоть друг Кит, позволявший себе очень вольное поведение с Айлой Секурой чуть ли, не в самом Храме — а лезть в чужие взаимоотношения у джедаев считалось делом неприличным. Честно говоря, Мэйсу и в голову прийти не могло, что упоминание сплетен светской хроники так заденет Скайуокера, что тот совершенно потеряет контроль над собой! Но, с другой стороны: какой демон понес Олану Чион в жилище Скайуокера? — что ей вообще там могло понадобиться, если отбросить предположение, что она хотела спровоцировать вспышку гнева у Энакина умышленно? А если… Олана и вправду хотела сделать именно это? — тем более, что дежурившие у дверей скайуокеровского жилья Стражи Храма совсем не прятались. — И они совершенно точно начали бы действовать, если бы любому «гостю» зашедшему к подозреваемому, угрожала бы, хоть малейшая опасность.

Магистр Винду встал как вкопанный, прямо посреди кабинета: А ведь дежурные Стражи и стали действовать! — практически мгновенно, как только почувствовали в комнатах Скайуокера применение техники Темной Стороны. Ну да, этому же учили всех Стражей — чувствовать Тьму, и ее проявления вокруг себя… все верно. Совет, кстати, провел тщательное расследование инцидента: по крайней мере, Стражи действовали в пределах своей компетенции — но, вот вопрос чрезмерного употребления Силы его коллеги как-то попытались обойти стороной, а жаль. И уж совсем странно, что никто в Совете даже слова не сказал о поведении рыцаря Чион. Хотя… здесь дело приняло совсем странный оборот: оказывается, установленные в жилище Скайуокера, после того, как его посадили под домашний арест, голокамеры почему-то работали просто отвратительно! Мало того, что качество самой видеозаписи было плохим, так еще и звук почти невозможно было расслышать. Совет удовлетворился предположением Агена Колара, что Скайуокер мог умышленно повредить систему записи, но Мэйсу было совершенно непонятно — зачем ему могли это понадобиться? — В конце концов, эти видеозаписи обеспечивали и его собственную безопасность… теоретически, по крайней мере. Итак, если предположить, что Олана Чион пришла для того, чтобы сознательно спровоцировать Скайуокера на какие-то ответные, желательно силовые, действия — уверенная, что Стражи у двери тут же вмешаются! — то в этом есть определенный смысл. Вопрос: зачем ей это надо? — если бы Стражи не перестарались, пытаясь «навести порядок», и это затмило собой все остальное, то ее действия тоже непременно послужили бы объектом разбирательства Совета. Или, не послужили бы? — если бы Совет все же снова сосредоточился бы исключительно на разборе поведения Энакина Скайуокера. Подстегнутые Силой воспоминания вылезли, наконец, на поверхность: Суун Бейтс последнее время оказывал рыцарю Чион покровительство — собственно, ей даже звание то, после гибели наставника, дали исключительно благодаря его поручительству! А еще интереснее, что оба Стража, что стояли в тот момент у комнат Скайуокера, тоже принадлежали к той же фракции, членом которой был и магистр Бейтс — Мэйс Винду вспомнил их имена: Т'Ка Элвиин и Ваан Ра-Сейт. Элвиин был человеком, то есть — хуманом, откуда-то из миров Ядра, а Ра-Сейт принадлежал в близкой к хуманам расе, проживающей в одном из миров Среднего Кольца. Между прочим, до того, как стать рыцарем, второй был падаваном первого. Еще интереснее: Т'Ка Элвиин подобрал паренька-экзота в Алмасской Академии — весьма своеобразном провинциальном учебном заведении.

Сколько не напрягал дальше память магистр Винду, никаких дополнительных зацепок воспоминания больше не принесли. Однако, чутье опытного политика кричало, что он движется в правильном направлении. И, если получится доказать, что провокация со Скайуокером была умышленно подстроена Сууном Бейтсом, и его фракцией, то Мэйсу будет проще вернуть контроль над тем, что сейчас происходит в Совете! Провести расследование самому — нет ни времени, ни возможности. Но, магистр знает одного старого джедая, на ум и честность которого всегда можно положиться…

* * *

Скребущиеся звуки из вентиляции раздражали: Будь у Энакина возможность отвлечься, или чем-то заняться — оно бы совершенно не мешало, а так — было чертовски неприятно. Как все равно камнем по стеклу водили. Оказывается, у развитых с помощью тренировок и Силы способностей тела, были и свои отрицательные последствия. Вот как сейчас — банально мешает заснуть, наводя рассудок на бесплодные размышления: снов и снова гоняя те же самые мысли по кругу. Он уже передумал их все, разобрал и свои, и чужие действия до последнего винтика или песчинки. Не было у него никаких шансов! — те, кто подослал к нему эту дуру, действовали наверняка: Энакин не удивился бы, если бы выяснилось, что за ним следили, и анализировали потом каждый его поступок. Были иногда у него подозрения, насчет аккуратной слежки за собой — но он тогда погрешил на агентуру ситха: у Палпатина были и возможности, и мотивы организовать за ним квалифицированное наблюдение. Что же, возможно, что этих «наблюдателей» было не одна, а две разных команды? — а он тогда этого не понял…

Все это рассуждения не давали ответа на главный вопрос: зачем «им» понадобилось так его подставлять? — В том, что это была именно тонко рассчитанная подстава, Скайуокер не сомневался — опыт работы полевым агентом Ордена, еще до Джеонозиса, не пропьешь! Во внутреннюю политику Ордена он никогда не лез, точно так же, как и Оби-Ван до войны. А до последнего времени Энакину хватало забот на фронте, или на должности комфлота! Временное членство в Совете? — ну, это совсем смешно: тут он вообще был фигурой, а не игроком в дежарик. Да и, как в Совет пришел, так и ушел — и то, что это могло кому-то не понравиться… Энакину всегда, с первого дня пребывания в Ордене вдалбливали мысль: «Джедай не может действовать, исходя из понятий «нравиться» или «не нравиться»! Или, может, эти правила писались тут не для всех? По всему выходило, что «прилетело» ему как раз из-за внутриорденских интриг, которые не выносились мастерами на обозрение простых джедаев.

Энакин сел на лежанке: сна все равно не было ни в одном глазу — хотя, в эти самые глаза, словно песку насыпали. Полумрак — свет в камере, не имеющей окон, полностью не гасили никогда. Тишина… словно после песчаной бури в пустыне на Татуине — только осыпающийся со свежих барханов песок чуть слышно шумит, на пределе слышимости. Черт, опять он не сможет выспаться! — Даже вездесущий Контроль, кажется, уже перестал помогать. Скайуокер попробовал уйти в глубокую медитацию: обычно это всегда хорошо помогало. — Выровнять дыхание, поправить ритм сердца, снизить давление крови в венах… в другое время, раньше, он бы уже сливался сознанием с потоками Силы, которые пронизывали все окружающее. Ничего! — точнее: что-то присутствует, на самой грани чувств — скорее, эхо в сознании, чем отголосок шума бесконечного океана Единой Силы. И все это совершенно забивают, чертовы скрежеты и шорохи, которые сочатся из-за решеток вентиляционной системы — отзвук внешнего мира, от которого его так же сейчас отрезали, как и от Силы.

В этом то и была вся проблема: он совершенно не чувствовал Силы! — То есть, разумом он понимал, что ее потоки вот они, рядом, даже внутри него самого — но знать, как именно идет их распределение, Энакину теперь было недоступно. Контроль остался, как подозревал Скайуокер — способность манипулировать потоками Силы у него тоже сохранилась, пусть даже в ослабленном до крайности состоянии. — Но без наличия Чувства сделать хоть что-то с Силой было совершенно невозможно. Не сможешь найти те потоки, которые тебе нужны — или еще хуже: будешь работать с теми потоками, которые тебя просто напросто убьют. «Слепец, который вышел на дорогу с интенсивным движением наземного транспорта» — пришла в голову неожиданная ассоциация. Может случиться чудо: водитель одного из мчащихся по дороге каров остановиться, сжалившись над несчастным слепцом — и доставит его куда нужно. Или, что произойдет почти наверняка: при попытке выйти на «проезжую часть» поток транспорта, которым управляют безмозглые дроиды, просто снесет и раздавит того кто попытался сунуться в эту лавину, не видя того, куда ступает. Но ведь говорят, что у Улика Кель-Дромы как-то получилось, до того, как его не убили…

Редкие удары сердца, медленное спокойное дыхание — Энакин целиком погрузился в нечто, бывшее отражением каких-то иных измерений и пространств. Голоса Силы слышно не было — только где-то, на пределе, ощущалось нечто похожее… на шум Ветра! Черт, как же он мог забыть: уроки Райдена и собственные успехи в управлении потоками — нет, не Силы, а Стихий! Тогда это показалось ему просто забавным — ну и, что уж там говорить, полезным: особенно, когда он узнал, как с помощью этих техник можно вырваться из Захвата Силы. Потом были и другие полезные открытия, на этом пути — большой пользы джедай тогда в этом не видел, но иногда это сильно выручало. Например, как в кабинете Палпатина — когда он узнал, что «канцлеров» было двое! И все же, Стихии всегда оставались для него чем-то… несерьезным: сама Сила, когда он обращался к ней напрямую, делала то, что ему было нужно и быстрее и проще. Ну да, когда у него еще была с Силой нормальная связь. Не теперь. Скайуокер попробовал коснуться Ветра: того, что доносил сейчас до него те звуки, что блуждали по вентиляционным коридорам и каналам внутри огромного здания Храма — и у него получилось! То, что еще мгновением назад было набором бессмысленных звуков, обычным шумом, вдруг превратилось в россыпь тысяч разных голосов. — Одни были громче, другие тише, третьи вообще были на грани слышимости — но все различались четко и ясно: каждый голос по отдельности.

