Лёгкий американский танк М41 наши вывезли с Кубы, обменяв его на какую-то другую технику. Естественно, что он попал на Полигон в Кубинку для испытаний и исследований. Танк несколько лет стоял на Кубе без дела, и на нем был цел боекомплект, а бак был полностью заправлен американским топливом.
На танке не было стабилизатора вооружения, их в 1951 году, когда был изготовлен танк, вообще не было и в помине. Поэтому поначалу наша лаборатория к работам с этим танком не привлекалась. Но на этом танке стоял гидравлический ручной привод наведения пушки в вертикальной плоскости. Наши танковые артиллеристы с такими устройствами дел не имели. На наших старых танках эти приводы были механическими. Поэтому нашу лабораторию привлекли всё-таки к работам на этапе разборки и описания конструкции узлов и агрегатов танка. А затем нужно было всё обратно собрать и привести в рабочее состояние. Для выполнения этой работы от нашей лаборатории выделили меня.
Время, выделенное на проведение работ, не было очень сильно лимитировано, и я решил перед разборкой замерить пару параметров привода. Когда танки ещё не оснащались стабилизатором вооружения, выполнявшим одновременно и роль силового привода наведения пушки, то на новых образцах танков замерялась скорость наведения пушки. Для этого выбирался определенный угол наведения, близкий к максимальному, и засекалось время наведения пушки на этот угол. У нас к тому времени имелся лёгкий (плавающий) танк ПТ-76. На нём, правда имелся стабилизатор, но при выключенном стабилизаторе пушка наводилась вручную механическим приводом. Я замерил скорость наведения для себя и для слесаря-механика, выделенного мне в помощники. Слесарь-механик был физически крепче меня, и у него скорость наведения оказалась выше, чем у меня. Но скорость наведения пушки на американском танке оказалась выше, чем на отечественном, и у меня, и у него. Я не имел возможности замерить усилия на рукоятках приводов, но было и так очевидно, что на американском танке требовались меньшие усилия.
В качестве исполнительного элемента привода на американском танке стоял гидроцилиндр. В стабилизаторах наших танков тоже использовались гидроцилиндры. При испытаниях стабилизаторов проверялось качество гидроцилиндра следующим образом. При отключенном ручном приводе искусственно вводился режим удержания пушки только гидроцилиндром стабилизатора. К пушке прикладывался определенный момент силы, для чего на дульный срез ствола подвешивался груз определенной массы, и через определенное время определялся угол просадки пушки. Он затем пересчитывался в угловую скорость просадки. Для отечественных танков эта характеристика была известна и даже нормировалась максимально допустимым значением. Я пересчитал массу груза с учетом длины ствола пушки американского танка, подвесил груз и засёк время. Но когда пришло время замерить угол просадки пушки, я обнаружил, что она не просела совсем. Это означало, что под действием приложенной нагрузки перетечки гидравлической жидкости в цилиндре не произошло. Это противоречило моим (и не только моим) представлениям о гидравлических устройствах. Я оставил груз на пушке на ночь, но и утром, если и была просадка, то такая небольшая, что и замерить ее было сложно. Это был первый, но не последний сюрприз, связанный с гидроцилиндром.
На наших стабилизаторах гидроцилиндры при испытаниях должны были проверяться ещё на один, второстепенный, конечно, параметр. Когда стабилизатор выключен, танк по каким-то причинам стоит в парке, а пушка не поставлена на стопор, то на гидроцилиндр действует момент силы от неуравновешенности пушки. При этом гидроцилиндр не должен подтекать по штоку поршня. Был даже норматив по этому поводу. За определённое время со штока не должно стекать определенное число капель гидравлической жидкости. Мы, конечно, никогда эти капли не контролировали. Просто прикладывали к штоку снизу чистую, желательно белую тряпочку, и по размеру масляного пятна на ней на глаз определяли число этих капель. Я проделал такую же процедуру на американском танке. Чистая тряпочка осталась чистой.
