Ким сидел за невысоким круглым столом, отчетливо напоминавшим поставленную на попа бобину от силового кабеля, как у них в мастерской. Рядом Влас с неизменными наушниками в ушах тихонько постукивал по столешнице пальцами в такт музыке. Индра, конечно, устроился подальше от них, брезгливо отставив от себя чашку с водой. Ничего более праздничного им пока не предложили. Оставили гореть один-одинешенек тусклый фонарь под потолком – и на том спасибо.

Место, где они находились, очевидно, и было тем самым бункером. Киму, конечно, с самого начала не очень-то верилось, что их примут с распростертыми объятиями, как сулил Ерик. Но уж, казалось бы, в свою деревню – или что у них там? – привести могли бы, ан нет. Жилища старообрядцев, как понял Ким, находились в лесу, а вход в бункер торчал невысоким холмиком недалеко от опушки, на полпути от овощных делянок.

Бойцы расселись на грубо сколоченных дощатых ящиках. Снимать амуницию, расслабляться и чувствовать себя как дома никто не спешил. Каверин стоял посреди небольшого сумрачного помещения в позе «вольно» и спокойно дожидался, пока вернется Войцех с местными главными. А Ерик…

Ким и хотел бы как-то подбодрить друга, попросить рассказать о здешних обычаях, что ли. Но Ерик отошел от всех, пристроился на самом дальнем ящике за Суном, и лицо его яснее ясного говорило: «Не трожьте».

Старая петлевая дверь заскрипела, загрохотала, и в бункер вошли Войцех и еще один бородатый дядька – крепыш, напомнивший Киму расширенную версию Мака, с необъятным животом и совершенно мифическим носом.

– Господин Назаров, – церемонно кивнул командир.

– Господин Каверин, – в тон ему прошкворчал бородач. Он постоял перед командиром «звездочки», уперев руки в бока, потом вдруг подался вперед и сердечно его обнял.

– Ну как тут у вас, Бакур? – Каверин уже улыбался.

– Да все как всегда, живем-можем. Не густо, но и не пусто.

– Вижу, что не густо, – усмехнулся командир, – Уже и в деревню не зовете, на пороге держите.

– Так времена-то, Игорь… – Бакур, кажется, слегка смутился, а Ким подумал: как вышло, что он до сих пор не знал имени Каверина? – А ты по делу или, как всегда, на отдых?

– По делу, само собой. Вот, ребят привез, у них и дело.

Бородач обернулся к их столу и вскинул кустистые брови.

– Ох, молодежь… Ладно, подходи по одному, что там у вас за дело?

Влас, вытащивший один наушник, поглядел на соседей, Индра приподнял ладони и произнес: «Я пас». Пришлось вставать Киму.

– Здравствуйте, – он подошел к Назарову, не уверенный, принято ли тут здороваться за руку. Каверин отошел на несколько шагов, открывая ему поле для деятельности, – Вы здесь главный?

– А ты не знаешь, паренек? – Улыбка Бакура угадывалась где-то в глубине седоватых усов, – У нас нет главных. Демократия!

– А… Дело в том, что я ищу одного человека. Мне нужен кто-то, кто показал бы, где он живет.

– Ишь оно как. Что за человек? – Тон Бакура не изменился: наверное, пока все было без проблем.

– Ее фамилия Вайс. Вам такая знакома?

– Вайс? Нет. Нет у нас таких.

А вот теперь начинались проблемы. Ким попробовал по-другому:

– Она конструктор, живет здесь уже много лет.

– Конструктор? – Бакур наморщил лоб. – Ты что-то путаешь, батоно. Зачем нам тут конструкторы, сам подумай, огороды проектировать?

«Ну, супер, – подумал Ким, – Спасибо большое, консул, за подробные разъяснения. Что теперь?»

Он быстро прокрутил в памяти ролик Эдо и начал импровизировать:

– Ей сейчас должно быть уже… лет не меньше пятидесяти точно. Она очень умная. И, наверное, живет одна, может, где-то на отшибе. Хороший человек, но вроде как со странностями, понимаете?

– На Киру похоже, – недовольно обронил Войцех, который, в отличие от Каверина, и не подумал отходить в сторону.

– Ах, Ки-ира… – протянул Бакур. – Ну это да: если тебе кто постраннее нужен, то она в самый раз будет. Вот хотя бы для начала: все люди как люди, с фамилиями, а она ею не пользуется. Не желает. Так и не знали до сих пор… Как биттть ее, по-твоему?

