Глава 1

По ощущениям проспал я совсем недолго. А потом чья-то грабля выдернула мою оболочку в привычный мир и снова заставила чувствовать — обонять, видеть, слышать и т. д.

Конспирация, что ни говори, была соблюдена. Тот, кто заботился о скрытности своего логова, достиг цели. Я понятия не имел, где нахожусь, и это вселяло в меня как минимум тревожное чувство, что добром подобная катавасия не кончится.

Комната была круглая, с голыми каменными стенами. Кладка — грубая, между блоками величиной с арбуз проросла трава, а сами булыги покрывал темно-зеленый мох.

Помещение весьма походило на каземат, каким я себе его воображал время от времени.

До воображался!

— Уже может говорить? — пробасил знакомый верзила, стоящий впереди и справа.

— Ага. Заклинание-то пустяковое было, — отозвалась девица. — Думала, раз он чародей, то придется с ним повозиться, а вышло-то просто. Дилетант и неумеха. Никакой защиты.

Я посмотрел на худышку, закипая. Всяко меня обзывали, но чтобы усомниться в моих способностях и профессионализме!

— Кто вы? Извольте назваться! — В голосе моем звучал металл. Вот что бывает, если труса задеть за живое, вонзить стилет в его святая святых.

— Всему свое время, господин волшебник! — ответила незнакомка. Взмахнув руками, она подбавила в круглую комнату света, чтобы, наверное, я смог рассмотреть ее подробнее.

Некоторые детали в прошлом ускользнули от моего внимания. Похитительница была необычная, с небольшими такими рожками по бокам головы. Они торчали из волос как бы невзначай и не портили общей картины, точнее не усугубляли ее. Прибавить к этому следует кошачьи глаза цвета меда и татуировку на бледной коже — узор покрывал все ее довольно миловидное личико.

Чужачка, решил я. Не человек и явилась из других миров… самое малое.

Да хотя бы по наряду ясно. Обтягивающие брючки, обтягивающая курточка, короткий плащик с капюшоном на плечах. Опять же сапожки высокие, на застежках.

Мило, мило, но… я бы сказал, довольно затасканно. Новыми эти вещи были, по моим предположениям, лет сто назад.

Мы молчали, как бедные родственники на именинах. В конце концов я не выдержал. Мои нервы, как вы знаете, не железные и давно истрепаны, а тут сижу я привязанный к стулу, словно арестант, и любуюсь на этих сумасшедших.

— Если я правильно понимаю, — начал я, — мы кого-то ждем?

— Ждем, — ответила девица, пожелавшая остаться инкогнито. Занималась она тем, что обрабатывала ногти пилкой и время от времени бросала на меня взгляд своих кошачьих глаз.

Было чувство, что я лично чем-то насолил этому косолапому чуду.

— Кого же?

— Кого надо!

— А кого надо?

Страшный, что стоял, подпирая стенку, зыркнул на меня горящими глазами из-под надбровных дуг величиной с письменный стол.

— Не будь дураком, чародей, — сказал он, — и радуйся, что мы с тобой обращаемся хорошо.

У меня челюсть отвалилась, как происходило всегда, когда я сталкивался с каким-нибудь идиотским утверждением.

— Это вы называете «хорошо»? Рехнулись?

— Нет.

Ответ был кратким и четким, без малейших колебаний. И взгляд, его сопровождающий, намекал, чтобы я по возможности удержался от зубоскальства.

— На карту поставлено так много, что мы не можем позволить себе миндальничать. Смотрите, у Крайлога руки чешутся пройтись по вашей голове дубиной.

Страшный кивнул.

— И что же я вам такого сделал, что вы готовы пойти на столь крайние меры?

— Собираешься сделать, — ответила худышка.

— А поточнее?

Она открыла рот, готовясь посвятить меня в жуткие детали какого-то страшного ужаса, но спохватилась и завертела головой. Крайлог кашлянул и отклеился от стены. Разве что в струнку не вытянулся, чтобы поприветствовать гостя, который через секунду возник в круглой комнате. Видимо, третий член шайки был тут за главного. Его и ждали, а когда он возник из пола в темно-малиновом свечении, всякие вольности были прекращены мгновенно. Худышка и страхолюдина с дубиной посмурнели, словно солдаты в присутствии главнокомандующего, а я уставился на вновь прибывшего, гадая, что же в нем такого особенного.

Рост ни то ни се, средний. Одет словно король оборванцев и издалека может сойти за Спящего Толкователя, но все-таки представительнее. По крайней мере, у него имелось то, что можно назвать головой и лицом, хотя и с натяжкой.

Некую фигуру охватывали длинные одежды до пола, что-то вроде рясы с капюшоном. Под ним в глубокой темноте светились синие глаза-щелки. Больше ничего там не было. «Органы зрения» этого типа просто висели в воздухе. И, по всему видно, этим своим фирменным обликом субъект в балахоне привык пользоваться на всю катушку. Вопрос в том, где и при каких обстоятельствах. Не он ли, вооружившись косой, заставил всех и каждого думать, что бог смерти должен выглядеть именно так?

Сейчас косы, правда, при нем не было. Это успокаивало.

— Уф, я так спешил, так спешил… ужас что делается в мирах… сплошное волнение! — выдал скороговоркой новый персонаж. Голос его, вопреки ожиданию, не был густым и наводящим тоску смертную, а, наоборот, суетливый, текучий, словно резвый ручеек. Такой больше подошел бы лавочнику, чем… кому?..

Я ждал, придав своей вытянувшейся физиономии выражение, какое, на мой взгляд, должно было сказать моим надзирателям, что держаться я намерен до последнего. И хотя внутри умирал от страха, кажется, у меня получилось смутить Крайлога и рогатую девицу. Они толклись за спиной синеглазого, как щенки позади крупного волкодава.

— Вас связали! — воскликнул пришедший. — Кто?

— Догадайтесь, — ответил я. — Сам я не мастак на такие фокусы, так что остается кто-то из этих двух.

Синеглазый повернулся к своим миньонам.

— Зачем же, братья?

— Я думала, он опасен и наша задача — его лик… нейтрализовать… — ответила косолапка.

— Но я же вам ничего подобного не говорил! Я сказал, чтобы вы пригласили Браула Невергора побеседовать! — Синеглазый обладатель балахона взмахнул руками в перчатках и закружился, подметая полами одежд пыльный пол. Ну по крайней мере он не призрак в прямом смысле слова.

— Простите нас, господин чародей!

Извиваясь, синеглазый подлетел ко мне и одним движением освободил от веревок. Я поднялся, растирая запястья, и смерил троицу суровым взглядом.

— Итак, с кем имею честь говорить? Не знаю, какие нравы царят у вас на родине, без сомнения, удивительной, но у нас правила велят представляться. Элементарная вежливость.

— Конечно, прошу прощения, — поклонился синеглазый. — Я — Тузмес Высокий. Это Крайлог, его еще называют… называли… Несокрушимый…

— Кто называл?

— Э… сейчас, простите, это неважно…

— Как сказать. Если бы мы начали говорить об отпускной цене на локийских кальмаров, то это, в свете недавних событий, было бы неважно, а так…

Тузмес смутился.

— Извиняюсь, конечно, господин волшебник, но… уверяю, эти мелочи мы обсудим.

— Все так говорят!

— А это… это… — Синеглазый вспомнил, что собирался представить рогатую девицу. — Эриделла Быстрая Стрела.

— Вот видите, юная дева, это не так страшно, — сказал я, повернувшись к ней. — Оттого, что я узнал ваше имя, от вас не убыло.

Быстрая Стрела зашипела. Я ей определенно не нравился.

— А теперь приступим к делу, — сказал Тузмес, принимаясь колдовать.

— Не возражаю, — отозвался я. — Если мне нальют чего-нибудь выпить.

Странный тип опять засуетился.

— Будет, будет, будет…

Он не соврал. Было и вино, и большая, хорошо убранная комната с коврами, гобеленами и прочими аристократическими излишествами. В углу даже стояла выполненная с большим мастерством и реалистичностью статуя голой феи, изнывающей, судя по позе, от любовной истомы.

Тузмесу пришлось долго кашлять, чтобы оторвать меня от созерцания сего творения, после чего он предложил кубок с очень сухим вином, которое тут же ободрало мое горло не хуже наждачной бумаги. На время нашего разговора косолапка и страшный куда-то исчезли, без напоминания со стороны предводителя.

— Вы, должно быть, удивлены всем происходящим, — начал разговор Тузмес. Он сидел напротив меня через стол и вино не пил. Может быть, ввиду отсутствия рта как такового. Или просто не нуждался в этом невинном удовольствии.

— Ничуть, — ответил я. — Ничуть не удивлен. Я реалист. Живу в мире, где все с ног на голову. Вот сейчас вы попросите меня о какой-нибудь услуге, вам надо решить некую проблему, которая ну никак не решится без вмешательства Браула Невергора. Угадал?

— В некотором роде…

Если привыкнуть к сухому вину, то со временем оно кажется не таким кислым. И все менее становится похожим на скипидар.

— Так складываются звезды, так поворачиваются ветви Вечного Древа, так журчит Источник Мудрости, возле которого плетут свою пряжу норны… правильно? Все указывает на то, что Браул Невергор и есть единственный, кто может справиться с задачей. Так что выкладывайте, Тузмес. Сразить дракона, спасти принцессу или вытащить мошку из чьего-нибудь глаза?

Высокий снова закашлялся. Очень странно — горла-то у него я не заметил.

— Боюсь, дело гораздо сложнее. Но суть вы уловили. Вижу, вы бывалый человек.

— Еще бы, — мрачно повел я бровями. — Каждое утро совершаю подвиг, у меня расписание. В десять утра.

Тузмес долго не знал, как следует воспринимать мою фразу, и оставил ее без комментариев. Но мне показалось, это сообщение его расстроило.

— Вы приехали в дом Поттеров для одного дела. Вас несколько человек, волшебников. Завтра, по сообщениям моей агентуры, вы соберетесь на совет, где будут обсуждаться вопросы, касающиеся существования вселенной.

— Ваша агентура работает отлично.

— Магия, знаете ли.

— Ну как же без нее.

— Так вот. Я хочу, чтобы вы, присутствуя на совете, всячески саботировали процесс. Выступали против любой инициативы.

— Это еще почему? — спросил я. — Если вселенная в опасности, я должен быть в первых рядах! А вы говорите «саботировать»!

— Именно саботировать! Вы должны сорвать все мероприятия! Вот такая у меня к вам просьба, — взмахнул руками Тузмес.

— Вы сумасшедший?

— Нет.

— И я тоже, хотя некоторые иного мнения. Назовите хотя бы одну причину не спасать мультиверсум!

— Ну…

— Это не причина!

— Так сразу и не скажешь.

— Начните издалека, если по-другому никак.

— Вас не посвятили в подробности?

— Нет.

— В этом все и дело, — вздохнул Высокий. — Я представляю противоположную сторону, господин чародей, и у меня есть веские основания препятствовать вам и вашим друзьям.

— Какие же?

— Вы собираетесь спасти вселенную, а я и мои соратники по борьбе — уничтожить ее. И я хочу сделать вас своим союзником.

— Вы точно сошли с ума. Если я помогу вам, то сам уничтожусь. Зачем мне это нужно?

— Этот мир заслуживает того, чтобы сгинуть. Когда-нибудь, возможно, все начнется заново, но до того пролетят в пустоте бесчисленные эоны времени. Впрочем, это не так и важно, ибо нас никого уже не будет.

— Вы бредите, — сказал я. — И кто вы вообще такой? Вы и ваши соратники по борьбе?

— Мы — боги. И наши противники тоже. Двоих вы уже видели. Стиоделарикса и Спящего Толкователя.

— Ага! Одна шайка, я чувствовал!

— Постойте! Я же сказал, что мы — противоборствующие! Они сотрудничают с вашими чародеями, чтобы предотвратить угрозу, а мы ставим им палки в колеса. Ясно?

— Ничего не ясно.

Тузмес сопел, теребя пальцами край своей хламиды.

— Вам, должно быть, не понять наших трудностей. Мы — изгнанники, бесприютники, бродяги.

— Имеете в виду, «мы»— божества?

— Да.

— Кто вас выгнал и откуда?

— Народы, которые чтили нас и с которыми мы имели связь, исчезли, отжили свое или погибли в результате войн и эпидемий. Это естественный процесс, такое в мирах происходит сплошь и рядом. Жил народ, а потом бац — и нет его. А осиротевшие боги остаются. Боги бессмертны, умереть вместе со своими подопечными возможности в основном не имеют… отсюда все наши беды и страдания… Если мы не войдем в чей-нибудь пантеон, если нас не примут другие, мы обречены бродяжничать по мирам и дряхлеть. Нет ничего ужаснее этой участи.

— Понятно… — промычал я, — Но ведь кому-то везет, да?

— Везет. Немногим. Став членами другой команды, они продолжают полноценную божественную жизнь, а мы…

— Только не рыдайте! Терпеть не могу, когда боги рыдают!

— Простите. Это личное. Мой народ… он такой был хороший, добрый… я старался ради него как мог, мы жили в мире и согласии… а потом экологическая катастрофа стерла его с лица земли. Мы и оглянуться не успели, как стали сиротами.

— «Мы» — это кто?

— Я, Эриделла… и другие, вы их не знаете. Эриделла была богиней охоты, потому и называлась Быстрой Стрелой.

— А тот симпатичный молодой человек с дубиной?

— Крайлог Несокрушимый? Это бог войны некоего племени, которое погибло в результате наводнения в одном из миров.

— Печально…

— Бедняга так мучается.

— Оттого, что не может просто так расколотить кому-нибудь череп?

— Ну… и это тоже, — кивнул Тузмес.

— Подумать только, какие дела творятся на просторах мультиверсума, — сказал я.

— Люди, даже маги, часто весьма ограничены в возможностях видеть эти процессы. Вот вы, к примеру, сами признались, что впервые о таком слышите.

— Понял, понял… есть много, друг Горацио… и так далее! — отрезал я, — Ладно, допустим, это так. Допустим, вы божества, которые слоняются из угла в угол и не знают, чем заняться, потому что лишились выгодной синекуры.

— Господин волшебник…

— Может, я грубо выражаюсь, но это лишь для простоты моего восприятия. Не забывайте, мы, маги, весьма ограничены.

Тузмес заткнулся.

— Тогда почему вы хотите, чтобы этот мир уничтожился?

— Потому, что это единственный способ для нас обрести покой. Сами умереть мы не можем. Остается уничтожить все. Мы сотремся, канем в первозданный хаос, освободившись от страданий и забот!

Я постукал пальцами по столу.

— Значит, вот о чем речь… Ну-ну. Все сводится к жалким эгоистическим желаниям?! И всего-то? Ай-ай-ай, Тузмес, или как вас там. Нехорошо. Стыдно.

— Чего ж стыдного, помилуйте! Умереть с честью, чтобы окончательно не потерять лицо! — удивился бог.

— С честью? И утянуть с собой в хаос первозданный миллиарды невинных душ, которые о вас даже не слышали? Стыд и срам, дорогой Тузмес!

— Господин волшебник, я прошу вас войти в наше положение! Вряд ли в вашей жизни будет еще такой случай, чтобы боги обращались к вам со слезной просьбой!

— Если соглашусь, тогда конечно, — ответил я.

Беседа зашла в тупик. Тузмес пыхтел. Стратегию он явно выбрал ошибочную. Ну не мог я проявить милосердие, или что там под этим словом понимает синеглазый, по отношению к тем, кого не знаю. Да еще существам бессмертным в противовес смертным, моим друзьям. О чем только думали эти остолопы? Случайность ли в таком случае, что остались они без своих поклонников? С такими-то моральными устоями.

— Попробуйте поговорить с Зубастиком Поттером. Может, повезет, — сказал я, заметив, что Тузмес совершенно расклеился.

— Нет.

— С Гермионой, моей сестрой.

— Нет.

— Почему?

— Согласно пророчеству, похоже, вы должны сыграть решающую роль в этих событиях.

— Опять двадцать пять! Замечу, дорогой Тузмес, я дот их пор не знаю, о каких событиях идет речь. Что такое угрожает мультиверсуму, от чего я должен его не спасать?..

Провокация не удалась. Бог не раскололся. Видимо, посвящать меня в подробности он не планировал с самого начала.

Тут его осенила идея. Поведя рукой, он превратил комнату в сокровищницу, заваленную золотом: монетами, слитками, мешками с песком, самородками и прочей прелестью. Тут и там посверкивали громадные изумруды, бриллианты, сапфиры и рубины. Горы, башни золота громоздились до потолка, уходящего ввысь, и не было во вселенной человека, который видел столько благородного металла зараз. Мне повезло.

— Это все будет вашим, — сказал Тузмес. — Дайте согласие — и станете самым богатым человеком в истории!

Велико было искушение, но могучий разум Браула взял-таки верх. В кои-то веки. Проглотив еще порцию винца, я посмотрел на Тузмеса с невыносимым для его гордости скепсисом и сказал:

— Если я соглашусь и вы дождетесь уничтожения миров, за каким лешим мне будут нужны все эти богатства?

Синеглазый, конечно, об этом не думал. Его расчет был ясен: люди алчны, поэтому, как правило, такие фокусы с ними проходят. Но не со мной!

Тузмес издавал звуки, напоминающие рыдания. Даже жалко его стало, чисто по-человечески. Боги тоже могут быть сиротами.

Побившись головой о крышку стола, синеглазый дотюнькал еще до одной мысли. Махнув рукой во второй раз, бог превратил сокровищницу в благоухающий цветами сад, полный… обнаженных девиц. Они были прекрасны, словно феи. Волосы их, разумеется, сияли и переливались, как живой солнечный свет. Груди и все остальное были розово-белыми и такими свежими во всех смыслах, что едва распустившийся цветок казался в сравнении с ними сухой мумией. Пытаясь посчитать, сколько душ женского пола набилось в сад, я тут же порядком вспотел. Для человека, ведущего скромный отшельнический образ жизни, такая плотность девичества на квадратный метр — тяжелейшее испытание.

— Вам плохо? — спросил Тузмес.

Я что-то такое ответил, не помню. Все плыло пред очами моими, а девицы, порхая, подбирались все ближе. Уже через пару мгновений я ощутил, как нежные ручки прикасаются ко мне со всех сторон.

— Они будут вашими, — сказал Тузмес из далеких-далеких далей. — Если хотите — и больше. Дайте согласие сотрудничать с нами. Только и всего…

— Только и всего, — пробормотал я.

— Неземное наслаждение…

— Неземное… — Мои губы, жаждущие поцелуя дев, выпятились сами.

— Никогда у вас не будет другого шанса получить все это! — сказал бог. — Думайте, господин чародей! Время на исходе!

Мягкая шелковистая ручка гладила меня по щеке, и я уже готов был провалиться в безумные бездны разврата, как Талула Поттер напомнила о себе. Сердитое личико чародейки вынырнуло из мистических туманов и спросило, что все это значит. Получив из ее голубых глаз заряд крайнего осуждения, Браул Невергор очнулся.

— Нет! Уберите, Тузмес, это не поможет!

Благоухающий сад и голые девицы исчезли. Мы сидели в той же комнате, огорченные тем, что не в состоянии найти общий язык. Молчание, что называется, было тяжелым. Тузмес пыхтел, гадая, чем еще меня можно соблазнить, а я глотал вино. А что оставалось делать?

— Может, дать вам время подумать? — жалобно спросил синеглазый.

— Не надо. Это не поможет. Раз пророчество или что там выбрало меня в герои, я буду им. Мой опыт подсказывает, что сопротивляться таким вещам бесполезно.

— Что ж, — сказал Тузмес, — вы не оставили мне выбора…

Тут я покрылся крупными мурашками. Не стоило забывать о Крайлоге и Эриделле. Оба этих божества по природе своей были склонны к насилию, особенно страшный, и каждое из них могло устроить Браулу хорошую головомойку. И это те, кого я знаю. Не удивлюсь, если в компании осиротевших божеств найдутся еще более опасные субъекты, которые окажутся не прочь пересчитать кости упрямому чародею. А хотя бы тот же Тузмес. Неужели он не в состоянии развалить меня на элементарные частицы одним щелчком своих пальцев?

Приняв выражение лица потверже, я спросил:

— Что вы имеете в виду?

— Как это что?..

— Предупреждаю, у меня влиятельные друзья. Могучие чародеи. Они отомстят.

— Отомстят? С какой стати им это делать?

Тут в комнату вошел Крайлог со своей дубиной. Я указал на него.

— Вышибив мне мозги, вы ничего не решите!

Тузмес опешил, а потом грустно расхохотался. Громила с черепобойкой озадаченно поскреб затылок.

— Господин волшебник, господин волшебник!.. Эх, да если бы мне нужно было вышибить вам что-нибудь, уверяю, я бы не стал городить весь этот огород. Плохо вы нас знаете.

— Предпочел бы не знать вовсе, — сказал я со всей аристократической чопорностью.

— Обстоятельства сильнее нас, — развел руками бог. — Я понимаю, у вас свои принципы и свои аргументы… Что ж. С сегодняшнего дня мы начинаем боевые действия. Раз таковы правила игры, мы, изгнанники, оставляем за собой право использовать в этой войне все средства. Мы будем противостоять вам, защитникам мультиверсума и, если повезет, одержим победу.

— Желаю удачи.

— Спасибо. Кстати, у вас при себе нет блокнота и ключа, которые мы могли бы экспроприировать?

— Сожалею, нет.

— Жаль. Ладно, Крайлог!

— Предупреждаю… — пискнул я, сжимаясь в кресле.

— Идите с миром, господин волшебник. Еще раз извините за неудобства. Крайлог вас проводит.

— Куда?

Но меня уже провожали. Тузмес и комната исчезли, лопнув, как мыльный пузырь, и чары снова выкинули меня и провожатого в привычное измерение.

Позади сопел страшный верзила, и мне оставалось только ждать удара дубиной по затылку. Мы куда-то шли, я ждал. Тьма кругом растекалась кромешная, но, кажется, мы снова были в доме Поттеров. «Юные девы» спали и посапывали в обе ноздри.

Крайлог водрузил руку мне на плечо. Я охнул. А может, не рука это, а баржа, груженная силикатным кирпичом?

— Если передумаете, вызовите Тузмеса, — прогудел бывший бог войны и сунул мне в руку какую-то штуковину. — Потрите и скажите: «Чтоб истина открылась мне!» Понятно?

Я заверил Крайлога, что все понял, и как только, так сразу…

Верзила недовольно посмотрел на меня и вздохнул, жалея, видимо, что так и не получил приказа сплясать на моих костях ритуальный танец. Потом чуть просветлел. Я подумал, что к нему вернулась надежда. Еще не вечер, наверняка подумал страшный, и обрел душевное равновесие.

Обо мне того же самого сказать было нельзя. Я остался во мраке один-одинешенек и с превеликим трудом вспомнил, что предшествовало моей встрече с богами. Вино шумело под сводами моего многострадального черепа.

Ну Браул, ну влип!

Не думая, я сунул подарочек Крайлога в карман и двинулся неизвестно куда. В последнее время ваш покорный что-то чересчур много бродит в темноте, заметили?

Как правило, ничем хорошим это не заканчивается… не закончилось и теперь…

 

Глава 2

Времени на раздумья я потратил немного и решил, что все равно, хоть провались Мигония в тартарары, дойду до Талулы. Обсудить требовалось многое, а ждать до утра нет никакой моей психической возможности. Еще вино, по своему обыкновению, толкало на подвиги. Перво-наперво, конечно, я заключу чародейку в объятия, а потом…

Исходя из гипотезы, что Крайлог вернул меня на то же место, откуда забрал, я выбрал направление и попытался соорудить свет. Руки дрожали, перед глазами все расплывалось. В этот раз с заклинаниями не повезло. Сосредоточиться мешали то сверкающие образы сокровищницы и горы золота, то розовые тела обнаженных дев… Плюнув на все и выругавшись деликатно сквозь зубы, Браул Невергор двинулся в путь. Мрак даже как-то успокаивал.

Восстанавливая в памяти — уж как получалось — приметы местности, я нашел некую дверь и принялся щупать ее, словно сыщик в поисках улик. Вроде бы она. А вроде бы нет, поди разберись. Доверившись интуиции, я в конце концов сделал вывод, что ошибки нет. Влюбленное сердце само привело меня сюда, когда разум отказался решать такую сложную задачу.

В комнате висела тишина. Вероятно, это означало, что Талула уже девятый сон видит и ни о каких грозных событиях не подозревает. Что ж, придется потревожить. И вообще, как мои соратники могут дрыхнуть в такой момент, когда на карту поставлена целая вселенная? Теперь-то известно, что вроде как все зависит от нас, так почему… А, ладно. Уж кому-кому, а Браулу пора привыкнуть…

Тихонько постучав, ответа я не получил. Тогда осторожненько толкнул дверь и понял, что удача на моей стороне. Талула не стала запираться… вероятно, в трепетной надежде на нежданную ночную встречу с возлюбленным. Почему бы и нет? Приободрившись порцией романтических мыслей, я проскользнул в чародейкины покои.

Так. И здесь хоть глаз выколи! Ничего, главное соблюдать осторожность. Мне ничего не стоит в любой момент свернуть что-нибудь, и грохот, который за этим последует, конечно, разбудит всю округу. Люди начнут спрашивать, не взорвалось ли чего, гадать, строить гипотезы, напугаются… Иными словами, будет затруднительно объяснить причину, по которой я поставил на уши благородное семейство. Даже таким шалопаям, как Поттеры. Поэтому, чтобы избежать неприятностей, я опустился на четвереньки и пополз. На пути мне попадались предметы мебели. С каждым я знакомился на ощупь и, пожелав доброй ночи, двигался дальше. Так достиг окна. Оно оказалось открытым, но задернутым шторой. Вдохнув свежего воздуха, я повернул налево и снова углубился в недра комнаты. Кровать Талулы должна быть где-то здесь. Вот! Мои пальцы наткнулись на домашние тапочки, стоящие на ковре. И кровать была рядом, я обполз ее по периметру и остановился, гадая, как привлечь внимание чародейки. Не так-то просто, даже учитывая наши отношения.

Я позвал ее по имени. Нет ответа. Повторил попытку, немного громче. Подождал. А что если бросить в нее тапкой? Удивившись, Талула спросит, кто это тревожит ее в тиши ночной, а я скажу, что это я, и мы сольемся…

Добравшись до тапочек, я взял одну из них, гадая, как лучше прицелиться. И тут до меня донесся тихий голос. Решив, что меня наконец признали, я улыбнулся. И хотя Талула издала возглас уж очень тихо, словно потягивающийся во сне человек, я не дал себя запутать. Это она для конспирации! Молодчина. Делает вид, что спит, а сама, растворив очи, готова внимать моим словесам.

— Талула, я пришел сказать… в общем… тут кое-что случилось…

Я осторожно присел на край кровати и понял, что чародейка, затаив дыхание, слегка заелозила на своем матране.

Мне всегда трудно начинать серьезные разговоры. Непонятно, каким должно быть вступление, какой — основная часть и чем вообще закончить. Помучившись с минуту, я решил переходить к зыбкой почве романтических отношений постепенно. То есть начать с моего недавнего похищения и знакомства с богами.

Ну и начал. Говорил шепотом, и хотя очередность событий и логика хромали, но в целом мысль я доносил верно.

— Талула? Ты понимаешь, как высоки ставки в этой игре? — спросил я, шаря по простыне. Надеялся найти ее руку. Ну чего она, в конце концов? Могла бы хоть так ободрить меня, столь сильно помятого жизнью. — Ты ведь знаешь, в чем суть дела… да?

В ответ все тот же невнятный звук, и снова у меня сложилось впечатление, что, потягиваясь, переворачиваются на другой бок.

— Талула, чем быстрее я буду все знать, тем лучше… Какое-то там пророчество назначило меня едва ли не главным… Представь!

Тишина. Неужели она опять уснула? Мой полуголос, как мне казалось, был не таким и монотонным.

Чтобы прекратить эту неопределенность, я начал нащупывать чародейкину руку в два раза энергичнее.

— Талула… Талула…

Она перевернулась. Как мне почудилось, на спину. И тут я нашел то, что искал. Ее лапка лежала ладонью вверх и была холодной. О, эти пальчики! Хм… Едва я сжал их со всей нежностью, как тело, которому они принадлежали, вздрогнуло. Я услышал, как что-то свистит. Свист, а потом какое-то полузадушенное: «А!»

— Та…

Это все, что я успел произнести, когда комната взорвалась дичайшим визгом. Дичайшим. Другого слова не подберет даже убеленный сединами профессор-лингвист, посвятивший себя изучению эртиланского языка.

Я, разумеется, тут же слетел с кровати и грохнулся на пятую точку. Не думаю, что, приласкай меня Крайлог по лбу своей дубиной, мне было бы лучше. От ужаса, какой испытал ваш покорный слуга в тот миг, его душа, кажется, разорвалась на мельчайшие кусочки.

— Талула! — вскрикнул я, но мой слабый глас не был услышан.

Визг летел в пространстве, словно вестник смерти, не знающий преград, и чуть сбавлял напор лишь, когда его хозяйке требовалось набрать в грудь воздуха.

Сидя на полу с торчащими во все стороны волосами, я уже начал подозревать, что последние несколько минут разговаривал вовсе не с Талулой.

А с кем? Догадки повергли меня в еще больший ужас. Сейчас бы броситься наутек, но вот беда, тело вдруг сковало. Типичное состояние человека, перепуганного до полусмерти. А мозг, какой бы он там ни был, тем временем соображал с невероятной скоростью. Когда речь заходит о сохранности собственной шкуры, он, паразит, умеет пахать за троих.

Подумал я вот о чем:

— я перепутал комнату;

— трудно поверить, но это так. Вероятность — 99 процентов;

— визг сейчас поднимет на голову весь дом;

— уже поднял;

— сюда бегут разъяренные Поттеры, вооруженные старинным фамильным оружием, сдернутым со стены;

— я ничего не смогу объяснить;

— мне крышка…

— невзирая на давние симпатии, вашего покорного нашинкуют в мелкий винегрет.

На последнюю мысль могучий инстинкт самосохранения отреагировал единственным образом.

Ничего не соображая, я вскочил и бросился в сторону окна. Прошло, наверное, секунды две, но по моим брауловским часам — два столетия. Словно в кошмарном сне, цель моя все отдалялась, а ноги заплетались на ходу. С отчаянным усилием и пронзительным криком я сделал рывок и, как говорят, «рыбкой» полетел в проем.

Не попал. Голова моя врезалась в простенок, дав мне возможность понаблюдать звезды. Их было больше, чем во всем Млечном Пути в сумме со светилами Южного полушария. Красота. Еще что-то загрохотало. Я решил, что свалился комод, но вскоре стало ясно — такой звук могли воспроизвести только мои кости. Даже Карла Поттер на миг замолчала. Карла Поттер — рыжее застенчивое дитя… именно к ней в обитель меня и занесло в этот проклятый час… Я благословил ночную темень. Благодаря ей девица не видела мою физиономию…

В полубессознательном состоянии Браул предпринял новую попытку, на этот раз удачную. Воздушная стихия приняла меня в свои объятия, и с воем, какому позавидовала бы и выпь, я рухнул со второго этажа.

Не помню точно, когда в последний раз мне доводилось падать из окна, но точно знаю, что никогда не полюблю это занятие. Задрав ноги в ночное небо, я еще спросил себя: «Неужели нельзя было выбежать через дверь? А ведь она была на целый метр ближе!..»

Плавное течение мыслей оборвало приземление.

Меня встретили кусты и мягкая земля. Ну хоть в чем-то повезло, а ведь могла быть и дорожка, выложенная мраморными плитами. Уф! Именно отнюдь не досадное отсутствие благородного мрамора позволило мне обойтись без раздробления костей.

Спасаться! Сделать все, чтобы толпа линчевателей не взяла мой след!..

Я бежал, пока в темноте не налетел на каменный сарайчик, в котором садовник Поттеров хранил свои сокровища. Пропади все пропадом! Не могли построить эту штуку в другом месте?

Отлеживаясь под деревом, Браул Невергор слышал в отдалении изумленные возгласы и топот нижних конечностей. «Юные девы» пробудились и всем наличным составом решили узнать, что произошло. Приложив титанические усилия, я отполз в кустарник погуще и залег в нем. Мир, по моему мнению, гудел уж очень сильно. И кто заложил мне уши ватой? К тому же чувство, словно я в лодке во время речного шторма.

В доме зажегся свет. Чары работали на всю катушку, так что теперь было хорошо видно, что под окном Карлы Поттер (хотя на самом деле — Талулы) кто-то стоит. И этот кто-то объяснял кому-то, что понятия ни о чем не имеет. Свет горел и в комнате на втором этаже. Оттуда высовывались две головы. Одна принадлежала Эйре Поттер, другая, рыжая, — Карле. Мамаша успокаивала дочурку…

— Браул!

По телу моему разлилась тошнотворная слабость, словно я съел что-то нехорошее и теперь расплачиваюсь за чревоугодие. Это что, обморок?

Кто-то теребил меня, сопел в ухо, слюнявя его самым бессовестным образом.

— Браул! Ну и слабые у вас организмы!.. Подумаешь, едва не снес сарай!

— Квирсел… ты когда-нибудь сведешь меня в могилу! — Мои голосовые связки способны были издавать только стенающее шипение. Я приложил руку ко лбу. Там вздулась шишка.

— Тебе пора отсюда сваливать! — сказал мопс. — Они собираются прочесать местность.

— Что?

— Надо вернуться в дом! Живее, пока никто не…

Из темноты неподалеку от меня вынырнул кто-то знакомый.

— Браул!

Талула?

— Браул, ну и болван же ты! Таких еще поискать!

Я не стал спорить. Не в моем состоянии.

— Я поменялась с Карлой комнатами и ночевала неподалеку от тебя, в ее спальне. Хотела сама прийти и поговорить. Но Квирсел сказал, что ты отправился ко мне и не выслушал его сообщение. Он все знал.

Я пообещал, что в скором времени некий мопс получит на орехи. На месте действия появилась Гермиона. Да они что, все в курсе?

Сестрица обложила меня за непролазную тупость и тут же убежала, сказав, что попытается увести толпу в другую часть сада, чтобы я мог добраться до дверей и попасть в дом незамеченным. Я, разумеется, и не думал возражать.

Меня подняли на ноги и повели. Словно раненный на поле боя, ваш покорный слуга стоически переносил страдания. Это все во имя великой цели, твердил я себе всякий раз, когда мое тело роняли. На карту поставлена судьба мультиверсума… до мелочей ли? Талула не была специалистом по переноске Браулов, но ее энтузиазм с лихвой окупал недостатки техники.

Ей удалось втянуть меня в холл. Квирсел крутился у нас под ногами и нудил, что сейчас все откроется, вот-вот, через секунду. Талула в конце концов рассвирепела и пообещала пнуть нытика в филейную часть. Мопс сразу заткнулся и побежал вверх по лестнице.

Отдуваясь, Талула спросила, могу ли я идти сам. Я мог, что и продемонстрировал, скатившись по ступеням. Чародейка не выдержала и выругалась. Оказалось, что, по ее мнению, я ничуть за эти пять лет не изменился. Такой же… не буду уточнять.

— Идут! — проверещал Квирсел.

Этого было достаточно, чтобы я взлетел по лестничному маршу и бросился наутек. Голоса слуг, взбудораженных последними событиями, придали мне такое ускорение, что Талула еле догнала меня. Ей пришлось поднять все свои наличные юбки, чтобы бежать быстро. Вцепившись в мою шкирку, девица потащила меня в спальню, и вскоре мы очутились внутри.

— Так, — сказала она, запыхавшаяся и красная, — ты спал и ничего не слышал, понятно?

— Ага, — ответил я, лежа лицом на кровати.

— Ты принял снотворное!

— Ага.

— Сейчас я займусь твоей шишкой. Нельзя, чтобы тебя видели с такой дулей на лбу, — Произведя ревизию моей головы, чародейка охнула. На темени обнаружилось еще одно вздутие. Этим местом, помнится, я врезался в стену, — Квирсел, помоги. Мне нужен фон. Ты можешь?

— Могу.

Талула помогла мопсу взобраться на кровать, и он тут же соорудил требуемое. Из этого бледного шара, в котором концентрировалась Сила, Талула начала черпать необходимые для создания чар ресурсы и накладывать на мою многострадальную голову. Меня перевернули на спину, утерли слюни. Побрызгали чем-то на лицо. Голова болеть перестала. Участки черепа, пострадавшие от твердых поверхностей, потеряли чувствительность. Потрогав место, где только что гордо торчала шишка, я нашел, что ее там нет.

На попытку в знак благодарности поцеловать Талуле руку получил щелчок по носу.

— Нам надо присоединиться к остальным! — Чародейка прыгнула к зеркалу, чтобы привести себя в порядок. — Не забудь: ты только что встал, привлеченный шумом. Ничего не знаешь. Все отрицай. Ну и перепугал ты Карлу!..

— Я ничего такого не хотел…

Талула обернулась, держа в зубах шпильку.

— Надеюсь. Ты любишь меня, понял?

— Ну.

— В любом случае Карла слишком для тебя молода.

— Не спорю.

— Молодец.

Еще один долгий изучающий взгляд — и приказ выдвигаться. Мы выдвинулись, изображая из себя столь же возмущенных происшествием обывателей, как другие. Едва мы скатились в холл, как встретили зевающих Ортуна и Зепирона.

Мы сообщили им свою версию, но юным волшебникам было на нее чихать. Оба они отправились спать.

На крыльце нашелся Сид Поттер. Борода его еще сильнее торчала в стороны, а в глазах тлел огонек абсолютного непонимания. Наверное, этим старик заразился от меня. Уж если Гермиона признается, что тупеет, находясь рядом со мной, то что говорить о других, менее искушенных и стойких?

На чародее был домашний халат. Тощие голые ноги, засунутые в тапочки, овевал ночной ветер.

— Кто-то забрался к Карле в комнату, Браул, представляете?

Я сказал:

— Ай-ай-ай, — и поцокал языком.

— Ужас, да и только, — прибавила Талула.

— Изенгрим организовал погоню, — сказал Сид.

— За кем? — спросил я.

— За… покусителем.

— Да что вы говорите! Его кто-нибудь видел?

— Карла говорит, что было темно. Он сел на ее кровать и долго что-то бормотал. Девочка думала, что ей это снится, а потом покуситель схватил ее за руку своей клешней. Ужас что делается. Не понимаю, кому это надо?

— Именно клешней? — спросила Талула.

— Холодной грубой клешней, так она сказала.

Я снова поцокал языком, и получил от чародейки тычок в левый бок.

— А этот… покуситель… то есть… что именно он говорил?

— Она не помнит. Только «бу-бу-бу».

— Понятно. — У нас несколько отлегло от сердца.

Мы помолчали, слушая, как вдали, вооруженные факелами, бродят слуги во главе с Изенгримом Поттером, а потом я сказал:

— Я принял большую дозу снотворного. Я не мог сразу спуститься, чтобы вместе со всеми обличить нахала. Если бы не Талула, так до сих пор бы и спал.

Чародейка адресовала мне мрачный взгляд и, сорвав очки с носа, принялась яростно протирать их платком.

— Я даже не знал, где находится Карла…

Талула хрюкнула.

— …и не хотел знать. Знаете, мне лишняя информация ни к чему. Да я и не выходил!.. Все спал и спал от снотворного… Ха-ха…

Сид Поттер пытался понять, о чем я толкую, а я в свою очередь — что такое несу. Не дав родителю проанализировать мои объяснения, чародейка отпихнула меня и сказала громко:

— Папочка, а может, нам спустить собак? Они могли бы взять след. Хотя бы с того места, где этот негодяй… — взгляд в мою сторону, — …вывалился из окна…

— У нас нет собак. Правда, вот этот мопс.

— Мопс? — захохотал я. — Нет, он лишен обоняния от рождения. Ничего не выйдет.

Квирселу такое объяснение показалось обидным, но он промолчал. Перспектива пуститься по моему следу его не прельщала.

Из темноты вынырнула Гермиона. На наш вопрос, как продвигается погоня, она ответила, что в погоня в полном разгаре. Вот-вот поймают. И подмигнула нам. Я не понял, что это значит и кого собираются ловить. Все это мне не нравилось. И еще меня угнетали подозрения, что Тузмес и компания могут воспользоваться неразберихой и что-нибудь натворить. Синеглазый обещал бескомпромиссную борьбу с применением всех средств, а значит, требовалось держать ухо востро. Но когда и как я смогу донести до Изенгрима, Гермионы и Талулы те ценные сведения, которые получил?

Мрачно жуя нижнюю губу, я дулся и всматривался в зловещую тьму.

— Пойду проведаю Карлу, — сказала Гермиона, улыбнувшись ничего не понимающему Сиду Поттеру, — Браул, не хочешь прогуляться?

— Я тоже, — сказала Талула. — Ох, бедная сестренка.

Сид остался на крыльце, а наша троица с крейсерской скоростью направилась в глубину дома.

— Гермиона, где блокнот и ключ к шифру? — перво-наперво спросил я.

— У Зубастика. При себе.

— Хорошо. Дорогие дамы! С этой минуты прошу вас быть внимательнее…

— Мы всегда, братик, в отличие от тебя… — отозвалась Гермиона, но я поднял руку в торжественном жесте человека, который знает больше других.

