Известие о новом походе отряд принял спокойно. Просто принял к сведению. Куда эмоциональнее встретили полтора десятка свежих лошадей, которых вскоре подвели прямо к воротам дворца. Вещей для перегрузки почти не нашлось, так что за полчаса снарядились. Больше времени заняли уговоры Ронфрена — граф упорно намеревался участвовать, хотя, покинув тронный зал, откровенно шатался. В конце концов, его убедили остаться около принца, передав юных бойцов под опеку герцога Даго.

— В карьер? — задорно воскликнул Гош, едва они выехали на гулкий, продуваемый ветрами тракт.

— Хватит и рыси, — буркнул Шагалан. Его настроение было похоже на серое, слякотное небо.

Путь оказался недолог: еле темнело, когда странники свернули к возвышавшимся над лесом башням. Древняя твердыня, место уединения королей еще до валестийского нашествия. Каждый из них любовно обихаживал крепость, укреплял ее мощь, готовя не столько для отдыха вдали от городского смрада, сколько для защиты в минуту смертельной угрозы. Почему-то им не приходило в голову, что яд или кинжал стенами не останавливаются, зато работают куда вернее многолюдных армий. Первые правители-южане по традиции кое-как поддерживали Тьюнир в боеспособном состоянии, однако уже при Артави замок испытал упадок. Грубая, могучая кладка претила вкусам новых повелителей Гердонеза, они предпочитали дворцы Ринглеви, беззащитные, но просторные. И когда почудилось, будто вой штурма и скрежет осадной машинерии канули в прошлое, все неожиданно возвратилось. Замку не довелось противоборствовать мелонгам: его хозяин пал где-то на севере, а маленький гарнизон, завидев под стенами черное море латников, не отважился на славный и безнадежный бой. Подозрительному Гонсету одинокая крепость пришлась по душе. Он обосновался здесь со всей тщательностью, лишь изредка навещая покоренную страну. Словно коршун в гнезде нависал он над столицей, недоступный и пугающий. Очищенный от наползавшего веками леса, замок обрисовался в прежнем величии. Стены не наращивали, но подлатали, башни укрепили. Правитель был вполне аскетичен и весь свой скромный двор разместил тут же, среди каменных толщ. Без особого уюта, зато в относительной безопасности.

Сейчас бесчисленные дымы, клубившиеся над замком, смешивались с дымами, порожденными за пределами стен. Пожалуй, именно последние преобладали. Напротив затворенных ворот кипел обширный лагерь, необыкновенно колоритный на фоне царящей кругом угрюмой тишины. Ржание коней, людские крики, частый стук топоров. Над шатрами десятками полоскались яркие гербовые флаги, различимые даже в сумерках. Ближе к неприятелю теснились палатки воинов попроще, за ними белел скелет споро сооружаемого частокола. Охраны фактически не было, по крайней мере, со стороны леса. Только на въезде в лагерь гостей окликнул какой-то заспанный солдат.

— К вам на подмогу, доблестные воители, — усмехнулся в ответ Рокош, и страж удовлетворенно кивнул. — Принц просил подсобить трофеи назад везти, боялся, утомитесь. Есть что нагружать?

— Вольно тебе зубоскалить, парень, — вздохнул солдат. — Смотри, обламывать зубы удальцам эти стены привычные.

— Наши зубы, дядя, не здесь кованы, не таких зверей драли. Герцога где найти?

— Да вон его палатка полосатая. Флаг-то темен, уже не разглядишь, а мимо самого большого шатра не проскочите.

Перед входом двое латников, не скупясь, жарили над костром целого поросенка. Подняли головы, уставились на всадников. Ребята, спешившись, направились к шатру.

— Э, куда? — Один из воинов уперся лоснящимся пальцем в грудь Шагалана.

— К герцогу, неужто не понятно? — поморщился тот.

— Занят герцог, совещается. Тут потерпите.

— Ха, а еще лучше проваливайте восвояси! — радостно заметил второй латник, не отрываясь от жаркого. — Негоже благородному господину со всякой голью перекатной якшаться.

Юноша повернулся к товарищам, нарочито обиженно развел руками.

— Что же нам, братья, так и объясняться всю дорогу с каждым пнем?

На следующем вдохе весельчак, выпучив глаза, оцепенел над своим поросенком, у горла его мрачно блестел нож Кабо. Рокош, наоборот, возиться не стал, сшибив первого солдата хлесткой оплеухой.

— Подождите нас… — Шагалан переступил через жалобно хнычущее тело.

Подойдя, оттянул полог шатра. В глубине горело несколько факелов, но все равно казалось темно от загораживавших свет громоздких фигур. Не менее пяти рыцарей в доспехах толпились, тихо переговариваясь, у маленького стола с расстеленными на нем бумагами. Второй стол, нагруженный кубками, блюдами с едой и задвинутый в угол, собравшиеся игнорировали. С ходу определить герцога среди них, одинаково сдержанных и сосредоточенных, не удалось. Приблизившийся Рокош бесцеремонно отдернул полог, и юноши вошли внутрь.

— Тем для обсуждения больше, чем вам кажется, господа. — Голос Шагалана вспорол задумчивый гул.

Эхом звякнуло железо. Все резко повернулись к неожиданным визитерам, ладони сами собой метнулись к рукоятям мечей. Рокош замер на пороге, недобро улыбаясь, Шагалан отправился дальше.

— Не надо так волноваться, благородные господа. Вам повезло, на сей раз пожаловали не мелонги.

Две закованные в броню фигуры сомкнулись перед разведчиком. Рухнул заслон уже спустя мгновение: с одной стороны воинов ожег взгляд незнакомца, с другой — властный приказ. Раздвинув своих рыцарей, к гостю шагнул герцог Даго. С последней встречи он ничуть не изменился, разве что усталость и заботы сделали его капельку серьезнее.

— Счастлив вас видеть, друг мой! — Риз протянул юноше руку. — Угомонитесь, господа, это наши союзники. Я сказал, оставьте оружие в покое! Как вы очутились здесь, господин Шагалан?

— Имели днем беседу с вашим братом, сир. Он и послал нас сюда.

— Приключилось что-нибудь еще? Что-то важное? — Герцог обернулся к рыцарям: — Прошу извинить, господа, нам необходимо поговорить наедине.

Воины недовольно засопели, загромыхали, но возражать осмелился лишь один.

— Вы вправду уверены в этих босяках, сир? — прогудел он. — Кто знает, кем они воистину посланы? Я бы предпочел…

— А я предпочитаю, чтобы мои распоряжения выполнялись, барон, — жестко прервал Риз. — У меня есть все основания доверять этим людям. Что же касается босяков… Надеюсь, вам не выпадет случая столкнуться с ними в бою.

Медленно, с явной неохотой рыцари вереницей покинули шатер. Запахнув за ними полог, к герцогу приблизился Рокош.

— Насчет новостей, сир, мы плохие помощники. Принц отрядил нас для захвата Тьюнира.

— Захвата? — Риз воззрился на юношей с изумлением. — У меня под началом четыреста человек, господа, а я ума не приложу, как подступиться к этакой твердыне. Никаких машин, практически никаких приспособлений, и мы невольно склоняемся к длительной осаде. Что тут смогут полсотни человек, даже если они первостатейные бойцы?

— Увы, сир, ситуация еще сложнее, — вздохнул Шагалан. — Выгляньте на улицу — и обнаружите не полсотни, а только шестерых ребят. От нашего отряда сохранилось немногое.

Герцог дернулся, будто и впрямь собирался броситься к выходу.

— Но… как же?..

— Был бой. На востоке, под Сегерхердом, — размеренно объяснил юноша. — Большой бой. По-видимому, Гонсет как-то проведал о нашей высадке и стянул туда почти всех своих варваров.

— Великий Творец!.. Сколько же их там?..

— Около тысячи. Нас вынудили драться. Те солдаты, попавшиеся вам вчера под Ринглеви, — обломки имперской армии.

Герцог ошеломленно замолчал, переводя взор с одного гостя на другого.

— Невероятно… Не укладывается в голове. Когда пленные бормотали про демонов и нечистую силу, обратившую их в бегство, я полагал, помутнение рассудка. А это вы? Справились с целым гарнизоном? Невероятно… Но все же каким образом Гонсет ухитрился подстроить такую западню?

— Талантливый мерзавец, без спору. О подробностях же мы хотели бы расспросить его лично. Вы не станете возражать, сир?

— О чем вы? Тьюнир? Жаль разочаровывать, господа, но, боюсь, Гонсета в замке нет.

— Как нет?! — вскинулся юноша. — Принц говорил…

— Брат действительно очень надеялся. Однако сегодня утром, по прибытии сюда, мы изловили парочку негодяев, пытавшихся потихоньку улизнуть из замка. Это гердонезцы, прислуживавшие завоевателям, но не жаждавшие при том биться до конца. По их словам, Гонсета в Тьюнире никто не видел, обороной руководит некий Конлаф, его доверенный помощник.

— Опять доверенный… — проворчал Шагалан себе под нос. — Ваши дезертиры не могли нарочно врать?

— Едва ли. Их допрашивали опытные люди, и весьма жестко.

— А где же тогда сам наместник?

Риз пожал плечами.

— Пленные не имеют о том никакого понятия. Возможно, погиб, возможно, бежал. Последнее, впрочем, мало отличается от смерти — вряд ли Император простит ему потерю Гердонеза.

— Его еще надо окончательно потерять, — заметил Рокош. — А для этого придется раздавить осиное гнездо в замке.

