1

Наступившая зима удивила меня своей безобидностью. Частые и обильные снегопады сменялись долгими оттепелями, и выпавший снег сходил почти полностью. Осень, сухая и солнечная, пролетела незаметно. Я занялась, наконец, своим домом. Старая, суровая Дава встретила меня на пороге именно этими словами:

— Ну, наконец-то, дом вспомнила… бродяга…

Она что-то еще бормотала себе под нос, уходя все дальше в темную большую прихожую, а я нерешительно остановилась, сделав несколько шагов от порога, и, бросив тяжелый рюкзак у ног.

Мрачно, но внушительно. Потемневшие стены, факелы — по стенам, как в пещере Трувора. А что, собственно, ты ожидала, дворец-призрак с белоснежными стенами и золотыми шторами, который стоит теперь в развалинах, потому что у его нового хозяина ни до чего не доходят руки… даже до тебя… вернее ноги, нет… так мне не нравится, короче, не виделись мы уже давно! Да, Клима опять не было в Золотом Устье. Он по-прежнему пытался все решить один и упрямо не говорил, почему пропадает на границе, если там все так прекрасно, как мне рассказывали они с Нестором.

С домом мне очень помогли Филимон и Дава. Когда я в первый же вечер у затопленного березовыми поленьями огромного, закопченного камина, закутавшись в замечательный, старинный плед, стала рассуждать о том, что надо зачищать стены, белить и красить, гном, догрызая куриную косточку, даже онемел от возмущения.

— Ася, я тебя умоляю… — наконец, вымолвил он. — Только никаких ваших грандиозных ремонтов… Скажи, что ты хочешь, и все получишь в лучшем виде. Придет эльф-каменщик, маляр… ну кого тебе надо еще… краснодеревщик, — люди знающие, специально обучавшиеся…

— Неужели у вас этому учат? — удивленно спросила я.

— А как же?! — пришла очередь удивляться Филимону. — А откуда ты узнаешь заклинание, чтобы кисть красила, а этот… хм… ну, который прилипает, прилипал…?

Я расхохоталась. Мне стало все ясно, у моего гнома — барские замашки. Придет тот, придет этот… хотя, почему бы и нет. Единственное, что я сделала сама, это посадила яблони и кусты сирени перед домом. Но и тут, Филимон, скептически ухмыльнувшись, подрастил мне одну яблоню, да так, что она, пожалуй, весной уже зацветет…

Да, осень промелькнула, как один день. Глядя в окно, на падающие крупные хлопья снега я поежилась и вернулась к камину. Сегодня весь день было пасмурно, и вот к вечеру повалил снег. Дороги заметет, и драконы не захотят лететь в такую погоду, значит Клима сегодня не жди. Мягкий свет от настенных ламп освещал большую комнату, которую я называла гостиной. Решив не вмешиваться в этот мир со своими людскими привычками, я попросила изменить дом так, чтобы он стал светлым, теплым и удобным. Так на первом этаже осталась большая прихожая, которая теперь была отделана панелями светлого дерева, а каменную плитку на полу, выложенную мозаикой еще прежним хозяином, я оставила.

Из нее слева арочный вход уводит в гостиную, где собственно и сижу сейчас я. У камина. Просто почистили старый, и сделали металлическую, красивую решетку, и камин стал замечательный. Пушистый ковер во всю комнату лежит на том же мозаичном полу, что и в прихожей. Коллекцию оружия моих предков я, конечно, оставила на белой, заново оштукатуренной стене, добавив в нее черный нож, как воспоминание о первой встрече с темными эльфами. Пять глубоких, мягких кресел и широкий диван, сейчас скрытый кучей пледов, стоят вблизи камина. Еще на первом этаже — кухня, большая и теплая умывальня, комнаты для Давы и Филимона, и маленькая столовая, здесь властвует старая Дава. Она кормит меня вкуснейшими кашами с орешками и ягодами, мясо и хлеб у нее отменные, Филимон не вылазит отсюда целыми днями, играя в перерывах между едой с суровой гномицей в карты.

Из прихожей широкая лестница ведет на второй этаж, где сразу переходит в маленький холл с окном, выходящим в лес. Здесь раньше было шесть комнат, — две — для гостей и четыре спальни для хозяев, как мне объяснила Дава. Решив, что мне это ни к чему, я оставила две — для гостей, одну — для себя, а остальное место объединила в большую комнату с книжными шкафами и цветами. Тут я частенько пропадаю подолгу, особенно после поездок к Илии, где выпрашиваю старые рукописи. Он очень неохотно расстается с ними, но отказать мне не может. Особенно меня интересуют карты и описания того времени, когда произошла катастрофа, и мир темных ушел под землю. Я с трудом разбираю тексты, слова на языке древних эльфов медленно всплывают в памяти…, иногда, бросив все, я спускаюсь вниз, на кухню и расспрашиваю старую Даву и Филимона о том, что мне показалось непонятным…

Жизнь в Золотом Устье постепенно налаживается. Фея успевает повсюду, восстанавливая дома, но свой дворец она не стала поднимать из руин. Построив небольшой изящный дом со стрельчатыми окнами и стройными колоннами у входа, поддерживающими балкон, она уже несколько раз приглашала меня к себе, а я все медлю. Потому что по-прежнему почти никого здесь не знаю. Потому что боюсь оказаться совсем чужой в этом обществе. Мне проще проводить долгие недели у учителя, на севере Синегории.

 

2

Я вдруг поняла, что уже долгое время сижу, уставившись в стену напротив, на которой ровным счетом ничего не было. Гнетущее чувство не оставляло меня сегодня весь день, а, сейчас, вечером оно только усилилось.

Дело в том, что в последнюю поездку на север я упросила Илию дать мне на время Большую книгу предсказаний, которую я нашла на верхней полке самого дальнего шкафа в библиотеке новой еще недостроенной школы.

— Ты должна знать, что здесь собраны предсказания, сделанные за все время существования Синегории, разными провидцами и магами, и вовсе не все они могут сбыться, так как… — нахмурив брови, проговорил старый эльф.

— Так как каждый вносит свою лепту в судьбу… — закончила я словами, которые часто слышала от учителя.

Он очень серьезно посмотрел на меня и кивнул головой.

— И, пожалуйста, Ася, не рассказывай никому то, что ты прочитаешь, не посоветовавшись со мной. — Он озабоченно помолчал.

Добравшись с Драко домой, я, закутавшись в плед, и, время от времени, поглядывая в окно на зарядивший дождь, это в декабре-то, устроилась в своей любимой библиотеке в кресле с книгой предсказаний. Сначала у меня ничего не получалось, никак не давался язык, которым была написана книга. Но я верила, что он мне подчинится. Ведь Трувор знал все эти языки, значит, и моя память хранит их. Однако, в первый день я в пустую пялилась в желтые, грубые страницы берестяной книги.

Сегодня утром я, разочарованно взглянув на раскрытую книжищу, подошла к окну. Пасмурно, но дождя нет. Ветер гнет высоченные сосны и завывает в их вершинах. Стало подмораживать дорожки. Значит, к вечеру совсем похолодает.

Вдруг из леса, там, где мощеная дорожка обрывалась, и начинались тропы, показался всадник. Он не скакал, а летел над замерзающей землей на своем белоснежном коне. Конь-то… с крыльями?! Это что же — небесный эльф?!.. Ни разу еще их не видела! Но было далековато, чтобы можно было разглядеть всадника. Он пролетел стремительно и скрылся в направлении центральной площади Золотого Устья. Видимо, какая-то весть! Нехорошие предчувствия зашевелились во мне. Я быстро отошла, и, чтобы отвлечься, взяла книгу. И во время…

Смысл слов вдруг с ясностью открылся мне, речь автора потекла перед моими глазами. Я, боясь потерять подхваченную нить, стала жадно читать все подряд. Это мне быстро наскучило, потому что слишком древние времена упоминались вначале, и я стала искать упоминания знакомых мне имен.

Примерно на сотой странице неподъемного фолианта мне бросилось в глаза знакомое имя, написанное старославянской вязью. Секлимус III… Впившись глазами в нечеткие уже буквы, я с усиливающимся волнением продолжила читать.

"… Находясь однажды на острове бриттов в деревне друидов, мне удалось услышать вот такое предвидение старой женщины…", писал автор, "которое и удивило, и напугало меня одновременно, но сейчас, когда несчастье в Синегории уже случилось, это предсказание, напротив, становится понятным, более того оно вселяет надежду…"

Остановившись, я посмотрела на пасмурное, зимнее небо, видневшееся в оконном проеме и почти скрытое верхушками раскачивающихся сосен. Холодно. Надо бы затопить камин. Нет, еще почитаю… Несчастье в Синегории, это, видимо, падение светящегося шара… Светящийся шар… Может быть, метеорит? Тогда почему такое излучение?! Ладно, это потом…

"Старая друидка, упав в беспамятстве на землю, заговорила звонким, похожим на детский, или женский, голосом… Этот голос произнес следующее, я записал это сразу же, как только представилась возможность:

"Древний мир планеты Зао погиб… Выжившие сели на корабль и долго их носило в глубинах мироздания, пока все они не умерли… Этот корабль теперь несется к вашей планете… Он упадет, нанеся страшный урон стране Синих Гор, оставшись незамеченным для всей планеты, благодаря светлому магу Владомиру, унесет целый народ под землю и будет еще долгие века тлеть, сжигая до черна души там живущих пламенем древнего мира Зао… Многие будут пытаться затушить адский огонь, но все будут оставаться там, не в силах больше подняться наверх, к свету… Лишь одному королю Синегории, Секлимусу III, представится возможность победить огонь Зао, но он должен суметь ею воспользоваться… или погибнет… ", здесь друидка захрипела и посетившее ее провидение исчезло."

Я замерла. Сердце стучало оглушительно. Мысли все улетучились в один миг, и в голове была пустота. Не то, чтобы меня напугал этот огонь планеты Зао, но меня вдруг прошила мысль, что Клим все время куда-то уходит и ничего не говорит о том, где он бывает.

Опустив ноги с кровати, и нырнув в пушистые беличьи тапочки, я захлопнула книгу, из которой вырвалось целое облако пыли, и поплелась вниз, на кухню в надежде, что старая Дава порадует меня чем-нибудь.

Из кухни распространялось тепло и вкусные запахи. Ускорив шаг, я сбежала по лестнице и с удовольствием вошла на кухню. Филимон был уже здесь, он смазывал маслом зажаристые блинчики и складывал их на блюдо. Он махнул мне приветственно рукой, сказать потому что ничего не мог, дожевывая что-то.

Дава, зависнув у плиты на метле, раскрасневшаяся, в белом переднике, посылала ему из-за спины блин за блином, и по моим наблюдениям при такой скорости выпекания блюдо уже должно было бы переполниться, а там наблюдалось лишь несчастных шесть блинов. Скоро грянет буря, подумала я. В эту минуту гномица повернулась, увидела меня, разулыбалась, и, махнув рукой в сторону стола, сказала:

— Садись, кушай… Чай с душицей сегодня заварила… — в эту секунду ее взгляд упал на полупустое блюдо.

Улыбка сползла с ее и так несильно приветливого лица, брови нахмурились. Филимон замер. Пока я раздумывала, что же сейчас произойдет, неожиданно улыбка сползла и с довольного лица хамоватого гнома, вернее она исчезла, скрылась… под слоем вдруг мгновенно взлетевших и обмотавших его блинов… Усмехнувшись, Дава медленно развернулась назад к плите и залила очередной блинчик на пышущую жаром сковороду. Молчание висело в кухне,… но только до той минуты, пока Филимон не отодрал последний, жирный блин от своего лица.

— Садись, кушай… — заверещал от злости гном. — Чай с душицей заварила, — кричал он, передразнивая Даву. — Видишь, вот блинов нажарила, — орал он, стуча по пустому блюду кулаком. — Только, смотри, не лопни, деточка… А-а-а!!!

В его сторону просвистел нож, воткнулся в стену и задрожал плотоядно. Филимон заткнулся. Следующим полетел блин… Снова воцарилась тишина…

Глядя на воцарившуюся идиллию, я расхохоталась. Гном нехотя хихикнул, поглядывая на внушительную спину гномицы на метле. Плечи Давы затряслись, раздался ее грубоватый смех.

Налив из большого чайника, с двумя ручками по бокам, душистого чая, и, подсев прямо к печке, я поняла, что мрачное предсказание отступило от меня. Продолжая смеяться, я помогла Филимону смазать подоспевшие блинчики и, когда блюдо, наконец, наполнилось, успокоенная Дава взгромоздилась на стул и, прихлебывая чай с блюдца, проговорила:

— Утром в Золотое Устье прибыл посланец Лансеола…

И замолчала, ожидая мою реакцию, потому что ее колючий взгляд скользнул по мне и опять нырнул в свое блюдце.

— Я видела его, Дава… Знаешь ты что-нибудь про них? Что может означать этот приезд их посланца? — ухватилась я за ее слова.

Гномица вздохнула.

— Что ж, это очень благородное и гордое племя, красивое… когда они уходили из Синегории, все плакали, провожая их. Для нас, гномов, эльфы — это всегда высшие создания, мы с этим никогда и не спорим, только не дадим и себя в обиду, у нас тоже древние корни… и магия, тоже — не так тебе просто! А небесные эльфы… — опять не договорила Дава.

Филимон молчал, только изредка кивал головой.

— Видишь ли, эльфы есть подземные, — продолжила Дава. — Им подвластны силы земли, они медлительны и выносливы, мудры и независимы, не обязательно они живут под землей, но — большие знатоки кузнечного, рудного дел. Небесные эльфы, наоборот, стремительны и неуловимы, им подчинены силы ветра, в бою они страшны своей молниеносностью, двигаются так быстро, что кажется, что они растворяются в воздухе… Ужасно справедливы, — проворчала гномица, — истина им открыта во всем, а поселения их обычно высоко в горах, только там могут пастись их чудесные лошади.

Пока Дава занялась чаем, я терпеливо ждала, я знаю, что она не любит, когда ее торопят. Но вот, выхлебав одно блюдце, и налив второе, дымящееся легким парком, она заговорила снова:

— Вообще-то, мы все можем почти все, только есть, то, что просто дается от рождения… Родился и все, и ты уже могущественный эльф или… гномица. — Проговорила она и скривила губы в усмешке.

— Зачем, Дава, мог приехать посланец Лансеола? Ты ведь, наверняка, уже слетала на центральную площадь? — вернула я ее к прежней теме, видя, как она помрачнела после последних слов.

Она хитро зыркнула на меня из-под густых бровей.

— Спрашиваешь! — хмыкнула Дава. — Только что толку, его все видели, все ахают, а никто ничего не знает… Он скрылся в доме Светлой, и все…

Сейчас, вспоминая этот утренний разговор, после которого я собиралась слетать в крепость Волка к Нестору Младшему, за некоторыми картами, и так и не полетела, потому что пошел густой снег, и было бы наглостью — заставлять дракона лететь в такую погоду, я почему-то не могла найти себе места. Я подошла к окну. Стало уже совсем темно, только свет от окон первого и второго этажей освещал поляну перед домом до самого леса. Скользнув взглядом по заснеженным деревьям, я вздрогнула. Какое-то движение привлекло мое внимание. Приглядевшись, я поняла, что у края леса кто-то лежит.

 

3

Медленно отвернувшись от окна, я встретилась с настороженным взглядом Филимона, высунувшегося из-под пледа, и тут же сорвалась с места бегом к двери. Выскочив на крыльцо и, сразу утонув по щиколотку в снеге, я все-таки побежала к темнеющей стене деревьев. Ледяной ветер пронизывал насквозь, но беличьи, высокие тапки не давали промокнуть ногам… Через пару минут я сбавила ход, вдруг осознав, что даже не представляю, что впереди… Уже близко… О! Он лежал лицом вниз… но я с первого взгляда поняла, кто это… Посланец Лансеола…

Осмотревшись вокруг, я наклонилась к лежавшему. Нащупав слабое биение сердца, я снова принялась вглядываться в темноту. Но должен же быть он где-то рядом… Или с ним тоже расправились, как с хозяином… — нож, торчавший в спине эльфа, не оставлял сомнений в том, почему он здесь лежит. Треснувшая ветка заставила меня взглянуть в свою сторону, и я, наконец, увидела его… Замечательное белоснежное создание стояло совсем рядом, сливаясь своей белой окраской со снегом. Лошадь, понимая опасность, замерла неподвижно.

— Он не пойдет к тебе, — проворчала неожиданно из-за спины Дава.

Конечно, на метле, а как же еще?! Иначе, я бы ее услышала. Гномица, попричитав над распростертым телом, тут же мастерски раскинула паутину, мы вместе перетащили эльфа на нее, и через пять минут он, привязанный к метле, уже летел к дому.

Дава осталась со мной. Она по-тихому стала приближаться к коню, который, занервничав, начал всхрапывать. Его глаза блеснули в темноте, и случайно встретились с моими, я подошла совсем близко и смотрела прямо на него. Мне, казалось, что он должен ответить как-то, но чуда не произошло. Конь испуганно отшатнулся, поднялся на дыбы. Наступив на упряжь и, быстро подхватив ее, я тогда несильно потянула поводья и сказала, стараясь говорить спокойнее, хотя меня уже трясло от холода.

— Ну, пошли, пошли, — показывая рукой, в сторону дома, я надеялась, что конь захочет пойти за хозяином.

Но он продолжал всхрапывать и вскидывать красивую голову, крылья его раскрывались при этом, и он был похож на огромную белую птицу, попавшую в силки. Дава что-то приговаривала на своем языке, но конь не реагировал на нее совсем, дико косясь в ее сторону. А что если… Лихорадочно вспоминая слова, я подбирала те, которые могут помочь сейчас.

— Раве, раве… — ну, что поделаешь, если из древнеэльфийского мне вспомнилось только "пошли".

Но этого хватило, чтобы конь замер и, прядая ушами, стал прислушиваться. Натягивая поводья, я стала повторять это слово и увлекала его потихоньку за собой. Он пошел. Ура! Гномица, покряхтывая и, переваливаясь из стороны в сторону, поплелась за нами, с опаской поглядывая на огромный силуэт впереди себя. Наконец, мимо нас просвистела уже опустевшая метла. Не выдержала старая Дава, усмехнулась про себя я, глядя, как с треском захлопнулась дверь за метлой.

Я, стиснув зубы, стучавшие от холода, вела коня за дом. Там была старая, полуразрушенная конюшня, кто бы мог подумать, что она мне пригодится. Повторяя как заклинание одно и тоже слово, мы, наконец, добрались до цели. Конь, полностью смирившись и, дрожа крупной дрожью, остановился и потянулся к моей руке. Голоден… Ничего, сейчас…

Замок щелкнул. Фонарь включился без проблем. Хорошее начало. Осмотревшись, я поняла, что не так уж здесь и плохо. Крыша цела, сухо, стены не продуваются, а, значит, если чем-нибудь коня укрыть… вытерев насухо… О… Старая попона висела, забытая когда-то давно, на перекладине, наша бы уже сгнила, а эти вещи… Сена, конечно, нет и в помине, но это было бы уж очень хорошо, аж противно…

Не зная чем бы просушить промокшего и продрогшего коня, я стащила с себя плед, и осторожно прикоснулась к шкуре, вздрагивавшей под моей рукой. Бедное животное не шелохнулось ни разу, пока я вытирала его.

Оставив, наконец, коня, я побежала в дом. На кухню… К печке…

Здесь Дава раскочегарила печь так, что я попала словно в баню. Ворох сухой теплой одежды сразу полетел в меня. Гномица меня вертела из стороны в сторону, помогая, видя, что замерзшие руки плохо слушаются меня. Влив в меня какое-то пойло, обжегшее мне все горло, она на минуту остановилась, и я смогла сказать.

— Надо отнести на конюшню… Овса нет… Хоть хлеба… Как эльф?

— Овса нет? Да, есть овес! Филимон отнесет, на то он и домовой гном!!! А эльф… выкарабкается… Нож я вытащила, плохой нож — отравленный, — покачала она головой. — Но вовремя ты его заметила… Вытащим. — Заверила она, для верности опять кивнув головой. — Ты сиди здесь, тебе пропотеть нужно, если что надо, говори, принесу!

Я сидела, на лавке перед столом, замотанная в теплые шали, как капуста.

Прихлебывая горячее питье, я придумывала какие-то объяснения, кто мог напасть на посланника небесных эльфов, но у меня ничего не получалось. Здесь, вдали от границы, это, конечно, не просто нападение.

— А что, Дава, есть такие в Золотом Устье, кто сочувствует темным? — спросила я.

Этот вопрос возник у меня впервые, раньше казалось все однозначным, не могут же живые создания сами себе желать мрака. А сейчас, другого ничего на ум не приходило.

Дава крутилась возле плиты, готовя какое-то снадобье, приговаривая над горшочком, который она доставала лишь для колдовских целей.

— Ну-у, — неопределенно протянула она, — Есть, конечно, раньше же темные жили вместе со всеми… Многие роды имеют корни как со светлой, так и с темной стороны… А бессмертия хочется всем, и… темная магия дает к тому же о-очень большую власть… — гномица нехотя цедила слова. — Но очень немногие, захотят себя обнаружить, свою темную сущность… У нас это наказывается…

— Наказывается?! — я как будто заново открывала этот мир, казавшийся мне сказочным, а в нем оказывается не все так просто…

— Еще как…!!! Забытый остров! Слышала про такой? — Дава резко повернулась ко мне и уставилась колючим взглядом, пронизывая насквозь.

Я кивнула.

— Слышала!!! Это надо видеть! Я там… целый год…! Там все кривое, постоянно в движении, земля под ногами, воздух, все перемещается, и нет сил двигаться самому, магия не действует…

— Ты! Но почему, Дава?! Почему, ты? — ошарашено проговорила я.

Она отвернулась от меня, через некоторое время тихо сказала:

— Есть случаи, когда нет дела до запретов, ты должен сделать то, что должен… Горакс… Он узнал, что мой сын оказался в Мрасе, на границе его взяли в плен… он обещал его вытащить!!! Давно это было, я так и не увидела сына, а Гораксу я рассказала про пещеру Трувора, он бы и сам про нее узнал…! Но нет, меня бросили на Забытый Остров и вытащили полуживую только через год!

Я молчала. Дава, сидя на краешке стола, тихо всхлипывала.

Подойдя к ней, я обняла ее за плечи, и так мы и стояли с ней, пока в кухню не вошел Филимон.

 

4

— Ну, что за погодка!!! — он принялся стаскивать промокшие сапоги, куртку.

Оставив все это посреди кухни, он пошел к печке, оставляя мокрые следы от носков. Дава, молча, следила за ним.

Лужа от таявшего снега с сапог медленно растекалась по полу. Филимон с большой кружкой остывшего чая бухнулся на стул и, взглянув на нас, бесцеремонно поинтересовался:

— Чего плачем?

Я взглянула на старую Даву искоса, да, та была близка к точке кипения. Молча взяв нахального гнома на руки, подцепив его капающие сапоги, я быстро вышла их кухни. Филимон швыркал чай прямо у меня на руках.

— Иди спать… не лезь к Даве, — не успела я ему это сказать, как Дава сама вышла из кухни.

В ее руках была большая кружка, дымящаяся паром. Она устало на нас взглянула и стала подниматься по лестнице.

— Дава, давай-ка это питье, я сама ему отнесу, а вы идите спать…

Гномица сначала решительно замотала головой, но потом передумала и скоро скрылась в своей спальне. Гном поплелся за мной наверх. Стараясь идти тише и не разлить питье, я приоткрыла дверь в полутемную гостевую комнату, окна которой выходили прямо на конюшню и на лес за ней. Раненый лежал на животе, переодетый в сухую одежду, лицо его повернуто было в сторону двери.

Когда я вошла, его глаза открылись и теперь следили пристально за каждым моим движением, насколько позволяло его неудобное положение.

Встав у кровати на колени, я набрала питье в ложку и, поднеся ее к его губам, посмотрела на эльфа. Светлые глаза, светлые длинные волосы, быстрый взгляд рассматривал меня изучающе, но молча. Питье выпил. Закрыл глаза и, кажется, заснул.

Уйдя к себе в комнату, я погасила свет. Была уже глубокая ночь. Ветер прекратился. Стали видны звезды, и щербатая луна вырвалась из-за облака.

Я подошла к замерзшему окну, и, обхватив себя руками, стояла так, вглядываясь в освещенный луной лес.

Заунывный протяжный звук пролетел вдруг по лесу. Я насторожилась. Волки?! Совсем близко от Золотого Устья! Говорили, что волки здесь большая редкость… Опять! Еще ближе на этот раз!

Когда на поляну вылетел одинокий волк, мое сердце заколотилось как бешенное. Он крупными прыжками, прижав уши, бежал в направлении дома. За ним на опушку, окружая его, выскочила целая стая. И одному из них уже удалось обойти одиночку…

Я мгновенно слетела с лестницы и, схватив нож со стены и еще горевшее полено из камина, и, переведя дыхание, открыла дверь. Вот они… Уже совсем рядом, я уже видела их злые глаза. Одинокий волк упрямо шел на выскочившего ему на встречу зверя. Остальные жарко дышали ему в спину. Сильным движением одиночка прыгнул прямо на противника… и исчез. Но нет… Не прошло…Зверь вцепился во что-то в воздухе, и упал на землю, покатились по земле уже оба… Но один на один — это ерунда… Вот если подоспеют другие… Бросив полено в стаю, которая ненадолго смешалась, я рванула к визжащему клубку… Кто есть кто? И неожиданно Клим опять исчез… Матерый волк остервенело рвал что-то невидимое, не в силах оторваться от этого невидимого… Есть! В глаз… Так вернее… Зверь отвалился с остекленевшим взглядом… Бежать… Рядом я слышала быстрое разгоряченное дыхание, одинокий волк, сильно забирая лапами, мчался, время от времени оглядываясь назад… Дверь… Захлопнуть… Уже захлопнул, уже Клим…

Темно… И хорошо, что темно… Так надо…

 

1

Пять часов утра. В доме холодно. Выбраться из-под теплой медвежьей шкуры нет сил. Клим подбросил березовых поленьев из заготовленных теплолюбивым Филимоном дров в камин и разжег огонь. Пламя весело заплясало, слегка освещая темную гостиную и наполняя ее пока еще только запахом тепла.

Клим сидел на ковре, привалившись к дивану и неотрывно глядя на огонь. Рядом стояла глубокая глиняная миска с остатками курицы, ее я притащила с кухни, и пара высоких кружек с домашним вином, которое замечательно получается у Давы.

— Значит, говоришь, нож в спине? — нарушил молчание Клим. — А где этот нож?

— Не знаю, Дава его вытащила,… она сказала, что нож отравленный… — пробубнила я из-под шкуры. — А конь-то, Клим, какой! Просто чудо!

— Просто чудо, что посланец жив остался! И я хочу с ним поговорить!

Клим встал и, забросав меня пледами, неслышно вышел.

Тишина. Только на кухне слышно как старая Дава растапливает печь. Да, ей нелегко пришлось. Странное место этот Забытый Остров, и вообще, где он может находиться?…Даже не представляю, мне казалось, что я знаю Синегорию уже достаточно хорошо. Получается, что на этом острове действуют темные силы, ведь Дава отчетливо описала морок. Как же его тогда эльфы используют? Как… все перемешано… запутаешься… не выпутаешься…

… Холодно. В комнате темно, застывшие окна еле пропускают солнечный свет…Я держу тяжелую книгу Предсказаний у самого окна и кое-как разбираю витиеватый шрифт древних эльфов, уже знакомое предсказание мелькает перед глазами, я переворачиваю страницу и… продолжение?!

"…Лишь одному королю Синегории, Секлимусу III, представится возможность победить огонь Зао, ему будет открыт способ остановить вечное сердце внеземного корабля, питающееся темной магией погибшей планеты, но для этого ему придется пройти через Искривленное Место и спуститься в самый ад…"

Я проснулась. Это был сон? Значит,…исправления в книге Предсказаний? Кому они нужны? За окном посветлело. Выбравшись из теплой постели, я подошла к окну, и распахнула шторы. Опять тает. Ну и зима!

Отправившись на кухню, я взглянула в прихожей на пол, где-то здесь я бросила ночью нож, забежав в дом. Думаю, это тот, который был в спине посланца. Нет ножа… Может, Дава подобрала? Или Клим?

На кухне было тепло, пахло чем-то вкусным. Но мне было не до этого.

— Доброе утро, Дава, ты нож в прихожей не видела?

Не успела старая гномица мне ответить, как Филимон, почему-то торчавший у окна, заорал во всю глотку.

— Белые эльфы?! Смотрите-ка!!! А… — он, продолжая пялиться в окно, перестал орать, — вы все равно уже не увидите…

Гном повернулся к нам и удивленно развел руками.

— Целый отряд небесных эльфов… Пронеслись словно ветер…

— Ищут своего… Понятно, я же говорю, от них ничто не скроется, — сказала Дава, обращаясь ко мне. — Нож у Светлого… — улыбаясь, добавила она. — Он его сам нашел рано утром.

Облегченно вздохнув, я села на лавку, рядом с Филимоном и опять подскочила.

— А лошадь…?! Я на конюшню… — крикнула я уже в дверях, на ходу скручивая распавшиеся волосы и заправляя их под толстый свитер.

— Филимон уже накормил коня, — сердито ворчала старая Дава мне в спину.

Но мне охота было увидеть этого красавца, погладить его по белым сильным крыльям, поэтому, прихватив сладкую булочку и, накинув легкую беличью куртку на плечи, я выбежала на улицу.

С крыши капало. Сыро и пасмурно. Сосны раскачивались под теплым ветром. Отойдя немного от крыльца, я увидела, что место ночной схватки уже очищено. Убитого волка не было и в помине. Гномы постарались.

В конюшне было теплее, чем ночью. Глаза еще не привыкли к темноте, но уже послышалось фырканье, а потом и легкое всхрапывание коня. Я подошла и погладила его по теплому боку, предложив булочку. Черный глаз косился на меня, но уже не так испуганно, как вчера. Помнит. Булку съел, мягко пощекотав мне ладонь. Умница. Пока конь подбирал крошки с ладони, я его рассмотрела…Хорош! Тонконогий красавец, сильный, кожистые, как замшевые, крылья сейчас были сложены вдоль туловища, нервно переступая ногами, он вздрагивал, чутко реагируя на каждый шорох.

