“Фиалка” – это кодовое название показа нового вооружения и военной техники Сухопутных войск Хрущёву Н.С., тогда фактическому главе государства. Готовились долго, и на Полигон было доставлено много образцов новой техники, в том числе находившейся ещё в самом начале разработки. Мы, испытатели, и то увидели много такого, о чём до этого не знали. Обо всём не расскажешь, да я не всё и видел. А некоторые образцы вообще почти не вылезали из-под брезента. Да и ходить по выставочной площадке и рассматривать технику не разрешалось.
Но кое-что я всё-таки увидел, так как участвовал в подготовке к показу нового тяжёлого танка Челябинского завода «объект 770». Было ещё два тяжёлых танка Ленинградского завода, в том числе четырёхгусеничный танк. Был и танк «объект 432», с которым я работал очень плотно долгое время. Но об этом танке я уже рассказывал в разных разделах раньше.
Один из интересных эпизодов произошёл во время показа подводного вождения танка. Танк был серийный, экипаж был наш, полигоновский, прекрасно подготовленный. Демонстрация проходила в небольшом бассейне, который был специально сооружён для испытаний оборудования, предназначенного для преодоления танками водных преград по дну с полным погружением. Между прочим, этот бассейн располагался на берегу небольшого искусственного водоёма, построенного силами сотрудников Полигона для испытаний плавающих танков. Для этого был перекрыт плотиной маленький ручей, вытекавший из леса и впадавший где-то дальше в реку Нара. На плотине в одном месте был сделан слив для избыточной воды. Так что, за плотиной ручей тёк, как и раньше, и ущерба природе не было. В работах по сооружению этого водоёма участвовали все сотрудники Полигона и члены их семей. Свою лепту в это дело внесла и Галинка. Я застал водоём уже полностью заполненным водой.
Вернёмся к эпизоду на показе. Подготовленный к подводному вождению танк подошёл к бассейну и начал в него спускаться. Все процессы комментировал один из офицеров Полигона по громкой связи. Танк вошёл в бассейн, над водой была видна только воздухозаборная труба, необходимая для работы двигателя. Пройдя значительную часть бассейна, танк неожиданно остановился. Танкисты поняли, что заглох двигатель, так как на поверхности воды перестали появляться пузыри, образуемые выхлопными газами. Хорошо, что не растерялся офицер, который комментировал происходящее. И радиосвязь с танком поддерживалась. А экипаж слышал комментарий. Офицер объявил для всех (и для экипажа), что сейчас экипаж заглушил двигатель, чтобы собравшимся могла быть показана эвакуация танка, у которого под водой мог заглохнуть двигатель. Это, конечно не было предусмотрено программой показа, но те, кто готовили этот показ, среагировали правильно. Даже при повседневных испытаниях, проводимых в этом бассейне, рядом всегда на всякий случай стоят тягач Т-9 и дежурил водолаз в снаряжении. Так было и на показе. Водолаз спустился в бассейн, зацепил трос лебедки тягача, и танк был вытянут из бассейна. А собравшиеся даже поаплодировали, думая, что всё это было так и задумано. Молодцы танкисты.
Вообще для подводного вождения танков было разработано два типа оборудования. Одно было предназначено для мирного времени и учебной подготовки экипажей. В этот комплект входила так называемая труба-лаз. Труба имела такой же диаметр, как и один из башенных люков танка, на котором она устанавливалась. Внутри трубы были приварены скобы, позволяющие экипажу вылезти из танка. Через неё же осуществлялось питание двигателя воздухом. Второй комплект, боевой, включал воздухозаборную трубу небольшого диаметра, через которую осуществлялось только питание двигателя воздухом. В оба комплекта входили изолирующие противогазы ИП-47, которые обеспечивали дыхание членов экипажа при заполнении танка водой в течение примерно 30 минут. Этого времени было достаточно, чтобы экипаж, в случае аварии, мог покинуть танк. Правда, была одна опасность, связанная с «человеческим фактором». Если танк под водой был неисправным, а на нём была воздухозаборная труба, то экипаж должен был действовать по определенным правилам. Сначала все должны были надеть изолирующие противогазы. Затем надо было, осторожно приоткрыв один из люков, заполнить танк водой, иначе из него невозможно было бы вылезти. А это требовало определённой выдержки. Один, только один из членов экипажа слегка приоткрывал люк, чтобы вода медленно поступала в танк. Сразу открыть люк под давлением воды было трудно. А если это удавалось, то напор воды отбрасывал от люка того, кто его открывал. При этом он мог травмироваться, но кроме того, почти неизбежно, такой ход дела вызывал панику. Хотя все эти операции детально прорабатывались с танковыми экипажами и в учебных классах, и в бассейнах с макетами танков, но при больших войсковых учениях с применением боевого комплекта оборудования для подводного вождения танка всё же имели место случаи гибели людей.