— Вы правы, господа. Пока не усмирен Тьюнир, мы не контролируем страну. Сомневаюсь, что у мелонгов хватит мощи отвоевать упущенное назад, но вот сковать нас они в состоянии надолго. Не подняв же все королевство, мы окажемся бессильными перед лицом разгневанной Империи. Никакое содействие Святого Престола и дружественных монархий не выручит.

В глазах Шагалана промелькнула насмешка, но от колкостей он удержался.

— Короче, Тьюнир не помешало бы взять в ближайшее время, так?

— Именно так, господин Шагалан. Хоть я и не представляю, как этого добиться. По крайней мере, вы можете, безусловно, рассчитывать на моих воинов.

— Приятно слышать, сир, — хмыкнул разведчик. — Замок… замок мы рано или поздно возьмем, речь не о том. Главное, что на данный момент требуется от ваших воинов, — крепить осаду. А как раз с этим, чувствую, ожидаются сложности. Извините, господин герцог, но вы совершенно не готовы к вылазкам мелонгов.

— Вряд ли они отважатся на что-нибудь подобное. — Вельможа обиженно поджал губы. — При всем том мы занялись обустройством позиций сразу по прибытии. За неполный день рвы и частоколы сооружены почти наполовину. Отличная скорость, люди просто не могут работать быстрее!

— Наполовину? — переглянулся с товарищем Шагалан. — Очень любопытно. Однако я, собственно, имел в виду другое, сир. Лагерь плохо охраняется.

— У нас достаточно постов, я лично их проверял.

— Допускаю, их достаточно со стороны крепости. Подходы же от леса, по сути, голы, мы свободно проехали в лагерь до самого вашего шатра. Это никуда не годится.

— А при чем тут лес? Насколько нам известно, в окрестностях никого, за исключением мелких шаек разбойников.

— У вас, сир, под боком Тьюнир, — холодно пояснил юноша. — Там наверняка найдутся смельчаки, чтобы тайком выбраться из замка, обогнуть лагерь и нанести удар с незащищенного тыла. Я бы поступил так. Вырезать полководцев, разжечь панику, обеспечивая условия для прорыва основных сил.

— Мы учли и подобные безумные варианты, господин Шагалан. Цепь наблюдателей охватывает всю окружность замка, никакие лазутчики его не покинут.

— Хорошо, если учли… И, тем не менее, распорядитесь, пожалуйста, сир, чтобы посты закрыли и заднюю границу лагеря. Хотя бы нынешней ночью. Всем нам будет спать спокойнее. И кстати, о цепях наблюдателей: в Тьюнире есть вторые ворота?

— Да, с севера. Там разместился такой же лагерь, как и здесь.

— Четыреста человек поделены надвое, — задумчиво произнес разведчик. — Минус наблюдатели у стен. Выходит, в каждом лагере не более полутора сотен воинов? Если мелонги ринутся наружу всей массой в одной точке, никакого преимущества у вас, сир, не отыщется. Вдобавок признаемся: имперские латники несколько мощнее гердонезских рыцарей в бою.

Герцог вздернул подбородок.

— Если такое и случится, то мы будем сражаться за свою родину, сударь!

— А они — за свои жизни, — усмехнулся Шагалан.

— И все равно… В конце концов, нам вовсе не обязательно побеждать мелонгов в прямом бою. Враг завязнет на частоколе, мы погасим его натиск, а подоспевшие сзади от вторых ворот товарищи довершат разгром. Это также особо обговаривалось… Нет, господа, варвары, увы, не настолько глупы, чтобы пойти на безрассудство.

— Творец ведает… — Рокош от души зевнул и потянулся. — Положение отчаянное, да и вряд ли их вдохновляет кроткое сидение в голодной осаде.

— На вашем счету много покоренных крепостей, сударь?

— Нет, сир, начну с Тьюнира. — Юноша сделал вид, будто не уловил сарказма. — Пока нами освоена лишь теория штурма, но это неважно. Под Сегерхердом тоже было впервой, однако победу мы там добыли.

— Непомерной ценой, хочу заметить.

— На сей раз постараемся избежать прошлых ошибок.

— Думаю, мы столковались, господа, — прервал спорщиков Шагалан. — Позаботимся о ночлеге, а завтра вместе посмотрим, что предпринять.

— О, разумеется, друзья мои! — Герцог порывисто двинулся к выходу. — Прошу прощения, я совсем упустил — вы же сразу с дороги и, несомненно, утомились? Отложим разговоры до утра. Я направлю в ваше распоряжение тройку солдат и Викста, моего сержанта. Убедитесь, этот ушлый малый способен осуществить почти любую вашу прихоть и снять любые затруднения.

За порогом шатра он остановился, обозрел внимательно блеснувших бритыми макушками гостей, насупленных рыцарей, побито сжавшихся у костра стражников.

— Да, — сказал сам себе. — Викст здесь, безусловно, будет полезен.

Присланный герцогом Даго сержант оказался щуплым пареньком ненамного старше ребят. Нехватку физической мощи он с избытком возмещал бурной энергией, фонтанировавшей непрерывным потоком. Некоторых солидных воинов, вроде трех дюжих валестийских наемников, такой шквал буквально пригибал к земле, лишая воли. Каждый из них с легкостью свернул бы шею назойливому парнишке, но вместо этого только безропотно подставлялся под его ярмо. Правда, с новыми опекаемыми фокус не прошел. Мельтешащего, быстро что-то объясняющего сержанта бойцы поначалу просто игнорировали. После же особо нахального наскока его аккуратно взяли за грудки, заглянули в глаза, и смышленый Викст тотчас сбавил тон. Вывел он отряд на окраину лагеря, к пятачку, на котором работяги торопливо растягивали большую палатку.

— Отличное местечко, господа, — затараторил сержант. — Располагайтесь, скоро принесут ужин. Солома для ночлега и овес для лошадей тоже за мной.

— Прекрасно, дружище. — Шагалан потрепал его по плечу, хотя взгляд остался ледяным. — Вижу, на тебя можно рассчитывать. А потому вот какое пожелание — устраивай-ка нас на ночлег прямо у частокола. Вон там, где еще не закончена стройка.

— Но, господа… — опешил Викст.

— Не теряй времени, парень, не заставляй людей делать напрасную работу. А ужин, солома и овес по-прежнему за тобой. Поехали, ребята!

Минуту сержант растерянно хлопал ресницами вдогон тающим во мраке всадникам, затем с гневным криком бросился к рабочим…

— Подумал о том же, что и я, брат? — негромко спросил Рокош Шагалана, пока они неспешно пересекали погружающийся в дремоту лагерь. Любопытства к необычным гостям почти не ощущалось.

— Если завтра труды продолжатся в том же темпе, — отозвался разведчик, не поворачивая головы, — то рвы с частоколами наглухо перекроют выходы из замка. Именно с той минуты самоуверенность господина герцога окажется справедливой, а прорыв запредельно осложнится.

— Значит, прорываться мелонгам надо немедленно, вероятно, уже нынешней ночью?

— Все говорит за это, брат. Смущает единственное — подобное развитие событий слишком легко читаемо. Будь за стенами Гонсет, следовало бы ожидать более тонкого маневра.

— Риз убежден, что его там нет.

— Не забывай, Гонсет обводил вокруг пальца и не таких мудрецов. Придется готовиться к любому повороту.

— Тысяча чертей, опять бессонная ночь! — вздохнул Рокош с неподдельной печалью.

Уловив требуемое направление, энергия Викста наконец развернулась во всей красе. Со ставшего вдруг столь ценным места у частокола выдворили обалдевших строителей, а на густо замешанной за день грязи, будто по волшебству, выросла шикарная палатка. Лошади обрели долгожданные мешки с овсом, бойцы — корзины с жареными цыплятами, хлебом и кувшинами вина.

— Глазам не верю, — умилился Кабо над одной из корзин. — Хвала Всеблагому Творцу…

— Хвала, — сухо согласился Шагалан. — Пойдем-ка, брат, потолкуем.

— Господь с тобой, брат! В кои-то веки на нас свалилось счастье, так и тут ты норовишь испортить его.

— Забирай свое счастье, и пошли. Дело серьезное.

— Извините, господа, — сбоку подскочил обеспокоенный Викст. — Неужели вы решили отказаться от ужина? Вас что-нибудь не удовлетворяет?

— Все великолепно, приятель, — ответил Шагалан, прикрывая спиной собирающегося Кабо. — Не волнуйся. Мы только чуток пройдемся по округе, а уж потом — за трапезу. Аппетит надо нагулять, понимаешь?

Однако сержант, напротив, разволновался больше.

— Прогуляться? Но, господа… уже ночь наступает. Что вы объясните часовым, если вас остановят? Может получиться неудобно…

— Эка невидаль — часовые, — хмыкнул Кабо, поднимая на плечо плотно набитую корзину. — Либо отцепятся, либо схлопочут по шее.

— Но, господа, именно этого меня обязали не допустить! Господину герцогу хватило тех несчастных солдат, которых вы уложили у его шатра. Согласитесь, нельзя же наказывать людей за проявленную бдительность?

— Так господин герцог поручил тебе еще и оберегать нас от конфликтов с его воинами? — прищурился Шагалан. — Ну, продолжай выполнять свои обязанности, приятель. Мы же уходим гулять и твердо намерены делать это без чужих ушей.

Лицо Викста исказило настоящее отчаяние.

