Кошмар появился ближе к вечеру. Он пришел, как и положено, из темноты. В тот самый момент, когда его уже перестали ждать. Тереза Марковна убирала со стола. Степан, прослушав лекцию о паранормальных тенденциях проявления гравитации в Кемеровской области, тоже собрался уходить. И в это время в окно постучали… Стук был тихий, ритмичный. Он чем-то напоминал ударное сопровождение песни «От улыбки станет всем теплей!». Тереза Марковна вздрогнула. В окно, расположенное на пятом этаже, постучать могла разве что птица. Но для этого ей нужно было долбить клювом по стеклу с очень четкой музыкальной акцентуацией. Таких птиц она, как биолог со стажем, не знала. Загадочный стук продолжался, становясь громче, будто птица занервничала и принялась выдвигать какие-то требования.
— Это к вам? — спросил Степан и шумно сглотнул слюну, после чего потянулся к недопитой бутылке, которую поначалу собирался припрятать до утра.
— Возможно, — шепотом отозвалась женщина, перебирая в голове названия музыкально одаренных птиц.
— Может, посмотреть? — Сантехник перехватил бутылку за горлышко и решительно поднялся.
Тереза Марковна не ответила, но взглянула с благодарностью. Теперь Степана ничто не могло остановить. Он шагнул к окну, резко отдернул в сторону занавеску и… замер. За окном на веревке висел огромный мужик в маскхалате и счастливо улыбался.
— Трофим! — радостно воскликнула за спиной Степана учительница.
— Так точно-о-о!!! — пронеслось по двору.
Местные собаки завыли. В шкафу задрожала посуда. Тереза Марковна порывисто метнулась к окну, отодвинув Степана, который продолжал держать бутылку, как гранату. Еще через несколько минут на полу валялся прошлогодний скотч с кусками краски. В распахнутый проем влетел большой человек, обмотанный веревками, а следом за ним — своеобразный запах давно отсыревшей питерской зимы.
— Ага! — весело ревел человек на лету. — Не ждали-и!
Он обхватил Терезу Марковну за талию, приподнял на вытянутых руках и закружил по комнате.
— Ладно, ладно, опусти меня на землю, — смущенно попросила женщина, с трудом увернувшись от пролетающей мимо люстры.
— Зачем же? — вдруг холодно произнес Степан, угрожающе перекидывая бутылку из одной руки в другую. — Может, он вас прямо в космос и запустит… нах…, если силы девать некуда… б…? И ехать никуда не придется.
Тереза Марковна плавно пошла на снижение. Она приземлилась как гусыня — сделала несколько мелких шажков по посадочной полосе венгерского паласа, расставив в стороны руки, и остановилась, переводя дыхание. Тем временем странный гость повернул голову и посмотрел на Степана сверху вниз. Внезапно его улыбка стала еще шире, и он засмеялся во весь голос. Так, что на кухне опять запрыгали чашки.
— Молодец, боец! Смешно сказал! — Он хлопнул Степана по спине.
Хлопок получился громким. И сильным. Настолько, что бутылка выпала из руки сантехника. Гость поймал ее на лету, изучил содержимое и поставил на стол. Потом дружелюбно зарычал, демонстрируя крепкие желтоватые клыки:
— Давай знакомиться! Майор в отставке — Хворостов Трофим Савельевич. Позывной — «Кошмар».
Он протянул вперед лопатообразную ладонь и снова засмеялся.
— Степан, — нехотя признался сантехник, убрал руки за спину и ехидно добавил: — Позывной — «Степан».
— Это хорошо! — Кошмар пропустил шутку мимо ушей и повернулся к Терезе Марковне: — Из наших?
— Можно и так сказать, — ответила учительница и загадочно подмигнула.
Мужчины подмигнули ей в ответ. Оба. Одновременно.
— Ну, вот и познакомились, — Тереза Марковна направилась на кухню. — Давайте за стол, мальчики!
Через полчаса и пол-литра Кошмар знал все. Его глаза горели пламенем цвета хаки. Руки хаотично бродили по столу, сокрушая предметы на своем пути. Стальные вилки и ножи гнулись в его пальцах, как банальная алюминиевая проволока. На чайной ложке Степан не выдержал:
— Сахар пальцем… б…, размешивать будем?
Трофим Савельевич задумчиво посмотрел на свой указательный перст и совершенно серьезно произнес:
— До восьмидесяти градусов выдерживает, — он покрутил его перед глазами, будто сам впервые видел, и добавил: — По Цельсию. Прямо сейчас ехать надо!
— Ну да. Конечно! — Военизированная поспешность Кошмара Степану была омерзительна. — Тревога! Пять минут на сборы! Щас! Может, мы тебя с собой… нах… еще и не возьмем. Понял?
— Мальчики, не ссорьтесь, — вступила в спор Тереза Марковна. — Трофим, говори по существу.
— Противник не известен. Местность — тоже. Подготовка нужна. Нам что, с разводным ключом на него идти? — Трофим снова задумался и неторопливо смял в кулаке подстаканник. Получившийся шарик он принялся катать по столу.
— Ой-ой-ой! Разводные ключи ему не нравятся, — не унимался Степан, — А ты знаешь, что, к примеру, для гуманоидов третьего подкласса протоночувствительных — железо, б…, самый страшный яд… нах…?!
