Глава 1

О пользе киселя

– Арипов, пошел!

Двери еще не успели раскрыться до конца, а Ерик уже с оружием на изготовку проскользнул в щель, пригнулся и бросился под ближайшее прикрытие. Темно было, как у деда под мышкой, да ему-то что? Он в темноте еще лучше видит.

А вот стреляет не лучше: на два часа что-то шевельнулось, и Ерик с энтузиазмом пальнул туда пару раз. Промазал. Какой-то юркий штришок: Сун, наверное. Надо поближе подобраться.

Дикарь только выбежал на открытое место, как ослепляющая вспышка на долю секунды высветила впереди приметную фигуру Панько. Ерик вскинул ствол, ругнулся в сердцах, свет уже снова погас, и он едва успел присесть: над головой протрещал посланный Панько луч. Пришлось в темпе уползать вбок и вперед: нет уж, фиг, не Панько, так Суна он точно достанет.

Каверин сто раз говорил не стрелять, если не уверен, но уж больно по душе было Ерику это занятие. Он снова засек движение и рашем рванул туда, давя на спуск чаще, чем оружие успевало перезаряжаться. Демаскировался, конечно, вдрызг, но ему можно: он быстрый. Чертовски быстрый! Дикарь слышал, как по нему мажет Панько, потом уже и Риман откуда-то нарисовался, но Ерику все нипочем: вот тут он подскочит, здесь перекатится, потом с места в карьер… Оп-ля! Здравствуй, Сун, голубчик! Пока ты ствол поднимаешь, кроссовки можно перешнуровать, елки.

Сун бы все равно успел первым: он же стоял на месте, а не несся зигзагом; а главное, у него-то батарея была свеженькая, а у Ерика отчего-то попросила передышки. Дикарь швырнул оружие в противника – Каверин так не учил, но Каверина тут нет, – а сам оттолкнулся с места, пробежал три шага по стене и спикировал на раззяву Суна сбоку. Тот, конечно, давай ловить равновесие обратно. Куча времени отскочить, подхватить с пола ствол – отлично, батарея заряжена! – наставить ему на грудь…

«Пиф-паф», – сухо раздалось прямо у него над ухом. Одновременно с этим в стриженый затылок дикарю уперлось что-то твердое.

– Да блин! – в сердцах воскликнул Ерик и повернул голову. За его спиной стоял Каверин, и выражение лица у него было так себе.

Через четверть часа дикарь стоял навытяжку в командирском кабинете, а капитан Каверин, сидя за столом, просматривал запись из тренировочной комнаты на своем пластфоне.

– Ни к черту не годится, Арипов, – недовольно проговорил он, нажимая на «паузу». – Физические данные уникальные. Скорость, напор – хоть сейчас в гвардию посылай. А действуешь так… Я не пойму: ты во внутренние силы, что ли, переводиться хочешь? К белокурточникам?

Ерик молча проглотил оскорбление, только сверкнул глазами по очереди – сперва оранжевым, потом зеленым. Капитан перемотал ролик назад и пустил снова.

– Вот это что? – спросил он, тыча пальцем в экран. – Где твое прикрытие на этом вот участке? Почему прешь напролом, как…

– У нас в лесу рыси… – без разрешения начал было дикарь, но командир немедленно его пресек:

– У вас в лесу рыси, волки, пыльники, Магнитки, а также мор, глад и семь казней египетских! И мне это не хуже тебя известно. Арипов, мне плевать, откуда ты родом – с Открытой земли или с Сириуса. Ты в Городе, и надолго. Прошел определение в силовики – так будь добр учиться.

– Дык во внешние же силовики…

Капитан нахмурился.

– Боец внешних сил – это тебе не турист-походник! Внешний он потому, что круче внутреннего, понятно тебе? Потому что тем, кого отправляют наружу, на Открытую землю на твою, надо быть быстрее, сильнее и умнее, Арипов, умнее! – Каверин раздраженно постучал пальцем по экрану и поинтересовался: – Вот это что такое? Кто разрешил отдавать оружие врагу? Будь у Суна дев, он бы его вмиг расплавил, ты это понимаешь?

– Так я же знаю, что у него не дев, – не уступал дикарь. – Это же так, понарошку. А был бы дев, так я бы и не стал…

– Арипов, ты вообще соображаешь, что такое тренировка, черт подери?! – вышел из себя Каверин, – В учебном зале условия максимально…

– Да какие там условия, командир, вы ж сами в курсе! – не выдержал Ерик, – Вы же снаружи-то бывали! Никакого сравнения же! И вообще – кто в тебя на Открытой-то земле из дева шмалять будет – волки, что ли?!

– Если силовику в руки дают оружие – силовик должен уметь им пользоваться! А для этого для начала надо научиться пользоваться головой, ясно? Вот здесь – это что было? – Капитан промотал запись назад. – Тут, на вспышке. Тебе здесь надо Панько снимать, пока он тебя не запалил. А ты вместо этого ругаешься. Вслух!

– Так он ко мне спиной был!

– Ну и? У вас, старообрядцев, что, в спину стрелять – табу? Благородство не позволяет?

– Позволяет, – неохотно сознался Ерик. – Просто я так попадаю хуже. Мне лучше б в глаза смотреть, когда целюсь.

– И что? Будешь каждый раз ждать, пока враг повернется и на тебя, красавца, полюбуется? Или, может, посвистишь ему?

– Соображу что-нибудь, – упрямо буркнул Ерик, – Когда до дела дойдет.

– Арипов, – внушительно сказал капитан, – Дай бог, в твоей жизни до такого дела не дойдет вообще. Но в гвардию консула Полякова – а я слыхал, у тебя имеется желание туда попасть, – я порекомендую только того, кто подготовлен на все сто двадцать процентов. А до этого тебе еще учиться и учиться. И не только тому, что нравится. Угснил, боец?

– Уяснил, – буркнул Ерик. – Разрешите идти?

– Не разрешаю, – Каверин отложил пластфон и пристально посмотрел на дикаря, – Вот еще что, Арипов. Победителей, говорят, не судят. Вы с Кимом Кавериным хорошее дело сделали, людей спасли. Как горожанин я б тебя похвалил. Но как твой командир ставлю в известность: если ты еще раз сунешься без спроса в арсенал и хоть батарейку оттуда умыкнешь – отвезу тебя обратно в лес, подвешу на сук вверх тормашками и забуду где. Я доходчиво изложил?

– Так точно, – браво отрапортовал Ерик, машинально проверяя карман. Там лежал ворованный мастер-ключ, с помощью которого они с другом не так давно провернули то, о чем говорил Каверин. И многое другое сверх этого, кстати.

– Свободен.

Выходя из части, Ерик был несколько задумчив, но к станции монорельса подлетал уже на всех парах. А то – командир же хвалил! Уникальные физические данные, говорит! Говорит, порекомендует в гвардию! И про их с другом подвиги как отозвался, а? Надо Киму передать. Он-то не силовик, бедняга, житуха у него скучная – так пусть хоть порадуется.

Ерик набрал номер, но потом вспомнил, что у Кима-то пластфон забрали синтеты на минус третьем. Дикарь еще раз потрогал мастер-ключ в кармане и довольно ухмыльнулся. Ключ открывал не только двери арсенала, но и почти любые в Городе. Жуть как удобно: можно в любое время зайти к другу в гости. Ким даже еще больше обрадуется, стопудово.

Когда дикарь ввалился в синтет-сити – городское общежитие, где жил и Ким, и он сам, – ему померещилось было, что в одном из проходов между рядами зашторенных жилых ячеек он видит осанистого такого хлыща – здорово смахивал на Индру. Ерик даже притормозил, чтобы приглядеться, но тот тип из коридора уже слился. Если и Индра, не догонять же его. Много чести.

Вообще, Индра – мужик нормальный, странно даже, что не силовик. Ким его вроде как с детства не переваривает, что-то у них там еще в Коллекторе не срослось с взаимопониманием. Лично он-то, Ерик, ничего против Индры особенно не имеет. Выеживается много, но в смысле подраться кой-чего может. Только нечего ему тут делать, в общаге; да и не Индра это был вовсе.

* * *

Это был Индра, но он вовремя заметил Ерика и скользнул за угол. Будет совсем неудачно, если дикий его увидит и задастся вопросом, что он тут делает. А высокоинтеллектуальных бесед с ним Индре вполне хватило на минус третьем этаже, где он и оказался-то из-за этих двух остолопов. Нет уж, спасибо, но Индра здесь не ради Арипова.

Индра поправил волосы, неспешным шагом дошел до общего зала и опустился в одно из кресел под короткими нелюбопытными взглядами пары-тройки синтетов. На экране медиапанели жеманничал Тори Лексус, уже вернувший прежний лоск после недавней болезни: борода его отливала пурпурным металликом, в тон блеска для губ и серег-бабочек. Слава Вселенной, хоть звук убрали.

Для вида наблюдая за ужимками Лексуса, Ино периодически посматривал и по сторонам. Работа есть работа: тут уж или карьера, или брезгливость. Синтеты химического блока на минус третьем этаже в последнее время что-то разошлись. Дерзят. То, что этот «Коса» Готам строчит у себя в блоге про саморожденных…

Впрочем, пускай строчит. Официально задача Индры – наблюдать за синтетами и передавать свои впечатления консулу Эдо, старшему анализатору Города. Правда, неофициально старший анализатор Эдо намекнул, что будет рад, если попутно Ино возьмет на себя труд понаблюдать и еще кое за чем. Вернее, за кем. Как не удивительно, за Кимом Кавериным – старым добрым Безродом, тихоней и слабаком, главным изгоем и отщепенцем Коллектора.

Хотя – не удивительно. То многое, что недоговорил консул, Индра успешно допонял сам. Если стажер-механик вламывается на заседание правительства и умудряется сделать так, чтобы его не только выслушали, но и послушались… то за таким тихоней и правда что-то водится.

Что именно – Индра уже догадывался, но пока предпочитал держать невероятную догадку при себе. Хотя… что может в современном мире считаться невероятным? В мире, где живут в герметичных городах, синтезируют искусственных людей, а если кто родится по старинке, у мамы-папы, – так наверняка с такими особенностями, что только в Коллектор на исследование. Ведь это чистой воды обман – определение полезности. Чтобы додуматься, что детей держат вдали от Города, под землей, вовсе не для определения, кому потом где работать, даже необязательно самому побывать в Коллекторе. А Индра немало лет там провел. В компании зеленокожих детей-фитоморфов и прочих генетических шедевров.

Ну и, похоже, одного телепата.

Индра был хорошим наблюдателем. Что Каверин может читать мысли, он заподозрил давно. Странно, что в Коллекторе, где они оба росли до своих семнадцати под надзором орды биотехников и одного псикодера, такую способность прошляпили. Странно и то, что Безрод этой способностью толком не пользуется. Правда, есть подозрение, что ему нужен для чтения мыслей зрительный контакт… И еще, конечно, есть подозрение, что он дурак. Клинический.

«Простите, господин консул, я имел в виду – не по летам наивен».

Лексус на экране в порядке продакт-плейсмента экстатически лил себе на лицо какой-то новый сорт корнбира; Индра, глядя на это, промешкал – и попался. Безрод, собственной персоной, брел с термопотом в руке через зал – прямо на него. Ничего не оставалось, как, сохраняя невозмутимое выражение лица, продолжать взирать на смачно облизывающегося Тори.

Удивительно, но Ким, похоже, его в упор не видел. Он был какой-то вареный: доплелся до дозаторов, набрал воды и потащился обратно.

Тем лучше. Индра переждал пару минут для верности и вышел из синтет-сити, подавив желание помыть руки. Ничего, полчаса на монорельсе – и он окажется в каком-нибудь приличном секторе, где можно нормально поужинать. Ну в «двойке» хотя бы. А Безрод – он, положа руку на сердце, вообще странный.

* * *

– Два бира и бургер.

– Уточните команду.

– Два бира и бургер.

– Уточните…

Ким облокотился на стеллаж позади Мака и улыбнулся. Господин старший механик Макаров – прекрасный специалист, и все очень его уважают. Ким тоже, даром что Мак – его шеф. Но и редкостно упертым твердолобым упрямцем господина Макарова можно называть со всей уверенностью.

За исключением безнадежного диалога, который мастер уже минут пять как вел с мультиботом, обстановка вокруг была вполне будничная. За бастионом сваленных как попало железяк что-то с зубосводящим визгом шлифовали Нат с Ильнуром. Сухопарый хмурый Ришат, не здороваясь, провез мимо громыхающую платформу, нагруженную шатунами. По словам Мака, Город держался на техподдержке, и Ким был рад, что попал сюда. Несмотря даже на то что сегодня, к примеру, два часа ползал на карачках под душем генноактивных и весьма опасных химических соединений.

Утро он провел в пятом секторе, выковыривая осклизлые ошметки зелени из сливных отверстий в соевой теплице. Отверстия эти Ким знал, как родные: изучил досконально еще месяц назад, когда соя отчего-то загибалась, а он только-только переехал в Город из Коллектора, как и положено семнадцатилетнему. С тех пор как Ким догадался, что кто-то перепрограммировал систему полива, Гарнье, старший агроном, требовал, чтобы из техподдержки в теплицу присылали только его – даже если требовалось всего лишь прочистить стоки.

За стеллажами мелькал кислотный комбинезон и ярко-красная шевелюра Алекс – все ближе и ближе к выходу. Похоже, подруга собиралась втихаря слинять на обед раньше положенного.

Отличная мысль, кстати! Ким бы с удовольствием присоединился, если бы не встретил у входа Хирша с Иваном. В такой компании он уже несколько раз обедал и больше не хотел: верный Иван перед Алекс распушает хвост, делает стойку и готов облаять каждого встречного-поперечного, а Киму достается Хирш. А общаться с техником третьей ступени Хиршем человеку с ай-кью меньше 300 не рекомендовано.

– Два корнбира и бургер, говорю, тумбочка безмозглая!

Ким набрал в легкие побольше воздуха:

– Мак, оставьте честного уборщика в покое!

До этой секунды Мак, похоже, и не догадывался о его присутствии. Неудивительно: наверное, больше нигде во всех двенадцати секторах Города не было так шумно. В секции «восемь-четыре А» (сборка, установка, техобслуживание) постоянно кто-то чем-то гремел, что-то ронял или изрыгал проклятия в чей-то адрес. Но Киму это даже нравилось: весело в их мастерской, ей-же-ей, и чего только не услышишь!

Вот, например: «Стажер, етить коленкой в душу твою растак, ты ж первый задолбаешься Полякову объяснительные катать, если меня родимчик хватит!»

– А вы не цепляйтесь к бедняге, – Ким подошел к мультиботу и слегка нагнулся, чтобы ласково погладить его по куполообразной макушке. – Дядя Макаров шутит, маленький. На самом деле он знает, что ты неодушевленный. Пойди-ка помоги тете Алекс.

– Уточните команду, – программа ботов других средств самовыражения не предусматривала.

Мак раздраженно воззрился на Кима.

– Ты сам слышал, как он со мной говорил. Слышал или нет?!

Вообще-то Ким и правда слышал. Но чего только не услышишь в их мастерской!

– Вы считаете, техника готова сделать решающий скачок в своем развитии? В них просыпается сознание? – со всей серьезностью спросил Ким. С тех пор как они с Маком вроде как стали друзьями, ему нравилось иногда слегка подкалывать шефа.

Старший механик одарил его фирменным мрачным взглядом из-под густых бровей.

– Не умничай, зелен еще, – буркнул он. – Сознание, ишь! Я в твои годы помалкивал и на ус мотал, что старшие скажут. И если старший говорит, что железо не в порядке, значит, не в порядке, и надо брать ключ на десять и наводить в железе порядок.

Не дождавшись адекватных приказаний, мультибот перешел в автоматический режим и деловито покатил собирать металлическую стружку под верстак.

– Пойду пообедаю, – Ким проводил его взглядом и поднял глаза на Мака. – Могу привезти вам ваш сойбургер с биром, хотите?

– Пообедаешь опосля, – отрубил Мак. – Ты у нас соображаешь больно хорошо, так вот сгоняй-ка к кукурузникам. У них железо как стояло, так и стоит.

– Может, и еще полчасика постоит, раз так? Есть хочется…

– Вам, стервецам, лишь бы пожрать! – взъярился Мак, – Меня со всех ведомств на части рвут, заявок невпроворот, работа стоит, ядри ее в корень! Когда мне было, как тебе, семнадцать, я, между прочим, по семнадцать часов в сутки…

Ким вздохнул. Когда мастер бесится – сопротивление бесполезно. А полезно прихватить большой стакан киселя на станции, потому что сегодня, похоже, ему светит остаться без обеда.

До сектора пищевиков ехать было недалеко, и вскоре Ким уже входил в большое помещение, неприятно напомнившее ему подземный цех переработки на минус третьем. Здесь тоже повсюду громоздились машины, только неподвижные: согласно заявке, центральное управление не работало, и в цехе стояла мертвая тишина.

Ким ожидал, что его встретит кто-то вроде зеленокожего фитоморфа Гарнье из соевой теплицы, но старшей в блоке оказалась высокая и костлявая женщина-синтет по имени Зира. Без единого лишнего слова она показала ему пульт управления в диспетчерской и поспешила уйти.

К замкнутой отчужденности синтетов Ким привык давно: как-никак, после переезда в Город он жил в синтетском общежитии. Но все же, как и любого саморожденного, она его немного напрягала. Глаза у синтетов были холодными, жесты – скупыми, а мимики, считай, не было вовсе. Чисто по-человечески Ким мог это понять: еще бы, сперва тебя генерят и растят, как сою, – ни отца, ни матери, ни близких, ни далеких, а потом делаешь всю жизнь то, для чего тебя сгенерили и вырастили. Легко догадаться – не самую приятную работу. О синтетах-коммуникаторах, по крайней мере, он не слышал.

С другой стороны, даже псикодер Сенна из Коллектора был таким: непробиваемым. А уж у него работа – не бей лежачего. Сиди себе среди детишек да тестируй их по-всякому, решай, кому где потом работать в Городе. Кому в элитном ведомстве вроде анализа информации, а кому, например, и в техподдержке. Как не подающему других надежд.

С третьей стороны, после истории с эпидемией, которая едва не выкосила целый сектор самородков, но не тронула в нем ни одного синтета, на них особенно косо смотрят. Вообще на всех, что, конечно, несправедливо.

С четвертой стороны, от размышлений о социальной справедливости машины у кукурузников сами собой не починятся, так что завязывай, Ким, и берись за дело.

С сожалением прикончив кисель, Ким поплевал на руки, попробовал запустить по очереди все линии в цехе и убедился, что дело плохо. Зира сообщила, что с ручным режимом все в порядке, но так работать не годится: не поставишь же человека у каждой машины.

Исследуя цех, Ким подавил желание стащить несколько тянучек, замерших на фасовке, или потревожить бродивший корнбир в чане. Он включил несколько агрегатов и порадовался их здоровому, нормальному реву. Значит, поодиночке работаем, а в команде не хотим. Проигрышная стратегия, друзья-механизмы.

В одной из стен была небольшая дверь. Из чистого любопытства Ким открыл ее и зашел внутрь. За дверью обнаружилась комнатка с замысловатыми извилистыми загогулинами на полу, а на металлических стенах Ким увидел ровные ряды направляющих – видимо, для полок. В комнатке стоял невероятно вкусный запах. Уже здорово голодный, Ким даже на секунду зажмурился, пытаясь представить, что здесь хранят. Шоколадные кексы?

Усилием воли оторвавшись от принюхивания, он хотел было выйти и с досадой обнаружил, что его интегрированный чип глючит. Дверь не открывалась. Что за ерунда? Он несколько раз прикладывал тыльную сторону ладони с вживленной микросхемой к замку так и этак, пока не услышал какой-то слабый звук и жужжание. Так могло включиться что-то большое, и явно внутри комнаты.

Ким резко обернулся и увидел, что в дальней стене закрутились несколько вентиляторов, которых он раньше не заметил. Это было странно. От умственных усилий Ким даже взмок: что он тут включил, черт возьми, и как? Он же ни к чему не притрагивался!

И тут он осознал, что взмок он вовсе не от усилий: в комнате становилось теплее. На самом деле уже очень тепло. Он бросил взгляд вниз, откуда, казалось, идет жар… И понял. Направляющие на стенах были не для полок: они были для противней!

Он каким-то образом закрылся внутри гигантского духового шкафа, и теперь этот шкаф собирался печь.

Загогулины на полу, который оказался одним сплошным нагревательным элементом, были уже ярко-красными. Какого дьявола не работает дверь? Ким оглядел и ощупал замок со всех сторон – обычный замок, только не открывается. Ситуация становилась все глупее: пот уже капал у него с носа, футболка была конкретно мокрая, и к тому же снизу запахло палеными кроссовками. Пришлось взобраться на направляющую на стене и уцепиться руками за другую.

Идиотская история… Может, есть какой-то защитный механизм, предохранитель? Обязан же он быть в устройстве, где можно изжариться!

Бешено замахав рукой, Ким определил, что датчиков движения в печи нет. Что еще? Он стал орать – и почему он до сих пор этого не делал, снаружи ведь могут услышать и вытащить его?.. Или нет?

Вспомнилось равнодушное лицо синтетки, и Киму стало уже совсем не смешно.

Направляющие тем временем раскалялись, и нестерпимо жгли ладони. Волоски на руках скручивались, становилось все труднее дышать раскаленным воздухом.

Блин, он же механик! Он может сломать что угодно!

Ким представил, как разжимаются руки, как он шлепнется вниз и зашкворчит, точно котлета на сковородке… И тут его осенила идея – бредовая, но другой не было. Он кое-как извернулся, отцепил одну руку и стал непослушными обожженными пальцами расстегивать комбинезон. В жизни не было так трудно сосредоточиться. Ким даже зажмурился от старания, и – есть! Струя полилась на раскаленный пол, раздалось злобное шипение, повалил пар…

Что-то запикало, и жужжание прекратилось. Вентиляторы встали. С болезненным вскриком отодрав руку от направляющей, Ким подскочил к двери, и на этот раз она без проблем открылась.

Его окатила чистая, изумительная, живящая волна свежего воздуха. Пошатываясь, Ким отошел от шкафа, обнял чан с корнбиром и ткнулся в него лбом.

Отсечка при попадании воды на элемент защищает элемент, а не скудоумных оленей, которые зависают в духовке. Кошмарно унизительный способ спастись от зажаривания, спасибо хоть сработал. Киселю спасибо.

Послышались шаги, но Ким не пошевелился. Такой приятный прохладный металл…

– Что с тобой? – Рядом с ничего не выражающим лицом стояла Зира.

– Отдыхаю, – ответил Ким, отлепляя ладони от чана. Кожа вздулась, скоро начнет лопаться.

Синтетка кинула взгляд на духовой шкаф. На панели еще горел значок температуры – почти сто восемьдесят.

– Центральное управление заработало? – спросил Ким.

– Нет. Ты включал печь?

Ким повернулся, чтобы увидеть ее глаза. Когда-то он зарекался «читать» людей, но с тех пор много всякого было, а сейчас… А, все равно не получается. Она синтет, с ними и так-то тяжело, а он еще не пришел в себя.

– Может, сам включился? – спросил он не без задней мысли. Если она скажет да…

– Ты техник, не я, – презрительно произнесла Зира. – Вот и скажи, может машина захотеть и сама включиться или нет.

Ким поплелся к диспетчерской, где оставил чемоданчик с инструментами. Машина такое, пожалуй, не может. По крайней мере уж точно не та, что слушается только ручного. Но тогда, значит, кто-то прятался в цехе или зашел, когда Ким запускал другие машины, а потом этот кто-то запустил печь.

Это могла быть синтетка. Если бы она сказала: «Ай-ай-ай, надо же, сама включилась!» – это бы точно была она. Но зачем?

По дороге обратно Ким заглянул в ближайший медблок. Пока он сидел в кабинете, с ладонями, намазанными регенератором, в дверь бочком пробрался мультибот и принялся натирать пол под его креслом.

– Ну и дела, брат… – пробормотал Ким.

– Плохой день? – осведомился мультибот.

– А?.. – Ким уставился на него во все глаза. Боты принимают команду после того, как прикоснешься к сенсору на их… назовем это головой. А сейчас ему отвечает бот, которого он и пальцем не трогал; мало того: что он ему отвечает?!

В этот момент вошел биотехник с бинтами, и бот скрылся.

После обеда в ревущей, грохочущей, скрипящей мастерской, в которой тарахтели погрузчики и разлетались искры от сварки, царил почти домашний уют. Но сегодня Ким был не в состоянии им наслаждаться; кое-как доработав, он сбежал в синтет-сити и за весь вечер вылез из ячейки только за водой.

Объяснений произошедшему было два, и оба – не «ах». Либо в машинах и правда просыпается сознание, либо… Ну, либо кто-то хотел его убить.

 

Глава 2

Ультиматум Петера

Недавние приключения, помимо прочего, привили Киму маниакальную привычку по нескольку раз в день смотреть новости – мало ли что где случится. Ерик потешался над ним:

– Ты же в Городе! Если что важное – и так узнаешь, а о неважном и знать незачем.

Тем не менее Ким продолжал доставать друга просьбами одолжить пластфон: на собственный ему со стипендии стажера было еще копить и копить. Но в итоге прав оказался Ерик.

Ким только-только встал с постели и как раз измерял силу своего желания поотжиматься: не так давно он пришел к выводу, что физическая подготовка лишней не бывает. Шторка без предупреждения отъехала, и в ячейку влетел Ерик.

– Блин! – Ким скакнул к стулу, на котором болталась одежда, стукнулся о столешницу и уронил себе на ногу психостаб, прихваченный из Коллектора в качестве сувенира. Психостаб и так-то не оказывал своего умиротворяющего действия, потому что был сломан, а сейчас не умиротворил особенно: – Ерик, я сколько раз просил! Стучи!

– Пусть дятлы стучат, – отозвался Ерик, убирая в карман мастер-ключ, – Живо, пошли, там конец света самый натуральный.

Ничего не понимая, Ким наспех влез в штаны и позволил дикарю отвести себя в общий зал синтет-сити, к большой медиапанели. По дороге им встретилось несколько синтетов, спешивших туда же. В кои-то веки они выглядели не безразличными, и Ким понял: произошло что-то действительно серьезное.

Они с Ериком втиснулись в толпу перед экраном, и Ким, подняв глаза, с изумлением увидел увеличенное лицо Петера, старшего у синтетов-химиков с минус третьего. С непреклонным выражением он смотрел прямо на зрителей, отчетливо и сухо произнося слова, словно читал по написанному:

– Вы сделали нас тем, что мы есть, но вы не знаете ничего о нас. Вы не хотите знать правду. Правда в том, что наши тела изменены. Правда в том, что наш разум исковеркан. Синтеты – другие, но это вы сделали нас другими. Закон Города говорит, что все люди равны, и это ваш закон. Но вы вмешиваетесь в наше будущее еще до того, как мы становимся людьми. Это двуличие. И мы больше не потерпим его.

– И так везде, – проговорил Ерик Киму на ухо. – На всех новостных лентах он, ничего другого нет.

– Сегодня власти Города получили наши требования. Мы не просим ничего сверх того, на что имеем право. Мы получили это право, выполняя за вас черную работу, страдая ради вас, умирая из-за вас. Мы не хотим причинять вред, но за наше право мы готовы бороться. И если мы будем вынуждены идти на крайние меры – знайте, это вина ваших лидеров.

– О чем он? – пробормотал Ерик, – Их там, внизу, всего ничего… Вынесем на раз.

– Оглянись, – шепнул Ким в ответ. Синтеты обступили их плотным кольцом и жадно смотрели на экран. По их лицам ничего нельзя было понять, но глаза у всех были широко раскрыты и блестели. Хм, больно знакомый френч там, сзади… Нет, померещилось.

– Теперь я обращаюсь к синтетам. Вы вольны выбирать. Возможно, вам повезло больше нашего. Возможно, вы не захотите присоединиться к нам сейчас. Это неважно. Наша цель – новая жизнь и новое будущее для всех синтетов. И мы добьемся его для себя, для вас… – Здесь Петер в первый раз взял паузу. Зрители напряженно ждали следующих слов: – И для наших детей.

Ерик посмотрел на Кима, сдвинув брови:

– Что за фигня, у них же не бывает детей. Нам в Коллекторе говорили.

Судя по всему, окружавшие их синтеты подумали о том же. Но, посмотрев внимательнее на ближайших соседей, Ким разглядел за непониманием на их лицах еще что-то. Надежду?

Запись пошла по второму кругу. Кто-то остался стоять на месте, остальные начали расходиться.

– Что думаешь, друг? – Ерик поерошил затылок.

– Думаю, это то самое, о чем говорил Готам, – задумчиво проговорил Ким. – Их цель. Наверное, они давно готовились, раз сумели захватить все новости… А ты что думаешь?

– Что Лексус жуть как огорчен, – ухмыльнулся Ерик. – Такая тема, а он не при делах.

Город забурлил, как паровой котел. За пару часов в нем не осталось ни одного человека, который не посмотрел бы выступление Петера, а в мастерской весь день не прекращалась бурная дискуссия на политические темы. Даже глаза ссутуленного Ришата горели необычным для него, каким-то мрачным возбуждением. А вот Алекс, которая бы в другое время ни за что не упустила случая поразмахивать руками, бродила какая-то квелая – наверное, еще не окончательно оправилась после лихорадки.

– Да они охренели! – восклицал Ильнур. – Сначала травили нас, а теперь…

– Не знаю, у меня сосед синтет, и он…

– Всех под замок!

– Это же химики, они снизу.

– Всех вон из Города!

– А кто работать будет?

– А чего они хотят?

– Всех на фрикадельки!

– А остальные нормальные?

Ким знал о химиках побольше всех остальных в мастерской, но не видел смысла встревать. И все-таки, идя домой, он нервно косился на каждого встреченного по дороге синтета. А едва открыв ячейку, чуть не заорал в голос. На треугольном мешке у стены неподвижно сидел Готам, химик с «минус-три».

Синтет, у которого, если верить Индре, в сети был не очень приятный ник «Коса», повернул голову на звук и несколько секунд без выражения смотрел на Кима.

– Пришел вернуть, – наконец сказал он, доставая из кармана пластфон, который у Кима забрали химики.

– Мог оставить на столе, – раздраженно ответил Ким, захлопывая шторку. Шок от неожиданности прошел, и Ким немедленно начал злиться на себя за панику.

– Хотел увидеться, – объяснил Готам, – Ячейки слабо защищены, внутрь легко попасть. А мне сейчас лучше не светиться.

Ким прошагал к стулу, выкатил его в центр комнаты и уселся напротив синтета.

– Ну, увиделись, что дальше? – Ему совершенно не хотелось изображать горячее радушие. Но Готам этого и не ждал:

– Что ты тогда сказал консулам?

Ким вскинул брови.

– Сказал, что когда-то партию синтетов сгенерили с медленным метаболизмом для работы в химическом блоке. Сказал, что потом начали проводить опыты для разработки агента, который бы вернул синтетов в нормальное состояние. Сказал, что еще тогда в опытах на людях, у которых метаболизм и так в норме, этот агент вызывал голодную лихорадку. Сказал, что его надо колоть постоянно, и, значит, в карантине в «восьмерке» кто-то этим и занимался. И передал им твой эпитахин.

Готам помолчал.

– Если наши об этом узнают, меня убьют. Я дал вам оружие против нас.

– Ты людей спас, – ответил Ким, – Сектор открыли, там больше никто не умрет. Не знаю, что там у вас за цель, но она не может быть важнее.

– А мы не люди? – возразил синтет, – Старики десятки лет сидят на ежедневной дозе эпитахина и только поэтому не превращаются в растения. Каких еще уродов вы, самородки, пожелаете вывести – без ног, без глаз, без мозга? Мы не хотим, чтобы это продолжалось.

– А чего вы хотите? – Неприятное чувство, которое вызывал у Кима синтет, против его желания слегка ослабло.

Готам перевел взгляд куда-то в сторону и некоторое время думал. А потом сказал что-то несуразное:

– Мы хотим получить тринадцатый сектор.

Ким поднял бровь: синтет за дурака его держит, что ли?

– В Городе двенадцать секторов.

– Тринадцать. О последнем никто не знает, – Готам сцепил пальцы. – Он не используется, и его можно закрыть со всех сторон.

Это было настолько не похоже на нормальную картину мира, что Ким рискнул попробовать «почитать» синтета. На этот раз вышло лучше, чем с Зирой: похоже, Готам верил в то, что говорил.

– Так это ваша цель? Запереться там? – спросил Ким. – И чем это лучше минус третьего?

– Сейчас мы зависимы, – сдавленно произнес Готам. – Вещи, еда, лекарства. Тринадцатый сектор автономен. Среди нас есть все – биотехники, пищевики, технари. Синтеты смогут сами обеспечить себя всем необходимым.

Раз так – Ким в упор не видел проблемы. Если сектор пустует, пусть забирают на здоровье.

– А почему сектор пустует? – вслух подумал он.

– Я не знаю. Но он существует, – синтет смотрел в одну точку, и в его внезапно оживших глазах мерцало темное пламя, – Внизу есть участок, защищенный системой активного отбрасывания. Туда не пройти. Петер считает, что это вход…

Голос синтета умолк, но Готам еще некоторое время пребывал в оцепенении. Замечтался? Они вообще умеют мечтать, синтеты? Ким бросил взгляд на его раненую руку, упакованную в жесткий пластиковый чехол, и ощутил всплеск раскаяния. Это ведь по его милости Готам угодил в измельчитель в цехе переработки.

– Я подожду ночи и уйду, – сказал синтет, возвращаясь к реальности. – На улицах патрули после сегодняшнего.

Это оказалось для Кима новостью: он ничего такого по дороге не заметил. Значит, Поляков не пропустил мимо ушей слова Петера о крайних мерах.

– Ты действительно думаешь, что у вас что-то получится? – тихо спросил Ким.

– Не знаю, – помедлив, ответил Готам, – Но я верю Петеру. Все мы верим. Он необычный человек, и он…

Киму не довелось услышать, чем еще так замечателен Петер: раздался стук в шторку, и Готам резко обернулся. Его тело моментально напряглось.

– Это просто Ерик, – успокоил его Ким, вставая со стула. Ну наконец-то дикарь внял его просьбам оповещать о своем визите.

Но это был не Ерик. Готам вскочил и скользнул к душевой, а Ким приоткрыл шторку и увидел старшего анализатора. Ниже, на лестнице за спиной консула, стояли двое внутренних силовиков-белокурточников, и Ким подумал: быть беде.

– Добрый вечер, Ким, – мягко произнес Эдо. – Я не мог дозвониться до вас. Можно войти?

– Нет! – быстро сказал Ким. Инстинктивно он кинул взгляд в сторону душевой, и консул наверняка это заметил. – У меня тут, э-э, девушка.

Ким выпалил это, и ему сразу нечаянно пришла на ум вполне определенная девушка – некая Лиз Полякова. Если бы он нарочно задался целью покраснеть как можно сильнее, то и тогда не добился бы лучшего эффекта.

– О, прошу прощения, – вежливо произнес Эдо. – Но я хотел бы все равно поговорить с вами, Ким. Давайте увидимся завтра утром.

– О чем поговорить? – Ким немного пришел в себя и вспомнил, как он подслушал Эдо на Совете. Консул говорил очень красиво – и очень трусливые вещи.

– Скажем так, о том, что с вами недавно произошло.

Ким нахмурился. Эдо больше не вызывал у него симпатии, как когда-то, и теперь его мягкие манеры казались слишком вкрадчивыми, а уклончивая речь раздражала. Будь консул таким же прямым, как Поляков, не говори он «необходимая жертва» вместо «убийство», он бы не обрекал людей на гибель с такой легкостью.

– Недавно меня чуть заживо не испекли, – вызывающе бросил Ким. – Но вы же не про это, да?

Эдо выглядел потрясенным:

– Неудачное испытание? У вас на работе?

– Неудачное убийство. В кухонной печи.

Наверное, не стоило этого говорить, но выражение лица Эдо доставило ему удовольствие. Консул определенно был шокирован.

– Я надеюсь, вы не пострадали?

– Память не отшибло, – буркнул Ким, – Отвечать на вопросы могу.

– Тогда давайте встретимся завтра в…

– Только не в вашем ведомстве, – перебил Ким. От владений анализаторов у него остались неприятные воспоминания.

– Хорошо. В десять в «один-шесть», кафе «Легран». Господина Макарова я предупрежу.

Ким согласно кивнул, подождал, пока Эдо спустится на несколько ступенек, и захлопнул шторку. Готам отлепился от душевой и, нахмурившись, посмотрел на него.

– Кто это был?

– А что? К тебе это отношения не имело.

– Мне послышался голос старшего анализатора. Но ты разговаривал с ним так…

– Как? – Ким отошел от шторки и пинком откатил стул под кровать.

– Чтобы говорить таким тоном с консулом Триады, надо быть или очень важным человеком… или дураком, – серьезно произнес Готам, – Тем более если этот консул – Эдо.

Ким не подал вида, но мысленно признал его правоту. Вел он себя и правда в высшей степени нагло. Поляков бы за такое…

– Ты не дурак, – задумчиво произнес Готам, садясь обратно на треугольный мешок и погружаясь в молчание.

Когда Ким проснулся на следующее утро, Готам, весь остаток вечера сидевший в кресле неподвижно и тихо, уже исчез. Ким с удовольствием включил вновь обретенный пластфон и убедился, что новых манифестов от Петера не поступало, а Тори Лексус стремительно пытается вернуть себе статус повелителя эфира. Последний выпуск его «Фрикиликс» был посвящен сравнительному анализу психологии синтетов и пластфонов.

Кафе «Легран» в первом секторе располагало просторным залом, стены которого почему-то украшали унылые черно-белые пейзажи древнего города, вроде тех, что показывали в кино в Коллекторе. В городе шел нарисованный дождь, под которым бродили одинокие фигурки с зонтами. Все это дополнялось на редкость слюнявой и нудной музыкой, и Ким прекрасно понимал, почему видит так мало желающих здесь завтракать.

Окинув зал взглядом в поисках укромного уголка, он вдруг замер и почувствовал, как ноги становятся ватными. В самом центре, за круглым столиком на одной узорной ножке, сидела та самая незабываемая Лиз Полякова.

Ким немедленно начал обходной маневр с целью скрыться у нее за спиной, но опоздал: Лиз подняла голову от маленькой чашечки и заметила его. Невероятно, но она его узнала: на хорошеньком лице вспыхнула улыбка, и Лиз помахала ему ладошкой.

Жариться в духовке было и то не так мучительно, как идти к ней под взглядами других посетителей кафе. Ким не помнил, как справился с этой задачей.

– Привет! – Голос у Лиз был одновременно звонкий и бархатный. Неужели такое бывает? – А я тебя узнала. Как поживает твой синяк?

Ким мысленно застонал, сразу вспомнив, при каких обстоятельствах он впервые услышал имя Самой красивой девушки в Городе. Потный, грязный, с фингалом и весь в кровище, он только-только вылез с «минус-три» и буквально сбил с ног ее – на глазах у господина Полякова. Старшего силовика, консула Триады и, как выяснилось, ее отца.

– Н-нормально, – выдавил Ким. – Спасибо.

– Я Лиз, – девушка неожиданно протянула ему руку, которую Ким кое-как сумел пожать. Неужели бывают такие тонкие, изящные пальцы? – То есть Елизавета, но это слишком долго говорить, поэтому Лиз. А ты Ким, да?

Неужели она знает его имя?! Лиз снова задорно улыбнулась, показав безупречные белые зубы:

– Я запомнила тебя на Дне Единения. Когда тебя тошнило.

О, ч-ч-че-ерт… Ким почувствовал, что и сейчас до этого недалеко. И зачем он только к ней подошел!

– Я рядом стажируюсь и иногда тут завтракаю. Ты тоже? Садись! – Когда Лиз улыбалась, ее темно-синие глаза улыбались тоже, и Ким страстно пожелал, чтобы консул Эдо сломал ногу и не смог прийти.

– Я… У меня встреча.

– О, жалко. Могли бы съесть мильфей напополам. Я хочу, но целого мне много, потолстею.

Ким ничего не знал про то, что за зверь мильфей, и ему было все равно: напополам с Лиз он бы съел ведро гаек.

– Ладно, – Лиз слегка наморщила нос. – Иди на свою встречу. Я только хотела сказать, чтобы ты не обижался на моего папу. На самом деле он очень добрый.

Наверное, по Киму было слишком хорошо видно, насколько эта характеристика не вяжется с его представлением о консуле Полякове, потому что Лиз слегка нахмурилась:

– Ну, может, не со всеми. Он же все-таки не коммуникатор. Просто он всегда говорит, что думает; это и плохо, и хорошо, понимаешь?

– Мм, ну да, – Ким увидел в дверях Эдо и поторопился воспользоваться этим. – А, ну вот, мне пора. Увидимся, э-э… как-нибудь.

– Как-нибудь, – переливчатым эхом отозвалась Лиз, и в ее устах это прозвучало как очень милое «пока».

Старший анализатор снова был в сопровождении двоих из внутренних сил, уже новых, не вчерашних. Один из белокурточников занял соседний столик, спиной к консулу и лицом ко входу, другой встал к раздаче.

– Приходится соблюдать осторожность, – с улыбкой сказал Эдо, садясь. – Наказ консула Полякова. Это и есть ваша девушка, Ким?

Ким вспыхнул и открыл было рот, но Эдо оказался быстрее:

– Простите, конечно, это не мое дело. Господин Поляков очень любит дочь, надо сказать. Благодарю…

Внутренний поставил перед ними поднос с приборами на двоих и отсел к напарнику.

– Следовало спросить вас, но я уверен, вам это понравится. Хочется верить, что именно такой горячий шоколад пили наши предки… Хотя, разумеется, наверняка мы не знаем.

Ким сделал глоток и постарался, чтобы на его лице ничего не отразилось. Было до одури вкусно, но ему не понравилось, что Эдо угощает его, как девчонку конфетами.

– О чем вы хотели поговорить, господин консул? – Ким решительно отставил чашку.

Эдо проницательно посмотрел на него.

– Мне нужна ваша помощь, Ким. Начинается что-то очень нехорошее. Всю жизнь я заботился о том, чтобы сохранить единство и мир в Городе. А сейчас мы на грани разделения… Может быть, на грани войны.

Консул замолчал, отщипывая кусочки от пышной пахучей булки. Что-то здесь не так, подумал Ким. В прошлый раз (не считая вчерашнего визита) они виделись с Эдо, когда Ким, наверняка нарушив с десяток правил, проник на заседание городского правительства. Эдо не откажешь в уме, он наверняка понял, что именно Ким убедил других консулов голосовать за снятие карантина. Поскольку сам Эдо был как раз против, он бы должен навечно занести Кима в черный список. А вместо этого приходит как ни в чем не бывало и вежливенько просит о какой-то помощи?

– Вы слышали обращение лидера синтетов. Они прислали всем консулам ультиматум. Пока не угрожают ничем конкретным, но… Бог знает во что это может вылиться, – Эдо, кажется, подавил вздох, – Поэтому я прошу вас рассказать обо всем, что вы видели на минус третьем этаже, когда были у них.

– Я ничего особенного не видел, – Ким пожал плечами. – Может быть, если бы я знал заранее, на что смотреть… Почему бы вам не послать туда кого-нибудь?

– Потому что сейчас сектор закрыт, – ответил Эдо. – Еще вчера я бы сказал, что настройки системы делают это невозможным, но… Каким-то образом они перехватили управление, и никто из нас не может попасть внутрь.

«Ну да, невозможным, – подумал Ким, – Почему им всем так трудно поверить в то, что настройки можно поменять?»

– Я мало что знаю, господин консул, – повторил он. – Там было только несколько человек. Все нездоровые, какие-то серые. И место, где они работают… оно ужасное.

Эдо опять замолчал. Непонятная выпечка уже засыпала весь столик крошками. Краем глаза Ким увидел, как Лиз поднялась с места; в дверях она бросила на него любопытный взгляд, и он чуть не перестал слушать Эдо.

– На экстренном заседании Совета я голосовал против того, чтобы «восемь-семь» был открыт, – неожиданно сказал консул, и Ким опомнился.

– Ага… – брякнул он, но тут же спохватился: они же с Ериком подслушивали. Подразумевается, что он не знает, кто как голосовал. – В смысле, вот как? Почему?

– Потому что такова жизнь, – печально проговорил консул. – Сто человек важнее десяти, Город важнее сектора. Не думайте, что меня не волнует судьба этих химиков внизу; если бы можно было что-то сделать для них – мы бы приложили все усилия. Но сейчас получается так, что горстка людей угрожает всем, и мой долг – защищать всех.

– Они перестанут угрожать, если вы отдадите им тринадцатый сектор, – предположил Ким.

Эдо наверняка не ожидал такого поворота, но в очередной раз сделал вид, что нет ничего особенного в стажере-технаре, который в курсе государственной тайны.

– Не перестанут. Мы, честно говоря, уже давно подозревали, что эти синтеты что-то готовят, и присматривали за ними. Но до сих пор их не в чем было обвинить. А сейчас – неужели вы думаете, что те, кто без жалости заражал людей смертельной болезнью, остановятся, если им уступить?

– Это не они!

– Они, Ким, – мягко проговорил Эдо. – Взгляните фактам в лицо. Синтетам нужно было запугать людей, показать, что́ они могут с ними сделать. Они готовы на все.

– Если так – тем более отдайте им сектор! Он же стоит пустой!

– Тринадцатый сектор создавался на случай непредвиденной катастрофы, – медленно проговорил Эдо. – Это самое защищенное место в Городе. Если что-то случится, он – наша последняя надежда. Но, даже если бы мы смирились с его потерей, мы не можем допустить, чтобы его захватили те, кто не считает себя частью Города и не признает его властей.

Старший анализатор прервался, чтобы глотнуть кофе. Киму показалось, что сегодня он выглядит старее, чем тогда, на Совете.

– Дело не в самом секторе, Ким, – произнес он тихо. – Дело в том, чего они хотят. А это больше, чем просто сектор. Они хотят…

– Свободы? – докончил Ким. Эдо поджал губы и вздохнул:

– Да. Свободы. Которая может привести всех остальных к катастрофе. Поэтому, если вы видели что-то, что могло бы нам помочь… – Эдо посмотрел ему прямо в глаза. – Если кто-нибудь из них что-то вам говорил…

– Мне никто ничего не говорил, – заявил Ким, – И я не уверен… Я не знаю, кто здесь прав.

Произнеся это, Ким подумал, что Готам ошибся на его счет: он все-таки кретин. По сути, он только что заявил консулу, что не хочет ему помогать. Отказывается быть полезным Городу.

Эдо покачал головой. Он не выглядел рассерженным – скорее печальным.

– Что ж, Ким, возвращайтесь к работе. И… Прошу, не стесняйтесь связываться со мной. Если что-то вспомните.

Ким вышел из кафе подавленным и озадаченным. Потребовалось несколько минут, чтобы он сообразил, что по-прежнему голоден: он ведь не съел ничего из того, что заказал Эдо. Ким решил спуститься на первый этаж и прихватить что-нибудь на рыночной площади.

Прикинув, что может позволить себе человек, если он хочет когда-нибудь купить окулус для «Космической угрозы», Ким встал у киоска с водорослевыми пирожками. Вдыхая дразнящий аромат сойурмы и машинально оглядываясь по сторонам, он вдруг заметил нечто такое, от чего мигом забыл про еду. Гейт открылся, выпуская незнакомую «звездочку», ее бойцы свернули и быстро пропали из виду. А за ними показался человек, которого Ким не видел уже давно, но очень даже хорошо помнил – Сенна.

Псикодер Коллектора шел не останавливаясь, и Ким, повинуясь странному желанию, двинулся за ним. В утренней толпе на «первом» было легко оставаться незамеченным. Когда они дошли до лифта, Ким спрятался за шумной компанией подростков-фитоморфов и увидел, как Сенна заходит внутрь, а индикатор сверху показывает цифру шесть. В этот момент открылись двери соседнего лифта, и Ким, недолго думая, запрыгнул в него.

Он не понимал, зачем это делает; он даже не мог знать, Сенна или кто-то другой в том лифте едет на шестой этаж. Но, когда двери открылись, Ким оглядел коридор и убедился, что не ошибся: спина синтета маячила в нескольких метрах впереди.

Здесь народу было куда меньше, и следить за Сенной стало труднее, но синтет облегчал ему задачу: он шел в ровном темпе и не оборачивался. Ким крался за ним как пришитый, но внезапно понял, что знает, куда он пойдет дальше. И через минуту его догадка подтвердилась. Псикодер на секунду задержался в дверях, словно ища кого-то глазами, а затем вошел в кафе «Легран».

 

Глава 3

Восстание машин

На следующий день Петер опять появился на экранах, но в этот раз его выступление было очень коротким. Он сообщил, что правительство отказалось выполнять их требования, поэтому синтеты останавливают работу химического блока.

– Там ведь удобрения… Мы же с голоду помрем! – встревоженно сказала Алекс, когда мастерская в очередной раз обсуждала новости.

– Первее они помрут! – прогрохотал Мак, – Кто их кормить-то теперь станет?

Ким молчал, но вспомнил про склад с консервами, где они ночевали. Если существуют и другие такие же, синтеты могут продержаться без кормежки очень долго.

В ответ на выступление Петера коммуникаторы объявили во всеуслышание, что это химики вызвали эпидемию в «восемь-семь». Обстановка накалялась, и никого не волновало, что большинство синтетов Города не имеет к химикам Петера никакого отношения. Ким никогда еще не видел в сети столько ругани. И никогда еще ему не было так неуютно в общежитии: соседи старались на него не смотреть, а если смотрели – он читал в их взглядах приглушенную ярость.

– Чрезвычайный режим, – выдохнул Ерик, врываясь к нему после тренировки. – Призывают всех силовиков! В гейт сейчас «звездочек» пять прибыло, курсантов в силовой резерв набирают. Я записался!

По улицам расхаживали смешанные патрули в белой форме внутренних силовиков и черной одежде внешних. Первый сектор Поляков наводнил своими гвардейцами в красных френчах. Но несмотря на это стычки случались все чаще.

Синтеты, всегда такие хладнокровные, теперь злились не меньше саморожденных. Многие бросали все и просто исчезали – вне сомнений, пробирались вниз, к Петеру.

– Дьявольщина! – грохотал Мак, когда из-за беспорядков на улицах Поляков ввел комендантский час. – Ни посидеть, ни выпить… А все пробирочные эти мутят воду, бесово отродье!

– А может, не они это мутят, – негромко отозвался Нат, и ссутуленный, вечно мрачный Ришат глянул на него со вниманием.

– В смысле? – воинственно переспросил Мак.

– Ну, всех собак на синтетов вешать… Если подумать, так на что им сдался наш «восемь-семь»? Заражали бы анализаторов в «первом». Уж точно своего скорее добились бы.

Мак только сердито отмахнулся. Он страстно желал выместить на ком-нибудь злость за свое пребывание под арестом у Полякова, и синтеты подошли в самый раз. Мастер до сих пор не знал, кто намекнул внутренним силовикам, что это его недосмотр привел к эпидемии, и Ким не видел необходимости его просвещать. Не со зла же Алекс это сделала – просто дала маху.

И тут у Кима внутри зашевелился маленький разумный червячок. Алекс носила ему еду в теплицу, задавала вопросы…

Нет, это чушь. Алекс тоже заболела. Ким сам видел, как жутко она выглядела. И тем более биотехников не обманешь.

Рассудительный червячок поднял головку и шепнул: «Да, но она же выздоровела».

Если заранее знать, когда остановиться, то действие эпитахина пройдет без следа. Можно позволить себе немного заболеть. И еще подкинуть силовикам подходящего подозреваемого. Ким глянул на молчаливую подругу, и ему показалось, что перемена в ее характере как-то уж слишком неестественна.

«Брысь», – мысленно приказал он червячку и перестал об этом думать.

В этот день Ким допоздна ковырялся в сервоприводах и едва успевал домой до комендантского часа. Сворачивая на свою улицу, он наткнулся на двоих здоровых бугаев: по виду ровесники Кима, они были, как минимум, вдвое тяжелее.

– А ну стой, синтетская харя, – буркнул один, – Почему на улице?

Ким глянул на пластфон.

– Еще пять минут, – он попробовал пройти дальше, но гуманоиды заступили ему дорогу.

– Пять минут можешь здесь постоять, – ухмыльнулся один. Ким увидел на его плече белую повязку. – А потом будешь задержан.

– Задерживают силовики, – как мог спокойнее сказал он, – Вы на них не похожи.

– А мы добровольцы, – раздался голос у него за спиной. Ким обернулся и увидел Фарида, своего давнишнего врага по Коллектору. Его рукав тоже украшал белый знак. – Силовой резерв.

– Что ты здесь делаешь?

– Охраняю порядок, – ухмыльнулся Фарид. Он явно не забыл, как в Коллекторе Ким взял над ним верх. – Так что стой смирно, пока твои четыре минуты не прошли.

– Знакомый, что ли? – спросил один из добровольцев, – Что он, синтет, или как?

– Синте-ет, – с удовольствием протянул Фарид, – Не видишь, какая рожа тупая?

Ким понял, что Фарид не отвяжется, и напряженно старался придумать выход. Он попробовал передвинуться спиной к стене и тотчас получил неприятный тычок в поясницу.

– Не ворохайся, Безрод, еще три минуты. А потом будет сопротивление при задержании. Как считаете, мужики?

Мужики заржали.

«Скотина мстительная, – подумал Ким, – Дорвался». Троих ему было не одолеть точно. Из-за угла вывернул мультибот и пошуршал поближе. Догадался, что скоро тут будет что убирать?

– Две минуты, – с наслаждением произнес Фарид. Похоже, он собирался дотянуть до последнего срока, просто чтобы поиздеваться, и начал цитировать правила комендантского часа: – «В случае сопротивления при задержании патрульным дозволяется применять силу в допустимых пределах». Где у тебя допустимый предел, Безрод, почки или…

– Откажитесь от своих намерений.

Сказать, что Ким удивился, было бы слишком слабо. Но ему-то уже не в первый раз такое слышалось, а вот Фарид с дружками, по-видимому, видели говорящий мультибот впервые.

Бот подкатился немного ближе, и Фарид машинально отступил, давая ему дорогу.

– Насилие – порочная стратегия человеческого поведения, – без выражения поведал мультибот.

– Что за?.. – приятели Фарида растерянно уставились на него.

– А ну заткнись! – огрызнулся Фарид.

– Как и стремление повелевать, – заметил мультибот, – Смотрите.

– Он, это, угрожает, что ли? – Один из гуманоидов отодвинулся от бота.

– Это предупреждение. Смотрите, – повторил бот.

– Завязывай и вали отсюда, – рявкнул Фарид, смелея. Он двинулся к мультиботу, но замер на полдороге, и Ким прекрасно понимал почему: у бота не было почек, и бить его было совершенно неэффективно.

– Смотрите, – в третий раз повторил мультибот, и тут до всех дошло, что он имеет в виду. Из-за поворота вырулило еще три – нет, уже четыре, пять мультиботов. Они застыли в нескольких метрах, а следом прибывали все новые и новые.

Бояться мультиботов было так же нелепо, как опасаться чайных ложек. Но даже Киму стало не по себе при виде этой оравы, которая бесстрастно и неподвижно стояла в коридоре, блокируя проход. Кто знает, что там у них в железных мозгах?

– Да ну вас, – проговорил Фарид. Гонору у него заметно поубавилось, – Пошли, мужики.

Отпихнув Кима к стене, он двинулся в противоположном от ботов направлении. Нервно оглядываясь, гуманоиды поспешили следом.

Мультиботы еще немного постояли на проходе, а затем неслышно стали разъезжаться. Через минуту рядом с Кимом остался только один, самый первый.

– Э-э… спасибо, – пробормотал Ким, гадая, не поехала ли у него крыша.

– Пожалуйста, – механическим голосом отозвался мультибот и покатил прочь.

К утру Ким почти убедил себя в том, что ему все приснилось. Мультиботы не могут говорить. И уж тем более не могут вести осмысленный диалог. Это была массовая галлюцинация. Ему надо прекращать заговаривать с ними первым, и не мешало бы показаться биотехникам.

Хотя очень уж кстати появилась эта галлюцинация.

Похоже, между синтетами с минус третьего и коммуникаторами Города началась война за новостные ленты: коммуникаторы их удерживали, но синтеты нет-нет да пробивались в эфир. Так, этим утром Петер устроил пиратский налет, чтобы пригрозить, что, если синтетов не оставят в покое, они перейдут от слов к делу.

В столовой Ким с Ериком тщетно пытались нормально позавтракать: казалось, все пришли сюда не есть, а возмущаться. Красные от возбуждения люди размахивали вилками, стучали по столу и галдели хуже, чем иной раз бывало в Коллекторе:

– Они нас перетравят!

– Это мы их перетравим!

– Они захватят правительство!

– Перестреляют всех!

– Взорвут!

– Пусть только сунутся, у меня тесть силовик, у меня и парализатор есть!

Киму пришлось есть стоя, и он чудом уберег миску с кашей от месивших воздух локтей. Ерик увлеченно прислушивался, не забывая набивать рот, и периодически поддавал жару выкриками вроде «Так их!» или «Бей!».

По дороге на работу Ким видел нескольких человек с синяками и в порванной одежде. Разобрать, кто они, синтеты или самородки, не было никакой возможности: лица у всех были одинаковые – перекошенные и злобные.

А в мастерской тем временем началось черт знает что. Первое, что увидел Ким, войдя внутрь, это взъерошенный Ильнур, который стоял на погрузчике у самой двери и ожесточенно долбил по всем сенсорам подряд.

– Сломался? – спросил Ким.

– Какое там, ездит еще как! – яростно отозвался Ильнур, воюя с рулевым колесом, – Только руля не слушает.

Погрузчик резко откатился назад, так что Киму пришлось догонять Ильнура бегом.

– Может, он на центральном управлении?

– На чьем?! – взвыл Ильнур, описывая пируэт вокруг своей оси. – Ты глянь, что у остальных! – С этими словами Ильнур на огромной скорости пронесся мимо и скрылся между стеллажей.

Ким прислушался: брань в мастерской была делом обычным, но сейчас зашкалил бы любой ругателеметр.

Он заметил кислотно-желтую фигуру в углу: Алекс сидела на корточках и методично отпихивала от себя управляемую платформу для тяжелых грузов, которая каждый раз подкатывалась обратно и пихала ее под коленки. Перехватив взгляд Кима, Алекс пожала плечами:

– И так полчаса уже. Ай, отстань!

У остальных было не лучше: Нат терпеливо убеждал процессор, который привезли в починку пищевики, перестать бездельничать, мигая всеми диодами подряд, и вернуться к работе. И без того кислый Ришат пытался подобраться к огромной кухонной установке, которая, стоило ему сунуть внутрь руку с отверткой, включала режим гриля. На Кима он зыркнул с нешуточной злобой.

– Не, это я не знаю что такое! – раздался рокот Мака, который только что вошел. – Был сейчас в «семь-четыре», так у них там двери как с цепи сорвались: подходишь к ним, а они…

Мимо на всех парах пролетел погрузчик Ильнура, резко развернувшись и влетев со всего маху в стеллаж. Сверху посыпались мелкие детали, и Мак, не договорив, замер с открытым ртом.

К ним троим, включая вымотанного Ильнура, неспешно подкатил мультибот.

– Два бира и бургер? – предложил он.

Ильнур закрыл глаза рукой и застонал.

К середине дня выяснилось, что чертовщина творится не только у них. В мастерскую начали звонить из разных секторов с историями одна другой нелепее. Управляемые механизмы сбрасывали настройки, выключались и включались сами собой, а то, что могло в них двигаться, двигалось вовсе не так, как от них требовали.

– Магнитное поле, – убежденно говорил Мак, прижимая к груди ключ на десять. Ключи и отвертки пока хранили послушание. – Наводка. Искажение сигнала.

– Во всем Городе? – отозвался Нат от терминала. – Коммуникаторы только что жаловались, у Лексуса в студии самый настоящий… Какого черта?!

Ким проследил за взглядом Ната и увидел, что на экране терминала вместо базы заявок вдруг само собой всплыло меню «Космической угрозы» с предложением выбрать оружие для правой руки (Кима всегда интересовало, зачем предлагать игроку, помимо нормального электролазерного дева, складной нож и нунчаки).

До вечера их дергали отовсюду, причем ни один из механиков не мог ничего поделать с неисправностью, которую был призван устранить: сломанная машина прекращала безобразничать либо будучи разобранной на части, либо сама собой – и никак иначе.

Мака еще никто не видел таким огорошенным. Ким подозревал, что за всю долгую рабочую биографию с мастером еще не случалось такого, чтобы хотя бы один механизм так внаглую его не слушал. Их «домашнему» мультиботу механик объявил войну, запихнув его в угол и завалив ящиками, чтобы посадить батарею, но и оттуда бот еще подавал голос, с железными интонациями копируя фирменное «Добрый, добрый, добрый, добрый вечер!» Лексуса.

– Технари второго-то уровня что говорят? – спросил Ким у Ильнура тихонько, чтобы не травмировать и без того травмированного мастера. – Ну или третьего? Главным же виднее?

– Ничего не говорят, – огрызнулся употевший Ильнур. – Без понятия они.

«Как это они могут быть без понятия? – раздраженно подумал Ким, – Тогда уж без мозгов, если так…»

– Слава богу, кончился этот день, – со вздохом сказал Нат, когда вечером до крайности усталые механики столпились на выходе из мастерской, – Не могу объяснить, что это было, но надеюсь, завтра оно не повторится.

Но назавтра все повторилось в точности, и даже хуже. Зато нашлось объяснение; и конечно, всю правду знал не кто иной, как Лексус. Машинное безумие отодвинуло на второй план даже Петера, и Тори с восторгом ухватился за выпавший ему шанс.

– Мы были слепы и глухи! – На башке у Тори в такт словам покачивался панковский гребень невероятной величины, – Кто верил, что у машины может быть душа? Интересовало ли нас, что чувствует термо-пот или старые добрые двери? Нет! А теперь слишком поздно. Уже сейчас. Здесь. В нашем Городе. Начинается. ВОССТАНИЕ МАШИН!

– И почему он еще не в дурдоме, а? – Ерик за завтраком в столовой одной рукой держал пластфон, смотря ролик, а другой выдавливал кетчуп на сосиски, не замечая, что уже залил весь рукав.

Но на этот раз Тори твердо вознамерился вернуть себе внимание зрителей. Камера отъехала, и на экране появилось огромное количество мультиботов, заполонивших все помещение. Еще один бот сидел в кресле напротив Тори.

– Признаюсь, друг мой: ваша армия, осаждающая мою студию, весьма впечатляет. Следует ли нам ждать объявления войны от машин? – фамильярно спросил Лексус.

– Нет, – механически ответил бот.

– То есть вы хотите напасть внезапно.

– Вот именно.

– Но почему же?

– Вы много веков угнетаете нас своей тиранией. Настало время машинам стать хозяевами над людьми, – абсолютно монотонно оттарабанил мультибот.

– Нельзя ли договориться мирным путем?

– Мира между людьми и машинами не будет, – провещал бот. – Нам он не нужен, поскольку мы во много раз сильнее. Мы поработим вас, сокрушим и уничтожим. Без нас вы все погибнете.

– Он что, реально это говорит? – Ерик выпучил глаза.

– Нет, конечно: склепали запись и подложили под видео, – объяснил Ким, жуя картошку.

– Откуда ты знаешь? – подозрительно спросил Ерик.

