Александр Васильевич Михайлов стал известен в научных кругах ещё до войны. Он принял участие в конкурсе молодых учёных (кажется, математиков). На конкурс была представлена его работа по теории устойчивости систем автоматического регулирования (систем автоматического управления). Следует оговориться, что это было время, когда ЭВМ не существовали даже в проекте. Речь шла о чисто технических устройствах, в которых регулировался какой-либо параметр в пределах заданного значения с помощью отрицательной обратной связи в системе по отклонению действительного значения параметра от заданного.
Михайлов в своей работе предложил и обосновал критерий устойчивости упомянутых систем. Как бывает иногда в науке, аналогичной проблемой занимался зарубежный ученый Найквист (национальную принадлежность не помню, а уточнять не хочется). Он пришёл практически к такому же результату. Наша страна в то время была настолько изолирована от западного мира, что ни у кого не возникло даже подозрений относительно самостоятельного и независимого решения проблемы двумя учеными. За рубежом в научной и технической литературе этот критерий стал именоваться критерием устойчивости НайквистаМихайлова. В нашей научной литературе некоторое время пытались утвердить название критерий устойчивости Михайлова, но потом и мы вынуждены были признать двойное авторство, но всётаки впереди поставили фамилию своего учёного и пользовались названием критерий МихайловаНайквиста. В те времена это был редкий случай, когда в наименование такого рода за рубежом попала фамилия нашего учёного, а в нашей стране – фамилия современного зарубежного учёного.
Вот с этим человеком мне пришлось познакомиться и вместе работать на Полигоне в Кубинке. Он был создателем первого в мире стабилизатора вооружения танка. В этом направлении мы опередили все страны мира, в которых имелось танкостроение, не менее чем на 15 лет!
Первый стабилизатор, получивший название “Горизонт”, стабилизировал пушку среднего танка Т-54 только в вертикальной плоскости. Он, по официальным техническим характеристикам, обеспечивал вероятность попадания в бортовую проекцию танка при стрельбе с ходу, равную 25 % (0,25 по-научному).
Маленький нюанс истории разработки этого стабилизатора. Чуть ли не впервые в истории отечественных конструкторских разработок, она была организована на конкурсной основе. Начинали разработку три организации: известное своими достижениями в области ракетной и космической техники КБ-1, которое курировал лично Берия, НИИ-88 и ЦНИИ-173, в котором работал Михайлов. Экспериментальные работы велись на Полигоне, на базе лаборатории, в которой я потом работал. Бокс лаборатории был разделен перегородками на отсеки, и каждая из конкурирующих организаций тщательно оберегала свои секреты. На начальном этапе быстро отвалилось КБ-1, для которого разработка стабилизатора показалась маломасштабной. Гораздо дольше продержался НИИ-88. Но на каком-то этапе военными по экономическим и техническим соображениям выбор был сделан в пользу проекта, который был представлен ЦНИИ173.
Михайлов, учёный с мировым именем, в своей организации занимал скромную должность старшего научного сотрудника. Я задавал впоследствии вопрос об этом сотрудникам ЦНИИ-173. Мне рассказали, что в прошлом его пытались продвинуть по карьерной лестнице. Но у него обнаружилось полное отсутствие организаторских способностей, либо нежелание иметь к этому какоелибо отношение. Когда его назначили начальником лаборатории, то через короткий промежуток времени определился чёткий порядок: вся лаборатория отдыхала и мучилась от безделья, а работали только Михайлов с двумя своими постоянными помощниками-техниками. Работал блестяще, но в такой ситуации этого было мало.
Стабилизатор “Горизонт” был принят на вооружение, а коллектив разработчиков был выдвинут на Сталинскую премию. И едва не вышло так, что главный его создатель, Михайлов Александр Васильевич, мог не получить этой премии. Представление на получение премии начинали готовить снизу. Первыми в список попали Михайлов, ещё 2-3 активных участника разработки. Из них Михайлов оказался последним по алфавиту. В список вошли также несколько человек из руководства ЦНИИ173, начальники лаборатории и отдела, директор института и его заместитель по научной работе, которые, естественно, в списке заняли позиции выше разработчиков. Дальше документы пошли в Министерство оборонной промышленности, где тоже нашлись желающие попасть в список кандидатов на премию. Каким-то образом в список попали даже высокопоставленные военные. Не обошлось и без каких-то партийных работников. Когда документы достигли Комитета по присуждению этой самой высокой в стране в те времена премии, список был признан чрезмерно большим. И его начали урезать, не всегда сообразуясь со здравым смыслом. Понятно, что сразу откинули несколько фамилий снизу, то есть реальных разработчиков, в том числе и Михайлова. Правда, выкинули и многих руководителей, которые по своему статусу явно не могли конкретно участвовать в разработке. На завершающем этапе подготовки представления директор ЦНИИ-173 сумел навести справку, касающуюся предполагаемого окончательного варианта списка. Он ужаснулся, когда узнал, что в нём нет Михайлова. Закрутилась административная машина. В результате Михайлов и его ближайшие помощники были возвращены в список, а кого-то из чиновников удалили, чтобы высвободить им их законные места.
Почему же на конкурсе победил проект стабилизатора, разработанный ЦНИИ-173? Очень важным критерием был экономический. А самым дорогим узлом был гироблок. В одноплоскостном стабилизаторе было два гироскопа: один, трёхстепенный, в качестве датчика угла и другой, двухстепенный с торсионной подвеской, в качестве датчика скорости для цепочки отрицательной обратной связи. До этого гироскопические приборы военного назначения использовались главным образом на флоте и в авиации, в навигационной аппаратуре и системах наведения вооружения. К ним предъявлялись очень высокие технические требования. И стоили они соответственно. А танки относились к массовым системам вооружения, и применение на них дорогостоящих приборов и материалов ограничивалось.
