В изоляторе пришлось просидеть ровно сутки. Как предположил Ким – до отъезда комиссии. Вечером Гриша Ярцев принёс нарушителям сухой паёк. Хоть это и было против правил, на пороге он задержался и сочувственно протянул:

– На самом деле перегнул Ли, конечно.

– Всё справедливо, – отозвался Ким. – Нарушение дисциплины – изолятор.

– Да не, это-то ладно, – Гриша замялся. – Я про проверку боем. Ты по делу возник, в общем-то. Нечестно это было. Только с чего ты так на того мужика насыпался?

– Не знаю, – буркнул Ким: он не привык к одобрению и почувствовал себя неловко. – Понесло.

На самом деле всё он прекрасно знал, но делиться этим ни с кем не собирался. Никогда. Нет, надо срочно брать под контроль эти подарочки, которые преподносит ему собственный мозг… Только как?

С утра пораньше в изоляторе ожил динамик и приятным голосом сообщил, что их ждёт пропесочивание. Ерик был отправлен к Томину, и Ким посоветовал ему со всем соглашаться. А сам двинул к Бэлле.

– Каверин, вы повели себя – иначе не скажешь – возмутительно, и ваша выходка на глазах комиссии бросает тень на всю систему обучения в Коллекторе. Что на вас нашло? Как вы могли настолько забыться, чтобы…

– Бэлла Марковна, – Киму удалось-таки уловить паузу, и он её не упустил. – Как часто дети рождаются на Открытой земле?

Бэлла посмотрела на него неодобрительно, но не более чем обычно.

– Если вас интересует ваш случай, то…

– Нет… То есть да, но сейчас я про Ерика.

Младший супервизор задумчиво приподняла подбородок и огладила ладошкой и без того идеально ровный висок.

– Не часто, но такое случается. Особенность Арипова не в том, что он родился на Открытой земле, а в том, что он вырос там. Из курса новейшей истории вы должны помнить, что после того, как часть населения, называемая старообрядцами, покинула Город, она, как это ни поразительно, смогла создать какое-то подобие организованного сообщества на Открытой земле. Но все они были взрослыми, и даже при этом в первый же год жизни за пределами Города, согласно нашим данным, из переселенцев осталось в живых не более четверти. О рождении детей мы всегда узнавали своевременно и забирали их в Коллектор, хотя, конечно, по достижении семнадцати лет они вправе были вернуться, – Бэлла Марковна помолчала. – Скажу вам прямо: лично мне – а я, как вы понимаете, в силу своей должности обязательно об этом узнала бы, – не известен ни один случай, чтобы ребёнок родился на Открытой земле и дожил там фактически до совершеннолетия.

– И, наверное, в Городе любой ценой хотели бы узнать, как у Ерика это получилось, да? – небрежно спросил Ким.

Бэлла посмотрела на него с каким-то непонятным выражением. Чуть ли не тепло.

– Ну разумеется, нам всем важно это знать. Арипов – действительно уникальный случай: вероятно, первый в истории. И хотя бы поэтому неужели вы думаете, что у кого-то хотя бы в мыслях может быть причинить ему хоть самомалейший вред?

– Нет, но…

– Лично я не считаю физические нагрузки достаточно репрезентативными для оценки личностных особенностей, – категорично заявила Бэлла Марковна. – И нахожу вашу попытку заступиться за подопечного отчасти извинительной. Но не забывайте, Ким, что главным всегда виднее, и сотрудники Коллектора побольше вашего знают о том, что лучше для…

Если не считать необходимости ещё полчаса выслушивать младшего супервизора, Ким был отпущен на волю без дополнительных санкций.

За едой Ерик молотил так, как будто неделю был заперт в изоляторе. Томин, в отличие от младшего супервизора, высоко ценил физические нагрузки – особенно в вопросах взысканий.

– Зря у вас курицу в такую размазню растирают, – сообщил дикарь с полным ртом мясопасты. – Но на вкус ничего.

– Это не курица, – заметил Ким.

– А что?! – Ерик вытаращил глаза, не забывая, однако, жевать.

– Как и прочее, соя, – Ким от души позабавился, глядя на потрясённого Ерика. – Обогащенный полноценный здоровый рацион. И экономия.

– А это? – Ерик обвинительным жестом указал на пудинг с черничным соусом. – Это-то не соя?

