Недавно меня назначили вожатым в четвертый класс «А».

— Ребята там хорошие, — сказали мне, — есть, правда, один экспонат — Генаша Кузин.

— Что вы имеете в виду? — насторожился я.

— Да так… — ответили мне туманно. — Сам узнаешь.

Мне захотелось поскорее познакомиться с классом. Стараясь изо всех сил выглядеть солидно, я распахнул дверь.

— Здравствуйте, — сказал я. — Я ваш новый вожатый.

Воцарилась настороженная тишина.

«Кто же из них «экспонат»? — думал я, вглядываясь в лица ребят. — Может, этот вихрастый? Или вон тот, что жует жвачку? А может, тот, который охотится за мухой на последней парте?»

— Ребята, — спросил я, — кто из вас Гена Кузин?

— Генаша?.. А его сегодня не было! — выкрикнули с последней парты.

— Заболел?

Все дружно захохотали, как будто я сострил. Мне тут же стало понятно, что в классе нет человека здоровее Генаши.

Поговорив с ребятами, я спросил, между прочим, адрес Кузина. Точно никто не знал. Но как найти его дом, объяснили: второй после булочной.

— Ты там спроси во дворе. Генашу все знают, — заверили меня.

Первый, кого я встретил в Генашином дворе, был стриженный наголо мальчишка, который подкидывал головой мяч.

— Двадцать шесть… двадцать семь… — считал он.

Голова и мяч были так похожи, что временами казалось, будто они меняются местами.

— Послушай, — сказал я, — не знаешь, где тут живет Гена Кузин?

Стриженый повыше подкинул мяч и успел с интересом посмотреть на меня.

— А зачем он тебе? — спросил он. — Двадцать восемь… двадцать девять…

— Я его вожатый.

— А-а-а! Прорабатывать пришел!.. Давай, давай. Правильно… Тридцать… тридцать один… Он живет в десятой квартире. Только, знаешь что?.. Тридцать два… тридцать три… — Стриженый наморщил лоб.

— Что?

— Его голыми руками не возьмешь. Хитрый, черт! Тридцать четыре… тридцать пять… Придуряться начинает, мозги крутить: и школу он не прогуливал, и старшим не грубил…

— Не беспокойся, — перебил я доброжелательного мальчишку. — Меня не проведешь.

Я направился к подъезду.

— Тридцать шесть… тридцать семь… — доносилось сзади. — Если он будет врать, что его зовут вовсе не Генашей, дашь ему по кумполу. Я разрешаю… Тридцать восемь…

Дверь мне открыл светловолосый парнишка в спортивном костюме.

— Здравствуй, — сказал он.

— Это ты? — спросил я, пристально вглядываясь в его лицо.

— Да. — Он отступил на шаг.

— Тогда я к тебе. Здравствуй! Я ваш новый вожатый. Зовут меня Виталий.

— Очень приятно. Проходи, пожалуйста. — Генаша сделал гостеприимный жест.

«Хитер, — подумал я, — прикидывается, значит, таким вежливеньким. Погоди, я тебя выведу на чистую воду».

— Присаживайся, — предложил Генаша, как только мы очутились в комнате.

«Действительно, типчик», — подумал я и рубанул сплеча:

— Почему сегодня не был в школе?

— Я?!

«Спокойно», — заметил я себе, а ему сказал:

— Я был в твоем классе, но тебя там не видел.

— Я тебя тоже не видел.

«Наглец», — хотел было крякнуть я, но сумел сдержаться.

— Правда, меня вызывали к директору… — добавил он.

— С родителями?! — поинтересовался я.

— Нет. Директор попросил меня выступить в соседней школе.

— Выступить? — Я так и подскочил.

— Ну да, сыграть Второй венгерский танец Брамса.

Мне стало не по себе. Я смахнул платком пот со лба. «Сейчас ты у меня попляшешь. Брамс!»

— Хочешь воды? Сегодня так жарко.

«Крепкий орешек! — оценил я Генашино самообладание. — Нет, с наскоку его не возьмешь». И я перешел к осаде.

— А вообще-то врать нехорошо.

— Это верно, — согласился он.

— А старшим врать нехорошо вдвойне.

— И я такого же мнения, — кивнул он головой.

Я понял, что вести длительную осаду тоже бесполезно.

«Да, голыми руками его не возьмешь, — вспомнил я предостережение стриженого. — Нужно заманить Кузина в ловушку. Как Кутузов Наполеона».

— Сознайся, только честно, — вкрадчиво сказал я, — ведь трудно быть примерным? Иногда хочется смотаться с уроков, особенно с последнего.

— Никогда, — отрезал Генаша. — А с последнего урока меня даже в цирк не затащишь.

— А разве плохо на перемене съехать с третьего этажа по перилам?

— Только штаны протирать.

— Ах ты брехун! — не выдержал я. — У кого отобрали дневник за катание по перилам?.. Кому влепили четыре двойки за три дня?.. Не тебе? Отличничек! Кто прогуливает половину уроков?.. Не ты?

— Нет, не я, — спокойно возразил Генаша.

— Значит, ты святой? Святой Геннадий! — прокричал я шутовским голосом.

— Во-первых, никакой я не святой. И тем более не Геннадий.

Хоть я и помнил совет стриженого, но все же вцепился в поручни кресла, чтобы не дать Генаше по затылку, и лишь выпалил:

— Ну и наглец!

— Во-вторых, — продолжал Генаша, — ты, как старший товарищ и вожатый, должен подавать мне пример, а не ругаться…

После этих слов я понял, что сегодняшнее сражение мне не выиграть. Стараясь сохранить достоинство, я посмотрел на часы:

— Мне пора.

— Приходи еще, — сказал Генаша, вежливо проводив меня до двери.

Щелкнул замок, дверь захлопнулась. Я вздохнул. «Ну и тип! Экспонат! Экземпляр!»

В это время веревка подсекла мне ноги, я пошатнулся, и тут же меня окатило холодной водой.

Пока я соображал, в чем дело, и приходил в себя, по перилам с криком и улюлюканьем, хохоча съехал тот самый мальчишка со стриженой головой. На веревке он тащил пустое ведро, которое отчаянно громыхало по ступенькам.

Встревоженные люди стали выглядывать из квартир.

— Генаша! Стой!.. Куда ведро уволок?!.. — неслось откуда-то сверху.

«Так вот кто Генаша», — мелькнуло у меня в голове. Но «экспоната» уже не было видно, лишь его отвратительный хохот доносился откуда-то снизу.

Я понял, что мне еще не раз придется появляться во «втором доме после булочной», но думать сейчас об этом как-то не хотелось.