— Мастер Вокара, хочу напомнить вам, что гранд-мастеру Йоде еще рано принимать участие в делах: он не до конца прошел курс реабилитации! — как его лечащий врач…

— Прости, Антиннис, но тут я ничем не могу тебе помочь! Решение провести расследование в отношении всех побывавших в плену у сепов джедаев принимал Совет. В Сенате подняли вопрос о проверке лояльности…

— Кеноби не имел права так поступать! Это вызов не только Совету, но и всему Ордену! Я знаю, что это…

— Помалкивай, Дора — и ты, и я обычные джедаи — даже не мастера. Что там решил Совет, не нашего ума дело! Дали приказ — будь добра выполнить. А то кончишь как Скайуокер…

Упоминание собственного имени привело Энакина в чувство. И почти выкинуло из состояния медитации. Но, Ветер все равно продолжал петь свою песню у него в сознании — и теперь это уже не воспринималось как надоедливый, утомительный шум. Так, теперь аккуратно попробуем коснуться Воды… у тебя, судя по словам Райдена, как раз к этой Стихии сродство — должно получиться легче и проще! — Подумал Скайуокер

Узник не видел себя сейчас со стороны, а дежурный наблюдатель Стражи отвлекся, на мгновение, от мониторов — Сила так захотела! — Поэтому никто не наблюдал ни смену целой гаммы эмоций на лице у заключенного, ни того, как шевелились его волосы, словно овеваемые, незнамо каким образом, дующим в камере сильным ветром. Запись… кто их смотрит то, эти записи? — если не происходит чего-то чрезвычайного. И эта запись, на которой потом были запечатлены и другие малозаметные с первого взгляда, но очень интересные — для понимающего человека — моменты. — Она тоже ушла, через сутки, в архив, где и затерялась среди массы другой, совершенно бесполезной информации.

С этого момента Энакин снова почувствовал себя живым. Даже неприятные и болезненные воспоминания, связанные с пробуждением в Палатах Целителей — и осознанием, что он, возможно, никогда больше не сможет чувствовать Силу! — даже это ушло куда-то на задний план. Вот то, как он во второй раз предстал перед Советом, чуть подлеченный Целителями, и все еще чувствовавший себя слабым и больным — это царапало душу. Честно говоря, Скайуокер не ждал особого сочувствия, да ему и самому вспоминать то, как он потерял контроль над собой, пытаясь придушить Олану, было стыдно. В голове всплыли слова одной из райденовских песенок, записи которых тот ему передал. Удивительно похожее тогда у него было ощущение…

Он готовился отвечать на вопросы, и даже на обвинения — а ему просто сразу зачитали приговор: все обсудив, и осудив его заочно — даже без самого обвиняемого! Сколько он провалялся у Целителей, пока в себя не пришел? — день, два от силы. Подождать, наверное, Совет не мог — были какие-то другие, более важные дела! Зато, чтобы лично сообщить Энакину свое решение, вытащили его к себе прямо от медиков… чтобы тут же запихнуть уже в самую настоящую тюремную камеру.

Кстати, а сколько же он тут вообще сидит? — по всему выходило, что всего недели три, четыре от силы: редкая вещь, в кои-то веки чувство времени его подвело. Впрочем, теперь с этим должно быть попроще: неожиданный источник информации приносил ему столько обрывков разговоров, которые велись обитателями и работниками Храма, что сознание даже не успевало весь этот поток просеивать как надо. Некоторые новости были тревожными, некоторые — обескураживающими. Оказалось, что кто-то из военных поинтересовался-таки судьбой своего командира — настолько, что, не получив ответа из Храма, сумел сделать запрос через кого-то из сенаторов. Понятно, что игнорировать официальный запрос Сената Высший Совет не мог: обстановка сейчас не та! — и магистры сделали заявление. Там было все, в чем его обвиняли: сотрудничество с Темными форсъюзерами, и возможно даже ситхами, измена Республике — и, заодно, текст обвинительного приговора орденского суда. Возможно, Совет считал, что этого будет достаточно, и Сенат перестанет проявлять любой интерес по отношению к осужденному. Однако, члены Совета не учли мнения «улицы»: информация, доведенная до Сената, быстро стала достоянием прессы — а потом и широкой публики. И вот политически активные граждане, участвующие в работе Комитетов по Защите Республики, стали бомбардировать сенаторов требованиями: провести тотальные проверки во всех силовых структурах Республики. Странно, почему эти пропалпатиновские «политкружки» до сих пор никто не распустил? Наоборот, Комитеты, неожиданно, получили поддержку части населения Корусанта, и кое-кого из Сената. — Там была даже создана некая «комиссия по расследованию антиреспубликанской деятельности»! — Звучит длинно и бредово, но похоже народ стали трясти очень даже нехило: как удалось Энакину понять, из обрывков разговоров, которые он ухитрился выловить, — допросы начали с бывших флотских офицеров. Терринальд Скрид был, конечно, сложным человеком, и отношения у него с Энакином были не безоблачными: старый юстициар с трудом терпел «молодого выскочку» джедая. — Но, сработались они неплохо — до того времени, когда пришел момент выбирать: быть с Палпатином, или быть против него. Что там сенаторам наговорил Скрид, Скайуокер не знал — но Сенат запросил у Ордена: доставить его в эту «комиссию» для допроса, по расследованию обстоятельств «мятежа клонов». Так обтекаемо теперь стали звать короткую гражданскую войну между республиканскими частями, и войсками, которые остались верными бывшему Канцлеру. Если чей-то разговор, что он услышал совсем недавно, был правдой, то завтра или послезавтра его должны были свозить в Сенат: Совет, испугавшийся волны митингов на улицах столицы, решил пойти навстречу господам сенаторам. Это был шанс!

Следовало вспомнить все, чему он смог научиться, осваивая кроварский метод работы со Стихиями — пригодиться, может все, что угодно. Черт знает, что там захотят у него выпытать в этой самой сенатской комиссии, но они могут потом и не вызывать его к себе, повторно. А это значит, что данная поездка может стать единственной возможностью побега: транспорт наверняка будет сопровождать сенатская стража — от Ордена выделят максимум пару джедаев. — Кто будет опасаться отрезанного от Силы преступника? А на обратном пути даже сенатской стражи, скорее всего, не будет… ладно, тогда и посмотрим, что делать! Придется подстраиваться к обстоятельствам. Может, удастся даже увидеться с Оби-Ваном… интересно, чем это он мог разозлить Совет? Энакин невольно вспомнил сцену оглашения приговора, где Кеноби присутствовал наравне с другими членами Совета — успел вернуться с Внешнего Кольца. Скайуокер уже не мог воспользоваться Ощущением, чтобы поймать отголоски эмоций окружающих, а выражение своих лиц присутствующие контролировали очень хорошо. Только сейчас он с удивлением узнал, что Кеноби, вместе с магистром Винду, Сэйси Тийном, Китом Фисто и Пло Куном голосовали тогда в его пользу! — но потом вынуждены были подчиниться решению большинства. Да, встретиться с кем-нибудь из тех, четырех он бы тоже не отказался: можно было бы хоть узнать — какую судьбу уготовил ему Совет в дальнейшем. Остальные бывшие собратья… он теперь даже не знал: кому вообще можно верить!

Вот и Падме тоже как то странно себя ведет. Что там, на самом деле, случилось с их детьми? — откуда пошли эти дикие слухи и сплетни, что вывалила на него Олана Чион? Из разговоров в Храме Энакин уяснил, что сенатор Амидила вернулась к исполнению своих обязанностей — и даже успела побывать в Храме! Правда, с кем и о чем она тут говорила, собеседники не упоминали. Зато в разговоре мелькнуло, что ее фракция в Сенате тесно сотрудничает с этой самой «комиссией по расследованию антиреспубликанской деятельности». Чем черт не шутит, может им удастся увидеться там, в здании Сената — если она будет в курсе, что его вызывают на допрос — и поговорить, наконец? Как же плохо, что он не может почуять через Силу — все ли с ней в порядке!

Оторвавшись от бесплодных размышлений, Скайуокер снова устроился на лежанке, изображая перед возможными наблюдателями попытку занятия медитацией. Следовало как можно быстрее восстановить навыки работы со всеми остальными Стихиями: от самого простого, к более сложным приемам. Даже если повезут его завтра, он должен быть готов. Когда, через несколько часов, усталый, Энакин взял со столика чашку с водой, налитой из кувшина, стоявшего там же, — никто из наблюдавших не разглядел, что пальцы руки, якобы подносившие чашку ко рту, совсем не касались ее стенок…

* * *

— Падме, это безумие!

— Почему, Бэйл? Энакин мой… хороший знакомый! — и, да, я не верю обвинениям, которые против него выдвинуты. Совет уже ошибался, раньше: помнишь ту историю, с падаваном Энакина? — тогда справедливость было восстановлена! Так что, я непременно буду в числе тех, кто станет представлять нашу фракцию на слушаниях Комиссии… нам всем надо узнать правду, а не то, что некоторые джедаи за таковую считают.

— А если они все же правы, и он на самом деле виноват?

— В чем бы ни была его вина, я не верю, что он изменник!

— Я тоже. Но, ты помнишь, что нам рассказал Оби-Ван Кеноби?

— Оби-Ван рассказал нам явно не все, что знает. К тому же, его здесь просто не было, когда все произошло! — лучше все узнать из первых рук, чем принимать решения, довольствуясь чужим пересказом…

— Хорошо, я поддержу любое твое решение — в конце концов, мы не только политические единомышленники, но и друзья. Только, пожалуйста, будь осторожнее в словах: ты знаешь, как я относился к Палпатину, но одно я могу сказать точно — такого непочтения к закону, которое началось сейчас, при нем бы точно не было! Толпа угрожает Сенату — от нас требуют, чтобы мы начали арестовывать народ пачками. Сейчас требуется максимальная аккуратность в словах и действиях.