– Это кукуруза. Соя, кукуруза, арахис – из них почти всё делают, – Ким запихнул в рот порцию водорослей. – Кроме зелени.

– И картошку? – слабым голосом спросил Ерик.

– Картошка нормальная, – успокоил его Ким. – А в Городе, говорят, и мяса немного выращивают, только оно жутко дорогое.

– Вот бы туда, – тоскливо проговорил Ерик, с видом глубочайшего отвращения запихивая в рот огромную ложку кукурузного пудинга. – Может, они для того всех детей сюда и загоняют, чтобы на еде экономить, а?

Ким покачал головой с укоризной:

– Никто никого не загоняет. Если родители хотят, ребёнка могут и в Городе оставить. Только какой нормальный человек этого захочет?

– Почему?

– Ну… – Ким ненадолго задумался. И правда – почему? То есть знать-то он знал: это общеизвестно «почему». Но на самом деле? – Это вроде как социальная программа такая. Шанс выбиться в люди, когда повзрослеешь. Определение полезности псикодер может и в Городе провести, конечно, но учить тебя там никто не будет. А тут – все условия… Силовая и вообще. Кто от такого откажется, да ещё забесплатно?

– Я! – Дикарь с хлюпающим звуком втянул остатки пудинга, как пылесос, и мрачно посмотрел на Кима. – Меня кто-то спросил?! Мои с вашими так рубились, что только держись, чтобы меня не отдавать! И кто их послушал?!

– Я же говорю: социальная программа. Ты ведь сирота, тебя опекает государство. Вот когда семнадцать стукнет – тогда тебя и будут спрашивать.

– Так что, кому семнадцать – тот свободен?

– Ну да. Захочешь – вернёшься к своим.

– Ну и какая вам выгода? – заметил Ерик. – Только еду на меня переводить да моё время тратить.

– Ничего, годик-другой – тебя не убудет, – сварливо одёрнул его Ким, подумав: «Тоже мне, деловой человек». – Странно ещё, что они столько времени про тебя не знали.

– Как вообще узнали – вот чего я в толк не возьму, – хмуро проворчал Ерик.

– Да ты радоваться должен, чудак! Подучишься здесь… – Ким чуть не добавил «наберёшься ума». – Тебе на скале заниматься разве не понравилось? А в Городе потом хорошую работу сможешь получить.

Ерик с застывшей в руке ложкой поднял глаза, хотел что-то сказать, но внезапно перехотел и о чём-то задумался.

После ужина, устроившись поудобнее на мягком мешке в спальне, Ким сцепил руки на затылке и уставился в потолок. Он бы и не подумал, если бы Бэлла ему не напомнила: он ведь тоже с Открытой земли. Если бы «звёздочка» не подобрала его, стал бы он вторым уникумом? Дожил бы «фактически до совершеннолетия»? Вряд ли. Он и тут-то еле справляется.

Но всё-таки интересно: если Ерик такой особенный, потому что снаружи, то, может, и он тоже немного особенный? Правда, психограмма…

Нет, конечно, он не пойдёт. Что он, сам себе враг? «Не буди лихо».

Ерик бесцельно поболтался туда-сюда между столиками, попинал мешки, постоял у терминала и потаращился на мультибота, занятого выведением жирного пятна с чьих-то штанов. Потом он, вздохнув, неохотно полез к себе наверх, и Ким услышал, как его кроссовки шлёпаются на полку в ракушке.

Через минуту Ерик скатился вниз, решительно направился к Киму и забрался с босыми ногами на соседний мешок.

– Слышь… – Дикарь явно старался скрыть обеспокоенность, но получалось у него плохо. – А что та кое «белая комната»?

Ким подавил вздох:

– Где ты про неё слышал?

– Этот говорил… Индра. И потом ещё некоторые.

– Понятно, – Ким согнулся и положил локти на колени. Отвечать не хотелось. – «Белая комната» иногда появляется на психограмме, очень редко. Просто пустой белый куб, безо всего. А ещё общежитие для универсалов в Городе так называют.

– Универсалы – это кто?

– Те, у кого нет профиля. Их мало, и… – Ким сделал над собой усилие: – И они бесполезны. Мало чего соображают – ущербные, вроде дурачков.

– А зачем они нужны такие?