Трофим с недоверием посмотрел на сантехника и перевел взгляд на Терезу Марковну. Та в подтверждение кивнула и показала Степану большой палец.
— Врать не буду, таких не видал. — Трофим слепил из железного шарика кубик и поставил его на середину стола. — Тем хуже для них. Вторжения я все равно не допущу. У нас железа на всех хватит.
— Вот и славно. Значит, решено? — Тереза Марковна радостно постучала ладонями по столу. — Сейчас девятнадцать тридцать. Как раз успеваем на девятичасовую электричку. Вы, мужчины, пока закусывайте, а мне еще кое-что нужно подготовить.
С этими словами она удалилась в свою комнату.
Трофим встал из-за стола. Огромные мышцы угрожающе натягивали ткань камуфлированной военной формы. Смотреть на это было неприятно, и Степан отвернулся. Он никак не мог понять, что его раздражало в этом улыбчивом здоровяке. Философствующий сантехник привычно решил поискать истину в вине. Он налил себе стакан и, запрокинув голову, отпил глоток. Истина не появилась. Зато, когда голова вернулась в исходное положение, исчез Трофим.
Степан потрогал себя за лицо и потер глаза. Трофим не появился. Куда так быстро могло деться так много человеческого тела, сантехнику было не понятно. В голову внезапно полезли нехорошие мысли об упреждающем ментальном ударе зеленых человечков.
Рука Степана сама потянулась к слепленному из подстаканника железному кубику, как наиболее эффективному оружию против протоночувствительных пришельцев.
В этот момент где-то под столом послышалась возня. С замиранием сердца Степан посмотрел вниз…
Трофим отжимался от пола. Он делал это самозабвенно, с детской улыбкой на губах. Хворостов с наслаждением выдыхал воздух и счастливо шептал:
— Восемьдесят три, восемьдесят четыре…
Степан вытер набежавший пот и выпил все, что оставалось в стакане: сначала — Кошмара, потом — Терезы Марковны, а затем уже в своем. Атака зеленых гуманоидов откладывалась.
— Сто! — послышалось снизу, и Трофим вновь появился над столом, — Ты, Степа, много пьешь. Хоть бы отжался, что ли, или на пресс поработал.
Он снова уселся на стул, отчего тот скрипнул, треснул и издал еще ряд характерных звуков, предвещающих тотальное разрушение.
Степан демонстративно прищурился.
— Я вот смотрю на тебя, майор, б…, и никак не пойму. Чего тебе здесь надо… нах…? Шел бы ты, к примеру… на… на границу служить. Был бы пограничной собакой. Бегаешь ты быстро, и зубы у тебя вон какие жуткие. Ловил бы себе нарушителей…
— Я, Степа, всех своих уже поймал. Понимаешь? Всех! — Отставной майор спецназа вдруг радостно заулыбался.
От такого концентрированного источника счастья в комнате внезапно стало жарко.
— Это как? — Степан расстегнул верхнюю пуговицу спецовки.
— А вот так! Нет больше серьезной работы! Мелочь! Враги — чмо всякое. А здесь — космос! Чуешь?! — Трофима наконец снова прорвало, и он захохотал.
Соседи принялись лениво стучать по батареям.
— А-а! Так ты из профессионального интереса? — не унимался Степан.
— Точно подметил, боец! — Трофим снова собрался было хлопнуть сантехника по спине, но тот вовремя увернулся. — Ты пойми, таких языков я еще не брал… Вот помню, в Гондурасе три дня одного допрашивал. На четвертый все же расколол. Правда, тот путного ничего не сказал. Пришлось убрать. А потом выяснилось — горилла была. А горилла — сволочь — молчаливая! Вот так, браток. Так что твои пришельцы для меня — цель! Жизни! Но пасаран! В смысле, никто на Земле без спросу гадить не будет! Усек, боец?
Кошмар поднес к лицу Степана кулак, формой и размерами напоминающий школьный глобус. Степан отодвинул его пальцем в сторону и спросил:
— А если у них ни глаз, ни языков… нах… не будет? Как у фотоннегативных… б…? Что тогда?
Кошмар задумался. По здравому размышлению, брать языка без языка смысла не было никакого. Ему захотелось тут же резко парировать в живот этот нечестный удар, но сантехник драться явно не умел. Словесно полемизировать по поводу возможного вида пришельцев было глупо. Степан явно превосходил его в теории.
— На месте разберемся. Не сможет говорить — будет писать! — И, предвосхищая очередную возможную атаку начитанного сантехника, добавил: — Будет, если надо, будет! Собирайся!
В это время из своей комнаты вышла Тереза Марковна:
— Ну, как вы тут? Не деретесь? Я чувствую, впереди нас ждет что-то очень важное.
Она подошла к мужчинам, осмотрела их с ног до головы, словно решала, достойны они этого «важного» или нет. Потом встала между ними на цыпочки, обняла за плечи и торжественно произнесла:
— Поздравляю вас. С этой минуты все мы — уфологи! В самом научном смысле этого слова. А теперь — вперед!
Последняя электричка неторопливо заглотила вечернюю порцию пассажиропотока. Под сытое пневматическое шипение двери-челюсти лениво захлопнулись. За давно немытыми стеклами вагонов толчками пополз пустой перрон. Безжизненный механический голос продрался сквозь нарастающий вой электромоторов и запоздало предупредил:
— Осторожно, двери закрываются!