— Как же мне тогда быть, господа?! Вы не даете себя сопроводить, но позволяете ограждать от придирок охраны? Куда же мне, горемычному, деваться? Я ведь не думаю с вами ссориться, но гнев господина герцога мне тоже ни к чему…

Шагалан ухмыльнулся и молча двинулся в темноту, Кабо на секунду задержался, поправляя оружие.

— Балда, — сжалился он над бедным сержантом. — Топай за нами поодаль. Начнется шум — подоспеешь, успокоишь, не начнется — разговору не помешаешь. Главное — на глаза не попадайся.

У самого частокола разведчиков уже поджидал Рокош; хлюпая по грязи, миновали последние посты гердонезских войск. Помощь неугомонного Викста так и не понадобилась — желающих связываться с незнакомцами среди солдат не обнаружилось. Когда факельный свет остался позади, юноши замедлили шаг. Чуть в стороне громоздились стены замка, покрытые, будто шерстью, зарослями мха. Во мраке различалась лишь давящая масса да вереница плавающих огоньков.

— Ближе не подходим, — предложил Рокош негромко. — Еще выстрелят наудачу или сбросят какую-нибудь дрянь.

— Куда им стрелять-то? — Кабо, возясь с кувшином, фыркнул. — Они ж не видят оттуда ни черта. Об освещении стен даже не заботятся, влезай хоть сейчас… Вон, отследить разрыв в огнях и влезть. Только наверху и заметят.

— Точно заметят, — сдержал хромца Шагалан. — Потому со штурмом пока повременим. Лучше скажите, братья, с чего это мелонги стены затемнили? Ведь не дураки вроде.

— А может, сами удрать хотят? Веревки скинут и в одно мгновение на земле. Там и четырех ростов нет, любой осилит.

— Очень похоже. И от наблюдателей герцога в нынешней тьме проку мало.

Будто в ответ на слова юноши, в соседних кустах заворочались.

— Эй, кто там шастает? — донесся хриплый шепот.

— Цыц! — отмахнулся Рокош. — При такой системе мелонги за ночь все до последнего ускользнут, а мы и не проснемся.

— Ну, все-то, конечно, не ускользнут, — в задумчивости протянул Шагалан, — а вот группа спустится легко. Вопрос, куда она затем предпочтет двигаться: спасаться бегством или резать народ в лагере?

— Еще мыслишь о прорыве, брат? Что, сам поступил бы так же?

— Верно. А если вылазка не состоится, я признаю их Конлафа совершенным бараном. Завтра его закупорят и приготовят к медленной бесславной смерти от голода.

— Выходит, нам сегодня ночью оберегать сон целой армии герцога?

— Оберегать здесь недостаточно, брат. В случае атаки требуется воспользоваться ею в полной мере. Мы же не хотим, отразив нападение, просидеть под этими стенами ближайшие месяцы? Поэтому определимся вот как: мы с Кабо задержимся тут. Пройдемся вдоль стен, приглядим местечко потише. Ты, Рокош, и ребята… скажем так, будьте начеку. Не спать вообще или посменно дежурить — смотрите сами, однако момент атаки вы должны уловить тотчас.

— Понятно. Брешь в частоколе рядом, стало быть, к бою не опоздаем.

— И не просто к бою. Прежде, брат, позаботься, чтобы очистили лагерь от лазутчиков, ежели таковые все же объявятся. А во-вторых, надо не только опрокинуть врага, но и попытаться на его плечах ворваться в замок. Попробуйте разогнать на подвиг солдат герцога, хотя больше полагайтесь на самих себя. Если ворота Тьюнира снова захлопнутся, с их дальнейшим открыванием у вас возникнут серьезные сложности. А у нас с Кабо подавно.

— А что мы затеем? — невинно поинтересовался хромец.

— Будем заниматься своим делом. Если вся орава мелонгов и их подручных покатится на прорыв, стены неизбежно оголятся. Ты же предлагал туда залезть? Вот залезем и… поучаствуем в штурме. Так что вы уж там, братья, постарайтесь проникнуть внутрь, вдвоем сладить будет трудновато. Эй, Викст! Подойди, нечего сопеть в темноте.

Смущенный сержант приблизился не без робости.

— Мы с товарищем заночуем здесь, — объявил ему Шагалан. — Возражений не появляется? Молодец. Сейчас, приятель, отправляйся обратно, пришлешь сюда тех троих валестийцев, которых выделил герцог. И пусть обязательно прихватят с собой прочный шест длиной… локтей пятнадцать-двадцать. Все понял? Действуй, заодно и господина Рокоша в лагерь проводишь. Посмотришь, чтобы его никто по пути не обидел.

Оставшись вдвоем, разведчики долго и молча созерцали грозную тень крепости.

— Последний вопрос, брат, — заговорил наконец Кабо. — Ты не запамятовал? В этом замке существуют и другие ворота. У них-то нашего заслона нет.

— Мелонги еле наскребут сил и храбрости даже на один прорыв.

— А если он произойдет как раз на севере?

— Имеется риск… Попытаемся догнать врагов, хотя многие, вероятно, пробьются на волю. И все-таки мне кажется, удар нацелят на юг.

— Сыграют на неожиданности? Лобовая атака вместо бегства?

— Это тоже. А вдобавок ведь в южном лагере находится герцог с приближенными. Устранив его, есть надежда разжечь сумятицу в войске и завершить дело полноценным разгромом.

— Про герцога, брат, еще нужно как-то разузнать.

— Что с того? После Сегерхерда не удивлюсь, обнаружив незаурядную прыть и у доверенного прихвостня Гонсета.

Вскоре из мрака, громко пыхтя, появились наемники, тащившие толстенную жердь, почти бревно. Они к новоиспеченным командирам отнеслись без эмоций, размеренно занимаясь своим ратным ремеслом под любым началом. Укрыв помощников в кустах, юноши прошлись вдоль стены едва ли не до северного лагеря, также обильно обсыпанного огнями. Приглядели пару точек, удобных для акробатических трюков, возвратились назад.

— Долго ждать? — буднично спросил, подвинувшись, один из наемников на ломаном гердонезском.

— Долго, приятель, — отозвался Шагалан по-валестийски,- возможно, до самого утра. Дремлите покуда, мы вас посторожим.

— А когда бы ты, брат, взялся действовать? — шепнул Кабо.

— Разумеется, перед рассветом. Классическое время для внезапных налетов, хотя и до той поры стоит стеречься. Неизвестно, хватит ли у варваров выдержки.

— Тогда дремли тоже. Сонные мы много не навоюем, а часа через два я тебя разбужу, поменяемся.

Сигнал нарушил покой Шагалана при досматривании второй порции снов. Просто легкое касание плеча, однако годы общих занятий даром не пропали; каким-то неведомым образом он понял, что тревога не случайна. Еще с трудом продирая глаза, юноша распахнул влажный плащ, нащупал меч. Приближался опасный час — предутреннее марево, неопределенная зыбь между светом и тьмой, которую люди издревле стремятся провести в сонном беспамятстве. Ночные страхи, яростные и злобные, уходят, но их место ненадолго занимают иные, пугавшие иной раз даже больше своей бесцветной, неживой тоской. В такое время любой караульный начинает клевать носом, а промысел затевают лишь самые отчаянные хищники.

Рядом качнулась туманная фигура Кабо. Хромец вновь тронул плечо товарища, сильнее и резче, будто поторапливая. Заговорить не пытался, и это добавляло серьезности делу. Шагалан, оставив плащ, мягко пустился следом. Чудом обогнул валявшуюся на земле корзину — у них, посменно стерегших крошечный лагерь, имелось для борьбы с дремотой два основных метода: еда и осторожные прогулки по окрестностям. Первый опустошил за ночь корзину, второй, вероятно, натолкнул Кабо на нечто интересное. Тут же солидно сопели наемники, пока, к счастью, без храпа и вскриков. Юноши скользнули в пелену застывших капель, висевших, казалось, в самом воздухе. Двигались быстро, бесшумно, частично воспринимая дорогу на ощупь, частично — чутьем. Кабо шел впереди, не оборачиваясь и не замедляясь, уверенный, что спутник не отстанет ни на секунду.

Очень скоро Шагалан обнаружил или, правильнее, почувствовал цель — совсем близко, одним с ними курсом кралось несколько человек. Эти тоже норовили остаться незамеченными, но все равно шумели гораздо больше. Подпустив друга ближе, Кабо знаком подтвердил его опасения. В потемках не удавалось досконально разглядеть чужаков, тем не менее как-то не укладывалось в голове, что это люди герцога, вздумавшие, к примеру, тайком проведать посты. Да и часовые, до того регулярно выдававшие себя, отчего-то затихли. Новый короткий обмен знаками и касаниями. Кабо предлагал атаку. Если это враги, их нельзя пропускать в лагерь, если же союзники… то нечего шататься без предупреждения. Шагалан молча согласился, уточнил детали.