– Что их, по-твоему, топить, что ли? – буркнул Ким с раздражением. – Они стараются помогать. Бесплатно, за еду.

Ерик на секунду задумался.

– То есть, если «белая комната» на психограмме…

– На трёх. Если на всех трёх – значит, ты никакой. Полный ноль, пустая голова. Но при мне такого ещё ни разу ни у кого не было, – про себя Ким мрачно добавил: «До сих пор».

– Ага, – Ерик что-то соображал. Потом виновато оглянулся по сторонам, нагнулся к Киму и начал полушёпотом:

– Слушай, Ким, а у меня…

– Не было её у тебя! – прервал его Ким, старательно разгоняя мутное облачко в животе. Ерик же не виноват, что у него всё складывается. То есть в том, что у Кима ни черта не складывается. – Ты вообще целое кино напоказывал. Блокбастер, блин!

Глядя на то, как дикарь расплывается в довольной улыбке, Ким невольно тоже ухмыльнулся и подумал, что в осуществлении своих намерений слинять Ерик определённо двигается куда-то не туда.

– Ладно, тогда я… спать, что ли, буду? Устал… – Ерик вытащил из-под себя ноги и с наслаждением потянулся.

– Давай, – согласился Ким. – А я… Схожу кое-куда ненадолго.

Он немного замешкался, поднося руку к сенсору, но дверь открылась. Значит, его здесь ждали ещё со вчера.

Псикодер снова читал свою бумажную книгу – или это была уже другая? Неторопливо поднявшись, Сенна достал из шкафа яркий пакетик и высыпал на блюдце несколько конфет. Конфеты явно были городские: вкусные вещи в полноценном здоровом рационе Коллектора были представлены весьма ограниченно.

– Я слышал о вашем проступке и понимаю, почему не увидел вас вчера, – усевшись обратно, псикодер стал наливать чёрную отраву во вторую чашку. – Данные Ерика уже в системе, программа их обработала.

Ким нерешительно помялся у входа, потом присел на то же кресло, что и в прошлый раз.

– Вы их смотрели?

Сенна слегка приподнял брови, словно говоря: «Чего ради?..»

– Я повидал уже достаточно психограмм. Общая картина мне и так ясна. А вам?

Ким промолчал и отпил ровно столько кофе, чтобы чем-то себя занять, но как можно меньше наполнить рот нефтяной жижей. Псикодер соединил кончики пальцев и пробежался подушечками от указательного к мизинцу и обратно.

– Ну же, Ким, – сказал он с ноткой нетерпения. – Задавайте вопросы. Вы же за этим пришли.

Ким с облегчением отставил чашку и выпалил первое, что пришло на ум:

– Ерик правда думает, что он рысь?

– Бог мой, да нет, конечно же! – Сенна покачал головой. – Вы же не думаете, что мы можем видеть мысли? Интерпретатор просто подбирает на базе известных ему объектов визуализацию, которая больше всего соответствует картине мозговой активности.

– А зачем вообще смотреть изображения? Почему данные об активности мозга не сохраняются прямо в файл?

Если бы Ким не знал Сенну он бы подумал, что этот вопрос псикодера порадовал.

– Помните палки, Ким? Мы с вами сперва не знали, что это.

– Но мы догадались… – протянул Ким, начиная понимать.

– Вы догадались, – поправил его Сенна. – Программа просто записала бы: «палки». А псикодер, анализируя данные, сказал бы себе: «Ага, у этого парня сила ассоциируется с палкой, да он потенциальный агр! Распилить ему череп и выжечь лобные доли к чёртовой бабушке!» – Сенна поглядел на Кима, оценивая эффект, и, видимо, решил, что пока достаточно. – Я утрирую, вы же понимаете.

Ким сглотнул.

– Так что, как видите, вы оказались полезны. Возьмите с полки конфетку, – заключил Сенна, подливая себе ещё кофе. – Что ещё вы бы хотели узнать?

Ким колебался. Ему ужасно хотелось спросить что-нибудь ещё, и не про Ерика, а про свои психограммы, но он не знал как. Сейчас-то Сенна прикидывался добреньким, но в любую секунду он мог превратиться в ироничное холодное чудовище, которое знало про его ущербность и постоянно над ним издевалось. Ким глубоко вдохнул и помотал головой:

– Больше ничего. Спасибо.

