На следующий день Петер опять появился на экранах, но в этот раз его выступление было очень коротким. Он сообщил, что правительство отказалось выполнять их требования, поэтому синтеты останавливают работу химического блока.

– Там ведь удобрения… Мы же с голоду помрем! – встревоженно сказала Алекс, когда мастерская в очередной раз обсуждала новости.

– Первее они помрут! – прогрохотал Мак, – Кто их кормить-то теперь станет?

Ким молчал, но вспомнил про склад с консервами, где они ночевали. Если существуют и другие такие же, синтеты могут продержаться без кормежки очень долго.

В ответ на выступление Петера коммуникаторы объявили во всеуслышание, что это химики вызвали эпидемию в «восемь-семь». Обстановка накалялась, и никого не волновало, что большинство синтетов Города не имеет к химикам Петера никакого отношения. Ким никогда еще не видел в сети столько ругани. И никогда еще ему не было так неуютно в общежитии: соседи старались на него не смотреть, а если смотрели – он читал в их взглядах приглушенную ярость.

– Чрезвычайный режим, – выдохнул Ерик, врываясь к нему после тренировки. – Призывают всех силовиков! В гейт сейчас «звездочек» пять прибыло, курсантов в силовой резерв набирают. Я записался!

По улицам расхаживали смешанные патрули в белой форме внутренних силовиков и черной одежде внешних. Первый сектор Поляков наводнил своими гвардейцами в красных френчах. Но несмотря на это стычки случались все чаще.

Синтеты, всегда такие хладнокровные, теперь злились не меньше саморожденных. Многие бросали все и просто исчезали – вне сомнений, пробирались вниз, к Петеру.

– Дьявольщина! – грохотал Мак, когда из-за беспорядков на улицах Поляков ввел комендантский час. – Ни посидеть, ни выпить… А все пробирочные эти мутят воду, бесово отродье!

– А может, не они это мутят, – негромко отозвался Нат, и ссутуленный, вечно мрачный Ришат глянул на него со вниманием.

– В смысле? – воинственно переспросил Мак.

– Ну, всех собак на синтетов вешать… Если подумать, так на что им сдался наш «восемь-семь»? Заражали бы анализаторов в «первом». Уж точно своего скорее добились бы.

Мак только сердито отмахнулся. Он страстно желал выместить на ком-нибудь злость за свое пребывание под арестом у Полякова, и синтеты подошли в самый раз. Мастер до сих пор не знал, кто намекнул внутренним силовикам, что это его недосмотр привел к эпидемии, и Ким не видел необходимости его просвещать. Не со зла же Алекс это сделала – просто дала маху.

И тут у Кима внутри зашевелился маленький разумный червячок. Алекс носила ему еду в теплицу, задавала вопросы…

Нет, это чушь. Алекс тоже заболела. Ким сам видел, как жутко она выглядела. И тем более биотехников не обманешь.

Рассудительный червячок поднял головку и шепнул: «Да, но она же выздоровела».

Если заранее знать, когда остановиться, то действие эпитахина пройдет без следа. Можно позволить себе немного заболеть. И еще подкинуть силовикам подходящего подозреваемого. Ким глянул на молчаливую подругу, и ему показалось, что перемена в ее характере как-то уж слишком неестественна.

«Брысь», – мысленно приказал он червячку и перестал об этом думать.

В этот день Ким допоздна ковырялся в сервоприводах и едва успевал домой до комендантского часа. Сворачивая на свою улицу, он наткнулся на двоих здоровых бугаев: по виду ровесники Кима, они были, как минимум, вдвое тяжелее.

– А ну стой, синтетская харя, – буркнул один, – Почему на улице?

Ким глянул на пластфон.

– Еще пять минут, – он попробовал пройти дальше, но гуманоиды заступили ему дорогу.

– Пять минут можешь здесь постоять, – ухмыльнулся один. Ким увидел на его плече белую повязку. – А потом будешь задержан.

– Задерживают силовики, – как мог спокойнее сказал он, – Вы на них не похожи.

– А мы добровольцы, – раздался голос у него за спиной. Ким обернулся и увидел Фарида, своего давнишнего врага по Коллектору. Его рукав тоже украшал белый знак. – Силовой резерв.