— Нас окружают враги, они незримы, они умеют ходить сквозь стены и, наверное, наблюдать, как вы переодеваетесь.

— Он стукнулся сильнее, чем я думала, — сказала моя сестрица Талуле.

Мы забились в темный угол, где можно было поговорить без свидетелей, и я торжествующе сверкнул глазами.

— Речь идет о богах!

И следом вывалил на них подробности моей нежданной встречи с Тузмесом и его попыток завербовать меня в ряды конкурирующей фирмы. Не скупясь на красочные подробности, я расписал свою тяжелую борьбу с искушениями и закончил тирадой, что несмотря ни на что, я все-таки герой.

— Сколько их там было, говоришь? — спросила Талула, заглядывая мне в глаза.

— Кого?..

— Голых девиц?!

— А… я… откуда я знаю? Пытался считать, но…

— Значит, все-таки пытался?!

— Ну…

— Слушайте, сейчас мы говорим не о голых девицах! — вмешалась Гермиона.

— Нет, о них! — рыкнула сестра Зубастика. — Ишь, гладили они его!

— Но я же не виноват! Это Тузмес! Чего я тут распинался, говоря, какой я герой, что смог отринуть такие перспективы?

— Не знаю, не знаю… — протянула Талула, качая головой.

Я остолбенел. Ревность? Это была ревность, да? О боги и духи! О борода моя и островерхий колпак (хотя у меня их и нет)!

— Браул прав, и если в дело вмешались боги… — сказала Гермиона, приплясывая на месте. Жажда приключений поглотила ее в один миг, и как раз этого я и боялся.

— Я знала, — ответила Талула. — Мы должны были обсудить эти вопросы на завтрашнем заседании.

— Вот как? И ты, моя сердечная подруга, молчала? — От фигуры Гермионы полетели искры.

— Зубастик сказал, чтобы я не лезла раньше времени.

— Зубастик? А он что, главный?

— Он? Да.

Хм, не знаю, ожидала ли моя сестрица, что во главе тайного общества встанет именно она, но последнее замечание Талулы было для нее словно шлепок мокрой рыбиной по лицу.

— Объяснись!

Дело пахло женским мордобоем. Чуя это обеими ноздрями, я сделал два шага назад, чтобы смыться вовремя, и наступил на крутящегося под ногами Квирсела. Мопс заорал и тяпнул меня за ногу. Инстинктивно, конечно, но было неприятно. Я запрыгал на здоровой конечности, чем привлек внимание Эйры Поттер. Голося еще громче меня, матрона попросила нас потише драть глотку. Карла, по ее словам, после ночного происшествия сама не своя и вздрагивает от каждого звука. Эйра влила в свою младшую дочь особых настоек на волшебных травах, но они действуют неохотно, так что недалек тот час, когда рыжее дитя сойдет с ума.

Дождавшись, когда мамаша удалится, Талула вцепилась в меня и принялась трясти в надежде получить ответ на вопрос, за каким троллем меня понесло к Карле. Нас растащила Гермиона, и я снова наступил на мопса. Хм, зря Эйра надеется на тишину. Ее не было до нашего приезда, не будет и сейчас. И вообще, сами Поттеры не производят впечатление тихих и спокойных людей, о чем я говорил выше. Исключением была, и то, думаю, в силу возраста, приснопамятная Карла, но, если она не свихнется, ее ждет участь стать такой же горлопанкой, как ее мать, и такой же шутницей, как старший брат.

Чародейки вступили в новую фазу противостояния, и мне пришлось приложить немало усилий, чтобы их успокоить. Дабы вернуться к начальной точке, я сказал:

— Мы должны держаться вместе и ждать любых каверз. Первым делом Тузмес захочет похитить блокнот и шифр. Вероятно, его лазутчики рыщут сейчас по всему дому. Нам нужно смагичить что-нибудь сигнальное и защитное!..

Дамы все еще смотрели друг на друга, как две кошки, не поделившие самый престижный участок помойки. Нелегко было призвать их к порядку. На коротком, но яростном совещании мы постановили быть начеку и задействовать все свои возможности по обнаружению и устранению сторонних поползновений.

Однако все хорошо было в теории. Мы прекрасно знали, как строить защиту от чародеев или, скажем, демонов, но сейчас-то имели дело с богами. А неизвестно, что им в голову придет, верно? Особенно когда бедолагам нечего терять. Уже хотя бы то, что им не требуется постоянно пользоваться обыкновенным пространством с тремя измерениями, серьезно осложняло задачу. В любой момент из ниоткуда могла высунуться божественная рука и щелкнуть нас по носу. Или сделать что-нибудь более зловещее.

Дамы согласились с моими доводами, а Гермиона заметила, что встряски, несомненно, меня закаляют. В такие минуты я мыслю почти как достойный член касты аристократов. Талула вздумала защищать своего возлюбленного, но появился Изенгрим Поттер. Мрачный, как гробовщик, потерявший клиентуру.

— Ничего! — сказал он, ударив кулаком в ладонь. — Ничего! Я прочесал окрестности магией. Попадись мне этот мерзавец… по стенке размажу!

И почему-то посмотрел на меня. Я улыбнулся, думая, что хорошо, что мы стоим в темному углу. А то, чего доброго, Зубастик найдет мою физию подозрительной.

Мы покашляли. По ходу дела я осведомился, не потерял ли Зубастик блокнот и драгоценнейший ключ к шифру.

— Нет. Я не такой растеряха и балбес, как ты, Браул. И, между прочим, когда началась вся эта канитель, я сидел в своей комнате и занимался переводом странного текста.

— И? — спросили мы хором.

— С ключом все просто. Теперь я знаю.

— А когда узнаем мы? — спросил я.

— Утром. Советую всем отправиться в свои покои. Я выставлю охрану под окном и у двери Карлы и сконструирую пару-тройку ловушек.

— Ловушки для богов? — спросил я.

— И для них тоже. Они вышли на тропу войны? — Да…

Здесь я вкратце обрисовал мою встречу с Тузмесом. Опустил, правда, ту часть, где я вышел из комнаты и отправился к Талуле. Все выглядело так, словно боги сами вторглись в мои покои.

Зубастик от такого сообщения помрачнел еще больше.

— Значит, война. Ну хорошо, если они так хотят…

— А у нас есть секретное оружие?

Мне было важно это знать — и нечего пялиться!

— Нет. Точнее, пока нет, — сказал чародей. — Ладно. Возвращаемся к себе. Утро вечера мудренее…

И он отправился в сторону комнаты Карлы, чтобы справиться о здоровье сестры и пожелать ей поскорее прийти в себя. Мне показалось, что со стороны рыжей девицы доносится пение. Она что, с ума все-таки съехала? Или это действуют волшебные настойки Эйры Поттер?

Никто не удовлетворил мое любопытство. Дамы взяли меня с двух сторон под руки и потащили в покои. Следом трусил отдавленный Квирсел. Про него-то, беднягу, совсем забыли. Должно быть, он страдал от такой двусмысленности своего положения. Не завидую.

Чародейки запихали меня в комнату, обошли ее, шепча охранные заклинания, и выскочили наружу, строго наказав не высовывать наружу носа до утра.

— Квирсел, ты за него отвечаешь, — сказала Гермиона.

Талула с сомнением оглядела мопса. До сих пор не верила, что перед ней могущественный волшебник. И это невзирая на то обстоятельство, что он уже доказал свою силу.

— Ладно. — И моя возлюбленная закрыла дверь.

Я сказал ей вслед только лишь: «Э-э…» — и остался в компании пса. Квирсел не стал вести со мной беседы, а начал устраиваться в кресле, чтобы оторвать часок-другой сна. Видимо, толстячок сердился, что я на него наступил. Ладно. Извини, о мудрейший. Мудрейший не ответил, а отвернулся и задрых.

С абсолютно пустой головой и подступающим похмельем я тоже улегся. Меня даже не колыхало в тот момент, что за нами могут наблюдать Тузмес и компания.

 

Глава 3

Очередное гадское утро. К тому же не у себя дома.

Ненавижу такие моменты, честное аристократическое! Кажется, все немощи наваливаются на тебя, когда ты стаскиваешь себя с кровати, чтобы ползти к завтраку. Остается бессильно проклинать судьбу.

О! Завтрак через десять минут! Почему меня не разбудили? Я посмотрел на кресло и увидел, что Квирсел лежит на спине, задрав все четыре лапы кверху, и храпит. Его язык вывалился из пасти и лежал на лбу, закрывая один глаз на пиратский манер. Неожиданно придя в ярость, ваш покорный запустил в пса тапкой и попал по голове. Квирсел упал на пол. Сел, блуждая взглядом по сторонам. Спросил, где мы. Я ответил как можно более вежливо, подбрасывая на ладони вторую тапку.

— Что за жизнь? — проворчал мопс. — Я хочу есть! Я хочу в туалет! Я пошел!..

Передвигался он боком, словно краб, пытаясь не пропустить момент, когда я запущу новый снаряд. Но я не запустил. Надо было срочно умываться, одеваться и все прочее. Развлечения лучше оставить на потом.

Талула не замедлила появиться, когда я, к счастью, застегивал гульфик. Ее ничем не смутишь, мою брюнетку. Видимо, она уже считала меня своим… Нет, только не это слово!..

Красный, будто кумач, я поздоровался и повернулся к зеркалу. Чародейка наблюдала за мной через очки, так что в конце концов у меня зачесалось между лопатками.

— Как дела? — спросил я.

Талула выдала мне сводку.

Карла не спустится к завтраку, она спит, погруженная в магический сон (в этом месте я из кумача превратился в свеклу). Изенгрим Поттер в плохом настроении. Боги себя этой ночью больше не проявляли. Ни одна ловушка, ни одна магическая сигнальная тенета не сработала. Поттеры-старшие по-прежнему бесятся, но не так энергично.

Чинно, словно гуляющая пара на бульваре, мы выплыли из комнаты и двинулись в столовую. Оттуда доносились поттеровские голоса с добавлением одного скоппендэйловского. К моему удивлению, Гермиона была в хорошем расположении духа.

Пожелав друг другу доброго утра, чародеи уселись за стол. Я выразил сожаление, что мы не в полном составе, в ответ Эйра проверещала, что с Карлой полный порядок. Это даже ее кое-чему научило, добавила мамаша.

Я спросил, чему же, запихивая в себя яичницу с беконом.

— Закрывать на ночь двери! — отозвалась Эйра.

Сид, оправившись после ночного непонимания, успел набрать кондицию и загоготал. Ортун и Зепирон тоже не упустили случая поразмять голосовые связки, в результате чего я стал свидетелем настоящего концерта. Очевидно, что шутка а-ля поттер удалась.

Вздрогнув, я продолжал жевать бекон, но вкуса уже не чувствовал.

Многих магов Мигонии знаю лично и нигде не видел ничего подобного. Ужас даже не в том, что Поттеры ведут себя как дети. Если я сторонний наблюдатель, мне, собственно, и дела нет… Но был риск, причем громадный, что эти веселые монстры станут моими родственниками.

Отхлебывая горячий кофе, я размышлял, сколько у меня осталось времени. Свободного холостяцкого времени. И на что его потратить.

Завтрак выдался задорным, и все, кроме меня и Изенгрима, наслаждались прекрасным утром. Даже Талула включилась в игру «кто кого переорет» и визжала, словно ей пятки щекотали.

Я вежливо морщился всякий раз, когда в правое ухо мне ввинчивалось незримое сверло. Я воображал себе нашу семейную жизнь и бледнел все больше. Зепирон даже спросил меня, не собираюсь ли я, по его выражению, «склеить ласты» — и эта шутка прошла просто на «ура». Гермиона, что удивительно, голосила едва не громче других. Ну ничего, я ей отомщу. Похоже, в этом доме стало модно смеяться над одним скромным волшебником.

Тут завтрак закончился, и мы, лига спасения мультиверсума, поодиночке рассосались по сторонам света. В целях конспирации. Далее, по плану, нам надлежало встретиться в мраморной беседке в отдаленном, густо заросшем всякой всячиной углу сада. Там мы могли побеседовать обо всем, что важно.

Едва я вышел на гравиевую дорожку, чтобы подышать свежим воздухом, как появился Квирсел. По его словам, он спер с кухни колбасу и два яйца вкрутую, сожрал их, отправил свои собачьи надобности и, кажется, остался доволен. Я поздравил его с удачным началом дня, и мы стали незаметно передвигаться в сторону беседки. При этом делали вид, что я — хозяин Квирсела, а он — мой домашний любимец.

Через три минуты я отметил, что вокруг как-то слишком спокойно. Это наводило на подозрения и не давало наслаждаться солнечным утром. А тут еще мопс подлил масла в огонь.

— Слушай, мне показалось, Зубастик что-то подозревает.

— Что именно?

— Нюхом чую, он думает, что это ты забрался к той рыжей девице в спальню.

— С чего бы ему догадываться? — Говорил я беззаботно, но зубы начинали постукивать.

— Изенгрима не назовешь дураком. Он тщательно обследовал место твоего падения, потом шел по следу в сторону каменного сарая.

— И?

— Кажется, там след теряется. Из-за травы. Но, уверен…

Я так и не узнал, в чем был уверен мопс, потому что нам помешали. Молча, словно бросающийся на жертву камышовый кот, из кустов вылетел Зубастик. Я и взвизгнуть не успел, как могучая рука человека, закаленного спортивными упражнениями и дальним путешествием, уже держала меня за шиворот.

— Ах, «Изенгрима не назовешь дураком»? Так, значит? — прошипел чародей. Другая его рука, светящаяся зеленым от накопленной энергии, нависала над моим лицом.

— Значит, — ответил я, не найдя более подходящего ответа.

— Я все слышал! Я все знаю! Это был ты! А сейчас обсуждаешь все со своим псом?! Ну ты и наглец, Невергор! Вы все наглецы! Сговорились, все от меня скрываете? Талула в курсе?

— В курсе чего?

— Мопса!..

— Да.

— Получит у меня! И ты получишь!

Когда эти слова произносит Зубастик, поверьте, ничего хорошего ждать не приходится. И угостить он меня собирался не кулаком, а зарядом высококлассной магии собственного изготовления. Может быть, даже испепелить на месте.

— Признавайся, негодяй, это ты влез в комнату к Карле?

Взвесив все «за» и «против», я ответил, что да. Изенгрим зашипел еще сильнее и пообещал, что сейчас вытрясет из меня все, что только можно.

Я запротестовал, но меня не слушали. Встряхнули для разминки и приготовили руку для того, чтобы угостить хорошим чародейским тумаком.

— Зубастик! — крикнула Талула, появляясь из-за кустов с другой стороны. — Ты что?

— Ага! — возопил чародей, — Еще одна заговорщица!

— Ты все неверно понимаешь! — рявкнула моя возлюбленная.

— Что здесь понимать? Будь он немного поумнее и удайся ему его коварный план, Карла…

— Что-о? — Талула покраснела от злости.

— А ты его еще покрываешь! — сказал Поттер и дал мне ощутить себя общипанной курицей. Короткие молнии сорвались с кончиков пальцев Изенгрима и вонзились в меня.

Любому было бы этого достаточно, чтобы перестать чувствовать себя хорошо и забыть о прекрасной погоде. Я не стал исключением и обвис, как чулок. — Я вас всех выведу на чистую воду! А ты, Талула! Что за игры?

Где-то на грани потери сознания я подумал: «А бедолага до сих пор ничего про нас не знает!» Это дало мне повод чуточку позлорадствовать.

Краем глаза я видел все что происходило. Изенгрим держал меня за шиворот, иначе я бы давно упал на благословенный гравий. Меня такое положение ни с какой стороны не устраивало, а Талулу тем более. Она пришла в ярость, причем именно по этой причине просто не могла и слова произнести.

Грых! Мне подарили еще один разряд. Я сплясал небольшой танец, шаркая безвольными ногами по гравию, и тут моя возлюбленная осознала, что пришло время активных действий.

— Прекрати немедленно! — потребовала Талула.

— Что? Ни в коем случае! Это только начало! — Таков был зловещий ответ Зубастика.

Я уже приготовился к третьему отделению, когда чародейка сделала шаг вперед и, размахнувшись от плеча, съездила Зубастику по голове зонтиком от солнца.

Звук был такой, словно переломили веточку дрока. Зонтик согнулся. Изенгрим застонал. Удар был сильный, но физическая закалка не позволила Зубастику так быстро сдать позиции. Талула ничуть не смутилась и огрела братца еще раз.

Я ощутил, что приземляюсь на садовую дорожку. Спустя несколько мгновений с шумом, достойным столетнего кедра, подрубленного топором, рядом свалился Изенгрим.

Плохо помню некоторые подробности, однако знаю, что почти тут же появилась Гермиона, привлеченная шумом схватки. Чародейки начали охать и вздыхать над моим телом, но я заверил, что все в порядке. И правда. Зонтику пришлось куда хуже, ведь башка у Поттера оказалась прочная, как валун. Бедолага изогнулся, словно крючок от одежной вешалки. Я имею в виду зонтик.

Дамы перенесли меня в беседку, наложили на лоб холодный компресс, немного поколдовали. Талула ворковала, аки горлица. Гермиона ругала Зубастика. Вскоре он приплелся сам, разбитый и потерянный. На макушке его вздулась шишка, взгляд блуждал. Он спрашивал, что случилось, и ему — весьма свирепо — объяснили и поставили на вид. Обалдевший, Изенгрим скоро уже сидел напротив меня. Волшебницы не стали тратить на него чары, а ограничились компрессом.

— Мы еще не успели начать, — сказала Гермиона, беря роль председательствующего на себя, — а кое-кто вносит раскол в наши ряды!

Это, конечно, относилось к Зубастику. Он сидел с мокрой нахлобучкой на голове и моргал.

— Плохое начало, — прокомментировал Квирсел, облюбовав себе местечко на мраморной скамейке.

— Ничего, исправим, — сказала Гермиона. — Итак, где Спящий Толкователь? Где этот комок лохмотьев?.. Ах, вы здесь?

Печальный бог уже висел в воздухе прямо перед нашими очами.

— Простите, я уже давно здесь… Если помешал…

— Ничего. Это обычное дело, — сказала моя сестрица. — Присаживайтесь. Или не присаживайтесь. Как вам угодно.

Толкователю было угодно в своей манере изображать огородное пугало, обдуваемое ветрами.

— Кто начнет? — спросила Гермиона.

— Я.

Талула взяла слово. Изенгрим, временно вышедший из строя, корчил дурацкие рожи и раздувал губы. Я недалеко ушел от него и думал, что компашка подобралась круче некуда. Не хватало только белого кролика.

 

Глава 4

— Существует пророчество, согласно которому мир уже шесть раз мог быть уничтожен. Я имею в виду не только наш мир, а весь мультиверсум, все части которого между собой неразрывно связаны… Тут есть у кого-нибудь вопросы?

Талула подождала. Я покивал головой. Зубастик, разумеется, тоже был в курсе, не говоря уже о Спящем Толкователе.

— Так вот, в скором времени нас ждет то же самое. Седьмой раз.

— Дорогая, я не поняла. Пророчество обычно исполняется или не исполняется единожды. Потом его списывают в архив. А это что, долгоиграющее?

— Вроде того, — сказала Талула.

— Ясно…

— Шесть раз на протяжении прошлых эпох создавалась ситуация, подобная сегодняшней, и шесть раз небольшая горстка смельчаков-волшебников предотвращала катастрофу. Звались они Лига Трех Элементов…

— Поэтично, — вставил я. — Почему трех?

— Узнаешь… Каждый раз это были разные маги, не только из нашего мира, того, где существует Эртилан. Но теперь наша очередь. Теперь мы — Лига Трех Элементов, и на нас лежит громадная ответственность.

Что ж, я знал. Именно это и должно было со мной случиться.

— Огласи весь список, дорогая, — сказала Гермиона. Судя по выражению ее прекрасного личика, она воспринимала все очень серьезно. Значит, дело швах. — Кто входит в Лигу?

— Я, Изенгрим, ты, Гермиона, Браул и Квирсел. А Спящий Толкователь, Стиоделарикс, ну и еще некоторые боги и духи — наши союзники.

Я взглянул на мопса. Тот раздулся от гордости.

— Что-то не пойму. И он тоже?

— Да, Браул, тоже! — Чародей из другого измерения оскорбился.

— Ты так ничего и не понял? — спросила Талула.

— А что я должен был понять? Никто мне ничего не объясняет, а выводов сам я делать не умею…

— Появление Квирсела в твоем доме неслучайно.

— Ага! — Я ткнул в мопса пальцем. — Значит, ты все наврал!.. Ага!

— Перестань строить из себя недоумка и прикидываться ребенком. У меня уже голова кругом идет!

— Но ты наврал…

— Наврал. Мне надо было приглядеться, оценить обстановку, собрать сведения. Заниматься, по сути, шпионской работой не так-то просто, особенно если живешь в твоей компании, — сказал Квирсел. — Ты думал, что я из громадной любви к тебе поселился в твоем доме?..

— Нет.

— А… неважно. Да, я мог бы выбрать что-нибудь получше и собеседничков поумнее, но необходимо было выполнять миссию.

Теперь-то все встало на свои места. Пусть в результате я, как всегда, оказался дураком, но отрадно, что истина выплыла.

— Плюс к тому, мне нужно было проследить, чтобы до нужного срока с тобой ничего не случилось, — добавил мопс. — Ох и нелегкая это работа…

Его перебил Изенгрим. Воплем:

— А почему я ничего не знал?

— Видишь, — сказал я, — мы оба с тобой дураки.

Зубастик зарычал:

— Талула, я не ожидал, что ты…

— Спокойно, — подняла руку чародейка, — Видишь ли, Браул, боги первые вышли на контакт с Изенгримом, как раз в то время, когда он путешествовал и должен был уже вернуться в Эртилан. Установил контакт Спящий Толкователь. Рассказал о том, каково положение вещей и что Зубастик выбран пророчеством. А также кого еще из магов нужно разыскать, чтобы собрать Лигу Трех Элементов в полном составе.

— Но про Квирсела забыл? Дорогой бог, у вас что, амнезия?

Левитирующие тряпки смущенно дрожали.

— Было столько дел…. в общем…

— Неужели никого больше не нашлось среди вашей божественной братии? У кого мозги есть? — спросил Изенгрим.

Спящий Толкователь раскаивался и подергивал тем, что, вероятно, считалось у него головой.

— Ладно, получилось и получилось, — сказал мопс. — Я отправился в этот мир сразу, как только все узнал. Технические накладки не в счет.

— И ты круглые сутки прикидывался… — протянул я.

— С некоторыми по-другому нельзя.

— Но до самого последнего момента! Вынюхивать он хотел… разведывать…

— Такова моя миссия! — Квирсел выпучил глаза.

— Перестаньте пререкаться! — сказала Талула. — Изенгрим, я прошу у тебя прощения, но про Квирсела знала я.

— Откуда?

— Я смотрела в Шар, пытаясь просчитать последствия наших шагов, и случайно вышла на этого симпатяшку.

Квирсел возмущенно уточнил, что он не симпатяшка никакая, а могучий чародей из другого измерения.

— Мы верим, верим!

Гермиона потрепала песику уши. Могучий чародей растаял. Наверное, ему стоило принять другой облик, более подходящий для решения сложных задач. Большинство, к примеру, на дух не переносит игуан. Стань Квирсел этим чудным зверем, к нему относились бы куда серьезнее. Но — сам виноват. Мопс есть мопс. В нашем мире он неизменно провоцирует окружающих на сюсюканье.

— Таким образом, я заранее знала полный состав Лиги.

— Но почему мне не сказала? — кисло спросил Изенгрим. Энтузиазма у него поубавилось. Удары зонтиком по голове, что ни говори, не укрепляют в человеке веру в себя.

Талула развела руками.

— Теперь это не так и важно, брат. К тому же ты мог бы проговориться в беседе с Браулом.

Зубастик проворчал, что его не за того здесь принимают и что, в отличие от некоторых, он не балаболка. Кто имелся в виду, не уточнил.

— В общем, выяснили, — сказала Гермиона, — Квирсел, чародей, втерся в доверие к моему брату и присматривал за ним до сегодняшнего дня. Квирсел один из нас. Его избрало пророчество. Я ничего не перепутала?

— Ничего, — сказал мопс. — Спящий Толкователь был тем, кто мне сообщил эти ужасные факты. Будучи личностью ответственной, я не медлил…

— Ладно, ладно, ладно. Закрыли вопрос. — Изенгрим выбросил белый флаг. Молодчага. Понял, что с чародейками спорить себе дороже.

— Раз так, кто-нибудь объяснит мне, какая такая зараза угрожает мультиверсуму? Что на этот раз? — спросил я.

Члены Лиги Трех Элементов выдержали зловещую паузу.

— Браул, ты слышал когда-нибудь о Пожирателе Миров?

— Нет. Это что, средство от насморка?

Гермиона погрозила кулаком.

— Твои корявые шуточки здесь неуместны!

— Да я чего… Тут все так серьезно — я хотел разбавить…

— Я тебе разбавлю!..

— Пожиратель Миров существует уже семь тысяч лет. Некие боги однажды создали его как секретное оружие против конкурентов из другого измерения. Полное уничтожение противника в той войне было единственным способом прекратить божественную катавасию… Но история давняя и не имеет к нам прямого отношения. Суть в том, что Пожиратель Миров вышел из-под контроля.

— Как всегда, — заметил я.

— Он выполнил свою задачу, и боги, его создавшие, праздновали победу. Радовались, правда, недолго, потому что Пожиратель вошел во вкус и обратился против них. Я ничего не упускаю? — спросила Талула Толкователя.

— Нет, о прекрасная волшебница, — проныли тряпки.

Гермиона смерила божество неодобрительным взглядом. Ей-то он такого комплимента не сделал. Во всяком случае, пока.

— Остались немногие. Они поняли, что натворили, и приняли все меры, дабы уничтожить Пожирателя. Разгадать его план было несложно. Аппетиты злыдня увеличились настолько, что теперь он мог поглощать целые миры, — отсюда и получил свое мрачное имя.

— Он поглотил хотя бы один? — спросил я.

— Нет. Ему помешали. Божества мобилизовали все свои силы, чтобы поймать Пожирателя и заточить его в тюрьму, — сказала чародейка. — Это случилось в пятницу какого-то там года по их исчислению. И вроде стало спокойно, боги утерли пот со лба и наконец улыбнулись…

— Я бы на их месте закатил пирушку, — сказал я. — А что? Хорошо поработали, хорошо отдохнули…

На меня смотрели с тревогой. Никому почему-то не нравился мой игривый настрой.

— Вы правы, граф, — сказал Спящий Толкователь, — мы закатили пирушку. Считали, что устранили угрозу мультиверсуму раз и навсегда…

— Мы?

— Я — один из тех богов, — признался ворох тряпья, — Один из немногих.

— А Стио… белый кролик?

— И он тоже.

— Великолепно! И что случилось потом? Вечеринка не удалась?

— Удалась, но… Один из наших братьев, Мартул Прозорливец, заглянул в будущее и впал в великую печаль, ибо открылась ему страшная истина. Пожиратель Миров не будет вечно сидеть в своей тюрьме, гласило его пророчество. Пролетит тысяча лет, и он освободится, чтобы уничтожить все и вся. Сожрав один мир, монстр вызовет тем самым глобальную катастрофу во всей совокупности измерений. Ярость Пожирателя не будет знать границ, когда он наберет силу. И горе мирозданию, если кто-то не выступит против Пожирателя!

— А нельзя было его уничтожить? — спросила Гермиона. — И проблем бы избежали?

— Нет, он стал слишком могуч. Наших сил хватило тогда только, чтобы заточить его в мрачный чертог, — вздохнул Спящий Толкователь.

— Понятно, — сказал я. — А другие теперь должны расхлебывать!

— В чем-то вы правы, — согласился бог, — но мы должны были победить в той войне…

— Ваши конкуренты наверняка придерживались иного мнения.

Саркастическое замечание пропустили мимо ушей.

— Те, кто выжил в схватке с Пожирателем, чувствовали себя опустошенными. Что мы могли поделать? Сидеть сложа руки? Нет. Раз все так обернулось, нужно было исправлять ошибки… — Под сочувственными взглядами девиц Спящий Толкователь колыхался с удвоенной силой. — Мартул с нашей помощью подредактировал свое пророчество. В его задачу входило каждую тысячу лет выбирать защитников мироздания, ведь мы, очевидно, на эту роль уже не годились… Время подтвердило, что наши расчеты верны. А потом… пришел момент, и народ, которому мы покровительствовали, исчез. Мы стали бездомными, бесприютными богами. Граф, вы говорили с Тузмесом и знаете, о чем идет речь.

Я кивнул с видом министра. Зубастик, который с синеглазым не общался, непонимающе поморгал.

— Прошла тысяча лет, сила Пожирателя возросла. Он готов был вырваться, но тут в действие вступило пророчество. Оно само указало нам на тех, кого следует привлечь и где их искать. И мы, изгнанники, бросились на поиски этих чародеев.

— Нашли?

— Конечно. Так образовалась первая Лига Трех Элементов. Она сокрушила Пожирателя и вновь отправила его в узилище…

Мы молчали, а Толкователь, кажется, вздумал вновь мысленно пережить страшные моменты.

Да, не каждый день узнаешь так много интересного из жизни богов. Занимательно и поучительно. Заставляет задуматься. Правда, пока не знаю, о чем, но все равно.

— А дальше? — спросила Гермиона.

— Мы помогали магам чем могли и, если требовалось, давали им Силу. Битва с Пожирателем была трудна, но мы одолели его.

— Приятно слышать.

— Браул, помолчи! — не выдержала Талула. — Без твоих замечаний обойдемся!

Ворох божественного тряпья пошел рябью.

— Каждый раз день великой битвы приходился почему-то на пятницу. Не знаю, в чем тут дело. Наверное, Пожирателю просто нравился этот день. И вот… скоро наступит седьмая пятница. Седьмой раз Пожиратель выйдет, чтобы взять реванш, а задача Лиги не дать ему сожрать этот мир. Всякий раз нам удавалось предсказывать, в какую сторону он будет смотреть. Теперь это вы. Поэтому пророчество избрало вас.

— По каким критериям? — спросила Гермиона.

— Не знаю, — ответил Толкователь. — Оно уже давно живет собственной жизнью.

— И ошибки быть не может?

— Нет.

— А Квирсел? Он не из нашего измерения!

— Он из мира, который предположительно подвергнется угрозе следующим. Таков порядок. В случае удачного исхода дела он понесет знание в свое измерение, чтобы подготовить почву. Так соблюдается преемственность.

Я посмотрел на мопса. Не знаю, как будет этот высокоумный болван готовить то, о чем сказали, но насмешит всех у себя дома точно.

— Значит, — сказала моя сестрица, — в прошлый раз в состав Лиги входил волшебник из наших пределов?

— Верно. Это был мигонец по имени Джулс Клакевит.

Мы с Гермионой пытались вспомнить, что нам известно об этом типе. Такое имя подошло бы какому-нибудь зеленщику. Или я не прав?

В общем, ничего у нас не вышло.

— Ну это же было десять веков назад, — сказала Талула, чтобы нас успокоить. Особенно меня. — И вообще, этот Клакевит был зеленщиком, а не аристократом.

Я икнул. Фантастика! Да я самого Мартула Прозорливца за пояс заткну!

— И тем не менее пророчество сделало такой выбор? — спросила Гермиона.

— Да. Пути его неисповедимы. Квирсел, например, маг, но на своей родине работает зубодером…

Потрясенные до самого основания, мы устремили взгляды на мопса. Тот, конечно, не ожидал, что его так быстро сдадут со всеми потрохами, поэтому, обалдев еще сильнее нас, едва не свалился со скамейки.

— Зубодер, — проговорил я, обретя власть над своими органами речи. — Квирсел, я тебе сочувствую. Жестокая судьба оторвала тебя от твоих клиентов…

Мопс гавкнул, краснея (не думал, что эти собачки владеют искусством менять цвет), и пообещал, что покусает меня при первой возможности. А я что? Не я всю эту кашу заварил.

Впрочем, судя по грозно мерцающим глазами Квирсела, он считал, что все как раз наоборот.

— Господа, разве это имеет какое-нибудь значение? — спросил Толкователь, видя, какой фурор произвел своими словами. — Бог, зеленщик, аристократ, зубодер? Какая разница? Мы перед лицом единой опасности!

Лига некоторое время переваривала услышанное.

— А когда наступит седьмая пятница? — спросил я.

— Через десять дней, — сказал Толкователь.

— Значит, время еще есть. Ну завещание, например, составить, или еще что.

— Если Пожиратель прикончит наш мир, какая тебе будет разница? — удивилась Талула.

— В самом деле… А что насчет блокнота? Его тайна до сих пор бередит мне душу.

— В блокноте содержатся ценные сведения о том, где искать все необходимое для борьбы с Пожирателем, — сказал ворох тряпья. — Он принадлежал потомку Джулса Клакевита, который, следуя семейной традиции, должен был передать его нам. Но случилась неприятность. В дом Мрэза Клакевита влезли воры. В числе похищенного оказался и блокнот. Мы стали искать его и выяснили, где он лежит. Нужно было срочно что-то предпринять…

— Ага, устроить это представление с фантами! — взвился я, указывая на Зубастика. Тот хмуро выдвинул нижнюю челюсть. — Нет чтобы поговорить по-человечески, все объяснить…

— После того, что я о тебе услышал, вернувшись в Эртилан, меня одолели сомнения… тот ли ты человек?.. Если приплюсовать сюда то, что я знал про тебя раньше…

Я тоже выдвинул нижнюю челюсть.

— Меня могли прикокнуть где-нибудь в злачной дыре!

— Нам предстоит и не такое, — ответил Изенгрим. — Проклятье… Браул, я до сих пор не уверен, зачем ты вообще здесь нужен!..

— Дорогой брат, не хочешь ли ты сказать… — зажглась Талула.

— О, прошу вас, только без ссор! — простонал Спящий Толкователь. — Я их не выношу!

Тут вмешалась Гермиона и со свойственным ей талантом поставила всех на место. У нее не забалуешь. Даже Талула прикусила язычок, пылая румяными щеками.

Глядя на свою возлюбленную, я попытался вообразить, какие баталии будут греметь между этими двумя красотками, если мы с Талулой пож… Тьфу, тьфу! Чур меня!

— А похитили блокнот случайно не по наущению Тузмеса и его банды? — спросила моя сестрица.

— Этого нельзя исключать, — отозвался Изенгрим, трогая ушибленное зонтиком место. — Задача Высокого всячески мешать нам.

— Ладно, до меня дошло — не все, правда, но значительная часть, — сказал я. — Но кто объяснит, что такого написано в блокноте?

— Порядок действий.

Я воззрился на Толкователя.

— Это не ответ.

— Мы не помним, — признался ворох тряпок.

— Вот так боги…

— Не помним, поэтому и записали в свое время все на бумажку. Потом Джулс перенес сведения в манускрипт. А спустя десять веков они явились миру в виде блокнота.

— Не помните, а ключ для шифра оставили себе!

— Для подстраховки — да! Ваш мир наполнен любителями тащить все, что плохо лежит. А попади блокнот к чародею, который захочет использовать его в злых целях? Мы не могли рисковать.

— Удивительно, — проворчал я, — как эту книжульку не сперли раньше.

— Она хранилась в очень тайном месте, защищенном чарами. Их создал еще Джулс и оставил потомкам инструкции, каким образом деактивировать защиту. Никто из них, к его сожалению, не стал магом, но, надо отдать должное, все Клакевиты свято блюли наказ предка. Мрэз открыл тайник после того, как я отправил ему послание и представил доказательство, что я — это я. Мы должны были встретиться, однако судьба сыграла с нами злую шутку. На следующий день дом Мрэза сгорел. Ему удалось вытащить имущество, но часть погибла. В суматохе кто-то украл несколько вещей.

Изенгрим полез во внутренний карман сюртука, вытащил из него свернутые бумаги и положил на мраморный столик посреди беседки.

— Здесь все, что нужно, — сказал он.

Моя рука сама схватила бесценную рукопись. Пробежав глазами по Зубастиковым каракулям, я, конечно, ничего не понял. Кажется, он не расшифровал записи Клакевита, а просто перекодировал. Не назло ли мне?

Талула, видимо, умела читать эти иероглифы, поэтому, забрав у меня листы, довольно ухмыльнулась. Гермиона тоже сунулась посмотреть.

— Там схемы и планы, — заметил я. — Крестики и стрелочки.

— Да, — ответил Изенгрим.

— Когда отправляемся? — спросил мопс. — Честно говоря, надоело сидеть сложа лапы.

Я вздохнул. Несмотря на солнечный денек, на душе у меня кошки скреблись. Опять надо спасать мир, напрягаться, не знать покоя и сна, и это безо всяких гарантий, что выйдет толк. Опять на роль героя выбрали меня, менее всего приспособленного. Вот Изенгрим — вопросов нет. А я?

Во всей этой истории для меня оставался один важный момент, пока не освещенный.

— А кто-нибудь здесь знает, что такое Пожиратель Миров? Как выглядит? Хотелось бы не попасть впросак, если случайно вдруг встречу его на прогулке.

Взоры наши устремились к Спящему Толкователю, ибо только он видел его и мог дать подробную справку. В теории. На самом деле вместо ответа мы получили от тряпочного божества только кряхтение и сопение. Толкователь смутился, как двоечник, терзаемый муками совести.

— Это настолько ужасно? — спросила Гермиона. — Говорите правду, мы закаленные.

— Дело не в том. Пожиратель может принимать любую форму, какую вздумается. Вне границ миров он вовсе ее не имеет, он текуч, словно патока, из которой мы его изготовили, но с тех пор, как Пожиратель обрел подобие разума, метаморфозы этого чудовища не поддаются осмыслению.

— Ну успокоили, — сказал я. — Значит, Пожиратель может оказаться кем угодно?

— Да.

— Даже мной? Или Гермионой? Или Квирселом?

— Теоретически. Невозможно предсказать…

— В этом есть что-то зловещее, вы не находите? — Вопрос я адресовал всем присутствующим, и они нашли, что я прав.

— Однако он заперт в своем узилище, — сказал Толкователь, и в его голосе вдруг не оказалось столь необходимой для нашего душевного покоя уверенности.

— Теоретически? — спросила Гермиона, прищуриваясь.

— Пожиратель освобождался всегда в один и тот же день, — промямлило божество. — С чего вдруг ему менять свои привычки?

— Знаете, что, Спящий, — надулся я, — мой личный опыт общения с чудовищами подсказывает мне, что к воплощениям вселенского зла никакие правила неприменимы. Коварства им не занимать. Особенно, думаю, тем, кто настолько могуч, чтобы слопать наше измерение на свой чудовищный завтрак. Вы уверены, что Пожиратель не разгуливает сейчас на свободе?

Вот эту тишину я и называю тягостной.

Комок тряпок замешкался с ответом. Точнее, он не мог ответить ничего, а только нервно развевался под воздействием потустороннего ветра.

— Выходит, никаких гарантий, — подытожила Талула.

— Но мы, боги, почувствовали бы нарушение привычного порядка!

— Не факт, — ответил я. — Сами говорили, что вы не всесильны.

— Тюрьму Пожирателя стережет хороший охранник. Он ни разу не подводил.

— Не подводил? А разве одно то, что каждый раз этот страшный тип выходит на свободу, не говорит о том, что ваш охранник — полный дилетант?

— С вашей, человеческой точки зрения, может быть, и так, — ответил, поразмыслив, Толкователь.

— Это так с любой точки зрения!

Тряпки не нашли, что ответить.

— На вашем месте, — сказал Зубастик, — я бы все проверил. Мало ли что?

В этом месте наш союзник не выдержал. Хе, а нервишки у него ни к демону! Глядите — рванул с места, точно ему астральным пламенем пятки поджарили! Приятно видеть родственную душу.

— Браул, ты опять где-то витаешь? — спросила Гермиона.

Я моргнул и потер руки, испытав абсолютно необъяснимый прилив энтузиазма.

— Ну с чего начнем? Пора, как мне представляется, взяться за дело!..

Волшебники хранили мрачное молчание и смотрели на меня с подозрением и недоверчиво.

А что я сказал?

 

Глава 5

Когда ведешь повествование от первого лица, живописуя собственные героические деяния и выделяя и для друзей кусочек-другой текста, трудно освещать моменты, которые по тем или иным причинам не попали в поле твоего зрения… Короче, здесь мне надо немного отвлечься и обратить свой проницательный взор на Тузмеса Высокого и его шайку.

Как нетрудно догадаться, предводитель изгнанников не терял ни минуты и замышлял плохое. Ума, как выяснилось позже, наш зловредный бог был не слишком большого, а его сообщники и того хлеще, поэтому и идея, осенившая вдруг Тузмеса, прямо-таки блистала гениальностью.

— Итак, Эриделла, — сказал он, расхаживая взад-вперед, — ты говоришь, что подобраться близко к Невергору сотоварищи никак нельзя?

— Нет, — мрачно ответила экс-богиня охоты. — Мы с Крайлогом пытались. Привлекли даже Мордуша, но… Эти паршивые поганцы выставили охрану вокруг них. Все потусторонние подступы закрыты. Мордуш пытался наслать один из своих знаменитых моров — капель из носа и злокачественную ветрянку, но был отбит магией Стиоделарикса. Теперь бедняга лежит с градусником во рту и на его голове пузырь со льдом.