Сенна посмотрел на него с какой-то странной смесью жалости и досады во взгляде:

– У вас, Ким, есть проблемы. И ваша самая большая проблема – вовсе не та, что вам кажется, – псикодер поставил свою чашку на стол. – Что ж, идите.

На негнущихся ногах Ким поднялся с кресла и покорно поплёлся к дверям, чувствуя, как накатывает безнадёжность. У него только что был шанс что-то исправить. А может, и нет; но это неважно, потому что он в любом случае его прочхал.

Потому что Сенна – садист.

Нет, потому что он, Ким, слабак и ничтожество.

Ким поднял руку, и двери открылись. Но он не двинулся с места.

– В чём моя самая большая проблема? – неожиданно произнёс он с напряжением, всё ещё держа ладонь на сканере.

– Вы самый неуверенный в себе человек в Коллекторе, – отчеканил Сенна не оборачиваясь.

– А если вы ошибаетесь? – спросил Ким с оттенком вызова.

– Это вы ошибаетесь, – холодно парировал псикодер. – Но если кому-то нравится лелеять иллюзии на собственный счёт, получая жалкое удовольствие от роли жертвы и занимаясь сладостным самоуничижением, то ни один псикодер не станет рушить эту уютную норку, – к концу этой убийственной тирады Сенна повернулся к нему лицом, и Ким прочитал на нём такое презрение, что у него запылали щёки. – Ваша третья психограмма назначена на утро субботы, – закончил Сенна уже другим, бесцветно-официальным тоном. – Не держите дверь.

Взбешённый Ким вылетел из кабинета, пожалев, что ему нечего швырнуть на пол или запустить Сенне в голову. Зараза. Какая же он зараза! «Назначена на утро субботы!» Да Ким на что угодно готов поспорить – он это только что придумал!

Ладно, зато ждать недолго. Он выдаст третью «белую комнату» и…

Мысль пришла внезапно, и натолкнул на неё, как ни странно, дикарь. Сперва она ошеломляла, но с каждой секундой всё больше казалась единственно верной. Не будет он в Городе универсалом, ни за что. Лучше отправиться к старообрядцам – не так ведь у них страшно, раз Ерик там как-то пятнадцать лет прожил? Да ещё такое повидал, что ему, Киму, в универсалах никогда не увидеть. Небо. Закат. Пусть потом его сожрёт горная рысь, но сперва он увидит это своими глазами, хоть раз.

Решено: если он завалит последнюю психограмму – сбежит на Открытую землю, туда, откуда взялся. Но сначала скажет Сенне всё, что он о нём думает.

…Да к чёрту психограмму! Он скажет это Сенне прямо сейчас!

Ким развернулся на полном ходу, пискнув подошвами по пластику, и устремился обратно. Открыл дверь… Сенна стоял прямо перед ним. Его длинные пальцы переворачивали пластфон, словно чётки.

– Я заключил маленькое пари сам с собой на ваш счёт, – заметил Сенна после непродолжительного молчания с обеих сторон. – И, не поверите, выиграл.

Псикодер подошёл к шкафу и достал оттуда свой чемоданчик для инъекций. Какое-то время изучал его содержимое, потом выбрал картридж и вставил в инжектор.

– В вас, в первую очередь, ищут яркие особенности, – Сенна повернулся к Киму, ещё не уверенному, хочет ли он разорвать псикодера на части сразу или сперва долго ругаться. – Но на протяжении тысячелетий эволюции живые организмы сохраняли не только выраженные отличительные признаки. Не всё особенное бросается в глаза, но, знаете ли, Ким… Даже бабочка на подошве способна изменить ход истории.

– Я не бабочка, – процедил Ким сквозь стиснутые зубы. – И у меня нет никаких отличительных признаков. Вообще!

– Есть, – задумчиво сказал Сенна. – Каждому что-то нравится, а что-то нет. Каждый что-то выбирает, а что-то отвергает. Есть, конечно, и отклонения – универсалы, агры. Но вы не то и не другое.

– Зато у меня «белая комната» на двух психограммах, – зло сказал Ким.

– Господи, да забудьте вы про эту комнату, – нетерпеливо оборвал его Сенна. – Это ваша навязчивая идея, и она мешает вам. Сосредоточьтесь на другом.