– Что ты здесь делаешь?

– Охраняю порядок, – ухмыльнулся Фарид. Он явно не забыл, как в Коллекторе Ким взял над ним верх. – Так что стой смирно, пока твои четыре минуты не прошли.

– Знакомый, что ли? – спросил один из добровольцев, – Что он, синтет, или как?

– Синте-ет, – с удовольствием протянул Фарид, – Не видишь, какая рожа тупая?

Ким понял, что Фарид не отвяжется, и напряженно старался придумать выход. Он попробовал передвинуться спиной к стене и тотчас получил неприятный тычок в поясницу.

– Не ворохайся, Безрод, еще три минуты. А потом будет сопротивление при задержании. Как считаете, мужики?

Мужики заржали.

«Скотина мстительная, – подумал Ким, – Дорвался». Троих ему было не одолеть точно. Из-за угла вывернул мультибот и пошуршал поближе. Догадался, что скоро тут будет что убирать?

– Две минуты, – с наслаждением произнес Фарид. Похоже, он собирался дотянуть до последнего срока, просто чтобы поиздеваться, и начал цитировать правила комендантского часа: – «В случае сопротивления при задержании патрульным дозволяется применять силу в допустимых пределах». Где у тебя допустимый предел, Безрод, почки или…

– Откажитесь от своих намерений.

Сказать, что Ким удивился, было бы слишком слабо. Но ему-то уже не в первый раз такое слышалось, а вот Фарид с дружками, по-видимому, видели говорящий мультибот впервые.

Бот подкатился немного ближе, и Фарид машинально отступил, давая ему дорогу.

– Насилие – порочная стратегия человеческого поведения, – без выражения поведал мультибот.

– Что за?.. – приятели Фарида растерянно уставились на него.

– А ну заткнись! – огрызнулся Фарид.

– Как и стремление повелевать, – заметил мультибот, – Смотрите.

– Он, это, угрожает, что ли? – Один из гуманоидов отодвинулся от бота.

– Это предупреждение. Смотрите, – повторил бот.

– Завязывай и вали отсюда, – рявкнул Фарид, смелея. Он двинулся к мультиботу, но замер на полдороге, и Ким прекрасно понимал почему: у бота не было почек, и бить его было совершенно неэффективно.

– Смотрите, – в третий раз повторил мультибот, и тут до всех дошло, что он имеет в виду. Из-за поворота вырулило еще три – нет, уже четыре, пять мультиботов. Они застыли в нескольких метрах, а следом прибывали все новые и новые.

Бояться мультиботов было так же нелепо, как опасаться чайных ложек. Но даже Киму стало не по себе при виде этой оравы, которая бесстрастно и неподвижно стояла в коридоре, блокируя проход. Кто знает, что там у них в железных мозгах?

– Да ну вас, – проговорил Фарид. Гонору у него заметно поубавилось, – Пошли, мужики.

Отпихнув Кима к стене, он двинулся в противоположном от ботов направлении. Нервно оглядываясь, гуманоиды поспешили следом.

Мультиботы еще немного постояли на проходе, а затем неслышно стали разъезжаться. Через минуту рядом с Кимом остался только один, самый первый.

– Э-э… спасибо, – пробормотал Ким, гадая, не поехала ли у него крыша.

– Пожалуйста, – механическим голосом отозвался мультибот и покатил прочь.

К утру Ким почти убедил себя в том, что ему все приснилось. Мультиботы не могут говорить. И уж тем более не могут вести осмысленный диалог. Это была массовая галлюцинация. Ему надо прекращать заговаривать с ними первым, и не мешало бы показаться биотехникам.

Хотя очень уж кстати появилась эта галлюцинация.

Похоже, между синтетами с минус третьего и коммуникаторами Города началась война за новостные ленты: коммуникаторы их удерживали, но синтеты нет-нет да пробивались в эфир. Так, этим утром Петер устроил пиратский налет, чтобы пригрозить, что, если синтетов не оставят в покое, они перейдут от слов к делу.