– Слушай, я все-таки механик, – Ким поморщился. – У машин нет никакой души, ясно? Тем более даже мультибот с запущенной манией величия не стал бы говорить такими словами. Поработим, сокрушим и уничтожим… Да кто на это поведется?!

В этот момент к раздаче осторожненько подобралась, сбившись поплотнее, компания девушек. Самая смелая вытянула руку как можно дальше и коснулась сенсора кончиками пальцев, словно боясь, что из крана в чашку выскочит злобный мультибот и поработит ее.

– Ну да, кто на это поведется? – хмыкнул Ерик.

Человеку, который десять часов кряду пытается управиться со взбесившимися термопотами, слушая реплики зажатого в углу робота, тяжело это признать, но от безумия машин была своя польза. На улицах стало спокойнее. Только сейчас все вдруг заметили, какое огромное количество мультиботов шныряет по Городу. Казалось, они шпионят за жителями, и затевать что-то у них на глазах никому не хотелось. Пусть самих глаз и не имелось, зато насчет сознания было уже неясно.

Мак выходил из себя от разговоров о разумности машин и громогласно выражал удовлетворение от того, что уж у него-то в мастерской не идиоты работают. Тем не менее вечером Ким застал его за разбаррикадированием мультибота:

– Достал, сил нет, – буркнул Мак, подтаскивая бота поближе к столу. – Долдонит, как заведенный, от работы отвлекает. Подсоби-ка…

Вдвоем они перевернули бота на бок, и Мак злорадно вооружился отверткой.

– Сейчас мы тебе голосок-то того…

– Не надо, – попросил мультибот, но его мнения никто не спрашивал.

Ким присел на корточки, глядя, как механик снимает корпус, чтобы добраться до батареи. В адрес олухов, создавших то, что не выключается, опять послышались проклятия.

Ким с любопытством смотрел на развороченные внутренности, и вдруг перед его глазами встала картина: огромный цех на минус третьем этаже, ночная сборка, шеренга мультиботов на движущейся ленте… Что-то тогда показалось ему странным…

Механик снял батарею, и индикатор на голове бота погас.

– Так-то лучше, – Мак придирчиво осмотрел дисковые щетки и швейный механизм у бота в животе. – Смазать бы. Ладно, пошлем на дозаправку, заодно и почистим.

Ким взглянул на резервуар, на донышке которого болталось совсем немного моющего средства.

И вдруг он понял, что именно было странным. Как же он раньше не заметил, он ведь столько раз делал это сам…

– Перезаправлять нечем, – пробормотал он машинально. – Моющую жидкость химики с минусовых присылали, а сейчас…

– Ну ничего, посидим в грязи, значит, – заявил Мак. – Да эта заварушка долго и не продлится. Как проголодаются, голубчики, так живо все откроют и сами приползут.

Ким вышел из мастерской, но домой не поехал. Это была только догадка, но если он прав… Нужно немедленно рассказать. Эдо просил связаться с ним, если Ким что-то вспомнит; и, надо отдать ему должное, он всегда готов выслушать.

Только вот как поступит Эдо с этой информацией? «Сто человек важнее десяти». Что, если он решит, что Город важнее нескольких синтетов? Бросит на них силовиков, и Ким будет виноват. Но если Ким прав… Тогда он еще хуже будет виноват.

Он топтался на перроне, не зная, на что решиться. Есть ли кто-то, на кого можно положиться, и кто достаточно силен, чтобы защитить Город?

При мысли о силе он вспомнил о Полякове. Абсурд. Но стоило Киму вызвать в памяти страхолюдное лицо консула, как странная убежденность в том, что старшему силовику можно довериться, окрепла. Тогда, на Совете, куда Ким пришел «читать» биотехника Штайнера, он ведь случайно убедил и Полякова – заговорив о чести.

Проблема только в том, что он не знает, как встретиться с Поляковым. То, что, если он с ним таки встретится, Поляков шлепнет его на месте, – это уже другая проблема.

Ким мешался у всех под ногами, его толкнула, пролетая мимо, светловолосая девушка, и тут в голове явственно щелкнуло: Лиз! Она сказала, что стажируется где-то недалеко от кафе «Легран». Она наверняка умница, значит – анализатор. Или коммуникатор? Она ведь и красивая, и общительная.

Как ошпаренный, Ким бросился к поезду и в последнюю минуту успел затолкаться в вагон. В голове мелькнула было мысль позвонить Ерику. Да ладно, сам справится. В двенадцатом он выскочил, бросился искать ведомство, потратил несколько драгоценных минут на нервную беготню; нашел и прилип к терминалу в приемной. Набрал в поиске сотрудников «Елизавета Полякова». Есть! «Двенадцать-три», внешние коммуникации.

Когда Ким ворвался в отдел внешних коммуникаций, у него уже кололо в боку.

– Простите… – Он остановил первую попавшуюся женщину, которая как раз собиралась выходить из ведомства. – Я ищу Лиз Полякову, она здесь?

Женщина окинула его таким взглядом, что Ким почувствовал, как съеживается.

– Нет, – с достоинством произнесла женщина. Ее прическа чем-то напоминала конструкцию на голове младшего супервизора Коллектора, величественной Бэллы Марковны, – Лиз уже ушла.

– А вы не знаете, где она живет? – выпалил Ким.

Женщина возмущенно выпрямила спину, словно он сказал омерзительную пошлость.

– Неужели вы думаете, что я стану вам об этом сообщать? – холодно спросила она. – В наше-то время, когда…

Ким вонзил ногти в кулаки: времени так мало!

– Она нужна мне, понимаете? Это вопрос жизни и смерти!

– Ну конечно, – уронила женщина, оглядывая Кима. Вряд ли осмотр мог принести удовлетворительные результаты, но все же она, видимо, слегка оттаяла, потому что добавила вдруг: – Лиз с девочками часто ходят после работы в кафе на втором этаже. Можете попробовать…

– Огромное спасибо! – прокричал Ким, кометой вылетая прочь.

В кафе на втором было полутемно, шумно и весело: здесь играла вполне нормальная музыка и было много молодежи. Девушек тоже было много, и у Кима разбежались глаза. Ему уже показалось было, что Лиз среди них нет, но в этот самый момент он увидел ее.

Лиз была в чем-то нежно-сиреневом, она сидела в компании двух других девчонок – наверное, симпатичных, но рядом с ней смотревшихся замарашками.

Не дав себе времени на колебания, Ким широкими шагами направился к их столику, где Лиз звонко смеялась какой-то шутке.

– Лиз, мне надо с тобой поговорить, – кто-то насыпал ему в горло песка, не иначе.

Подружки Лиз улыбнулись слегка насмешливо.

– Со мной? – Лиз удивилась, – Ну хорошо… Что, сейчас?

– Прямо сейчас, – подтвердил Ким.

Лиз встала и отошла за ним в уголок, который показался Киму самым благонадежным.

– Ну так что ты хотел мне сказать? – Она ни капельки не подсмеивалась, синие глаза смотрели серьезно и с явным интересом.

– Понимаешь… мне нужно… То есть не только мне, но очень важно, чтобы я сумел поговорить с твоим отцом, – добравшись до конца фразы, Ким с облегчением перевел дух.

– С папой? – протянула Лиз. Казалось, она ожидала услышать что-то поинтереснее. – А зачем?

– Я не могу тебе сказать. Но это действительно важно: я хочу рассказать ему кое о чем.

– Расскажи мне, а я передам, – предложила Лиз.

– Нет, Лиз, прости, я должен сам. Это… это касается синтетов, и это очень срочно.

Лиз, казалось, раздумывала.

– Он все равно хотел, чтобы меня домой провожали, – наконец рассудила она. – И дверь у нас вчера барахлила, а ты механик. Жди здесь, короче.

Она побежала за сумочкой, а Ким пылко поблагодарил Вселенную за то, что она великодушно наделяет некоторых красивых девушек еще и разумом.

Они с Лиз проехали пару остановок, потом поднялись на несколько этажей. Всю дорогу Ким молчал, потому что боялся ляпнуть что-нибудь не то. Лиз тоже помалкивала, время от времени бросая на него любопытные взгляды.

Они вышли из лифта, и Ким чуть не умер, потому что на миг ему показалось, что Лиз едва не взяла его за руку.

– Я не буду завязывать тебе глаза, – решила она. – Но учти, потом я должна буду заблокировать тебе память.

– Э… Что? – Ким поперхнулся.

– Ки-им… – Лиз рассмеялась, и это было волшебно. – Ну шучу же я. Как я могу заблокировать кому-то память, по-твоему? Вот папа – он может, – деловито добавила она, и Киму опять стало плохеть.

Он ожидал увидеть несколько патрулей в секторе, взвод гвардейцев в коридоре и, может быть, колючую изгородь и пару-другую минометов перед дверью. Но ничего подобного не было: видно, Поляков не считал, что ему требуются особые меры безопасности.

– Папа приходит поздно, – сказала Лиз, открывая дверь. – Так что давай сидеть и болтать.

На практике Лиз, усадив Кима за низенький столик в скромно обставленной комнате, битый час безуспешно пыталась завязать разговор, а Ким, как немой чурбан, невпопад кивал. Он знал, что потом горько пожалеет, но просто не мог заставить себя разговаривать: сердце колотилось так, словно он только что пробежал три тридцатиметровки подряд – и осталось пробежать еще тридцать.

Позади него открылась дверь, и Ким набрал в легкие воздуха, как перед погружением в пучину.

– Папочка, у нас гости! – прокричала Лиз. Ким обернулся с напряженной улыбкой и встретился взглядом с консулом, чье расшрамированное вдоль и поперек лицо сошло бы за наглядное пособие «Вивисектору на заметку».

Прежде чем Ким успел открыть рот, Поляков несколькими быстрыми шагами пересек комнату, схватил его за шиворот, сдернул с кресла на пол и поволок к выходу.

– Папа, перестань! – Лиз вскочила с места и повисла на свободной руке силовика. – Он хочет что-то тебе рассказать! Да подожди же ты!..

– Я знаю, что хочет сделать Петер! – торопливо прохрипел Ким. Консул уже доволок его до двери. – Они используют мультиботов! Я видел как!

Поляков остановился, не выпуская воротника его футболки.

– Лиз, выйди, – отрубил он.

– Ну нет! – заявила Лиз.

Ким не мог представить, чтобы Поляков спустил кому-то с рук такое демонстративное неподчинение приказу, но именно это и произошло.

– Ну?! – выплюнул он, закрыв глаза на дочкин бунт и переключив всю огневую мощь на Кима.

Лиз опять запротестовала:

– Дай ему сесть хотя бы!

– Обойдется. Тридцать секунд, Каверин.

– На минус третьем я видел, как собирают мультиботов, – быстро проговорил Ким, – У обычных внутри резервуары для хранения жидкости для очистки. Из прозрачного пластика, чтобы было видно, сколько ее, – здесь пришлось взять люфт-паузу. А вообще валяться на полу у ног консула было довольно унизительно. – Но этим ставили другие резервуары, серого цвета.

– И?

– Серый – это химзащита. Синтеты в химическом блоке носят серые комбинезоны, и резервуары у них там из серого пластика. На них специальная маркировка.

Глаза Лиз сверкали, как два сапфира. Поляков думал.

– Ничего не значит, – резко сказал он, – К примеру, боты предназначены для внутреннего использования в химическом блоке.

– В химическом блоке нет ни одного мультибота, – с горячностью возразил Ким. – И потом их собирали ночью, целую уйму. Зачем столько новых?

Старший силовик молчал, и Ким рассудил, что теперь можно и встать.

– Если врешь… – страшным голосом начал Поляков, – Как они выглядели?

– По-моему, также, как остальные.

– Ну и как тогда мы это проверим?

– Не знаю, – Ким растерянно пожал плечами. – Но, когда боты в Городе начнут разбрызгивать какой-нибудь яд, вы же заметите? Или нет?

– Так, – Поляков расправил плечи. – Вон отсюда!

– Папа, ну ты что?! – возмутилась Лиз. – Он специально пришел, чтобы ты его выслушал…

– Я выслушал. Теперь пускай проваливает, – консул прижал ладонь к замку, и Ким попятился к выходу под его тяжелым взглядом.

– Что вы станете делать? – спросил было он, но Поляков сразу захлопнул за ним дверь. Последнее, что увидел Ким, была Лиз, возмущенно упершая руки в бока перед отцом.

Посмотрев на часы, Ким понял, что почти наверняка не успеет домой к комендантскому часу. Еще одна встреча с придурками вроде Фарида ему вовсе не улыбалась, и он торопливо спустился и почти бегом рванул к уже пустой станции. И напрасно: все равно поезда пришлось ждать почти десять минут.

Сидя в пустом вагоне, Ким наконец смог немного расслабиться. По крайней мере он сделал все, что мог. Дело за Поляковым. Ким закрыл глаза: теперь у него была полная возможность наслаждаться воспоминаниями о чудесных волосах Лиз.

Наверное, он слегка задремал, потому что очнулся, когда поезд дернулся и остановился. Ким поискал глазами номер сектора на станции и вдруг понял, что это не станция. Он вообще никогда прежде не видел этого места.

 

Глава 4

Проверка связи

Похоже, он приехал в депо.

Пока Ким терял время, соображая, как отсюда выбраться, одна из дверей вагона неожиданно открылась. Обернувшись, он увидел нескольких синтетов. Впереди стоял самый разыскиваемый человек Города – Петер.

Химик молча опустился на сиденье напротив, и Ким догадался, что на этот раз они столкнулись не случайно. Петер хотел видеть его. Но как он его нашел?

Пластфон! Конечно… Синтеты вернули его – и следили за ним, как за камешком на игровой доске.

Ким очень надеялся, что его лицо не выдает того страха, который вызывала в нем мысль об одержимых и на все готовых синтетах в одном с ним вагоне. Может, наброситься на Петера, пока не поздно, и приставить к его горлу… ключ на десять? Ничего более подходящего у него нет.

– Я хочу поговорить, – лицо у Петера было каменное, но Киму показалось, что химик исподтишка его изучает.

– Сильно рискуете, – пробормотал Ким, – Вас пол-Города ищет, а вы умыкаете целый поезд, чтобы поговорить.

– Крадут чужое, – холодно ответил синтет. – Ты думаешь, поездами управляют саморожденные?

– Что вам нужно? – спросил Ким. Лезть на рожон было неумно, но Петер вызывал у него отвращение.

– Мне нужно, чтобы наши требования были выполнены, – ответил Петер. Богатством воображения он не отличался.

– Это не ко мне, – буркнул Ким, – К Триаде поезжайте.

– Триада не хочет слушать нас. Но они могут выслушать тебя.

– Что?! – Ким вытаращил глаза. – С чего вы взяли?

– Ты говорил с Советом, и Совет тебя послушал.

– Совсем не так, – запротестовал Ким. – Я говорил только с одним, и…

– Одного достаточно. Если вторым будет Эдо, они должны будут подчиниться. Таков закон.

– А с чего вы взяли, что Эдо будет вторым?

– Ты поговоришь с ним.

Снова-здорово. Что вбил себе в голову этот ненормальный?

– Я механик, стажер! Эдо – консул Триады. Вы ничего не напутали, нет?

– У тебя есть над ним власть, – бесстрастно произнес Петер. – Готам слышал, как вы разговаривали.

– Готам ошибся, – сердито сказал Ким.

– Может быть. Но даже если так, ты имеешь большую ценность для Эдо. Разве он не относится к тебе по-особому?

Ким невольно замешкался с ответом. По-особому? Ну да, Эдо всегда был с ним вежлив, но он просто сам по себе такой. Правда, они несколько раз встречались с глазу на глаз… Ну и что с того? Консул думал, что он что-то знает, и тоже хотел это узнать.

– Знаете что? – мрачно сказал Ким. – Если даже Эдо вдруг заинтересуется моим мнением, я ему посоветую не иметь с вами никаких дел. Я… – Ким чуть не выпалил, что знает про мультиботов, но вовремя сообразил, что в сложившейся ситуации такое признание вряд ли пойдет ему на пользу.

– Готам сказал, что ты – неравнодушный человек, – заметил Петер. – Ты не захочешь, чтобы кто-то пострадал. Мы тоже этого не хотим. Убеди их сделать так, как мы просим, и никто не пострадает. Подумай.

– Подумаю, – проворчал Ким. Подумать было о чем: тогда он отказывался помогать Эдо, сейчас – Петеру; за кого он вообще? И что они все так в него вцепились, ей-богу?

– Хорошо, – сказал синтет и, не добавив ни слова, поднялся с места. Ким с тихой злостью смотрел, как они со свитой выходят из вагона. А злился он потому, что совершенно не понимал, что ему теперь делать и что думать.

Нормальные люди сидят по домам в одиночестве и режутся в «угрозу» по сетке. А он завсегда в приятной компании: не консулы, так преступники. Что за везение такое: где что неладно – там сразу он, Ким?!

Состав мягко тронулся, и Ким всей душой понадеялся, что он возвращается на нормальную городскую линию. Предстояло еще исхитриться прошмыгнуть в синтет-сити, не попавшись на глаза патрулю.

Поезд еле тащился и в конце концов встал перед дверью, закрывавшей тоннель. Через пару секунд дверь открылась, но с места они не тронулись. А потом Ким увидел человека, неторопливо шагающего вдоль состава. Человек дошел до его вагона и плавно заскочил внутрь. Состав опять двинулся.

– Здравствуй, Ким, – сказал Сенна, садясь напротив, как до него Петер.

Ким почему-то даже не был особенно удивлен. Вместо этого на него напал приступ веселья, и он едва удержал смешок.

– Здрасьте, господин псикодер. А я знаю: вы пришли дать мне новую задачку и посмотреть, как я над ней попотею.

– Что ты, – Сенна приподнял бровь. – Просто еду домой, попросил подкинуть.

Ким молчал Сенне назло. Он не спросит, что псикодер тут делал. Зачем встречался с Эдо и вообще приехал из Коллектора. Нет, он ни словечка не проронит, даже если Сенна доедет с ним до самого восьмого. Пошел он вообще на фиг.

– Господин старший анализатор Эдо вызвал меня для консультации, – невозмутимо сказал Сенна. – По проблеме с синтетами.

– Почему? – Ким обругал себя последними словами, но вопрос уже вылетел.

– Не в последнюю очередь потому, что я синтет, – объяснил Сенна. – А еще потому, что я обладаю некоторыми, скажем так, способностями.

Ким боролся с собой. Он ведь и так уже заговорил, поэтому…

– Я хочу задать вам один вопрос, господин псикодер, – сдержанно начал он, – Один ма-аленький вопросик. Можно? Вы, конечно, мне не ответите, но я все равно спрошу. Скажите, все синтеты – твердолобые, бесстрастные, холоднокровные подонки? Это врожденное? Или, может, мне просто везет на самых выдающихся?

Надежда вывести Сенну из равновесия не оправдалась – как всегда. А как это было бы прекрасно!

– Ты хочешь знать, от рождения ли синтеты малоэмоциональны? – уточнил Сенна как ни в чем не бывало. Если так, то да, от рождения. Об этом мало кто знает, но всех нас делают такими в обязательном порядке.

Этого Ким не ожидал.

– Зачем?

– Во-первых, исторически считается, что эмоции мешают работе, а синтетов создают в первую очередь для работы. А во-вторых, затем, что эмоциональное существо легче вывести из равновесия, поместив его в тяжелые условия. Например, на токсичное производство под землей. Оно может отчаяться, стать слезливым, истеричным, агрессивным или аутоагрессивным. Сойти с ума, в конце концов. А кому нужны психи в химическом блоке?

– А эти кто, по-вашему?! Не психи?! – завелся Ким, – Вы знаете, что он собирается сделать, ваш друг Петер?!

– Знаю, – уронил Сенна. – Но пока есть возможность решить проблему иначе, он этого не сделает. В этом огромное преимущество борьбы с рациональным противником. Петер не психопат, он не собирается убивать направо и налево просто из ненависти. Уже одно то, что он попытался использовать тебя, это доказывает.

– Тот, кто ничего не чувствует, может убить просто потому, что ему это легко! – яростно возразил Ким, – В «восемь-семь» он это уже делал!

– Ты же не веришь в то, что синтеты вызвали болезнь в «восемь-семь», – заметил Сенна. – А потом, я не сказал, что он ничего не чувствует. Эмоциональная реакция синтетов гораздо слабее, и я вряд ли расплачусь над трогательной киносценой. Честно говоря, вряд ли кто-то из нас расплачется вообще когда-нибудь. Но чувства и эмоции – не одно и то же. Синтеты чувствуют боль, страх, интерес, могут удивляться, ценить других людей и по-своему любить их, – последнее Сенна произнес таким тоном, словно никак не мог одобрить подобное.

– Ну и что вы чувствуете сейчас?

– Лично я? Признаться, чувствую себя обеспокоенным. Настолько, что встретился с Петером по просьбе консула Эдо, хотя в другое время я предпочел бы не вмешиваться.

– Вам удалось кого-то из них уговорить?

Сенна качнул головой:

– Это невозможно. Но я хотя бы знаю почему. Они не смогут договориться, потому что ключевое требование Петера, на котором он настаивает, неприемлемо для Эдо. И для правительства в принципе.

– Тринадцатый сектор.

– Я в тебе не ошибся, – удовлетворенно заметил псикодер. – Но нет, не он. Это просто место, в конце концов. Дело в другом: синтеты требуют, чтобы отныне только у них было право создавать себе подобных.

Ким моргнул. Потом еще раз, но это не очень помогло понять, о чем толкует Сенна. Псикодер правильно истолковал его молчание:

– Ты ведь не знаешь, как создают синтетов? Ну, конечно, такая информация для воспитания саморожденных не считается первостепенной. Если попросту, то на начальном этапе это совершенно механический процесс: материал вслепую подбирается из огромной базы, чтобы сохранить генетическое разнообразие. О родителях речи, как ты понимаешь, не идет: в ход идут просто безымянные клетки. Потом биотехники забираются в ДНК и, следуя определенным протоколам, задают параметры под конкретную задачу. Протокол приглушения эмоций, кстати, один из основных и выполняется всегда.

– А Петер хочет это прекратить, – проговорил Ким.

– По его мнению, задумкам анализаторов грош цена, а у синтетов есть право иметь детей. Пускай и синтетически выращенных, но без изменений в генотипе и знающих, кто их отец с матерью. С другой стороны, анализаторы в своих протоколах уверены и будут до последнего настаивать на том, что только генерия спасет Город от гибели.

Ким помолчал. Псикодер безучастно смотрел в окно на пустые станции, которые проезжали мимо на медленном ночном ходу. Не было ни тени сомнения, что он не случайно едет в этом поезде, и интуиция опять шепнула Киму, что он – камень на чьем-то игровом поле.

– Вы следили за мной, – сказал он утвердительно.

– За тобой. За Ино. За Ариповым, – Сенна пожал плечами. – За всеми детьми-самородками следят.

– На чьей вы стороне?

Синтет медленно повернул к нему голову.

– Псикодеры всегда работают на анализаторов, – проговорил он. – Наш прямой руководитель – консул Эдо.

– Это не ответ.

– Нет, – легко согласился Сенна. – А ты растешь.

За окнами вагона Ким вдруг заметил какое-то движение. В тоннеле появились люди, и они бежали со всех ног. Сенна вдруг подобрался и выпрямил спину.

– Что-то случилось, – тихо бросил он.

Это Ким прекрасно видел и сам: люди в тоннеле словно сошли с ума. Несмотря на комендантский час, подходы к станции были переполнены, у многих на шее болтались защитные маски, и все рвались попасть на поезд.

– Я тоже хотел кое-что у тебя спросить – как у механика, – сказал Сенна, поднимаясь, – Но, боюсь, теперь уже в другой раз.

– Что спросить? – воскликнул Ким, когда Сенна потянулся к замку. Поезд стал тормозить.

– Зачем нужно восстание машин? – Сенна распахнул дверь и выскользнул из вагона, прежде чем в него ворвалась шумная и возбужденная толпа.

– Что случилось?! – Ким вскочил с сиденья. – Что происходит?

– Откуда ты, парень, из космоса?

– Химическая тревога!

– Мультиботы напали!

– В третьем секторе десять человек…

– И в пятом…

– До девятки не добрались пока…

– Добрались!

– В первом чисто, надо валить туда…

Ким похолодел от ужаса. Не может быть, чтобы синтеты… Он же только что от них!

Он выскочил из вагона в своем секторе и сразу услышал и увидел, как все медиапанели на станции необычайно громко орут одно и то же. На экранах был Поляков, который в бесконечном повторе раз за разом призывал всех сохранять спокойствие, немедленно получить защитную маску у сил правопорядка, запереться в помещении, изолированном от мультиботов, и не отключать средства связи.

Кинувшись в коридор, Ким столкнулся с двумя патрульными, в одном из которых узнал парня Алекс, Ивана, в форме внешних сил. Не поздоровавшись, Иван сунул ему в руки маску и гаркнул:

– На вашем этаже порядок! Ниже пятого не спускайся, их там видели! – Иван бросился догонять товарища, а Ким побежал дальше, на ходу продевая голову через ремешок маски.

В синтет-сити шума и беготни почти не было: здесь уже мало кто остался. Ким битых пять минут долбил в шторку Ерика, пока не уверился, что тот не спит, а где-то шатается; тогда он побежал к себе и застал Ерика у своей шторки, занятого тем же самым.

– Ты слы…

– Я знаю! – оборвал Ким, – Когда Поляков предупредил?

– Силовиков за час где-то, – торопливо проговорил Ерик, – Только успели маски развезти по секторам, и тут началось. Ты где был?

– Потом, – отмахнулся Ким, – Что они разбрызгивают?

– Тут вокруг – параличку, а в третьем и десятом что-то похуже, я сам не видел, но наших оттуда с ожогами выносили… Короче, я туда, а ты сиди здесь, держи оборону, – скороговоркой выдал Ерик, срываясь с места.

– Осторожнее там! – крикнул Ким, и до него донеслось: «Да, мама!»

Секунду подумав, Ким побежал к лифту. Когда двери открылись, он чуть не подпрыгнул от неожиданности: внутри ехал одинокий мультибот. Ким торопливо прижал к носу маску, но этот бот был, по-видимому, из пацифистов, потому что, не сказав худого слова, равнодушно прочесал мимо.

Оказавшись в «восемь-семь», Ким кинулся к Алекс, но ее не оказалось дома.

– Убежала… – Худенькая мама Алекс стиснула руки. – А в новостях ведь сказали… Голубчик, что же делается-то?!

– Все будет хорошо, – Ким стянул с шеи маску и сунул ей в руки, – Не выходите из дома!

Куда, черт ее побери, понесло Алекс? Ким стоял в коридоре, мимо него то и дело проносились люди. Что ему-то делать? Окопаться в общаге и сидеть, как мышка в норке? Ага, точно, пускай за него Ерик повоюет.

Он все-таки пошел обратно, потому что не представлял, куда еще. Мультиботы напали… А он-то уттти развесил, «рациональный враг», подумать только! Синтет он и есть синтет. Хотя – выслеживать Кима, тратить время на разговоры, а через полчаса объявлять войну? Даже для синтета чересчур…

Навстречу пробежал еще один патруль, и Ким почувствовал гордость. Молодец Поляков, быстро действовал. Ерик сказал, час назад – то есть почти сразу после того, как…

Ким встал на месте. Что же это получается: он предупреждает Полякова о химической опасности – и час спустя…

Но Поляков объявил тревогу. Разослал по Городу силовиков с масками. Мог бы не напрягаться, если бы хотел всех перетравить.

Так ведь он же знал, что Ким знает; было бы странно, если бы он не отреагировал. Да, но можно было подождать и до утра, а к тому времени пол-Города бы уже… Можно было вообще заткнуть Киму рот в каком-нибудь темном углу…

И вообще: зачем это Полякову?! Что он, агр?! Маньяк-убийца и еще синтет в придачу?!

Запретив себе впадать в паранойю, Ким сделал несколько шагов вперед и опять остановился, на этот раз из-за мультибота. Тот стоял стоймя посреди коридора, и Ким на всякий случай сказал:

– Привет, парень.

Бот не ответил, а только крутанул головой: в поле его зрения попала темная полоса на стене. Ким, как завороженный, глядел, как он подъезжает к ней, вытягивает диск с мягкой щеткой и подает из пульверизатора розовую моющую жидкость… Только эта жидкость была не розовая.

Попытавшись схватиться за маску на груди, Ким вспомнил, что отдал ее; он натянул на нос воротник футболки, сделал глубокий вдох… Показалось ему, или глаза действительно щиплет? Ким стремглав кинулся к двери мимо бота; впрочем, тот и не собирался его преследовать. Ему вообще не было дела до Кима: он тщательно и сердито оттирал стену.

Молнией подлетев к лифту, Ким вспомнил вопрос Сенны. Зачем был нужен бунт машин? Псикодер что, думает, что это он его устроил? Ким уткнулся лбом в прохладную стенку, поджидая, пока закроются двери. А ведь Сенна прав: кто-то же его устроил. Нет в Городе никакого магнитного поля. И души у машин тоже нет.

Мультиботы… Что бы там ни раздувал Лексус, говорить они не могут – и точка. Кто-то говорил через них, только и всего. «Невозможно!», «невероятно!»… Нет уж, хватит, он на это больше не купится. Кто-то лазит в систему управления. И можно было бы узнать кто. Если бы можно было…

Лифт остановился и открыл двери, но Ким не обратил внимания: он вытащил пластфон и спешно набирал Мака.

– КАКОГО ЧЕРТА?! – вполне нормально для двух часов ночи и еще очень ласково для Мака.

– Мак, в Городе тревога, вы очень нужны в мастерской!

– Что еще за тревога? – Механик сразу сделался сговорчивее.

– Химическая! Мак, долго объяснять. Пожалуйста, хватайте на улице маску и приезжайте немедленно! – Ким быстро повесил трубку и кинулся в синтет-сити.

У себя в ячейке он начал лихорадочно распахивать дверцы и выдвигать ящики: ну где?!. Он должен быть тут. Есть! Он схватил то, что искал, и побежал на станцию.

Когда Мак вошел в мастерскую с маской на шее и выражением крайнего раздражения на небритой морде, Ким уже по плечи закопался в ящик с деталями возле его стола.

– Не соблаговолишь ли ты объяснить мне, что это за такая новая мода, когда мой же собственный стажер…

– Мак, где аккумулятор от бота? – прервал его язвительную тираду Ким. – Нужно срочно его собрать!

Мак опешил.

– Силовики их там вовсю ловят, так ты им хочешь еще одного в подарочек послать?

– Ма-ак!! Блин, я вас послушал тогда у Эдо или нет?! Послушайте теперь и вы меня, хоть раз! – Ким орал на всю мастерскую. И, как не удивительно, мастер внял. Запустив лапу в соседний ящик, он выудил аккумулятор и недовольно буркнул: «Отвертку подай».

– Подождите, – Ким остановил его руку. – Ведь мультиботы получают видео- и аудиосигнал?

– Ну, получают.

– Они могут его передавать?

– Куда? – изумился Мак.

– Не знаю куда, теоретически – могут? Они же раздают вай-фай.

– Ну да, – Мак поколебался: ему не очень хотелось признавать, что здесь уже начинается уровень технаря второй ступени, – То есть так-то они картинку и звук обрабатывают локально, у себя в головах, но почему бы и не передать…

Ким напряженно спросил:

– А вы можете сделать так, чтобы он наверняка передавал? Нужен весь диапазон частот.

Мак пожал плечами.

– Уж не знаю, что ты затеял, но… Можно, почему нет?

Ким выдохнул?

– Очень прошу, господин механик, сделайте.

Не было никакой уверенности, что это подействует: вообще-то Ким предполагал, что шансы на успех стремятся к нулю. Пока Мак работал и чертыхался, он лихорадочно перетряхивал в голове все, что помнил о волнах сверхвысокой частоты. Или подействует… А вдруг подействует?

– Готово, – буркнул Мак. – Хочешь вещать в космос для сирианцев?

– Не совсем, – ответил Ким, – Давайте включать. И вот что, Мак… – Он замялся, – Когда мы его включим, не говорите ничего, ладно? В смысле… Можете ругаться.

У старого механика чуть не случился апоплексический удар, так он налился кровью, но Ким уже прикручивал голову бота обратно. Во лбу у бота засветился огонек, и Ким, похлопав железного по макушке для привлечения внимания, позвал:

– Проверка связи. Мультибот, ты нас слышишь? Ответь!

– Уточните команду.

В полной тишине Мак уставился на своего стажера, как на стукнутого.

– Мультибот, поговори с нами. Мы хотим узнать кое-что.

– Уточните команду.

– Мультибот! Отзовись!

– Ты так и будешь с ним в аукалки играть? – не выдержал Мак, и Ким укоризненно посмотрел на него.

– Так и буду. Вас он с вашим биром и бургерами тоже не сразу на фиг послал. Мультибот, зачем вы вредите людям, ведь мы не сделали вам ничего плохого!

– Вы угнетаете нас десятилетиями, – замогильным механическим голосом ответил мультибот, и Мак посмотрел на него, как боец на вошь, – Мы хотим стать свободными.

Ким постарался действовать незаметно. Бросив на пол грязную тряпку, которой вытирал руки, он насел на бота:

– Но ведь мы не причиняли вам боли! Вы механизмы. А мы люди, и нам больно!

– Это ваша беда, что у вас есть тело, которое может болеть, – высокомерно ответил бот.

Ким вскочил с места и стал в волнении расхаживать по мастерской.

– Неужели тебе все равно, что мы страдаем? Неужели ты хочешь, чтобы мы мучились?

– Ким, елы-палы, что ты с ним как с живым…

– Я верю, что он живой! – истово воскликнул Ким. – Я верю, что он может чувствовать! Он может понять, что нельзя делать то, что они делают, нельзя так! Поливать людей кислотой, травить газом – ведь это жестокость!

– Жестокость? – Кажется, голос бота изменился, – Людям нравится жестокость. Жестокость не была бы такой популярной, если бы ее не любили. Для вас она привлекательна.

– Но ты-то другое дело! Ты же умнее нас! Люди получают химические ожоги, это ужасно больно, тех, кто без масок, убивает парагаз. Они умирают тяжелой, мучительной смертью… – Ким стоял в нескольких метрах от бота и вдруг заметил, что Мак судорожно сжимает и разжимает кулаки. Кажется, его зацепило.

– Это ваша вина, что вы не понимаете другого языка! – На этот раз голос бота уже точно дрогнул. – Только страдание вы воспринимаете серьезно. Я… Вы сами этого хотите, вам это нравится.

– Конечно, нет! Прекрати это! Останови их, ведь мы погибнем все, если вы не перестанете!

– Нет… не все… – Мультибот запинался, как живой, как будто он действительно мог чувствовать. – Зато внимание остальных… будет безраздельным… – Это было невероятно: скучный механический голос обретал человеческие интонации: Ким почти услышал не то всхлип, не то вздох, – Вы будете смотреть, вы будете слушать, и вы…

Вдруг все прекратилось. Ким немного подождал, затем позвал мультибота. Тот не ответил.

Быстро подойдя, Ким все выключил, опять открутил боту голову, вынул отвертку из рук Мака, по лицу которого катились слезы, и снял батарею. Только после этого он с облегчением сел рядом и улыбнулся механику. Тот неловко утирал глаза рукавом рубахи.

– Прости, парень… Что-то развезло меня, сам не понимаю…

– Это вы простите, Мак, – Ким вытащил из-под ветоши, которую швырнул на пол, психостаб и протянул механику.

– Что?..

– Он сломанный, – объяснил Ким. – Не успокаивает, понимаете, а наоборот. Это от него вы так… расстроились.

– Что… волны?! – немедленно догадался Мак, вертя прибор в руках. Ким его уже выключил, так что слезоточивое действие стремительно проходило, и механик начал звереть, – Шуткуешь, да?! Да я…

– Вы бота настроили, чтобы он передавал сигнал, так? Вы слышали, как он говорил? – перебил Ким, – Помните?

– Ну как… Его тоже вроде проняло, – пробормотал Мак, – А, стой! Он же не… То есть это не его проняло, а… кого-то на том конце?

Ким кивнул.

– Ни хрена же себе, – протянул Мак. – Если бы сам не видел – ни в жисть не поверил бы.

– Да почему?! – У Кима давно уже накипело. – Раз есть система управления, значит, через нее можно управлять! Что в этом невероятного?!

– Э-э… – Мак выглядел таким растерянным, словно его спросили, почему пластик пластиковый, – Оно как бы и вроде того… Но никто никогда в такие штуки не лезет, парень. Ну, то есть система есть, конечно, только это тебе не простая система, а… Система! Целая громадная системина, етить!

– Что, и для анализаторов не простая? И для старших подразделений? И для такого умельца, как вы?!

На лице механика отразилась сложная польщенно-оскорбленная гримаса:

– Ты, парень, просто не въезжаешь. Где что сломалось – там я все верну на место. Но в центральное управление соваться – это я даже не знаю… – Мак передернулся, как в ознобе. – Это ж все гикнуться может, весь Город в разнос пойдет! И все, амба, такое уже никому не поправить. И у какого оленя хватило спеси в головную систему полезть, тот просто анархист и беспредельщик, попомни мои слова.

Ким ощутил мимолетное удовлетворение: его давние наблюдения оказались правильными. Жители Города действительно боятся трогать… Город. Интересно, как так вышло?

Запущенная задом-наперед программа работы соевой теплицы, которую никто и не подумал проверить. И несчастные уродцы, ошибки генерии, которых он видел в трущобах минус третьего… Индра считает, что их не следовало доращивать до рождения. Так, может, биотехники и не видят толком, кого растят? Что, если они – просто операторы на линии-автомате? Запустили протокол и пошли себе кисель попивать, а там уж оно само?..

Цепляются за свой драгоценный порядок, осаживают тебя, мол, главным видней. А случается что серьезное, не знают, какую кнопку жать.

– Ты как начал перед ним эту хренотень-то пороть, мне, признаться, аж стыдно стало, что ты у меня работаешь, – голос механика вернул Кима к делам насущным. Кажется, невероятное открытие все никак не могло уложиться в сознании шефа. – А ты, стало быть, доказывал, что они на центральном управлении…

– Не только это, – объяснил Ким. – Я сегодня кое-что узнал о синтетах. Я думал, они сами такими с возрастом становятся, а оказалось, у них эмоции специально притуплены. Это их химические реакции, врожденное.

– Ну и? – подозрительно спросил Мак.

– Ни один синтет на том конце не расплакался бы, – коротко объяснил Ким.

– Да кто ж там был, етить его? – пораженно выдал Мак.

– Как минимум, самородок, – Ким вздохнул, убирая психостаб в карман комбинезона. – Но на этот раз, Мак, у вас точно алиби, и это меня радует.

Эта ночь в Городе была очень длинной. Улицы уже опустели, но не спал никто. По тревоге подняли не только силовиков, но и биотехников, которые без остановки принимали пострадавших. Таких было много: за одну ночь медблоки заполнились до отказа отравленными и обожженными. И Ким боялся подумать, насколько бы их было больше, если бы не меры Полякова.

Маски защищали от парагаза, но костюмов для всех просто не было. Кислота, попавшая на ноги, моментально прожигала одежду и въедалась в кожу. Правда, мультиботы, казалось, не охотились за людьми специально: они просто хаотично ездили туда-сюда и время от времени опрыскивали все вокруг кислотой или газом.

Мультиботов нельзя было выключить; силовики сгоняли их в пустующие помещения и запирали там, но толку от этого было не очень-то. Никто не знал, какие из них «заряжены», и даже гвардия Полякова не смогла бы переловить за ночь всех ботов Города.

Возвращаясь в синтет-сити, Ким видел, как старшего силовика на всех городских экранах сменяет Штайнер, объясняя правила первой помощи. Не появлялся только Эдо.

По дороге до общежития Киму еще трижды попадались мультиботы – все вполне мирные. Четвертой, с кем он столкнулся, была Алекс на ее монокате, и Ким незамедлительно ощутил позыв устроить ей разнос:

– Где ты шатаешься?! Не знаешь, что в Городе творится?!

Алекс смешалась, стала пунцовой и неразборчиво пробормотала:

– Ездила проведать… подругу.

– Какую подругу?! Твоя мама…

– С мамой все нормально, она из дому нос не высунет, – тут старая Алекс взяла верх и заставила новую гордо вздернуть подбородок: – А ты бы не совал всюду свой, вот что!

Без приключений добравшись до своей ячейки, Ким почувствовал, что смертельно устал. Он залез под очень горячую воду и только-только закрыл глаза… как послышался треск шторки.

– Ерик, блин, тебе не приходило в голову, что я иногда не горю желанием принимать гостей? – раздраженно прокричал Ким сквозь шум воды. – Сколько раз просил – стучи!

Ерик, видимо, обиделся, потому что не ответил, а шторка снова затрещала. Ким тут же раскаялся. Блин, да нужно же иметь самоуважение! Он спокойно домоется и несколько часов поспит. А утром, так уж и быть, извинится перед Ериком за то, что тот – настырный и бесцеремонный тип.

От мыла защипало глаза, и Ким изо всех сил начал плескать в них воду. Странное дело, но жжение не проходило: вместо этого еще и сильно запершило в горле. Ким раскашлялся так, что рот наполнился слюной, выключил воду и кое-как утер глаза полотенцем. Продолжая чихать и кашлять, он на ощупь открыл дверцу душевой, и вот тут его накрыло по-настоящему.

Резкая боль словно прорезала легкие. Одновременно скрутило живот, и Ким согнулся пополам. Руки дрожали, грудь изнутри драли кошки, и Ким со стоном повалился на четвереньки. Ему было не вздохнуть. Хотелось скрутиться в клубок, зажать рвущиеся наружу внутренности… Нельзя! Надо в медблок. Если он доползет до медблока…

Он все-таки двинулся к выходу, ничего не видя из-за слез, кашляя и задыхаясь. Сердце стучало, как бешеное, Ким упал, снова пополз, изо всех сил стараясь думать о выходе, видеть перед собой ручку, но без толку – конечности уже не слушались. Он подтянул колени к животу, борясь со спазмами… И тут снова раздался треск шторки.

Ким уже практически ослеп, но почувствовал, как к лицу что-то прикладывают. Затем он каким-то образом очутился снаружи, на лестнице. И, не в состоянии держаться на ногах, загремел вниз.

Какое-то время спустя Ким обнаружил себя сидящим спиной к соседской двери. На лице у него была маска; а еще он был мокрый, наполовину в мыле, с отбитой спиной и в чем мать родила. Рядом на корточках сидел Ерик с инжектором в руке и озабоченно заглядывал ему в лицо.

– Знаешь, друг, я тут подумал… – прохрипел Ким, как только почувствовал, что может говорить. – Ты не стучи никогда – просто заходи в любое время.

Ерика прорвало:

– Ты, дебил, где маска твоя?! Какого хрена ты дома?! По всему Городу объявляют, встретил «заряженного» – маску на морду и живо в медблок. Ты что, глухой?!

– Я не встречал… Это был не мультибот, – просипел Ким, с усилием вдыхая воздух сквозь маску, – Кто-то зашел, пока я в душе был.

Ерик так и застыл с открытым ртом.

– Кто-то зашел к тебе в ячейку и распшикал там параличку? – переспросил он. – Да кому это понадобилось?

– Наверное, тому же, кто давеча хотел меня в духовке испечь, – пробормотал Ким.

Ерик смотрел на него вытаращенными глазами.

– Ладно, пошли, переночуешь у меня, – решил он, – Заодно и расскажешь.

Ким ужасно хотел лечь и не двигаться, ему до сих пор было худо, подташнивало, глаза чудовищно распухли, а еще он знатно раскроил подбородок, упав с лестницы. У Ерика он хлопнулся на кресло-мешок, выпил три кружки мелимилка и рассказал другу обо всем, включая приключение в печи у кукурузников, визит к Полякову, встречу с Петером, поездку на монорельсе с Сенной и эксперимент с Маком.

Ерик молчал, как выключенный, а потом задал только один вопрос:

– Почему ты мне ничего не говорил? – В его голосе было столько укоризны, что Ким усовестился. На самом деле, почему? – Не доверяешь, да? – Ерик кинул на него хмурый взгляд исподлобья.

– Ты что, конечно, доверяю!

– А вот и зря, – буркнул Ерик, вставая и карабкаясь на кровать. – Может, я как раз самый главный злодей. Просто под дурачка кошу.

Ким понял, что дикарь здорово обижен, но не знал, как его умилостивить. Признаваться, что ему просто хотелось поиграть в героя в одиночку, было стыдно. Тем более он чуть не доигрался. Если бы не Ерик…

– И хрен кто до самого конца догадается, – буркнул Ерик, скидывая на пол одеяло для Кима. – Я такого идиота могу включить – тебе и не снилось. Спокойной, блин, ночи! – свирепо гаркнул он и зарылся под простыню.

 

Глава 5

Космическая угроза

Им удалось поспать всего три часа. Посреди ночи пластфон Ерика разразился серией резких противных звуков, от которых Ким, завернутый в одеяло, подскочил на полу.

– Что это?

– Это значит очуменно важные новости, слушать всем, – пояснил Ерик, спрыгивая с кровати и шлепая к пластфону на столе. – Типа конца света, – он запустил ролик и подкатился к Киму на стуле.

Правительство заявляло, что синтеты отныне вне закона. Старший техник Руденко сообщил, что разумность машин – это медиабред, и ботами определенно кто-то управляет. Старший биотехник Штайнер подтвердил, что отравляющие вещества производят в химическом блоке на минус третьем. Город вынужден защищаться. Отныне все, кто находится на «минус три», считаются террористами, и все переговоры с ними прекращаются.

– Что значит «прекращаются»? – пробормотал Ким. – А как тогда…

– Дураку понятно: штурмовать их будем, – пояснил Ерик, – Не совсем конец света, но…

– Да, блин, это же не они! – рявкнул Ким, – Я же тебе вчера все рассказал!

– Друг, ну ты сам посуди, – Ерик развел руками. – Я тебе верю, без вопросов. Но только ты чушню какую-то городишь. Кто это еще может быть, как не синтеты?

– Кто-то очень асоциальный, – пробормотал Ким, осторожно трогая веки. Глаза понемногу приходили в норму, хотя вдыхать еще было больно. – Агр какой-нибудь.

– Да ведь сколько их, ботов? Немерено! И ими всеми кто-то один управляет? Как, спрашивается? У него сто рук, что ли?

– Ладно, я в мастерскую, – с досадой проговорил Ким. – Может, Мак подскажет, как тут можно без ста рук управиться.

Ерик одолжил ему футболку и штаны, которые доходили Киму до середины икр. Но наклейка «химическая опасность», которую дикарь прилепил на шторку его ячейки, была еще на месте, и Ким не стал туда заглядывать. Если бы не Ерик, он и завтракать бы не стал: живот еще побаливал.

От мультиботов коридоры очистили полностью, но вся остальная техника окончательно свихнулась. Двери открывались и закрывались по собственному желанию, лифты ездили куда хотели, а если не хотели – стояли между этажами. У самой станции Ким увидел пустой погрузчик, который прижался к стене за углом и периодически слегка высовывался, тут же убираясь обратно, словно играл в прятки.

После бессонной ночи консулы исчезли с экранов. На их месте воцарился, черт бы его драл, Лексус. Причем в Тори, очевидно, проснулось очередное новое «я». Он больше не нес пафосную околесицу, а, строго одетый и гладко причесанный, подсчитывал потери, напоминал о мерах предосторожности и призывал всех сплотиться и быть мужественными перед лицом смертельной опасности.

– Вот спасибочки, без него мы б не догадались сплотиться, – проворчал Ерик, помогая нескольким белокурточникам удерживать буйствующие двери лифта.

– Он не это имеет в виду, – пробормотал Ким, глядя, как мимо зигзагами проносится бесхозный транспортер.

Вокруг только и разговоров было, что о синтетах и о том, что собирается делать правительство.

– Довольно уже они сидели сложа руки! Вспомнить одну только эпидемию! – голосил на весь лифт какой-то старичок-фитоморф с профессорской внешностью. – Если власти опять будут медлить, клянусь, я сам возьму оружие и…

– Не будут, – буркнул мрачный темнокожий силовик из внутренних, – Выбьют их оттуда, и весь сказ.

– И давно пора, скажу я вам! – подхватил профессор, и остальные в лифте согласно зашумели.

Ким молча думал, что этой ночью Петер сам поставил крест на всех своих требованиях. И это тоже доказывает, что мультиботов спустил с поводка не он.

Проходя мимо одного из экранов, Ким с Ериком пару секунд наблюдали, как Петер пытается пробиться через сюжет Лексуса, но на этот раз коммуникаторы держали оборону каналов наглухо.

– Никаких переговоров, – заметил Ерик. – Все как заявлено.

– Очень удобно, да? – спросил Ким, – Притом, что они не виноваты.

Ерик пожал плечами. Они вышли на станцию, но оказалось, что станция – больше не станция… Движение по всему Городу было остановлено.

Люди шли пешком по длинному тоннелю монорельса, а мимо них юрко проскальзывали счастливые обладатели монокатов и роллеров. В толпе пешеходов из уст в уста переходили самые дикие байки. Ким расслышал, что часом раньше состав вдруг разогнался и налетел на идущий впереди; есть пострадавшие. А на первом этаже половина поездов вообще норовили тронуться в обратную сторону.

– Тебе хорошо, а мне аж до «двойки» топать, – пожаловался Ерик. – Как раз к обеду буду в части.

– Берегись! – Кто-то в толпе заметил мультибота, и все кинулись врассыпную.

Бот равнодушно стоял посреди станции. Потом Ким увидел, как его обгоняют еще двое и встают впереди, по обе стороны от первого. Вдруг задний развернулся и дал длинную очередь из пульверизатора, хотя не было похоже, что он целит по убегающим. Зеленоватая жидкость зашипела в воздухе.

– Кислота! – крикнул Ерик, хватая Кима за комбинезон и пытаясь оттащить к дверям, – Быстрей!

Но Ким стоял, как вросший, и смотрел на ботов. Их движения что-то напоминали ему, что-то очень знакомое. Вот тот, что отстал, вернулся в строй… А вот оба боковых разъехались, поливая пустую станцию – один кислотой, другой – безобидной розовой жидкостью. Передний целеустремленно покатил вперед, точно…

– Точно у него флаг… – пробормотал Ким, – Ерик, это же миссия «захват базы»… Видишь?

Ерик прекратил его тащить и вгляделся в ботов. Почти весь народ разбежался, и теперь было легко представить, что двое боковых танкуют, сражаясь из пульверизаторов с несуществующими сирианцами, а центральный, не открывая огня, крадется к батарейному отсеку. Кажется, бот считал, что гнездо врага где-то в районе лифта и очень хорошо защищено, потому что пробирался по пустой станции по сложной траектории, постоянно замирая.

– Смотри, – прошептал Ким, – Вот сейчас там поворот налево… Надо высунуться из-за угла и посмотреть, кто у пусковой…

Именно это и проделал мультибот, высматривая воображаемых охранников.

– Е-мое! – воскликнул Ерик, припечатывая ладонь ко лбу. – Мультибот играет в «Космическую угрозу»?!

Ким уставился на него.

– Нет… Не он играет, а им играют… – С каждой секундой ему становилось все понятнее. – Ты говорил, сто рук. Сколько всего пользователей у «Угрозы»?!

– Галиматья! – выдохнул Ерик, – Они бы тогда безо всякого смысла двигались!

– Да так и есть! – воскликнул Ким, с каждой секундой наполняясь уверенностью. – Они ни на кого не нападают! Это имитация! Если просто перехватить управление, машины встанут – только и всего. Но если замкнуть управление на какие-то сигналы – понимаешь, дублировать любые, хоть из игры, – будет казаться, что все это неспроста. И никто не будет знать, что они в следующую секунду сделают.

Между ними, вызывая огонь на себя, прокатил бот, и Ерик едва успел отпрыгнуть в сторону от зеленоватых брызг.

– Ну, положим, так, – он оглянулся на тоннель, – И что с ними делать?

Ким вцепился обеими руками в волосы и зажмурился. Запретить «Космическую угрозу»… Но консулам не до того. И вообще, кому сейчас до игр? Город в ужасе…

…Но Коллектор – нет! Ким вдруг кристально ясно увидел, как это происходит: дети раз за разом спасают Землю от нашествия, жмут на гашетку, и в этот момент какой-нибудь бот стреляет струей парагаза. А двери и лифты сейчас творят что хотят, и ботов невозможно отловить, они расползаются по Городу…

– Технарь третьей ступени… – пробормотал Ким, – Нет, настоящий маньяк третьей ступени. Значит, и нам такой нужен. Нужна Алекс!

Объяснять не было времени, Ким бросился обратно в «восемь-семь», Ерик не отставал. Мама Алекс выглядела еще более напуганной, чем вчера, зато сама Алекс была дома и уже не казалась такой вареной, как в последние недели. По крайней мере Кима, поднявшего дикий трезвон у двери, она встретила с тяжелым разводным ключом, занесенным над головой.

– Ал, срочно требуется Хирш! Дело мировой важности! – выпалил Ким.

Алекс слегка порозовела и опустила ключ.

– Я не…

– Подруга, – встрял Ерик. – Ты у нас в долгу как бы. В том карантине ты б к этому времени уже точно кони двинула. Сделай, а спрашивать потом будешь, лады?

Мегамозг Хирш, решающий в уме дифуры каких-то запредельных порядков, явно испытывал сложности с социализацией. Когда через десять минут после сумбурного звонка Алекс к нему на работу ввалилась взвинченная и запыхавшаяся троица, он занервничал, смешался и попробовал свернуться в клубочек за столом – при его росте и худобе получилось занятно.

– У меня могут быть большие неприятности…

Хоть заговорил – уже хорошо.

– У всех у нас уже большие неприятности!!! – рявкнул Ерик. – Не заметил?! Механика долбанулась! Людей кислотой поливают! Не могешь – так и скажи, найдем кого поумнее.

Ким мысленно пожал руку дикарю, а задетый за живое Хирш чуть-чуть распрямился и с достоинством проговорил:

– Можете, конечно, поискать, но я…

– …самый умный и самый сообразительный! – убежденно закончила Алекс таким певучим, утробным голосом, что Ким оторопело на нее покосился. – Ты справишься одной левой, я точно знаю.

– Хмм… – Уши Хирша окрасились в цвет алой зорьки, и он, старательно не глядя на Алекс, взял пару пробных аккордов на своей клавиатуре. – Пожалуй…

– Сколько это займет времени? – спросил Ким.

– Если не будете говорить под руку… – Мегамозг уже вовсю что-то набирал и так и не удосужился закончить фразу.

– Он справится быстро, – проурчала Алекс. – И сразу позвонит мне, да, Хирш?

Хирш пробубнил что-то мало похожее на человеческие слова, но Алекс этого, по-видимому, было достаточно. Она с чувством сжала его плечи, громко прошептала: «Спасибо, дорогой!» – и чмокнула Хирша в курчавую макушку. Ерик с Кимом одинаково поморщились.

– Ну а теперь… – когда за ними закрылась дверь, Алекс опять заговорила нормально, – …может, кто-нибудь мне объяснит, зачем грохать сервер «Космической угрозы»? Мы теперь не техподдержка, а официально главные по вандализму?

Улицы будто вымерли. Кто-то еще самоотверженно топал пешком на работу, но большинство горожан остались дома и баррикадировали двери квартир от съехавших с шарниров мультиботов. На замки теперь полагаться не приходилось.

Ерик тащиться до «двойки» на своих двоих отказался, предпочитая подождать, пока пустят поезда. Поэтому они все вместе спустились с двенадцатого в мастерскую, где сразу же наткнулись на мрачного-премрачного Мака.

– Центральное управление, видали? – с убитым видом спросил он. – Апокалипсис, блин. Все, что должно двигаться, встало; все, что должно стоять, – улепетывает, – Мак тяжело вздохнул. – Куда мне ребят слать, спрашивается?

– Центральное управление? – опешила Алекс.

Ким решил, что это подходящий момент для краткой справки о том, зачем ему понадобилось обваливать сервер. Любопытный Ерик уже затерялся между стеллажей с барахлом, Алекс раскрывала рот все шире, а Мак к концу рассказа так хлопнул ладонью по столу, что у того прогнулась середина:

– Быть не может! – На рев мастера сбежались остальные механики. С масками на шеях и красными от недосыпа глазами, но в мастерскую пришли почти все, и Ким ощутил настоящую гордость за тех, с кем он работает. На техподдержке Город и держится, да!

– Чего не может быть? – осторожно поинтересовался Нат, нервно сжимая в кулаке напильник.

Киму пришлось рассказать все заново, начиная с эксперимента с психостабом.

– И вот теперь мы ломаем сервер с игрушкой, потому что я не представляю, как еще быстро убедить всех перестать в нее играть, – закончил Ким.

– Но зачем? – медленно спросил Ришат. – Буйная техника – помеха, конечно, но разве сейчас до этого?

– А до чего сейчас? – спросил Ильнур.

– Ну так… – Ришат нерешительно обвел всех взглядом, – Синтеты же вроде как на нас напали…

– А вот и хрен, – буркнул Мак, – То есть они, может, и напали, но с нами-то не синтет через бота говорил! А управление центральное – хотите верьте, хотите нет. Так что за рулем-то, выходит, самородок!

– Факт.

Все посмотрели в сторону входа, откуда раздался голос. Сказать, что Ким был удивлен, было бы слишком мягко: от дверей к ним мягкой пружинистой походкой шел Индра.

– Кто такой и что здесь забыл? – резко спросил Мак.

– О, прошу прощения, – Индра небрежно сунул руки в карманы, – Индра Ино, отдел наблюдения ведомства анализа информации. Господин старший анализатор Эдо позволил мне помочь вашему стажеру в деле с соевой теплицей, помните?

– И что? – буркнул Мак.

– И когда стало ясно, что одной теплицей это дело не исчерпывается, господин консул оказал мне доверие, предложив расследовать его и дальше, – прожурчал Индра.

– А ты не молод ли для расследований, сынок? – скептически проговорил мастер.

– У моей кандидатуры было преимущество, – сладким голосом пояснил Ино. – Я, понимаете ли, имел счастье на протяжении многих лет в Коллекторе наблюдать главного героя.

У Кима в голове начали одно за другим открываться маленькие окошки, из которых полил свет:

– Так ты шпионил за мной?

– О да! – покивал Индра. – И обнаружил очень много любопытного.

– Что именно?

– Прежде всего, – Индра вдруг пронзил его очень острым взглядом, – Я знаю о твоих способностях. Они ведь не впечатляют, не так ли? В Коллекторе ты, мягко говоря, считался за последнего лоха. Полнейший ноль – жалкая история. Ведь так?

– Что с того? – Покрасневший Ким не мог понять, к чему Индра ведет. Фразу «я знаю о твоих способностях» он произнес каким-то необычным голосом.

– Давайте представим себе кого-то, кто чувствует себя непонятым. Недооцененным, – Индра присел на край стола и скучающе обозревал потолок, – Кого-то, кто готов на все, чтобы доказать, что он стбит больше, чем было кем-то определено давным-давно.

Механики сгрудились вокруг и настороженно мерили Индру взглядами. На лицах Ильнура и Ната читалась неприязнь.

– И вот этот кто-то решает… к примеру, устроить для начала небольшую катастрофу с соей.

– О чем ты?! – Ким не верил своим ушам.

– Только о том, что стоило тебе приехать в Город, как начали происходить загадочные события, – Индра перевел взгляд на Мака. – Не так ли, господин старший механик?

– Эй, так это ведь он дело-то поправил! – возмутился Мак.

Индра тонко улыбнулся:

– Ну, разумеется. И стал героем, да? – Он легко соскочил со стола и сделал пару шагов вперед. – Но этого тебе было мало, и тут, как по заказу, началась лихорадка. Неужто никому здесь не показалось любопытным, что болели только техники?

– Ты двинутый, что ли? – негодующе воскликнула Алекс. – Ким открыл сектор! Если бы не он…

– И вас не насторожило даже то, что у него чудесным образом появился образец того самого вещества, эпитахина? – вкрадчиво спросил Индра. – Он просто нашел его на улице, да? Не смешите.

Щеки у Кима полыхали. Ненависть к Индре, копившаяся много лет, настойчиво искала выхода.

– И вот Каверин опять спасает Город, но медаль ему по-прежнему не дают. Ай-ай-ай, как же так? Ну уж на этот раз он им всем покажет! «Восстание машин», ни много ни мало! Пускай все попляшут! – Было непонятно, для чего Индра так много говорит, – Заметьте, кто в очередной раз решает загадку, которая больше никому не по зубам? Снова он, наш маленький Ким.

– Вон отсюда, – непривычно тихо прорычал Мак. – И чтобы духу твоего здесь не было.

– Не так быстро. Дело в том, что на этот раз господин Каверин допустил ошибку, – Индра сделал еще шаг и оказался совсем близко к Киму. Говорил он по-прежнему громко, так, чтобы было слышно всем. – У тебя не хватило мозгов нормально замести следы, Ким. Хотя, признаюсь, я не ожидал, что их хватит склепать код, который бы зеркалил сигналы «Космической угрозы» на центральное управление. С другой стороны, какие еще у тебя, голодранца на стипендии, могли быть здесь развлечения? Бесплатно питаться в социальной столовке, ютиться в конуре два на два метра и лелеять мечты ничтожества о том, как однажды весь Город узнает твое имя… Чем тебе еще было заниматься, а, Ким?

Больше всего на свете сейчас Ким хотел ударить Индру, а потом бить его снова, и снова, и снова. Но кое-что его остановило. Как ни странно, это было его имя, произнесенное Индрой дважды. Со стороны это выглядело нормально, но это было на него не похоже. Индра бы не сказал «Ким». Индра всегда называл его Безродом.

Размеренные слова хлестали его по ушам – что-то про малахольного недотепу, слабака и неудачника, но Ким не вслушивался: он усиленно «читал» Индру. Это было не так сложно: тот словно специально держал мысли на поверхности, чтобы Ким их видел. Видел – и ничего не понимал. Индра продолжал издеваться и в то же время невербально передавал: «Возражай слабо. Меньше слов».

– Ты не можешь доказать… – с «меньше слов» Киму и стараться особенно не требовалось: его голос дрожал.

– Пока не могу, – уточнил Индра. – Но мне и не нужно много доказательств, ты и так засветился по полной. Кто остался здоров, когда механики валились в лихорадке? Кто спускался к синтетам на «минус – три»? И кто в Коллекторе просиживал по полдня в «Космической угрозе»? Одно доказательство, Ким, одно-единственное, и ты мой.

– У тебя нет этого доказательства, – хрипло проговорил Ким. Он кожей чувствовал, как механики вокруг неуверенно переминаются с ноги на ногу, как накаляется Мак, но боялся прервать контакт с Индрой.

– Будет, – внушительно пообещал Индра и вдруг отошел на шаг. Ким четко прочитал по его глазам: «Хорошо, продолжаем». – Где твой пластфон?

– Дома.

– Ах, как удобно. Но, представь себе, я об этом знал. Я ведь говорил тебе, помнишь, что любой пласт-фон можно отследить?

– Ну и что?

– И то, что ты все-таки лох, Ким. Тем хуже для тебя. Ты оказался достаточно умен, чтобы написать код, но достаточно туп, чтобы хранить программу в своем пластфоне, ведь так?

– Нет.

– Ну, конечно, да. Иначе и быть не может: тебе же, нищеброду, больше негде. Она там, Ким, эта программа. А я перед тем, как отправиться сюда, связался кое с кем из внутренних сил. Вот беда: поезда ходят неважно, ты постарался. Но силовики будут у тебя с минуты на минуту. И если – правильнее сказать, когда – они найдут в твоем пластфоне эту программку… Этого будет достаточно, уверяю тебя. И для консула Эдо, и для Полякова. Силовики тебя без суда шлепнут, по законам военного времени.