– На чём?

Сенна жестом приказал Киму закатать рукав. В предплечье тоненько уколола игла.

– Проведём небольшой эксперимент – не для записи. Подумайте о том, что вы умеете, что у вас получается. О том, что вы уже несколько раз делали.

– Я несколько раз блестяще проходил миссии в «Космической угрозе», – Ким не смог удержаться от горького сарказма. – Это считается?

Одна из самых противных особенностей Сенны заключалась в том, что его невозможно было вывести из себя. Тем более если его лицо начинает расплываться… Голос звучит как из далёкой бетонной трубы…

– Вспомните…

Штука, которую вкатил ему Сенна, выветривалась медленно, и всё следующее утро Ким проплавал в безмятежном полусне. Он попытался зажевать завтрак фантиком от сухохрустика, а потом Ерику пришлось пинать его по коридору в учебный зал.

На инфосистемах Киму титаническим усилием воли удалось включить внимание: мечтательность на занятии у Бэллы Марковны сокращала продолжительность жизни. Бэлла три часа гоняла интенсивников в хвост и в гриву, а в конце добралась и до новенького:

– Идите-ка сюда, Ерик. Псикодер вас ждёт.

Всю безмятежность Кима как рукой сняло. Он отправился в спальню, забрался к себе и завалился на постель.

Вчера, когда он пришёл в себя в кабинете Сенны, псикодер так ничего ему и не объяснил. На самом деле он буквально взашей вытолкал вялого и сонного Кима из своего кабинета. И вот теперь Ким лежал и мучился: что же там произошло?

Живот недовольно забурчал, и в этот самый момент в спальню ворвался Ерик и завопил:

– Ким! Ты тут? Я получил профиль!

– Не обкакайся, – раздался ехидный голос Фарида, который, оказывается, сидел внизу и дожидался, пока мультибот прострочит разошедшийся шов на его кедах. – Кто ты теперь по профилю – агр?

– Не обращай внимания, – Ким высунул голову и увидел, что Ерик сияет, словно нейростаб. – Силовой, да?

– Да!!! – Ерик победно воздел руки над головой. – Он сказал, чёткий! Он сказал, у меня очень мощные показатели! И ещё он сказал, чтобы я как следует ел!

– Он не мог этого сказать, – усомнился Ким.

– Нет, сказал! Но я и сам хочу, вообще-то, – добавил Ерик, сбавляя уровень громкости до нормального. – А ты чего тут? Идём скорее, Лех сказал, сегодня грибной суп дают.

Ким решил не сообщать восторженному Ерику, из чего сделан грибной суп. Но после обеда, на техмехе, он вспомнил о долге и битый час уламывал дикаря начать заниматься элементарной физикой.

– Пойми ты, силовики не только мускулами играют, – увещевал он. – Кто тебе оружие даст без теоретической подготовки? Ты знаешь, как дев работает?

– На что мне сдалось ваше оружие? До сих пор без него обходился, – пробурчал Ерик, но Ким видел, как сверкнули его глаза, и вскоре дикарь уже нашёл соответствующий раздел учебника и погрузился по самую макушку.

Вечером они вдвоём отогнали от терминала Рому с Йеном: Киму надо было узнать время завтрашнего экзамена. Он открыл свой файл и ничего не понял: в поле направления стояло не «биохим», а «техмех». Сбой в базе? Ким перезагрузился и тут заметил короткий комментарий: «Рекомендованный раздел – механика».

Ким уставился на Ерика так, что тот нахмурился и проверил, не испачкан ли у него нос.

А потом его вдруг озарило. Сенна! Вчера он точно влезал Киму в голову. Неужели он выудил оттуда какое-то указание на техмех? С ума сойти: так у него всё-таки есть какая-то склонность?!.. И это…

– …механика, – проговорил Ким голосом робота-убийцы, и Ерик, на всякий случай отодвинувшись, настороженно поинтересовался:

– Где?

Ким сорвался с места и побежал в Общую за пластфоном, прежде чем Ерик успел спросить ещё хоть что-то.

Несколько часов он вдоль и поперёк шерстил учебник в своей ракушке. Склонность к механике пока не спешила проявляться, и Ким вяз в крутящих моментах и сопротивлении проводников. На степенях свободы многошарнирного сочленения в ракушку просунулся Ерик, открыл было рот, закрыл, сунул в кроссовку Кима пару хлебцев и вылез обратно. Последним, что Ким запомнил, была кинематика гусенично-полозкового шасси; а через минуту его уже будил Лех, тарабанящий по шторке ногами.