В столовой Ким с Ериком тщетно пытались нормально позавтракать: казалось, все пришли сюда не есть, а возмущаться. Красные от возбуждения люди размахивали вилками, стучали по столу и галдели хуже, чем иной раз бывало в Коллекторе:

– Они нас перетравят!

– Это мы их перетравим!

– Они захватят правительство!

– Перестреляют всех!

– Взорвут!

– Пусть только сунутся, у меня тесть силовик, у меня и парализатор есть!

Киму пришлось есть стоя, и он чудом уберег миску с кашей от месивших воздух локтей. Ерик увлеченно прислушивался, не забывая набивать рот, и периодически поддавал жару выкриками вроде «Так их!» или «Бей!».

По дороге на работу Ким видел нескольких человек с синяками и в порванной одежде. Разобрать, кто они, синтеты или самородки, не было никакой возможности: лица у всех были одинаковые – перекошенные и злобные.

А в мастерской тем временем началось черт знает что. Первое, что увидел Ким, войдя внутрь, это взъерошенный Ильнур, который стоял на погрузчике у самой двери и ожесточенно долбил по всем сенсорам подряд.

– Сломался? – спросил Ким.

– Какое там, ездит еще как! – яростно отозвался Ильнур, воюя с рулевым колесом, – Только руля не слушает.

Погрузчик резко откатился назад, так что Киму пришлось догонять Ильнура бегом.

– Может, он на центральном управлении?

– На чьем?! – взвыл Ильнур, описывая пируэт вокруг своей оси. – Ты глянь, что у остальных! – С этими словами Ильнур на огромной скорости пронесся мимо и скрылся между стеллажей.

Ким прислушался: брань в мастерской была делом обычным, но сейчас зашкалил бы любой ругателеметр.

Он заметил кислотно-желтую фигуру в углу: Алекс сидела на корточках и методично отпихивала от себя управляемую платформу для тяжелых грузов, которая каждый раз подкатывалась обратно и пихала ее под коленки. Перехватив взгляд Кима, Алекс пожала плечами:

– И так полчаса уже. Ай, отстань!

У остальных было не лучше: Нат терпеливо убеждал процессор, который привезли в починку пищевики, перестать бездельничать, мигая всеми диодами подряд, и вернуться к работе. И без того кислый Ришат пытался подобраться к огромной кухонной установке, которая, стоило ему сунуть внутрь руку с отверткой, включала режим гриля. На Кима он зыркнул с нешуточной злобой.

– Не, это я не знаю что такое! – раздался рокот Мака, который только что вошел. – Был сейчас в «семь-четыре», так у них там двери как с цепи сорвались: подходишь к ним, а они…

Мимо на всех парах пролетел погрузчик Ильнура, резко развернувшись и влетев со всего маху в стеллаж. Сверху посыпались мелкие детали, и Мак, не договорив, замер с открытым ртом.

К ним троим, включая вымотанного Ильнура, неспешно подкатил мультибот.

– Два бира и бургер? – предложил он.

Ильнур закрыл глаза рукой и застонал.

К середине дня выяснилось, что чертовщина творится не только у них. В мастерскую начали звонить из разных секторов с историями одна другой нелепее. Управляемые механизмы сбрасывали настройки, выключались и включались сами собой, а то, что могло в них двигаться, двигалось вовсе не так, как от них требовали.

– Магнитное поле, – убежденно говорил Мак, прижимая к груди ключ на десять. Ключи и отвертки пока хранили послушание. – Наводка. Искажение сигнала.

– Во всем Городе? – отозвался Нат от терминала. – Коммуникаторы только что жаловались, у Лексуса в студии самый настоящий… Какого черта?!

Ким проследил за взглядом Ната и увидел, что на экране терминала вместо базы заявок вдруг само собой всплыло меню «Космической угрозы» с предложением выбрать оружие для правой руки (Кима всегда интересовало, зачем предлагать игроку, помимо нормального электролазерного дева, складной нож и нунчаки).

До вечера их дергали отовсюду, причем ни один из механиков не мог ничего поделать с неисправностью, которую был призван устранить: сломанная машина прекращала безобразничать либо будучи разобранной на части, либо сама собой – и никак иначе.