Перескажу ещё один эпизод с показа “Фиалка”. Я не имел к нему ни малейшего отношения и не был свидетелем ни одного из событий, которые и составили этот эпизод. Все изложено со слов других, хорошо знакомых мне офицеров Полигона. На показе был представлен новый вертолёт КБ Миля. Мы все видели его много раз, когда он совершал круги над Полигоном во время многочисленных репетиций. А я видел его стоящим на показной площадке, когда работал с тяжелым танком объект 770. К сожалению, я не помню его марку и могу ошибиться, но это был или МИ-8, или МИ-12. Точно могу сказать, что у него сзади открывался сверху вниз люк, выполнявший функции аппарели, по которой в него загружались лёгкие машины. Собственно, это и должно было демонстрироваться на показе. Вертолёт с находящейся в нём машиной должен был совершить круг над Полигоном. Погрузка и выгрузка машины тоже входили в программу показа.
Но одной из репетиций при посадке вертолёта у него заклинило несущий винт. К счастью для экипажей вертолёта и машины, которая находилась в нём, это произошло не выше метра над поверхностью посадочной площадки. Сработала амортизации подвески, и экипажи вертолёта и находившейся в нём машины не пострадали. Надо сказать, что экипаж вертолёта был с Кубинского аэродрома, где вертолёт проходил испытания. Этот аэродром был укомплектован лётчиками высочайшего класса. Они прекрасно понимали, что вертолёт разбился бы, если бы всё произошло на большей высоте. Говорили, что конструкторы установили причину неисправности и устранили её. Через некоторое время вертолёт снова появился на показной площадке, и тренировки возобновились.
Показы большому начальству тогда готовились долго, иногда по нескольку месяцев. Всё, что предполагалось продемонстрировать на показе, должно было быть доведено до автоматизма. Поэтому проводилось много тренировок, и было много репетиций в присутствии начальства ниже рангом, чем то, которому готовился показ. На одной из очередных репетиций, после многих успешных тренировок, с вертолётом опять приключилась беда. Опять заклинило несущий винт и опять у самой поверхности площадки. И опять обошлось без жертв. Но очевидцы говорили, что пилот вылез из вертолета совсем белый. Он-то лучше всех понимал, чем бы всё это закончилось, если бы винт заклинило буквально на несколько десятков секунд раньше.
Появились предложения ограничить программу показа вертолета, исключив из неё фазу полёта. Но на это не соглашалось КБ Миля. Бригада КБ утверждала, что и эту неисправность она устранила, внеся в конструкцию узла винта какие-то изменения. И тренировки продолжались. В день реального показа вертолёт все фазы отработал нормально. Всё прошло, как предусматривалось программой. Говорили, что больше всех радовался пилот вертолёта. В конце дня, после завершения всего показа, вертолёт отправился на аэродром базирования, расположенный в нескольких километрах от Полигона. Там он зашёл на посадку, и в метре от земли у него заклинило винт! Говорили, что пилота выносили из вертолета на руках, сам он вылезти не мог. При медосмотре врачи обнаружили у него психическое расстройство, и его списали с лётной работы. Вроде бы, некоторое время он работал в штабе, но потом его уволили с военной службы. Трех ситуаций с исходом, близким к смертельному, лётчик не выдержал.
На Полигоне была вполне приличная офицерская столовая. Она называлась офицерской, но в ней питались и гражданские сотрудники Полигона, и прибывающие в командировку. Она открывалась три раза в сутки – утром, в обед и вечером. Но её размеры были ограничены. Многие офицеры и служащие жили в городке и питались дома. В основном, столовая обслуживала молодых офицеров и офицеров-москвичей, живших в общежитии. А за два-три дня до показа на Полигон съехалось много народу. И многие из них ещё на 3-4 дня задержались после показа. Военторг развернул для них временную столовую непосредственно на стрельбище. Она размещалась в огромной палатке. Поскольку все работники нашей столовой были привлечены к работам в этой временной столовой, то наша столовая на время закрылась. И все мы ходили в эту временную столовую. Она тоже работала три раза в сутки. За те же деньги мы питались, почти как в ресторане. Кушанья были проще, чем в ресторане, но качество их приготовления было выше всяких похвал.