Мне очень хотелось попробовать сесть на него, но я подумала, что это не самая удачная мысль, когда небесные эльфы здесь…

Вспомнив про них, я заторопилась домой, мало ли что… Быстро выйдя по скользкой растаявшей тропинке к углу дома, я замерла… В лесу, на фоне темной зелени сосен, отчетливо мелькнуло что-то белое… Внезапно, продолжая вглядываться вперед, я поняла, что сзади кто-то есть… Белое… Белые эльфы? Резко обернувшись, я наткнулась взглядом на непроницаемое суровое лицо воина, который был на голову выше меня… Белоснежные волосы стянуты небрежно в хвост, светлые глаза холодны как лед… Косым зрением я поняла, что меня окружили… Негромкий низкий голос произнес незнакомые слова на знакомом древнем языке.

Неожиданно протяжный леденящий душу звук прорезал жуткое молчание белых фигур, я оглянулась…

Одинокий волк, сидя на дорожке к дому и задрав матерую голову к серому мрачному небу, выл, только раз взглянув злыми глазами в нашу сторону…

Белые эльфы расступились, и я увидела, как каждый из них почтительно склонил голову, приветствуя… Клима, который уже приближался к нам своей уверенной неслышной поступью.

Он подошел к самому старшему из небесных эльфов и обнял его, сказав что-то все на том же древнем языке. На точеном лице белого эльфа появилось выражение сильного удивления, он обратился к своим и оживленно повторил слова Клима. Напряжение, исходившее от воинов, заметно ослабело… Я, наконец, почувствовала, что ноги мои окоченели…

 

2

Сидя в новом уютном доме Илии вечером того же дня, я рассказывала учителю происшедшее за последние дни. Дело в том, что после того, как Лансеол, а самый старший из небесных эльфов оказался, именно, Лансеолом, пробыл некоторое время с раненным, и, выйдя от него, попросил помочь перевезти отсюда раненного эльфа, поскольку здесь было совершено нападение, и продолжить лечение в более безопасном месте, чем Золотое Устье, Клим не стал спорить с ним, и некоторое время молчал.

— Я могла бы отвезти его с Крезом к Илии… — предложила я.

Клим вопросительно посмотрел на Лансеола и тот, соглашаясь, кивнул.

— Илию я знаю давно и доверяю ему, — задумчиво произнес он. — Безусловно я доверяю и тебе, Секлим, — обратился он к Климу, — но чувствую кожей вмешательство темных… Удар был нанесен в спину, а присутствия хоть кого-нибудь Элмис не почувствовал, значит, нож послан был издалека… Нож… обычный, — сказал он, взглянув на оружие, лежавшее перед ним на столе, но это ничего не значит, вернее, значит только одно, кто-то здесь у вас шалит темными искусствами… Да, и ей… — он кивнул в мою сторону, — надо быть уже далеко отсюда, — она — твое уязвимое место, и слишком многие об этом знают…

Я растерянно посмотрела на Клима, но он молчал, только взгляд его, устремленный куда-то поверх всех был холодным и независимым, будто он уже принял какое-то решение…

Вот так и пришлось мне, прихватив еще теплых плюшек, настряпанных Давой и позвав Креза, с раненным белым эльфом и Филимоном отправиться на север Синегории в школу, уже почти достроенную целой армией бывших учеников Илии. Строиться пришлось значительно севернее прежнего места, потому что ущелье Трагара слишком глубоко и широко расползлось, поглотив лес с домом-норой Азгара и всю местность вокруг пещеры Трувора. Однажды, я спросила Илию, как он теперь добирается к пещере, на что он усмехнулся и спросил, чем он отличается от старой Давы, что не может сесть на метлу, и я поняла, что сморозила глупость.

Дом Илии оказался просто копией старого. Тоже небольшая комната с печью, комнатка-спальня, сени и крыльцо. Те же бревенчатые стены и потолок, увешанные сухими травами. Раненый эльф был помещен в спальню и теперь спал. А старый Илия сейчас склонился над пучком травы и пристально его разглядывал. Он этим был занят уже несколько минут, после того, как я, начав рассказывать о том, что прочитала в книге Предсказаний, сказала о возможно исправленном тексте…Через некоторое время он все же повернулся ко мне и произнес не хотя:

— Когда ты взяла эту книгу, я понял, каким предсказанием ты заинтересуешься, — старик опять помолчал, — ну… и подправил его немного, чтобы… тебя не понесло куда попало! Но, от тебя, похоже, теперь мало, что укроется. Наивности в тебе еще прорва, а дар провидения открылся, да, открылся, — повторил он задумчиво.

Я сидела за столом, положив голову на руки, и, слушая внушительный голос старого эльфа, вспоминала того, кого я сегодня оставила в Золотом Устье. Клим опять подошел неслышно сзади, я часто не слышу его, и обнял меня, обхватив за плечи…

"Я приду,…где бы ты ни была и что бы со мной не случилось, я к тебе обязательно приду… " — подумал он.

"Я знаю…" — подумала в ответ я, вспомнив, как он появился ночью…

"Не бойся за меня, твой страх делает меня слабым, лучше люби меня…, любовь, эта древняя магия, которая подвластна даже людям… и возвышает их до небывалого, и они не осознают, какая сила им дана… А ты — эльф, твоя любовь — чудо, дарованное мне… Ты, знаешь, что я люблю тебя?"

"Я знаю…" — ответила я, молча.

Не люблю прощаний, и мы не прощались. Просто разошлись каждый по своим делам, но эти его слова засели во мне острой болью, он говорил так впервые, словно понимал, что грядут тяжелые времена…

— Ты, Ася, ложилась бы спать, — слова учителя вырвали меня из грустных воспоминаний.

— Я не сплю, дедуля, — пробормотала я, подняв голову и, убрав упавшие на лицо волосы назад, — расскажи мне что-нибудь… про Забытый Остров… Где он находится? — я сначала хотела попросить его рассказать мне про небесных эльфов, но передумала, вспомнив, что белый эльф лежит за стенкой…

— Забытый Остров… Зачем он тебе? — старик покачал седой головой. — Не нужно тебе про него знать… — Но все-таки продолжил недовольно, — он находится нигде, просто говоришь заклинание и оказываешься там… Есть предположение, что когда внеземной корабль упал на землю, кто-то из темных в панике создал морок, пытаясь хоть как-то защититься, и тут же погиб в огне, а морок повис в пространстве… Трувор потом и открыл это место, когда надо было куда-то поместить обездвиженных на время василисков, ему помогали тогда и духи погибших, и магия… Теперь так и зовут — Забытый Остров, потому что его создали и забыли. Этот остров не найти, если не знать заклинание, да и заклинание совершить под силу только знающим.

Глядя на пляшущий огонь в печи, я медленно жевала плюшку… Сейчас бы на лыжи и на охоту, поднять бы куропатку, нет… зайца, а можно кого-нибудь покрупнее… и зажарить, а потом… есть, похрустывая румяной корочкой…

Встретив взгляд Илии, который с улыбкой посмотрел на меня, я подумала: "…ну, вот опять… он уже знает…"

— Как вы это делаете, учитель? Ну,… читаете мысли и закрываетесь? — буркнула я.

— Давно бы спросила, я бы тебя научил, дело нехитрое, любой тролль знает… — усмехнулся старый эльф.

— Здесь еще и тролли есть? Это кто еще, судя по твоим словам, учитель, это кто-то очень тупой?! — возмущение от того, что читают мои мысли, заставило меня отвлечься от грустных мыслей, злиться на Илию я не могла, поэтому я просто потянулась к следующей плюшке.

— Ну, с ними ты просто так не встретишься… Это большие и не очень умные создания, грубые и злобные, они живут сами по себе… Эльфы и гномы их презирают и побаиваются, а тролли ненавидят нас за это… Ну, а поскольку они очень ленивы и не сильны в магии, живут они в теплых местах, на юге Синегории. Там есть Солнечная Долина, вот там опасно ходить одному, не зная как обращаться с троллями. — Эльф, отвернувшись к печи, совал травку за травкой в котелок и что-то бормотал, одновременно говоря со мной, потом, держа сжатый кулак над кипящим варевом, закрыл глаза на некоторое время и быстро разжал руку, котелок пыхнул белым дымом, Илия сразу убрал его с огня и повернулся ко мне. — Странно, что ты, понимая драконов, не можешь прочитать мысли эльфов, хотя, конечно, многие просто закрываются…

— Точно…! — до меня вдруг дошло, что Клима в последний раз я просто поняла, мысли его были для меня как открытая книга, значит…

— Значит, он не закрывался в тот момент… — хитро взглянул на меня учитель.

О, нет!

"Как вы это делаете, черт возьми!!!" — завопила я, молча.

"Одно заклинание, — то, которым пользуются все, в том числе и тролли…", — вдруг заговорил мыслями старый эльф, — "… второе дается только ведающим, тебе я его тоже скажу, потому что ты, сама не зная этого, давно перешагнула эту грань, когда заговорила с драконом, когда подчинила себе силу Кольца Огня всего за несколько дней обладания им, когда начала читать без чьей-либо помощи древнюю Книгу Предсказаний, ты все делаешь, не задумываясь, будто то, чего остальные достигают годами, тебе дано изначально… Итак, первое — «продо», легко и просто, и также просто через него проникнуть "да продо", второе — «мессере», сложность второго заклинания в том, что, сказав его, ты должна точно представить, чего ты хочешь, то и будет, в данном случае, обычно, на «продо» вешают замок с помощью «мессере», чтобы первое заклинание никто не сломал…"

Я слушала, постепенно пытаясь освободиться от присутствия мысли старого эльфа, сначала все было в пустую, потом я поняла, что он тут же пробивал все мои неумелые заслоны… В первый раз я представила, как мое заклинание охраняет собака, Илия тут же разорвал мою собачонку в клочья своим медведем… Потом я решила посадить дракона, и вдруг мне пришло в голову сделать свое заклинание невидимым… Сработало! Я увидела, как брови Илии удовлетворенно приподнялись…

— Неплохо, для первого раза… — проговорил он вслух.

Допив свой уже остывший чай, старый эльф, прихватив приготовленное снадобье, отправился к раненому небесному, или, как назвал его Филимон, белому эльфу. Мне тоже так нравилось называть их больше, потому что эти эльфы, действительно, казались белыми толи из-за белых волос и светлых глаз, толи из-за белой одежды, а может из-за своих белоснежных лошадей, а может из-за их непостижимой или кажущейся чистоты.

 

3

На следующий день сбылась моя мечта. На чердаке дома Илии я нашла старые лесные лыжи, подбитые шкурой оленя. Прихватив пару ножей и лук со стрелами, тяжеловатый для меня, пожалуй, но, попробовав натянуть тетиву, я перестала сомневаться, — и отправилась в сторону пещеры Трувора…

Снег приятно поскрипывал. Углубившись в лес, я шла, насколько можно быстро на таких лыжах, жадно вдыхая холодный воздух. Удивительная страна, на севере у нее зима, настоящая, со снегом, на юге — теплая погода с дождем, можно подумать, что Синегория простирается на многие тысячи километров, захватывая разные климатические пояса, а всего-то — источник неведомой энергии под землей…

Ух! Скатившись в ложбинку, я приостановилась и осмотрелась. Нет, мне здесь при всем желании не подняться. Склон напротив был крутоват для подъема на лыжах и почти без снега. Я уже пожалела, что так опрометчиво сиганула с горки. Идти по дну оврага не хотелось, снега здесь многовато, — а это уже не в удовольствие. Придется немного вернуться.

Внезапно черное пятно отделилось от леса и стало тяжело подниматься в небо. Я замерла. Черная птица… размах крыльев, наверное, метра два… такие же летали тогда около пещеры Трувора…

Не раздумывая, выдернув стрелу из-за спины и пустив одну за другой несколько стрел в наглую, непрячущуюся мишень, которая, будто издеваясь, удалялась от меня, я через какое-то мгновение услышала низкий, гортанный, протяжный звук, и черная тень стала падать, ломая ветки деревьев. Наступившая тишина в лесу была сейчас особенно неприятна. Может быть эта тварь здесь была не одна, и может быть она не убита, а затаилась и ждет…

Найдя место для подъема пониже, я выбралась из лога, осторожно осматриваясь. И ведь совсем недалеко я ушла от дома Илии… Приближаясь к месту падения темной твари, я старалась не упустить ничего, но вокруг царили тишина и спокойствие, только лес шумел от гулявшего в его вершинах ветра. С поднятым наготове луком я медленно стала приближаться к черному пятну, видневшемуся уже сквозь стволы сосен на белом снегу очень отчетливо…

Когда я была шагах в десяти от места, неподвижная до этого фигура сначала шевельнулась, потом сильно, стремительными рывками темный стал кружить на месте, не в силах подняться на ноги, он дополз до дерева и обернулся ко мне искаженным от боли лицом, одна стрела торчала в животе, другая — сломанная, в руке… Не жилец. Хотя, кто их знает…

Теперь я видела его. Прислонившись спиной к дереву, темный смотрел исподлобья на меня, следы обличья птицы давно исчезли. Иссиня-черные волосы, жесткими прядями спадали на жилистое, словно обтянутое темной, с синеватым отливом, кожей лицо, знакомые руны черной змейкой выбегали на щеки из-под черного короткого плаща, подбитого лохматой волчьей шкурой.

Близко-посаженные, злобные глаза сверлили меня. Мне не хотелось его добивать, но первое, что я сделала, это закрылась, проговорив про себя «продо», "мессере", и нерешительно — "да продо"…

Как только во мне замерла последняя буква последнего заклинания, в меня ворвалась целая буря чужих мрачных слов и черно-серых образов, скомканных болью и страданием, между ними мелькало лицо ребенка, страшные лица-морды, мрачные подземелья, чье-то властное лицо… Вдруг все оборвалось… Раненный что-то закаркал на своем языке, неистово вращая глазами и внезапно замолчал, захрипел и, сползши на землю, затих совсем. Не шевелится. Некоторое время я неотрывно смотрела на затихшую фигуру. Напряжение начинало отпускать, морозный воздух действовал успокаивающе…

Я машинально отметила сиганувшего в наступившей тишине беляка и спустила все еще натянутую тетиву… Есть… Дичь… равнодушно подумала я.

Привалившись к ближайшей сосне, я достала зеркало, свое щербатое зеркало, которое собрал мне заново учитель, и позвала Илию.

Он откликнулся быстро, встревожено глядя на меня в зеркальный круг.

— Дед Илия, здесь темный, он мертв, — увидев его прищуренный, недоверчивый взгляд, я перевела зеркало левее себя и неожиданно почувствовала, как все поплыло перед глазами, — этого не может быть…

Под деревом, где только что лежало скрюченное тело, никого не было, земля медленно уходила из-под ног, сосны начали сходиться в одно сплошное черное пятно, звуки стали низкими и растянутыми, меня будто постепенно растягивало по снегу, придавливая страшной тяжестью и не давая воспротивиться наваливающемуся полуобморочному сну… Какой-то назойливый звук резал ухо, постепенно проникая в мое сознание…

— А-а-а-с-с-с-с-я-я-а, н-е-е-е с-с-п-и-и-и… вспо-о-омн-и-и Клииииим… кольцоооо… сзаааадиии враааг

Ничего незначащие слова лезли ко мне в голову, постепенно обрастая образами… Темные глаза незнакомого эльфа были очень близко и что-то мне нежно говорили, его рука вдруг приблизилась к моему лицу и, убрав прядь моих волос, погладила меня по щеке… Клим?!..Я вдруг очнулась… Муть начала развеиваться…

Лежу на спине… Вставать нельзя… Темный сзади… — это плохо, он тяжело ранен — это хорошо… и вряд ли он готов к тому, что я сейчас повернусь. Кольцо… на месте…

Резко перекатившись на живот, я вдруг встретилась с глазами, застывшими от неожиданности, направив кольцо прямо на эти глаза, я произнесла только одно слово… Белый огонь полыхнул и поглотил в черном дыму ближайшее дерево вместе с распластанным под ним темным эльфом… Дикий визг и треск пламени… Все было кончено в считанные минуты. И лишь дымящееся пепелище и оплавленный снег…

 

4

Крез с Илией прибыли спустя несколько минут после того, как я очнулась от морока. Я сидела на корточках, привалившись к дереву, и уже начинала замерзать. Подобрав своего подстреленного зайца и зеркало, через которое меня спас Илия, я ждала, — я знала, что за мной вылетели и была рада, потому что после этой дури ноги у меня предательски дрожали до сих пор.

Илия, постояв у пепелища, вернулся ко мне.

— Это наблюдатель, — сказал, помолчав он, — значит, и к тебе они приставили своих псов. Ты их интересуешь, Ася, поэтому нельзя тебе уходить одной, пусть даже ты и привычна к этому.

Я не ответила. Крез наклонил ко мне свою большую голову, сочувственно зыркнув из-под колючих бровей. Уцепившись за упряжь, я в один миг оказалась на его горячей спине, от которой в морозном воздухе шел пар. Наскоро прицепившись ремнями и, укутавшись в медвежью шкуру, я легла и закрыла глаза. Хорошо.

Вскоре и старый эльф, ворча и оглядывая недовольно серое зимнее небо, присоединился к нам.

Полет был недолгим. Как я и думала, мне не удалось уйти далеко от дома учителя.

Оказавшись в доме, у теплой печи, мне не хотелось думать о том, что произошло. Я стояла у окна и смотрела, как в свете угасающего зимнего дня темнел постепенно лес. Илия во дворе разговаривал о чем-то с гномом, прислуживающим у него в школе. Все было спокойно, но почему-то тревога не проходила. Даже тишина в доме и та настораживала. Да… тишина… Словно я одна совсем, а — раненый небесный эльф?

Быстро пройдя в спальню, которая не отделялась от главной комнаты даже дверью, а просто — плотными шторами, я постояла некоторое время в темноте, прислушиваясь. Нет…! Нет, не дышит он! Нетерпеливо произнеся заклинание, чтобы включить свет, я вдруг осознала, что случилось непоправимое, увидев остекленевший взгляд светлоглазого красавца-эльфа, лежавшего в неестественной позе с вывернутой шеей. Кинувшись к нему и схватив его безжизненную руку, я услышала стук открываемой двери… Быстрые шаги… Это не Илия! Тогда кто?

— Ася? — раздался приглушенный голос Клима. Клим?!

Он стремительно вошел в комнату. Одного взгляда ему было достаточно, чтобы понять, что случилось.

"Все-таки успела…" — услышала я, как он подумал.

— Ты должна немедленно уехать отсюда! — сказал он, повернувшись внезапно ко мне и оказавшись так близко.

Но эти слова и эти мысли, они… что, про меня?! Медленно положив руку убитого эльфа ему на грудь, я растерянно посмотрела в темные, как омут, глаза Клима. Сейчас они были зло прищурены и смотрели сквозь меня, это были глаза раненого зверя.

— Что происходит, Клим? — мне не хотелось ничего говорить, но молчание затягивалось.

Мой любимый эльф молчал, молчал, уставившись в одну точку. Мне становилось страшно глядеть на это застывшее, холодное лицо, пустой взгляд не обещал ничего хорошего, только кому предназначалось это угрожающее раздумье? Кто эта — она… которая успела…, что успела,…убить? Ну, надеюсь, он не думает, что это я?!

— Нет, — отрывисто ответил Клим на мои мысли, — Пошли отсюда…

Он стремительно вышел в большую комнату, а потом — на улицу… Там, в красных, морозных сумерках, около крыльца столпился разношерстный люд. Уже все знают! Низкорослые, коренастые гномы стояли особняком, с мрачным видом переговариваясь между собой. Крез виднелся на краю поляны в облаке пара, он щелкал кончиком шипастого хвоста по снегу, — я почувствовала, что дракон разозлен. Несколько десятков эльфов в теплых, коротких, меховых куртках и больших, лохматых шапках независимо держались и нетерпеливо поглядывали в сторону крыльца. Илия стоял между ними, широко расставив ноги в унтах. Его длинный меховой плащ, подвязанный всегда кожаным поясом, сейчас был распахнут. Белые волосы, заплетенные в косицу, покрылись белой изморосью, но он, казалось, не чувствовал холода.

Молодой король, выйдя на крыльцо, резким рывком головы отбросил упавшую на глаза прядь длинных волос. Я видела, как его руки быстро сжались в кулаки, широкие плечи расправились и приподнялись, будто он приготовился к бою. Быстро спустившись с крыльца, я встала рядом с Илией. Напряженное ожидание толпы невольно передалось и мне.

Когда Клим заговорил, я поразилась перемене, происшедшей с ним за несколько минут. От красивого и обаятельного эльфа не осталось и следа, глаза в один миг стали волчьими, его глубокий, приятный голос вдруг зазвучал властно и жестко. Голос эльфа, который знает, что рядом враг,… враг под личиной друга, голос волка-одиночки, готового вцепиться в глотку этому врагу:

— Небесный эльф Элмис убит… Убит, будучи под нашей защитой… Его сородичи скоро узнают об этом, если уже не знают… — Он говорил, делая большие паузы, что придавало еще более зловещий оттенок его словам. — Раньше это означало бы войну… Этого допустить нельзя!!! В Золотое Устье я не вернусь… Пока… не вернусь.

Среди эльфов и гномов раздались недоумевающие голоса.

— Советую вам всем отбросить вашу родовую спесь, хватит пересчитывать капли древней и темной крови в ваших родословных… События, которые грядут, потребуют от нас большего…нашей жизни! Поэтому мы должны объединиться, эльфы равнин, подземные и небесные эльфы, гномы лесные и горные, и домовые, и драконы… Через десять дней состоится Совет, на который я приглашаю ваших посланцев! Знаменитого Калемана — от Мира Гномов! — И Клим медленно наклонил голову, повернувшись лицом к толпе суровых лицом гномов. — Великого дракона-мага Рагадона — от Мира Драконов! — Король также медленно наклонил голову в сторону драконов, которых оказалось уже не меньше пяти, когда я оглянулась, удивившись многоголосому рокоту в ответ на приглашение Клима. — Прошу вас, друзья, не разрывать нашу страну на кровавые части на радость темной Мрасе и не позволять это вершить другим! — Уже немного тише и не так зло говорил Клим. К нему возвращалось его самообладание и спокойствие.

Я видела, что темные волосы и ресницы Клима уже стали белыми от инея…Холодно… Брр…

Понемногу все стали расходиться, переговариваясь и поеживаясь. Сразу несколько драконов взлетели с площадки перед новенькой школой, унося посланников в разные стороны.

Войдя в теплый дом, я увидела, что Клим разговаривает по зеркальной связи с Лансеолом и сердце мое сжалось, когда потемнело от гнева светлое и суровое лицо небесного витязя. Клим говорил, говорил спокойно, глядя прямо в глаза белому эльфу, тяжелый взгляд которого не каждый бы выдержал. Разговор их не был слышен, и это понятно. Через некоторое время они оба замолчали. Лансеол, не мигая, смотрел на Клима, видимо, пытаясь проникнуть в самые сокровенные мысли молодого эльфа.

Лицо его постепенно смягчилось. Наконец, он коротко кивнул Климу и исчез из зеркального круга.

Клим устало повернулся ко мне. Сейчас, когда его никто не мог видеть, в его взгляде опять появилась такая безнадежность, что я невольно подошла и обняла его…

Тихо. В печи потрескивают дрова. За окном уже давно темно. Только что проводили белых эльфов, которые прилетали, чтобы забрать своего убитого сородича. Они появились в небе через некоторое время после того, как Клим сообщил Лансеолу об убийстве. Непроницаемые лица небесных эльфов, их светлые глаза казались ледяными, так холоден был их взгляд. За все время, пока они здесь находились, ими не сказано было ни слова.

Наконец, оставшись втроем, я, Клим и Илия, мы долго сидели молча в полусумраке, оставив только одну лампу на столе. И я поняла, что Клим и Илия поминают погибшего небесного эльфа. Его прозрачный образ появился на фоне темного окна…

— Белые эльфы требуют выдать им убийцу… или наказать его самим… — тихо произнес Клим.

Учитель посмотрел на него и молча покачал головой, словно сомневаясь в возможности этого. Глаза Клима были широко открыты и опять безнадежно смотрели в пустоту.

— Я не могу отдать им свою мать… — еще тише произнес он.

И учитель снова покачал головой, соглашаясь со своим любимцем.

Открывшаяся вдруг истина поразила меня. Илия прав, я неприлично наивна. Для меня даже подобное предположение казалось кощунственным…

Клим взглянул на меня и слабо улыбнулся. Как же тебе больно…

Странный звук отвлек меня… Как будто что-то плюхнулось во что-то…О-о! Я подняла глаза на печь, откуда доносились шебуршащие звуки. Зад Филимона показался на печи, гном активно работал, работал локтями, ногами… выпихивая с печки все, что там сохло, вялилось, хранилось… Снова плюхнулось… Фу-у, сушеная жаба плюхнулась в сковороду с жареной картошкой! Так, да там она уже не одна!

— Филимон, я тебя умоляю, — проговорила я, — веди себя прилично!

В этот момент толстенькая тушка гнома свалилась и повисла над горячей сковородой, держась на одной руке за край. Клим, заметив в моих глазах страх, оглянулся и быстро, привстав и протянув руку, подцепил Филимона за штаны. Посадив мне его на колени, он, впервые за весь этот вечер улыбнулся как раньше, светлой улыбкой — глазами. Люблю я, когда он так улыбается.

Филимон же, пытаясь сохранять важность, произнес:

— Я, конечно, жутко извиняюсь… — и робко взглянул на Клима, — но в вашем ужине, Светлый,… жареные жабы…

Отвратительный запах уже начинал распространяться по всей комнате. Филимон жалобно посмотрел на меня. Увидев, что никто на него не злится, он повеселел.

— Что ты там хотел добыть? — смеясь, спросил его Клим.

— В доме кушать нечего, Светлый, одни жабы да сено… — пожаловался гном, косясь на Илию, который строго смотрел на Филимона, пытаясь скрыть усмешку.

— Много ты понимаешь, сено… — проворчал учитель в ответ, — в чужой монастырь со своим уставом не суйся! Так по-моему говорят у вас, Ася?

Я кивнула головой. Тучи, сгустившиеся над головой, кажутся не такими черными, когда чувствуешь, что ты не один. Я видела, что и Клим, и Илия почувствовали то же самое в эту минуту.

 

1

Ночью я проснулась как от толчка. Открыв глаза, я некоторое время не могла понять, где нахожусь. В первый момент мне, вообще, показалось, что я у себя дома… за границей, потом — что я — в Золотом Устье, в своей комнате. Лишь, увидев светлеющий квадрат окна, я стала медленно осознавать, что это дом Илии и рядом должен быть Клим… Но его не было…

И почему-то окно — светлое, светлое неутренним светом, нелунным…призрачным… Приглядевшись, я вздрогнула.

Это был призрак. Его свечение сильно освещало комнату, Клим стоял напротив окна в этом мглистом сиянии, руки его как плети висели вдоль тела, во всем его облике сквозила какая-то обреченность.

Я не в силах была оторвать взгляда от прекрасного прозрачного образа женщины, которая грустно смотрела сквозь окно на своего сына… Это была Фея… И ей не было холодно в ее легком платье в зимнем лесу, ее просто вообще больше не было… Это могло означать только одно, что она умерла.

В комнате стояла глубокая тишина. Двое прощались навсегда, молча, между ними всегда чувствовалась сильная связь, и даже, когда Клим, не принимая и не понимая некоторые поступки матери, отошел от нее, даже тогда он не позволял никому касаться этих вопросов, — это была запретная тема.

Через некоторое время сияние стало меркнуть, за окном потемнело. Глубокая ночная тьма воцарилась в доме.

Я услышала, как Клим растапливает печь. Запахло дымом и занявшимися огнем березовыми поленьями. В теплом отблеске огня мне было видно, как Клим неотрывно смотрит на огонь…

Потом он пришел, пришел, холодный как лед, сел на край кровати и долго молчал…

"Когда тоска за горло схватит,…когда стегает боль хлыстом, тогда шепчу себе я — хватит, на небе солнца подождем…" Не знаю, почему, но я вспомнила стихи, которые я писала, когда умерла мама, мне было четырнадцать лет, я тогда часто забиралась на чердак большого дома и там, среди старых, забытых вещей просиживала целые дни и вечера, и часто на обрывках бумаги или прошлогодних школьных тетрадях писала короткие строки…

То, что Клим услышал мои воспоминания, я поняла, когда он ко мне, наконец, повернулся. Он ответил мне, молча.

"Она ушла сама…, ушла, чтобы больше не мешать мне. Она решила, что так меня избавит от тяжелых решений. И поступить иначе она не могла, потому что она мать,…ее сын был в опасности.»

Услышав мое нарастающее недоумение от его последних слов, он, кивнул головой.

"Нас родилось двое, мой брат… ну, в общем, он родился темным эльфом… В Синегории издавна жили вместе и темные, и светлые эльфы. Кто ты — это видно сразу при рождении, есть родовые признаки, конечно, в нас всех есть и темное, и светлое. Но это не то, он был темный, сильный темный, ему было достаточно одного взгляда, чтобы вызвавший его неудовольствие просто почернел. Очень скоро его пришлось держать взаперти, крутой нрав его проявлялся все сильнее, а потом он в ярости убил отца и сбежал… В Мрасу… Тогда объявили, что принц Малвир погиб на охоте, несчастный случай…"

Клим замолчал. Но вскоре он снова начал вспоминать, видимо, начав рассказывать, он почувствовал облегчение…

"Не знаю, как он жил, но время от времени мать была сама не своя. Он, похоже, никогда не давал ей покоя, а в последнее время, когда подошел срок передачи власти — особенно. Но корона ему не досталась, мать на это не пошла, да и Трагар не сильно ему помог. Только тянет его сюда, опять пришел, в это время Элмис и появился. Кого угодно Мал мог обмануть, только не белого эльфа. Обвинив мать в измене, Элмис ушел, пригрозив все раскрыть, если они не расскажут сами. Вот, она и испугалась…, даже не за Мала, тот уже давно в Мрасе, за меня — ведь станет известно, что мой брат жив и… тогда начнется смута…"

Опять повисла тишина. Переживая заново прошлое, Клим постепенно смирялся с тем, что произошло и пытался объяснить себе и мне, что его мать не могла поступить иначе, она просто устала быть все время меж двух огней…

Внезапно меня обожгла мысль о том, что вчера в лесу… этот эльф-птица, что если это был брат Клима, который только что убил небесного эльфа и возвращался…

Клим покачал головой.