Кода я снял все агрегаты привода для их разборки, то обнаружил почти на каждом из них шильдик (металлическая табличка) примерно с такой надписью: “Разборке не подлежит. При отказе заменить новым, а вышедший из строя отправить на фирму…” Далее следовало название и адрес фирмы. Надпись надписью, а мне надо было разбирать, потом ещё снова собрать и привести в рабочее состояние. И здесь меня опять ожидала проблема. Не знаю, как сейчас, а в те времена и у нас, и за рубежом в агрегатах гидравлики был принят крепеж с внутренним шестигранником. В США была не метрическая, а дюймовая система линейных размеров. Наши ключи не подходили под размер шестигранников. Мы с помощником попробовали взять ключи несколько больших размеров и подпилить их под американские размеры. Мой помощник был прекрасным слесарем и быстро это проделал. Но на наших ключах оказалась слишком мягкая сталь, и они гнулись при попытке открутить винты крепления крышек агрегатов. Нашли в ремонтных мастерских Полигона трофейные немецкие ключи под внутренний шестигранник. Но они тоже были выполнены в метрической системе мер. Владелец их попросил нас для начала “испортить ” только один ключ. Подточили его под размер, но при попытке открутить винт потребовалось удлинить ручку ключа с помощью трубки. Усилие увеличилось, и ключ сломался. Немецкая инструментальная сталь оказалась слишком твердой и, следовательно, хрупкой. Обзвонили разные организации, с которыми у нас были связи, и нашли американский комплект ключей. Они поступали к нам в страну во время войны с американской военной техникой. Организация эта как-то от нас зависела, и ключи нам выдала. Первый же американский ключ мы тоже сломали. Видимо, надпись, гласившая “Разборке не подлежит…” была не пустой формальностью. Но я-то должен был разобрать все агрегаты, описать их, а потом собрать. Доложил командирам. Они подумали и разрешили высверливать винты крепления, но так, чтобы потом можно было закрыть агрегаты новыми винтами большего диаметра. Это мы и проделали.
Насос оказался шестерёнчатым, обычным, но это было видно и до разборки по его внешней конфигурации. Коробка с клапанами вызвала интерес только в том, что после удаления клапанов требовалось выяснить схему соединений и переходов различных каналов в моноблоке коробки. Я с такой моноблочной коробкой, имеющей несколько сверлений, неизвестно как соединённых друг с другом, раньше не сталкивался. Пытался просовывать в отверстие тонкие гнущиеся проводки, но они где-то всегда застревали. Помог мой помощник слесарь-механик. Он сбегал к своему курящему товарищу, принес пачку папирос (сигареты тогда ещё не получили такого распространения, как сейчас, да и были ли они, не помню). Он набирал в рот дыма, дул по очереди в разные сверления, а я записывал, из каких сверлений идет дым. Очень быстро нарисовалась вся схема коробки.
Больше всего меня интересовал гидроцилиндр, благодаря которому пушка не проседала под нагрузкой. Я хорошо знал устройство сальников (уплотнений) на наших гидроцилиндрах в системах стабилизаторов. Там на цилиндре был целый ряд простых уплотняющих резиновых колец, уложенных в проточки, и по концам две резиновые самоподжимные манжеты с кольцевыми пружинами. Что же придумали американцы? Когда мы цилиндр вскрыли, я обалдел. На поршне были, кажется, четыре проточки, по две с каждого конца, в которых размещались простые резиновые кольца прямоугольного сечения. И все. Такое уплотнение по моим соображениям не могло обеспечить отсутствие перетечек гидравлической жидкости между полостями цилиндра под нагрузкой.