Еще десяток минут две призрачные тени сопровождали отряд незнакомцев. Гердонезский лагерь недалеко, но чужаки и не рвались прямо к нему, обходя по широкой дуге. Тени, в свою очередь, обходили их, зажимали с боков. Так странная процессия углубилась в лес. Уже никаких сомнений: враги, неплохо подготовленные и вооруженные, с четким заданием. Вероятный характер подобного задания Шагалан вечером обрисовывал весьма подробно…

На маленькой прогалине воины остановились. Что-то все же тревожило их в этой ватной, стеклянистой мгле, полной безымянных шорохов и колыханий. Мелонги замерли, напряженно вслушиваясь. Оружие настороже, но ничего конкретного так и не выявилось. Пятеро, лучшие из лучших, вернее, лучшие из оставшихся в живых. Почти все их товарищи по особой «охотничьей» команде сгинули на Востоке, в страшной битве, о которой уцелевшие шепотом рассказывали теперь небылицы. Им же, последним, предстояло, отринув страхи, проложить дорогу решающему сражению. Задача не нова, места — давно изучены, но смутное беспокойство отчего-то не покидало. Привычный, всегда покорный лес внезапно сделался чужим, устремил мириады ненавидящих глаз-капель на горстку завоевателей, чья мощь впервые давала осечку. В тертые, огрубевшие души тонкой струйкой просачивалась тоска. Мелонги покосились на предводителя, высокого, худого воина. Тот снял шлем, втянул длинным носом воздух, словно пытаясь так учуять опасность. Возвращаться назад немыслимо, идти вперед не хотелось упорно, однако и застаиваться не резон. Вокруг определенно никого, лишь предательский холодок пожирал волю с каждой секундой. Предводитель поморщился, сам стер ладонью с лица болезненную гримасу и подал знак к движению. Согласно вздохнув, отряд перетек в походный порядок. А уже на втором-третьем шаге обрушилась беда…

Что-то темное, непонятной формы безмолвным снарядом отделилось от мрака. Развернулось в полете, блеснуло молнией стали, проскакало мимо оторопевшего предводителя, который ни с того ни с сего начал заваливаться ничком. Опытные воины вскинули оружие, но темный клубок загадочным образом возник с другой стороны, и опять один из мелонгов, тихо вскрикнув, упал на землю. Оставшиеся, еще ничего не понимая, синхронно сомкнулись спина к спине, готовые дорого продать свои жизни… Призраки исчезли. По-прежнему мерно цокали капли, шуршала редкая листва. Будто и не случилось никакого нападения, а бьющиеся в агонии товарищи просто покончили с собой. Солдаты стояли терпеливо, ни на миг не ослабляя внимания. Враг так и не появился. Они опасливо сместились вправо, влево. Но не топтаться же на проклятой прогалине до солнца? Коротко переглянувшись, вновь пустились выбранным путем. Кто бы ни скрывался под масками демонов мглы, им не помешать воинам Великой Империи исполнить долг…

Это можно было предвидеть, но невозможно — предотвратить: стоило после каскада проверок и обманных рывков тронуться по-настоящему, как произошла атака. На сей раз мелонги сохранили настороженность, и все же один погиб немедленно, не успев даже взмахнуть мечом. Теперь призраков оказалось поровну с солдатами, и отступать они не собирались. Обычное человеческое обличье, щуплые, невысокие юноши, вот только вели они себя совершенно не по-ребячьи. Ни слова, ни крика, оба с жутковатым, решительным молчанием кинулись в бой и вскоре бесповоротно определили его исход. Как ни превозносили мастерство «охотников» Гонсета, сопротивление не затянулось…

Вернувшись к ночевке, Шагалан и Кабо разбудили безмятежных наемников. Дело закипало, с минуты на минуту ожидалась большая вылазка.

— Не слишком торопимся, брат? — спросил хромец, пока выдвигались к присмотренному участку стены. — Огни наверху до сих пор горят.

— Однако заметь, они ныне совсем не перемещаются.

— Укрепили факелы, а сами отправились к воротам?

— Точно. Кого-то, разумеется, оставят, но с началом канителить не захотят. Ведь посланных лазутчиков в любой момент могут разоблачить.

— А если варвары рассчитывают получить прежде сигнал от своих людей?

Шагалан придержал качнувшийся конец жерди, что волокли запыхавшиеся наемники.

— Тем хуже для них. Если не вырвутся сейчас, к вечеру будут замурованы и обречены. Надеюсь, отчаяние подстегнет их смелость.

Добравшись, разместились в глубокой тени дерева, в сотне шагов от стены. И не успели коротко растолковать валестийцам суть предстоящего маневра, как утренняя тишина взорвалась. Со стороны лагеря герцога взвыл тревожный рог, его зов подхватил другой, третий. Резкие людские крики, ржание перепуганных коней, звон железа. Северный лагерь тоже откликнулся, хотя и без особого переполоха. Все это время, прислушиваясь к заваривающейся кутерьме, разведчики сосредоточенно изучали гребень стены. Еще пара самых резвых огней пронеслась там, остальные горели неподвижно, будто вросши в камень.

— Все поняли, ребята? — Кабо обернулся к наемникам. — По команде действуем быстро и дружно. Не забоитесь?

— Не впервой, насмотрелись, — буркнули в ответ.

Новая волна боевого шума ударила по ушам. Пахнуло уже не простой сумятицей, а настоящей бранью. Разрозненные крики переросли в единый рев, грохот сшибающегося оружия отчетливо докатился до укрывшихся в тени.

— Началось, — кивнул Шагалан. — Полезли из логова, голубчики. Теперь и нам пора поспешать, пока враги не распознали, с кем столкнулись.

Пять фигур, кое-как таясь, побежали к стене. В иной момент их бы, вероятно, обнаружили, но охране сейчас было не до того. Ров замка оказался невелик: давно забыв о серьезных штурмах, он заплыл илом, осыпался и обмелел. С плеском преодолев его, группа приникла к влажному каменному яру. Наверху по-прежнему тихо, южный лагерь продолжал греметь звуками боя, только входя в раж, северный — трубными завываниями, заменявшими покуда помощь. По знаку юных командиров двое наемников, крякнув, вздыбили жердь отвесно, конец ее пришелся даже малость выше среза стены. Третий солдат опустился на колено, подставляя широкую спину.

— Внутри друг на друга не уповаем, брат, — обернулся Шагалан. — Каждый дерется сам и сам же выбирает путь.

— Как и заведено, брат, — эхом отозвался хромец.

Шагалан в два рывка очутился на плечах верзилы-наемника, подождал, когда тот, натужно пыхтя, выпрямится с увесистой ношей. Теперь до среза стены каких-нибудь восемь-девять локтей, он явственно чернел на фоне бледнеющего неба. Юноша прыжком еще сократил расстояние, ухватился за едва обтесанную жердь. Та заходила ходуном, однако трое солдат удержали его, оперли о стену. Быстро перебирая руками и ногами, Шагалан вскарабкался на самый верх. Калечному товарищу проделать следом подобный трюк сложнее, но и он должен справиться. Кошкой переметнулся через парапет, мягко нырнул к холодной тверди. Сюда сквозь безумные массы камня еле долетала какофония боя, и все же различался рев многочисленных гердонезских труб. Не бравурный сигнал победы, но и призыва о помощи не угадывалось. Скорее, команда к атаке, к решительному натиску с напряжением всех сил.

Впрочем, вникать в тонкости разведчику не дозволили. Как ни голо выглядела внешне стена, к лазутчику уже мчался, грохоча железом, стражник с алебардой. Юноша шагнул навстречу, отвел, вытягивая из ножен клинок, выпад, резанул поперек лица. Пока смахивал со щеки попавшие капли, осмотрелся. В обе стороны змеилась пустынная тропа, размеченная факелами. Лестница неподалеку зигзагом окуналась вниз, к земле, в туманную хмарь. Никакого ясного представления о схеме замка, герцог смог описать ее лишь в самых общих чертах. Посему и разницы между направлениями никакой, в придачу на всех слышались крики и мелькали тревожные огоньки. Шагалан предпочел лестницу: огни там были гуще, а дорога к воротам — понятнее. На ходу убрал меч, извлек на волю перначи. Заметив поднимающуюся над парапетом темную фигуру Кабо, жестом обозначил свой выбор. Друг примет иной путь, столь же непредсказуемо опасный.

И снова бой. Свист стали, перекошенные лица врагов, брызги крови, стоны. Первые угодившие под руку погибли, толком не сопротивляясь. Мало того, что узкая лестница не позволяла встать плечом к плечу даже троим, так варвары еще и подбегали поочередно, как застигала их тревога, подбегали, чтобы тотчас пасть от оружия страшного бойца. Следовавшие за ними, быстро сообразив, попытались сгрудиться копейным ежом, но тоже не выдержали града беспощадных ударов, покатились вниз, теряя тела. На землю Шагалан ступил словно бог войны, сея смерть и панику.

Дальше пошло тяжелее. Мрачные коридоры и галереи сплетались в бескрайний лабиринт, отдельные сполохи света лишь окончательно запутывали. Юноша двигался вперед, натыкаясь то на массивные запертые двери, то на выскакивавших из ниоткуда солдат. Мелонги по-прежнему нападали поодиночке или маленькими группами, что не давало им ни шанса. Очевидно, весть о лазутчиках уже разнеслась по замку, однако хаотично перемещавшиеся цели никак всерьез не нащупывались, поисковые отряды попросту исчезали, превращаясь в кровавую кашу. Подобное брожение продолжалось довольно долго. Наконец, выбравшись на воздух из какого-то зловонного подземелья, Шагалан обнаружил звуки большого боя рядом, гердонезские же трубы теперь надрывались откровенно победно. Юноша, смахнув очередного незадачливого противника, поспешил на галерею ближайшей башни.

Прорыв мелонгов завершился полным крахом. Их перепутанное, бестолково орущее воинство, откатившись вспять, запрудило дворик перед воротами. И этим проблемы не ограничивались. Хотя тяжелую решетку и сбросили, отрезав преследователей, горстка гердонезцев все же ухитрилась проскочить внутрь. Нельзя, правда, сказать, что им повезло, — ныне смельчаки очутились лицом к лицу с толпой разъяренных врагов. Пока имперские командиры старались навести какой-то порядок, в створе ворот закипела яростная схватка. Вскоре волна мелонгов отхлынула, оставив только троих выживших бойцов. И их Шагалан мог назвать поименно… Требовалось незамедлительно выручать друзей. Варвары частью уже превратились в перепуганное стадо, но сотня латников — не шутка, бронированный кулак способен и в смятении натворить уйму бед.