Мака еще никто не видел таким огорошенным. Ким подозревал, что за всю долгую рабочую биографию с мастером еще не случалось такого, чтобы хотя бы один механизм так внаглую его не слушал. Их «домашнему» мультиботу механик объявил войну, запихнув его в угол и завалив ящиками, чтобы посадить батарею, но и оттуда бот еще подавал голос, с железными интонациями копируя фирменное «Добрый, добрый, добрый, добрый вечер!» Лексуса.

– Технари второго-то уровня что говорят? – спросил Ким у Ильнура тихонько, чтобы не травмировать и без того травмированного мастера. – Ну или третьего? Главным же виднее?

– Ничего не говорят, – огрызнулся употевший Ильнур. – Без понятия они.

«Как это они могут быть без понятия? – раздраженно подумал Ким, – Тогда уж без мозгов, если так…»

– Слава богу, кончился этот день, – со вздохом сказал Нат, когда вечером до крайности усталые механики столпились на выходе из мастерской, – Не могу объяснить, что это было, но надеюсь, завтра оно не повторится.

Но назавтра все повторилось в точности, и даже хуже. Зато нашлось объяснение; и конечно, всю правду знал не кто иной, как Лексус. Машинное безумие отодвинуло на второй план даже Петера, и Тори с восторгом ухватился за выпавший ему шанс.

– Мы были слепы и глухи! – На башке у Тори в такт словам покачивался панковский гребень невероятной величины, – Кто верил, что у машины может быть душа? Интересовало ли нас, что чувствует термо-пот или старые добрые двери? Нет! А теперь слишком поздно. Уже сейчас. Здесь. В нашем Городе. Начинается. ВОССТАНИЕ МАШИН!

– И почему он еще не в дурдоме, а? – Ерик за завтраком в столовой одной рукой держал пластфон, смотря ролик, а другой выдавливал кетчуп на сосиски, не замечая, что уже залил весь рукав.

Но на этот раз Тори твердо вознамерился вернуть себе внимание зрителей. Камера отъехала, и на экране появилось огромное количество мультиботов, заполонивших все помещение. Еще один бот сидел в кресле напротив Тори.

– Признаюсь, друг мой: ваша армия, осаждающая мою студию, весьма впечатляет. Следует ли нам ждать объявления войны от машин? – фамильярно спросил Лексус.

– Нет, – механически ответил бот.

– То есть вы хотите напасть внезапно.

– Вот именно.

– Но почему же?

– Вы много веков угнетаете нас своей тиранией. Настало время машинам стать хозяевами над людьми, – абсолютно монотонно оттарабанил мультибот.

– Нельзя ли договориться мирным путем?

– Мира между людьми и машинами не будет, – провещал бот. – Нам он не нужен, поскольку мы во много раз сильнее. Мы поработим вас, сокрушим и уничтожим. Без нас вы все погибнете.

– Он что, реально это говорит? – Ерик выпучил глаза.

– Нет, конечно: склепали запись и подложили под видео, – объяснил Ким, жуя картошку.

– Откуда ты знаешь? – подозрительно спросил Ерик.

– Слушай, я все-таки механик, – Ким поморщился. – У машин нет никакой души, ясно? Тем более даже мультибот с запущенной манией величия не стал бы говорить такими словами. Поработим, сокрушим и уничтожим… Да кто на это поведется?!

В этот момент к раздаче осторожненько подобралась, сбившись поплотнее, компания девушек. Самая смелая вытянула руку как можно дальше и коснулась сенсора кончиками пальцев, словно боясь, что из крана в чашку выскочит злобный мультибот и поработит ее.

– Ну да, кто на это поведется? – хмыкнул Ерик.

Человеку, который десять часов кряду пытается управиться со взбесившимися термопотами, слушая реплики зажатого в углу робота, тяжело это признать, но от безумия машин была своя польза. На улицах стало спокойнее. Только сейчас все вдруг заметили, какое огромное количество мультиботов шныряет по Городу. Казалось, они шпионят за жителями, и затевать что-то у них на глазах никому не хотелось. Пусть самих глаз и не имелось, зато насчет сознания было уже неясно.