Но я пока отставил удивление в сторону и продолжал работу. Положено было обмерить цилиндр и поршень. Этим занималась у нас метрологическая (измерительная) лаборатория, приписанная к отделу танковых двигателей. Она была оснащена специальным стационарным измерительным оборудованием. Диаметры цилиндрических деталей обычно измерялись по двум перпендикулярным направлениям, чтобы можно было приблизительно оценить их овальность (эллипсность). Уже подозревая подвох, я попросил работавших там девушек измерить мои детали по четырем направлениям. На следующий день я зашел в лабораторию за результатами и получил на обе детали стандартные бланки, на которых по всем четырем направлениям, обозначенным на окружности, стояли совершенно одинаковые размеры, а овальность была указана равной нулю. При этом размеры указаны с очень высокой точностью. Я принял это за неудачную шутку и попросил выдать мне бланки с действительными результатами измерений. Девушки обиделись. Тогда я пошёл к начальнику лаборатории, показал ему цилиндр и поршень со штоком и полученные бланки измерений. Он имел большой опыт работы, связанной с измерениями, и тоже понял, что так не бывает, что девушки гдето ошиблись. Он повёл меня в зал измерений для перепроверки результатов. Оказалось, что ни поршень, ни цилиндр не имели овальности в пределах точности наших измерений. А их диаметры отличались друг от друга на такую мизерную величину, что стало понятным, почему при простеньких сальниках пушка не проседает под нагрузкой.
Получив такие результаты, я позвонил разработчикам наших стабилизаторов, конкретно в тот отдел, который занимался гидравликой. Они сказали, что так не бывает, что у нас плохая измерительная аппаратура и т.п. Попросили привезти детали к ним. Я съездил, и они убедились, что всё было так, как я им и говорил. Резюме специалистов этого отдела было таким, что они на своем опытном производстве не смогли бы изготовить даже единственную подобную пару цилиндра и поршня. А ведь я им привез серийную продукцию. Выходит, что уже в начале 1960-х годов мы безнадежно отстали от развитых стран в области технологии производства. Мозгов хороших было много, изобретали то, над чем в западных странах мучились ещё годы. А технологии производства были давно устаревшими.
При ходовых испытаниях после обратной сборки всех узлов и агрегатов танка, я не присутствовал, но одна интересная деталь этих испытаний получила на Полигоне широкую известность. Пока танк работал на топливе, с которым прибыл, были сняты его скоростные характеристики. Но на каком-то этапе решили слить оставшееся топливо и сохранить его. Ещё в самом начале образцы этого топлива были направлены в военный ЦНИИ ГСМ для определения отечественного аналога или изготовления некоторого запаса такого топлива на будущее. Совпадающего или очень близкого по характеристикам аналога не оказалось. Но ЦНИИ ГСМ определил температурный диапазон отгонки этого топлива. Он оказался несколько более узким, чем принятые у нас диапазоны. Такую отгонку сделали где-то на опытном производстве, и Полигон получил несколько бочек топлива. Но, когда его заправили в бак танка, оказалось, что скоростные характеристики танка несколько снизились. При повторной проверке температурного диапазона отгонки, проведенной ЦНИИ ГСМ, подтвердилось совпадение диапазона отгонки исходного топлива и отогнанного на опытном производстве. Решили, что в американском топливе работают какие-то присадки к топливу. Но тщательный химический анализ не подтвердил наличия присадок. Ковырялись в этом деле специалисты долго. Я всех подробностей не знаю, но знаю конец этой истории.
В конце концов, выяснилось, что диапазон-то отгонки действительно совпадает. Но в американском топливе изъята средняя часть этого диапазона. В результате этого, легкие фракции топлива обеспечивают лучшие условия воспламенения топлива, а более тяжелые фракции обеспечивают более высокую теплотворную способность. А средняя часть фракций удалена, так как оба этих параметра у неё хуже. Когда это стало ясно, то опытное производство, привлеченное к этой работе, заявило, что такую сложную отгонку на имеющемся у них промышленном оборудовании произвести невозможно. А в ЦНИИ ГСМ заявили, что в лабораторных условия образцы такого топлива они могут получить, но в требуемых для танка объемах это тоже невозможно. Правда ведь, что эта история, в общем, похожа на ту, что имела место в случае с гидроцилиндром?
В заключение скажу, что танк после довольно детальной разборки снова собрали, он был на ходу, все системы работали, а сейчас он стоит в Музее БТТ в Кубинке. Мы с внуками там его видели.