— Спасибо, я очень ценю твою заботу Бэйл! Мне пора идти, встретимся завтра в Сенате…

Бэйл Органа смотрел, как сенатор Амидала уходит с посадочной площадки внутрь своего жилища. Небольшая свита, встречавшая ее здесь, последовала за ней — кроме пары охранников и капитана Грегори Тайфо: явно собираются дождаться, когда его спидер, на котором он доставил Падме Наберри от здания Сената, улетит. Вежливые ребята, и бдительные — это хорошо, времена сейчас ох какие непростые. Что-то не давало Бэйлу покоя… — вспомнил! — пара дроидов, что сопровождали Амидалу: их, и этого недотепу Бинкса он доставил сейчас вместе с ней, до дома.

— Капитан Тайфо, можно вас на минутку?

— В чем дело, господин вице-король?

Парень был отменно вежлив и корректен — не заискивал, и не пытался держаться запанибрата. Набуанец ему определенно нравился: профессионал, знающий свое дело!

— Скажите, эти дроиды… точнее, дроид-астромех — откуда он у госпожи Амидалы?

— Ну, протокольник у нее служит года три. А астромеханика недавно ей привезли клоны: вроде бы, этого дроида она давала Скайуокеру — но, по закону это набуанское имущество. Вот нам его и возвратили. А в чем дело?

— Я помню, что эти дроиды были как-то связаны с Энакином Скайуокером. Вы видите, капитан, что сейчас происходит на Корусанте?

— Ну, да… порядок на улицах Лорду-Протектору навести бы, не помешало!

— Если бы только это! К сожалению, сейчас очень удобно сводить старые счеты — а у госпожи Амидалы много… недоброжелателей в Сенате: у нас не любят честных политиков. Завтра намечаются слушанья в сенатской Комиссии по Расследованию антиреспубликанской деятельности. Многие знают, что ваша хозяйка была близко знакома со Скайуокером. Могут задать очень неудобные вопросы — но, как раз это ничего не значит. А вот эти дроиды… точнее — их блоки памяти! — в них наверняка содержится слишком много того, что сенатор Амидала никогда не пожелает сделать публичным достоянием.

— К чему вы клоните, господин Органа?

— Когда этим дроидам последний раз чистили память?

— Аааа! Вот оно что — спасибо, господин вице-король! Я позабочусь о том, чтобы моей госпоже ничего не угрожало…

Бэйл попрощался с капитаном Тайфо. Через минуту его аэроспидер уже парил в подходящем транспортном потоке, высоко над поверхностью планеты, неся сенатора к его собственному жилищу. Что же, одной заботой меньше: роль лидера фракции, которую Органа последнее время все чаще на себя примерял, вещь хлопотная.

* * *

— Ну, рассказывай Мэйс, как ты докатился до жизни такой?

Мэйс хмуро посмотрел на старого, седовласого косианца: нет, не шутит. Настроение, и без того поганое, ухудшилось еще больше. Судя по риторической фразе старого мастера то, что он нарыл в своем расследовании, ничего хорошего не сулило. Ладно, правила игры нужно соблюдать…

— Я думал, что это ты, мастер Тера, что-то мне расскажешь.

— Рассказать мне есть чего. С каких новостей мне начинать? С плохих, или с очень плохих?

— Хороших новостей, как я понимаю, у тебя нет?

— Почему же — Кеноби со своим падаваном, и еще с парой молодых ребят, благополучно добрались до Мандалора. В наше время, это уже хорошая новость. Но, тебе ведь не про это нужно?

— Считаешь, что Оби-Вану могло что-то угрожать?

— Мэйс, не прикидывайся наивным юнлингом! — После того, как он высказал Совету все, что о вас думает, и заявил, что уходит из Ордена совсем… — я удивляюсь, что ему вообще удалось покинуть здание Храма! А уж то, что с ним улетело трое падаванов, так с точки зрения наших любителей блюсти Свет, нравственность и порядок — вообще ни в какие ворота лезть не должно.

— Там, на Совете, мне показалось, что никто не поверил, что Кеноби собирался уходить всерьез. Точнее, уходить из Ордена: Ки-Ади-Мунди даже собирался уговорить его остаться и в Совете тоже.

— А Оби-Ван быстро сделал ноги, как по аналогичным поводам обычно выражаются на нижних уровнях Корусанта. По моему, так очень вовремя!

— Ты говоришь так, как будто дело идет о какой-то банде, вроде Черного Солнца!

— Ох, магистр Винду — откройте глаза пошире: сейчас у нас тут обстановка не лучше, чем в этой почтенной организации теневого бизнеса. Уже разборки за власть и влияние, с человеческими жертвами, пошли!

— Хорошо, а можно подробнее?

Старый мастер, согбенно опирающийся на тросточку, слегка покачал головой и начал рассказывать Мэйсу то, что ему удалось разузнать по тем вопросам, которые интересовали магистра.

— В общем, Мэйс, поимели вас всех классически, с помощью элементарной подставы! Просмотрел я видеозаписи из комнат Скайуокера, и показал их надежным людям. Уже одно то, что записи были якобы «частично испорчены», и не содержали звукового сопровождения, должно было бы насторожить Совет: вам такое дерьмо ведь уже скормили, один раз, не правда ли? — когда ложно обвинили Асоку Тано. Любой полицейский сразу же скажет: имел место сговор между охраной, и Оланой Чион. Цель сговора? — спровоцировать Скайуокера на агрессию! — чтобы охрана имела полное право применить Силу для его «нейтрализации» На юридическом языке это называется «обеспечить алиби».

— Я знаю, что такое алиби.

— Не перебивай! Я еще не закончил. Кстати, Кеноби со Скайуокером разговаривал — пусть даже в присутствии кого-то еще?

— Нет, а что?

— Значит он на самом деле такой хороший следак, как мне про него говорили: смог как то зацепиться за улики и откопать истину сам. Как мне тут донесли, что он подробностями этого «несчастного случая» интересовался: и кое-кого из причастных к тому делу расспрашивал, сам. Так что, я как раз не удивлен его бегством с Корусанта.

— Тогда, почему он не сказал мне, или еще кому? — это же не его личное дело: если вы и он правы, то дело идет о безопасности Ордена!

— Мэйс! Все эти несоответствия, нелепости и улики были у Совета перед глазами все это время — почему никто из вас не ударил пальцем о палец, чтобы установить истину? Почему вы вообще поверили этим вздорным обвинениям против не самого плохого члена нашего Ордена? Между прочим, того, кто не раз делом доказывал свою преданность!

— Но, Суун Бейтс…

— Несомненно, достойный джедай! — ни пятнышка Тьмы в ауре. Ни разу ни в чем не ошибся, в отличие от Скайуокера. То, что Скайуокер все время занимался делами, которые ему поручали Совет и Республика, это же не считается? — И не учитывается, что когда делаешь дела, то неизбежны и ошибки…

— Как будто Бэйтс делами не занимался!

— Скажем так: есть дела — и есть дела. Делом жизни мастера Бэйтса является получить возможность указывать Ордену путь, по которому ему надо следовать — причем, согласно воззрениям магистра Сууна. Проще говоря — получить как можно больше власти и влияния в Храме. Так вот, переходя к сути моего расследования: Как мне стало понятно, Суун Бейтс и группа его единомышленников в Ордене — не так уж и большая, но и не малая! — взяла на себя право претворить эти свои воззрения в жизнь. Любыми подходящими, с их точки зрения, способами. Не то, чтобы они имели что-то лично против Скайуокера — Энакину просто не повезло оказаться на пути осуществления их великих планов…

Итак, с технической точки зрения все было сделано топорно, но эффектно: Скайуокер действительно сорвался! Личность провокаторши, не побоюсь этого слова, мы обсуждать не будем — это просто мелкая фигурка на доске. Скорее даже — отыгранная карта. Недаром Бейтс и компания даже не убрали ее из Храма: ее, как ту террористку, саму использовали втемную — пользуясь ее негативным отношением к Скайуокеру лично. Идем дальше. Оба Стража Храма, что замешаны в этом деле — совсем другая история: для Бэйтса это ценные кадры! Как я узнал, обоих практически тут же, сразу после поверхностного расследования, услали с Корусанта с какой-то мелкой миссией — явно на случай более серьезного разбирательства.

— События вокруг Алмасской Академии нельзя назвать «поводом для мелкой миссии».

— Мелкая, мелкая! — для проведения расследования было бы достаточно одного джедая, занимающегося подобными делами профессионально — вроде того же Кеноби, или еще кого. Ни Т'Ка Элвиин, ни Ваан Ра-Сейт подобным опытом не обладают: вся их карьера — это служба в Страже. Конечно, мастер Элвиин имеет богатый опыт — но это опыт иного рода. А если братьям с Алмаса нужна была силовая поддержка, то пару джедаев отправлять тем более было бессмысленно — тут нужна была бы целая команда! — или хотя бы легион клонов, в придачу к этой парочке.

— Считаешь, нужно их отозвать, и заняться разбирательством?

— Да нет, бессмысленно: эти тебе ничего полезного не скажут — хотя я уверен, что оба знают очень и очень многое! Ты сплетнями не интересуешься?

— К чему подобный вопрос?

— Я про личную жизнь кое-кого из наших братьев: кто-то романы с красивыми и полезными делу Ордена сенаторшами или герцогинями крутит — а кто-то обходится тем, что имеет под рукой…

— Странный намек. Как я понимаю, это про Элвиина и Ра-Сейта?