"Нет, Мал всегда гордился тем, что он переходит в филина…, конечно, я уже давно его не видел… Но Илия рассказал мне об этом случае сразу, как только я прилетел сюда, а он бы узнал след Мала…"

За окном забрезжил рассвет. Клим надолго замолчал, и посмотрев на него я увидела, что он уснул, полусидя-полулежа, опершись на высокую спинку деревянной кровати. А я — нет. Эта ночь всколыхнула старые воспоминания, которые отозвались глухим эхом в сердце. Снова поплыли в памяти полудетские стихи: "… Когда тоска за горло схватит,…когда стегает боль хлыстом, тогда шепчу себе я — хватит, на небе солнца подождем, придет на небо солнце-воин, прогонит смерть с косою прочь, сверкая огненной бронею, разгонит злую мою ночь…" Так, значит, это ты, Клим, мой солнце-воин?

Глядя на золотой медальон-солнце на груди Клима, я улыбнулась. Ну, надо же и правда солнце-воин… Осторожно приподняла его, ого, — тяжелый! Очень гладкий, волнистые лучики солнца, соприкасаясь друг с другом кончиками, образовывали еще один круг… Раздался сухой щелчок, и медальон внезапно раскрылся как морская раковина, на две створки… Миниатюрный, мастерски выполненный портрет открылся вдруг мне. Красивая женщина и двое детей… Фея и два красивых мальчика-подростка, в одном я сразу узнала Клима, а второй — тоже Клим… только вот тяжелый взгляд, сильно выдающийся подбородок, уголки красивых губ резко уходили вниз, выдавая властность и… не знаю… порочность что ли. Но все равно они были очень похожи, на то они и близнецы.

Осторожно закрыв медальон, я вновь услышала щелчок замка. Откинулась на подушки и закрыла глаза. Я устала от этой ночи, пусть она уже уходит. За окном стало совсем светло, легкие снежинки кружились и падали, падали…

 

2

Поспать мне так и не удалось. На рассвете примчался гонец из Золотого Устья с вестью о смерти Феи. Сразу поползли слухи о том, почему она покончила с собой, от самых невероятных историй до почти попавших в точку. В зеркале то и дело появлялись и по настоящему расстроенные лица, и любопытствующие, жадные до сплетен физиономии. Ураганом ворвался голос Нестора Младшего, величественное лицо которого появилось в зеркальной глади почти сразу, как прилетел гонец.

— Клим, брат, страшная весть дошла до нас!!! — его рокочущий бас наполнил всю комнату теплом сочувствия, которое великан выражал от всего сердца.

— Спасибо, Нест, рад тебя видеть, как никогда… — устало произнес Клим.

— Я думаю, Клим, это связано с той давней историей? — Нестор уставился требовательным взглядом на друга.

— Да, — после недолгого колебания ответил тот.

Великан помолчал. Потом сказал:

— Тогда понятно… Не вынесла Светлая…

— Нестор, — перебил его Клим, не желая больше говорить на эту тему, — я приглашаю тебя через десять дней на Совет, который состоится здесь, в Северной Окраине, в новой школе… От тебя жду рассказа о положении дел на границе, и еще — поищи старые карты, я знаю, у тебя — великолепное собрание древних карт, так вот, нужны планы подземных ходов всех крепостей, карты юга древней Синегории, когда она еще владела землями, занятыми сейчас людьми. В общем, все, что найдешь, что касается этого, вези на Совет. Лучше, если сможешь приехать раньше, хочется о многом поговорить…

Пока Клим говорил, лицо великана становилось все серьезней и заинтересованней. Потом довольная ухмылка показала, что ему есть чем порадовать друга.

— Есть… есть одна вещица! Недавно Прокоп решил камин растопить, еле успел вырвать у этого тролля!!! Видишь ли, беспорядок кругом его беспокоит!!! — закричал он.

А я, представив "…этого тролля", невольно по-дурацки хихикнула…, вызвав недоумение Нестора Младшего.

Пошумев еще некоторое время, великан бурно попрощался и исчез. Наступившая тишина была оглушительна. Но зеркало опять пошло рябью, и появилось хмурое лицо Гарры.

— Узнал, Клим, только сейчас… Что могу сделать для тебя, друг? — знакомые короткие фразы, сдержанные жесты, все было полной противоположностью Нестору Младшему, но, удивительно, как и тот, и другой, действовали успокаивающе.

Поговорив немного с Гаррой, Клим опять повторил свою просьбу быть на Совете теперь для подземного эльфа. А потом добавил:

— В ваших местах, Гарра, живет гном-отшельник, знаешь ты про него?

Гарра сначала удивленно вскинул глаза на Клима, потом понимающе кивнул:

— Лекку, кто ж его у нас не знает?! Только он никуда никогда дальше своей пещеры носу не показывает…

— А и не надо, я сам к нему приду, — проводишь меня? — улыбнулся Клим.

— Провожу. Когда пойдем? — с готовностью проговорил Гарра.

— Через пару часов я буду у тебя. Сразу и пойдем, — ответ прозвучал немедленно.

Значит, он заранее решил, что отправится в Еловую Гору, и мне не сказал, отметила я. Только вот зачем, и кто такой этот Лекка, впервые слышу о нем? Ну, ты о многом здесь впервые слышишь.

А разговор с Гаррой давно закончился и Клим с усмешкой смотрел на меня.

— Ну, про отшельника Лекку в Синегории все знают, — он вдруг замолчал, и неожиданно выдал, — ты очень похожа на один портрет, который хранится у старого гнома, — и тут же опять внезапно сменил тему. — У Лекки я должен забрать одну вещицу, которую у старика оставила моя мать… Давно оставила…, тогда и портрет тот я видел, еще мальчишкой.

Я растерянно смотрела, как он надевает кольчугу под теплую меховую куртку, белые унты, и уже, держа лохматую лисью шапку в руках, он добавил:

— Ты одевайся потеплее, — и, открыв дверь, крикнул, — не копайся, Крез будет недоволен!

"Крез будет недоволен, ну надо же…, а раньше мне сказать нельзя было, что я тоже лечу?" — думала я про себя, а сама улыбалась, не знаю чему. Машинально надев легкую кольчугу, толстый белый свитер, натянув свои любимые, расшитые рунами унты, схватив куртку и шапку, я выскочила на улицу.

Легкий мороз окутал дракона клубами пара. Огромная меховая накидка прикрывала разгоряченную тушу Креза. На поляне не было никого, кроме дракона, снующих вокруг него гномов и Клима. Увидев меня издалека, эльф сразу легко взлетел на Креза, я села сзади него, и заскучавший дракон с шумом начал взлетать, разбегаясь вразвалку и хлопая большими крыльями.

 

3

Замелькали внизу белые равнины, зеленый океан леса, холодный ветер пронизывал насквозь. Да, зимой, да на драконе… Ветер в лицо… Бррр… Как дед говорил "…морда набок…" Это когда мороз обжигает, отворачиваешь лицо, ну и получается — "морда набок". Летели мы молча, полет на драконе вообще к беседе не располагает, кроме того Клим был очень мрачен. Чувство какой-то непонятной тревоги копошилось во мне, не позволяя обнять его сзади, Филимон в кармане молчал, — наверное, спит.

От школы до Еловой Горы по прямой совсем близко. Нырнув в ельник, Крез приземлился на вытоптанной поляне. Не успели мы спуститься с дракона, как Гарра на лыжах уже встретил нас. Получив из воздуха еще пару таких же, подбитых оленьей шкурой лыж, он вручил их нам, подождал, пока мы встанем на них, и, молча, отправился вглубь леса. Пару раз он оглядывался на нас, дожидался на поворотах, коротко взглядывая на Клима, который, не притормаживая, шел и шел вперед, и Гарра невозмутимо продолжал вести нас. Наш путь совершался в полной тишине.

Снега под еловыми лапами было немного, и лыжи не проваливались, скользя легко под горку. Дорога все время шла вниз, пока наконец, не привела нас на берег реки. Здесь лес взбирался на высокий утес, который круто обрывался. В этом утесе со стороны леса оказался вход в пещеру, заросший густой порослью, теперь облетевшего кустарника.

Вход был открыт, и Гарра, подождав нас, нырнул в темноту. Достаточно свободный проход вначале постепенно сужался, и высоким Гарре и Климу было тесновато, но Гарра решительно протискивался вперед, сдернув правда шапку, что вслед за ним сделал и Клим. Я начинала психовать все сильнее, ведь проход-то делался для гнома, сейчас эти переростки застрянут и что тогда делать? Да, и чувство опасности не оставляло, оно будто легло на плечи и давило, давило… Но вскоре я вслед за ними благополучно почти выпала в огромную пещеру, не заметив приставленную небольшую лесенку ко входу, и, пытаясь отряхнуться, оказалась нос к носу с существом с огромными в пол-лица глазами. Старый гном в волчьем, мехом наружу, жилете, в заячьей шапке с длинными ушами, завязанными под подбородком, настырно меня изучал, потом пожал плечами, пробормотал "…а мне какое дело", и, задрав голову, кивнул моим спутникам.

Этот гном был повыше и Михи, и Филимона вместе взятых, он был до середины плеча Гарре и Климу. Пока Лекка, разговаривая сам с собой, уселся на высокий стул и показал на невысокую лавку вдоль стены, я успела осмотреться. Здесь было на что посмотреть. Вокруг все было просто завалено разными вещами, вещицами, странного вида корягами, метлами, книгами, картины стояли и висели по всем стенам, какие-то тряпки рулонами, шубы, шапки, стулья, даже один шкаф… Ну и ну…Но рассматривая этот запылившийся хлам, я прислушивалась к разговору.

Лекка своими огромными глазами, прищурясь, разглядывал Клима, не стесняясь, ухмылялся и покачивал головой.

— Бывал ты у меня, помню… Как же, как же… С матушкой и бывал. — Тут он немного посерьезнел, — Знаю про твою беду, ну знать время пришло тебе на ноги становиться. Жизнь она завсегда так, ежели, кому на роду написано, что дать, дак она сначала заберет, да…, а потом еще посмотрит, да и еще по башке-то неразумной даст не единожды, — не вякай позря. В последствии, конечно, и вознаградить могет, только выстоять надобно. Вот эдак-то.

И опять на меня глазищами зыркнул.

— Вот опять же мне, конечно, дела нет…, но на это ж прямо смотреть невозможно, как похожа… — сказал он и покачал головой.

— Про это, Лекка, мы обязательно поговорим, — перебил его Клим, быстро взглянув в мою сторону, — А сейчас спешить надо, должен ты мне вещицу одну вернуть…

Гном засуетился, задвигался, сполз со стула.

— Отдам, ты не сумлевайся, тотчас и отдам, только просила она, чтобы ты на ее портрет взглянул, а там видно будет… — Лекка стоял напротив Клима и, глядя на него огромными глазищами снизу вверх, продолжал как-будто изучать его.

Было такое ощущение, что гному что-то не нравится. Посмотрев тоже на Клима, я удивилась перемене, происшедшей с ним. Тот, не глядя на Лекку, лихорадочно осматривал комнату, заваленную вещами, не обращая внимания на слова отшельника. А гном, продолжая следить за эльфом, говорил:

— Уж больно переживала она, что не в те руки Сеющий Ужас попадет, тогда проснется темная половина его сути и будет он просить крови ежеминутно, заставляя своего хозяина кормить себя…

При этих словах Клим медленно посмотрел на Лекку, его лицо плохо было видно в сумраке пещеры, но что-то мне не понравилось в его молчании, Гарра, до этого державшийся в стороне, незаметно придвинулся ближе.

Клим, видимо, почувствовавший возникшее напряжение, вдруг улыбнулся:

— Не обращайте внимания, воспоминания… Ну, давай, посмотрим, что там мать придумала…

Лекка недовольно крякнул, и исчез в проходе между шкафом и стеной. Мне резанули слух слова "…что там мать придумала", странная идейка посетила меня, и я растерянно оглянулась на Гарру. А Клим тем временем стремительно двинулся за гномом. Он слишком спешил, слишком…

Я сделала знак Гарре, чтобы он пошел навстречу нам по проходу, тот удивленно вскинул брови и вопросительно посмотрел на меня, но пошел…

Я стала торопливо пробираться между завалами вещей. Вскоре впереди показалась стройная, легкая фигура эльфа и еще дальше с фонарем в руке — гнома. Они быстро удалялись. Было похоже, будто, Клим догонял, а Лекка старался быть как можно дальше от него. Это продолжалось уже несколько минут, а коридор уходил все дальше. Становилось сыро. Вещей здесь уже почти не было. Голые, влажные, каменные стены, кое-где вода сочилась прямо с потолка. Похоже, мы под рекой. Интересно, как Гарра может выйти навстречу, но, если он пошел, — значит, есть обходной путь, а уж он-то знает наверняка все ходы. Уже не простое беспокойство, а почти отчаяние цепко держало меня в руках. Теперь я бежала, а Клим не ждал меня как прежде, и, однажды оглянувшись, даже прибавил шаг. Все сходится, — он убегает от меня и догоняет Лекку!!!

Но тогда, лихорадочные мысли прыгали с одного на другое, тогда… это точно не Клим! Это его брат?! Мал!!!

— Клим, отзовись!!! — Я звала его в зеркало, звала на языке драконов и бежала…

Уже несколько минут я не видела впереди никого. Поворот. Я вздрогнула, когда впереди из тени выступил Гарра. Направо из открытой тяжелой двери шел неяркий свет. Опять вещи, но здесь было очень много оружия.

В глубине комнаты я увидела эльфа, который вскинул меч над головой впереди идущего гнома. Раздумывать времени уже не было… Нож, брошенный мною, просвистел в воздухе и впился в занесенную руку. Резко оглянувшись и увидев меня, Мал вдруг увидел что-то еще, что мне было не видно. Лицо его исказилось гримасой боли и страха, раненую руку он, согнув в локте, прижимал к груди и не мог оторвать взгляда…

— Там портрет…, он его пока держит, но это ненадолго… — слова Гарры вывели меня из оцепенения.

В это мгновение, Мал, очнувшись, вдруг кинувшись к куче тряпок, выхватил какой-то плащ.

Лекка закричал:

— Не дайте ему надеть плащ!!! Это невидимка!!!

Но Мал не успел, Гарра, бросив в него паутину, мгновенно опутал его с ног до головы, жестко скрутив руки, которые, несмотря на кровоточащую рану, легко рвали паутину, как будто вместо ногтей у него острые ножи-лезвия, и под конец оглушил, легонько долбанув изворотливого эльфа по голове…

Я стояла у картины. Фея, стоявшая в полный рост, была точно такой же как в прошлую ночь, она грустно смотрела на нас. Это был ее призрак. Красивое видение обратило свой взгляд на скрюченную фигуру на полу, и слеза покатилась по запыленному холсту.

Уже через секунду призрак исчез, и теперь счастливое лицо молодой прекрасной женщины смотрело в мрачную комнату. Картина была написана, когда королева ждала ребенка, и еще не знала, что впереди ожидает ее. Она стояла, с улыбкой глядя вдаль.

— Портрет энтот Фея отдала мне, когда родились дети, и счастливая улыбка покинула ее прекрасное лицо, а когда старшенький, — Малвир-то родился первым, — гном кивнул головой на лежавшего, — убил отца, она прилетела сюда с Секлимом и отдала мне на хранение Сеющий Ужас, принадлежавший до того королю, а портрет закляла оберегать клинок от старшего сына. Потому как, он сын, и клинок по праву может перейти к нему, а она этого боялась… Знают об этом немногие, лишь те, кто был близок к королевской семье, да те, кто воспитывался с их детьми…

Вдруг сердце бухнуло… Высокая фигура неслышно возникла в дверном проеме в слабом свете фонаря… Клим? Клим!!!

Не веря своим глазам, я смотрела на приближающуюся фигуру. Гарра, присев на краешек какого-то стола, приветственно поднял руку. Лекка, прищурившись, искоса смотрел на Клима.

— Ну, приветствую тебя, Лекка! — голос Клима раздался в пещере и эхом отозвался в дальних коридорах подземелья. — Если бы ты, Ася, не позвала бы меня, не вспомнить бы мне, где живет старый отшельник! — Клим похлопал легонько гнома по плечу и повернулся к портрету.

Ничего не произошло. Фея все также с улыбкой смотрела вдаль. Клим наклонился над братом. Вздохнул, проведя по испачканному кровью и грязью лицу.

— Филимон, вылазь, — проговорил он, — я же знаю ты здесь…

Хитрый гном, высунувшись из кармана, притворно зевнул. Ну, я-то знаю, что он не спал, у меня карман ходуном ходил, когда я бросила нож…

— Иди полечи рану, нельзя мне его бросать… — произнес задумчиво Клим, глядя на портрет матери, — А, что, Лекка, отдашь ли ты мне то, что дала на хранение тебе Фея? — обратился он к отшельнику.

Лекка же, стоя рядом, продолжал присматриваться к молодому эльфу, как две капли воды похожему на того, кто только что гнался за ним по темному коридору. Его сомнения стали развеиваться лишь тогда, когда молодой король, взглянув без опасения на портрет матери, не вызвал в нем никаких изменений. Мать не опасалась появления этого сына и не вмешалась в ход событий. "Так тому и быть…" — пробормотал старый гном.

Лекка, кивнув головой в смешной шапке, поднял обе руки перед собой, и на них, выплыв из кованого сундука и выскользнув из богатых ножен, мягко приземлился большой меч с замечательной работы рукоятью, под тяжестью которого Лекка даже дрогнул. Легкий вздох невидимого существа, будто вырвавшегося из долгого заключения, пролетел над нашими головами. Клим, взяв в обе руки меч, поднес его к губам и поцеловал холодный клинок. Лекка и Гарра так внимательно следили за каждым движением молодого короля, что невольно и я замерла, глядя на него.

Когда рука эльфа легла в рукоять и меч замер вертикально,…неведомая сила вдруг прошла дрожью по руке и неудержимо повлекла Клима… Казалось его тянет, как магнитом… к телу Мала… Секунда и меч занесен над головой брата… Рука дрожала от напряжения…

Глаза Лекки, казалось, стали еще больше, Гарра наклонился вперед, но никто не двинулся с места…

Звенящий звук поднялся в пещере, он нарастал, беря ноту все выше и выше, он звенел, становясь все невыносимее… И вдруг… Звук лопнувшей струны и… меч затих.

Лекка и Гарра переглянулись, подавив вздох облегчения. Повесив укрощенный меч на пояс, Клим принялся освобождать Мала от паутины. Тот лежал, не шевелясь.

— Уходи, — вдруг отчетливо проговорил Клим.

Он обратился к брату, наверное, почувствовав, что тот уже в сознании.

— Уходи, — глухо повторил Клим, — я обещал матери отпустить тебя еще раз…

Мрачный взгляд устремился на него. Взгляд старшего брата не обещал Климу ничего хорошего, благодарности в нем тоже не было, дикое бешенство взметнулось в них…Его опять пожалели, — это ненавистное чувство!!! Стремительно эльф на полу стал превращаться в птицу, покрываясь перьями, ноги его становились все короче, ступни стали мохнатыми лапами и заскребли по каменному полу когтями… Вскоре великолепный филин величественно взглянул на нас, и сделав пару кругов по комнате вылетел прочь, заухав насмешливо, этот звук подхватило эхо и еще долго в закоулках пещеры метался злобный хохот ночной птицы.

 

4

— …Да и зашел-то я на минуту в школу к Илии, выхожу — никого… Что за ерунда!!! — сказал Клим, разведя руками. — Хотел вас хоть кого-нибудь вызвать, — не отвечаете…Потом один из гномов рассказал, что вы со мной улетели, ну тогда стало все ясно, — братец объявился…

Мы стояли у выхода из большой комнаты Лекки, собравшись уходить, но разговорчивый гном не отпускал нас. Как же он живет здесь один, если такой общительный?

— А живу я здесь, потому как предназначение мое таково — охраняю я… — нет, он просто ответил на мои мысли

Ну, не привыкла я закрываться от друзей, что поделаешь!

— Забыл старый дурак!!! — вдруг закричал Лекка. — Ведь так и ушли бы! А зачем я тогда ее храню! — продолжая кричать истошно, гном стал делать движения руками будто что-то перебирал, потом как выдернет что-то невидимое… и руки подставил…

Большое полотно в тяжеленной дубовой раме накрыло его с головой, какие там руки!

— Ну… видели!!! — восторженно прогундел он из-под картины как из погреба.

— Пока нет…, достопочтенный Лекка, — свесившись из кармана, Филимон захихикал, — красочки-то… того… выцвели…

Под портретом наступила тишина. Даже, казалось, дышать перестал несчастный гном.

— То есть как выцвели, — раздалось, наконец, его бормотание…

Картина зашевелилась и, наконец, встала во всю высоту. Лекка ее приставил к шкафу, свет упал на полотно… Хихиканье прекратилось.

Да уж! Хороша… Эльфийка с пронизывающим взглядом в упор, тяжелый, темно-рыжий, струящийся волос впереди падал на щеки и шею, оставляя ухо открытым, а на макушке был забран в хвост. Она сидела в кресле с высокой спинкой в бархатном темно-красном платье, на груди поблескивала золотая сова на цепи крупного плетения.

— Кто она? — спросила я, обернувшись к Лекке, который довольно сопел, взгромоздившись на свой стул, наслаждаясь произведенным эффектом.

— Это внучка Трувора,… та, которая ушла к людям. Но сдается мне, что ты — из этого, который давно считали умершим, рода…

— Из этого, из этого… — затараторил Филимон. — Мы его забираем, заверните, — и вдруг опомнившись, он опасливо взглянул на Клима, и замолчал.

— Цены бы тебе, Филимон, не было, если бы ты не был такой болтун, — рассмеялся Гарра.

Попрощавшись с Леккой, мы, наконец, вышли из темной пещеры. Близился вечер, поднялся ветер и ели, раскачиваясь, шумели над головой. С Гаррой тоже здесь пришлось расстаться, он считал, что до Еловой Горы ему проще дойти по другой тропе. Добравшись до поляны, где нас ждал Крез, и, усевшись на его теплую спину, мы, наконец, стали взлетать, выбираясь из-под лап вековых деревьев. Сквозь шум крыльев, я услышала, как Клим попросил дракона повернуть в Золотое Устье и поняла, что смерть матери изменила планы эльфа.

 

1

Золотое Устье встретило нас безмолвием. И так полупустое после разгрома в августе, теперь оно притихло вовсе. Жители, успевшие отстроиться заново, сидели по домам, дом Феи смотрел безжизненными глазами-окнами, будто вместе со его хозяйкой умер он сам.

Крез сразу отправился в свою пещеру, так он называл огромный дом для драконов, углубленный больше чем наполовину в землю. Это жилище и, правда, напоминало пещеры, в которых привык обитать дракон. Просторно, тепло в непогоду, без всяких изысков, только лохматые шкуры на полу, еду, какую только пожелает огромный хозяин, тут же приволокут гномы. Жилье это задумывалось временным, как мне рассказывала Дава, да только драконы не торопились его покидать. Служить королям Синегории им нравилось, и жили в Золотом Устье они подолгу.

Мой дом встретил меня всего одним светящимся окном на кухне. Открыв дверь, я поняла, что соскучилась. Филимон деловито прошагал в гостиную и стал растапливать камин, потянуло дымом.

Старая Дава вышла из кухни и обрадовано всплеснула руками.

— Что ж вы меня не предупредите никогда!!! Встречаю вас как…

Она не стала уточнять как кто, и, еще поохав, скрылась в кухне и загремела посудой.

Наверх подниматься не хотелось, там еще нескоро прогреется, поэтому я потянула Клима в гостиную, где уже вовсю потрескивали дрова.

Упав на широкий диван ничком, эльф устало закрыл глаза. Укрывая его толстым пледом, я нерешительно спросила:

— Клим, а как же похороны твоей мамы, Феи?

Он ответил не сразу.

— Мама ушла сама, когда такой эльф уходит так, то ничего не остается, только память… — вдруг он перевернулся на спину и притянул меня к себе, — ты знаешь, мы как-нибудь обязательно сходим к Нитсу, мама очень любила его слушать…

Через мгновение он уже спал.

Погасив свет, я поплелась на кухню, думая по дороге, что это не слишком хорошая идея, потому что мои глаза тоже слипались.

Светлая кухня встретила меня идиллией. Филимон заседал на высоком стуле за столом, Дава, подкладывая ему оладушки и подливая сметанки, счастливо хихикала… Я рухнула на лавку и подперла кулаком щеку. Через секунду горячий ароматный чай дымился передо мной, горка теплых оладий с золотистой корочкой свела с ума мою руку и она, безумная, потянулась к ним.

От свежего крепкого чая голова моя немного просветлела, сон, который всегда наваливается, когда пройдешься на лыжах по морозу, отступил.

— Поговаривают, к границе стали выходить орки, — вдруг перестав хихикать, очень серьезно сказала Дава. — Я недавно встретила Пану из Кривого Лога, это совсем недалеко от крепости Ястреба… Орков было пятеро, пока из крепости подоспела помощь, половину деревни порезали, кто не успел спрятаться, дома пожгли…Ушла Пана оттуда, многие пошли…

— Урки? — повернулась к ней я.

— Орки… Страшное отродье темных… Морда даже не звериная, хуже, уроды одним словом, и душой, и телом, да и души-то у них нет, страсть какие свирепые, жалости не ведают. — Старая гномица, покряхтывая, слезла со стула.

Стул у нее был отменный, со ступенечками, табуретка с лесенкой, на таком же сидел и Филимон. Подтащив стул к соседнему столу, где она обычно готовила, Дава, взобравшись по лесенке, передала мне большой чайник. Подлив горячего чая, и, дождавшись, пока гномица усядется, я опять спросила:

— Откуда они взялись, они разве не в Мрасе…? Как они оказались по другую сторону границы?

Дава с Филимоном переглянулись.

— Да ты, Ася, совсем не догоняешь, — важно протянул Филимон, покачивая утвердительно головой, — Ну то есть, я тебе сейчас все объясню, — быстро договорил он, увидев мой взгляд из-за кружки.

Не успел он договорить, как схватил сахарницу и высыпал содержимое на стол. Дава засопела. Филимон разровнял ладонью сахар и бросил туда оладьи. Дава крякнула от возмущения и начала приподниматься на стуле, становясь все внушительнее. Но, когда гном взял кувшин со сметаной и облил ею сахарное пятно вокруг, и довольно взглянул на нас, его рука вдруг сделала совсем уж неожиданный финт… Все еще держа кувшин со сметаной, рука нахлобучила эту посудину на голову своему хозяину… Я опешила, — что это было, — окончательно и бесповоротно снесло крышу у несчастного гнома? Или он хотел что-то этим сказать, хотя что уж можно этим сказать, кроме того, что тебе совсем хреново? Или, я покосилась на Даву, что-то уж больно она быстро успокоилась?

Остатки сметаны тем временем медленно стекали из кувшина по Филимону на пол, его руки, скользкие от оладьев и сметаны, никак не могли стащить этот головной убор… Сердце Давы не вынесло, когда сметана доползла до пола, она резко сдернула кувшин с головы гнома, и тот некоторое время отупело пялился на нее.

— Ах ты, старая кочерыжка, — задохнулся он, наконец, от возмущения, — я же же… показать хотел, как на карте, бесчувственная ты тролица…

После этих слов у Давы совсем башню снесло. В Филимона полетело все, что было под рукой — ложки, пустая сахарница, блюдце, когда же в него полетел нож, гнома, как ветром сдуло с табуретки.

Наступила тишина.

— Все, — громко сказала я, — Хватит… Сейчас Клима разбудите…

— Уже… разбудили… — Клим стоял на пороге. — О чем спор? — Спросил он, выдергивая нож из дверного косяка.

Я хмыкнула. Филимон все еще был чем-то занят под столом. Дава смущенно ковыряла бородавку на носу. Ее парадный белоснежный передничек был весь в сметане. Клим озадаченно разглядывал бардак на столе.

— Не понял, теперь так едят оладьи? — усмехнулся он.

Гном из-под стола пробубнил:

— Сахар — это Синегория…

Брови эльфа поползли вверх.

— Оладьи — это крепости… болота — сметана… — Филимон, который под столом видел только ноги, продолжал, все больше воодушевляясь. — Там не хватает кристаллов — сахарницы, ну и…

Еле сдерживая смех, Клим взял оладь в сахаре, повозил его в сметане и с жадностью съел.

— Все Филимон, крепости Ястреба нет, — засмеялся он, — Я ее уничтожил, тебе предлагаю разобраться с крепостью Волка…

Гном стал выбираться, поглядывая с опаской на Даву, но той было не до него, она, разинув рот, смотрела, как эльф возит свой оладь по столу.

— Да не пропадать же добру, Дава, наливай чай, после уберем… — сказал Клим, подсаживая гнома, и, усаживаясь рядом со мной на лавку, — …что останется. Я голоден… как волк…

И он, повернувшись ко мне, улыбнулся… глазами.

 

2

На следующее утро Клима уже не было. Он ушел ночью, никому ничего не сказав. Прослонявшись все утро по дому, вяло поковырявшись в тарелке за обедом, я, похоже, настолько надоела Даве своим кислым видом, что она решительно заявила, упершись кулаками в крутые бока:

— Ася, пошла бы ты,…прогулялась по Золотому Устью, зашла бы в Сладкую лавку, а то может и в Погребок, — тут она нерешительно на меня взглянула, — там бывает, музыканты проезжие бывают, пиво там свое варят неплохое, и эль ирландский привозят из-за моря Студеного, Филимон вон давно мечтает… А сначала к гоблину Прату зайди, они ведали всегда наследственными делами дома Совы. Что это ты как бедный родственник при таких предках?