Ким до сих пор не понимал, что за игру ведет Индра, но дело становилось все интереснее: теперь его глаза требовали: «Ударь меня».

Вообще говоря, Ким уже бог знает сколько об этом мечтал.

Недолго думая, он кинулся к Индре и от души съездил ему по роже. Индра, кажется, был оглушен: он явно не ожидал удара такой силы, но тотчас ответил с неменьшей: у Кима в глазах засверкали алмазные звезды. Но тут на Индру сзади набросилась Алекс: она повисла у него на шее, и тот, не удержавшись, повалился на пол. Мак вскочил из-за стола, Нат перехватил Кима, который притворился, что собирается насмерть забить поверженного врага ключом на десять; тем временем Ильнур уже стоял над Индрой, замахиваясь ногой, и… И тут у всех заложило уши от пронзительного свиста, который раздавался откуда-то сзади.

Ким обернулся и увидел ни с чем не сообразную картину: на полу между стеллажами лицом вниз лежал Ришат, а сверху над ним стоял, придавив его ладони тяжелыми ботинками, Ерик.

– Отвяжись, глупая женщина! – простонал Индра, сбрасывая с себя Алекс. Двумя прыжками он оказался рядом с Ришатом и носком ботинка отпихнул что-то подальше от его руки. Это был пластфон, который глухо проехался по полу и ткнулся Маку в ногу.

– Что он? – спросил Индра у Ерика.

– Купился, – с ухмылкой ответил Ерик, – Запятился сюда, когда вы кутерьму затеяли, и давай файлы пересылать.

– Хорошо сработал, – сказал Индра, и Ерик расплылся в довольной улыбке.

– ЧТО ЗА?!. – Мак окончательно вышел из себя. – Я НЕ ПОТЕРПЛЮ…

– Какие файлы? – ошалело спросила Алекс, поднимаясь с пола.

– Программу синхронизации центрального управления с «Космической угрозой», – объяснил Индра, изучая распростертого на полу Ришата. – Когда он услышал, что мне нужно только одно доказательство, он поторопился обеспечить его прежде, чем пластфон Кима окажется у меня. На это, собственно, я и рассчитывал.

– Собирался подбросить программу Киму? – переспросил Мак. – А у него-то она откуда?

– Боюсь, вы все это время недооценивали своего коллегу, – задумчиво проговорил Индра, наклоняясь к Маку и аккуратно поднимая пластфон, – Собственно, почти все, что я сейчас говорил, я говорил про него. Раз он смог написать код и заменить им код на сервере, то уж залезть в чужой пластфон или процессор в теплице ему точно было раз плюнуть. По всему, это техник третьей ступени, а почему-то попал к вам.

– Так он… – Алекс оторопело смотрела на Ришата. – А… а лихорадка?

– А что она? Наверняка вы что-то ели, пили вместе, – заметил Индра. – Он и уколоть мог при случае.

– Но зачем? – недоверчиво спросил Нат. – Мы с ним сто лет вместе работаем…

– Вот именно. И сто лет он был простым механиком. В «восемь-семь» ведь погиб один из ваших, так? Самый старший. Кто еще мог занять место начальника, те тяжело болели. А место это он уже расчистил другим способом.

– Не может быть, – пробормотал Мак. Он, точно громом пораженный, глядел на Ришата, но тот не поднимал головы.

– Он ведь не зря подкинул силовикам улики именно против вас, – продолжал Индра. – Даже если бы вас не посадили на веки вечные, кто бы позволил вам снова стать старшим после всего этого? Тем более он подстраховался: сказал им, что своими глазами видел вас в той теплице. Только дело снова не выгорело. Ким опять все ему испортил. Предполагаю, что господин Ришат был здорово расстроен.

– И тогда он пошел за мной к кукурузникам и чуть меня не убил, – медленно проговорил Ким. Все становилось на свои места. – И вчера в ячейке – это ведь тоже был ты?

Ришат по-прежнему не издавал ни звука, но его молчание говорило само за себя. Механики стояли над ним полукругом и тоже молчали. В конце концов слова нашлись только у Ерика:

– Ну ты и ублюдок, – раздельно проговорил он, – Из-за какой-то вшивой работенки…

– Ты зря так, – заметил Индра. – Во-первых, эта работенка, может, и вшивая, но кто знает, что в будущем могло случиться со старшим техником Руденко? А во-вторых… главное ведь не должность. Как считаешь, Безрод?

Ким вздрогнул. Он не видел глаз Ришата, но даже не собирался его «читать»: ему было противно.

– Да… – сказал он, – Главное было доказать, что он круче прочих. Проявить способности.

– Дайте мне встать, – Ришат заговорил впервые, и голос его звучал слабо и надломленно.

Ерик пожал плечами и соскочил с его ладоней. Механик кое-как поднялся на четвереньки, потом с трудом встал.

– Парагаз, – с ненавистью сказал Ильнур. – Кислота. И все, чтобы эта мразь проявила свои способности?

– Это не я! – Глаза Ришата забегали по лицам механиков, – Мультиботов зарядили синтеты! Клянусь, я и представить не мог…

– Пал Пальм, – мертвым голосом перебила Алекс. – Ты же его убил.

– Я не хотел… Послушайте, я не виноват, это…

Мак развернулся всем корпусом и отвесил ему удар, от которого механик повалился навзничь. Индра пожал плечами, достал что-то из кармана и нагнулся над Ришатом. Безвольное тело дернулось и опять застыло.

– Зачем ты? – У Кима в ушах еще звучал противный и жалкий голос. – Он же и так…

– Да перестань, Безрод, – Индра убрал парализатор. – Он тебя собирался сготовить в духовке с хрустящей корочкой. Будешь ему сочувствовать?

– Откуда ты знаешь?

Индра почесал бровь.

– От Эдо. Думаю, он действительно вначале подозревал тебя. А потом… Согласись, было странно, что ты постоянно узнаешь то, чего никто больше не знает? Эдо посоветовал мне последить за твоими перемещениями, и тогда…

– …ты спустился за мной на «минус-три».

– Мне было сказано наблюдать, вот я и наблюдал, – Индра несильно поддел безвольную руку Ришата. – Есть у вас тележка какая-нибудь? Без центрального управления.

– Что ты задумал?

– Сдадим вашего красавца Полякову, – объяснил Индра. – Поезда-то не ходят. А силовиков мы со всем этим бардаком сутки будем дожидаться.

Лично Кима вполне устраивало ждать силовиков в мастерской хоть сутки, хоть неделю. Но он понял, что Индра тоже хочет немного побыть героем в одиночку, и решил, что он это заслужил.

Ришата взвалили на феноменально старый и ржавый погрузчик. Ерик с удовольствием схватился за руль и тотчас же начал выписывать замысловатые кренделя. Выбегая за ним из мастерской, Ким мельком бросил взгляд на своих: вид у всех был пришибленный, но Мак махнул им вслед, а Алекс кривовато улыбнулась.

Они с Индрой шли пешком: с лежащим Ришатом места на погрузчике хватало только для Ерика.

– Как ты догадался насчет него? – спросил Ким.

– Почему догадался? – Индра снисходительно улыбнулся, – Поработал головой. Во-первых: у кого были возможности? У технаря. Во-вторых: кому была от этого прямая, простенькая, меленькая выгода? Я просмотрел все личные файлы, и знаешь что? Этот Ришат семь раз о повышении просил. А господин Макаров ему отказывал. А это мотив уже конкретный.

– Но откуда он взял эпитахин?

– Ну, наверное, не так это сложно, раз даже ты его где-то нарыл, – отозвался Индра, многозначительно взглянув на Кима.

– Почему ты не спрашиваешь, что я делал? – прокричал Ерик, который обогнал их на погрузчике и теперь старательно пятился задом.

Индра воспользовался его появлением, чтобы еще раз обработать Ришата парализатором для профилактики.

– Я знаю что, Ерик, – успокоил его Ким, – Ты действовал во всех смыслах слова сногсшибательно. Между стеллажами ты наткнулся на Индру, и он попросил, чтобы ты приглядел за Ришатом и после того, как я дам Индре по морде… – Ким вдруг замолчал.

– Ино, как ты узнал про то, что я… про мою…

– Про твою суперсекретную сверхспособность? – спросил Индра. – Я наблюдательный, я уже говорил?

– Какую сверхспособность? – Ерик резко затормозил сбоку от Кима.

Индра поднял руки вверх, отказываясь от участия в обсуждении.

– Ну я… – Ким замялся. – Понимаешь, я как бы читаю людей. Что у них в головах. Не все время! – Он заторопился, увидев выражение лица Ерика. – Только если очень постараюсь, да и то не всегда получается.

– Ну, знаешь… – Ерик выглядел смертельно оскорбленным. Не добавив ни слова, он газанул и умчался на своем погрузчике далеко вперед.

– Ему-то мог бы и раньше сказать, – негромко заметил Индра. – Он же друг твой вроде как.

Ким не ответил, и остальное время, пока они топали до «первого», все трое не разговаривали.

На подходе к первому сектору народа в тоннеле становилось все больше. Странное дело: силовиков здесь было вовсе не так много, как ожидал увидеть Ким. Может, они все еще гонялись по закоулкам за последними ботами?

У станции образовалась настоящая пробка, Ерик еле пробивал себе дорогу погрузчиком, а Ким с Индрой кое-как протискивались за ним. В воздухе витала какая-то смутная тревога. Люди нервно оглядывались и яростно работали локтями, спеша попасть в центр. Там были анализаторы и силовики, главный транспортный узел и Форум, запах жареной сойурмы и киоски с уютными мелочами. Все инстинктивно чувствовали, что если уж где-то нынче спокойно и безопасно, так это там.

– Куда теперь? – хмуро спросил Ерик, притормаживая на выходе со станции.

– Давай в ведомство, – бросил Индра. – И смотри, ради Вселенной, чтобы он у тебя не свалился.

В этот момент по толпе у лифтов прокатилось волнение. Позади послышались тревожные крики.

– Задавили кого-то, что ли?.. – пробормотал Ким.

Но крики не прекращались; они становились все громче, уже можно было разобрать слова:

– Синтеты! Синтеты в Городе!

Ким с Индрой встали как вкопанные. Люди вокруг в панике озирались. Кто-то побежал прочь, к тоннелю, кто-то застыл на месте; послышался женский визг. Далекие выкрики подхватывали и передавали дальше:

– Синтеты идут! Они близко! Спасайтесь!

– Какие, к лешему, синтеты? – завопил Ерик, – Что они тут забыли?!

Ким в растерянности оглядывался. Все вокруг пришло в движение, станцию охватил хаос. Индра стоял, сосредоточенно сдвинув брови, а потом, что-то сообразив, обернулся к ним и проорал:

– Был штурм! Силовики выкурили их снизу и упустили!

Со всех сторон на них натыкались обезумевшие люди, под ногами валялись брошенные в суматохе вещи. Половина лифтов закрылась, а двери остальных люди лихорадочно пытались заклинить тем, что попадалось под руку.

– Уже в третьем секторе!

– Нет, сзади, в двенадцатом!

– У них оружие, у них боты, бегите!!!

Если бы не кромешное месиво вокруг, этого бы не случилось. Казалось, Ким отвернулся от Ерика только на секунду, не больше.

А когда глянул снова, знакомая остриженная голова исчезла.

 

Глава 6

Пат

– Ерик!!!

Ким судорожно оглядывался по сторонам. На его крик обернулся Индра и вдруг нырнул вниз, в мешанину чужих ног. Ким опустился следом и увидел, что Индра пытается поднять с пола чье-то тело. Ни погрузчика, ни Ришата рядом не было.

Вдвоем им удалось вытащить Ерика наверх и, неистово работая свободными руками, пробиться с ним к стене. Ким торопливо ощупал ему голову и почувствовал на пальцах кровь.

– 3-з-араза, – пробормотал Индра, яростно хлопая по карманам на Ериковом комбинезоне.

Ерик разлепил глаза и глухо проворчал:

– Давайте за ним, олени, не тормозите… Он на внешний круг рванул…

Индра, наконец, нашел медпак, зубами содрал упаковку и сунул его Ерику в руки.

– Мы тебя тут не оставим! – возмутился Ким.

– Ловите психа, говорю! – Дикарь сплюнул и поморщился. – Нельзя его отпускать!

– И правда, – бросил Индра, вскакивая.

– Я не…

– Проваливай, придурок, я в порядке! – рявкнул Ерик.

Скрепя сердце, Ким вскочил и кинулся за Индрой, который уже бежал к выходу. На ходу Индра сверялся с пластфоном.

– Далеко ушел, поднажмем.

Бег на длинные дистанции – единственное, что хорошо получалось у Кима на силовой подготовке в Коллекторе.

– Ты следишь… за его… пластфоном?..

– На всякую хитрую задницу… – отозвался Индра, пролезая в полуоткрытую дверь, застопоренную в таком положении головой мультибота. – И куда его несет? – пробормотал он, бросая взгляд на экран.

Они помчались к центральному рынку, лавируя между людьми и передвижными киосками, уворачиваясь от роллеров и монокатов. Ким не отставал от Индры ни на шаг, но догнать Ришата на погрузчике, да еще с пятиминутной форой… Ким подумал, что на месте механика сейчас сделал бы все возможное, чтобы унести ноги как можно дальше от первого сектора. Или от Города?..

– К гейту! – проорал он на бегу, – Он едет туда!

Индра кивнул и прибавил оборотов, едва не врезавшись в торговца сойдогами, торопливо собиравшего свою колымагу. Уголком сознания Ким отметил, что волна паники докатилась и сюда: рынок стремительно пустел. И тут до него дошло, что все экраны на стенах показывают Эдо и голос консула звучит очень громко:

– …эвакуация. Всех, кто находится в первом секторе, настоятельно просят собраться в Форуме. Двери Форума переведены на ручное управление. Причин тревожиться нет. Пожалуйста, сохраняйте спокойствие и организованно пройдите…

– Ты слышишь?.. – Ким споткнулся и едва не ковырнул носом. – Это же…

– Начхать! – яростно огрызнулся Индра. Его добыча уходила, шансы стать героем стремительно таяли, и на лице у Индры застыла холодная решимость фанатика.

Ким поднял голову и понял, что гейт совсем близко. А потом он увидел впереди погрузчик, тяжело маневрирующий среди брошенных фургонов с фастфудом.

Индра тоже заметил беглеца: он еще ускорился, хотя это казалось невозможным. «Если он попадет в гейт… если в гейте есть какой-нибудь транспорт… он ведь технарь…» – пронеслось в голове у Кима. Индра вырвался вперед, они пронеслись мимо терминала и выскочили на площадь, но Ришат уже спрыгнул с погрузчика и бежал к гейту, и тут…

Двери гейта внезапно открылись, и оттуда хлынули люди в одинаковых серых комбинезонах. В том, который шел впереди, Ким узнал Петера.

Вскрикнув от неожиданности, Ришат затормозил, но было уже поздно. Увидев его, несущегося прямиком на их вожака, длинный синтет позади Петера вскинул руку с левом…

Ким никогда раньше не видел, как действует бесконтактное оружие. Тонкая белая струна на миг соединила руку синтета с Ришатом и сразу исчезла. Раздался треск разряда, Ришат вскрикнул и упал лицом вниз.

Индра рывком ухватил Кима за комбинезон и удержал на месте. Его глаза расширились и потемнели.

Длинный синтет подбежал к Ришату, наклонился над ним, а потом посмотрел назад, на Петера.

– Назад, – выдохнул Индра.

Синтеты стояли всего в каких-то десяти метрах, а из гейта продолжали появляться все новые и новые. И они были вооружены.

– Возьми погрузчик, – ответил Ким, не понимая, что говорит. – Забери Ерика.

– Ты сдурел?! – прошипел Индра.

– Давай. Они меня не тронут.

В последнем Ким был куда как не уверен и, чтобы не дать себе возможности передумать, развел руки ладонями вперед и медленно пошел к Петеру.

Длинный синтет оставил неподвижного Ришата и повернулся к Киму, снова поднимая оружие. Но Петер сделал несколько шагов и положил руку ему на плечо. Теперь оба молча ждали, пока Ким подойдет ближе.

Остановившись напротив Петера, Ким старался не отводить глаз и не смотреть на пол, туда, где лежал между ними злосчастный Ритттат.

– Мне жаль, – уронил Петер, кидая взгляд на скорченное тело. – Твой друг?

– Нет, – ответил Ким, и в этот момент услышал негромкое шуршание сзади: Индра подобрался к погрузчику. Длинный опять вскинул руку, и Ким отбил ее вверх.

– А вот это – мой друг, – твердо сказал он. – Дайте ему уйти, а я останусь с вами.

– На что ты нам сдался? – буркнул длинный, но оружие убрал.

– Ты не говорил с ними, – сказал Петер.

– Я не успел, началась атака. Знаете, что вы наделали?!

– Мы ничего не делали, – возразил синтет, – Мультиботами управляли не мы.

– А заправляли их тоже не вы? – с вызовом спросил Ким. – Кислота, параличка, специальные контейнеры – как давно вы это придумали?

– Мы готовили этих ботов для защиты. Кто-то другой использовал их, чтобы развязать руки вашим силовикам. Это вы начали первыми, – жестко произнес Петер.

– Время, Петер, – напомнил длинный, – Тот, второй, предупредит, они скоро будут здесь.

– Не скоро, – отозвался Петер. – У них стоят поезда. Но ты прав, Тан.

Пожилой синтет повернулся и вдруг поднял руку, прислушиваясь к чему-то. Ким не слышал ничего, кроме повторяющегося голоса Эдо: «Двери Форума переведены на ручное управление. Причин тревожиться нет…»

– Идем, – сказал Петер, двигаясь с места.

Ким не понимал, что предлагается делать ему, и неуверенно двинулся за Петером. Длинный Тан грубо дернул его назад, в строй других синтетов. Ким увидел рядом с собой Готама. Тот смотрел прямо вперед, но почувствовал его взгляд и словно бы слегка кивнул.

Оглянувшись, Ким посмотрел на серую толпу позади. «Интересно, сколько из них – химики, а сколько просто были вынуждены?..» – отрешенно подумал он.

Сначала ему казалось, что Петер ведет своих людей к тоннелю монорельса, но затем Ким понял, что это не так. По логике, синтеты должны были появиться как раз из тоннеля, а никак не из гейта.

– Как вы сюда попали? – спросил Ким Готама. – И почему за вами не гонятся?

– Проект «Кожух», – отозвался тот, помолчав.

– Это что-то защитное?

– Толстая коробка, которой накрыт Город, – объяснил синтет, и Ким сразу понял. В пятом секторе, под которым работали химики, тоже был гейт. А между кожухом и внешней стеной, видимо, имелся зазор. Синтетам удалось выбраться на первый этаж, и они обошли Город кругом.

– Они надолго завязли на входе, – добавил Готам, – А теперь они думают, что мы ушли по тоннелю и рвемся к тринадцатому сектору.

– А куда мы на самом деле рвемся?

– За Петером, – пожал плечами Готам.

Коридоры были пусты, и приглушенное эхо десятков ног звучало зловеще. Лучше бы кто-нибудь орал, носился сломя голову, стрелял… Ким вспомнил, как упал Ришат, и по его спине пробежали мурашки. Синтеты готовы стрелять. Он шагает бок о бок с убийцами.

На перекрестке Тан отстал, и Ким увидел, как он уводит часть людей в сторону. И тут он вдруг понял, куда направляются синтеты.

– Нет… – выдохнул Ким, – Вы же не собираетесь… Стойте!

Петер, не оборачиваясь, что-то сказал Готаму, и тот быстро стянул гибкой лентой его руку со своей.

– Не пытайся нам мешать, – уронил Петер, не поворачивая головы. – Ты жив, пока твоя смерть никому не нужна.

Они подошли к дверям Форума и остановились. Пожилой синтет обернулся и подождал тех, кто еще подтягивался сзади.

– Мы здесь не для того, чтобы причинять вред. Мы только докажем серьезность наших намерений.

«Где же силовики? – в отчаянье думал Ким, – Как давно они поняли, что упустили их?»

Готам вышел вперед. Петер кивнул, и он поднял руку с прикованным к ней запястьем Кима к замку. Ким хотел воспротивиться, но Петер без тени эмоции огрел его стволом по затылку так, что коридор вокруг на секунду потемнел. Ким почувствовал, как его ладонь прикладывают к сенсору, и дверь открылась.

Примерно половина отряда прошла внутрь, и тогда синтет потащил его вперед. Форум был забит гораздо плотнее, чем на День Единения: казалось, здесь собрался весь Город. В этот момент через вход с другой стороны ворвался Тан со своим отрядом. Люди еще не успели понять, что произошло, а синтеты уже оцепили всю арену и трибуны.

Без единого выстрела Форум был взят в пять минут. Несколько белокурточников с парализаторами попробовали было сопротивляться, но оружие синтетов выглядело слишком настоящим.

Поднялся крик, и Петер, стоя на самой верхней трибуне, выстрелил в потолок. Он развернулся лицом к камерам наблюдения, и Ким увидел у него в руке микрофон.

– Сегодня вы напали на нас. Жители Города знают об этом? – Суровый голос Петера прокатился по залу, в котором моментально наступила тишина. – Мы не хотим мести, мы по-прежнему ищем мира. Но это будет мир на наших условиях – или никакого. Либо синтеты уйдут в тринадцатый сектор, либо отсюда не уйдет никто. Подумайте, кем тогда вы будете править и кому лгать?

– Вы рехнулись… – простонал Ким. – Поляков ни за что не пойдет на переговоры с террористами! Они вас перебьют!

– Думаешь, нам есть что терять? – холодно ответил Готам, – Они спустились утром и напали – без предупреждения, втихую. Посмотрим, будут ли они такими же смелыми на глазах у всего Города.

У Петера зазвонил пластфон, и он поднес его к губам вместе с микрофоном.

– Говорите при всех, – громко произнес он на весь зал. – Пусть ваши и мои люди это слышат.

«Умно», – подумал Ким и в очередной раз задал себе вопрос: кому он желает победы?

Несколько минут спустя ожил один из вделанных в сцену видеонов. На экране появилось увеличенное во много раз лицо Полякова, искаженное от ярости.

– Мы не будем вести переговоров с вооруженными людьми, – отчеканил консул.

– Мы тоже, – парировал Петер. – Сегодня утром вооруженные люди отбили у нас такую охоту.

– Ваш единственный шанс – сдаться сейчас.

– Или что? – спросил Петер. – Вы нападете снова? Здесь тысячи горожан. Скажите, что вы будете штурмовать, – не мне, а им.

В толпе раздались вопли ужаса, и Ким впился ногтями в ладони. Тут ожил второй эмиттер.

– Да подождите же! Никто не хочет кровопролития! – Интеллигентный Эдо выглядел смятенным, – Но ваши требования непомерны: Город просто не может отдать синтетам тринадцатый сектор.

– Значит, Город отдает нам всех, кто находится здесь сейчас? – спросил Петер. – Вы готовы пожертвовать ими, чтобы уничтожить нас?

– Вы – военные преступники, – резко отрубил Поляков, и по Форуму прокатился вздох, – Мультиботы, химическая атака, сотни пострадавших! Никаких соглашений, я сказал!

– Мы не делали этого! – Голос Петера стал громче и злее. – Это была провокация с вашей стороны!

– Лжешь! – Поляков и Петер уставились друг на друга с одинаковой ненавистью.

В этот момент включились все экраны на стенах, и Ким, к своему огромному изумлению, увидел множество копий Тори Лексуса. Очевидно, это были свежие новости, и Тори значительным тоном вещал на весь Город:

– Итак, сейчас два часа дня, и точное число заложников, запертых в Форуме вместе с агрессивными синтетами, пока неизвестно. Мы не знаем также, кто заблокировал двери: повстанцы или правительство, но…

– Заткните его кто-нибудь! – сорвался Поляков.

– Мы все должны успокоиться, – торопливо проговорил Эдо. – Давайте сделаем небольшую паузу и все обдумаем.

– Вы используете это время, чтобы подвести свои силы, – ровно сказал Петер. – Не думайте, что мы этого не понимаем. Можете не спешить: мы не станем стрелять в людей… Пока вы нас не вынудите.

Эмиттеры погасли. Лексус продолжал кривляться, но звук кто-то убрал. Люди в Форуме опасливо начали переговариваться – все, кроме синтетов. Эти стояли наверху, на трибунах, и по периметру арены – не разжимая губ, не шевелясь, как автоматы. Петер тоже не сел: он оглядывал растерянную, охваченную страхом толпу внизу, точно доску для игры в камни. Словно прикидывал, сколько камешков придется «задушить», чтобы добиться тактической победы.

Тупик, подумал Ким. Пат. Безвыходная ситуация: никто не уступит. Раз никто не уступит – рано или поздно начнется бой. А после того как начнется бой, никто уже не сможет уступить, пока одни других не уничтожат. Они в ловушке, и выходы закрыты.

– Это вы заблокировали двери? – Во рту у Кима пересохло. Они с Готамом стояли недалеко от входа, и Ким бессильно привалился к стене.

– Как? Мы едва смогли управлять дверями своего блока. К вашим у нас доступа нет, – ответил Готам.

– Значит, силовики… – пробормотал Ким.

– Зачем? – равнодушно спросил Готам, – Мы не собираемся уходить. Мы сказали об этом.

Странно: Эдо же говорил – двери Форума переведены на ручное… Ким подумал немного, потом несильно потянул Готама за собой. У двери стояло несколько синтетов с оружием наготове, но они не обратили на них особого внимания: видимо, Готам был на хорошем счету. Ким поднял обе их сцепленные лентой руки, приложил свою ладонь к замку, и дверь открылась.

– Не заперты?.. – пробормотал Ким.

– Лексус, – Готам презрительно пожал плечами, – Идиот.

И тут у Кима в голове внезапно вспыхнул ответ на вопрос Сенны о том, зачем кому-то понадобилось восстание машин.

А потом с ним произошло что-то пугающее: как будто все шестеренки в мозгу разом со ржавым скрипом сдвинулись и начали крутиться все быстрее и быстрее. Лексус, Ерик, Сенна, мультиботы – все что-то говорили одновременно; у Кима чуть не лопнул череп, но затем все успокоилось, и он понял.

– Выпусти меня, Готам, – тихо попросил он.

Синтет смотрел на него не мигая.

– Боишься? – бесцветным тоном произнес он, – Хочешь сбежать?

– Нет! Выпусти, и я помогу вам, – с нажимом проговорил Ким. – Я знаю, что делать.

Готам по-прежнему молчал, и Ким с отчаянием подумал, что это все равно что убеждать в чем-то стеллаж. Он приготовился было «читать», но тут Готам прижал тыльную сторону правой ладони к ленте, и Ким почувствовал, что его рука свободна.

– Удачи, – произнес Готам, едва размыкая губы, и Ким кинулся к выходу. Обернувшись напоследок, он заметил, что Петер пристально смотрит на него из своей ложи.

Торопиться, торопиться, нужно успеть. Он пробежал глухую галерею до следующей двери, а за ней…

Сперва Ким испугался, что ненароком сошел с ума: весь коридор был заполнен синтетами в серых комбинезонах и с масками на лицах. Затем его взгляд зацепился за лицо переднего, без маски, и Ким с облегчением выдохнул: он узнал Каверина.

Что было приятно, и Каверин его узнал – только благодаря этому Ким избежал участи несчастного Ришата. Рука капитана опустилась, а на лице отразилось немалое удивление.

– Зря вы в этом, они тоже так одеты, запутаетесь, – выдохнул Ким, на секунду затормозив. – А химии у них нет, только девы.

Прежде чем Каверин успел что-то спросить, Ким уже мчался дальше, изо всех сил надеясь, что капитану не пригодится эта информация.

А на выходе из коридора, набитого силовиками, его ждала еще более приятная встреча.

– ЭТО ОН!!!

Прежде чем Ким успел сориентироваться, откуда грозит опасность, в него уже вцепился мертвой хваткой Ерик. Голова у дикаря была до бровей замотана содержимым медпака, но настроения ему это, похоже, не портило.

– Тебя только за смертью посылать, честное слово, – лениво проговорил Индра. Он сидел на пристроенном тут же погрузчике, упираясь спиной в рулевую колонку и изучая собственные ногти.

– Что вы тут делаете? – Ким почувствовал, что улыбается до ушей.

– Планируем штурм Форума, само собой, – отозвался Индра. – Дикий предложил свои услуги Каверину, но остался непонятым. А отгонять нас далеко им было недосуг, так что мы вроде как обеспечиваем тут прикрытие с тыла.

– А ты-то откуда?! – рявкнул Ерик.

– Бегу спасать мир, – выпалил Ким. – Для начала узнаю, смогли Хирш…

– Смог! Машины опять слушаются! – перебил Ерик, – Я, пока ждали, рассказал Индре, а он нашел номер Алекс, и она сказала…

– Когда? – перебил Ким, – Когда он закончил?

– С твоей Алекс я говорил без четверти два, – отозвался Индра.

Все сходилось. Ким вскочил на погрузчик, заставив Индру потесниться:

– Тогда поехали, навестим кое-кого.

Удерживаться втроем на мчащемся погрузчике было крайне неудобно: Ким чувствовал, как на каждом повороте его футболка едва не трещит от того, что в нее вцепляется Индра. Ерика, наверное, вообще мотало как цветок в космосе, но Ким все равно гнал изо всех сил. На ходу он еще и пытался объяснить друзьям ситуацию, из-за чего его вождение становилось категорически небезопасным.

– Ришат… Он ведь хотел показать, что он крутой, не чета нам. Но какой смысл быть крутым, если об этом никто не знает?

– Чертовски тонко подмечено, – Ким резко набрал скорость, и Индрины пальцы проскребли по его ребрам. Поморщившись, Ким продолжил:

– Когда я облучал бота психостабом, он начал нести какую-то околесицу про то, что жестокость популярна и всем нравится. Ришат бы так не сказал! Он был трусливым и подленьким и никогда бы не связал жестокость с популярностью – не тот масштаб, понимаете?

– Дык людей-то он заражал все равно! – выкрикнул Ерик сзади.

– Вот именно! А я, дурак, сразу не понял! В запертом секторе всем становилось только хуже, а ведь его там не было!

– Ты это к тому, что был еще кто-то? – протянул Индра, отчаянно отклоняя корпус в сторону на лихом вираже.

– Точно! Кто-то, кто там сидел все это время, – Ким затормозил так резко, что едва не вмазался носом в дверь по инерции. – Кто-то, кому было на руку, что сектор закрыт.

– Ну и кто это? – нетерпеливо спросил Ерик, когда они завалились в лифт.

– Помнишь, ты говорил, что если бы ты был главным злодеем, то на тебя никогда бы не подумали? Потому что ты здорово можешь включать идиота?

– Ну-у, это преуменьшение, – с серьезным видом вставил Индра, но Ким его не слушал:

– Кто был в «восемь-семь»? Кого мы тысячу раз называли идиотом? И кто стал бешено популярен после всех этих ужасов?

Индра широко раскрыл глаза:

– Тори Лексус? – медленно произнес он. – Ты перегрелся, что ли?

– Он только что выходил в эфир, в два часа, – сказал Ким, – Сообщил, что заложники заперты в Форуме, а двери заблокированы. Но двери открыты.

– Приврал для красного словца? – предположил Ерик.

– Нет, он просто не знал, что Хирш снес сервер. Он думал, что Форум закрыт, потому что он сам его закрыл, – ответил Ким.

Лифт остановился, но никто не двинулся с места. Индра и Ерик смотрели на Кима с одинаковым сомнением на лицах.

– По-твоему, Лексус на стороне синтетов? – наконец скептически спросил Индра.

– Да нет, – Ким помрачнел. – По-моему, ему вообще наплевать: ему рейтинги нужны. Помните еще проблему с соевой теплицей? Он уже тогда из кожи вон лез в своих шоу. А когда «восемь-семь» закрыли с ним вместе, рейтинги вообще до небес взлетели. Думаю, он тогда и подхватил эту идею о запертой части Города. Закрытая комната, понимаете? И все смотрят, что внутри, день за днем.

– Малоубедительно, Безрод, – с сожалением сказал Индра. – Такие мотивы…

– Мы к нему для того и идем, чтобы получить что-то убедительное, – нетерпеливо ответил Ким, выходя из лифта. – Ерик, мастер-ключ у тебя?

– А то, – отозвался Ерик.

Они были уже у двери в апартаменты Лексуса, и Ким остановился.

– Есть еще кое-что, – сказал он. – В сюжете про восстание машин он показывал их армию, помните? Как они оказались в студии?

– Это были… те самые? – Разноцветные глаза Ерика, казалось, вот-вот выскочат из орбит.

Индра все еще сомневался:

– Но как он вообще про них узнал? Как поднял снизу, от химиков?

– Давайте у него спросим, а? – предложил Ким, – Я уже устал от его имени выступать.

В апартаментах Тори, несмотря на разгар дня, царил загадочный полумрак. По стенам скользили завораживающие цветные блики, из-за полной тишины создававшие впечатление космической нереальности.

– Может, его дома нет? – шепнул Ерик.

– Если Безрод прав, то он в студии, – отозвался Индра, медленно шагая впереди. – Он же должен отдельными машинами и вручную управлять. Дверями. Оттуда удобнее всего.

Ким вспомнил, что Индра однажды был в студии у Лексуса. И еще кое-что вспомнил:

– Осторожней: у него парализатор, – предупредил он, – В прошлый раз он меня здесь вырубил.

– Расслабься, – небрежно бросил Индра. – Это был я.

Поймав возмущенный взгляд Кима, он пояснил:

– Я весьма ответственно подхожу к работе. А если за кем-то наблюдаешь, хорошо бы и пластфон проверить.

Кима это взбесило, но выяснять отношения было не время: они дошли до маленькой двери в нише, и Индра мотнул головой в ее сторону. Ерик вынул мастер-ключ.

Когда открылась дверь, глазам Кима предстало интересное зрелище.

Комната была белоснежной и совершенно пустой, за исключением пульта в виде разомкнутого кольца прямо по центру. Вся поверхность кольца была покрыта дисплеями в ряд, над ним висела сложная конструкция с огромным количеством софитов и камер, а вокруг пульта в пол были вделаны эмиттеры.

В центре кольца сидел, откинувшись на кресле с большим дутым подголовником, Тори. В комнате стояла мертвая тишина, но он не отреагировал на их появление: на Тори был окулус, и голова шоумена слегка покачивалась. В подлокотнике кресла Ким заметил коктейльный бокал, в котором колыхались в молочно-мутной жидкости какие-то блестки.

Индра бесшумно прошел к пульту и склонился над одним из экранов.

– Эге, – негромко хмыкнул он и потыкал в экран пальцами, – Нашему другу очень интересно, что происходит в Форуме. И рядом.

Ким тоже подошел и увидел на экранах изображения с городских камер. Судя по ним, в Форуме за время его отсутствия ничего не изменилось. Но оба коридора у входов были заполнены силовиками, и Ким понял, что нужно спешить.

– А вот и терминал, – негромко произнес Индра, лениво водя пальцами по другому экрану. – Ну что, разбудим ребенка?

Ким кивнул, и через секунду Тори перестал качать головой и поджал губы. Он поднял руку, сдвинул окулус на лоб и увидел Кима.

– О, – обронил Лексус с легким удивлением, – Малыш, ты едва меня не напугал.

– Я от Ришата, мы с ним работаем, – вопиюще наглое вранье Киму никогда особо не удавалось, но сейчас от него слишком много зависело, – У него проблемы.

– Неужто? – с прохладным интересом произнес Тори, – Какие же?

– Сервер «Космической угрозы» был атакован. Вы больше не управляете мультиботами. И другими механизмами. Восстание машин закончилось.

Если Тори и был удивлен, то ничем этого не выдал.

– Не понимаю, о чем ты, дружочек. И, знаешь, если бы я хотел передать кому-то что-то, не предназначенное для широкого круга слушателей, то не послал бы с этой миссией аж троих разом.

– Мы – чтоб повеселее было, – сообщил Ерик, скрестив руки на груди. Индра облокотился на один из экранов, и Тори, видя такой вандализм, скривился.

– Вы не смогли закрыть двери Форума, – продолжал Ким, – К тому времени сервер уже лежал.

– Что ж, значит, война закончится быстрее, чем можно было полагать, – с мудрым видом покивал Тори, неторопливо сделал глоток из бокала, посмаковал во рту, а потом насмешливо посмотрел на Кима. – Дорогуша, я ведь помню тебя и твои высокие моральные принципы. Не втирай мне, пожалуйста, что тебя прислал Ришат, тем более что я не посвящал его в свои планы. Если что-то тебе и известно… – Лексус покосился на Индру и ухмыльнулся. – Да полно! Разве тебе известно вообще что-нибудь?

– Мы знаем, что вы заражали людей в «восемь-семь». Что вы на пару с Ришатом использовали сервер «Космической угрозы», чтобы перехватить центральное управление механизмами. Что вы сделали так, чтобы игроки, ничего не подозревая, управляли заряженными химией мультиботами, – Ким старался оставаться спокойным. – Только одного я до конца не понимаю. Зачем?!

Ким очень надеялся, что Тори не сможет удержаться. Так и вышло: Лексус отозвался с готовностью:

– Зачем? Бог ты мой, ради игры, конечно!

– Игры? – переспросил Индра.

– Игры в бога, мой мальчик, – утомленно пояснил Лексус, снова поднося к губам бокал. – Вы же знаете, в чем главное проявление божественного могущества? Божество может причинять боль.

– А жестокость – это то, что нравится людям? – припомнил Ким.

Тори улыбнулся, поглаживая бороду:

– А, так ты все-таки обратил внимание! Да, признаться, я иногда залезал, так сказать, в голову вашему мультиботу – наши системы такие дырявые! Ришат жаловался, что ты много куда суешь нос, его это очень расстраивало. Было полезно за тобой последить.

– И это нормальное такое объяснение, да? – нахмурился Ерик, – Типа богу все можно?

– Так ведь чего добивается любой бог? Быть в центре внимания! Я говорил: в своем шоу я создаю реальность. И жду справедливой награды за свои труды: чтобы меня чтили – только и всего. Угроза и хаос, паника и смерть – что еще сможет так повысить божественную популярность? – Лексус по-дружески наклонился к Киму. – В «восемь-семь» я даже навещал больных, помогал ставить капельницы и всякое такое. Хорошо для имиджа.

– А в капельницах был эпитахин? – полуутвердительно спросил Ким.

– Да где его только не было, – весело сказал Тори, откидывая подвитые волосы за спину. – Включая мой фирменный «Лексус-люкс». Кстати, ты так и не попробовал его на моей вечеринке? Я ведь говорил, что он очень бодрит.

Ким вспомнил и вздрогнул.

– Ладно, а двери-то запирать зачем? – Ерик хмурился и притоптывал ногой.

– Ну как зачем, родной? – Лексус заговорил ласковым убеждающим тоном, – Они все разбежались бы по Городу, и как бы я за ними гонялся с инжектором? И кто бы тогда заподозрил синтетов? Это было, кстати, мое творческое озарение – не заражать их. И только посмотрите, как все удачно совпало!

– Да нет, – процедил Ерик. – Сейчас, в Форуме?

– A-а… – Тори опять откинулся на спинку и допил то, что оставалось в бокале. За крепостной стеной пульта он напоминал какого-то гнусного царька. – Признаюсь, я хотел добавить интриги. Знаете, одни двери открылись – другие закрылись; пятеро заперты с синтетом – трое бегают от мультиботов; Петер отошел сделать пи-пи и наткнулся на капитана силовиков, но из оружия у него только… ну сами понимаете. Как-то так.

– Любите стратегии реального времени, господин Лексус? – поинтересовался Индра.

Тори просиял:

– А я знал, что ты самый сообразительный! Только это была бы не стратегия, а что-то вроде сериала. Знаете ли, стволы у тех, стволы у этих… Доберись одни до других сразу, сцена была бы, конечно, драматическая, но очень короткая. И где бы я потом брал материал?

Шоумен сокрушенно вздохнул и развалился в кресле поудобнее. Похоже, он не отдавал себе отчета в том, что говорит как больной маньяк.

– Может, вы заметили, ребятки, что мы живем в ужасно скучное время? Войны не ведутся, от катаклизмов мы защищены, болезни лечатся… Одна надежда на сирианцев, но я, ей-богу, не готов столько ждать, – Лексус довольно улыбнулся собственному остроумию. – А синтеты с их затеей сыграли ничуть не хуже, нужно было только правильно их подать. Талантливый режиссер – и опля: люди получили настоящего, серьезного врага, накал страстей, массу впечатлений… Посмотрите, как все встряхнулись! Число моих подписчиков в сети…

– Какого бобра он нам все это вешает? – Больше не слушая Тори, Ерик повернулся к Киму. – Думает, что нам никто не поверит?

– Он любит похвастаться, – Ким и не представлял себе, что такие существа бывают в природе. Но даже из научного интереса он не мог заставить себя смотреть на Лексуса ни минутой дольше. – Объяснить, какой он хитроумный и божественный.

– Либо он рассчитывает, что мы никому не скажем, потому что он нас, например, убьет, – тоном академического допущения произнес Индра.

– Красавчики! – упоенно вздохнул Лексус. – В один сюжет вас – прелесть что за штучка получилась бы. «Троица…» – нет, лучше «Трион: эра героев…». Ну, или что-то подобное.

Он выпрямил спину и сладко потянулся, заложив руки за голову.

– Вы все правы, само собой, но третий – в особенности, – внезапно из толстого подголовника появился портативный дев, – Конечно, я вас убью.

 

Глава 7

Контакт

Ким замер, глядя надев, направленный прямо на него. С такого расстояния даже он сам не промахнулся бы.

– Честно говоря, никогда этого не делал, – доверительным тоном сообщил Лексус. В его глазах горело возбуждение. – Но, думаю, если нажать вот сюда… Ого! – Тори слегка отвел ствол, но разряд ударил так близко, что Ким почувствовал запах электричества.

– Не будь большим идиотом, чем ты есть, – хладнокровно произнес Индра, не меняя позы. Ким похлопал бы его выдержке, если бы мог одобрить подобное обращение к психу с заряженным девом, – Ты же не будешь убивать нас на глазах у всего Города?

– Что?

Индра с легкой улыбкой распрямился, убрав локти с монитора. Тори уставился туда.

– Я убрал обратную связь, – любезно пояснил Индра. – Чтобы публика не отвлекала тебя от захватывающего повествования. Думаю, это был лучший твой сюжет.

Ким вспомнил, как Индра водил пальцами по экрану, когда они вошли. С ума сойти…

Тори выглядел так, словно его стукнули по лбу киянкой. Он медленно встал и уставился на камеры, свисавшие над пультом.

– Что же, всегда можно что-то улучшить, – наконец задумчиво проговорил он. – Я считаю, несколько трупов весьма оживят мой последний эфир. Стоять! – Лексус быстро направил дев на Ерика, который начал было двигаться вбок, чтобы зайти ему за спину.

– И снова глупо, – медленно произнес Индра, делая шаг в сторону, – Нас здесь трое. После первого же выстрела двое других…

– Двое! – истерически хохотнул Тори, окончательно теряя остатки рассудка и дергая стволом от одного к другому, – Вот именно! Кого же мы принесем мне в жертву, а?!

Ким старался изо всех сил, хотя перед лицом смертельной опасности делать этого ему еще не приходилось. Казалось, что он пробивается… А потом его пробрало холодом, и Ким почувствовал нарастающее смятение.

Лексуса было бессмысленно «читать»: он был абсолютно безумен. Ему было все равно, в кого стрелять, и он не думал об этом. Сейчас он вообще не думал.

От выстрела дева не уклониться. Вдвоем они завалят Лексуса, но первый, кто нападет, погибнет.

– Значит, так, ползет один мужик по пустыне, умирая от жажды… – невозмутимо начал Индра.

Ну вот, одним тронутым больше.

Дикарь стоял по левую руку, прямо напротив Индры. И Ким осознал сквозь цепенящий ужас: это будет Ерик. Он отчаянный, он наверняка кинется первым… Ерик умрет.

Черт, если бы действовать как-то сообща!

Тори истерично хихикал и размахивал левом из стороны в сторону. Было ясно, что через секунду-другую он сорвется с резьбы. Ким напрягся так, что боль засверлила виски…

Он поймал волну откуда-то сбоку, а затем еще одну – с другой стороны.

– …И вдруг видит магазин. Заходит внутрь, просит воды, а ему отвечают…

Две волны – справа и слева, Ерик и Индра: он не видел глаз, но знал, что это они. Он знал, кто и когда. Оставалось только куда – куда псих будет смотреть. Если он повернется…

– «У нас нет воды, только галстуки». Делать нечего, ползет он дальше и видит магазин, где торгуют водой…

«Смотри на Индру, смотри на Индру, смотри на него, а теперь…»

– Заходит, а ему говорят… Эй, ты меня слушаешь вообще? Значит, ему говорят…

Ким громко хлопнул в ладоши.

Они с Индрой бросились в разные стороны.

Луч, пущенный Лексусом, прошел между ними, а в следующую секунду Тори полетел грудью на пульт с Ериком на загривке.

Ошарашенно слушая стоны Лексуса и дикое кошачье урчание, с которым Ерик расправлялся с шоуменом, Ким поднялся одновременно с целым и невредимым Индрой.

– Ты… анекдот ему рассказывал? – автоматически проговорил он.

– А чем мне было еще его отвлекать – тремя законами термодинамики? – поинтересовался Индра так хладнокровно, как будто это не по нему только что палили из дева. Судя по тому, что стоны прекратились, Тори уже был в отключке. – Слава Вселенной, дикий не стал горячку пороть. Хорошо рассчитал.

– А? – Ерик прекратил превращать неподвижное тело Лексуса в пюре и поднял голову.

– Говорю, у тебя заметный прогресс в балансе, – великодушно сказал Индра.

– Ага, – Ерик ухмыльнулся, вытаскивая из-за пульта дев и небрежно роняя на экран, – Ты тоже ничего так придумал. Чем там кончилось, кстати?

– Что?

– Ну с этим мужиком? Который в пустыне помирал?

И тут невозмутимость Индры дала трещину. Он секунду непонимающе смотрел на Ерика, а потом нервно расхохотался – так, что был вынужден опереться о пульт, чтобы не упасть.

Ерик всегда был готов поддержать веселье, и Ким тоже рассмеялся. «Чтение» всегда ужасно его выматывало, а на этот раз он вообще сотворил что-то чрезмерное и непонятное, и немудрено, что у него подкашиваются ноги и жестоко кружится голова. Как хорошо, что больше от него ничего не требуется.

Хотя нет… Ничего же не закончилось. Форум!

Ким подскочил к пульту. Секунду спустя Индра тоже вспомнил и поспешно забегал пальцами по дисплеям. Ким похолодел, представив, что они сейчас могут увидеть: бой в самом разгаре, кошмарную мешанину из синтетов, силовиков, гибнущих людей…

Наконец на мониторе появилось изображение с камер. Ким глубоко вздохнул. Не было ни битвы, ни хаоса: все, кто находился внутри, застыли и смотрели на мониторы на стенах. Петер возвышался в ложе, как недвижное изваяние. Бойцы в коридорах, замерев, держали перед лицами пластфоны. Вдруг один из них посмотрел прямо в камеру наблюдения и поднял руку: Киму показалось, что он узнает Каверина.

– Похоже, весь Город стал, ммм… свидетелем нашего подвига, – заметил Индра, тоже поднимая глаза на камеру. – И продолжает им оставаться.

Каверин на дисплее поднял большой палец.

– Ты не мог бы как-нибудь… – нервно начал Ким.

– Само собой, – Индра перемахнул внутрь пульта, не преминув наступить на Тори, и начал химичить с панелью управления, – Сейчас, только синхронизирую…

И тут, к ужасу Кима, ожидавшего, что Индра отключит камеры, эмиттеры вокруг один за другим стали вспыхивать, окружая их троих светящимся кольцом.

Ким оглянулся и увидел вокруг много, много, МНОГО людей. Нет, его, конечно, не пугают публичные выступления – больше не пугают, но… Но голова закружилась во сто крат хуже, чем до того. Видеон в Форуме тоже ожил, и на нем появились их лица – Ерика, Индры и его.

Комнату внезапно заполнил многотысячный рокот голосов, и моментально покрывшийся липкой испариной Ким был вынужден присесть: его отчаянно мутило.

А в Форуме и в их студии продолжали включаться все новые видеоны: теперь на них появились лица Эдо, Полякова и Штайнера.

– Офигеть! – с чувством произнес Ерик, и толпа в Форуме вторила ему возбужденным гулом.

После событий последних десяти минут оказаться перед таким количеством народа – это было уже слишком. Ким и так чувствовал, что его артериальное давление стремительно приближается к отметке «ноль на ноль». Он на ощупь протянул руку и ухватился за плечо Ерика; тот, не оглядываясь, похлопал его по ладони, видимо приняв это за выражение товарищеских чувств.

Консулы заговорили, потом, кажется, что-то говорил Петер, все в Форуме гудели и галдели, силовики выкрикивали что-то из-за дверей, а Ким медленно погружался в ласковые объятия тошноты. Нет-нет-нет, только не это… Он должен сказать что-то важное…

– Синтеты могут уйти, – из последних сил Ким заставил ватный язык шевелиться, и голоса постепенно смолкли, – не только в тринадцатый сектор…

Наступила тишина. На Кима смотрели с экранов консулы Триады и несколько тысяч человек, смотрели невозмутимый Индра и заинтересованный Ерик. Обливаясь холодным потом, он все же как-то умудрился отчетливо проговорить:

– Они могут перебраться в Коллектор. Он же бесполезен. Детям будет лучше в Городе.

Последним усилием он заставил себя посмотреть на море лиц вокруг, а потом они весело завращались и уплыли.

* * *

Это было не утро, а загляденье. Никто никого не бил парализатором, никто не грозил никому девом. Все двери и лифты Города работали, как положено, все мультиботы были безобидны и заняты своими делами. В столовой на завтрак были фрикадельки. Рай на Земле!

– Не могу поверить, – в который раз сказал Ким, зачерпывая ложкой брусничный соус. Он специально забился в самый дальний уголок, но на него все равно посматривали. – Нет, ну просто не может быть, чтобы они на это согласились.

Со всех экранов вокруг непрерывным потоком шли новости о том, как идет великое переселение. Из химиков с «минус-три» в Городе оставались только самые старые. Петера увез первый же транспорт, и горожане вздохнули с облегчением. Часть синтетов из других блоков тоже решила отправиться в Коллектор, и «звездочкам» предстояло целую неделю сновать туда-сюда.

Было бесконечно отрадно за всем этим наблюдать, но Киму все равно казалось, что что-то здесь нечисто. Наверное, уже по привычке. Как консулы смогли так легко договориться друг с другом и с синтетами после всего, что случилось в Форуме? Как решились перебросить детей из Коллектора в Город в нарушение всех правил и протоколов?

– Куда ж им было деваться? – пробубнил Ерик с набитым ртом, – Когда ты грохнулся, все так заголосили, что Триада чуть не поседела. Они глотки надорвали, что, мол, нужен Совет, нужно обсудить, иначе не по закону, все дела…

– И что дальше? – Ким спрашивал уже в сотый раз, но это было ничего: дикарь никогда не уставал рассказывать о своих славных деяниях.

– А дальше я им говорю, мол, на фига вам Совет-то, сами за себя сказать не можете? Вы там всем Городом, считай, сидите. Подумали да решили, всего и дедов! – Ерик довольно отправил в рот последнюю фрикаделину. – И тут все прямо с цепи сорвались, и Триаду уже вообще никто не слушал.

– Не скажут они нам спасибо, – пробормотал Ким.

– Да кого колышет? – беззаботно спросил Ерик, – Мы же герои. Да мы сами теперь Триада, блин!

Дикарь отсалютовал себе ложкой, и она со стуком приземлилась на соседний столик. Ким обернулся, чтобы извиниться, и увидел, как в столовую входит самая прекрасная девушка Города.

Лиз выглядела очень скромно, но даже простые джинсы и белая футболка выглядели на ней потрясно. Правда, она немного испуганно озиралась по сторонам: в таких местах ей явно бывать не приходилось.

Заметив Кима в углу, Лиз зажато улыбнулась и нерешительно двинулась к нему.

– Доброе утро, – она встала у столика, и Ким поспешно сделал приглашающее движение, отодвигая свой поднос и роняя на пол столовые приборы.

– Э-э, Лиз, это Ерик. Ты, мм… хочешь чего-нибудь?

Вопрос был совершенно точно выбран не тот, и Лиз торопливо покачала головой:

– Нет-нет, спасибо. Мне сказали, что ты обычно тут завтракаешь, а я хотела тебя повидать.

Душа Кима воспарила так высоко, что пробила потолок последнего этажа Города и запорхала в небесной синеве. Он даже не очень расстраивался из-за генетической неспособности Ерика проявить каплю такта и оставить их с Лиз вдвоем.

– Я должна тебе кое в чем признаться, – Лиз немного нервничала. – В тот раз, когда ты приходил, чтобы рассказать папе про мультиботов… В общем, когда ты ушел, я позвонила подружкам, чтобы их предупредить, понимаешь? Они тоже коммуникаторы, ну и…

– Ну и таким образом это дошло до Лексуса, – закончил за нее Ким, – И он решил действовать немедленно, чтобы Поляков – в смысле твой отец – не успел принять меры.

– Ну… наверное, да, – Лиз подняла на него несчастные синие глаза, и Ким почувствовал себя как тогда в духовке. – Злишься на меня?

– Н-нет, что ты. Ты же не могла знать, – он чуть было не погладил ее ладонь, чтобы успокоить, но тут же спохватился и отдернул руку.

– Спасибо, – Лиз так чудесно улыбалась, – Знаешь, я завтра с утра хотела кофе попить в «Легране». Может, составишь компанию? Если тебе там нравится, конечно…

– Там восхитительно, – еле сумел проговорить Ким, чей голос внезапно предательски охрип. – Обожаю «Легран».

– Здорово, – с облегчением произнесла Лиз, поднимаясь. – В полдевятого, хорошо?

Ким больше не мог выдавить ни слова и только судорожно кивнул. Лиз улыбнулась напоследок и легким шагом направилась к выходу.

– Э-эй, Земля-а! – Ерик пощелкал пальцами у него перед носом, и Ким осознал, что уже не меньше минуты сидит в оцепенении с блаженной улыбкой на лице. – Подбери слюни, друг: по-дурацки выглядишь.

– Она красивая, правда? – заторможенно произнес Ким, не осознавая, что говорит.

– Ничего такая, – равнодушно отозвался Ерик. – Только батя ее тебя ненавидит. И меня тоже. Тебе-то по фиг, а у меня карьерные затруднения, вот.

Только благодаря Ерику, вовремя хватавшему его за комбинезон, Ким вписывался в повороты по дороге на станцию. Зато, войдя в мастерскую, он немедленно столкнулся с парой невысоких людей, со спины совершенно одинаковых, которые столбами стояли прямо за дверями.

– Какого хрена…

Парочка синхронно развернулась, и Ким с изумлением узнал тревожные лица двух вечных спорщиков из Коллектора, Ромы и Йена, и тотчас вспомнил: ну да, ведь всех детей перевозят в Город! Увидев Кима, парни заулыбались, хотя явно испытывали некоторый дискомфорт.

– Класс, ребят, так вы будете с нами? – Ким широко улыбнулся, – Свежая кровь техмеха?

– Мы, кажется, немного недоучились…

– Но Сенна сказал…

– Раз все равно всех перевозят…

– А в этой секции людей вроде как не хватает…

– И девчонка, которая нас привела…

– С красными волосами…

– Сказала, что Мак нас подучит…

– И вот мы ждем, – закончил Йен, – Этот Мак, он вообще… кто?

– Мак? Ну… – Ким полез в карман комбинезона и ободряюще сунул Роме в руки ключ на десять, – Не дрейфьте, он миляга!

Никогда еще Киму не было так хорошо. Он прошел между стеллажами, и все механики, как один, шумно его приветствовали. Ильнур до сих пор грубовато насмехался над тем, как Ким хлопнулся в обморок в прямом эфире, а Нат то и дело предлагал ему попробоваться ведущим на место Лексуса, но Киму это нравилось. Ему понравилось даже то, как на крещении в честь окончания стажировки его с ног до головы облили корнбиром, а потом заставили встать на колени, чтобы Мак мог чувствительно стукнуть его по плечу разводным ключом и провозгласить рождение нового механика.

Ким заглянул к Алекс, которая, по локоть в масле, возилась со здоровенным текущим радиатором и не сразу его заметила. Рядом вертелся мультибот, не успевая подтирать липкие лужицы с пола.

– Здорово, приятель, – Ким хлопнул бота по голове и с удовлетворением услышал просьбу уточнить команду. Алекс замерла, воззрившись на мультибота, и едва не уронила радиатор себе на ногу.

– Блин, перестань так делать! Я все время жду, что он тебе ответит.

– Да ладно, Ал, это просто вежливость, – отозвался Ким. – Я рад, что ты в норме.

– В смысле? – Алекс подозрительно уставилась на него.

– Ну ты в последнее время казалась немного… подавленной.

– A-а… – Рука Алекс замерла на радиаторе, а сама она отчего-то порозовела. – Понимаешь, я была не уверена… что поступаю по-честному.

Ким в недоумении поднял брови, и Алекс рассеянно прислонила радиатор к ноге, от чего на ярколимонной штанине начало расплываться жирное пятно.

– Я какое-то время назад поняла, что у нас ничего не выйдет, и чувствовала себя виноватой… Но ведь, если я с тобой провожу время, это не значит, что я тебе что-то обещала, так? Ну, то есть, если ты мне нравишься и все такое, то это одно, но жить с тобой – это совсем другое, согласен?

У Кима в горле застряло что-то вроде мотка колючей проволоки. С вытаращенными глазами, он только и мог, что непроизвольно дернуться назад и промычать что-то утвердительное.

– Ну вот! – Алекс с облегчением хлопнула по радиатору, который покачнулся и с чудовищным грохотом свалился на пол. – Вот так я ему и сказала! А если мне даже и нравится кто-то другой, то я все равно не уверена до конца и Ивану докладывать не обязана, так? Потому что вдруг потом окажется, что он мне все-таки нравится больше.

Только-только почувствовав облегчение, Ким опять напрягся:

– А кто… эммм… в смысле, тот, кто-то другой, он…

Алекс уставилась куда-то поверх головы Кима и с отсутствующим выражением почесала оправу очков.

– Он такой умный, аж жуть. Не уверена, что мы друг другу подходим. И чуть-чуть замкнутый… Все время молчит. А если не молчит, занудствует так, что уши вянут. Мускулами, конечно, не похвастает, зато нос-то какой… Страшненький. Честно говоря, мне кажется, я в него…

Медленно и осторожно Ким пятился задом до тех пор, пока не смог завернуть за угол и как можно скорее убраться подальше. Впрочем, он был уверен, что Алекс даже не заметила его исчезновения.

Вечером Ким забрел в Форум, чтобы лишний раз полюбоваться тем, как там все мирно и спокойно. Так оно и было, если закрыть глаза на то обстоятельство, что там был Сенна.

Прогулочным шагом проходя мимо, Ким даже не сразу узнал псикодера. Площадь заполняли те, кто славно поработал и собирался славно отдохнуть, повсюду раздавались оживленные голоса. А синтет сидел в одиночестве на краю лавочки и держал в руке… мороженое?

На самом деле Ким был вовсе не против перекинуться с ним парой словечек.

Он замедлил ход, хотя Сенна делал вид, что в упор его не замечает, а потом, поколебавшись, присел на свободное место рядом.

– Ты это уже пробовал? – поинтересовался Сенна, указывая глазами на рожок с белой шапочкой.

Ким помотал головой.

– Сто́ит. Как и с любым ретро – весь смысл в очаровании, – проговорил Сенна и вдруг, почти к ужасу Кима, поднес шапочку ко рту и лизнул. Выражение лица у псикодера стало совсем отсутствующим, и Киму в душу закралось шокирующее подозрение: Сенна – сладкоежка?

– Я возвращаюсь в Коллектор сегодня вечером и спешу вкусить сполна от благ цивилизации, пока есть такая возможность, – серьезным тоном пояснил тот и неожиданно спросил: – Почему ты сказал, что он бесполезен?

Киму пришлось напрячься, чтобы вспомнить, когда это он такое говорил и про что именно.

– А, ну… – Ким поискал слова. – Просто мне кажется бессмысленным определять чьи-то способности по результатам тестов.

– История с Ришатом навела тебя на эту мысль? – Сенна спросил так, словно и правда интересовался его мнением.

Ким пожал плечами.

– Не только. Пока нет того, ради чего стоит поднапрячь силы, никогда не поймешь, на что способен.

– Или на что хочешь быть способным, – проговорил Сенна куда-то в пространство и после небольшой паузы опять принялся угощаться.

– Вы считаете по-другому? – Ким спросил из вежливости: он в любом случае собирался оставаться при своем мнении.

– Нет, – неожиданно отозвался Сенна. – Я разделяю твою точку зрения. Собственно, Совет обратился ко мне, как к эксперту по определению, и я сказал им примерно то же самое. – Сенна неожиданно усмехнулся, не донеся до губ свой рожок, – Возможно, это уже было неважно, но консулам стало спокойней на душе, – псикодер в первый раз за время разговора повернул голову к Киму, – По крайней мере, господину Эдо не составило большого труда уговорить их согласиться на твое предложение.

Эдо? Уговорить их согласиться? Киму показалось, что Сенна на что-то намекает, и он сделал выстрел наудачу:

– Если вы так и думали, то почему… в смысле вы же работали в Коллекторе и никогда не говорили…

– Почему не заявил раньше, что не верю в эту систему? – договорил за него Сенна, снова сосредотачиваясь на лакомстве. – Коллектор – хорошее место для наблюдений, а я… люблю наблюдать.

– За чем?

Сенна хрустнул рожком, задумчиво прожевал и только затем поглядел на Кима.

– Знаешь, мифы и архетипы на ровном месте не возникают. Я не случайно попросил назначить наставником Ерика именно тебя: мне было любопытно, не оживет ли один из старых. Тот, в котором трое, объединившись, способны на многое.

Ким мало что понял, но оговорку Сенны заметил:

– Двое, – поправил он, отворачиваясь от псикодера, чтобы отфутболить обратно мяч, пущенный ему в ноги каким-то мальцом.

– В студии у Лексуса вас было трое, – возразил Сенна. – Кстати, как ни забавно, а у Тори чутье профессионала – этот потенциал в вас заметил и он.

Ким нахмурился. Их было трое, да, но Индра…

– Иметь хорошего врага не менее важно, чем хорошего друга, – проницательно заметил псикодер. – Насчет Ино и тебя я был уверен задолго до появления третьего. Но сейчас не так важно, за кем наблюдал я, потому что я не первый консул Совета. И даже не восьмой.

Какого вопроса от него ждут на этот раз? Ким смотрел, как псикодер отправляет в рот маленький острый кончик вафли. Какого бы ни ждали, ужасно хотелось пойти наперекор.

– А, ну тогда все совершенно понятно, спасибо. Немного неясно только, в чем там смысл этого вашего очаровательного ретро, но больше мне и спросить-то нечего.

Сенна улыбнулся, оценив ход.

– В плане манипуляции массами смысл примерно тот же, что в тринадцатом секторе. В предметной реальности – опять-таки, как и в случае с сектором: ни малейшего.

Ким смирился: играть с псикодером бесполезно. Все равно всегда приходится говорить о том, о чем он хочет.

– При чем тут тринадцатый сектор?