В одиннадцатом вагоне три человека одновременно подняли головы. В отличие от аморфного сонного социума, расплывшегося по неудобным сиденьям, они были уфологами. А значит, обязаны были реагировать на любые колебания внешней среды. Тереза Марковна Попова, как руководитель передового отряда человечества, первая разомкнула поджатые губы и строго сказала:
— Хороший знак. Теперь нам отступать некуда.
Бывший майор спецназа Трофим Савельевич Хворостов за долгие годы службы не отступал ни разу. Поэтому сразу согласился.
— В атаку-у! — радостно зарычал он и захохотал так, что с потолка посыпалась ржавчина.
Третий уфолог, происходящий из вечно полупьяного племени сантехников, скептически хмыкнул:
— Атакуй не атакуй — все равно… Ты, Савельич, своим ржанием нам все тарелки распугаешь… нах…
— Степан! — укоризненно шепнула Тереза Марковна, — Еще не факт, что гуманоиды негативно воспринимают вибрацию!
Хворостов озадаченно почесал бритую голову и мощным усилием воли перевел хохот в легкий смешок.
— А что?! Мы бабуинов так отпугивали! Я еще как гиена могу.
Но продемонстрировать редкий и довольно неуместный в вечерней электричке талант бывшему майору не дали. Степан быстро шепнул:
— Высадят нас! За дебош!
Тереза Марковна живо представила толпу сбегающуюся на оглушительный вой гиены, и ловко перевела беседу на насущные проблемы экспедиции:
— Трофим, мы вступаем в область поиска взаимопонимания с чуждым разумом. Ваша задача на этом этапе заключается в том, чтобы быть коммуникабельным.
Хворостов натужно улыбнулся. Степан тоже уважал взаимопонимание, поэтому ловко воспользовался поводом и принял очередную дозу водки, присосавшись к торчащему из-за пазухи горлышку со словами:
— За коммуникабельность! — Сантехник трижды булькнул и тихо выдохнул.
Под мерный стук колес уфологи пересекли границу города. В вагоне было тепло, остановки становились все реже. Пользуясь моментом, Тереза Марковна решила провести лекцию о содержимом летающего блюдца. Она поправила прическу и начала цитировать данные последнего Конгресса уфологов. Степан с бывшим майором Хворостовым слушали не перебивая. Сантехник вообще уважал культуру беседы. Особенно если наливали. А Трофим готовился к схватке с «чужими». Поэтому жадно собирал информацию о противнике.
На втором часу интересного разговора потрясающие факты уложили аудиторию наповал. Под монотонную речь Терезы Марковны Степан плавно погрузился в параллельный мир. В мир сновидений. Потом сломался Хворостов. Непосильный вес мироздания навалился на его веки. Трофим честно попытался вникнуть в туманные рассуждения Терезы Марковны о синхронизации биоритмов. Но мозг бывшего майора уже спасся бегством в привычную, хоть и бессмысленную дрему.
Ночь плыла над бескрайними болотами Ленинградчины черным потоком неопределенности. Сквозь нее, будто в никуда, шел поезд. Во мраке, окутавшем изрядный кусок планеты Земля, только тонкая цепочка из светящихся окон электрички казалась стабильной и незыблемой. Навстречу ей из темноты наползало размытое пятно конечной остановки. Шапки-2 приближались.
Первым из уфологов очнулся Степан. Открыв глаза, он долго моргал, пытаясь понять, какого черта он трясется в ночи на жесткой деревянной скамейке. В результате Степану удалось разглядеть, что он не одинок в гулком пространстве пустого вагона. Бритая голова с физиономией, перекошенной от звероподобной улыбки, качалась как раз напротив мутных глаз сантехника. Кошмар улыбался даже во сне. Назло врагам. И друзьям. Потому что без содрогания смотреть на жизнерадостного спецназовца было невозможно. Особенно с бодуна.
Степан зябко передернул плечами и для прояснения ситуации экстренно похмелился. Смысл жизни забрезжил на третьем судорожном глотке. Степан с беспощадной ясностью вспомнил, что он — уфолог. А впереди его ждет мифический населенный пункт Шапки-2 с пришельцами в качестве собутыльников. К философской позиции сантехника это не имело никакого отношения. Он сделал еще один внушительный глоток, дабы не утратить пофигизма. Попутчики продолжали дремать. Степан с жалостью посмотрел на фанатиков странной науки и пошел курить в тамбур…
Его взяли в переходе между вагонами. Вместе с сумкой. Взяли грубой силой, невзирая на тонкую душевную организацию и высокоинтеллектуальные устремления. Три сержанта милиции выдернули Степана в соседний тамбур, как гнилую морковку с вялой ботвой. Щелкнули наручники, символизируя перелом судьбы. Личный состав шапкинского отделения милиции продолжал поиски пропавших коллег. Шла отработка версии лейтенанта из Питера.
— Военных видел? — резко спросил младший сержант.
— И не один раз, — осторожно ответил одинокий уфолог.
— Где?! — рявкнул просто сержант.
— Когда?! — Старший сержант ласково прихватил Степана под локоть железными пальцами.