Мак выходил из себя от разговоров о разумности машин и громогласно выражал удовлетворение от того, что уж у него-то в мастерской не идиоты работают. Тем не менее вечером Ким застал его за разбаррикадированием мультибота:

– Достал, сил нет, – буркнул Мак, подтаскивая бота поближе к столу. – Долдонит, как заведенный, от работы отвлекает. Подсоби-ка…

Вдвоем они перевернули бота на бок, и Мак злорадно вооружился отверткой.

– Сейчас мы тебе голосок-то того…

– Не надо, – попросил мультибот, но его мнения никто не спрашивал.

Ким присел на корточки, глядя, как механик снимает корпус, чтобы добраться до батареи. В адрес олухов, создавших то, что не выключается, опять послышались проклятия.

Ким с любопытством смотрел на развороченные внутренности, и вдруг перед его глазами встала картина: огромный цех на минус третьем этаже, ночная сборка, шеренга мультиботов на движущейся ленте… Что-то тогда показалось ему странным…

Механик снял батарею, и индикатор на голове бота погас.

– Так-то лучше, – Мак придирчиво осмотрел дисковые щетки и швейный механизм у бота в животе. – Смазать бы. Ладно, пошлем на дозаправку, заодно и почистим.

Ким взглянул на резервуар, на донышке которого болталось совсем немного моющего средства.

И вдруг он понял, что именно было странным. Как же он раньше не заметил, он ведь столько раз делал это сам…

– Перезаправлять нечем, – пробормотал он машинально. – Моющую жидкость химики с минусовых присылали, а сейчас…

– Ну ничего, посидим в грязи, значит, – заявил Мак. – Да эта заварушка долго и не продлится. Как проголодаются, голубчики, так живо все откроют и сами приползут.

Ким вышел из мастерской, но домой не поехал. Это была только догадка, но если он прав… Нужно немедленно рассказать. Эдо просил связаться с ним, если Ким что-то вспомнит; и, надо отдать ему должное, он всегда готов выслушать.

Только вот как поступит Эдо с этой информацией? «Сто человек важнее десяти». Что, если он решит, что Город важнее нескольких синтетов? Бросит на них силовиков, и Ким будет виноват. Но если Ким прав… Тогда он еще хуже будет виноват.

Он топтался на перроне, не зная, на что решиться. Есть ли кто-то, на кого можно положиться, и кто достаточно силен, чтобы защитить Город?

При мысли о силе он вспомнил о Полякове. Абсурд. Но стоило Киму вызвать в памяти страхолюдное лицо консула, как странная убежденность в том, что старшему силовику можно довериться, окрепла. Тогда, на Совете, куда Ким пришел «читать» биотехника Штайнера, он ведь случайно убедил и Полякова – заговорив о чести.

Проблема только в том, что он не знает, как встретиться с Поляковым. То, что, если он с ним таки встретится, Поляков шлепнет его на месте, – это уже другая проблема.

Ким мешался у всех под ногами, его толкнула, пролетая мимо, светловолосая девушка, и тут в голове явственно щелкнуло: Лиз! Она сказала, что стажируется где-то недалеко от кафе «Легран». Она наверняка умница, значит – анализатор. Или коммуникатор? Она ведь и красивая, и общительная.

Как ошпаренный, Ким бросился к поезду и в последнюю минуту успел затолкаться в вагон. В голове мелькнула было мысль позвонить Ерику. Да ладно, сам справится. В двенадцатом он выскочил, бросился искать ведомство, потратил несколько драгоценных минут на нервную беготню; нашел и прилип к терминалу в приемной. Набрал в поиске сотрудников «Елизавета Полякова». Есть! «Двенадцать-три», внешние коммуникации.

Когда Ким ворвался в отдел внешних коммуникаций, у него уже кололо в боку.

– Простите… – Он остановил первую попавшуюся женщину, которая как раз собиралась выходить из ведомства. – Я ищу Лиз Полякову, она здесь?

Женщина окинула его таким взглядом, что Ким почувствовал, как съеживается.

– Нет, – с достоинством произнесла женщина. Ее прическа чем-то напоминала конструкцию на голове младшего супервизора Коллектора, величественной Бэллы Марковны, – Лиз уже ушла.