Тузмес перестал расхаживать.

— Ты имеешь в виду белого кролика?

— Я имею в виду Мордуша! Собственный мор обрушился на беднягу, и тот чуть не помер! — Рогатая красавица зашипела анакондой. От переизбытка чувств взяла лук и принялась пуляться стрелами в далекие звезды.

К слову сказать, дело происходило в одном из дальних уголков вселенной, где Тузмес обустроил свое логово. Была ясная ночь, и над головами богов мерцало все, что положено в таких случаях.

— Передай Мордушу, чтобы поправлялся, — сказал Тузмес.

— Уж передам… — Еще одна стрела устремилась вверх.

— Они хорошо подготовились, ты заметила?

— Не то слово. Меня чуть не приласкали молнией, когда я вынюхивала обстановку.

— Кто? Неужели Повелитель Молний Близзи?

— Он самый!

— Ах, старина Близзи! — покачал головой Высокий, — Как жаль, что ты не на нашей стороне!

— Когда все закончится, я приглашу его на свидание и… буду пинать, пока он…

— Когда все закончится, ты никого не пригласишь на свидание, Эриделла! — Тузмес поднял палец. — Ради этого и работаем!

— Все время забываю! — Следующая стрела была выпущена в дуб, стоящий на краю поляны, и пронзила его насквозь.

— Итак! — Высокий снова принялся ходить взад-вперед. — У нас десять дней. Мы знаем, что к тюрьме Пожирателя Миров пока пробиться невозможно. Тэрле Двухголовый и Толстая Дама Удачи патрулируют окрестности. Да и Неусыпный Страж начеку — его предупредили, чтобы он не смел дрыхнуть. Сидит, мерзавец, вставив в веки спички… Рожа — закачаешься! Итак… Исходя из ситуации, нам нужно перекинуть все свои силы на нейтрализацию Невергора и его сообщников.

— Никак не могу привыкнуть… — прошипела Эриделла.

— К чему?

— Что ты такой умный, Тузмес! — Богиня охоты двинула бедром, никак не поясняя свою мысль. Сначала Высокий думал, что это комплимент, но радоваться не стал — на всякий пожарный. Вдруг это сарказм такой.

— Мы уже прибегали к помощи людей. Воры украли для нас блокнот, но мы не успели его забрать. Это минус. Но есть много других личностей, готовых ради пары лишних монет на все.

— Люди!

— Да, люди. На наше счастье… Кстати, где носит Крайлога? Он обещал добыть парочку сорвиголов.

— Будет. Наверное, заглянул в какой-нибудь кабачок. Алкоголик… — Эриделла метала искры гнева.

Тузмес повел рукой по воздуху, открывая окно в нужный ему мир. Показались улицы Мигонии. Шли пешеходы, катили экипажи, летели голуби, бежали собаки. Картина самая мирная, никто из ее персонажей не подозревал о готовящемся безобразии. Глядя на все это, Высокий испытывал злорадство и тревогу. Первое из-за того, что скоро все они получат, а второе — что еще неизвестно, как все обернется…

Изображение выявило из бездны пространства-времени мое лицо и лицо Талулы. Мы о чем-то разговаривали. Со стороны казалось, заговорщики сверяют часы, оставшиеся до начала переворота. Дело происходило во дворе дома Поттеров, как раз после того, как мы прикинули некую последовательность действий и готовились отчалить.

Тут же можно было заметить чем-то разозленную Гермиону и ковыляющего в сторону кареты Зубастика. Рядом с ним семенил Квирсел…

— Ага, — сказал Тузмес.

Эриделла кисло взирала на наши фигуры, стоящие возле экипажа, запряженного парой лошадей.

— Договорились, — сказала она. — Как же мы их остановим, если не в состоянии даже помешать просто побеседовать?

Пространство раскрылось чуть в сторонке, и из дыры выпал некий субъект с четырьмя руками и в меховом колпаке.

— Разгибальд! — воскликнул Тузмес. — Ты ли это? Что с тобой? Впервые вижу, чтобы боги… запыхались!..

Тот, кого назвали Разгибальдом, замахал руками, благо их было четыре, и полминуты восстанавливал дыхание. Злодеям он поведал, что несся сквозь мембраны миров окольным путем, чтобы его не заметили, и очень спешил.

Очухавшись, божок сообщил важную новость и притом сверкал, как новехонький чайник.

— Стиоделарикс меня не заметил! Толкователь не заметил! Чирливилли не заметил! Я молодец! Недаром меня почитали как бога шпионов и воров!

— Ну! Ну говори же! — Тузмес едва не выпрыгивал из своей божественной оболочки. Такого, как мы знаем, произойти не могло, но в его случае это почти случилось.

— Мне удалось подобраться близко, и я увидел. Человек, называемый Зубастиком, передал Невергору расшифрованные записи, те, в которых Клакевит расписал все шаги, которые нужны для победы над Пожирателем!

— Отлично! Этому кретину только доверьте!

— Можно я сверну ему что-нибудь? — спросила Эриделла.

Разгибальд встрепенулся.

— За что? — запищал он.

— Да не тебе, придурок! Невергору!

— Уф…

— Цыц! — сказал Тузмес. — Я думаю… Я придумал. Надо действовать быстро. Наскоком. Мы перехватим Невергора. Он едет домой?

— Да! — выпалил Разгибальд.

— Отлично складывается.

— Как мы его перехватим? — спросила богиня охоты. — Когда вокруг него вьются кролики и другие чокнутые?

— Не мы, а те, кого приведет Крайлог! И не сегодня. А вот и он…

Несокрушимый вывалился, по своему обыкновению, из пространственной дыры с треском, с каким, наверное, мог бы сломать пальцами могучий дуб. В одной ручище бог войны держал дубину, в другой — мешок, в котором что-то шевелилось.

— Друг мой любезный! — Синеглазый подковылял к здоровяку, попытался похлопать его по плечу, но не дотянулся.

— Вот, достал! — Крайлог бросил мешок на землю, кто-то вскрикнул. — Эти типы сказали, что, если им хорошо заплатят, они маму родную прикокнут.

— А ты сказал им, что их мама нас не интересует? Что дело иного свойства?..

— Сам и разбирайся. — Страшный достал из воздуха окорок и стал его есть.

— Посмотрим!

Эриделла вынула из-за голенища кинжал и разрезала веревку, что стягивала мешок. Из мешка показались четыре подозрительные рожи, из той породы, с которой мы ни за что не захотим встретиться в темном переулке, даже если запланируем на вечер острые ощущения. Рожи были, как водится, небритые, и это (а также одеяния) выдавало в них представителей городских низов Мигонии. Сидя в развязанном мешке, они моргали, щурились и потирали очи ясные, ничего не понимая.

— С кем приходится иметь дело, — проворчала Эриделла, поигрывая ножом.

Первыми рожи увидели ее, такую прекрасную и опасную, и пришли в немалое волнение. Последние события воскресли в их памяти так живо, что все перемешалось. Для острастки и чтобы призвать к порядку, Тузмес подпустил в свой облик огня и дыма.

— Слушайте, о презренные! — провозгласил он громоподобным голосом, а его синие глаза под капюшоном сверкнули просто страшно.

Крайлог, занятый окороком, ухмыльнулся. Четырехрукий Разгибальд сказал:

— Так-так, — словно это было чрезвычайно важно.

— Кто это презренный?! — неожиданно взвился самый смелый и, очевидно, самый авторитетный из четверых. Его рожа была всем рожам рожа. Широкая, щекастая, с тремя подбородками, глазами-клопиками и губищами, похожими на две мясистые селедки. Они и лоснились так же. — Кто это презренный? А?

Тузмес растерялся.

— Вы… то есть…

— Что это за вонючий маскарад? Что за наезды? Вы кто такие?

— Мы?.. — Высокий посмотрел на своих подельников. Крайлог на всякий случай приготовил дубину. Четверка несколько стушевалась. — Мы…

— Эй, послушай, синеглазка… ты не юли! — посоветовала рожа с селедочными губами. — Этот громила засунул нас в мешок, когда мы шли надело… Из какого вы района? Кто у вас главный?

— Да! Кто главный?! — Это подключились остальные трое.

— Тихо! Иначе кто-то чего-то не досчитается! — Эриделла встала над бандитами.

— Эй, крошка, потише! — сказал главный. — Без паники! Не пыли! Надо обговорить! Если какие-то проблемы — перетрем.

— Чего? — Эриделла взмахнула ножом, и неаккуратно постриженная челка селедочногубого стала аккуратной. Волосы упали ему на грудь.

Криминальные рожи присмирели, покрывшись бисеринками пота.

— Но так дела не делаются! — пробормотал главный.

— Будешь делать, что мы скажем, — шикнула на него Эриделла. — Или в следующий раз я отрежу что-то другое, уже невосполнимое.

Рожи начали осознавать опасность своего положения. Правда все-таки пробилась через толстые кости их черепов. Поняли представители городских низов, что дела делать им придется не с простыми людьми и, кажется, даже не волшебниками. Такая порода субъектов всегда безошибочно угадывает, кто сильнее и как сделать так, чтобы на собственной шкуре не появилось новых шрамов.

Тузмес вернулся в форму. Что поделать, раньше у него не было опыта общения с этой породой человеков. С ворами, которые выкрали блокнот у Клакевита, общалась Эриделла.

Высокий заглянул в глаза селедочногубому и спросил:

— Как тебя зовут?

— Фрикко…

Мягкий голос обволакивал куриные мозги бандита, без труда подминая слабое сопротивление.

— Фрикко и вы тоже, друзья мои, — сказал Тузмес. Его глазищи мерцали притягательной синью, и рожи притянулись к ним, пуская слюни. — Вы нужны мне для одного дела! Оплата гарантируется — более чем щедрая для людей вашего социального положения.

Чтобы не быть голословным, Высокий вытянул обе руки, и в каждой появилось по самому настоящему мешку с золотыми монетами. Четверка криминалов обомлела. Из их глоток вырвалось что-то влажно-вожделенное и в то же время страдальческое. Глаза вылезли на лоб.

— Каждому достанется по такому. Мы не обманываем. Мы серьезные лю… неважно.

— Десять кило в одном мешке… десять кило в одном мешке… — бормотал селедочногубый Фрикко. — Я сплю… я умер…

Рядом с ним, не справившись с наплывом мечтаний о хорошей жизни, свалился в обморок сообщник.

Тузмес убрал золото.

— Нам не нужно, чтобы вы прико… в общем, речь идет не о ваших матерях. Все гораздо проще. Слушайте внимательно все, что я вам скажу! Вы меня поняли?

Трое кивнули. Четвертый, лежавший в обмороке, не кивнул.

— Он тоже понял, — сказал Фрикко. — А если нет, я его…

— Хорошо, — махнул рукой Тузмес.

— Эй, а вы все-таки кто? — спросил Фрикко.

— Мы?.. Мы хотим этому миру только добра… только добра, о друг мой!

Крайлог расхохотался, заставив представителей городских низов, сидящих на земле, подпрыгнуть.

— У вас есть шанс внести свою лепту в общее дело, — сказал Тузмес, чуть подрагивая от смеха.

Представители низов закивали — после того, как золото помаячило перед ними, они готовы были совершать добрые поступки на каждом шагу.

— Вероятно, вы бросите заниматься своим недостойным ремеслом, в чем бы оно ни заключалось, — сказал Тузмес, кивая по-учительски. Крайлог снова захохотал, а Эриделла ощерилась, словно голодная вампирица. — Перемены в вашей жизни, друзья, конечно, велики и внезапны, но подумайте, какие перспективы открываются!

Рожи подумали, разбудили нервного подельника и заставили его сделать то же самое. В результате он снова упал в обморок.

— Так мы договорились? — спросил Высокий.

Фрикко был опытнее своих товарищей, а потому первым вынырнул из болота грез.

— А предоплата? Все-таки… кхе… правила и все такое…

— Понимаю, — сказал синеглазый. С его пальцев сорвалось несколько огоньков, огоньки превратились в монеты, а те упали возле Фрикко. Бандит схватил их с земли, прежде чем успели другие, и принялся кусать как бешеный.

— Другой разговор, — улыбнулся он, накусавшись, — Теперь мы ваши. Чего надо делать?

В этом месте Тузмес снова потер руки и захихикал. Все злодеи так делают, и он не стал отходить от ритуала, тем более что задуманное им по всем параметрам тянуло именно на злодейство. Пока Высокий инструктировал, криминальные типы кивали и крякали, а когда закончил, сказали:

— Вот это дельце! Это по нам! Никто другой, нет-нет, не справился бы! Мы — фирма и веников не вяжем!

Так и ударили негодяи по рукам, а я вынужден обратить свой проницательный взор обратно, чтобы продолжить повествование о моих собственных подвигах.

Надо мной занималась заря новых потрясений, но, каким бы странным и невероятным это ни показалось, я был ей рад. Даже испытывал нечто вроде предвкушения. Хотелось бежать и совершать подвиги… — да, да, мне!.. Когда мы расходились после собрания в мраморной беседке, Гермиона спросила, что со мной произошло на этот раз. Я ответил, что не имею понятия.

— Но ты же сама этого хотела, — сказал я. — Нужно идти в ногу со временем… Не обещаю, что завтрашнее утро начну с пробежки, но лиха беда начало.

— Не переусердствуй, — проворковала Талула, пристраиваясь с другого бока.

Нам надо было ехать. Карета уже стояла перед парадным входом поттеровского особняка.

— Постараюсь.

Кто знает, может, то, что Изенгрим сотворил со мной, и способствовало пробуждению во мне героического начала? В принципе возможно. Такое уже имело место быть.

И чем Гермиона недовольна? Вот женщины. Все им не ладно. Сама же уговаривала меня стать хоть чуточку поэнергичнее!.. Ну я стал. До самого конца собрания ваш покорный просто рвался с цепи начистить рыло изгнанникам, покусившимся на мультиверсум. Это, как я сказал, в качестве аперитива. Основное героическое наслаждение я собирался получить, хорошенько отколошматив самого Пожирателя Миров.

Талула дернула меня за рукав.

— Удачи! Держим связь. И не наломай дров, Браул. Ты мне нужен целым.

Я что-то такое ответил, кажется, романтическое. Гермиона ухнула, словно сова, и отвернулась. Мы с Талулой немного похихикали, и тут подгребли Квирсел и Зубастик. Брат моей возлюбленной все еще держал на голове мокрую тряпку.

— Держите ухо востро, — сказал Изенгрим. — Встретимся в Музее…

Для непосвященного эта фраза, конечно, была пронизана таинственностью, но не для нас. Мы пикантно ухмыльнулись и украдкой глянули по сторонам. Шпионов здесь вроде не было. Стиоделарикс хорошо организовал нашу невидимую охрану.

Пока мы строили рожи, Поттеры-старшие прознали о том, что мы с Гермионой уезжаем, и с криком вылетели из дома.

— Начинается! — закатила глаза Талула.

Эйра и Сид Поттеры развили приличную скорость, боясь, что мы смоемся без их благословения. Мать семейства орала на всю округу, оповещая зеленые просторы и соседей, ближайший из которых жил в двадцати километрах на восток, что желает нам счастливого пути. Стариканы бежали, словно древние воители, завидевшие первый попавшийся вражеский строй. По традиции, нужно было непременно врезаться в него, проламывая щиты, и начать колошматить неприятеля мечом или топором. В старые времена такое происходило сплошь и рядом.

Глядя на грозно торчащую во все стороны бороду Сида и космы Эйры, я подумал даже, что история с Карлой как-то выплыла наружу и сейчас меня настигнет суровая кара, но ошибся. Поттеры повисли на мне, оглушили в оба уха, затискали, словно я котенок. Талула стояла в сторонке с умильным выражением на лице: «Хорошо, что ты ладишь с моими предками, любимый!» Я вновь похолодел, стоило мне вспомнить о… Изенгрим тоже стоял в сторонке, совсем с другой гримасой: «Мне хана… Этот прыщ станет моим родственником?»

Бросив умоляющий взор на Талулу, я убедил ее прийти мне на помощь. Она вырвала меня из рук своих предков. Гермиона топнула ножкой — ей не понравилось, что я так быстро обрел свободу.

— Им пора, — сказал Зубастик, выдвинувшись на передний план. Кажется, он был сыт нами по горло. Лига Лигой, но терпеть Невергоров и Скоппендэйлов рядом столь продолжительное время — тяжкое испытание даже для такого молодца.

Под аккомпанемент криков мы с Гермионой и Квирселом запузырились в карету и поехали. Поттеры-старшие махали нам рукой. Эйра сморкалась, Сид смахивал скупую мужскую слезу.

— Кажется, пронесло, — сказала Гермиона, когда мы катили по дороге прочь от поместья. — Хоть ты и натворил дел, но обошлось…

— Дорогуша, это случайность.

— Надеюсь! — Юная волшебница посмотрела на меня искоса. — И, кстати, откуда столько энтузиазма? Обычно ты умираешь от страха, стоит только кому-нибудь заикнуться о важном деле.

— Должно быть, когда Зубастик угостил меня хорошим разрядом, я изменился. Герой во мне иногда выходит на сцену, ты знаешь.

— И тебе это нравится?

— Не буду скрывать — да.

Гермиона погрузилась, как говорят, в задумчивость, а я стал смотреть в окно. Немножко по восторгался тем и сем. Особенно почему-то меня привело в волнение стадо коров, жующих траву на лужайке. Вот торчишь в городе, а что делается у тебя под боком, не знаешь. А тут течет своя жизнь, пронизанная подлинной сермяжной правдой, о которой мы, аристократы, имеем самое смутное представление. Жизнерадостные селяне делают свое дело, и им хорошо, можно сказать, вольготно. Какой им интерес до того, что очень скоро вся эта сельская красота исчезнет вместе с домами, лугами и коровами?

Я посмотрел на Квирсела. Чародей из другого измерения сидел рядом с Гермионой и пучил глаза в глубины вечности. По всем признакам, голову мопса занимали тяжкие думы.

Ехали до Мигонии долго. Большую часть пути Гермиона дулась неизвестно на что и шевелила губами. Потом отобрала у меня бумаги, которыми снабдила вашего покорного Лига Трех Элементов, и стала их просматривать. Даже вытащила перо-самописку и сделала несколько своих пометок. Я молчал, храня на лице благородно-героическое выражение. Редко, когда у меня бывает такое настроение. Не последнюю роль в его создании сыграла и моя брюнеточка. Теперь я думал о Талуле почти постоянно.

Гермиона не отдала мне бумаги, спрятав их в своей маленькой поясной сумочке (маленькой с виду, но громадной изнутри). Квирсел по-прежнему сидел, словно его столбняк поразил.

Доехали нормально. В трех километрах от Воскобойниковых ворот у кареты слетело правое заднее колесо. Мы почти свалились на бок, и Гермиона стукнулась о лишенный обивки борт. Квирселу повезло меньше. От сотрясения дверь раскрылась, мопс пулей вылетел наружу и по красивой траектории приземлился в дорожную канаву, заросшую бурьяном.

Едва Гермиона, злая, как собака, у которой сперли сосиску, выскочила на дорогу с намерением задать кучеру головомойку, грянул гром и полил дождь. Хм… всего-то и лил словно из ведра. Чего она кричит?

Я выглянул наружу. Чародейка стояла под струями вод небесных, не потрудившись даже соорудить защитный купол, и отчитывала возницу. Возница, гораздо более подготовленный к непогоде и одетый в плащ и шляпу с широкими полями, сидел на козлах. На вопрос, почему он не чинит проклятое колесо, он ответил, что, судя по всему, сломалась ось, и починить ее нельзя, только заменить.

Гермиона выстрелила во все стороны молниями и потребовала, чтобы ось немедленно заменили, иначе она за себя не отвечает. Кучер, потирая бородавку на носу, ответил, что запасной оси у него нет. Придется ждать.

— Чего ждать? — спросила моя сестрица.

Кучер не был уверен. Поняв, что добром дело не решить, Гермиона демонстративно вытащила свою волшебную палочку. Кучер не испугался, но сказал, что, если он сегодня вернется домой испепеленным, его семеро деток-крошек-малюток пойдут по миру. Гермиона хоть и страшна была в гневе (материно и теткино воспитание никуда не денешь), но плодить сирот не хотела. Видя, как сильно расстроена леди, кучер подумал и сказал, что если найти колесо, то можно попробовать починить ось при помощи чар, если Гермиона уж все равно волшебница.

— Браул, ищи колесо! — потребовала она, сунув мокрую голову в карету.

Думаете, я стушевался? Нет. Только этого и ждал. Самое время было продемонстрировать, что героизм меня пронизывает не только на словах.

Я вышел в дождь, предварительно сплетя антиводное заклинание, и отправился на поиски колеса. Кучер заметил, что понятия не имеет, где оно может быть. Многолетняя практика подсказывает ему, что где угодно. Иной раз, добавил он, колесо укатывается в другой город, и вытащить его оттуда нет никакой возможности. Или, если сбегают сразу два, то в разные города. Иными словами, одни убытки.

Дождь лил такой частый, что увидеть что-либо на расстоянии пяти шагов было практически невозможно. Руководствуясь интуицией, я пошел вперед и направо. Там оказалась канава, где отчаянно боролся с крутыми склонами Квирсел. Я нашел его, при этом едва не придавив своим телом, и вместе мы минут через десять все-таки вылезли наружу. Чародей ругался и тявкал, проклиная наше измерение во все корки. Я согласился, что да, без недостатков не обходится. Рассказав Квирселу о том, что ищу колесо, предложил ему составить мне компанию. Мы пошли вместе, хотя не знали, куда именно идем. Карета, лошади, кучер и Гермиона остались где-то — дождь скрыл их от нас.

— Надо разделиться, — сказал Квирсел через пятнадцать минут. — Так мы ничего не найдем.

Сказано — сделано. Мы разделились. Я пошел, как мне казалось, на восток, а мопс, как ему казалось, на юг.

Колеса нигде не было. Даже намека на него. Вполне может быть, согласно предсказанию кучера, оно уже в другом городе. Ближайший — Мигония. Неплохой выбор. Столица королевства все-таки.

Неизвестно, сколько прошло времени, но видимости» не улучшилась. Я бродил туда и сюда и не находил колеса. Положение становилось угрожающим. Решив вернуться, я понял, что не знаю направления. Громы и молнии грохотали и сверкали, словно подтрунивая надо мной. Пытаясь разглядеть что-нибудь, я видел лишь, как бешеная вода орошает луга, в которых я затерялся.

Прибегнув к голосовым сигналам, ваш покорный вскоре понял, что с громом и шумом дождя ему не тягаться. Ничего не оставалось — только идти.

Квирсела я не нашел, зато встретил Гермиону, которая бродила под дождем, словно привидение. Мы обрадовались друг другу и начали искать Квирсела. Но прежде нашли карету. Кучер куда-то исчез, не оставил даже записки, и чародейка предположила, что он пошел искать либо колесо, либо нас. Я предложил разделиться — Гермиона будет искать кучера, а я колесо и Квирсела, но мой план отвергли.

Вместе мы двинулись на поиски того, что попадется первым. В течение часа нам ничего не попадалось, и ливень, кажется, усилился. Гермиона обругала погоду последними словами, заподозрив заговор и саботаж. Я сказал, что это вполне возможно, ведь Тузмес обещал использовать в войне против нас все средства. Юная волшебница пожелала ему загнуться, и мы пошли дальше. Ничего. Решили вернуться — пропала карета. Неужели отправилась на поиски кучера?

Потом нашелся Квирсел. Бедняга сидел на одном месте и подвывал, подставив мордочку жестоким водяным струям. Гермиона взяла его на руки, после чего благодарный мопс облизал ей ладони. Странное было положение. Я размышлял над тем, как всех спасти, но ничего в голову не приходило. Предложил разделиться снова, и Квирсел, придя в ярость, чуть не укусил меня. Гермиона заявила, что пусть мир уничтожится хоть сейчас, а она найдет дорогу, и мы пошли. Пытались колдовать, но проклятая вода не давала. Гермиона давно дошла до состояния половой тряпки, хоть выжимай, а мое заклинание по отталкиванию воды почти исчерпалось. От Квирсела толку было и вовсе с гулькин нос.

Кучер вынырнул из дождя минут через семь — десять. Сказал, что даст каретных дел мастеру, который вчера проверял его экипаж, хорошего пинка. Он хотел продолжить свой таинственный путь, но мы вцепились в него всеми конечностями и уговорили остаться. Кучер изрыгал непристойности, не стесняясь Гермионы, все то время, пока шел ливень. Мы стояли на одном месте, боясь потеряться окончательно, и думали каждый о своем. Подвига, к сожалению, тогда мне совершить не удалось. Когда дождь перестал, мы увидели, что стоим в десяти шагах от кареты и колесо мирно лежит рядом. Судя по всему, никуда укатываться оно не собиралось.

Опущу подробности устроенной Гермионой истерики. Главное — при помощи магии мы подлатали заднюю ось и смогли погрузиться в карету, чтобы продолжить путь.

Волшебница пребывала, мягко говоря, в неважном настроении. Ее туалет дождь испортил напрочь, сделав Гермиону похожей на водяную крысу. Ворча, что здесь явно не обошлось без козней изгнанников, она пообещала расквитаться с божественными отбросами. И, самое интересное, я почти не сомневаюсь — у нее получится.

Девица отдала мне бумаги, которые, к счастью, не пострадали от воды в ее сумочке, и вышвырнула нас с Квирселом из кареты возле моего дома.

— Завтра в десять утра я у тебя, — сказала Гермиона и унеслась прочь.

А мы, два чародея, водворились в нашу обитель.

— Напомни мне, Браул, чтобы я не отправлялся с тобой в путешествие, — сказал Квирсел. — Жизнь дороже удовольствий.

 

Глава 6

Когда на следующее утро я спустился к завтраку, свежий, бодрый и готовый к великим делам, мопс спросил:

— Что случилось?

— Ничего.

Я уселся за стол, на котором меня дожидались сосиски. Квирсел поблескивал глазенками.

— Ты кричал. Я думал, что Тузмес все-таки послал к тебе в спальню одного из своих приспешников и тот скручивает тебя в бараний рог.

— Ерунда…

— То есть приспешник был? — спросил Квирсел, ерзая на стуле. Свою порцию обильного завтрака он успел проглотить и походил на мешок, туго набитый ватой.

— Не было! — Я намазал кусок хлеба маслом и взмахнул им, раскидывая крошки. — Видишь ли, старина… полночи я размышлял над последними событиями. Размышлял, делал выводы…

— И? — осторожно поинтересовался чародей.

— Гермиона права, — промычал я с набитым ртом. — Мне нужно менять свою жизнь к лучшему.

Мопс застонал. Я спросил, не мучают ли его газы. Квирсел уверил, что нет. Пока.

— Гермиона постоянно твердит мне, что я отстал от времени, что я не придерживаюсь активного образа жизни, что заплыл жиром, разленился…

— И?

— Я твердо решил исправиться!

— Невероятно!

— Жизнь, Квирсел, странная вещь. Вот, бывает, ты упираешься, как последний осел…

— Я?

— Я! То есть кто-то, некий субъект упирается, словно последний осел…

— Браул, при чем здесь осел? Говори яснее!

— Я и говорю! Бывает, последний осел упира… тьфу! Кто-то последний упирается… Иными словами, он не хочет поддаться голосу разума и думает, что его привычки и пристрастия — это нечто навсегда устоявшееся… Умные люди говорят ему, этому ослу, что он неправ, но он упирается…

Квирсел воздел лапки.

— Браул, стоп! Я позову Селину! Она принесет тебе успокоительное!

— Зачем?

— Да что ты такое несешь, скажи на милость?

— Мне открылась истина! — Я сверкнул глазами со всей доступной мне торжественностью. — Квирсел, это прекрасно! Теперь я буду другим. Не сегодня, конечно, но я начну делать пробежку, потом займусь верховой ездой с прыжками через заборы и, может быть, по примеру Зубастика отправлюсь в путешествие!

— Я с тобой не поеду! — взвизгнул чародей.

— Дело твое… — пожал я плечами, уплетая сосиски с горчицей. — Подумай, дальние края с их красотами! Горы, реки, моря, океаны…

— Нет!!! Мне хватило вчерашнего!

— Ладно, как хочешь…

Квирсел смотрел на меня вытаращенными глазами.

— Во мне всю жизнь боролись две силы — герой и… не-герой. Вторая личность и мешала мне жить во всю ширину, понимаешь! И вот сегодня, примерно в три часа утра, я сказал себе: «Хватит! Достаточно тебя называли сливовым пудингом и улиткой без домика! Пора показать всем и каждому, что Браул не лыком шит!» А знаешь, что стало толчком к такой революционной перемене?

Мопс покачал головой.

— И думать боюсь…

— Вчера Изенгрим вздул меня за мнимое покушение на честь его сестры. Он, конечно, ошибался, но до того как Талула обработала его зонтиком, успел пропустить через меня два хороших злектроразряда. И я уверен, что именно они что-то сдвинули во мне… в лучшую сторону!

— Сдвинули точно, — сказал Квирсел. — Но ты уверен…

— Абсолютно! Я изменился и буду при каждом удобном случае садиться на белого коня и вооружаться мечом. В старые времена Невергоры были героями. Я хочу продолжить семейную традицию и восстановить былую славу нашей фамилии!..

Я набивал желудок, наблюдая за реакцией Квирсела. Новость должна была ошарашить его. И ошарашила, сомнений нет. Но вот рад ли мопс? Разделяет ли он счастье, которое испытываю я, открыв горизонты новой жизни? Что-то сомневаюсь. Я успел изучить почти весь спектр его гримас, и, подозреваю, эта не говорит о безудержном восторге.

Наверное, нужно дать Квирселу время привыкнуть. Понимаю — не каждый день создания из отряда беспозвоночных вмиг превращаются в рыцарей на белом коне. У меня и самого эта метаморфоза еще не уложилась в голове целиком.

Дав мопсу пять минут на то, чтобы перестроить свое мировоззрение, я спросил:

— Ты, надеюсь, поддержишь меня в моем начинании?

— Каком? Бегать с тобой вокруг дома?

— Например…

— Нет.

— А кто твердил ту же самую белиберду, что и Гермиона? Мне, дескать, надо измениться, иначе я плохо кончу…

— Браул, погоди! Я говорил, да. Но имел в виду тебя, а не себя. Ты… ступил на новый путь, который, возможно, приведет тебя в светлое будущее, но я — увольте, мое дело сторона!

— А еще друг!

— Я зубодер! В своем измерении я скромная личность, полжизни проведшая за книгами! Волшебником сделался вопреки воле отца и по его же воле стал зубодером!

— Ужас! — сказал я. — Тебе нужно было подобно мне бросить вызов року! Открыть забрало, рассмеяться судьбе в лицо. Сказать, что твое предназначение вовсе не в том, чтобы копаться в чужих пастях! — Для подтверждения своих слов я прочертил в воздухе вилкой загогулину.

Мопс поперхнулся.

— Не будем спорить. Ты принял решение — судьбоносное — и с любой точки зрения это хорошо… Пожелаю тебе успехов.

— Да-а, герои всегда в одиночестве, но, видно, такова их участь! — сказал я.

Квирсел сокрушенно покачал головой и выразил надежду, что, когда закончится его миссия в моем мире, ничего подобного ему больше испытать не доведется.

Наивный.

— Так почему ты все-таки кричал? — спросил чародей. — Неужели это был способ выразить свой восторг? Селина вот предположила, что ты попал в медвежий капкан.

— Спорим, ты даже не догадываешься!

— Нет.

— Я изобрел машину, волшебную. Пока не знаю, как ее назвать, но у нее, думаю, большое будущее.

— В чем ее суть? Тренировка вокальных данных?

— Это лишь побочный эффект. На самом деле она помогает взбадриваться. Просыпается утром, например, такой чародей, как я. Жизнь не кажется ему милой в такие минуты, наоборот, — вселенная в его воображении предстает местом, предназначенным исключительно для страданий. Улавливаешь, Квирсел?

— Не очень.

— Чародей из последних сил подползает к машине и включает ее. И что же происходит?

— Что?

— Могучий разряд Силы пронзает его! Он издает вопль-другой, и после этого волей-неволей становится бодр и свеж. Как я.

— Невероятно! Похоже… Зубастик слишком сильно тебя обработал.

— Да я должен быть ему благодарен! Старый дьявольский шутник Поттер! Он и сам не знает, какую услугу оказал мирозданию!

Мопс отодвинулся на самый край стула, рискуя свалиться.

— Теперь каждое утро я буду пропускать через себя два-три разряда и поддерживать героическую форму. Когда закончатся полевые испытания, я, пожалуй, порекомендую эту машину своим приятелям. А дальше, кто знает, может быть, она станет самым популярным изобретением в Эртилане. А еще дальше… Вероятно, настанет золотой век.

— Почему?

— Все станут героями, будут совершать поступки исключительно доброй направленности.

— Утопия! — сказал Квирсел.

— Посмотрим! Время покажет!

Я допил кофе, осмотрел пустые тарелки. Ох и зверский аппетит просыпается после героической терапии. И вообще — многие годы я не чувствовал себя так бодро. Просто чудеса.

— Ну-с, — сказал ваш покорный, потирая руки, — займемся делом. Скоро приедет Гермиона. Пока мы должны провести совещание. Идем в библиотеку!

Квирсел шмякнулся на пол, словно большой кусок сала, встал и с обреченным видом поплелся за мной. Как и в тот самый день, четырнадцатого сентября, я весело напевал по дороге и продолжал это делать, когда плюхнулся в библиотечное кресло.

— Вижу, у тебя есть что сказать, Квирсел. — Я раскурил трубку. — Говори.

Мопс забрался на свое место, напялил очки и колпачок. Перед ним на столе лежали бумаги с нашим планом мероприятий. Первое на повестке дня — поход в Музей магической истории.

— Все это никуда не годится, — сказал чародей. — Никуда. Если бы я занимался планированием…

— Что плохого?

— А то, что этот тип, Джулс Клакевит, полный идиот. Блокнот он прятал у себя, не поленился зашифровать эту гадость и отдать шифр богам. Ну это ладно. Но вот с тремя элементами напортачил. Почему боги не взяли их с собой? Почему спрятали здесь?

— Ну потому что это место должно было стать следующим.

— Не вижу логики, — проворчал мопс. — Сам посуди, скольких проблем мы могли бы избежать, если бы Слезы Звезды не лежали где-то под Музеем, Смех Леопарда — в статуе какого-то кретина по имени Грокесс Багровый, а Спокойствие Стрекозы не стало достопримечательностью Мигонии.

— В общем и целом ты прав, — кивнул я, окутанный облаками табачного дыма. — Но разве не должны герои преодолевать опасности и решать труднейшие задачи? Чего стоит подвиг, который и совершить-то толком нельзя — приходи и бери?! Нет, по-моему, это замечательно. И Гермиона одобрила.

— Не одобряла! Не помню такого!

— Значит, одобрила Талула. Она тоже личность героическая, поэтому я ее отлично понимаю!..

Мопс испустил тяжкий вздох, словно надутая и проткнутая иголкой грелка.

— Ладно, Талула одобрила, а ты… который еще вчера пугался одной мысли о прочных любовных узах, кажется, сдался!

— Может, такова моя судьба…

— Проклятие! Не верю, что разговариваю с тобой. Не иначе, Тузмес тебя подменил.

— Успокойся, о мудрейший. Сейчас мы обсуждаем не меня.

Квирсел сверкнул стеклами очков и надулся.

— Итак, мы входим в Музей. Как предполагается, в это время суток там мало посетителей. После того как входим мы, то же самое делают Зубастик и его сестра. Они замаскированы. В их задачу входит отвлекать внимание смотрителей. Пока они занимаются этим, мы проникаем в тайник. Я ничего не упустил?

— Скажи, а зубодеры в вашем мире все такие…

— Да! — Пауза призвана была показать, насколько Квирсел возмущен. Понимаю. — Я хотел поговорить о рисках, — добавил чародей. — Тайник находится в Музее магической истории. А сколько лет Музею?

— Каждый дурак знает. Тысяча. В этом был мудрый расчет Джулса Клакевита. Когда закончилась вся эта катавасия с Пожирателем, он вернулся домой и увидел, что чародеи закладывают здание, могучее и красивое. И спрятал Слезы Звезды там.

— Вы с ним два сапога пара!

— Почему?

— Потому что Музей за десять веков мог перестраиваться неизвестно сколько раз.

— Три, — подсказал я.

— Допустим! Допустим, три. Но какие именно его части подверглись реконструкции?

— Думаю, не самые важные.

— И Слезы Звезды давным-давно могли оттуда исчезнуть!

— Видишь ли, Квирсел, наша мигонская архитектурная магия очень сильна. Наши здания, тем более такие, не разваливаются спустя какие-то паршивые десять веков. Уверен, перестройки были незначительны. Учитывая могучий запас прочности, заложенный при строительстве, мы можем ничего не опасаться. Я много раз был в Музее — и когда ходил в коротких штанишках, и когда они стали длиннее, — но ни разу не замечал ветхости, которая свойственна постройкам такого возраста. Строительные чары постоянно обновляются, над ними работают самые опытные и влиятельные маги Мигонии.

Квирсел подпер голову лапкой.

— Ну допустим. А если во время различных манипуляций кто-то из магов смог случайно уловить присутствие в тайнике Слез Звезды? Любой артефакт или материал, содержащий чары, как ты знаешь, испускает флюиды.

— Мы будем верить в лучшее, — сказал я.

— Это все, что ты можешь предложить?

— Квирсел, вчера Талула бросала руны, и она утверждает, что Слезы Звезды на своем месте. Руны не врут.

— Это если правильно пользоваться.

— Талула знает свое дело! — Сдвинув брови, я готов был отстаивать честь волшебницы до последнего. — К тому же ей помогал Толкователь. Толковать он наверняка умеет, а это главное в руническом гадании. И вообще, к чему ты все это говоришь? Твой пессимизм может внести сумятицу в наши ряды.

— Я пытаюсь понять, что делать, если мы не найдем Слезы Звезды. Или другие два артефакта. Случись такое, нам конец.

Тут я был вынужден согласиться, и мы провели следующие пять минут в задумчивом молчании. Шутки шутками, а лишаться мира, к которому я привык с детства, мне не хотелось.

В какой-то момент я понял, что просто не могу больше сидеть на одном месте и ждать, когда Слезы Звезды стащат какие-нибудь олухи, вздумавшие затеять новую реконструкцию Музея. В Мигонии случиться может что угодно, особенно по закону подлости.

Едва я раскрыл рот, чтобы призвать Квирсела немедленно мчаться к тайнику, в дверь зазвонили как сумасшедшие. Мы подскочили одновременно. Селина вылетела откуда-то, где она пряталась, и открыла парадный вход.

Буквально через мгновение в библиотеку ворвалась Гермиона. Выглядела она куда лучше, чем вчера, но расфуфыриваться не стала. Основным лейтмотивом ее сегодняшнего туалета была практичность. Юная волшебница рассудила правильно. Неизвестно, в какую дыру нам придется забраться.

— Вы готовы? — выпалила она.

— Да.

— Тогда времени не теряем, быстро-быстро!..

— А в чем дело?

— Сегодня ночью вокруг моего дома бродили какие-то темные личности! Я установила вокруг своей комнаты защиту.

— И что они сделали?

— Ничего. Но, кажется, готовы сделать.

— Квирсел, а вокруг нашего дома ночью никто не ходил?

— Не знаю.

— И вам не пришло в голову принять меры? — вытаращила глаза Гермиона. — Ну вы вообще… Впрочем, следовало ожидать! Все, идем!

Мы с Квирселом и оглянуться не успели, как нас обоих запихнули в экипаж и повезли через город. Гермиона, строгая, словно классная дама, держала наготове волшебную палочку и смотрела в окно.

— За нами могу следить, — сказала она, когда карета прогремела через оживленный перекресток.

Квирсел высунул голову наружу, чтобы посмотреть назад. Из экипажа, следовавшего параллельно, на него уставилась удивленная морда толстого господина в шляпе. Мопс изобразил из себя тупую собачонку и высунул язык.

— Ничего, кажется, нет, — сказал он, когда я втянул его назад.

— На то и слежка, чтобы ее не замечать.

— Браул, где твоя палочка? — Гермиона помахала своей.

— Дома забыл.

— Что???

— Но ты же не дала мне и охнуть, как вытащила на улицу.

Волшебница побагровела.

— Браул, я когда-нибудь тебя укокошу! И меня любой суд оправдает! Мы пускаемся в опаснейшее предприятие, опасности подстерегают нас на каждом шагу, фаерболы вот-вот начнут летать над нашими головами, а он палочку забыл!

Критика была справедливой, конечно, однако судьба часто настроена против героев. Насчет меня это весьма справедливо.

Гермиона фыркала и шипела, не забывая смотреть в окно, не едут ли за нами какие-нибудь подозрительные личности. Я сказал ей, что теперь ничего сделать нельзя — операция началась. И добавил, что отныне я совсем другой Браул, не тот, какого она знает, а тот, каким хотела бы видеть. Ответом на бравурную тираду, состоящую в основном из саморекламы, был непонимающий и подозрительный взгляд.

— Он мелет эту ахинею все утро, — уточнил Квирсел. — И, кажется, не шутит.