— Та-ак… — отреагировал Степан адекватно ситуации. — Ваньку валять не буду. Пойдем сядем. Глотнем по пять капель. Обсудим, так сказать, в чем проблема…
В сумке маняще звякнула стеклотара. Судя по звуку — не пустая. Три сержанта дернули кадыками, сглатывая слюну. Долг долгом, маньяк маньяком, а для взаимопонимания они были открыты как дети. В любое время. В любой дозировке…
Хворостов проснулся внезапно. Как обычно — в хорошем настроении. Он вообще любил просыпаться. Тем более что альтернативы все равно не было. Первым делом майор посмотрел на часы. Потом на себя. Все было на месте. Ноги, руки… Часы опять-таки. Но чего-то явно не хватало. Пришлось задействовать мозг. Главный орган здорового Хворостовского организма обработал визуальную информацию и по-военному четко доложил результат. На соседней скамейке отсутствовал сантехник. Руководство экспедиции было на месте. Тереза Марковна спала в полной гармонии с неспешной пульсацией Галактики. А группа технического обеспечения бесследно пропала!
Трофим озадаченно хмыкнул и встал, настороженно принюхиваясь. Запах Степана шел из соседнего вагона. К привычному аромату перегара примешивалась казенная вонь гуталина, «Черемухи» и прочей милицейской атрибутики. Прямолинейная интуиция спецназовца не стала извиваться в закоулках мускулистого туловища. Она честно и внятно выдала готовое решение: сантехника надо вернуть! Кошмар бесшумно вытащил из сумки нейлоновый трос. Зловещая ухмылка озарила спящую электричку. Он любил ночные операции. Тем более если альтернативы не было…
Терезу Марковну разбудил сквозняк. Холодный воздух ударился о стекла очков и засвистел мимо ушей. Она встрепенулась и выскочила из сна на морозные просторы действительности. Действительность оказалась настолько странной, что поначалу показалась Терезе Марковне продолжением сна. Оставшись без чуткого руководства опытного педагога, ее подопечные расшалились не на шутку. Степан отсутствовал, видимо, прогуливая совместный отдых. А Трофим на глазах изумленной Терезы Марковны вылезал в распахнутое настежь окно вагона. Ничего сказать, а тем более сделать она не успела. В заснеженную ночь, со стуком пролетающую за пределами электрички, вонзился громовой рев:
— Атака-а!
Кошмар вылетел наружу, закидывая ноги на крышу вагона. Тереза Марковна открыла рот и замерла, судорожно ловя ресницами залетающие под очки снежинки. Над ее головой раздался топот, и все стихло…
Степан угощал сержантов. Гипотеза о серийном маньяке, промышляющем военными, рушилась от стакана к стакану. Но наручники с сантехника пока не снимали. О высокой миссии экспедиции к зеленым человечкам Степан предусмотрительно умалчивал. Зато разговор о смысле жизни шел по накатанной кривой. Со всеми виражами. Старший сержант солидно икал, выражая согласие, младший упрямо сводил философский поиск к сосуществованию полов. А средний заунывно пел глубокомысленные куплеты:
— Белые розы-ы-ы-ы…
«Ы» выходило на славу. Печально и со значением.
— Знание, оно, б…, понимания не дает, — вдохновенно попытался родить мысль Степан.
Мысль рождалась трудно, замерев на полдороге. Родам помешало какое-то постороннее движение. Степан скосил глаз. За окном висела страшная ухмыляющаяся голова. Шрамы на бритом черепе налились багровым цветом, придавая картине зловещий оттенок.
— А без понимания — кабздец! — промямлил Степан.
Он находчиво вылил внутрь себя остатки водки. И даже успел сделать глотательное движение, предчувствуя скорый несчастливый конец посиделок. Сержанты с недоумением проследили за его взглядом. Снаружи, как неизбежность, по-прежнему висел Кошмар. Наличие страшной рожи за стеклом стало для героических сержантов потрясающим откровением…
Мирная беседа трагически оборвалась, так и не достигнув естественного консенсуса. Двойное закаленное стекло рижского производства вдруг взорвалось веером брызг. Следом за осколками в вагон хлынул ледяной ветер, дикий рев и еще что-то, не влезающее в границы разума честных провинциальных ментов. Прямо посередине философствующего квартета на пол мягко шлепнулось огромное тело. Оцепеневшие сержанты не успели уловить смену концепции. Стальные пальцы Кошмара хищно метнулись к их болевым точкам и накрепко лишили шапкинскую милицию сознательности и простых человеческих чувств. Кошмар весело порвал Степану цепь от наручников и рывком поднял сантехника на ноги.
— Ты как, боец? — проревел он. — Они тебя пытали?!
— Слышь, ты, Савельич… невидимого фронта… — ошеломленно, но с набирающим силу ехидством пробормотал Степан. — Ты мне все взаимопонимание с гуманоидами порушил… нах…!
Трофим озадаченно уставился на падших сержантов. Рыхловатые милицейские тела совсем по-земному воняли гуталином, луком и перегаром. Но уфология была штукой тонкой. По идее, даже менты могли оказаться гуманоидами. Чем черт не шутит?! Без проверки распознать природу полученных образцов не представлялось возможным. Кошмар задумался о вскрытии, явно намереваясь настрогать одного из сержантов крупными кусками для изучения толщины внешней оболочки. Из-за голенища высокого военного ботинка сверкнуло лезвие десантного ножа…
От превращения в нарезку милицию спас Степан. Он деловито побренчал разорванной цепью наручников, потом изъял у старшего сержанта ключ и снял неудобные браслеты. После этого сантехник окончательно пришел в себя. Из разбитого окна дул противный отрезвляющий ветер. А трезветь Степану не хотелось категорически. Он глубокомысленно ткнул в свою сумку носком ботинка. Раздался абсолютно железный лязг. Без малейшего стеклянного отзвука. Водка кончилась. Менты не шевелились.