Я сначала "…от пошла бы ты…" опешила, но последняя фраза мне на самом деле не понравилась. Как бы я не любила жить в лесу, в одежде я все-таки нуждалась. Магия помогала преобразить уже имеющийся облик, как мне пояснил однажды Филимон, а уж если ты бедолага, то бедолагой и останешься.

Поэтому, схватив свою ушанку из чернобурки, надев легкую беличью куртку и унты, все это мне презентовал Клим в начале зимы, я вышла из дома, за мной в припрыжку выкатился крысеныш, прицепился за штанину и уже через секунду довольно выглядывал из кармана.

Было пасмурно и тепло. Снег никак не мог лечь на расквашенную землю. Что за зима?! Самое странное было то, что становилось с каждым днем все теплее, снег шел теперь только ночью, а днем лил дождь.

Отправившись по мощеной дорожке, я довольно быстро дошла до центральной площади и остановилась. Прямо посреди нее. Небольшой город почти отстроился заново. Площадь была окружена десятью высокими, в наши три этажа, домами из белого камня, они соединялись толстыми стенами с воротами, которые сейчас были распахнуты… Надо же, почти крепость!

— Отстой, — прокомментировал из кармана Филимон, — пережиток… Так было раньше, и вот они отстраиваются снова также… Нас теперь зажарят заживо да и все…

Зажарят? Что за ерунда?

— Подожди, ты имеешь в виду это странное тепло, которое стоит посреди зимы? — я стояла посреди площади, нелепо разговаривая со своим собственным карманом.

Гном дернул плечом.

— Ну да, — ответил он.

— Я думала, у вас всегда такие мягкие зимы? — тупой вопрос, поняла я тут же.

— Нет, конечно, зимы как зимы, снег и все такое прочее…, ну, и что, мы так и будем посреди площади столбом стоять? — недовольно пробурчал он.

Нет, не будем, подумала я, заметив уже пару любопытных взглядов. Гномы сновали по дороге, из дома, стоящего ближе всего к нам, выглядывала в окно чья-то физиономия.

— Скажите, пожалуйста, где здесь найти Прата? — обратилась я к приятной эльфийке, проходившей мимо и взглянувшей на меня более менее доброжелательно.

Она слегка удивилась и показала на дом, из которого нас только что кто-то разглядывал.

— Да вы уже нашли… — ответила она и заспешила дальше.

Я не стала медлить и быстро направилась к добротному крыльцу. Если я буду раздумывать долго, то могу совсем передумать и так и не зайти.

Широкое крыльцо с крутыми ступенями вело к двери, которая распахнулась сама. Так как я была настроена решительно, то и шагнула в теплую прихожую тоже решительно. Никого. Три двери и тишина. Неожиданно средняя дверь открылась. Небольшая светлая комната, шкафы, шкафы…, домотканая дорожка вела к столу. Я уперлась взглядом в небольшое существо, сверлящее меня маленьким глазками из-за кучи бумаг. Медленно нагнув голову, я поздоровалась.

— День добрый, — быстро проговорил гоблин, выходя ко мне навстречу.

Широкоплечий старик ростом мне до плеча, остановился, сложив руки за спиной. Бархатный его сюртук, расшитый золотой нитью, и весь он сам дышали достатком. Властный взгляд из-под седых бровей, нос — большой сливой, губы, вредно поджатые, говорили о том, что их хозяин привык к почитанию.

— Даже не знаю, как начать, — растерялась я, слишком торопясь войти, я не подумала, о чем буду говорить. — Я по поводу наследства… Трувора…

— А я давно жду, — не меняясь в лице и, качнувшись с пятки на носок и обратно, проговорил Прат. — Слышал, что объявилась наследница Трувора и жду… Чем докажете? — он опять с удовольствием качнулся.

Я помедлила, потом быстро выдернула руку с кольцом из кармана, и сунула ему почти под нос, он вздрогнул и попятился, разглядев камень.

— Что-нибудь еще? — спросила я, раздумывая, достать золотую сову или нет.

— Достаточно… Как вас звать? — в скрипучем голосе гоблина послышалась почтительность.

— Ася… — коротко ответила я.

— Ася… — недовольно повторил он, — ну уж нет, в вашем роду таких имен нет, — пояснил он. — Давайте подумаем, как зазвучит это имя в вашей родословной…

— Асеола, — нехотя проговорила я, — мне рассказывала бабушка, что ее бабушка просила, если родится девочка назвать ее этим именем, все женщины у нас звались или Ася, или Аля…Кто захочет зваться так странно! Оказывается, так она через почти два века передала свое имя… мне…

— Это была очень умная женщина, о ней у нас ходят легенды, и ее, действительно, звали Асеола… Ты бесспорно наследница Трувора… Ну что ж, сейчас мы зачитаем завещание, впервые причем, потому что на момент смерти великого эльфа никого из наследников не было, а потом убедишься в сохранности твоего наследства и поставишь свою печать… — увидев мой вопросительный взгляд, он пояснил, пожав плечами, — твой перстень.

Обернувшись к своим шкафам до потолка, он подошел ко второму от окна, и быстро вскарабкался на самый верх по приставной лестнице. Выхватил какой-то свиток, подняв такую пыль, что Филимон громко чихнул, и, бросив его вниз, стал спускаться. Мне, чтобы свиток не уронить, пришлось сначала его остановить в воздухе, и только потом, поманив, взять в руки. Я видела, как гоблин, следя за моими движениями, молча, сам себе кивнул головой. "Проверяет…" — подумала я, разворачивая потемневшую рукопись.

Язык эльфов, эти старославянского вида буквы были мне уже знакомы, но читала я их медленно.

"Я, Трувор, эльф из рода Совы, завещаю своей дочери Асеоле все свое нажитое имущество…"

— Мне рассказывали такую байку, — проговорил Прат, сидя уже в кресле и посмеиваясь, — что старик сначала написал, что мол завещаю все… Асе, которая придет за наследством через двести лет, ну решили, что дед выжил из ума, сидя в своих лесах на севере, а вот поди ж ты и правда…

Видя, что я уже прочитала, он поднялся и пошел в глубь комнаты, пригласив меня следовать за ним. Здесь возле стены вниз уходила широкая лестница, и я подумала, что, наверное, у Прата есть очень крупные клиенты. Пройдя немного по ней, стало понятно, что лестница просто висит в воздухе в каменном мешке. Зажегся яркий свет, подтвердив мои подозрения насчет пустой пещеры. Прат неторопливо хлопнул правой рукой по левой ладони, еле заметно шевельнув губами, и из воздуха проступили очертания ниши в каменной стене, заставленной сундуками, пыльная табличка на стене гласила, что все права управления и ответственность за имущество Труворов принадлежат г-ну Прату.

Еще раз, хлопнув рукой об руку, гоблин выманил из воздуха толстый свиток.

— Опись… — важно произнес он, протягивая ее мне.

Тут же, впрочем, передумав, он развернул хрустящий лист и пробежал по нему глазами, потом кинул взгляд на сундуки и недовольно на этот раз хлопнул руками. Два сундука проплыли у меня перед носом и тяжело приземлились в нишу с моими богатствами. Вручив, наконец, мне свиток, он распахнул крышки сундуков и я, можно сказать, обалдела. Видя мое замешательство, Прат кашлянул:

— Завоеванное в походах, Трувор почти ничего не брал отсюда. Здесь миллион рублей эльфийских, — поправился он, — …золотом, вообще, все вместе оценено…

Я уже не слушала его слова, увидев вдруг что-то, напомнившее мне карту, такие же были у Нестора Младшего.

— Мне нужны деньги… — проговорила я, — и вон та карта…

Гоблин понимающе кивнул, и уточнил:

— Сколько?

— Чтобы жить… — коротко сказала я, ну не знаю я, сколько стоит их жизнь.

Умный старик меня понял и кивнул головой.

Уже через полчаса я шагала по дороге от дома Прата, ощущая приятную тяжесть мешочка с золотом, карта была у меня в руке, и раздумывала, не начать ли мне прямо сейчас тратить все мои деньги.

 

3

Да, хождение по магазинам никогда не доставляло мне удовольствия, поэтому, пройдя по трем лавкам с обувью и одеждой, я вышла оттуда с твердым намерением больше туда не возвращаться, правда, не только с ним. В руках у меня были свертки с моими любимыми свитерами, замечательными струящимися рубашками, даже одно платье… На мне сидел, как влитой, длинный, кожаный плащ на меху, перетянутый поясом, легкий как перышко, не знаю, правда, почему, и высокие мягкие сапоги. Когда мне подставили зеркало, я сделала вид, что мне все равно, хотя было не по себе, так понравилось, и, расплатившись, вышла на улицу.

Никуда не хотелось идти больше, но Филимон надоедливо гундел в кармане про Погребок. Поэтому через несколько минут, я, вернее мы, уже сидели за деревянным столом в полутемном зале небольшого погребка, раскланиваясь с совершенно незнакомыми улыбающимися мне эльфами, гномами, гоблинами, даже с одним великаном. Осторожно оглядываясь, я с удивлением отметила, что здесь очень даже ничего.

Сказав об этом Филимону, я вызвала на его лице довольную ухмылку:

— А я что говорил? Да здесь сама Фея бывала, а К… Светлый и подавно…

Пиво с домашними колбасками и черным хлебом нам принес быстро шустрый гоблин, зыркая по нашим лицам хитрыми глазами. Столики почти все были заполнены, и, похоже было, что все чего-то ждут.

Рядом с нами сидела компания эльфов, чуть поодаль гномы, сдвинув два стола, шумно переговаривались, еще дальше — у стены расселись эльфы побогаче, их золотые цепи и кольца поблескивали в полусумраке, гоблины справа вели себя вызывающе, и пьяные голоса из-за этого стола звучали все громче…

Пока я разглядывала публику, проглотив колбаски с душистым хлебом и темным пивом, надо признать, такого ни разу не пробовала, в зале стало тихо. Сначала я не поняла почему, а потом совсем неожиданно полилась музыка… Заныла скрипка, ей вторила гитара, звук шел сзади и обернувшись, я увидела двух эльфов в дорожных плащах, их распущенные длинные волосы падали прядями на глаза, на плечи, их тени метались по стене вслед за порывами музыки, которая, все усиливая натиск, пробирала до глубины души… Чтобы эти два инструмента звучали вместе, я не слышала никогда! Такая сила была в этой музыке, она буквально расплющивала душу, проникая во все ее закоулки, перебирая все ее струны… и слов не надо, подумала я, онемев от потрясения.

Народ замер на последних аккордах и взревел! Два молодых эльфа, устало улыбаясь, говорили что-то на непонятном языке, кто-то переводил, но ничего не было слышно… А потом они снова играли, и снова, и снова их просили и просили…

Придя немного в себя от потрясающей музыки, я вдруг заметила, что Филимон, сидя вполоборота к перепившим гоблинам, напряженно вслушивается в их разговор, не забывая при этом прихлебывать из моей кружки пиво. Пододвинув гному колбаски, я откинулась на спинку стула, и первая же услышанная фраза насторожила меня:

— …карту, и он отвалит кучу золота… — голос звучал приглушенно и торопливо.

Ответ я не расслышала, опять захватывающая сила скрипки и гитары обрушилась на зал. Рядом задвигались стулья, и я, оглянувшись, увидела, как гоблины по одному выходят из Погребка. Представив, как одна пойду домой, я тут же отбросила эту мысль… Что-нибудь придумаю! Во всяком случае, пережду, пока эта компания удалится подальше, только вот удалится ли…

Тут до меня дошло, что я уже некоторое время сижу за столом одна. Крысеныш исчез!!! Самое время!

— Филимон, — тихо позвала я.

Ну, что еще он задумал! Где в этой толпе я буду искать эту мелочь!?…И тут в зале погас свет.

"Отстой, Филимон! Старый приемчик!" — подумала я, усмехнувшись.

А между тем план гнома похоже сработал… Все повалили из Погребка валом, сметая на своем пути столы, стулья, звенела разбитая посуда. Чтобы меня не затоптали, я нырнула в самую гущу кишащей массы. Когда меня выпихнули на улицу, я поняла, что теперь мне не придется шагать одной. Народ толпами расходился, хохоча и улюлюкая, по освещенным небольшими фонарями улицам в разных направлениях. Меня осторожно обходили и искоса рассматривали, лишь один раз, получив тычок в спину, я, обернувшись, увидела наигранно-испуганный взгляд развеселившегося балбеса-гоблина, который расхохотавшись, как лешак, тут же исчез.

Подойдя к центральной площади, и, увидев толпу, я замедлила шаг. Нехорошее предчувствие шевельнулось во мне. Двери дома Прата были распахнуты… Свет горел во всех окнах. Приблизившись к толпе, я спросила у ближайшей, стоявшей в отдалении от всех высокой фигуры:

— Что-то случилось?

Высокий эльф медленно обернулся ко мне, его надменные глаза уставились на меня, рассматривая с каким-то мрачным удовлетворением.

— Прата убили… — процедил он сквозь зубы.

Я растерялась. С чего бы такая неприязнь ко мне? Продо… Мессере… Да продо… Ух ты… Я задохнулась от ворвавшейся в меня огромной силы… Темно как в колодце, странный гул стоял в голове, неистово замелькали черно-белые картинки… Прат?!.. Застывшее от страха лицо гоблина еле шевелило посиневшими губами… Внезапно все прекратилось… Закрылся! Он понял, что я его читаю!

Я еще мгновение стояла, сунув руки в карманы плаща, глядя на дом Прата, и думала, что пора убираться, но повернуться спиной к темному… Он медлит, потому что слишком много народа. Попросить кого-то о помощи, да он их просто разорвет в клочья… как разорвал несчастного Прата… К тому же он тут не один… Я это поняла, когда к нам приблизились… Еще двое… Да и толпа, — приглядевшись, я поняла, что здесь мне тоже надеяться не на кого, это были кучка пьяных гоблинов, да жители ближайших домов, которые быстро расползались, утолив свое любопытство. Еще минута и я вообще останусь здесь одна…

Резко вскинув руку с кольцом в направлении холодного лица, я успела увидеть ненависть и удивление, мелькнувшие в его глазах в столбе пламени… Все произошло мгновенно. Двое других взвыли, сорвались с места и, взмыв в воздух, принялись кружить черными птицами вокруг меня, то приближаясь и обжигая холодным ветром, то удаляясь и крича пронзительно издалека… На площади не осталось никого, только гоблин, я его узнала, тот который толкнул меня в спину… Он не уходил… Низкорослый и коренастый, он вдруг метнулся ко мне на середину круга, очерченного темными тенями, и, выхватив короткий меч и нож, бросил нож в черную птицу… Не попал… Держа мечом в правой руке темного на расстоянии, он манил брошенный нож, легко подхватывал его и снова бросал… Поняв, что рядом со мной друг, я быстро обернулась назад… и встретила злобный взгляд глубоко посаженных неподвижных глаз… Темный приблизился ко мне настолько, что если бы не гоблин, то меч уже был бы в моей спине…, а кольцом-то нельзя-я, — мое собственное пламя могло спалить и меня… Только нож…Просвистев, клинок впился в уродливое лицо… Продолжая судорожно двигаться вперед, темный рассекал мечом воздух перед собой, но уже не видел меня… Не отойти, сзади спина гоблина! Быстро наклонившись и нырнув ногой под меч, я сильно толкнула эльфа в живот, он покачнулся и сделал несколько шагов назад… роковых для себя… Пламя кольца охватило его стремительно, и визг, от которого мурашки побежали по спине, раздался над городом… Повисла оглушительная тишина. Обернувшись, я увидела насмешливый взгляд круглых глаз… Он наблюдал…

— Ерох, — коротко сказал молодой гоблин.

За ним на земле виднелось распластанное тело.

— Ася, — ответила я.

— Знаю, — он помолчал, — Ты — красивая…

Внезапно, подпрыгнув и кинувшись на четвереньки, он расхохотался опять как леший, когда эхо раздается по всему лесу, и стал… большой рысью! Видя мое изумление, рысь пришла в восторг и стала нарезать огромными прыжками круги возле меня…, подходя все ближе и ближе, и вдруг, оказавшись прямо напротив меня, эта опасная, пушистая кошка встала на задние лапы, положив передние мне на плечи, заставив меня пошатнуться, и… потерлась о мою щеку, зажмурив желтые глазищи…

Я, рассмеявшись, оттолкнула мурлыкающего хищника и пошла домой, вдруг осознав, что не знаю, что меня ждет дома, ведь Филимон так и не объявился. А рысь сильными прыжками больших лап неслышно кружила возле меня всю дорогу.

 

4

Дом встретил меня темными окнами. Дверь была распахнута. Холодок пробежал по спине. Я стояла на дорожке под деревьями. Все было тихо. Подойдя к дому, я помедлила, вслушиваясь в пугающую тишину. Нет, ни единого звука… Тяжелая лапа преградила мне путь… Кошка неслышно вошла первой… Зажегся свет.

Ерох мягкими прыжками за несколько минут обошел весь дом и уже возвращался со второго этажа. Я обошла кухню, гостиную… никого. Здесь что-то искали. Все перевернуто вверх дном, но это ерунда, где… где… Дава… и Филимон? Я посмотрела на гоблина, тот помотал головой…

Грохот раздавшийся сзади, заставил меня обернуться… И я… хмыкнула… Потом еще раз… Скоро я хохотала как безумная, про себя подозревая, что это истерика, присев на корточки возле стены в прихожей, а гоблин, вытаращив и без того круглые глаза, смотрел на дверной проем, в котором барахтались двое…

В конце концов Дава, которая застряла на метле прямо в дверях, потому что Филимон начал слазить с ее внедорожника еще на крыльце и к моменту попадания в дверной проем раскорячился, зацепившись ногой за косяк…, метлу раскрутило, гномицу шваркнуло разгневанным лицом об дверь, лишив его должной серьезности, что вывело ее из себя еще больше, и она отвесила такую оплеуху гному, что того моментально расклинило, он влетел пулей в прихожую и, повиснув на мне, радостно провозгласил:

— Жива!

Дава, уперев руки в бока, сверлила меня взглядом, переводя его с меня на гоблина. Шумно втянув воздух внушительным носом с бородавкой, она прямо посинела от злости, и пошла как танк на Ероха…, тот от неожиданности попятился.

— Ты, моя девонька, кого это притащила в дом!!! Пьяного г-г-гоблина!!! — завопила она вдруг.

Похоже, всю злость на Филимона, она решила выместить на моем спасителе, который уже, вздыбив шерсть на загривке, оскалился и предупреждающе шипел. Но он же не знал, что Даву, если она в гневе, даже танк не остановит, не то, что какая-то кошка… А я знала…

— Дава, прекрати, он мне очень помог, он меня спас… Я бы одна не справилась… — закончила я в, наконец, наступившей тишине.

Гномица быстро повернулась ко мне и проговорила:

— Значит, ты все-таки была там?!

— Значит, была.

Я по-прежнему сидела на корточках, и наши с ней глаза были почти на одном уровне. Я видела, как она испугалась за меня, ее взгляд заметался по мне, ища раны.

— Все хорошо, Дава… Где вы-то были?…Гуляли? — я не удержалась и хихикнула, потому что смеяться у меня уже не было сил.

Дава сурово оглянулась на гнома, и пошла на кухню. Только сейчас она увидела, что все вокруг разгромлено.

— Что? Что это? Кто… здесь… был? — Она обернулась к Филимону. — Ты еще и дверь не закрыл?! Смотри, что творится! Я же тебе крикнула, чтобы ты закрыл ее, тогда никто не может войти… Ах ты, старый дуралей!!!

Она в сердцах замахнулась на него… Потом, передумав, строго посмотрела на гоблина:

— Ты… это… коли спас мою Асю, то не вздумай серчать на меня… Я вас чаем напою, — она покачала головой, — А мы с этим-то спасать тебя, Ася, летели… Я ему говорю — через площадь, ну, значит навстречу, а он — к Погребку, значит, быстрее, чтобы наперерез, чтобы я тебя еще послушалась!!! — гномица погрозила внушительным кулаком Филимону и отправилась на разгромленную кухню, вскоре зашумев посудой.

Метла медленно проплыла мимо нас, возвращаясь к своей хозяйке, которая уже кричала с кухни:

— Руки мойте, а кошка-то особенно — проверю! По полу шлындал!!!

Ерох усмехнулся и помотал головой, поблескивая круглыми бесовскими глазами:

— Я ушел… Мыться не буду… Хочу видеть тебя… — он облизнулся, — часто…

Речь его была резкой, отрывистые слова быстро слетали с изогнутых в насмешке губ, но глаза на некрасивом лице были хорошие, это были глаза друга.

Упав мягко уже лапами на пол, он в три прыжка исчез тихо в темноте леса, и я закрыла дверь.

"Зачем они перевернули здесь все? Что им нужно? " — подумала я, глядя на царивший вокруг беспорядок.

 

1

Вскоре стало еще хуже, я это поняла, когда через неделю проснулась оттого, что кто-то ходит по моей спальне. Утро только занялось, серые сумерки сочились через шторы. Шаги приближались ко мне… вот уже совсем близко… Я проснулась окончательно и открыла глаза…

Надо мной стояла… Дава. Со свечкой в руках. Она медленно водила ею надо мной…

— Дава, что происходит? — спросила я в полголоса, следя глазами за ее пасами.

Она невозмутимо продолжала водить руками над моей головой. Немного погодя, она ответила:

— Упыри совсем обнаглели. Захожу на кухню — сидит… Кое-как выгнала… Черт знает что в этой Мрасе творится… — говорила она, перейдя в другой угол, — вся нечисть из-под земли повылазила, — она вдруг резко повернулась ко мне и погрозила толстым пальцем, — не ходи никуда одна теперь!..Ах ты!!!

Дава зло ткнула пальцами, сложенными фигой, в высветившуюся на стене в неярком свете свечи черную паутину.

— Сгинь, сгинь, сгинь…!!! — яростно повторяла она.

Паутина стала скручиваться, как осенний лист в костре, и вскоре исчезла, будто ее там и не было.

— Уже третью нашла! — возбужденная гномица махала руками, свечной огарок чадил и капал воском на пол.

Я вылезла из-под одеяла и поежилась. Но в комнате оказалось не холодно.

— Ты уже и камин зажгла, Дава? — спросила я, удивившись ее бурной деятельности с утра пораньше.

— Ничего я не топила, теплынь стоит несусветная, а что там возле границы делается, если здесь в Золотом Устье трава лезет! Давай, поднимайся, я ватрушку с мясом испекла… — Гномица рухнула в кресло возле моей кровати.

Знаю, я ее ватрушку, размером в мой обхват. Нет, мне определенно нужно найти Клима. Во-первых — вся эта нечисть, во-вторых — карта, вернее часть карты, которую я забрала у бедняги Прата. Это был кусок старой карты на хорошо выделанной коже, на подобии наших топографических, на котором были видны три крепости, две из которых были связанны крепостными стенами, а дальше… дальше не было никаких болот, просто лес, который упирался в поселение с названием Ванино Городище…Располагалось это городище… примерно… на мой взгляд, там где сейчас деревня Ванино, моя деревня, если считать, что те две крепости, это крепости Волка и Сокола, только они соединены стеной, как я видела тогда в свой первый день в Синегории со спины Феликса. Вот так-то. Только не это я хотела рассказать Климу, а то, что поверх карты шла нацарапанная чем-то бурым, не хочется думать, что это кровь…брр…, косая надпись на древнем эльфийском языке, отрывок на моей части карты гласил:

"…храм…" потом ниже "…возле людского…" потом один слог "…ща…", думаю, это отрывок слова "городища"

Конечно, ничего особенно понять нельзя было, но то, что возле моей деревни был раньше синегорийский храм меня потрясло до глубины души. И я ничего об этом не знала! Может еще и теперь можно было отыскать его следы!

Но сначала я должна отыскать следы Клима…

Оставшись одна, я позвала его в зеркало, позвала, не зная, сможет ли он откликнуться. Но зеркальная поверхность после некоторого раздумья все-таки заволновалась и усталое лицо Клима взглянуло на меня. Он улыбнулся:

— Ася…

— Клим, у меня карта… — не оставив ему шансов думать, что я ищу его просто так и, показав кусок старой тонкой кожи в зеркало, я посмотрела на него.

Я видела, как Клим, приглядевшись, сначала сильно удивился, а потом, изменившись в лице, встревожено сказал:

— Откуда она у тебя? Тебе нельзя ее у себя держать! — Потом он воскликнул, ткнув в меня указательным пальцем, — ты взяла ее у Прата! Замечательно! Но лучше, пока меня нет в Золотом Устье, оставить ее у него, сейчас же отправляйся с Давой…

— Прата убили, в моем доме что-то искали… Клим, выслушай меня… Темные, трое напали на меня на площади, уже после убийства гоблина, они были там, смешавшись с толпой. Если бы не один гоблин…

— Уже до Золотого Устья добрались, — они карту ищут… Кто же этот расчудесный гоблин? — резко спросил Клим, прищурив глаза, и я вспомнила, как он однажды презрительно отозвался о гоблинах.

— Ерох… Он действительно мне очень помог… — разозлилась я.

— А… этот… Лешак… Знаю. Этот плохого не сделает — тебе… Он уже сказал, что ты — красивая?

Вот черт. По-моему я покраснела, только этого не хватало! Клим расхохотался.

— Вижу, сказал. Не бойся, — он у нас со странностями, любит красивое, для него, — красив, значит, отмечен свыше. Даже у людей картины ворует… Но, Ася, все равно никуда не выходи, я сейчас же лечу с Драко! Вообще будьте осторожны… Здесь происходит что-то нехорошее…Из-под земли лезет всякая дрянь, опять было нападение василиска… Орки, похоже, заключили союз с мрасами, — в лесах около границы стало очень опасно, они, через Перевал Дракона переходят целыми отрядами, много эльфов уже погибло… Приеду — расскажу… И завтра Совет — мне все равно надо возвращаться… Кстати, ты спасаешь меня в очередной раз — мне очень была нужна эта часть карты…

Дождавшись, пока я пообещала, что буду сидеть дома как кукушка, он исчез.

В доме стояла тишина. Дава, видимо, отправилась в лавку за продуктами, Филимон… Ну, Филимон, может быть и занят чем-нибудь, а может и доедает что-нибудь на кухне. Я вышла из своей комнаты. Большое окно, выходящее на конюшню и гостевая комната напротив моей, теперь мне всегда напоминали ночного гостя, небесного эльфа, и его трагическую гибель, хотя мне до сих пор не верилось, что его убила Фея. Постояв немного перед окном, я насторожилась, мне вдруг показалось, что внизу, у двери раздался необычный звук… Нет, не показалось… В тишине дома с перерывом в две-три минуты раздавалось глухое гудение, будто гудел неведомый большой механизм, который методично включали и через некоторое время выключали. Тихо спустившись с лестницы, я приблизилась к входной двустворчатой двери.

Тихо… Ну, вот опять… В этот момент, прямо на моих глазах дверь неизвестной силой втянуло на улицу, но она, выгнувшись и, издав тот самый гудящий звук, который я услышала наверху, вернулась на место. За дверью послышался слабый шорох, и тут я с ужасом увидела, как оконное стекло, жалобно дребезжа, тоже медленно втягивается на улицу…

— Вряд ли выдержит… — заинтересованный голос Филимона вывел меня из ступора.

— Что происходит?!

— Что… что… к тебе в дом лезут!!! Вот и посмотрим, выдержит ли хваленое охранное заклятие…

В этот момент дверь заходила ходуном, задребезжали все стекла в доме… Это продолжалось несколько минут, потом разом все стихло… Я, понимая, что это еще не конец, взбежала наверх в свою комнату, схватив зеркало и вызвав Ероха, подбежала к окну… Внизу никого!!! Пусто! Взглянув краем глаза в зеркало, и увидев гоблина, шагающего по центральной улице Золотого Устья, я перевела взгляд на окно и онемела… через заклятое стекло вниз головой на меня смотрел…, он-то меня не видел, но это же… гоблин! Кругом одни гоблины! Белым днем, это уж совсем наглость!

— Ну, ты меня понял! — бросила я в зеркало, мельком показав кривую рожу в окне.

Конечно, Ерох знает этих идиотов, решивших взломать мой дом посреди дня в поисках карты, только вот, если за ними все-таки кто-то стоит, вспомнив разговор в Погребке, подумала я, тогда… дело принимает темный оборот.

— Дело ясное, что дело темное, — проговорила я вслух, надевая эльфовскую кольчугу.

— Конечно, темное… Куда это ты собралась? Уж, не думаешь ли ты… — затараторил Филимон, следя настороженно за мной глазами, — Ты что-о-о, совсем офонарела!!! — заорал он, путаясь у меня под ногами.

Взяв его за шиворот и, мягко посадив на кровать, я не стала дожидаться, пока дом опять начнет разбухать, пытаясь противостоять заклинанию, и резко открыла окно перед самым носом побагровевшего гоблина. Легонечко полыхнув кольцом, и лишь самую малость проредив ему шевелюру, я воспользовалась его коматозным состоянием и набросила на него паутину, хорошенько шваркнув после этого об стену дома получившийся ровненький кокон… Затянуть в дом его было бы неразумно, и я оставила висеть его между крышей и окном, пока не разберусь, сколько их здесь, и захлопнула плотно окно, — Дава сказала, что, если закрыть все хорошенько, то никто не войдет… А-а, явился!

Большая кошка, быстро свернув с тропинки, летела большими прыжками к дому. Филимон, видя, как я, вытянув шею, смотрю вниз, забыв про кровную обиду, сиганул на подоконник… Но он пропустил, пропустил главное. Рысь уже сидела на загривке у второго бедолаги, прижав его к земле, а когда тот пытался приподнять голову, острые когти вожделенно вонзались в его спину…

Шум внизу заставил меня оглянуться.

— Ася… Ася… ты где? — как-то очень уж быстро пронесся вопль Давы по дому. Откуда она взялась?!