— А я думала, вчера ты был под воздействием стресса…

— Так ты не рад, а? Не ты ли долдонила мне, что я должен в корне поменять свою жизнь?

— Ну…

— Теперь я смело смотрю в лицо опасности. Недалек тот день, когда я займусь прыжками в воду, греблей на байдарках и утренними пробежками. Я даже маршрут наметил, хочешь, покажу?

— Нет! — взвизгнула Гермиона, заметив, что я пытаюсь вытащить из кармана бумажку. — Нет, позже. Не будем отвлекаться.

Квирсел кашлянул. Карета подскочила.

Странное путешествие.

Музей магической истории расположен неподалеку от набережной и почти примыкает к другому очень важному объекту нашей столицы, Академии магических исследований. В давние времена здесь была пустошь. Музей строился на ровном месте, когда вокруг не было и намека на кварталы и жилые здания. Что поделать, корона не выделила чародеям другого участка. Власти не очень интересовались, кто будет таскаться, с целью культурно отдохнуть, за город, в дикие, почти необжитые места. Музейный проект осуществился, выжил и разросся до размеров национального достояния только благодаря Академии. Ко времени закладки Музея она существовала уже сто лет. Многие могучие чародеи прошлого отметились в ней на поприще изучения Искусства, много полезного сделали для дела магии в Эртилане, и мы помним о них, точнее, вспоминаем, открывая покрытые пылью учебники. Само собой, всякая деятельность на благо либо против чего-то оставляет после себя следы. Сохранить эти следы и дать возможность потомкам дивиться и восхищаться деяниями великих и призван был Музей. В него запихивали все, что касалось магического вопроса, и выдавали это за историю эртиланской магии. Коллекция всяких штуковин, артефактов и просто барахла, которое с фонарями на помойке ищут, насчитывает на сегодняшний день много сотен тысяч предметов. Основная часть их находится в экспозициях, а остальное, в основном по причине полного непотребства, прячется в запасниках. Ну и пусть. Лично у меня, чародея, нет ни малейшего желания в этом копаться. Если находятся сумасшедшие (а они находятся), то это их дело.

За десять веков город вырос и поглотил территории, расположенные на отшибе. Поглощению, естественно, подверглись и Академия с Музеем. Теперь любой мигонец или немигонец, приехавший издалека, может без труда попасть куда надо. В Академию, по причине ее академичности, ему путь закрыт, но вот в Музей — добро пожаловать! Красивыми и оживленными стали эти места. Земля давно оделась в камень, выросли, как грибы, другие здания. С точки зрения все нарастающего туризма набережная Незабудок считалась зоной перспективной, и лишний раз это доказывали толпы зевак, толпящиеся тут и там. В Музей заглядывали очень немногие — деревенщину, к примеру, пугали его циклопические очертания, — но поблизости от него было иной раз не протолкнуться.

В эту толчею мы и попали, как только наша карета съехала с пригорка. Отовсюду понеслись проклятия и обещания расправы. Каждый норовил показать, насколько богата его фантазия в этом плане, и драл глотку пуще других. У меня даже сложилось впечатление, что здесь по какому-то странному стечению обстоятельств назревает революция, в которую мы не преминули вляпаться. Уж не происки ли это моей старой домомучительницы Гарнии? Не она ли впрыснула в народные массы такую щедрую порцию нелюбви к богатеям? Все может быть. Уж если Гарния захочет впрыснуть, за последствия никто не поручится.

— Не слишком подходит для тайных чародейских операций. — сказала Гермиона, имея в виду обстановку. — Почему именно сегодня? У них что, фестиваль?

— Просто хорошая погода, — ответил я. — Видишь, солнышко!

— Для нашего дела предпочтительнее тяжелые тучи, накрапывающий дождь и завывающий ветер.

Мы с Квирселом согласились и выразили единодушное мнение, что еще больше подошла бы темная ночь с луной и нетопырями. На это Гермиона заметила, что ночью Музей закрыт. С этой логикой спорить было невозможно, поэтому мы дождались, когда нас перестанут замечать, и вылезли из кареты.

Толпы текли в разных направлениях, все без умолку болтали о всякой ерунде.

— Как мы теперь узнаем Зубастика и Талулу? — проворчала моя сестрица. — Тем более загримированных.

— Это мелочи, — ответил я, — Мы-то не загримированные, так что нас узнать они должны.

Теперь с железной логикой спорить не стала Гермиона, и мы направились к большой широкой лестнице, ведущей к ряду колонн. За колоннами находился центральный вход в Музей, распахнутый настежь. Невзирая на это, желающих узреть шедевры истории магии почти не было. Когда мы вошли, делая вид, что оказались здесь впервые, в основном зале, потолок которого терялся в небесах, не встретили никого. Витрины поблескивали стеклом под волшебными светильниками. Картины на стенах мерцали красками. Единственный смотритель сидел в дальнем углу со склоненной на грудь головой. У меня возникла версия, что он сгорел на работе и умер. В общем, картина самая что ни на есть умиротворенная.

— Повезло, — сказала шепотом юная волшебница.

Мы стояли и крутили головами. Когда видишь такую циклопичность или оказываешься внутри ее, в сердце всегда возникает трепет. У меня — возник.

Зачем понадобилось придавать Музею такие размеры? Для великанов, что ли?

— Кто-то идет! — шикнула Гермиона, и мы рванули в сторону большого стеклянного шкафа, внутри которого стоял чей-то костюм, украшенный орденами и медалями. Чуть не приплюснув носы к стеклу, мы яростно разглядывали «Парадный сюртук мага-адмирала Длефа Карпейстула» и восхищались.

— Эй, вы чего там делаете?

Мы обернулись, чтобы нос к носу столкнуться с двумя законченными провинциалами, одетыми в желто-черную клетку. Она — разбогатевшая буржуа, он — еще более разбогатевший буржуа. Взгляд у обоих наглый, а выговор — мои аристократические уши вянут.

— Какое вам дело, уважаемый? — спросил я мужчину. — Не мешайте нам наслаждаться!..

— Да, не ме… — отозвалась Гермиона, но тут же сощурила глаза и подошла вплотную к клетчатой матроне.

— Уберите свой нос! — прыснула та, отшагнув.

Квирсел вернулся из своего таинственного рейда по залу и обнюхал провинциалов.

— Отличный камуфляж, господа! Поздравляю! Должно быть, для этого потребовалось много Силы! — сказал мопс, почесываясь.

Тут я вылупил глаза и вытащил из кармана амулет, реагирующий на всякого рода магические проявления. Амулет подтвердил все что надо.

Ну и идиот же я.

— Поверить не могу. Обманули мой внутренний нюх! — Я с восхищением уставился на Талулу, загримированную с помощью волшебства под эту провинциальную кикимору.

— Я — Изенгрим, — сказала кикимора. — Талула — она.

— А…

Гермиона очухалась раньше меня.

— Вот заставь дурака чарами заниматься — он шею свернет… Что вы тут наворотили?! Зачем такие сложности?

— Конспирация, — сказала Талула, которая в данный момент вовсе таковой не являлась, — не терпит полумер. Мы работали над маскировкой целую ночь и кусочек утра. Все, что вы видите, это иллюзия.

Осталось снять шляпу перед своими сообщниками, что я и сделал. Пожалуй, мне бы такое не удалось. Но Гермиона права. Зачем было все усложнять? Зубастик стал Талулой, а Талула приняла его облик… Да еще эти жуткие наряды в клетку!

— Мы не в бирюльки играем! — заявил Изенгрим, отставляя ногу в туфле на высоком каблуке. — Мы — ваше прикрытие.

Гермиона попыталась закрыть ему рот.

— Не ори! Смотритель услышит!

— Не услышит! — произнес Зубастик зычным сопрано. — Мы его того… усыпили. А на вход надели отводящее заклинание — никто сюда не войдет в течение часа, но постепенно чары слабеют. Поэтому торопитесь.

Я бросил взгляд по сторонам, чувствуя, как момент истины берет меня за горло. Пришло время доказать свою полезность Лиге Трех Элементов, оправдать ожидания пророчества Мартула и… В общем, вы поняли. Понял и я, и тут же испытал приступ тотальной робости, столь присущей прежнему Браулу Невергору.

— Вперед! — гаркнул я, пока мой запал не испарился, и взял сестрицу под руку. — Я хочу разделаться с этим быстрее.

Не дав Гермионе опомниться, я повел ее в глубину зала. Зубастик и Талула остались на прежнем плацдарме и принялись плести какие-то чары. Лица у обоих, как я заметил, обернувшись, сияли серьезностью.

«Что-то готовится. Но что?»

 

Глава 7

Когда Джулс Клакевит прятал здесь Слезы Звезды, Музей только строился. У чародея-зеленщика хватило ума сообразить, куда именно следует запихнуть артефакт, чтобы его случайно не нашли даже в случае тотальной реконструкции. Этим местом стало основание колонны, составляющей часть фундамента. Согласно схеме, изображенной на одной из страниц блокнота, диаметр колонны был три метра, а высота — десять. Служила она опорой балкам верхнего яруса обширного подвала. Логично рассудив, что даже если будущие строители начнут здесь генеральную переделку, опору не тронут, Клакевит проковырял в колонне дырку. В дырке уже десять веков и лежала искомая вещь. Нам нужно только убрать пробку и извлечь артефакт.

Все просто в теории, но если вспомнить, что практикой предстояло заниматься мне, положение осложнялось заранее. Ни я, ни Гермиона, ни Квирсел понятия не имели, что ждет нас впереди, ведь помимо опасностей реальных, объяснимых, существовали необъяснимые. Я имею в виду весело падающие на голову кирпичи, раскиданные повсюду арбузные корки, камешки, о которые то и дело запинаешься — да мало ли что? Если в дело вступает ваш покорный слуга и если вы находитесь в его компании, будьте готовы ко всему.

Я напомнил об этом своим соратникам и заранее сложил с себя всякую ответственность. Гермиона не испугалась — она через многое прошла вместе со мной. А вот Квирсел задумался. Жизнь даже в образе мопса была ему слишком дорога, чтобы ею рисковать. Я предложил чародею остаться наверху и ждать, однако мое гуманистическое предложение отвергли с негодованием.

— За тобой нужен глаз да глаз, герой, — сказал мопс, таким образом найдя причину оправдать свою жажду приключений.

Обсуждать больше было нечего. Мы приступили к делу.

Попасть в пункт «Б» можно было несколькими путями, и их мы обсуждали досконально. Подошел только один. Он экономил время (но не силы) и был признан общим голосованием как самый прямой. По вертикали. Когда-то давно Джулс Клакевит свистнул строительный план Музея и, рисуя свои схемы, употребил все данные, которые в нем были отражены. В общем, ползти сверху вниз к тайнику нам предстояло из центрального зала, точнее из его дальней части, расположенной на приличном расстоянии от входа.

Вокруг не было ни души. Статуи каких-то ненормальных, явно страдающих запором, только и составляли нам компанию. И еще гробовая тишина, от которой мурашки по коже.

По сути, Музей — самый настоящий исполинский склеп. В нем и ветры такие же дуют, леденящие. И пронизаны они крепкими, испытанными временем тенетами Силы.

Итак, мы оказались почти в самом углу. Гермиона организовала волшебный свет и просматривала схемы.

Колонна, теряющаяся в вышине, стояла перед нами. Где-то здесь мы должны были начать «бурение».

— Квирсел, это у тебя зубы стучат? — спросил я, уловив странный звук.

— И вовсе не зубы…

— А что?

Уточнений не последовало.

— Сдается мне, за нами могут следить, — проворчал я, прощупывая пространство заклинанием Нахождения Тайного. Найти я ничего не нашел, но от подозрительности не избавился.

— Здесь такой мощный фон, — сказал Квирсел. — Магия, в основном старая, многовековая, накладывается пластами.

— Правильно, это же Музей магии.

— Нашла!

От усиленного стенами и тишиной возгласа Гермионы мы с мопсом подлетели на некоторую высоту.

Волшебница палочкой указала на пол возле колонны, где мерцала оранжевым светом ее метка.

— Здесь и будем бить! Судя по всему, эта плита согласно изначальной задумке должна выниматься. Когда-то ею пользовались рабочие.

— Это мы и так знали. Вопрос только, как мы ее продолбим? Чем? Ты не захватила случайно кувалду, дорогая?

— Кувалду? А вон у того типа есть!

Я обернулся. Тип стоял у стены — пустота, обряженная в инкрустированные золотом и серебром доспехи и шлем с глухим забралом. Кто это, я узнал, подойдя ближе. Табличка извещала: «Рыцарь Фонгсвирр, паладин королевы Сидры X, сыгравший ключевую роль в битве при Чумном озере». Хм… Честно говоря, не знаю, к какому периоду нашей славной истории относятся эти события. Должно быть, весьма отдаленному. Но это было неважно. А важно то, что у Фонгсвирра имелся здоровенный такой боевой молот. На нем висел ярлычок: «Примиритель Враждующих». Кажется, самое то.

Не испытывая ни малейших угрызений совести, я взял оружие и крякнул от тяжести.

— Скоро верну, приятель, не расстраивайся. Он послужит благому делу. — Я похлопал доспехи по плечу и пошел обратно.

Паладин Сидры Десятой ничего не сказал. Должно быть, понял всю важность момента.

— Ну!

Я размахнулся и врезал молотом по отмеченной плите в полу. Раздался грохот, похожий на раскат грома. Гермиона зажала уши руками, Квирсел упал, а в плите образовалась трещина. Начало хорошее. Я продолжил долбежку, породив еще больший шум. Казалось, под сводами зала бесится грозовой шторм, разве что без единой капельки дождя.

После четвертого удара плита раскололась, и треугольный кусок ее провалился в темноту и где-то там загремел. Гермиона простонала, что мы, наверное, разбудили не только Музей, а всю столицу. «Ужас что такое!» — ее слова. В ответ на укоризненный взгляд я ответил, что нельзя приготовить яичницу, не разбив плиты. И хряпнул снова, отломав вторую половину. Таким образом, нам открылся у подножия колонны квадратный лаз, вполне подходящий, чтобы в него протиснулись мигонские волшебники.

— Готово! Кто первый?

В ответ на этот простой, в общем-то, вопрос, Гермиона икнула, а Квирсел прыгнул куда-то в сторону и исчез. Я посмотрел на волшебницу. Она стояла с большими глазами и открытым ртом. Причем взор ее пламенный устремлен был не на меня, а на что-то за моей спиной.

И тут я услышал поскрипывание и скрежет, словно кто-то с трудом заводил лет сто не смазываемые часы. Мои волосы встали дыбом, едва не сбросив шляпу. Чародейский инстинкт, неизвестно где прохлаждавшийся до этой минуты, мгновенно просигналил тревогу.

На плечо мне легла тяжелая металлическая рука. О ужас вселенский! Я уже догадался в чем дело, но боялся обернуться.

— Простите, — прогудел голос, словно из пустой бочки, — вам это больше не нужно? Тогда я возьму.

Обернуться все-таки пришлось. Фонгсвирр сошел со своего небольшого постаментика и теперь стоял передо мной.

— Я… мы… вы…

Слова вываливались из моего рта. Странно, я до сих пор не в отключке.

— Мы, экспонаты, с трепетом относимся к своей собственности, — пояснил паладин. — Так что если Примиритель Враждующих вам больше не нужен, я заберу его обратно.

— Да-да, забирайте… Благодарим за помощь!

Это пропищала Гермиона. Девица она с крепкими нервами, но иногда и ее пробирает до костей.

— Не стоит благодарности, о блистательная дева! — ответил Фонгсвирр, беря в руку молот. — Для меня было честью послужить вашему делу! А теперь прощайте. Мне нужно вернуться на место…

Для него молот, судя по всему, был все равно что прутик. Добравшись до постаментика, Фонгсвирр махнул нам рукой, словно собирался рвануть в дальние края совершать подвиги, и замер в прежней позиции.

Я уже более-менее очухался, но дрожат, что твой кролик.

Вернулся Квирсел. По его словам, он ожидал смертоубийства, и рад, что все обошлось. Мы все были рады. В общем-то не стоило забывать, в каком мы месте. Магия здесь повсюду, того и гляди оживут золотые ночные горшки, принадлежавшие когда-то видным магам прошлого, и пустятся в пляс.

С трудом вернувшись к своим обязанностям, мы посветили в дыру. Сведения Клакевита оказались верными. Ниже уровня пола в колонне, уходящей вниз, были металлические скобы. Технический лаз, как выразился бы иной любитель терминов. Рабочие вполне могли шнырять по нему вверх и вниз.

Пахло пылью и временем, то есть затхлостью. Гермиона чихнула два раза в платок, после чего наколдовала летающий фиал и запустила его в дыру.

— Браул, ты понесешь Квирсела. Сам он по скобам передвигаться не сможет.

Ох, а я надеялся, что как-нибудь обойдется. На мой вопрос, не может ли Квирсел использовать левитацию, чтобы плавно достичь дна, мопс фыркнул и обозвал меня тупицей. И не пояснил почему. А, знаю, это он нарочно, хочет нагрузить вашего покорного работой.

— Дамы вперед, — сказал я, указывая Гермионе на дыру. Сестрица надула губки, но не стала возражать, хотя проворчала, что только и мечтает, чтобы я свалился ей на голову с Квирселом в обнимку. Мы уверили ее, что всеми силами постараемся этого избежать. Гермиона почему-то не утешилась.

Когда голова ее исчезла из виду в компании со всем остальным, я оглянулся на Фонгсвирра и сделал ему ручкой. Невзирая на нашу пронизанную ужасом встречу, мы стали вроде как друзьями. Именно я дал шанс легендарному Примирителю Враждующих вновь проявить себя.

Рыцарь не выказал никаких эмоций. За века стояния здесь он стал нелюдим, и не мне его осуждать.

Дав время чародейке проделать некоторую часть пути, я начал спуск. Квирсела взял под мышку и тут же понял, что зря не продумал хорошенько этот момент, а положился на авось. Мопс тяжелел через каждые десять сантиметров моего нелегкого спуска. Орудовать мне приходилось тремя конечностями, две из которых годились лишь в качестве упора и только одна выполняла хватательные функции. Лучшим выходом было бы сварганить какую-нибудь переноску и забросить этот мясной батон на спину, но, увы и ах, Браул нередко силен исключительно задним умом.

— Не дави, — пыхтел мне на ухо Квирсел. — Н-не д-дави!

Всякий раз, когда возникала опасность, что он выскользнет, я сжимал руку, и нахалу это не нравилось.

— Хотя бы сделал вид, что держишься, — проворчал я, невероятным образом спускаясь по скобам.

— От того, что я сделаю вид, тебе легче не станет, — заметил мопс.

— Будешь умничать — отпущу и скажу, что ты сам захотел левитировать!

— Не посмеешь!

— Посмею! Припомню тебе все издевательства, которые ты надо мной учинял! Не припомню, думаешь? Я не посмотрю, что ты нужен для выполнения пророчества. Сброшу на голову Гермионе.

— А ты сбрось! — с вызовом наморщил и без того морщинистый нос Квирсел. — Я посмотрю на ее реакцию.

— Боюсь, после этого ты ни на что никогда смотреть уже не будешь!

— Изверг!

— А ну хватит там! — донеслось снизу. — Прекратите препираться! И что там насчет моей головы?

— Ничего, ничего, дорогая, это мы так, шутим! — Я подарил Квирселу полфунта мстительного взгляда, Ну погоди у меня! — Это уже шепотом.

Чародей замолк, над чем-то размышляя. Мы спускались. Метра через три я издал уж очень страдальческий стон.

Вот что значит не заниматься спортом. Мои мускулы восстали и начали корчиться от боли. Пот ручьями тек по челу моему и попадал в глаза и рот. Короче, скрутило меня не по-детски, аж потемнело все вокруг.

— Ладно, — сказал Квирсел, — только ради тебя.

— Ы?..

Мопс прошептал какую-то заклинательную белиберду и внезапно полегчал, словно воздушный шарик.

— Отпусти! Я сам!

— А? — Я висел между небом и землей и не соображал.

— Отпусти!

Я выполнил его приказ, и Квирсел, словно и правда воздушный шарик, медленно поплыл в воздухе. Достигнув стенки шахты, по которой мы ползли, он легонько об нее стукнулся и отскочил.

— Квирсел, ты полон волшебных талантов, — сказал я.

Мне левитация никогда толком не давалась.

— Ты меня еще не знаешь, — ответил мопс, медленно переворачиваясь вверх тормашками.

— Эй, там! Почему стоим?

Снизу, словно из самых смрадных колодцев мироздания, донесся леденящий душу голос Гермионы.

— Идем!

Спуск с полным набором конечностей — совсем другое дело. За него я взялся так рьяно, что скоро догнал чародейку, и она потребовала остановиться, пока не случилась катастрофа.

— А долго ли до низа? — спросил я.

Гермиона ответила, что не имеет понятия, и выругалась. А еще добавила, что ей это не нравится, все не нравится — запах, тьма и перспективы на будущее.

И вот через каких-то десять метров мы наконец достигли дна. Как только утвердились на дрожащих ногах, поняли, насколько сильно давит на плечи вся эта масса камня и земли. Жуть.

Я зажег еще один фиал, изгоняя из углов подземелья тьму. Так мы получили возможность осмотреться.

Вертикальная шахта заканчивалась в коридоре, уходящем вбок. Я предположил, что это северное направление, но мог и ошибаться. Схема здесь не помогала — кто-то забыл отметить на ней стороны света. Стены коридора покрывал темно-зеленый мох, влажный, как половая тряпка. Пахло сыростью, гнилью, грязью. Под нашими ногами тихонько похлюпывало.

— Колонна, которая нам нужна, там! — Гермиона указала в единственно возможном направлении. И пошла, не дав рта раскрыть. Я посмотрел, где Квирсел. Он был наверху — медленно спускался, переворачиваясь то так, то эдак. Судя по всему, у бедолаги возникли проблемы с управлением.

Я наблюдал за спуском, пока Квирсел не взмолился:

— Браул! Помоги же наконец! Я совершенно не в состоянии это контролировать!

— Да что ты!

— Создать левитационный эффект могу, но не более!

Квирсел беспорядочно месил воздух всеми четырьмя лапами.

— Так убери его. Пойдешь пешком.

— Не могу! Назад не получается! — пропыхтел мопс. Его вывалившийся из пасти розовый язык развевался, как флажок. — Поэтому я отверг твое предложение…

— Бедняга. И что? Теперь ты так и будешь? — спросил я.

— Если ничего не предпри… Браул, сними заклинание!

— Я? Погоди, погоди… Во-первых, сейчас некогда, а во-вторых, я не знаком с магией твоего измерения.

— Дебил!

— В любом случае нужно время, и Гермиона должна подключиться.

Мопс заскулил, спускаясь и стукаясь о стенки шахты. Через полминуты он оказался над моей головой. Я поймал чародея за заднюю лапу, и он прекратил вращение. И в самом деле — бедолага ничегошеньки не весил.

— Ну хоть длинный прочный шнурок ты наколдовать можешь? — спросил Квирсел.

— Могу.

— Наколдуй и привяжи к моему ошейнику.

— Ге-ге… ты же будешь…

— Знаю! Как шарик, да! Лучше заткнись! Обойдемся без комментариев! — зашипел чародей, брызгая слюной.

— Ладно, ладно, сейчас.

Шнурок получился на славу. Двухметровый, ярко-желтый. Я привязал один его конец к ошейнику Квирсела и спросил, можем ли мы идти дальше. Мопс сказал, что можем, всеми силами пытаясь сохранить чувство собственного достоинства.

Взявшись за другой конец шнурка, так, чтобы чародей не стукался о свод туннеля, я пошел. Гермиона, злая, выскочила мне навстречу.

— Это что еще такое?

— Видишь ли, дорогая, у нас проблемы с левитацией. Точнее, с ее деактивацией. Придется Квирселу некоторое время… полетать.

Юная волшебница покачала головой, долго смотрела на нас двоих, пока мы оба не покраснели и не извинились на всякий случай.

— Ладно, идем… — проворчала Гермиона и, повернувшись, добавила: — Определенно, я скоро сойду с ума. Долго находиться в такой компании просто вредно для психического здоровья.

Путь до места мы проделали в благородном молчании.

 

Глава 8

Шатание по подземельям — утомительное занятие. Мы измазались, покрылись пылью, устали, вспотели и чуть не умерли от удушья. По всем признакам, в этой части подвалов, пронизанных ходами, мостиками и подозрительными провалами, ведущими невесть куда, никто не появлялся несколько столетий. Каждая молекула воздуха здесь пропиталась суровой древностью и древняя же тишина невыносимо давила на уши. В ней тонули звуки. Эхо замирало, стоило ему отлететь дальше чем на полтора метра.

Морально пришибленные, мы долго бродили, пытаясь выяснить, где находится то, что изображено на схеме.

Наконец нашли. Толстая, уходящая в землю колонна походила на бочку. Чтобы добраться до нее, нам пришлось забраться под каменную плиту неизвестного назначения и проклясть все на свете.

— Здесь! — Гермиона указала на ноздреватый, изъеденный временем каменный бок колонны. — Смотри, я даже вижу следы замазки. Недоумок Клакевит! Нашел же место!

— Вероятно, он действовал из лучших побуждений, — сказал я.

Волшебница выразилась, что в гробу видела его побуждения, и, в общем, имела право на гнев. Девица голубых кровей да в таком негигиеничном месте, в грязи и спертом воздухе — разве этого достоин наш класс? Что бы, интересно, сказали ее матушка и тетушка? Этих гарпий в обличье благородных матрон сразила бы падучая, допусти они саму мысль о подобном.

— Помоги!

Я пришвартовал Квирсела к стенке и закрепил конец шнурка на какой-то железке, выступающей из стыка между камнями.

— Надо расколоть пробку, видишь, вот ее границы. — Я видел, — Подпитывай меня Силой, а я… понял?

Конечно, чего здесь не понять.

— Странный запах, — подал голос Квирсел, вися в полуметре от пола. — Такого раньше не было… Странно. У меня шерсть на загривке шевелится… Не к добру.

Мы не ответили. Мои руки светились малиновым светом, точно на них надели волшебные перчатки. Я черпал Силу из пространства таким вот старообразным методом, потому что забыл дома палочку, а Гермиона брала ее и использовала. Из ее собственной палочки струился лучик света. Подобно ножу, он резал камень, которым когда-то запечатал тайник Джулс Клакевит, и с каждой секундой напряжение росло. Лица наши исказили поискосокровищные эмоции, глаза, как говорят, лихорадочно сверкали, а из глоток вот-вот должен был вырваться зловещий смех. Углубившись в процесс, мы не слышали, что говорит Квирсел.

— Мне кажется, потолок шевелится… Странно. Возможно, конечно, это обман зрения, вызванный душевными перегрузками и экстремальными условиями глубокого подземелья… Но — все равно. Он шевелится. Я чувствую магию… как будто много-много существ, несущих в себе заряд силы, пробуждается…

Пытаясь подгрести к нам по воздуху, Квирсел несколько раз перевернулся и замер ногами кверху.

— Ну вот!.. Прекрасно!

— Готово! — Гермиона применила небольшой телекинез и вытащила каменную пробку из ниши в колонне. Края ее чуть дымились и были горячими. Мы скрючились и заглянули в отверстие.

— Оно? — спросил я.

— Оно.

Гермиона сунула руку внутрь и вытащила какую-то штуку, завернутую в тряпку. Штукой оказался камень в форме овала, плоский. Покрывала его витиеватая резьба, состоящая из символов и отлично вырезанных тонким резцом изображений.

— Кажется, кварцит, — сказал я, взвешивая находку в руке. Она умещалась на ней почти целиком.

— Слезы Звезды. Хм… а я думала, это нечто более поэтическое… а это, оказывается, булыжник.

— Надо было уточнить у Толкователя, чтобы не разочаровываться…

— Господа волшебники! — торжественно и с дрожью позвал Квирсел. — Я понимаю, вы заняты, но не мешало бы обратить свой взгляд и на кое-что другое…

— Ну чего тебе? — воскликнула Гермиона, выбираясь из-под навеса каменной плиты. — Толку от тебя, Квирсел… Лучше бы ты дома остался!

В другом случае мопс бы ответил что-нибудь подобающее, но сейчас было не до препираний. Передней лапкой он на что-то указывал. Мы посмотрели на потолок и на некоторое время лишились возможности двигаться. Мозг не мог сразу осознать то, что видели глаза.

Свод подземелья шевелился и был плотно утыкан зубастыми физиономиями величиной с куриное яйцо. Физиономии крепились при помощи тоненьких шей к телам, напоминающим туловища кузнечиков, только не зеленым, а бледно-серым.

— Браул, — медленно выговорила Гермиона, — что это?

— А… По-моему, лепреконус дентус.

— Чего? — прошептала волшебница.

— Лепрекон зубастый, он же библиотечный.

— Но здесь же не библиотека!

— Они любят темные и малопосещаемые людьми места.

— А еще они хищные, — добавил Квирсел.

— И? Они нас съедят? — спросила Гермиона. — Мы на краю ужасной гибели, да?

У меня пересохло в горле, еще сильнее, чем раньше. Все эти морды, плотно усеивающие потолок, смотрели на нас. Лепреконусы дентусы шевелились живым ковром и, вероятно, решали, что делать дальше. Жили себе не тужили, а тут бац — три совершенно незнакомых чародея на их территории. Такое кого угодно поставит в тупик.

— Браул, ты… ты говорил, что стал героем, да?

Я с удивлением обернулся на этот тонкий голосок. Гермиону было не узнать. Всегда решительная и неустрашимая, сейчас она дрожала попеременно то крупной, то мелкой дрожью, и глаза ее выбелились от страха. Никогда бы не подумал, что доведется увидеть такое.

— Ну… вообще-то да, — сказал я.

— Тогда ты должен что-то сделать!..

— Да, — заметил Квирсел. Мопс еще сохранял хладнокровие, но удавалось ему это с трудом.

— Браул, не стой столбом!

— Но у тебя есть волшебная палочка! Помнишь, как ловко ты дралась ею с драконами в Волшебной Стране?!

— То драконы…

— Ладно. Насколько я знаю, зубастые лепреконы не нападают без нужды. Если мы медленно и печально прошествуем к выходу, все должно быть нормально.

Мне, конечно, не поверили, да и я себе, честно говоря, тоже не поверил. Все, что я читал о созданиях волшебных и зловредных, указывало на то, что эти малявки — одни из самых волшебных и зловредных. Пикси в сравнении с ними просто безобидные шутники. По крайней мере, они не питаются чародеями. А эти — питались.

— Хорошо, — сказал я, осторожно шевеля руками. — Сделаю щит и так, может быть, прорвемся к выходу…

Но, разумеется, сделать я ничего не успел. Первый лепрекон выпрыгнул из общей массы и приземлился мне на плечо. Я вскрикнул, словно кухарка, наступившая на толстую крысу. Лепрекон щелкнул зубами возле моего правого уха, и я смахнул негодника на пол.

— Бежим!!!

Гермиона сорвалась с места. Я рванул следом за ней, краем глаза отмечая, что лепреконы теперь повсюду. Они валились с потолка дождем и ставили себе единственную цель — поглодать наши косточки.

Нет уж, мои они не получат!

Лишь пробежав метров десять, я услышал отчаянный вой Квирсела. Проклятие! Я же оставил его на шнурке, привязанном к железячке! Пришлось развернуться.

Гермиона визжала где-то неподалеку и размахивала руками. Лепреконы атаковали ее со всех сторон, но добраться до ее нежной плоти не могли. В состоянии паники, близкой к не знаю чему, Гермиона швырялась во все стороны чарами, и многие попадали по назначению. Вот один лепрекон превратился в ночной горшок, другой — в канделябр, третий попытался выяснить, как он справится с должностью диванной подушки, остальных же то замораживало, то сжигало, то просто отшвыривало с такой силой, что, сталкиваясь со стеной, лепреконы превращались в разбитые яйца.

Я подскочил к мопсу и принялся трясти его, облепленного копошащейся массой зубастых злыдней. Квирсел сражался как бойцовый пес. Сам перекусал целую кучу врагов и жалел только об одном — что не может стоять на земле и дать бой негодяям по-настоящему.

— Эй, я еще не закончил! — заорал чародей, когда я отвязал его и бросился обратно. Мопс волочился по воздуху, ударяясь то головой, то задним местом о стены подземелья.

Я добежал до Гермионы, уже облепленный тварями, и пришлось потратить некоторое время, чтобы очиститься. Трижды меня укусили в щеки, один раз в нос, несколько в мои драгоценные аристократические уши. Я рассвирепел, как Фонгсвирр, паладин Сидры Десятой, и взмахнул руками, высвобождая мощный поток Силы.

Щит получился с первого раза. Лепреконы разлетелись кто куда и усеяли все видимое пространство. Вот так-то! Вы еще не знаете Браула Невергора!

Подбоченясь, я наблюдал, как тварюшки пытаются преодолеть чародейский барьер и щелкают зубами.

— Куда теперь? — В полуобмороке Гермиона привалилась к стене и выставила перед собой волшебную палочку, держа ее обеими руками.

Я хотел ответить, что логичнее всего идти к выходу, но загвоздка была в том, что, где выход, мы не знали. В последние несколько минут все так перепуталось, а еще раньше нам пришлось петлять, как сумасшедшим.

— Смотрите по схеме! — посоветовал мудрейший из мопсов. — Надо валить отсюда, пока…

— Ты абсолютно прав!

Я отобрал у Гермионы бумаги и вперил в них орлиный взор.

— Сюда!

Во главе со мной наша группа нырнула в дыру в стене и побежала в направлении, как мне казалось, большого подвального помещения.

Из туннеля, извилистого, словно кишка, мы попали в другой, прямой. В нем было воды по щиколотку. Гермиона стучала зубами — ну и напугалась, бедняжка! — и послушно топала, куда я вел. Квирсел сыпал комментариями, касающимися анатомии, физиологии и семейных особенностей лепреконов зубастых, и обещал отомстить. Красочными были описания мести, но особенно меня заинтересовала фраза: «Мы с парнями придем и разберемся». Я вообразил себе толпу зубодеров, вооруженных щипцами. Да, если Квирсел осуществит свою угрозу, здешняя колония лепреконов перестанет быть дентус. Все дентусы повыдергают.

Так, это перекресток. Не отмеченный на схеме. Ну разумеется — больно жирно было бы нарисовать его на этой паршивой бумажке, которой место только в…

— Крысы! — взвизгнул Квирсел.

Тут же раздался плеск, и брызги грязной воды украсили стену. Обернувшись, я увидел Гермиону, плавающую спиной вверх. Бездыханное тело вполне гармонично украсило собой подземельный антураж, и крысы, ползающие повсюду, уже размышляли, для каких целей его употребить.

— Браул, чего же ты стоишь? — удивленно рявкнул мопс. — Спасай ее!

Вот уж чего недоставало, так это потерять возлюбленную сестру в расцвете лет (ее и моих). Ни за какие коврижки! Расхрабрившись, я подскочил, поднял волшебницу, дал ей по щекам и, убедившись, что Гермиона дышит, хотя и в обмороке, взвалил ее на спину. На всякий случай Квирсел прокричал: «Караул!» — и попытался угостить крыс чем-нибудь убойным. Все, что у него получилось, это розовый кирпич из папье-маше, упавший на головы грызунов без какого-либо эффекта, исключая эстетический.

Мы побежали по туннелю. Точнее, бежал я, неся на себе Гермиону и другой рукой ведя по воздуху Квирсел а. Полчища крыс следовали за нами. Щит почему-то на них не действовал. Хвостатое зверье постоянно наступало мне на пятки, пробуя обувь на вкус и, в общем, находило ее не таким и плохим завтраком.

— Эй! — прокричат я, надеясь, что в горних сферах меня услышат. — Стиоделарикс или как тебя там! Нам бы не мешала крошечная подмога! Я не жалуюсь, но… становится слишком опасно!

Насколько я помнил, сворачивать надо было налево, однако, зная свою способность ориентироваться в пространстве и свойства свой памяти, в нужном месте я скакнул направо. Там тоже оказался туннель, уходящий в бесконечность. И крыс в нем было больше. И грязной вонючей воды. Доходила она едва ли не до коленей, но грызунов это не смущало — они преследовали нас, словно вознамерились установить мировой рекорд в массовом заплыве. Положение становилось угрожающим — в прямом смысле слова.

И тут меня что-то подкинуло вверх, словно пинком, и я ощутил, как взмываю над полом и водой.

— Держись! — закричал мопс, растопырив лапы в разные стороны.

— За что? — успел спросить я, проваливаясь в пустоту.

Ответа, конечно, не последовало. В обнимку с Гермионой я сиганул в открывшуюся пространственную дыру и полетел. Не слишком быстро, не так, как бывает, если прыгнешь с обрыва, но все-таки это был повод поорать.

А потом нас спас кролик. Союзники из отряда божественных пришли-таки на помощь, резонно полагая, что если мы подвергнемся здесь жуткой погибели, то и мультиверсуму каюк. Разумеется, первым эшелоном подмоги стал Стиоделарикс, все такой же беленький и странный, как раньше. Я мысленно поблагодарил его и тут же приземлился на пятую точку. Мои зубы клацнули — повезло, что между ними не оказалось в тот момент языка.

Мало что запечатлелось в моей памяти. Я имею в виду подробности скольжения между слоями пространства.

Сидя неизвестно где, ваш покорный тряс головой, пока не сообразил, что вокруг него — стены Музея. Более того — центральный зал, из которого мы начали свое путешествие.

— Браул! Спаси!

Я поднял голову. Квирсел медленно взмывал к потолку, отчаянно работая лапами. Его дрыганья помогали лишь в одном — хорошенько переворачиваться, но взять направление к земле, увы, он не мог. Положив Гермиону на пол, я подпрыгнул и схватил желтый шнурок. После этого привязал его к поясу и в ответ на сопливые благодарности чародея сказал, что не стоит.

Оказались мы в каком-то малоизведанном углу зала, поэтому нас никто не видел, однако, по всем признакам, поблизости назревал скандал. Несколько голосов пытались что-то друг другу доказать, но ничего не получалось. Среди тех, кто взрыкивал и взвизгивал, словно львиный прайд при совместном поедании свежекокнутой антилопы-гну, я узнал Талулу и Зубастика.

— Наше прикрытие попало в неприятную ситуацию, — раздался возле моего уха голос Толкователя. — Главный смотритель появился весьма некстати и предъявил претензии…

— Я тоже сейчас предъявлю! — прошипел я. — До каких пор все вы будете подкрадываться со спины и вызывать у меня сердечные приступы? Нахальство! Хотя бы в колокольчик звенел, что ли!

— Простите, граф! — сконфузился Толкователь, так и не удосужившись проявиться. — Простите. Но медлить нельзя. Стиоделариксу пришлось вмешаться, и это поколебало структуру локального континуума. В таких местах это чрезвычайно опасно. Главный смотритель — чародей, он сразу понял, что Талула и Изенгрим занимаются колдовством, а здесь такое запрещено…

— И что ты предлагаешь, о божественный? — спросил я.

— Немедленно бежать! Магия, содержащаяся в Музее, может выйти из-под контроля…

— Раньше надо было думать! — задрал я нос.

Эхо перепалки далеко разлеталось по центральному залу. Главный смотритель кипятился и объяснял двум странным типам в клетчатом правила поведения. Поттеры отбрыкивались, как дети, которых застали за попыткой залезть в буфет. Не помогало. Смотритель грозил всевозможными карами и был близок к тому, чтобы приступить к действию. Остановить все это мог только я.

— Ладно, в любом случае здесь нам больше делать нечего.

Гермиона до сих пор не пришла в себя, пришлось снова взвалить ее на плечо.

Набрав приличную скорость, я понесся к выходу и уже через полминуты на всем ходу пролетел за спиной размахивающего руками смотрителя.

Почувствовав могучее дуновение ветра, он не закончил фразу и обернулся. Что-то застряло у него в горле, когда он увидел меня — грязного, мокрого, словно кобольда, вылезшего из затопленной шахты, да еще с чем-то, похожим на женский манекен на плече. А за мной по воздуху волочился мопс, строивший такие рожи, что описать невозможно.

— А! Что… — Смотритель обомлел так, как не доводилось ему ни разу в жизни. — Это… что?..

Ослабив бдительность, он оставил за спиной Поттеров, которых только что распекал за безобразия и тем самым дал им сбежать. Клетчатые провинциалы бросились наутек, так что пятки сверкали.

— Эй! Держи вора! — заорал смотритель, хотя точно не был уверен, вора ли надо держать или еще кого. Никто не пришел ему на помощь. Усыпленный младший смотритель все так же сидел в углу с уроненной на грудь головой.

— Пожар! — добавил блюститель музейного порядка. Тоже мимо. К этому времени я уже выскочил наружу, где у подножия лестницы нас ждала карета. За рулем сидел тип с длинным, словно трость, носом и махал нам рукой. Позднее я узнал, что это один из богов из окружения Толкователя — Чирливилли.

Положение было щекотливым. Выбежав из Музея, мы оказались перед лицом толпы. Нас сразу заметили — и сотни голов повернулись в нашу сторону. Ропот любопытства и всего такого прочего возрастал с каждым мгновением, и я, честно признаюсь, оробел. Героем я стал совсем недавно, с толпами справляться не умею. Что делать, если нас захотят привлечь к ответственности за музейный вандализм? А стража?

