Пересидев весь "мертвый сезон" на море, мы вчетвером дружно взвыли. Мне стало скучно за месяц до отъезда, я начала ныть первой, следом за мной стал вторить доктор. Он потирал руки и говорил, что море - это прекрасно, но когда его слишком много и оно холодное - это не интересно.
Дольше нас держались Британия и Виктор. Он-то и сдался последним. Бри присоединилась к нашей ноющей в баре компании недели через полторы. Бедняжка соскучилась по старшим детям, ей не терпелось рассказать всему своему "клану" прекрасную новость о прибавлении. Виктор ходил на море (от которого нас всех дружно тошнило) один. Сначала ненадолго: мы все никак не могли расстаться дольше, чем на пять минут. Потом под присмотром ван Чеха, которому было откровенно нечем заняться, взаимные патологические путы были ослаблены. Доктор исподволь проводил с нами терапию, притом настолько искусно, что я не сразу заметила это.
- А что это вы, по психотерапии соскучились? - осторожно спросила я как-то вечером.
- Это ты о чем, дитя мое? - доктор хитро на меня взглянул и отпил чаю.
- Я тут заметила, вы на нас с Виктором увлеченно практикуетесь, - я пожала плечами.
Доктор усмехнулся и не ответил. Он долго пил свой чай, поглядывал на меня, сверкал голубым глазом.
- Просто я посмотрел в перспективу, - задумчиво, наконец, сказал доктор, когда увидел, что я вся извелась, - Не думаю, что фон Бохель одобрит, если ты станешь ходить на работу с бывшим нашим пациентом. Виктор, конечно, сведущ в психиатрии, но с несколько непривычной для Главного стороны. Мы таких обычно лечим…
Все закончилось дружным весельем. На самом деле я была ван Чеху благодарна. Если бы не он… Я сама задумывалась: как выходить на работу, если мы не сможем расставаться с Виктором больше, чем на незначительные пять минут?
В баре бурчал телевизор, показывали какие-то новости. Ван Чех, оперевшись подбородком о кулак, смотрел в голубой экран. Профиль его в тот момент казался немного хищным, доктору было любопытно. Говорили о громком процессе по делу о каннибализме. Главная обвиняемая Ая: фактически она людоедкой не была. Я слушала в пол-уха.
- Но есть и высший суд, - причмокнул доктор.
Он встал со своего места и по-хозяйски стал распоряжаться в баре.
- Будешь? - он спросил меня из-за спины.
- Не исключено.
- Нет, чтобы сказать просто: "Да", тебе надо запутать старого доктора, - ворчал он.
- Никакой вы не старый, а скоро даже станете молодым отцом, - парировала я.
- Это не отменяет того, что ты вечно пытаешься меня запутать, - фыркнул ван Чех и звонко поставил передо мной бокал коньяку.
- А за что пьем-то?
- Ая скончалась. Так что, не чокаясь, - со сдержанной философской улыбочкой заявил ван Чех и по-гусарски опрокинул в себя коньяк.
- Сегодня состоялось вручение Нобелевской премии по физике, - бубнил телевизор, - ее получил 55летний ученый Тор Хорнето ван Тащ, физик.
Доктор странно дернулся и впился взглядом в телевизор. Я посмотрела на экран. Там показывали странную, очень старую, испещренную страданиями физиономию. Такие лица плохо запоминаются, я не стала концентрироваться.
- Суть открытия его в том, что Тор сумел доказать математически, физически существование некоего пространства, параллельного этому миру. Открытие на кончике пера, однако, может принести неоценимую пользу человечеству.
По словам Нобелевского лауреата, это пространство ментальнозависимо, то есть подчинено силе мысли. Подробнее смотрите документальный фильм сразу после выпуска новостей.
Доктор резко обернулся ко мне и заглянул в глаза. Я даже несколько испугалась, на губах доктора играла странная полуулыбка, глаза горели неясным мне пламенем.
- Ты поняла, Брижит? - тихо спросил он.
- Нет, - честно ответила я.
- Он математически доказал существование Пограничья! Надо будет посмотреть этот фильм, - ван Чех дрожал от нетерпения.
- Вы рады или нет? Я понять не могу.
- Я сам не знаю,- доктор внезапно успокоился и отвернулся от меня, - было бы не хорошо, если бы все кому не лень стали туда лазить! Это территория больных людей. Но ты что, даже не поняла, кто это?
Доктор снова хозяйничал в баре.
- Если честно, то нет.
Доктор вернулся на свое место и иронически на меня посмотрел, изогнув свою соболиную бровь в немыслимую дугу.
- То есть ни имя, ни, особенно, фамилия тебе ни о чем не говорит?!
Я допивала последние капли коньяка.
- Не стоит дожевывать бокал, - откомментировал доктор.
Я поперхнулась и закашлялась.
- Видишь, как вредно, - ласково сказал доктор, стуча по спине своей огромной рукой.
Надо ли говорить, что спина звенела?
- Вы смерти моей хотите, - прокашлялась я.
- Отнюдь, дитя мое, хочу, чтобы ты здравствовала. Так вот - это муж Пенелопы. Фактически вдовец, они же так и не развелись. Я не смог его найти тогда, а сейчас, видишь… Почти двадцать лет пытался доказать математически, что его жена не сходила с ума.
- Опять пьете? - Британия спустилась к нам.
Она потягивалась после дневного сна, поправляла свои волнистые черные волосы.