Не успела я подумать, что гномица, похоже, обследует дом в поисках меня прямо на метле, как метла, виртуозно зарулив в комнату, стремительно внесла Даву и чуть не влипла вместе со мной в окно. Расхохотавшись и недолго думая, я уселась позади шумно вздохнувшей с облегчением Давы, мне как раз надо было вниз, и попросила ее напоить меня чаем с ее ватрушкой с мя-я-ясом! Думаю, Ерох на этот раз не откажется. Выскочив с разбегу на улицу, оставив возмущенную всеми последними событиями старую Даву греметь посудой на кухне, я опешила, вокруг не было никого, ни одного гоблина… Как так, то сразу трое, а то ни одного!?

Неожиданно мягкий удар под коленки, заставил меня рухнуть, заваливаясь назад, я не представляла, куда приземлюсь, но, чьи это шуточки — не вопрос. Поэтому, оказавшись на рыжей мягкой спине, я зло буркнула:

— Блин… Гоблин…

Радостный хохот лешака раздался по всему лесу. Оглохнув в раз, я крикнула, спрыгивая с выгнувшейся кошачьей спины:

— Пошли ватрушку есть с мясом… И, так и быть, не мой руки!

 

2

Позволив Ероху забрать своих дружков, хотя он с честными глазами это отрицал и уверял меня, что передаст их в городскую управу, я еще некоторое время сомневалась, правильно ли я сделала, но решив, что они лишь позарились на обещанное золото и только пешки в чьих-то руках, не стала спорить.

Клим так и не появился этим вечером. Лихорадочное радостное мое ожидание постепенно стихло, забившись ночью в угол дивана в темной гостиной, я сидела одна, огонь в камине потрескивал, играя на стенах и завораживая, и успокаивая мое расходившееся воображение. Страх нашептывал мне в такт бившемуся как испуганная птица сердцу, сколько опасностей подстерегает моего эльфа в пути, страх разбухал во мне, рисуя то огромный желтый глаз василиска, поднявшегося в небо как жирная, ядовитая стрела, то черные птицы нападали чернильными всполохами на одиноко бегущего волка в ночном лесу… В какой-то момент я встряхивала головой, пытаясь отогнать мрачные мысли и снова замирала, уставившись в камин…

…Жарко. Очень жарко. Капля пота пробежала по щеке короля… Круглая смотровая башня крепости Волка в завесе пыли и копоти возвышается над потемневшей Ничьей Долиной, простирающейся по ту сторону пограничных гор. Клим, обхватив зеркало-руку, смотрит в сторону Мрасы…Тьма уже поглотила огромные кристаллы, лишь их черные вершины виднеются в серых тучах, а из-под них ползет и ползет непрерывная, черная, шевелящаяся масса, которая, сбиваясь в орды, копошится волнами и лезет на стены крепости… За несколько часов почти вся Ничья Долина была заполнена живыми существами, никогда не видевшими прежде белый свет. А они все лезут и лезут, карабкаясь друг на друга, образуя горы, живые и страшные, из туловищ, лиц, рук, мелькающих повсюду… Сумерки становятся все гуще, жар стоит невыносимый, и вдруг страшный взрыв сотрясает горы, долина, заполненная до отказа, трескается пополам и глубокий разлом змеится красным маревом…

…Я открыла глаза, жуткий сон стал отступать постепенно, как только я начала понимать, что в комнате не одна. Пришел!!! Ах, ты, черт, какие же у тебя глаза! Почему я так редко вижу их! И руки… Я не смогла сдержать улыбку, конечно, он спокойно слушал все мои мысли… Рука Клима держала мою руку в своей. В комнате темно, лишь прогоревший камин светится красными углями.

"Ты здесь…" — подумала я.

"…" — промолчал он.

"Мне приснился ужжжас" — попыталась пошутить я.

"Знаю" — он молчал, но взгляд больших темных глаз… их я видела и злыми, и потемневшими от гнева, и насмешливыми, сейчас они были глубокими как омут, который затягивал, заставляя забыть обо всем на свете, в нем хотелось тонуть и тонуть, ни о чем больше не думая…

Первые лучи солнца только коснулись верхушек сосен, а Клим был уже на ногах. Одетый в легкие доспехи и походный плащ, он молча наблюдал, как я собираюсь, держа в руках карту, которую я сразу передала ему.

— Ты уверен, что мне надо быть на Совете? Кто я такая, в конце концов? Там ведь будет вся ваша… — не находя слова, спросила я в который раз, повернувшись к нему.

Струящаяся туника из черного бархата с распахнутым на груди воротом, такие же штаны, заправленные в высокие кожаные сапоги… я попыталась одеться так, как мне казалось нужным в эту минуту, чтобы там, на Совете не быть белой вороной и теперь, застегнув на груди пряжку длинного походного плаща-накидки, смотрела нерешительно на Клима.

Подойдя ко мне и выправив мою золотую сову поверх одежды под плащом, он сказал:

— Ася, ты будешь присутствовать на Совете как проводник, и как наследница Трувора, и к тебе у меня будет просьба. Выполнить ее сможешь только ты, — король-эльф говорил очень серьезно, с большими паузами. — Смотри…

Клим, взяв мою часть карты, бережно ее постелил на полу… Вокруг нас сомкнулась тишина, — не хочет, чтобы нас слышали. А он тем временем достал еще одну часть, и приложил ее слева от моего куска, немного по диагонали, получалось так, что еще как минимум двух частей не было! Сидя на корточках, и, глядя на меня снизу вверх, эльф сказал:

— Карта была разделена для сохранения тайны между четырьмя магами, следы всех частей оказались со временем утеряны. Одну я все-таки нашел… у Нестора, в подвале крепости… Туда Прокоп по-тихому перетаскивает то, что собирает хозяин, не смея выбросить совсем, хотя может именно поэтому эта часть карты и сохранилась, пропав из поля зрения ищущих ее.

— Она настолько старая, здесь мое Ванино названо еще городищем, это же, сколько веков прошло… — сказала я, опускаясь тоже на пол.

— Древняя… Карта эта связана с тем временем, когда темные попытались избавиться от своего синего солнца, а верхняя Синегория не пустила их, — заперев их там заклятием. Четверо Обреченных, воспользовавшись темной магией, совершили тайно жертвенный обряд, погибнув, они стали стражами, их души по сей день не пускают мрасов на белый свет надолго, темные всегда должны возвращаться под землю…

Клим замолчал. На полу перед нами лежали два куска потемневшей кожи, я не сводила глаз со слов на новой части карты:

"…Ванина городи…" ниже шло"…откроешь путь…" еще ниже "…наверх…"

Все равно — ерунда, ясно только, что надо искать древний храм…

— Вот об этом я и хотел тебя просить, — проговорил Клим, тревожно следя за мной, — но нам уже пора торопиться, иначе время будет безвозвратно потеряно, теперь счет идет на дни и часы.

Звуки внешнего мира прорвали тишину, и стало слышно, как фыркает дракон перед домом. «Плакали» мои яблони, кто же вынесет, когда у него по голове прошелся дракон.

 

3

Даже в небе чувствовалось, что зима закончилась, почти и не начинаясь.

От земли шло тепло. Чем дальше на север уходил дракон, тем яснее становилось, что происходит что-то неладное. Еще две недели назад, леса были покрыты снегом, теперь же картина была как в запоздалом апреле… снега нет, прозрачные, безлистные березовые и осиновые рощицы сменялись глубокой зеленью соснового бора, а на дворе-то — конец января. В этой полосе сейчас должны трещать морозы, ну хотя бы под двадцать градусов…, "…а что творится на границе…" вспомнились слова Давы. Мой вчерашний сон мне вдруг показался не просто ночным кошмаром, а это приятное тепло и ласковый ветерок — страшным предзнаменованием.

Мы летели с молодым Лехом, который был ужасно горд тем, что на нем была надета огромная накидка с гербом королей Синегории — на голубом бархате над синими горами сияло золотое солнце, а на его спине, на этой самой накидке сидел король Секлим III. Я — не в счет…

Мои ленивые мысли под теплым солнышком прервались, — Лех так круто пошел на посадку, что коронованная особа, которую дракон так горделиво нес по воздуху, вдруг повалилась, как мешок, вниз, а я соответственно влипла в широкую спину моего короля, накрывшись сверху голубым гербом.

"Лех, заходи на посадку кругами…", — с прохладцей приказал Клим, величественно сползая все ниже…

Шея дракона судорожно дернулась, крылья лихорадочно захлопали, забирая опять вверх. Я с облегчением вздохнула, отлепив, наконец, щеку от королевского плаща, и услышала тяжелый вздох дракона, который медленно нарезал круги над видневшейся внизу школой, постепенно снижаясь:

"…что-то не так… Крез мне этого не простит… Не стоять мне больше в Золотом Устье…"

Тут Клим совсем некстати решил поддержать его: "Все хорошо, Лех, назад мы полетим вместе…" — и похлопал его по шее…

Затихнув от дурного предчувствия, я прислушивалась как подозрительно замерли мысли дракончика. Лучше бы, ты, Клим, помолчал, подумала я, потому что в следующую минуту Лех от безумной радости, что все обошлось, взбрыкнув здоровенным задом, опять вытряхнул нас из седла. Едва избежав, мало сказать, опасной посадки на острый драконий гребень, Клим побагровел от злости и рявкнул, уже не заботясь о нежной душе рептилии:

"Са-адимся!!!"

Наконец, резко воткнувшись когтями в землю, дракон пробороздил по площади перед школой, едва не врезавшись в толпу, которая собралась встречать короля Синегории. И вот он и появился, свет моих очей, — красный, держащийся за гребень Леха, уже плюнув на королевское достоинство. Но, найдя в себе силы, он красиво и легко спрыгнул на землю, я даже хмыкнула себе под нос: "Обожжаю, когда он такой!"

О-о, я, кажется, крепко влипла…!!! Король меня ждал, а я-то хотела уйти задами… Вот сейчас я и спущусь! "Ну, ладно, никакой серьезности…" — сказала я себе, уже спокойно берясь за упряжь, — "…как-будто ты никогда с дракона не слазила…"

Оказавшись рядом с Климом, я почувствовала, как моя веселость очень быстро улетучивается. Большая поляна перед школой неожиданно показалась совсем маленькой. Внушительное зрелище представляло собой то, что сверху виделось лишь толпой. Сто? Двести? Сколько их тут было? Лица, красивые и не очень, доброжелательные, как у Нестора Младшего, гвоздем торчавшего среди разнаряженных эльфов, и угрюмые, знакомые и незнакомые; шныряли домовые гномы, фыркали и, вытягивая шею, порыкивали на толпу два дракона, которых словно пригвоздило около входа в огромный, переливающийся на солнце шатер, стоявший у самого леса. Так, значит, маг-дракон Рагадон уже здесь! А небесные эльфы? Тут я увидела и их. Они стояли в стороне, развернувшись лицом к нам, и равнодушно наблюдали, всем своим видом показывая свою независимость. Лансеола с ними не было, его белое одеяние я заметила уже совсем рядом, когда Клим быстро пошел навстречу низкорослой делегации лесных гномов. Они своими бедными одеждами сильно выделялись из всех собравшихся на площади. Частые шажки впереди идущего старика замерли, и он вдруг тяжело рухнул на колени перед подошедшим к нему Климом.

— Светлый, — приподняв заросшее седой бородой лицо, тихо, сильно задыхаясь заговорил старый гном, — на тебя одна надежда, спаси! — воскликнул он. — Орки… темное отродье…сожгли деревню… — губы старика затряслись, — в лесу страшно стало жить, под землей — жар стоит лютый, изгибнем мы, гномы, все…

Клим, прихватив старика подмышки, и, поставив его на ноги, сказал:

— За тем и собрались, дед…

Увидев Лансеола, Клим подошел к нему и обнял. Сумрачное величавое лицо белого эльфа посветлело:

— Все собрались, как ты хотел, Секлим, только Азгара ждем с минуты на минуту, — сказал он.

Я шла некоторое время рядом, потом стала отставать и, наконец, найдя глазами старого Илию, пробралась к нему. Отсюда мне хорошо было видно, как толпа шумно расступалась перед королем и небесным эльфом. Высокий рост Клима позволял видеть его всем, и всем была видна небольшая корона, которая, нежно переливаясь драгоценными камнями, плыла над его красивой головой. Прямые, темные пряди волос, выпущенные на висках, сзади были убраны в хвост, поэтому заостренные кверху уши нахально торчали, следуя, похоже, местной эльфовской моде. Белый эльф следовал рядом, его выразительное лицо сейчас было приветливо, длинный белый, уже седой, волос, струился хвостом по спине, белоснежная туника, перехваченная кожаным ремнем с мечом в богатых ножнах, подчеркивала мощное сложение воина.

Пропуская их вперед, толпа вновь смыкалась за ними и двигалась вслед, толкаясь и шумя. К ним проталкивались и присоединялись друзья. Некоторых я знала, — Нестора, Гарру, — кого-то видела в первый раз.

Клим, поднявшись на школьное небольшое крыльцо, повернулся к нам. Он стоял, окруженный сильными, мужественными воинами, я чувствовала поддержку и волнение толпы, и гордость за моего любимого короля распирала меня. В это самое мгновение сильный шум послышался сзади, все стали оглядываться, не зная, что происходит… Обернувшись, я успела увидеть как полог огромного шатра пополз в разные стороны. Замешкавшийся с тонкой тканью дракон на входе в шатер, вдруг получил оглушительную пощечину огромным, черным хвостом, взметнувшимся из глубины шатра. Следующим ударом снесен был шатер, и лежащий дракон приветствовал короля медленным наклоном массивной головы.

Клим, подняв приветственно руку, обвел глазами лица, устремленные к нему.

— Приветствую всех, собравшихся здесь! Впервые за много лет, с тех пор, как погиб мой отец, здесь встретились знаменитые представители Трех Древних Миров, объединенных некогда нашими дедами и призванных в трудное время встать плечом к плечу против Темных Сил! Я благодарен вам за то, что вы откликнулись на мой зов. Не буду развлекать вас сказками о том, что все прекрасно в Синегории. Орки, мрасы… это еще полбеды. Этого врага мы знаем и не раз побеждали… Подземное солнце Мрасы… Если не удастся пройти по древнему пути, то дни наши сочтены. Потребуется вся ваша отвага, закон Синегории гласит, что большой народ защитит малый, малый народ будет опорой большому народу, — король-эльф бросил взгляд на Рагадона, а потом на… невысокого коренастого старца, сидевшего с высокомерным видом в окружении знатных гномов, это должно быть Калеман, видимо, из-за небольшого роста я сразу их не заметила. Затем, Клим в упор посмотрел на стоявших оцепенело эльфов. — Этот Совет должен помочь нам найти единственно верный путь в борьбе с Мрасой!

Клим говорил негромко, его властный голос проникал во все уголки души, на площади стояла глубокая тишина, в которой слышалось сопение драконов, всхрапывание белых, крылатых коней, пасущихся в лесу и спрятанных от любопытных глаз… По разному воспринимались его слова, кто-то не отрывал от него глаз, повторяя его слова как молитву, кто-то равнодушно разглядывал короля, не скрывая усмешки, особенно эльфы. Видно было, что и простой народ не очень верит в возможность противостояния темным, слишком уж молод король, слишком неопытен. Вдруг я заметила напряжение на лицах враждебно настроенных эльфов, многие из них даже приподнялись на цыпочки, чтобы увидеть…

Клим, замолчав, поднял руку, и в ней появился, холодно блеснув сталью, Сеющий Ужас, меч отца, полученный им после смерти матери от гнома-отшельника Лекки. В этот момент в звенящей тишине поднялся пронзительный, режущий слух, звук. Сталь кровожадно задрожала… И король вложил меч в ножны, висевшие у него на поясе под плащом. Как только меч коснулся ножен, противный высокий визг лязгнул оборванной струной, и по толпе прошел ропот и тут же стих. Недоверие многих сменилось озадаченностью, никто не ожидал, что в руках молодого короля окажется столь грозное оружие, прославленное его предками в веках.

— Я верю в вас, и вас прошу верить мне! Предлагаю провести Совет под открытым небом, погода замечательная…

Увидев, как насмешливо скривились губы Калемана, я подумала, что это не самая лучшая идея, опять же одного из участников Совета не впихнешь ни в какие хоромы…

В эту самую минуту над нашими головами, словно вопреки моим опасениям, легла легкая тень, задрав голову, я улыбнулась: "Здорово…"

Огромный, из золотистого шелка шатер заплескался на ветру, постепенно разворачиваясь и отрезая толпу от центрального места площади. Случайно или нет, мне не понять этот мир, наверное, никогда, но в шатре оказались те, кому предназначено было присутствовать в нем. Он охватил и величественного дракона-мага Рагадона и заносчивого Калемана, свита которого исчезла незаметно…Кресла, стулья с высокими спинками и резными подлокотниками, огромный овальный стол с хрустальными графинами, блюдами с фруктами, холодными закусками. Самым удивительным было появление роскошного гигантского ковра, он будто пророс у всех под ногами… и под Рагадоном! Тут только до меня дошло, что я сама осталась в шатре, Филимона в кармане не было, а возле меня стояло обитое белым атласом кресло. Рядом задумчиво грыз засахаренный миндаль Калеман, сидя в кресле с маленькой скамеечкой под ногами, Гарра, встретившись со мной глазами, невозмутимо подмигнул… Все ждали.

 

4

Собравшиеся начали уже выражать нетерпение, когда стена шатра со стороны леса всколыхнулась, и сквозь нее тенью проскользнул Азгар. Он быстро прошел к ближайшему креслу и сел, сильно ссутулившись. Король, подождав пока последний прибывший сядет, сказал негромко:

— Начнем, друзья. — Слышно было, как крякнул от досады Калеман. Но Клим невозмутимо продолжал. — Хотелось бы перейти сразу к делу, но тем, кто считает, что я поднимаю бурю в луже воды, предлагаю послушать, что происходит в Верхней и Нижней Синегории, и, если будут замечания, — не молчите! — Требовательно воскликнул он. — Нестор Младший…

Нестор не услышал. Да и не мог он услышать. Великан сидел в огромном кресле слишком далеко от короля и слишком громко что-то рассказывал окружившим его эльфам, похохатывая раскатистым басом иногда. Когда его пихнули в бок кулаком уже не в первый раз, Нэст, наконец, заметил, что на него все смотрят и несколько смешался…, встал, и, опрокинув кресло на ткнувшего его, грузно прошагал к центру шатра.

— Я думаю, что большинство присутствующих здесь понимают, что происходит, — Нестор стал на удивление очень серьезен, и его низкий голос заставил всех прекратить перешептывания и прислушаться. — Ничья Долина заполнена до отказа — по сведениям на это утро сто пятьдесят тысяч темных, а именно, плетеных, орков, троллей…

Послышались недоверчивые возгласы.

— Да троллям дела нет до нас в их Солнечной Долине… — выкрикнул один из эльфов.

— Так было, Светоал,…теперь они и орки стекаются по Драконьему Перевалу в Ничью Долину и в Пустоши около Синих Гор с нашей стороны. Их столько, что наши посты их сдержать не могут, а сегодня ночью я был вынужден перебросить почти все силы на восточную линию, потому что идут темные в двух направлениях — вглубь Синегории и… к границе с людьми. То, что они творят на своем пути, невозможно описать словами… жгут, насилуют, убивают, нам необходима помощь, только драконы и небесные эльфы сейчас удерживают натиск темных, но скоро их станет гораздо больше, и тогда… — очень тихо произнес Нестор, и в наступившем безмолвии от его слов у меня пробежал холодок по спине, — тогда они хлынут из всех щелей и не будет больше Синегории…

Некоторое время все молчали. Я не сводила глаз с Клима, с его сосредоточенного, очень серьезного лица, а он, все также молча, перевел взгляд на Гарру, сидящего напротив, и кивнул ему.

— Мы следим за подземными горизонтами, соседствующими с Мрасой, — мрачно начал Гарра, — в самых дальних штольнях, ведущих к кристаллам, стоит такой жар, что находиться там почти невозможно… Нет конца тварям, выбирающимся оттуда любыми путями. На наших землях страшно стало жить. Впрочем, как и везде… Отшельника Лекку нашли мертвым вчера на берегу, в черной паутине.

Мое сердце больно сжалось. Я вспомнила разговорчивого гнома в смешной шапке с длинными ушами, завязанными под подбородком… Кому он мог помешать? В душе натянулась какая-то струна и противно заныла… Я беспомощно посмотрела на Клима и встретила его мягкий взгляд, следящий за мной с тревогой, он слышал, что происходит в моем сердце, в эту трудную для него минуту он хотел меня слышать…

Скорее всего, все присутствовавшие, а было нас десять душ в этом огромном шатре, наслышаны были понемногу о происходящем, но прозвучавшие одновременно эти события произвели угнетающее впечатление, только Калеман неприятно равнодушно похрустывал орешками. Когда старый гном заметил, что я за ним наблюдаю, он заерзал в кресле, оглядываясь по сторонам, и вдруг скрипучим голосом, растягивая высокомерно слова, сказал:

— В старые времена Мраса уже пыталась выйти наверх…, но великий король Ариарх I сумел заставить их убраться отсюда… Не вижу того, кто теперь бы смог это сделать… — не глядя ни на кого, он опять принялся за свои орехи.

— Ты прав, великий Калеман, — оживился король-эльф, — об этом я и хотел говорить с вами, с тобой и Рагадоном. Старое предание об этом времени утеряно, кого бы я ни спрашивал, — никто не помнит о Четверых Обреченных… или не хочет вспомнить, но вы то — могущественные маги древних народов — вы должны его помнить… Или вы сомневаетесь, что час для этого пришел?

Калеман помрачнел.

— Ничего хорошего это не принесет… Мало приятного говорить о тех, кто находится повсюду вокруг нас… — проговорил он быстро и обвел глазами свод шатра.

Многие, находившиеся в шатре, невольно стали озираться, гном сидел, нахохлившись, и, казалось, из него не выдавить больше ни слова. В конце концов, шумный вздох дракона, надувший противоположную стену, как парус, заставил всех развернуться теперь в его сторону. Все терпеливо ждали, — упоминание об истории, которую все знали только "…где-нибудь и как-нибудь…" и знали о ней самые невероятные вещи, похоже, вынудило замолчать даже самых болтливых. Только безучастное выражение лица Азгара удивило меня, это могло значить одно, он сам знает эту историю.

"Ладно, Калеман…" — голова загудела как колокол, надо же, вроде бы я уже привыкла к языку драконов, но Рагадон — это не сила, это Силища…"Я расскажу, что знаю…, а дальше посмотрим…"

Интересно, кто еще понимает то, что он говорит? Ну, Клим и Калеман — это понятно, Гарра- нет, Нестор — тоже не силен в драконьем языке… Лансеол? Я увидела, как белый эльф, сведя светлые брови, напряженно вслушивается, значит, еще один… И тут яркая вспышка чужого воспоминания заставила меня вздрогнуть…

…Ночь. Крепостная стена. Далеко внизу видны многочисленные огни пожаров, дым застилает долину, лежащую по эту сторону крепости. На широкой стене, залитой кровью, лежит на боку сильно обожженный дракон. Хриплое дыхание вырывается из беспомощно открытой пасти, слабая прерывистая речь вяло шевелится в мозгу умирающего: "…мне говорить нельзя, только вам трем… Четверо Обреченных, эльфы, принесли себя в жертву в древнем храме Земли, став стражами Синегории… Они восстали из мертвых и совершили заклятие, которое запрёт мрасов под землей… Меня заставили вееееернутьсяя-я…"

Дракон сильно вытянулся, вздрогнул всеми лапами, словно пытаясь изо всех сил взлететь,…и затих. Легкое облако его последнего воспоминания медленно расплывалось в ночном воздухе… Смутные очертания стен… Четверо воинов сомкнули руки над жертвенным камнем, красивые отвагой и решимостью дойти до конца их лица внезапно осветились сильной вспышкой огня… и знакомый, но не призрачный, а полный сил, облик Владомира проступил отчетливо…

"Утром в Ничьей Долине уже никого не было…" — добавил Рагадон и замолчал, положив устало голову на страшные, с кривыми когтями лапы.

— Все верно, — покачал головой Калеман, — могу добавить, что подземный жар в последнее время стал смертельно опасен, и, спасаясь от адского огня, темные лезут наверх, надеясь здесь избежать кары стражей, и, похоже, им это удается… — неожиданно необдуманные или нарочно дерзкие слова гнома прервались.

Старый гном смертельно побледнел и раскрыв рот, стал жадно ловить воздух, лицо его быстро посинело и распухло до неузнаваемости. Гримаса страха и боли исказила капризное лицо. Вцепившись в подлокотники старик, сильно дергал ногами, свалив скамейку у ног, и постепенно сползая все ниже… Ему бы пришел конец… наверное… если бы не король.

— Вето. — Негромко произнес Клим, стремительно оказавшись за спиной у почти задохнувшегося Калемана и, положив ему руку на плечо.

Сила, душившая гнома, ослабела.

— Здесь Владомир — страж Синегории, — раздался гневный голос Илии, — тебя, старый болтун, только вето короля спасло! Нашел, кого обвинять, того, кто жизнь отдал за то, что ты на белом свете живешь!!!

Как учитель оказался рядом, я не заметила. Он стоял справа от кресла Калемана и смотрел на что-то невидимое всем перед собой. Тяжелый протяжный вздох пролетел холодом над нашими головами.

— Стражи… — знакомый негромкий голос, от которого сразу заложило уши, — Стражи сильны своей жертвой и вашей единой верой в победу! — все усиливаясь, голос оглушал, гремел под сводами хлопающего пологом шатра. — Мы — воины! Ваши слабые души заставляют нас спать веками! Но сейчас вас не спасут даже все стражи! Вас не спасет ничто! Если вы не сможете укротить солнце Мрасы, — оно спалит все, живущее и радующееся, под этим синим небом! Если вы не зажжете свои трусливые сердца светом битвы и радостью победы, не радоваться вам боле на этой земле, ибо ее просто не станет! Боритесь и мы придем вам на помощь!

Когда в воздухе, раскаленном гневом, затих последний звук голоса давно погибшего, но по-прежнему неукротимого воина, чувство разбитости и опустошенности сменило страх и напряжение последних минут. Тишина повисла надолго. Только Клим, подозвав к себе Лансеола и Азгара, торопливо что-то раскладывал на столе.

 

1

Понемногу оцепенение стало отпускать собравшихся. Никто больше не переговаривался, не шептался, не смеялся. Болтун Нестор хмуро разглядывал всех, то и дело вскидывая глаза на короля. Низкорослый Калеман, поставив локти на подлокотники кресла и уперевшись лбом в руки, унизанные перстнями, справившись, наконец, с сильной дрожью, бившей его после удушья, сидел теперь неподвижно, словно окаменев. Про себя я вообще молчу, черные краски на моей картине под названием Синегория сгущались, неужели я попала в эту прекрасную страну, нашла друзей, нашла эти единственные на всем свете глаза, в которые мне хотелось смотреть и смотреть… только для того, чтобы увидеть страшный конец всему этому. Но глядя на лица, окружавшие меня, я видела мужество и отвагу и… не страх за свою жизнь, а растерянность от осознания, что недооценили опасность. Воины, привыкшие смотреть смерти в лицо, и, которые шли на смерть, не задумываясь, ради жизни своих любимых и близких, сейчас понимали, что это уже никого не спасет, эта жертва будет напрасной и…просто погибнут все…если… Я вспомнила про лягушку, которая должна сучить лапками до конца, чтобы выжить, и слова деда, как живые, зазвучали во мне. В этот момент Клим поднял на меня глаза и улыбнулся… он понял, что я хочу его поддержать.

Король видел, что на этот раз все внимание приковано к нему. Даже Калеман не отрывал мрачного взгляда от Клима.

— Для того, чтобы иметь полное представление, о том, что происходит, я хочу, чтобы вы послушали еще Азгара… — сказал король, коротко взглянув на эльфа, неподвижно сидящего в своем углу и не шелохнувшегося ни разу за все время.

Выскользнув, как тень, из глубокого кресла, Азгар бесшумно оказался возле стола. Я удивленно следила за ним, — это было не то беспомощное и разбитое существо, которым я помнила его. Азгар двигался… угрожающе что ли. Он напомнил мне крадущегося хищника. Небольшие прищуренные глаза без намека на приветливость были неподвижны, но этот пристальный взгляд отзывался на каждое движение. Наконец, эльф замер возле стола, выпрямившись и, с вызовом вздернув подбородок, обвел нас глазами, задерживаясь на долю секунды на каждом лице.

— Вчера я вернулся из Мрасы, — раздался его шепот, чувствовалось, что он старается говорить громче, но от этого отдельные звуки казались лишь похожими на рычание, и Азгару пришлось говорить тише. — Я пошел через ход в Крысиной Балке, это недалеко от Еловой Горы, если кто не знает… Через ход на болоте, не пошел, — если зимой такая жара на границе, то под кристаллами делать нечего… Города Мрасы стоят пустые, почти все либо погибли во время вспышек на их солнце, либо поднялись наверх, остались лишь те, кому уже не выползти оттуда никогда. Про вспышки мне рассказал мой друг из… той жизни. — При этих словах эльф помрачнел еще больше, но продолжил. — Первая вспышка произошла две недели назад, тогда сгорел Трагаров дворец, сам он в это время был в своем северном поместье. Самое скверное, что не было во дворце ни охраны, ни слуг, погибли пленные, работающие на алмазном руднике, сгорели поселения мутантов, которых темные считают никчемными отбросами их мира, поговаривают, что эти вспышки начались неспроста. Но, если вначале они случались редко: первые две прошли с перерывом в пять дней, то теперь шпарят каждые пять-шесть часов. В это время солнце раскаляется до бела и начинает сжиматься и разбухать, и, кажется, что оно вот-вот разорвется.

Азгар замолчал, переводя дыхание. Ни одного выкрика, вопроса не раздалось в эти минуты. Лишь свистящее дыхание Рагадона нарушало тишину. Полупрозрачные стены шатра слегка шевелились от теплого сквозняка, становилось сумрачно, напоминая, что зимние вечера наступают рано. На столе появились две зажженные лампы, похожие на те, которые я увидела первый раз на дедовой заимке. Первым заговорил Клим, как бы напоминая, что ему хотелось услышать особенно:

— Что это за солнце, Азгар, можно ли им управлять?