— Чего встал?

Изенгрим догнал меня, все еще находясь в образе Талулы, и более того — налетел сзади, и мы чуть не покатились по ступеням.

— Я?

— Ты, дубина стоеросовая! — Мне дали самого настоящего пинка и поинтересовались, что я сделал с Гермионой и Квирселом.

Задыхаясь от возмущения, я понесся в сторону кареты, вокруг которой уже начал собираться народ. Всем было интересно, что за бардак здесь творится. Мне, честно говоря, тоже.

Множество раз за свою жизнь Браул Невергор попадал в то, что обыватель обычно определяет как «сумасшедший дом», это было не в новинку, однако сейчас этот «дом» по части сумасшествия поставил настоящий рекорд.

Ежесекундно ожидая, когда мои ноги подломятся на ступеньках или поедут на них, я продолжал бежать. Гермиона своим весом тянула меня влево, так что склоняться приходилось вправо. На той скорости, что я развил, это было небезопасно. К тому же я вдруг задался вопросом, как буду тормозить. Возникла реальная опасность, что, врезавшись в карету, я просто уроню ее набок… В общем, с диким выражением лица, покрытого подземельной грязью, ваш покорный приближался к цели и предполагал худшее. Поттеры потерялись из виду — видимо, отстали.

— Браул, осторожно! — завопил мопс.

А то я не знаю! Собираясь ответить что-то хлесткое, я увидел краем глаза, как три оборванца выскакивают из толпы и бросаются мне под ноги. Вот так номер! Попытавшись перепрыгнуть через ближайшего, я зацепился ногой за его шею и полетел вверх тормашками. Толпа ухнула, вся разом, а я заметил, как Музей магической истории на краткий миг переместился на небо. Чудно.

Затем последовал мощный удар — Гермиона и я столкнулись с еще несколькими криминального вида рожами, разметали часть из них и образовали кучу-малу. Ну по крайней мере опаснейший бег по ступенькам кончился. Началось опаснейшее валяние на них, валяние, толкотня, упражнения, кто громче рявкнет и кто сильнее отвесит Браулу Невергору тумак.

Погребенный под телами, я был скован бесчувственной чародейкой по рукам и ногам, но все-таки пытался оказывать сопротивление. Немыслимо! Меня, аристократа, потомка могучих волшебников и величайших деятелей Эртилана, без зазрения совести мутузят прямо посреди бела дня. До чего же мы можем докатиться, если такая практика в отношении высших классов станет повсеместной? Подумать об этом мне не дали — наступили на живот. Я издал какой-то неописуемый звук и потерял способность ориентироваться на местности.

В глазах, как вы догадываетесь, потемнело, и я не видел всего. Почувствовал вдруг, что часть груза, лежащего на мне, исчезла. Криминальные элементы, устроившие свалку, изменили тон своих литаний. Теперь это были не торжествующие вопли, а панические. Я понял, что Поттеры включились в битву. Изенгрим работал своими спортивными кулаками направо и налево, не заботясь о том, куда попадут удары. Талула, выглядящая точно как ее брат, тыкала в противников волшебной палочкой, испускающей болезненные разряды электричества.

На все это толпа смотрела громадными от изумления глазами. То и дело кто-нибудь предлагал вызвать стражу, но основная масса зевак предпочитала досмотреть представление без помех.

Открыв глаза, я увидел, как Зубастик угостил последнего негодяя прямым по носу и отшвырнул его в толпу. Толпа поддала проигравшему и приветственно подбросила вверх головные уборы. У кого таковых не было, швыряли в небо корзины с продуктами и прочие предметы.

Поттеры выиграли побоище, и налетчики скрылись в толпе, подгоняемые свистом и улюлюканьем. Зубастик, выглядевший как его сестра, раздавал поклоны и получал недвусмысленные предложения от восхищенных зрителей.

— Хватит! — сказала чародейка. — Едем!

С этим я был полностью согласен.

— Бедный Браул!..

Ага, ага, бедный… Я лежал на ступеньках, словно расплющенная слоновьей ногой ящерица. Меня отодрали от мрамора и потащили в карету. Гермиону упаковали следующей. Квирсел отыскался не сразу — его хотела прихватить в качестве сувенира какая-то толстая тетка в чепчике, но ей не дали. Выпав в осадок от всех последних событий, мопс не реагировал на внешние раздражители и потрясенно завис под потолком кареты.

— Где Слезы Звезды? — спросил Зубастик, уже в карете принимая свой истинный облик.

— В к… в к… — сказал я.

— В кармане, — подсказала Талула, пытаясь привести в чувство Гермиону.

Я был скорее мертв, чем жив, но мне удалось разглядеть, что Зубастик заработал в схватке приличный синяк. Впрочем, его это не волновало.

Он обследовал меня и сказал, что камня нет.

— Что? — Тут я сел, хотя и чувствовал нешуточную боль во всем теле. — Как?

— Нет! — Зубастик схватился за голову и сжал ее. Растрепанный и злой, чародей метал молнии из глаз. — Где ты ее посеял, обормот?!

— Но-но!

Талула вмешалась в начавшуюся было перепалку.

— У Гермионы тоже нет камня!

Мы посмотрели друг на друга.

— Бандиты! Воры! Это они нарочно! Ловушка Тузмеса!

Карета уже некоторое время ехала, но Зубастик, рыча по-драконьи, высунулся и приказал Чирливилли остановиться. Потом я услышал, как чародей ревет:

— Вон они! Разворачивай! Разворачивай! В погоню!

Талула тоже высунулась.

— Темно-синяя карета! На той стороне площади! Уезжает! — визжала моя возлюбленная.

— Прочь! Прочь с дороги! — орал Зубастик, пытаясь заставить толпу расступиться.

Зеваки, ставшие недавно свидетелями эпической битвы, жаждали продолжения банкета, поэтому выполнили требование Изенгрима. Впрочем, вскоре толпа уже не видела ничего. Беглецы, своровавшие у нас Слезы, дали по газам и помчались по прямой, как линейка, улице Печальных Ростовщиков. Мы — за ними, оглашая окрестности ревом и проклятиями. Даже не знал, что Талула может изрыгать такие словесные обороты. Это просто праздник какой-то! И она — моя будущая супруга?..

— Держись! — сказал Изенгрим.

Тут же нас подбросило на ухабе. Я брякнулся и так ушибленной головой о потолок, а Гермиона мешком съехала на пол. Поттеры, занятые погоней, даже ухом не повели.

Втащив сестрицу обратно на сиденье, я похлопал ее по щекам. Мы были в незавидном положении. На бедняжку наступили несколько раз, но, кажется, обошлось без мордобоя. Он целиком достался мне как мужчине. Как герою.

Тем не менее Гермиона с большим трудом пришла в себя. Пока наша карета неслась во весь опор по Печальным Ростовщикам, она спросила:

— Где я? Что случилось?

Вопрос традиционный для человека, угодившего под такую раздачу. Я попытался объяснить в двух словах, что происходит. Чародейка не поняла. Попытался во второй раз, и мы едва не вылетели наружу всей компанией, когда экипаж со свистом и демоническим грохотом заложил крутой вираж.

Талула захохотала. Верхняя ее часть торчала из окна и была чрезвычайно занята. Что-то с визгом прошило воздух и загремело в отдалении. Лошади заржали. Понятно — моя возлюбленная попыталась торпедировать карету бандитов зарядом Силы. Кажется, не вышло. Зубастик вопил, чтобы Чирливилли гнал быстрее, и сыпал нехорошими словами. Многим из них он, безусловно, научился в дальних краях.

Гермиона у меня умничка. Все поняла, хотя ничего не помнила, начиная с того момента, как ее взору предстала армия крыс. Дух у нее крепкий — чародейка справлялась. Для верности и из соображений необходимости мужского плеча я прижал ее к себе.

Нас опять подбросило и припечатало к боковой стенке, что напомнило мне, как сильно меня поколотила чернь. Все болело просто неимоверно, однако героическая ухмылка и не собиралась слетать с моей помятой физиономии. Нет — отныне она там навечно!

Поттеры руководили погоней. Незабываемо. Если у меня будут потомки, а у них свои потомки, надо чтобы они знали об этом. Мое прошлое должно быть обязательно овеяно эпическим ореолом.

Очухавшись, Гермиона взяла меня за плечи, встряхнула и сказала:

— Браул, надо что-то делать!

— Согласен. Но что?

 

Глава 9

Упорству негодяев можно было позавидовать. Уж не знаю, сколько им заплатили или пообещали, но складывалось ощущение, что сдаваться они не собирались и, вполне возможно, попытаются продать свою жизнь подороже.

Мы гнали их в неизвестном направлении, сея на улицах Мигонии страх и ужас, переворачивая тележки, лотки и неповоротливых граждан, и напоминали демонов мести, которые если уж втемяшат что себе в голову, наплюют на все препятствия.

— Ага! — крикнул Изенгрим. Сунувшись в карету, он пояснил: — Они гонят в Нижнюю Баржу, злачный район! Хотят там скрыться!

— Зубастик, — сказала Гермиона, — будь осторожен. Им помогают Тузмесовы приспешники. Нельзя дать им перескочить через портал.

— Сам знаю!

Бешеная скачка продолжалась в Нижней Барже. То, что это злачный райончик, можно было определить по запаху. Неприятному, очень неприятному. Его источали отбросы общества разной степени отброшенности, и все они кучковались в этом городском анклаве — жили, обделывали делишки, делили территорию. Я слышал, устраивали войны между группировками за право обладать какой-нибудь сомнительной дрянью. Низы, что поделаешь. Я больше понимаю жизнь в иных измерениях, чем то, что творится в моем любимом городе.

Ворам пришлось снизить скорость, иначе они рисковали налететь на что-нибудь и перевернуться. Снизили и мы, но Чирливилли, сидящий на козлах, оказался более искусным кучером. Мы приблизились вплотную. Лошади захрапели, карета наша задрожала, отовсюду заорали недовольные зеваки. Что-то, я не видел, затрещало и опрокинулось, после чего нас обложили первостатейной бранью, в которой я не уловил ни одного знакомого слова. Изенгрим не остался в долгу, рявкнул в ответ и усилил хаос телекинезом. Где-то посыпалось стекло.

Негодяи — Фрикко и компания — протиснулись через проход между лотками небольшого рынка, свернули нескольких торговцев и попытались использовать фору на довольно длинном участке относительно незанятой улицы.

Чирливилли щелкнул кнутом и устремился следом. Каким-то образом ему даже удалось обогнать криминалов и, поравнявшись, дать своим бортом. Талула юркнула внутрь, упав в мои объятия. Теперь в них стало тесно, потому что до этого момента я держал Гермиону. На щеках моей возлюбленной горел румянец, глаза вылезли на лоб. «Феерично!» — выдохнула чародейка, и никто не стал опровергать это мнение.

Карету Фрикко швырнуло на стену здания. Она проехала метров десять, с дьявольским звуком скребя каменную кладку, пока ей не встретилось крыльцо без навеса. Обычное такое, ступеней в пять.

— Держись! — закричал Зубастик.

Ну вот, опять за рыбу деньги! За сегодня я слышал это слово уже миллион раз и так и не понял, какая от него практическая польза. Зачем кричать: «Держись», если держаться не за что? Вместо ответа Изенгрим тоже упал в мои объятия. Теперь в них было уже трое.

Наша карета вильнула вправо, а карета негодяев продолжала нестись во весь опор. Крыльцо ей перемахнуть было не суждено. Лошади, не будь дурами, перемахнули через ступеньки, но экипаж не умел ни прыгать, ни летать. С невообразимым грохотом карета криминалов столкнулась с препятствием, дышло обломалось — и лошади помчались, освобожденные, вниз по улице. Кучер описал высокую дугу и пропал из виду (позже выяснилось, что он зацепился штанами за флюгер на здании по соседству и повис).

Дальше произошло то, чего мы ожидали. Неприятельская карета встала на дыбы, крутанулась и рухнула, расколовшись пополам, на брусчатку. Колеса, подпрыгивая, покатились в разные стороны, крыша уехала, двери перестали выполнять свои обязанности. И среди всего этого — пятеро рож во главе с селедочногубым.

Мы остановились и атаковали конкурирующую фирму, пока она не пришла в себя. Впрочем, торопились излишне. Бандиты были, как говорит один мой приятель-чародей, ни петь ни танцевать. Издавая невнятные звуки, компания ползала среди обломков, пытаясь понять, на каком свете находится.

Мы им показали. Изенгрим обрушился на бандитов, словно коршун на голубку. Он выудил из кучи маргиналов самого колоритного, решив, что тот и есть главарь, и сунул ему под нос волшебную палочку.

— Где камень?

— Ы?..

Фрикко сделал попытку упасть в обморок, но Зубастик умел быть назойливым. Повторил свой вопрос и приготовил руку, светящуюся зеленым, ту самую, которая недавно так взбодрила меня.

Для острастки мы окружили компанию, нацепив на лица самые суровые выражения. Бандиты задрожали. Чем больше они возвращались к реальности, тем сильнее был страх.

— Камень! — потребовал Зубастик.

— Ы… они пообещали по мешку золота!.. — простонал Фрикко, сообразив наконец, что барыш срывается с крючка. И вся его злостная душа в этот момент дрожала от несправедливости. Ему-то сказали, что чародеи и пальцем не пошевелят, что все они тупицы недалекие и взять их в оборот — раз плюнуть. На деле в оборот взяли Фриккову бригаду. Да еще где — в Нижней Барже, дома!

— Кто вам золото обещал? — спросил я.

Фрикко описал:

— Такой в длинном, синие глаза…. Баба еще была, с луком и ножиком, мне челку отрезала, курва…

— Все ясно! — сказала Талула.

Мы кивнули, словно палачи, готовые профессионально приступить к делу.

Фрикко завыл. Его поддержали подельники. Видок у них был жалкий.

— Камень на бочку, — напомнил селедочногубому Изенгрим.

Слезы Звезды появились в мгновенье ока — вынырнули из бандитского кармана и перекочевали в руку Гермионы.

— Превратить бы вас в… Да возиться некогда, — сказала юная волшебница.

Надо заметить, бандюков больше всего пугала именно она — перемазанная, в порванной одежде, с волосами, по-ведьмински растрепанными во все стороны. Ужас, да и только. Негодяи помнили ее странное участие, точнее неучастие в потасовке и, честно говоря, решили тогда, что это был манекен, свистнутый из Музея. Теперь Гермиона предстала перед их очами во всей красе.

— Ладно, едем, — сказала Талула, заметив, что неподалеку собираются подозрительные личности со сдвинутыми на затылок шляпами и руками в карманах. Личности сплевывали через передние зубы, показывая, что, вообще-то, они здесь главные.

В карету мы запрыгнули быстро и покатили прочь. Наши лица были суровы, точно у героев после очередной одиссеи, и исполнены чувства на треть выполненного долга.

Гермиона рассматривала артефакт, а Талула, подарив мне влюбленный взгляд, взяла на руки Квирсела. Бедняга до сих пор был в шоке — ему понадобится немалая толика ласки, чтобы хотя бы начать моргать. Чародейка взяла на себя миссию по реанимации мопса, и я этому мопсу позавидовал.

Никто в Нижней Барже не пробовал нас задержать, хотя за спиной мы оставили порядочный переполох. Чирливилли вел карету окольными путями, избегая широких и оживленных улиц, где обычно стража околачивается в больших количествах. Неприятности с законом нашей Лиге ни к чему.

Ехали медленно, и постепенно я уснул, а когда продрал глаза, оказалось, мы возле моего дома.

Сгрузились, сверив часы и уточнив, что мы будем делать завтра. Зубастик взял Слезы Звезды себе, уверяя, что в его доме артефакт будет в полной безопасности. На вопрос, почему он так уверен, Изенгрим, не моргнув глазом, ответил, что там нет меня. Я обиделся и был энергично затолкан в собственную берлогу. Даже с Талулой попрощаться не дали — дело ограничилось маханием издали. Поттеры уехали.

— А я с тобой, — сказал Гермиона, внося Квирсела в дом. — Переночую здесь, а то мало ли что.

— Ноу меня нет ни одного платья, в которое ты могла бы переодеться, — ответил я. — Твой внешний вид…

— Не надо!

Гермиона ткнула мне в нос указательным пальцем.

— Без комментариев, если не хочешь увидеть, какой я могу быть!

— Дорогуша, я видел много раз.

— Ошибаешься!

Короче, оказавшись в моем доме, сестрица ощутила себя в нем хозяйкой. А хозяйки, как правило, наводят порядок.

Селина, конечно, всегда исполняла свои обязанности на «отлично», однако Гермионе требовалось все равно кое-что подкорректировать. Этим она занялась уже после того, как при помощи портала сбегала к себе домой за чистой одеждой, приняла ванну и мы пообедали.

Откуда в ней столько энергии? После всего! Особенно после свалки на лестнице Музея! В целом ей досталось значительно меньше, чем мне, которого колошматили целенаправленно, но всему же есть предел.

Всему — но не Гермионе. Она не могла успокоиться и, пока я валялся в кресле, потягивая джин, просматривала бумаги, рассусоливала о завтрашней вылазке и тому подобном.

В общем, я уснул, а проснулся спустя час от дикого воя. Вылупив глаза, мимо моего кресла пронесся Квирсел, тянущий за собой шлейф дыма. Исчезнув за поворотом, чародей забился в какую-то нору в просторах дома.

— Что ты сделала? — спросил я, когда Гермиона появилась в дверях.

— Сняла с него заклинание левитации. Оно примитивное, в нашем измерении его давно не используют, но дело даже не в этом. Квирсел балбес — всегда произносил формулу неправильно и поэтому не мог повернуть процесс вспять.

— Но теперь он знает?

— Я ему объяснила.

— Ты все-таки полегче. Он наш гость. Нельзя, чтобы он пришел в негодность. Как сдавать обратно будем? Еще претензии предъявят.

— Если что, отсылай их ко мне.

Я пообещал, что непременно так и сделаю. Гермиона ответила, чтобы я немедленно отправлялся спать. Завтра, дескать, дельце у нас не менее сложное и опасное. Идем добывать Смех Леопарда.

Возражений с моей стороны не было. Я поплелся в свою спальню, где заглотил щедрую порцию особой настойки для успокоения нервов и лучшего сна, и вырубился.

Снилось, кажется, что-то мерзкое — глаза в темноте, демонический смех и прочие прелести. Потом по мне пробежалось стадо антилоп, за которым чинно проследовали слоны, носороги и бегемоты. А затем ваш покорный сообразил, что дело и этим не ограничилось. Один бегемот, самый толстый и большой, уселся мне на грудную клетку. Дышать стало невозможно, и ни на какие мои попытки обрести свободу зверь не обращал внимания. Затем послышался грохот, словно по лестнице спускали громадный, окованный железом сундук. И голоса — повсюду голоса. Ага! Я понял! Бандиты влезли в дом и решили извести меня в моем логове, да? И привели с собой бегемота! Ну это уже нахальство! Не знаете, с кем связались, господа!

Я вступил в неравную битву с молодчиками и почти победил — мне удалось сдвинуть бегемота в сторону, — но мне помешали. Появилась Гермиона и принялась колотить в дверь и вербально выражать свое недовольство.

Я высунул голову из мешанины подушек, одеял, тумбочки и этажерки. Оглядел комнату и ахнул: какой же погром здесь устроили молодчики!

— Браул! Открой или я высажу твою проклятую дверь!

Еле выпутавшись, я подполз к двери и открыл. Встать сил не было.

— Ты что здесь…

Волшебница вытаращила глаза. Квирсел, заглянувший в спальню, тоже. Впрочем, ему и стараться-то особенно не нужно.

Я объяснил, что произошло нападение, и если мы хотим догнать бандитов, надо выступать немедленно.

Гермиона заставила меня встать и напомнила, что я собирался быть героем во всех случаях. Я вытянулся по струнке. Спросил, когда же мы двинемся в погоню.

— Ты уже двинулся, — сказала сестрица. — Я понимаю, что бывают беспокойные сны, но чтобы так… Ну и наградили же меня боги таким родственником!

Я размышлял над ее словами продолжительное время, пока Квирсел не заметил:

— Ты сам все перевернул. Неужели думаешь, мы бы не заметили чье-то вторжение?

Посрамленный, я зарделся, как майский цветок.

— Кстати! — Гермиона заглянула в спальню снова, — Мы выезжаем через пятнадцать минут!

— Что???

— Не надо было дрыхнуть! Мы долбились в твою дверь битый час!

Еще более посрамленный, я опустил голову ниже и поплелся в сторону ванной. Ну хотя бы умыться мне дадут?

Дали. Но это и все — я не успел даже подойти к своей недавно изобретенной машине и не получил заряда бодрости.

Натянув на меня одежду, Гермиона зашипела, как змея, и сказала, что, если я буду изображать истукана, мне несдобровать.

— Я не поймала тебя на слове, когда ты говорил, что отныне будешь исключительно деятельной и пробивной личностью, а надо было. Так или иначе, тебе не отвертеться. Физические немощи не считаются!

— Жаль.

И меня выставили на крыльцо за дверь. В природе наблюдалось не по-осеннему оптимистическое шевеление. Кажется, это называется «бабье лето», хотя при чем тут бабы — не знаю.

Солнце припекало, пахло опадающей листвой и землей. В саду, который худо-бедно окружал мой дом, все было красно-желтым. Когда на красно-желтое падали солнечные лучи, становилось нестерпимо ярко и напоминало о весне. Птички, пользуясь моментом, надрывали горла, навевая на потенциальных поэтов романтические мотивы. На меня они тоже кое-что навеяли. Я стоял и пробовал понять, где нахожусь. Прямо кусочек сказки. Так и тянет…

Гермиона отличалась большей практичностью, особенно если речь шла об угрозе опоздать к авантюре, назначенной на десять утра.

Выскочив на крыльцо, она ткнула меня большим пальцем в спину и спросила, долго ли я намерен прохлаждаться. Я подпрыгнул, разинув рот. Его тут же заткнули толстым бутербродом с толстым куском ветчины.

Не успел я прожевать «завтрак», как понял, что сижу в карете, несущейся во весь опор.

— Статуя Грокесса Багрового находится в парке Мэйдл Ильвонской. Если нам повезет, народу там не будет, — сказала Гермиона.

— Почему не будет?

— Не знаю, я сказала «если повезет». Толкователь следит за этим местом и утверждает, что Смех Леопарда по-прежнему в тайнике.

Хлеб с ветчиной не доставил мне никакого удовольствия. Я привык завтракать как человек, а не хомяк, перехватывающий на ходу кусочек-другой. Поэтому, скорчив мину, спросил, почему наши божественные союзники сами не могут добыть нужные артефакты.

— В пророчестве Мартула написано, что это должны делать жители измерений, которым грозит опасность. По-моему, логично.

— Не вижу логики.

— Браул прав, — поддержал меня Квирсел. — Почему бы Мартулу было не написать что-то более разумное?

— Спроси у него, — предложила мопсу Гермиона.

— Ладно, при случае…

— Кстати, — сказал я, — кто такая эта Мэйдл Ильвонская?

Гермиона уставилась на меня, словно я вдруг осмелился подвергнуть сомнению одну из аксиом миропорядка. А я не нарочно — вот не знаю, и все тут, хотя живу в Мигонии всю жизнь. С Грокессом худо-бедно ситуация ясна, но с Мэйдл… Одним словом, Гермиона кипела от возмущения. По ее словам, Мэйдл Ильвонская — это великая и мудрая чародейка, жившая триста лет назад. Она первая стала бороться за права адепток Искусства, первая выступила против многовековой мужской тирании, и именно благодаря ей сегодняшние дамы от магии могут свободно заниматься своими делами.

Квирсел покачал головой и сказал, что наш мир странный. Вот в его измерении дамы изначально делали свои дела свободно.

Я надулся. Вот, оказывается, кому мы обязаны нынешней эмансипацией. Эта Мэйдл была та еще щучка. Благодаря ей, видимо, теперь каждая волшебная персона в юбке задирает нос к Полярной звезде и обзывает всех мужчин вокруг болванами и тупицами.

И ее именем назвали целый парк? От негодования я решил надуться еще сильнее, но мы уже приехали.

Гермиона посмотрела на меня свысока, словно говорила этим: «Такого я от тебя не ожидала!» А вот я не ожидал такого от наших властей. Я в них разочарован и намерен при случае довести это до их сведения…

Высадили нас у больших чугунных ворот парка, состоящих из сплошных завитушек. Взад и вперед через них текли праздношатающиеся. Со столбов мило ухмылялись мраморные горгульи. На них погода тоже действовала благотворно.

— Ты, судя по всему, недоволен, — заметила Гермиона, прицепляя поводок к ошейнику Квирсела. Ему надлежало снова изображать из себя собачку. — Ты не любишь Мэйдл Ильвонскую.

— Я? Да я ее обожаю. У тебя найдется лишний портретик? Я повешу его над своей кроватью и каждое утро буду возносить благодарственные молитвы.

Гермиона прищурилась, помолчала и сказала:

— Хорошо. Я это запомню. Когда-нибудь мы поговорим на эту тему.

— Жду не дождусь!

— Какая муха тебя укусила?

— Она называется: «Браула лишили законного завтрака».

— Сам виноват.

— Конечно…

Препирательства продолжались всю дорогу к точке, помеченной на схеме крестиком.

Парк — это громадное такое место, покрытое плотной зеленой травкой и редкими раскидистыми деревьями. В их тени отдыхающие устраивали пикники с воздушными шарами, писком, визгом и детским ревом. Собаки носились взад-вперед с высунутыми языками и время от времени сшибали какого-нибудь господина или госпожу. Короче, мигонцы весело проводили время, стараясь насладиться последними теплыми днями.

Мы шли по центральной дорожке, пронизывающей парк из конца в конец, а Квирсел, повинуясь своей собачьей составляющей, просто рвался с поводка. Ему не терпелось присоединиться к четвероногим увеселениям. На мое предложение отпустить чародея, Гермиона ответила, что ни в коем разе, у нас дело. Но Квирсела заметили и бросились к нему небольшой толпой в количестве десяти голов. Собаки были разных пород и размеров. Каждая знакомилась с Квирсел ом индивидуально, с соблюдением всех собачьих приличий, и это, разумеется, задерживало нас.

Гермиона не стала церемониться и выдернула мопса из толпы почитателей. И вручила мне. Собаки огорченно вздохнули, Квирсел помахал им лапкой, едва не прослезившись.

— Нам надо сосредоточиться, — сказала волшебница. — Уж больно здесь красиво и тихо. Жди беды.

Я понял, что, возможно, она права, когда увидел памятник Грокессу Багровому.

Легендарный премьер-министр Эртилана, немало сделавший во благо королевства, почему-то стоял в самом дальнем углу парка и популярностью не пользовался. Никто не приходил к его постаменту пролить слезу-другую и вспомнить о былом. Вероятно, все из-за того, что жил он слишком давно. К памятнику приложил свою длань Джулс Клакевит, а следовательно, стоит Багровый здесь уже тысячу лет.

Вид у Грокесса был самый что ни на есть мрачный. Лицо пессимиста и поза человека, страдающего люмбаго, но вынужденного позировать с выпрямленной спиной. У бедолаги в каждом движении чувствовалась скованность. Букли по бокам головы добавляли Грокессу траура.

И таким вот отношением к жизни великий деятель прошлого заражал все вокруг. В его угол почти не добиралось солнце, площадка вокруг густо заросла всякой зеленой дрянью, плющ увил постамент и бронзовую табличку.

Полное запустение. Вдобавок Грокесс порядочно позеленел и уж точно не тянул на свое величественное прозвище.

Всего пяти секунд хватило мне, чтобы проникнуться настроением этого места.

— Ну? — спросила Гермиона, по-хозяйски ткнув руки в бока. — И где все?

«Всех», то есть Талулы и Зубастика, не было.

 

Глава 10

— Свяжись с ними по амулету, — предложил я через десять минут напрасного ожидания.

— Не буду! — Гермиона упрямилась. — Пусть сами выпутываются. Я считала, что пунктуальность в деле спасения мира — хороший тон, но, видно, ошиблась. Будем действовать сами. Квирсел!

Чародей досконально обследовал площадку вокруг памятника, обнюхал все что можно, включая постамент.

— Тут были какие-то люди, — сказал он, — Несколько.

— Кто именно?

— Понятия не имею. Я не собака и тем более не ищейка, натасканная на розыск. Обратились не по адресу.

И словно в знак протеста Квирсел задрал заднюю лапу. Мы с Гермионой сказали: «Фи», после чего мне велели лезть на памятник.

— Зачем? — удивился я.

— О! Нет, Мэйдл Ильвонская была права! Тысячу раз права! Все мужчины…

— Продолжай. — Теперь грозно прищурился я.

— Потом объясню. Слушай… Видишь, Грокесс держит книгу?

— Вижу.

— В книге, как тебе сотни раз долбили, есть тайник. Тебе нужно открыть его, нажав на два секретных места. Когда книга раскроется, бери Смех Леопарда и…

Я поднял руку.

— Уверена, что другого выхода нет? Мне это не нравится. И ты сама говорила, чтобы мы ждали беды.

— Это к слову! — Гермиона подтолкнула меня к памятнику. — Мы с Квирселом будем патрулировать окрестности и предупредим тебя, если кто-нибудь появится.

— Как?

— Я спою какую-нибудь песню.

— А Квирсел?

— Иди и не испытывай мое терпение, дорогой! Боги, что Талула в тебе нашла?

Новый толчок вынес меня прямо к ногам Грокесса. Оглядевшись и тяжко вздохнув, я полез наверх. Гермиона и Квирсел куда-то смылись, оставив одинокого мага на произвол судьбы. Цепляясь за бронзовые выступы памятника, я прислушивался к зловещему вою ветра в кронах деревьев и шелесту облетающей листвы. Мои чародейские инстинкты в какой-то момент начали вести себя беспокойно. В воздухе погуливала магия, и, вполне возможно, это означало грядущие неприятности.

Следовательно, в моих интересах вырвать Смех Леопарда из тайника и чесать как можно быстрее домой. Я подумал, что Стиоделариксу, этому грозному стражу тылов моих, не мешало бы держать сейчас ушки на макушке. Где он? Мог бы показаться на миг и вселить в меня чуток уверенности.

«Ладно, — сказал я себе. — Нынче мы герои, а героям, настоящим, дополнительная подпитка не требуется».

Подъем проходил успешно. Я достиг коленей премьер-министра и зацепился за край его ботфорт. Хорошо, хорошо, еще немного. Так. Мы уже стоим на пряжке его ремня и вытираем пот. Уф-ф! Выдохся Браул Невергор. А все почему — отсутствие тренировок. Может быть, заняться на досуге скалолазанием?

Книжку Грокесс держал в руках громадную. Она тоже позеленела, вдобавок некие птицы украсили ее своими белесыми росписями, что вполне в духе пернатых. Держась одной рукой за премьер-министровскую кисть, я начал ощупывать проклятую инкунабулу. И тут сообразил, что не помню, где должны находиться потайные нажимательные места. Есть ли они вообще? И неужели Джулс Клакевит был настолько…

В этот момент мурашки покрыли мою спину. Я ощутил недвусмысленный всплеск Силы справа и спереди от себя. И замер.

«Шших! Шших!» — говорил ветер, срывая с ветвей по пригоршне листьев зараз. Я огляделся. Ни Гермионы, ни Квирсела, ни прохожих.

Всплеск Силы повторился, на этот раз чуть в стороне.

— Что вы скажете на это, господин премьер-министр? — спросил я, глядя в бронзовые глаза, исполненные печали.

Грокесс ничего не собирался говорить. Земные дела его давным-давно не касались.

Собравшись с духом, я продолжил отчаянные нажимания и ощупывание книги. Не помогло. Обливаясь потом, стал думать, что мы, должно быть, перепутали парк или перепутали памятник, или что-нибудь еще, не менее важное. Досадно, если это правда. Или, может, Смех Леопарда уже кто-то свистнул?

И вдруг, как часто пишут в авантюрных романах, я случайно задел локтем угол книги — и в ней открылась со скрипом маленькая дверца. От неожиданности ваш покорный едва не слетел с памятника и не облобызал каменные плиты внизу. Мне удалось уцепиться за манжету Грокессового сюртука и повиснуть.

В этот миг пространство вокруг памятника пошло незримыми, но четкими волнами. Засечь возмущение мог только чародей. И мне это было знакомо. Происходят подобные вещи, когда некто пытается грубо прорваться в локальные координаты при помощи портала. И чем грубее его структура, тем возмущение сильнее.

Плохой признак, плохой, плохой! Дрожа, я поставил ногу на пряжку ремня Грокесса и сунул руку в тайник. Что-то там было. Ерундовина, в тряпку завернутая. Овальная. Вытащив трофей и развернув, я увидел почти такой же камень, какой мы добыли в подземельях Музея. Тоже кварцит, только резьба отличается. Видимо, дело не в самих штуковинах, а в том, что на них нарисовано, потому что никакой волшебной ауры в камнях я не уловил. По мне, так их можно использовать лишь в качестве пресс-папье.

Ну, теперь-то пускай ветер воет, шелестит или еще что, пусть пространство хоть наизнанку вывернется — плевать. Смех Леопарда у меня. Иду домой — спать. Нет, сначала плотно-плотно завтракать!..

Разумеется, ничего не вышло. Злой рок, сидевший до того в засаде, решил, что хватит филонить, и подкинул мне большого лысого стражника.

Едва я успел захлопнуть потайное отделение внутри книги, как блюститель порядка вышел из-за поворота и узрел, как я пытаюсь слезть с Грокесса Багрового.

— Так-так, — сказал стражник, приближаясь.

В следующий миг я ослабил хватку и рухнул на каменные плиты. Дыхание и все такое прочее вышибло из меня. Небо показалось с овчинку, а голова стражника, нависшая надо мной, с тыкву-чемпиона.

Вообще, когда такие монстры, да еще облеченные по непонятной причине властью, говорят: «Так-так», — начинаешь подозревать худшее. Я не просто подозревал, а уже, можно сказать, видел себя на галерах и руднике, где до конца жизни суд назначил мне ломать киркой камни…

— Извольте встать, — сказал стражник, отступив в сторону.

Я изволил, не понимая, как могла Гермиона пропустить свой выход и не исполнить обещанную арию. Куда она провалилась?

Восстанавливая дыхание, я понял, что стражник отнюдь не маленький — выше меня на целую голову. В ширину и вовсе — три чародея моей комплекции. Наверное, таких нарочно подбирают. Сам вид подобного монстра должен внушать преступникам дрожь и трепет.

Меня сверлили ледяным взглядом. Морде, которой принадлежали эти глаза, не было знакомо слово «гуманизм». Это доказывала каждая складка и каждая пора на передней части этого исполинского черепа.

— Кто вы и что здесь делаете? — спросил стражник.

— А… э-э… мм…

— Простите, но я вас не понимаю. — Верзила погладил свою дубовую дубинку, усиленную металлическими вставками. От одного вида ее в моем животе все скручивалось жгутом. — Вы иностранец?

— Да!..

— Понятно… — Стражник сопел, разглядывая мой внешний вид. «Приличный господин вроде, — думал он. — Никогда не заподозришь, что он способен на столь гнусное деяние…»

— Извольте назвать свое имя!

Пошарив глазами по сторонам, я понял, что все меня бросили и выпутываться надо самому. Жуткая перспектива, надо заметить, но иного выхода нет. Очень кстати пришлись недавние воспоминания о прежних денечках. Не впервой мне было общаться с блюстителями порядка, и в эту минуту, словно бы перелетев в прошлое, я ощутил себя тем самым Браулом Невергором. Привычка, казалось, давно похороненная, вылезла на свет белый.

— Я требую, чтобы вы назвали свое имя и объяснили, что здесь происходит?

— Дуду Леттинпупс, — сказал я. — И здесь ничего не происходит.

— Как это? — удивился стражник.

— Так! А что вы имели в виду?

— Вы висели на памятнике… памятнике…

— Грокессу Багровому, — подсказал я.

— Да, ему.

— Я не висел.

— Как это не висели? — еще больше удивился стражник. — Вы еще упали, когда я вас застукал.

— Простите, когда это случилось?

— Что?

— Когда вы меня застукали?

— Когда вы упа… Стойте! Не морочьте мне голову! Вы упали или не упали? То есть вы висели или не висели?

— Погодите, уважаемый. Мне хотелось бы для начала узнать ваше достойное имя.

— Стратилат Вежбер.

— Очень хорошо. Хорошо.

— Что вы в этом хорошего нашли?

— Ну как же?

— Не юлите, не усугубляйте свою участь! — Стратилат надвинулся на меня. Я отодвинулся от него.

Ну, может, кто-нибудь все-таки придет ко мне на помощь и вырвет из стальных объятий фемиды?

Дохлый номер — я один как перст…

— Так вы падали или нет, господин Леттинпупс?

— Нет.

— Но вы висели?

— Нет, конечно.

— А что вы делали?

— Когда?

Стратилат замер, медленно наливаясь рубиновым оттенком.

— Отвечайте на вопрос!

— Я… Подождите! Какие у вас ко мне претензии? Я не висел, не падал, так что общественный порядок не нарушен…

— Ошибаетесь! — прорычал Стратилат.

Похоже, наши переговоры зашли в тупик и пора было сделать тайм-аут. Но как?

Вспоминая все те блестящие риторические уловки, какими я пользовался раньше в беседах с блюстителями, я заметил новый всплеск Силы. Рано или поздно это должно было чем-то кончиться — и кончилось. Посреди воздуха образовалась дыра, неподалеку, кстати, от моего нового друга, Стратилата Вежбера. Он ничего не заметил, сверля меня глазами и размышляя, очевидно, отколотить вашего покорного здесь или отвести в участок, чтобы и коллеги порадовались.

Я хыркнул, и на то у меня были причины. Из дыры высунулась голова Крайлога Несокрушимого, такая же страшная, как в первую нашу встречу. Бог войны в отставке убедился, что на сцене в данный момент околачиваемся только мы с блюстителем, и решил действовать.

Вышагнув в наш мир, верзила приласкал стражника своей дубиной, которая, что ни говори, была повнушительнее, чем табельная колотушка Стратилата.

Стражник свалился у моих ног, решив немножечко отдохнуть. Я стоял столбом до тех пор, пока Крайлог, подозревая, что со мной что-то неладно, не подошел вплотную и не взял меня за плечо. Тут я вернулся к реальности и завопил.

— Чш-ш! — Верзила приложил свою громадную ладонь к моему лицу. — Здесь и так полный бардак! Не надо орать! И чего люди вечно делают одно и то же? На все у них одна реакция.

Я пожал плечами.

— Слушай, чародей. Есть дело. Надо поговорить!

Я снова пожал плечами.

И тут, словно кто-то дал ей наконец отмашку, в кустах, словно птица златогорлая, заголосила Гермиона Скоппендэйл. Сигнализация сработала на славу, но — поздно. И репертуар, как мне показалось, не слишком соответствовал моменту. В песне говорилось о двух влюбленных, которые…

Дослушать не дали. Крайлог недолго думая схватил меня и уволок в дыру, через которую пришел сюда. Мысленно поздравив Гермиону с началом удачной певческой карьеры, я попрощался с жизнью.

Нелегко, признаюсь, общаться с богами войны. Не каждый день выпадает такая возможность, потому и опыта у меня оказалось не слишком много.

В компании с Крайлогом я очутился в каком-то неизвестном мире, в разрушенной башне, стоявшей на холме, откуда открывался изумительный вид на окрестности. Из разрывов в плотных облаках лились солнечные водопады, и трава и деревья приобретали невыносимую прелесть. Будь я художником, вмиг начал бы писать пейзаж.

— Дело важное, чародей! — прорычал громила. — Слушай!

— А! — Я обернулся, на всякий пожарный прижимаясь к стенке. — Где мы?

— В одном из миллионов миров, — отмахнулся бог войны, — Не имеет значения!

— Тогда один вопрос: как вы будете меня убивать? Предпочитаю, если уж никак без этого нельзя, быстро и безболезненно…

Крайлог, видимо, подумал, что это шутка, и подошел ко мне. Вблизи он был еще безобразнее.

— Мне стоило большого труда пробиться к тебе! Ваши проклятые кролики и все прочие оккупировали все пространство вокруг!

— Правильно! Они защищают Лигу Трех Элементов!

Крайлог сплюнул с досады. Отошел к противоположной стене.

— Слушай, чародей. Дельце, как ты сам уже понял, всерьез пованивает. Тузмес рехнулся — хочет уничтожить вселенную.

— Да что вы говорите! А я-то думал, он собирается…

— Тихо! Ох, люди — слишком много болтают!

— А боги не говорят того, что им надо. За каким гоблином вы похитили меня и притащили сюда?

— Тузмес рехнулся.

— Это не подлежало сомнению с самого начала.

— Я подумал и решил, что не хочу участвовать в его делишках. Он много говорит, убеждает. Сначала поддаешься на его брехню, а потом думать начинаешь.

— Демагогия.

— Чего?

— Неважно. То есть, если я правильно понял, в вашей группе назревает бунт?

— Бунт? Что бы ни назревало, все правильно. Эриделла тоже недовольна, но она колеблется.

— В какую сторону?

— Во все!

— Значит, вы хотите дать Тузмесу по затылку? Вас уже не прельщает уничтожение мультиверсума?

