Сначала следует рассказать о трехступенчатой тактической подготовке военных кадров, существовавшей в те годы. Первую ступень составляли военные училища. Их было много. Они делились на средние и высшие. Собственно военное образование они давали практически одинаковое. Если переводить на язык сухопутных войск, то оно касалось ведения боевых действий в звене взводрота-батальон. Разница между средними и высшими училищами заключалась в статусе гражданского образования. Средние училища давали диплом о среднем гражданском образовании, что применительно к техническим направлениям выливалось в присвоение квалификации “техник”. А соответствующие высшие училища давали квалификацию “инженер”. Отдельное положение занимали три новых военно-инженерных училища в Минске, Киеве и Ростове-на-Дону.

Вторая ступень военного образования была представлена военными академиями видов Вооруженных сил и родов войск. Их было не так уж и много, по-моему, 16.

Были также Военный институт иностранных языков Советской армии, готовивший военных переводчиков; Военные факультеты в гражданских Финансовом и Юридическом институтах и Отделение военных дирижеров при Московской консерватории. Статус этих последних учебных заведений я определить затрудняюсь.

Относительно трёх военных училищ, занимавших отдельное положение – все они были организованы в начале 1950-х годов и это было связано с развитием новых видов военной техники. По статусу они приближались к военным академиям. Но в военные академии принимали уже офицеров (исключая эксперимент с выпускниками школ, начатый в инженерных академиях в 1951 году и продолжавшийся три или четыре года), а в указанные три высших инженерных училища принимали только выпускников школ.

Минское высшее инженерное радиотехническое училище готовило специалистов в области радиолокационных и других радиотехнических систем для войск ПВО стратегического назначения. Киевское высшее инженерное радиотехническое училище готовило специалистов для радиоэлектронных систем разведки и радиопротиводействия. Ростовское высшее инженерное ракетное училище готовило специалистов для Ракетных войск стратегического назначения.

В военных академиях, готовивших кадры для Сухопутных войск, военное образование касалось ведения действий в звене «полк-дивизия», а обзорно и для звена «армия». Поэтому нам, выпускникам школ, тактику на третьем курсе Академии начали преподавать с боевых действий полка. Но тактику боевых действий взвода, роты и батальона, которую учат в училищах, мы не знали. Что такое танковый полк, мы себе наглядно не представляли. А это довольно крупная войсковая единица. Достаточно сказать, что во главе его стоит обычно офицер в звании полковника. На следующем, четвёртом курсе, мы учили уже тактику ведения боевых действий танковой дивизией. Должность командира дивизии уже генеральская. А мы после третьего курса получили звание лейтенантов! В заключение нам прочитали обзорный курс об участии танковой армии в стратегических операциях.

Преподаватели по тактике у нас были, в общем, хорошие. Главное – они понимали, что мы не готовы серьёзно воспринять тактику на предлагавшемся нам уровне. Относились они к нам по-доброму. Преподаватель, который вёл с нашим отделением практические занятия в лагере на местности, часто применял такой методический прием. Он давал нам описание боевой обстановки, объявлял поставленную высшим командиром боевую задачу и предлагал оценить обстановку и выработать решение за командира полка, а позднее и за командира дивизии. Мы честно пытались решить поставленную задачу, и кто-то из нас должен был предложить решение. В роли такого горе-командира часто приходилось выступать и мне. Преподаватель спрашивал, все ли поняли предлагаемое решение и все ли с ним согласны. Так как при этом нам разрешалось общаться друг с другом и работать группами, все обычно отвечали утвердительно. Далее преподаватель говорил, что, если мы поняли, то это означает, что мы теперь знаем, как нельзя действовать в подобной обстановке. И шаг за шагом он разбирал наше решение, подробно указывая на все недочёты и ошибки, допущенные нами. И его логика воспринималась легко, так как была понятна. Но в следующий раз мы опять ошибались, и всё повторялось.

Если бы в конце курса экзамены у нас принимали преподаватели, которые проводили с нами занятия, возможно, всё прошло бы нормально. Но, поскольку наше отделение было специальным, мы сдавали экзамены каждый год в августе, когда почти для всего личного состава Академии был отпускной месяц. В августе и преподавателей в Академии почти не было, не считая преподавателей нашей профильной кафедры электрооборудования танков. В результате, принимать экзамен по тактике в нашем отделении пришел заместитель начальника кафедры военной стратегии. Очень строгий и серьёзный полковник. Я, как всегда, был в первом заходе и пошёл отвечать первым. Ответил на первый вопрос билета и смотрю на экзаменатора. Тот долго молчит, очень долго. Потом предлагает мне перейти ко второму вопросу. Я бойко отвечаю на второй вопрос билета, и ситуация повторяется. После ответа на третий вопрос билета опять следует молчание, но уже не такое долгое.

Экзаменатор берет мою зачётку и листает её, начиная с первой странички. А там у меня очень хорошие оценки. Наконец, полковник произносит примерно следующее: “А вы, товарищ лейтенант, хоть представляете себе, что ни малейшего понятия о тактике у вас нет вообще!” Ситуация стала угрожающей, я мобилизовался и ответил, что представляю. Глаза у экзаменатора округлились, а брови полезли вверх. Но, хоть я и не имел понятия о тактике боевых действий полка и дивизии, но понимал, что надо спасать эту конкретную ситуацию, не давая передышки “противнику”. И я продолжил свой ответ, сказав, что невозможно воспринять сложную тактику боевых действий полка и дивизии, не изучив тактику боевых действий более мелких боевых единиц. Добавил, что мы в войсках не служили и не знаем, что представляет собой полк, а тем более дивизия. Для экзаменатора все это оказалось откровением, идя на экзамен, он не знал, с кем будет иметь дело. Глаза его сузились, брови опустились. Он спросил, всё ли отделение состоит из таких, как я. Я ответил, что все такие же, кроме командира отделения. Полковник опять задумался, но ненадолго. Потом приказал всем оставаться на местах и ушёл. Ушёл надолго. Мы поняли, что он, говоря на языке тактики, правильно оценил обстановку, но затрудняется принять решение. Видимо, пошёл консультироваться с кем-то из начальников. Когда он вернулся, то ещё раз посмотрел мою зачётку и поставил мне оценку “хорошо” или “отлично”, точно не помню, но это зафиксировано в моей выписке из зачётной книжки, приложенной к диплому. В течение примерно часа он пропустил всё отделение, а оценки ставил в зависимости от успеваемости, просматривая зачётки. Вот и вся история с благополучным концом.