— Я помню, что ты просил узнать, Светлый. Пришлось спуститься на самый нижний уровень, там оказалась нора горного гнома старика Горма, которому как-то приходилось бывать очень близко к синему светилу, приказали выточить какую-то вещицу, за это его и отблагодарили, придушив и выбросив в мусорную штольню, только он выжил… Он, вообще, мастер по всякому железу и камню. Так вот, он сказал, что это машина, которая вела небесный корабль из другого мира, и сила магии того мира заключена в этом солнце. Этот корабль он видел, но дорогу к нему не знает, шли они туда очень долго, и как он понял, его заставили кружить по одному и тому же коридору…

Да, он несколько раз повторил, что, похоже, это место где-то на земле людей, потому что воняло болотами…

— Ты не пробовал его позвать наверх, Азгар, никто бы ему не причинил вреда здесь, тем более, если бы он…

— Он умер на наших руках, старик был очень плох, когда мы пришли, — оборвал грубовато короля Азгар. — Там мрут все как мухи, камни раскалены, воды в некоторых колодцах уже нет, а в других — гнилая. Их оставили подыхать, зная, что им не выбраться уже самим. Другие же отправились сюда, уходя, они глумились над оставшимися, говоря, что отправляются за новой жизнью, что взрыв сметет крепости и старую Мрасу, а они к тому времени будут уже в Золотом Устье.

Азгар опять устало замолчал. Клим тронул его за плечо, и эльф быстро скользнул в свое кресло.

— Четверо Обреченных, — продолжил теперь уже король, — оставили карту, где показано место падения корабля, там сначала поставили храм, пришлось перерыть все записи о градостроении прошлых лет, чтобы найти упоминание об этом, а когда пришлось ставить и держать границу, храм оказался заброшенным, почти сразу после его строительства.

Нестор не выдержал и прошел к столу, за ним потянулись остальные, вскоре почти все, даже Азгар опять вернулся, затаив дыхание, склонились над древней картой, которая впервые за много лет, предстала в целом виде. Я, увидев мучения низкорослого Калемана, который вытягивал шею, безуспешно пытаясь утолить любопытство и сохранить при этом величие, присущее моменту, принесла ему его скамеечку, на которую он взобрался, правда, не сразу, а после секундного раздумья. Когда же все смогли видеть карту, Клим стал рассказывать дальше, а я, пробежав по ней глазами, жадно прочитала кровавую надпись, которая теперь была видна вся:

"Откроешь храм возле людского Ванина городища — откроешь Мрасе путь наверх."

Вдруг я поняла, что все молчат и король — тоже. Подняв глаза, я увидела глаза Клима и всех остальных, устремленные на меня. Вот черт, он, похоже, мне что-то сказал, а я не слышала. Клим незаметно кивнул головой и повторил — для глухих, значит:

— Асеола — наследница великого Трувора из рода Совы…

Судя, по тому как резко развернулся ко мне Лансеол, Азгар просверлил меня недоверчивым взглядом, знали они обо мне лишь, что я проводник, да еще, что я оказалась из какого-то древнего рода эльфов, раз понимаю драконов, но, что так все запущено, они даже не представляли.

— Ну… — протянул надменным голосом Калеман, — это еще надо проверить…

Так как руки мои лежали на столе под самым его носом, — рассматривая карту, я оперлась о стол, — то, недолго думая, я большим пальцем левой руки крутанула кольцо, перевернутое камнем вниз от чужих глаз, и желтый глаз совы оказался перед его глазами. Помня, как испугался гоблин Прат, я думала этого будет достаточно. Но не так прост оказался великий гном. Не моргнув глазом, он смотрел на перстень. Стало тихо. Почему? Недоуменно переведя взгляд на Клима, я еще больше растерялась, увидев его сведенные напряженно брови. Но глаза, приученные дедом примечать все до мелочей, машинально вскинулись вверх, ощутив неуловимое, стремительно движение над головой. Тяжелый клинок, набирая бешеную скорость, летел сверху вниззззз… в меня! Вскидывать руку было поздно, чуть передвинув ладонь, прижатую к столу, и, произнеся заклинание, я тут же отдернула ее, вспотевшую в раз, — расплавленные капли пролились на гладкое дерево, оставляя в нем глубокие ожоги…

"Прости, это должно было случиться…, лучше здесь, где я могу тебя спасти…"- услышала я Клима.

Все задвигались и зашумели разом, будто после моего дурацкого испытания всем сразу полегчало! Замечательно! Нестор Младший мне подмигнул, а Калеман, стоя на своей скамейке и, откашлявшись, произнес:

— Ну-с, Асеола Трувор, значит… Прекра-а-асно, — растягивая слова, он разглядывал меня, — а ведь, похожа, а? Как думаете? Да-а, а я думал, что старый Трувор выжил из ума, утверждая, что через несколько веков появится его наследница!

— Довольно, — неожиданно властно пресек король его разглагольствования. — Так вот, я, Асеола, Азгар и Илия, — я поежилась от непривычного имени, — постараемся отыскать этот храм… и попытаемся, не открывая его, найти вход в небесный корабль…

Азгар, уставившись в одну точку, покачивал утвердительно головой, Лансеол, скрестив мощные руки на груди, и, раскачиваясь взад-вперед в раздумье, тоже согласно кивнул.

— Видимо, Трагар попытался взорвать солнце, но закрытый храм удерживает его от взрыва, здесь же ясно написано "Откроешь храм… — откроешь Мрасу…"- произнес он негромко, а я вспомнила как мой дом боролся с попыткой взломать его.

Король кивнул головой.

— Вся надежда на вас, Рагадон, — Клим взглянул на дракона, тот мотнул рогатой головой согласно. — На вас, Лансеол, на твоих витязей, на вас, Гарра, подземные эльфы всегда были серьезной силой, за тобой — лекари и разведка, Калеман!

Король обращался к каждому, ожидая подтверждения, когда очередь дошла до Нестора, он сказал:

— Нестор Давенорт, — назвав впервые великана его родовым именем, — эльфы, гномы и драконы поступают в твое распоряжение, поскольку именно возле границы собрались огромные силы мрасов и их союзников — орков и троллей, темными тварями кишит вся эта местность. Они все будто ждут сигнала, и вряд ли это стояние продлится долго. Трагар знает нрав своих союзников. Но нужны они ему, я думаю, лишь, чтобы в момент взрыва, это стадо снесло в панике все наши укрепления, когда будет спасаться из Ничьей Долины. То, что пока ничего не произошло, говорит о том, что храм либо не найден, либо его не могут открыть. — Помолчав, он тихо добавил, — а я всегда с вами, вы знаете, — корона королей Синегории позволяет быть мне в любую минуту в любом месте…

— Ну, вот, пожалуй, и все, друзья, — Секлим улыбнулся. — Удачи! Она нужна сейчас нам всем!

Король поднял меч Сеющий Ужас, высоко в руке, и присутствующие, встав, молча обнажили оружие. Тихие слова древней песни зазвучали под сводами огромного шатра, а в моей голове гулким эхом им вторил старый маг-дракон.

Слова "…древний народ…" повторялись тихо, но с такой силой, что у меня от этого "…Риэлиен гард…" каждый раз начинало колотиться сердце со страшной силой.

Когда замер последний звук, воины обменялись каким-то совсем другим, потеплевшим взглядом, странное чувство вселяла эта песня, чувство защищенной спины, чувство, что мы вместе — риэлиен гард.

Шатер над головой исчез, лампы погасли, и темное, звездное небо охватило нас. Фонарь на школьном крыльце слабо освещал поляну. Все казалось очень мирным — и шумящий лес, и дом Илии, только это ненужное зимой тепло и мрачная забота на лицах воинов, короткие фразы, в которых чувствовалось дыхание войны, нарушали спокойствие ночи…

 

2

Вскоре на поляне остались я, Клим, Илия и Азгар. Нестор улетел самым первым, озабоченно переговариваясь с зеркалом, и мрачно бросив на ходу нам:

— К людям орки прорвались, у нас потери большие… Светоал! Лансеол! Рагадон, пусть Крез шлет ваших на границу с людьми…

Он еще что-то кричал, но было плохо слышно, — его дракон удалялся, взяв направление на юг.

Потом улетел и Рагадон. Калеман еле-еле виднелся на нем. Илия усмехнулся:

— Они сегодня дружны как никогда. Вот уже несколько десятилетий их не видели вместе. — И, помолчав секунду, добавил: — Клим, я должен рассказать тебе еще кое-что…

Молодой эльф быстро повернулся к нему:

— Говори, учитель! Только быстро, мы летим сейчас же…

— В летописи 115 года до создания Союза, — размеренно заговорил Илия, и по его взгляду было заметно, что, то что он хочет рассказать не допускает спешки, и сгустившаяся тишина вокруг нас подтверждала это, — было сказано, что вход в небесный корабль, прилетевший из дальнего небосвода, лежит через Забытый Остров и через Мрасу…

Клим, нахмурившись, смотрел на учителя. И вдруг…Нет!..Я перестала слышать их! Илия вновь заговорил, заговорил уже беззвучно, лишь помрачневшее лицо молодого эльфа было ответом на мои самые худшие опасения. Что происходит? Что они от меня хотят скрыть? Вряд ли учитель боится, что я их предам, тогда что же? Да, просто думает, что я буду отговаривать короля, но разве я хоть раз… Внезапно голос Клима прервал мою истерику:

— …ты это зря, — пусть она знает, о чем речь, — хмурое его лицо не предвещало ничего хорошего.

Учитель кивнул согласно головой и продолжил:

— Еще есть очень древние упоминания Лаввы из мира гномов о встрече с неведомым народом с небесного корабля, он говорит о том, что они прилетали уже однажды и использовали самую мрачную кровавую магию. И, чтобы управлять кораблем, раздваивались и приносили часть себя в жертву, получая власть над адской машиной.

— Значит… — задумчиво протянул Клим, — чтобы управлять этим солнцем, надо принести себя в жертву, а светлые эльфы не приемлют разделение себя, поэтому Обреченные просто погибли сами…

— …ну да, — только и выговорил Илия.

— Получается, они имеют власть над солнцем? — спросил Азгар.

— Нет, — если они совершили обряд над храмовым камнем, — стал объяснять учитель, — они принесли жертву духам земли, и стали ее стражами, для власти над синим светилом, надо принести жертву над ним…

— Надо найти Трагара, заставить его вывести корабль из-под земли, раз его двигатель еще работает, или сам двигатель запустить подальше от земли, и пусть он взрывается в космосе… — проговорила я осторожно.

Азгар, зыркнув в мою сторону настороженным взглядом, прошипел:

— Много непонятных слов, но в конце — лучше… Только искать сейчас Трагара, — нет времени, надо открыть храм, а это сразу взрыв…

— Да, это будет мгновение, когда солнце уже ничто не будет удерживать, а значит, надо полностью открыть храм, лишь когда закончится вспышка, и оно утихнет на некоторое время, — стал размышлять вслух король и, глядя на нас в упор, будто предлагал нам следовать за его мыслью, — за время между вспышками нужно вытащить светило из-под земли и,…тогда надо очень спешить! Потому что последняя вспышка закончится уже взрывом.

— А может увести всех из крепостей и пусть все мрасы со своей Мрасой…!

— Вот поэтому я и не стал рассказывать об этом при всех, — оборвал Азгара Илия.

— Да я лучше всех вас знаю, что этого делать нельзя!!! — Азгар зло хрястнул кулаком по косяку. — Внизу на многие километры все изрыто, если снесет то, что нас еще держит наверху, то просто обрушимся вниз! Ненавижу-у я их!

— А… если просто опять закрыть храм, пусть катятся в свою Мрасу! — нерешительно проговорил Илия.

Повисло молчание. Клим стоял на крыльце, ветер шевелил его распущенные волосы, зло прищуренные глаза смотрели куда-то вдаль, в ночной лес…

— Нет, учитель, мы должны бороться, чтобы наши дети не пропадали больше там бесследно, — тихо произнес он, — чтобы не было искореженных душ таких как Азгар, как… мой брат Малвир… — резко развернувшись к Азгару, он немного растерянно посмотрел в жесткие глаза татуированного эльфа. — Ты слышал что-нибудь о нем?

Тот секунду молчал.

— Я думал, ты никогда не спросишь…, а сам я никогда бы не напомнил тебе о Мале. — Сказал Азгар. — Малвир всегда с Трагаром… Раньше был… В последний раз я его не видел…, но Горм…, сильно он обижен был на Малвира, придушил и бросил в мусорную яму его Мал. Гаденыш был, им и остался…

Клим ничего не ответил, только видно было в свете фонаря, как сжались его кулаки и бессильно разжались.

Он отвернулся от нас, и в тишине раздалось потрескивание воздуха, — зеркальный круг повис перед королем. Зеркало нашло Нестора Младшего на крепостной стене:

— Клим, Лешак ты…, э-э, Светлый, здесь ужасно жарко, темных в долине как в бочке селедок, но не вылазят, будто ждут чего… Мы только прибыли с людской границы, троллей положили уже у болот, орков — около двадцати. И еще — надо или проводника, или людей не досчитаемся, — пятеро орков ушли на болота, если не увязнут там, то… — громогласный вопль господина Давенорта оглушил нас.

Но, зато Клим улыбнулся.

— Нест, через несколько часов мы будем у вас, пусть Лансеол присмотрит сверху за орками…

— Но граница, Клим, нельзя же без проводника…

— Нужно, Нест, нужно, посылай эльфов Лансеола туда. Все.

Клим зашагал, не оглядываясь, в сторону притихшего Драко. Я, на ходу надевая кольчугу, быстро догнала его. Через секунду Азгар возник рядом в темноте, а Илия же как тень уже давно бесшумно скользил вслед за любимым учеником. Глубокая теплая ночь, странно беззвучная, — без сверчков, без шелеста листьев стояла над лесом. Дракон шумно вздохнул, просыпаясь от наших прикосновений, зевнул во всю огромную пасть, всласть лязгнув зубами, и, разведя мощные крылья, взмахнул ими, потягиваясь.

Через пару минут мы были в небе. Школа быстро растворилась в темноте. Впереди, внизу, везде была ночь. Передо мной сидел Клим, я положила голову на его спину и закрыла глаза…Вдруг что-то знакомо шевельнулось в моем кармане, недовольно зашипев:

— Конечно, такую мелочь можно и не заметить! Давайте! Раздавите бедного, никому ненужного гнома…!

— Филимон, — я представила этого крысеныша, сидящего в сумраке кармана, и сунула туда руку, чтобы…

Ох! Ну, и крысеныш! Тяпнул меня! А что ты вообще хотела сделать, когда совала руку в карман?! Пожалеть? Погладить?

— Нет, Фил, я знаю, что сделаю, я повешу на карман табличку: "Осторожно, злая собака!" И забуду, что у меня когда-то был карман, а еще лучше, я его зашью, собственными руками!!!..Нет! И он еще смеется!

Довольное хихиканье было мне ответом. Потом маленький кулачок стукнул меня в бок и что-то протянул мне под нос. Возмущенно отпрянув, я отвернулась. В эту минуту Клим развернулся в мою сторону и, потянув носом, крикнул:

— А я бы не отказался сейчас перекусить…

Что-о-о? Перекусить?! Точно, хлеб, и что там еще? Ощупав круглую булку, я обнаружила широкий разрез, а в нем…толстенный шмат…щупаю еще…сало? Нет, мясо… с прожилками! Обожжаю! Ммм…А запах! Убийственный!

— Филимон… — буркнула я, в темноте деля булку и мясо на пятерых.

— Хм…

— Я без тебя пропаду…

— Факт!

Раздав по краюхе хлеба с мясом Климу и сидящим сзади Илии и Азгару, я некоторое время держала пайку Филимона перед собой. Наконец, гном протянул руку и… щелкнул пальцами! Я хмыкнула и опустила хлеб пониже. Кусок исчез в кармане. Ну, теперь можно спать спокойно, мир заключен.

Скоро поздний перекус закончился, и каждый погрузился в молчание, думая о своем, дракон же размеренно поглощал огромные расстояния, перенося нас все ближе к границе.

 

3

То проваливаясь в короткий тревожный сон, то просыпаясь и пялясь в густую чернильную темноту, я пыталась отвлечь себя от чувства все возрастающей тревоги. Война… Находясь столько времени в Синегории, я жила всегда вдали от границы, не считая самого первого дня и пары-тройки встреч с темными. Поэтому мне казалось, что войны здесь кратковременны, возникают внезапно и также неожиданно заканчиваются, мрасы, обдав ужасом и мраком, тут же пропадали в неизвестном направлении, и опять — все спокойно. Лишь теперь до меня стало доходить, что пропадали они, подчиняясь заклятию, наложенному когда-то давно Обреченными. Мурашки побежали по коже, когда я вспомнила голос Владомира и посиневшее лицо Калемана. Какая мерзость эта темная магия, если надо принести себя в жертву! Хотя… что я говорю, на войне и так погибают тысячи, без всякой темной магии, а тогда шла война, но одно дело ради своей страны, а если за власть?

Чем ближе подлетал к границе Драко, тем видней становилась земля в свете пограничных огней и костров, которые мелькали в Ничьей долине и на юго-востоке от нас, там Перевал Дракона и за ним Солнечная Долина. Оттуда пришли тролли и орки, их я видела только в одной старой книге, тролль оказался там тупоголовым громилой, который откручивал голову гному, орк же был ужасен, морда гиены на теле быка, вставшего на дыбы. Сходство с человеческим обличьем было такое отдаленное, что становилось страшно при мысли, что им противостоят эльфы. Вспоминая обрывки разговоров с Давой, Илией и Климом, я постепенно прорисовывала себе те белые пятна, которые мешали мне. Сейчас я уже отчетливо представляла себе силы, которые противостоят друг другу.

Уже находясь на подлете к темнеющим глыбам скал, я вздрогнула… Яркий белый свет внезапно вырвался в некоторых местах из-под земли и из-под черных кристаллов, которые оказались выхваченными из темноты и показались еще больше, тени от них зловеще протянулись по Ничьей Долине. Мертвенный, вздрагивающий свет выбивался из всех щелей, логов, канав…

— Вспышка Мрасова солнца… — крикнул Клим, обернувшись вполоборота ко мне.

"Драко, поднимайся выше!" — приказал он дракону.

"Уже…" — ответил тот.

И вовремя. Сразу три василиска, как толстые веревки, метнулись из темнеющего леса и свалились вниз, не долетев до жертвы.

Вспышка длилась минут пятнадцать, и все это время Драко летел очень высоко, я почувствовала, что замерзаю, когда, наконец, земля снова погрузилась во тьму, лишь вновь возникшие пожары отметили собой те места, где несколько минут назад вырывался ослепительно белый свет.

Сильный крен вперед, но не такой как в прошлый раз с Лехом, усмехнулась я про себя, показал, что будем приземляться. Взглянув вниз и увидев, темную, притулившуюся к огромной скале крепость, с двумя-тремя светящимися окнами в ночи, я удивилась. Я думала, что мы полетим сразу к болотам.

Драко спикировал на мощеный двор крепости и разогнал тишину хлопаньем крыльев и скрежетом когтей по камням.

Неуверенно встав затекшими ногами на землю, я увидела спешащего к нам Нестора. Драко улегся тут же во дворе, пользуясь минутой отдыха, Илия остался на нем, вытянувшись во весь свой немалый рост.

— Светлый, я приготовил, все, что ты просил… Людская одежда, обувь, оружие…Доспехи для Азгара… Держи! — доспехи полетели в эльфа.

— Нест, пленные есть? И, что ты заладил, Светлый да Светлый, давай хоть через раз?! — спросил негромко Клим.

Нестор хохотнул громоподобно и мотнул огромной головой.

— Есть пленный, ты ж просил, а так стали бы мы его таскать, много чести! — Давай его сюда…

Но пленный уже был здесь, он стоял широко расставив мощные ноги, цепь с острыми, поблескивающими в темноте шипами, стягивала его руки крест-накрест, охватывала всего его и крепилась толстым железным, почерневшим от времени кольцом к крепостной стене. В колышущемся свете факелов его лик был еще ужаснее, чем я себе представляла. Ничто в нем не вызывало жалости или сострадания. Это был не просто зверь, это было существо с темным разумом, зловещая бесноватость заставляла дергаться жутко его морду, не могу назвать это лицом, но если…Я вдруг представила вот это на улице моего тихого Ванино. Этого не должно случиться, кто там может с ним справиться?!

Клим тем временем, вынул из ножен Сеющий Ужас, и звенящий стон магического металла наполнил ночную тишину. Подобие страха мелькнуло в бычьих глазах орка. Запрокинув голову, пытаясь избежать прикосновения меча, он тут же дернулся от боли, острые шипы цепи, обмотанной вокруг шеи, впились в его шкуру. Лезвие, задрожав вожделенно, потянуло руку эльфа и, почувствовав свободу, данную хозяином, коснулось шеи пленного, единственного, свободного от толстых кожаных доспех, места.

Я видела, как Клим безмолвно смотрит в упор на орка… Он же… Ну, конечно! Продо, До продо, Мессере… Голова моя даже дернулась от силы, ворвавшейся в нее…

Я успела увидеть лишь, как Клим, уже подчинив мысли орка, мелькал ярким лучом в беспросветном подрагивающем от страха красном мареве ярости, выхватывая одну за другой нужные ему картины… Мелькнувшее светлое, искаженное болью лицо Лансеола… Нет, только ранен… Дальше…Ступеньки вниз… Где же это? Церковь?! Это же на пригорке, почти в самой деревне… Нет, вправо…А-а, там еще странный камень торчит посреди поля, с ним ничего не могут сделать, ни болота его не затягивают, ни люди со своей техникой не справляются… Дальше пошло сплошное месиво из кровавых ужасных пятен… Урод…

Помотав головой, я попыталась стряхнуть тягостное оцепенение. Глаза орка затравленно-злобно следили за каждым движением эльфа, и каким-то непостижимым звериным чутьем угадав, что больше не нужен, он взревел и задергался в цепях, разрывая доспехи…

Меч взвизгнул, дернувшись вперед… Все стихло… Уже через секунду, подчинившись Климу, Сеющий Ужас замер у него в руке. Кровь не текла по лезвию, она жадно впитывалась холодным клинком. Орк неподвижно висел на цепях.

— Страшная штука, этот твой Сеющий Ужас, — проговорила я.

— Страшно, если он окажется в руках темного… Мой прадед получил власть над этим клинком, победив его темного хозяина, который просто выпускал каждый день клинок на охоту… С тех пор меч принадлежит моему роду, и лучше будет, если так будет и впредь, — ответил устало Клим, — Ты все видела, Ася? Поняла, где храм?

Я кивнула.

Ночь подходила к концу. Надо спешить и до рассвета попасть туда, или придется ждать следующей ночи.

"Ты права" — ответил мне Клим, привычно слушая мои, открытые для него, мысли.

 

4

Драко оставил нас, лишь только пересек границу. Знакомое сопротивление воздуха прошло почти незаметно. Дракон, исчезая в черном пока еще небе, проговорил:

"Я буду в крепости Волка… Зовите…"

И тишина, и гнилостный запах болот, и коряги, выступающие в плывущем тумане в свете луны…

Я знала, что заходить на заимку нет времени, поэтому прошла мимо нее, вышла на тропу и оглянулась. За мной сразу шел Клим, за ним виднелось седоусое, суровое лицо Илии, а дальше настороженные глаза Азгара смотрели на меня ожидающе. Обычные охотники с длинными палками, на болотах без них никак, ну, может быть, татуировка Азгара кого-нибудь смутит, ну, так мы и не собирались никому показываться, только случайная встреча…, но мы постараемся ее избежать.

Я пошла. Темно, это плохо — опасно… Память начала лихорадочно работать в поисках поворотов тропы, опасных, неопасных на вид, полянок… Главное успеть миновать до рассвета болота, а это часа четыре не меньше, так что солнце застанет нас еще в лесу, но и на рассвете люди не торопятся в это время года сюда. Спасибо деду, — я чувствовала как глаза, руки ноги, действуют автоматически, то, сворачивая в нужном месте, то запрещая опереться на гнилушку, торчащую из трясины, иначе уйдешь вместе с ней в гнилое месиво. Самое скверное, продолжала я продумывать наш выход из леса, что где-то здесь могут в самый неподходящий момент объявиться орки…

Фу!!! Меня обдало жаром… На тропе в клочьях сырого тумана на меня надвинулась мрачная тень существа, вытянувшего руки вверх… Я, ускорив шаг, чуть не пропустила поворот тропы, здесь очень крутой. Поэтому, обернулась, предупреждая всех. Глухой, утробный вой топей отзывался на каждый наш шаг. Паническая возня в кармане сопровождала меня. Видно проснувшись от леденящего кровь звука, гном понял, где мы проходим, и никак не мог успокоиться. Наверное, жует что-нибудь, — хмыкнула я.

Светать начало, когда мы вошли в лес. Вместе с вонью болот и напряжением стала отступать и ночь. Некоторое время, машинально идя след в след, эльфы молчали. Я, по привычке отмечая каждую мелочь по пути, замерла, увидев здоровенный, глубокий след завернутой вовнутрь, как у медведя, стопы. Клим в одно мгновение оказался рядом.

— Орк, — еле слышно произнес он. — Еще где-нибудь можно выйти с болот? — Спросил тут же, обернувшись ко мне.

— Нет, только здесь… Болота совсем не промерзли, — слишком тепло. — Ответила я.

Азгар неслышно скользнул вперед. Илия ушел вправо, а Клим искал следы слева от тропинки. Я уже догнала Азгара, как вдруг Илия поднял руку вверх, подзывая нас.

Здесь, в кустах калины было все вытоптано, кучей наваленные ветки были в грязи и засохших следах бурой крови. Ранен? Или кем-нибудь подкрепились? Множество следов на стоянке и лишь две пары уходило в сторону деревни.

— Значит, двое, — проговорил Азгар.

Эльфы неслышно пошли по следу, мне ничего не стоило не отставать от них, но я чувствовала, что они прикрывают меня. Я понимала, что эльфы не пойдут к храму, не настигнув орков, значит, придется ждать… ждать до вечера.

Однако мы прошли и лес, и редкий подлесок… Мостик через небольшой ручей мы уже почти миновали, как вдруг, заметив неуловимое движение у самой воды, я притормозила почти одновременно с Азгаром. Точно! Орк, скорчившись, лежал под мостом и, если бы он не шевельнулся, мы бы прошли мимо. Клим, мгновенно понял это, обернувшись, и, бросив сильное тело вперед, уже был под мостом. Раненый, шатаясь, выскочил с другой стороны и сразу наткнулся на меч Азгара, который встречал его там. Подойдя к убитому орку, Клим сделал его невидимым, и мы двинулись дальше. Остался еще один… Лишь бы этот урод не добрался до деревни… Спящие беззащитны…

Вот и пригорок, за которым сразу откроется мое Ванино. Взойдя на горку, мы окажемся как на ладони… — Вон он! Но эльфы тоже заметили его. Орк большими звериными прыжками приближался к ближайшему сараю, почуяв добычу. Илия остановился, сделав неуловимое движение руками. Ноги орка затоптались на месте, будто увязли в чем-то, и он рухнул в полный рост. Азгар добрался до него в считанные секунды. Мелькнул клинок.

Сделав тело орка невидимым, Клим тихо проговорил:

— Идем к храму, Ася, околицей.

Значит, все-таки к храму. Я свернула влево и пошла, увязая в раскисшей земле, полем, обычно деревенские здесь садили картошку. Было очень рано, пасмурное зимнее утро наступало медленно. На главной улице и во дворах было пустынно. У нас совсем мало времени, скоро, совсем скоро народ потянется на улицу, кто куда — в церковь, в магазин, просто на подворье… Вот и церковь, теперь направо, к камню… Вот он торчит, как заноза, в чистом поле.

 

1

— А-а-а-а-а, — громкий вопль заложил мне уши, и я непроизвольно прихлопнула рукой рот…

Но орала не я, вопил Филимон, чуть не вывалившийся из моего кармана… потому что мы падали…

Земля возле камня, как только мы ступили на нее, провалилась в один миг под нашими ногами, но, пролетев метра два, я почувствовала на себе паутину, Филимон заглох… Эльфы, не проронив ни звука, и, поймав меня в ловушку, не забыв, заткнуть рот гному, скользили в полусумраке осыпающейся земли. Через секунду они мягко приземлились, поставив и меня на ноги. И хорошо, — хоть и учил меня Клим этому искусству, прыгать с большой высоты и приземляться, но сбросить откуда-нибудь, чтобы проверить, научилась ли я, у него наглости не хватило, поэтому, я так думаю, он и подстраховался, посадив меня в паутину.

Вековая тьма подземелья немного рассеивалась под провалом, куда мы свалились, хотя я подозреваю, что все так и должно было быть. Под подошвой сапог чувствовался гладкий каменный пол, заваленный осыпавшейся землей. Затхлый воздух.

"Темные здесь…" — услышала я Клима. "Я и Азгар — на Забытый Остров, когда я дам знать, Илия — вы должны быть готовы снять заклятие Стражей…и…"

"Бум", — подумала я.

Я услышала улыбку эльфов, если это можно так назвать, — будто теплая волна коснулась моего похолодевшего сердца. Даже мне было ясно, что задумано небывалое, и они сами сомневаются в исходе, — они могли не вернуться…

"А когда все будет кончено, Ася…"- как всегда прочитал мои мысли Он, — "…мы уйдем домой… и будет зима"

Его рука дотронулась до моей… Секунда… И воздух задрожал, и радужная пленка повисла перед нами. За ней все плыло и искажалось, и Клим, а за ним Азгар исчезли в этом плавающем мире…

Черт!!! Большие крылья в мутном радужном свете мелькнули следом за ними, обдав волной спертого воздуха. Выжидали твари!..Наши с Илией руки метнулись одновременно… Рассеченная мечом птица, не вскрикнув, сгорела мгновенно… Проход на Забытый Остров медленно закрывался.

Сколько их здесь прячется, этих тварей?