— Я долго думал! — грохотал Крайлог, расхаживая вдоль стены. — Долго! И понял, что не вижу ни одной причины, чтобы желать катастрофы.

— Почему? Высокий говорил мне, что вы желаете мести.

Дескать, вас вышвырнули на обочину, и, следовательно, вы просто обязаны отомстить.

— Не знаю, чародей. Не знаю! Ведь если все погибнет, погибну и я.

— Верно.

— А бог, даже без почитателей, тоже кое на что годится.

— Вероятно.

— И у него есть свои маленькие удовольствия.

— Иногда и большие, — вставил я.

— И вообще — с какой стати Тузмес заимел надо мной такую власть?

— В самом деле! Наглость! Тресните ему по черепу своей дубиной!

Крайлог, кажется, не рассматривал такую возможность. Его чело избороздили думы.

— Пожалуй, я так и сделаю. Но позже. Мне надо убедить Эриделлу. Если мы отвернемся от Тузмеса, кто с ним останется? Всякая шушера, которую он насобирал по мирам. Я один с ними справлюсь, если нужно, и расшвыряю по таким углам, куда кто-то там кого-то не гонял.

Я оправил на себе одежонку.

— Что ж, рад, что вы стали на путь исправления, Крайлог. Но чего вы хотите от меня?

— Для начала, чтобы Лига не считала меня врагом.

— Допустим, Лига не считает, хотя я не уполномочен говорить от имени всех. Поговорите со Спящим Толкователем.

— Поговорю. А ты скажешь людям — Поттерам и твоей сестре, что…

— Хорошо, хорошо, не волнуйтесь, Крайлог.

Страшный мерил шагами пыльный пол, не оставляя на нем отпечатков, и прислушивался. Его ухо могло улавливать разные подозрительные колебания в структуре миров, но сейчас, видимо, они были не столь подозрительными, чтобы стоило поднимать тревогу.

— Я устроил заварушку со Стиоделариксом и Толстой Дамой Удачи. Им выдалось дежурить в этот раз. Только так и прорвался…

— Понятно, — сказал я, хотя не слишком понимал.

— Возьми! Это Спокойствие Стрекозы. Мы украли его только что… — Крайлог протянул мне ладонь, на которой лежал овальный камень, повторяющий форму предыдущих двух. — Держи! — потребовал бог войны.

Я взял артефакт, не веря, не осмеливаясь верить, что мне не нужно будет лезть в новый тайник.

— Постойте, как вам удалось? Насколько я знаю, богам трудно проводить полновесные операции в нашей реальности. Толкователь и компания всецело полагается на нас, Лигу. А вы? Нашли способ обойти ограничение?

— Нашли, но ничего оригинального. Мы слабее, чем принято думать. К сожалению. В былые времена… а, ладно… Высокий использовал наймитов. Как в первый раз, когда мы устроили погром возле Музея. Но теперь Тузмес не стал дожидаться, пока вы достанете артефакт, а направил опытных взломщиков непосредственно к месту. Пока ваша компания возилась со Смехом Леопарда, мы свистнули Спокойствие Стрекозы.

— Да, проще не бывает, — проворчал я, констатируя, что никто из нашей мироспасительной братии не подумал об этом.

— И вот, Тузмес отвернулся, и я украл камень и подсунул ему подделку. Сколько пройдет времени, не знаю, но пока он ничего не заметил.

— А если вы ошибаетесь?

— Не ошибаюсь. Поднялся бы большой тарарам, — ощерился страшный.

— Ладно. А что случится, когда он все-таки поднимется?

— Я что-нибудь придумаю. Стоит мне переманить Эриделлу, все изменится. В любом случае, у вашей Лиги есть все три артефакта.

— Что верно, то верно… — Я спрятал Спокойствие Стрекозы в карман.

Вся эта безумная история стала казаться мне еще безумнее. Лично ваш покорный слуга понятия не имел, чем все это кончится. По мнению Браула Невергора, ситуация весьма запуталась.

Крайлог воздел взгляд к потолку, схватил дубину и сделал большие глаза.

— Нам пора. Тузмес не должен знать, где я был. Кстати, передай Стиоделариксу, что я извиняюсь. Пришлось хорошенько огреть его, чтобы прорваться к тебе, чародей.

— Ладно.

Несокрушимый открыл портал и поманил меня. Мы шагнули в бездны, что простираются в мельчайших зазорах между частями мультиверсума… и через две секунды я услышал, как Гермиона надрывает голосовые связки.

— Я еще выйду на связь, передай всем, — прошелестел Крайлог у меня за спиной.

И вот я снова возле памятника, у моих ног лежит Стратилат Вежбер, а моя сестрица до сих пор пробует себя в роли сирены. Сколько времени прошло? По всем ощущениям — мизер. Вероятно, Крайлог вернул меня в тот же момент, из которого похитил.

Вопросов много, новостей — ошеломляющих — не меньше, но одно ясно — надо рвать когти, пока к Стратилату не пришло подкрепление.

Я прыгнул в кусты, сообщающие миру, что: «Он предал все, отринув честь…» — и прошипел:

— Заткнись!

— Браул! Ты где? — спросила Гермиона, недоступная моему взору. — Прости, я немного запоздала…

— Немного? — возмутился я, пытаясь отыскать чародейку. Она пыталась в свою очередь отыскать меня, и эти два стремления, очевидно, приходили в конфликт друг с другом. — Дорогуша, стой на месте, я подойду к тебе! Где тебя носило?

— Я пошла на разведку и встретила подругу. Мы с ней сто лет не виделись, и надо было многое обсудить, а она порядочная болтушка.

— Ты бросила брата на растерзание Стратилату!

— Кому?

— Долго объяснять. Кстати, с чего это ты вдруг запела? Ты ведь не видела стражника?

— Нет. Просто мне почудилось, что кто-то идет.

— Тьфу!

При всей своей практичности, здравомыслии и убежденности, что все на свете смелой девушке по плечу, Гермиона частенько дает маху. Типичный пример — ее «разведка». Будь она на войне, ее бы давно вздернули за саботаж. Вообразите: идет Гермиона в стан врага и там встречает товарку, с которой болтает всю ночь, в то время как генералы ждут донесения. И вот — утро, а до сих пор неясно, начинать битву или нет. Но все ясно врагу, и он нападает и одерживает победу.

Словом, Гермиона бывает прямой противоположностью образу, который сама себе соорудила для каждодневного употребления в обществе.

Мы выбрались из зарослей на крошечную проплешину, окруженную со всех сторон кустами.

— Ты достал? Достал? — спросила чародейка.

— Да. И не только Смех Леопарда.

— Что? Не пони…

— Где Поттеры?

— Спроси что-нибудь полегче! Ни слуху ни духу! Слушай, может, их взяли в плен Тузмес и его страшилы?

Я подумал, что Крайлог сказал бы мне об этом. Мы же теперь приятели.

— Нет. Во что-то, конечно, они вляпались, но Тузмес ни при чем.

— Осталось найти Квирсела. Этот негодяй, кажется, отлынивает от своих обязанностей.

— Ага, вот и спасай мир с такими.

Что поделать — мы отправились на поиски мопса. Попутно я рассказал Гермионе о своей встрече со Стратилатом и Крайлогом. Чародейка пришла в воинственное возбуждение. Ей уже сейчас не терпелось употребить артефакты по назначению и накрутить хвост Пожирателю Миров, но я сказал, что поспешные шаги только навредят. Ситуация в стане неприятеля не совсем ясна, нужно подождать.

Мы рыскали по парку, держась тенистых мест, чтобы не привлекать внимания, и на то была причина. Стратилат, очухавшись от нанесенного удара Крайлоговой дубиной, мчался за подмогой. Мы видели его издали — блюститель, держась за голову, взял курс на север. Неизвестно, что предпримут его коллеги, когда узнают о злодейском нападении. Вероятно, перекроют все входы и выходы из парка. И тогда…

— Вот он! — сказала Гермиона.

Подумав, что Стратилат обошел нас с тыла, я собрался броситься наутек, но чародейка вцепилась мне в рукав.

— Квирсел!

Дезертир нашел себе хорошую компанию. Под одним из деревьев сидела дама с книжкой, а рядом с ней, прижавшись вплотную, любовались друг другом два мопса. Судя по банту на ошейнике, один из них был девочкой, другой — наш борец с мировым злом. У обеих псин на мордах разгуливало блаженство. Языки вывалены, носы увлажнены и поблескивают, словно свежевымытые помидоры.

— Этого еще не хватало! — сказала Гермиона и бросилась в атаку, не дав мне высказаться.

О чем говорила чародейка с дамой, до этого углубленной в чтение, не знаю (я стоял за другим деревом и усиленно делал вид, что ни от кого не прячусь), но справилась она быстро. Через пару минут Гермиона уже неслась галопом к выходу из парка с мопсом под мышкой. Я понесся следом, не забывая обозревать горизонт в поисках наступающих клином стражей.

Квирсел объяснял с обидой и раскаянием в голосе, что, к сожалению, потерял голову. Он поддался нечаянной страсти во время своего разведрейда и просто не мог не составить прелестной особе компанию. Утверждая, что мы бы на его месте тоже позабыли обо всем, Квирсел попросил прощения. Оно было ему даровано с воистину аристократическим великодушием.

— А все из-за того, — сказал чародей, — что моя собачья часть становится сильнее. Не пойму, как такое может быть.

И никто не понимал и даже не пытался понять. Нашей задачей было удрать из парка — с ней мы справились, после чего поехали ко мне домой.

На мопса сообщение о последних изменениях на театре военных действий подействовало сильнее, чем на Гермиону. Квирсел сокрушался. По его словам, все это ни к чему хорошему не приведет. Все слишком легко. И, следовательно, подозрительно.

Мы согласились, но оставили эти мелочи на потом. Сейчас важно было выяснить, куда девались Поттеры.

Всю дорогу мы ждали чего-нибудь эдакого, ну не знаю, землетрясения, урагана, цунами, мора и дождя из лягушек — но ничего не произошло. Странно, учитывая, какие изменения происходят во вселенной. Не было в пределах видимости ни Спящего Толкователя, ни Стиоделарикса, ни других божеств. Все они точно провалились сквозь землю, и не у кого было спросить совета и узнать новости из иных сфер бытия.

По опыту знаю, что такие затишья оборачиваются не лучшим образом. Вошли мы с Гермионой в дом и заперлись в нем, как шпионы. И еще долго выглядывали из щелей между шторами, нет ли снаружи чего-нибудь подозрительного.

 

Глава 11

Лига Трех Элементов в полном составе сидела в моей гостиной и пила чай. Селина — мастерица готовить чай с выпечкой и снова доказала эту простую житейскую истину. Так вот, мы сидели и швыркали отличнейшим напитком, но настроение у нас было не то чтобы безоблачное. Последние события требовали от нас определенного умственного напряжения, что не замедлило сказаться на выражении наших лиц. Квирсел, сожрав кусок мясного рулета и запив гоголем-моголем, даже заметил, что мы похожи на гробовщиков.

Я смотрел на Талулу и восхищался. Моя возлюбленная — просто гений. Никогда не думал, что можно удрать из кордегардии, где тебя держат злые тюремщики, при помощи портала. А Талула подумала и даже осуществила это на практике, еще раз доказав… в общем, что-то там она доказала, детали неважны.

Поттерам не повезло. Злой рок, а может, козни Тузмеса, можно сказать, бросили их обоих в объятия неприятностей. В парк имени Мэйдл Ильвонской они прибыли раньше нас и хорошенько прочесали территорию, включая и часть потусторонней, на предмет лазутчиков. Попутно установили связь со Стиоделариксом, ответственным за волшебную безопасность членов Лиги, и заняли места возле памятника. Все, что от них требовалось по плану, Поттеры выполнили, но мы, непосредственные добытчики артефактов, запаздывали.

И вот, изнывая от неопределенности, Зубастик решил взять все на себя. Зачем ждать? Чего ждать? Так рассудил он. Мы имеем дело с Браулом Невергором, у которого семь пятниц на неделе! Он может вообще не приехать — и разве мультиверсум вправе позволить себе пустую трату времени? Изенгрим немедленно поделился своими соображениями с Талулой и нашел в ее лице единомышленника. Она тоже считала, что раз они здесь, промедление более чем нерационально. Короче, Поттеры решили: достанем Смех Леопарда сами.

Мы с Гермионой слушали это интереснейшее повествование и многозначительно переглядывались. Зубастик бесился, грызя край чайной чашки, но ничего не мог поделать. Знал, что виноват и наказан за поспешность. С другой стороны, его мотивы были самыми благородными, и кто мы такие, чтобы осуждать?

В общем, Талула стояла «на шухере», а Изенгрим полез на памятник. Он чувствовал себя значительно моложе в тот момент. Лихие ветра шумели в его голове, и воспоминания о наших прошлых кутежах и авантюрах заставляли кровь чародея кипеть. Благодаря этому кипению он и потерял бдительность.

Талула несколько раз свистнула, чтобы предупредить его об опасности, но Зубастик не услышал. (Здесь я заметил, что пение — гораздо более действенный метод подачи звукового сигнала, после чего Гермиона стала пунцовой.) Пока он обшаривал бронзовую книгу, появилась стража. Талула успела спрятаться в кусты, но Зубастик ничего не подозревал до тех пор, пока кто-то не вцепился сзади в его сюртук, пытаясь стащить вниз.

Изенгрим зарычал леопардом и лягнул ногой — жест вполне естественный для существа на охотничьей тропе. После этого, по словам чародея, хватка ослабла, однако к первому хватальщику мгновенно присоединились еще двое. Они потянули — и в результате Изенгрим хряпнулся на каменные плиты точно так же, как ваш покорный слуга через некоторое время.

Возмущению его не было предела. Вскочив, Зубастик увидел перед собой трех блюстителей (здесь чародей разразился уничижительной критикой в адрес стражи, которая проходу не дает нормальным людям). Как это ни странно, они хотели знать, что происходит и почему хорошо одетый господин висит на Грокессе Багровом. Изенгрим пришел в ярость и полез драться. Первой его жертвой стал тот самый стражник, получивший ранее каблуком ботинка в скулу. В общем, возникла порядочная сумятица. Блюстители навалились на буйного чародея и понесли его в кордегардию на глазах у честного народа. По пути Зубастик вел себя с общественной точки зрения безобразно и привлекал всеобщее внимание.

Сообразив, что дело труба, Талула решила последовать за братом. В этом она видела свой сестринский долг, но и не только. Сорвавшись с катушек, Изенгрим мог натворить такое, что век потом пришлось бы расхлебывать. Представившись сообщницей смутьяна, моя возлюбленная сдалась властям, после чего территория вокруг памятника снова погрузилась в блаженное спокойствие.

И тут появляемся мы с Гермионой и Квирселом…

— Что тебе пытались пришить? — спросил я Изенгрима.

— Что и всегда. Порчу имущества и нападение на стражей порядка.

— Да, времена меняются, но фантазии у законников по-прежнему ни на йоту. Надеюсь, ты не разболтал им секретные сведения?

— Я дурак, по-твоему?

Вопрос остался в статусе риторического.

— Почему вы не сбежали сразу? — спросила Гермиона, отвлекая Талулу от созерцания моей драгоценной персоны.

— Пришлось ждать, когда останемся одни. Камера там была словно клетка, со всех сторон просматривалась. Не могли же мы сооружать портал на глазах у надзирателя. Мы не назвали им своих имен, не сказали, что чародеи…

— Умничка, — похвалила Гермиона.

— Нет, вы подумайте, какие свиньи! Запихивать аристократов в железную клетку, в которой еще неизвестно кто сидел до нас! — возмутился Зубастик. — Жаль, я не переломал им ребра!

— Воображаю, что подумал тот стражник, которого прижучил Крайлог, — сказала моя сестрица. — Только что накрыли целую банду истребителей городского имущества, как на нем, имуществе, висит еще один! Но… все хорошо, что хорошо кончается! Выпьем! — Гермиона подняла свою чашку чая.

— Предпочел бы что-нибудь покрепче, — пробормотал Зубастик.

Никто не прореагировал. Все, так или иначе, находились под впечатлением. Впрочем, Поттера я мысленно поддерживал и подумывал смыться за стаканчиком джина.

— Итак, господа, — сказала Талула, промокнув губы салфеткой, — события приняли неожиданный оборот. Какие будут соображения?

Чародейская братия задумалась. Первым родил мысль я:

— Предлагаю провести «круглый стол».

— Что? С кем? — удивилась Гермиона.

— Насколько я помню, «столы» проводятся в случае, когда накопилась куча всякой ерунды, с которой надо что-то делать. В данном случае вопросов. Все собираются, вырабатывают единую стратегию, а потом следует банкет.

— Поддерживаю, — сказал Зубастик. — Соберем «круглый стол».

— А банкет?

Мопс вытаращил глаза, озабоченный вероятностью, что вторую часть моего предложения пропустят.

— Будет, — сказал я. — Позже.

— А можно сначала банкет, а…

— Нельзя!

Квирсел огорченно положил морду на край стола и смежил веки.

— А давайте пригласим Тузмеса! — вдруг предложила Талула. Мы аж подпрыгнули и все разом уставились на нее.

— Повтори, дорогая, а то мне в ухо что-то попало, — улыбнулась Гермиона.

— Предлагаю решать проблемы цивилизованно. Считаю, что хватит колошматить друг друга по головам, словно мы живем не в нашу просвещенную эпоху, а в каком-нибудь диком начале времен. Я понимаю, раньше без этого было нельзя — если не выпустишь кишки противнику, он выпустит тебе. Но, повторюсь, сейчас не…

— Поддерживаю! — Я поднял руку, словно голосование уже объявили. — Мне надоело подвергаться опасностям. Голосую за дипломатию!

— Но ты же хотел быть героем, — ядовито заметила Гермиона. — А это значит…

— Знаю, знаю, знаю! Но, как видишь, у меня нет ни белого коня, ни доспехов с мечом.

— Это можно организовать…

— Героем можно быть не только на ристалище! Правда, любимая?

Талула заворковала, причем настолько открыто, что у Зубастика и Гермионы отвалились челюсти.

— Я даже могу взять на себя роль главы согласительной комиссии, — предложил ваш покорный.

— Ну не знаю… — сказал Квирсел после долгого всеобщего молчания. — Ты, который не может найти свою левую ногу в яркий полдень…

— Что-о? — Тут я восстал. Никогда такого не было. Я точно знаю, где мои нош, в полдень или в какое другое время суток. Клевета! Это я и довел до сведения мопса, но не убедил.

— Стоп! Вернемся к исходной точке, — сказал Зубастик. — Кто за то, чтобы провести переговоры с противоположной стороной?

Мы подняли четыре руки и одну лапу.

— Единогласно. Прикинем повестку дня.

— Надо убедить Тузмеса и компанию отказаться от своих планов и действовать сообща, — сказала Талула. — Судя по настроениям, гуляющим в стане неприятеля, это возможно. Они лишились Крайлога и, исходя из сообщения Браула, скоро Эриделла Быстрая Стрела тоже сделает Тузмесу ручкой.

— Шансы велики, — согласилась Гермиона. — Но какие у нас аргументы?

— Как это? — спросил я. — Во-первых, железная логика и здравый смысл. Проще говоря, шкурный вопрос. Если мы дадим Пожирателю сделать его пожирательное дело, от этой шкуры мало что останется. И потом — мы можем прижать их к ногтю с позиции силы, ведь у нас все три артефакта.

— Дорогой, камни помогут нам остановить Пожирателя, но не Тузмеса. Разве что мы пригрозим, что дадим ему по лбу одним из них.

— Нелегко, — заметил Квирсел. — Как же тогда убедить Высокого сложить оружие? Он собирается отправиться в вечность, и Пожиратель для него — единственный способ это сделать. Разве что предложить что-то взамен… Пусть отправляется и оставит окружающих в покое.

— Тузмес полон решимости, — сказал я. — Даже не знаю, что может поколебать его. Воззвание к совести? У богов она есть?

— Когда-то он был заботливым и добрым, однако в изгнании его характер мог испортиться. Впрочем, это мы и наблюдаем. — Гермиона вытащила зеркальце, чтобы посмотреться. — Чем можно заинтересовать бессмертное существо?

— Предложить ему другое занятие, — сказал Квирсел, — Собирать марки, к примеру.

— Зачем Тузмесу марки? — отмахнулся Зубастик. — И потом, не все его сообщники возьмут да и перебегут на нашу сторону. Что делать с теми, кто останется?

Лига Трех Элементов задумалась, и чем дальше углублялась в процесс, тем явственнее слышался скрип мозгов.

Наконец я не выдержал, выдул еще порцию чая и заявил:

— Придумал!

Море сомнений, в котором плавают айсберги недоверчивости.

— Мы предложим Пожирателю Миров другое блюдо. Как знать, может быть, он им удовлетворится.

— Ну какое же?! Не томи душу, Браул! — воскликнула Гермиона.

— Пусть Пожиратель сожрет Тузмеса и тех, кто не пожелает перейти на сторону добра. Таким образом, и наш голодный друг получит хотя бы что-то, и Тузмес сгинет в пустоте, как хотел!

Сообщение мое вызвало в рядах спасителей мира неоднозначную оценку. Одни принялись говорить, что я сошел с ума, другие, наоборот, что я гений. Третьи сомневались, а четвертые заняли откровенно нейтральную позицию.

— Ну сами посудите. В чем проблема? Пожиратель томится семь тысяч лет в своей тюрьме. Вообразите, какой голод испытывает это странное создание! И для чего, собственно, он стремится на волю?

— Чтобы… сожрать мультиверсум, — подсказал мопс.

— Ага! И вот здесь мы подходим к самому главному!

— Темнишь, — заметил Зубастик, — Выкладывай, пока мое терпение не кончилось.

— Изенгрим, прекрати! — вступилась за меня Талула. — Если сам ничего придумать не в состоянии, то не мешай другим.

Чародей бросил на меня тяжелый взгляд, словно я что-то украл у него и еще хвастаюсь этим.

— Я хочу сказать, что об угрозе пожирания вселенной мы знаем только со слов Толкователя. Мы не видели никаких убедительных доказательств. А вдруг все по-другому? Предположим, ситуация соответствует описанию. Тогда почему бы не сделать так, как я сказал? Или просто спросить Пожирателя, чего он хочет? Вдруг удастся обойтись без членовредительства?

— Браул, ты иногда поражаешь меня своей тупостью. А иногда здравомыслием, — сказала Гермиона, — Сейчас я с тобой согласна. Нам нужен не только круглый стол, но и разговор с глазу на глаз с Пожирателем.

— Но это же бред! Толкователь говорил, что Пожиратель — это… Словом, он не имеет формы и похож на…

— А также, что он способен принять любую форму! — добавил я.

— А если он нас сожрет? — спросил Квирсел.

— Не сожрет.

— Ничем не оправданный оптимизм.

— Господа, прекратите сыр-бор! — Гермиона хлопнула ладонью по столу. — Мы обсуждаем серьезные вещи! Итак. Мы вызываем Тузмеса на переговоры. Это отправная точка. На переговорах мы предложим ему самому сунуть голову в пасть Пожирателя. И будем надеяться, что сработает. Предпримем, разумеется, все меры предосторожности.

— А если он согласится? — спросил мопс.

— Тогда просто пойдем к Пожирателю, сделаем все по-быстрому и заживем прежней жизнью?

— А если нет? — спросил Зубастик. — Должен быть туз в рукаве.

— Чтобы найти этого туза, а если повезет, то и не одного, поговорим с Толкователем. Думаю — не знаю, сработает или нет, — убедить его наладить связи с другими пантеонами.

— Во! — Я взмахнул руками и щелкнул пальцами. — Та же мысль пришла в мою светлую голову!

— Ага. Если какие-нибудь боги согласятся взять к себе в компанию Тузмеса и других, все проблемы решатся. Ведь именно об этом скучает Высокий — о поклонниках. Боги — они ведь словно актеры, не в состоянии жить без фанатов.

— Согласен, — сказал Квирсел. Судя по выражению его морды, идея ему понравилась.

— А я — нет! — прогудел Изенгрим. — Предпочитаю старое доброе противостояние добра со злом. С молниями, громом и другими эффектами. С полным напряжением сил и катарсисом в конце, где зло повержено и истекает…

— Это не так весело, как тебе кажется, старина, — прервал я его. — Поверь человеку, который участвовал в таком представлении.

Гермиона кивнула. Она тоже кое-что знала о противостояниях.

Зубастик погрузился в мрачную задумчивость. Похоже, последние события не оправдывали его ожиданий.

— А теперь, — сказала моя сестрица, — обсудим кое-какие детали — и за дело.

Мозговой штурм продолжился. Кажется, история понемногу подползает к концу и ждать чего-то катастрофического не надо. Дипломатия, сдержанность и здравый смысл обязательно победят. В этом я был уверен, но, разумеется, ошибался…

 

Глава 12

Подняв данный мне Тузмесом амулет над головой, я произнес:

— Чтоб истина открылась мне!

Несмотря на официальное приглашение, Высокий пока не ответил ни отказом, ни согласием, и я решил прибегнуть к способу, который он сам мне предложил.

Ну обязан же он проявить хотя бы вежливость!

Лига Трех Элементов собралась в гостиной и рассредоточилась по ее периметру. В центре мы поставили круглый стол из другой комнаты — его намеревались употребить для переговорных целей; вокруг, на некоторой дистанции — особые такие штуковины, позволяющие заблокировать любые серьезные магические операции, особенно зловредные. Пыхтеть пришлось порядочно, но зато теперь каждый из нас мог не бояться заработать испепеляющую молнию или фаербол промеж глаз. Неизвестно ведь, как все пройдет. И чем все кончится.

Действующие лица были максимально серьезны, даже Стиоделарикс с перевязанной головой (бинты — как память о близком знакомстве с Крайлоговой дубиной). Я сам старался придать своему лицу форму кирпича, понимая, что сегодня решается судьба вселенной и без нужной мимики не обойтись. Иногда казалось, что получается, иногда — что нет. Неловко мне было под многочисленными взглядами, и ваш покорный то и дело краснел, подобно Карле Поттер.

Кроме белого кролика, здесь были Спящий Толкователь, Чирливилли, Толстая Дама Удачи, Шэрле Двухголовый, Повелитель Молний Близзи и другие колоритные персонажи из мира богов и духов. Часть из них находилась вне пределов видимости, ибо всех моя гостиная принять бы не смогла.

— Ну и что? — спросил Зубастик, которому все это по-прежнему не нравилось. — Не выходит?

Я прокашлялся, потряс амулет, улыбнулся, оглядев толпу.

— Сработает… Хм… Чтоб истина открылась мне!!!

— Может, громче надо? — спросила Толстая Дама Удачи.

— Чтоб истина открылась мне!

Я поднял амулет еще выше, чувствуя себя неоднозначно. Бочком приблизилась Талула.

— Дай мне…

Публика стала волноваться — ждали мы уже довольно долго. По толпе то и дело проносились волны ропота. Толкователь, используя весь отпущенный ему авторитет, призывал коллег по божественному цеху к спокойствию. Я не понимал, чего они все так реагируют. Разве время имеет какое-то значение для них, бессмертных?

Я отдал амулет Талуле, полагая, что ничего не выйдет. Скорее всего, Тузмес просто посмеется и в отместку выкинет какую-нибудь гадость, пока мы здесь изображаем из себя дипломатов. Эта мыслишка порождала дрожь в моих коленках.

Изенгрим, усмехаясь, отошел в сторону и попытался завести разговор с чем-то, что я принял за кофейный столик. Оказалось, это дух какого-то там леса, давно срубленного. О чем чародей беседовал с ним, духом, не знаю.

Я прислонился к шкафу, переводя дух, и тут появилась Селина. Каждый второй раз, когда она возникает рядом, я пугаюсь до чертиков. Сейчас был именно тот случай. Я приземлился после близкого знакомства с потолком и, сгорая от стыда, вытолкал блондинку в коридор.

За моей спиной Талула в третий раз требовала истину открыться, однако ее успехи не превосходили мои.

— Селина, тебе нужно повесить на себя колокольчик!

— Зачем?

— Чтобы я заранее знал, что ты приближаешься!

— Я подумаю…

— Сделай одолжение, красавица моя. У тебя какое-то дело?

— Ну да… Там на крыльце целая толпа собралась.

— Толпа? Скажи ей, что я сегодня не принимаю. Видишь, мой дом стал филиалом псих лечебницы для буйных.

— Если так, то эти типы очень даже вам подойдут, — улыбнулась Селина.

— В каком смысле?

— Идите и посмотрите. Я не знала, впускать их или нет… И…

Но я уже мчался к парадному входу.

— Наконец-то! — рявкнул недовольный жизнью Тузмес. — Сколько можно ждать?

Толпа богов и духов за его спиной колыхалась, словно студень. Каких там только разновидностей не было, всех и не описать. И каждая сущность испытывала как минимум легкое раздражение.

Гермиона застала меня стоящим как соляной столб. Хладнокровия у нее было побольше, поэтому вид делегации ее нисколько не смутил. И правда, мы ведь ждали Тузмеса, так чего ушами хлопать?..

Чародейка вернула мою челюсть на место и обратилась к новоприбывшим с вежливой просьбой войти.

Только тогда Тузмес соизволил переступить порог и вошел, задрав нос. Каждым своим движением бог демонстрировал мне, хозяину, пренебрежение. Словно позвали его не в приличный, пусть и небольшой, особнячок, а в хлев, где обстановка и запах соответствующие.

За Тузмесом влилась в мои пенаты толпа диковинных существ. Не то чтобы в шайке Толкователя были менее странные личности, но степень, я бы сказал, необычности этих превышала средний уровень.

Чтобы как-то соответствовать, я выпалил приветствие, пригласил Тузмеса в дом и заработал презрительный взгляд синих глаз.

— Удивительно, господин волшебник… — сказал Высокий. — И такой человек обыграл меня по всем показателям… Почти по всем.

— Почему вы не пришли… точнее, пришли через дверь? Мы ждали вашего прихода, однако в другом стиле, — проблеял я.

— Вы окружили свой дом невесть сколькими слоями заклинаний и экранов! Я не смог пробиться.

Гермиона посмотрела на меня сурово.

— Пришлось делать дыру в стороне, — добавил Тузмес. Потом фыркнул: — Чтобы я и пользовался дверью! Ага, может, вы нарочно?

— Нет, — сказал Гермиона, пытаясь направить бога в гостиную, — Признаю, мы перестарались в плане защиты, но, думаю, это недоразумение, за которое мы просим нас извинить, не скажется…

— Прекрасная юная дева, — сказал Тузмес елейно-взбешенным голосом из-под капюшона, — не старайтесь. Я здесь не для того, чтобы рассыпаться в любезностях. Вы звали меня. Поначалу я решил, что господин волшебник, знаменитый Браул Невергор, наконец одумался и хочет перейти на нашу сторону… Увы, заглянув через скорлупу неизвестности, я понял, что дело в другом. Что ж! — Тузмес обернулся к своим товарищам. Товарищи пучили глаза и, судя по всему, не совсем представляли себе, что они здесь делают. Большая часть Тузмесовой свиты состояла из духов низшего и среднего уровня, которые умом не блещут. — Мы принимаем приглашение и надеемся, что это не гнусная провокация.

— Уверяю вас — нет, — сказала Гермиона.

В гостиной волнение усиливалось. Я подумал: «Что будет, если у сторон сдадут нервы и они затеют драку? Как себя будет чувствовать мой дом после этого, а я сам? А мои соратники по Лиге Трех Элементов? Ведь мы, чародеи, сразу окажемся меж двух огней».

Разгоняя пессимистические образы, я приосанился и, пристроившись рядом с Тузмесом, спросил:

— Скажите, а где Кр…

И тут меня что-то пребольно ткнуло под ребра — словно тупым ножом. Я ойкнул, узнав почерк Гермионы, и заметил на ее лице почти вампирскую улыбку. «В чем дело на этот раз?» — хотелось заорать мне, но я удержался. Вовремя сообразил, что чуть не отчебучил совершенно несвоевременный фортель. Крайлога и Эриделлы не было в свите Высокого и, скорее всего, это означало, что боги сбежали. Хорошо. Однако намекать Тузмесу о своей осведомленности в этом вопросе пока рано.

Подмигнув мне, чародейка спросила у Высокого:

— Как вам Мигония? Вы бывали в нашей столице?

— Мигония?.. Видал я и побольше! — прошипел синеглазый. — Ничего выдающегося.

Две божественные фракции встретились. Уверен, что в истории Эртиланского королевства такого события еще не было. Просто случая не подворачивалось. Так что, по всему выходит, сегодня мы становимся свидетелями сенсации, более того, ее авторами.

Как только Тузмес и его шайка очутились в гостиной, Зубастик, хотя и ярый противник дипломатии, неожиданно проявил себя отличным распорядителем переговоров. С такой физиономией, что только держись, он подкатил к Тузмесу и всыпал ему несколько сдержанных, но весомых комплиментов, значение которых я не понял. Высокий даже несколько смутился, потеряв часть своего боевого задора. И тут Изенгрим Поттер пригласил стороны за стол.

Тузмес занял место, рядом пристроился какой-то хмырь с четырьмя руками и существо вообще без головы. Я тут же смекнул, что эта не вызывающая восторга братия призвана заменить отсутствующих Крайлога и Эриделлу. Хорошо, хорошо.

Напротив расположились Спящий Толкователь, Стиоделарикс и Мартул Прозорливец, тот самый, что составил (как теперь ясно, не слишком хорошо) пророчество. Мы, Лига Трех Элементов, сели по обе стороны от богов. Я с Гермионой и Квирселом — на севере, Талула и ее брат — на юге.

Слово взял Зубастик. Чтобы призвать к тишине гомонящую толпу, окружающую стол переговоров, он постучал по маленькому настольному гонгу. Стучать пришлось целых полминуты, но в конце концов обстановка сложилась более-менее рабочая. Кое-кто лишь пыхтел, словно закипающий чайник.

— Итак, я обращаюсь прежде всего к Тузмесу Высокому и его соратникам. Как вы поняли, мы позвали вас сесть за стол переговоров. Вы откликнулись на нашу просьбу, и вот мы здесь. Не секрет, что в последнее время между нами были серьезные разногласия по поводу…

Зубастик заливался соловьем, а я сидел словно на ежиках. Гермиона, делая вид, что слушает в оба уха, склонилась ко мне и, не поворачивая головы, прошептала:

.— Квирсел пошел проверить. Кажется, перебежчики ходят около дома.

Я посмотрел — мопса и правда не было с нами.

— Как думаешь, они сбежали?

— Я, конечно, ничего не знаю об Эриделле, но если она не дура, то поймет, что исчезать в вечности из-за амбиций какого-то обиженного на всех тупицы — не лучший выход…

Изенгрим величественно жестикулировал, все больше напоминая главу кабинета министров. Глас его окреп и сотрясал даже иные сферы, порождая в них вибрации величия. Когда-нибудь, возможно, Зубастик ступит на политическое поприще, и там ему будет сопутствовать успех. Несомненно — уж если ему удалось заставить притихнуть божественную братию, не только притихнуть, а и заворожить, то с тупоголовыми законодателями чародей справится на раз-два. Так и вижу его на трибуне, пред очами самой королевы Амелии.

— А что мы будем делать, когда возле дома найдется Крайлог? — спросил я так же шепотом и уголком рта.

— Не знаю. Зависит от того, какие планы у Несокрушимого.

В этом месте Изенгрим перешел на комплименты.

Прежде всего они предназначались Тузмесу и его шайке. После экспромтом выданной речи Зубастик окончательно усыпил бдительность Высокого и, насколько я мог судить, перепутал его мысли. И если синеглазый, войдя, приготовился к западне с последующей дракой, то теперь бедолага просто не знал, как реагировать. Его ближайшие подельники, четырехрукий хмырь (кажется, Разгибальд) и безголовка, вообще впали в транс и не проявляли признаков жизни.

— Ну… — сказал Тузмес, поняв, что по завершении спича от него ждут какой-то реакции. — Я… Нам понятно, какова ваша цель. Вы хотите найти консенсус по вопросу уничтожения или не уничтожения вселенной. Как я понял, именно для этого вы позвали нас.

— Для этого, — вежливо кивнул Спящий Толкователь.

— Полагаю, вы хотите выдвинуть какие-то требования.

— Да, — сказал Зубастик, — Для начала ответьте, вы до сих пор намерены помешать нам нейтрализовать Пожирателя Миров?

Тузмес думал секунды три.

— Пожалуй.

По рядам армии спасения пробежал ропот. Такой же ропот, эхом, возник и в глубине шайки Высокого. Зубастик брякнул в гонг.

— Вы понимаете, что ваши шансы чрезвычайно малы? — спросил он у Тузмеса.

— Это относительно…

— Камни, все три, у нас.

— Знаю. Ваше коварство не знает границ, уважаемые, — заметил синеглазый.

— Коварство здесь ни при чем, — возразил Толкователь. — У нас в некотором роде война, и вы сами пообещал и, что будете использовать в ней все методы. Предполагаются и грязные тоже.

Крыть Тузмесу было нечем.

— Но вам известны наши мотивы!

— Известны. И они нас не убеждают, — проговорил самым суровым тоном Поттер, — Если бы речь шла о том, чтобы уничтожить мир ради торжества справедливости, ваши аргументы можно было бы принять, но не в этом случае. Нет здесь справедливости.

— Ну это как сказать! — пискнул, впрочем, неуверенно, Разгибальд.

Толпы с обеих сторон зароптали.

— Не будем накалять страсти, господа, — сказал Толкователь. — Ни к чему. Мы предлагаем договориться. Так мы избежим напрасных жертв.

Тузмес все пытался восстановить свое реноме бескомпромиссного злодея.

— И что же у вас такое есть? Предлагайте. Раз мы здесь, то можно все обсудить.

— Существует несколько вариантов, — сказал Эластик. — Первый. Раз вам так хочется исчезнуть, прекратить свое существование, как вам кажется, лишенное всякого смысла, то вы можете сами войти в пасть Пожирателя и… Понимаете? Он съест вас и тех, кто останется верен вашей идее.

Тузмесовы миньоны, судя по гулу, были удивлены. Держу пари, эти интеллектуалы никогда не рассматривали подобный вариант. Высокий вздрогнул и посмотрел сначала на четырехрукого, потом на безголового. Не знаю уж, о чем они там мысленно шептались, но Тузмес выпрямился, как мне показалось, с обиженным видом.

— Абсурдное предложение! Мы протестуем! Выходит, если мы согласимся и Пожиратель проглотит нас, вы останетесь при своем! Будете наслаждаться жизнью и всем прочим! Нет, исключено!

Снова волнение в зале и постукивание по гонгу.

— Хорошо, — сказал Зубастик. — Если вы не склонны проявлять милосердие к миллиардам живых душ и готовы стереть их в пыль только из-за того, что вас жаба давит, то так тому и быть. Скажите, в прошлом, когда у вас были поклонники, вы были злым богом? Относили вас к богам тьмы и зла?

— Нет, — ответил Тузмес, склонив голову. — Моя специализация была покровительствовать добрым намерениям.

— Ну вот! — вставила Гермиона. — Почему бы вам не вспомнить об этом? Где ваше достоинство? Почему бы просто не отказаться от своих планов? Присоединяйтесь к нам! Вам все только спасибо скажут. Будут превозносить в мирах и, кто знает, может…

— Не может! — прервал Тузмес. — Вы не знаете истинного положения вещей, господа чародеи.

— Но знает Толкователь, — сказал я. — Он такой же изгнанник, как вы. И он знает, что даже из подобного положения есть выход.

Спящий кивнул. Тузмес стукнул кулаком по столу.

— Вами движет обида, — сказал Изенгрим. — И из-за нее вы…

— Да!

Гермиона покраснела, кусая губы, и пробормотала что-то насчет упрямых ослов, которые втемяшивают себе в голову невесть что.

— Прошу тишины! Прошу тишины! — крикнул Зубастик, колотя в свою железяку.

Боги и духи успокоились, но не сразу. Я прислушивался к гомону и, мне показалось, уловил замешательство в лагере Тузмеса. Многие, похоже, очень многие, начали всерьез подумывать, а какого демона они повелись на эту бредятину…

Что ж, хорошо. Чем меньше у Высокого сторонников, тем легче нам.

— Есть вариант номер два, — сказал Поттер. — Мы перепишем пророчество и изменим его суть. Мартул не исключает такую возможность. Совместными усилиями можно нарушить устоявшийся порядок и лишить Пожирателя его силы. Но действовать нужно сообща, Тузмес.

— Нет! По той же причине!

— Какой? — поинтересовалась Талула.

— Все будут радоваться, а мы… — пропищал Разгибальд, но чародейка остановила его повелительным жестом:

— В этом случае никто вас проглатывать не будет!

Четырехрукий сконфузился под взглядом моей возлюбленной. Еще очко в нашу пользу.

— Господа, велика вероятность, что мы вообще снимем все вопросы, — сказал до того молчавший Мартул Прозорливец. — Пророчество во многом диктует событиям их ход. Если мы изымем из него стержень, все наше противостояние не будет иметь никакого смысла. Пожиратель попросту перестанет существовать.

— Не верю, — сказал Тузмес. — Это уловка. Вы пытаетесь припереть нас к стенке.

Кажется, под синеглазым ежиков было больше, чем подо мной, потому что ерзал он сильнее. Так или иначе, его позиции казались уже не столь крепкими. Запланированная нами психическая атака удалась.