Юноша ступил из галереи на осклизлую дощатую крышу, лихо скатился по ней во двор, чудом не напоровшись на копейные острия. Тотчас взвыли перначи, вырубая просеки в рядах растерянных покорителей мира. Где-то поблизости залязгала еще одна драка, вероятно, Кабо решил подсобить товарищу. Теперь их сражалось пятеро. Против ста. Не такой уж безнадежный расклад, если считать врагов сломленными, безвольными паникерами. Однако легкой прогулки не получилось — лишь первые из мелонгов, атакованные сзади, дрогнули, замешкались, оплачивая слабость кровью. Стоявшие же дальше успели развернуться, сомкнуть строй, упереться на месте ощетинившейся сталью стеной. Отыскалось и сразу несколько офицеров, распределявших своих людей между бойцами. Пока же колючие стенки сдерживали неприятеля, по окружавшим дворик галереям побежали, грохоча, лучники и арбалетчики.

— Внутрь, братья! — рявкнул Шагалан, не прерывая бешеной сечи. — Расползаемся по щелям!

Надо было возвращать утраченное преимущество. Как ни великолепны «птенцы Иигуира», им трудно приходилось против сплоченного строя опытных латников. Следовало признать — даже грозные барокары едва ли превзошли хозяев. Вся мощь виртуозного боя тратилась на подавление вражеских выпадов, на забивание лезущих отовсюду копий, на собственные же действия попросту не хватало времени. Это строй позволял себе промахи, неудачника прикрыло бы полдюжины щитов, да и потеря одиночки не играла особой роли. Наоборот, сражающиеся с варварами бойцы при любой ошибке тотчас бы гибли, копящаяся исподволь усталость обрекала всех. Потому, крикнув команду, Шагалан первым двинулся к ближайшему зияющему жерлу. Кажется, кто-то норовил преградить ему дорогу, но тщетно.

Внутри полегчало — скучившиеся мелонги мешали тут друг другу. Зацепить их было по-прежнему сложно, зато и они ничего серьезного сделать уже не могли. Тугая пробка из латников лишь скреблась по узким проходам, выжимая противника перед собой. Получив некоторую свободу, разведчик взялся кое-как раздергивать солдат: то наваливался на них в лоб, то нырял в черную дыру боковой галереи, то вообще пускался наутек, повергая неповоротливую погоню в хаос. Результатом долгой беготни послужил пяток выведенных из строя мелонгов, но не более того. Места раненых моментально занимали свежие воины, иногда враги, разделившись, даже пробовали окружить юношу, благо сеть затейливо переплетенных коридоров была им знакома куда лучше. Шагалан вырывался, где за счет силы, где благодаря звериному чутью. Оно же подсказывало, что в стараниях варваров прослеживается какой-то единый, несомненно, пакостный замысел. Пару раз боец пытался круто сменить траекторию их скольжения и неизменно встречал жесткий отпор. Дозволялось убегать, метаться из стороны в сторону — в конечном итоге его упрямо выдавливали к нужной точке.

Целью движения оказался все тот же двор. На выходе из башни юноша, осознав намерения врага, предпринял новый, отчаянный рывок, сбил солдата, но опять вынужденно отступил перед копейным ежом. С бездонным упорством жуков-навозников, не считаясь со временем и потерями, их теснили назад, на открытое пространство, под стрелы. По двору уже перекатывались две группы дерущихся, Шагалан со спутниками составили третью. Несколько минут разведчика гоняли из угла в угол, пока не вытолкнули к центру. Там же находились Арашан и Гош. Ребята замерли спиной к спине, плотное, слившееся воедино кольцо мелонгов тоже застыло, будто упиваясь мгновением триумфа. Сплошная стена щитов, копий, мечей, набычившихся шлемов. Рядом за воротами трубы пели иную песню — герцог определенно начинал штурм. Практически все имперцы здесь, оборонять замок некому, его падение предрешено… Значит… мелонги готовы погибнуть, но уничтожить зловредных юнцов, обрушивших здание их величия?

— Остальных видели? — прохрипел Шагалан, косясь исподлобья на снаряжающих оружие стрелков.

— Кабо увел свою погоню под ту арку, — откликнулся Арашан, придерживая левой рукой безвольно повисшую правую. — А Рокош — куда-то вдоль стены.

— Эх, — вздохнул Гош, — протерпеть бы, братья, еще с четверть часа, все бы само и уладилось. Слышите, как народ на приступ-то кинулся? Весело идут, без труда. А у нас тут намечается последний залп.

— Похоже, только команды ждут, сволочи. — Шагалан скривился. — Ну не стоять же баранами на бойне?! По сигналу липнем к латникам…

— К этой щетине, брат, так сразу не прилипнешь. И от стрел ото всех не отмахнешься… Хотя, бесспорно, дернемся, чем черт не шутит.

На галерее среди лучников появились трое мелонгов в тяжелой броне. Невысокий мужчина с сухим, недовольным лицом прошел вперед, склонился над парапетом, пристально разглядывая загнанных в ловушку бойцов. Потом перевел взор на клубившийся за стенами дым, вернулся к юношам. Закончив осмотр, выпрямился. Он не проронил ни слова, но окружающие его стрелки тотчас подняли оружие.

— Надеюсь, — усмехнулся Гош, — обойдется без красивых жестов с белыми платками?..

Однако узнать это ребятам было не суждено. С надрывным скрипом распахнулись какие-то двери, и во двор опрометью выскочили около дюжины солдат. Вид они имели плачевный, большинство едва переставляло ноги, но вместе с тем бежать никто не пытался. Наоборот, воины честно старались сражаться, и не их вина, что задача выдалась невыполнимая. Вслед за пятившимися мелонгами выкатилось бездыханное тело, за ним показался Рокош. Лезвия его гиссы — подобия двустороннего протазана с коротким толстым древком — почернели от крови, да и сам юноша напоминал скорее прорвавшегося из преисподней демона. Нисколько не смутившись зрелищем воинства, грудящегося во дворе, он решительно двинулся вперед, и те солдаты, кто успели отведать мощи диковинного оружия, расступились. Секундная оторопь сковала ряды варваров, этого хватило, чтобы по резкому крику Шагалана бойцы ринулись на врага.

Новая отчаянная сеча. Мелонги вовсе не помышляли о спасении, дрались с остервенением обреченных. Их замешательство позволило лишь пробиться сквозь копейные завесы к живой плоти. Мигом позже по двору густым дождем ударили стрелы, часть застучала по камням, часть посекла своих. Не обращая внимания на потери, строй задергался, напрягся, тщась опять исторгнуть из себя чужеродные создания. Теперь он распался на четыре куска, каждый, извиваясь гусеницей, норовил выставить своего противника под прицел лучников. Временами уже ребята носились за варварами, понимая, что именно в гуще щитов самое безопасное место. Поверженные валились под ноги, дико лязгала сталь, свистели отдельные стрелы, а над всем этим победно ревели трубы Гердонеза.

На дальних стенах, давя редкие заслоны, забегали фигурки штурмующих. Замок, по сути, пал, однако во дворе продолжали бессмысленную и жестокую битву. Ряды имперцев таяли, уцелевшие солдаты едва сдерживали неутомимого противника, об атаках пришлось забыть, полагаясь главным образом на меткость стрелков. Несколько раз Шагалан каким-то чудом уворачивался от их снарядов, особенно коротких арбалетных, вгрызавшихся в жертву со свирепостью цепного пса. У друзей получалось хуже — на глазах разведчика Арашан, неловко нырнувший под копья, покатился по земле со стрелой в боку. Глухо рыкнув, Шагалан с новой силой нажал на своих врагов. Его толпа, пятясь, натолкнулась на толпу, гонимую навстречу Рокошем. Возникла сумятица, свалка. Рокош с лихвой воспользовался этим для обильной кровавой жатвы, Шагалан — для стремительного рывка к лестнице. Следом метнулись мелонги, но юноша, смяв охрану, уже летел наверх. С ходу врубился в заполнивших узкую галерею лучников, сея смерть и панику. Резня удалась на славу, хотя было и жарко. В рукопашной стрелки оказались беспомощны, но не отступали. Гибли один за другим и не отступали. Бросали оружие, хлопались с мольбой на колени, но даже не пытались бежать. Вскоре прояснилось и это — когда последние враги просто кинулись ничком на пол, скуля и закрывая головы, на противоположном конце галереи обнаружился Кабо. Раненый, бледный, хромающий больше обычного, но живой.

— Ты-то как здесь очутился, брат? — еле переводя дух, выдавил Шагалан. — И куда подевал белокурых, что ушли за тобой?

— Сам же велел прятаться по щелям. — Кабо хмыкнул, прижимая ближайшего лучника мечом к полу. — Лежать! Так и незачем к воротам было возвращаться. Кто за мной увязался, по тем щелям и спит, а вот вас еще выручать понадобилось. Ладно ребята, они кроме лобовой драки ничего и не знают, но ты-то, брат, мог бы и хитрее выкрутиться.

— Потом расскажешь, научусь, — отмахнулся Шагалан.

Ноги подкашивались, потребовалось аккуратно сползти по стене.