— Про них, про них: Стража у нас вообще очень закрытая корпорация внутри Ордена — но, кое-что просачивается наружу и оттуда. Только намеки и сплетни — не более! В суд я бы с таким не пошел — а то еще и самого могут привлечь к ответственности, за клевету и диффамацию.

— Так эти двое…

— Джедаям любить не запрещено, да. И нигде не сказано, что предмет любви не может быть с тобой одного пола.

— Полагаешь, Суун Бейтс может держать их в руках, шантажируя отношениями?

— Шантаж… ну, не так грубо! Да и Суун там не один, сам по себе. В общем, из этих ты ничего не выколотишь. По крайней мере, если их не удастся связать с теми мерзавцами, что прилетели за Скайуокером — представившись Стражей Сената.

— Тут дело наверняка глухое: когда все произошло, тех двоих уже не было на планете!

— А ты поищи! Сейчас в твоем распоряжении все силовые ведомства и спецслужбы Республики — пока ты Лорд-Протектор. Тот же Айсард: прокол с мнимыми «стражниками» это тень и на Убикторат тоже — он будет искать не за страх, а за совесть. — И своих людей работать заставит, на все сто. Ну, и еще прошедшие беспорядки, с выдвижением политических требований — силовикам это точно не понравилось. Намекни им, что беспорядки могли возникнуть не просто так. Нужны улики, а не ощущения в Силе — дальше надо работать не форсъюзерам, а государственной машине. Эти ребята наверняка оставили массу следов, когда организовывали теракт, чтобы убить Энакина — как важного свидетеля. Было им, что скрывать, раз они его так открыто убрали! Вот, возьми — то, что мне удалось накопать самому…

Тера Синубе протянул Мэйсу инфокристалл, который тот сразу же спрятал в одном из кармашков на поясе.

— Тера, зачем ты стараешься помочь мне против Бейтся и его единомышленников?

— Потому, что ты барахтаешься, тянешь на себе эту неподъемную ношу Ордена и Республики, одновременно. Тянешь в целом, в правильном направлении. Может быть и плохо, но уж как есть. А куда нас заведут, с такими методами, Бейтс и компания, я предположить, способен — и мне эти предположения совсем не нравятся! Можешь считать меня старым сентиментальным дураком, но Энакин Скайуокер был самым лучшим нашим возможным будущим — таким, каким я хотел бы его видеть. Не просто винтиком в республиканской машине, чем мы стали после Руусана, а неотъемлемой частью обычной жизни — парень бы смог…

— С Лордами-джедаями, джедайскими родами и семьями…

— А хоть бы и так! Если нам придется остаться у руля Республики, что-то подобное все равно появится, так или иначе, — может, форма просто будет несколько иной, чем в старые времена. Ты же вон, Протектором заделался — и Республика не рухнула в пропасть. Ладно, нам пора расходиться: место здесь тихое, но лишний раз поберечься не помешает — как-то не хочется, на старости лет, оказаться еще одной жертвой «несчастного случая».

Мэйс попрощался со старым джедаем, и они разошлись. В голове у магистра уже крутились варианты того, к кому и как лучше стоит подойти, чтобы начать решать эту проблему. Следовало поторопиться, а пешком идти переходами и лестницами далеко. Темнота в проходе под Храмом ему не мешала, а вот когда ее мрак впереди прорезал какой-то отблеск света, магистр Винду насторожился — в той крипте под Храмом, мимо которой он должен был пройти, сейчас, по идее, никого быть вообще было не должно…

* * *

Чем ближе был предполагаемый вызов на слушания в сенатской комиссии, тех труднее становилось Энакину сохранять спокойствие. А допускать того, чтобы стража заподозрила хоть малейшее изменение в настроении заключенного, никак не следовало: не стоило считать своих врагов благодушными дурачками! Именно врагов: теперь уже бывший, джедай четко разделил своих прежних собратьев на тех, кому на него было, в общем-то, наплевать — и на тех, кто сделал все, чтобы он оказался именно здесь, и в таком состоянии. Нет, было еще несколько тех, кто боролся за него до конца… — но их голоса так и не были услышаны. То, что сам он потерял способность чувствовать Силу, совсем не значило, что никто из других форсъюзеров не мог почуять, через нее, намерения арестанта. Перспектива того, что охрану, которая должна будет сопровождать его в Сенат, могли значительно усилить, была бы совсем нерадостная. Так что, держимся перед камерами так, как будто ничего не изменилось — и изо всех сил демонстрируем наблюдателям обычное поведение, к которому они уже привыкли, и которое им наверняка прискучило лицезреть. Не то, чтобы Стихии, контроль над которыми Энакин более-менее восстановил, давали какую-то четкую картину. — Просто, он отметил постепенное падение активности работы с голокамерами, установленными в его камере: «зрителям» явно было скучно!

Что же, пусть скучают и дальше — Энакин их не подведет: будем и дальше изображать смирившегося со своей участью заключенного. Жаль, что из-за этого плотного наблюдения так и не удалось толком проверить: вернулась ли способность манипулировать Стихиями в достаточном объеме. Но, тут уж придется рискнуть — другого шанса ему может и не представиться! Вообще, Скайуокер решительно не понимал, почему его все еще держали в Храме. Ладно бы, если бы на нем хотели бы потренироваться Целители — все же, джедаи теряют связь с Силой совсем не каждый день. Так нет, после того, как он пришел в себя, он ни одного Целителя рядом с собой даже не видел. Он вообще никого не видел, кроме Стражей, в их неизменных масках. И, это раньше, пока он мог пользоваться Чувством Силы, он различал через нее каждого живого разумного даже без помощи зрения. Сейчас, кроме глухих масок он так ничего увидеть и не смог бы: пользоваться техникой Формовщиков Кро Вара, в присутствии бдительной охраны, чтобы «срисовать» их портреты с помощью Стихий, было слишком рискованно — даже в таком виде использования, возмущение в потоках Силы были все равно. Понять, что из себя будет представлять его охрана, очень хотелось бы. Но, не ценой того, чтобы эта охрана ни с того ни с сего всполошилась бы, на якобы пустом месте. Ладно, постараемся включить логику. И еще, тот небольшой жизненный и профессиональный опыт, полученный, когда они с Оби-Ваном — еще до войны — летали по галактике. Защитники мира и справедливости, да…

Когда за ним пришли, Скайуокер сделал вид, что удивлен и встревожен: так было проще замаскировать то, что он воспользовался плетениями Воздуха и Воды, чтобы лучше чувствовать конвоиров. Джедаи… никак не отреагировали! — раз заключенный не демонстрировал угрозы, то чего суетиться — не так ли? Пара обычных безликих, за масками, Стражей, повела его по коридорам — не вверх, к известным ему ангарам или посадочным площадкам, а куда-то наоборот, вниз. Энакин добавил к уже используемым Стихиям Землю и Огонь: так лучше чувствовалась техника. Где то впереди, да — почти на этом же уровне, явно стояло что-то летучее: характерное ощущение от работы включенных на холостой ход репульсоров, не спутаешь ни с чем. Вообще, когда пропало то постоянное чувство единства с Силой, Стихии, казалось, потихоньку начали заменять его. Еще сидя в камере, за каких-то несколько часов, не двигаясь и даже не вставая с лежанки, Скайуокер ухитрился осторожно исследовать конструкции и коммуникации здания Храма на несколько десятков метров вокруг себя. Нет, чувство было не таким, как если бы от привычно воспользовался потоками Силы. В одном случае, работало что-то вроде томографа, сканирующего живую ткань, а в другом — дефектограф «просвечивал» мертвую материю жестким излучением и ультразвуком. Но, результат и то, и другое давало похожий. Итак, сейчас рядом с ним шли: высокий пауан, и среднего роста толатианка — во всяком случае, таков был результат его небольшого дистанционного «исследования». Ни один из Стражей, кажется, ничего не заподозрил.

Пискнул вызов коммуникатора, закрепленного на запястье у мужчины. Пауан дал знак своей спутнице остановиться. Та потребовала того же от Скайуокера, преградив ему дорогу своим деактивированным двухклинковым мечом. Энакин невольно передернул плечами: так небрежно действовать, это никуда не годиться! — Обленились и зажрались они тут, в Страже — захоти он, обезоружить и даже, возможно, убить толатианку, Скайуокер мог бы даже в своем теперешнем состоянии. Причем, не прибегая к помощи Стихий! Сила Силой, но такая потеря бдительности… это что-то ненормальное. Особенно сейчас, когда мало того, что появилась масса клонов, которых джедаям «прочувствовать» было очень трудно, так еще и появились нехитрые методики того, как научиться прятать свои агрессивные намерения от одаренных. Что там говорить, если он сам когда-то — еще в прошлой жизни! — у Боз-Пити, помниться, учил республиканских офицеров тому, как обмануть вражеских форсеров, если придет случай. Случай не пришел, и Моргукаев Графа ликвидировали без абордажных боев на орбите… — однако, кое-кто из его тогдашних «учеников» проявил поразительные успехи в сокрытии мыслей и намерений. Хотя, какое ему теперь дело до джедаев? — пусть ребята занимаются своими проблемами дальше сами…

Между тем, перед глазами ушедшего шагов на двадцать вперед пауана вспыхнула голограмма, неплохо различимая даже отсюда: сто лет не видел! — магистр Суун Бейтс собственной кислой персоной. Ветер донес тихий шелест вокабулятора комлинка отчетливо и ясно.

— По прибытии в ангар, сдайте арестанта на руки служащим Сенатской гвардии: это приказ Совета!

— Но, магистр, по правилам…

Кажется, Страж таки большой формалист! Или, возможно ему чем-то не нравиться происходящее? Послушаем дальше…

— Стражи Элвиин и Ра-Сейт, к сожалению, уже находятся в Сенате — их тоже будут опрашивать. Как свидетелей.

