Я сильно удивилась, когда проснулась рядом с Виктором, и даже раньше него. На часах было восемь утра. Яркие солнечные лучи жарили пол.

"Проспал ты свою медитацию, милый!" - злорадно подумала я.

Почувствовав мой взгляд, Виктор проснулся и томно потянулся ко мне. Как в старые добрые времена мы с ним вместе позавтракали, он сам смешал для меня вкуснейший в мире купаж из черного и зеленого чая. Только он умел смешивать два разных сорта чая и заваривать их так, что сердце замирало от одного тонкого аромата.

По дороге до клиники мы в основном молчали, нам и без слов было хорошо, да и говорить особенно не о чем. Говорили не мы, но я чувствовала, как та неразрывная связь, что образовалась вчера, дрожит и звенит. То была беседа сердец, так стоит ее назвать.

Так чудесно начинался тот жаркий денек.

Мы нежно попрощались. Уходить не хотелось ни мне, ни Виктору. Он обмолвился, что немного погуляет по больничному саду, если не выгонят, а после съездит в одно местечко, дескать, там надо закончить кое-какие дела.

В результате этого феноменально спокойного и счастливого утра, я опоздала на работу на десять минут. Докторской шляпы не было, значит, сам доктор опаздывает еще сильнее, чем я. Ничего, нам не привыкать.

Я отправилась сразу же в кабинет доктора и занялась давно заброшенными делами. Спустя час доктор так и не пришел. Заболел? Вряд ли, он бы позвонил заранее. Я позвонила ван Чеху, чтобы напомнить, что рабочие дни никто не отменял. Доктор был вне зоны действия сети. Меня кольнула тревога.

Спустя еще час в кабинет ван Чеха, где все еще сидела я, забивая смутную тревогу работой, вошел весь из себя начальственный Асцео Эрик фон Бохель - главврач.

- Где этот? - спросил он, не поздоровавшись.

- Какой? - буркнула я.

- Барышня, как вы со мной разговариваете? - возмутился главный.

- Я не знаю, где доктор ван Чех, он не берет трубку.

- Надо позвонить домой, - мрачно сказал фон Бохель и сверкнул орлиным взором.

- Я позвоню.

- Уж будьте любезны, - дверь за главврачом закрылась.

Я, вздохнув, спустилась в приемную и отобрав у секретаря телефон, набрала домашний номер доктора.

- Да, - тихо ответила Британия.

- Бри, здравствуй, это Брижит. Позови ван Чеха.

- Его с вечера нет дома, - так же тихо ответила она.

- Что? - удивилась я.

- У тебя проблемы со слухом, Брижит? - для проформы возмущалась Британия, - Его с вечера нет дома, он позвонил, что в метро и едет домой, и до сих пор где-то едет. Телефон не отвечает.

- Знаю, - я барабанила пальцами по столу и ловила гневный взгляд секретаря, - Бри, как только доктор объявится у тебя или у меня мы связываемся, хорошо?

- Да. Дети переживают сильно, я переживаю. Думаешь, что-то случилось?

- Надеюсь, что нет, - подозревая худшее, сказала я, - Держитесь там.

- Держимся, пока ничего не известно, так что… стараемся поддержать друг друга.

Мы распрощались. Я еще долго сидела возле телефона и барабанила пальцами по столу.

- Да прекратите уже! - взвизгнула секретарь. Я смерила ее непонимающим взглядом и вышла из приемной.

Куда подевался доктор? Неизменно я думала о дер Гловице и его дочке. Что и стоило после того, как мы расстались, вернуть доктора к себе?! Один звонок, дескать, дер Гловицу плохо, или там еще что-то и сердобольный доктор вернется. А там… Что может прийти этому живодеру в голову?

Не важно, что ван Чех его бывший ученик, дер Гловиц и родную дочь-то не сильно жалует, что там до какого-то ученика. Он даже смерти Пенелопы не сильно огорчился. Ладно, оставим темную личность дер Гловица. Куда еще мог подеваться доктор?

Запил в каком-нибудь баре? Потерял память? Ударился где-нибудь головой и лежит в больнице, развивает мелкую моторику и пространственное воображение? Тогда почему не берет трубку? Есть вариант, что его что-нибудь сбило, и он лежит в коме, а телефон раздавлен и не работает.

- Что дома? - я случайно врезалась в фон Бохеля по дороге в кабинет ван Чеха.

- Со вчерашнего дня не появлялся.

- Так, - причмокнул главный, - а после работы он куда пошел?

- Мы с ним ходили в гости, после гостей расстались, и я больше его не видела.

- То есть, ты последняя, кто его видел?

- Получается так.

- Иди, обзванивай морги и больницы, нужно его найти, - озабоченно сказал фон Бохель, - Иди-иди, девочка!