Во дворе бой тоже завершился. Утратив поддержку стрелков, мелонги совершенно сникли. Стоило же передовым гердонезским отрядам отпереть северные ворота и запустить в проулки грохочущую копытами и железом рыцарскую конницу, как началась повальная сдача в плен. Кому-то голодные до брани господа все же снесли голову, но полсотни человек жизни сохранили.

— Эй! — Изможденный Шагалан приподнялся с пола, услышав на лестнице топот множества ног. — Совсем запамятовал. А где же тут наш имперский вождь?

— Кто? — не понял Кабо. — Все, кто был, здесь и лежат. Ни один не ускользнул, выбирай любого, брат.

Шагалан тяжело встал на ноги, прошелся среди ковра из тел. Мертвые, как и положено, недвижимы, живые в страхе замерли не хуже. В конце галереи появились разгоряченные солдаты, увидев странных союзников, замялись.

— Да вот он. — Поддев носком сапога, Шагалан опрокинул латника на спину. — Тот самый, что собирался расстреливать нас во дворе. И похоже, от твоего меча, брат, почил.

— Нечего наговаривать. — Кабо неохотно склонился над телом. — Дышит твой мелонг, оглушило его и все. Подобную броню мимоходом не пробить, очувствуется.

— Не стесняйтесь, ребята, осваивайтесь! — Шагалан обернулся к топчущимся в отдалении солдатам. — И пленных полно, и покойников с доспехами. А мы только вот этого в панцире утащим.

— Ну, уж столь скромной наградой вам, дорогие мои, не отделаться!

Сквозь раздавшуюся кучу воинов протиснулся герцог Даго. Сразу за ним спешили Рокош и пара рыцарей. Приостановившись, вельможа обозрел возбужденно галерею, развел руками.

— Какие тут нужны слова? Восемь человек берут Тьюнир! Клянусь святыми мощами, могли ли помыслить о таком создатели древних легенд? Буду настаивать, требовать от брата наградить вас, друзья, со всей доступной ему щедростью. И даже сверх того! Что до меня… я теперь обязан вам жизнью, родиной, славой. Любые средства, любая поддержка. Мой меч отныне и навек в вашем распоряжении… Не знаю, правда, чем он способен помочь истинным героям, но… от чистого сердца.

Риз лично подошел к каждому из ребят, крепко обнял. Зачарованные невероятной сценой солдаты будто забыли про растаскиваемую вокруг добычу.

— Что вы там говорили про того варвара? — Герцог, скрывая растроганность, отвернулся.

— Думаем, это их командир, — отозвался Шагалан. — Мы так и не встретили в замке Гонсета, сир, а потому хотели бы порасспросить кое о чем его подручного. Кто же еще в курсе секретов хозяина, если не он?

— Конлаф? — Риз с любопытством ткнул бесчувственного мелонга ножнами. — И живой. Пускай так, берите, беседуйте. Только, пожалуйста, постарайтесь не умертвить его раньше срока — родовитых имперских заложников у нас пока не густо.

Мимо солдат, шумно возившихся с телами врагов, приблизился Рокош, усталый и пасмурный.

— Что? — поднял голову Шагалан.

— Жига. Наскочил на лазутчиков у шатра герцога. Разметал почти всех, но и сам получил… Стрелу. Из арбалета… Тяжело от них уклониться, тем более в упор.

— Чертовы машины! Жив?

— Вряд ли. Когда уходил, он был уже совсем плох.

Разведчик с досадой махнул рукой, пнул впервые застонавшего пленника.

— Арашан-то как?

— Остальные целы, брат. Поранены, разумеется, кто сильно, вроде Арашана, кто не очень. Но выживут.

— И то хорошо. Давайте тогда подыщем имперскому вскормленнику тихий уголок. Отвечать ему, видно, доведется за всю свою шатию.

Цом, цом… Капли падали мерно, с непостижимой пунктуальностью. Возможно, то было результатом недавних дождей, а возможно, так вообще было всегда. В каменном склепе, погрязшем в сырости, плесени и зловонии, время словно останавливалось. Наверху утекали дни, месяцы, годы. Менялась власть, являлись новые люди, обычно по трупам старых… Здесь все оставалось по-прежнему, чуждое свету и тьме, холоду и жаре, безжизненно ровное и постоянное. Изредка сюда забрасывали неудачников, но подземелье и к ним оставалось равнодушным, поглощая вопли, стоны и последние проклятья. Забытые дотлевающие тела и беспокойные призраки — сущая мелочь для вечно спящей бездны. Вот и сейчас наверху ржут кони, гудят пожары, суетятся очередные победители. Здесь же слышен лишь монотонный стук падающих капель.

Цом, цом… По сторонам одинокого чадящего факела на расстоянии вытянутой руки располагались Шагалан и захваченный пленник. Мелонг все еще был без сознания, грузным кулем привалившись к стене. Юноша сидел напротив, сразу и расслабленный и сосредоточенный, сохраняя и это состояние, и позу уже с полчаса, упершись неотрывным взором в добычу. Где-то рядом темнота прятала столь же бесшумного Кабо.

— Можете открыть глаза, сударь, — негромко произнес Шагалан, поднимая наконец подбородок от ладоней. — Я вижу, что вы очнулись.

Веки пленника дрогнули, из-под них сверкнул настороженный глаз. Чуть помешкав, он распахнулся полностью, мелонг шевельнулся, замер со стоном. Досталось ему воистину прилично — и после оглушающего удара Кабо солдаты не церемонились излишне с врагом. Морщась, постанывая, мелонг медленно ощупал разбитую голову. Глаза при том не прекращали изучать положение.

— Узнаете меня? — спросил Шагалан холодно. — Я один из тех, кого вы едва не расстреляли во дворе. Припоминаете?

Новая порция стонов. Собеседника своего пленник рассматривал особенно тщательно, хотя встречи взглядами избегал.

— С тех пор кое-что изменилось, сударь. Ныне вы в моей власти и должны очень постараться, дабы заработать себе жизнь.

Разжав кровоточащие губы, пленник выдавил что-то на лающем наречии варваров.

— Так у нас дело не пойдет, — усмехнулся юноша. — Неужто я поверю, будто вы не говорите по-гердонезски? Слышал, по примеру наместника, его окружение неплохо освоило язык покоренной страны, а вы входили в самый ближний круг. Я прав? И бросьте супиться. Окажись вы простым служакой, вас поволокли бы на виселицу без разговоров. Уж я бы посодействовал. Теперь же за счет маленькой теплой беседы вы имеете шанс стать важным заложником короны. Гердонезской короны. По-моему, недурной повод быстренько научиться языку, а?

— Что вам от меня надо? — поколебавшись, отозвался пленник. Голос охриплый, но речь чистая, практически без акцента.

— Хорошее начало, — кивнул Шагалан. — Интересно, вас не волнует вопрос, кто мы такие… А ведь причин для удивления вроде бы получили предостаточно. Уже наслышаны, господин Конлаф?

Испуганно вытаращившись, мелонг замотал головой.

— Отрекаетесь от собственного имени? — Юноша фыркнул. — Это же нелепо, сударь. Десятки захваченных сегодня опознают вас, да я и сам наблюдал, кто командовал в галерее. Ладно, спишем первую робость на последствия удара. Далее, однако, дружески советую придерживаться правды. Ваше настоящее имя?

Мелонг молчал долго, уставившись куда-то под ноги. Шагалан не торопил, давая все взвесить и сломаться полностью.

— Конлаф. Ингвер Конлаф, — буркнул наконец пленник. — Секретарь… имперского наместника.

— Секретарь? — присвистнул юноша. — Ну-ка, сударь, повернитесь в профиль.

— Морду набок свороти, — растолковал из мрака невидимый Кабо.

Шагалан ухватил варвара за бритый подбородок, секунду рассматривал с сомнением.

— Похож, — заключил, поразмыслив. — Я лицезрел вас осенью в Галаге. Именно вы мило болтали с господином Гонсетом на площадке донжона. Было?

— Было, — скривился мелонг. — Мы ловили там неких беглецов…

— Не утруждайтесь объяснениями, сударь. Тот побег я сам устроил и потому о деталях немного осведомлен.

Конлаф глянул на юношу хмуро и без явного изумления.

— Чего же вам от меня все-таки надо?

— Самую малость. Непосредственно нас с друзьями интересуют только два вопроса. Позднее, вероятно, королевские дознаватели зададут их больше, но до тех времен еще требуется дожить, не так ли?

— Какие вопросы?

— Первый — наиболее очевидный: где найти Бренора Гонсета? Все полагали, что он укрылся в Тьюнире, но ведь его здесь нет?

— Не знаете, где он? — ухмыльнулся мелонг. — Вообразите себе, я тоже.

— Полно, господин Конлаф. Как это хозяин бросит на произвол судьбы лучшего из своих псов?

— Думайте, что хотите, молодой человек. — Лицо пленника сохранило усмешку, хотя на мгновение, казалось, дернулось от боли. — Последний раз я видел господина наместника во дворце в Ринглеви, где мы ожидали вестей из Сегерхерда. Прибыл гонец, сообщил… нерадостное… Вдобавок корабли Артави поднимались к городу. Возникла некоторая суматоха, шум, кто-то рванулся готовиться к обороне столицы, кто-то — потихоньку спрятаться… Наместник, отдав распоряжения и запретив беспокоить, удалился к себе. Лишь часа через два вдруг обнаружилось, что он пропал с основной частью личной охраны. Скорее всего, воспользовавшись тайным ходом, покинул дворец.

— И вы не предприняли поиски?