– Вайс, – немного обескураженно повторил Ким, – Как мне ее увидеть?

Бакур потер мясистый нос.

– Провожатого-то найдем. Тебе сейчас надо? Ну так посидите тут пока, – господин Назаров хлопнул Кима по плечу и повернулся к Каверину: – Уважишь, Игорь-джан? Посидим, покалякаем?

– Не могу, Бакур, извини, – отозвался Каверин. – Сперва работа. После можно и покалякать, если всех приглашаешь.

– И – эх-х, – протяжно вздохнул Бакур, обводя глазами прибывших, чтобы прикинуть, сколько и кого он приглашает. Вдруг он присвистнул. – Э, да это не Арипова ли пацан у тебя?

Ерик не отреагировал: он сидел, уставившись на носки ботинок, и за полчаса ни разу не поменял позы.

– Надо же, вымахал-то как, я и не признал сперва. Ох, обрадуются ему, – голос Бакура заметно потеплел. – Это ты хорошо сделал, Игорь, что его привез. Пойду тогда: поскорее с вашим делом разберемся – и будете гостями.

На этот раз ждать пришлось дольше. К тому моменту, как дверь загромыхала снова, Ким уже извертелся на жестком сиденье, гадая, та ли это Кира, которая ему нужна, и какие еще странности у нее имеются.

Кто-то шустро спускался по металлической лестнице, а когда спустился, оказался, к немалому изумлению Кима, девушкой. В слабом свете Ким сделал такое заключение по отсутствию бороды и наличию длинного «конского хвоста» на макушке.

– Кому тут нужна Кира Вайс? – Голос был, как у всех местных, хрипловатый, но явно девчоночий.

– Всем, – ответил Каверин вместо Кима. – Мы все вместе хотели бы ее навестить. Порядок?

Ким услышал вздох-стон Индры. Ничего, потерпит: сказал бы о своем жутко таинственном задании – занимался бы сейчас им.

– Ну так… – с сомнением отозвалась девушка на вопрос капитана. – Но ладно, идемте. Ходу полчаса будет, и учтите – отстающих не жду.

Каверин сдержал улыбку, глядя, как девушка исчезает на лестнице, и несколькими быстрыми жестами выстроил всех по порядку.

– Чего мешкаешь, парень? – бросил он Киму, который хотел было остаться в арьергарде, поближе к Ерику, – Давай дуй за ней. Кому больше всех надо?

Оказавшись наверху, Ким немедленно сощурился. Пыль почти улеглась, и все вокруг заливал такой яркий свет, что после мрачного бункера от него жутко слезились глаза. Он не без труда засек смутный силуэт, который, покачивая хвостом, удалялся в сторону леса, и поторопился следом.

Уже через пару минут Ким начал догадываться, почему старообрядцы предпочитают селиться именно в лесу. Деревья были толщиной с хорошие бетонные сваи и высотой… со что-то очень высокое: Ким запрокинул было голову, но тут же споткнулся о корень и стал внимательнее. В некоторых местах ветви сплетались так плотно, что не пропускали свет. Наверное, хорошо защищают от непогоды. И ветер здесь тоже, наверное, не страшен. Может, и пыль сюда не попадает.

Размышления о полезности и функциональности окружающего мира хоть чуть-чуть отвлекали Кима от его пугающей ни на что не похожести. Влажные, прелые, какие-то животные, душные и свежие одновременно запахи поминутно сбивали с мысли. Звуки… Нет, он не будет даже думать, кто там издает такие звуки. И ужасно хочется сорвать ягоду. А еще лучше – остановиться и глубоко, медитативно подышать для баланса, как учил Ли.

Но останавливаться их проводница не собиралась, и Ким в конце концов немного оторвался от остальных и догнал ее.

– Послушай, эта Кира… Назаров сказал, она какая-то странная? – Он и не заметил, что сразу начал с «ты»: перепил лесного воздуха, не иначе.

– По-вашему, все, кто здесь живут, уже странные – нет? – грубовато ответила девушка, не оборачиваясь и не снижая темпа.

– Почему? Нет… – Смотреть одновременно под ноги и по сторонам было нелегко. – Мне кажется… Я бы понял, если бы кто-то решил здесь жить.