— Может — квантозависимые… б…? — вслух задумался Степан. — Они хорошие. Только звуковых колебаний не переносят… А ты орешь, как мастер из ЖЭКа!
Хворостов быстро сунул нож обратно в ботинок, виновато улыбнулся и покраснел. Ментов ему было не жалко. Этого добра на Родине было даже больше, чем депутатов. А вот перед «квантозависимыми» стало неудобно.
— Ладно, пошли, — пожалел его Степан. — У нашего завуча еще где-то флакон звякал...
Дверь тамбура хлопнула, отсекая несоизмеримые по содержанию пространства вагонов. В одиннадцатом билась продуктивная мысль. Тереза Марковна пыталась осознать внезапные исчезновение и появление соратников. Трезвеющий Степан настойчиво желал водки. А Трофим Хворостов лихорадочно, но про себя разрабатывал методику захвата квантозависимых пришельцев.
В соседнем, десятом вагоне, после встречи хрен знает с кем, очнувшиеся милиционеры фонтанировали эмоциями. То есть изрыгали разные русские слова, покряхтывая и опасливо озираясь на дверь. Врывающийся в окно сквозняк носил обрывки фраз по вагону, негромко подвывая от особо нецензурных оборотов. Вдоволь наругавшись, сержанты наконец поднялись.
— Вот блин! — сказал младший сержант.
— Серийный, блин! — согласился просто сержант.
— Маньяк, блин! — поставил жирную точку старший. — Хорошо, что нас много, а то бы…
Они дружно застонали, представив, что мог с ними сделать злобный тип жутких размеров. Вступать в схватку со злом им отчего-то не хотелось. В стремительно остывающем вагоне витало смутное подозрение, что меньше чем взводом на такого зверя охотиться смысла не имело. Сержанты переглянулись и в едином порыве бросились вперед. По ходу поезда. Куда-то к кабине машиниста. Наверное, устраивать засаду на крупную дичь…
Шапки-2 встретили уфологов дружелюбно. На перроне горел фонарь. Ветер стих. Свежий загородный воздух ненавязчиво заполз в легкие и по-свойски всосался в кровь вместе с жутко полезными хвойными ионами. Тереза Марковна достала из сумки заветную карту. Хворостов хохотнул. Степан, тоскливо трезвея, оглянулся.
— Трофим, в каком направлении нужно искать точку Контакта? — звенящим шепотом спросила Тереза Марковна.
Спецназовец запрокинул голову, будто подставляя лицо звездному свету, мягко струящемуся с неба. Его ноздри затрепетали, ловя недоступные простым смертным запахи. Степан вздохнул, подозрительно косясь на двуногого зверя в маскхалате. За границей тускловатого желтого света единственного во всех Вторых Шапках фонаря стояла тьма. Абсолютно непрозрачная. Степан недоверчиво покрутил в воздухе пальцем где-то в районе виска. И в то же время — как бы просто в воздухе.
— Может, там гамма-излучения поинтенсивнее… нах…? Савельич, чуешь? — невинно поинтересовался он.
— Степан! — укоризненно вскрикнула Тереза Марковна.
Хворостов резко выдохнул и задрал рукав. На жилистом запястье светился квадратный циферблат часов. В его нижнем левом углу мерцал компас. Трофим положил ладонь на карту, одним движением сориентировав указательный палец на синее пятно, еще раз сверился с компасом и уверенно кивнул:
— Атака группой! Северо-запад — двадцать два градуса!
— Сорок лучше, — попытался вставить Степан.
Но взрывная энергетическая волна Кошмарного энтузиазма уже тащила их в ночь…
Тропинка от станции ползла через лес. Судя по всему, желающих посетить точку Контакта было немного. Единственная цепочка следов периодически пересекала заметенную тропинку под немыслимыми углами. Тереза Марковна почему-то радовалась неглубоким ямкам в снежном покрове как родным. Словно свидетельству того, что уфологи не одиноки в этом медвежьем углу Вселенной.
Трофим крался в авангарде. Причудливые следы его настораживали. Если они не принадлежали врагу, то зачем было петлять?! Подозрения нарастали от поворота к повороту. Последней каплей стала восьмерка, описанная неизвестным объектом вокруг вынырнувшего из темноты столба. Хворостов встал на четвереньки и ткнул пальцем в подозрительные отпечатки.
— Мутит, гад?! — вопросительно зарычал он.
Степан плюхнулся рядом и тоже поковырялся в сомнительных следах. Ничего особенного в хождении по кругу он не узрел. Но из чувства солидарности поддакнул:
— Йети небось. Их тут как кошек в седьмой квартире.
— Какие йети, боец?! — глухо взревел Трофим. — Все йети — в Тибете!
Степан вздохнул:
— Темнота… Они сюда с Карелии прутся… нах… Газеты читать надо! Да ты не боись, они почти не кусаются. Только телепатией всех мордуют. На испуг, б…, берут.