— Кстати, а почему вам было раньше этого не сделать? — спросил Тузмес. — Семь тысяч лет прошло, но вы и палец о палец не ударили. Пророчество переписать, хе! Вы не монете переписать его, иначе бы давно решили проблему. Не-ет, господа, вы сами во всем виноваты и теперь каждые десять веков собираете команду чародеев и возлагаете на них все бремя опасностей и борьбы. Прикрываетесь тем, что у вас сил недостаточно. А у них, выходит, достаточно? — Высокий ткнул почему-то в мою сторону. — Вам не приходило в голову, что они могут не справиться, разгребая гору ваших ошибок? И что тогда будет с так горячо любимой вами вселенной?

Спящий Толкователь задрожал, тряпки его забились, словно на сильном ветру. Стиоделарикс запрял ушами, а Мартул Прозорливец закрыл лицо ладонями. Гермиона сказала:

— Вот зараза!

Тузмес засмеялся, радуясь, как точно и сильно врезал нашим божественным союзничкам.

Печально, но он был прав. Мне с самого начала эта история с пророчеством не нравилась. Конечно, всем известно, что и боги ошибаются, но чтобы так! Ведь не играй Мартул и компания в свои игры, этих зловещих пятниц никогда бы не было.

Короче, очко в пользу Тузмеса. Его монолог помог несколько уравнять чаши весов, одна из которых уж больно сильно склонилась в нашу сторону.

— Боги признают свою ошибку, — сказал Изенгрим, когда все улеглось. — Да, пророчество получилось неважное. Да, Мартул не подумал о последствиях и действовал по шаблону: дескать, ежели возникает подобная ситуация, события должны развиваться циклично. Так появился срок в десять веков и все остальное. Но ведь теперь мы хотим исправить эту ошибку раз и навсегда.

— Ну-ну, я посмотрю! — фыркнул Тузмес.

— Значит, такой вариант вас не устраивает? Вы не станете участвовать?

— Не мечтайте!

Безголовый что-то прошептал ему, но Высокий не одобрил.

Лига перемигнулась, что не осталось незамеченным со стороны Тузмеса. Он спросил, что мы все-таки замышляем и когда наконец выложим все карты. И еще предупредил: он будет сопротивляться до последнего. Ну не параноик ли?

Я огляделся, но Квирсела не нашел. Надеюсь, мопс не влез в какую-нибудь передрягу, из которой его придется выручать всем миром. Он достаточно пообщался со мной, чтобы заразиться этим «талантом».

— Хорошо, — сказал Зубастик. — Если вы отвергаете первые два варианта, думаю, третий вас заинтересует.

— Вряд ли! — Тузмес скрестил руки на груди.

— Не спешите. Мы взываем к вашему здравомыслию.

Изенгрим улыбнулся, посмотрел на Спящего Толкователя, и тот кивнул. Здесь кто угодно заподозрил бы подвох, особенно такой тип, как синеглазый, но сейчас тому ничего не оставалось, кроме как ждать неизбежного.

Толкователь подал какой-то знак Мартулу. Прозорливец, словно только того и ждал, прыгнул с места в толпу богов и исчез в ее массе. Сторонники Высокого волновались. Одних раздирало любопытство, другие почесывали кулаки — им не терпелось кому-нибудь врезать. В воздухе что-то потрескивало. Если кто-то и пробовал колдовать, то явно безуспешно. Наше защитное поле работало как часы.

Наконец Мартул вернулся. Толпа расступилась, и мы увидели золотистое сияние, исходящее из невысокой человекообразной фигурки, которую он вел за руку, словно ребенка. Наступила тишина. Мы все (Лига вторично) ощутили, как по гостиной растекается нечто, что я определил бы как божественную силу. То, чего были лишены изгнанники, давно отошедшие от истинного своего предназначения. Эта аура пронизывала пространство, время и вообще все, что попадалось на пути, и притом даже самых суровых ворчунов заставляла невольно улыбаться. Я посмотрел, как реагируют сообщники Тузмеса, и увидел массу глупых физиономий. Кажется, сработало и на этот раз. Многие сердца, которые раньше не уступали по крепости граниту, теперь стали подобны подтаявшему маслу.

Мартул привел существо к столу, и оно, видимо, из вежливости, поубавило сияние. Тузмес сидел, как прибитый к стулу гвоздями.

— Приветствую, господа, — сказал новичок, озираясь. Выглядел он всего лишь как мальчишка лет десяти. Золотые кудри, голубые глаза, румяные щеки, простая полотняная одежда, опоясанная шнурком, сандалии.

Переговорщики словно воды в рот набрали.

— Позвольте представить, — сказал Зубастик, подходя к мальчишке, пока тот с интересом оглядывался. — Это Велейтос. Бог юности и весны. Он из пантеона божеств, живущих, если можно так выразиться, очень-очень далеко отсюда, в мире, где царит гармония и порядок. Жители этого мира добры и непритязательны, гостеприимны и не знают, что такое войны и конфликты… Они молоды, у них все впереди.

— Тебе не кажется, что это утопия, Браул? — прошептал Гермиона возле моего уха.

— Если прием работает, какая разница, какое название ему дать?

— Логично.

— Ну и? — спросил Тузмес, уже без значительной доли своей обычной наглости и спеси. — Что это меняет? Мы, выходит, должны отказаться от своих планов только потому, что где-то…

— Пожалуйста, не перебивайте! — отрезал Поттер. — Мы не закончили! Велейтос, скажи сам.

Мальчишка улыбнулся — и я непроизвольно закрыл глаза. Сияние этой улыбки разбрызгалось по гостиной, не пропуская ни одного уголка.

Вот что значит быть действующим богом. Это тебе не Стиоделарикс со своими фокусами.

— Уважаемые чародеи, а также Спящий Толкователь обратились к нам с необычной просьбой. Поначалу мы были удивлены, но потом задумались и решили дать свой ответ. Уважаемый Изенгрим Поттер и его сестра, Талула, просили нас рассмотреть вопрос о принятии некоторого количества лишенных поклонников божеств в наш пантеон, позволить им поселиться в нашем мире.

Велейтос посмотрел на Зубастика. Тот кивнул.

Ну прямо папаша и сыночек. Прослезиться можно.

— Мы даем положительный ответ. Мы не видим никаких препятствий и считаем, что можем быть полезны друг другу и народам, которые населяют наше измерение. Тузмес Высокий, — обратился мальчик к синеглазому, — вы можете в любой момент сделать это. Мы не торопим, понимая, какая сложилась ситуация, и будем ждать сколько понадобится. А теперь, если позволите, я пойду.

На том выступление завершилось, и бог оставил мою гостиную. Толпа расступилась перед ним, давая возможность удалиться до времени в свой далекий уголок мультиверсума. На том месте, где стоял Велейтос, в воздухе еще долго кружились крошечные искорки.

Все это время Тузмес сидел неподвижно, хотя помощники его проявляли немалую нервозность. Мне они показались детьми, которым обещали поход в магазин игрушек, и вот они ждут не дождутся, когда на них упадет это счастье.

Лига молчала. Все мы ждали реакции Высокого, но странно — взгляд его почти потух, синих глаз под капюшоном почти не было видно.

Зубастик дал время Тузмесу немного прийти в себя. Толпа его сообщников, погрузившись в транс, до сих пор улыбалась и выглядела как сборище умалишенных.

— Ну что вы скажете? — спросил Изенгрим.

Тузмес вздрогнул, словно его стеганули хворостиной.

— Теперь у вас нет аргументов. Мы предлагаем вам то, что делает бессмысленной вашу борьбу. Вы считали себя изгнанниками, отверженными, никому не нужными. Многие века вам приходилось жить, образно выражаясь, на помойке и с завистью наблюдать, как другие боги пользуются всеми благами своего положения. И вот у вас появился шанс все изменить. Снова стать уважаемыми, полезными. А что еще нужно божеству или духу? Прямо здесь и сейчас, — Зубастик оглядел Тузмесовых соратников, — у вас появилась возможность круто изменить свое бытие. Оставить в прошлом распри, обиды и злобу. Ворота открыты. Больше нет смысла враждовать!

Речь удалась, я даже почувствовал, как в моем аристократическом носу защипало. Для верности, чтобы исключить нечаянные слезы, ваш покорный заморгал и сделал вид, что его очень интересует столешница. С Гермионой происходило то же самое, а Талула раскраснелась. Обжигая меня романтическим взглядом, чародейка комкала платок.

Разгибальд, сидящий рядом с Тузмесом, толкнул его локтем, причем весьма непочтительно.

Наконец Высокий вернулся оттуда, где был в последние минуты.

— Вы хотите сказать, что нас примут? — спросил синеглазый.

— Да.

— Без каких-либо условий?

— Так они нам сказали, — кивнул Зубастик.

— А вы? — Тузмес указал на Толкователя. — Вы и все прочие с вашей стороны? Вас тоже приглашают?

— Мы уже согласились. Мы здесь только чтобы закончить разные дела, в том числе самое главное дело, связанное с Пожирателем.

Тузмес покачал головой.

— Так что? — спросил с нажимом Зубастик.

— Подождите. Что за манера у вас, людей? Сначала огорошите, а потом требуете чего-то…

— Нам нужен ответ! Кому еще предоставляется такая возможность? Кому и когда, Тузмес? Не понимаю, почему вы медлите!

— Да, почему? — спросила Талула, борясь с желанием выразиться покрепче. Так же, как Гермиону, ее бесили упрямые ослы, не понимающие собственной выгоды.

— Нужно подумать… — пробормотал Тузмес.

С виду он стал как будто меньше — явный признак, что крепость скоро выбросит белый флаг. Что останется Высокому, когда мы вырвем у него идеологическое жало? Ну не будет же он и после этого упираться. Такой исход, конечно, возможен, но в этом случае бог останется один. Его подельники, исходя из всего, что я наблюдал в эти томительные минуты, уже готовы были броситься в дальние края и приступить к новой лучезарной жизни.

— Надо подумать… — повторил Высокий, после чего я ощутил, как внутри меня вздымается волной жажда убийства. Жаль, что бог не может умереть от руки человека!..

Гермиона скрипнула зубами.

— Тузмес, позвольте хотя бы тем из ваших, кто согласен, сделать шаг в нужную сторону. Или, пока вы размышляете, они должны мучиться? Не вам их судьбу решать. Пусть сами.

— Хорошо. Пусть те, кто хочет… идут, если… хотят не моргнув глазом нарушить клятву. Такое уже случалось, — проворчал синеглазый.

«Интересно, кого он имеет в виду? — пропищал мой внутренний голос. — Крайлога и Эриделлу?»

— Хорошо, думайте. — Зубастик взмахнул руками, словно оратор, отдающий толпе приказ разойтись. — Объявляется перерыв. Боги и духи, желающие воспользоваться приглашением Велейтоса, могут это сделать прямо сейчас.

Я посмотрел на Тузмеса. Вот, оказывается, как выглядит по всем статьям разбитый полководец. Он-то надеялся на успех, заготовил кучу стратегических уловок, а тут выясняется, что его армия вовсе не жаждет драться до последней капли крови и даже готова дезертировать, чего и не скрывает. Дело его жизни рухнуло и рассыпалось, как шалтай-болтай. Такого полководца остается лишь пожалеть, и этим я и занялся, не подозревая, что последует дальше…

В гостиной началось странное действо, какого отродясь не видела ни Мигония, ни вообще весь наш мир. Прямо здесь раскрылся большой светящийся золотым портал, в который нестройной гомонящей толпой потекли боги и духи. Две партии смешивались, словно никогда и не враждовали, и, будто старые приятели (а, впрочем, так оно и есть), обсуждали последние события. Так мы, люди, весело тараторим на прогулке за городом. И никто из тех, кто выбрал новую жизнь, даже не счел нужным попрощаться со своим предводителем. Для них Тузмес — уже вчерашний день. Точнее, вчерашняя вечность.

— Так и вершится история, — сказал я, победоносно глядя на Гермиону.

— Соглашусь, хотя… что-то меня гложет. Кое-что остается для меня загадкой.

— Что?

В этот момент Тузмес, словно очнувшись от очередного транса, вскочил из-за стола с диким воплем. Мы воззрились на него, ожидая какой-нибудь отчаянной каверзы, на которые так горазды побежденные злодеи.

— Высокий, что с вами? — спросил я. — Мы можем помочь?

— Помочь? — взвизгнул он и бросился прочь из гостиной.

— Ничего не понимаю, — сказал Изенгрим и начал совещаться со Спящим Толкователем.

— Надо проверить, где Квирсел. — Я поднялся. — Кажется, наш друг угодил в переплет.

— Тузмес что-то задумал. Я с тобой. — Мы с Гермионой вышли и вскоре очутились на улице. Синеглазого нигде не было, но нам удалось увидеть следы только что открытого портала.

— Он сбежал, — констатировала чародейка. — Мне это не нравится.

— Наконец-то! — раздался чей-то хриплый голос. — Наконец-то!

Мы обернулись. Мопс по-пластунски выбрался из зарослей и без сил свалился на траву. Гермиона, охнув, взяла Квирсела на руки.

— Смотри, Браул, у него шишка на голове.

— Шишка! — простонал чародей. — Меня оглушили! Я пошел проверить, нет ли кого поблизости. Почувствовал, что кто-то рыщет вокруг. Подумал, что, наверное, шпион Тузмеса.

— И это был шпион? — спросил я, снова набираясь геройской кондиции. — Подумать только, какой негодяй! Так издеваться над животным!

— Я не животное, — прохрипел мопс.

— Ладно, ты не животное. Но кто о тебе так позаботился?

— Эриделла!

— Что?

— Она самая. Поняла, что я могу ее разоблачить, и подкралась почти незаметно, но я ее учуял и обернулся. И тут по голове…

— Тузмес должен все объяснить! — Я похрустел суставами пальцев.

— Несомненно… Бедный песик. — Гермиона погладила мопса по шишке. — Мы отомстим за тебя!

— Ловлю на слове, — отозвался Квирсел.

— Идем в дом. Все должны узнать об этом! Слушай, а Крайлога ты случайно не видел?

— Нет. Трудно выслеживать бывших богов войны, когда лежишь в отключке.

Мы вернулись в дом, кипя от гнева и возмущения, и вошли в гостиную, словно стражники, готовые задержать опасного преступника. Имелся в виду, конечно, Тузмес. Его мы как минимум собирались хорошо тряхнуть, но нам не удалось. Высокий до сих пор не вернулся.

Зубастик поинтересовался, в чем дело, и Квирсел рассказал свою историю. Изенгрим отреагировал на это длинной заковыристой тирадой, в которой обличал коварство, грязную игру, двойные донья некоторых личностей и тому подобное. Присутствующие были согласны — люди и некоторые боги, например Стиоделарикс, Толкователь и несколько наших, которые не ушли пока в дальний благословенный мир. Оставшаяся часть Тузмесовой шайки торчала в углу. Полные сомнений в правильности такого шага, изгнанники решили дождаться вожака и услышать, каков будет его ответ. У них не было даже собственного мнения.

— Что предпримем? — спросил я.

Лига Трех Элементов принялась шевелить мозгами. Тем же самым занимался Толкователь, но это не принесло никакого результата.

— Искать Тузмеса, — предположил я и кивнул на остатки его армии, забившиеся в угол моей гостиной. Армия недоверчиво поглядывала в нашу сторону. — Или…

Дом зашатался, как бывало раньше во время сильных магических катаклизмов. Я схватился за стол. Талула сделала то же самое, а Зубастик отлетел к напольным часам и врезался в них спиной. Боги и духи вскрикнули.

— Что это? — проорал Квирсел. Дернувшись, он выскользнул из рук Гермионы и грохнулся на пол. Хорошо, не головой. Сестрица моя потеряла равновесие и улеглась рядом, так что пришлось ее поднимать.

Второй толчок был чуть слабее. С полок повалились разные предметы. Зубастик, обняв напольные часы, рухнул и оглушительно зазвенел. Стекло в гостиной треснуло, и из него выпал порядочный кусок.

— Миротрясение! — выкрикнул я, слыша нарастающий гул. Другой версии, учитывая всем известное обстоятельство, что Мигония стоит в сейсмически неактивной зоне, у меня не было.

Долгое время я был единственным, кто стоял на ногах, но третий толчок исправил эту ошибку. Сверху, вторично сбитая с ног, на меня приземлилась Гермиона. Эй, а она, кажется, поправилась! Я огляделся, насколько позволяла ситуация.

Боги и духи Тузмеса ничего не предпринимали. Уж, во всяком случае, не были причиной этого бардака. Толкователь, Мартул Прозорливец и белый кролик образовывали под столом бесформенный ком и весьма страдали от этого.

Талула позвала меня из другой части гостиной, и я пополз в ее сторону. А там, конечно, заключил в успокоительные объятия.

Так все мы некоторое время терялись в догадках относительно происходящего. Пока думали, бежать из дома или все-таки надеяться, что пронесет, толчки прекратились. Кажется, после пятого. Я посмотрел на потолок, который обзавелся трещиной по диагонали. В комнате царила разруха.

— Кажется, прекратилось, — сказала моя сестрица, отряхиваясь.

— Это лишь начало, — мрачно выдал Квирсел, выбираясь из-под кучки, образованной Толкователем и другими обескураженными богами. — Нюхом чую…

Он оказался прав. Не успели мы даже подумать о чем-то как следует, как в гостиной открылся портал и из него выпал дымящийся Тузмес.

Участники мизансцены с интересом уставились на эту странность. Высокий со стоном поднялся, шатаясь, и ваш покорный предложил ему стул.

— Началось… господа… началось…

Я открыл рот — у меня родилось несколько саркастических замечаний, но синеглазый выпалил:

— Пожиратель Миров вырвался на свободу!

И тут же, дав нам возможность почувствовать всеобъемлющий ужас, дом снова закачался.

 

Глава 13

Ну вот так всегда. Расслабишься от радужных перспектив, но, оказывается, лишь для того, чтобы хорошенько получить по носу. Мы все так себя чувствовали. Видели бы вы, сколько перекошенных физиономий наполняло мою гостиную в тот роковой момент. По их количеству на квадратный метр площади мы определенно поставили рекорд. Иногда в пьесах пишут такую ремарку: «Немая сцена». Это значит, что участники действа изо всех сил корчат из себя придурков и притворяются, что испуганы или удивлены. Немая сцена повторилась и у нас, только мы не корчили ничего, а испугались и удивились по-настоящему. Все, включая богов из обеих фракций, впали в предобморочный ступор и искали, к чему бы прислониться. Сильный толчок, впрочем, тут же снова бросил публику на пол.

Тузмес отчаянно заверещал, словно кошка, которую отдирают от любимой шторы, и приклеился к столу.

— Это он! Произошел большой выброс Силы, и волны прокатываются по мирам! Нам конец!

Ну кто бы сомневался! Я смерил Высокого суровым взглядом и пополз к нему, чтобы вцепиться. Вцепился. Толчки взяли тайм-аут, и пока боги и чародеи стонали в разных углах гостиной, я тряс синеглазого в поисках важнейших ответов на важнейшие вопросы.

Главный заключался в том, как это случилось и не сам ли Тузмес, коварный из коварных, сумел провести свою акцию! Подгреб Зубастик, после чего мы вместе начали вытряхивать из Тузмеса душу. Бог не сопротивлялся, а со стенанием обвис в наших богатырских руках.

— Да погодите вы! — Талула влетела в нашу кучку и отшвырнула меня и Изенгрима в стороны. — Так дело не пойдет! Тузмес, вы слышите? Расскажите, что произошло! Немедленно!

Высокий собрался с духом. То, что донеслось до наших ушей, потрясло всех. Оказывается, по словам синеглазого, некоторое время назад он совершенно отчаялся претворить в жизнь свой план. Все валилось из рук, словно сама Судьба решила вмешаться и спутать ему все карты. (Здесь мы похвалили Судьбу за помощь.) Камни ушли у Тузмеса буквально из-под носа, а ставка на местный криминал не сработала. В тот момент, когда проект налета на мой дом был готов и небольшая армия головорезов, мобилизованных Фрикко, готовилась к выступлению, их накрыла стража.

Он, конечно, сбежал, но вся шатия-братия угодила за решетку. Высокий догадывался, что не обошлось без вмешательства нашей фракции, но мы, чародеи, заверили, что ни о чем не знали и, должно быть, не обошлось без Стиоделарикса. Кролик ничего не отрицал. Толкователь перевел его «речь» в том духе, что строить козни злодею и направлять по его следу стражу — первейшая обязанность каждого порядочного бога.

Ну, так или иначе, Тузмес пришел в ярость. Камни были недоступны, он злился на себя за недальновидность и незнание человеческой психологии. А тут еще Крайлог куда-то запропастился. Был — и нет. Поначалу Тузмес подумал, что Несокрушимый дезертировал, но, придя сюда, не заметил бога войны в нашем лагере.

— Он вообще-то так и сделал, — вставил я, — ему надоели ваши суицидальные замашки. Ему-то какой резон уничтожаться? А почему он не пришел на переговоры, не знаю…

Тузмес, смиренный, словно агнец, продолжил. В общем, разъярившись, он решил идти ва-банк. Дьявольская идея возникла моментально. Если нельзя достать камни и помешать Лиге остановить Пожирателя, зачем ждать? Седьмую пятницу можно приблизить, неважно, что день будет другой — к демонам календарные ограничения! Выпустить Пожирателя раньше времени, опередив неприятеля, и снять все сливки. Вполне удачное завершение мира. Все гениальное, известно, блещет простотой, и Тузмес похвалил себя и поздравил с победой.

Технически дело оказалось немного сложнее, однако Высокий придумал выход. Слетав в отдаленный угол мультиверсума, туда, где гейзерами фонтанирует дикая первозданная Сила, он набрал несколько емкостей и запечатал их. После этого сконструировал особые чары, призванные активировать процесс направленного выброса. Попросту говоря, Тузмес изготовил четыре бомбы, маленькие такие, в которых Сила была за архивирована столь плотно, что ее высвобождение могло смести несколько миров зараз. Этого должно было хватить на то, чтобы разрушить стену тюрьмы Пожирателя. Остальное чудовище должно было сделать самостоятельно. То есть уничтожить вселенную, невзирая ни на какие пророчества и героев.

— И что же? Ты все-таки взорвал его тюрьму? — зарычал Изенгрим, словно десять леопардов. — Негодяй! А сам комедию ломал перед нами!

Талула в этот раз не мешала брату. Чародей тряс бога и так и эдак, а я думал, что такая взбучка будет Высокому только на пользу. По себе знаю, после нее смотришь на мир иначе.

— Не надо, — простонал Тузмес. — Я признаю, все признаю…

— Уже лучше, — заметила суровая Гермиона. — Продолжайте!

Несколько событий произошло почти одновременно. Исчез Крайлог, причем вместе с последним артефактом, и пришло приглашение на переговоры. Бомбы тоже были готовы, оставалось только найти способ усыпить Неусыпного Стража и установить их где положено. На официальное приглашение Тузмес не ответил, считая, что мы приготовили для него ловушку. Во всяком случае, хотел выиграть время. И пока Лига Трех Элементов следовала своему плану, Тузмес запустил свой.

Первое — проинструктировать Эриделлу и отправить ее на задание. Для такого рода операций богиня охоты, способная становиться незамеченной, годилась лучше всех. Быстрая Стрела дала согласие и вместе с бомбами взяла курс на тюрьму Пожирателя Миров. После этого, считая, что ничто уже не способно остановить его, Тузмес собрал всю компанию и решил сходить на переговоры. Такого поворота дел, разумеется, Высокий не ожидал. Был готов к драке, к последнему бою, но Лига спутала ему карты. Известие о том, что, оказывается, все можно решить мирным путем и обрести новое существование, и вовсе по силе воздействия оказалось сходным с оплеухой. Тузмес не осуждал своих соратников, которые тут же воспользовались приглашением, ему было даже не до них. В его божественной голове все настолько перепуталось, что описать это нельзя никакими словами. Этим объяснялась его заминка и странное поведение. С одной стороны, осуществить мечту и перестать быть изгнанником, с другой — упрямство, с третьей — ужас от мысли, что Эриделла уже на месте и делает свое черное дело.

Добро, в конце концов, существенно перевесило все остальное, и Тузмес, ничего нам не сказав, ринулся к тюрьме Пожирателя. И опоздал. Эриделла сделала свое дело — установила бомбы, предварительно оглушив и связав Неусыпного Стража. Как только Тузмес попытался обезвредить свои заряды, они сработали. Его отшвырнуло за несколько измерений от тюрьмы, и тут началось миротрясение. Бедолаге еле хватило сил вернуться сюда. И вот — мы все знаем. Поставлены, как говорится, перед фактом. Совсем скоро Пожиратель очухается и приступит к трапезе.

Когда Тузмес, колотя себя по лбу кулаками, закончил печальную повесть о собственном коварстве, мы похолодели еще больше. Никто не знал что делать, даже наши божественные союзники. Пророчество не предусматривало освобождение Пожирателя раньше срока. Лично я столкнулся с таким феноменом, как совершенно пустая голова. Постучи по ней, услышишь характерный звук.

В поисках моральной поддержки я оглядел публику. Она безмолвствовала.

Крайлог Несокрушимый внес в общую атмосферу кладбищенского застоя некоторую нотку деятельности. Его никто из нас увидеть не ожидал, но страшный все-таки прибыл и вышагнул из портала в том же месте, откуда ранее появился Тузмес. На плече у Крайлога лежало женское тело, в котором я узнал Эриделлу, спеленатую веревками так густо, что она походила на гусеницу.

— Привет, Крайлог, — сказал я просто потому, что надо было что-то сказать.

— Привет всем! Ну и заставила меня эта негодяйка побегать!

— Ага! Она! Она! Она мне двинула по башке! — проверещал Квирсел, рванувшись в атаку.

Крайлог со всего маху швырнул Быструю Стрелу на ковер. От человека в этом случае мало бы что осталось, но Эриделла только злобно взвизгнула.

Мопс укусил богиню за руку и хотел попробовать другие места, но Гермиона схватила его раньше.

— Ну что здесь происходит? Почему здесь этот… — Крайлог ткнул в Тузмеса пальцем.

Мы ввели его в курс дела.

— Так, значит, злодей образумился?

Синеглазый пару раз содрогнулся в приступе раскаяния.

— Я подслушал их с Эриделлой разговор и хотел подкараулить Быструю Стрелу, чтобы предотвратить диверсию, но она ускользнула. Пошла не тем путем, на какой я рассчитывал, и поэтому потерял след. В конце концов, решил ждать у самой тюрьмы.

— И она вас опередила? — спросил я.

— Да! Моя ловкость и скорость в былые времена были значительно выше. Эта негодяйка вновь ускользнула. Когда я пришел, бомбы уже были на месте. Я бросился за Эриделлой в погоню. Думал, что у нее ключ, который активирует Силу.

— Не было у меня ключа, — рыкнула Быстрая Стрела. — Все должно было сработать в определенный момент.

— Это верно, — подтвердил Тузмес.

— Я нагнал ее снова, здесь, видел, как досталось по кумполу этой собаке…

— Кто это собака? — пискнул чародей.

— …погоня продолжилась, — добавил Крайлог, — поймал я ее в пяти измерениях к северу отсюда!

— Предатель! — взвизгнула Эриделла. — Все предатели! И ты, Тузмес, тоже!

— Если вы обещаете исправиться, вас ждет новая жизнь, — сказал я.

— Черта с два! Врете! Можете катиться со своей жизнью…

— Эриделла, мне жаль, что все так произошло, — сказал Высокий. — Но сейчас уже не имеет значения, кто кого предал. Я признаю, что совершил ошибку. Теперь надо подумать, как предотвратить большее злодейство. Где теперь Пожиратель?

— Он еще сидел внутри, когда я побежал за Эриделлой.

А сейчас может быть где угодно. — Разглядывая лежащую на полу богиню охоты, Крайлог поигрывал дубиной.

— Не обломится! — прошипела она.

— Я думал, ты умнее. Ты обещала подумать после нашего разговора.

— Подумала. Пошел вон, предатель!

Желание ее, конечно, было неосуществимо.

Мы молчали, чувствуя, что кому-то надо проявить инициативу.

— Кажется, толчков больше нет, — сказал Изенгрим Поттер, потирая руки. — И если наш мир еще существует, мы должны найти способ остановить Пожирателя. Что там с камнями?

— Камни в порядке, — сказала Гермиона. — Но разве они теперь помогут? Мы должны были предотвратить его выход из тюрьмы, а что теперь?

— Кстати, мне казалось, наш голодный друг должен был моментально приняться за дело. Почему мультиверсум до сих пор существует?

Спящий Толкователь решил, что настало его время проявить божественную мудрость.

— Он слаб. Освобождение произошло раньше срока, а следовательно, нарушен порядок, о котором говорит пророчество. Ярость Пожирателя, конечно, велика, однако его кондиция далека от совершенства.

— Успокоили, — буркнула Талула, подобравшись ко мне, чтобы чувствовать себя чуток храбрее.

— Это наш козырь, — сказал Изенгрим. — Мы должны объединить умы и придумать способ изловить Пожирателя. Особенно это относится к богам и духам. Даже самая малая толика магической силы может пригодиться.

Эриделла рассмеялась:

— Он быстро окрепнет, не сомневайтесь! И тогда вы узнаете…

— Замолчи, Быстрая Стрела! — прикрикнул на нее Тузмес. — Тебе должно быть стыдно!

— Мне? За то, что я иду к поставленной цели, несмотря на препятствия?

— Эта цель неправедная, — заметил ваш покорный.

— Ты кто такой, чтобы судить, человечишка?

— Дорогой, можно я ее взгрею? — спросила Талула. Борцы за счастье мультиверсума с удивлением воззрились на брюнетку. — Простите, господа, но я очень не люблю, когда моего жениха третируют. Особенно вот эти особы… с рогами.

— Да я!.. Да… — Эриделла выкатила глаза, а Крайлог мстительно ткнул ее в бок дубиной.

Я лично этого даже не заметил. Страшное слово «жених» грохотало в моем пустом черепе, словно колокол величиной с континент.

— Что ж, — кашлянул довольно сурово Изенгрим, — поздравляю вас обоих. — Его взгляд не сулил мне ничего, кроме тумаков. — Получается, помолвка состоялась?

Тут мне стало нечем дышать. Кажется, ваш покорный стал заваливаться в западную сторону, но чьи-то руки удержали его.

Не так я себе представлял этот момент, если вообще представлял. Зачем же понадобилось делать это именно сейчас? Гермиона улыбалась, на сей раз дружелюбно. Ей-то чего, ей не придется иметь дело с Поттерами так часто, как мне, зато сердечная подруга перейдет в разряд родственниц.

Мне лично не было хорошо от открывающихся перспектив.

— Господа, я прошу извинить, — ворвался в матримониальный момент Высокий. — Я понимаю, продолжение рода и все такое, но есть задачи поважнее. Давайте сосредоточимся на Пожирателе!

— Поддерживаю, — вставил Спящий Толкователь, тряся своим тряпьем.

Эриделла потешалась, Крайлог лыбился, очевидно, придя в умиление от упомянутого Тузмесом «продолжения рода».

— Предлагаю осмотреть место происшествия, — заговорил Зубастик. — Вероятно, оно даст нам какие-нибудь зацепки.

Возражений не последовало. Особенно воодушевились те, кто никогда не видел тюрьму Пожирателя Миров и смутно представлял себе, с чем это едят. Сборы заняли незначительное время. Основная часть его ушла на решение промежуточных вопросов. Например, Тузмес выяснял у оставшейся части своей армии, на чьей она стороне. Оказалось, на его. Боги низшего порядка и духи готовы были идти с Высоким к вершинам новой жизни точно так же, как шли к цели противоположной.

В общем, вскоре наша коалиция выступила в поход. Боги открыли портал, и уже через пять минут я имел честь созерцать знаменитую тюрягу, в которой Пожиратель томился последние семь тысячелетий.

 

Глава 14

Честно говоря, мы ожидали большего. Нашему чародейскому воображению представало нечто величественное, подпирающее небеса, исполненное в эдакой монструозной манере, когда углы выпирают во все мыслимые стороны и невозможно понять, собственно, где верх, низ, право и лево. На деле все оказалось банальнее не бывает. Я испустил разочарованный вздох.

Тюрьму боги обустроили в отдаленном, почти ненаселенном мире, а местом выбрали большой холм посреди равнины, огороженной со всех сторон невысокими горными кряжами. Пешком, как полагали строители, сюда вряд ли можно было добраться, поэтому аборигены ничего не знали о подобном соседстве. Ранее, по утверждению Толкователя, замок дополнительно защищался особым маскировочным полем, которое делало его невидимым, но сейчас его не было.

— Чары ослабли со временем, — пояснил комок тряпок, и волшебная братия с пониманием кивнула.

Наш десант высадился метрах в пятнадцати от пункта назначения. Безобразие, ставшее следствием диверсии Эриделлы, предстало перед нами во всей красе. Замок строился по некой классической схеме. Такие у нас в Мигонии теперь — большая редкость, и каждой не меньше двух тысяч лет. Основное здание, донжон, башни в углах стен и прочее в таком духе. Камни для строительства выбирали большие, разнокалиберные, грубые и скрепляли весьма плохим раствором. Со временем он почти выветрился, так что развалить замок, в общем, ничего не стоило. При желании Тузмес мог обойтись и без концентратов Силы, ему было бы достаточно просто как следует разозлить Крайлога, чтобы тот пустил в ход свою дубину. Но что сделано, то сделано.

Южная стена упала. За ней мы увидели основное здание, где зияла могучая дыра, в которую без труда вошли бы четыре слона в ряд. Крыша покосилась и выполняла теперь чисто декоративные функции.

— Отсюда Пожиратель и сбежал. — Тузмес, словно экскурсовод, стоял возле дыры и показывал рукой.

Спящий Толкователь что-то пробулькал, чувствуя себя не в своей тарелке. Я поймал себя на мысли, что он мне не нравится. Чем дальше, тем более странным кажется его поведение.

Экскурсия разбрелась по зловещим развалинам и вскоре отыскала связанного и возмущенного Неусыпного Стража. Возмутился он тем, что его разбудили. При взгляде на это существо, которому, собственно, и поручили безопасность вселенной, я снова ощутил разочарование. Уж какие у Стража были силы, не знаю, но выглядел он как чрезвычайно заросший и нечесаный гибрид человека и пивной бочки. От него пахло нафталином.

Освободившись от веревок, Страж зевнул и подтвердил, что его связала Эриделла, а что было дальше, он помнит смутно. Был взрыв, все закачалось, и (Страж посмотрел на дыру в стене здания) «этот поганец дал деру».

— А что, сегодня пятница? — спросил нечесаный. Мы объяснили, что нет, чем загнали бедолагу в логический тупик.

Было неясно, что делать дальше. После небольшого совещания, в ходе которого Талула липла ко мне как банный лист, мы постановили отыскать следы и идти по ним. Других предложений не было.

Я осмотрел камеру Пожирателя. Там не нашлось ничего полезного. Содержаться в ней, судя по размерам, мог обычный человек: потолок, скамья, топчан и все остальное не страдало гигантизмом. На вопрос, как такое может быть, Мартул ответил, что им удалось заставить Пожирателя быть похожим на человека. Так, по словам бога, чудовищу гораздо труднее демонстрировать свою силу. После этого Прозорливец вновь сунул нос в текст пророчества и побрел вдоль стены.

Опять — очень и очень странно. А говорили, Пожиратель не имеет формы… Хм.

— Нашел! — Квирсел все-таки решил побыть настоящей собакой. Вертясь на одном месте, мопс выражал свою радость всеми возможными способами. Мы сгрудились вокруг него.

— Следы идут от пролома в стене, — сказал Квирсел, косо поглядывая на Толкователя и Тузмеса, которые добились куда меньших результатов в поисках улик. Они нашли прядь волос, да и та, оказалось, принадлежала Неусыпному Стражу. — Надо заметить, Пожиратель давно не мылся и его запах просто шибает в нос. Вы, конечно, тут бессильны, но я…

— Квирсел, — прервал его ваш покорный, — никто не сомневается, что ты важный и, наверное, незаменимый член альянса, но давай покороче.

— Кор… ладно! Все очень просто. Я обнюхал развалины и опля! Следы идут на север. Вдоль внешней стены и туда. Думаю, смогу пройти по ним до самого конца. Если не оборвутся.

— Молодец, мопсик, — сказал Изенгрим. — Но что это даст? Пожиратель удрал в другой мир. Сейчас он может быть где угодно. Вопрос в том, как его найти. И он краеугольный во всем нашем деле. Господа боги, у вас есть соображения?

Боги призадумались. Они уже делали попытку что-то сообразить, но сейчас, припертые к стенке, вынуждены были поднапрячься.

— Теоретически существует множество способов поиска субъекта в пространстве мультиверсума, — сказал Спящий Толкователь неохотно, — но они достаточно трудоемки. К тому же Пожиратель не является в полном смысле божеством, и у нас нет с ним глубинной связи, как со всеми другими.

— Но вы же создали его, — сказала Гермиона. — Значит, у вас должны остаться… я не знаю… заготовки, наметки, записи… что угодно!

— Давайте используем камни, которые с таким трудом нам достались, — предложила Талула Поттер.

— Верно! Камни! Насколько я помню, Пожиратель может быть остановлен с помощью обряда, который проводится на алтаре, в особые углубления которого кладутся камни. Еще потребуется сплести нужные заклинания. Толкователь, алтарь у вас с собой?

Комок тряпья взлетел чуть выше обычного и полез в свои недра, откуда достал складную штуковину. Разложив ее наподобие столика для пикника, бог поставил алтарь на траву. На верхней его части были упомянутые углубления для трех камней.

— И что дальше? Как это поможет нам узнать, где Пожиратель?

Боги принялись совещаться. К ним присоединились духи, у которых было собственное мнение, но их никто не слышал. В результате нам стало казаться, что дело закончится дракой.

Нам повезло. Толкователь и Тузмес смогли договориться.

— Можно соединить силу трех камней и подкорректировать ритуал.

— У Пожирателя должно быть слабое место, — сказал Зубастик.

— Мы об этом и говорим, — вздохнул Толкователь.

— Голод, — щелкнула пальцами Гермиона. — Его одолевает единственное желание — поесть. И наверняка он сейчас этим и занят.

— Что же он ест? — спросил я.

— Как мы знаем, целый мир ему пока что не по зубам. Выходит, для разгона аппетита наш друг довольствуется малым.

— Хотелось бы знать, чем именно, — сказал Квирсел.

— С помощью камней и собственного всевидения мы можем вычислить, где именно происходят схожие с действиями Пожирателя возмущения Силы.

— Тогда — вперед! — сказал Изенгрим. — А пока… у меня есть одно соображение. Чародеи — в сторонку!

Боги посмотрели на нас печально и принялись за подготовку к ритуалу. А мы с видом заговорщиков отдалились на некоторое расстояние.

— Что ты задумал? — спросила Талула.

— Я им не верю, — сказал Зубастик шепотом.

— Кому?

— Им.

— Выражайся яснее, о великий дипломат, — сказал я, — Время дорого.

— То есть они врут? — Гермиона покосилась на божественную братию, которая кудахтала вокруг раскладного алтаря.

— Не совсем. Но что-то скрывают. Видели, какая камера у Пожирателя?

— Обычная.

— Вот именно! Камера для существа человеческих размеров. А нам говорили, что Пожиратель чуть ли не титан, каких мало. Я-то воображал себе…

— Я тоже, — вставил ваш покорный.

— Все это подозрительно, — кивнула Талула.

— Вероятно, наши соратники преувеличивают могущество Пожирателя. Может оказаться, что он не бесформенный ужас, ворочающийся на дне мироздания, а… не знаю. Жертва обстоятельств. А что, если…

— Ну? — спросили мы, видя, как Гермиона колеблется.

— …он и не пожиратель вовсе?

— Я об этом уже думал.

— Браул, не сочиняй!

— Сами видите, разве в таком месте можно держать существо, похожее на убийцу вселенной?

— Вполне, — сказала Талула. — Не меряй Пожирателя человеческими мерками.

— Других у меня нет.

— Давайте без далеко идущих выводов, — влез Квирсел, которого Талула держала на руках. — Определенно, все боги боятся последствий выхода Пожирателя на свободу. Факт, что угроза существует.

— Да, но какая? — спросил Зубастик.

— Вопрос! — Гермиона оглянулась через плечо, — Какая именно угроза и кому.

Мы помолчали, чувствуя, как ползают по нашим спинам мурашки. Так всегда бывает, когда неожиданно для себя прикасаешься к краешку тайны, о которой раньше не подозревал. Заметили, как нехорошо бывает в солнечном сплетении после этого? Словно свинцовый шар проглотил.

— Ладно, предположим, некие личности просто навешали нам лапши на уши.

— Многовато лапши, — заметила Талула. — И она слишком сложная.