– Ничего бы ты не понял, – бросила проводница. – В лесу помалкивай, ясно? И своим скажи, чтоб потише, топочут, как лоси.

Чувствуя непонятную неловкость, Ким опять отстал, чтобы передать шедшим сзади слова девушки, и затем сосредоточился исключительно на дороге.

Без проводника полчаса в этом лесу легко могли обернуться двумя, а то и ночевкой под кустом, в ожидании голодного зверья. Тропа была видна плохо, как будто ходили по ней нечасто. То и дело дорогу преграждали лапы кустов и упавшие ветки – наверное, ветер в лесу все-таки тоже случался. А еще… Ким почти кожей чувствовал, насколько это место живое. И насколько непомерно разнообразна здешняя жизнь. Буквально с каждого махонького листика, тянущегося к нему, было готово спрыгнуть какое-то на диво отвратное насекомое. Смотреть выше, на деревья, он просто боялся, но проводница об этом не забывала – наверное, оттуда спрыгнуть могло и что-нибудь похлеще.

Когда девушка, наконец, подняла руку и остановилась, никаких признаков жилья Ким не заметил. Поляна – не поляна: просто место посвободнее. Девчонка замерла у невысокой длинной кочки с покатыми боками и зачем-то уставилась на нее, и только тогда Ким сообразил, что это вряд ли кочка: слишком правильной формы.

Сзади подошли бойцы и рассредоточились веером. Индра, чей дорогой костюм уже осыпала и облепила какая-то труха, вдруг подошел поближе к девушке и тоже вгляделся в кочку.

– О… – обронил он, – Да у нас тут реликтовый Икар.

– Что-что? – переспросил Влас.

– А считаетесь профессионалами, – насмешливо заметил Индра. – Черепите, технари.

Тут Ким сообразил, о чем он: конечно, это была никакая не кочка, а вросший в землю и покрытый дерном летательный аппарат времен стратосферных полетов.

– Какой сегодня день? – внезапно спросила их проводник, продолжая буравить взглядом «кочку».

– Э-э, четверг? – подсказал Ким.

– Дался мне твой четверг, – отмахнулась та и принялась загибать пальцы, что-то высчитывая.

– Первый, второй, третий… Ну да, – девушка повернулась к приезжим. – Не свезло вам, ребята. Она ушла и вернется только завтра.

– Надо полагать, редкий папоротник цветет только раз в год и передает сделанным из него целебным снадобьям могучую силу земли и неба? – напевным речитативом протянул Индра. – И посему лишь сегодня надлежит собирать его нежные цветки?

Девушка впервые повернулась к ним анфас, давая себя рассмотреть. Она выглядела бы почти нормально, как любая девушка в Городе. Если бы не мешковатый защитный костюм и жесткий взгляд колючих глаз, которые сейчас источали глубокое презрение.

– О нет, – по утонченной ядовитости этот тон оставлял Индрин далеко в аутсайдерах. – Кира удалилась в святилище любования молодым месяцем и воскуряет благовония, обращаясь к душам предков.

– Насчет завтра – это точно? – уточнил Каверин.

– Вы разве не видите наклейку на двери? – Проводница перенесла огневую мощь своих гляделок на капитана. – «Вернусь в пятницу. Оставьте голосовое сообщение». Так что бодро разворачиваемся, отведу вас обратно в бункер. До вашей колымаги – бонусная доставка.

«И чем мы ее так бесим»? – подумал Ким.

Обратная дорога была ненамного легче пути туда, тем более сквозь ветви стало проникать заметно меньше света. Оказалось, что темнеет в лесу очень быстро, буквально с каждой минутой. Они топали минут двадцать, как вдруг девушка резко замерла на полушаге, взметнув в воздух руку. Шум за спиной Кима моментально стих. Он изо всех сил вглядывался в чащу впереди, чем-то так насторожившую их проводницу, но ничего не видел.

Потом Ким услышал одиночный треск, затем еще один: по лесу кто-то двигался. Довольно быстро и прямо им навстречу. Самое время добела сжать пальцы на прикладе – будь у него оружие.

Затем он увидел его: темное пятно на тропе перемещалось быстрыми рывками, почти сливаясь с деревьями. Зверь… Мимикрия… А здоровый какой, ужас…

И тут закостеневшему от напряжения Киму что-то бросилось на спину сзади. Он не успел даже заорать: горло сжал спазм, в голове пронеслось: «Рысь! Сверху!», – но Ерик – это был он – уже отпихнул его в сторону и кинулся вперед, к непонятной фигуре впереди.