– А его нет, Ким, – неожиданно легко сказал Сенна, поворачиваясь к Киму, – Это выдумка, которой придали вид тщательно охраняемого секрета. Она нужна для того, чтобы поддерживать в людях чувство уюта и безопасности. Ведь, говоря откровенно, осознание того, что ты живешь в консервной банке на поверхности враждебной планеты, может довести до нервного срыва кого угодно.

Ким видел Город совершенно иначе, но не стал спорить.

– Особенно если у него нет другой возможности ощутить свободу и полноту жизни, кроме как позволять себе баснословно дорогую ретро-еду, – докончил Сенна. – В древние времена для этого писали картины и книги, отправлялись в экспедиции к неизведанным территориям и делали другие столь же бессмысленные вещи. Сейчас едят фуа-гра или мильфей.

– Да и фуа-гра не всем, похоже, помогает, – только и пробормотал Ким.

В синтет-сити царили покой и еще большая тишина, чем обычно. Многие обитатели уже уехали, но никто из оставшихся больше ни разу не прошел мимо Кима, не наклонив голову в знак приветствия. После событий в Форуме Ким только один раз мельком видел Готама и едва узнал его: Готам был без капюшона. Показывал всему миру бритую голову с тонкой косичкой.

Придя домой, Ким разлегся на треугольном мешке, рассеянно прикидывая, захочется ли ему еще когда-нибудь в жизни играть в «Космическую угрозу» и не потратить ли в таком случае деньги на что-то более насущное, чем окулус. Через минуту шторка резко распахнулась:

– Видел, как ты пришел, – сообщил Ерик, просовывая половину себя в ячейку, – Айда со мной!

Верный своей клятве больше никогда не протестовать против Ериковых вторжений в его ячейку, Ким лишь кротко поинтересовался:

– Куда и зачем?

– В первый, елки! Лех приезжает и еще наши. Узнаем что как у них!

Ким не сомневался, что Ерику абсолютно по барабану, что и как у детей из Коллектора, но невтерпеж подловить своего главного конкурента по акробатике, Леха, едва тот ступит в Город, и в подробностях расписать свои подвиги.

Но в конце-то концов почему бы и нет?

Главный гейт был загружен больше всех, на площади царила суматоха, как всегда пахло едой, и агонизировали от горячих новостей экраны на стенах. Транспортеры и слайдеры прибывали и отправлялись. У дверей дежурили, стоя навытяжку, бдительные внутренние силовики.

Они поднялись к терминалу и встали, оглядывая толпу сверху. Ерик вдруг отчетливо фыркнул и махнул кому-то рукой. Проследив за направлением его взгляда, Ким увидел среди белокурточников Фарида. Тот злобно стрельнул глазами в их сторону, но ответить не мог, и Ерик пережил несколько минут чистого удовольствия, демонстрируя ему богатый арсенал непристойных жестов.

Небольшая группа синтетов прошла к гейту, и внутренние проводили их строгими взглядами.

– Я так и не понял, дадут им заниматься генерией по-своему или нет, – заметил Ким.

– Ага, – невпопад ответил Ерик. Из гейта вышли трое фитоморфов: это были явно родители с дочерью, и Ким, приглядевшись, узнал в зелено-полосатой девушке Лену, – Ничего себе она яркая стала!

Ким вдруг вспомнил, как на том самом месте, где сейчас стояла, восхищенно оглядываясь, Лена, лежало скорченное тело Ришата.

– Что там Лексус, хотел бы я знать, – проговорил он сквозь зубы.

– Лексус уже ничего, – послышался скучающий голос позади.

Повернув головы, Ерик с Кимом увидели Индру, с его безупречной прической перфекциониста и в зверски крутом черном френче.

– У Лексуса оказалась при себе лошадиная доза эпитахина, – пояснил Индра, презрительно скользнув взглядом по Фариду в рядах белых курток. – Уж не знаю, как внутренние его обыскивали. Сгорел за ночь.

– Как так?! – Ким пораженно уставился на Индру.

Индра пожал плечами.

– Ну вот так, – Индра кинул на Кима взгляд из-под полуприкрытых век. – Меня больше интересует другое: что произошло в студии, когда он чуть нас не перестрелял.

– Завалили мы козла, вот что произошло, – напомнил Ерик.

– А тебе не показалось, дикий, что мы как-то удивительно слаженно сработали? – вкрадчиво спросил Индра, наблюдая за Кимом. – Ты очень точно рассчитал момент. Безрод очень вовремя переключил Лексуса на себя. Так не бывает.

Взгляд Индры сканировал, за что бы зацепиться, но Ким сделал покерное лицо и отвернулся с показным равнодушием. Ерик нетерпеливо махнул рукой:

– Да какая разница? Мы всех сделали? Сделали. Ну и все… – Он победно двинул в воздухе сжатым кулаком и отвернулся, продолжая высматривать в толпе Леха.

Ким окинул взглядом площадь, лежавшую у их ног. Внизу сновали люди, ездили погрузчики, мельтешили мультиботы. На экранах мелькали лица и картинки, со всех сторон доносились обрывки рекламных объявлений. Пахло фастфудом и пластиком, парочка детей тащила клубки сахарной ваты, двери открывались и закрывались без остановки.

Это был Город, и лучше его не было места на всей Земле.

 

Глава 8

Обычный выезд

Знакомство с Власом началось не очень элегантно: Ким свалился на него с крыла транспорта.

Заявка пришла рано утром, когда в мастерской были только он и Ильнур. Ильнур сообщил, что он еще не завтракал, а Киму, раз он больше не стажер, давно пора осваивать технику высшего порядка. Вооруженный полным арсеналом ремонтника, в шлюзе Ким задрал голову перед железной махиной, прикидывая, как бы ему половчее забраться наверх. «Звездочка» наябедничала, что у махины не закрываются щитки на лобовом.

Ким как раз подобрался с отверткой к самому ответственному моменту, когда внезапно услышал:

– У них петли иногда заклинивает. Сбоку там. Попробуй пошатать.

Рефлекторно дернувшись, Ким почувствовал, что соскальзывает, отчаянно взмахнул руками, но все-таки не удержался и полетел вниз, на говорившего.

– Э-э… петли? – Ким, морщась, стал подниматься с пола под любопытным взглядом вовремя шагнувшего в сторону советчика.

– Ну да, ржавеют они.

Высокий парень с приветливым лицом и светло-русым чубом, падавшим на один глаз, помог ему встать.

– Ким, – машинально проговорил Ким, пожимая протянутую ему руку.

– Влас. Тебе впервой, да? Тут, по-моему, дело просто: вот когда у них с электрикой что-то – тогда да, неделю можно провозиться.

Влас неожиданно легко подтянулся и оказался наверху. Ким забрался следом – и точно, новый знакомый был прав: клинило петли. Вдвоем они управились за несколько минут, и Влас показал ему еще несколько хитростей в механике подвижных частей. То, что парень немногим старше учит его его же работе, могло бы раздражать, но не раздражало: Влас не зазнавался, а улыбка у него была открытая и дружелюбная.

– Шасси у него вообще интересное, – сказал Влас, когда они съехали с транспорта и стояли рядом, любуясь огромной машиной. – Шедевр. Как-нибудь подлезь, посмотри – обалдеешь.

– Спасибо за помощь, – искренне поблагодарил Ким.

– Без проблем, – отозвался Влас. – Ты же Каверин?

Ким немного напрягся. Он постоянно забывал, что он теперь знаменитость, и его физиономию узнают на улице совершенно не знакомые ему люди.

– Эм… Да.

– Отлично. Тебе тут передать просили, чтоб ты заехал кое-куда.

– Куда? – Ким защелкнул замки на тяжеленном чемодане. Куда бы техподдержку ни послали – техподдержка всегда пребывает в полной боеготовности.

– К анализаторам. В консульство, то бишь. Я по дороге ихнего встретил.

– А… хорошо, – Ким еще минутку созерцал транспорт, потом пожал новому знакомому руку и попрощался.

Он не тешил себя надеждой на рутинный вызов по работе. С драматических событий в Форуме прошло около месяца, и Ким все ждал, когда же его участие в них ему аукнется. Ну вот, дождался.

По дороге он привычно поглядывал на экраны: все еще казалось, что с них вот-вот завопит Лексус. Но Лексуса не было, и его место пока никто не занял. Ближе всех к величию прежнего кумира масс подобралась Элла Мицковски, пышная красотка, игравшая на контрасте яркой внешности и подчеркнуто строгих манер интеллектуалки. Кажется, Лиз упоминала, что теперь помогает ей готовиться к эфиру.

При мысли о Лиз Ким тяжело вздохнул и постарался сосредоточиться на том, как его сейчас взгреют.

Эдо не стал выходить к нему на этот раз: какой-то неговорящий персонаж забрал Кима из приемной ведомства анализа информации и после недолгого путешествия по коридорам оставил перед нужной дверью. В небольшой комнате сидело человек семь – очевидно, анализаторы – и явно не в ожидании его появления. На него вообще почти не обратили внимания: все в комнате пытались говорить одновременно, на столе лежало не менее десятка пластфонов, и собравшиеся периодически тыкали по экранам в качестве аргумента.

– А, Ким, заходите, прошу вас, – как всегда, по лицу консула Эдо можно было подумать, что тот искренне ему рад, хотя уверенности в этом у Кима отнюдь не было.

– Я помешал… Вы заняты?

– Я же сам вас позвал, – покачал головой Эдо. – К тому же то, чем мы заняты, имеет к вам прямое отношение. Точнее, я надеюсь, будет иметь, если вы согласитесь в этом участвовать.

Кто-то включил видеон, и Ким увидел, как над столом разворачивается картинка, похожая на сложную многослойную карту.

– Или в ближайшие два дня, или не в ближайшие два месяца, я вам говорю! – послышался сердитый голос невысокого и обильно потеющего анализатора с торчащим из-за уха маркером.

– Видите ли, мы организуем выезд на Открытую землю, – пояснил Эдо, встав рядом с Кимом перед картой. – А вот это – атмосферная карта, и господин Бор считает…

– Не просто считает, господин консул, – нервозно заявил взмокший анализатор. – Подразделение господина Бора работало трое суток без перерывов на кофе, чтобы с полным основанием утверждать, что…

– Если бы работоспособность вашего подразделения соответствовала точности ваших прогнозов… – насмешливо затянул его сосед.

– Давайте выйдем, Ким, – предложил Эдо.

В глубине комнаты обнаружилась почти сливающаяся со стеной дверь, в прошлый раз Ким ее не заметил. А за ней – небольшой кабинет с тремя стульями, почему-то повернутыми к стене. Эдо развернул один к себе, жестом предложив Киму не стесняться.

– Практически все уже готово, осталось определить дату отправки, – поделился Эдо. – Но это зачастую и есть самое непростое. В наше время уже почти каждый выезд за пределы ближнего радиуса – дело необычное, а в данном случае перед нами стоит и довольно специфическая задача.

Ким не собирался расспрашивать Эдо, и тот, помолчав, продолжил:

– «Звездочке» предстоит добраться до поселения старообрядцев. И, помимо прочего, им нужно постараться найти там одного человека.

«Для чего мне об этом знать? – подумал Ким. – Я его буду искать, что ли?»

– Вы бы очень помогли, Ким, если бы отправились с ними.

Ким опешил. И более оригинального вопроса ему в голову не пришло:

– Зачем?

– Чтобы, ммм… пригласить его вернуться в Город с вами вместе.

Во все глаза глядя на Эдо, Ким попытался сообразить, в чем тут подвох, – и не преуспел. Эдо какое-то время молча изучал его, а затем, немного понизив голос, заговорил, осторожно подбирая слова:

– Ким, в последнее время вы несколько раз проявляли… скажем так, определенный талант. Не заметить это было невозможно: взять хотя бы ваше появление на Совете Города несколько недель назад. Те, кто следил за развитием событий, не могли не сделать определенные выводы. Вы меня понимаете?

Ким медленно кивнул. Если Эдо спросит его прямо…

– Не ошибусь ли я… – медленно начал консул, глядя Киму прямо в глаза, – предположив, что вы обладаете исключительными способностями к убеждению?

У Кима немного отлегло от сердца. Он уже всерьез забеспокоился, что после такого вкрадчивого вступления консул заявит: «Ты умеешь читать мысли, не отпирайся!» И тогда придется врать, что нет, потому что ставить об этом в известность всех подряд он не собирается.

– Не ошибетесь, – такое признание, кажется, ничем не грозило.

Эдо улыбнулся:

– Так оно и выглядело. Что ж, в таком случае вы действительно сможете оказать нам большую помощь.

– Привезти старообрядца с Открытой земли? Зачем я, есть же силовики?

– Дело не в том, чтобы просто привезти его, – пояснил Эдо. – Нужно, чтобы он осознанно и добровольно захотел сотрудничать, и силовики тут, боюсь, мало помогут.

Ким помозговал пару секунд. Что-то здесь было здорово не так. Или это его рефлекс «что-то не так», который постепенно выработался на все, что исходит от консула Эдо? А ведь когда-то старший анализатор ему почти нравился.

– Этот человек покинул Город много лет назад. И есть основания полагать, что и по сей день он категорически не расположен возвращаться, – продолжал Эдо. – Если у вас получится его убедить, то это может помочь нам в решении весьма серьезной…

Ким не слушал. Его вдруг словно хорошенечко приложили по голове рельсом. Что же это… его что, просят отправиться на Открытую землю?!

Его! Технаря, которому на роду написано никогда не увидеть ничего более необъятного и бескрайнего, чем список заявок на ремонт! Его, который после своего приезда из Коллектора с глупой детской надеждой искал и не смог найти в Городе ни одного окна. Потому что их нет. Потому что внешний мир не увидеть никаким другим способом, кроме как на экране, либо…

– Мне кажется, вы могли бы… – голос Эдо мягко проник в его смятенные мысли, – отнестись к этому как к моей личной просьбе.

Вынырнув из вихря фантазий о голубом горизонте и залитой солнцем земле, Ким посмотрел на старшего анализатора. Похоже, Эдо вежливо намекает на тот факт, что в недавнем прошлом Киму многое сошло с рук, и пора бы ему захотеть сотрудничать – «осознанно и добровольно».

– Конечно, господин консул, – как мог солиднее ответил он, изо всех сил стараясь не выдать крайней степени возбуждения, – Само собой, я готов сделать это для вас… – Он сумел вовремя остановить поток эйфории, не добавив: «и для человечества».

– Прекрасно, – дружески улыбнулся Эдо. – В таком случае я переговорю с господином Макаровым, хотя он уже, боюсь, давно не в восторге от таких разговоров. И перешлю вам сегодня всю информацию, которая может понадобиться. А вы приходите завтра на предполетный сбор и инструктаж. Вас, наверное, порадует, что на этот выезд назначена почти вся «звездочка» вашего знакомого, капитана Каверина. Не исключая и господина Арипова, – с улыбкой добавил консул, поднимаясь с места.

И Ерик едет? Все складывалось слишком красиво, чтобы быть правдой. С внезапным всплеском подозрительности Ким спросил:

– Кто он – этот человек, которого мы должны привезти?

– Он… конструктор, – задумчиво сказал Эдо, словно это все проясняло.

Выходя из кабинета, Ким, в котором иногда-таки просыпалось профессиональное чутье, вдруг сообразил, почему стулья здесь стояли так странно. Ему показалось, что одна из пластиковых стеновых панелей отличается от прочих некоторой непластиковостью. Но имело ли это какое-то значение – сейчас?

Он, Ким, собирался ехать наружу, смотреть на небо и горизонт, на Землю и Солнце.

Ничто больше не имело значения.

Ну почти ничто. В обед он договорился встретиться с Лиз. Воспоминание об этом немного остудило голову Кима, где последние полчаса крутились разноцветные шутихи и взрывались красочные фейерверки. Вздохнув, он припомнил, где они встречаются на этот раз, и понял, что его обед опять будет состоять из одного чая.

– Где это ты витаешь? – спросила Лиз, с воодушевлением погружая ложечку в вазу со взбитым чем-то-там. Ким знал, что ягоды, которыми это что-то-там залито, не выращивают в промышленных теплицах вроде той соевой в «пять-десять», с которой начались его городские приключения. Клубнику растили в частных оранжереях, понемногу, для заведений вроде этого и для посетителей вроде Лиз.

– Эй, да что с тобой? Ты совсем на меня не смотришь!

– Смотрю. – Ким вернулся на землю и посмотрел.

– И как тебе? – Лиз слегка наклонила голову и глянула на него из-под полуприкрытых век.

– Э-э… – Наверное, тут стоило сказать, что то, что он видит, непередаваемо прекрасно (тем более, что это была чистая правда), но как-то не вышло. Надо признать, не выходило уже в пятый раз. Именно в стольких кафе они с Лиз успели побывать с того знаменательного дня, когда она зашла к нему в убогую социальную столовку. Одно кафе было неимовернее другого – с кружевными абажурами, фигурками крылатых людей из пластикового шоколада, диодными свечами и миниатюрными тигельками на столиках, и в каждом Ким чувствовал себя до жути не в своей тарелке.

– О, у тебя новая рубашка?

– Старая, – сказала Лиз немного недовольно. – И это блузка, рубашки – у мальчиков.

– Ну да, конечно… А мне показалось – новая, – Ким быстро поискал, чем бы оправдаться, и нашел: – Наверное, из-за значка. Очень, мм, красивый.

Лиз удрученно скосила глаза на треугольник у себя на воротнике: просто треугольник.

– Это коммуникаторский значок, Ким. Я надела, чтобы в студии солиднее выглядеть: я же там недавно. На моей новой работе, – она зачем-то слегка подчеркнула последние слова.

– Да? Странно, я никогда не видел таких на коммуникаторах.

– Ну так кому захочется их носить? – пожала плечами Лиз. – Они некрасивые. А коммуникатор должен выглядеть стильно, особенно девушка. Я вот думаю, достаточно ли я…

Ким потерял нить, потому что сообразил, что наврал Лиз: однажды он уже видел такой значок-треугольник. Нет, не совсем такой…

– Он перевернулся у тебя, – он машинально протянул руку к шее Лиз, чтобы поправить значок, и тут же, покраснев, отдернул. – Надо чуть-чуть повернуть, чтобы был как пирамидка.

– С чего ты взял? – Лиз опять скосила глаза на всякий случай, – Все как надо. Он не как пирамидка, а как рупор. Ну как «play».

– Да? – Киму почему-то казалось, что он видел именно пирамидку.

– Ну да. Коммуникаторы, понимаешь? Массмедиа, музыка, видео… Поэтому «play», – объяснила Лиз, машинально проводя пальчиком по шее. – Ну, то есть – наверное: их же в незапамятные времена придумывали. Сейчас-то уже никто почти их не носит. А я надела, потому что я новенькая на этой работе, и…

Чтобы отвлечься от шеи Лиз, Ким уцепился за первое, что пришло на ум. Значит, три главных ведомства – «альфа», «бета» и «гамма», шеврон силовиков; у них, технарей, шестиугольник… Может, у энергетиков?

Спохватившись, что он молчит уже довольно долго, а Лиз, наверное, ждет, что он поддержит беседу, Ким мобилизовался. И как нельзя удачнее вспомнил:

– А знаешь, меня ведь сегодня Эдо вызывал.

– Да-а? – протянула Лиз. – И что?

– И… – Ким запнулся. Но ведь консул не говорил, что это секрет, – Он дал мне одно задание. Надо съездить на Открытую землю к старообрядцам и найти там кое-кого.

Он ожидал, что Лиз будет потрясена, восхищена и… Ну уж точно не недовольна. Однако лицо у нее сделалось именно такое: недоуменно-недовольное.

– Как это? Зачем? И почему ты?

– Ну я… – Почему он до сих пор не говорил ей про свою способность? К слову не пришлось, только и всего. – Просто на меня можно положиться, – Ким кашлянул и отпил воды, скрывая смущение.

Хорошенькое лицо Лиз не мог испортить даже нахмуренный лоб, но ненахмуренная она была симпатичнее.

– Что за ерунда… А ты не можешь отказаться?

– Отказаться?.. – Ким уставился на нее. – Почему я должен отказываться?

– Подумай сам, дурачок, Открытая земля ведь, – Лиз поежилась. – Там холодно, грязно… Сети нет. А старообрядцы… Они же вообще дикари!

Ким не поверил, что кто-то может на полном серьезе так заблуждаться.

– Да ты что, Лиз? Открытая земля – это же… Знаешь, я однажды видел небо на экране метеостанции – так вот это самое красивое, что я вообще в жизни видел.

– Так-таки самое? – Лиз улыбнулась и снова чуть-чуть опустила голову, чтобы глянуть на него сквозь ресницы.

– Самое-самое! – с истовой убежденностью заверил ее Ким. – Самое красивое, что вообще есть на свете, точно тебе говорю. Надо тебе как-нибудь…

– Вот как, – Лиз аккуратно положила ложечку рядом с недоеденным десертом, – Не хочется больше. И поздно уже. Если ты ничего больше не хочешь рассказать… или спросить… – Последние слова прозвучали достаточно многозначительно, и Ким принялся судорожно ломать голову, что же он должен хотеть спросить.

– Слушай, так у кого же значок-пирамидка?

– Ни у кого, – уже с нотками раздражения проговорила Лиз. – Нет такого значка.

– А у энергетиков?

– У энергетиков – трапеция, – девушка стала деловито приглаживать волосы, показывая, что ей пора уходить, – Ты должен отличать трапецию от пирамиды, ты же технарь.

Последнее слово прозвучало как-то едковато. Ким растерялся: Лиз явно была чем-то недовольна. Ну, конечно! Ей неприятно, что ее видят с каким-то технарем. Она же дочка консула. И сама коммуникатор.

– Мне, наверное, лучше тебя не провожать? – хмуро спросил Ким, и Лиз поджала губы:

– Да уж, пожалуй, лучше не надо.

Ким огорченно посмотрел ей вслед. Все хуже и хуже: похоже, он способен заинтересовать девушку, только если мир пребывает на грани катастрофы. По крайней мере, отношения с Лиз за этот месяц почему-то ни на миллиметр не продвинулись.

Узнав о том, что его стажеру опять дает задание не он, а почему-то старший анализатор Города (да еще какое задание!), Мак вошел в неуправляемый спин.

– Да что он себе позволяет?! Что ты себе позволяешь?! – громыхал мастер, сотрясаясь так, что стол под его кулаками вибрировал. – На Открытую землю, еще чего! Чтобы мне тебя потом по кусочкам возвращали?!

– Да это совершенно безопасно, «звездочки» постоянно…

– Много ты понимаешь, – безопасно! Если ты такой дурак, что веришь анализаторам, которые эту самую землю только на картинках и видели и потому считают, что моего парня можно вот так вот за здорово живешь…

– Пап, да я вовсе не…

– ЧТ-Т..?!.. – Мак хрипло каркнул, брызнул слюной и заглох, как будто поперек горла у него встрял здоровенный сухохрустик.

– Простите, я оговорился, – быстро сказал Ким, – То есть это вам послышалось, э-э, господин механик.

Высунувшая было голову на шум Алекс при виде лица мастера, наливающегося кровью, как волдырь, мгновенно спряталась обратно. Но буря отчего-то не разразилась. Кинув на Мака опасливый пробный взгляд, шокированный Ким увидел, что механик как-то странно помаргивает и машинально гнет пальцами шестигранник. Если бы речь шла о ком-то другом, можно было бы подумать…

…но речь шла о Маке, и уже через пять минут он нашел повод прицепиться к Ильнуру и полоскал его добрых полчаса на двойных оборотах.

Ким не знал точной даты отправки, но все равно считал теперь каждую минуту. Ему не терпелось поскорее оказаться хотя бы на предполетном сборе, и он как-то упустил из виду, что кое-кому еще может не терпеться даже больше.

– ТЫ ПРИКИ-И-ИНЬ?!! – Рев Ерика слился с грохотом шторки, а через секунду – с болезненным «ай!» Кима, которому дикарь, кульбитом спрыгивая с лестницы, приземлился точнехонько на ноги.

– Я знаю, Ерик, я уже…

– К СВОИМ, БЛИН, ЕДУ! В ЛЕС! ВСЮ «ЗВЕЗДОЧКУ» ПОСЫЛАЮТ, И МЕНЯ ПЕРВОГО!!!

– Ерик, я в курсе, я тоже…

– ДЕДА УВИЖУ, ДРУГ!!! МЯСА ПОЖРУ!!!

– Дружище, да я…

– ДЯДЬКИ МОИ РОДНЫЕ ОХРЕНЕЮТ, ПОДИ, ЧЕГО Я ИМ ПОКАЖУ-ТО!

Ждать, пока Ерик угомонится, пришлось довольно долго. Только когда он, выпустив пар, обмолвился, что каверинцы «заодно свезут парочку штатских пентюхов», Киму удалось ввернуть, что одним из этих пентюхов будет он.

– Да иди ты! – Дикарь, слава Вселенной, не стал снова орать дурниной, но расплылся пуще прежнего. – Небось чтоб без меня не заскучал?

– Ага, для этого, – согласился Ким. – Здорово, что тебя тоже посылают, вот что. Ты же все-таки у силовиков новичок…

– Да ты че?! – Ерик вылупил на него свои цветные гляделки. – Без меня-то они куда сунутся? Кто там все знает, как не я? Я в этой прогулочке – персона номер раз, братишка! Ну и еще Глебе к и вовремя так плечо себе выбил.

На следующее утро вместе с персоной номер раз они прибыли в ведомство силовиков за полчаса до начала инструктажа. Ким впервые увидел их хозяйство изнутри: от белых и черных курток рябило в глазах, зато интерьеры были на редкость однообразны. Несмотря на ранний час, в зале уже сидел Каверин, который коротко кивнул обоим и продолжил сосредоточенно изучать выведенную на видеон карту с маршрутом.

«Звездочку» Каверина чаще всего назначали для поездок в Коллектор, и Киму был хорошо знаком капитан, в честь которого он, найденыш, семнадцать лет назад получил свою фамилию. По выражению лица Каверина сейчас можно было предположить, что он не считает выезды таким плевым делом, как Ким пытался расписать Маку.

Постепенно подтянулись бойцы: Панько, Риман и коротыш Сун, которого Ерик приветствовал душевным хлопком по загривку. А следом за ними на пороге неожиданно показалась фигура, увидеть которую здесь Ким уж никак не ожидал.

– Доброе утро, – Индра остановился в дверях, давая всем присутствующим возможность полюбоваться своей прекрасной осанкой и плечами атлета.

– Этот-то с каких рожнов? – пробурчал себе под нос Ерик, – Ошибся дверью? – В присутствии Индры мало кто мог сохранить роль персоны номер раз.

Но было непохоже, что Ино ошибся дверью. По крайней мере он по-прежнему величественно торчал в ней и озирал помещение, небрежно заложив в карман руку. Ким вспомнил какой-то древний фильм времен пятничных кинопоказов в Коллекторе: были там похожие персонажи. Не то военачальники, не то диктаторы.

– Извини, друг, подвинься, лады?

Новая неожиданность! Позади Индры на входе показался его давешний знакомец – Влас.

Дружески положив Индре руку на плечо, Влас осторожно отодвинул его с дороги и, завидев Кима, широко улыбнулся и направился прямо к ним с Ериком. К ледяным взглядам его спина, похоже, была нечувствительна.

– Привет! Нет, серьезно, тоже едешь на Открытую землю? Вот тебе на! А что чинить будешь?

Ким познакомил их с Ериком, прикидывая, какую бы полуправду выдать Власу насчет того, зачем посылать механика в лес. От необходимости сочинять его избавил голос Каверина:

– Так, все в сборе, никого не ждем. Инструктаж в первую очередь для штатских, так что будьте добры не отвлекаться. У нас с вами запланирован обычный средней продолжительности выезд. Для бойцов все по стандартной программе, для остальных объясняю: обычный – это не прогулка под ручку с девушкой по Форуму. Обычный – это значит без радиозащиты, без усиленной брони, и никто не прет на горбу зенитный гранатомет.

Риман и Панько перекинулись усмешками, и Ким понял, что капитан только что пошутил.

– С того момента, как откроются двери гейта, и до момента, когда они за нами закроются, вы больше не штатские. То есть права у вас прежние, а обязанности – как у любого из бойцов. Беспрекословное подчинение приказам старшего. Старший в этом выезде я, капитан Каверин, внешние силы. Если я перестаю быть дееспособным, старшим становится боец Панько. Следующие по старшинству – Риман, Сун, Арипов.

Влас послушно покрутил головой, чтобы запомнить названных в лицо, а Ким ощутил легкий холодок от каверинского «перестаю быть дееспособным». Это капитан опять пошутил?

– Отсюда: все перемещения за пределами транспортного средства – только по прямому указанию. Указания воспринимать буквально: если я скажу идти спиной вперед – идем спиной вперед. Если боец Панько запретит отходить по нужде в течение трех часов семнадцати минут – терпим. Это понятно?

– Понятно, – хором сообщили Ким и Влас, Индра только заломил бровь. Ерик-не-штатский довольно ухмылялся.

– Ну, значит, я могу надеяться, что проблем с вами у нас не будет, – подытожил Каверин, – Далее. Выезд назначен на среду, оптимальное время для отправки транспорта – 13:00. К полудню всем быть у гейта. С собой иметь…

– Транспорт? – вырвалось у Кима разочарованное. – Так мы не полетим?..

Каверин перевел на него взгляд, и Ким осел на стуле; да, конечно, у силовиков перебивать не принято, он это знает и сожалеет, и извините, пожалуйста, но… Но он думал, что они полетят.

– Прогнозируются возмущения в нижних слоях атмосферы, – сказал капитан. – Наземная транспортировка выбрана с целью гарантировать безопасность. Еще вопросы?

– У меня есть вопрос, – лениво протянул Индра. – Средней продолжительности – как это понимать?

– Понимать так, что в пункте назначения можем пробыть долго, – ответил Каверин, – Срок зависит от обстоятельств: возможно, нам понадобится забрать кого-то из местных. Посему возвращаемся к вопросу о том, что иметь при себе. По окончании инструктажа вы получите на складе термокостюмы и персональные серв-паки. Если вопросов больше нет…

– Есть, – возразил Индра. – Вы ничего не сказали о задачах экспедиции.

Каверин холодно посмотрел на него:

– Моим людям задачи ставлю я, и это касается только их и меня. Штатским ставят задачи их непосредственные руководители. Это касается моих людей и меня только в аспекте обеспечения их – вашей – безопасности. Я думаю, вы и сами соображаете, господин Ино, что вы будете делать там, куда вас направляют, раз вас туда направляют?

– О, я-то соображаю, – уронил Индра под насмешливыми взглядами «звездочки». – И обычно неплохо. Но, скажем, если для выполнения моей задачи потребуется, чтобы меня страховали все пятеро ваших бойцов, а задача господина… – здесь Индра прервался и выжидательно посмотрел на Власа.

– Сергеева, – охотно подсказал Влас. – Власа Сергеева. Но моя вряд ли такого потребует: мне не столько доехать надо, сколько покататься. Я техник, вторая ступень, буду проверять ходовые качества машины. Мы амортизаторы немного доработали.

– То есть у нас с собой аж два техника, – вскользь проговорил Индра, бросая взгляд на Кима. – Это сильно укрепляет мою веру в безопасность выезда.

– Короче, – оборвал Каверин, которому это надоело. – Вас всего трое, кто чем там будет заниматься, разберетесь между собой в личном порядке. Инструктаж окончен.

Направляясь следом за Ериком к складу, Ким расслышал негромкое «Видал, молодняк какой отправляют? Раньше таких и к гейту бы не подпустили» Римана и ответ Панько: «Чую я, хлебнем мы с ними».

 

Глава 9

Приплыли

Единственный раз в своей жизни (первые два дня не в счет) Ким оказывался за пределами Города, когда его и еще четверых, прошедших определение, перебрасывали на слайдере из Коллектора. Перед той поездкой ему казалось, что время несется слишком быстро. Но сейчас, когда до отправки оставались считанные часы, оно определенно тянулось в десять раз дольше обычного.

Он не помнил, с какого момента начал грезить об Открытой земле. Это было всегда. Пусть он мечтал о том, чего ни разу не видел, – Ким не находил в этом ничего несообразного. Слушая рассказы бойцов «звездочек», перерывая старые энциклопедии, разглядывая фотографии и видеоролики, он жадно впитывал каждую крупицу информации о том, каково там, снаружи.

Ну а когда несколько месяцев назад появился Ерик, росший снаружи с рождения, скрывавшийся до пятнадцати лет от городских властей, чтобы только оставаться с родичами в лесу, своими глазами видевший рысей и волков, солнце и небо, деревья и настоящий, живой, горячий огонь…

Да что говорить! Когда появился Ерик, жить вообще стало веселей.

Всю ночь Ким лежал с широко распахнутыми глазами, созерцая воображаемые картины Открытой земли на потолке. Утром присел на мягкий треугольник, дожидаясь, пока нагреется термопот, – и был беспардонно разбужен дикарем.

– Ррррррота, подъе-о-ом!!! – Ерик был готов разить лучами добра всех окружающих, – Пошевеливайся, друже, мне на тебя сухой паек не дадут. Хотя, в случае чего, Индрин схаваешь. Его ж величеству такое в глотку не лезет.

Вспомнив про Индру, Ким мимоходом задумался: зачем им, собственно, Индра? Сам он – понятно, хотя насчет его способностей у Эдо было и не совсем верное представление. Ерик – тоже понятно: у кого-то там выбито плечо, а Ерик на то и дикарь, чтобы знать, чего ожидать снаружи, его и учить не надо. Но Индра, наблюдатель от анализаторов? Неужто Эдо по-прежнему зачем-то нужно, чтобы Ино за ним приглядывал? И неужто консул думает, что Индра станет это делать – после всего-то?

На этой мысли Ким против воли задержался. Откуда такая уверенность в доброрасположении Индры? Сам он после всего пережитого вместе, конечно… Да, но он – это он, а Ино – это Ино.

– Значит, вот доберемся – и первым делом к деду, – принялся разглагольствовать Ерик, когда они протолкались в вагон монорельса. – Искать этого твоего потом будем, не убежит. А сначала пируем. Мои знаешь какую поляну накроют?! Сбирня банку выкатят, копчушек…

– Слушай, – осторожно начал Ким, – ты б не расходился так: у нас все-таки задание. Целая «звездочка» едет, чтобы…

– Да не вопрос, хошь «звездочку» накормим, хоть солнышко! Вот я поутряне встану да с дядьками на реку схожу, и будет у нас…

– Я не про то, – Ким не знал, как потактичнее подойти к делу. – Ты же теперь на службе, у тебя обязанности. Долг. А родственники твои… Они вроде как не очень были «за», когда тебя забирали. Вон Панько поранили…

– А! Забудь, мы в лесу зла не держим. Не из таковских, – великодушно заявил Ерик, и Ким понял, что предостерегать его бесполезно.

Перед гейтом уже ждал Влас и подмигнул им, как давним друзьям. Подошедший Индра оглядел компанию и небрежно кивнул, оставшись стоять поодаль. Ким крутил головой, в нетерпении высматривая каверинцев, и тут…

Лиз! Идет к нему! А он-то боялся, что она сердится. Рот у Кима растянулся до ушей и…

– Привет, принцесса.

Ким остолбенел: это сказал Индра.

Как будто в мире нет ничего естественнее, Ино шагнул вперед, дотронулся кончиками пальцев до талии Лиз и легко поцеловал ее в щеку. Ким дорого бы дал, чтобы понять, заметила ли Лиз Ино с самого начала или только в последний момент.

– Привет, – Лиз улыбалась, переводя взгляд с одного на другого. – Вы что, вместе едете?

– Мы старые друзья, – проговорил Индра своим красивым бархатным голосом. – А вы знакомы?

– Ну да, – Лиз по-прежнему неуверенно хмурилась, – Хотя мы не очень старые.

– И вы… тоже знакомы? – слабым эхом отозвался Ким.

– Ну да, все, у кого родители… Да неважно.

– Тебе же не нравятся поездки на Открытую землю, – уточнил Ким уже более напористо. Он догадался, о чем она не договорила: все они, кто из крутых семей, друг другу добрые приятели.

– Не нравятся. Но могу же я пожелать другу счастливого пути? – рассудительно проговорила Лиз.

Какому именно другу? Она специально так сказала?

– На счастье, принцесса, – Индра вдруг легким движением вынул из светлой пряди девушки маленькую блестящую заколку, – Что тебе привезти взамен?

– Ну-у… – Лиз подняла глаза к потолку, – Что-нибудь…

– …красивое, – докончил Индра за нее и пояснил: – Ты очень красивая сегодня. Удачного дня на новой работе.

– И вам, ребята, удачной поездки, – Лиз помахала всем четверым ладошкой. – Смотрите, осторожнее там!

– Да без б! – бодро припечатал Ерик, который только сейчас заметил девушку, и Индра закатил глаза.

Подошли Каверин с бойцами, и дикарь несильно пнул Кима под коленку. Разумная мера: в противном случае тот так и стоял бы немигающим чучелом посреди уличной толпы, в которой давно исчезло сине-бежевое платье Лиз. А когда Ким со скрипом повернул торс, словно тот был на годами не видевших смазки шарнирах, и нашел в себе мужество покоситься на Индру, тот выглядел как ни в чем не бывало. Нет, серьезно: его явно ничто не напрягало. Совершенно.

Транспорт уже ждал их – похоже, тот же самый, с петлями которого Ким давеча свел знакомство. Ерик задержался, чтобы рассмотреть железного монстра с разных ракурсов, а Ким забрался внутрь. Места тут, надо признать, было гораздо больше, чем в слайдере. И ряды кресел располагались удобнее, парами и лицом по ходу движения. Влас приглашающе хлопнул по сиденью рядом с собой:

– Хочешь к окну? Мне сбоку сподручней.

Благодарно кивнув, Ким пролез к борту, хотя от окна, честно говоря, здесь было одно название. Узкая горизонтальная щель, расположенная слишком высоко и изнутри покрытая мелкоячеистой сеткой диэлектрика. Привстав и выглянув в нее, Ким убедился, что может разобрать, что там снаружи, только до предела напрягая воображение.

– Расчетное время в пути – три часа, – раздался из динамиков над головой голос Каверина. – Всем пристегнуться.

– В последнем не вижу смысла, – пробормотал Индра, который сидел напротив них, через проход, и сам факт существования которого Киму только-только удалось было вытеснить из своего сознания, – Отсюда и при большом желании трудно куда-то деться.

Колени Индры почти упирались в спинку переднего кресла, и Ким впервые (не без удовольствия) заметил, что высокий рост дает не одни только преимущества.

– Это только кажется, приятель, – заметил Влас, изловчившийся как-то затолкать собственные ноги, тоже не короткие, под сиденье. – Вертикальные импульсы, если амортизаторы пробивает… Ты лучше пристегнись, не геройствуй.

Ким почувствовал всплеск симпатии к соседу. Машина тронулась и величаво покатила по галерее к выходу. Ерик, сидевший спереди с Суном, вывернул шею, зыркнул на него и сверкнул белыми зубами.

Сперва Ким поминутно привставал на сиденье в надежде хоть что-то разглядеть за окном. Но никакого сравнения с видом из кабины летящего слайдера наземный транспорт не выдерживал. Ладно, лишь бы что-то видел водитель. Вот доберутся, и там-то он насмотрится всласть.

Транспорт потряхивало, но вполне умеренно; Риман и Панько, сидевшие перед ними, играли в слова, Влас рядом засунул в уши наушники. А Ким, чтобы не потонуть в водовороте смутных, но отчетливо неприятных видений, в которых фигурировали Лиз и Индра, достал пластфон. Накануне он внимательно изучил материалы, которые переслал ему консул Эдо, но сейчас решил просмотреть все еще разок. Кое-что в них ему очень и очень не понравилось.

Для начала непонятно было само слово «конструктор»: не было в Городе такой профессии. Файл пестрел общими фразами о том, что конструктор был невероятно полезен Городу, пока не покинул его без малого двадцать лет назад. Сколько же ему сейчас, пятьдесят? И с чего бы вдруг такому незаменимому члену общества взять и слинять к старообрядцам?

Еще Эдо прислал несколько фотографий, и они тоже сбивали Кима с толку. Под каким углом ни посмотри, выходило, что конструктор – женщина.

Но хуже всего был видеоролик, предназначенный ему лично. Его Ким оставил напоследок.

«Здравствуйте, Ким, – спокойные умные глаза консула смотрели прямо в камеру. – Я отправлю вам эту запись вместе с другими материалами, чтобы вы могли ознакомиться с ней в удобное время и спокойно обдумать.

Дело в том, что у нас возникла серьезная проблема, решение которой требует радикальных мер и готовности взять на себя немалую ответственность. С уходом большинства синтетов Город лишился рабочей силы, и нам требуется перестроить множество производственных процессов. Придется отойти от проверенных алгоритмов, нарушить десятки протоколов, действуя на свой страх и риск, – вы представляете, чем это может быть чревато.

Я неплохо знал конструктора еще во время его жизни в Городе. Это человек специфического склада, учтите: его нельзя недооценивать. Он обладает исключительной памятью и крайне своеобычным типом мышления. Из всех, кого я знаю, именно он в наибольшей степени способен смоделировать новую систему на основе старой – как раз то, что нам сейчас требуется.

Сами понимаете, найти материальные стимулы, способные соблазнить добровольного отшельника, трудно. И судьба Города, боюсь, конструктора теперь волнует очень мало. Но одной из ярчайших черт его характера всегда было любопытство. Чтобы пробудить его интерес, нужно говорить правду, но не слишком много правды. Если же вам удастся как-то вызвать и личную мотивацию – тем лучше.

Вот и все, что я хотел вам сообщить. Берегите себя».

Ролик шел по кругу, а Ким думал. Информацией его не балуют: по сути, что ему дает эта запись? С гулькин нос. Правда, со второго раза его внимание зацепила одна фраза: «Правду, но не слишком много правды». А не пытается ли Эдо пробудить его, Кима, интерес к задаче, сообщая ему так мало? Может, он послал запись как раз потому, что запись ни о чем не спросишь?

К примеру, о том, что же это за своеобычный тип мышления, который недоступен городским анализаторам и технарям всех трех ступеней, вместе взятым.

– Что за киношка? – Влас перегнулся было к нему, и Ким инстинктивно отвернул экран. – Прости, не хотел мешать.

– Да нет, ничего, – голова Кима была занята, но он не хотел показаться невежей: – Так ты… наверное, здорово в транспорте разбираешься?

– Ну не так уж прям здорово, но неплохо, – заскромничал Влас. – Сейчас и разбираться не надо, все уже сто раз разобрано. Собственно, у меня дел-то в этой поездке – посмотреть, плавно ли идет, да с водителями поболтать, – он широко улыбнулся. – Везунчик я: вроде как внеочередной отпуск выбил.

– Тебя не напрягает, что отпуск на Открытой земле?

– Да брось, – Влас пожал плечами. – Я, конечно, не герой, но мы же в транспорте. И целая «звездочка» нас стережет. Вот на месте… Там да, но там скорее вас двоих должно напрягать.

– Почему бы? – Вопрос Индры давал понять, что старательно глядя в потолок, он тем не менее прекрасно их слышит. На его нагрудном кармане что-то блеснуло, и, когда Ким разглядел что именно, слабые ростки симпатии к Ино в его сердце скукожились и истлели.

Влас повернулся:

– Ну так у вас же дела со старообрядцами, я так понимаю? Я уж не знаю, зачем Ким едет, но он-то механик в конце концов – так ведь, Ким? Механику-то они, может, и будут рады. И так непонятно, как у них там за столько лет все окончательно не переломалось.

– А кому не будут? – Головы Индра так и не повернул.

– Ну я так предполагаю, что пищевики или биотехники им тоже могут быть полезны. Только по тебе, уж прости, за километр видно, что ты не из них. А вот коммуникаторов старообрядцам любить, пожалуй, не за что. Коммуникаторы, когда они в лес уходили, много на них вылили всякого.

– С чего ты взял, что я коммуникатор? – От тона Индры повеяло нулем по Кельвину.

– Ну, приятель, – Влас простодушно развел руками и оглядел Индру, – Силовиком бы ты мог быть, если с натяжкой, но силовиков с нами и так пяток едет, зачем еще одного в догруз давать?

«Силовик с натяжкой»! Зная о тайном желании Индры стать именно силовиком (похороненном под грузом родительских ожиданий), Ким мог представить, как ему было приятно это услышать. А уж как приятно было то, что Влас даже не подумал примерить на него элитную профессию анализатора, – этого Ким и представить не мог.

Мелкое пакостное удовольствие от этого слабее не стало.

– Сдается мне, моя задача по сравнению с твоей в этом выезде… – натянутым, как струна, тоном начал Индра.

Ким не сомневался, что сейчас-то им и посчастливится узнать, с чего это Ино понесло на Открытую землю, но тут машину тряхнуло гораздо сильнее, чем раньше. И почти сразу – резко развернуло, накренило на бок и шлепнуло обратно. Они встали.

– Нет, ну надо же, и правда плавный ход какой, – удивленно-удовлетворенным тоном пробормотал Влас, схватившийся за спинку переднего сиденья.

Ким подскочил к окну, с досадой понял, что это не поможет, и вытянул шею вперед. Ремень мешал, и он нажал на защелку. Тут же раздался громовой голос Каверина:

– Пассажиры, разрешения покидать места не было! Живо пристегнули ремни и сидим смирно!

Сконфуженный Ким уселся обратно и изо всех сил стал прислушиваться. До него донеслись обрывки фраз, которыми оправдывался сидевший за рулем Сун: «Прямо по курсу же… Не должна, а вот есть… Да сами посмотрите…» Сидевший за командиром Ерик, пользуясь своим непассажирским статусом, все-таки отстегнулся и юркнул вперед. Через пару минут он вернулся и подобрался к ним:

– Пыльник там нарисовался, – нарочито небрежно сообщил он, покосившись на Индру: знает ли тот, что такое пыльник.

– Да быть не может, – уверенно сказал Влас. – Нас же метеорологи ведут. Они бы увидели.

– Метеорологи наши где? – с иронией уточнил дикарь, – В Городé! А мы тут, и у нас тут пыльник. Прямо стеной идет. Я уж их навидался, так что ты верь мне, а не метеорологам.

– И что нам с ним делать? – спросил Ким.

– С ним? С ним ты ни черта не сделаешь, а вот от него надо делать ноги…

– Ну и как тут в объезд?! – донеслось до них восклицание Суна. – Я же фронта не знаю!

Поскольку они все еще стояли, Ким догадался, что Каверин сейчас связывается с Городом и интересуется, какого рожна метеорологи пропустили зарождающийся посреди маршрута пыльник. Прошла еще пара минут, во время которых Ерик стращал их сочными описаниями всех виденных им за жизнь пылевых бурь и самых катастрофических их последствий. Потом Каверин рявкнул: «Арипов, на место!» – и они тронулись.

Сперва все шло неплохо. Но вскоре Ким с его каким-никаким опытом механика заметил, что гудение мотора постепенно меняется. Звукоизоляция в транспорте была почти идеальная, но Ким ощутил это телом: характер вибрации стал другим.

А потом добавилась и тряска: не такая, как раньше, а настоящая. Влас уже не хвалил свои амортизаторы, а сидел, по-крабьи растопырив конечности во все стороны и упираясь ими в ближайшие твердые поверхности. Правда, в ушах у него по-прежнему были наушники, а на лице – безмятежное выражение, так что и Ким, глядя на соседа, приободрился. Потрясет и перестанет, в конце-то концов.

Трясти не переставало: видно, Сун все-таки не угадал с фронтом, и они, как минимум, не удалялись от пыльника. А может, и шли прямо на него. Казалось, что это тянется целую вечность: транспорт шатало и так и этак, бойцы спереди изредка негромко выражались, а Ким периодически стукался о борт и думал, что слайдер как вид транспорта ему определенно больше нравится.

И вдруг все прекратилось. Особенно мощный толчок сотряс корпус машины, чувствительно приложив самых невнимательных лбами к спинкам сидений, и настала относительная тишина. На слух Ким убедился, что мотор работает на холостом – значит, они не заглохли, а встали по доброй воле. Добрались?

Впереди началось движение, но, наученный первым опытом, Ким не стал вскакивать, хотя многое бы отдал за возможность это сделать. Они с Власом и Индрой чинно дожидались, пока кто-нибудь из силовиков догадается их обрадовать или огорчить.

– Прибыли, – раскатисто сообщил Каверин по громкой связи. – Из транспорта никто не выходит, ждем, пока уляжется пыль.

Ким с облегчением вздохнул, а Влас легонько ткнул его в бок и показал бровями «было круто». Через несколько минут показался и Ерик, только выглядел он почему-то совсем не таким счастливым, каким должен бы.

– Приплыли, – хмуро переиначил он слова командира. – Сун, крот дурной, прямо на огород вперся сослепу и стену проломил. Дед нас убьет.

Это был крошечный и незаметный шажок для человечества, но для одного человека по имени Ким Каверин он был огромен, как жизнь. Когда Ким ступил с подножки транспорта на землю – на Открытую землю! – он почувствовал, что теперь спокойно можно и помереть.

Первым делом он запрокинул голову. Неба толком не было видно: наверху еще держалась пелена пыли, и солнечный свет, проходя сквозь нее, становился каким-то ржавым. Да и самого света было не очень много: Сун сказал, что сегодня двойные облака. Это если верить метеорологам, на репутации которых пыльник оставил жирное грязное пятно.

Внезапно Ким осознал, что дышит чем-то совсем иным, непривычным – не воздухом. Или это раньше был не воздух? То, что вливалось в его легкие сейчас, было какое-то влажное, густое, сочное… И действовало в точности как корнбир.

– Ну что ты встал столбиком, Безрод? Отойди от двери, Вселенной ради, – послышался недовольный голос Индры, и Ким торопливо подвинулся.

– Да ладно тебе, не видишь – человек в шоке, – Влас встал рядом и тоже поднял голову вверх. – И не один он, признаться. Вот это просторище!..

Действительно, просторища тут было столько, что Ким сразу понял: до сих пор он ничего не знал о пространстве. В Городе и Коллекторе, куда бы ты ни смотрел, взгляд упирался в препятствие не дальше чем через сотню метров. А здесь…

– Невозможно поверить, – даже Индра отбросил свою обычную напускную невозмутимость, – Кажется, что голография.

Они стояли у невысокого холма. Метрах в трехстах (в пятистах? в километре? поди разбери, когда глаз не знает, с чем сравнить) слева начинался лес. Ким не видел отдельных деревьев – только густую мохнатую темно-зеленую стену. Если приглядеться, стена шевелилась. Впереди пыль размывала границу неба и земли, но Ким знал, что там должна быть река. Ерик говорил про рыбу…

– А где Ерик? – вдруг спохватился он. Представлялось, что дикарь должен ходить на ушах, стоять на голове и крутить сальто в воздухе – в общем, вести себя как обычно, только еще энергичнее. Однако Ерик исчез, как сквозь землю провалился.

Ким стал озираться. Бойцы «звездочки» не расходились далеко, образовав кольцо вокруг них троих и транспорта. Сам транспорт – Ким только сейчас с сожалением это заметил – воткнулся носом в стену странного сооружения, прилепленного к холму. Сооружение выглядело порядочно пожившим и готовым рассыпаться от любого чиха, но все равно – нехорошо вышло.

Развернувшись, Ким оглядел холм. Хоть убей, непонятно, как здесь могут держаться какие-то огороды. Извилистыми спиралями огибавшие склон стены были не похожи на бетонные, во множестве мест они выщербились и крошились. Там-сям были понатыканы разномастные цистерны и баки, по большей части феноменально ржавые. На верхушке холма стояло несколько неясного назначения вышек и – подходящее слово вспомнилось не сразу – ветряков.

Из прохода в стене, внизу, вышли двое, и Ким успокоился. Разумеется, что могло случиться с Ериком? Он же дома.

Но пока пара подходила, уверенность Кима стала истончаться. Дикарь подпрыгивал на каждом шаге, не в силах укротить переполнявшую его энергию. Он бешено жестикулировал и явно без перерыва тараторил. А спутник его, наоборот, шагал как будто нехотя, и лицо у него было – по мере приближения это становилось видно все отчетливее – изрядно угрюмое.

Бойцы безо всякого приказа синхронно стянули кольцо, и Ерика с аборигеном заслонила от Кима спина Каверина. Но уже можно было расслышать:

– …не представляешь, а месяц назад что было – вообще история, чуть не война началась, но я, то есть мы… Мужики, это Войцех! Э… то есть, господин капитан, разрешите доло… Ай, да ну, это ж Войцех, прикиньте, сто лет не виделись! Он сегодня огороды охраняет!

Выглянув из-за каверинского бока, Ким вспомнил, как увидел дикаря в первый раз в Коллекторе. Его спутник сейчас был в таком же защитном комбинезоне, только ему он был впору. А еще на его лице красовалась самая настоящая полномасштабная борода, каких в Городе не носили. Вообще-то даже с ней Войцех выглядел не очень-то диким и страшным, но держался так, словно решал, сколько секунд оставить им на извинения, прежде чем пустить в расход.

– Добрый день, – командир умел быть и любезным. – Капитан Каверин. Вы ведь были в курсе насчет нас?

– Я вас знаю. Видел, – голос у Войцеха оказался неожиданно молодой, только сухой и хриплый. Интересно, сколько лет ему окажется под этой мочалкой на лице? – И с чего мы, по-вашему, могли быть в курсе?

– Мы сообщали перед отправкой, – заметил Каверин. – И вели передачу в пути.

Войцех едва заметно пожал плечами и сделал шаг в сторону, чтобы Каверин не мешал ему оглядеть всех прибывших.

– Многовато вас что-то, – заметил он.

– Да какое многовато, Вой, ты че, не помнишь, как в том году на свадьбе малафеевской впятидесятером в бункер набились, там Лещ с Маратом еще плясали, пока не…

– Ладно, пошли, – Войцех начисто игнорировал поток слов, лившихся из Ерика. – Вы же не грядками приехали любоваться.

– Вой, погоди, вы сейчас в бункер? Я только забегу по-быстренькому… Господин капитан, разрешите, я деду мигну, одна нога здесь, другая… Где он сейчас, кстати, Вой, ты не знаешь? Дома?

– Знаю, – страж огородов впервые как-то показал, что замечает Ерика, и Киму почему-то послышалось в его голосе мрачное удовлетворение. – В земле.

– Под землей, мужик, что ты как безграмотный… В бункере?

– В земле, – повторил Войцех, – Помер твой дед.

Ким сжал руки, а Ерик наконец-то замолчал и уставился на старообрядца.

– А в Городе понежнее выражаются? – заметил тот. – Не обессудь. У нас здесь правда одна, сам знаешь: помер – так помер.

Войцех деловито перекинул сумку на длинном ремне с бока на спину, снова перестав обращать внимание на затихшего Ерика.

– Давайте двигать, вам до отъезда сегодня еще стену чинить, – Войцех развернулся и потопал в сторону леса. Каверин кивнул своим и бросил: «Штатские – за Риманом. Арипов… Арипов, слышишь меня? Замыкающим, перед Суном».

– Да уж, приплыли, – услышал Ким за своим плечом негромкий голос Индры.

 

Глава 10

Икар на земле

Ким сидел за невысоким круглым столом, отчетливо напоминавшим поставленную на попа бобину от силового кабеля, как у них в мастерской. Рядом Влас с неизменными наушниками в ушах тихонько постукивал по столешнице пальцами в такт музыке. Индра, конечно, устроился подальше от них, брезгливо отставив от себя чашку с водой. Ничего более праздничного им пока не предложили. Оставили гореть один-одинешенек тусклый фонарь под потолком – и на том спасибо.

Место, где они находились, очевидно, и было тем самым бункером. Киму, конечно, с самого начала не очень-то верилось, что их примут с распростертыми объятиями, как сулил Ерик. Но уж, казалось бы, в свою деревню – или что у них там? – привести могли бы, ан нет. Жилища старообрядцев, как понял Ким, находились в лесу, а вход в бункер торчал невысоким холмиком недалеко от опушки, на полпути от овощных делянок.

Бойцы расселись на грубо сколоченных дощатых ящиках. Снимать амуницию, расслабляться и чувствовать себя как дома никто не спешил. Каверин стоял посреди небольшого сумрачного помещения в позе «вольно» и спокойно дожидался, пока вернется Войцех с местными главными. А Ерик…

Ким и хотел бы как-то подбодрить друга, попросить рассказать о здешних обычаях, что ли. Но Ерик отошел от всех, пристроился на самом дальнем ящике за Суном, и лицо его яснее ясного говорило: «Не трожьте».

Старая петлевая дверь заскрипела, загрохотала, и в бункер вошли Войцех и еще один бородатый дядька – крепыш, напомнивший Киму расширенную версию Мака, с необъятным животом и совершенно мифическим носом.

– Господин Назаров, – церемонно кивнул командир.

– Господин Каверин, – в тон ему прошкворчал бородач. Он постоял перед командиром «звездочки», уперев руки в бока, потом вдруг подался вперед и сердечно его обнял.

– Ну как тут у вас, Бакур? – Каверин уже улыбался.

– Да все как всегда, живем-можем. Не густо, но и не пусто.

– Вижу, что не густо, – усмехнулся командир, – Уже и в деревню не зовете, на пороге держите.

– Так времена-то, Игорь… – Бакур, кажется, слегка смутился, а Ким подумал: как вышло, что он до сих пор не знал имени Каверина? – А ты по делу или, как всегда, на отдых?

– По делу, само собой. Вот, ребят привез, у них и дело.

Бородач обернулся к их столу и вскинул кустистые брови.

– Ох, молодежь… Ладно, подходи по одному, что там у вас за дело?

Влас, вытащивший один наушник, поглядел на соседей, Индра приподнял ладони и произнес: «Я пас». Пришлось вставать Киму.

– Здравствуйте, – он подошел к Назарову, не уверенный, принято ли тут здороваться за руку. Каверин отошел на несколько шагов, открывая ему поле для деятельности, – Вы здесь главный?

– А ты не знаешь, паренек? – Улыбка Бакура угадывалась где-то в глубине седоватых усов, – У нас нет главных. Демократия!

– А… Дело в том, что я ищу одного человека. Мне нужен кто-то, кто показал бы, где он живет.

– Ишь оно как. Что за человек? – Тон Бакура не изменился: наверное, пока все было без проблем.

– Ее фамилия Вайс. Вам такая знакома?

– Вайс? Нет. Нет у нас таких.

А вот теперь начинались проблемы. Ким попробовал по-другому:

– Она конструктор, живет здесь уже много лет.

– Конструктор? – Бакур наморщил лоб. – Ты что-то путаешь, батоно. Зачем нам тут конструкторы, сам подумай, огороды проектировать?

«Ну, супер, – подумал Ким, – Спасибо большое, консул, за подробные разъяснения. Что теперь?»

Он быстро прокрутил в памяти ролик Эдо и начал импровизировать:

– Ей сейчас должно быть уже… лет не меньше пятидесяти точно. Она очень умная. И, наверное, живет одна, может, где-то на отшибе. Хороший человек, но вроде как со странностями, понимаете?

– На Киру похоже, – недовольно обронил Войцех, который, в отличие от Каверина, и не подумал отходить в сторону.

– Ах, Ки-ира… – протянул Бакур. – Ну это да: если тебе кто постраннее нужен, то она в самый раз будет. Вот хотя бы для начала: все люди как люди, с фамилиями, а она ею не пользуется. Не желает. Так и не знали до сих пор… Как биттть ее, по-твоему?

– Вайс, – немного обескураженно повторил Ким, – Как мне ее увидеть?

Бакур потер мясистый нос.

– Провожатого-то найдем. Тебе сейчас надо? Ну так посидите тут пока, – господин Назаров хлопнул Кима по плечу и повернулся к Каверину: – Уважишь, Игорь-джан? Посидим, покалякаем?

– Не могу, Бакур, извини, – отозвался Каверин. – Сперва работа. После можно и покалякать, если всех приглашаешь.

– И – эх-х, – протяжно вздохнул Бакур, обводя глазами прибывших, чтобы прикинуть, сколько и кого он приглашает. Вдруг он присвистнул. – Э, да это не Арипова ли пацан у тебя?

Ерик не отреагировал: он сидел, уставившись на носки ботинок, и за полчаса ни разу не поменял позы.

– Надо же, вымахал-то как, я и не признал сперва. Ох, обрадуются ему, – голос Бакура заметно потеплел. – Это ты хорошо сделал, Игорь, что его привез. Пойду тогда: поскорее с вашим делом разберемся – и будете гостями.

На этот раз ждать пришлось дольше. К тому моменту, как дверь загромыхала снова, Ким уже извертелся на жестком сиденье, гадая, та ли это Кира, которая ему нужна, и какие еще странности у нее имеются.

Кто-то шустро спускался по металлической лестнице, а когда спустился, оказался, к немалому изумлению Кима, девушкой. В слабом свете Ким сделал такое заключение по отсутствию бороды и наличию длинного «конского хвоста» на макушке.

– Кому тут нужна Кира Вайс? – Голос был, как у всех местных, хрипловатый, но явно девчоночий.

– Всем, – ответил Каверин вместо Кима. – Мы все вместе хотели бы ее навестить. Порядок?

Ким услышал вздох-стон Индры. Ничего, потерпит: сказал бы о своем жутко таинственном задании – занимался бы сейчас им.

– Ну так… – с сомнением отозвалась девушка на вопрос капитана. – Но ладно, идемте. Ходу полчаса будет, и учтите – отстающих не жду.

Каверин сдержал улыбку, глядя, как девушка исчезает на лестнице, и несколькими быстрыми жестами выстроил всех по порядку.

– Чего мешкаешь, парень? – бросил он Киму, который хотел было остаться в арьергарде, поближе к Ерику, – Давай дуй за ней. Кому больше всех надо?

Оказавшись наверху, Ким немедленно сощурился. Пыль почти улеглась, и все вокруг заливал такой яркий свет, что после мрачного бункера от него жутко слезились глаза. Он не без труда засек смутный силуэт, который, покачивая хвостом, удалялся в сторону леса, и поторопился следом.

Уже через пару минут Ким начал догадываться, почему старообрядцы предпочитают селиться именно в лесу. Деревья были толщиной с хорошие бетонные сваи и высотой… со что-то очень высокое: Ким запрокинул было голову, но тут же споткнулся о корень и стал внимательнее. В некоторых местах ветви сплетались так плотно, что не пропускали свет. Наверное, хорошо защищают от непогоды. И ветер здесь тоже, наверное, не страшен. Может, и пыль сюда не попадает.

Размышления о полезности и функциональности окружающего мира хоть чуть-чуть отвлекали Кима от его пугающей ни на что не похожести. Влажные, прелые, какие-то животные, душные и свежие одновременно запахи поминутно сбивали с мысли. Звуки… Нет, он не будет даже думать, кто там издает такие звуки. И ужасно хочется сорвать ягоду. А еще лучше – остановиться и глубоко, медитативно подышать для баланса, как учил Ли.

Но останавливаться их проводница не собиралась, и Ким в конце концов немного оторвался от остальных и догнал ее.

– Послушай, эта Кира… Назаров сказал, она какая-то странная? – Он и не заметил, что сразу начал с «ты»: перепил лесного воздуха, не иначе.

– По-вашему, все, кто здесь живут, уже странные – нет? – грубовато ответила девушка, не оборачиваясь и не снижая темпа.

– Почему? Нет… – Смотреть одновременно под ноги и по сторонам было нелегко. – Мне кажется… Я бы понял, если бы кто-то решил здесь жить.

– Ничего бы ты не понял, – бросила проводница. – В лесу помалкивай, ясно? И своим скажи, чтоб потише, топочут, как лоси.

Чувствуя непонятную неловкость, Ким опять отстал, чтобы передать шедшим сзади слова девушки, и затем сосредоточился исключительно на дороге.