Ого, знакомые имена! Интересно девки пляшут, как говаривал по поводу таких странных делишек Райден Дуку. Между тем, пауан явно был недоволен.

— Магистр Бейтс, по правилам, заключенных должны сопровождать джедаи. Я…

— Не беспокойтесь, Страж, все согласовано. Неужели вы боитесь, что этот несчастный сбежит? Гвардия Сената свое дело знает хорошо. Тем более, что вместе с сенатскими гвардейцами он полетит только до здания Сената — оттуда, обратно, его доставят уже ваши коллеги.

— У меня нехорошее предчувствие, магистр Бейтс! Я привык доверять тому, что говорит мне Сила…

— Понимаю, скорее всего, это из-за той обстановки, что сложилась сейчас на Корусанте. В том числе, и усилиями того молодого человека, что вы конвоируете. Возмущение в Силе чувствуют многие наши братья. Тем не менее, нам нужно делать то, что надлежит делать — то, что кроме нас не может сделать больше никто. А обычными делами пусть занимаются обычные люди. Насчет же безопасности… Совет это волнует не меньше вас! Кстати, по нашей настоятельной просьбе, для транспортировки заключенного выделили два НВШТ: один как собственно транспорт, а второй — для сопровождения.

Ого, это может сильно осложнить все дело: Энакин лихорадочно принялся выстраивать про себя возможный порядок работы со стихиями. — Водяная Завеса хороша против живого взгляда. Дыхание Ветра… нет! — его он, конечно, тоже не забудет — но это для предугадывания чужих намерений, а ему нужно будет скрывать свои действия. Огненная Стена? — тоже нет: она против ментальных техник, а там, как он понял, будут неодаренные. Разве что, видеокамеры вывести из строя — там плетение чуть другое будет, только и всего. Но, это те, что будут рядом или достаточно близко — ему нужно, же нейтрализовать еще и те, что будут на окрестных зданиях, и пролетающем там-же постороннем транспорте. Песчаная Буря не годится — она, конечно, забьет помехами все виды сканеров, а не только одни голокамеры… но эта техника сама по себе мощный демаскирующий фактор: как дымовая завеса. Инцидент то, если его побег удастся, будут потом расследовать профессионалы! Мираж или Зеркало… Райден эти технику показывал. Черт, знал бы — попробовал бы раньше отработать: и там, и там вместе с Водой и Воздухом ему придется применять Огонь. Много Огня… — а другого выхода, кажется, нет! Тем более, что любая техника полета тоже потребует сплетения Ветра с Огнем — и еще немного в Землей: техники Стихий левитацией не оперировали, только чистая механика и термодинамика. Так, стоп! — а тепловой след? — «Ночные» камеры могут брать и инфракрасную картинку. Конечно, не факт, что этот режим будет задействован и ясным днем, но, тем не менее — подумать об этом стоило: устраивать взрывы и пожары как то не хотелось! Да… уйти аккуратно вряд ли получится. Может, лучше все же попробовать сделать ноги на обратном пути? — особенно, если тогда его будут сопровождать в Храм два тех самых гаденыша. Жаль, так и не удалось увидеть морды ни того, ни другого — только маски Стражей.

Между тем, пока Энакин так размышлял, разговор Стража и магистра Бейтса закончился. Пауан призывно махнул рукой, и его соратница опять небрежно ткнула рукоятью меча Скайуокера в бок — двигай, мол, вперед! Энакин покорно пошел туда, где их ожидал второй Страж…

Ангар открылся за очередным поворотом коридора: относительно небольшое, и совершенно пустое помещение — широкие ворота стояли настежь распахнутыми, с полностью разведенными створками. Несколько дроидов из храмовой прислуги, да какой-то незнакомый джедай, стоявший возле пары устроившихся на полу ангара НВШТ. Рядом с ним стояло всего двое Гвардейцев, в своей синей полевой броне. Похоже, пилоты и стрелки наружу даже не вылезали. — Судя по тому, что было видно через блистеры, это были обычные клоны из числа корусантских стражников: очень уж характерной была раскраска их доспехов. Зачем этих-то привлекли? Странно, очень странно! — У Сенатской гвардии вполне себе были свои собственные средства транспорта и воздушной поддержки. Энакин насторожился: приобретенный еще до войны опыт, и уроки Оби-Вана утверждали, что такого рода несоответствия обычно несут угрозу. Только вот, какую?

Наконец, они пересекли ангар и подошли к транспортам. Джедай, явно знакомый с его конвоиром-пауаном, представил тому обоих гвардейцев: лейтенант Са» аррел и сержант Чинк Ол-Авер — названные вояки поочередно кивнули, но шлемов так и не сняли. Вообще то, это, по меньшей мере, невежливо — хотя знающим понятно, что форсъюзеры «видят» окружающее не только глазами. Но, Стражи, видимо, посчитали достаточным того, что этих гвардейцев как-то знал этот незнакомый джедай. Тем временем, подошедший к Скайуокеру лейтенант снял с пояса силовые наручники. Энакин покорно подставил запястья: что-то подобное он и предполагал. Он внимательно окинул взглядом экипировку гвардейцев. Вообще говоря, гвардейская броня была, в известной мере, скопирована с армейской брони клонов — разве что материалы использовались покруче, да встроенных приспособлений напихать можно было больше: высокая цена эту контору не смущала, с их финансированием. Стандартные армейские карабины, пистолеты в качестве запасного оружия, набор гранат, висящих у каждого на поясе, джетпак… так, стоп! — За каким чертом у них гранаты и джетпаки? — глаз невольно зацепился еще за одно несоответствие: совсем нет никакого нелетального оружия. То есть, совсем нет — возможность выставить в оглушающий режим карабины и пистолеты не в счет. А внушительный набор гранат, к тому же висящих так, что их можно пустить в ход практически моментально, в конвойной службе так совсем ни к чему. Им бы дополнительные связные устройства были нужнее, как и еще разная специальная «полицейская» электроника, положенная тем же Сенатской гвардии по штату — но, ничего подобного Энакин не заметил. Только встроенные в наручи брони боевые комлинки.

Лейтенант приказал грузиться в ближайший НВШТ — обычный многофункциональный низко-высотный штурмовой транспорт: вооружение на внешних подвесках отсутствовало. Зато второй НВШТ был оборудован как канонерка — шаровидные прозрачные турели из транспаристила, с уже сидящими в них стрелками, были втянуты в корпус по-походному. — Вот у него ракеты на крыльях висели! Когда Скайуокер подошел к транспорту, сержант грубовато подтолкнул по направлению к десантной кабине — как будто тот сам не знал, куда идти. Между тем, лейтенант приложил кодировочный цилиндр к датападу, который протянул в его направлении Страж-пауан. Потом, кивнув головой джедаям, подошел к НВШТ, где в десантном отсеке уже стояли Энакин и второй гвардеец. Под взглядами молча наблюдавших за ними орденцев, лейтенант дернул Скайуокера за скованные руки, и закрепил его наручники, зацепив их силовым жгутом за поручень. «Перестраховщик» — пронеслось в голове у парня…

Репульсоры плавно оторвали НВШТ от пола ангара. Сперва один транспорт, а потом и второй вылетели наружу — в каньон свободного от застройки пространства, опоясывавший Храм. Странно, почему они не закрывают створки дверей десантного отсека? — словно у нас тут намечается боевой вылет с последующим десантированием на голову врага! Снаружи, справа и выше, мелькнул силуэт второй канонерки: стрелковые турели уже отведены наружу, по-боевому — вот там ребята службу знают. Между тем, лейтенант явно что то скомандовал пилотам, а может, говорил и еще с кем: перед этим от потыкал сенсоры комлинка — но звуков, понятно, из-под шлема не прозвучало. Черт, тут он сам виноват! — Скайуокер потянулся за потоками Стихий, прежде всего — Ветра: надо лучше контролировать обстановку, а не пытаться ловить пролетающих нетопырок открытым ртом…

— …действуйте по плану!

Отзвук чужой речи, эхом отдавшийся в голове, был ясен и отчетлив. Что же, послушаем разговорчики. — Наблюдать за полетом глазами Энакин тоже не переставал: оба транспорта забирались все выше, выходя в более удобные для полета к Сенату эшелоны. Через некоторое время разговор его конвоиров возобновился: о том, что их могут подслушать, те, кажется, даже не подозревали.

— Как будем рубить хвосты, Зак?

— Как запланировали, так и обрубим! — чего ты нервничаешь, парень? Хорошо, что здесь джедаев нет — а то бы нас спалили. Вон, тот чертов дылда в маске: мне никакой Силы было не нужно, чтобы понять, что он нам не доверяет — а еще ты мандражишь! — Они такое враз чуют.

— Ничего я не мандражирую! И… так нам даже больше поверили: ведь этот парень ох как непрост — такого и нужно опасаться…

— Гы-гы-гы! — он был непрост, когда то. А теперь, Балабол точно сказал, что пацан спекся по ихней, джедайской части — то есть был, да теперь весь вышел!