Фигура оказалась двумя людьми в защитных комбинезонах, и через секунду дикарь пропал в их объятиях.

На этот раз в бункере было гораздо светлее. И народу набилось видимо-невидимо. Трудно представить, как кто-то на какой-то там свадьбе умудрялся здесь плясать: места едва хватало для нескольких разновеликих столов, составленных в ряд. На столах громоздились металлические листы с какой-то инопланетной жареной едой, овощами и чем-то вроде плоского круглого хлеба, а еще много разномастных бутылей и емкостей для распределения содержимого бутылей между присутствующими. Густые ароматы напоминали те, что витали над фастфудными киосками Города, примерно так же, как утренняя каша в столовке могла напоминать фуа-гра.

Ким, как загипнотизированный, смотрел на маленький подвижный язычок на конце свечи, воткнутой в обрезок пластиковой бутылки. Он уже с полдюжины раз проводил над ней рукой, закоптил всю ладонь и все равно не мог понять, как это работает. Реакция активного окисления в присутствии кислорода. Огонь.

В конечном итоге аборигены оказались совсем не плохими ребятами. По большей части одетые в хаки или защитку, с обветренными лицами кирпичного оттенка, заросшими бородой. Женщины – с заострившимися чертами лица и черными от въевшейся грязи руками. Все они выглядели людьми, которые живут настолько иначе, что уже почти образуют иной биологический вид. У всех были хриплые голоса, цепкие взгляды и привычка время от времени быстро осматриваться – даже здесь, в безопасном подземном убежище.

И при этом здоровяк Бакур улыбался широко и радушно, поминутно обнимая соседей, Каверина и Панько, за плечи и норовя подлить им из канистры. А женщина с седой прядью, наполовину скрывавшей страшный шрам на щеке, откромсала увесистый лоснящийся ломоть чего-то с прижаркой, вложила в оторванный от плоского хлеба кусок и сунула Киму со словами: «Ешь, сынок, оно впрок тебе». Да и вообще казалось, что им рады, и Ким не понимал, почему еще несколько часов назад местные казались ему подозрительными и неприветливыми.

Хотя кое-кто таковым, похоже, и остался, к примеру девчонка, которая водила их к Кире. Она сидела на дальнем от Кима конце стола и буравила глазами всех прибывших по очереди. На Индре ее взгляд останавливался с особым отвращением.

Или Войцех, который смотрел преимущественно в свою кружку, но после каждого глотка бросал хмурый насупленный взгляд на Каверина.

Ким задумчиво впился зубами в то, что было у него в руках, и с немалым трудом отгрыз кусок чего-то с резким и грубым, но странно притягательным вкусом. Вспомнив, как бредил этим самым «нормальным мясом» Ерик, он посмотрел на дикаря: тот сидел чуть поодаль, между двумя рослыми молодыми мужчинами – дядьями. Кажется, он немного оттаял, потому что уже втолковывал им что-то, не забывая подкладывать в и без того набитый рот все новые куски, едва для них появлялось хоть чуть-чуть места.

– Будешь? – Влас, сидевший слева, держал на весу бутыль. – Понятия не имею, что это, но Войцех уже почти баклагу уговорил – видать, пойло стоящее.

– Это, наверное, сбирень, – пояснил Ким. – Они его гонят из каких-то корней и меда?

– Меда? – переспросил Влас, заглядывая одним глазом в бутыль.

– Такой, э-э-э… сладкий сок, который… давят из насекомых, что ли?.. – припомнил Ким сумбурные рассказы Ерика.

– Рискнем, – решил Влас, наливая им обоим, а затем встряхнул бутылью, привлекая внимание Индры.

Ино сидел с прямой спиной, как бедный родственник на чужом пиру. Вернее, как очень богатый родственник, которого провинциальная голытьба угощает тухлыми овощными очистками. Он едва ли что-то съел и не удостоил предложение Власа ответом, предпочитая прислушиваться к беседе, которую вели Каверин с Бакуром и несколькими другими старообрядцами из тех, кто постарше.