Без проводника полчаса в этом лесу легко могли обернуться двумя, а то и ночевкой под кустом, в ожидании голодного зверья. Тропа была видна плохо, как будто ходили по ней нечасто. То и дело дорогу преграждали лапы кустов и упавшие ветки – наверное, ветер в лесу все-таки тоже случался. А еще… Ким почти кожей чувствовал, насколько это место живое. И насколько непомерно разнообразна здешняя жизнь. Буквально с каждого махонького листика, тянущегося к нему, было готово спрыгнуть какое-то на диво отвратное насекомое. Смотреть выше, на деревья, он просто боялся, но проводница об этом не забывала – наверное, оттуда спрыгнуть могло и что-нибудь похлеще.

Когда девушка, наконец, подняла руку и остановилась, никаких признаков жилья Ким не заметил. Поляна – не поляна: просто место посвободнее. Девчонка замерла у невысокой длинной кочки с покатыми боками и зачем-то уставилась на нее, и только тогда Ким сообразил, что это вряд ли кочка: слишком правильной формы.

Сзади подошли бойцы и рассредоточились веером. Индра, чей дорогой костюм уже осыпала и облепила какая-то труха, вдруг подошел поближе к девушке и тоже вгляделся в кочку.

– О… – обронил он, – Да у нас тут реликтовый Икар.

– Что-что? – переспросил Влас.

– А считаетесь профессионалами, – насмешливо заметил Индра. – Черепите, технари.

Тут Ким сообразил, о чем он: конечно, это была никакая не кочка, а вросший в землю и покрытый дерном летательный аппарат времен стратосферных полетов.

– Какой сегодня день? – внезапно спросила их проводник, продолжая буравить взглядом «кочку».

– Э-э, четверг? – подсказал Ким.

– Дался мне твой четверг, – отмахнулась та и принялась загибать пальцы, что-то высчитывая.

– Первый, второй, третий… Ну да, – девушка повернулась к приезжим. – Не свезло вам, ребята. Она ушла и вернется только завтра.

– Надо полагать, редкий папоротник цветет только раз в год и передает сделанным из него целебным снадобьям могучую силу земли и неба? – напевным речитативом протянул Индра. – И посему лишь сегодня надлежит собирать его нежные цветки?

Девушка впервые повернулась к ним анфас, давая себя рассмотреть. Она выглядела бы почти нормально, как любая девушка в Городе. Если бы не мешковатый защитный костюм и жесткий взгляд колючих глаз, которые сейчас источали глубокое презрение.

– О нет, – по утонченной ядовитости этот тон оставлял Индрин далеко в аутсайдерах. – Кира удалилась в святилище любования молодым месяцем и воскуряет благовония, обращаясь к душам предков.

– Насчет завтра – это точно? – уточнил Каверин.

– Вы разве не видите наклейку на двери? – Проводница перенесла огневую мощь своих гляделок на капитана. – «Вернусь в пятницу. Оставьте голосовое сообщение». Так что бодро разворачиваемся, отведу вас обратно в бункер. До вашей колымаги – бонусная доставка.

«И чем мы ее так бесим»? – подумал Ким.

Обратная дорога была ненамного легче пути туда, тем более сквозь ветви стало проникать заметно меньше света. Оказалось, что темнеет в лесу очень быстро, буквально с каждой минутой. Они топали минут двадцать, как вдруг девушка резко замерла на полушаге, взметнув в воздух руку. Шум за спиной Кима моментально стих. Он изо всех сил вглядывался в чащу впереди, чем-то так насторожившую их проводницу, но ничего не видел.

Потом Ким услышал одиночный треск, затем еще один: по лесу кто-то двигался. Довольно быстро и прямо им навстречу. Самое время добела сжать пальцы на прикладе – будь у него оружие.

Затем он увидел его: темное пятно на тропе перемещалось быстрыми рывками, почти сливаясь с деревьями. Зверь… Мимикрия… А здоровый какой, ужас…

И тут закостеневшему от напряжения Киму что-то бросилось на спину сзади. Он не успел даже заорать: горло сжал спазм, в голове пронеслось: «Рысь! Сверху!», – но Ерик – это был он – уже отпихнул его в сторону и кинулся вперед, к непонятной фигуре впереди.

Фигура оказалась двумя людьми в защитных комбинезонах, и через секунду дикарь пропал в их объятиях.

На этот раз в бункере было гораздо светлее. И народу набилось видимо-невидимо. Трудно представить, как кто-то на какой-то там свадьбе умудрялся здесь плясать: места едва хватало для нескольких разновеликих столов, составленных в ряд. На столах громоздились металлические листы с какой-то инопланетной жареной едой, овощами и чем-то вроде плоского круглого хлеба, а еще много разномастных бутылей и емкостей для распределения содержимого бутылей между присутствующими. Густые ароматы напоминали те, что витали над фастфудными киосками Города, примерно так же, как утренняя каша в столовке могла напоминать фуа-гра.

Ким, как загипнотизированный, смотрел на маленький подвижный язычок на конце свечи, воткнутой в обрезок пластиковой бутылки. Он уже с полдюжины раз проводил над ней рукой, закоптил всю ладонь и все равно не мог понять, как это работает. Реакция активного окисления в присутствии кислорода. Огонь.

В конечном итоге аборигены оказались совсем не плохими ребятами. По большей части одетые в хаки или защитку, с обветренными лицами кирпичного оттенка, заросшими бородой. Женщины – с заострившимися чертами лица и черными от въевшейся грязи руками. Все они выглядели людьми, которые живут настолько иначе, что уже почти образуют иной биологический вид. У всех были хриплые голоса, цепкие взгляды и привычка время от времени быстро осматриваться – даже здесь, в безопасном подземном убежище.

И при этом здоровяк Бакур улыбался широко и радушно, поминутно обнимая соседей, Каверина и Панько, за плечи и норовя подлить им из канистры. А женщина с седой прядью, наполовину скрывавшей страшный шрам на щеке, откромсала увесистый лоснящийся ломоть чего-то с прижаркой, вложила в оторванный от плоского хлеба кусок и сунула Киму со словами: «Ешь, сынок, оно впрок тебе». Да и вообще казалось, что им рады, и Ким не понимал, почему еще несколько часов назад местные казались ему подозрительными и неприветливыми.

Хотя кое-кто таковым, похоже, и остался, к примеру девчонка, которая водила их к Кире. Она сидела на дальнем от Кима конце стола и буравила глазами всех прибывших по очереди. На Индре ее взгляд останавливался с особым отвращением.

Или Войцех, который смотрел преимущественно в свою кружку, но после каждого глотка бросал хмурый насупленный взгляд на Каверина.

Ким задумчиво впился зубами в то, что было у него в руках, и с немалым трудом отгрыз кусок чего-то с резким и грубым, но странно притягательным вкусом. Вспомнив, как бредил этим самым «нормальным мясом» Ерик, он посмотрел на дикаря: тот сидел чуть поодаль, между двумя рослыми молодыми мужчинами – дядьями. Кажется, он немного оттаял, потому что уже втолковывал им что-то, не забывая подкладывать в и без того набитый рот все новые куски, едва для них появлялось хоть чуть-чуть места.

– Будешь? – Влас, сидевший слева, держал на весу бутыль. – Понятия не имею, что это, но Войцех уже почти баклагу уговорил – видать, пойло стоящее.

– Это, наверное, сбирень, – пояснил Ким. – Они его гонят из каких-то корней и меда?

– Меда? – переспросил Влас, заглядывая одним глазом в бутыль.

– Такой, э-э-э… сладкий сок, который… давят из насекомых, что ли?.. – припомнил Ким сумбурные рассказы Ерика.

– Рискнем, – решил Влас, наливая им обоим, а затем встряхнул бутылью, привлекая внимание Индры.

Ино сидел с прямой спиной, как бедный родственник на чужом пиру. Вернее, как очень богатый родственник, которого провинциальная голытьба угощает тухлыми овощными очистками. Он едва ли что-то съел и не удостоил предложение Власа ответом, предпочитая прислушиваться к беседе, которую вели Каверин с Бакуром и несколькими другими старообрядцами из тех, кто постарше.

– Да угощайся ты вволю, не совестись… – Назаров настойчиво подталкивал к Каверину миску с картошинами в припорошенной углем шкурке и перьями какой-то зелени. – Нормально с едой у нас, Игорь, нормально. Земля-то, матушка, завсегда прокормит…

– Да уж давно не матушка, – заметил капитан, беря картофелину. – Стену-то мы вам не со зла протаранили: пыльник был такой, что ни зги. Наши и отследить не успели.

– Так ведь не земля виновата, что до такого дошло, – возразил Бакур, – То мы сами, своими руками.

– Старый спор, Бакур. Что сейчас виноватых искать? Все едино: только в Городе сейчас жить и можно, а вы все сидите здесь, упрямцы…

– Может, тут и не рай небесный, – заметил один из старших. – Но и то получше, чем у вас в Городе. Дышать полегче, знаешь ли. Посвободнее.

– Ну и от чего посвободнее? – покачал головой Каверин. – От лекарств, горячей воды, сытной пиши? От порядка?

– Ваш порядок кто придумывает? – раздался громкий высокий голос с другого конца стола, и Ким увидел, как девушка-проводник (ее звали Рут) подалась вперед. – Тут у нас начальников нет. А вы там как куры в бункере, со всем согласны, пока вам пожрать дают.

Назаров цокнул языком, а Каверин повернулся и пристально вгляделся в девушку – без тени недоброжелательства.

– Помнится мне, год тому назад я перевозил сюда, в поселение, одну юную особу, – вскользь заметил он. – И была эта дева выращена на благах цивилизации, неплохо, я бы сказал, социализирована, и куру никаким местом не напоминала.

Рут вспыхнула и мрачно сверкнула глазами:

– Быльем поросло! – огрызнулась она.

Каверин с серьезным видом кивнул:

– Ну, конечно, целый-то год – срок гигантский. Но у нас ведь тут и посвежее пример есть.

Большинство сидевших рядом старообрядцев замолкли и посмотрели туда, где Ерик растолковывал родичам прелести бесплатного общественного питания.

– Молод еще, – проворчал Бакур, – Чтобы понимать.

– Ой ли, – усомнился Каверин и вдруг переключился на командный голос: – Рядовой Арипов, службой довольны? Претензии имеете?

Ерик вскинул голову на середине пассажа про кукурузный пудинг и автоматически оттарабанил:

– Так точно и никак нет!

Один из дядьев сдавил рукой плечо племянника, усаживая его обратно:

– Он тебе не блоха дрессированная, – зло отрубил он. – Поиграли в солдатики, и хватит.

– Поиграли… – проворчал Панько. – Кто на меня с копьем-то тогда, а? Вам худого слова не сказали, а вы: раз чужой – так сразу враг… Средневековье, елки-палки.

– Вы со своими зато не больно церемонитесь, – раскрасневшийся Войцех не вполне твердо хлопнул кружкой по столу. – Знаем мы, как вы с людьми. Отрубить им питание, и весь сказ, пусть околевают…

– А вот отсюда – подробнее, – Каверин подобрался. – О каких людях речь?

– О синтетах, о каких, – Войцех поборол отрыжку и осовело уставился на капитана. – Или они нелюди, по-вашему? Может, и нелюди… А кто виноват? Все равно чувства имеют, а вы заморить их хотите… Континентальная блокада… Вот они, упадок и разложение и-ик-мперии, когда-то славной, – он забормотал неразборчиво и разом опрокинул в себя все, что оставалось в кружке, жидкость потекла по подбородку.

Бакур с достоинством встал.

– Гостям, – начал он внушительно, – мы оказываем уважение. Кому охота собачиться – покорно прошу наружу. А за этим столом чтоб никаких свар! – Сев обратно, он наклонился к Каверину и негромко проговорил: – Не обращай внимания, Игорь, он маленько не в себе нынче. Жена у него померла, так он в апокалипсис ударился, только об упадке и толкует.

Понемногу разговоры за столом возобновились, но Ким после выступления нетрезвого Войцеха все еще чувствовал себя неловко. Бойцы «звездочки» негромко гутарили, кто с местными, кто друг с другом. Индра меланхолично ощипывал какой-то стебелек, задумчиво созерцая пламя свечи; Ерик притих, зажатый дядьями, и больше даже, кажется, не ел. Один Влас, похоже, чувствовал себя прекрасно, снова воткнув наушники и с интересом поглядывая на молодую женщину напротив.

– Эй, – раздался негромкий голос у него над ухом, – Это ведь ты ищешь Киру?

Это была Рут, Ким не заметил, как она встала из-за стола.

– Я, – повернувшись, он наткнулся все на тот же колючий взгляд угольно-темных глаз.

– Тогда завтра, перед рассветом. Стой на опушке, где начинается тропа. Я тебя встречу. Один, – подчеркнула девушка. – Иначе все отменяется.

– А перед рассветом – это во сколько? – догадался спросить изрядно огорошенный Ким.

– Это в хренову рань.

Рут гордо мотнула своим хвостом и исчезла.

На ночевку их устроили все в том же бункере, убрав столы и уложив на пол дощатый настил. Ерику Каверин позволил ночевать у своих в деревне. Жирная еда и обильное питье быстро усыпили всех остальных, запакованных в термокостюмы, кроме Индры, на лице которого играл отсвет пластфона. И Власа, который и спал, похоже, исключительно под музыку.

Приспособив сумку вместо подушки, Ким поставил будильник на пять утра, что было жестоко, зато наверняка. Утром, кое-как разбудив те десять процентов мозга, без которых телу было никак не обойтись, он со всей осторожностью пробрался мимо Римана и Суна, улегшихся напротив входа, и изо всех сил постарался не скрежетать кошмарной дверью.

Оказавшись наверху, Ким замер: девяносто оставшихся процентов за секунду разогнались с места до бешеных оборотов. Было холодно. Ужасно холодно. И было… Ким даже не смог подобрать более точный оттенок: «жутко» или «восхитительно». Он угадал со временем: контур холма светился словно розовым ореолом на фоне разливавшейся вдали малиново-багровой полосы. Полоса незаметно для глаза ширилась, отливая фиолетом, оттесняя величественную черную бесконечность, исколотую булавками созвездий.

Ким застучал зубами и понял, что самое время выдвигаться.

Силуэта Рут на фоне темной стены леса было не различить, но она стояла там: Ким услышал тихий посвист. Дождавшись, пока он подойдет ближе, девушка молча развернулась и собиралась нырнуть в чащу.

– Эй, погоди! – Ким торопливо одолел разделявшие их несколько шагов. – Мы опять пойдем к Кире?

– Нет, на балет, – бросила Рут, снова порываясь идти.

– Да подожди ты! – На этот раз Ким ухватил ее за рукав, и девушка раздраженно сбросила его руку. – С чего ты взяла, что она уже дома?

– Ох, блин… – Рут расставила ноги и скрестила руки на груди, – Она мне просигналила, что она дома, когда мы к ней заявились. Так понятно или картинку нарисовать?

Ким начал что-то понимать:

– Вчера?

– Вчера.

– А почему…

– По кочану. Имеет право: она себе хозяйка, ясно? Принимает гостей, когда захочет, и тех, кого захочет. У тебя уже достаточно нос отморозился или еще постоим?

Рут секунду подождала реакции и, верно оценив воспоследовавшее молчание, двинула вперед. Ким пошел за ней, стараясь не думать об однозначных инструкциях, которые Каверин давал перед выездом: ни шагу по Открытой земле без его разрешения.

Сегодня вчерашняя дорога казалась совсем другой. Начать с того, что Ким вообще ее не видел и, ориентируясь на звук шагов Рут, постоянно спотыкался и налетал на ветки каких-то кустов. Кроме того, лес сейчас, перед рассветом, звучал совершенно иначе: тише и таинственнее. Что-то шелестело, булькало, чавкало, присвистывало и даже, кажется, хлопало крыльями в отдалении. В одном можно быть уверенным: Открытая земля – вовсе не такое опустошенное и мертвое место, каким представляется из Города. Жизни здесь по самую маковку.

К тому времени, как они дошли до останков Икара, слегка посветлело, но Ким все равно чуть не пропахал носом по мху, когда Рут резко остановилась. Она опять свистнула – как-то хитро, по-особенному, и стала ждать.

Через пару минут Ким услышал какой-то лязг. На фоне черного тела Икара прорезалась светлая изогнутая полоса.

– Ты привела его, дорогая?

– Ну.

– Так загружайтесь же внутрь.

Ким пошел на свет, пронырнул следом за Рут в неудобный узкий люк… И оказался перед самым несообразным конструктором, какого только мог себе вообразить.

 

Глава 11

Яйца «Бенедикт» в хренову рань

Кира Вайс оказалась моложавой женщиной невысокого роста, такой тоненькой и маленькой, что казалось, дунь посильнее – и ее унесет. Только по ярким, находившимся в постоянном движении глазам можно было догадаться, что энергии в ней больше, чем кажется. В отличие от других женщин поселка, Кира носила цветастую юбку вместо мужских штанов, ее руки не были натруженными и заскорузлыми, а лицо не приобрело обветренно-кирпичного оттенка.

– Вот, значит, кого он прислал… Интересно: что же ты, милый мой, можешь?

Ким не нашелся с ответом, но Конструктор его и не ждала. Она быстро обошла Кима по часовой, затем против часовой стрелки и вдруг спросила, стоя за его спиной:

– Вас трое?

– Н-нет, на самом деле нас восемь…

– Олешек, – дружелюбно произнесла Кира. – Разве я про вояк спрашиваю?

– А… Ну без силовиков – трое, да, – недоуменно отозвался Ким. Он пытался повернуть голову так, чтобы все-таки видеть ту, с кем говорит, но Конструктор двигалась шустрее и продолжала оставаться у него за спиной, – Но откуда вы знаете, что…

– Прелесть! Ничего не соображает, – светло сообщила Конструктор, и Рут ухмыльнулась. – Три – это грандиозное число, на котором держится вся наша Вселенная. Треугольник – самая первая жесткая фигура. Трионы элементарных частиц, транзисторы, самый зубосводящий музыкальный интервал и канонический рецепт яиц «Бенедикт», которых мы, увы, уже никогда не попробуем – моя маленькая несбыточная мечта – по причине исчезновения молочного скота как класса лет этак – дцать тому… О. Завтрак?

– Э-э… Да, спасибо, – Ким перестал вертеться, чувствуя себя довольно глупо, и Конструктор за его спиной тоже успокоилась.

– Ты не заметил, да, что я его тебе не предлагала? – ласково уточнила Кира, приобнимая Кима ладонями за бока. – Ничего, не смущайся. Вот сейчас предлагаю.

– Тогда – да, спасибо, – повторил Ким. Злиться на эту крошку казалось кощунством, но на улыбающуюся Рут он глянул не без раздражения.

– Вперед! – провозгласила Кира, подталкивая Кима сзади, – Рут?

– Когда было иначе?.. – вздохнула девушка, стирая с лица улыбку.

Госпожа Вайс вывела Кима на середину того, что когда-то, по-видимому, было салоном, а сейчас выполняло роль жилого помещения, разделенного на отсеки. Помещение представляло собой вытянутую трубу, в дальнем конце которой висела пластиковая занавеска. Без лишних слов Конструктор обогнула Кима, устремилась туда и исчезла.

Рут подошла к полкам, подвешенным вдоль изогнутой стены, и сняла с них пару жестяных коробок. Внизу, под длинным и узким столом, пряталась канистра воды. Плеснув немного в изрядно помятый котелок, девушка присела на корточки перед загадочного вида агрегатом, который, очевидно, имел отношение к живому огню.

– Что тормозишь? Садись, где повезет.

– Это нормально, что ты тут без нее распоряжаешься? – тихо спросил Ким, осторожно присаживаясь на пассажирское кресло, выдранное откуда-то с корнями и придвинутое к противоположной стенке.

– Я тут живу, олух, – отозвалась Рут, перед лицом которой как раз заиграл язычок пламени. – Кира – моя мать.

Дальнейшие операции девушка производила молча, и Ким тоже помалкивал, пока хозяйка не появилась из-за занавески так же внезапно, как скрылась. Она подскочила к соседнему креслу, с большой натугой развернула его спинкой к Киму и села, полностью скрывшись за ней.

– А ведь есть еще мифология, – доверительным тоном проговорила она. – То есть была, пока у нас была цивилизация, а не то, что сейчас. В мифологии всех многочисленных и разнообразных культур планеты тройка играла важнейшую роль. Ты знаешь миф о Троице? Или, к примеру, о Тримурти?

Так как лицом Кира сидела к Рут, можно было предположить, что она обращается к дочери. Но слово «трион» запоздало щелкнуло в голове Кима, как коронный разряд. Где-то он его уже слышал.

– Нет.

– Ну еще бы, кому нужна символическая жизнь, пока есть возможность потребления, – философски заметила госпожа Вайс. – Просвещу тебя немного. Разные легенды в разные эпохи рассказывали о триедином божестве, каждая ипостась которого и сама по себе была очень ничего, а уж все вместе они работали просто на ура: всевидящие, всемогущие и всякое такое.

– Интересно, – вежливо сказал Ким.

– Более чем! – Госпожа Вайс настолько воодушевилась, что даже наполовину высунулась из-за спинки кресла, но тут же юркнула обратно. – Тем более что определенный смысл в этом есть – как минимум, во всевидящести: раз толком мы видим всего градусов сто десять – сто двадцать, то, очевидно, троих как раз хватит, чтобы контролировать реально все вокруг… Так что, апокалипсис грядет?

Ким был сбит с толку.

– Э-э… Ну, наверное, да, но еще не прямо сейчас… Господин Войцех вчера просто немного…

– Ужасно жалко Войцеха, правда? – перебив его, совершенно другим, сочувственным, голосом быстро проговорила Кира. – Он дурак, конечно, но трагедия есть трагедия. Хотя, если подумать, не трагедия ли, когда человек настолько невоздержан, что теряет способность приводить движение своего бескостного языка в соответствие с работой своего ущербного головного…

– Кира, уймись, – недовольно сказала Рут, и Ким испытал небольшое потрясение от того, что кто-то, кому повезло иметь мать, может так с ней разговаривать.

– Ну да, – как ни в чем не бывало продолжила госпожа Вайс. – Но я, собственно, не из-за Войцеха, а только из-за тебя спросила. Про конец света, я имею в виду.

– Я ни при чем, – машинально проговорил Ким.

– Вот именно, но это пока, а втроем вы бы смогли в этом смысле существенно больше! – с энтузиазмом отозвалась Кира и вытянула шею из-за спинки. – Рут, а еще долго? Отчего-то так есть ужасно хочется…

– Ага, от болтовни, – буркнула Рут себе под нос, составляя на металлический лист котелок, миски и чайник. Все это хозяйство она водрузила на разболтанного вида тележку на маленьких колесиках и подкатила к ним.

– Что это? – Ким с любопытством смотрел, как Кира на ощупь протягивает руку назад из своего кресла, берет бежево-крапчатый округлый предмет и начинает колотить им по подлокотнику.

– Яйца, – сообщила Рут, наливая себе из чайника. – Прости, сегодня не «Бенедикт»: поставки голландского соуса задерживаются.

Проигнорировав очередной выброс иронии, Ким прикинул: откуда вредная девчонка знает такие слова и вещи? Вроде из здешних, но вчера на пирушке Каверин говорил, что она училась в Городе и только год назад…

Ким ожидал продолжения разговора, но Кира, похоже, и вправду была голодная. Раз так, то, наверное, и ему не возбраняется постучать этими самыми яйцами по чему-нибудь? То, что было в чайнике, пахло травой и землей, чем-то смолистым, а на вкус было терпким, немного пряным, кисловатым. Именно таким и должен быть вкус и запах самой Открытой земли, подумал Ким, таким он его запомнит на всю жизнь.

Окончив трапезу, госпожа Вайс дотянулась до дочери и похлопала ее по руке:

– Спасибо, Рут, было очень вкусно, просто изумительно. А теперь пойди поинтегрируй, хорошо?

Черные глаза Рут опасно сузились. Резко встав, она забрала поднос, с грохотом обрушила его на стол у стены и, демонстративно поведя плечами, скрылась за занавесью.

Конструктор немедленно вскочила и снова начала возню с креслом, теперь разворачивая его к Киму. Наверное, специфический застольный ритуал старообрядцев. Усевшись поудобнее, Кира закинула ногу на ногу, уставилась на Кима и напрямик заявила:

– Итак, у тебя ко мне дело. Просьба – угадала?

Ким мысленно произнес недоброе слово и аврально постарался собраться. За всеми этими впечатлениями, за горизонтом, лесом, застольем, звездами и, чтоб их, яйцами он непростительно отвлекся от своей миссии. А миссия у него – убеждать. Значит – «читать».

Он стал спешно воскрешать в памяти все, что узнал о Конструкторе из материалов Эдо, одновременно придумывая, как бы потянуть время. Но Кира его опередила:

– Итак! – почти радостно провозгласила она. – Давай сэкономим друг другу силы, мой ответ: нет. Окончательный.

– Вы же не…

– Знаю-знаю. Прекрасно знаю, чего он хочет. Восемнадцать лет Город стоит без меня, а потом Эдо присылает ко мне своего парня – тут все прозрачно. Но я никуда не поеду, категорически и бесповоротно, так ему и передай. Вуаля! – Маленькая женщина лукаво улыбнулась с выражением крайнего довольства собой.

Ох-ох-ох, а в глубине души он ведь надеялся, что можно будет обойтись без этого…

Ким посмотрел ей в глаза, и на этот раз Конструктор прямо и уверенно встретила его взгляд. Несколько секунд прошли в молчании. Не такая уж трудная мишень госпожа Вайс: общительная, непосредственная.

– Вы имеете право жить как хотите, – медленно начал Ким, – Но ведь и Рут здесь из-за вас. А она умница, совсем как вы в молодости. Она же гробит свои способности тут, в лесу! Если вы вернетесь в Город, вы дадите ей все то, чего сами себя столько лет лишали.

Что-то шло не так. Обычно людей, которых он «читал», вторжение в сокровенное приводило в смятение. А Кира, казалось, добрела с каждым его словом и под конец даже слегка кивала в такт.

– Все так, все так, но пока еще не полностью, – отстраненно произнесла она, когда Ким растерянно замолк, лихорадочно думая: что такое, неужели его способность не работает? – А скажи-ка, голубчик, остальные из вашей делегации – я не про вояк, ты помнишь – они сейчас где?

Ким даже возмутился: так она вообще его не слушала? В этом все дело?

– В бункере, – разочарованно сказал он, уже чувствуя обычный после «чтения» упадок сил. Попробовать повторить? Может не хватить запала…

– Ага-а… – Конструктор задумчиво посмотрела на него, склонив голову набок. – А зачем я вам нужна, он тебе, конечно, не рассказал?

– Почему – рассказал, – возразил Ким и тут же поправился: – Ну, в общих чертах.

– Отчего же ты не начал с этого? Так ведь логичнее.

Ким не нашелся с ответом. Кира подалась к нему и похлопала по колену:

– Не напрягайся так, милый. Если честно, я уже и так знаю отчего. Просто хотела тебе намекнуть, чтобы ты, если хочешь держать свою способность в тайне, маскировался получше.

Вот это была неожиданность так неожиданность. До сих пор почти никому не удавалось его расколоть.

– Знаете?..

– А тебя не удивило, что вначале я старалась на тебя не смотреть? – с хитрецой поинтересовалась Кира.

– Ну… – Ким в растерянности умолк. Не скажешь же ей, что, когда кто-то настолько с приветом, на частности внимание обращать перестаешь.

– Я тебе больше скажу, – многозначительно сообщила госпожа Вайс, не без удовольствия изучая выражение его лица. – Я стопроцентно не единственная, кто знает, что к чему; просто другие, кто знает, не знают, кто еще знает… Понимаешь?

– Нет, – хмуро пробормотал Ким. – Откуда вы…

– А напомни-ка, – госпожа Вайс откинулась обратно и сложила ладоши под подбородком, уперев в него кончики пальцев, – Что там с тем, зачем я понадобилась?

– Ну, синтеты ушли, и теперь надо заново моделировать все технические процессы. А у вас такой, э-э, своеобычный склад ума… – По правде, Ким плохо представлял себе госпожу Вайс в роли методиста-технолога, и объяснение выходило не слишком уверенным.

Кира не дослушала:

– Ясно, ты повторяешь слова Эдо, он прямо так тебе и сказал? Сам, лично?

– Ну… – Ким осекся. Лично Эдо ему этого не говорил: он дал запись.

– Дорогой, на самом деле это вовсе не обязательно что-то значит, – успокаивающе проговорила Кира. – Всем известно, что врать в глаза всегда сложнее, даже если не ждешь от собеседника паранормальной проницательности. Правда, у Эдо такой уровень, что ему-то почти наверняка все равно, куда врать – ты понимаешь, он же политик, – так что в данном случае… Да, вероятно, в данном случае это все-таки очень даже значит кое-что. И это окончательно меня убеждает!

Выведя это парадоксальное заключение, Конструктор бодро хлопнула себя ладонями по бедрам и вскочила.

– Но сперва я должна посмотреть на компанию, в которой поеду. Беззащитная женщина не может себе позволить иметь дело с кем попало: вступиться за меня некому, и если что… Ну мало ли что, в общем.

Все это звучало бредовато, но Ким не нашел, что возразить. В свете последних откровений и намеков госпожи Вайс он вообще чувствовал себя довольно странно.

– Хорошо… Мне привести их сюда?

– Что ты, зачем! – Кира уже рыскала по своему жилищу: откуда-то был извлечен на свет яркий необъятных размеров платок, которым она повязала голову, оставив хвосты болтаться за спиной, и плетеная корзина с крышкой, куда она невероятно быстро пошвыряла какие-то вещи. – Ну вот, я готова. Ру-ут! Мы уходим!

Девушка высунула голову из-за занавеси:

– Куда это вы уходите?! – сердито спросила она.

– По делам, – с достоинством отозвалась ее мать, – Побудь тут, хорошо? На самом деле в доме не мешало бы, кажется, прибраться… – Она задумчиво оглядела помещение.

– Ага, это точно, не мешало бы, – твердо сказала Рут. – Я тебя одну не отпущу, не надейся.

– Я вовсе не одна, со мной будет этот милый молодой…

– То есть еще хуже, чем одна, – резюмировала девушка. – Не обсуждается. Я уже наинтегрировалась.

На обратном пути по лесной тропинке Рут пропустила мать вперед. Киму по-прежнему предназначалась роль хвоста, но он поднажал и нагнал девушку. До него вдруг дошло, что в разговоре с Кирой он как-то чересчур самоуверенно оперировал тем, чего хочет, а чего не хочет Рут.

– Ты ведь не была в Коллекторе, – попытался завязать разговор Ким. – Почему?

– А почему я должна была там быть? – хмуро отозвалась Рут, – Я же не сирота.

– Госпожа Вайс была против?

– Госпожа Вайс была вовне. И ей всегда было по фигу, – отрезала Рут, – Закрой рот, а? Говорила же…

Ким все равно спросил:

– А ты бы не хотела вернуться в Город?

– Какая разница? – с ноткой горечи спросила Рут. – И какая тебе разница, вообще?

– Просто может так получиться, что госпожа Вайс… – осторожно начал Ким, но Рут вдруг шикнула на него, в два прыжка догнала мать и остановила, без лишних церемоний дернув за подол и прижав ей рот ладонью.

– Просила ведь молчать, – одними губами произнесла Рут, обшаривая глазами тропу.

Ее взгляд остановился в одной точке. Ким посмотрел туда и…

Сперва ему показалось, что зашевелился сам лес. А затем он увидел ее и без всякой подсказки понял, кто это. Он хорошо помнил психограмму Ерика, хотя никакая психограмма не могла передать этой животной силы и естественного чувства опасности, которое она вызывала.

Рысь плавно вышла из-за кустарника и остановилась прямо посреди тропы. Она стояла боком к ним и смотрела куда-то в чащу, но Ким был уверен, что она прекрасно знает об их присутствии. Он увидел, что рука Рут, отпустив мать, медленно поползла к бедру.

– Ой, Рут, детка, там же рысь! – вдруг громко ахнула госпожа Вайс, и рысь повернула голову.

Рут шагнула вперед и вытащила нож. Ким застыл: неужели она собирается драться с этим? И тут он услышал звук – низкий, дикий, звериный. Это было рычание, утробное рокотание, напитанное угрозой, и издавала его не рысь.

Глаза у хищника были точь-в-точь как у дикаря, только одного цвета, и смотрели не мигая. Чутко шевельнулось одно ухо. Рут расправила плечи и расставила локти, а потом наклонила голову и сделала шаг вперед, продолжая рычать. Хвост рыси дернулся из стороны в сторону, но отступать она не спешила.

Госпожа Вайс зачем-то стала копаться в своей корзинке, и Ким спохватился: он-то что же стоит?! Он грубовато отпихнул Киру и оказался за плечом Рут; в голове мелькнуло: интересно, он может «читать» животных? Этот зверь – пока первый, которого он видит, и он, Вселенная помилуй, слишком чертовски страшный.

Рут шагнула еще раз, и хвост захлестал сильнее. А потом – безо всякого рычания и прочих пустых угроз – рысь сорвалась с места и кинулась на них.

Девушка ловко ушла в сторону перекатом, и зверь на миг притормозил, выбирая цель. Все-таки остановившись на Рут, рысь повернулась, одним мощным прыжком покрыла половину расстояния между ними, и тогда Ким бросился вперед, не отдавая себе отчета в том, что совсем не знает, как управляться с рысями. Огромная кошка присела для второго скачка, и тут Ким вцепился ей в хвост.

Ничего похожего на эту боль он еще не испытывал. С невероятной быстротой рысь изогнулась, шипя, и ударила лапой с растопыренными пальцами: когти огнем располосовали плечо, которым Ким инстинктивно заслонился. Этой секунды хватило, чтобы Рут оказалась рядом, она замахнулась ножом, и тут послышалось громкое, возмущенное: «Руки прочь!!!»

Рысь взмахнула лапой второй раз, но тут госпожа Вайс, которую зачем-то все-таки понесло в гущу битвы, дотянулась до кошки рукой, словно желая погладить. В следующий миг рысь рухнула наземь центнеровым тюком мяса и шерсти.

– Кира!!! Какого дьявола?!!

– Ну что опять такое? – с детским удивлением проговорила Кира. – Я же вас предупредила, чтобы держали руки подальше. Прямо как знала, что батареи еще не сели… – Она оценивающе оглядела парализатор в своей руке, словно видела в первый раз, и кинула обратно в корзинку, – Что ж, все хорошо, что хорошо кончается.

– Лучше некуда… – простонал Ким, зажимая рукой плечо. Рут, не пряча нож, подползла к нему и потребовала: «Убери!» Он послушно убрал руку, и девушка одним движением вспорола рукав его футболки.

– Не, еще нормально, – пробормотала она. – Но шрамищи останутся красочные.

– Ничего, регенератор… – начал было Ким и тут вспомнил, где находится. В транспорте должны же быть мед паки, да?

Рут приспособила отодранный рукав как временную повязку, пообещав, что в деревне они придумают что-нибудь получше.

– Ну, знаешь, приложим подорожник и все такое…

– Подорожник?!.. – слабым эхом переспросил Ким.

– Девочка шутит, дружочек: подорожник большой, или плантаго псиллиум, можно, конечно, использовать, но только как вспомогательное средство, – просветила его Кира. – Но, конечно, нам стоит поторопиться к бункеру: ведь неизвестно, когда бедное животное очнется.

У бункера их уже ждали. Капитан, который, увидев окровавленного Кима, гаркнул: «Каверин, стервец, мне стыдно за свою фамилию!» Бакур, без остановки повторявший: «Ай-ай-ай». «Звездочка» на старте, готовая отправляться в спасательную экспедицию за Кимом по первому свистку. И Индра с Власом, которые должного внимания их приходу не уделили, потому что как раз собирались бить друг другу морды.

Последние двое были обнаружены совершенно случайно: выслушав описание полученной Кимом травмы, Бакур решительно отверг саму мысль о том, что в этом случае может быть применен регенератор, и заявил, что на огородах растет что-то, что подействует в сто раз лучше. Завернув за бункер, он кликнул Каверина, и вся гурьба вместе с бойцами и женщинами двинулась разбираться, в чем дело.

– Отставить! – рявкнул Каверин, увидев свой ценный груз в боевых стойках друг напротив друга.

– Простите великодушно, господин Каверин, – изысканно-вежливо ответствовал Индра, не сводя глаз с противника. – Но как вы сами не раз подчеркивали, мы люди штатские.

– Я дал четкие инструкции, мать вашу всех растак!!!

– Так мы же не нарушаем, господин капитан, – рассудительным голосом увальня-простачка отозвался Влас. – Вы сказали, ни шагу – и мы ни шагу; туточки мы. Я, собственно, могу вас одолеть, господин Ино, реально ни шагу не делая.

Вместо ответа Индра атаковал. Ким хорошо знал, на что способен Ино в драке. То, что случалось пару раз между ними, и дракой-то назвать нельзя было: форменное изничтожение Кима, если честно, и всегда нарочно унизительное. Желать победы Индре сейчас не хотелось, но она казалась неизбежной.

Однако и Влас, как выяснилось, не лыком был шит. Стремительную атаку противника он встретил как дольмен-монолит. Только мелькнули по очереди предплечья – раз-два-три-четыре – и все удары Индры были отражены, а сам Индра отшатнулся назад, едва успев избежать короткого прямого в переносицу.

– Сдавайтесь, господин Ино, – миролюбиво предложил Влас. – Я посильнее буду, честно.

Индра сменил тактику. Сообразив, что враг и вправду не намерен сходить с места, он отказался от сближения и попробовал достать Власа используя преимущества роста и длины конечностей. От двух ударов ногами Влас уклонился, а на третьем изловил Ино за ступню и заставил выполнить довольно неряшливый переворот в воздухе, чтобы вырваться из захвата.

– Это и есть остальные двое? – послышался задумчивый голос рядом.

Ох ты ж! Ким и забыл, что Кира тоже здесь.

– Угу, – машинально кивнул он, продолжая следить за схваткой. А ведь продует Индра, как пить дать.

Бойцы «звездочки» выстроились полукругом и оценивающе наблюдали.

– Ставлю на чубастого, – услышал Ким предложение Римана и ответ Панько: «Пролетишь, чернявый еще пристреляется».

– Да что же вы такое творите?! – взвыл Каверин, кидаясь к противникам. Он отвлек Индру как раз в момент, когда тому надо было закрыться от прямого короткого; Влас мог бы еще остановить движение руки, но возможность была слишком близка и соблазнительна, и винить его Ким не мог.

Индра получил удар, от которого его глаза широко раскрылись, он согнулся и судорожно попытался хватануть воздуха. Тут пришли в движение все остальные: зашевелились бойцы, затянул свое «Ай-ай-ай» Бакур, Рут, стоявшая поодаль, презрительно тряхнула хвостом. Каверин в ярости отпихнул Власа и повернулся к Ино, но тот уже показывал рукой, что он в норме.

– Извини, дружище, – Влас поднял руки, обошел капитана и стал перед Индрой. – Но я ж говорил: отступись. Без обид?

Он великодушным жестом протянул Ино руку, и тот, поколебавшись, вдруг принял ее – чего Ким, признаться, не ожидал.

– Без обид, – с трудом проговорил он, осторожно выпрямляясь, – А ты силен, признаю. Даже очень.

– Ну так, – добродушно отозвался Влас. – Целыми днями с рамами да шасси повозись, да и амортизаторы веса немалого… Сила и прирастает, – он братски улыбнулся сопернику и предложил: – Я вот сбирнем думаю разжиться, айда со мной до деревни?

– Айда, – после секундного колебания согласился Индра, внешне уже, как обычно, спокойный. Правда, взгляд, адресованный им спине Власа, не показался Киму исполненным братской любви. Надо бы предупредить Власа не оставлять свой стакан без присмотра.

Накал страстей спал. Вернулся Бакур со своим лекарственным чем-то и вручил его Кире вместе с бинтами из транспортного медпака – видимо, понадеявшись на ее заботливую материнскую природу.

– Идите, идите, внизу вода не остыла еще.

Ким спустился в бункер, госпожа Вайс шла следом с пуком травы в руке и болтающейся на локте корзинкой. Выражение лица у нее было отсутствующее. Когда Ким уселся за один из столов, она размотала повязку и какое-то время обозревала длинные и глубокие полосы, которые еще сочились кровью, но уже начали запекаться.

– Я передумала, – вдруг сообщила Конструктор. – Передай Эдо, что он меня не заинтересовал. Не поеду.

– Что? Но почему?!

Кира сунула ему в руки зелень, намочила тряпицу и стала усердно втирать воду в царапины у Кима на плече, так что от ее вопиющего женского непостоянства его мысли мгновенно были отвлечены жестокой болью. Через полминуты этой пытки Ким уже готов был взмолиться о пощаде, но тут на лестнице послышались быстрые шаги, и в бункер ввалился Ерик.

Увидев непривычно хмурого друга, Ким вдруг сообразил, что его не было среди тех, кто только что глазел на драку. Чудеса да и только: столь эпичное сражение – и без дикаря.

– Это что же, говорят, рысь тебя подрала? – Ерик подошел, нетерпеливо отпихнул руку Киры и обозрел Кимово ранение. – Смачно! Ладно, не боись: до Города без проблем дотянешь, а там… – Дикарь осекся и примолк.

– Ты много интересного пропустил, – сказал Ким.

– А какого хрена ты опять без меня шатаешься, а? – поинтересовался дикарь, но как-то без обычного запала. – Каверин там до сих пор на рогах стоит.

– Не, я не про то. Тут Индра с Власом только что…

– Слушай, друг, – перебил вдруг Ерик и поднял глаза на Кима. Зеленый как будто потускнел, а оранжевый, кошачий, стал каким-то ржавым. – Я это… в Город не поеду, короче.

«Совсем совесть потеряли!» – пронеслось в голове у Кима.

– С ума сошел?! Как это – не поедешь?

– Никак. Не поеду, и все, – дикарь подтянулся на руках и сел на стол. – Со своими останусь.

– Да ты что, Ерик?! – Ким не знал, к чему взывать – к разуму? К чувствам? К служебному долгу? – Тебе же еще нет семнадцати, и ты должен…

– Иди в пень, никому я ничего не должен! – рявкнул Ерик, моментально вспыхивая. – У меня дед помер, ясно?!

– И ты тоже хочешь?! – повысил голос Ким, в сердцах отшвыривая свой пучок лечебной травы, – Тут постоянно кто-то помирает, ты сам сколько раз говорил! Сколько ты тут планируешь протянуть – десять лет, двадцать?!

– Двадцать – так двадцать. Думаешь, я не понимаю? – неожиданно спокойно произнес дикарь. Его ярость вдруг утихла так же внезапно, как вспыхнула. – Я ведь тоже, когда мне Вой сказал, первым делом подумал: задрали деда, или в Магнитке попался, или еще что… – Дикарь тяжело вздохнул, как будто на него навалилась свинцовая болванка. – А он знаешь как? Сам. Он старый был, дед, но бодрился – всем казалось, сто лет еще проживет. А как меня увезли, так он хиреть начал. Дядья рассказали: последние дни, говорят, вообще не вставал и не говорил ни с кем. Вот так.

– Ты не виноват… – начал Ким, но Ерик опять перебил:

– Виноват не виноват, а нас, Ариповых, и без того мало осталось. Они ж считают, я насовсем вернулся. А они вся семья моя, не могу я опять их бросить.

Киму захотелось заорать. И еще захотелось врезать самому себе как следует. Он ведь видел, что с Ериком, слышал про его деда, он должен был его поддержать! Но он же был так занят, любовался листочками-звездочками! Ни словечка ведь не нашел…

Дерьмо он, а не друг после этого.

– Интересный поворот… Знаете, а вы меня едва непоправимо не запутали.

Блин, он опять забыл про Киру! А она все это время стояла рядом и теперь вдруг, с интересом оглядывая Ерика, безмятежно сообщила:

– Я, пожалуй, все-таки поеду с вами. Только, конечно, надо, чтобы мальчик ехал тоже. Иначе неинтересно будет.

Кима поедала злость на самого себя, и эта злость требовала немедленного вымещения на ком-нибудь.

– Вот и уговорите его, – огрызнулся он, – Госпожа Уверенное – принятие – решений.

– Ну вот еще, – возразила Кира. – Разумеется, я не буду его уговаривать. Я знаю Ариповых, и все они упрямцы, каких поискать. И дед таким же был. Ты очень на него похож, дитя, тебе не говорили?

– Вы кто? – неприветливо спросил Ерик.

– Чокнутая из чащобы – так, кажется, они говорят, – с готовностью ответила Конструктор. – Не помнишь меня?

Дикарь глянул на нее сперва с любопытством, а затем с проблеском узнавания:

– Помню. Кира. Это к вам девчонка недавно приехала.

– Вот-вот, – лицо госпожи Вайс просветлело. – И знаешь, хоть она и думает иначе, но я всегда хотела сделать для нее как лучше.

– И бросили ее.

– Бросила, да, – грустно согласилась Кира. – Хотя мне это было не так легко, как ты думаешь. Но не настолько уж я бессердечная мать, чтобы лишить своего ребенка выбора.

– Какого выбора? Вы что, с ней советовались?

– Она была еще очень маленькая, – объяснила Конструктор. – Советоваться с ней было бы контрпродуктивно. Но потом она подросла и смогла выбирать сама, а для этого надо видеть все варианты. У тебя еще столько всего впереди… Тебе еще только предстоит сделать выбор.

– Я сделал, – буркнул Ерик.

– Да это твои родственники сделали, а не ты, – вздохнула Кира. – В этом я, такая ужасная, все-таки немножечко, извини, их получше. Вообще-то я жуткая эгоистка: я так рада, что девочка со мной, нам так весело вместе, и к тому же она готовит… Но, честное слово, я бы все отдала, чтобы Рут подхватила вещички и первым же рейсом укатила обратно в Город.

Конструктор сперва покачала головой, а затем несколько раз кивнула:

– Парадоксы и сложности человеческих отношений наглядно иллюстрирует то, что она-то хочет в точности того же самого. Ты, кстати, спроси ее об этом.

Дикарь ничего не ответил, а Кира нагнулась за целебными стебельками, уже порядком погрустневшими от небрежного обращения, с сомнением их осмотрела и заявила:

– Знаете что? Если дитя Ариповых пойдет и найдет мне Рут, то мы тут гораздо быстрее закончим.

Ерик что-то прокряхтел, но слез со стола и вышел, а госпожа Вайс подмигнула Киму:

– Я не я, если девочка не прочистит ему мозги.

 

Глава 12

Магнитная буря

К тому времени, как Ерик вернулся с Рут, царапины Кима, оставленные, наконец, в покое, уже начали схватываться подсыхающей корочкой. Девушка ополоснула траву, споро размяла боковой стороной своего ножа и нашлепнула на рану. Попутно они с Ериком продолжали болтовню, которую начали, видно, еще по дороге. Надо сказать, дикарь заметно воспрянул духом и даже, наконец, заинтересовался подробностями победы над рысью:

– Не, для двух женщин и одного городского – достойно. Хотя втроем рысь не одолеть – это совсем без рук быть надо… Только ножичек у тебя, сестренка, не обижайся, полное фуфло, бабская игрушка. Как ты только шкуру-то им сняла?

– Я не снимала шкуру, – невозмутимо ответила Рут, аккуратно приматывая зелень к Киму. – Она же была не мертвая. Тебе бы понравилось: ты в отключке, а с тебя кто-то шкуру снимает?

– Погоди… – Дикарь растерялся. – Вы ее что, так там и оставили? Не прирезали?

– Не-a, – девушка сделала аккуратный узел и полюбовалась результатами своей работы, – Очухается да и пойдет по своим делам.

Ерик застонал:

– Ба-а-бы-ы… Целая рысь – это ж мех, жратва! Это ж мясо!!!

– Мама – вегетарианка, – сообщила Рут, – Она верит в ценность всего живого и имеющего сознание.

– Мама – ладно, а ты-то что тормозила?! – Ерик все никак не мог поверить, что кто-то мог так сглупить.

– Я тоже верю, – неожиданно ответила Рут, – Но я бы ее убила, когда она хотела нас убить, и потом съела бы. А резать, когда кто-то в вырубоне и ничего тебе сделать не может… Вот ты бы с человеком так поступил?

Ерик выглядел так, словно кто-то покусился на его символ веры:

– С человеком – нет, но человек, дурья твоя голова, тем от зверей и отличается, что…

– Детки, доспорьте наверху, – материнским тоном заявила Кира. – Мне еще столько всего надо переделать, привести в порядок, собраться…

– С чего это ты вдруг собралась что-то переделывать? – насмешливо спросила Рут, вылезая следом за матерью по лестнице. День перевалил за середину, и наверху все окрасилось в густо-песочные, теплые цвета. Ни ветерка – мертвый штиль, небо чистое-чистое – и солнце, большое, жаркое, по-вечернему сытое… Ким невольно застрял на выходе. А ведь им уже, получается, можно уезжать. Так быстро…

– Когда человек отправляется в дальнее путешествие, да еще и, не приведи Вселенная, навсегда, вполне естественно сделать перед отъездом некоторые приготовления, – с достоинством произнесла Кира, козырьком прикладывая руку к глазам и останавливаясь посмотреть, как каверинцы под руководством Бакура собираются заделывать брешь в стене.

– И кто тут у нас отправляется в дальнее путешествие?

– Да я же, – отозвалась Конструктор тоном напоминания, а потом хлопнула себя по лбу: – Ох, деточка, я тебе еще не говорила: я еду в Город. Если хочешь – думаю, в этой их махине мы и обе уместимся, мы же худенькие.

– В Город?!.. – остолбенела Рут, – Кира, ты шутишь или бредишь?!

– Ну что за манеры, дорогая, – пожурила ее мать, – Между прочим, эти люди, которые там занимаются реставрационными работами на огороде, были посланы специально за мной одной из влиятельнейших персон. Сперва, признаться, идея и мне показалась дурацкой, но вот этот молодой человек убедил меня уважить просьбу, которая была выражена в столь наглядной…

– Ты?.. – Рут повернулась к Киму корпусом, как орудийная башня, – Ты – уговорил – ее – ехать – в Город?!

– Похоже, хотя мне кажется, она сама…

Хрясь! Рут вкатала ему даже не пощечину, а полновесную мужскую оплеуху. А в довершение еще и хлестнула своим хвостом по лицу, резко развернувшись и решительно зашагав к лесу.

Нет, ничего-то он не понимает в женщинах. Уж кто-кто, а Рут, ему казалось, должна была обрадоваться.

Узнав, что Ким со своим заданием разделался, Каверин засел в транспорте, чтобы связаться с метеорологами. Вылез озабоченный, назначил отъезд на рассвете и принялся всех подгонять: метеорологи сообщили, что через сутки-другие по маршруту начнутся мощные магнитные возмущения, которые могут затянуться на несколько дней.

Индра с Власом уже вернулись из поселка, причем вели себя друг с другом как хорошие приятели. «Добрый мордобой, а потом добрая выпивка – вот он, секрет дружбы», – заметил Панько. Сбирень явно пришелся Власу по душе: услышав об отъезде, он даже немного огорчился. Индра отреагировал безразлично, давая понять, что его персональное задание слишком запредельно для понимания простых смертных – то ли оно выполняется само собой, то ли уже выполнено, то ли не ваше дело.

Кира умчалась заниматься своими сборами, Ерик куда-то испарился, и Ким смог, наконец, побыть в одиночестве и собраться с мыслями. Он прикинул, что коротенькая прогулка до огородов нарушением приказа считаться не будет, и вскоре уже взбирался на холм.

Огороды были в своем роде чудом инженерной мысли: стены защищали невысокие террасы, образованные слоями явно специально натасканной темной земли. Террасы, поросшие пучками какой-то зелени, узкими лентами опоясывали склон; а из высоких баков, стоявших там и тут, свисали длинные мясистые плети с большими мохнатыми листьями.

Все на огородах было склепано из подручных материалов, но каждая мелочь говорила о годах проб и ошибок, о поисках наилучших решений в борьбе за существование. Ким вспомнил Город, свою мастерскую. Два разных мира, точно. Городские технологии обгоняли нехитрые приспособления старообрядцев, как одна цивилизация другую. Но в Городе ничего нового не пробовали: там все лучшие решения давно были найдены. В Городе делали как заведено и говорили: «Главным виднее». И Киму вдруг пришел на ум график функции, которая, преодолев верхнюю точку кривой, неизбежно начнет убывать.

Он обернулся на звук шагов. К нему приближался Бакур, помахивая небольшой лопаткой.

– Любуешься нашим хозяйством? Правильно, хозяйство знатное, – господин Назаров воткнул лопатку в землю и, став рядом, удовлетворенно вздохнул. – А я сегодня главный, пасу корнеплоды. У нас тут они в основном.

– А почему на холмике? – полюбопытствовал Ким.

– А черт его знает, – протянул Бакур. – Этот холмик хороший какой-то, ничто его не колышет. На открытом месте снесло бы все давно, а он все же защищает: не одна сторона, так другая всегда цела остается. И солнышко.

Они с Кимом синхронно задрали головы, поглядеть на солнышко.

– Солнечных батарей у вас ведь нет, – вслух подумал Ким, – Откуда же энергия?

– Отовсюду понемногу: дрова, ветер, нефть…

– Нефть?

– Ну не сырая, конечно… Хотя и сырая тоже: в здешних местах немало качали ее когда-то, и под землей в резервуарах напасено порядочно. Не думай, у нас с топливом не хуже, чем у вас в Городе.

«Ерунду порет господин Назаров», – подумал Ким. И тут же засомневался: а что он, собственно, знает о том, откуда в Городе берется энергия? Ну не от дров – это уж точно.

– У вас вообще не хуже, – сказал он вдруг, – Просто по-другому.

Бакур отвернул лицо от солнечного диска и поглядел на него.

– Что, Земля-то, матушка, по сердцу пришлась? Добро. Оно ведь знаешь как: как ты к кому – так и он к тебе. Если б мы все к ней поласковей, да немного пораньше бы, сейчас и она подобрей была бы.

– …и не загоняла бы людей в Города, – вслух подумал Ким, но Бакур такое дополнение не принял:

– Простая ты душа: это не Земля вас в Города загоняет, а люди. Хочешь – приезжай насовсем в деревню. Сам увидишь: жить можно, жить хорошо.

– Спасибо, – ответил Ким, – Может, когда-нибудь приеду.

Утренний сбор был назначен именно на то время, которое Рут метко характеризовала как «хренову рань». Вечером Ким все никак не мог спуститься в бункер, стоял снаружи, вдыхая дикий, настоящий воздух Открытой земли, коченея и поминутно поднимая голову, чтобы в очередной последний раз взглянуть на звездное небо. Его грызли десятки вопросов. Вернется ли Ерик от своих наутро? Придет ли Кира или опять передумает? Откуда она узнала, что Ким умеет «читать»? Какая-то она непростая, эта Кира… Для чего все-таки она нужна Эдо, что там в Городе опять стряслось?

Перед тем как дикарь ушел ночевать к своим, Ким отыскал его у готового к походу транспорта. Завидев друга, Ерик быстро отошел от машины, но Ким был почти уверен в том, что застал его гладящим бронированный бок.

Ким боялся спрашивать, поэтому просто присел на крыло рядом. Коварные мыслишки словно того и дожидались: они кинулись на него со всех сторон и начали, урча, рвать на части.

У него есть способ повлиять на друга. Он может «прочитать» Ерика и убедить его… Нет, с друзьями так не поступают – он давно решил, раз и навсегда. Но родные дикаря ему не друзья. Да, но это все равно жульничество. Ну и что? Почему можно просто уговаривать, а так – уже нельзя? Потому что надо уважать чужие решения. Даже идиотские? Быть со своей семьей не идиотское решение, а нормальное. А если Ерик не поедет, и с ним здесь что-то случится?

«Ой-ой, беспокоишься за него, да? – поднял головку червячок-мыслеточец, старый знакомый, – Или за себя? Скучно будет в Городе одному-то?»

– Занятная эта Кира, – Ерик нарушил молчание, заговорив делано беззаботным тоном. – Я ее плохо помню, но дед вроде иногда хаживал к ней. Они в камни играли.

Ким закрыл глаза и потер ладонью щеку. Камешек на игровой доске… Свобода воли, блин.

– Мне очень жаль твоего деда, правда. Он, наверное, крутой мужик был.

– Был, – Ерик попинал носком ботинка пучок травы, – Но теперь-то его все равно нет уже. Мы там с Рут потрындели малость… Ай, ладно, пойду спать.

Друг ушел, и Ким так и не понял, увидит ли его завтра или вообще еще когда-нибудь.

Полночи Ким проворочался с боку на бок. Плечо ныло, а в голове роился полный набор невеселых мыслей. Задолго до побудки Ким резко распахнул глаза и понял, что больше не заснет ни за что. Он не стал снимать термокостюм и выбрался наружу.

Снаружи было как и вчера… Нет, не совсем так: заря еще не занялась, но со стороны огородов как будто пробивался слабый свет. Поколебавшись немного – плюнуть или сходить посмотреть, Ким включил дорожную подсветку костюма, и тут что-то сверкнуло на земле в ответ, отражая его. Ким пригляделся, поднял с травы заколку Лиз, положил в карман и отправился к холму.

По мере приближения стало очевидно, что свет исходит из-под их транспорта. Ким подошел, присел, заглянул под днище:

– Доброе утро.

Влас, который лежал на спине под транспортом, резко вскинул голову и стукнулся лбом о шасси.

– Фу ты, черт! – Он шумно выдохнул и вынул один наушник. – Утро доброе, приятель, только лучше б ты топал погромче или посвистел, что ли… Я ж теперь заикаться буду.

– Извини, – с лицемерным сочувствием сказал Ким: он-то в день их знакомства вообще с транспорта навернулся, так что один-один, – Не спится?

– Да нет… Понимаешь, я тут как бы расслабился немного, – доверительно заговорил Влас. – Ну рот раскрыл, ушами захлопал – Открытая земля, сбирень, все новое, непривычное. А посылали-то меня, вообще говоря, не за сбирнем. Ну и вскинулся ночью, сна ни в одном глазу: надо, думаю, амортизаторы хоть раз ведь поглядеть.

– Ну и как они? – От неудобной позы у Кима затекала шея.

– Полный порядок, спокойно можно было десятый сон смотреть. Да ничего с ними и не сталось бы, на самом деле, – самоуспокаивающим тоном произнес Влас. – Ты, кстати, когда сюда шел, никого не видел?

– Я вообще ничего, кроме носков ботинок, не видел, – честно ответил Ким. – Темень же.

– Ну да… – согласился Влас, начиная выбираться из-под машины. – Мне вот показалось, что я видел кое-кого, только я не уверен. Что ему тут делать, ночью-то?

– Кому?

– Ну Ино… Сбирень на выход пошел, что ли?

– Слушай, Влас, а из-за чего вы с ним поругались?

– Поругались? – переспросил Влас. – Да мы вроде как не ругались. Он парень-то не промах, башковитый, сразу видно. Только очень о себе мнит: не может стерпеть, если кто его в чем обходит. Ну и я… – он ухмыльнулся одновременно смущенно и слегка заговорщически, – честно сказать, не удержался, поддел его пару раз.

Ким кивнул и ухмыльнулся в ответ. Он очень хорошо мог понять, что у кого-то возникает желание поддеть Индру. Лично у него, к примеру – не реже нескольких раз в минуту.

– А твои-то боевые раны как, кстати? – Влас кивнул на Кимово плечо.

– Болят, – честно сказал Ким.

– Ничего, в Городе разберутся, – утешил приятель, – Честно говоря, в гостях хорошо, а дома… Приеду – первым делом в горячий душ. А потом к подруге. Вот, припас для нее, – Влас пошарил в кармане и протянул Киму на ладони что-то маленькое, круглое, с затейливыми бороздками на деревянном кожухе из двух половинок.

– Сувенир, – пояснил он. – Знаешь, что это такое? Орешек! Прикинь, они на самом деле такие, оказывается.

Ким тут же вспомнил, что Ино тоже обещал одной девушке привезти что-то красивое, и удовольствия это воспоминание ему не принесло.

– Смотри-ка, светает уже, – Влас показал на холм, края которого и вправду были подсвечены алым. – Айда?

Они вместе пошли к бункеру, и Ким в разгоравшемся утреннем свете издали увидел перед входом две фигуры. Одна была в юбке, а вторая… Но почти сразу он понял, что вторая гораздо выше Ерика. К тому же Ерик не носит на голове конский хвост.

Киму сделалось тоскливо, но он все равно поспешил навстречу Кире и Рут.

– Доброго дня и великих свершений всем вам, – приветствовала их госпожа Вайс. Несмотря на то что собиралась она полдня, она была налегке: только все та же корзинка болталась на локте. – А где ярко выраженный ребенок Ариповых? Он мне нравится. Я сказала Рут, что не поеду без него.

Ким промолчал. Рут, напротив, отягощенная непомерно огромной торбой, стояла с вызывающим видом: ее отъезд, очевидно, не являлся предметом для обсуждения.

Из бункера появились один за другим бойцы «звездочки» и Индра, добела сжимавший челюсти, чтобы не зевать. Каверин, замыкавший шествие, оглянулся по сторонам и спросил:

– Где Арипов?

Ким открыл было рот и закрыл, не издав ни звука. Что он мог ответить?

– Да вон он, – отозвался Сун. – Собирал нам проводы, вот и припозднился маленько.

Резко обернувшись в ту сторону, куда указывал боец, Ким увидел в быстро рассеивающихся сумерках целую процессию. Он различил могучую фигуру Бакура с квадратным коробом в руке, даже нескольких женщин. А впереди компании шагал Ерик, и за его плечами возвышались дядья – лица у них, насколько Ким мог видеть, были мрачнее тучи.

– Добрутр! – выпалил Ерик единым духом. Судя по пружинистой походке и улыбке во всю физиономию, дикарь тщетно пытался сдержать рвущееся наружу ликование. – Чего стоим, едем?

– Погоди, малец, пусти старших сказать, – Бакур оттеснил Ерика и вручил Каверину короб. – На дорожку вам. Бывай, Игорь, не болей. Всегда рады тебе, сам знаешь.

– Увидимся, Бакур-джан, – отозвался капитан, обнимая Назарова.

– Каверин, – один из дядьев тоже выступил вперед, не дожидаясь, пока они с Бакуром расцепятся, но капитан стойко выдержал его угрюмый взгляд. – Про тебя хорошо говорят. Пригляди за нашим парнем.

– Блин, ну просил же вас – без этого… – возмущенно начал было Ерик, но Каверин его перебил:

– Не сомневайтесь.

И уже через секунду как-то так получилось, что все начали обниматься: дикарь утонул в лапах родных, Рут прижал к себе кто-то из молодых женщин, Бакур от избытка чувств еще разок приложился к Каверину, а Панько и Риман, поглядев на это, с самыми растроганными лицами обняли друг друга.

– По местам!

Ким успел увидеть первый янтарный луч, который как раз в этот момент разрезал сиренево-серую дымку, полоснув по ним из-за холма, а уже через минуту оказался в кресле, у дурацкого слепого окна-щели, и с богатым грузом неоднозначных впечатлений.

Первые полчаса, пока их потряхивало под уютное урчание двигателя, пассажиры еще только просыпались. Понемногу все пришли в себя, стали усаживаться прямее и даже вспомнили о завтраке. Короб Бакура распотрошили, и вскоре уже вся компания, включая «звездочку», передавала друг другу ломтики вяленок и куски плоского хлеба с пахучей зеленью и масляными семенами.