На утренней силовой Ерик в полнейшей эйфории отрабатывал стойки на боевом интенсиве с Ли. Боксировавший с тенью Индра бросал на него презрительные взгляды. Ким все три часа с закрытыми глазами брёл в никуда по беговой ленте, потом так же машинально пришёл в столовую, ничего не съел и бодрым шагом приговорённого отправился на экзамен.

– Удачи! – весело крикнул Ерик и сделал «журавлика» в качестве напутствия.

В кабинете технарь по прозвищу Морж со скучным лицом дал ему пластфон и буркнул:

– Какой раздел?

– Me… механика, – выдохнул Ким. Он внезапно понял, что не помнит ровным счётом ничего.

Морж запустил экзаменационную программу и отсел со своим пластфоном за дальний стол – на его экран теперь дублировалась рабочая область, и Морж мог следить за действиями испытуемого.

Действий испытуемый не предпринимал ровным счётом никаких. Ким увидел первое задание, содрогнулся и несколько раз перелистал экраны, но дальше было не лучше. Всё: он завалил, это точно. Можно вставать и уходить.

Закрыв глаза, Ким вдохнул животом и приказал себе собраться. Сенна знает, что делает. Он, может, и зараза, но профессионал. Если он считает, что у Кима есть к этому склонность, – значит, она точно есть. Значит, Ким сможет. Надо только сосредоточиться.

Ким подтянул рукава футболки и приступил к трёхмерному моделированию кинематики системы шаровых в автомате перекоса.

– Так ты сдал или не сдал?

Ким отжатой тряпкой распластался на мешке-треугольнике, свесив руки и ноги, а Ерик опасно покачивался над ним, пытаясь удержать равновесие на болборде.

– Не знаю, – перед закрытыми глазами Кима кружились в абстрактном вальсе роторные механизмы. – Наверное, нет. Напутал в сопромате и газовых средах…

– Ну зато это был твой последний, так? – с оптимизмом спросил Ерик, в очередной раз приземляясь на пятую точку.

– Угу, – невнятно прогудел Ким сквозь пуф и поднял голову, потому что Ерик опять с грохотом полетел на пол. – Слушай, тут типичная механическая система с безразличным равновесием, а ты своим весом превращаешь его в неустойчивое, поэтому…

– Поэтому, чтобы удержаться, необходимы спокойствие и концентрация, – докончил за него невесть откуда возникший Индра. Он поднял ногой откатившийся болборд и внимательно осмотрел подвижный шар, утопленный в центре плоской тарелки. – А ни тем ни другим наш маленький косматый дружок по хвастать не может.

– А ну отдал! – рявкнул Ерик.

Ким не без труда поднялся с пуфа и встал рядом.

– Волшебное слово, – бросил Индра, ставя болборд на пол и прижимая ногой.

– Нервничаешь? – спросил Ким. – Боишься, что тебя в силовой обскачут?

– Этот? Никогда он меня не обскачет, – с улыбкой пропел Индра. – Потому что для этого нужно уметь управлять… своими… эмоциями! – Договаривая фразу, он встал на болборд и опустился, согнув колени. Затем на лице Индры появилось выражение крайней сосредоточенности, он ухватился за края тарелки с двух сторон, перенёс вес и медленно принял вертикальную стойку на руках.

Кто-то – кажется, Мила – зааплодировал, а Ким подавил бессовестное желание совсем чуточку подтолкнуть болборд. Ерик, несмотря на задиристое выражение лица, тоже был впечатлён.

Индра легко вернулся в положение вверх головой и подтолкнул тарелку к Ерику.

– Медитируй, – лениво уронил он и отошёл.

– Что он сказал?! – вскинулся Ерик.

– Как ни странно, ничего обидного, – успокоил его Ким. – Вообще-то тебе и правда бы пригодилось.

На следующее утро Ким поднялся раньше всех и прошмыгнул к терминалу в Общей. Он почти убедил себя, что результаты ещё не выгружены. Но они были выгружены, и в его файле появилась первая, и единственная галочка «положительно»: он сдал!