Михайлов был прекрасным математиком. Он предложил использовать отбракованные военной приёмкой гироскопы, которые не годились для флота и авиации (а процент брака был очень большим), рассмотрел их как нелинейные элементы в автоматической системе и расчётами доказал, что на выходе можно получить требуемые от стабилизатора технические характеристики. Проектная стоимость стабилизатора существенно уменьшилась. На макетах системы все это было проверено и подтверждено опытным путем, и выбор был сделан.
Через пару лет к стабилизатору “Горизонт” была добавлена система стабилизации башни танка, важную роль в разработке которой, также сыграл Михайлов. Новая система, обеспечившая стабилизацию пушки в двух плоскостях, вертикальной и горизонтальной, получила название “Циклон”. Она обеспечивала вероятность попадания в боковую проекцию танка 60 % (0,6). С этой системы и началась моя работа на Полигоне.
Когда первый стабилизатор “Горизонт”, был принят на вооружение, решено было организовать его производство на заводе в городе Ковров Владимирской области. Правда, отдельные элементы, в частности гироскопы, поступали с других заводов. Для помощи руководству завода в налаживании производства и отладке готовых систем кому-то пришло в голову направить в Ковров Михайлова, как главного разработчика. А надо сказать, что готовые комплекты стабилизаторов на заводе должны были проверяться и отлаживаться в работе на смонтированной на специальной подставке башне танка. Пока Михайлов добирался до завода, в его голове родилось несколько идей по усовершенствованию разработанного образца. А к этому времени заводчане уже проделали часть работ по организации технологических процессов. Но Михайлов, как все умные люди, мог сложнейшие процессы объяснять буквально на пальцах и делать это очень убедительно. Он уговорил заводское руководство внести изменения в конструкцию стабилизатора. А это потянуло за собой изменение технологии изготовления и т.д. Когда все было проделано, Михайлов явился к руководству с новыми предложениями. Неохотно, но заводчане согласились. Ведь характеристики стабилизатора при реализации предложений Михайлова явно улучшались. После очередного такого цикла директор завода отправился в Москву в Министерство и поставил ультиматум: или вы забираете с завода Михайлова, или производство стабилизаторов не только в намеченные сроки, но вообще никогда не начнется, так как он настолько очевидно обосновывает полезность своих усовершенствований, что отказать ему невозможно. Но Михайлов дорвался до реальных систем, а не макетов и уезжать отказывался. Забирать Михайлова с завода, если верить очевидцам, ездил заместитель министра.
Примерно такие же ситуации складывались и на Полигоне, когда испытывались какие-то изменения в схеме или конструкции стабилизаторов. Но мы были людьми военными, у нас было более строго со сроками испытаний, и мы работали с опытными образцами только в рамках той технической документации, которая сопровождала опытный образец. А все мысли, которые в ходе испытаний рождались в голове Михайлова, он уносил с собой, чтобы потом реализовать их уже в рамках новых доработок системы в структуре ЦНИИ-173. Полигон, в соответствии со своей схемой построения работы, проводил испытания только реальных опытных образцов с соответствующей технической документацией, а не реагировал на мысли и устные предложения даже таких выдающихся разработчиков, как Михайлов.
Когда Михайлов в течение длительного времени находился в командировке у нас в лаборатории, на Полигоне, он ежедневно уезжал домой в Москву ночевать, хотя многие прикомандированные москвичи оставались в общежитии, где всегда были свободные места. Приезжал он не с самым ранним паровиком (позднее электричкой) и появлялся у нас обычно после 10 часов. Обычно, но не всегда. Частенько он прибывал только к обеду. И не потому, что выезжал позже. Михайлов был очень увлечен своей работой. Он всё время о чём-то думал, думал увлеченно и периодически пропускал остановку в Кубинке. Ему много раз объясняли, что в этом случае нельзя выходить на следующей остановке, в Чапаевке. Там поезда останавливаются редко. И в ту, и в другую сторону. Как раз тот поезд, на котором Михайлов ездил в Кубинку, в Чапаевке останавливался. А обратного поезда ему приходилось ждать около двух часов.
Иногда Михайлов просил, чтобы ему включили стабилизатор на танке, который почти всегда находился в боксе лаборатории. Он вставал у дульного тормоза пушки, брался рукой за пушку, иногда нажимал на неё, чтобы гидроусилитель стабилизатора отозвался на внешнее возмущение своим урчанием, и о чём-то думал. Стоять так мог и час, и два. Мешать ему в это время было нельзя, у него рождались идеи. Идей у него рождалось много, но не все могли воплотиться в жизнь из-за ограничений технического, технологического и экономического характера.
Однажды мы спросили у его сослуживцев, почему Михайлов не может обзавестись машиной. Ведь за Сталинскую премию он получил хорошую сумму, так как некоторые из руководителей (не все!) удовлетворились лауреатской медалью и званием, а от денег отказались в его пользу. Нам рассказали, что автомобиль у него был. Он, правда, с трудом сдал на водительские права (в то время права не покупались ещё), и инструктор не советовал ему покупать автомобиль и садиться за руль. Тогда частных автошкол не было. Они имелись либо при Добровольном обществе содействия армии, авиации и флоту (ДОСААФ), либо при военных учебных заведениях. Машину Александр Васильевич купил, но проездил всего несколько недель. Потом врезался в столб. Сам отделался ушибами, так как ехал не быстро, а машине раскурочил весь передок. Больше не ездил. На вопрос, как всё случилось, отвечал, что ему на ум пришла интереснейшая мысль, и он не заметил столба.