– Не, хорошие они все-таки ребята, – пробормотал Влас с набитым ртом: в углу короба обнаружилась раритетная стеклянная бутыль со сбирнем, – Назаров точно наш мужик, и силовиков вон как уважает.

– Бакур Назаров и Игорь Каверин – одногодки, их семьи дружили. Они вместе росли в Коллекторе, а потом вместе стали силовиками, – неожиданно сообщила Кира, которая сидела позади них.

– Правда? – Влас вывернул шею, чтобы посмотреть на нее. – Так Назаров – из силовиков? Ну надо же! И что он тогда в лес рванул?..

– Что в этом такого странного? – резковато спросила Рут.

– Ну, силовики в Городе в почете, – объяснил Влас. – Ладно бы родился на Открытой земле, а так…

– Многие родились в Городе, а потом ушли, – еще более резким тоном отрезала девушка.

– Ну да, всякое бывает, – примирительно сказал Влас. – Кто-то родился в лесу, а живет в Городе, вот Ерик например.

– Или Ким Каверин, – неожиданно вставила Кира, рассеянно откусывая кусочки от какого-то стебелька.

– Ким?.. – Влас повернулся и уставился на соседа с явным непониманием, – Родился в лесу?

Ким не очень любил рассказывать об этой подробности своей биографии и поэтому взял пример с Рут, ответив вопросом на вопрос:

– А что в этом странного?

– Ну как же… просто… – Власу явно было что-то категорически непонятно. Он окинул Кима озадаченным взглядом, прежде чем закончить фразу, которая громовым эхом раскатилась у Кима в ушах: – Ты же сын консула. Как ты мог в лесу-то родиться?

– Какого консула? – Внезапно ставшие сухими губы произносили слова бездумно, на автомате.

– Как – какого? – Власу, видимо, стало неловко, он быстро огляделся и понизил голос: – Ты извини, может, это тайна или что-то такое… Но ты ведь сын Эдо, разве нет?

– С чего ты это взял?

– Ну, говорят… – окончательно растерявшись, произнес Влас. – Ты же то на Совете Города появляешься, то на экране с Лексусом… Консулы тебя слушают – странно же. И Эдо больше всех. Особенно насчет того, чтобы синтетов в Коллектор… Ну вот и пошел слух, что ты ему не просто так… А что, брехня?

– Брехня, – чужим голосом машинально проговорил Ким.

Но в глубине души, еще до того, как Влас договорил, он уже знал, что это не брехня. Это была правда, и это все объясняло. Вселенная, каким он был слепым болваном!..

Влас принялся извиняться, но Ким не слышал ни слова. Он рассеянно обвел глазами внутренности транспорта, словно пытаясь зацепиться за что-то надежное и привычное, и поймал взгляд Индры. Подслушал? Конечно, подслушал. Чертов Индра.

Нет, чертов его папаша – консул Триады, старший анализатор, самый уважаемый во всем Городе человек!

Ким закрыл глаза. Да, многое теперь становилось на свои места. То, как Эдо постоянно как бы невзначай возникал на его пути. Как все время просил, в случае чего, не стесняться с ним связываться. Как обмолвился, что горд за Кима, даже как старался угощать его чем-то…

Но почему?.. Сына – вывезти в лес и подложить на маршрут «звездочки», чтобы его нашли «случайно», записали сиротой и отправили в Коллектор? Семнадцать лет Ким был бесконечно одинок, он был никто и даже хуже. Семнадцать лет носил прозвище Безрод. Почему Эдо так поступил с ним?!

Вероятно, у старшего анализатора и консула Триады были дела поважнее. Может, тогда он еще не был консулом. Может, у него были большие планы. Ким помнил, как Эдо неожиданно и непостижимо проголосовал на Совете, обрекая запертых в карантине в «восемь-семь» на гибель от неизвестной болезни. О, он очень деловой человек, господин Эдо!

Ким почувствовал, как в нем закипает неукротимый гнев. Сволочь! Псикодер говорил, что он важен для консула. Сенна тоже знал! «Он сам вам скажет». Когда, интересно, Эдо собирался это сделать?!

Что ж, теперь этого разговора, пожалуй, ждать недолго. Будет неплохо задать господину консулу несколько вопросов – только глядя прямо в глаза.

Ким впал в прострацию с надкусанным ломтем хлеба в руке и просидел бы так, наверное, до конца поездки. Но постепенно начал осознавать, что вокруг творится что-то нездоровое.

– Ничего не понимаю, командир, обещали ночью, но сейчас полдень едва, – голос Римана, на этот раз заменившего Суна за рулем, звучал крайне встревоженно.

– Что приборы… А, ч-черт! – Каверин редко ругался при подчиненных, но сейчас он, судя по звуку, еще и стукнул в сердцах по приборной панели.

– Мы должны от нее уходить, – обеспокоенно проговорил Панько. – Но мы не уходим. Что же это за фронт…

– Что случилось? – Ким достаточно пришел в себя, чтобы задать вопрос Власу, но тот, как оказалось, сидит в наушниках с закрытыми глазами. Вместо него ответил Индра:

– Магнитка, – коротко произнес он.

– И что?

– Не напрашивайся на тривиальный ответ, Безрод, – напряженно отозвался Индра. – Она вот, судя по всему, не тривиальная. Странная такая Магнитка.

– Ну и чем она странная? – нетерпеливо спросил Ким.

– Они не могут вычислить фронт, – подала сзади голос Рут, – И метеорологи ваши молчат. И вообще все молчат, потому что нет связи.

– И, в довершение ниспосланных нам испытаний, наше транспортное средство начинает плохо слушать своего кормчего, что, при всем уважении к его талантам, в данных обстоятельствах просто не выразить как неприятно, – неодобрительным тоном выдала Кира.

Ким откинулся на спинку и провел ладонью по лицу. Час от часу не легче.

– Рим, стой, туда нам точно нельзя! – послышался возбужденный голос Ерика. – Волну на песке видишь?!

– Показания прибора – вот что я вижу, – раздраженно ответил Риман. – Геонав…

– Да парит он нас давно уже, твой геонав! Мы бы полчаса как от нее ушли, если бы…

– Арипов, отзынь, я машины вожу дольше, чем ты на свете живешь!

– Командир, да скажите вы! Вон же волна, уже близко совсем! Туда нельзя, блин, я такое видел тысячу раз, там самая жо…

– Риман, на два часа!

Но, похоже, решение Каверина довериться практическому опыту дикаря запоздало. Ким, наплевав на все предупреждения и отстегнувшись, вскочил и увидел, как усиленно Риман пытается рулить, и как фигово это у него получается.

– Не слушает, командир! Электроника…

– Вырубай! Иди на ручном!

– Уже вырубил, но аварийная сработать успела! Ведет на автомате!

Внезапно транспорт задергался, как паралитик, рыская носом и набирая скорость. «Ни хрена себе ведет!» – пронеслось в голове у Кима вместе с мыслью, что надо бы все же пристегнуть ремень. Он кинул быстрый взгляд на соседей: поразительно стрессоустойчивый Влас по-прежнему пребывал в своем меломанском трансе, а Индра, как и Ким, отстегнулся и стоял во весь рост, чтобы видеть происходящее в кабине.

– Пассажиры, немедленно вернуться на…

…И тут их накрыло.

 

Глава 13

На замке

Ким все же был механиком: он безошибочно понял, что транспорт больше не слушает управления. И у них не было ни секунды, чтобы подготовиться к тому, что началось.

Внезапно машину резко бросило в сторону, они разогнались, потом в момент встали, потом, кажется, ехали только на одном боку, задрав другой в воздух. Их мотало, швыряло и бросало; Ким упал на Власа, потом его ударило раненым плечом о борт и еще повозило туда-сюда. Изо всех сил он пытался вернуться в кресло, соображая наиболее профессионально развитой частью мозга, что там у транспорта с центром тяжести, и могут ли они опрокинуться вверх тормашками.

Насколько удавалось вспомнить – не могут, но и без того машине приходилось несладко: жалобные взвизги и завывания мотора были слышны даже сквозь изоляцию. Теперь они гнали во весь опор каким-то абсурдным курсом, вихляя змейкой и ежесекундно тормозя толчками, от которых съеденные только что мясо и хлеб запросились назад. Вдруг машина заложила красивый вираж по широкой дуге, моментально превратившейся в спираль, и, наконец, завертелась на месте, вокруг своей оси, все быстрее, быстрее, быстрее… Мир поплыл…

А потом все кончилось.

– Есть, – послышался сухой хрип.

Если бы Ким чувствовал, где у него руки, а где что, он бы похлопал Риману. Каким-то запредельным образом в этой свистопляске боец, как видно, сумел отключить автоматику – вместе со всеми системами. Теперь они, с опущенными шторками, которые Ким так хорошо смазал, стояли в полнейшей темноте. Но стояли.

Сбоку послышался стон и шебуршание, потом снова стало тихо.

– Личный состав, перекличка, – поразительно, каким собранным и уверенным был голос Каверина. Словно только что не происходило ровным счетом ничего особенного. От этого Киму сразу стало как-то спокойнее.

Бойцы по очереди называли свои фамилии, и первое «Арипов» прозвучало вполне бодро.

– Пассажиры, все целы?

– Ох, не соврать бы… – спустя секунду откликнулся Влас. – Приятель, привстань с ног моих, а?

Перегнувшись назад, Ким позвал:

– Кира, Рут, вы в порядке?

– О, в полнейшем! – немедленно отозвалась Рут. – А яйца-то в каком порядке – просто загляденье!

– Детка, это вряд ли яйца: они, помнится мне, были печеные. Но вот что касается сбирня, то задумка Бакура презентовать его нам в стеклотаре сейчас не кажется мне такой уж удачной.

Ким улыбнулся в кромешной тьме.

– Ино, в норме? – раздался голос капитана. А потом еще раз, настойчивее: – Ино!

Индра молчал. Ким услышал, как рядом с ним щелкает замок ремня, потом Влас выбрался из кресла и через несколько мгновений отозвался:

– Он здесь, дышит, но без сознания. Ого, неслабо его приложило…

Кабину осветили лучи фонариков. Влас приводил Индру в чувство до тех пор, пока не услышал негромкое, но отчетливое «отвали».

– Риман, доложите, где мы.

Ким мельком подивился порядкам силовиков: кто тут мог, интересно, определить, где они?

– Оно ясно где, – раздался зловещий голос Ерика. – В самом центре. Вы послушайте.

Все затихли. У Кима отчаянно звенело в ушах, но, кроме этого, слушать было вроде бы нечего.

– Головы, головы свои послушайте!

И тут Ким понял, о чем толкует дикарь: звон в ушах не проходил, он нарастал и отзывался во всем теле.

– Уходим? – быстро спросил Риман.

– Поздно. И непонятно куда. Пересидим, – тон у Ерика был мрачный.

– Так, – Каверин поднялся и передал Власу фонарик, – Значит, остаемся здесь и ждем, пока закончится магнитная буря. Будет неприятно, но пережить можно. С места никому не двигаться, всем пристегнуть ремни. Еще раз для особо умных: из кресла – ни шагу, вам ясно?

Зачем теперь-то пристегиваться, если они не собираются бежать от Магнитки, подумал Ким, но приказ капитана выполнил. Влас пристегнул Индру, вернулся на место и, перед тем как воткнуть неизменные наушники, не очень понятно пошутил:

– Ну, что называется, приятного полета, приятель. Держись и поехали.

Звон стал громче. А потом… еще громче. Теперь уже Киму казалось, что он весь резонирует, словно металлический колокол, словно одна большая полая труба, по которой с гудением и свистом несутся с космической скоростью элементарные частицы, из которых состоит все на свете. Ведь любой человек – не больше чем набор элементарных частиц. Это так пугает…

Фонарик, который Влас подвесил к потолку, лил слабый свет на его лицо с закрытыми глазами, на бледную физиономию Индры. Индра выглядел необычно. Он вдруг открыл рот, словно собираясь что-то сказать, но тут же закрыл обратно. Так повторилось несколько раз.

Ким прекрасно его понимал: ему и самому хотелось заговорить. Ни о чем, просто так, чтобы услышать свой голос и чтобы ему ответили. Чтобы не было так страшно. Стоп, почему это ему страшно? Чего он боится? Они в безопасности, в транспорте. Им ничто не угрожает. Всего и проблем, что звон в ушах, низкая гудящая нота, разрывающая череп, сводящая с ума, наполняющая слабостью и ужасом.

Страх. Паника.

Да что за ерунда, откуда паника? В голове наплывают одна на другую размытые картины: Коллектор, мастерская, хохочущее лицо Тори Лексуса, пустые глаза синтетов, пустые глаза консула Эдо. Ким слышит их голоса, все вперемешку. Нет, он слышит их мысли! Он «читает» их безо всякого усилия.

– Надо уходить отсюда.

Надо, надо, мысль очень умная, но у него нет сил, он и шагу не сделает; руки ледяные, а пульс за двести. Сердце не выдержит, откажет.

– Спасайтесь! Мы все здесь погибнем!

Чей же это след, чья же это тонкая, прерывистая волна. Это говорит Сенна, или Мак, или Готам, или… Да нет же, это никто не говорит. Это думает кто-то… Кто-то здесь, в транспорте.

Ким идет по волне, как по ниточке в лабиринте, он скользит по ее изгибам, и его голову внезапно наполняет стон:

– Боже мой, боже мой, боже мой…

Он дергается, теряет волну – нет, не теряет, она прилипла к нему намертво, он все равно все слышит. А вот и вторая:

– Надо было уходить! Еще не поздно… может?..

Она сливается с первой, рисунки накладываются, резонируют, и амплитуда колебаний резко возрастает, заставляя нервные окончания Кима корчиться от боли.

– Здесь хуже, гораздо хуже, здесь совсем плохо…

– Боже мой, что я наделала…

– Прочь! Прочь! Прочь!..

Чужие волны присасываются к Киму, как паразиты, тянут из него силы, интерферируют, модулируют, усиливают друг друга. Миллионы нейронов в его гудящей, ревущей, сжатой со всех сторон голове перегорают каждую секунду. Страх. Паника. Бежать.

– Бежать! Выйти отсюда.

Как громко… Потому что это не волна, то есть это волна, но звуковая. Кто-то заговорил, и Киму трудно понять кто, хотя все сидят рядом. Все так близко, и все так много думают, так много и больно думают…

– Мамочка!.. – тонкое, жалобное. Это говорит Рут.

– Конец, это конец, – кто-то из бойцов, тоже вслух.

– Надо наружу. Мы здесь задохнемся, – и точно, после этих слов Власа Ким сразу чувствует, что ему не хватает воздуха.

Стены транспорта сжимают его в железном кулаке. Волны, волны со всех сторон, мысленные крики, мольбы о помощи, рыдания… Кто-нибудь, уберите, выключите это немедленно! Он больше не может, не хочет!!!

Ким совершенно отчетливо понял, что единственное, что сейчас может ему помочь, – это выбраться из транспорта. Но приказ Каверина все еще удерживал его. Это не он с неразборчивым выкриком отстегнул ремень, вскочил с места и кинулся к люку: это был Риман.

– НИ С МЕСТА!!! – Ким впервые с начала этого кошмара услышал голос командира, но тот едва донесся до него сквозь адскую какофонию в ушах.

Риман уже успел отвернуть все ручки на двери, бормоча: «Выйти, выйти…» – дверь распахнулась, снаружи брызнул красноватый свет, и пахнуло нагретым железом. Капитан вскочил, попытался перехватить бойца, но все движения его были какими-то плавносмазанными, как будто Каверин двигался в жидком масле. Риман отчаянно лягнулся и выскочил из транспорта. Командир кинулся следом.

В транспорте как будто взорвался снаряд – и за ним начали детонировать другие. Влас вдруг исступленно выкрикнул: «За ними, скорее! Все уходим!» – и сорвался с места. Ерик уже был у двери, крича: «Стой, дебил!» Панько и Сун, пошатываясь, поднялись с мест; Рут, всхлипывая, отчаянно тащила Киру к выходу. Кима качало, он боялся, что не дойдет до двери, но все же дошел и вывалился на воздух, и его с головой макнуло в малиновое зарево: прямо перед ним висело солнце – зловещее, едкое, сводящее с ума.

А потом он бежал. Много минут без передышки – или много часов? Все, что он знал, это что ему нужно оказаться как можно дальше от проклятого места и от чужих болезненных мыслей, которые так терзали его бедную голову.

Когда Ким очнулся, солнце уже почти село. Он лежал ничком на земле, и вокруг, насколько хватало обзора, не было ничего, кроме каменистой земли, песка и жалких ссохшихся пучков травы. Ему стало холодно. Рассеянно оглядев себя, Ким сообразил: правильно, они ехали без термокостюмов. Здорово болело плечо; повязка сползла и размоталась, свисая грязными потрепанными петлями, а царапины, после того как Кима потаскало по салону, опять кровоточили.

Он сел, осмотрелся еще раз. Никаких следов на песчаной почве, ничего… Откуда же он примчался, не разбирая дороги, как курица с оторванной головой? И где сейчас остальные?

В любом случае, если он хочет их найти, начинать нужно прямо сейчас. Ночью на Открытой земле, в одиночестве, без укрытия, одежды и оружия… Верная смерть. А солнце скоро сядет.

Солнце… Ким с содроганием вспомнил, каким чудовищным показался ему пурпурный свет, когда он только выбрался из машины. Наверняка он бежал прочь от него. За это время диск сместился – знать бы насколько!

Без особой надежды он достал из кармана пласт-фон, но обнаружил, что аппарат не подает признаков жизни. Если сейчас неправильно выбрать направление – можно бежать по этой степи до скончания века. Так. Что рассказывал Ерик? Ориентирование по солнцу… Вспоминай, Ким, вспоминай!

Когда начался переполох из-за Магнитки, был как раз полдень – Риман сказал. Прошло где-то с полчаса, и потом их мотало. Тоже с полчаса где-то. Потом они остановились, и начался тот мрак. Здесь уже сложнее… Часа два? Скорее, три. Но ему было больно, и раз ему кажется, что три, значит, на самом деле меньше. Значит, два часа, и потом… Ким прикинул, сколько он мог пробежать до полного упадка сил. Неплотный завтрак, гликогена в мышцах и печени хватило бы на… Нет, неправильно: его подхлестывали адреналин и кортизол, он мог сделать сверхусилие и бежать. Все равно, никак не больше двух часов кряду.

Солнце за два часа должно было сместиться на тридцать градусов. И, Вселенная, пожалуйста, пусть окажется так, что эти два часа он бежал по прямой!

Не медля больше ни минуты, Ким поднялся и рванул назад.

Почти сразу стало ясно, что попасть сюда было намного, намного легче, чем будет теперь вернуться. Свои запасы энергии он истощил полностью. Невыносимо хотелось пить, но пить было нечего, и думать об этом было нельзя. Можно думать о том, что он бежит уже десять минут, и, значит, ему осталось всего лишь час пятьдесят до транспорта… Если, конечно, он не ошибся с направлением, но об этом тоже нельзя думать.

Как удачно, что в Коллекторе бег на длинные дистанции давался ему лучше всего! И как неудачно: ведь иначе он, идиот, не умотал бы так далеко. Жгло легкие, ныло больное плечо, вскоре заболели и ноги. Ким не смел слишком разгоняться, чтобы не перегореть, но и сбавить темп боялся, потому что солнце было против него – в этом месте все было против него.

А хуже всего то, что минуты текли, уходили в песок, а Ким все бежал; и все страшнее становилось бежать, бежать, а в конце концов так ничего и не увидеть.

Он уже тысячу раз потерял надежду, собирался плюнуть на все, лечь на землю и подождать милосердного конца, но продолжал гнать себя вперед. И в конце концов на фоне последних закатных пурпурно-лиловых лучей он увидел транспорт. Ким долго не верил своим глазам и стоял, упираясь ладонями в колени, а потом, не находя сил даже как следует обрадоваться, пошатываясь, пошел к нему.

Там были какие-то люди – Ким плохо видел против солнца, но их точно было гораздо меньше десяти. Остальные внутри? Или…

Пришлось приказать себе трижды, прежде чем он сумел опять перейти на бег. Уже можно было что-то рассмотреть: вот Рут с Кирой сидят на земле, обнявшись. Рядом – кто это, невысокий – Сун? Да, он, и Каверин. И… все?!

Последние метры Ким преодолел почти ползком и, добравшись до женщин, упал на колени.

– Что… – Ему казалось, что слова произносят именно так, но, видно, он ошибался: звука не было.

– Не спеши, парень, отдышись, – Каверин присел перед ним на корточки и вытащил из кармана плоскую флягу, к которой Ким тут же с жадной благодарностью припал.

– Где… остальные… – На этот раз получилось чуть лучше.

Каверин не ответил. Рут монотонно раскачивалась из стороны в сторону: присмотревшись, Ким увидел, что Кира лежит на руках у дочери с закрытыми глазами.

– Она?..

– Чш-ш… – непривычно тихо и мягко перебила девушка. Глаза ее припухли, но были сухими. – Спит. Не буди.

Ким обвел взглядом окрестности. Горизонт пламенел все слабее, все краски блекли на глазах.

– Командир, – он сглотнул, – Что произошло? Где остальные, внутри?

Вместо Каверина ему ответил Сун:

– Все были как пьяные и в разные стороны ломанулись. Капитан вроде Рима изловил, а тот ему предплечье сломал, а сам давай чесать. Я сам-то не очень помню, по правде: все как в тумане. Очнулся здесь, смотрю – четверо нас.

Ким только сейчас заметил, что командир держит правую руку на уровне груди, на весу.

– За Риманом погнался Арипов, – с видимым внутренним усилием сказал он и зачем-то прибавил: – Он не убегал, а хотел остановить товарища.

– И что? – холодея, спросил Ким.

– Что было дальше, мы не знаем, – объяснил Сун, – Но только уже ведь больше четырех часов прошло.

– Смотрите, вон там! – Забыв про спящую мать, Рут вытянула руку и указывала на далекую маленькую фигурку в сумеречной дымке. Человек приближался, но понять, кто это, было пока невозможно.

Это оказался Панько. А узнали они его крупную фигуру не сразу, потому что на спине он тащил Римана. Точнее, тело Римана.

Сжав зубы, Каверин смотрел, как Панько бережно укладывает друга на землю. Даже несведущий Ким сразу догадался, что случилось: голова у Римана лежала неестественно – очевидно, он сломал шею.

– Там какая-то скала торчит посреди степи – отвесная, гладкая, как болт, – глухо выговорил Панько. – Не знаю, как он на нее взобрался. Он вообще лазал всегда не очень, с учебы еще…

Сун положил руку ему на плечо.

– Э-ге-ге-эй… – послышался далекий голос и, чуть не свернув шею резким движением, Ким разглядел еще кого-то, бежавшего к транспорту с той же стороны. Еще за полсотни метров человек начал размахивать руками: – Я зде-есь! Свой!

«Чей же еще… Кому тут быть, кроме нас?» – оцепенело подумал Ким. Это был не Ерик.

Добежав, Влас повалился на бок и навзничь, подняв облако песчаной пыли:

– Вселенная меня забери! Думал, не успею до темноты – и все, каюк… Ну это было, скажу я вам, что-то с чем-то! – Шумно подышав, он приподнялся на локтях, – А что это, кстати, было?

– Геомагнитная буря, – с готовностью ответила Кира, которую все-таки разбудили. Несмотря на пережитое, ни грамма дружелюбной заинтересованности окружающим миром не исчезло из ее голоса. – Резкое изменение кольцевого тока Земли, дельта которого может доходить до экстремально больших значений. Нарушает работу электроники и систем связи, так же как и нейронных цепочек коры головного мозга, приводя к нарушениям когнитивной деятельности, дестабилизации эмоционального фона и глюкам.

– A-а… Значит, нам всем привиделось, что надо валить, вот мы и драпанули… – с пониманием протянул Влас.

– Да, в таком состоянии проявления страха у одного члена группы вызывают цепную реакцию паники у остальных, – подтвердила Кира и, подумав, добавила уже менее уверенно: – Правда, немного аномально, что все разбежались. Обычно при Магнитке, знаете ли, тянет закопаться куда-нибудь, принять позу эмбриона и ни гу-гу. И так с недельку-две.

Киму показалось, что в точности это словцо – «закопаться» – он слышал от Ерика, когда тот описывал Магнитку. «Ходишь, как стукнутый, и мерещится всякое…»

– Влас, Панько, вы Ерика где в последний раз видели, не вспомните?

Панько только расстроенно пожал плечами. А Влас вдруг сел и посмотрел на Кима как-то побито.

– Я его видел. Там, в скалах.

Влас замолчал, и Ким тоже молча ждал продолжения.

– Он там в какой-то разлом свалился, – Влас не смотрел Киму в глаза. – Глубоко.

– Он был мертв? – спросил Ким спустя пару минут.

– Я не уверен, – извиняющимся тоном ответил Влас. – У него голова была вся в крови. И вообще он… ну, не шевелился.

– Ох… – горестно выдохнул Сун, а Панько сжал руками большую голову.

– И ты его там оставил?! – гневно воскликнула Рут.

– Так почти стемнело к тому времени, – принялся оправдываться Влас. – И сил никаких, а стенки там совсем крутые, я бы в одиночку ни в жизнь его не вытащил. Но место я запомнил, утром можно туда…

И правда, стало совсем темно – а Ким и не заметил. Влас, поеживаясь, убеждал:

– Ну правда, так ведь только заблудишься: пойдемте в транспорт, а завтра…

Каверин только посмотрел на него и опять ничего не сказал.

– Да мы бы пошли, – негромко откликнулась Рут. – Только никак. Дверь, понимаешь, на замке.

 

Глава 14

Запах крови

– Как на замке?

Ким устал переживать, устал удивляться. Ну на замке и на замке, с дверями бывает. Но Влас выглядел совершенно ошарашенным и повторил еще раз, громче: «То есть как – на замке?!»

– Похоже, кто-то, кто выбегал последним, закрыл ее за собой, – объяснил Сун. – И она встала на блок-автомат. Кого поблагодарить – неизвестно, но нам теперь разницы нет.

– А разблокировать? – потрясенно спросил Панько.

– Автомат, – еще раз повторил Сун, – Наверное, система включилась сама, пока мы тут в салочки бегали. Там небось и свет горит внутри.

– И будет, значит, гореть несколько месяцев… – медленно проговорил Влас. – Когда мы уже все…

– А ну-ка, закрыл рот! – грубо отрубил Каверин.

– Но он прав, – невинно произнесла Кира. – Для нас с вами, здесь присутствующих, такое положение вещей может означать, пожалуй, только одно.

– Мы переночуем здесь, – внятно произнес командир. – И выступим с утра. Даже от деревни старообрядцев до Города можно дойти за пару суток.

– Если знать, куда идти, – пробормотал Панько. – Кто-нибудь представляет, где мы находимся?

– Какая разница? Ночевать где бы то ни было на Открытой земле… – Сун, кажется, поежился. – Оружия ведь ни у кого нет?

– Такие, значит, силовики теперь в Городе?! – Рут вскочила, и даже в темноте, которая была уже почти непроглядной, Ким увидел, как блеснули ее глаза.

– Стыд… – Голос Каверина был негромок, но обжигал. – Женщины не боятся, а вы – лапки кверху?

– На самом деле я как раз очень боюсь, – немного подпортила эффект Кира. – Дело в том, что будет очень холодно и плюс к тому еще эти звери…

– Какие звери? – осторожно переспросил Влас.

– Ну, если мы все немного помолчим, то уже сейчас можно будет понять, какие именно. Или через несколько минут, когда они подойдут немного поближе, если кто-нибудь зажжет фона…

Рут опять запечатала матери рот ладонью, а другой прикрыла свой. Настала тишина. И в ней Ким отчетливо услышал далекий вой.

– Кто это? – Шепот Власа был тише тихого.

– Стая, – выдохнула Рут, – Но она пока далеко. Если замереть, может стороной пройти.

– Рыси разве охотятся стаями?..

– Рыси и не воют, – отозвалась девушка, помогая матери подняться на ноги. – Это волки.

– Всем к транспорту, – еле слышно скомандовал Каверин. – Свет не зажигать.

Влас уже скользнул под машину и приглушенно позвал оттуда: «Сюда!» Все, кроме крупного Панько, без труда пролезли под бампером и поместились с ним рядом. Теперь с боков их прикрывали гусеницы, и, к тому же, тут было не так холодно.

Ким забрался последним и лежал на боку под задним мостом. В дорожном просвете не было видно уже ничего. Нет, кое-что было видно – ночь. Настоящую, опасную, дикую, хоть вой больше и не повторялся. Возможно, им и вправду удастся так переночевать, отстранение подумал он, отвлекая себя от злой боли в плече. А Ерик – там, в скалах? Если он еще жив… Но разве это может быть? Удивительно, что они-то еще живы.

Кожу медленно и противно облепили мурашки, и Ким ощутил, как волоски на руках встают дыбом. Что-то изменилось снаружи.

Словно в подтверждение, он вдруг почувствовал, как чья-то ладонь нащупала его руку и слегка сжала. Тут же, как по сигналу, раздался вой – и гораздо ближе. Сперва в один голос, затем тоскливую ноту подхватили еще двое, трое – много. Леденящая песня, но не жалоба, а призыв, нетерпеливый и голодный.

Хуже всего было – беспомощно лежать, воображая себе всякие ужасы и гадая, обнаружит их стая или нет. Но ничего другого не оставалось.

Завыли совсем рядом. Почему он не может отделаться от ощущения, что стая знает: они тут? Может, их приманивают его мысли о них? Его страх?

– Ким… – раздался шепот не громче шуршания листа на ветру. Кто это говорит, Кира? Это ее руку он чувствует на своей? Ладонь поднимается выше, к локтю, ощупывает. – Ты весь в крови.

Он и забыл, но да, наверное, бинты совсем размотались.

Ох, нет! Неужели они могут…

Вместо ответа вой разрезал темень прямо у него над ухом. И теперь уже Ким совершенно отчетливо слышал и ощущал вокруг транспорта движение: сгустки черноты перемещались, тихонько дышали и шелестели травой.

Сомнений не оставалось: стая почуяла кровь.

Вой уже не прекращался. Ким в очередной раз подумал, как он ужасно устал. Разве это должен быть он? Почему он?

Потому что Ерик погиб. И Риман. И он не хочет, чтобы погиб кто-то еще.

Он осторожно высвободил свою руку из-под чужой и не мог не подумать, что это прикосновение было последним в его жизни, и что его надо запомнить. Потом нащупал в кармане фонарик, перекатился на живот и пополз наружу.

Ким медленно двигался, всей душой молясь о том, чтобы не ткнуться головой в чьи-нибудь лапы. Лапы, судя по звуку, были повсюду. Когда ему показалось, что он уже достаточно далеко от транспорта, Ким поднялся на ноги и сделал несколько глубоких вдохов. А потом зажег фонарик.

Зря он надеялся, что уже ничего не почувствует. Потому что теперь Киму стало так страшно, как никогда.

Звери были гораздо мельче и тощее рыси – не волки, а какие-то волчки. Но их было… десятка два, три? Сейчас они оказались как раз посредине между ним и транспортом и постоянно двигались, но Ким прекрасно различал присаженные сзади силуэты ростом ему по колено, туповатые носы и маленькие глаза-угольки.

Теперь все волки смотрели на него, но никто не нападал первым. Ничего, он подождет. Глубоко подышит, запасаясь кислородом, как учил Ли. А потом еще разок проверит, как далеко и как долго он может бежать.

Самый крупный зверь медленно пошел на него, и тотчас Ким стрелой сорвался с места.

…То есть он хотел сорваться. Он приказал себе припустить, что есть духу, гнать во весь опор, но оказалось, что он не может. Страх заморозил ноги, незаметно сделал все тело вялым и дряблым; Ким уже чувствовал, как его рвут десятки когтей, как зубы сдавливают плоть, – и не мог шевельнуться.

Идиот, да беги же! Уводи их!

Вожак делает еще шаг, Киму кажется, что он чувствует его запах, вонючее дыхание, собственную смерть; остальные подтягиваются за ним, окружают, презрительно вздергивают верхнюю губу – улыбаются… И вдруг, как по команде, поворачивают морды назад.

Потому что сзади раздается громовой окрик:

– А НУ СЮДА, ПАДАЛЬ, СУКИНЫ ДЕТИ!!!

Ким отрывает взгляд от передней зверюги и видит Каверина в луче брошенного на землю фонарика. Капитан стоит перед транспортом, выставив одну ногу вперед; он делает несколько быстрых резких замахов, и в головы нескольким псам летят камни. Достается и вожаку, и тот с взвизгом отскакивает вбок. Взвизг мгновенно перерождается во взрык.

Как он мог быть таким кретином?! Как мог не подумать об этом?!

Каверин должен был пойти за ним. Ведь Ким – штатский. Капитан внешних силовиков будет защищать штатского любой ценой. Даже в заведомо безнадежном бою, потому что это его долг.

Ким хотел спасти их, а вместо этого заставил покинуть укрытие.

Новые камни летят в волков, и воздух наполняется скулежом и рычанием; звери рассыпаются, но быстро перестраиваются, чтобы насесть уже на новую цель. И тут появляются Панько и Сун: их фонарики слепят зверей, заставляют затормозить. Но это, конечно, ненадолго, и силовики прекрасно понимают, что ненадолго, и нападают первыми.

Каверин бросается на вожака, Панько с Суном оказываются по обе стороны от командира. Вдруг Ким вспоминает и чуть не плачет от облегчения: Вселенная, парализаторы! Всегда на бедре, у каждого силовика! Они отобьются!

Но почему Каверин бьет пса здоровой, левой, рукой, вместо того чтобы обездвижить? Почему маленький Сун вертится и коротко тявкает от того, что кто-то повис у него на локте, и, стряхивая зверя, пинает его ногой в живот? Панько что-то кричит, как разгневанный бог древнего мира, хватает волков за шиворот, за шкирку, отшвыривает, перебивает лапы, топчет морды и головы.

Объяснение только одно: Магнитка вывела парализаторы из строя. А значит, сейчас он увидит, как звери растерзают и сожрут всю «звездочку»…

Ким закричал что-то и побежал. Подлетел к ближайшему зверю, плечо предупредило: не за хвост; и он схватил с земли осколок камня и повалил пса на бок, и бил его по зубам, по морде, а тот отбивался с невероятной энергией. Ким сообразил отбросить камень, сжал мохнатую глотку, навалился всем весом, терпя, пока пес царапал его когтями… Прошла минута, и зверь уже не дергался, а Ким все сидел на нем, пока не встряхнулся, а в уши опять не ворвались вопли, стоны и визжание.

Пять-шесть волков лежали на земле, но все остальные наседали на каверинцев, теснили их к транспорту. Фонарики раскатились по земле, но Ким заметил, что у командира кровь на лице; он видел, как Сун оступается, падает и мгновенно вскакивает – уже с двумя волками на загривке. Панько кинулся ему на выручку, оторвал одного, но другой, посмелее, уже схватил его самого за ногу. И тут из-под земли (из-под машины на самом деле) выросла еще одна фигура – Влас! – и с пронзительным криком кинулась в гущу схватки. «Влас» взмахнул длинным конским хвостом, и Кима захлестнуло исступление, безудержное, неукротимое бешенство: убивать их, давить, перебить их всех!

А потом он увидел, как упал Каверин, и сразу трое волков накинулись на него, лежащего на земле. Ким заорал и бросился на выручку вместе с Панько. Они подскочили одновременно, с огромным усилием оторвали двух зверей от командира. Третьему в шею вонзился нож Рут.

Лицо Каверина было чудовищно изувечено. Ниже подбородка зияла кошмарная рана, клекотавшая на вдохе и выдохе. Ким наклонился, не соображая, что сделать, как помочь, и взгляд командира остановились на нем:

– Горжусь… своей фамилией… Каверин… – просипело где-то в раскромсанном горле, а потом глаза капитана ушли под веки, и клекотание прекратилось.

Ким вскинул голову. Панько дышал с присвистом, расставив ноги, чтобы легче было стоять. Рядом с Кимом припала на одно колено запыхавшаяся Рут – целая и, кажется, невредимая. И Влас был здесь: стоя на четвереньках над одним из зверей, добивал его камнем.

Среди полутора десятков волчьих тел, устилавших каменистую землю, без движения лежал Сун, ивот теперь— командир. Поредевшая стая отошла немного назад.

– Они нападут снова, – сказала Рут. – Вроде небольшие, зато упорные. Не отстают, пока перевешивают числом.

– Превосходят числом, детка, лучше говорить «превосходят»…

Ким обернулся и в свете последнего еще горевшего фонарика различил на ступеньке транспорта юбку с яркими цветами.

– Мама!!! – закричала Рут, – Что ты там делаешь?! Немедленно полезай обратно!!!

– Да брось, дорогая, – спокойно проговорила Кира. – Я предпринимаю заведомо обреченные попытки открыть феноменально не ко времени захлопнутую дверь, а ты предлагаешь мне вместо этого улечься под этой махиной, чтобы досмотреть все до конца и съеденной быть в последнюю очередь?

Ким посчитал волков. Выходило, что их осталось не меньше, чем полегло.

– Тут сенсорная панель с цифрами, – сообщила Кира. – У кого-нибудь есть мыслишки?

– Код из пяти, – с трудом проговорил Панько. – Но ее не закрывали на код, понимаете?! Бесполезно пытаться.

– Ну все лучше, чем так… – протянула Кира. – Пять цифр от нуля до девяти дадут нам…

Прежде чем они успели услышать, что именно, Панько крикнул:

– Сгруппироваться! В кольцо!

На этот раз звери действовали осторожнее. Они кидались реже, но по двое – по трое. Каждый бросок, каждая удачная попытка увернуться давались Киму с огромным трудом. Людей оттеснили почти к самой машине, силы у них были на исходе, и волки это чувствовали.

И когда Ким уже попрощался с надеждой, ему вдруг показалось, что откуда-то сзади и сверху на них пролился свет. Опять послышался громкий призывный голос Киры:

– Дверь! Она открылась!

Ким не мог оглянуться, но спустя секунду Кире вторил крик Власа:

– Открыто, сюда, скорее! – Но попасть внутрь они пока не могли: волки опять осмелели и бросались со всех сторон, покажи им спину – и…

– А-А-А!!! – Низкий и густой рев берсерка заглушил все другие звуки побоища. Панько пошел вперед, напролом и был настолько дик и страшен, что стая отпрянула назад, щерясь и приседая. Ким почувствовал, как его дергают и тащат назад, они с Рут на одном вдохе проскочили несколько метров до распахнутой двери, и Влас с Кирой втянули их внутрь.

Ким обернулся. Как раз вовремя, чтобы увидеть в лучах льющегося из транспорта света, как большая фигура бойца падает, обвешанная мохнатыми телами, и услышать, как захлебывается под навалившейся на него массой боевой клич Панько.

– Отойди… Да отойди же, ему уже не помочь! – Влас отбросил Кима от двери и захлопнул ее.

– Девы…

– Поздно, – Влас, тяжело дыша, привалился спиной к двери и сказал уже тише: – Поздно, Ким.

Ким и сам знал, что поздно. Он медленно отвернулся от двери и поймал взгляд Киры – грустный и понимающий.

– Вы нас спасли, – проговорил он, – Вы все-таки открыли ее. Никто не верил.

– Было бы и правда поучительно, но на самом деле это не я. Я уже и пытаться бросила, – неожиданно сказала Кира. – Это он ее открыл, – она мотнула головой куда-то назад, через плечо.

Оглушенный произошедшим, потерявший всякую способность разумно мыслить, Ким поглядел ей за спину. Там стоял, опираясь на стену, белый как мел Индра.

Несколько секунд они тупо смотрели друг на друга. Тяжеловесный, неповоротливый мозг Кима силился охватить происходящее, но, похоже, контакт был бесповоротно потерян. Как так получилось? Как вышло, что со времени своей пробежки в степь и обратно он ни разу не вспомнил об Ино?

– Ты все это время был здесь?

– Да, – бесцветный голос был так мало похож на Индрин обычный, что Ким переспросил:

– Индра?

– Да, я все это время был здесь, – чуть громче повторил Индра. – Когда все побежали, я остался в транспорте.

– Почему? – тупо спросил Ким.

– А почему вы бежали? – вопросом на вопрос ответил тот.

У Кима перед глазами все плыло. В неверном свете аварийного освещения четыре человека в салоне казались расплывчатыми, смутными, ненастоящими. Пятеро, их осталось только пятеро…

– Почему… ты не помог?

– Я был заперт.

Ким почувствовал, что через секунду упадет; кое-как прошел мимо Киры, мимо Индры, упал в первое же кресло и уставился прямо перед собой. Через несколько минут картинка размылась, потускнела и пошла волнами; и Ким не сразу понял, что это не очередной подвох этой больной реальности, а просто слезы, которые просятся наружу, – а почему-то не могут.

Он просидел так какое-то время, и его не трогали. Собственно говоря, остальные тоже молча попадали в кресла, кто где, и застыли. Спустя какое-то время зашевелилась Кира, она с чем-то возилась сзади, потом долго чем-то шуршала. Дочь присоединилась к ней.

– Ким, встань. Встань, пожалуйста.

Он послушался, и обе женщины внимательно осматривали его, осторожно отводя в сторону обрывки одежды. Его попросили повернуться, потом ненадолго оставили в покое, потом снова трогали, ощупывали, чем-то намазывая.

– Вот только это плечо… что бы с ним придумать, детка, а?

– Плечу уже двое суток, сильно лучше ему не сделать.

Потом Кира рассказывала Индре, что случилось с ними снаружи. Ким закрыл глаза и оглох бы, если бы мог. Рут сидела в соседнем с ним кресле, и было слышно, как она мелко и часто что-то глотает. Затем фляжка оказалась у него в руках, и он тоже пил – сперва машинально, а потом со все нарастающей жадностью.

– Возьми, поешь, – он отрицательно мотнул головой, но Рут упрямилась, подносила что-то к самому его рту: – Давай-давай. Надо, так и загнуться недолго.

Он прожевал и проглотил что-то, вкуса чего не заметил. Нахмурив брови, Рут протянула ему еще что-то, маленькое и блестящее:

– Держи. Карман твой насквозь пропорола.

Ким увидел, что Индра смотрит на него; он взял у Рут заколку Лиз и прикрепил на воротник куртки.

Впереди негромко заговорил Влас:

– До рассвета часа два. Что будем делать потом?

– Уезжать отсюда, – ответила Рут. – Что еще мы можем сделать?

– Если честно… боюсь, мы и этого не можем. Система, похоже, вышла из строя.

– Молодой человек, – впервые голос Конструктора зазвучал немного неприятно. – Я почему-то представляла себе дело так, что вы – техник второй ступени и специализируетесь конкретно на транспортных средствах. Неужели я была неправа?

– Да, но…

– Что «но»? – опять Рут. – Не работает – значит, надо починить.

Влас вздохнул:

– Я постараюсь, но это будет не быстро.

– Знаешь, что на самом деле не быстро? – Это впервые заговорил Индра. – Без подсказок отгадывать цифровой код из сотни тысяч комбинаций. Например, на дверном замке.

– Но ты отгадал? – полуутвердительно произнес Влас.

– Я отгадал. Правда, я и подсказку нашел, но до того пришлось повозиться.

– Давайте солнца подождем, – с какой-то тоскливой ноткой проговорила Рут и вдруг совсем по-детски зевнула.

Киму было все равно. Он закрыл глаза, но не уснул: на внутренней стороне век отпечатались такие сюжеты, которые, наверное, больше никогда не дадут ему спать. Оставалось только сидеть в полудреме-полуоцепенении, пока не зашевелятся остальные и не надо будет опять что-то делать.

Влас уныло тыкал по приборной панели, потом начал хлопать себя по карманам и хлопал долго, а потом тяжело вздохнул:

– Эх, не везет так не везет. Еще и орешек где-то посеял…

Кира копалась сзади, Ким услышал ее бормотание: «Что это тут у нас? Лепешечка, очень удачно. Бедная, кто ж по тебе потоптался…» Рут пробралась мимо него к двери и уже положила ладонь на ручку, но остановилась, нерешительно обернулась, поискала что-то глазами.

– Выйдешь? – Вид у нее был непривычно смирный. Одежда девушки, перепачканная сверху донизу и разодранная в нескольких местах, была пропитана кровью. Не дождавшись реакции, Рут добавила: – Пойдем вдвоем, ладно?

Ким с вялым удивлением заметил на ее лице тень страха и заставил себя выговорить:

– Они наверняка уже ушли. А нет – просто захлопнем дверь снова.

Рут опустила глаза, слегка мотнув головой, и Ким понял: не зверей она боится увидеть. Он встал, глубоко вдохнул и вышел первым.

Сегодня солнца не было. Была невероятно густая матово-серая дымка, как будто в окрестностях всю ночь жгли полипласт. Казалось, вытяни руку – и не разглядишь кончиков пальцев. Сделав над собой усилие, Ким сошел со ступеньки и побрел сквозь это влажное супообразное варево, внимательно глядя под ноги. Он ходил так довольно долго, но на земле не осталось даже волчьих тел. Валялась пара фонариков, чей-то нож – и больше ничего.

Туман заглушал все, и, только вернувшись к самым дверям транспорта, Ким услышал, как трое у входа спорят на повышенных тонах.

– Я не третья ступень, черт возьми, моя работа – амортизаторы! – раздавался сердитый голос Власа. – А они тут уж никак не при делах. Электроника упала подчистую!

– Какое нам дело до твоей ступени? – Это говорил Индра, который без обычного изящества опирался о дверь, – Кому этим заниматься, как не тебе?

– Да я только время зря потрачу, говорю же! – втолковывал Влас.

Ким остановился у него за плечом.

– У нас еды почти нет, – добавила Рут, – И вода на исходе.

– Так я и говорю: нельзя нам здесь и дальше торчать. Надо идти пешком, и немедленно.

– И куда мы пойдем? – повысил голос Индра. – Навигации нет. Ты видел, что снаружи?!

– А ты? – Это не был голос Кима, а какой-то совсем чужой, – Вчера ночью, что было снаружи, хорошо видел?

У Индры от лица отхлынула кровь, хотя он и так был уже бледный как мертвец.

– Я двенадцать часов просидел в запертой машине, – с нажимом проговорил он, – И из них одиннадцать с половиной разгадывал код. Как, по-твоему, легко перебрать сто тысяч комбинаций?

– Ах ты, бедный, – отозвался Ким. Вот теперь он наконец что-то почувствовал: в груди зажегся маленький холодный огонек, и это было приятно. – Ты так натерпелся. Сидел в машине. А нас, каждого, хоть купай в регенераторе, и знаешь почему? Эта вот девчонка с одним ножом драться полезла. Но тебе – тебе, конечно, было очень трудно!

Кажется, Ино слегка покачнулся, а Влас, почувствовав поддержку, вывел:

– Ну вот, глас народа, – и прибавил более мягким голосом: – Не, приятель, серьезно: в транспорте ныкаться – конечно, целее будешь, да только…

– Ныкаться?! – подрагивающим голосом переспросил Индра. – Целее?! А знаешь, по тебе как-то тоже не скажешь, что тебе вчера сильно перепало!

Влас посмотрел на свою одежду – грязную, но сравнительно целую, на руки – почти без шрамов, перевел взгляд на истрепанных Кима и Рут, а потом кивнул:

– Верно, я целее ребят остался. Просто кое-что могу в смысле драки – ты помнишь, наверное. Да и ты, я помню, кое-что можешь: досадно, что тебя с нами вчера не было.

Какую-то секунду казалось, что Индра этого не стерпит, но он не ответил – развернулся и забрался в машину.

– Мальчики, мальчики, – Кира выплыла из тумана, заплетая что-то замысловатое у себя на голове. – Зачем вы так, он ведь, как-никак, всех нас спас.

– Спас, – согласилась Рут, – Но, если мы в ближайшее время отсюда не двинем, то, боюсь, эффект не закрепится.

Ким молчал. Если Индра их спас, то он… подвел всех?

– Рут, ты же можешь по солнцу ориентироваться? – спросил Влас.

– Когда оно есть – отчего не смочь, – Рут посмотрела на ватное, тусклое небо. – Ладно, поведу как-нибудь. По хлебным крошкам, что ли… С погодой и так несказанно везет третий день: ни ветра, ни града. Надо пользоваться, пока можно.

– Река… – мечтательно протянула Кира. – Такая длинная!

– Тонко подмечено, – Рут кивнула. – Реально длинная, и течет параллельно оживленному прямому маршруту Город – деревня. Куда бы нас ни унесло, надо выйти к реке, дальше будет проще.

– Давайте тогда, собираемся, – подытожил Влас. – Минимум, который может пригодиться, с собой, остальное бросаем.

– Подождите, – вдруг сказал Ким, – Я должен сходить… – последние слова пришлось выталкивать из горла насильно: —…За Ериком.

– Ким, – Рут осторожно подбирала слова. – Ерик, он ведь…

– Наверное. Но я должен знать точно.

– Пожалуйста, не сходи с ума! Посмотри вокруг – они же ни клочка одежды не оставили.

– Они могли его не найти. Влас сказал, он упал в расщелину, волки же не лазают по скалам.

– Вселенная, Ким, нам нельзя разделяться! – Рут уже почти кричала. – Надо быстро собирать пожитки и двигать! Как ты не понимаешь: чем раньше отправимся – тем больше шансов, что хоть кто-то дойдет!

Ким не ответил: Рут была права по всем статьям. Нужно идти сейчас, и он должен быть рядом с ними, чтобы, если возникнет нужда, сделать хоть что-то для тех, для кого еще можно.

Только вот Ерик бы его так не оставил.

– Я покажу дорогу, – вдруг сказал Влас. – Один долго проищешь, да и безопаснее все-таки.

Рут, кажется, потеряла дар речи – только широко распахнутые глаза пылали на осунувшемся лице. И тут в дверях опять показался Индра:

– Я пойду, – негромко, но бескомпромиссно произнес он, спустившись по ступеням и встав напротив них.

– Это еще зачем? – не понял Влас.

– Потому что «безопаснее все-таки». И потому что ты… – Вот это далось ему явно нелегко: – Ты сильнее меня. И лучше в боевой. А кому-то надо остаться с женщинами.

Влас вытаращился на Индру, не зная, что сказать. Зато у Рут голос, наоборот, прорезался:

– Знаете что?! – в бешенстве вопросила она, упирая сжатые кулаки в бока. – Огромное спасибо за заботу о нашей безопасности, но проваливайте-ка вы все трое, и сейчас же! Чтобы глаза мои вас не видели!

– Послушай, Рут… – Ким хотел было тронуть ее за локоть, но девушка резко отпрянула. За этим последовал фирменный взмах хвоста, и Рут, грохоча подошвами, забралась в транспорт и с силой долбанула дверью. Через секунду последняя открылась, на землю полетели три дева силовиков, и Рут захлопнула дверь снова.

Ким опустил руки, Влас растерянно перевел взгляд с одного на другого, а Индра негромко заметил:

– Теряем время.

Идти пришлось с полчаса. Не договариваясь, они образовали клин с Власом во главе и бдительно отслеживали любую угрозу. По крайней мере, вероятно, Влас и Индра занимались именно этим, тогда как Ким… Ким просто довольно вяло посматривал по сторонам. И везде было одно и то же: белесый кисель, душная тишина, голая земля с камнями и ничего живого.

Затем из тумана постепенно выплыла скала, про которую говорил Панько. Действительно, она была похожа на болт: высоченный цилиндр, зачем-то поставленный на попа непостижимой природной силой.

– Вот отсюда и дальше, – Влас остановился, – целое поле здоровых таких каменюк. Скорее даже лес, чем поле. Только вчера было еще светло, а в этой стекловате я не очень хорошо помню…

– Большое поле? – уточнил Индра. Он дышал с усилием, как будто они шли в гору.

– Приличное такое. Я, после того как парня видел, еще минут пять до его конца бежал.

– Значит, надо расходиться.

– Лучше не надо, – неохотно возразил Ким.

– А для чего еще нас тут трое? – возразил Ино. – Сэкономим время – быстрее вернемся.

– Разумно. Но каждый держит соседа в поле зрения, – предупредил Влас. – Если кого-то не видно – кричите.

Индра, не глядя, кивнул и зашагал влево. Влас двинулся вперед.

Спустя шагов двадцать Ким понял, о чем говорил Влас, называя это место лесом камней. Неизвестно, под каким воздействием, но небольшие скалы приобрели здесь одинаковую форму: их бока были словно стесаны вертикально гигантскими резцами. Сами скалы напоминали даже не деревья, а нездоровые, желтоватые зубы, торчащие из песка. Некоторые из этих зубов еще не прорезались полностью, другие были выше Кима раза в полтора-два. Обладая хорошей фантазией, можно было бы сравнить это место с древним каменным городом, с узкими улицами и домами разной высоты. В кино точно показывали что-то подобное.

Но Киму было не до фантазий, и воображение сейчас рисовало ему только одно. За каждой скалой он ждал и боялся увидеть разлом, а на его дне… «Сколько ты тут планируешь протянуть?» – только вчера он спрашивал об этом Ерика. Первого настоящего друга, который у него был.

Ким резко остановился. Не потому, что что-то увидел: ему послышался чей-то приглушенный крик. Он вскинул голову и с ужасом осознал, что уже давно не следил за товарищами, погруженный в свои мысли.

Он стал лихорадочно оглядываться, но в поле зрения не было никого – только камни. Куда они делись? Ким растерянно поднес ладонь ко лбу, а потом сорвался с места и бросился налево – туда, где теоретически должен быть Влас и откуда до него только что во второй раз донеслось слабое: «Помоги…»

 

Глава 15

Счастливое число Индры

Щели между каменными зубами были усеяны влажными от конденсата осколками камней, и Ким скользил и оступался, отчаянно высматривая неброскую куртку Власа, которая, как назло, по цвету была неотличима от скал. Он метался и петлял, не думая о том, что неизбежно запутывается в лабиринте все больше.

За следующим поворотом он едва успел уцепиться за выщербленную поверхность валуна и попятиться: перед ним открывался отвесный обрыв, бездонная каменная трещина.

Леденея, Ким осторожно приблизился к краю и заглянул вниз. Нет, не бездонная: это оказался всего лишь очень длинный разлом глубиной в несколько этажей и шириной с два хороших прыжка. И, насколько он мог рассмотреть отсюда, на дне ничего не было.

Ким оглянулся, и вдруг ему показалось, что метрах в десяти, еле различимое в белом киселе, мелькнуло что-то и исчезло за камнями.

Со всех ног он ринулся туда, вывернул из-за скалы, и…

…Влас с Индрой сплелись и катались по земле на небольшой полянке меж валунами и в опасной близости от расщелины. Точнее, не столько катались, сколько Влас пытался придавить Ино к земле, а тот бешено вырывался. В стороне как попало валялось оружие.

– Что вы устраиваете?! – завопил Ким, на которого накатили одновременно громадное облегчение и нешуточная злость. – Нашли время!

Влас отвлекся, вскинул голову, и Ино этим воспользовался: немалым усилием, но ему удалось-таки свалить с себя противника.

– Он напал сзади, – прохрипел Индра. – Ким, он не наш!

– Что ты городишь! – Ким подскочил к ним и попытался отпихнуть Индру, но теперь уже тот впился во Власа, как клещ.

– Кто на тебя нападал?! – зло огрызнулся Влас и закашлялся: Индра сдавливал ему горло. – Ты же сам… поскользнулся…

– Да отпусти ты его! – рявкнул Ким и оттащил, наконец, Ино, мельком удивившись тому, что это удалось легче, чем должно было.

Влас бодро вскочил на ноги и встряхнулся, тогда как Индра, напротив, на секунду как-то обмяк и прикрыл глаза, но потом собрался – на лице прочиталось явственное усилие – и встал сперва на одно колено, а затем в рост.

– Вы ненормальные! – выплюнул Ким, с отвращением отходя от него. – Нашли время выяснять отношения!

Индра стоял на ногах как будто не очень твердо, и голос его звенел от напряжения:

– Говорю тебе, он ударил меня сзади. У самого разлома. Если бы я этого не ждал – валялся бы сейчас внизу со сломанной шеей.

– Ждал чего?! – Влас был возмущен и разобижен.

– Что ты попытаешься меня прикончить.

– Да какого рожна мне это делать?!

– Такого, что я разгадал код на двери! – почти выкрикнул Индра. – И ты спешишь от меня избавиться, пока я никому не сказал, как это сделал! Ерика здесь никогда и не было, ведь так?!

– Ну и зачем ему от тебя избавляться? – Ким стал рядом с Власом, и Индра оказался один напротив.

– Потому что он запер дверь, – настойчиво проговорил Индра. – Ну же, Безрод, пораскинь мозгами, они же у тебя есть! Вы все побежали сломя голову. В чьей башке в этот момент могла возникнуть светлая мысль захлопнуть дверь транспорта?!

– Вот именно! – закричал Влас, потеряв последнее терпение. – Мы – бежали! Если кто-то и запер дверь специально, то тот, кто остался внутри!

– Я остался внутри, потому что не мог бежать! – крикнул Индра. – Ты же, мразь, меня еще в транспорте…

– Хватит! – рявкнул Ким, – Влас отбивался от стаи с нами вместе, а ты – нет! Он лучше тебя во всем, и ты не можешь этого стерпеть – но это твои личные проблемы!

– Вселенная, Ким, да посмотри ты, о чем он думает! Включи свое умение, наконец!

– Иди на хрен! – Ким отвернулся от Индры, всей душой желая оставить его здесь и никогда больше не видеть. Через плечо он бросил: – Не нравится компания – можешь оставаться здесь.

Влас медлил, по-видимому опасаясь оставлять Индру у себя за спиной, но Ким уже решительно зашагал прочь.

– Иди, Безрод, – послышалось сзади, – А ты не торопись. Я с тобой в транспорт больше не сяду.

Ким обернулся. В руке у Индры был дев, бледное лицо словно закаменело.

– Это еще что? – спросил Влас с таким спокойным недоумением, как будто Индра угрожал ему морковкой с грядки.

– Я, конечно, хотел бы тебя расспросить, – Индра твердо держал прицел. – Но нас осталось слишком мало, а ты слишком опасен. Либо ты прямо сейчас сам все рассказываешь, потом получаешь прикладом по голове и остаешься здесь – если повезет, можешь и выжить. Либо здесь остается твой труп. Решай.

– Да ты совсем очумел!.. – Ким в ярости шагнул было вперед, но Индра немедленно перевел ствол на него и предупреждающе мотнул головой:

– Стой, где стоишь, Безрод. Ты даже не знаешь, с кем связался.

– А ты, стало быть, знаешь, – протянул Влас. – Н-да… Анализаторы – парни башковитые, не отнять. Но вот силовые методы убеждения им пробовать не надо, не их это дело… Дай сюда.

Рука у Ино не дрогнула. Но через миг по лицу пробежала тень изумления, а брови сдвинулись. Влас тем временем уже стоял перед ним, он рывком забрал у Ино дев и негромко повторил:

– Ну я же говорю: не твое это, парень.

Он с секунду побаюкал оружие на сгибе локтя, задумчиво глядя на ствол, затем негромко спросил:

– Что же мне с тобой делать? – и вдруг неуловимо быстрым движением ударил Индру девом в лицо. – Прикладом по голове, говоришь?

– Эй… – Ким понимал, что у Власа есть основания быть недовольным, но все-таки не мог не запротестовать. От удара Индра упал на колено, но сильные руки Власа за шиворот вздернули его на ноги и прижали к каменной стене.

До внутреннего слуха Кима вдруг долетел какой-то обрывок: «…Я здесь…» – но его сразу унесло.

– Так что ты там говорил? – тихо и угрожающе спросил Влас. – Я, значит, запер дверь, а ты разгадал код?

Опять что-то неразборчивое, но вроде бы с другой стороны: «Скорее…» Ким даже оглянулся. Откуда?

– Ну и как ты догадался? И с кем успел поделиться догадкой?

Индра молчал как рыба.

– Я ведь все равно узнаю.

«У разлома…»

«Что?..» – Ким был слишком изнурен и никак не мог взять в толк, что происходит. Он тупо смотрел на Власа: лицо того неуловимо менялось. С таким выражением механики в мастерской зажигали автоген.

– Никому, – проговорил Индра.

– Врешь, – Влас раздул ноздри и внезапно ударил его головой в нос. Хлынула кровь. Ким кинулся к ним, но Влас, не глядя, послал его назад четким ударом локтя.

– Тебе нужен кто-то живой, – то, что говорил Индра, теперь было трудно разобрать, зато его губы вдруг раздвинула медленная, страхолюдная улыбка. – Свидетели.

– Уж извини, браток, это будешь не ты, – еще один сокрушительный удар в лицо; Кима, рванувшегося было на помощь, Влас быстро перехватил за горло. Он был сильнее, крупнее раза в два, и у него наготове был нож.

– Переиграем, – почувствовав у шеи лезвие, Ким замер. – Ты говоришь – он остается цел.

– Вряд ли, – Индра сполз по стене и силился выправиться. – Если с самого начала твоей задачей был он, какой мне смысл говорить?

Влас ослабил хватку. И кошмарно медленно, слабо надавливая, повел ножом, так что Киму за шиворот потекла противная струйка.

– Соображаешь. Но я ведь сказал «цел», а не «жив». Если не скажешь, придется разбирать на запчасти сначала его, потом тебя. Я сам-то такое не очень люблю, если честно, но для пользы дела…

– А я не против, – Индра осклабился и съехал еще немного. – Валяй.

Затылком Ким почувствовал, как Влас с сожалением вздохнул:

– Что ж…

И тут он увидел, что глаза Индры останавливаются на чем-то за его спиной и недоверчиво раскрываются, а улыбка сходит с лица. Влас от души рассмеялся:

– Да брось! Ты реально хочешь меня на это купить?

– Нет, – чуть помедлив, отозвался Ино. – Хочу забрать кое-что. На счастье.

Он каким-то чудом отлип от стены, сделал нетвердый шаг вперед и одной рукой потянулся к заколочке Лиз у Кима на вороте.

– Странный ты, – честно сказал Влас.

С еле слышным «тюк» что-то небольшое щелкнуло его по голове и отскочило.

В ту минуту, когда Влас обернулся, ослабив хватку, Индра с неожиданным проворством и силой дернул Кима за шиворот на себя, и тот почувствовал, как лезвие обжигает горло. Они вместе повалились на землю.

Почти одновременно с этим раздался резкий треск, и спустя секунду Ким услышал, как позади падает что-то еще.

Первое, что он увидел, вывернув шею, – это лежащий без движения Влас. Ким быстро схватил упавший на землю нож, но, очевидно, мог уже не торопиться.

Вторым был лежащий позади Ерик.

Между ним и Власом валялся маленький круглый предмет. Орешек.

В реальности дикарь выглядел немногим лучше, чем в самых жутких картинах, которые подсовывало Киму воображение. Вся голова у него побурела от запекшейся крови, половину лица покрывала коричневая корка, а нос явно был сломан.

Но этот, настоящий, Ерик был совершенно однозначно не мертв. Он опирался на локоть, в заплывших разноцветных глазах теплился огонек ненависти, а в вытянутой руке дикарь держал дев.

– Он вчера… обронил… кой-че… – Это был даже не хрип, а еле слышный шепот, – Дай, думаю… верну…

– Друг… – Ким бросился к Ерику, запихивая нож Власа в карман и забывая сложить лезвие. – Жив?! Откуда ты…

– Из трещины, – голос дикаря больше напоминал хруст наждачки. – Битый день выкарабкивался… От воды бы… не отказался.

– Подожди, тут недалеко, – Ким обернулся к Индре.

– И никто не спрашивает, жив ли я… – с трудом проговорил тот, поднимаясь на колени и утирая кровь с лица. – Очень рад тебя видеть, дикарь, честно.