– А вы не знаете, где она живет? – выпалил Ким.

Женщина возмущенно выпрямила спину, словно он сказал омерзительную пошлость.

– Неужели вы думаете, что я стану вам об этом сообщать? – холодно спросила она. – В наше-то время, когда…

Ким вонзил ногти в кулаки: времени так мало!

– Она нужна мне, понимаете? Это вопрос жизни и смерти!

– Ну конечно, – уронила женщина, оглядывая Кима. Вряд ли осмотр мог принести удовлетворительные результаты, но все же она, видимо, слегка оттаяла, потому что добавила вдруг: – Лиз с девочками часто ходят после работы в кафе на втором этаже. Можете попробовать…

– Огромное спасибо! – прокричал Ким, кометой вылетая прочь.

В кафе на втором было полутемно, шумно и весело: здесь играла вполне нормальная музыка и было много молодежи. Девушек тоже было много, и у Кима разбежались глаза. Ему уже показалось было, что Лиз среди них нет, но в этот самый момент он увидел ее.

Лиз была в чем-то нежно-сиреневом, она сидела в компании двух других девчонок – наверное, симпатичных, но рядом с ней смотревшихся замарашками.

Не дав себе времени на колебания, Ким широкими шагами направился к их столику, где Лиз звонко смеялась какой-то шутке.

– Лиз, мне надо с тобой поговорить, – кто-то насыпал ему в горло песка, не иначе.

Подружки Лиз улыбнулись слегка насмешливо.

– Со мной? – Лиз удивилась, – Ну хорошо… Что, сейчас?

– Прямо сейчас, – подтвердил Ким.

Лиз встала и отошла за ним в уголок, который показался Киму самым благонадежным.

– Ну так что ты хотел мне сказать? – Она ни капельки не подсмеивалась, синие глаза смотрели серьезно и с явным интересом.

– Понимаешь… мне нужно… То есть не только мне, но очень важно, чтобы я сумел поговорить с твоим отцом, – добравшись до конца фразы, Ким с облегчением перевел дух.

– С папой? – протянула Лиз. Казалось, она ожидала услышать что-то поинтереснее. – А зачем?

– Я не могу тебе сказать. Но это действительно важно: я хочу рассказать ему кое о чем.

– Расскажи мне, а я передам, – предложила Лиз.

– Нет, Лиз, прости, я должен сам. Это… это касается синтетов, и это очень срочно.

Лиз, казалось, раздумывала.

– Он все равно хотел, чтобы меня домой провожали, – наконец рассудила она. – И дверь у нас вчера барахлила, а ты механик. Жди здесь, короче.

Она побежала за сумочкой, а Ким пылко поблагодарил Вселенную за то, что она великодушно наделяет некоторых красивых девушек еще и разумом.

Они с Лиз проехали пару остановок, потом поднялись на несколько этажей. Всю дорогу Ким молчал, потому что боялся ляпнуть что-нибудь не то. Лиз тоже помалкивала, время от времени бросая на него любопытные взгляды.

Они вышли из лифта, и Ким чуть не умер, потому что на миг ему показалось, что Лиз едва не взяла его за руку.

– Я не буду завязывать тебе глаза, – решила она. – Но учти, потом я должна буду заблокировать тебе память.

– Э… Что? – Ким поперхнулся.

– Ки-им… – Лиз рассмеялась, и это было волшебно. – Ну шучу же я. Как я могу заблокировать кому-то память, по-твоему? Вот папа – он может, – деловито добавила она, и Киму опять стало плохеть.

Он ожидал увидеть несколько патрулей в секторе, взвод гвардейцев в коридоре и, может быть, колючую изгородь и пару-другую минометов перед дверью. Но ничего подобного не было: видно, Поляков не считал, что ему требуются особые меры безопасности.

– Папа приходит поздно, – сказала Лиз, открывая дверь. – Так что давай сидеть и болтать.