— А что потом? — Конлаф устало поморщился. — Силой возвращать назад наместника Светлейшего Императора? Безумие. К тому же я неплохо изучил господина Гонсета за эти годы. Он отнюдь не трусливый мальчишка, теряющий голову при серьезной опасности. Пусть звучит высокопарно, однако главное для него — служение Империи, ради нее он пойдет и на смерть и на позор. А разум наместника с возрастом не потерял остроты. Если он счел, что схватка за Гердонез проиграна и подобает оставить страну… на то имелись веские причины.

— Надо же, а выглядит все именно как трусливое бегство. Какие причины понудят бросить на погибель вернейших слуг?

— Не знаю. Возможно, он старался сохранить отъезд в тайне. Мой уход, как и исчезновение стражи у дверей, придворные заметили бы преждевременно.

— То есть вы не считаете себя обманутым и покинутым своим хозяином?

Конлаф посмотрел исподлобья.

— Такие вещи вне моей оценки, молодой человек. А жертвенность во имя высших интересов Империи и покинутость — вовсе не одно и то же.

— Хорошо, — кивнул Шагалан, — дойдем и до жертв. Вы пытались хотя бы проследить дальнейший путь Гонсета?

— Немного. Из столицы он вполне логично отправился к Тьюниру, сюда же я повел остатки гарнизона и всех готовых еще сопротивляться. Тем не менее, в замке сообщили, что наместник здесь не появлялся. Потом вроде бы его видели на севере, у Галаги. Позднее… было уже не до поисков.

— Что, по-вашему, намерен Гонсет делать на севере? Собирать силы для ответного удара?

— Едва ли. Не из страха — сил там попросту нет. Хватает всяческой швали, способной какое-то время держать в узде чернь, но приличных воинов… Я знаю, о чем говорю, сам обеспечивал стягивание войск на юг.

— Чувствую, сударь, мы не ошиблись, затеяв эту беседу, — хмыкнул Шагалан. — Ну и где же искать господина Гонсета?

— Так не терпится потыкать его железом? Боюсь, ничего не получится. Пока вы толкались под стенами замка, у него имелось все — лошади, эскорт, золото. Сейчас он может очутиться в любой точке страны… Разумеется, не для продолжения безнадежной борьбы.

— Что же тогда? Бежать за море, в Илиери или Овелид-Кун? Разве там не ждет его единственно плаха? Император ведь не любит проигравших.

Конлаф судорожно мотнул головой.

— Не мне гадать о мыслях наместника. Вероятно… Убежден, он видел какой-то выход, коль скоро предпочел бегство честной смерти в бою. Видел и считал более полезным для Империи. Я же не смею не доверять его мнению.

— Понятно… — Юноша в задумчивости потер щеку. — Стало быть, наместнику вновь удалось от нас улизнуть…

— Это мы еще посмотрим, — буркнул из темноты Кабо. — Растрясем принца на конный отряд, прочешем побережье хоть до самой Хамарани… Авось и застигнем старого лиса в наших краях. Слишком легкое наказание для него имперский топор.

— Попробуем, конечно, брат, — вздохнул в ответ Шагалан. — Шансов, впрочем, действительно мало — погода приличная, а для него побережье кишит доступными судами. Если не случилось чего-то невообразимого, господин Гонсет уже давно качается на морских волнах.

Короткую паузу вдруг нарушил пленник.

— Занятно, однако, молодые люди, наблюдать столько страсти в поимке несчастного беглеца. Зачем, в сущности, он вам? Поиздеваться и подвергнуть публичной казни? Не исключаю, это и так ему предстоит. А вот от вас я ожидал большей сдержанности.

— Тогда к вашим ожиданиям, любезный господин Конлаф, сейчас и перейдем. — Голос Шагалана заледенел. — Как понимаю, вы были весьма приближены к Гонсету, в курсе его самых тайных затей. А раз хозяин пока недостижим, именно слугам раскрывать секреты.

— Что вы имеете в виду? — замер мелонг.

— Я хочу подробно услышать о том, как Гонсет оказался осведомлен о наших планах. Похоже, в целом Гердонезе лишь вы с ним отчетливо осознавали, с кем довелось столкнуться.

— Я… — пленник понурился, пряча глаза в тени, — я не могу… Подобные вещи не разглашаются… Мой долг…

— Не время играть в несгибаемого героя, господин Конлаф, — оборвал юноша. — Начали откровенничать, так продолжайте дальше.

— А что я такого сказал? — воскликнул мелонг. — Ничего важного! Вы спросили о наместнике, я ничего не знал, это и ответил. Все! Догадки же мои никак не относятся к высшим тайнам Империи.

Шагалан, опустив веки, бесстрастно выслушал вопль души. Дождавшись тишины, произнес в темноту.

— Позови там Рокоша, брат. Увы, беседа утрачивает дружественность…

Запищали ржавые петли; Кабо, высунувшись куда-то наружу, громко крикнул. Гулкое эхо раскатилось по каменным дебрям, вжимая перепуганного пленника в собственные плечи. Тяжелые, лязгающие шаги. На краю круга света возникла дюжая фигура Рокоша. Не приближаясь, он с грохотом бросил на пол гору железа.

— Все, что смог найти? — Шагалан вытянул одно из приспособлений — клещи с зубами, посрамившими бы любого волка.

— Все, что смог дотащить, брат. В других казематах еще масса игрушек, вполне годных к применению. Очевидно, таково было любимое здешнее развлечение. Если разговор опять не завяжется, я провожу к ним.

Развернувшись, Рокош нырнул назад во мрак.

— Что?.. Зачем это?.. — Секретарь дернулся отползти от зловещей кучи, но уперся спиной в каменную твердь.

— Как зачем? — удивился Шагалан. — Мы очень хотим кое-что прояснить, вы, господин Конлаф, упорствуете. Что же остается?

Юноша клацнул клещами, отчего пленник подскочил на месте.

— Как вы можете?.. — простонал он. — Ваш учитель… Господин Иигуир никогда не допустил бы подобного зверства…

— Я уже понял, что вы прекрасно осведомлены, сударь. — Шагалан поднялся с клещами наперевес. — Теперь бы уточнить — откуда. Так испытываем вашу стойкость или обойдемся миром?

— Я не вправе… Если я не вынесу… принц Демион будет недоволен… Вам же нужен заложник!..

— С принцем как-нибудь сладимся. В конце концов, мы оказали ему достаточно важную услугу, чтобы не волноваться о каком-то замученном варваре. Итак, ваше последнее слово?

Едва железо коснулось обнаженной руки, Конлаф отпрянул с отчаянным криком.

— Хорошо! Хорошо, я все расскажу… Уберите это! Расскажу все, что знаю.

— Надеюсь, мы не усомнимся в полноте вашего повествования.

— Дайте… воды… — Секретарь совсем понурился, вздрагивая и часто дыша.

Кабо из темноты выдвинул глиняную кружку. Шагалан вернулся на свой табурет, пристроил клещи рядом.

— И не стоило так упорствовать, господин Конлаф, — заметил он, пока пленник с жадностью пил. — В сущности, вы же ничего не выдаете — замысел наместника виртуозен, но уже успел провалиться. Вы лишь разжуете некоторые его подробности. Какой тут вред для Империи?

— Император не удосужится разбираться в тонкостях, — буркнул мелонг.

— У вашего Императора, любезный, на носу собственные проблемы. И очень значительные. Не думаю, что в ближайшее время его заинтересует даже Гердонез, а уж слабоволие кое-кого из подданных тем паче. Поэтому собирайтесь-ка с мыслями и приступайте.

Конлаф помолчал, повертел в руках пустую кружку.

— Вот вы, молодой человек, вспомнили Галагу, — заговорил он, старательно уклоняясь от взгляда Шагалана. — Я действительно беседовал там с наместником. Именно тогда господин Гонсет впервые высказал предположение о том, что у рубежей Гердонеза растят могучих бойцов для вторжения.

— С чего он это взял?

— Куча мелких, чепуховых с виду фактов, — пожал плечами пленник. — Начиная с давнего исчезновения карательной экспедиции и кончая странными происшествиями последних месяцев. Решающим же событием, подтолкнувшим его к такой догадке, стал ваш, сударь, шумный и эффектный побег из городской тюрьмы. Согласитесь, случай не рядовой, заслуживал внимания.

— Соглашусь, — сквозь зубы ответил юноша. — Дальше.

— Господин Гонсет поделился своими невероятными идеями только с парой приближенных лиц. И хотя я отнесся к этому скептически, мне поручили их проверку. У нас имеются… некоторые возможности по ту сторону пролива.

— Агентура? И большая сеть?

— Изрядная. Империя обязана знать во всех деталях, что творится вокруг.

— Конечно. А главное — о степени готовности очередной жертвы? Однако бог с ним, агентуре Гонсета посвятим особый разговор. Продолжайте, сударь.

— Давая указания о проверке, наместник подкинул зацепку — как. раз тогда в Валесте скончался небезызвестный Бентанор Иигуир. И аккурат с его именем у нас связывали существование мифической армии освобождения Гердонеза. Накануне же смерти Иигуиру, как истинно верующему человеку, надлежало исповедаться…

— И вы выкрали священника…

— Да… — протянул Конлаф не без удивления. — То есть сперва мы долго старались подобраться… легальными путями, а уж затем… Его отвезли в наше потайное убежище, где тщательно допросили.

— С пытками?

— О, они почти не понадобились.

— Что за убежище?