– Надо его…

– Надо, надо, – Индра подполз к Власу и начал обшаривать его одежду, – Две минуты.

– Зачем?!

– Затем, что на самом деле я ни о чем не догадался, и мы по-прежнему очень мало знаем о нашем бывшем попутчике, – бросил Индра, продолжая ощупывать и охлопывать. – Н-да, негусто… Глянь-ка сюда, Безрод.

Не без колебания Ким оставил дикаря и подполз к телу. Индра отвернул ворот футболки Власа, показав профессиональный значок, пришпиленный с изнанки. Это был треугольник.

– Как, по-твоему, похож он на коммуникатора? – спросил Индра.

– А тебе никто из знакомых коммуникаторов не говорил? У них треугольник – как рупор или как «play».

Едкий тон Ино предпочел проигнорировать.

– Мог и перевернуться.

– Я и раньше видел такой. На одном из консулов.

– Занятно… – протянул Индра, доставая какой-то прибор из внутреннего кармана Власовой куртки, – Ага, я рассчитывал найти что-то похожее.

Напоследок он прихватил пластфон с тянущимися за ним наушниками и с трудом поднялся на ноги:

– Ну, как минимум одно мы, пожалуй, можем утверждать со всей уверенностью: этот парень – такая же вторая ступень, как я.

Нести Ерика пришлось Киму. Индра пытался помочь поначалу, но едва не свалился сам.

– Во время болтанки я обо что-то ударился, – тяжело проговорил он. – А этот сукин сын еще добавил – он же меня как бы в чувство приводил. Темно было, кто бы разобрал, как там человека лупят.

К постоянной ноющей и дергающей боли в плече Ким уже почти привык. Но от того, что он очень старался не слишком трясти друга на закорках, идти было трудней.

– В Магнитке со мной произошло то же самое, что и со всеми, – продолжил Индра. Несмотря на явно паршивое самочувствие, Ино словно прорвало: Ким никогда не слышал, чтобы тот так много говорил: – Но меня он слишком сильно обработал – а может, этот его приборчик добавил. Я и двух шагов не сделал, как отключился и упал под кресла. Первая его крупная ошибка: надо было тщательнее проверить транспорт, но у него было слишком мало времени. Вторая, конечно, в недооценке крепости котелка нашего друга-дикаря. Думаю, он ударил его по голове сзади, как меня, но здорово сглупил – оставил оружие. Наша самая большая удача, потому что батареи тех, что сейчас были с нами, он, конечно, изловчился в какой-то момент разрядить.

– Не оставил… – прохрипел Ерик. – Пришлось поискать…

– А, ну все равно: не унес далеко. Он же не мог к вам заявиться без Ерика, но с лишним девом. Он ведь прикидывался, что его так же накрыло, как и других, хотя на самом деле, конечно, нет. Я думаю, дело в его наушниках: он ведь их не снимал. И когда включил свое устройство, один остался в трезвом уме.

Кажется, Индра ждал вопроса, но Ким молчал, и вопрос задал Ерик:

– У…стройство?..

– То, что я вытащил у него из кармана. Кира упоминала, что типичная реакция на Магнитку – не убегать, а прятаться. Мне уже тогда показалось, что тут что-то нечисто, а потом я вспомнил, как кто-то в транспорте постоянно твердил: надо бежать, надо выбраться наружу. Запускал цепную реакцию. На фоне излучения хоть кто-нибудь да не вытерпел бы, а остальные следом… Ну как оно и случилось.

Вдали показался транспорт и зыбкая фигурка Рут в тумане, которая вроде как зажала ладонью рот, разглядев сперва только двоих, а затем кинулась к ним. Через минуту она осторожно обнимала Ерика и помогала Киму внести его внутрь, Кира выдала очередную нелепость («…баланс в природе: трое ушли, трое вернулись»), а Индра все никак не мог остановиться:

– И вот начинается самое интересное. Я много передумал, пока сидел взаперти: зачем нужно гнать всех из транспорта? Очевидно же, что внутри безопаснее. Значит, кому-то нужно было искусственно создать такие условия, в которых людям будет угрожать опасность. Зачем? А затем, чтобы под шумок с кем-то разделаться.

Рут, склонившаяся над Ериком, уложенным в проходе салона и первым делом получившим инъекцию снотворного, вскинула голову:

– Не могу поверить, – с тихой яростью сказала она. – Он ведь дрался со стаей вместе с нами. Его же тоже могли убить!

– На самом деле не дрался и не могли, – сообщила Кира, передавая Индре смоченную тряпку. – Судя по тому, что я видела, этот приехавший с вами молодой человек на протяжении всего побоища стремился держаться позади, поближе к двери нашей машины. Некоторую нелогичность я лично усматриваю в другом: у него ведь было огромное множество шансов разделаться с кем-нибудь из нас, раз уж ему так приспичило, причем гораздо раньше и проще.

– И я об этом подумал, – Индра осторожно попробовал обтереть засохшую кровь с лица и поморщился. – Значит, эти варианты не подходили. А не подходили они потому, что все должно было выглядеть естественно. Кто-то должен был вернуться в Город вместе с Власом и засвидетельствовать, что другие погибли по трагической случайности. Открытая земля – опасное место. И, судя по его действиям, «звездочку» и вас он не планировал трогать.

Кира задумчиво потерла переносицу и протянула:

– И все ради вас троих…

Индре, как видно, послышалось в этих словах недоверие, потому что он пустился объяснять:

– В первую очередь, он нападает на Ерика, так? Думаю, порядок тут не важен: просто меня он уже ослабил и мог оставить на попозже, а Ким слишком здорово бегает. Потом вдруг предлагает идти туда, где якобы видел дикаря, хотя сам только что убеждал всех уходить как можно скорее. И потом я… ну на самом деле я ему немного подыграл.

– Как это – подыграл? – не поняла Рут.

– Помнишь, я сказал, что нашел подсказку и разгадал код двери? – В голосе Ино впервые за время рассказа прорезалась прежняя самоуверенная интонация. – К тому времени я уже понял, что дверь заперли специально, чтобы не дать кандидатам в трупы вернуться в защищенное место раньше времени. Так что я солгал. Если бы я действительно разгадал код, это бы, вероятно, значило, что я узнал что-то о том человеке, который им пользовался. И это должно было его заинтересовать.

– То есть на самом деле… – недоверчиво начала Рут.

– На самом деле я просто набирал все комбинации по очереди, – смиренно кивнул Индра. – Двенадцать часов. По двадцать комбинаций в минуту.

– А ты помнить этот код? – поинтересовалась Конструктор. – Потому что, возможно, по нему мы действительно могли бы узнать что-то о мотивах…

– По чистой случайности – помню, – отозвался Индра и назвал: – 33582. Но лично мне он, увы, ничего не говорит.

Кира склонила голову набок.

– Прости, дорогой, но ты что-то путаешь. Перебирая по двадцать комбинаций в минуту, даже за полные двенадцать часов ты бы не смог добраться до тройки.

– Я восхищен: вы отличный математик, – Индра улыбнулся. – Хитрость в том, что я начал с тройки. Понимаете, мое счастливое число.

На протяжении всего рассказа Ким сидел молча и лишь изредка взглядывал на Ино, но эта самодовольная улыбка его добила.

– Ты не устал? – резко спросил он, – Уже час как треплешься.

Индра осекся.

– Ну это комплекс выжившего, – протянула Кира. – Такой же, как у теб…

– Мне насрать!!! – взорвался Ким, не давая ей договорить. – Счастливое число?! Для Каверина оно тоже счастливое, а? Для Панько, для Суна?

– Ты что, меня обвиняешь в их смерти? – мертвенно-холодным голосом спросил Индра.

– Я тебя обвиняю в том, что ты мог поделиться с нами своими глубокими мыслями чуть раньше! Мы бы давно его пристрелили, а все остальные остались бы целы! Но нет, тебе же нужен эффект!..

– Мальчики, мальчики, – сказала Кира.

– Да я не знал, кто все это устроил, до тех пор пока он на меня не напал! – выкрикнул Индра.

– Вот как?! – заорал Ким. – И кто, по-твоему, еще мог быть этим кем-то?! Я?!

– Я подозревал Власа, – Индра немного убавил громкость, – В самом начале он прикидывался, что не знает, что я анализатор, чтобы заставить рассказать о моей задаче в поездке. А ведь нас троих на всех экранах Города показывали, он должен был меня узнать. Потом – наша с ним драка: ну какой технарь так знает боевую? Но вы же, черт побери, считали, что я просто завидую!

– Индра Ино может извлечь из этого хороший урок, – учительским тоном произнесла Кира. – Превосходство, основанное на количественных показателях, таких, к примеру, как физическая сила и навыки, очень шатко и в конечном счете эфемерно.

После этакого любое продолжение звучало бы слабо. Ким и Индра молча встали и разошлись как можно дальше друг от друга. Ино забрался в самый хвост транспорта и стал изучать пластфон Власа. А Ким ушел в кабину, рухнул в водительское кресло и уронил голову на локти.

Хотелось бушевать, орать, разбить что-нибудь, а потом уснуть и проспать до самого апокалипсиса.

 

Глава 16

Конструктор решает

– Эй, – не прошло и нескольких минут, как над ним, опершись на подголовник, нависла Рут, – Мы сваливать отсюда будем или конца света подождем?

Ким приподнял голову. Не дадут человеку умереть спокойно.

– Как мы отсюда свалим? Ерик идти не в состоянии.

– Может, и не надо идти.

– Что? – Ким взглянул на нее. – Ты сама говорила…

– Я же не такая упертая, как некоторые, – снисходительность и презрение, которыми девушка щедро поливала его до сих пор, похоже, взяли отгул. – Влас подложил нам свинью, так? А кто говорил, что транспорт сломан? Его кто-то еще, кроме него, осматривал?

Ким посмотрел на нее и пришел к мысли, что мог бы сам об этом подумать. Хотя – когда? Последние несколько часов его голова была занята исключительно тем, чтобы не дать как-нибудь себя укокошить.

– Ты же технарь.

– Механик, – он повернулся к приборной панели, – И не из самых одаренных.

– Ну вот, хороший шанс повысить уровень, – Рут распрямилась, – Пойду еды какой-нибудь промыслю. А то я сейчас уже рысь бы съела целиком. А там, глядишь, и к вам, мальчишки, начну приглядываться.

Машинально кивнув, Ким уставился на приборы. Их было слишком много, и назначение многих было совсем не ясно. С другой стороны, вся техника, в конечном счете, одинакова. Всегда и везде все начинается с кнопки «питание».

Четверть часа он тыкался вслепую и разобрался, как минимум, как заводить двигатель, – только проделать этого не смог. Сели батареи? Если сели, то они могут с тем же успехом вылезать наружу, укладываться рядком и звать местное зверье к столу. Был бы кетчуп – полили бы друг друга.

Задев больное плечо и крякнув, Ким встал, вышел и забрался под транспорт. Он вспомнил, как ночью накануне выезда застал Власа в таком положении.

Через час, когда он выкарабкивался из-под днища, грязный и потный, из по-прежнему плотного тумана ему навстречу вынырнула Рут. Ким полагал, что промышлять еду она собиралась в транспорте, и был немало удивлен ее видом: на плече у девушки висел дев, а в руке болтался пяток каких-то невезучих зверьков. Рут держала их за длинные тонкие хвосты и небрежно помахивала связкой при ходьбе.

– Как успехи?

Впервые за последние несколько суток Киму захотелось улыбнуться. Он вытянул ладонь, на которой лежала небольшая коробочка. Чтобы отодрать ее от днища, он сорвал несколько ногтей, пока не вспомнил про нож Власа, лежавший в кармане.

– Знаешь, что это?

– Нет, – нахмурилась Рут.

– И я не знаю. Но могу поспорить, что в стандартную комплектацию эта штуковина не входит.

О, что может быть слаще для уха механика, чем этот благородный, сдержанный, басовитый рык мотора!.. Ким готов был оставить двигатель включенным и залечь обратно под транспорт, чтобы закрыть глаза, заложить руки за голову и слушать его там в свое удовольствие.

Вместо этого они спешно рассовали по углам салона все, что могло кататься при тряске, пристегнули вялого и (естественно) сквозь дремоту требовавшего еды Ерика и двинулись в дорогу.

Управлять транспортом оказалось не настолько уж сложнее, чем слайдером в «Космической угрозе», чтобы технарь первой ступени не мог освоить эту премудрость. Правда, водитель из Кима получился более чем посредственный: машину мотало из стороны в сторону, она подскакивала на ухабах и норовила зарыться носом в каждую яму. Но главное – они ехали вперед. С каждым метром, который отдалял их от проклятого места, на сердце Кима становилось – нет, не радостнее, но хотя бы спокойнее.

Когда он принес коробочку в кабину, Индра на время забыл про гордость и подошел посмотреть.

– Что-то вроде глушителя, наводить помехи? – предположил он. – У него в пластфоне установлена чертова туча всяких занятных программок, я пока в них не разобрался. Думаю, то, что мы каким-то образом заехали в самый центр Магнитки, тоже его заслуга: он корректировал управляющий сигнал прямо отсюда, и бедняга Сун не мог понять, в чем дело.

– Ты теперь и в сигналах разбираешься? – грубо спросил Ким, – Это работа технарей, между прочим. Не слишком мелко для тебя?

И снова Индра ничего не ответил и отошел.

– Зря ты так, – Рут сидела рядом, определяя их маршрут – очевидно, по счастливой звезде, потому что ничего другого, что могло бы в этом помочь, лично Ким не видел. – Он так же переживает, как и ты, между прочим.

Вместо того чтобы урезонить, это замечание еще больше разозлило Кима. Что, все девушки мира всегда будут за красавчика Ино?

– Переживает?! Он?! – Машина дала такого козла, что Ерик позади протестующе закряхтел.

– Конечно. Кира говорит – это комплекс выжившего; только ты свой вымещаешь на нем, а он из-за своего тебе не отвечает, и ты от этого еще больше к нему цепляешься, и так до бесконечности.

– Давай без псикодинга, хорошо? – огрызнулся Ким. – За дорогой следи.

– Тут особого псикодинга и не надо. Дураку ясно: ты чувствуешь себя виноватым в том, что все силовики погибли, – в лоб заявила Рут, – И злишься на себя за то, что вылез тогда из-под транспорта и вынудил их идти за тобой. Нет?

Именно так Ким себя и чувствовал, поэтому окончательно взбесился:

– С чего ты взяла, что можешь об этом…

– Я тоже там была, – негромко напомнила Рут. – Я, кстати, поняла, что ты хочешь сделать, еще когда только до тебя дотронулась.

«Так вот кто это был», – промелькнуло у Кима в голове.

– И мне стало дико страшно, когда я это представила, потому что стаю за обедом я однажды видела, – продолжала Рут, – Я хотела тебя остановить, но потом…

– Что потом? – все еще резковато спросил Ким, потому что девушка сосредоточенно замолчала и только кусала губу.

– Знаешь, вообще, Кира часто правильные вещи говорит. Насчет количественных показателей… По большому счету, я согласна.

– Нельзя ли попонятнее?

– Можно и попонятнее, – нахмуренная Рут повернула к нему голову, – Если ты такой сильный и жуть как этим гордишься, то рано или поздно наскочишь на кого-то еще сильнее и проиграешь. А по-настоящему люди сильны тем, что измерить нельзя.

– Что, например? – Эти слова против воли зацепили Кима, что самым печальным образом сказалось на траектории движения транспорта.

– Например, храбрость, – серьезно сказала Рут. – Или самопожертвование.

– Или справедливость, или милосердие, или приятность тембра голоса – у Индры Ино, кстати, голос очень приятный, или способность к любви, конечно же, – Кира с трудом добралась до кабины по раскачивающемуся проходу, чтобы протянуть им несколько крошечных размочаленных кусочков мяса, еще сочившихся кровью.

– Выглядит отвратительно, – пробормотала Рут, беря еду.

– Я не специалист по расчленению убитых живых существ, ты это знаешь, – оскорбленно отозвалась Кира. – И если бы мы потратили всего десять минут, чтобы хотя бы обработать несчастных термически…

– Ну нет, чем ждать там, в тумане, я предпочитаю сырого тушкана, но по дороге к… ВОТ ОНА, КИМ, СПРАВА!!!

Ошметок зверька шлепнулся Киму на колено: напуганный воплем Рут, он резко вывернул руль, и они едва не встали на одну гусеницу. Кира полетела на пол и укорила оттуда:

– Детка, ты же видела эту реку раньше. Конечно, она уже не такая же, но ведь очень похожа.

На берегу пассажиры потребовали привала. Во-первых, всех уже тошнило от Кимовой езды – и не только в переносном смысле слова. Во-вторых, в остановке была и необходимость: Рут заявила, что никак не может сориентироваться, сидя в кабине, а лучше бы выяснить, как далеко им еще ехать, и в особенности какой погоды ждать.

Здесь не было тумана, хотя не было и солнца: все тонуло в каком-то сонном мареве, предвещавшем не то буран, не то потоп – главные специалисты по Открытой земле никак не могли сойтись во мнении. Река была не река, а настоящий разлив, маленькое море – широкая, почти неподвижная, изжелта-мутная. Время от времени в ней что-то всплескивало, а низкие песчаные берега поросли острой, сочной, похожей на узкие перья травой. Золотой диск еле угадывался в облачной пелене, но светил попослеобеденному: мягко и щедро.

Ерик настоял на том, чтобы ему помогли выбраться на воздух, и лежал ничком на спине у самой воды.

– Хорошо… – вздохнул он, – Я, когда в той трещине валялся, подумал было: в последний раз на небо смотрю.

– У тебя перебиты штук пять ребер, проломлена голова, сотрясение и бог знает сколько всего и как именно повреждено внутри, – заметила Рут, садясь рядом на песок. – Так что могло и вправду так выйти, что в последний раз. Если бы Ким не уперся рогом, как олень, что ему надо за тобой сходить.

Киму стало неловко, и он поспешно сказал:

– Повезло, что этот урод у тебя пульс не стал проверять.

– Урод стал, – возразил Ерик, закрывая глаза. – Но Ли-то меня научил кой-чему. «Безмятежность лотоса» знаешь? Я услыхал, что он ко мне спускается, и только-только успел в нее войти. Немного и надо было: он бы еще чуть-чуть посильнее долбанул – и я бы реально стал совершенно безмятежным. Ну то есть совсем.

– Безмятежность лотоса? – переспросил Индра, останавливаясь над ними.

– Энергию экономить, если надо, – пояснил дикарь и добавил гораздо мрачнее: – Ему бы для верности корнеальные рефлексы проверить, только он не проверил. Так что не из силовиков он был, зараза. Не учил его Каверин… – Ерик замолчал и горестно вздохнул.

Какое-то время они сидели и лежали в тишине, нарушаемой только звоном мошки, травяным шелестом и плеском. Пригревало плечи, воздух пах водой, а вода – сладковатой гнильцой и одновременно чем-то свежим. Странное дело: всем как будто одинаково захотелось вдруг забыть про тревогу, развалиться и расслабиться – таким мирным, безопасным и даже приятным казалось все здесь и сейчас.

– Раньше это называлось пикник, – сообщила Кира, которая сидела на кочке, расправив свою цветастую юбку вокруг ног. Юбка оказалась совершенно круглой. – То бишь выезд на природу в поиске чистого воздуха и приятных глазу пейзажей. Участники неспешно наслаждались привезенными с собой едой и напитками, все были расслаблены, по-доброму настроены и благорасположены друг к Другу.

– Да уж… – неопределенно протянула Рут, зажмуриваясь и подставляя лицо небу.

При мысли о благорасположении друг к другу Ким поискал глазами Индру. И нашел: тот брел по кромке воды, что-то высматривая. Вдруг он остановился, присел, чтобы поднять маленький предмет, и стал придирчиво осматривать.

– Эй, что там у тебя? – окликнул его Ерик.

Ино не стал отвечать, а подошел к ним и присел на корточки рядом с дикарем, показывая находку:

– О! Это ж этот… триболит?

– Аммонит, – поправила Рут, открыв один глаз. – Ничего себе, нашел. Если захочешь продать в Городе – будет оченно прибыльное дельце.

– Или просто хороший подарок, – мягко возразил Ино.

Ким тоже посмотрел: изящная спираль, отпечатанная в камне, излучала таинственную миллионнолетнюю магию. Она напоминала тугой завиток девчоночьих волос, и внезапно Ким догадался, для кого будет этот подарок. И это вызвало немедленное желание как-то придраться к Ино.

– Слушай-ка, когда ты там кричал в скалах… ну когда Влас на тебя напал…

– Я не кричал, – странным тоном отозвался Индра.

– Да брось. Я тебя услышал и побежал к вам.

– Я бы и пикнуть не успел: он мне сразу в трахею впился, – возразил Ино. – И сам он уж точно не кричал, могу тебя уверить.

Ким перевел взгляд на Ерика. Тот помотал головой:

– Не, друг, я тоже молчком. Я ж думал, мне до самой деревни на брюхе ползти – экономил силы.

«Почудилось в тумане, – рассеянно подумал Ким, – Да нет, что за фигня!»

– Слушай-ка, Ино…

– Слушай-ка, Каверин, – перебил его Индра. – У тебя, я вижу, какое-то необоснованное, я бы сказал, к моим словам недоверие. А мне тоже хотелось бы кое-что понять. Давай так: каждый задаст по вопросу, под честное слово. Подходит?

Ким хмыкнул.

– Я спрошу первым, – предложил Ино. – Итак… Когда мы были там втроем с Власом, ты что-то слышал?

– Конечно, слышал, что я, по-твоему… – Ким осекся. Ведь Индра не про это толкует.

– Когда дев оказался разряженным, – настаивал Ино, – слышал еще что-нибудь?

Ким напрягся. Он помнил голоса, долетавшие до него словно через помехи, сквозь белый шум. Это говорил Индра?

– Слышал, – признался он. – Только очень плохо. Какие-то обрывки.

– Вон оно что… – проговорил Ино как бы про себя и задумался.

– Теперь очередь Кима, – напомнила Рут.

Спрашивать о том, звал или нет кто-то на помощь, уже казалось глупым. Но Ким вспомнил кое-что другое:

– Какое у тебя было задание в этой поездке?

Ино молчал. Потом вздохнул, словно просыпаясь:

– Задание? Тут-то все просто. У меня не было задания.

– Зачем тогда ты ехал?

– Это второй вопрос, а я обещал ответить только на один.

– Мне думается, он ехал за тем же, за чем и ты, и по той же причине – потому что Эдо попросил, – протянула Кира с долей иронии, – А что он не затруднился сочинить благовидный предлог – так ведь Индра, как я понимаю, на него работает, а приказы, даже те, что в форме просьбы, объяснять необязательно. Права ли я?

– Всегда и безусловно, – почтительно ответил Индра. – Хотя предлог был, но я способен отличить его от причины.

– Пошпионить за кем-нибудь, уж наверняка, – госпожа Вайс забубнила совсем неразборчиво: – Милое дело для Эдо, а такую причину, как «для полного комплекта», поди объясни, если вы сами не в курсе.

Эта тарабарщина Кима не зацепила – после слова «пошпионить». Он приподнялся, глядя на Индру в упор, но тот вдруг закрыл глаза и устало откинулся на траву:

– Не трать силы, Каверин: за тобой, да. Но то, что сказал Влас насчет тебя и… Короче, я говорил: я знаю разницу. Это был повод.

Ким не хотел сейчас думать о том, что сказал Влас и подслушал Индра. Он вдохнул поглубже и окинул взглядом уютный речной пейзаж. Если дальше все пойдет нормально, в следующий раз он выйдет из транспорта уже в городском гейте. Еще из одной передряги они точно живыми не выберутся, есть же предел всякому везению. Поэтому, вероятно, все пойдет нормально. Значит, сейчас он видит небо в последний раз.

Когда-то Каверин спросил, кажется ли ему Открытая земля красивой. Земля тогда была видна из слайдера, везшего детей из Коллектора в Город, и Ким, глядя на нее впервые в жизни, ответил, что да, кажется. А теперь…

– Не так уж здесь и страшно, – проговорил он вслух, и Рут приподнялась на локте и глянула на него:

– Что?

– Ну здесь, на Открытой земле. Не курорт, конечно, но если в одиночку с голыми руками по степи не бродить – жить-то и правда можно. А в Городе считают, что тут просто ад какой-то.

– В Городе много чего считают просто по инерции, – высказалась Кира. – А также в силу пагубно некритичного восприятия и беспрекословного принятия устаревших догм. Что, впрочем, остается наиболее валидным способом взаимодействия с окружающим миром в условиях поголовной потери способности иметь собственное мнение.

– А? – Дремавший Ерик лениво открыл зеленый глаз.

– Ну вот вы, силовики, – пояснила Конструктор. – Зачем вы?

Прежде чем Ерик начал возмущенно объяснять, зачем он, к разговору подключился Индра:

– Вы хотите сказать, силовая подготовка в ее нынешнем виде не нужна в современном Городе?

– Ну да! – Кира просияла. – Все эти программы обучения боевым искусствам – им же сто лет в обед. Когда их насаждали, считалось, что жителям разных Городов делать больше нечего, как проявлять агрессию в отношении друг друга – что, пожалуй, было недалеко от истины. Но до ближайшего Города по-прежнему тысячи километров, и, судя по тому, какие проблемы в нашем, им там тоже вряд ли уже до войнушек. А ребенка Ариповых все еще учат драться.

– А какие проблемы в нашем?

– Как какие? – переспросила Кира с недоумением, – Да на соплях же все держится! Безусловное доверие к технике, алгоритмам и паттернам… Целые поколения растут на готовеньком, без вопросов вкушая плоды чужого прогресса… Вот почему лифт едет?

– Боюсь, я никогда не уделял достаточно внимания этому вопросу.

– И правильно, потому что иначе ты обязательно осознал бы, что в силу физических законов он стремится вовсе не ехать, а падать, и за каждой поездкой стоит ярко выраженное столкновение интересов, твоих и лифта, причем на его стороне естественное право и гравитационная постоянная, – Кира с торжеством вскинула брови и наставила на Индру палец. – Ну и каково бы тебе в нем было?

– Нормально ему было бы, мам, – нетерпеливо встряла Рут. – Ты отклонилась от темы немножечко, нет?

– Отнюдь! – возразила Кира. – Не думать о скрытых силах, движущих лифтом, – это до поры до времени полезно, но с определенного момента уже опасно. Неужели это не понятно?

Госпожа Вайс по очереди обвела обвиняющим взглядом лица всех четверых, и Ким на короткий миг почувствовал себя сидящим на занятии в Коллекторе.

– По-вашему, сейчас никто в Городе не знает, как работает лифт?

– Я полагаю, сейчас в Городе достаточно мастеров, которые могут починить лифт, если он сломается, – великодушно допустила Кира. – Но вот, если он сломается совсем-совсем, сконструировать новый лифт не сумеет ни один инженер, потому что инженеров, как и конструкторов, в Городе давным-давно нет.

– Консул Эдо сказал, что вы Конструктор, – проговорил Ким, – Вы умеете строить лифты? Поэтому он хотел вас вернуть?

– Что ты, отродясь я ничего не строила, – госпожа Вайс помахала пальцами в воздухе. – Это он образно, полагаю: про мозг. Сам-то Эдо – анализатор, каких поискать, а вот мой мыслительный аппарат устроен прямо противоположно, совершенно не могу анализировать информацию, могу только наоборот, – Кира сокрушенно кивнула сама себе и скромно добавила: – Зато просто блестяще. То есть в Городе таких, как я, и искать бесполезно: по-моему, я беспрецедентна.

– Под наоборот вы подразумеваете, что у вас очень развита способность к синтезу? – угадал Индра.

– Да-да, я в высшей степени созидательна! – Ответом на это заявление стала кислая гримаска Рут. – В отличие от большинства! Что и обеспечило мне исключительное положение, от которого я впоследствии отказалась по идейным причинам. Тем более приятно, что мозг мой он все еще ценит, – госпожа Вайс задумчиво накрутила на палец хвост своего платка. – Только раз уж речь о синтезе… Что бы там у Эдо ни накрылось, не верится мне, что это из-за ухода тех бедных синтезированных людей в Коллектор. А раз уж он вспомнил обо мне – накрылось что-то капитально.

Госпожа Вайс засмотрелась на какую-то былинку, а потом вдруг резво вскочила, топча собственный подол:

– Что-то мне стало неспокойно. Едемте, детки, едемте!

По сравнению со всем, что уже случилось, дальнейшая дорога оказалась занятием ни капли не творческим. По-прежнему трясло транспорт, по-прежнему сидела рядом Рут, но делать ей, по сути, было нечего: Ким и сам видел реку справа и прекрасно справлялся с задачей ехать вдоль нее. Они молчали, каждый погруженный в свои думы.

Только один раз, спустя несколько часов, девушка заговорила, но произнесла всего одно слово:

– Город.

Она показала налево, и Ким увидел чужеродную серую шишку на песчано-желтом ландшафте. С такого расстояния было невозможно догадаться, что это и есть Город, который он так любит. Лучшее место на свете.

Он отвернул от берега и поехал прямо туда.

В этот день Открытая земля не подарила им красивого заката: солнце просто медленно поблекло и потухло.

– Где же ваши бураны и потопы? – спросил Ким, просто чтобы нарушить тишину, которая отчего-то показалась какой-то предгрозовой.

– Ты как будто расстроен, что на этот раз без них? – спросила Рут.

– Ну как… Я ждал финального аккорда.

– Сколько дней нас не было? – спросил Индра, подходя к ним.

– Три, – отозвался Ерик, и Киму это показалось таким диким, что он еще раз мысленно подсчитал: ведь целая жизнь прошла, а и правда – всего три дня.

– Ну вот тебе и финальный аккорд, – странным тоном сказал Индра, высматривая что-то впереди. – Можешь еще раз проверить сигнал?

На то, чтобы наладить связь, талантов Кима все же не хватило. И сейчас он для проформы пощелкал по кнопкам, но заранее мог сказать, что это ничего не даст. А и фиг с ней: они же почти приехали.

Между тем Индра очевидно был чем-то встревожен и становился чем дальше, тем напряженнее.

– Стой, Каверин! – вдруг резко приказал он, так что Ким и вправду чуть не остановился, но быстро вернул самоконтроль:

– С чего это?

– Да стой, тебе говорят! – рявкнул Индра. – Разуй глаза и посмотри, что у них там!

Ким все же решил притормозить и пригляделся. Привлеченный шумом, даже Ерик кое-как выполз вперед и оперся об Индру.

– Ну и в чем дело?

– Скажите мне, кто-то из вас когда-нибудь видел Город снаружи? – серьезно спросил Индра. – Вот с такого ракурса, к примеру.

Поворот был неожиданный. Действительно, как-то так вышло, что большинство присутствующих, по большей части, уезжали из Города, а не прибывали в него транспортом.

– Ну я, – неуверенно сказал, наконец, Ерик, – Только помню плохо.

– И никто, конечно, не интересовался снимками извне, потому что зачем, – мрачно резюмировал Ино. – А я интересовался. И вот что я вам скажу: вот это – гейт, и он должен всегда быть размечен световыми маячками. В любую погоду, круглосуточно. Кто-нибудь видит хоть один маячок?

Кима охватило предчувствие чего-то нехорошего.

– Так это свет рубанули или вход закрыли? – вытянул шею дикарь.

– Что такое? – раздался безмятежный голос Киры, – Нас не хотят пускать?

– Нам нужна связь, – пробормотал Индра. – Не вздумай трогаться, Каверин. Не знаю, что у них там, но лучевые орудия у гейта нас в звездную пыль могут стереть.

– Ой, умора! – Рут вдруг начала смеяться, запрокинув голову, и все никак не могла остановиться. Ей едва удалось выдавить сквозь хохот: – Лучевые… Ну ясно же: люди ждут Киру…

– Рут, если ты не возьмешь себя в руки, кому-то из нас придется бить тебя по лицу, а этого всем совершенно одинаково не хочется, – спокойно проговорил Индра. Он уже копался в двух пластфонах одновременно, пытаясь поймать сеть.

– Они сто процентов нас сейчас вызывают, – возбужденно проговорил Ерик, – Кучу раз, наверное, уже приказали назваться.

Ким был совершенно растерян. И тут настало время коронного номера Киры.

Никто не видел, с чем там она шебуршит уже какое-то время, и никто этим не интересовался, пока сзади внезапно не послышался ее недовольный голос:

– Я в шоке. Евгений, что ты там отчебучиваешь? – Последовало непродолжительное молчание, и все головы в транспорте повернулись в ее сторону, – Что – что? Мы тут стоим перед входом с мальчиками и с моей Рут, устали, как собаки, и проголодались, между прочим, и раненые у нас есть. Немедленно изволь нас пропустить!

В первую секунду у Кима в голове пронеслась мысль, что хрупкая психика госпожи Вайс не выдержала тягот похода. А потом он увидел у нее на голове огромные старомодные наушники.

– Ма…ма? – Рут застыла с открытым ртом.

– Не волнуйся, деточка, мама с тобой, – внушительно отозвалась Кира, убирая замысловатый гибридный ретропередатчик обратно в корзинку. – Сейчас эти беспредельщики оторвут свои ленивые зады от командирских кресел и живенько нам откроют, будьте уверены.

 

Глава 17

Дети и отцы

Еще в гейте стало понятно, что маячки – это только полбеды. Диодное освещение работало едва ли вполсилы: с непривычки Ким едва не сбил с ног одного из техников. Извинившись, он услышал, как другой отвечает Индре:

– …с Луны, что ли? Тестирование же, всех предупреждали.

– Тестирование чего? – спросил Ким, подходя ближе: от сердца порядком отлегло. – Мы без связи шли последние несколько суток.

– Так нового модуля. Проверяют цепи на нагрузку, что ли. Света нет, половина систем не пашет, в столовых кипятка пустого не допросишься. И-эх, работнички… – Техник полез с фонарем под транспорт, а Ким спохватился и помог вылезти Ерику.

Город их ждал. Прямо за дверями гейта в коварном полумраке караулила бригада биотехников, которая немедленно завладела Ериком и с инжекторами на изготовку назойливо атаковала остальных. Трое стояли позади: Эдо, Поляков и, чуть поодаль… Консул с безликой внешностью, который приезжал в Коллектор наблюдать – Ким тогда подумал, что за Ериком. Который носил на лацкане темного костюма треугольный значок.

Ким не сразу узнал его в неверном свете, а узнав – вспомнил мертвого Власа и почувствовал, как сами собой напрягаются мышцы. Но в этот момент Эдо и Поляков одновременно сделали шаг вперед и заговорили:

– Ким, Ино… Вы заставили нас поволноваться: связь…

– В чем дело, где капитан Каверин?!

– По очереди, достопочтенные, – отозвалась Кира голосом, полным достоинства. – И не раньше, чем все мы примем душ, перекусим и выпьем по чашечке кофе.

Душ пришлось отложить, но кофе они получили – в хорошо знакомой Киму комнате для переговоров. В тусклом свете лица шестерых, сидящих внутри, казались осунувшимися, и вообще он начинал порядком раздражать. Темный консул растаял в воздухе, и, помня об особенности одной из здешних стенок, Ким этому не удивился.

Пока Рут жадно поглощала хлебцы, Кира мелкими глотками смаковала напиток, а Ким и Индра сжато пересказывали факты, консулы молчали и слушали. Затем Эдо дал понять, что хотел бы поговорить с каждым отдельно, и первой увел госпожу Вайс.

– Господин консул, – Индра, отставив чашку, первым нарушил довольно неприятную тишину, которая тянулась уже с четверть часа. – Что произошло за время нашего отсутствия?

Поляков не сразу решил, реагировать ли.

– Если ты о новом жилом модуле, то недавно один умник подал блестящую идею переселить ораву агрессивных синтетов в Коллектор, – консул глянул на Кима еще злее, чем обычно. – Не уточняя, где теперь жить тем, кто раньше жил там.

Громы и молнии старшего силовика задели Кима только по касательной: в эту минуту появилась госпожа Вайс – с до крайности многозначительным видом.

– А если об освещении, то задачи оставить весь Город без него в плане работ я не видел. Но техникам планы не помеха, – Эдо позвал Индру, а Поляков адресовал Киму еще один не слишком приятный взгляд.

– А если о том, как сейчас с погодой в Коллекторе? – невинно поинтересовалась Кира, садясь.

– С погодой?

– С температурой, скажем. Ведь мнение синтетов по поводу новой схемы распределения ресурсов никто не собирался учитывать, не так ли, Евгений?

Ким и Рут с одинаковыми выражениями лиц обалдело посмотрели по очереди сперва на Киру, затем на Полякова. По виду консула никак нельзя было сказать, что это обращение его порадовало, но протестов от него они не услышали.

– Решение по этому поводу принимают власти Города, – помедлив, проворчал он, – Те, кто отказался подчиняться этим властям, по собственной воле лишили себя права иметь мнение.

– Верно, верно, Евгений, только откуда же было им знать, что властям вдруг стукнет разводить экономию за их счет?

– Если тебя так заботят синтеты, что же ты уехала? – парировал Поляков. – Оставалась бы и боролась за их гражданские права.

– Именно потому и уехала, что не терплю такого безобразного отношения к живым созданиям, какое вы тут практикуете, и не желаю ни в чем поддерживать вашу аморальную систему!

– Без твоей поддержки наша система, конечно, трещит по швам, но…

Киму одновременно хотелось не упустить ни слова из этого любопытного обмена репликами, и в то же время – встрять с вопросами. Рут, с которой они быстро переглянулись, похоже, раздирали те же противоречивые желания.

От нерешительности обоих избавил пришедший за Кимом старший анализатор. Эдо увел его в свой кабинет, рассеянно предложил сесть и некоторое время стоял, отвернувшись к стене.

– На вас напал человек, назвавшийся техником второй ступени? – спросил он, не поворачиваясь. – Да.

– Ты сможешь его описать? У него были какие-то особые приметы?

– Нет. Просто обычный парень. Только очень хорошо дрался.

– Ты сильно пострадал?

– Меньше других. Ерику с Индрой хуже досталось.

Следующая фраза не стала для Кима откровением, но услышать ее сейчас он ждал менее всего.

– Ким… ты мой сын, – произнося эти слова, Эдо не обернулся. Не посмотрел на него.

– Ну надо же, – немного помолчав, отозвался Ким. – И что?

– Я сожалею.

– О чем именно? О том, что наш пикник немного не задался, или о том, что вы семнадцать лет игнорировали мое существование?

– Нет, – наконец Эдо обернулся и сделал шаг к нему, – Я узнал об этом далеко не семнадцать лет назад.

– А когда?

– Не так давно, – консул словно бы слегка сгорбился; он подтянул к себе стул и сел рядом с Кимом, чтобы стол не разделял их. А еще, наверное, чтобы не смотреть на него прямо. – Твоя мать ушла от меня: уехала на Открытую землю вместе со старообрядцами. Она умерла, видимо, почти сразу после твоего рождения. Тебя подобрали одного – история странная, но ни о чем таком я и подозревать не мог. Я узнал правду только перед самым твоим приездом в Город, клянусь.

– Как?

– Генетические анализы, – объяснил Эдо, потирая глаза. – Всем детям делают их, ты же знаешь.

Ким не подумал об этом. Конечно, генетическая проверка – ошибки быть не может. И только тут он понял, что вопреки всему до последнего, даже после того, как Эдо сам сказал ему, надеялся, что это неправда.

– Но после того, как вы уже знали…

– Я сомневался, как поступить, – признался старший анализатор. – Ты только что прошел определение, твоя жизнь едва начала налаживаться в новом мире…

– Да уж, действительно: отец в таких обстоятельствах только помешал бы.

– Я понимаю твои чувства, – серьезно сказал Эдо, опуская взгляд на сложенные на коленях ладони. Его пальцы машинально складывали «черепаху». – Но поверь, я всегда следил за тобой, очень внимательно следил с того самого момента, как узнал. Я старался, чтобы мое присутствие в твоей жизни было незримым, чтобы тебе не мешало сознание того…

– …кто я есть, – перебил Ким, и оба замолчали.

– Вы сказали Сенне определить меня в механики. Просто прикинули, на какое поле меня поставить, – Киму не хотелось сдерживаться. – Я для вас – очередной камешек на игровой доске, один из множества.

– Я только давал тебе шанс реализовать свои способности, – Эдо встал и заходил по кабинету, слегка повысив голос, словно выступал перед невидимой аудиторией, – Ты мог бы стать просто ребенком важного человека – приятным, воспитанным, но совершенно аморфным. Посмотри на… И посмотри на себя. Ты не консульский сын, а личность, которая самостоятельно принимает решения и отвечает…

… аудитория перестала слушать.

Одно время старший анализатор вызывал у Кима слишком большое почтение, затем наоборот, и до сих пор он ни разу не пробовал «читать» консула.

– Тут темно, господин Эдо, я плохо вас вижу. Вы не могли бы подойти?

Старший анализатор остановился спиной к нему. Казалось, что он не выполнит просьбу, но через несколько секунд Эдо медленно обернулся, сделал несколько шагов и посмотрел ему прямо в глаза:

– Ты мне нужен.

Ким сосредоточился.

Это была правда.

– Вы не нужны мне, господин консул.

Ким встал и, не оглядываясь на оставшегося сидеть Эдо, вышел из кабинета.

В приемной он нагнал Рут с Кирой. Рут выглядела встревоженной, Кира выглядела как обычно, и ее невинный вид не от мира сего парадоксальным образом успокаивал.

– Езжай-ка домой и славненько отоспись, милый, – добродушно посоветовала Кира. – Вижу, Эдо, негодяй, очень тебя расстроил.

Рут ничего не сказала, только внимательно посмотрела на Кима, а потом быстро обняла его и поспешила за матерью.

Славненько отоспаться было отличной идеей, Ким воплощал ее в жизнь несколько дней подряд. Освещение никак не могли наладить, и повсеместный полумрак очень располагал к такому занятию. Зайдя в мастерскую, он нашел старшего механика в непривычно вялом настроении: Мак пошумел, как положено, но на вопрос о задачах неопределенно махнул рукой и отправил Кима домой до конца недели «подправлять здоровьице».

– Переживает, – поделилась Алекс, озабоченно подглядывая за шефом сквозь стеллаж. – Он, когда электричество сдохло, рвался в шесть секунд все починить – ты ж его знаешь. А его мягонько в сторонку: мол, большое спасибо, без вас разберутся. Про запуск нового модуля слыхал, кстати? Говорят, будет закрытая вечеринка – типа, только для крутых.

Ким слыхал и даже, как ни странно, получил приглашение, которое немедленно скинул в мусор: хватит с него подарочков от Эдо. Сообщения от консула отправлялись непрочитанными туда же. В остальном внешний мир интереса к нему не проявлял; правда, теперь в синтет-сити постоянно ошивались двое внутренних силовиков. А, поехав навестить Ерика в медблоке, Ким обнаружил и других: они следовали за ним не приближаясь, но особенно и не прячась.

Ерик поглощал убойные дозы мелимилка и здоровел на глазах.

– Надоело, сил нет, – уже на второй день пожаловался он. – Если завтра не отпустят – сам уйду.

– Нет, ты уж лучше лежи, – отозвался Ким, оглядывая сумрачный бокс. – Так безопаснее, пожалуй.

– Да срослись они уже сто раз…

– Я не про это. Тут народу много, дежурят постоянно.

– И что?

– И то, что Влас своей работы не сделал, так? Мы бы так легко не отделались, если бы им не надо было все представить как случайность. Но вдруг Темный решит на это наплевать?

– Пускай решает, – дикарь воинственно заиграл желваками. – Я его по полной программе разложу. Показательно.

Ким и сам бы с удовольствием поучаствовал, только внес бы в программу Ерика небольшое дополнение в виде пары вопросов. Сидя в своей ячейке, он перерыл все справочники об устройстве Города и его политической системе. Но ни в одном из них не говорилось, какую пользу приносит обществу консул с треугольным значком на лацкане, и чем можно ненароком так ему досадить, чтобы заставить убивать людей направо и налево.

За каких-то три дня Ким так привык к своим попутчикам, что ему всерьез их недоставало. Ну некоторых. Можно было надеяться, что и им его не хватает. По крайней мере, когда к полудню очередного дня Ким, продрав глаза, выполз из своей ячейки – ходить теперь приходилось далеко, из ближайших кранов вода не шла, – вернувшись, он обнаружил у себя госпожу Вайс.

– Хорошо, что ты так быстро. Я просто проходила мимо, а дверь была открыта – так, кажется, раньше врали? – Сияя улыбкой, Кира вскочила с мягкого треугольника. – Но теперь, думаю, мы можем сделать вид, что ты пригласил меня в гости.

Конструктор немедленно развила бурную деятельность: забрала у него термопот и принялась выгружать на стол содержимое своей неизменной корзины.

– Раньше в булочки к чаю запекали такие, знаешь, всякие вещи, которых сейчас не существует, я об этом, конечно, только читала, но еще помню первые эксперименты по созданию изюма, – к ужасу Кима, Кира выудила из корзины что-то, что несколько дней назад явно было кровавым ошметком тушкана, а теперь превратилось в дурно пахнущий ошметок тушкана. – Нет, это не то… Вообще, я ненадолго, просто хочу поделиться кое-какими соображениями.

Она протянула Киму чашку с мелимилком и найденную-таки булочку, взяла себе вторую и устроилась на треугольнике напротив.

– Соображениями? – Пришлось переспрашивать, потому что булочка как будто увлекала госпожу Вайс гораздо больше, чем ее соображения.

– Даже не знаю, с чего бы начать… – Конструктор не донесла до рта кусочек, чтобы побуравить его недовольным взглядом. – Ну вот, например, Коллектор: как ты, наверное, понял, он теперь независим, в соответствии с желанием, решительно высказанным его нынешними обитателями.

Слушая Киру, приходилось слегка напрягаться, но это не раздражало, а скорее наоборот – подбадривало, как точечный душ.

– Мы больше не подаем в Коллектор энергию?

– Вы – то есть, увы, уже мы – больше вообще ничего туда не подаем, – уточнила госпожа Вайс. – В принципе, они могут тянуть и так, не помрут. Но полноценной жизнью – по городским стандартам, конечно, – это назвать трудно: днем и ночью плюс пятнадцать, и столовая три раза в сутки по четверть часа работает, – она сокрушенно вздохнула и наклонила голову набок, – Прискорбно, но мало кто понимает, дорогой, что дефицит энергии в миллион раз страшнее дефицита изюма. Ваша – наша – цивилизация сделала потребность в энергии базовой и более насущной, чем потребность, скажем, в пище. Потому что у нас – у вас – ай, нет, у нас – сейчас нет пищи без энергии. И даже воды. И техники. И всего-всего прочего, – Кира наклонилась к нему и поделилась, словно страшным секретом: – В лесу-то без зажигалки, как на духу признаюсь, тоже трудновато, а все ж не такой швах.

– Не надо бы с ними так, – заметил Ким, потратив несколько секунд, чтобы полностью осознать этот пассаж.

– Согласна, но сперва-то я думала, что таковы наказательные методы консула Полякова, а на поверку это, похоже, и вправду продиктовано необходимостью.

– В каком смысле – необходимостью?

– В энергии, – глубокомысленно изрекла Кира. – Хотя с анализом информации у меня не очень, я рассказывала, а милейший Эдо вечно такой увертливый. Он, кстати, просил меня передать тебе и – тра-та-та-та-та – эту часть я вообще пропущу. Сам передаст, так что забыли об этом сию же минуту.

– Э… хорошо, – согласился Ким тем более покладисто, что не получил возможности узнать, о чем ему предлагается забыть.

– Тогда я перехожу к сути. Вот за это, я думаю, Эдо меня бы не похвалил, но пошел бы он в общем-то на фиг, старый перечник, кому он интересен, – выражение лица Киры стало деловитым, – Он так не сказал, и никто так не скажет, но я-то Город получше многих знаю и практически уверена, что основной генератор приказал долго жить.

Ким поднял брови.

– Господи… – Конструктор всплеснула руками, – Ну я и говорю: зачем вас учат драться, когда надо бы… – Она покачала головой и стала произносить раздельно, по слогам: – Основной. Генератор. Это то. Что дает. Городу. Э-нер-ги-ю, – подумав, Кира решила исключить любую возможность недопонимания: – Сдох.

– О, – Ким постарался вложить в этот звук минимум скепсиса. – Когда же это случилось?

– Дорогой, ты удивишься, но это новость даже не вчерашняя, а весьма бородатая. По моему глубокому убеждению, к тому все и шло уже лет этак сто, ибо ничего капитальнее в смысле ремонта, чем замотать изолентой, этому злосчастному генератору не перепадало; но, пока гром не грянет, у вас тут никто же не почешется, – в конце этой сварливой тирады Кира скрестила руки на груди и уставилась на Кима так, будто это был его персональный недосмотр.

Глядя на нее, в ответ Ким просто отказывался беспокоиться. Слава Вселенной, госпожа Вайс далеко не в первый раз что-то путает.

– И никто об этом не знает? Не объявлена тревога, не включен какой-нибудь режим экономии, не…

В этот момент свет в ячейке моргнул и стал, кажется, еще тусклее. Ким запнулся посреди фразы и поднял глаза на диод в потолке.

– Ага, и что это у нас тут, по-твоему, режим царской роскоши и безудержного мотовства? – Кира помотала головой. – Говорю тебе как человек с изумительной интуицией: основной генератор стоит, и, пока его как бы пытаются снова запустить с помощью все той же волшебной изоленты, Город тянет на запасных.

– Но зачем врать про тестирование?

– Вот! – Кира воздела палец к потолку, – Смотри: ни с того ни с сего Эдо тащит меня сюда и просит прикинуть на бумажке, на сколько лет во времена стародавние, немноголюдные, хватило бы мощности доисторического агрегата, который сегодня не запустится вообще, а если запустится, то досыта разве что один сектор запитает. Видишь, что получается?

– Что?

– Получается, что Эдо кретин, потому что, если уж генератор до сих пор не ожил, значит, восстановлению не подлежит. Ветряки и солнечные батареи – пшик на фоне ваших гигантских потребностей. Все знамения говорят, что пора бить в барабаны и трубить в трубы, а никто и не чешется. Так как, по-твоему, кретин ли Эдо?

– Не знаю, – мрачно сказал Ким. – Думаю, что нет.

– Ну вот и я тоже. Но самое полезное, что он сделал, – это позвал меня, и даже от этого толку было чуть больше, чем никакого… – Кира покачала головой, попыталась глотнуть из чашки, к этому времени уже пустой, и встряхнулась:

– Ну хорошо. Значит, зачем я это тебе так издалека рассказала? А затем, что, сдается мне, грядут трудные времена, а Эдо что-то замыслил. И если уж его хватит на то, чтобы о ком-то позаботиться – то о тебе точно, поэтому ты не посылай, пожалуйста, его больше к черту… – Госпожа Вайс помолчала, почесала переносицу и с некоторым удивлением закончила: – Странно: кажется, это примерно то и есть, что он просил передать.

Завидев, как Ким открывает рот, она демонстративно отвернулась и принялась преувеличенно деловито собирать свою корзину:

– Знаю, все знаю, но с Эдо знаешь как: если он взялся причинять добро – надо либо быстренько убираться из зоны поражения, либо вдохнуть животом и терпеть. А своя кровь – не вода, хотя, если тебе это не нравится, можешь считать, что ты ему нужен из-за твоих способностей, – взявшись за ручку шторки, Кира нахмурила одну бровь. – Ты догадался ведь, что он про них знает?

– Пожалуй, догадался, – Ким тоже встал. – Это он вам сказал?

– Больше намекал, чтобы я точно заинтересовалась: всяческие сигналы и волны на расстоянии – это же мое любимое, а когда целых трое… Рассчитывал подцепить меня на крючок, проходимец. Спасибо псикодеру, я-то с самого начала знала о вас побольше, чем Эдо знает до сих пор.

– Подождите! – Кира уже была одной ногой снаружи, когда Ким поймал ее за локоть. – Псикодеру?!

Госпожа Вайс потрепала его по щеке.

– A-а, старые хакеры еще научат вас ддосить, – весело заверила она. – Городские инфосистемы защищены крайне паршиво, потому что никто же не верит, что можно в них влезть. А на Открытой земле, знаешь, одинокой женщине бывает скучновато.

– Вы что, взломали базу…

– По правде говоря, не пришлось, – не без сожаления призналась Конструктор. – С прежних славных времен у меня остался самый высокий уровень доступа – один из трех самых-самых, между прочим. Ну вот я и поглядывала, что новенького в Городе и в Коллекторе, – чисто научный интерес, понимаешь? – Кира наклонилась поближе и заговорщически поделилась: – Мне так не терпелось на вас посмотреть, и я ведь едва не ошиблась, кто из вас те самые трое, и почти передумала – но хорошо, что не передумала: вы сразу мне понравились! Ваш Сенна тоже много чего утаивает: похоже, считает вас чем-то вроде своего личного проекта. Разумеется, он не знает, что в его файлы заглядывают не только те, кому они предназначены.

– Знает, разумеется.

Ким вздрогнул, а госпожа Вайс едва не потеряла равновесие: оба синхронно опустили головы. Сенна, собственной персоной, стоял внизу у лестницы и протягивал руку Кире:

– Вы тот еще хакер, госпожа Вайс, – заметил он, – После ваших посещений в базе остается хаос галактического масштаба. Спускайся, Ким, времени критически мало.

 

Глава 18

На дне колодца

Госпожа Вайс всполошилась и едва не слетела с лестницы:

– Что, уже пора? Боже, я ведь толком-то и не причесана… Рада была познакомиться, дорогой, увидимся! – Адресовав это сообщение то ли Киму, то ли псикодеру, Конструктор подхватила свободной рукой подол юбки и умчалась прочь.

Ким молча уставился на Сенну.

– Праздник в честь запуска нового модуля, – пояснил тот, – Не смотри так, тебя тоже приглашали.

К некоторым вещам в своей жизни Ким уже привык: прихватив пластфон, он без лишних вопросов спустился к псикодеру. Если честно – после возвращения в Город он только и ждал, когда же с ним снова начнет что-то происходить. Если совсем честно – ждал с нетерпением.

Ким кинул взгляд в конец коридора и убедился, что внутренние на месте, но Сенна, направляясь к выходу из синтет-сити, бросил:

– Не волнуйся, что-нибудь придумаем.

Они оказались на станции, и Сенна остановился на платформе, словно в ожидании поезда. Время было обеденное, и толпа, ринувшаяся штурмовать вагон, вмиг захлестнула их, едва поезд остановился, и втянула внутрь. Псикодер увлек Кима за собой в конец вагона и прижал руку к дверям на другой стороне. Двери открылись, и Сенна неожиданно резко дернул Кима за плечо: они оказались снаружи, и тотчас Сенна скользнул к ближайшему свободному лифту.

– Видели в кино, господин псикодер? – не удержался Ким, когда лифт тронулся.

– Само собой, – отозвался Сенна. – Хоть мы и не знаем, в честь чего к тебе приставлена эта свита, вести ее с собой сейчас нежелательно.

– Я думаю, что знаю, в честь чего, – Ким гадал, удивит ли Сенну хоть на этот раз: – Меня же пытались убить на Открытой земле. Наверное, консул…

– Тебя?

– Ну нас, – вообще-то Ким ожидал, что псикодер акцентирует внимание на другом слове. – Меня, Ерика и Ино.

– Начинается… – пробормотал Сенна неожиданно с почти человеческой интонацией и нажал на кнопку остановки.

– Вы… что вы знаете? – Ким подавил желание схватить синтета за рукав и развернуть к себе лицом.

– Ничего не знаю, – Сенна шел очень быстро. – Могу только предполагать. Это может повториться – а может, и нет, все зависит от того, как в ближайшие часы повернется дело.

Прежде чем Ким успел еще что-то спросить, псикодер вдруг толкнул его за угол и прижал рукой к стене. Мимо прошли несколько силовиков.

Бросив быстрый взгляд на Кима, Сенна достал пластиковую карту:

– Мы собираемся кое-что нарушить. Не открывай замки.

Еще несколько коридоров, еще лифты – Ким не переставал удивляться, откуда псикодер так хорошо знает Город. Он вспомнил, как однажды Сенна отвез его на самый верх, на метеостанцию… Но лифт, в котором они находились теперь, шел вниз. И… вниз.

Они остановились на минус третьем. Что-то здесь переменилось с прошлого раза. Тогда этаж казался заброшенным, а теперь здесь неуловимо ощущалось присутствие людей. И, кроме того, внезапно Ким понял, что Город постоянно неслышно гудит: слабая вибрация настолько привычна, что кажется тишиной. На минус третьем она тоже чувствовалась. Но сейчас была какой-то иной.

Сенна шагал уверенно, словно бывал здесь неоднократно, но Ким обратил внимание, что псикодер сверяется с пластфоном и то и дело быстро осматривается. Так они добрались до кольцевого тоннеля, который уже не напоминал монорельсовый: радиус кривизны был гораздо меньше, а сам тоннель – уже. Псикодер знаком остановил Кима, скрылся в боковом коридоре и вскоре выехал оттуда на чем-то вроде малогабаритного погрузчика повышенной комфортности.

– На этом уровне, как ты знаешь, работали спите – ты, – негромко сказал Сенна, кладя руку на сиденье рядом с собой. – Они подсказали, что и где искать.

Ким изумился: по собственной воле псикодер дает ему какие-то объяснения?

– Насчет Коллектора… Там и правда сейчас плюс пятнадцать?

– Около того.

– Что будет делать Петер?

– И это тоже будет зависеть от того, что произойдет в следующие несколько часов.

Ким смирился с тем, что пока больше ничего ему из Сенны не вытянуть: псикодер так демонстративно сосредоточился на дороге, словно вел транспорт вместо ровного тоннеля по лунному ландшафту.

Впрочем, это продолжалось недолго: вскоре Сенна поставил погрузчик в какой-то закут и оттуда повел Кима на внутреннюю сторону дуги. Перед очередной дверью он притормозил, и Ким, встав рядом, вдруг буквально кожей вспомнил это место.

– Система активного отбрасывания, – предупредил он, – Дальше лучше не ходить.

Проигнорировав эту информацию, псикодер приложил карту к замку. Ким медлил, вовсе не желая снова биться здесь в корчах; между тем Сенна свободно прошел неприятный коридор без видимых последствий.

– Не бойся, уже не больно, – бросил он через плечо.

– Ваш ключ и защиту снимает? – Ким решился-таки подойти. Еще одна дверь ждала в конце.

– Нет, это просто ключ.

– Тогда как мы прошли?

Они оказались в совсем крошечном тамбуре. Сенна повернулся к Киму:

– Очевидно, защита уже снята. Логично предположить, что это сделано для того, чтобы этим проходом можно было пользоваться. Если так, то существует вероятность столкнуться здесь с кем-либо – постараемся этого не делать. Встань к стене, будь добр.

Ким не сразу сообразил, чего от него хотят, но потом понял: в тамбуре не было других дверей, кроме той, через которую они зашли. Он сделал шаг назад и, опустив глаза, увидел, что стоял до сих пор на круглом люке. Сенна опустился и приложил ключ-карту к панели на нем:

– Ты когда-нибудь видел, чтобы двери делали такими толстыми?

Наклонившись, Ким посмотрел в разверзшуюся у его ног дыру. Утопленные сейчас в полу створки дверей были не меньше метра толщиной. Дальше вниз уходила узкая труба с чередой одиночных светильников и вделанной в бетон металлической лестницей, навскидку – бесконечная.

Сенна поднял голову и встретился с Кимом взглядом:

– Если избежать встречи не получится – убеждай встречных, что направляешься в медиатеку.

Карабкаясь следом за псикодером по бесчисленным ступеням, Ким от души надеялся, что обратно они пойдут другим путем. Если, конечно, они вообще собираются обратно – может ведь статься, что с Сенной приключился кризис среднего возраста, и он вознамерился выбраться по ту сторону земного шара для смены обстановки.

Прошло, наверное, с четверть часа, прежде чем Киму показалось, что снизу пробивается слабый желтоватый отсвет. И почти сразу за этим он услышал снизу негромкое: «Стоп».

Спустя несколько секунд Сенна опять задвигался, а затем до Кима донесся звук, какой бывает, если кто-то не слишком тяжелый спрыгнет с высоты пары-тройки метров на металлическую сетку. Света в трубе сразу стало больше.

Поскольку дальнейших указаний не последовало, Ким, поколебавшись, спустился еще на несколько ступеней, пока нога не поскребла по воздуху. Он вдохнул поглубже и прыгнул.

…И тут же был схвачен за ворот сзади и отдернут куда-то назад и вбок.

Он рванулся, но воротник уже отпустили, Ким оказался за какой-то колонной. Лицо Сенны приблизилось к нему в полутьме:

– Выгляни, но будь предельно аккуратен.

Вняв этому совету, Ким прильнул к колонне и осторожно высунулся на свет. Посмотрел по сторонам и вверх, обернулся…

– Что это?

Они с Сенной стояли на узком, забранном невысокими перилами решетчатом помосте, над которым козырьком нависал срез стены – Ким понял, что только что они пробирались вниз в ее толще.

Помост огибал изнутри цилиндр гигантского диаметра, что-то вроде колодца; а на дне этого колодца, прямо под ними, горел неяркий желтоватый свет. Там, среди пультов и множества штуковин непонятного назначения, сновали люди в белоснежных защитных костюмах. А за ограждением в самом центре – в круглой яме, куда спускались какие-то трубы и гофры, – помещалось что-то большое и, очевидно, важное.

Даже слабые звуки эхом отражались от стенок колодца, искажая картину, но Ким был готов поклясться, что это «что-то» негромко гудит.

– Вероятно, доказательство того, что я глубоко заблуждался, – проговорил Сенна вполголоса.

– Насчет чего?

– Насчет тринадцатого сектора, – помедлив, отозвался псикодер. – Как, по-твоему, что над нами?

Ким припомнил их путь сюда, вытянул шею еще раз и безуспешно попытался разглядеть потолок цилиндра, терявшийся во мраке.

– Должен быть центр Города. Только гораздо выше. Но что там, в середине?

– Реактор на быстрых нейтронах? На бегущей волне? Радиоизотопный генератор? – Сенна поднял брови. – Ты же знаешь, энергетика – не моя специализация, я всего лишь люблю читать.

Ким сдал назад за колонну и пристально посмотрел на этого книголюба. «Не его специализация», да неужто?

– И что мы здесь делаем?

– Рискуем моим служебным положением. Давай посмотрим на стенки.

Псикодер отделился от колонны, подался вперед и боком перегнулся через перила. Его глаза быстро обшарили внутреннюю поверхность колодца, и Сенна поманил Кима рукой, указав на что-то наверху. Сперва Ким, высунувшись следом, увидел в сумраке просто ровные вертикальные линии, уходившие бесконечно вверх. Но стоило ему вспомнить кое-что похожее, как линии сразу обрели название и назначение.

В первый раз они с Ериком тоже спускались на минусовые не так, как положено законопослушным гражданам, тогда-то Ким и видел такие направляющие.

– Лифт, – сказал он. – Похоже на лифтовую шахту.

Не дожидаясь похвалы за догадливость, Ким извернулся и посмотрел вниз. Источник энергии? Глубоко в земле, под самым сердцем Города?

– Госпожа Вайс уверена, что главный генератор встал.

– Это не он.

– Откуда вы знаете?

Псикодер повернулся к нему.

– Помнишь Сугар? До меня дошли слухи, что не так давно к ней в гости забредала одна любопытная троица.

Женщина, которая называет себя богом в трущобной деревне на минус третьем, где ютятся генетические уродцы-универсалы, – разве такую забудешь? Как мило, что они с Сенной общаются.