– Да угощайся ты вволю, не совестись… – Назаров настойчиво подталкивал к Каверину миску с картошинами в припорошенной углем шкурке и перьями какой-то зелени. – Нормально с едой у нас, Игорь, нормально. Земля-то, матушка, завсегда прокормит…

– Да уж давно не матушка, – заметил капитан, беря картофелину. – Стену-то мы вам не со зла протаранили: пыльник был такой, что ни зги. Наши и отследить не успели.

– Так ведь не земля виновата, что до такого дошло, – возразил Бакур, – То мы сами, своими руками.

– Старый спор, Бакур. Что сейчас виноватых искать? Все едино: только в Городе сейчас жить и можно, а вы все сидите здесь, упрямцы…

– Может, тут и не рай небесный, – заметил один из старших. – Но и то получше, чем у вас в Городе. Дышать полегче, знаешь ли. Посвободнее.

– Ну и от чего посвободнее? – покачал головой Каверин. – От лекарств, горячей воды, сытной пиши? От порядка?

– Ваш порядок кто придумывает? – раздался громкий высокий голос с другого конца стола, и Ким увидел, как девушка-проводник (ее звали Рут) подалась вперед. – Тут у нас начальников нет. А вы там как куры в бункере, со всем согласны, пока вам пожрать дают.

Назаров цокнул языком, а Каверин повернулся и пристально вгляделся в девушку – без тени недоброжелательства.

– Помнится мне, год тому назад я перевозил сюда, в поселение, одну юную особу, – вскользь заметил он. – И была эта дева выращена на благах цивилизации, неплохо, я бы сказал, социализирована, и куру никаким местом не напоминала.

Рут вспыхнула и мрачно сверкнула глазами:

– Быльем поросло! – огрызнулась она.

Каверин с серьезным видом кивнул:

– Ну, конечно, целый-то год – срок гигантский. Но у нас ведь тут и посвежее пример есть.

Большинство сидевших рядом старообрядцев замолкли и посмотрели туда, где Ерик растолковывал родичам прелести бесплатного общественного питания.

– Молод еще, – проворчал Бакур, – Чтобы понимать.

– Ой ли, – усомнился Каверин и вдруг переключился на командный голос: – Рядовой Арипов, службой довольны? Претензии имеете?

Ерик вскинул голову на середине пассажа про кукурузный пудинг и автоматически оттарабанил:

– Так точно и никак нет!

Один из дядьев сдавил рукой плечо племянника, усаживая его обратно:

– Он тебе не блоха дрессированная, – зло отрубил он. – Поиграли в солдатики, и хватит.

– Поиграли… – проворчал Панько. – Кто на меня с копьем-то тогда, а? Вам худого слова не сказали, а вы: раз чужой – так сразу враг… Средневековье, елки-палки.

– Вы со своими зато не больно церемонитесь, – раскрасневшийся Войцех не вполне твердо хлопнул кружкой по столу. – Знаем мы, как вы с людьми. Отрубить им питание, и весь сказ, пусть околевают…

– А вот отсюда – подробнее, – Каверин подобрался. – О каких людях речь?

– О синтетах, о каких, – Войцех поборол отрыжку и осовело уставился на капитана. – Или они нелюди, по-вашему? Может, и нелюди… А кто виноват? Все равно чувства имеют, а вы заморить их хотите… Континентальная блокада… Вот они, упадок и разложение и-ик-мперии, когда-то славной, – он забормотал неразборчиво и разом опрокинул в себя все, что оставалось в кружке, жидкость потекла по подбородку.

Бакур с достоинством встал.

– Гостям, – начал он внушительно, – мы оказываем уважение. Кому охота собачиться – покорно прошу наружу. А за этим столом чтоб никаких свар! – Сев обратно, он наклонился к Каверину и негромко проговорил: – Не обращай внимания, Игорь, он маленько не в себе нынче. Жена у него померла, так он в апокалипсис ударился, только об упадке и толкует.

Понемногу разговоры за столом возобновились, но Ким после выступления нетрезвого Войцеха все еще чувствовал себя неловко. Бойцы «звездочки» негромко гутарили, кто с местными, кто друг с другом. Индра меланхолично ощипывал какой-то стебелек, задумчиво созерцая пламя свечи; Ерик притих, зажатый дядьями, и больше даже, кажется, не ел. Один Влас, похоже, чувствовал себя прекрасно, снова воткнув наушники и с интересом поглядывая на молодую женщину напротив.