- У нас конференция. А какая конференция без коньяку? - широко улыбнулся доктор.
Британия покачала головой.
- Что смотрите, господа великие доктора? Научную фантастику?
- Фильм! - возопил доктор и тут же сделал знак, чтобы все замолчали. Британия влезла на барный стул за доктором и смотрела кино, положив голову ему на плечо. Фильм был увлекательный, но совершенно не понятный. Я, число равно отрицательное и стремящееся к минус бесконечности в математике и физике, не понимала ровно ничего из того, что говорилось.
Какая-то древнегреческая философская теория об эфире. Долгие и трудные доказательства существования эфира. После рассуждения о материи и антиматерии, которые объединяет воедино этот самый эфир, и о том, что электрон и позитрон - это суть представители материи и антиматерии в эфире.
Когда я окончательно запуталась, я отвлеклась на доктора. Ван Чех напоминал собою губку. Он впитывал всю информацию, стараясь не проронить ни капли. Но так как это был доктор, то губка была со встроенной лабораторией. Попутно он переваривал информацию.
В телевизоре уже говорили о том, что плотность частиц и насыщенность эфиром влияет на физические законы мира, создает его кривизну, и что различная кривизна мира, создает свои законы пространства.
В мире с наибольшей кривизной и цвета темнее и сила притяжения выше и в основном мир подчиняется действию. Мир с наименьшей кривизной и есть сам эфир, мир, где нет ничего. Но если осторожно начать искривлять эфир, то можно получить некое подобие рая с блеклыми пастельными цветами, фактическим отсутствием притяжения, так как, ни почвы ничего подобного там не будет. Как таковое, пространство отсутствует, но оно управляемо человеческой мыслью, его представлениям. Таким пространством Тор представлял себе пограничье.
Он описывал это пространство, как некую подложку мира, куда способны проникать силой мысли люди творческие, интеллектуально развитые. Он полностью отрицал возможность попадания тела в это пространство, но ментальное, астральное, тело вполне могло туда проникать. Тор доказывал, что сны - это не просто игры фантазии и воображения, а именно путешествие астрального тела, сознания на подложку, преобразование этого пространства.
Фильм заканчивался поздравлением нового Нобелевского лауреата и рассказом о том, что свою премию он потратит на научные разработки в этой области.
Фильм кончился, началась реклама, Британия и я сошли со своих стульев. Кино и впрямь было занимательным, мы не заметили, как затекли наши спины и ноги.
- Пойти, что ли пройтись? - я вопросительно посмотрела на Бри.
- Зачем? - вдруг молвила каменная статуя доктора.
Мы недоуменно покосились на него.
- Все логично, - гулко басил доктор, - но только отсутствует значимое звено: зачем?
- За шкафом, - огрызнулась Британия.
- Возможно, - согласился доктор, все так же глядя в одну точку, - но скорее тогда уже в шкафу… Зачем нужна эта подложка? Пограничье. Мы-то знаем, и он знает. Либо не хочет признаться, либо решил умолчать. Обыватель не заметит, раз уж такие дядьки из Нобелевского комитета не заметили. Но они туда и не смотрели.
Самое главное, Тор докопался до природы действия Пограничья. До того, как оно работает. Тут действительно будет играть роль IQ. Но как тогда быть со сновидцами? У них коэффициент интеллекта разный! Пограничье, видимо, никогда не понять до конца.
Доктор спрыгнул со своего стула, он немного напоминал сомнамбулу, только если та могла бы так активно разминаться. Но на лице доктора застыла гримаса задумчивого недоумения. Видеть его таким было непривычно не только мне, но и Британии.
- Ну, пойдем, пройдемся, - все еще не изменяя лица сказал доктор.
- Вас парализовало? - не выдержала я.
Доктор мгновенно зашелся басовитым хохотом:
- А я все ждал, когда ты спросишь!
- Опять до полусмерти меня напугали, - фыркнула я.
- Что значит опять? Напугать до полусмерти возможно только два раза… Если я ОПЯТЬ тебя напугал, то почему ты еще жива?
- Ничего себе претензии, - хихикала я.
- У Брижит, как у кошки девять жизней, - улыбнулась Британия и похлопала мужа по плечу, - идем, чесать языками можно и во время ходьбы.
- Во время ходьбы я думаю, - назидательно проворчал доктор.
- Ты у меня всегда все делаешь одновременно, - пыталась сдвинуть доктора с места Британия.
- Протестую!!!! - взметнул доктор руку, - Я тебе сегодня покажу, что значит, предельная концентрация доктора ван Чеха! - сощурился он на жену.
- Даже мне страшно, ей богу, - протянула я и пошла вон с первого этажа, -Я зайду, переодену свитер, - только и сказала я, пока ван Чех с Британией пререкались.
В нашей с Виктором комнате уже убрались, но общий порядок немного нарушал мой возлюбленный, пришедший с прогулки. Виктор дремал, рядом с его ухом была положена согнутая вчетверо бумажка.
Такую же я нашла на своей подушке.
- Виктор, - я потрепала его по плечу, - Пойдешь с нами еще гулять?
Он сонно воззрился на меня, улыбнулся и поморщился одновременно.
- Ладно, пойду, - легко зевнул он, - Я, наверное, час назад вернулся. А что это за бумажка?
- Не знаю, - с самым загадочным видом сказала я и автоматически взяла бумажки с наших кроватей, отметив, что моя, в отличие от Викторовой, была сложена пополам.