Я снова осела в приемной, взяла телефонный справочник и стала набирать номера. Мимо окна приемной, выходившего в сад на ворота, проплыл Виктор. Он действительно проплыл. Я уловила мельком его взгляд, он был бесцельный, как во время тяжелейшего психоза, когда болезнь почти полностью им овладевала. Так было за это время только один раз. Он быстро выходил из этого состояния, когда я была рядом. Я бросила справочник и побежала за Виктором. Возможно, его удастся вернуть и отвезти домой, а там уже принять меры. Я с перепугу даже забыла, что делать надо.

Виктор шел быстрым размашистым шагом. При его длине ног мне не возможно было бы догнать его иначе, как бегом. Я догнала его почти на автобусной остановке и повисла у него на локте.

- Виктор!

Он не видел и не слышал меня, даже не обернулся на голос. Как под гипнозом он стремился к цели, ему одному ведомой. Пришел автобус, Виктор сел в него, я зашла следом. Наплевать на работу, что с ним делать?! И доктора нет…

Выводить из гипноза? Можно и вывести, но что тогда будет? А вдруг это эпи-припадок? Такое тоже бывает, но Виктор не эпилептик, слава Богу. Я огляделась. Народу в автобусе не так много. Я зашептала Виктору на ухо формулу, я досчитала до трех и щелкнула пальцами.

Возлюбленный мой вдруг злобно покосился на меня и отошел. Я едва не села на пол. Какая угодно реакция: истерика, удивление, даже драка, подошла бы, только не это! Только не этот злобный взгляд и раздраженные шаги!

Я решила следить за ним. Он не понимает кто я! Скорее всего, вообще ничего он не понимает, этот непутевый человек!

Мы вошли в метро. Вышли через пять станций, на большом пересадочном узле. Тогда впервые меня кольнуло, что мы, возможно, идем прямо в людоедское логово. Когда Виктор свернул к бульвару, я точно это знала. Я пыталась остановить его, но бестолку: он отстранял меня железною рукой. Последний раз вообще ударил в живот и за шиворот бросил в кусты! За меня вступился какой-то мужчина, но я еле отговорила его не драться с Виктором…

Глотая слезы обиды и тревоги, я шла за зазомбированным любимым и судорожно думала, как бы попасть в этот фитнес-центр, чтобы остаться незамеченной? Как помочь Виктору, ведь я в сущности никто и ничего не могу сделать?

Внезапно в голову пришла мысль. Конечно, это ничего не даст, но… Я позвонила Британии.

- Нашелся? - сразу спросила она.

- Нет, Британия.

- Ты чего плачешь?

- У меня с Виктором чертовщина какая-то творится. Я ничего не могу с ним сделать. Он идет. Я не могу его остановить.

- Он идет, это уже хорошо, - озабоченно сказала Британия.

Вот оно, пагубное влияние доктора!

- Он идет, мне кажется, туда, где ему станет только хуже.

- Давай, может, я приеду, где это находится?

Я описала место. Британия меня поняла и обещала приехать.

- Может ударить его чем-нибудь тяжелым по голове? - в заключение сказала она.

А это мысль! Сама вдарю, сама вылечу. К тому времени мы вошли в глухой проулок, я стала озираться в поисках тяжелых тупых предметов и оценивала, смогу ли я маленькая, ударить и свалить этого большого мужчину. Мы подошли к концу проулка. Ничего тяжелого не было, и выбора у меня тоже не было. Я собрала остатки сил и разбежалась. Совершила совершенно немыслимый прыжок на спину Виктора. Он под моим весом подался вперед, мне удалось его развернуть, и он прямехонько въехал головой в стену. По мне прошла судорога. От удара такой силы, могло быть и смещение шейных позвонков. Сотрясение будет точно, главное выбить всю дурь из его головы!

Минуту Виктор стоял, оглушенный. Я спрыгнула с него и встала между ним и стеной, пыталась заглянуть в глаза. Они были закрыты, словно робота выдернули из розетки.

- Виктор, прости, солнышко, - обливаясь слезами, сказала я и коснулась его щеки.

Глаза любимого резко распахнулись, он холодно взглянул на меня. У него были абсолютно чужие зеленые глаза.

- Милый, - пролепетала я.

Виктор резко ухватил меня двумя руками за горло и протащил по стенке вверх. Ощущение не из приятных, я хотела закричать, но он придушил меня и я могла только глотать воздух.

- Это же я, Брижит, - с ужасом глядя, на любимого, я пошевелила губами.

Его руки продолжали сжимать горло сильнее. Я чувствовала, как кровь приливает к голове. Воздуха стало не хватать. В последнем приступе борьбы за жизнь, я саданула Виктора ногой под дых. Он отпустил руки, и я рухнула под стенку. И стала отползать, спасаясь. Виктор ухватил меня за халат и дернул, протащив по асфальту.

Он ухватил меня за волосы и зашиворот и поднял. Я начала визжать и кричать, понимая, что сейчас он меня убьет.

- Тише, родная, тише, - ласково сказал он. Я оцепенела.

Виктор воспользовался моментом и приложил меня головой о стену. В ушах зазвенело, я обмякла на его руках и потеряла сознание.