Когда темнота вновь стала смыкаться вокруг нас, и я беспомощно схватила учителя за руку, Илия сказал мне:

"Слушай себя, отбрось все, и слушай, и темнота будет светом"

Легко сказать, отбрось все… Но в этот момент я отчетливо вдруг почувствовала возле себя присутствие… Зловонное дыхание… Мерзость… Но мне надо было видеть, я должна увидеть, где учитель… Пока я его только слышала. Рубящие и хлюпающие звуки раздавались уже трижды справа от меня, на него напали… Но ни стона, ни вскрика…

"Я вижу тебя, действуй!..", — но слова учителя запоздали.

Внезапно темнота вокруг для меня стала серой, предметы выступили из мрака и темный… Он висел как летучая мышь вниз головой прямо передо мной, крылья его раскрылись и готовы были сомкнуться вокруг меня…

Для кольца — близко… Нож на поясе… Сделаю движение — он поймет, что я уже вижу его… А он не хочет меня убивать! Почему он тянет?! Отскочив на шаг, я попыталась лишь обжечь его пламенем… иначе оно сожгло бы и меня, — и дикий визг раздался под сводами подземелья. Птица, затрепыхалась судорожно от ожогов, все больше покрываясь огнем от взмахов крыльев… Учитель, прикончив ее, схватил меня за руку и потянул за собой. Я уже стала различать очертания каменных стен.

"Надо спешить!.. Они тебя хотят поймать, чтобы заставить Светлого вернуться, поэтому я и не хотел тебя брать" — проворчал старый Илия.

Его светлая фигура бесшумно скользила передо мной, продвигаясь в подземном туннеле.

"Найти камень они смогли, а дальше, надо знать, где вход в храм, но все равно будь начеку, их здесь, у входа, может быть гораздо больше" — сказал он, не поворачиваясь ко мне, остановившись у очередного поворота каменного коридора.

"Буду" — коротко ответила я.

"Возьми меч…" — все также спиной ко мне добавил эльф.

Слева от меня выплыл меч… Однако тут же из темноты, откуда мы только что пришли, метнулась длиннопалая белая рука и, схватившись за меч, потянула его к себе. Мертвенно-белое узкое лицо стало приближаться ко мне из мрака, но успев полоснуть его огнем кольца, я подхватила клинок уже у пола. Оглядевшись, я пока не заметила больше сзади никого. Видимо этот следовал за мной, ждал, пока я окажусь подальше от эльфа. Илия был уже у противоположной стены, он оглянулся на меня и взгляд его стал каменным.

"Не выходи…" — предупредил он.

Жуткий пронзительный хохот десятка глоток раздался из-за каменного угла, будто они поняли, что мне сказал учитель. Светлая тень эльфа метнулась, пропав из поля моего зрения, беснующиеся черные пятна заплясали по стенам. Псы пригнали добычу своим хозяевам. Сами темные эльфы, узколицые и длиннопалые, поджидали нас здесь. Видимо, где-то рядом вход в храм, раз их здесь столько.

"Меч — это хорошо, но люблю я нож, добрый старррый нож…" — , подумала, я, метнув один из дедовских клинков в черную фигуру, бывшую ближе всех ко мне. "Фил, пора…»

Гном, пискнув что-то, все-таки мгновенно выбрался на каменный выступ, и первый нож вернулся, когда предыдущие два уже настигли свою жертву. Темные эльфы зажали учителя в узком проходе плотным кольцом, но все-таки еще не решались подступить к светлому эльфу. Этот обоерукий воин владел своими тяжелыми мечами так, что сливаясь в единый круг, отблеск металла превращался в солнце… Воин-солнце… Но ему приходилось нелегко. Мне удалось заставить нескольких темных отступить в мою сторону, когда они заметили, что один за другим двое беззвучно свалились. Но все равно их было слишком много. Еще один!..Кольцо… Зороа! Двое!!! Фил, миленький, не бойся… нет времени… Нож!!!

Илия отступал. Они ушли далеко от меня, последний нож не долетел… Но… сзади?! Обошли! Зороа! Еще один… Зороа! А-а-а, черт!

Два огненных луча сомкнулись в черноте подземелья. Белое вытянутое лицо темного эльфа, мрачно оскалившееся, подступало в темноте. Вот этого ты не ожидала, Аська, но это должно было когда-то случиться! "Если луч пойдет в меня, то хана!!!" — мысль работала лихорадочно, чувствуя растущее напряжение силы огня, от которой моя рука вибрировала крупной дрожью… Зеркало! Выхватив кусок стекла, я приказала ему поймать огонь врага и…

Волной белого пламени окатило подземный коридор, и злобный визг прокатился эхом по древним стенам.

Илия по-прежнему как заведенный кружился в своем страшном танце, не отпуская от себя ни на шаг как зачарованных темных, взлетая на каменные выступы, и они один за другим падали, едва решались приблизиться к нему вплотную… Пятеро против одного… Далековато… "Не выходи, Фил!" — обернулась я к гному, приблизившись к темным сзади…

"Первый пошел…" — отсчитала я, пустив первый нож, бывший уже скользким от крови. "Есть…"

Раненный в спину темный завертелся, отступив от учителя… Зороа! Кончено! Две темные тени бросились в мою сторону… Второй пошел, в глаз!!! — отступая, чтобы сохранить расстояние для броска и не подпустить их ближе, в ближнем-то бою я никто, и звать меня никак… Есть!!! Зороа!!! Смяв пламенем сразу двоих, и, обалдев от тишины, в раз обрушившейся на меня, я замерла, со страхом взглянув в глубь коридора, где еще секунду назад кипел бой…

Илия, прямой и светлый как струна, опершись на два длинных меча, стоял совсем близко от меня и сдержанная его улыбка была для меня лучшей наградой в жизни. Филимон, пробравшись ко мне, спрятался в кармане и я подумала:

"Мы еще вместе…"

Учитель, поманив меня за собой, нажал один из множества камней на неровной стене. Небольшой проем открылся в ней. Скользнув вслед за эльфом в черное пространство, я услышала как каменный мешок сзади закрылся и паника взметнулась во мне…

 

2

Но паниковала я зря, уже в следующую секунду невероятно светлое ощущение коснулось меня. Вспыхнул неяркий свет и меня ослепила белизна небольшого помещения. Белые стены, белый потолок, белый пол… Золотистые краски фресок на стенах…Я с удивлением заметила, что везде и на стенах и под ногами было изображение Синегории! Это была карта, самая красивая, какую я когда-либо видела… Карта-фреска! Поля, леса, реки, горы… тончайшее изображение тех, кто населяет эти места… Только Ничья Долина, которая сразу привлекла мое внимание, называлась здесь Мрачной и узкие, злобные лица темных эльфов показывали, что издревле они владели этими местами…

— Ася, пора… Мне нужна твоя помощь… Только два эльфа рода Совы, из кланов, восходящих происхождением ко временам закладки храма, могут просить снять заклятие Стражей, — проговорил тихо Илия, заставив меня невольно вздрогнуть.

Он стоял у жертвенного огня, в глубине очень светлого помещения и вся его светлая фигура, величественное лицо казались неотъемлемой частью храма. Мне даже почудилось, что тихая древняя музыка будто струится с этих старых стен. Музыка свирели, какого-то неведомого струнного инструмента, тихо щиплющего мои напряженные нервы, и, мерно ухающего время от времени глухим басом, наверное, огромного, обтянутого толстой кожей, барабана… Это невероятно!

Стараясь не ступать на рисунок, я подошла к учителю. Внезапно тишину храма разорвал резкий нарастающий воющий звук, сквозь который я услышала искаженный, растянутый голос Клима. Сначала невозможно было что-либо разобрать, чавканье, хлюпанье, завывание какого-то ветра заглушали исковерканные кривым пространством Забытого Острова слова… Но Илия, похоже, понимал… Да продо, Мессере! Но голос Клима неузнаваемо изменился!

— Я готов перенести солнце на Забытый Остров… Илия, снимай заклятие, — ледяной голос, от властности и жесткости которого у меня поползли мурашки, и тут прорвался мой Клим, — Быстрее, боюсь не выдержать, — молчание, мы думали он ушел, но потом донеслись еще его слова, сказанные почти шепотом, — …раздвоение — жуткая штука, Асенька…

Илия, украдкой на меня взглянувший, нахмурился и сказал:

— Сову… — и протянул мне руку.

Я дрожащей рукой выдернула медальон и рывком разорвала цепь, боль обожгла шею, но чувства, казалось, замерли во мне, — хотелось быстрее покончить со всем этим. Протянув свою сову учителю, я положила руку на стену в том самом месте, где изображенный на фреске эльф держал вытянутой свою ладонь. Две совы, которые держал старый эльф, сильно закачались на своих цепях, и свет, исходивший от двух факелов, замигал… Илия коснулся своей рукой руки другого эльфа с фрески… Ветер загулял по храму… Огонь, зажженный старым эльфом, заметался под его порывами… Страшный гневный вопль ледяным эхом прокатился по стенам… "По моему это Владомир…", — поежилась я.

Наступила темнота, ветер стих… Ощущение жуткой опасности навалилось на меня в глубокой тишине…

— Беги, — прошептал Илия, — очень быстро беги, Ася…

Выскочив в подземный переход, мы побежали. Я удивилась, увидев, как старый Илия нисколько не отстает от меня. Невероятная легкость несла и меня вперед. Видимо, это сила эльфов, позволяющая им во время боя взлетать и пробегать по стенам, прыгать с большой высоты и приземляться, как ни в чем ни бывало. Поворот… Поэтому Илия и не отстает от меня, а я — от него… Значит, во мне все больше просыпается эльф…

Это глубокомысленное заключение бешено скачущих мыслей настигло меня уже под осыпавшимся входом в подземелье… Страшный грохот расколол мертвую тишину старых стен… Илия, схватив меня в охапку, взбежал по стене на несколько метров и выбросил меня изо всех сил на поверхность в светлеющий серым небом разлом… Я кинулась назад, протянув ему руку, но, вырвавшаяся наверх волна отбросила меня далеко от прохода… Огненный столб с кусками земли и камня взметнулся над входом в храм, разворотив землю вокруг и засыпав его и мою надежду, что я смогу еще чем-то помочь учителю… Обхватив колени руками, я замерла, сидя на раскисшей от дождя земле. Надо мной разрастался огромный гриб настоящего атомного взрыва, я не могла оторвать глаз от него, с содроганием представляя, что будет после. Но уже через минуту стало понятно, что ядовитое облако взрыва оказалось зажатым в странном прозрачном мешке, который, растягиваясь все больше, наливаясь радужной мутью, все-таки сдерживал его. Невероятно! Ядерный взрыв оказался закованным в каком-то пространстве… Неужели это Забытый Остров! Но… Что тогда с Климом и Азгаром?!

Я продолжала сидеть на земле под расплывшимся над полем и притихшей деревней огромным переливающимся мешком. Меня словно пригвоздило к этому месту… Мне казалось, что только оно меня еще связывает с Климом…

Сколько я так просидела, не знаю, очнулась я от холода. Я жутко замерзла. Сильная дрожь била все мое тело. Что-то мокрое и холодное сыпало мне прямо в лицо. Снег…, равнодушно отметила я. Небо было затянуто свинцовыми снеговыми тучами, непостижимый мутный ядерный мешок исчез. Сообразив, наконец, что прошло много времени, и я сижу на виду у всей деревни, я оглянулась назад… Небольшие, разрозненные кучки жителей смотрели в сторону поля, но, похоже, не решались подойти ближе…

Зима пришла, Клим, а ты не возвращаешься… Как же я могу вернуться домой? Без тебя и меня нет, Клим…

Тяжело поднявшись на затекшие и замерзшие ноги, я некоторое время стояла, раздумывая, куда пойти. Но оказывается, вопрос этот для меня больше не стоял… Ничто не тянуло меня в старый заброшенный дом, в старые детские воспоминания, Синегория стала… да и была всегда моим домом, только я об этом не знала.

Повернувшись спиной к деревне, я пошла… Я уходила на ночь глядя, сквозь усиливающуюся метель на болота, туда, где для меня было все понятно, где все жители большие и малые, этот древний народ, встал на защиту границ и своей, и границы с людьми, чтобы темное порождение их страны не коснулось не знающих ничего об этом людей, считая это своим долгом, долгом жителей Пограничья.

 

3

Я миновала мостик, и все убыстряя шаг, шла к лесу, когда взглянув вперед, заметила легкое движение в редком осиннике. Мое сердце бухнуло… Подойдя ближе, я уже не сомневалась, — Азгар!!! Сумерки и снег размывали его в смутное пятно, но я уже была достаточно близко, чтобы узнать эту сутулую фигуру. Дикая радость от того, что я его вижу, сменялась жутким отчаянием от того, что я его вижу одного. Я уже почти бежала, отступили холод и промозглость мокрой одежды… Вот… Уже почти дошла…

— Азгар… — выдохнула я и замерла.

На куче собранных наспех веток, на плаще Азгара лежал Клим. Азгар, повернувшись ко мне каким-то застывшим лицом, попытался улыбнуться. У него ничего не вышло, лишь кривая гримаса перекосила губы.

— Подожди радоваться, — просипел он.

Я, опустившись на колени в мокрый снег, взяла закоченевшую руку Клима в свою и, положив голову ему на грудь, прислушалась… Сквозь гулкие удары своего сердца я услышала слабое, еле слышное туканье… Еще не все потеряно!

— Филимон, — позвала я.

Но его и не надо было звать. Гном уже сбежал по моей коленке, и деловито ощупывал, осматривал, прислушивался. Покачав головой, он сказал, наконец:

— Раны вылечу, но тут что-то еще…

— А Илия где? — не выдержал Азгар.

Я встала, совсем заледенев, и в двух словах рассказала, что произошло… Азгар молчал. Потом, закрыв руками лицо, он долго так сидел. Меня стала бить дрожь.

— Мы должны идти, Азгар, здесь оставаться нельзя. Уйдем в лес, там попробуем вызвать дракона, — мне хотелось его расшевелить, не знаю, что с ними там произошло, но эльф был сам не свой.

Он на меня посмотрел как-то мутно, кивнул головой, и, подхватив Клима, внезапно стал сильно клониться в бок. Я, рванув к нему, обхватила руками его и Клима, и удержала их изо всех сил.

— Азгар, ты не можешь один его нести! Пусть Филимон осмотрит тебя, — предложила я осторожно.

Эльф посмотрел на меня каменным взглядом и пошел… Он шел деревянным шагом, как заведенный… Мне оставалось уйти вперед и показывать дорогу.

Вскоре совсем стемнело, но глаза, привыкшие к темноте, различали с легкостью деревья, просветы между ними…

Наконец, дошли до леса… Уйти подальше, чтобы не видно было костер, чтобы не было непрошенных гостей… Передохнем, а дальше видно будет… Ноги вязли в рыхлом слое снега, тонкие, легкие сапоги промерзали насквозь.

Добравшись до привала орков, я бросила свой плащ на кучу веток, Азгар бережно опустил тело Клима на них, и без сил повалился на снег.

Нарубить мечом веток для Азгара, перекатить его со снега на ветки, зажечь огонь, дрова были повсюду, но на это уже не было сил. Привалившись к дереву, я дала себе минуту…Всего минуту… Очнулась я оттого, что меня кто-то дергает за руку.

— Филимон, тебе чего?

— Ася, я, к-к-конечно, п-п-понимаю, что нельзя на территории людей пользоваться магией, но… не до такой же степени. Клим и Азгар… они же никогда в жизни не з-з-замерзнут! Это же эльфы! Но мы то с-с-с тобой нормальные люди, ну ладно не с-с-совсем… — нехотя добавил он, — мы то окочуримся…

— Не поняла… Что ты предлагаешь, Филимон? — буркнула я, засыпая, и прекрасно понимая, что спать-то нельзя как раз.

— Вызвать одежду… Зима на дворе. И лето теперь не скоро, Светлый постарался похоже…Не спи… — долбанул со всей силы меня по плечу гном.

Я рассмеялась. Усталость немного отступила, черный сегодняшний день посветлел… самую малость.

— Филимон, светлая голова… Давай быстрее!

Уже через десяток минут охающая Дава закидывала нас вещами, а, взглянув в безжизненное лицо Клима, побелела… Зыркнув на меня, она покачала головой и исчезла.

Азгар тем временем пришел в себя и, переодевшись в одну из курток Клима, теплые штаны, жевал кусок Давиной ватрушки с мясом. Ну хоть он ожил немного… Клима мы одели вместе с ним, но даже это не привело эльфа в сознание. Я, пытаясь скрыть отчаяние, достала зеркало.

— Драко… — позвала я, с надеждой уставясь в него.

Что происходит там, на границе? Вспоминая Ничью Долину, кишевшую орками и троллями, я содрогалась от ужаса и отвращения, представляя минуту, когда во главе этого безумия, встанут покинувшие остывшую Мрасу темные эльфы, стремясь завоевать себе место под другим солнцем…Что будет происходить в это время у крепостей!!!..Они первыми встанут на пути темной орды… Поэтому я не очень-то надеялась на ответ Драко, но, как он был нужен нам сейчас!!!

Тишина и холодная гладь зеркала была самым страшным ответом, который мог прозвучать в эту минуту. Дракон не только не мог прилететь, но с ним что-то случилось!

Идти пешком через болота, когда нормально идти из троих может только один…Короче, ждать нечего! Пора двигать… Я вскинула глаза на Азгара, он, поймав, мой взгляд, понял и встал.

— Только понесем вместе… На носилках из веток… Если с ним завалишься в болото, мне тебя не вытащить… — стала убеждать я его.

Но он уже через минуту кивнул, молча, и по-кошачьи нырнул в лес. Я не успела погасить костер, как Азгар уже был рядом с двумя хорошими лесинами. Перекинуть длинный плащ и закрепить его, — дело нехитрое, но в снежном полусумраке, еле разгоняемом факелом, это заняло приличное время. И все-таки я не выдержала, и, положив руку Азгару на плечо, когда он сидел на корточках и закреплял плащ бечевкой, спросила тихо:

— Скажи, что с Климом.

Рука эльфа замерла на секунду… Он посмотрел на меня снизу вверх и, наконец, сказал:

— Он раздвоился… Этого нельзя сделать и остаться самим собой, но принести просто себя в жертву было недостаточно, надо было управлять солнцем, чтобы загнать его в проход на Забытый Остров… Когда все было сделано, он совсем озверел и в минуту просветления бросился в закрывающийся проход… Я еле успел его выхватить оттуда, когда прогремел взрыв… Он скорее сильно оглушен, но самое скверное, что он не хочет возвращаться… Когда маг такого уровня хочет умереть, это в его руках… Я думаю, только ты его можешь вернуть, но именно ты и удерживаешь его от возвращения… Он не сможет быть прежним.

Его татуированные руки снова замелькали в темноте. Скоро все было готово, и наш маленький отряд двинулся к болотам, решившись идти с небольшим светящимся шаром, который поплыл рядом со мной.

Я шла первой, держа носилки и, не спеша, ступая по снегу. В этом месиве из снега и грязи трудно было угадать тропу, поэтому ориентироваться приходилось и по корягам, и по запаху.

Болота… Тропа кое-где проходила по гнилой воде, а с грузом приходилось брести почти по колено, хорошо, что попросила у Давы высокие сапоги…

Сколько мы уже идем? Наверное, около двух часов, судя по тому, где мы.

— Азгар, ты как?

— Нормально. Ты? — просипел эльф.

— Остановиться нельзя. Кругом вода. Идем дальше.

Молодец. Бодренько. А на самом деле я выбилась из сил. Ааааааа! Крикнула я про себя изо всех сил. Все. Иди дальше. Скоро поворот. Надо предупредить, чтобы не оступился… Это будет две трети пути… Осталось меньше половины… Хватит ныть.

Но мысли отсчитывали каждый шаг, тело просило отдыха, а отчаяние не лучший помощник.

— Азгар… Поворот… Следи за мной… — крикнула я.

— Да…

А мертвяк-то мрасов молчит…

— Филимон, ты где?

— Ну, — высунулся гном.

— Мертвяк молчит, мы его прошли, а он молчит… — сказала я, пытаясь справиться с дикой усталостью.

— Класс! Ася, ты же совсем выбилась из сил!!!

— Ну, — буркнула я.

— А вот сейчас свалишься, и я — с тобой…

— Ах, ты крысеныш, вот скоро придем, тогда я с тобой разберусь, — ухмыльнулась я. — Азгар, скоро заимка…

— Да, Ася, — ровно и тихо ответил Азгар.

Думай о чем-нибудь, думай о хорошем… Клим со мной, это главное… Я не отпущу его…

Ноги уже не было сил тащить по болотной жиже, носилки казались неподъемными, когда, наконец, гнилой лес поредел и полянка, сейчас засыпанная снегом, легла перед нами.

Неужели мы дошли! Вот и крыльцо. Стоп! Нет!!! Слабый свет шара осветил большие следы на заметенных снегом досках. Все истоптано. Чуть не пропустила, меня обдало жаром.

"Азгар, на крыльце следы." — обратилась я к эльфу, молча.

"Ставим носилки".

Положив носилки на снег, Азгар метнулся вперед, будто и не было многочасового изнурительного пути, меч уже был в его руках. Я вздрогнула и вынула свой меч, увидев как эльф скользнул в дверь… Зачем?! Но он скоро появился вновь и мрачно прошептал:

"Орки. Много."

"Сама вижу", — пробурчала я, кивнув на следы.

" Лучше дом сжечь"

"Наверное, да", — еле выдавила я из себя.

Дедова заимка. И я должна ее сжечь. Но другого выхода я не видела. Оставить их здесь нельзя. Раз вчера двое прошли через болота, значит и другие пройдут, потому что теперь, когда зима вернулась, болота начнут промерзать. И самое скверное — придется идти дальше, отдыха не будет. Мороз крепчает. Снег сыпет сухой и колючий… «Драко-о-о» — отчаянно позвала я снова дракона, граница близко — может откликнется, но, вспомнив слова Клима, что без зеркала отсюда дракона не вызвать, выхватила зеркало и позвала снова…

Азгар тем временем заклял дверь и окна, чтобы орки не вырвались из дома, и подал мне знак.

— "Зороа", — прошептала я.

Заимка вспыхнула быстро, сначала был слышен только треск огня в тишине болот, а потом — дикий вой и грохот поднялся в доме. Двери и окна заходили ходуном, но заклятие им не преодолеть, и скоро все было кончено, и вновь треск огня и тишина болот…

Дом догорал, а я отупело смотрела на стены, которые тоскливо светились углями в ночи… Холод вновь стал добираться до меня, промокшие штаны давно покрылись ледяной коркой… Я нагнулась и взялась за носилки…

— Ася, дракон…

Свистящий шепот Азгара не сразу дошел до меня. Я некоторое время так и стояла с носилками в руках, пока не выделила из треска пожарища равномерные взмахи крыльев дракона. Эти, показавшиеся мне ужасно родными, звуки вызвали во мне такую бурю радости, что я задохнулась… Сев прямо на снег, я привалилась к остаткам крыльца и, затаив дыхание, уставилась в небо. Черная тень дракона вскоре накрыла нас…

 

4

Стояла глубокая ночь, заимка почти догорела… В этой полутьме не сразу стало понятно, что дракон нарезает уже третий круг над поляной.

"Драко?", — позвала я дракона.

"Я — Лех…"

"Лех… приземляйся ближе к пепелищу, справа от тебя болото, утонешь по маковку и не успеешь пикнуть"

Я мельком взглянула на Азгара и встретила его настороженный взгляд, неужели там так все плохо, похоже, ему тоже пришла эта мысль в голову — Филимон, заворчав, залез поглубже в карман, и прогундел:

— Ася, привяжи меня крепко, с этим обормотом…

Но радостный Лех уже приземлился, поэтому гном счел за лучшее скрыться. Дракон, встав на дыбы, несколько раз взмахнул крыльями и бодливо помотал огромной головой, стряхивая сосульки, намерзшие на бровях. От него шло тепло как от печки.

Сборы заняли пять минут. Азгар взлетел легко на дракона и подтянул к себе Клима, я села следом, а Азгар — позади меня.

"Готово, Лех… Пошли…", — сказала я дракону.

Взлет на удивление прошел гладко. В драконе неожиданно почувствовались отсутствовавшая напрочь раньше уверенность и сосредоточенность. Надо же…

"Растешь, Лех…", — сказала я дракону, похлопав его по толстенной броне.

Немного погодя, когда прошли границу, и в холодном темном небе нам пришлось закутаться в медвежьи шкуры, Лех неожиданно очень почтительно обратился ко мне:

"Асеола, что с королем?"

Я улыбнулась, поняв, что Лех не смог обратиться ко мне по-свойски, назвав Асей, считая себя непозволительно молодым. Сколько этому молодому, лет сто?:

"Пока ничего не могу сказать, Лех, только то, что он жив… Расскажи в двух словах, что здесь?"

Дракон шумно фыркнул.

"Крепости взяты… Трагар объявил, что он хозяин Синегории…"

"Пока корона у Светлого, Темный к власти не придет…", — ого, привыкнув к шипению Азгара, я чуть не подпрыгнула, услышав его низкий, жесткий голос, вмешавшийся в наш разговор на языке драконов.

"Вот и я говорю, жив ли наш Светлый?", — а дракончик-то молодец, не испугался сурового эльфа.

" Куда же мы тогда летим, если крепости взяты?", — растерянно спросила я, — всего один день, а как все изменилось.

"На север, туда все идут…", — ответил Лех.

"Что с Драко?"

"Ранен… василиском… Гномы лечат… Раньше драконов не лечили, от тебя повелось… Он меня послал…"

Неуклюжая речь Леха ворочалась тяжело в моей голове.

Короткие ответы, короткие вопросы… А сколько за ними стоит перемен! Как ты нужен сейчас Клим! Ты слышишь Леха? Как все случится в Синегории, что принесет эта война? Твоя Синегория теперь без защиты короля и короны, и заклятие Стражей снято, и Илия…не могу выговорить это слово — Хочу надеяться, что он сумел избежать гибели.

Я положила руку на грудь Клима, слушая, как бьется его сердце… Да Продо, Мессере…

…Глубокая темнота… Иногда белые вспышки вспарывают черноту и вновь разорванное становится целым… Опять темно… Голоса, которые я никак не могу узнать… голоса, тянущиеся, казалось, вечность… И странно-чужой голос бесконечно монотонно повторял:

— Я не могу вернуться таким… Не могу… И не вернусь…

Очнувшись, я поняла, что дракон настойчиво зовет меня:

"Куда летим?"

— Азгар, кто сможет лечить Светлого? — крикнула я сквозь шум крыльев Леха.

— Ты…

Я?!

"В Еловую Гору, Лех, в Еловую Гору…", — задумчиво проговорила я дракону, потому что дракону-то дела нет что да как, ему надо конкретно: вправо, влево или прямо…

В Еловой Горе можно будет спрятать беспомощного Клима, а потом…

— Не сомневайся, — наклонившись к самому моему уху прошептал Азгар, — Ты правильно решила. Верь в себя, Клим в тебя верил… и я начинаю думать, что он не ошибся… — добавил он, немного помолчав.

 

1

Начинало светать, когда мы достигли уже занесенных снегом северных лесов. Зима, налетев на Синегорию сильнейшей метелью, рвала и метала тонны снега, словно пытаясь наверстать упущенное. Пока на юге страны снег превращался в грязное месиво, на севере он сразу ложился на быстро остывающую землю, закрывая следы неожиданного в это время года тепла. Ветер и колючая снежная пелена измотали нас, а больше всего дракона, который разрывал ночное небо могучим телом, как крейсер, несущийся по волнам необъятной студеной бури. Эта буря несла резкое похолодание и, замерзая, я видела как Лех, покрываясь ледяной коркой, которая наверняка приносила ему боль, мужественно преодолевал холодный океан неба. Он уже ничего не говорил, а лишь вытянув вперед мощную шею, всматривался, нахмурив заиндевевшие брови, в темноту.

Край неба, наконец, посветлел, и внизу в ровном полотне лесов мелькнуло русло еще не успевшей полностью застыть реки.

Скоро… Нам, закутавшимся в большие медвежьи шкуры и сбившимся в кучу на спине дракона, оставалось только ждать. Ждать, когда закончится этот тяжелый для всех перелет и гадать, какие вести ждут нас там…

"Мраги… заметили нас…", — слова дракона вырвали меня из тяжелого сна неожиданно.

Мраги… Кто такие… Впервые слышу… Начав вглядываться безуспешно в землю, я крикнула:

— Азгар, слышал?

Он мне ответил, молча, видимо, понимая, что я могу не услышать его шепот из-за ветра и шума крыльев:

"Вижу, они под нами… У драконов мрагами называют темных грифонов"

Теперь и я их увидела, они поднимались черными всполохами в светлеющей ночи из леса, видневшегося под нами… Быстро приближаясь, птицы кричали пронзительно, а внизу, там на земле… виднелся огромный лагерь, раскинутый даже не в лесу, а прямо на большой поляне, на снегу. В предрассветных сумерках виднелись тысячи костров, круглые шатры сверху были похожи на блюдца. Десятки уродливых фигур замелькали на поляне…

"Лех! Выше…"

"Не… не смогу…", — прохрипел дракон.

Из-за его крыльев у меня был слишком узкий обзор. Вскочив на ноги, я оглянулась и увидела, как Азгар, стоя на хвосте дракона, и, молниеносно работая мечами, заставил грифонов отступить…

Однако, я вдруг поняла, что мы им не были нужны, они стремились не к нам, а к безжизненно лежащему на спине дракона Климу. Темные кружили вокруг нас, издавая душераздирающие вопли, приближаясь и вновь улетая подальше, но не нападали…

Напряженно наблюдая за странным поведением грифонов, я не заметила… поднявшегося из леса василиска… Внезапный сильный толчок… и накренившееся тело дракона заставило меня вцепиться в поползшее вниз тело Клима и обернуться… Напротив Азгара висела покачивающаяся, впившаяся ядовитым клыком в хвост Леха, голова гигантского змея.