— Боевой опыт не пропьешь — это ни какая не сила-шмыма, и прочие фокусы для публики в цирке. Это, во-первых. А во-вторых — ты уверен, что Балабол нас не кинет, после этого дела? — Рисково же…

— Я с ним начинал работать еще до этой войны. Балабол… он, конечно, балабол — но мы ему нужны, для таких вот грязных делишек! Обо что он и его друзья, понятное дело, не хотели бы пачкать свои чистые джедайские ручонки. Так что, не дрейфь, Мунк — мы еще подоим эту банту! Сейчас отойдем подальше от Храма, сыграем спектакль — и ходу…

Разговор этих двоих временно затих. Хотя, Ветер доносил отголоски эмоций обоих субъектов: этот «Мунк» явно не был убежден словами своего спутника. Чего же это он так побаивался то, а? — это уже даже не странно: это по настоящему опасно. Энакин сейчас готов был съесть собственные сапоги, если бы его кто попытался убедить, что его конвоиры — настоящие Сенатские гвардейцы! Наемники… опытные — это да: чувствуется хватка. Но не солдаты. Кто они, и откуда? Забрезжившую было в душе надежду — может, это ему кто побег организует? — он тут же отбросил: был в Ветре какой-то запашок… неприятный, что ли. Интересно, а где же тогда настоящие лейтенант Са'аррел и сержант Чинк Ол-Авер — или они тоже участвуют в этом деле, обеспечивая прикрытие этим головорезам? Между тем, НВШТ явно вписались в нужный им транспортный поток — и этот поток вел совсем не в сторону Сената!

— Куда мы летим?

Задавая свой вопрос, Энакин вовсе не надеялся на ответ. Главное — привлечь внимание охраны: он ни на минуту не сомневался, что в десантном отсеке работают голокамеры, и ведется наблюдение и постоянная запись. Ну, не идиоты сидели с Высшем Совете: контроль за его перемещением должен был быть налажен! Конечно, эти наемники действуют в связи с кем-то в Храме, несомненно — но, точно не в интересах всего состава Совета. В общем, надо посмотреть, как «охрана» отреагирует на обвинение. Реакция была неожиданной: конвоиры на его слова не ответили вовсе — только «лейтенант» выглянул, зачем то, за борт. Впрочем, зачем именно он выглядывал, стало понятно тут же — после его слов подельнику.

— Все, Мунк, подлетаем к точке отхода! — готовь взрывчатку, а я отработаю «обращение к публике».

«Сержант» молча, снял с пояса сразу все гранаты и стал прикреплять их к дальней от Скайуокера стенке десантного отсека — прямо около пилотской кабины! Две осколочных, ионная, электромагнитная… и термодетонатор! — мозг отметил детали чисто машинально. По идее, одного единственного термодетонатора на НВШТ со всем его содержимым хватило бы с избытком — зачем ему еще и другие гранаты понадобились? А сам «лейтенант» достал из штатной десантной боеукладки ракетомет, одновременно передав приказ, через комлинк, канонерке сопровождения — подойти, и встать вровень с ними, у борта. Когда пилот второго НВШТ стал выравнивать свой аппарат метрах в двадцати с их правого борта, «лейтенант» поднял ракетомет, и выстрелил. Форс пламени ушел из отсека за борт, через открытые двери, никого у них не задев — а ракета тут же воткнулась в летящий рядом НВШТ. От ударной волны их транспорт бросило в противоположную сторону — пилот с трудом удержал его от сваливания в штопор! Энакин удержался на ногах, но наручники больно врезались в запястья. Нет, нахрен такое счастье! — надо срочно освобождаться от кандалов. Да и оставаться тут тоже чревато — этот урод с гранатами тоже явно хочет тут всех убить, кроме самих наемников. Между тем, «сержант» явно закончил возиться с взрывными устройствами — выставив все на подрыв по встроенным таймерам.

— Все, Зак, у меня готово! — В запасе минута времени, не больше.

«Лейтенант» отбросил в угол отсека пустой тубус ракетомета — и включил вокабулятор своего шлема. До этого наемники переговаривались по закрытому каналу, да еще «лейтенант» вторую НВШТ через комлинк подозвал поближе — перед тем, как выстрелить в канонерку ракетой. Вслух тут, за все время полета, говорил только сам Энакин… до этого момента.

— Скайуокер! Наш наниматель передает тебе «пламенный» привет — в прямом смысле.

«Лейтенант» кивнул на стенку, улепленную его напарником взрывными устройствами, и продолжил.

— Райден Дуку велел еще передать, что за тобой должок: жизнь его родственника! — расплатишься по прейскуранту. Проценты он тебе решил скостить — так что, умрешь легко. Ну, ладно — мы пошли: счастливо оставаться.

Когда «лейтенант» кончил болтать, фальшивые гвардейцы одновременно, с разных сторон прыгнули за борт канонерки — оставив Энакина в отсеке одни на один с активированными взрывными устройствами. Скайуокер, быстро повернув голову из стороны в сторону, проводил их взглядом: грамотно ушли, за корму — чтобы пилоты НВШТ не заметили сразу. Почти тут же бабахнули два взрыва… за бортом, — наподдав напоследок транспортнику пинка, для скорости. А этот, теперь уже покойный «Мунк», оказывается, был не так уж и неправ, в своих опасениях! — кто-то явно поработал с джетпаками обоих наемников, убрав нежелательных свидетелей и сообщников…

Секунд сорок осталось, может даже и меньше… он просто ничего не успеет сделать: при попытке отодрать взрывные устройства с помощью плетений Земли они, скорее всего, просто сдетонируют немедленно. А отключить таймеры… — если бы он мог чувствовать Силу, как прежде! Энакин, с помощью потоков Земли и Огня сломал силовые наручники, освободившись от оков, и рыбкой выпрыгнул следом за незадачливыми убийцами. В голове была только одна мысль: достанет его ударная волна взрыва, энергии которому добавит топливо двигателей канонерки — или нет.

* * *

Приятели звали его Длинным Ножом, и это имя биттхеврианец принял как новое — вместо того, каким его называли на давно покинутой родине. Двухметровый, страхолюдного вида громила, Длинный Нож был главным пугалом в банде у Черного Кота. Сам Кот, ловкий и обходительный — когда ему это было нужно, — ботан, очень ценил своего зубастого и мускулистого подручного именно за способность нагнать страха на «клиента». Часто, именно такая метода приносила их шайке наилучший результат. Вот как сегодня: воспользовавшись неразберихой из-за митинга каких-то здешних хуманов, непонятно чего добивавшихся от своего правительства, банда Черного Кота ловко подломила ювелирный магазин, закрывшийся из-за уличной демонстрации на вынужденный перерыв. Хозяин магазина, увидев физиономию Ножа, впал в такое состояние, что безропотно выдал грабителям все содержимое денежного сейфа, запертого на кодовый замок с зуболомным шифром — это в дополнение к той ювелирке, которую они собрали с витрин. Как Нож понял из разговора Кота с их главным спецом по драгоценностям, малорослым унготом по кличке Ершик, ничего особо ценного на витринах не было. — Магазин был не из дорогих, и расположен был не на самом престижном уровне столицы. К тому же, как понимал занимающийся криминальным ремеслом уже многие годы Нож, перекупщики все равно не дадут за «стекляшки» настоящей цены — перепродать можно будет только за пределами планеты. Драгметаллы, понятно, пойдут подороже, но тоже с большим «дисконтом». — У местных ювелиров было принято, почему то, делать записи о изотопном составе материала, из которых были сделаны украшения, придется переплавлять. Жадные твари! — Нож считал себя воином, и торгашей любого сорта презирал. Обычный улов, бывало и получше. Если бы не «касса», которую они взяли… вот тут им по-настоящему повезло! Наличность, причем — не только лишь одни республиканские «фантики», которые по теперешним временам не стоили даже половины номинала — Нож уже усвоил, что такое «инфляция». — Кроме тридцати тысяч республиканских кредиток, сейф содержал еще тысяч двадцать в кредитных чипах Банковского Клана. Отдельно там еще лежала коробочка с несколькими кристалликами разного цвета — Ершик, кстати, почему-то усиленно отговаривал Кота ее брать. Однако, Кот сказал, что знает, кому «это» — он выделил слово, — можно предложить. Что же, если Нож правильно все понял, то на круг они срубили тысяч на сто, в твердой валюте — совсем неплохо, для такой паршивой лавки!

Теперь следовало быстрее убраться из этого района, и даже из этого гребаного хуманского сектора: лавочник, или кто из его работников или близких, уже наверняка оповестил корусантскую полицию. Конечно, полицейских наверняка задержит толпа демонстрантов — но, не стоило недооценивать прыти «копов»: Нож уже не раз убеждался, какой расторопной и назойливой может быть хумановская полиция. Особенно тут, в «чистых» районах, на высоких уровнях. Оставив заранее нанятый аэроспидер несколькими уровнями выше, шайка Кота сейчас старалась побыстрее спуститься несколькими уровнями ниже, используя технические лестницы. Тут было очень опасное место, как было известно Ножу — зато видеонаблюдение точно не велось: в их работе это было самым важным. Наверняка уже описания, и даже голографии Кота, Ножа, Ершика и четверых других членов их шайки — виквая по кличке Молчун, раттатака Нура, и твилеков Ствола и Когтя, — были разосланы по сети во все уголки планеты-города. Теперь им главное — добраться до подземки: дальше их уже никакая полиция сверху не достанет. Удачно они сегодня сходили. Длинный Нож не знал, кто надоумил Кота брать этот магазин, и кто сообщил ему о бардаке на тамошних улицах — но бухла он бы ему поставил! Так, сейчас будет самое опасное место: им придется выйти на открытую площадку — отсюда идет ход вглубь массива застройки. — И только в этом месте можно без голокамер перейти с одной лестницы на другую: поскольку таких лестниц, от этой площадки, идет штук двадцать — искать, куда они пошли дальше, можно очень долго. Тем более, что Нур и Ствол не забывали обрабатывать оставленный ими след специальными реагентами. Перейдем от одной арки к другой…