— Но предположим, — настаивал я, — есть некая группа шарлатанов, опасающихся какой-то тайны в своем прошлом. То, что они боги, дела не меняет. Для них существует угроза разоблачения или еще что-то в этом роде. Понятно, что они сделают все, чтобы правда не вскрылась. И тогда, будучи уже не столь могущественными, как раньше, они решают прибегнуть к помощи со стороны. Люди-чародеи подходят для этого как нельзя лучше. Богам известна наша психология. Достаточно навертеть тайн и загадок, добавить изрядную толику ужаса и намеков на гибельные последствия, заинтересовать и пробудить в душе кандидата уверенность, что только от него зависят судьбы миллиардов. Допустим, выбор падает на Зубастика. Он благороден, он личность сильная и готов в лепешку разбиться во имя высокой цели. Сказано — сделано. Наживка проглочена. Зубастик привлекает, согласно условиям некоего пророчества, других болванов, и они делают все, чтобы предотвратить угрозу. И они не отступят, понимая, что ставки в игре ой какие высокие, выше не бывает. Логично?

Чародеи взирали на меня так, словно я выдал им какое-то откровение.

— Браул, — сказала моя сестрица, — кажется, ты… гений.

— Чш-ш! — Талула поднесла палец к губам. — Не ори, дорогуша, иначе нас услышат.

— Но как можно объяснить Квирсела? — спросил Изенгрим, весьма помрачневший от мысли, что его использовали как первого болвана и заставили набрать команду из себе подобных.

— А можно и не объяснять, — ответил я. — Квирсел такая же жертва обстоятельств.

— Мудрено, — заметила Талула.

— Мы имеем дело с богами, дорогуша.

— А Тузмес? Какова его роль?

— Тузмес — самая честная и непротиворечивая личность во всей этой истории. Он верил во все с самого начала и не преследовал никакой выгоды. Узнав о Пожирателе Миров, Высокий сказал себе: «Вот выход из положения». Он заботился только о своих интересах, если не считать кучки тех, кто тоже мечтал самоликвидироваться. В результате его тоже нагрели. Он-то думал, что Пожиратель мечтает сожрать наш мир, чем вызовет гибель всего остального, и понятия не имел, что это всего-навсего вранье.

— Пропади оно все пропадом! — Зубастик сжал кулаки.

— И сейчас Тузмес, как дурак, помогает Толкователю найти Пожирателя, — заметила Гермиона.

— Дураки — мы все! — пропищал Квирсел. — А я-то! А я-то!

— Господа, точку ставить рано. Теория Браула красивая и не лишена логики, но нам нужны доказательства, — сказала Талула. — Где их взять?

— У меня дома!

— Что???

— Эриделла Быстрая Стрела поможет нам. Мы оставили ее под спудом охранительных чар, и, надеюсь, она не сбежала, предварительно превратив мой дом в руины…

— Не пойму, какой от нее толк. Эриделла из лагеря Тузмеса. Что она может знать?

— Нет, не из лагеря Тузмеса.

Чародеи снова все хором сказали: «Что???», дав мне возможность почувствовать себя гигантом мысли. Ну а почему нет? Все привыкли считать Браула Невергора не умнее мозгового горошка, и никто не потрудился проверить, так ли это. Им же хуже.

Посветив улыбкой триумфатора, я продолжил:

— Эриделлу внедрил в стан врага кто-то из наших союзников. Толкователь или Мартул. Или белый кролик. Неважно. Для чего? Это просто. Толкователь и компания знали, что у них объявился соперник, преследующий противоположные цели. А это, разумеется, ставило под угрозу всю так хорошо спланированную аферу. Что делать? Драться? Нет, слишком хлопотно и не гарантирует победу. Тогда решили внедрить в окружение Высокого богиню охоты. Она присоединилась к Тузмесу на том же основании, что и другие. Она — изгнанница.

— Зачем же ей тогда взрывать тюрьму Пожирателя? — спросил мопс.

— Из вредности. Кажется, она питала к Крайлогу нежные чувства, а он возьми да ответь ей отказом. Это первое. Второе. Будучи особой капризной, как всякая женщина, она в какой-то момент, сообразив, что ее используют, взбунтовалась. И так решила отомстить Толкователю…

— Браул, по-моему, тебя унесло куда-то в сторону, — заметила Гермиона. — Нужны доказательства.

Я полез в карман и достал свою «улику». Теперь, когда многое сложилось, она стала частью общей картины.

— Что это за барахло? — Квирсел понюхал деревянную табличку.

— Вероятно, кодекс. Можно в принципе назвать это любыми словами. Деревяшка выпала из кармана Эриделлы, когда Крайлог бросил ее на пол. Здесь изображены боги. Живопись примитивная, и, вероятно, ее авторы — те люди, чьими покровителями были несчетные века назад Толкователь сотоварищи. Отрывок из священных текстов, жреческая тайна… Думаю, богиня сохранила это просто на память о прежних временах. Несмотря на немалую условность, можно узнать и Эриделлу с луком и стрелами, и Толкователя, и Мартула. А вот и Стиоделарикс. Изображены они в момент некоего действа, запечатленного в местном мифе. Не знаю, о чем идет речь в сюжете, но доказательство весомое.

Чародеи изучали дощечку долго, не забывая следить, чтобы боги ненароком не углядели ее, посмотрев нам через плечо. Никто из них, впрочем, ни о чем пока не подозревал. Поглощенные ритуалом, Тузмес и Толкователь трудились как пчелки.

— Просто невероятно, — сказала наконец Гермиона. — И что в связи с этим мы предпримем?

Прежде чем у кого-то родилась подходящая идея, я сказал:

— Пойду навещу Эриделлу. Помогите мне открыть портал.

— А если эти спросят? — Квирсел кивнул в сторону богов.

— Скажите, что у меня молоко убежало… Давайте. Чую, медлить нельзя.

— Я с тобой. — Талула вышла вперед и решительно отвергла мои протесты.

— Опасно! — буркнул Зубастик.

Гермиона с сомнением покачала головой, но в конце концов благословила нас на совместное приключение. Изенгрим последовал ее примеру.

Боги активировали камни и, сгрудившись вокруг алтаря, занимались демонстрацией оптических фокусов. Над алтарем кружились разноцветные светящиеся шарики разных размеров. Красиво, конечно, но, кажется, не в тему. Процессом создания столь трогательной иллюзии боги были поглощены целиком и полностью. Что это значит, никто из них объяснить не пытался.

— Ну мы пошли. Если что… придумаете что-нибудь.

— Держи, — сказал Изенгрим, протягивая мне амулет в виде стилизованной волчьей головы, вырезанной из дерева. — Этот амулет я купил во время путешествия и им не пользовался. Как действует, точно не знаю, но продавец гарантировал хорошую защиту. Называется Внезапный Укус.

— Спасибо. Укушу кого-нибудь при случае.

Нам помахали, прочувствованно всхлипнули и отвернулись, чтобы не заплакать. Боги самозабвенно колдовали над переносным алтарем, время от времени переругиваясь, когда речь заходила о методах создания цветных шариков. Им было не до нас.

Что ж, тем лучше. Талула придала мне скорости коленом, видя мое замешательство. Я и пикнуть не успел, а мы уже стояли в моей гостиной. На этот раз пустой и голой, за одним исключением. В ней до сих пор томилась Эриделла, пригвожденная к стене мощными телекинетическими чарами.

Оглядевшись, я подумал, что гостиная моя стала чем-то вроде центра вселенной, отправной точкой для великих приключений. Во всяком случае, одним из центров. Эх, а я еще мечтал о тихой спокойной жизни! Нет, кажется не моя судьба — закончить свои дни стариком в теплой постели…

— А, вот и вы, граф! — Селина появилась из дверей. — Будете обедать?

Служанку ничуть не смущала прилепленная к стене и источающая злобу богиня. Ей не привыкать. Когда-то она жила в доме еще более чокнутого мага, чем я. Уж кого-кого, а Селину не смутишь такими штучками.

— А пожалуй! — сказал я, подмигнув Талуле. — Неси, как раз время!

— Зачем? — спросила чародейка недовольно.

— Нам нужно подкрепить силы. Пусть Эриделла посмотрит, как мы наслаждаемся жизнью. Ей, наверное, это будет полезно!

Эриделла, опутанная веревками, с заклинанием молчания на губах, задергалась, но это не помогло. Зато глаза! Такому взгляду позавидовал бы, пожалуй, сам Пожиратель Миров…

 

Глава 15

Обед был великолепный. Мы с Талулой нарочито смаковали супы, второе и десерт, а потом я дымил трубкой, закинув ногу на ногу, и обсуждал со своей возлюбленной последние мигонские новости. Надо было хорошенько разозлить Быструю Стрелу — то есть сильнее, чем уже имело место быть.

— Эх, жаль, не все получат награду, — сказал я.

— Награду?

— Ну да.

Талула обмахивалась веером, делая вид, что в гостиной больше нет никого.

— Мы спасем вселенную, боги уйдут в дальний и прекрасный мир. Гармония разольется повсюду и ничто не сможет ей помешать.

— Да, ты прав, — кивнула Талула, строя мне глазки. Ресницы ее так и трепыхались. — Только несчастная Эриделла пойдет по миру. Ее никуда не пустят после того, что она натворила, верно, дорогой?

— Разумеется! Может быть, потом ее заточат в ту же тюрьму, где томился Пожиратель. Не пропадать же такому замку, он еще крепкий. Только стену в камере починить осталось…

Эриделла изогнулась, стукаясь затылком о стену, и застонала.

Мы повернулись к ней с искренним удивлением на физиономиях.

— Ах вот откуда этот странный шум, а я-то думал… — сказал я. — Эриделла?

— Несомненно, сходство есть, — поддакнула чародейка.

— Хотя настоящая была вроде бы красивее…

— Безусловно.

— Но я думаю, что невзгоды даже на богах отражаются не лучшим образом. Вспомни Толкователя.

Быстрая Стрела вращала глазами.

Не переиграть бы.

— Кажется, она что-то сказать хочет, — заметила Талула.

— Может, последнее желание перед казнью? Рюмку коньяка и трубочку табака?

Настал небольшой, но важный момент истины. Надеюсь, желания сотрудничать у Эриделлы прибавилось, иначе мы просто зря тратим время.

Я повел рукой, вырисовывая формулу заклинания, и Быстрая Стрела завыла. Теперь ничто не препятствовало рогатой красотке выражаться. С вежливой улыбкой мы ждали потока всесокрушающего сквернословия, но не дождались.

— Дайте воды, — попросила Эриделла. — Побери вас слизняки Торшота! Дайте воды!

Мы с Талулой переглянулись. Что-то не помню, чтобы боги употребляли что-нибудь материальное. Ну наверное, могли сделать вид, но каждый знает, что даже жертва, приносимая провизией, всего лишь символ.

— Может, не надо? — спросила Талула. — Мне это не нравится!

— Дайте воды! Или вина! Издеватели! И еще считаете себя хорошими?.. — Эриделла скривила губы.

— Ну-ну. На вашем месте я бы не слишком выкобенивался…

— А я на вашем… — сказала Быстрая Стрела.

— Тихо! — Талула подошла к богине и, уткнув руки в бока, поглядела на нее уничтожающе. Другого слова не подберешь, — Вы в доме у моего жениха, так что попрошу вести себя прилично! Мы знаем, кто вы и для чего затеяли весь этот сыр-бор.

Эриделла захохотала:

— Знаете? Знаете?

— Ну! — Я кивнул, чувствуя, как моя уверенность подтаивает. Что-то было в голосе Эриделлы, что заставило вашего покорного засомневаться.

— Понятия не имела, что вы на самом деле такие тупицы! С ума сойти! Думала, работать придется с кем-то поумнее…

Талула выставила в ее сторону указательный палец, похожий на шпагу.

— Не заговаривайте нам зубы!

— Дайте вина! — прохрипела Эриделла.

— Браул, дай ей выпить, если так просит! А то, чую, не отстанет.

Словно сомнамбула, оглушенный внезапной догадкой, я подошел к столу. Руки, словно не мои, а чьи-то еще, взяли бутылку и наполнили высокий стакан. Все, что я видел в тот момент, представлялось мне, мягко говоря, не совсем реальным.

Где-то была допущена ошибка. Кем и где? Вот главные вопросы…

Проклятье! Все не так!

Талула за моей спиной отчитывала Эриделлу за совершенное злодейство. Так мамаша чихвостит дитя, пойманное за нелегальным истреблением плюшек, приготовленных к обеду. Быстрая Стрела скалилась в ответ, откровенно издеваясь над чародейкой. Талулу это, разумеется, бесило. В гостиной, которая и так пострадала во время миротрясения, скапливалось что-то нехорошее. Только спичку поднеси.

— Дорогая, спокойнее, разберемся, — сказал я, проходя мимо чародейки.

— Разберемся…

— Конечно.

Приблизившись к Эриделле, я поднес стакан к ее губам. Она сделала несколько глотков.

— Вы ведь не богиня, так? — Я спросил как можно тише, чтобы не провоцировать Талулу.

Ответа дождался не сразу, но в конце концов Быстрая Стрела кивнула.

Стакан опустел, но я продолжал стоять с отвисшей челюстью, взирая на это поразительное во всех отношениях существо. И с каждой секундой понимал все меньше.

— Развяжите! — потребовала Эриделла.

— Мы можем снять узы, если вы обещаете вести себя…

— Обещаю! — Эриделла дернулась несколько раз. — Никогда не была в таком идиотском положении.

Талула что-то заподозрила и спросила меня, что здесь происходит.

Я решил отложить выяснение этого вопроса на потом, так как сам был не слишком уверен. Чары, сковывающие Эриделлу, лопнули с громким чмоканьем. Быстрая Стрела чуть не повалилась на пол, но в последний момент я подхватил ее и помог добраться до кресла. Талула, скрестив руки на груди, заняла выжидательную позицию.

Ей все это не нравилось. Мне, впрочем, тоже.

— А теперь попрошу принести обед для меня! — Эриделла налила еще вина и выпила. — Попробую забыть то, что вы устроили здесь недавно…

Я безропотно позвал Селину и отдал новые распоряжения. Блондинка удивилась, но выполнила их четко и со знанием дела. Через пять минут Эриделла уже уплетала обед из трех блюд, да так, что за ушами трещало.

— Иной раз работа под прикрытием просто чудовищна, — произнесла Быстрая Стрела, проглатывая кусок за куском.

— Под чем работа? — спросила чародейка.

— Расскажу. Теперь скрывать нечего. Все вышло из-под контроля. Или почти вышло…

Мы с Талулой переглянулись. Я повел плечами. Трубка помогла мне успокоиться. Дымя, как муфельная печь, ваш покорный уселся в кресло.

— Итак! — Эриделла промокнула губы салфеткой, бросила ее на стол и посмотрела на нас. — Вы хотите знать?

— Мечтаем! — ядовито заметила Талула.

— Что ж, это просто. Я не богиня. Я — чародейка из Ордена Наблюдателей. Работаю под прикрытием и пытаюсь помешать деятельности крупной банды мошенников.

Мы молчали. Честно говоря, сказать было нечего.

— Вы догадывались о чем-то таком, граф? Вы не зря вернулись сюда.

— Догадывался… Если так можно выразиться, конечно. Я подумал, что Пожиратель может быть вовсе не пожирателем и дело в чем-то другом…

— Хотели допросить меня?

— Ага.

— Как вы поняли, что я не та, за кого себя выдаю?

Я показал ей деревянную дощечку с изображением сцены из божественного бытия.

Эриделла рассмеялась, взяла ее в руки и покачала головой.

— Все ясно. Это выпало из моего кармана.

— Я думал, что вы работаете на Спящего Толкователя и не принадлежите банде Тузмеса.

— Отчасти это так, — согласилась Эриделла. — Точнее, я не работаю ни на кого из них.

Талула, не в силах больше стоять под грузом вновь открывшихся обстоятельств, села.

— Орден Наблюдателей — секретная организация под эгидой эртиланского правительства. О нем знает и королева Амелия, и принц-консорт Эгиберт. Всего — не больше дюжины человек во всем королевстве. Теперь — вы. К сожалению, сложилось так, что мне приходится раскрыть карты.

— И за чем же вы наблюдаете? — спросила Талула.

— За всем, что может тем или иным образом угрожать безопасности Эртиланского королевства. В Орден входят сильные чародеи, имеющие большие полномочия.

— Кто, например? Я их знаю?

Эриделла посмотрела на меня едва ли не презрительно.

— Кое-кого…

Лучше бы она этого не говорила! Теперь я буду днем и ночью думать, кто из моих знакомых состоит в этой, без сомнения, весомой организации.

— Не мой брат? — спросила Талула и, получив отрицательный ответ, вздохнула с облегчением.

— Орден существует две тысячи лет и был основан Окелейсом Варританом. Наверное, его имя вам ни о чем не говорит.

— Вы правы, — кивнул я.

— Когда-то мы заключили с богами эртиланского пантеона договор о совместных мерах по обеспечению безопасности нашего суверенного пространства. — Эриделла всерьез взялась за вино, а потому ее язык чувствовал себя все свободнее. — В мультиверсуме много божеств, и не все они настроены по отношению к нам дружелюбно. Большинство людей, даже чародеи, и не догадываются, какие страсти порой кипят в иномирье. Пантеоны конкурируют друг с другом, строят козни, воюют. У нас, как это ни странно, есть и такие враги. Боги, духи. Разные. От изгнанников, которые валандаются по мирам и между ними безо всякого дела, до откровенных злодеев, мечтающих захапать чужое.

— Например?

— Ну если у кого-то есть поклонники и ему с ними живется вольготно, почему бы не приворовать себе еще? Чем больше людей чтят бога, тем ему живется комфортнее. Зависимость прямая. Боги в этом смысле мало чем отличаются от людей. Среди них есть воры, убийцы, похитители, шпионы… полный криминальный набор, как мог бы выразиться иной стражник. Люди не в состоянии справиться с божественными посягательствами. Даже не все чародеи. Тут без Ордена не обойтись. Мы — полиция, которая следит за порядком на нашем участке иномирья. А также секретная разведывательная служба. Потусторонняя безопасность Эртилана — наша прямая обязанность.

— Век живи — век учись, — пробормотала Талула, краснея. Вспомнила, наверное, как готова была разорвать Эриделлу на кусочки.

Я выколотил пепел из трубки в особую бронзовую чашку.

— Ладно. Это мы поняли. Хотя это и вгоняет нас почти в шоковое состояние, думаю, мы справимся.

— Придется, — осклабилась Быстрая Стрела.

— Но как вам удалось выдать себя за богиню и чтобы никто из изгнанников ничего не понял?

— У нас есть секретные разработки. Наши магические исследования шагнули весьма далеко вперед, граф. К тому же договор с нашими богами предусматривал двустороннее сотрудничество. Мы берем на себя часть работы, и они берут на себя часть. Иными словами, у нас есть средства и методики глубокого внедрения в божественную среду. Они многократно проверялись на практике, доказав свою эффективность.

— Но… вы сами-то выглядите по-другому, — сказал я. — И имя у вас…

— Матисса Кабат. Чародейка и старший следователь Ордена Наблюдателей. Работаю обычно под прикрытием… Хе, кем только мне не приходилось быть! — Бывшая богиня охоты взмахнула стаканом. — Ничего, если я еще немножко выпью, граф?

— Ничего, ничего. Это оч… очень приятно, — выдавил я.

— Понять, кто на самом деле перед ними, изгнанники не могли. Это правда, что их силы весьма ограничены. Некоторые из них только формально остаются богами, а из всего стандартного божественного набора у них осталось только бессмертие — и то не стопроцентное и не такое безупречное. Потому внедриться в их среду легче легкого.

— Так боги все-таки смертны? — спросил я.

— В общем.

— А где настоящая Эриделла?

— Мы заключили с ней контракт и договорились через наших богов, что ее примут в другой пантеон. Она очень далеко отсюда, а мы используем ее образ.

— А Пожиратель? — спросила Талула. — Он существует?

— Да. Но миры он не пожирает и никогда не собирался этого делать. Это всего лишь титул, прозвище, подобное тем, какие иногда дают королям-победителям или полководцам, — сказала Матисса. — Спящий Толкователь поведал вам часть правды. У них действительно была большая война против враждебной компании богов, и они действительно победили в ней.

— При помощи Пожирателя… — вставил я.

— Верно. Он был единственным из пантеона, кто оказался в состоянии провести эффективную боевую операцию. Его почитали как бога всех воителей, покровителя отваги, мужества и тому подобного. Возглавив войско, он сумел одержать победу в долгой войне, а после этого стал для бывших соратников неудобен. Толкователь и Мартул посчитали, что Пожиратель собирается захватить власть.

— И они были правы?

— Нет. Пожиратель мог, но у него не было таких амбиций. Его погубила наивность и неискушенность в интригах. В конце концов, он всего лишь воин, а не интриган и чиновник.

— Значит, пал жертвой заговора, — пробормотала моя возлюбленная.

— В точку. Мартул, Толкователь и Стиоделарикс, их верный пес, устроили Пожирателю ловушку, в которую он угодил как миленький. Это его, естественно, разозлило.

— И что он сделал? — спросил я.

— Ничего. Не смог. Бывшие друзья изготовили три артефакта, камня, сила которых помогла им запереть Пожирателя в тюрьму, из которой он не сумел найти выход.

— Хитрые бестии! — Талула воинственно схватила со столика перо для письма. Предстань перед ее очами Толкователь, она бы воткнула в него эту штуку не задумываясь.

— О да, — улыбнулась во весь рот чародейка. — Боги способны на такие пакости, какие человеку присниться не могут.

— Тогда при чем здесь пророчество?

— Оно существует, но автор его не Мартул, а сам Пожиратель. Поэтому переписать его боги не в состоянии, пророчество им не подчиняется. Пожиратель предрек, что освободится из своей тюрьмы через десять веков и поквитается с предателями. Толкователю и Мартулу, естественно, этого было не надо. Спрятав камни в другом измерении, подальше от возможных тайных союзников Пожирателя, они обернули ситуацию в свою пользу. Когда подошел срок, боги привлекли для своих целей чародеев и, используя их магию, сумели предотвратить освобождение Пожирателя из тюрьмы.

— Как в нашем случае?

— Да. Схема сохранялась до сегодняшнего дня. Чародеев обманывали. Спектакль разыгрывался как по нотам, никто ничего не мог заподозрить. И каждый раз освобождение Пожирателя откладывалось на десять веков. Камни лишали его силы, но за время до следующего часа икс он их снова накаливал. Толкователь и Мартул знали, что в одиночку им с воителем не справиться. Главная их ударная мощь — избранные, Лига Трех Элементов. И камни, разумеется.

— И сейчас они в руках у Толкователя, — заметил я.

— Да. Но там же и Тузмес Высокий.

— Тузмес! Он же…

— Нет, он ни в чем не виноват, ну разве что в мелких правонарушениях. Он и его соратники попали в наш прицел давно. И каково же было наше удивление, когда Высокий ввязался в эту аферу.

— Так он непричастен?

— Нет, но Тузмес, сам того не понимая, оказал нам, служителям Ордена, неоценимую услугу. Все сложилось удачно. Я была внедрена в компанию Толкователя вместо Эриделлы, а потом Толкователю пришла мысль запустить меня в лагерь Тузмеса. Он представлял для мошенников реальную опасность. И вот — я уже в компании богов, жаждущих уничтожения вселенной.

— Свою роль вы играли отлично, — заметил я.

— Спасибо. Так вот. Мозг Тузмеса, не такой и гениальный, все-таки набрел на удачную мысль. Орден не знал, каким образом можно освободить Пожирателя без камней, даже наши союзники-боги не могли дать нам нужный ответ. Но его нашел Высокий. Он решил взорвать тюрьму, используя уворованный им в дальних мирах запас стихийной Силы. И это дело он поручил мне. Начальство одобрило, и, как видите, все удалось. Правда, вмешался болван Крайлог, но он — такая же жертва обстоятельств, верит в торжество добра…

— Выходит, главные злодеи — Толкователь и Мартул?

— Главные, — кивнула Матисса. — Злодеи. С нашей точки зрения — правонарушители. Действовали они на территории нашего иномирья, поэтому Орден не мог оставаться в стороне. Мы включились в дело, после того как Толкователь вышел на связь с Изенгримом Поттером и завербовал его. Дальнейшее расследование показало, что прохиндеи, давно бывшие у нас на карандаше, замышляют на этот раз нечто более крупное.

— Где же теперь Пожиратель?

— Ищем. Я освободила его, но мне пришлось уйти из того измерения на время, чтобы не быть сметенной ударной волной. Пожиратель оказался шустрее — когда я вернулась, он уже удрал, нарушив уговор.

— Уговор?

— Я рассказала ему, от чьего лица выступаю и какие цели преследую. Просила его о сотрудничестве во имя общего блага. Он пообещал, однако, пользуясь заминкой, скрылся. Я собиралась пуститься в погоню и даже вызвала подкрепление, однако Крайлог свалился как снег на голову. Он догнал меня. Подкрепление не стало вмешиваться, чтобы раньше времени не раскрывать Орден.

— В итоге Пожиратель в бегах, а камни у Толкователя и Тузмеса. Первый делает вид, что ищет Пожирателя, второй ищет…

— Толкователь ищет, в этом сомневаться не приходится, — сказала Матисса, — Ему жизненно важно сейчас настичь врага и прижать к ногтю, пока он не набрал нужную кондицию. Толкователь знает, что его ждет. И Мартул и Стиоделарикс.

— Жаль, что кролик оказался негодяем. Он мне нравился.

Матисса удивленно посмотрела на меня, но не стала оспаривать мои эстетические пристрастия.

— Цель Пожирателя остается прежней? Расквитаться с предателями? — спросила Талула.

— Да. Он так сказал.

— Может, тогда просто позволить ему это сделать?

— Нельзя. Толкователь и его банда получат по заслугам, но не таким образом.

— Но некоторые успели уйти туда, куда их позвали. Вы ведь знаете о Велейтосе.

— Ушли, как я понимаю, самые незначительные. Главные игроки остались. У нас к ним множество претензий, но я не буду утомлять вас долгим рассказом о тонкостях орденской работы.

— Что же теперь будет? — спросил я. — Пророчество оказалось нарушено. Седьмая пятница не настала. Мир не будет уничтожен.

— Я свяжусь со своим руководством, предоставлю им сведения и запрошу дальнейшие инструкции, — сказала чародейка.

— А нам что делать?

— Возвращайтесь откуда пришли. Ведите себя осторожно.

— Наши соратники должны знать?

— Расскажите. Но опять же — взвешивайте каждый свой шаг. — Матисса поднялась из кресла, словно айсберг, всплывающий из глубин, — Ищите Пожирателя. Все мы теперь работаем во благо Эртиланского королевства.

— Понятно, чего уж… — проворчал я.

Не буду врать, говоря, что картина мира теперь представлялась мне стройной и лишенной противоречий. Наоборот. В ней все перепуталось еще больше. Кто теперь друг, кто враг? Чью сторону принять? И зачем?..

Одно очевидно: нас, несчастных чародеев, использовали. Окрутили и облапошили.

— Скажите, а зачем все это? Камни — почему они так называются? — вмешалась Талула, которую, видимо, давно мучил этот вопрос. — Слезы Звезды, Смех Леопарда, Спокойствие Стрекозы… В чем смысл?

Матисса промокнула губы салфеткой.

— У богов тоже есть дети, и это ни для кого не секрет, — сказала она, рассматривая себя в зеркале. — И дети, как это часто бывает, — самое уязвимое место…

— Вы хотите сказать… — По поверхности лица моей возлюбленной разлилась нездоровая бледность.

— Когда-то эти камни были детьми Пожирателя. Такие чудные имена он им дал.

— А супруга? — спросил я.

— Толкователь и Мартул уничтожили ее. — Матисса резко обернулась к нам. — Так они получили власть над Пожирателем Миров. Так смогли сломать… Ну что ж, удачи, господа. Я с вами свяжусь. Спасибо, что освободили и выслушали.

Матисса открыла портал и, шагнув в него, исчезла.

Нам, разумеется, понадобилось время, чтобы осознать происшедшее и прийти в себя.

 

Глава 16

В общем, ничего путного мы с Талулой не придумали и решили просто вернуться. Наше долгое отсутствие могло навести Толкователя на подозрения, а как раз этого надо было избежать. Впрочем, гарантий не было, что уже не случилась какая-нибудь катастрофа. Если в действии участвует Браул Невергор, без нее просто не обойтись. Не удивлюсь, если, несмотря ни на что, мультиверсум все-таки постигнет печальная участь.

Из портала мы вышли в том же месте и встретили примерно ту же картину. Боги занимались своим делом. Гермиона, Квирсел и Зубастик слонялись неподалеку, делая вид, что усердно размышляют над проблемой поиска Пожирателя Миров.

— Слушай, я кое-что придумала, — прошептала Талула Поттер, тыча меня в ребра пальцем.

— Ну?

В этот момент к нам подошли остальные члены Лиги. На их физиономиях было столько вопросов и нетерпения, что описать невозможно.

— Как дела? — спросил Зубастик, дергаясь, как маленький мальчик, мечтающий попасть в туалет.

— Не молчи, Браул! — Гермиона вцепилась в мой рукав.

— Для начала скажите, как дела здесь!

— Они напали на след. — Юная волшебница бросила в сторону богов подозрительно-негодующий взгляд. — Эти проклятые камни постоянно сбивают рисунок заклятий.

Талула кивнула. Ну да, мы-то знали, что на самом деле собой представляют артефакты.

Со стороны алтаря донесся звук взрыва. Небольшой такой был взрыв — всего лишь разметал толпу богов и духов, наградив каждого не хилой магической контузией. Я заметил, что камни в алтаре светятся ярче и цветные шарики над ними летают яростнее, если можно так выразиться.

Я принял торжественный вид. Должно быть, напоминал в тот момент вождя, готового вести в бой свое войско. Совсем как Пожиратель Миров.

Боги и духи, ругаясь, вернулись к своему ритуалу. Судя по голосам, у них возникли разногласия. Колдовство было слишком глобальным, чтобы однозначно трактовать его проявления.

— Итак, — сказал я, радуясь, что трения в божественной среде предоставили нам немного времени. — Талула что-то хочет сказать. Прошу.

Чародейка хрустнула пальцами и предложила напасть на Толкователя и его шайку и скрутить, пока есть возможность. Она употребила даже слово «обезвредить», чем привела наше сообщество в большое волнение.

Гермиона поджала губы, чуть отодвинулась от подруги и сообщила ей, что та свихнулась. Зубастик тоже отодвинулся и выразил то же мнение. Квирсел ничего не сказал, глядя на Талулу, будто она не человек, а гигантский паук-птицеяд.

— Вы не все знаете, — заметил я.

— Что мы еще не знаем? — простонала Гермиона. Она терпеть не может, когда я начинаю нагнетать таинственность. Полагает, что я издеваюсь над ней.

Напомнив себе, что время дорого, я вкратце изложил соратникам историю с Эриделлой, которая на самом деле не Эриделла, а Матисса Кабат. Сделал краткий экскурс в криминальную историю банды Толкователя и яркими мазками обозначил его бездонное коварство и нечистые методы.

Реакция не заставила себя долго ждать. Зубастик побагровел, рискуя получить апоплексический удар. Его спортивные кулаки сжались с хрустом, мечтая пройтись по чьей-нибудь божественной роже. Особенно всех возмутила история с бедной супругой Пожирателя и его детишками, превращенными в камни. Гермиона тут же пообещала, что лично спустит шкуру с Толкователя, а из белого кролика сварит суп. Квирсел поделился мнением, что консоме будет лучше, лично он его обожает.

— Тихо, тихо! — сказал я, краем глаза наблюдая за толкотней вокруг алтаря.

— Теперь понимаете, почему я хочу их обезвредить? — спросила Талула.

— Да я сам сейчас…

Я успел схватить Зубастика за плечо. Чародей, набычившись, покосился на меня.

— Не забывайте, это все-таки боги, а мы — не чародеи из Ордена, которые знают методы борьбы с ними. Матисса предупредила, чтобы мы были осторожны.

— Но чего ждать? Группу захвата? Ну так неизвестно, когда она появится и что успеют эти мерзавцы натворить! — протрещала Гермиона. Другой рукой мне пришлось держать ее.

— Есть еще Тузмес, — напомнил я.

— Точно. Надо бы привлечь его на свою сторону. Он такая же жертва этой аферы, — согласилась Талула.

Зубастик на миг задумался.

— Не спорю, он может быть полезен. Но как привлечь его внимание? Не подойти же и не сказать: «Давай арестуем Толкователя!»

Гермиона призвала Лигу напрячь все умственные ресурсы. Боги и духи тем временем сумели достичь немалых успехов. Над алтарем висела большая овальная штуковина, сотканная из света, цветного тумана и закрепленная по краям жгутами Силы, которая переливалась всеми оттенками радуги. Невероятно, они заставили камни работать! Ну и что же дальше?

Гермиона первая набрела на что-то дельное.

— Давайте выманивать их по одному! Сначала позовем Тузмеса и расскажем правду. Затем станем звать всех по очереди и связывать. Высокий поможет.

— Идея хорошая, — сказал Зубастик, — но трудноосуществимая. Куда нам их выманивать? Здесь кругом пустое пространство и вот эта полуразрушенная тюряга.

— Тюряга!!!

Участники сообщества посмотрели на меня, требуя аргументации.

— Ее-то мы и используем!.. Слушайте!

За неимением лучших идей Лига решила рискнуть. Разбредясь по развалинам, мы стали громко восклицать, что нашли много интересного. Восклицать требовалось так, чтобы заинтересовать богов и заставить их оторваться от дела. Используя все свои в той или иной мере имеющиеся актерские способности, мы голосили как чокнутые. Жаль, зрителей не было — мигонская публика по достоинству оценила бы наши старания. Действо тянуло на целую пьесу со своим не таким и простым сюжетом.

— Тузмес, посмотри, что мы нашли! — надтреснутым голосом воззвал я по условному сигналу. Поттеры спрятались в камере Пожирателя, в которой не было стены, а я торчал совсем рядом. Гермиона и Квирсел валандались неподалеку, чтобы в случае чего ринуться на помощь.

Настал весьма тревожный момент. Мало таких выдавалось на моей памяти. Здесь и сейчас решалась судьба всего предприятия.

— Тузме-ес! Кхе… Тузме-ес!

Наконец синеглазый внял моим мольбам и, разбрасывая искры, помчался в мою сторону. Я думал, что бог собирается меня вздуть, но он притормозил прямо перед моим носом и вежливо спросил, почему я ору как не знаю кто…

— Мы нашли доказательства.

— Какие? — Тузмес вращал головой.

— Они внутри, в камере, — сказала Гермиона. — Пожиратель оставил на стене послание, которое мы раньше не заметили. Оно укажет нам, где его искать.

— Ну!

Бог забежал под каменные своды узилища и попал в руки Зубастика. Тот подошел со спины, а мы загородили выход.

— Высокий, нам нужно с вами серьезно поговорить! Пожалуйста, верьте нам!

Синие глаза Тузмеса стали большими.

— Что?

— Верьте! От этого зависит ваша судьба! — сказал я.

— Что?

— Перестаньте наконец чтокать! — произнесла Гермиона. — И слушайте!

Сбитый с толку, Высокий выслушал-таки наше сбивчивое высокоскоростное объяснение и, как мне показалось, едва не свалился в обморок.

— Значит, меня надули? — Синеглазый растерялся, словно актер на премьере, узревший, что зрительный зал абсолютно пуст.

— Всех нас! Вы должны помочь нам обезвредить Толкователя и его подельников. Прямо сейчас!

Тузмес посмотрел на каждого из нас, желая убедиться, что все мы скопом не сошли с ума.

— Ладно. Я уже ничему не удивляюсь. Что я должен делать?

— Позовите Крайлога. Его дубина нам очень пригодится, — сказал Зубастик. — А мы наколдуем побольше крепких веревок.

Приятно, когда команда работает сообща. Колесики единого механизма крутятся во имя великой цели, и в груди каждого спасителя мира горит праведный огонь. В такие-то вот минуты и понимаешь, что вроде не зря коптишь небо. Твоя жизнь имеет смысл.

Не думал, что мне доведется участвовать в таком спектакле, но тем не менее это произошло.

Тузмес позвал Крайлога, и тот, недовольно ворча, двинулся в сторону замка. Пока он переставлял свои страшные ноги, мы создавали прочные веревки и накладывали на них заклятия, не забывая при этом восклицать на все лады. Суть восклицаний, как и раньше, сводилась к тому, что мы будто удивлялись, как легко решается загадка Пожирателя. Квирсел, стоявший, как говорят среди городских низов Мигонии, «на стреме», сообщил нам, что божественная компашка клюнула.

— Большая их часть смотрит в нашу сторону. Толкователь и Мартул сердятся.

В этот момент появился Крайлог. Собственно, возле алтаря ему делать было нечего и он просто маялся дурью, явно испытывая желание пустить в ход дубину. Мы предоставили ему такую возможность. Тузмес взял на себя роль переговорщика, рассказав бывшему богу войны, как дела обстоят на самом деле. Реакция Крайлога была предсказуема, и мы еле удержали его от немедленной расправы с Толкователем. И объяснили, что нужно сделать.

— Хорошо, — проворчал страшный, вращая глазами и плюя на ладони. Дубина его казалась еще более ужасающей, чем раньше. — Приступим.

Операция вступила в новую фазу, можно сказать основную. Я уже предвкушал, как мы подадим Ордену Наблюдателей божественных субчиков на блюдечке с голубой каемочкой, и Матисса откроет рот, впечатленная нашей находчивостью…

Вскоре на наше камлание отозвался Неусыпный Страж. Ему тоже захотелось посмотреть, какое такое послание оставил Пожиратель. Едва он вошел в полумрак камеры с отсутствующей стеной, как Несокрушимый угостил его дубиной. Страж отрубился, и мы связали его, положив в уголок. Вторым был один из незначительных богов, составляющих свиту Тузмеса. Ему мы приказали молчать и стоять тихо, так чтобы видно не было. Дальше — больше. Божества и духи чередовались. Союзников из числа соратников Высокого мы заталкивали в один угол, а членов шайки Толкователя — в другой, предварительно оглушив и обездвижив. Крайлог получил удовольствие от своей работы, сказал даже, что очень похоже на старые добрые времена. Мы ничуть не сомневались.

— Квирсел, как там дела? — спросил я, прикинув по величине куч, что большая часть наших клиентов уже поймана — так или иначе.

Правда, оставались виновники торжества — Толкователь, Мартул и Стиоделарикс. Их отсутствие беспокоило не только меня. Талула высказал мнение, что в нашем гениальном плане, кажется, есть серьезная прореха. Толкователь не дурак, хотя таковым и прикидывается, и он мог вполне что-то заподозрить. А заподозрив, смыться, чтобы не угодить в ловушку…

Лига признала справедливость этих слов, и не успела прийти к единому мнению, как Тузмес взвился к потолку и сказал, что чувствует приближение него-то. Вскоре мы тоже почувствовали.

— Сейчас откроется окно, — сказал синеглазый.

— Это, наверное, Матисса.

— Квирсел, — позвал я, — вернись!

— Их там нет, — сообщил со всей мрачностью мопс.

— Кого?

— Тех, ради кого мы все это затеяли.

— Смылись, — прокомментировала Гермиона.

— Тихо! — шикнул Тузмес. — Оно уже здесь…

Мне удалось схватить Квирсел а и спрятаться в камере. Крайлог занял свое место за углом, подняв дубину над головой. Ему нравилось, и он готов был долбить по чьим-нибудь черепам хоть до бесконечности.

В точке выхода пространство и время слегка всколыхнулись, но вскоре все успокоилось. Некто ходил по развалинам, то отдаляясь, то приближаясь, и ворчал себе под нос. Кто-то, я бы сказал, не маленький. Если не считать шагов этого неизвестного, было тихо. Мы, как последние идиоты, за неимением лучшего сгрудились в полумраке камеры Пожирателя, размышляя каждый о своем (я думал, что мы всерьез прокололись — спугнули Толкователя, попробуй его теперь найди!).

И тут чья-то могучая тень, превышающая по могучести даже Крайлога Несокрушимого, появилась на фоне разлома в стене. Не дожидаясь, пока глаза привыкнут к полумраку, ее обладатель шагнул внутрь и заработал от Крайлога фирменный удар по лбу. Дубина не подкачала. Звук, порожденный ею в результате столкновения, походил на треск падающего дерева на лесосеке. Гермиона ойкнула. Талула прижалась ко мне. Боги и духи, кто был в состоянии, охнули разом.

Громадная человекообразная фигура покачнулась, но не упала. Крайлог размахнулся и добавил — в то же место. Снова треск, и вот уже после этого нежданный гость, развернувшись вокруг оси, рухнул на каменный пол. Замок закачался, грозя обрушиться нам на головы. От массового бегства из-под неустойчивой крыши нас спасло только крайнее любопытство.

На полу лежал здоровенный такой мужик, состоящий из мускулатуры, шрамов и свирепо разросшейся бороды до пояса. Запах от него шел, мягко говоря, забористый. Из одежды — только набедренная повязка, сильно обветшавшая от времени.

Наши дамы сморщили носы. Остальные принялись чесать репу, гадая, кого же нам посчастливилось так приголубить.

Мы сгрудились вокруг тела, выдвигая гипотезы. Лига разгалделась, словно стая ворон, и продолжала бы и дальше сотрясать воздух, пока у меня не лопнуло терпение. Воздев руки, я призвал всех к тишине и сообщил:

— Сдается мне, это и есть тот, кого мы ищем. Пожиратель Миров.

И снова наступила немая сцена. Все по законам жанра, ничего не поделать.