– Эй, – раздался негромкий голос у него над ухом, – Это ведь ты ищешь Киру?

Это была Рут, Ким не заметил, как она встала из-за стола.

– Я, – повернувшись, он наткнулся все на тот же колючий взгляд угольно-темных глаз.

– Тогда завтра, перед рассветом. Стой на опушке, где начинается тропа. Я тебя встречу. Один, – подчеркнула девушка. – Иначе все отменяется.

– А перед рассветом – это во сколько? – догадался спросить изрядно огорошенный Ким.

– Это в хренову рань.

Рут гордо мотнула своим хвостом и исчезла.

На ночевку их устроили все в том же бункере, убрав столы и уложив на пол дощатый настил. Ерику Каверин позволил ночевать у своих в деревне. Жирная еда и обильное питье быстро усыпили всех остальных, запакованных в термокостюмы, кроме Индры, на лице которого играл отсвет пластфона. И Власа, который и спал, похоже, исключительно под музыку.

Приспособив сумку вместо подушки, Ким поставил будильник на пять утра, что было жестоко, зато наверняка. Утром, кое-как разбудив те десять процентов мозга, без которых телу было никак не обойтись, он со всей осторожностью пробрался мимо Римана и Суна, улегшихся напротив входа, и изо всех сил постарался не скрежетать кошмарной дверью.

Оказавшись наверху, Ким замер: девяносто оставшихся процентов за секунду разогнались с места до бешеных оборотов. Было холодно. Ужасно холодно. И было… Ким даже не смог подобрать более точный оттенок: «жутко» или «восхитительно». Он угадал со временем: контур холма светился словно розовым ореолом на фоне разливавшейся вдали малиново-багровой полосы. Полоса незаметно для глаза ширилась, отливая фиолетом, оттесняя величественную черную бесконечность, исколотую булавками созвездий.

Ким застучал зубами и понял, что самое время выдвигаться.

Силуэта Рут на фоне темной стены леса было не различить, но она стояла там: Ким услышал тихий посвист. Дождавшись, пока он подойдет ближе, девушка молча развернулась и собиралась нырнуть в чащу.

– Эй, погоди! – Ким торопливо одолел разделявшие их несколько шагов. – Мы опять пойдем к Кире?

– Нет, на балет, – бросила Рут, снова порываясь идти.

– Да подожди ты! – На этот раз Ким ухватил ее за рукав, и девушка раздраженно сбросила его руку. – С чего ты взяла, что она уже дома?

– Ох, блин… – Рут расставила ноги и скрестила руки на груди, – Она мне просигналила, что она дома, когда мы к ней заявились. Так понятно или картинку нарисовать?

Ким начал что-то понимать:

– Вчера?

– Вчера.

– А почему…

– По кочану. Имеет право: она себе хозяйка, ясно? Принимает гостей, когда захочет, и тех, кого захочет. У тебя уже достаточно нос отморозился или еще постоим?

Рут секунду подождала реакции и, верно оценив воспоследовавшее молчание, двинула вперед. Ким пошел за ней, стараясь не думать об однозначных инструкциях, которые Каверин давал перед выездом: ни шагу по Открытой земле без его разрешения.

Сегодня вчерашняя дорога казалась совсем другой. Начать с того, что Ким вообще ее не видел и, ориентируясь на звук шагов Рут, постоянно спотыкался и налетал на ветки каких-то кустов. Кроме того, лес сейчас, перед рассветом, звучал совершенно иначе: тише и таинственнее. Что-то шелестело, булькало, чавкало, присвистывало и даже, кажется, хлопало крыльями в отдалении. В одном можно быть уверенным: Открытая земля – вовсе не такое опустошенное и мертвое место, каким представляется из Города. Жизни здесь по самую маковку.

К тому времени, как они дошли до останков Икара, слегка посветлело, но Ким все равно чуть не пропахал носом по мху, когда Рут резко остановилась. Она опять свистнула – как-то хитро, по-особенному, и стала ждать.

Через пару минут Ким услышал какой-то лязг. На фоне черного тела Икара прорезалась светлая изогнутая полоса.

– Ты привела его, дорогая?

– Ну.

– Так загружайтесь же внутрь.

Ким пошел на свет, пронырнул следом за Рут в неудобный узкий люк… И оказался перед самым несообразным конструктором, какого только мог себе вообразить.