Наверху что-то громко бухнуло. Нож с удивлением поднял вверх голову: что это там взрывается, в небе? — или опять сюда сепы решили наведаться… — а может и сами респы чего между собой не поделили? Честно говоря, биттхеврианец не любил ни тех, ни других — сдохни они все вместе разом! Глаз сперва зацепился за быстро рассеивающийся шар горячего дыма в узком секторе неба, видимом между рукотворных стен гигантских монолитов блоков городских кварталов. Потом, практически одновременно, сверкнули еще две ярких вспышки, сопровождавшиеся грохотом — Нож готов был поклясться всем, чем угодно, что это взорвались джетпаки двух каких-то фраеров, выпрыгнувших вооон с того, пролетающего в вышине НВШТ! А дальше, рванула сама эта канонерка — разбросав дымящиеся обломки на весь видимый кусок небосвода. Нихрена себе, дела тут творятся! Нож уже хотел было сказать Коту, который, как и все другие члены шайки, таращился сейчас вверх, что нужно делать отсюда ноги — скоро тут будет не продохнуть от клонов и полицейских! — Но, ботан уже и сам пришел в себя. Уйти с площадки они не успели…

Раздавшийся глухой хлопок совсем не походил на взрыв — скорее, так обычно лопается воздушный шарик. Очень большой воздушный шарик, однако! Порыв ветра смел всю пыль с пермакрита, бросив ее в физиономии ошарашенных бандитов: неизвестно откуда, прямо из воздуха, перед ними выпал на площадку… кто? Между тем, упавший со стоном поднялся с поверхности площадки: одетый в какое то обгорелое тряпье, ободранный и сильно обожженный… хуман! — Точно, обычный хуман. Интересно, где это его так подпалило то, неужели там, на одной из канонерок? Длинный Нож прикинул высоту: и как он тогда, целым и невредимым, попал сюда, на эту площадку — которая на несколько сотен метров ниже? — без джетпака… без ничего! Хуман что-то промычал, кажется — просил о помощи. Первым, как всегда, опомнился атаман.

— Молчун, Коготь! — скиньте этого… недожаренного вниз: нам лишние свидетели ни к чему.

Виквай и второй твилек двинулись в сторону обгорелого хумана, и грубо схватив его за руки, потащили к краю площадки. То, что произошло дальше, заставило биттхеврианца на миг оторопеть: хуман небрежно — словно текучая вода между пальцев! — ушел из захвата. — А потом, одновременным толчком обеих рук, отправил Молчуна и Когтя туда, куда велел скинуть его самого Кот. Вопли товарищей еще не успели заглохнуть в ушах бандита, когда он, вместе с Нуром и Стволом, кинулись к противнику, повинуясь новому приказу Кота. От него самого, или от унгота пользы в рукопашной было бы не очень много — а стрелять, здесь и сейчас, было бы большой ошибкой: хозяева этого места подобного очень не любили. И они то, в отличии от полиции, могли тут появится в любой момент — если им покажется, что посторонние угрожают их покою. Нееет! — они с этим гаденышем и так разберутся: порежут, нахрен, на ленточки! Биттхеврианец входил в боевой раж, которым так славен был его народ. Вот сейчас он схватит этого хлюпика и…

Сильный порыв ветра — нет, урагана! — неожиданно подтолкнул Длинного Ножа в спину, придав ему дополнительное ускорение. Биттхеврианец с трудом устоял на ногах, на мгновение, потеряв из виду цель. Ноги заскользили по шероховатой поверхности пермакрита посадочной площадки, словно это был голый лед… не успев ухватить чертова хумана, здоровяк перевалился через невысокий парапет, на краю площадки, зацепившись за него ногой. — И, чуть было не полетел вниз, успев, в последнюю минуту ухватиться за край парапета. Прочнейший, практически вечный пермакрит, крошился сейчас под его пальцами, как кусок сухой глины. Нож с трудом держался за то и дело пытающийся отломиться край площадки. Нура и Ствола… не было нигде! — глянуть вниз биттхеврианец, сейчас, просто боялся. На площадке послышалась какая-то возня, глухие удары. Потом кто-то кого-то потащил — все ближе и ближе к тому месту, где висел Длинный Нож. Наконец, пермакрит прекратил рассыпаться под пальцами — Нож сумел подтянуться, и выглянуть поверх края площадки. Хуман уже почти подтащил к краю бездонного провала между блоками, дно которого покрывал мрак, сразу обоих корешей биттхеврианца. Впрочем, и ботан, и унгот здоровяками совсем не были. Кофр с добычей из ювелирного, и кейс с наличкой валялись почти рядом с тем местом, где зацепился за край площадки Нож. Должно быть, хуман успел подтащить их сюда раньше — как это ему удалось? Тем временем, хуман небрежно, как будто это были два пустых дорожных мешка, перекинул обоих его подельников через край площадки. На биттхеврианца глянула пара ярко синих, залитых кровью глаз… потом ему в голову прилетел тяжелый кофр с драгоценностями! Издав отчаянный вопль, Длинный Нож сорвался с края парапета, и полетел вниз, в рукотворную пропасть — следом за другими своим подельниками.

* * *

Уроды, твари — нет, чтобы помочь раненому человеку! Похоже, Энакину не повезло нарваться на банду алиенов с нижних уровней, возвращающуюся к себе из очередного набега наверх с добычей. Боль от ожогов по всему телу с трудом преодолевалась Контролем и заполнившим вены адреналином: Скайуокер сейчас действовал чисто автоматически — догадайся бандиты открыть стрельбу, или хотя бы действуй поаккуратнее и посогласованнее, ему пришлось бы худо! А так… о том, что он отправил на другую сторону Силы семь душ, Энакин не жалел: мерзавцы свою участь честно заслужили! — местные жители, которых терроризировала эта банда, ему наверняка еще и спасибо бы сказали, если бы смогли…

Мысли в голове путались: парень прекрасно понимал, что если в течение часа, максимум двух, ему не окажут квалифицированную медицинскую помощь — он труп. При таких ранах, и с этими ожогами… нет, Сила его, пожалуй, спасла бы — но вот Стихии, раны лечить не умели! Итак, сдаться властям? — нет, это не вариант: через пару часов он точно окажется в «родном» Храме! Остается найти тех, кто сможет ему помочь. У ботана был комлинк… скорее всего, краденый — главное, чтобы он работал. — О, чудо! — активированный передатчик поймал сеть: похоже, ботан как то сумел легализовать свой прибор связи, и даже имел на абонентском счету достаточно денег — может, именно он и был атаманом в этой шайке, а вовсе не тот громила-биттхеврианец, как он сначала решил? Так, ладно, попробуем выйти на Арту. К сожалению, комлинк его верного спутника не отвечал: «абонент находится вне сети» — не ответил и второй комлинк, тот, про который никто вообще не знал, кроме самых надежных его друзей, вроде Оби-Вана или Райдена. Кстати, Скайуокеру совсем не понравилось, что те наемники явно хотели перевести стрелки на младшего Дуку — это в будущем может сулить кучу проблем. — Особенно, если запись этого «обращения» попадет в ГолоНет. Черт, второй комлинк тоже не отвечает… — что же случилось с Арту? Мысль о том, что его друга может уже не быть на свете, вызывала отторжение и тихую ярость. Нет, не время злиться — ему нужно как можно лучше держать Контроль! — иначе он просто упадет здесь, без сознания, и уже никуда больше не уйдет. Попробовать рискнуть, и позвонить Золотьнику? — как он слышал, Падме уже вернулась на Корусант. В ответ на набранный номер, комлинк снова пискнул: «абонент находится вне сети». — Что за черт!

Так, Энакин, не злись… комлинк этого типа, вроде, еще может работать и как навигатор: посмотрим, куда его угораздило попасть. Пробовать добраться до апартаментов Падме, на улице Республики в здании номер 500, очень не хотелось, но другого выбора, похоже, уже не было — только там можно надеяться на медицинскую помощь. Обратиться в любую клинику, даже имея деньги — а в кейсе бандитов, который он так и не выкинул вниз, точно должны быть кредитки! — Так вот, обращаться в обычную клинику нет никакого резона: его данные просто обязаны будут сдать полиции, для проверки. Тут его ново обретенной свободе и придет конец! Набуанцы, по крайней мере, его не сдадут… не должны. Наконец, разобравшись куда именно он попал, когда навигатор выдал координаты сектора и блока застройки, Скайуокер почувствовал, что Сила явно не оставила его своей милостью: где то тут, совсем рядом, было логово Мясника. Это даже еще лучше! Туда он может просто дойти пешком и в своем теперешнем состоянии — минут за десять, а то и быстрее. — Главное: не перепутать, и правильно назвать нужный пароль, на входе. Во время их последней личной встречи, младший Дуку дал ему, на всякий случай, один полезный контакт: работал на Корусанте на его разведку один организм, нештатный сотрудник, связанный с криминалом. Как в разговоре посмеялся Дуку — «врач — надомник широкого профиля». И держал он, за мзду, что-то вроде явочной квартиры для специальных агентов Тиона, которые не могли воспользоваться обычными каналами по тем или иным причинам. А ведь тогда он подумал, что Райден обычный перестраховщик — и эти данные ему никогда не пригодятся. Сила… вот она теперь больше ему ничего не подскажет: надеяться, теперь, можно лишь на свою удачу — и еще на милость самой Силы. Только, если тот наемник все же говорил правду — не ждет ли его у Мясника еще одна засада? — нет, черт возьми, надо верить тем людям, которые никогда тебя не предавали! Тем более, что теперь ему ничего иного просто не остается…

* * *

Впереди снова мелькнул свет. Мэйс Винду невольно насторожился: в последнее время Храм стал довольно… опасным местом! То, что там собралось много людей — одаренных, форсъюзеров — Сила подсказала ему сразу же. Другой вопрос, — какого черта им здесь нужно? — насколько он помнил план этого уровня, здесь должна была находиться обширная крипта: зал для всякого рода церемоний и ритуалов. Которым, на его памяти, никто не пользовался. Ладно, путь наверх все равно ведет через нее, да и собравшиеся его присутствие, наверное, тоже ощутили. Имеет смысл пойти, и посмотреть: кто и зачем тут собрался…