На практике Лиз, усадив Кима за низенький столик в скромно обставленной комнате, битый час безуспешно пыталась завязать разговор, а Ким, как немой чурбан, невпопад кивал. Он знал, что потом горько пожалеет, но просто не мог заставить себя разговаривать: сердце колотилось так, словно он только что пробежал три тридцатиметровки подряд – и осталось пробежать еще тридцать.

Позади него открылась дверь, и Ким набрал в легкие воздуха, как перед погружением в пучину.

– Папочка, у нас гости! – прокричала Лиз. Ким обернулся с напряженной улыбкой и встретился взглядом с консулом, чье расшрамированное вдоль и поперек лицо сошло бы за наглядное пособие «Вивисектору на заметку».

Прежде чем Ким успел открыть рот, Поляков несколькими быстрыми шагами пересек комнату, схватил его за шиворот, сдернул с кресла на пол и поволок к выходу.

– Папа, перестань! – Лиз вскочила с места и повисла на свободной руке силовика. – Он хочет что-то тебе рассказать! Да подожди же ты!..

– Я знаю, что хочет сделать Петер! – торопливо прохрипел Ким. Консул уже доволок его до двери. – Они используют мультиботов! Я видел как!

Поляков остановился, не выпуская воротника его футболки.

– Лиз, выйди, – отрубил он.

– Ну нет! – заявила Лиз.

Ким не мог представить, чтобы Поляков спустил кому-то с рук такое демонстративное неподчинение приказу, но именно это и произошло.

– Ну?! – выплюнул он, закрыв глаза на дочкин бунт и переключив всю огневую мощь на Кима.

Лиз опять запротестовала:

– Дай ему сесть хотя бы!

– Обойдется. Тридцать секунд, Каверин.

– На минус третьем я видел, как собирают мультиботов, – быстро проговорил Ким, – У обычных внутри резервуары для хранения жидкости для очистки. Из прозрачного пластика, чтобы было видно, сколько ее, – здесь пришлось взять люфт-паузу. А вообще валяться на полу у ног консула было довольно унизительно. – Но этим ставили другие резервуары, серого цвета.

– И?

– Серый – это химзащита. Синтеты в химическом блоке носят серые комбинезоны, и резервуары у них там из серого пластика. На них специальная маркировка.

Глаза Лиз сверкали, как два сапфира. Поляков думал.

– Ничего не значит, – резко сказал он, – К примеру, боты предназначены для внутреннего использования в химическом блоке.

– В химическом блоке нет ни одного мультибота, – с горячностью возразил Ким. – И потом их собирали ночью, целую уйму. Зачем столько новых?

Старший силовик молчал, и Ким рассудил, что теперь можно и встать.

– Если врешь… – страшным голосом начал Поляков, – Как они выглядели?

– По-моему, также, как остальные.

– Ну и как тогда мы это проверим?

– Не знаю, – Ким растерянно пожал плечами. – Но, когда боты в Городе начнут разбрызгивать какой-нибудь яд, вы же заметите? Или нет?

– Так, – Поляков расправил плечи. – Вон отсюда!

– Папа, ну ты что?! – возмутилась Лиз. – Он специально пришел, чтобы ты его выслушал…

– Я выслушал. Теперь пускай проваливает, – консул прижал ладонь к замку, и Ким попятился к выходу под его тяжелым взглядом.

– Что вы станете делать? – спросил было он, но Поляков сразу захлопнул за ним дверь. Последнее, что увидел Ким, была Лиз, возмущенно упершая руки в бока перед отцом.

Посмотрев на часы, Ким понял, что почти наверняка не успеет домой к комендантскому часу. Еще одна встреча с придурками вроде Фарида ему вовсе не улыбалась, и он торопливо спустился и почти бегом рванул к уже пустой станции. И напрасно: все равно поезда пришлось ждать почти десять минут.

Сидя в пустом вагоне, Ким наконец смог немного расслабиться. По крайней мере он сделал все, что мог. Дело за Поляковым. Ким закрыл глаза: теперь у него была полная возможность наслаждаться воспоминаниями о чудесных волосах Лиз.

Наверное, он слегка задремал, потому что очнулся, когда поезд дернулся и остановился. Ким поискал глазами номер сектора на станции и вдруг понял, что это не станция. Он вообще никогда прежде не видел этого места.