Вспыхнувший диспут неожиданно приобрел накал. Снег под бывшим майором начал слегка подтаивать, предвещая крупные неприятности. Обвинение в трусости могло раскалить его до точки кипения в два счета. Но раскол экспедиции, похоже, не входил в хитроумные планы Судьбы. Порыв ветра, вроде бы случайный, просвистел над тропинкой. Столб скрипнул и качнулся. Стрелка указателя в очередной раз повернулась.
Тереза Марковна подняла голову. Как раз на уровне ее глаз внезапно обнаружилась табличка. Ржаво-белые буквы на синем фоне венчала кривая стрелка.
— «Шапки», — прочитала Тереза Марковна вслух.
Оппоненты оторвались от изучения ям на снегу и посмотрели на нее. Учительский перст в тонкой кожаной перчатке был направлен строго на северо-запад. Туда же смотрела стрелка указателя на столбе. От развилки в глубину Шапок змеился путь из плохо расчищенного асфальта.
— Дорога! — обрадовался Степан.
— Атака-а!!! — заорал Хворостов, мгновенно забывая о йети.
Уфологи выбрались на финишную кривую и целеустремленно зашагали во тьму.
Особняк возник перед ними неожиданно, но вовремя. Тереза Марковна как раз перестала чувствовать замерзшие ноги. На Степана накатил ужас из-за полного отсутствия ларьков у дороги. Гоняться за летающими тарелками без дозаправки он категорически не желал. А Хворостов начал напевать, гармонично сочетая чудовищный музыкальный слух с отсутствием какого-либо голоса, кроме командного. Пел Трофим с удовольствием. Пугая мрак, тишину, потенциального противника… Но больше всего — союзников. Стена глухого бетонного забора вынырнула как долгожданный приз мученикам науки, словно перечеркнув строгую траекторию северо-западного направления. Хворостов восторженно прохрипел, старательно понизив голос:
— Ага-а! Приехали! — Он подошел к забору и, не обнаружив входа, въезда или хотя бы лаза, продолжил: — Та-ак! Прячутся! Надо бы их взрывчаткой…
Степан недоуменно колупнул пальцем стылый бетон и вежливо поинтересовался:
— Савельич, а если это гуманоидное желе? Наделаем дырок, нах…, мыслящая субстанция по кустам растечется, и амба!
Трофим, почувствовав намек на издевку, зарычал:
— Боец, если что — ты это… желе с мозгами… ковшиком собирать будешь!
Тереза Марковна прервала прения властным педагогическим окриком:
— Ти-ши-на!
Накрепко вколоченная с детства реакция на женские учительские вопли сработала безотказно. Шапки-2 накрыло мрачное безмолвие. Умиротворенно поджав губы, Тереза Марковна отточенным жестом привлекла внимание аудитории:
— Все посмотрели направо!
Две головы покорно начали разворот следом за рукой, направленной в ночь. Ворота в заборе обнаружились почему-то в стороне от дороги. К ним вела отдельная колея, тщательно посыпанная песком.
— О! Вход! — обрадовался Степан.
— Закрыто, — несколько удивленно произнесла Тереза Марковна.
За массивной металлической решеткой уютно пристроилась будка с охранником. В мягком свете настольной лампы был виден строгий дедок в камуфляжной куртке с кобурой на поясе. Услышав шаги, страж капитализма настороженно приник к стеклу, неловко хватаясь за кобуру. Трофим среагировал на секунду быстрее. Он сгреб в охапку всю экспедицию и беззвучно впечатал в забор.
— Тсс! — торжественно попросил спецназовец, урча от удовольствия. — Сейчас будем снимать часового!
— Точно! — ехидно прошипел Степан, тщетно пытаясь оторвать железные пальцы отставного майора от своего воротника. — Надо своих завалить. Чтоб «чужие» боялись!
Терезе Марковне такой вариант развития событий не понравился. Она строго взглянула на соратников и приняла волевое решение:
— Нужно войти тихо. Мы пришли с миром! Наладим взаимоотношения, подготовимся к визиту…
— Понял! — восторженно отреагировал Трофим. — Скрытое проникновение на объект. Броском через забор, ползком по рельефу, потом — на крышу!
— Знакомая песня, — критически хмыкнул сантехник. — Хабак! Стекла вдребезги. Пришельцы в коме. Контакт накрылся унитазом.
— А вы что предлагаете, Степан? — немного растерянно спросила Тереза Марковна.
Тот важно прищурился, умело скрывая похмельную дрожь:
— Тут без стакана не разберешься.
Тереза Марковна привычно полезла в сумку. Ресурсы экспедиции к братьям по разуму измерялись уже не в литрах, а в граммах. Истощив стратегический запас еще на двести пятьдесят единиц, Степан мгновенно вернулся в ряды энтузиастов непростой уфологической науки. Он звякнул сумкой с техническим арсеналом эпохальной миссии и выдал инженерное решение:
— Через слив идти надо. Найдем коллектор, снимем решетку и дохлюпаем!
Тереза Марковна с сомнением сравнила свой гардероб с экипировкой сантехника. В отличие от ватника и кирзовых сапог ее импортное белорусское пальто и румынские ботинки на среднем каблуке, с оторочкой по ранту для «хлюпанья» в канализации явно не годились. Она смущенно кашлянула, демонстрируя неприязнь к экстремизму.