Мысль опять скользнула к недавнему разговору с мастером Синубе, точнее — к обстоятельствам гибели Энакина Скайуокера. Судя по всему, Тера абсолютно не верил, что Скайуокера «заказал» Райден Дуку — и, что свое заявление незадачливые убийцы сделали исключительно для того, чтобы отвести подозрения от истинных заказчиков. Мэйс вынужден был согласиться с этой точкой зрения: То, как оперативно записи с внутренних камер наблюдения из отсека НВШТ, служившей для перевозки заключенного в здание Сената, попали в Сеть, указывало — тут есть силы, очень заинтересованные в том, чтобы в данную версию поверили все. С учетом настроений в Сенате… при переговорах на Мандалоре их ждут большие трудности! Большинство и так было за жесткую позицию, по отношению к «непримиримым Сепаратистам», а уж с таким то довеском, в виде теракта на Корусанте, все теперь будет еще хуже. У Палпатина были какие-то свои способы держать ситуацию под контролем, помимо канцлерских рычагов с чрезвычайными полномочиями — и, даже помимо его сговора с Графом! У Мэйса, как у его наследника на должности фактического главы исполнительной власти, нет даже и половины того влияния на события. Пусть джедаи контролируют теперь Сенат, через надежных сенаторов и представителей, пусть Банковский Клан открыл для Республики свою кубышку, а клонеры резко сбавили цены за свою «продукцию» — войну все равно следовало кончать, причем, чем быстрее — тем лучше! Как чувствовал магистр Винду, сам Дарт Сидиус вел дело именно к какой-то форме сворачивания конфликта — к какой только, именно? Да… теперь уже не узнаешь.

К счастью, перемирие действовало: были нарушители спокойствия, вроде Гривуса и других радикалов — но они сейчас представляли большую угрозу для своих бывших союзников, чем для Республики. Переговоры… толку от них, пока, было совсем чуть-чуть — стороны просто обозначили свое желание решить дело миром, не более того. Позиция Конфедерации, точнее — того, что от нее еще оставалось, была крайне слабой. И это беспокоило Мэйса, пожалуй, больше всего: в Сенате все чаще начинали раздаваться голоса, призывающие решить дело с помощью силы. — С учетом того, что мууны уже добились своего приема обратно в состав Республики, а их временный представитель появился в Сенате, и того, что руководство Торговой Федерации, фактически, капитулировало — их позиция казалась вполне резонной. То, что мууны и неймодианцы это еще не вся КНС, и что соединенная мощь сепаратистской армии и флота почти не уступает республиканским силам, эти господа брать во внимание не хотели. Так же как не желали подумать и, то, кто именно будет финансировать войну дальше: расчеты однозначно показывали, что еще года таких же интенсивных боевых действий, какие велись до этого, экономика Республики просто не выдержит. Не хотелось еще раз ступать на ту же дорожку, что привела, в свое время, к Руусану — когда от краха государство, несмотря на одержанную победу, отделял всего один шаг! Кстати, тогда как раз крайними оказались именно джедаи, которые тоже вытащили на себе всю основную тяжесть войны. Обвинение в адрес Райдена Дуку, это еще один камешек на весах принятия решения о ведении войны до победного конца. То, что победа может стать и концом самой Республики, некоторых господ, похоже, не особо волновало — или они этого просто не понимали…

Длинный проход закончился, и Мэйс оказался в большом затененном зале, полном разумными. На глаз, магистр оценил бы собравшихся почти в сотню человек: разные расы и возраст — все джедаи. Нет, не все! — среди толпы мелькнуло знакомое печальное лицо: Джа-Джа Бинкс! — Интересно, а его-то каким ветром сюда занесло, и кто вообще его вглубь Храма пустил? Хотя, гунган мог прийти с кем-то из знакомых джедаев: у представителя сектора Чоммел в Сенате были весьма обширные знакомства.

— Твоя пришел, чтобы помянуть моего друга Эни?

Вопрос Джа-Джа застал магистра Винду врасплох. Так вот что тут намечалось… поминальная церемония! Причем, церемония явно неофициальная — официально ведь у нас, теперь, Энакин Скайуокер изменник и Падший джедай. На душе у Мэйса, где и без того было отнюдь не радостно, стало совсем скверно.

— Нет, Джа-Джа, я не знал о намечающейся церемонии, я здесь оказался случайно, по… совсем другим делам. Но, я обязательно приму участие в этой церемонии, вместе со всеми — я думаю, Сила сама привела меня к вам!

Другие джедаи окружили его полукругом, в центре которого стоял гунган. Мэйс разглядел много знакомых лиц. Некоторых он знал только по именам — Орден, все же, был большой организацией. — А у некоторых, вот так, сразу не смог бы вспомнить даже имени — несмотря на тренированную память. Взгляды собравшихся были отчужденными и настороженными — и совершенно непроницаемыми, в отличие от искреннего дружелюбия, которое было во взгляде гунгана.

— А зачем вам это, магистр?

Вопрос, который задал какой-то молодой хуман, с длинными каштановыми волосами, казавшимися в полумраке почти коричневыми, вернул Мэйса к суровой реальности: тут ему не доверяли! Ну, кроме, может, Джа-Джа.

— Затем, что я не верю в вину Скайуокера, и голосовал на Совете против обвинительного приговора!

— Но, вы ничего не сделали, чтобы спасти его! Энакин был один из нас: жил рядом с нами, делил вместе с братьями все наши горести и радости, сражался… лучше многих — да что там говорить: сражался в этой проклятой войне лучше всех! А что в награду? — смерть и позор! Скажите, Винду, когда для Совета простые джедаи перестали быть братьями, и превратились в простые фигурки, которыми магистры играют сейчас, как будто идет партия в дежарик. — Поставят то туда, то сюда — а потом просто скинут фигурку, считающуюся битой, с доски! Как скинули Скайуокера. Мы все, кто тут сейчас собрались, честно служили Ордену и Республике. И теперь что, оказывается, что мы еще должны кому-то доказывать, что не заражены Тьмой… не поддались влиянию Темной Стороны Силы? Когда на фронте мы проливали свою и чужую кровь, вам на это было наплевать! — а теперь, когда война подошла к концу, вам вдруг понадобились крайние, чтобы самим оказаться, перед народом Республики, в чистых незапятнанных одеждах…

Парень замолк, когда его плеча коснулся другой джедай… мастер — старый виквай, по имени Сев: Мэйс неплохо знал его. Сев, со своим учеником Джоком Сахом только недавно прибыли в Храм откуда-то с Внешнего Кольца — Джок несколько дней назад прошел посвящение в рыцари. Вон он, кстати, из-за плеча Сева выглядывает. Между тем виквай, успокоив собрата, сам обратился к Винду.

— Знаешь, Мэйс, парень прав: что-то у вас здесь, на Корусанте, твориться нехорошее! Пока мы воевали за единство, против раскола там, на фронте, оказалось — в самом Храме все потихоньку рассыпается на куски. Интриги, теракты, предательство — истинное или мнимое! — На фронте нам все казалось гораздо проще и понятнее: есть мы, которые за правду — и есть «они», которые вообще обычные жестянки. Железяки, которые убивают живых людей, коих нужно остановить любой ценой. Вот теперь выяснилось, что эта цена оказалась чрезмерной… для некоторых. Какие-то новые люди, которых мы там, на передовой, даже не видели, теперь заявляют, что, раз они нас на войну не посылали, то выходит, мы сами во всем виноваты — но, в чем наша вина? И, в чем была вина того же Скайуокера? — который, между прочим, был и моим командиром тоже. Получается — я выполнял преступные приказы скрытого врага, как и многие другие! Где тут правда, и за нее ли мы, в конце концов, воевали — раз потребовались суды, и… тайные казни? Что произошло такого, что джедаи стали относиться друг к другу не как к братьям, а как к врагам? У меня, как и у всех тут собравшихся, много вопросов к Совету, магистр Винду…

Все аргументы, доказательства — и оправдания, пронеслись в голове магистра в одно мгновение.

— Давай сперва проведем церемонию, Сев! Простимся, и помянем Энакина… потом я готов буду ответить на твои вопросы. Если сам знаю на них ответ…

Длинноволосый парень, руку с плеча которого Сев так и не убрал за все время разговора, утвердительно кивнул головой. Потом он снял с пояса меч, и зажег клинок на поднятой вверх рукояти — лазурный свет казался слабым и одиноким в полутемном зале крипты, где горели только редкие светильники. Кстати, о светильниках: гунган, у которого светового меча не было, достал небольшую простенькую лампадку откуда-то из складок официальной сенатской одежды — и поднеся ее к мечу длинноволосого парня, кивком головы попросил того зажечь от плазмы клинка фитилек. Тот аккуратно наклонил меч, и коснулся им лампады — на кончике фитиля заплясал тоненький живой огонек пламени. Сев снял лежащую на плече у парня руку, и потянулся к своему поясу — через мгновение зажегся еще один меч. Следом включил зеленый клинок своего меча Джок Сах, вскинув его подвысь. — А затем, то же сделали и все остальные джедаи, что собрались в крипте. Сумрак нехотя отполз подальше к стенам крипты, и в ведущие к другим помещениям, и на другие уровни проходы — хотелось верить, что вот так же, Свет всегда будет теснить Тьму. Среди ровных синих и зеленых огней, фиолетовый клинок меча Мэйса Винду выделялся так же, как и горящий живой огонек лампадки, что держал в руках Джа-Джа Бинкс. Свет памяти и надежды…