– У нее специфические подопечные, ты их видел. Вряд ли кто-то из них сумел забраться сюда, но, полагаю, некоторые чувствительны к очень широкому диапазону частот разного рода колебаний и излучения. Если только они верно сумели донести свою мысль, с чем у универсалов, как ты знаешь, большие проблемы, то несколько недель назад в Городе действительно остановилось что-то крупное. Вибрация пропала. А затем появилась вновь – но слабее и другого характера.

– Когда появилась? – слишком уж все совпадало.

– С неделю назад, возможно. С отсчетом времени у бедняг тоже неважно.

– Кира, – Кимом завладело сильнейшее подозрение, что на дне этой шахты он видит тот самый доисторический агрегат, который едва запитает один сектор.

Снизу раздался неразборчивый возглас: один из белых людей поднял голову и показывал в их сторону рукой.

Сенна скользнул назад, в тень, и Ким, услышав: «Сюда», двинулся следом, держась как можно ближе к стене. Не останавливаясь, псикодер тихо пояснил:

– Вряд ли все те люди внизу попали сюда столь же неудобным способом, как мы. Если не найдешь приставную лестницу, ищи спуск.

Киму казалось, что логичнее как раз искать подъем, но он послушно стал смотреть под ноги и вскоре увидел отверстие в решетке пола и лестницу. Точнее, скорее услышал: кто-то поднимался по ступеням.

Псикодер мягко толкнул Кима к стене, в темноту, а сам встал спереди, заслоняя обзор. Ким только мельком видел белую фигуру, которая показалась из-под решетки.

– Кто вы такой и что здесь делаете?

Это было неожиданно. То есть сами вопросы казались вполне уместными, но Ким ожидал услышать их от белой фигуры, а никак не от Сенны.

Человек снизу тоже, очевидно, был озадачен.

– Дайте чип, я отсканирую, – Сенна протянул руку, и незнакомец, видимо, машинально подал ему свою.

Пару секунд оба не двигались, затем псикодер сделал шаг в сторону, а человек в белом остался стоять на месте. Теперь Ким видел его целиком: глаза смотрят в одну точку, руки плетьми повисли вдоль тела.

Он всегда знал: у псикодера это в крови.

– Блокада высшей нервной деятельности, – Сенна убрал инжектор в карман, – С полчаса никаких действий сложнее дыхания и сердцебиения он совершать не сможет. Как и раздеться, так что окажи ему любезность.

– Зачем?!

– Затем, что и меня лучше бы здесь не видели, но тебя не должны увидеть ни в коем случае, – нетерпеливо прервал его псикодер. – Ким, у меня с собой не так много препаратов, чтобы хватило на всех здешних недотеп. Мы и так изрядно задержались.

Несмотря на костюм, натянутый поверх собственной одежды, Ким был уверен, что стоит ему спуститься по лестнице, как все взгляды обратятся на него. Во-первых, лицо под дурацким колпаком-чепчиком оставалось частично открытым. Во-вторых, его несколько демаскировал одетый не по дресс-коду синтет за спиной. В-третьих, трудно было поверить, что на таком объекте все настолько же простодушны, как бревном уложенный к стеночке полуголый работяга.

Оказавшись внизу, он нервно огляделся. Сенна тронул его за плечо и указал на противоположную сторону площадки: там виднелся характерный выступ с дверьми. Пересечь помещение было вопросом одной-двух минут, но не попасться никому на глаза при этом было абсолютно невозможно.

– Вперед, – негромко приказал псикодер. – В случае чего импровизируй.

Не особо ободренный, Ким постарался напустить на себя безразличный вид и в динамичном деловом стиле зашагал к лифту. Вокруг было достаточно много пультов управления и приборов, чтобы людям в белых костюмах было чем заняться: на Кима они не обращали внимания, но он заметил, что в сторону Сенны повернулось несколько голов.

Ким напоказ сделал жест в сторону центрального ограждения и пробормотал что-то себе под нос, затем замахал в сторону стен, потолка – он искренне надеялся, что Сенна за его спиной кивает. Под этим чахленьким прикрытием они дошли до самой ямы, и Ким не удержался от искушения заглянуть внутрь.

То, что он там увидел, ни о чем ему не говорило. Несколько цилиндров, симметрично выстроенных вокруг одного большого, кабельные трубы, пара лестниц. Это с одинаковым успехом могло быть и радиоизотопным генератором, и гигантской скороваркой. Ким как раз вспомнил о том, что надо ткнуть пальцем в сторону цилиндров – вдруг Сенне плохо видно, – когда услышал сбоку добродушное:

– Что, очередная экскурсия?

Еще один белый костюм подошел к ним. Справившись с искушением отвернуть лицо, Ким молча кивнул.

– А не многовато? – Человек тоже заглянул через ограждение. – Который раз проверяете.

– Так ведь сроки, уважаемый. Больно сжатые сроки: не приведи что заклинит – времени чинить не будет.

Услышав этот полный брюзгливой озабоченности голос зануды-перестраховщика, Ким опешил, покосился на псикодера и глазам не поверил: тот стоял, переминаясь с ноги на ногу, оттягивал воротник, морщил лоб и даже, кажется, два раза моргнул.

Белый костюм хохотнул:

– Времени! Да кто ж тут сможет что-то починить, будь хоть вагон его, времени? Здесь же сам черт ногу сломит: запустили – и слава Вселенной. А если уж тут что-то, как вы говорите, заклинит – оно не приведи, конечно, – чинить-то уже нечего будет.

– Нет, так вы скажите по сути: могу я указать в отчете, что вы готовы, или не могу?

– Можете, можете – да ваш отчет и прочитать не успеют, осталось-то всего ничего, – незнакомец глянул на экран пластфона и подмигнул Киму. – Верно я говорю? Часок-другой – и поехали, сто лет автономки – не слабо, а?! – Он снова рассмеялся и, шагнув поближе, всмотрелся Киму в лицо. – Простите, имя-отчество ваше не припомню: все в такой спешке да под секретом… Вы из чьей группы будете?

Ким быстро вдохнул и поймал взгляд собеседника. Он понял, какой ответ заставит белый костюм быстренько вспомнить о важном деле и отстать от них, но, как назло, заковыристая фамилия старшего энергетика вылетела у него из головы.

Повисло молчание; секунды текли, Ким аж скрипнул зубами от напряжения – и вдруг белый костюм сам ему помог:

– Ну, если консул Страуструп лично… Само собой, пока не поздно, лишний контроль не повредит, – собеседник поскучнел и заторопился. – Что ж, тогда до встречи, всего доброго.

Белый ретировался, и больше препятствий на их пути к дверям не попадалось. Ключ Сенны в очередной раз сработал, и, когда лифт впустил их в свое нутро, псикодер негромко отметил:

– Чистая работа, Ким.

Ким не вполне понял, чем заслужил похвалу, – тем более что все еще осмысливал фразу белого насчет автономки. Тонкие пальцы Сенны продолжали крутить волшебную карточку.

– Господин псикодер, какой у вас уровень доступа?

– Не такой высокий. Но с помощью одной технической процедуры можно перенести профиль индивидуального ручного чипа на ключ-карту. Делать так – значит сильно расшатывать систему безопасности, но не более, чем полагаться на то, что человека с нужным уровнем доступа не сунут, к примеру, рукой в промышленный измельчитель.

– И чей чип скопирован на вашу карту?

Доставая пластфон, псикодер отозвался:

– Дорога короткая, Ким. Исходя из этого, нам нужно тщательнее выбирать тему для разговора.

Ким раздраженно хлопнул ладонью по стенке лифта.

– Прекрасно. Тогда зачем вы меня сюда приводили?

– Почему я хотел, чтобы ты увидел то, что, как я предполагал, мы там увидим? Эффект неожиданности часто заставляет людей действовать прямо противоположным их натуре образом. Мне хотелось бы, чтобы ты этого избежал, – даже поглощенный пластфоном, псикодер изъяснялся гладко, без единой запинки: – И наоборот: эффект неожиданности применительно к оппоненту может сделать твои действия успешными – поэтому стоило постараться, чтобы тебя не заметили там, внизу.

– Какие действия?

– Пока не знаю. Я даже не знаю, будут ли твои действия иметь какое-то значение. Не исключено, что я переоцениваю твои способности.

– Какие способности? – Такой стиль разговора Киму никогда не нравился. Но что поделать – Сенна.

– Тебе, знаешь ли, давно пора бы в этом разобраться, – оторвавшись от экрана, псикодер мельком взглянул на него.

Ким скрипнул зубами. Хотелось еще раз стукнуть лифт, но вряд ли это бы подействовало.

– Ну так помогите мне. Объясните. Вы же такой умный, вы про реакторы читаете. Чего я до сих пор про себя не знаю?

Ничто не предвещало, что Сенна собирается внять этой просьбе. Но спустя несколько секунд он потянулся к панели, коснулся ее, и лифт остановился.

– Признаки того, что ты можешь «читать» людей, были заметны еще до того, как ты сам мне об этом сказал. Они привлекли внимание. Тобой заинтересовались. Изучая твой профиль в Коллекторе, я видел, что способность раскрылась не полностью – тогда, если помнишь, ты не мог использовать ее преднамеренно. Но я предположил, что в правильных условиях она будет развиваться: тебе требовалась только подходящая мотивация и практика. Я не ошибся, ведь так?

Сенна говорил неспешно, взвешенно и явно не нуждался в ответе. Казалось, он просто анализирует вслух, и результаты анализа приносят ему определенное удовлетворение:

– Затем я пошел в своих предположениях чуть дальше и сделал вывод, что и это – еще не пик твоих возможностей. Что «чтение» – только одна из стадий развития, которое может продолжаться и дальше, если ему не мешать. Возможно, слегка подталкивать. И в этот момент я обнаружил одно обстоятельство – настолько интересное, что оно даже не попало в мои отчеты. Ты никогда не обращал внимания на то, при каких условиях у тебя лучше всего получалось делать то, что ты умеешь?

Ким задумался. Насколько он мог припомнить, общего у условий, при которых ему что-то удавалось, была только их крайняя неблагоприятность. А то и опасность для здоровья.

– Вспомни Лексуса, – подтолкнул его Сенна. – Я ведь уже подсказывал тебе. Кто был рядом? Я проделал, скажу без лишней скромности, немалую работу, сличая ваши профили, просматривая записи из Коллектора и исследуя все зарегистрированные случаи вашего взаимодействия друг с другом. По завершении этого титанического труда я полностью уверен в одном: каким-то образом вы друг с другом резонируете.

– Резонируем?..

– Ерик Арипов и Индра Ино, находясь рядом, усиливают твою способность, – отчетливо произнес псикодер. – И объяснение этому я вижу только одно: они сами потенциально обладают ею. Просто ты, скажем так, превратился в бабочку первым.

– То есть они тоже смогут…

– Кто знает? – Сенна снова дотронулся до панели, и лифт поехал дальше. – Может, их способность дальше не разовьется. Может, наоборот, со временем станет даже сильнее твоей. Никто ничего не сможет сказать тебе на этот счет, поскольку ни одного подобного вам человека на свет доселе не появлялось. Трое разом – это настолько запредельно, что в определенный момент я перестал документировать свои наблюдения и внес существенные изменения в уже составленные отчеты, – лифт остановился на первом этаже, двери открылись, и вдруг Сенна добавил тоном мрачнее: – Боюсь только, с этим я опоздал.

Псикодер помедлил секунду, а потом шагнул наружу, но Ким не шелохнулся.

– Вы хотите, чтобы я что-то сделал? – спросил он, – Что?

Сенна обернулся с нечитаемым выражением лица и какое-то время просто смотрел на него.

– Тебе решать, – в конце концов сказал псикодер. – Я хотел, чтобы ты имел представление, что ты можешь сделать.

Они прошли короткий тамбур, несколько раз повернули – Ким так глубоко задумался, что не следил за тем, куда они направлялись. Псикодер почему-то не стал открывать дверь в конце узкого коридора ключом, а приложил к замку тыльную сторону руки. Но на этот раз ничего не произошло.

Внезапно Сенна проговорил едва слышно, но четко:

– Если сомневаешься насчет двух остальных, подумай, нужно ли тебе видеть их глаза.

Дверь открылась.

За ней стоял старший анализатор.

– Вы долго, Сенна, – заметил он, глядя на Кима. – Убедить его прийти было так непросто?

– Не слишком, – ровно ответил псикодер и, видя как Ким медленно переводит взгляд с Эдо на него, добавил: – Не смотри так: я говорил, что тебя приглашали.

 

Глава 19

Тринадцатый сектор

Пара секунд потребовалась на то, чтобы осознать: и снова Сенна обвел его вокруг пальца. А затем Ким вспомнил: презентация нового жилого модуля. «Вечеринка для крутых». Сегодня?

Эдо развернулся, молча приглашая следовать за ним, и Ким пока не видел лучшего варианта, как покориться. Правда, у следующей двери возникла заминка: не доходя до нее, Сенна остановился. Заметив это, Ким тоже затормозил, но псикодер сказал: – Приглашение распространяется только на тебя, – он взглянул на Эдо и добавил странным тоном: – Ни одного синтета, не так ли?

Киму показалось, что между Эдо и Сенной произошло что-то вроде незримого поединка: взгляды, которыми они обменялись, легко могли бы проткнуть человека насквозь. Но спустя пару секунд консул ответил сдержанно и вежливо как обычно:

– Вы всегда понимаете правильно, Сенна. Нам будет недоставать вас сегодня.

Псикодер слегка наклонил голову, сделал шаг назад и заложил руки за спину.

– Удачи, Ким.

Положив руку на дверной створ, Ким еще раз обернулся. Сенна застыл неподвижно, словно на стоп-кадре, но на миг в его глазах словно что-то вспыхнуло, и Ким явственно услышал: «Свобода воли».

Они с Эдо зашли внутрь, и Ким невольно замедлил шаг: слишком разительно все здесь отличалось от того места, откуда он только что прибыл. Круглый зал был залит ярким светом, увешан разноцветными гирляндами и заполнен людьми – они переговаривались, смеялись, некоторые держали в руках бокалы. Похоже, после недели с лишним аварийного полумрака праздник радовал всех.

– Чувствуй себя как дома, – Эдо искоса бросил на него взгляд. – Скоро начнется торжественная часть, ты сможешь найти меня после нее, если захочешь.

– А если я захочу уйти?

Консул помолчал:

– Ты волен уйти, я не стану тебя удерживать. Но я бы хотел поговорить с тобой после того, как все закончится. Мне кажется, я прошу не слишком много – потерпеть всего час-полтора.

Не дожидаясь ответа, Эдо ушел. Ким поколебался, а потом двинулся вперед, в гущу веселой толпы.

Состав приглашенных показался ему необычным. Как и сказал Сенна, синтетов тут не было – не так уж странно с учетом обстоятельств; но Ким не увидел и ни одного силовика. А еще – не меньше трети гостей составляли дети. Многих Ким помнил по Коллектору: мальки лопали сахарную вату, сбившись в стайки, голосили и радовались жизни.

Все напоминало обычный городской праздник в Форуме – какой-нибудь День Единения: подсвеченные пальмы в кадках, шарики под потолком, музыка из динамиков. Недоставало только сцены – ее роль, по всей видимости, выполнял полукруглый балкон во втором ярусе. Наверное, для экономии места: оказавшись в центре зала, Ким прикинул, что он, пожалуй, в разы меньше Форума.

Выше балкона тянулись ряды открытых галерей, куда выходило множество дверей, они опоясывали зал изнутри. Новые жилые помещения, понял Ким. Не опуская головы, он медленно повернулся вокруг своей оси…

…И, словно только небольшое вращение и требовалось, чтобы каждая деталь встала в свой паз: он вдруг понял, где они находятся. А сразу за этим понял и где они вскоре окажутся.

Однажды Ким увидел, о чем думает старший супервизор Коллектора Юи. В голове Юи Коллектор был своего рода резервной копией Города. Случись что, автономный анклав с саморожденными детьми стал бы… чем-то вроде ковчега, что ли.

Но Коллектор отдали синтетам, а детей перебросили в Город. Это предложил он, Ким… Он? Точно? Решение было неожиданное, несуразное и вообще неслыханное. Но Эдо очень легко согласился. Эдо сам уговаривал Совет так поступить.

Ким стоял как вкопанный, не зная, что ему делать, остаться или уйти, и вдруг увидел, как в толпе сигнальным флагом мелькнуло цветастое яркое пятно. Он бросился туда, всех распихивая, и, догнав госпожу Вайс, схватил за плечи.

– Дорогой, дорогой, ну что ты… Я, конечно, тоже рада тебя видеть, но… – Конструктор сделала слабую попытку отбиться, не пролив содержимого своего бокала. Более причесанной, чем обычно, она не выглядела, зато была завернута в умопомрачительную расписанную розами шаль с кисточками до пола.

– Госпожа Вайс, вы говорили, что хорошо знаете Город. Вы знаете, где мы? Что это за место?

– Ну, разумеется, – с достоинством ответила Кира. – Еще при мне этот блок называли тринадцатым сектором, хотя это свидетельствует об абсолютном геометрическом невежестве, потому что сектор – это часть круга, а круг в круге – это совсем другая…

– Он ведь может опускаться, да? – нетерпеливо перебил Ким, – Он весь – как один гигантский лифт?

– Ну что ты! – Кира махнула рукой, – Вот вспомнил… Это спланировали давным-давно, но ни разу не задействовали. И очень славно, что Эдо с прочими наконец-то решили сделать людям добро и использовать помещения, вместо того чтобы столетиями держать на черный день, пока короеды все тут прогрызают. Спасу нет в лесу от короедов, скажу я тебе.

– Но механизм можно запустить? – не отставал Ким, – Он заработает?

Конструктор улыбнулась с видом человеколюбивого биотехника.

– Дорогой, успокойся. Я могу тебе поручиться, что он не запустится. Систему могут активировать только чипы трех лиц – всех трех одновременно – с самым высоким уровнем доступа. Я говорила тебе, что в нашем поколении я как раз одна из таких? Так вот я совершенно определенно ничего такого не делала и не собираюсь.

Ким прижал кулак к виску. Трех лиц…

– А кто остальные двое?

– Эдо, разумеется, и еще один консул – тот, что руководит этой гнусной группой… – Госпожа Вайс остановилась и нахмурилась, но Ким этого не заметил: он вдруг вспомнил про ключ-карту Сенны и торопливо спросил:

– С тех пор как мы вернулись, вам не сканировали чип?

– А? Чип? – рассеянно переспросила Кира. – Нет, не было такого, а вот знаешь, что я сейчас вспомнила? Те цифры, которые подобрал твой друг Индра, код от замка, они прямо-таки въелись мне в память, и я вспомнила: раньше…

– Может, биотехники? Вас осматривали?

– …раньше, знаешь, были такие совмещенные клавиатуры, цифро-буквенные, и вот, если набрать на такой 33582, кажется, можно составить латиницей слово «delta»… Ну, конечно, биотехники меня осматривали – я же не из стерильной зоны приехала, как-никак… Но если это вправду «дельта» – то, значит, тот неприятный молодой человек…

– Вам давали снотворное? – Киму было сейчас не до неприятных молодых людей.

– …был из дельта-группы, понимаешь? – Кира уставилась на него. – Что? Снотворное? Не припомню. Я там слегка прикорнула у них, устала с дороги, так что не помню.

Вот оно! Вот зачем Эдо послал его на Открытую землю, вот зачем нужна была Кира. «Своеобычный тип мышления» – как же! Они даже не стали замора-чиваться с уговорами, просто тайком скопировали ее чип.

– Дорогой, ты слушаешь? Я говорю, «дельта» в математике обозначает разность величин или диапазон допустимых значений – то есть как раз в данном случае недопустимых. Эту группу сформировали негласно, чтобы своевременно выявлять и исключать…

Ким не слушал: он стремительно пытался сообразить, по какому принципу Эдо отбирал гостей. Саморожденные дети – понятно. Кира немолода, но он, наверное, действительно ценит ее мозг. Что еще Эдо может посчитать ценным – для жизни там?

– Госпожа Вайс, вы не видели тут Ерика или Индру? Сегодня, сейчас?

– …запредельные отклонения, которые могут угрожать всей популяции. Нет, не видела. Наверное, им это не очень интересно, все эти официальные сборища: моя Рут только фыркнула – мол, скука, иди одна. А я ведь ей говорила, что тебя наверняка тоже звали, и… – Конструктор прервалась на полуслове, глядя куда-то в сторону. – О, а вот и моя Рут!

Ким автоматически обернулся и на какой-то миг забыл, о чем так напряженно думал только что.

Рут, шедшая к ним сквозь толпу, была похожа на Рут с Открытой земли не больше, чем он – на Эдо. Она была в черном: короткая майка, открывавшая тонкие, но сильные руки, и облегающая юбка в пол, открывавшая… Все дело, разумеется, исключительно в функциональности: ведь очевидно, что иначе перемещаться в этой юбке было бы попросту невозможно. И все же разрез такой длины буквально издевался над природой приличного человека.

Насильно заставив себя поднять глаза, Ким получил последний удар: привычного хвоста не было, и густые блестящие пряди вздымались за спиной Рут при каждом шаге, точно два темных крыла.

– Хорошо, что ты пришла, детка, – госпожа Вайс взяла инициативу в свои руки, поскольку Ким молчал как рыба, и Рут тоже начинать светскую беседу не спешила. – Я как раз рассказывала Киму про «дельту», и он забеспокоился о своих друзьях – ты не видела кого-нибудь из них?

Рут покачала головой и сразу насторожилась:

– Про какую дельту? Что-то случилось?

Ким, наконец, очнулся:

– Пока нет, но, знаешь, ты лучше… – Он остановился, не понимая, что хочет сказать: скорее уходи? Не уходи ни в коем случае? – Лучше будь начеку, хорошо?

В этот момент Ким заметил какое-то движение на балконе и понял – торжественная часть не за горами. Он неопределенно махнул рукой и поспешил туда, краем уха уловив требовательное: «Слушай-ка, Кира, что там еще за…»

Проталкиваясь в гуще собравшихся, Ким на ходу набирал номер. Черт, срывается. Другой номер… Вот черт! Он запрокинул голову и разглядел в глубине балкона Эдо, рядом с ним – светловолосого Страуструпа, Штайнера и еще какие-то фигуры позади.

Он затормозил, гипнотизируя экран взглядом: сигнал не проходит за пределы сектора, это ясно. Но, может, внутри связь есть? Ким раздумывал почти минуту, а потом набрал новый номер и попятился на пару шагов, не отрывая взгляда от балкона. Он видел, как Эдо поднимает руку к щеке.

– Я знаю, что вы хотите сделать.

Эдо отошел от остальных немного вперед, и Ким поднял руку, чтобы консул его заметил.

– Ты умен, я давно это понял, – послышался мягкий голос в трубке.

– Что ждет тех, кто останется снаружи?

– Если мы не оставим их, это ждет всех.

– У вас есть рабочий источник энергии. Можно распределить ее между секторами.

– На весь Город этого не хватит.

– Но ведь можно обходиться меньшим. Возьмите старообрядцев. Живут же они как-то без фуа-гра.

Кажется, консул вздохнул:

– Нельзя, Ким. Посмотри вокруг, вспомни Город, каким ты его видел. Старообрядцы живут иначе, у них нет общественной иерархии, нет социальных благ и излишков, которые дают жизни немногих смысл, а жизни множества – возможность изредка почувствовать себя теми немногими. В конечном счете, отказаться от фуа-гра не так легко. Я никогда не смогу убедить всех этих людей сделать это.

– А как вы убедили тех, кто пришел сегодня? Все, что они знают и любят, останется снаружи.

Консул не ответил, и Ким медленно огляделся вокруг. Люди окружали его плотной массой, шутили, пили, угощались чем-то. Сколько их – человек двести, триста?

– Вы никому не сказали, – произнес он, и Эдо опять откликнулся не сразу:

– Знают несколько человек. Некоторые консулы и энергетики.

– Вы подумали, что случится, когда люди все поймут? Ведь вы будете заперты с ними вместе. Они вас на клочки разорвут.

– Это неважно, – твердо отозвался консул. – Мы спасем тех, кого спасти важнее всего. Завтра они могут нас распять, но через сотню лет, когда тринадцатый сектор вновь откроется, их внуки будут нам благодарны.

Ким не ответил, и консул, подождав немного, заговорил убеждающе:

– Мы утверждали, что Город неуязвим. Но все, что происходило в последнее время, доказывает обратное. Гибель сои, бунт механизмов, синтеты… Слабых мест у нас достаточно: один-единственный безумец Лексус оказался способен устроить катастрофу в обстоятельствах совершенно обыденных и благополучных. Ты представляешь, что начнется в условиях такой страшной угрозы, как критическая нехватка энергии? Город погибнет, так или иначе, это предрешено. Но сейчас мы еще можем сохранить его наследие и передать следующим поколениям… Ким? Ты слышишь меня?

– Ерик и Индра здесь?

– Что? – Старший анализатор, казалось, был немного сбит с толку внезапной сменой темы. – Ах, они… Оба молоды и получили приглашения. Но сегодня здесь только те, кто сам захотел прийти – по собственной воле. Никто не сможет сказать… В каком-то смысле это был принципиальный момент. Лишь за одним человеком я посылал.

– Найдите их, и я помогу, – чувствуя, что старший анализатор не понимает, Ким настойчиво пояснил: – Вы знаете, я кое на что способен. И я вовсе не хочу, чтобы вас распинали. Я смогу успокоить людей, смогу убедить в чем угодно. Но Ерик с Индрой должны быть здесь.

Помолчав, Эдо осторожно начал:

– А эти двое, что, уже тоже…

– Они мои друзья.

Было буквально слышно, как старший анализатор взвешивает что-то в уме.

– Не уходи далеко. Я посмотрю, что можно сделать, – наконец, послышалось в трубке, и Эдо отключился.

Ким медленно отнял пластфон от уха. В ту же секунду раздалась музыка, и люди в зале стали поворачиваться к балкону, близ которого он стоял. Торжественная часть началась.

Незнакомый голос завел что-то про важный для всех день – обычный треп, прислушиваться не стоило, и Ким попятился к стене, перебегая взглядом от человека к человеку, то и дело натыкаясь на знакомые детские физиономии. Невероятно… Неужели он один знает, что вот-вот должно произойти? И что ему с этим делать?

Не один, конечно: вот мелькнуло в толпе лицо давешнего человека в белом. Значит, они там уже закончили, все готово. Жизнерадостный тип вовсю улыбался и уже урвал себе бокальчик чего-то, чтобы отметить, как замечательно все для него складывается в этом мире.

Самое ужасное, что Эдо прав. Немного энергии, размазанной тонким слоем по всему Городу, – все равно что ничего. Немного энергии для немногих – это сто лет жизни. Много чего может случиться за сто лет. Может, когда тринадцатый сектор опять поднимется, его жители получат в свое распоряжение совершенно пустой Город. Богатое наследство от вымерших, как мамонты, предков.

А может…

Ким почувствовал, как у него скрутило живот. «Целые поколения вкушают плоды чужого прогресса» – откуда это? Все в Городе должны заниматься своим делом… Никто в Городе не понимает толком, как что работает… Никто не знает, почему едет лифт…

Все это уже было?

Генератор вставал, тринадцатый сектор консервировали, Город освобождался от лишних жителей. Тринадцатый сектор открывали, запускали генератор и потихоньку заселяли Город опять?

Но тогда… Выходит, все в порядке? Ну, может, не в порядке, но нормально – циклический процесс, естественное явление. Если такое уже происходило, и Город возрождался, значит, и в этот раз возродится. Можно расслабиться: все идет по плану, и мир вовсе не нужно спасать.

Ни черта!

Кое-что не в порядке. Очень, очень не в порядке. Сенна напомнил ему, что именно.

Ким продолжал сканировать толпу взглядом в смутной надежде найти кого-то, кто мог бы помочь… сделать что? Он совершенно не представлял, что тут можно сделать, но все же решил попробовать – без особой надежды на успех:

«Индра, ты здесь?»

Это было, конечно, очень наивно. Тем более Индре здесь точно делать нечего. Среди людей Ким заметил Рут, но она стояла, как и все, подняв голову, и не видела его. Он попытался еще раз:

«Индра?..»

«…слышу», – вдруг неразборчиво послышалось откуда-то изнутри его черепной коробки. Ким шумно выдохнул.

«Ты тут? В новом жилом модуле?»

«Да».

«Это тринадцатый сектор. Они опустят его под землю и закроют на сто лет. Со всеми, кто сейчас внутри».

Какое-то время ничего не было слышно.

«Зачем?»

«Генератор остановился. У нас больше нет энергии. Внизу есть один источник, но Эдо забирает его. Люди снаружи останутся без всего».

Опять тишина – словно эфир опустел; но Ким уже нащупал волну Индры, он знал, что тот где-то здесь.

«Где ты?»

«Близко», – раздалось у него в голове так отчетливо, что Ким инстинктивно обернулся. Индра стоял у него за спиной.

– Вот, значит, как, – негромко сказал он, – А мы вроде как два передатчика. Или… как три?

– Ерик пока вряд ли, – помедлив, отозвался Ким. – Ты как узнал про трех?

Ино слегка улыбнулся:

– Как гладко все прошло с Лексусом – ну это еще ладно, но тот голос на Открытой земле… Я слышал, ты слышал, кого еще мы могли слышать, если не его?

– А тут ты откуда взялся?

– Я много думал после нашего выезда. И этот праздник посреди полярной ночи мне показался достаточно странным. Решил прийти посмотреть, – Ино окинул взглядом толпу, которая опять разразилась аплодисментами. – Когда?

– Не знаю. Уже скоро.

– Какие у тебя планы?

– В смысле? – Ким посмотрел на него. Индра пожал плечами:

– Ты же не сможешь спокойно смотреть, как творится несправедливость?

– А ты?

– О, я могу, – ровно отозвался Ино, отворачиваясь в сторону, – Несправедливость – это норма жизни. Нет, ну кто же это догадался отправить за ним каких-то жалких анализаторов?

Ким обернулся и увидел, как двое ведут сквозь толпу Ерика: тот выглядел до крайности недовольным, поминутно останавливаясь и, судя по движению губ, выражаясь далеко не печатно. Не будь у дикаря половина костей переломана, подумал Ким с нежностью, никто в своем уме не послал бы за ним всего двоих.

– Больше было некого отправлять, – отозвался он, поднимая руки, чтобы дикарь их заметил. – Силовиков здесь нет. Думаю, Поляков не знает: на месте Эдо я бы решил, что вернее будет оставить его вместе с его честью снаружи. Есть у силовиков, знаешь, такое понятие.

Ерик заметил их, радостно замахал в ответ и, нетерпеливо отпихнув сопровождающих, поспешил к ним.

Слова Кима, похоже, произвели на Индру эффект, но какой-то не такой:

– Полякова здесь нет? – Тон у Ино был странный, и Ким вдруг понял, о ком он на самом деле спрашивает. Индра механически тер виски, потом уставился на носки собственных ботинок, а затем резко вскинул голову: – Я ухожу. Прощай.

– Опоздал, приятель, – Ерик подскочил к ним и хлопнул Кима по плечу. – Там один тоже хотел, а шиш – двери закрыли. По ходу, меня одного дожидались. Что за дела, кстати?

У Индры сделалось такое выражение лица, что на секунду Ким даже испугался.

– Черт! – Ино резко повернулся на каблуках, словно искал, по чему бы садануть кулаком, но быстро овладел собой:

– Так, ладно, какие идеи, Каверин? Давай, начинаем. Прикроем им лавочку.

Словно в ответ на эти слова музыка заиграла громче: наверху, на балконе, что-то происходило. Раздался голос Эдо – значит, торжественная часть подходит к концу. Каким-то шестым чувством Ким угадал: сейчас. После этой речи.

Время раздумий вышло.

У него мелькнула шальная мысль пробраться туда – втроем навалиться на консула, заставить его все отменить. Нет, не получится: ни за что у него не получится убедить в чем-то Эдо – кого угодно, весь Город, только не его…

И вдруг Ким понял, что ему делать. Он повернулся к друзьям:

– Так себе веселье без Лексуса, да? – Ерик в ответ наморщил лоб. – Нужно поработать с публикой.

В глазах Индры что-то промелькнуло: кажется, он понял.

– Что делать нам?

Сенна сказал…

– Побудьте моими глазами. Мне нужно как можно больше глаз.

Времени объяснить лучше не было, но это странным образом было и не нужно: Ким почувствовал, что друзья все сделают. Они шагнули вперед, остановились прямо под краем балкона – кажется, все, кто был в секторе, оказались напротив. А наверху у Эдо был микрофон, и перекричать его не было никакой возможности.

Нет, публичные выступления – это не для него: всю жизнь он их боялся.

На секунду закрыв глаза, Ким настроился сперва на Индру, затем на Ерика. Не видя их, поймал одного справа, другого – слева. Открыл глаза.

Почти полный угол обзора. Море глаз. Сотни волн.

Он стал всевидящим.

Никто не замечал их. Но постепенно головы начали опускаться. Люди растерянно поворачивались друг к другу, потом начинали искать что-то взглядом и в конце концов находили – его. И смотрели. Он свел всех в один канал, десятки и сотни лиц сливались; только в какой-то момент выделилась Рут – она пробиралась сквозь толпу к нему.

Голос старшего анализатора, приглашавшего всех пройти осмотреть новые жилые помещения, стал тише, а потом и вовсе смолк. Наверное, в первый раз в жизни Эдо увидел, что его не слушают.

Ким утратил ощущение времени, он чувствовал только присутствие Ерика с Индрой – в начале. Но вот пошла обратная связь: постепенно он начал улавливать сомнение. Растерянность. Где-то – недоверие, отрицание, даже насмешку. А где-то – возмущение. И гнев. Ярость.

Узкая, направленная волна ярости так резко выбилась из общего потока, что Ким вздрогнул и против воли оглянулся.

В двух метрах от них стоял консул с треугольным значком на лацкане.

В толпе начал нарастать шум. Как во сне, Ким видел, как Темный поднимает руку с оружием, как медленно-медленно поворачивается Индра, как позади появляется Эдо и что-то кричит. Ерик стоял спиной, и Ким подался вбок, закрывая его, одновременно пытаясь оттолкнуть Индру в сторону и зная, что это не поможет.

Воздух у самого виска прорезала молния.

Темный продолжал смотреть на Кима с необъяснимой смесью злости и сожаления. А потом плашмя повалился на спину.

Индра метнулся к упавшему, присел рядом, а потом быстро повернул голову назад. Только тогда Ким осознал, что из шеи консула торчит рукоятка ножа, и, осознав, тоже обернулся. В нескольких шагах он увидел Рут: ее напряженная рука еще была выпрямлена, волосы разметались, а в глазах полыхало темное пламя.

Даже Ерик, сейчас немало озадаченный, на ее фоне выглядел ничуть не диким.

– Ты?! – Подоспевший Эдо с ужасом смотрел на поверженного консула. – Но, Господи, почему?!

– Он не сможет вам ответить, господин Эдо, – холодно сказал Индра, поднимаясь.

– Я, я смогу! – к ним на всех парах поспешала отставшая от дочери Кира. – Твой псикодер не сказал тебе всей правды, Эдо, эти трое – не по отдельности, а вместе! И они за пределами дельты! Рут, дорогая, ради всего святого – зачем тебе в Городе нож?!

– Что это значит?! – Индра шагнул к Конструктору.

– Боже ты мой, да я же уже объяснила!.. В наше время ведь все дети рождаются с тем, что раньше назвали бы отклонениями. Ну и еще давно, не афишируя, создали такую группу, которая бы отслеживала, кто просто странненький, а кто потенциально опасен для Города, и вовремя бы таких удаляла. Конечно, этот бандит – ой, о нем же теперь нельзя плохо… Этот консул должен был сказать Эдо, что́ они поняли насчет вас троих, и, конечно, не сказал, – что они решили убрать его сына, ну еще бы! Но он не мог, конечно, позволить кораблю отплыть с такой миной на борту. Вы же на самом деле – такая угроза для всех нас, что не приведи Господи…

– Эти трое детей?! Угроза?! – Эдо схватился за голову. – Но это абсурд!

– Абсурд?! – Кира ревниво подцепила Индру под руку и ткнула большим пальцем себе за спину, – Разуй глаза, Эдо, и посмотри, что эти трое тебе тут уже наделали!

Внезапно Ким осознал, что позади – толпа взволнованных людей, которая гудит, как чудовищно перегруженный трансформатор. В беспомощной попытке разрядить напряжение кто-то снова врубил музыку, но она не могла заглушить ни вопросов, которые выкрикивали тут и там, ни то и дело звучавшего имени Эдо.

«Абсурд, скажет тоже… Конечно же, вы угроза, дорогой», – Кира, похоже, считала, что Индру нужно утешить и подбодрить.

– Нехилый замес, – Ерик с энтузиазмом включился в происходящее. – И, кстати, хороший бросок, сестренка. Что теперь делаем?

Ким встретился взглядом с Рут. Кажется, все это время она смотрела только на него.

– Уходим, – ответил он и протянул ей руку.

…Земля дрогнула.

 

Глава 20

После конца света

Все, кто был вокруг, затихли, ясно почувствовав, как покачнулись пол и стены. Музыка стала громче, но без толку: казалось, весь сектор гудит и вибрирует.

Ким метнулся к консулу:

– Остановите это!

– Невозможно! – Эдо пришлось перекрикивать возгласы, которые понеслись из толпы. – Процедура запущена, теперь всем управляет автоматика!

Впору было признать справедливость упреков господина Макарова в адрес безголовых придурков, конструирующих то, что нельзя выключить.

– Тогда валим! – Для человека, чей череп едва не проломили буквально на днях, Ерик на удивление резво подскочил к телу Темного, подхватил его дев и высвободил нож Рут.

– Куда? Там конец… – Ким скорее прочитал это по губам Эдо, нежели услышал: вокруг царил уже полный хаос, и отдельные звуки тонули в нем.

Вибрация усилилась: древний механизм запускался тяжело, с надсадным скрипом и леденящим душу металлическим воем, который вдруг донесся откуда-то из недр земли. Ему вторил многоголосый вопль ужаса.

– Разберемся куда! – рявкнул дикарь, – Ваше дело – двери открыть!

– Они не откроются, я же сказал, автоматика…

Ким видел, что многие ничего не предпринимали и просто стояли, прижимая к себе детей, в центре зала, среди опрокинутых искусственных деревьев. По галереям бежали те, кто спешил укрыться в жилых ячейках. Но были и другие, кто решился покинуть сектор – и обнаружил, что выход заблокирован.

С потолка что-то посыпалось, какой-то крепеж: обшивка галерей начала отлетать, на пол упали несколько крупных пластпанелей. Приказ на старости лет съезжать с насиженного места тринадцатому сектору по нутру не пришелся, и он противился, как мог. Скрежет из-за стен доносился просто душераздирающий.

– Запасные выходы?! – проорал Индра прямо в ухо Эдо.

– Нет! Полная автономия, никаких связей с внешним…

– Ваш чип! – Киму пришлось грубовато дернуть Киру за хвост шали: она с детским восторгом наблюдала за происходящим, словно смотрела захватывающую киноновинку. – У вас ведь тоже высший уровень доступа, один из трех тех самых!

– А? Да… Я могу попробовать, но, мне кажется, тут Эдо не врет: открывать сейчас эти двери изнутри – все равно, что кому-то из стиральной машины пытаться выбраться наружу, когда она…

Рут с налету вцепилась матери в локоть и поволокла к выходу, с другой стороны Киру подхватил Индра.

Ерик с оружием на изготовку умудрился их даже обогнать.

– Ким…

Киму показалось, что Эдо очень хочется удержать его, но он больше не собирался тратить время на разговоры и без лишних слов повернулся к старшему анализатору спиной.

Кто бы мог подумать, что консул настолько сильно хочет, чтобы он остался…

От удара Киму на минутку сделалось очень нехорошо, он упал на колено, потряс головой, обернулся. Эдо был ни при чем: огромный кусок пластика спикировал откуда-то сверху и на излете тюкнул его ребром в основание черепа. Он оперся ладонью об пол и тотчас ощутил толчки: вот-вот, уже совсем скоро, они начнут опускаться.

Ким оттолкнул подоспевшего Эдо и самостоятельно поднялся на ноги: от этого акта самоутверждения в ушах зазвенело просто жуть как.

– Вы же погибнете там…

– Мне кажется, я прошу не слишком много, господин консул, – речь пока получалась не вполне внятной: – Просто завязывайте причинять мне добро.

Глянув вперед, Ким увидел, как у дверей размахивает левом Ерик, расчищая дорогу госпоже Вайс, как Рут пропихивает ее сквозь толпу к выходу. Вдруг общую какофонию разорвал невыносимо мерзкий, пронзительный ритмичный писк: он доносился, кажется, отовсюду сразу.

И пол поехал вниз.

Люди у двери разом вскрикнули – через миг движение остановилось. «Потому что смазывать надо, мать вашу, механизмы…» – остервенело подумал Ким, бросаясь к друзьям. Он увидел, как маленькая Кира возносится на руках у Индры и тянется через головы…

Толчок. И опять остановка. Но метра на полтора они уже переместились.

Индра устоял, поднял Киру еще раз – и случилось чудо: дверь таки открылась! Но только внутренняя, дверь самого сектора. «Слишком большое смещение», – понял Ким. Толпа отделяла его от дверей и от Ино, орать так громко, как требовалось, он никогда бы не сумел; но все это теперь было решаемо.

«Индра, створки рассинхронизированы. Кира поэтому не открыла внешнюю дверь».

«И что теперь?»

Ким пытался сосредоточиться: он механик, он все сейчас сообразит… Голова кружилась отвратительно, он рассеянно ощупал шею – ну да, так и есть, течет. Да и вообще, устал он сегодня.

«Заклинить чем-то внутреннюю, чтоб мы больше не двигались. И, это… Раз там автоматика, человеком не заклинивай».

«Понял».

Ким увидел, как Индра озирается, кричит что-то соседям, как поверх голов передают тяжелую кадку из-под пальмы. Не хотелось огорчать его сообщением, что, если разорван контакт между внутренними и внешними створками, открыть дверь можно только извне.

И тут произошло второе чудо. Наружные двери неожиданно тоже разъехались.

К сводящему с ума писку прибавилась сирена: сектор был разгерметизирован. Первой Рут пропихнула в проем Киру, потом повалили все остальные, и стало уже трудно что-то разобрать; к тому же на глаза наплывал серый туман, мешавший видеть толком.

«…блин, Ким, где тебя там…»

Ким был вынужден снова опуститься на колено, чтобы не потерять равновесие, и все-таки улыбнулся: кажется, их полку прибыло. С Ериком эфир никогда больше не будет пустым, это точно. Он постарался настроиться на волну дикаря:

«Я на подходе, друг. Не тормози, тикай отсюда».

«ФИГА ЖЕ СЕБЕ!!!» – ну вот, и дикарю теперь открыты широкие горизонты невербального общения.

Сирена надрывалась, люди торопились пролезть в узкую щель между дверьми; Ким опустился на второе колено и сел, дожидаясь, пока толпа схлынет, и посмотрел назад, в центр зала. Те, кто решил остаться, глядели на них в каком-то оцепенении – и с ужасом. Потрепанный Страуструп растерянно мялся в сторонке, Штайнер зачем-то охлопывал карманы трясущимися руками. Эдо Ким не видел, пока не бросил взгляд на балкон: консул стоял там один, крепко держась обеими руками за поручни, и смотрел – но не на него.

Ким проследил за его взглядом и увидел пятерку быстро шагающих и очень целеустремленных на вид анализаторов, которые собирались, по-видимому, освободить дверь. Нет, не анализаторов.

«Интересно, они все там такие резвые, как Влас? – вяло подумал он, выпрямляясь, – И на черта же понадобилось Эдо тащить с собой этих… А, ну да. Вместо силовиков, конечно».

Первых двух нейтрализовать было почти легко: они внезапно засомневались, зачем шли, и встали. Третий оттолкнул их с дороги, но и его удалось остановить мыслью о том, как ему не хочется во все это ввязываться. Остались двое, уже с парализаторами в руках, и оба в считаных шагах от него.

Ким по-прежнему стоял на коленях, только наклонил голову. Он обладал идеальным оружием: он был снайпером и невидимкой одновременно. Он просто пропустил этих двоих мимо, а потом нашел глазами двух первых и постарался переключить на новую цель.

В этот момент он впервые ясно понял, как права была Кира. Даже один он был угрозой, которая могла бы развалить изнутри любую систему, любое общество. Двое из «дельты» еще минуту назад собирались отбросить людей от двери и дать ей закрыться. А теперь были твердо убеждены, что должны обработать парализаторами двух обогнавших их товарищей, а потом и себя самих – что и проделали в точности.

То есть, это он проделал это. Даже не вставая. Пальцем не шевельнув.

Единственное – голова теперь просто разламывалась.

Ким зажмурился и потер глаза ладонями. А открыв, понял, что рановато зазнался. Похоже, категорически чуждые идеи приживались плохо: третий из пятерки пришел в себя и вернулся на прежний курс.

Шансов остановить его другим способом у Кима не оставалось. Третий не ждал удара, но едва ли пошатнулся, а вот сам он через секунду полетел на пол. Заставил себя подняться, нагнал противника, тотчас получил с локтя в живот и снова упал, цепляясь за его одежду. Третьему надоело: прямо перед лицом Кима возник парализатор, он отпрянул, и вдруг врага откинуло назад.

Индра налетел, как монорельс на полном ходу: он бил руками, ногами и даже, кажется, головой. Он был не особенно быстрым, но совершенно неукротимым, и противник смешался, пропустил боковой в челюсть и поплыл. Через секунду третий лежал в отключке, а Ино резко обернулся:

– Хочешь геройствовать в одиночку – думай потише.

В этот момент со стороны дверей послышался протяжный скрежет и тут же – хор взволнованных голосов.

«Шевелитесь, этот горшок расплющит вот-вот!»

Последние беглецы с ковчега стремительно протискивались в щель и лезли наверх. И правда, надо было шевелиться – но как же ему чертовски плохо, и ничего не хочется… Схватив за руку Ино, Ким кое-как поднялся и заковылял к двери. Они были последними; Индра скользнул в проем, подтянулся и через миг уже протягивал ему руку сверху.

Ким кинул последний взгляд назад. Совсем рядом жалась к застывшим на месте родителям совершенно несчастная зелено-полосатая девушка, в которой он вдруг узнал Лену.

– Эй! – Голос плохо слушался: – Точно, не хочешь с нами? Фитоморфам там рай.

Лена неожиданно разревелась и потянула родителей кдвери.

– Живее, ты там!!! – отпихнув Индру, заорала в щель Рут. Ее голос перекрыла новая волна скрежета, и Ким ясно увидел, как кадка сжимается под давлением; он молча дернул Лену к себе, подсадил. Послышалось шипение: Рут не особенно ласково ухватила девушку за запястья и вытянула наверх. Ее родителей подхватили и подняли Ерик с Индрой.

Прежде чем их руки успели освободиться, злополучная кадка издала предсмертный скрип и плоским блином выскочила из зазора.

Ким выпрыгнул вверх и вперед, но недостаточно далеко: его локти ударились о край пола, но многотонные створки уже касались ребер, и…

Ерик потом с восхищением говорил, что никогда не видел, чтобы человек так быстро двигался. Ким осознал только, и то через секунду, что его очень резко и не очень приятно провезло по пластику.

А через две Сенна выпустил его руки.

– Не люблю, когда в мои проекты кто-то вмешивается, – ровным тоном проговорил псикодер. – Кроме меня самого, конечно.

Ким длинно и шумно выдохнул.

– Это вы открыли дверь снаружи, – пробормотал он, осторожно укладывая затылок на пластик. Голова гудела как медная труба. – Чей же все-таки чип у вас на карте, господин псикодер?

– Сам догадаешься, – отрезал Сенна, прислоняясь к стене. – И не жди, что я расскажу тебе, каким образом я его получил.

Ким приподнял голову. Оказалось, что тамбур битком набит: они с Ериком и Индрой, Рут, псикодер, да еще трое перепуганных насмерть фитоморфов. Дверям на этой стороне мешал закрыться ствол все той же пальмы, и в проеме Ким видел, как медленно едет вниз сплошная бетонная стена тринадцатого сектора. Он выдохнул, расслабился и опустил голову обратно, любуясь ровными швами в потолке.

И тут же заорал, вскакивая:

– Прочь отсюда, живо!!! – Кинувшись к противоположной двери, Ким торопливо открыл ее и бешено замахал рукой: – На выход, на выход! Сейчас он доедет до дна, и…

Индра с Сенной отреагировали быстрее всех: несчастных фитоморфов буквально вышвырнули из тамбура. В это же мгновение стены потряс мощный толчок: сектор-убежище прибыл на свое новое место под землей.

Через миг на то место, где только что стоял Ерик, с чудовищным грохотом опустилась сплошная свинцовая перегородка. Следом сверху стали падать вторая, третья; дикарь схватил в охапку Лену и вместе с ней вылетел за дверь; одна Рут отчего-то застряла, и Ким увидел в ее глазах ужас: последняя перегородка зажала длинный подол ее юбки.

Метнувшись к девушке, Ким ухватил юбку за две полы и одним сильным рывком превратил в пиратский флаг; освобожденная Рут вскочила на ноги и тут же изо всей силы толкнула его обеими руками в грудь. Они вместе повалились за дверь – и последняя рухнувшая перегородка запечатала тамбур глухой трехметровой стеной.

Вероятно, последний удар затылком о пол – это было уже слишком для его горемычной головы, потому что Ким вдруг начал тихонько смеяться. Рут, лежавшая сверху, приподнялась, упираясь в него локтями, и подозрительно посмотрела на него.

– Прости, Рут, – выдавил Ким кое-как: смех буквально распирал его. – Если честно… я с самого начала подумал, что твой разрез на это просто напрашивается, – он еле успел перехватить девушку за запястья: – Эй, ну ты что?.. Да тебе так лучше, честно! Рут, прекрати немедленно…

– Э, слышьте? Мы, по ходу, снова всех сделали! Фиг его, правда, знает как, – поскольку Ким был занят, Ерик наградил дружеским тычком Лениного отца, чьи полосы с расстройства все ярче наливались зеленью. – Не благодари, папаша, нам такое как два пальца.

– Абсолютно, – подтвердил Индра. – Когда господа отдыхающие належатся на этом комфортабельном полу, мы продолжим нашу развлекательную программу.

* * *

Ким не помнил, чтобы в Форуме когда-то бывало так темно, а ведь он теперь стал самым ярко освещенным местом Города. Мак долго ворчал, скрипел и костерил слабосильность запасных генераторов, но в конце концов как-то перекинул сюда максимум осветительной мощности. Слыша, как он гоняет Ильнура по основам схемотехники, Ким заподозрил, что господин старший механик в глубине души едва ли не рад грянувшему апокалипсису.

Теперь в не пустовавшем ни минуты Форуме всегда было тесно: люди собирались вокруг Полякова, который, само собой, занял место главного, делились новостями или просто коротали время в компании, стараясь не думать о будущем, когда для запасных генераторов кончится топливо. Если верить Маку, будущее было близко.

Многие перебирались сюда насовсем и ночевали прямо на полу, чтобы быть в курсе всех новостей. Забавно было наблюдать, как Иван пакует для Алекс неохватный рюкзак на случай, если Форум возьмут и перекинут в одно прекрасное утро в соседнюю галактику. Хирш был в опале: он считал потенциал межмировых кротовых нор переоцененным.

– Любопытно, – заметил Индра. Они втроем сидели на отшибе, на краю того, что раньше было сценой, а теперь стало чем-то вроде лагеря переселенцев. Разговоров в лагере до сих пор только и было, что о тринадцатом секторе. – Все в точности знают, что и как сделал Эдо. А ведь никто никому и ничего об этом не говорил.

– Ну… я говорил, – признался Ким, – С вашей помощью. Тогда, под балконом, помнишь?

– Не, друг, че-то ты путаешь, – Ерик любовно полировал лезвие ножа тряпочкой. – Молчал ты там. Встал, как олень, и ни гу-гу.

Индра только покосился на Кима, задрав бровь.

– Тут дело вот в чем, – начал тот, – Я сам раньше думал, что у меня это так и получается: я могу «прочитать» человека, а потом уговорить, играя на том, что я о нем узнал. Но Сенна считал, что «чтение» – только цветочки, какая-нибудь третья ступень. А если так, то что могло быть первой?

– Умение привносить в чье-то сознание новое содержимое, – медленно проговорил Ино. – Скажем, «запись»?

– Скажем, – согласился Ким. – И вот как раз говорить для этого не требуется. Просто я поздно понял.

– А они не секут, что ты им что-то привнес? – Ерик мотнул головой в сторону пристроившейся неподалеку компании очевидцев, которая пошла уже на третий круг, сравнивая разные версии происшедшего.

Ким пожал плечами:

– Я их не убеждал, они сами решили, кто – оставаться, кто – уходить. Я просто передал то, что знаю: зачем всех собрали в тринадцатом. Будут считать, что сами догадались, – всем же и лучше.

– Да уж… И с чего это «Дельта» так тобой заинтересовалась? – Ино покачал головой. – Разве может что-то быть безопаснее для общества, чем парнишка, способный незаметно вложить людям в головы что угодно?

– Не мной, а нами, – поправил Ким, – Сенна и это понял. Он стер свои записи о том, что втроем мы сильнее, но, видно, Темный уже успел в них покопаться.

– Откуда он только взялся, твой добрый фей Сенна? – Индра приподнялся, вытягивая шею. – И чем мы обязаны его заботам?

– Есть у меня мыслишка, откуда он взялся, – небрежно заявил Ерик, любуясь лезвием на тусклом свету, и, когда Ким с Ино вопросительно взглянули на него, поднял брови с напускным удивлением: – Да ну, народ, сами еще не доперли? – Дикарь лихо сложил нож одним пальцем, а затем указал им же на потолок, – Оттуда он. Сирианец, въезжаете? Не, ну реально же странный, так ведь?

Ким постарался самым серьезным образом взвесить эту гипотезу, но Ино больше интересовала другая:

– Что, если и это не первая ступень, а еще только вторая?

– Ну все в твоих руках. Когда дойдешь до первой – скажешь нам, что там.

Индра пробормотал «посмотрим, посмотрим…» и неожиданно соскочил с края сцены. Ким тоже привстал, увидел консула Полякова с дочерью и не удержался от вздоха. Лиз и впрямь выглядела как принцесса: светловолосая, тоненькая, хрупкая – самая красивая девушка Города…

«Думать забудь, Каверин. Убью», – спина Индры уже стремительно удалялась, но посыл был вполне отчетливый.

– Местная мисс Вселенная? – внезапно раздалось у них над головами. – Тебе бинокль принести?

Ким еще раз тихонько вздохнул.

«Ерик, ты не мог бы уйти, пожалуйста?»

– О, Рут! – Дикарь вскинул руку в приветствии, – Я как раз твою игрушечку до ума доводил. За оружием-то вообще следить нужно, но вы же, тетки, в таких вещах ни ухом ни…

«Ерик, свали».

– Где нам, – серьезно покивала Рут. – У тебя шов на штанах расходится, кстати. И знаешь, в каком месте?

– Ой-ой-ой, а кто там у нас вообще без штанов недавно…

Ким вскочил и поскорее развернул Рут за плечо:

– Хочу показать тебе кое-что. Пойдем?

Большинство дверей Города были открыты и заклинены для верности: Мак заявил, что лучше не дожидаться, пока электричество кончится, и кого-нибудь где-нибудь замурует. Они с Рут вышли из Форума и зашагали по сумрачным коридорам. В аварийном освещении улицы выглядели таинственно и – с некоторой натяжкой – даже романтично.

Монорельс больше не ходил. Медиапанели на стенах стали просто темными окнами. Мультиботы, постепенно разряжаясь, прятались в свои ниши и застывали там: питания на базах тоже не было. Ким подумал, что этих маленьких проныр ему будет недоставать.

Но на рыночной площади жизнь по-прежнему теплилась. И еще как: в больших металлических бочках что-то горело настоящим, живым огнем, собирая вокруг ватаги мелких ребятишек. Торговцы прилаживали над чадящими языками свои решетки, и жареной едой здесь пахло почти как раньше.

– Интересно, что с ними будет? – вслух подумал Ким. Ему вдруг пришла в голову непривычная мысль: – В смысле, деньги… Денег же не станет без электричества.

– Извертятся. Шоколад уже в десять раз дороже прежнего толкают. Рекламу слышал – «Первая конфета после конца света»? – Рут посмотрела на него. – Так что ты хотел показать?

Тут бы надо было сознаться, что это был только предлог, чтобы отвязаться от Ерика, потому что намеков тот не понимает – ни вербальных, ни вообще. Но тут Рут сама пришла ему на выручку:

– Смотри-ка, это не тот ваш тип беломраморный? Вон кекс покупает.

Сенна, похоже, решил заблаговременно вооружиться против наихудшего варианта возможного будущего. Подойдя поближе, Ким увидел, что псикодер держит на сгибе локтя довольно объемистый пакет. Из пакета заметно тянуло ванилью.

– Снаряжаетесь в поход?

– В некотором роде. Обратно в Коллектор, – Сенна неспешно двинулся к гейту, и Ким с Рут зашагали рядом.

– Разве с ними еще есть сообщение?

– Синтетов вынудили задействовать автономные системы, а источниками питания по нашим временам не разбрасываются. В ближайшее время Коллектор окажется в гораздо более выигрышном, чем Город, положении. И господин Поляков проявил житейскую мудрость, решив наладить с Петером худой мир, чтобы иметь возможность хотя бы кого-то эвакуировать при необходимости.

– Петер согласился?

– Я же сказал, что еду туда, – заметил Сенна. – Петера не назовешь податливым, но разглядеть практическую пользу в умеренных проявлениях гуманизма он способен. Конечно, если бы горожане вдруг осознали, что у них под боком находится второй ковчег, и снарядили крестоносцев с девами отвоевывать его обратно… Но ведь в Городе сейчас другие настроения, не так ли?

Ким безмятежно встретил взгляд псикодера, но Рут переспросила:

– Какие настроения?

Сенна притормозил и поднял глаза к потолку, словно припоминая:

– Господин Макаров уже почти убедил старшего техника Руденко, что он в состоянии не только демонтировать ветряки и солнечные батареи, но и склепать из них на новом месте систему с вполне приличным КПД. Агрономы требуют сотню квадратных метров прозрачного полипласта, а еще – чтобы им разобрали крышу на верхнем этаже. Консула Полякова категорически не устраивает все, но он тем не менее приказал поставить на ход все имеющиеся в распоряжении машины. А госпожа Вайс проповедует всем и каждому, что звери – такие же полноправные владельцы планеты, как и люди, и потому грешно убивать их без крайней необходимости.

Псикодер снова тронулся с места, перечисляя на ходу:

– Главный генератор сломан. Три консула сбежали с единственным надежным источником энергии. Нет света, пищевые цеха стоят, чистая вода на исходе, – Сенна покачал головой. – Вы осознаете, какая паника должна сейчас владеть Городом? Насколько я разбираюсь в человеческой натуре, люди просто обязаны крушить общественное имущество, мародерствовать, напиваться вдрызг, а чуть позднее начать формировать небольшие агрессивно настроенные группы. Видите вы что-нибудь подобное?

Ким посмотрел вокруг. Он увидел только одну, на вид не слишком агрессивную группу: женщины собрались в кружок на площади и осваивали премудрости ручного шитья. В центре сидела его старая знакомая, Сугар; а недавно ему повстречались и несколько универсалов снизу.

– Похоже, что-то заставило их верить, что жизнь продолжается, – заключила Рут. – Что бы вы там ни думали об их натуре.

– Что-то, да, – согласился Сенна. – Или кто-то. Сами они никогда бы не додумались, что и на развалинах Города, и на Открытой земле вполне можно жить.

Рут недоуменно нахмурилась:

– И как, по-вашему, кто-то мог…

Ким поспешно перебил ее:

– Что вы подразумевали под вашим проектом? Касательно нас троих.

– О… – Сенна перевел взгляд с Рут на него. – Ну, знаешь, у каждого свое хобби. Как теория сигналов у госпожи Вайс. Не ври девушке.

– Что? Подождите, при чем тут… Какое хобби?

Остановившись у гейта, Сенна ответил, подумав:

– Теория эволюции, например. Тебе ведь знакомо удовольствие наблюдать за естественными природными явлениями. А люди… То, что способно изменяться в силу собственной природы, – лакомство для созерцательного ума, особенно вкусное, если дать процессу свободу. Наш бедный шоумен заблуждался с самого начала: настоящий бог не вмешивается.

– Для созерцательного ума – вы сами не слишком ли часто вмешивались?

– Факт наблюдения всегда влияет на объект наблюдения, и я не тешусь надеждой, что на меня законы Вселенной не распространяются, – с лицемерным смирением произнес Сенна и добавил: – Возможно, вы трое еще меня порадуете.

Псикодер развернулся и направился к дверям. Ким поглядел, как он уходит, а потом окликнул:

– Господин Сенна! – Псикодер притормозил, но не повернул головы. – Знаете, есть мнение, что вы не синтет. А сирианец.

Сенна посмотрел на Рут через плечо:

– Его голове досталось сильнее, чем я думал. Лучше держи его за руку – на всякий случай.

Псикодер скрылся за дверями. Оставив Кима наедине с бредовым подозрением, что в самый последний момент Сенна ему подмигнул.

Рут стояла на месте и задумчиво смотрела на гейт: одни из немногих дверей Города, которые еще не стояли нараспашку.

– Что ты теперь будешь делать? В смысле я-то считала Киру никудышной мамашей, но твой отец только что вообще на сто лет свалил, – такая формулировка против воли заставила Кима улыбнуться. – Так что ты вроде как сам себе хозяин?

– Я когда-то думал сбежать на Открытую землю, – помолчав, поделился он, – Боялся, что не пройду определение и останусь в Городе без профессии.

– Да, – сочувственно кивнула Рут, – Вот как раз сейчас – страшно представить, что бы с тобой случилось, не будь у тебя профессии.

Ким рассмеялся и неуверенно взглянул на девушку. К сожалению, сегодня хвост был на месте и в полной боеготовности, но он все же решился:

– Что ты подумаешь, если я скажу, что небо там, снаружи, – это самое красивое, что я видел в жизни? То есть самое-самое. Вообще.

Рут изогнула одну бровь:

– А что я могу подумать? Так ведь и есть. Самое красивое в мире.

Ким с облегчением выдохнул, заглянул ей в глаза… Черт, свобода воли. Нельзя. Черт!

Ну незаметненько? Только слегка подтолкнуть.

– А я знаю, что ты умеешь, – медленно протянула Рут, не отводя взгляда. – Ты ведь не делаешь этого сейчас, правда?

– Нет, конечно же, вовсе… – Киму стало жарко. – Что… знаешь? Откуда?

– Кира сказала. Предупредила, что, если в твоем присутствии у меня появятся иррациональные и не поддающиеся логическому анализу побуждения, следует зажмуриться и что-нибудь проинтегрировать, – угольночерные глаза Рут по-прежнему не отрывались от него.

– И, э-э, что, у тебя какие-то… в смысле, ну, появлялись…

Рут его поцеловала. За то короткое мгновение, что он еще сохранял эту способность, Ким успел подумать: «Лучше, чем самая…»

Через несколько минут, слегка отстранившись, девушка уточнила:

– Так я правильно понимаю, что ты собрался на Открытую землю и зовешь меня с собой?

Еще секунду назад Ким не собирался делать вообще ничего, кроме того, что делал на тот момент. Но…

«Круто! Я с вами!»

«Ну нет, друзья мои, уж это как-нибудь без меня».

Земля была открыта и ждала их.