— Давайте попробуем все варианты. Я считаю, что если каждый индивидуум проявит творческий подход… То есть мы разделимся, а потом встретимся у входа в дом… Настоящий уфолог должен экспериментировать в широком спектре…
Дальнейшие хитроумные объяснения канули в ночь и пустоту. Трофим задачу понял сразу и буквально. Он метнулся к дальнему концу забора, обгоняя собственный крик и на бегу прикидывая возможные секторы обстрела. Приглушенный хрип полетел за ним следом:
— Атака-а-а!!!
Степан тем временем отошел за ближайший изгиб бетонной преграды с сугубо физиологическими намерениями. В больших дозах уфология давила ему на нервы. Ну, и на разные другие органы. В тишине и покое намерения Степана осуществились под характерный шорох скрытно падающей жидкости. Снег медленно оплыл, меняя цвет. Образовавшаяся промоина немного сползла под уклон, превращаясь в воронку. Сантехник задумчиво уставился на нерукотворное явление природы. И вдруг подтаявший снег куда-то провалился. Посередине асфальта появилась решетка канализационного коллектора.
— Опа! — восхитился одинокий уфолог. — Будем это… экскрементировать в широком смысле!
Сумка на его плече послушно лязгнула инструментом.
Оставшись одна, Тереза Марковна растерянно потопталась на месте. Творческий подход — дело, конечно, хорошее. Но ни педагогический опыт, ни доскональное знание биологии не могли подсказать, как залезть в чужой огород. Или в сад. Или просто проникнуть за забор. Ничего путного в голову не приходило. Тереза Марковна пожала плечами и решительно ступила на скользкий путь импровизации. Она подошла к воротам, помахала рукой, привлекая внимание бдительного дедушки с пистолетом, и крикнула:
— Откройте! Я по важному вопросу!
Селектор сбоку от массивной решетки внезапно ожил и ласково кашлянул:
— Так открыто у нас. Прятаться нам не от кого.
Тереза Марковна робко толкнула массивную створку калитки. Та неожиданно легко отъехала в сторону, пропуская ночную гостью на охраняемую территорию. Дедок высунулся из будки и удивленно поинтересовался:
— К хозяину?
— Да, — нерешительно прошептала Тереза Марковна.
— Да ты, красотка, не боись. Не кусается он, — хохотнул общительный старичок. — Топай смело. Во-он по той тропке до крыльца и дойдешь.
Он с недоумением проводил взглядом странную посетительницу. Собственно говоря, кроме лучших друзей в гости к хозяину никто не ходил. А друзей у него не было.
Руководительница важнейшей в истории уфологической экспедиции в состоянии глубокого потрясения шагнула к дому. Видимо, Терезу Марковну сразила легкость решения, казалось бы, непосильной задачи. Хотя не стоит совсем исключать тот факт, что последний раз красоткой ее называл лет тридцать назад папа Родиона Семеновича, да и то в состоянии сильного подпития.
Роман Романович Лысинский думал. Мысли вертелись в голове, не соблюдая порядка и очередности. Он упрямо ловил их за ускользающие обрывки и мучительно домысливал до конца. Ни черта утешительного из этого не получалось.
В жизни олигарха происходила полная чепуха. Неприятная и безнадежно непоправимая. И чем интенсивнее Роман Романович размышлял, тем на душе у него становилось гаже.
Явление из прошлого матерого уголовника само по себе уже несло угрозу. А то, что он появился сразу после надевания шапки, и вовсе отдавало мистикой. Расставание с деньгами олигарх Лысинский пережил трудно. Пусть для шапочного короля сумма была небольшая, но менталитет, унаследованный, как положено, по материнской линии, жалобно плакал. Тревожные предчувствия с садистским постоянством подсказывали, что обещанные гости из криминального мира не заставят себя долго ждать. Там, откуда не послали подальше одного бандита, тут же появляются другие. Причем стаями. Волчьими. Злыми и коварными. А злых людей олигарх Лысинский не любил и боялся. Он и империю-то свою по производству шапок строил на пенсионерах оттого, что рядом с ними было не страшно. Потому что после памятного карточного проигрыша в застенках КГБ Роман Романович шарахался даже от собственной кошки.
Его взгляд невольно скользнул по тумбочке из палестинского кедра. На ней уютно распластался изрядно потрепанный полиэтилен. Внутри пакета лежала причина всех бед Лысинского — старая пыжиковая шапка. Теперь она не была запретна, а значит, не была и сладостна. Ее уже не стоило прятать от чужих нескромных глаз. Из предмета вожделения она превратилась в деталь интерьера. До скуки обыденную и привычную. Роман Романович с недоумением пожал плечами. Неуемный пыл давно угас, и сейчас ему казалось совершенно непонятно и странно, что в ней было такого особого? Ради каких таких умопомрачительных достоинств он связал с ней свою судьбу? И почему он должен долгие годы расплачиваться за одну-единственную ошибку?!