— Я посещал его лишь однажды. Маленький домик в лесу, вдали от людей и любопытных глаз. С помощью имперского золота скромному отшельнику всюду нетрудно заполучить похожий.

— Часто доставляют туда узников?

— Только в самом крайнем случае. Допросы обычно протекают шумно, для них даже вырыли обширный подвал. Ну и потом… после такого допроса человека ведь не отпустить восвояси, вы же понимаете?

— Куда девались тела?

— Закапывали прямо там, на поляне, солидное кладбище… выросло.

— И что же открыл несчастный священник, прежде чем лечь рядом?

— Господин Иигуир был… весьма разговорчив… перед кончиной. Исповедник, не отличавшийся могучим умом, понял немногое, зато четко уловил запах серы. Для извлечения же подробностей… наши люди основательно повозились.

Шагалан поморщился.

— Воображаю себе. Так вы проведали о нашей затее?

— В самых общих чертах. Ну, привез Иигуир с Востока мастеров для обучения гердонезских мальчишек воинскому ремеслу. И что с того? Требовались подробности. Лагерь ваш вычислили быстро, но пролезть в него никак не удавалось.

— Про карательную экспедицию не думали?

— Разумеется, однако нашлись сразу две веские причины отказаться от нее. Перво-наперво — воля Светлейшего Императора. В свое время господин Гонсет уже организовывал аналогичную тайную миссию, но отряд внезапно исчез. Император, узнав, был страшно недоволен. Наместнику в резкой форме запретили такие операции, дабы не спровоцировать досрочный конфликт с Валестой. Считывая вдобавок… э-э… прохладное отношение к нему при дворе, у господина Гонсета отсутствовала всякая возможности отстоять свою точку зрения.

— А вторая причина?

— Тот самый пропавший отряд. Мы возобновили поиски следов теперь по всей Валесте, и далеко на юге, на соляных приисках Мар-Шени, неожиданно обнаружился один из его участников. Годы рабского труда выпили соки из некогда здорового солдата, он угасал, но успел кое-что рассказать. После этого мы с господином Гонсетом окончательно убедились, какая опасность угрожает нам, какой дьявольский меч подвесил над нашими головами немощный старик Иигуир. Если несколько лет назад горстка мальчишек шутя вырезала отряд отборных, испытанных воинов… сейчас об экспедиции не шло и речи.

— А жаль, — проворчал Шагалан себе под нос. — И потешили бы нас, и осмотрительности, глядишь, научили б.

— Как бы то ни было, — продолжал Конлаф, — силы тайной службы сориентировали на ваш лагерь. Пробовались самые хитрые способы проникновения и все одинаково безрезультатно. Случайно, не почувствовали нынешней весной всплеска интереса к себе со стороны разнообразных беженцев, бродяг и полоумных?

— Нет. Такой публики вокруг всегда хватало.

— А между тем на сей раз многие из них работали на Империю, — не без гордости усмехнулся мелонг. — Впрочем, ничего не получалось, вы накрепко заперли вход, не принимая никаких чужаков. И тогда взоры обратились на тех из заговорщиков, кто регулярно сам покидал пределы лагеря.

Ударила по ушам короткая, острая тишина.

— Бойд? — Кабо даже высунул из мрака напряженное лицо.

— Да, — просто кивнул пленник. — Тинас Бойд. Ваш денежный мешок и один из отцов заговора. Большую часть времени он проводил в Амиарте или в разъездах, приблизиться к нему было легче. Только, пожалуйста, не думайте об измене! Этот Бойд, естественно, такая же алчная свинья, как и все купцы, однако товарищей он бы никогда не продал. И не проболтался бы. Прожженный торгаш, умный и осторожный, он не расслаблялся ни с деньгами, ни с вином.

— Вы неплохо его изучили, — заметил Шагалан сухо.

— Ерунда. Пара прибыльных сделок, и общайтесь с ним сколько угодно. Коммерцию свою господин Бойд вел широко. Кстати, молодые люди, очень вероятно, для нее использовались и ваши общие средства.

— Сами разберемся, сударь. Не отвлекайтесь.

— Как пожелаете. В конце концов, мы нащупали слабое место и у неподкупного Бойда — бедняге фатально не везло с женщинами, а он был до них весьма охоч. Требовалось всего-навсего подложить ему соответствующую потаскушку, лучше гердонезского происхождения.

— Хейди, — вздохнул юноша.

— Кажется, так ее и звали. Нам улыбнулась удача: Бойд мало что увлекся, а буквально воспылал любовью к этой девке. Содержал ее, баловал, одаривал сверх меры, однажды завел даже речь о женитьбе. Разумеется, об их болтовне, включая постельную, немедленно осведомляли нас.

— Много ли нового откроется в подобных разговорах?

— Вы правы, немного. Бойд редко сообщал пассии что-либо ценное, хотя, полагаю, не столько из опасливости, сколько из-за пренебрежения умственными ее способностями. И все же мы надеялись рано или поздно уловить в его словах главное — намеченный момент вторжения. Согласитесь, логично предупредить невесту о грядущих потрясениях на родине, а заодно похвастаться своей ролью в них, верно? Ориентировочные сроки господин Гонсет нам обрисовал, дальше запастись терпением… И на той неделе наконец сработало! — Разгорячившийся Конлаф заглянул-таки в глаза сидящего напротив юноши, но там стояла лишь прежняя непоколебимая стужа. — Возвратившись из поездки на север, Бойд намекнул девке на скорое начало войны. Та наутро побежала к нашему человеку.

— А зачем это Хейди? — задумчиво спросил Шагалан. — Золото? Бойд сам обеспечил бы ее на всю жизнь.

— Конечно, без угроз не обошлось. Империя умеет не только щедро платить помощникам, но и карать предателей. Во всяком случае, усердствовала девка на совесть.

— Хорошо, вы разнюхали о дне высадки. А как с местом?

— Тут… — замялся Конлаф, — несложно. Поскольку до вторжения оставались считанные дни, было решено, что его раскрученный маховик уже не успеет затормозить. Существовал определенный риск, однако на него следовало пойти. В первую же ночь девка открыла засовы, и мы… похитили купца. Вы ведь так и не узнали про это?

Шагалан медленно поднялся на ноги, его фигура нависла над варваром, вминая того в камень.

— Отправили в свой лесной домик? — жутковато тихо произнес юноша. — На пытки и смерть? Там и выжали из бедняги Бойда точное место высадки, да?

Пленник попробовал сжаться в комок, но Шагалан двумя пальцами выудил на свет бледное, перепуганное лицо.

— Как же вы, твари, обожаете мучить других. Хлебом не корми, дай подергать за чужие жилы, насладиться чужими стонами. Очевидно, таким мастерам нетрудно добыть сведения у несчастного толстяка, выворачивая суставы или орудуя раскаленным железом. Чего же вы сами-то мочите лавки, едва запахнет пытками? С другими получается приятнее?

Он отпихнул лицо Конлафа в стену, вернулся к табурету.

— Все так и было? — спросил, не оглядываясь.

— Да, — пискнул секретарь.

— Это ваше убежище… Впрочем, не стоит, сам проводишь туда.

— Я… не могу…

— Молчи, падаль, — ледяным голосом прервал юноша. — Лучше молчи. Вашу ядовитую паутину нам довелось прорывать собственными телами, теряя друзей и соратников. И мы сделали это! К сожалению, главный паук скрылся, а вас, его выкормышей… Благодари Творца, что нужен живым.

Шагалан двинулся дальше, к границе света.

— Брат! — позвал он. — Думаю, в общих чертах все прояснилось. Силы наши на исходе, да хлопот больно много. Пора разделиться. Ты хотел попытать счастья в поисках беглого наместника? Возьмешь кого-нибудь из ребят, герцог отрядит десяток конников, и в путь. Шанс отыскать след и догнать ничтожен, но все равно пожелаю вам удачи. Вряд ли где встретите серьезную опасность, только на рожон не лезьте.

— Меня ли учить… — хмыкнул Кабо.

— Затем Рокош. Вместе с кем-то одним он продолжит помогать войску принца.

— Не маловато помощников?

— Достаточно. Победу Демиона в Гердонезе мы и так уже, почитай, обеспечили, мелкие стычки проблемы не составят. Можно было бы отозвать и Рокоша, но опрометчиво совсем покидать армию, не завершившую войны. Пускай просто присутствуют, обнажая мечи лишь в крайности. Еще один, видимо Борхи, отправится к Сегешу. Посмотрит, чтобы наши раненые получили подобающий уход и охрану.

— Черт, как же мы распыляемся!

— Ничего не попишешь, брат, соберемся, когда позволит ситуация. Я беру с собой… Гоша и возвращаюсь в Валесту. Во-первых, позаботимся о людях в лагере… Эй ты… секретарь! Что предпримут ваши тамошние живодеры, проведав о поражении Империи в Гердонезе?

— Я… уверенно не скажу… — промямлил комок тряпья у стены. — Вероятно, затаятся. В ожидании очередных перемен.

— Не дождутся. — Шагалан скривил губу. — Вопрос в том, возжаждут ли они отомстить оставшимся рядом смутьянам?

— Едва ли. Истериков там нет, а в тревожные времена лишний шум себе дороже.

— И то хорошо, — кивнул юноша. — Свернем лагерь, а после… страсть как охота самому навестить этих виртуозов подвального дознания. Отрекомендуешь меня своим приятелями, Конлаф? И нечего скулить. Поможешь — приплывешь здоровым, всеми уважаемым заложником, нет — оброню нечаянно где-нибудь посреди пролива. Условия принимаются?