Лысинский подошел к тумбочке и, не глядя, на ощупь, привычно развернул пакет. Пальцы дотронулись до потертого пыжика. Эмоции мирно дремали. Лишь рефлексы продолжали двигать рукой олигарха. Он вынул шапку из пакета и с полнейшим равнодушием натянул ее на голову. Без предварительного рассматривания и радостного предвкушения. Будто удивляясь своим прежним переживаниям. Разношенный пыжик, тихо чмокнув, лег на плешь. Та быстро нагрелась и начала чесаться и потеть. О каком-либо удовольствии не могло быть и речи. Захотелось поскорее избавиться от надоедливых ощущений. Роман Романович стащил шапку. Немного поспешно, и в то же время стараясь даже самому себе не показать раздражения. Все-таки их связывали сложные отношения. И он был слишком многим ей обязан…
«Пирожок» лег на тумбочку. Надоевший до тошноты и абсолютно нежеланный. Лысинский равнодушно отер голову… На крыльце послышался невнятный шум, и дверь сотряс стук. Снова после надевания проклятой шапки! Изо всех углов спальни опять пронзительно потянуло мистикой. Роман Романович злобно сплюнул в сторону тумбочки, оставив на палестинском кедре едкие брызги. Он предчувствовал неприятности. Открывать не хотелось. Но стук повторился. Тихо, не настойчиво, но въедливо. Лысинский затянул потуже пояс домашнего халата и поплелся отпирать дверь.
На крыльце стояла женщина. Просто женщина. На первый взгляд — ничего особенного. Если не считать самого факта ее ночного визита. Ну, и странного выражения лица поздней гостьи. От ее внимательного и строгого взгляда становилось неуютно. Роман Романович почувствовал себя как семиклассник, не выучивший ботанику. Он неловко кашлянул и собрался уже произнести приличествующие случаю слова, как вдруг решетка под водосточной трубой зашевелилась и с лязгом отодвинулась в сторону. Лысинский вздрогнул, цепенея в дверном проеме. Из черной дыры неторопливо вылез долговязый мужик в ватнике и кирзовых сапогах. Он деловито вернул решетку на место и сказал:
— Здорово, хозяин. Тебе бы сток прочистить.
Мутные красные глаза уставились на олигарха. Роман Романович отступил на шаг, забыв закрыть рот. И тут, под оглушительный треск, с крыши на крыльцо рухнуло нечто огромное, облаченное в маскхалат. Ловко перекатившись прямо пол ноги олигарху, нечто вскочило и оказалось человеком. С наголо обритой головой и зверской ухмылкой. Рот посередине мускулистой физиономии распахнулся. От нарастающего гула тишина разлетелась в пыль. Женщина быстро прикрыла источник нарождающегося звука рукой в тонкой кожаной перчатке, не испугавшись острых желтоватых клыков, и произнесла:
— Приветствую вас!
Роман Романович с трудом отлепил друг от друга дрожащие губы и прошептал:
— Вы кто? — хотя страшная догадка уже вовсю бередила смятенную душу олигарха.
Простой вопрос породил среди гостей тихое замешательство. Человек в ватнике неопределенно покосился на небо и скептически ухмыльнулся:
— Сам не видишь, что ли?
Догадка перестала шляться по душевным закоулкам Лысинского, превращаясь в уверенность. Жуткая бритая голова человека в маскхалате энергично шевельнула ушами, очевидно, собираясь конкретизировать худшие подозрения Романа Романовича. Женщина, не отнимая руки от плотоядно оскаленной пасти, негромко произнесла, безупречно четко выговаривая русские слова:
— Ваши координаты нам дал Контактер.
Кто такой «Контактер», Лысинский не знал. Но догадывался. Впрочем, это не имело никакого значения. И так было совершенно ясно, что ни к возглавляемой лично Романом Романовичем шапочной империи, ни к какой-либо еще приличной структуре странное прозвище не имеет отношения. «Кличка!» — обмер олигарх.
Женщина немного подождала реакции на свое сообщение. Кроме помутнения глаз хозяина особняка, ничего не произошло. Тогда она доверительно склонилась к бледному, жалко подрагивающему уху шапочного короля и вонзила в него таинственный пароль, подаренный Контактером. Неизвестный на планете Земля, явно межзвездный диалект грянул над Шапками как гром:
— Штоха партанит!
Пресловутая догадка перестала метаться по трясущемуся организму олигарха. Она затвердела и мощно резанула по дрожащим поджилкам Лысинского. Роман Романович выпучил глаза и сел на шершавый коврик с электроподогревом. «Гости от Теплого!» — понял он. Приход посланцев криминального мира означал трагический конец спокойной жизни простого российского бизнесмена. Лысинский всхлипнул сквозь стиснутые зубы:
— Что вам нужно?!
Волшебная сила пароля потрясла Терезу Марковну. У нее не осталось сомнений, что точка заветного Контакта находится здесь. Панорама теплой прихожей, открывшаяся над опавшим хозяином дома, манила уютом. Руководительница уфологической экспедиции удовлетворенно кивнула:
— Мы должны подготовиться… Сами понимаете к чему. Нам придется разместиться здесь!
То, что его особняк должен стать базой уголовников, сразило Романа Романовича наповал. Он еще сильнее обмяк, погружаясь в обморочное состояние.
— Ему нехорошо! — констатировала Тереза Марковна. — Мы пришли вовремя. В одиночку бремя Контакта не несут. Трофим, заходим!
Хворостов вежливо хохотнул, сотрясая стены дома, взял под мышки остекленевшего Лысинского и легко перешагнул порог. Тереза Марковна целеустремленно засеменила следом. Последним вошел Степан. Он аккуратно закрыл дверь и изрек с философским спокойствием опытного уфолога:
— Гуманоид, похоже, опупел.