Увлекая за собой свою жертву, василиск начал, сильно извиваясь мощным туловищем, падать, равнодушно глядя на нас желтыми огромными глазами… Мысль Леха безумно заметалась, он пытался изо всех сил и изо всех остатков разума попытаться взмыть вверх вместе со своим безжалостным убийцей…

Азгар, еле удерживаясь на вздрагивающей спине дракона, и странным образом умудряясь избегать смертоносного взгляда гигантской рептилии, перескочив на плоскую безносую морду змея, всадил меч в ее правый глаз. Почти одновременно мой нож влетел в левое холодное блюдце-глаз василиска…

Понимая, что все кончено, и пора отвязывать Клима, иначе он рухнет вместе с погибающим Лехом, я принялась лихорадочно распутывать кожаные ремни, в один миг из спасительных превратившиеся в смертельно-опасные путы… Земля стремительно приближалась… Василиск, раскачиваясь и дергаясь кровоточащей тушей, нес нас неумолимо вниз. Азгар, все-таки сумев перебраться назад, на дракона, подхватил Клима, которого я, наконец, отвязала, и… прыгнул. Не раздумывая, чтобы не передумать, я сиганула за ним… Быстро вспоминая слова моего короля, что "…нет высоко и низко, есть наш страх, который мешает расправить крылья, сложенные за нашими плечами…", я криво усмехнулась, летя навстречу острым макушкам елей в морозном воздухе, слушая вопящего во всю глотку Филимона в моем кармане… и не в силах отвести взгляд от тела дракона, который безумно кружил над лесом, таща за собой своего обескровленного врага… Лагерь темных оставался южнее, меня несло прямо в густой ельник. Внезапно я увидела, как Азгар, взглянув на меня, перевернулся сильным движением тела ногами вниз и стал уже медленнее опускаться к земле, и, минуту спустя, исчез под колючими ветвями, вместе со своей ношей…

Не сразу, но почти у самых деревьев, я смогла, наконец, развернуть себя…, не так красиво как Азгар, конечно, но в самый раз, чтобы не шваркнуться лицом об землю… Я вдруг поняла, что могу управлять своим телом, будто плывущим в воздухе. Это как научиться плавать! Бросят тебя в глубину, ты барахтаешься, барахтаешься и вдруг раз… и поплыл!

Но! Увидев, что через секунду мне надо будет встать на ноги, струхнула… Мне показалось, что сейчас воткнусь в землю по самые уши! Поэтому нерешительно зависла в полуметре у земли…

Густой, старый ельник, с редкими тоненькими осинками, с непроходимым буреломом… снега здесь, под огромными лапами елей почти нет, и Азгара нет… Но где же они? Совсем рядом стоянка орков, а Азгар спустился поближе к ним, чем я… Тихо опустившись на землю, я пошла в ту сторону, где, как мне казалось, он должен был приземлиться. Тишина стояла в лесу мертвая. Ни сорочьего треска, ни синица не тренькнет… глухо…

Стоп! Что-то быстро мелькнуло и исчезло между старой елкой и прильнувшей к ней кривой рябиной.

Хочу свой лук! Но не дали мне его взять на болота, а теперь только один нож, два других остались в подземелье, у храма… Тогда темный эльф уполз с ними… Ухохочешься!.. С двумя ножами в спине! Живучие, гады!

Опа! Я стояла, затихнув и, почти, влипнув, в колючие ветки ели, мимо которой шла, когда увидела… Их…

Они были достаточно далеко. И если бы не… орк, который запустил свой короткий меч в дерево, как раз в кривую рябину, я бы их не увидела. Орешник на окраине леса, засыпанный снегом, скрывал их от меня. Но было видно, как они постепенно втягиваются в лес, бросая вокруг звериный взгляд глубоко посаженых глаз. Ищут…

Неожиданно в этой невыносимой тишине, разгоняя оцепенение, затрещала сорока.

"Откуда ты взялась, задремала что ли? А может ты другой породы, птица?", подумала я, обводя глазами близлежащие вершины, отыскивая длиннохвостую трещотку.

Но не верилось мне, что птица будет сидеть спокойно, пока в ее лесу бродит столько непрошенных гостей… И скосив глаза вправо… Нет… Не может быть!!!

В небольшом логу, за поваленными деревьями, поросшими мхом…, слишком близко к оркам, я увидела знакомую сутулую фигуру… Азгар! Но чувство опасности, и так не покидавшее меня теперь ни на минуту, остро кольнуло в груди, заставив остаться на месте… Да и идти сейчас к нему или окликнуть его было бы непоправимой глупостью, слишком близко темные.

Но, черт! Черт! Черт! Сердце мое больно сжалось… Азгар-то был не один… Его ноша, Клим, бесформенной грудой лежал у его ног, а, напротив его, стоял ко мне спиной, почти слившись с темным замшелым стволом дерева, орк. Его, массивного, в лохматом, коротком тулупе, с тупоносым профилем уродливого лица с бурой, бугристой кожей, нельзя было спутать ни с чем, если хоть раз видел. Хищный взгляд эльфа перебегал по окрестным кустам, как ни в чем ни бывало, а губы его, брезгливо вздернутые, шевелились… И тут Азгар снова издал резкий звук, мастерски копируя крик сороки.

Боясь шелохнуться, я перевела взгляд влево… Да, заспешили твари! На его, Азгара, зов!

Нет! Только не это! Здоровый, как бык, орк, легко подхватив Клима, перекинул его через плечо и двинулся в противоположную от меня сторону. Азгар, перемахнув бревно… одно, другое, третье… в одну секунду оказался на верху оврага и остановился, поджидая, несущихся к нему хищной рысью, пригнувшись и стремительно преодолевая препятствия, пятерых орков.

Он, выпрямившись и оказавшись с ними одного роста, издал резкий горловой звук, махнул рукой в сторону моего приземления и, повернувшись ко мне спиной, продолжал им что-то говорить. Они, обступили его, тяжело дыша, окутанные клубами пара, и слушали, мрачно глядя исподлобья.

Я находилась от них совсем недалеко… Оцепенев от злости и холода, кусала губы, пытаясь найти хоть какой нибудь выход, но не видела его… Никто не знает, что мы здесь. Вылезти сейчас — это смешно… Отпустить Филимона, это, пожалуй, единственное, что еще можно и нужно сделать.

 

2

И все-таки, не решаясь шевельнуться, я стояла, напряженно вглядываясь в чужие, злобные лица, в нервное лицо Азгара, понимая, что я-то очень наивна, но Илия и Клим… По всем моим раскладкам выходило, что Азгар сейчас должен уйти, поручив этим… искать меня. И они пойдут, должны пойти в разных направлениях.

Давно закрыв свои мысли, сразу, как только увидела Азгара в компании с темным, я следила за его жестким взглядом, опасаясь, чтобы этот хищный эльф не наткнулся на меня глазами в моем никуда не годном убежище…

Предрассветные сумерки постепенно предательски расползались. Мое положение ухудшалось с каждой минутой. Видя, как исчезает широкая спина орка в волчьей шубе наизнанку, а на ней болтается темноволосая голова Клима, я равнодушно отметила про себя, что не ошиблась. Азгар неслышной, пружинистой походкой пошел вслед за ним. Иди, иди же!

Но татуированный эльф неожиданно резко обернулся и замер, в очередной раз, обводя ельник глазами… Чует, что я должна была сюда выйти!

Тихо, Ася, тихо…

А разбредшиеся в разных указанных им направлениях орки, мрачно вспарывали и рубили широкими, короткими мечами все подозрительные заросли и кучи бурелома. Они охватывали своей цепью почти всю видимую мной часть леса. А двое их них шли в мою сторону и вряд ли минуют этот шалаш, образованный мохнатыми лапами старой ели, в котором я замерла и почти не дышала…

"Ну, вот и все…", — мрачная мысль обожгла меня, — мои глаза встретились с быстрым взглядом Азгара.

Никак не изменилось выражение его непроницаемого лица, только губы шевельнулись лениво.

Отрывистые слова прозвучали в морозной тишине, отозвавшись эхом в логу… Орки, приостановившись на секунду, тут же продолжили свою тяжелую рысь, изменив направление. Они пошли ко мне, вытянув свои тупорылые морды, как псы… на охоте…

Азгар пролаял им что-то еще, не покидая своего места, и орки на ходу перекинули круглые металлические щиты на грудь.

Надо же… предупредил о кольце…

Когда справа два орка оказались на одной линии вдвоем, я не стала медлить… Есть!!! Отвратительный запах пополз от пепелища… Следя за тремя другими, я заметила, как Азгар, легко преодолевая немалое расстояние, стремительно вскидывая тело над завалами поваленных, трухлявых стволов, почти летел сюда… Все! Пора уносить ноги…

Принявшись палить по всему подряд, завалив еще одного зловонного громилу, я жгла кучи валежника, ветки… Скоро дымовая завеса от полыхавшего пожара, мешавшего приблизиться ко мне Азгару, метавшемуся в поисках лазейки в огне, стала такой плотной, что я, наконец, выскочив из своего убежища, скатилась в лог и побежала, оскальзываясь и как мешок, переваливаясь, через бурелом по его дну…

"Главное, чтобы они меня так быстро не увидели…", — скакали лихорадочно мысли, — " а я успею найти какую-нибудь лазейку…"

— И-и-дди вв-леввво!!! — заорал неожиданно Филимон из кармана. — Ссслышшишь…А-а-а… Влево гговворрю!!!

Куда влево?! Здесь стена оврага круто поднималась вверх. Но все-таки я притормозила… О!

Отверстие в глине, скрытое пожухлыми клочками прошлогодней травы, мелькнуло передо мной…

Сунув туда голову, я с ужасом почувствовала, как в полной темноте меня кто-то резко дернул за голову, словно пытаясь оторвать ее… И я влетела в подземный проход, сразу оказавшись далеко от смутно видневшейся во мраке дыры, которая вдруг исчезла, погрузив все в кромешную тьму.

Некоторое время было тихо, только я устало дышала, как загнанная лошадь, навалившись на стену невысокого туннеля. Филимон выкарабкался с трудом из кармана из-под кольчуги и пробормотал в темноту:

— Ты кто, друг?

Сопенье, раздавшееся у меня над ухом, заставило меня вздрогнуть. Тот, кто чуть не оторвал мне башку, был рядом со мной.

— А ты не ори, домовник…, темные — они шкурой слышут, — скрипучий медлительный шепот раздавался совсем рядом со мной, и я пыталась, вспоминая советы Илии, открыть свой третий глаз, но он у меня, похоже, как захлопнулся после храма, так и с концами…

Кто-то легонько подтолкнул меня в спину, и мне пришлось оторваться от спасительной стены. Нащупав противоположную, осыпающуюся под рукой стену, я стала двигаться вперед, стараясь ступать как можно тише.

Переход оказался довольно долгим. Сначала я все ждала, что мы сейчас попадем в какое-нибудь мало-мальски освещенное помещение, но мой невидимый проводник все время подталкивал и подталкивал меня. Туннель то шел круто вверх, и приходилось прямо карабкаться в гору, то вдруг резко уходил вниз, и я один раз чуть не загремела, сильно оступившись. Но это пошло мне на пользу, — я прозрела. Все стало видно как сквозь легкую черную вуаль. С этой минуты пошло все проще. Стало понятно, что хлестали меня все время по лицу, как я и подозревала, свисавшие с потолка прохода корни деревьев, они же торчали и справа и слева, хватая за руки и ставя подножки. Подземный коридор был неширок, но достаточно высок, и я шла, почти не сгибаясь. Шла, машинально уворачиваясь от ставших теперь видимыми мохнатых корневищ и думала, что все дальше и дальше ухожу от Клима, где-то там же погибает Лех… И еще этот странный проводник, присутствие которого я ощущала лишь от его тычков в спину.

Я резко остановилась и обернулась. Сзади, еле успев возле меня притормозить, стоял, выжидающе хмуро на меня уставясь, в лохматом тулупе с доспехами поверх, по-моему не очень старый гном. А кто их разберет! Не седой, — черные, жесткие волосы выбивались из-под шлема, не сгорблен, — прямые мощные плечи имели такой разворот, что поневоле задумаешься о его недюжинной силе. Но росточком он был мне по плечо, и чем-то напомнил мне Лекку. Гном поднял руку, и, похоже, собрался меня в очередной раз пихнуть. Я криво усмехнулась и, промолчав, пошла дальше.

Однако, повернув еще пару раз, мы оказались перед кованными толстыми двухстворчатыми дверями с закрытым небольшим окошком, которые полностью перекрывали узкий проход. Протиснувшись вперед меня, гном вставил свой меч в небольшое отверстие на месте наших обычных замков, и повернул его один раз вправо на прямой угол, один раз влево также на прямой угол, а потом, установив клинок по диагонали, толкнул дверь. Она тяжело подалась и, пропуская меня, проводник буркнул:

— Ключ меняется, новый знает только проводник.

Ну и ладно. А здесь тепло. Свет и клубы пара вырвались в открытые створки дверей, и пахнуло даже чем-то съедобным.

Помещение за дверью было неожиданно большим и светлым. Те же земляные стены, но потолок был укреплен деревянными сваями, а пол — чисто выметен. Множество дверей закрытых и распахнутых настежь. Воздух не такой затхлый как в туннеле, но все-таки тяжелый. Бросив осторожный взгляд в одну из них, я поняла, что это склад оружия. В огромных сундуках лежали мечи всяких размеров, палицы, щиты, доспехи, наваленные горой, поблескивали в дальнем углу комнаты… Опять толчок в спину!

Я остановилась. Что бы такого сделать плохого? Зло обернувшись,…я растерялась. Гном ухмылялся и, выставив перед собой грубую закопченную ладонь, будто заключал перемирие. Я пожала плечами. Он крикнул в раскрытую дверь хриплым голосом:

— Пекка, отведи ее на кухню, пусть поест, а я к Рагану…

Он повернул в одну из дверей, а я рванула за ним. Какой поесть! Толкнув его в сутулую широкую спину, я сказала:

— И я к Рагану…

Он усмехнулся, кивнул головой и пошел дальше. Подземный коридор, освещенный факелами, с мрачными закопченными стенами внезапно наполнился шумом многих голосов. Эхо подземных туннелей усиливало и отражало его и, казалось, что там где-то впереди орет не меньше тысячи глоток.

Но невозмутимый гном неслышно шагал в своих мягких, кожаных сапожищах, глядя на которые, не верилось, что это нога гнома. Внезапно шум стал стихать, хотя мы уже вроде подошли к нему вплотную. И тут звук, совсем неожиданный для этого подземелья, раздался из дверей, к которым мы приблизились. Кто-то умело тронул струны и дивный звук задрожал жалобно и печально.

Мой молчаливый проводник остановился в дверях и, перегородив весь проход, стал важно раскланиваться с кем-то. Из-за его широкой спины виднелось множество голов, обращенных в другую сторону, некоторые оборачивались и махали в нашу сторону руками. Мне надоело ждать, пока он пропустит меня, и я снова пихнула его, он отступил в сторону, сразу пропав в толпе, а я ввалилась в большую комнату, забитую народом и остановилась, не зная куда деваться, потому что десятки любопытных глаз уставились на меня. Но звуки музыки возникли снова из правого угла не очень светлого помещения, и это заставило всех забыть обо мне. Здесь было не меньше сотни гномов, которые сидели на лавках, стояли вдоль стен, некоторые сидели даже на полу. Все они были в доспехах, будто их ждал бой. Оружие поблескивало везде, куда не ложился взгляд. А в дальнем углу прямо на полу, привалившись к земляной стене, на расстеленной куртке сидел эльф. Я не поверила своим глазам, это был один из тех двоих, кто играл тогда в Золотом Устье в Погребке. Почему же он один? Как ни всматривалась я в толпу, я не видела его товарища. Грустные звуки музыки бередили душу, вызывая такую муть, что хотелось завыть. А когда он еще и запел, тихо, задумчиво произнося слова, будто он их только что сложил в песню, я присела на корточках в дверях, и не было больше сил никуда идти, дикая усталость последних дней навалилась на плечи, хотелось просто сидеть и слушать бесконечно красивую музыку.

Но мысль о Климе не давала покоя, точила и точила… Достав зеркало, я отошла в коридор, где лишь потрескивание факелов да доносившиеся сюда звуки музыки нарушали тишину. Некоторое время, не зная к кому обратиться за помощью, я равнодушно смотрела на холодное стекло. И вдруг зеркальный круг повис возле меня, словно кто-то взял да и понял сам, что мне очень нужна, ну, хоть чья-нибудь помощь. Я с надеждой взглянула на рябь, бегущую по его поверхности, и, наконец, хмурое лицо Гарры возникло в нем.

— Гарра, — выдохнула я, — как я рада тебя видеть!

Черные глаза эльфа немного потеплели.

— Я тоже, Ася. Мы ждали вас уже в Еловой Горе, Лех сообщил, что направляется с вами сюда… — Гарра кивнул головой, видя, что я хочу ему что-то сказать, — Раган сообщил уже мне, что произошло у вас в Малахитовой Пади. Тебе надо уходить оттуда… Лансеол уже в пути…

— Гарра, Азгар — предатель, Клим у него, скорее всего — на стоянке темных. Клим после раздвоения не захотел возвращаться к жизни… Гарра, я не могу отсюда уйти…

— Ты не поняла, Ася, ты должна уйти!!! — Обычно очень выдержанный Гарра резко рубанул воздух рукой. — Идет охота за тобой!

— Да не во мне дело!

— Лансеол заберет тебя от Рагана, жди его, — пресек мои возражения Гарра и исчез.

Не заберет, а если все получится, то и конь летучий будет у меня… У меня не было другого выхода, что-то отчетливо говорило мне, что я не должна уходить от него далеко. Я решила остаться здесь, потому что там я никому не была особенно нужна, зато здесь был тот, без кого я не могла жить. К тому же сидеть на печи и заглядывать в зеркальце, — где же ты милый, ау? Нет, это не для меня… Медленно я вернулась в комнату, где притихший народ слушал старую балладу. Время от времени несколько гномов вставали, словно по чьей-то команде и выходили, стараясь не греметь оружием. Их места занимали другие, уставшие, с мрачными лицами, сначала начинавшие грубо переговариваться и сталкивать с мест засидевшихся в тепле собратьев. На оружии многих я видела кровь. Гномы и звероподобные орки и тролли, эльфы-маги, — я с трудом представляла такой бой, но они жили в этой стране и не плохо жили… Устало сползши по стенке, я присела на корточках и закрыла глаза. Шум, поднятый вновь прибывшими, стих, и слова баллады стали снова слышны.

— Давай повеселее что-нибудь, дружище! Кто заказал такую бадягу? — громко закричал мой недавний спутник, привстав с лавки, где было особенно весело. — А то мы сейчас все рыдать начнем!

Ну, похоже, вам это не грозит, усмехнулась я, глядя, как переходит из рук в руки небольшой кожаный бурдючок… Вам есть, чем поднять боевой дух! А, наверное, и я бы не отказалась приложиться разок…

Эльф-музыкант улыбнулся, откинул прядь длинных волос, упавших на лицо, и, принявшись отстукивать ладонями по деревянному пустотелому корпусу большой гитары быстрый ритм, в такт ему стал быстро приговаривать, покачивая головой:

Пьяный хохот раздался сзади.

— А где же наш друг-домовик? Тебе даже сундук не нужен, кармана хватает, — заорал проводник, плохо выговаривая слова, словно выковыривая их языком, который его плохо слушался. — Покажи-ка, нам его, бродячая фея!

Заметив, что все стали оборачиваться в мою сторону, я встала. Все ждали.

— Что-нибудь еще, желаете? — почти ласково спросила я, нащупывая единственный оставшийся нож.

Приятно удивленный таким оборотом дела, широкоплечий гном принялся, раскачиваясь и расталкивая улюлюкающих соседей, вставать.

Ну и черт с тобой, дурак! Нож впился в стену прямо над успевшим пригнуть лохматую, черноволосую голову гномом… Но его куртка… как и требовалось, оказалась пришпиленной накрепко. "Спасибо, дед, за науку!", — подумала я, не отрывая глаз от слишком ловко выпрыгнувшего из собственных рукавов проводника.

Стояла тишина. Ждут. Чего ждут?! И я стою… жду, опустив руку с кольцом, с единственным оставшимся у меня оружием.

Внезапно толпа ахнула. Нож, торчавший в стене, в куртке вдруг вылетел из нее и принялся кружить вокруг носа обидчика… Это продолжалось несколько мгновений, и наглый гном принялся лениво отбиваться от клинка… Но клинок опять отлетел от него, отлетел на выступ в стене, где стоял… Филимон! Когда успел вылезти!!! А крысеныш тем временем запустил нож с такой силой обратно, что тот полетел как пуля прямо в лоб лесному гному. Тот смотрел сначала, не шелохнувшись… Потом его глаза расширились, и он, отступив назад,… свалился за скамейку…

Сначала тихо заржал его сосед по лавке, заглядывая назад, где показалась багровая физиономия гнома. А когда, откинув голову, громко захохотал он сам, вся толпа покатилась со смеху.

Парень, растолкав всех, подошел к выступу, на котором стоял настороженный Филимон.

— Давай пять! Ну, ты меня уел, чертяка! — заржал он снова, посадив довольного домового себе на плечо.

Подойдя ко мне вразвалочку, гном с ехидцей шаркнул ногой и снисходительно произнес:

— Боевой у тебя гном… Я — Тим… — он выжидающе уставился на меня.

— Ася… — ответила я.

— Ася? — спросил он, вскинув лохматые брови, его большой нос тоже поехал вверх, — Ася… — повторил он, вдруг опять смешно вытаращивая маленькие глазки. — Странное у тебя имечко, ненашенское…

В этот момент проныра Филимон уже расчистил на дальней лавке местечко и завопил оттуда, как потерпевший. Я отмахнулась от надоедливого Тима и стала пробираться к лавке. Гул голосов возобновился, то стихая, то переходя в грубую брань. И я, едва села и вытянула уставшие ноги, провалилась в сон. Последнее что я помню, это кусок мяса с хлебом, который совал мне под нос заботливый гном…

 

3

…Я сидела у себя на кухне. Дава наливала мне чай, и, посмотрев на меня, вдруг сказала:

— Ася, я должна тебе кое-что сказать…

В это самое мгновение Филимон, развернувшись ко мне, принялся лупить меня по носу куском хлеба с мясом, и орать:

— Просыпайся, я тебе говорю, Лансеол приехал!!!..

Наконец, я с трудом открыла глаза. Народу в комнате уже никого не было. Я лежала, вытянувшись во весь рост на лавке.

Почувствовав, что возле меня кто-то стоит, я отодвинула ладонь Филимона, который всего лишь поглаживал меня по щеке. Лансеол…

— Здравствуй, Лансеол, — сказала я, поднимаясь.

— Здравствуй и ты, Асеола, — ответил белый эльф, присаживаясь рядом.

Он помолчал, потом, повернувшись ко мне, сказал:

— Я за тобой, но пока просыпаешься, не расскажешь ли ты мне все… как было…

А мне и хотелось рассказать… о храме, о смерти Илии, о раздвоении Клима, о предательстве Азгара, похищении Светлого… обо всем. Так случилось, что только я могла рассказать об этом, и, пожалуй, из всех, кого я знала в Синегории, после Клима и Илии только Лансеол мог сейчас меня выслушать и посоветовать что-нибудь. Поэтому я даже обрадовалась его просьбе. Начав немного сумбурно и сбивчиво, еще не совсем стряхнув остатки сна, я постепенно успокоилась и стала рассказывать медленнее, заново переживая совсем недавние события.

Слушая о том, как я оказалась случайным свидетелем встречи Азгара с орками, Лансеол повернулся ко мне и впился в меня цепким, пронизывающим взглядом. Я вспомнила слова Давы, что небесные эльфы видят истину в любом ее обличье, но мне нечего было скрывать, напротив, мне хотелось знать об этом еще больше. Вскоре я замолчала, добавив в конце, что не хочу отсюда уходить…

— Азгар, Азгар, никто в тебя не верил, кроме Клима и Илии, — тяжело вздохнул Лансеол, — И мне казалось некоторое время, что он смог оторваться от власти Мрасы. Но темные эльфы…, они как тяжелая болезнь, как… порча. Есть у людей такое слово… — он опять развернулся ко мне.

Я кивнула головой.

— Так вот порча это клеймо темных. Не ко всем оно липнет, не к плохим или злым, нет… К слабым духом. Они сразу распознают слабину, отмечают такого, а потом разрушают его все больше и больше… Да. Вот это-то всегда и не давало мне до конца в него поверить, он всегда был слабым… а потом мы ушли из Синегории.

Я слушала, вспоминая недолгое время знакомства с Азгаром, но ничто не вызывало моего недоверия, я всегда смотрела на него глазами Клима и учителя. Но я вспомнила, как он убивал орков на болотах, и едва подумала об этом, как Лансеол сказал:

— Орки и мутанты-плетеные всегда были для темных эльфов отбросами, позорящими их древнюю кровь, сам Азгар об этом говорил. Эльфы редко заключают с ними союз и только на время войны, и всегда это заканчивается тем, что и та и другая сторона начинают по-тихому истреблять друг друга… Но! Пора собираться, однако, а то мы до темна не успеем…

Лансеол стремительно поднялся.

— Я не поеду с тобой, Лансеол. — Тихо проговорила я, хорошо представляя, что этого он от меня ожидает. — Я должна быть близко к Климу, чтобы он не ушел совсем, я знаю, что так должно быть, — мои слова остановили эльфа уже на выходе.

Его фигура в белой короткой шубе застыла в маловатом для него по росту проеме.

— Но и оставаться тебе здесь нельзя! — воскликнул он, разведя удивленно руки. — Трагар уже здесь, и ты нужна ему, чтобы снять с Клима корону…

— Нельзя мне быть далеко, Клим совсем уйдет, а так есть надежда, что он скорее вернется, — опять упрямо повторила я.

Белый эльф озадаченно смотрел на меня. Наши глаза встретились. Не знаю, что уж он там увидел, но через некоторое время он проговорил:

— Я думаю, ты права. Но и у гномов оставаться тебе нельзя, Азгар тебя будет искать здесь, — он решительно тряхнул белой головой, лохматую шапку он снял и держал во время разговора в руках. — Ты поедешь со мной, здесь совсем недалеко. В излучине реки — наша стоянка…

Мне помнилось, что, перед падением мы подлетали к реке, значит и, правда, недалеко…

— Хорошо, — коротко ответила я, проходя вперед Лансеола в дверь, куда перед этим он направился, видимо, здесь выход.

И действительно, сделав шагов десять по полутемному земляному коридору, я дернула на себя тяжелую дверь, и оказалась… в сумрачном логу, заваленном валежником. День клонился к вечеру, метель кончилась, и зимнее солнце, пробиваясь кое-где через часто растущие деревья, играло на снегу красными закатными отблесками. Мороз.

Вдохнув глубоко холодный, бодрящий после затхлых подземных помещений воздух, я подумала о том, как мы будем добираться… Белый эльф, тем временем, выбравшись, полусогнувшись, из низких для него гномьих переходов, тихо и протяжно свистнул.

Словно ниоткуда, как белые призраки, три белых коня появились из глубины оврага. Они, не касаясь земли, приблизились к нам. На одном белокрылом красавце сидел, как влитой, небесный эльф, который сделал еле заметный сигнал головой Лансеолу и также тихо протяжно свистнул, обратившись к лесу. Два других коня ждали, прядая ушами.

Конь Лансеола был мощнее, шире в груди. Даже его крылья казались больше, чем у того, который предназначался мне. Я не смела надеяться, но мне показалось, что конь меня узнал. Он потянулся ко мне своими замшевыми губами, черные, блестящие бусины глаз доверчиво следили за мной. Я взглянула на белого эльфа, который в мгновение ока взлетел на своего коня, и теперь наблюдал за мной. Он кивнул мне.

— Это конь Элмиса, я думаю, он тебя помнит, ведь ты привела его к себе на конюшню?

Я улыбнулась и погладила белоснежного красавца по шее и, взявшись за поводья, увидела, как конь опустил крыло, отведя его немного назад, — оно помешало бы сесть в седло. Дальше все было привычно. Оказавшись наверху, я легко тронула поводья, и конь, плавно оторвавшись от земли, устремился за своими.

Небыстро минуя заснеженные поляны, перемахивая заметенные овраги, где, я теперь-то знала, трудяги-гномы нарыли свои спасительные ходы, я машинально вглядывалась в каждый холм, в каждую кучу бурелома, занесенную снегом, я искала глазами Леха, надеясь, что он еще жив. Однажды, когда в вечерних красных сумерках уже мелькнуло сквозь деревья заметенное русло реки, мы увидели небольшой отряд гномов. Они небольшим ручейком устало шли вдоль опушки леса, умело скрываясь от любопытных глаз под еловыми лапами. Я бы не заметила, если бы Лансеол не показал мне их. Один из них был ранен, и, похоже, сильно.

Куда же они ходят, что у них за работа такая… Прямо партизаны какие-то…

 

4

Остановившись на обрывистом берегу Ужа, небесные эльфы замерли на секунду, поджидая меня. Два белоснежных всадника на фоне вечереющего неба и зимнего темнеющего леса… Да, Клим, зима. Благодаря тебе…

Слетев вслед за белыми эльфами вниз, я увидела несколько белых, расписанных рунами шатров. Ни одного дымка не курилось над этими круглыми крышами, и я вспомнила слова Филимона, что эльфы никогда не мерзнут. Остановившись около одного из шатров, мы спешились. Здесь под обрывом было уже почти темно.

Откинув тяжелый меховой полог, Лансеол пропустил меня внутрь. А здесь тепло!

— Тепло! — воскликнула я, похлопав себя по карману.

Заспанное лицо Филимона, высунулось нехотя, щурясь на свет, исходивший от небольших красивых ламп, подвешенных под потолком. Не было ни печи, ни очага, но было в меховой зимней одежде даже жарко.

— Располагайся, это мой шатер, а я уйду к воинам. — Лансеол снял тяжелый двуручный меч, висевший у него на поясе, и сейчас, опершись об него, смотрел на меня.

— Я доставляю неудобство, но я могла бы пожить в шатре попроще, — я пожала плечами.

— Асеола Трувор, — эльф покачал головой, — в шатре попроще!

Он засмеялся. Проведя рукой, он достал из воздуха кресло, поймав и выдернув его за одну ножку, потом второе кресло, потом стол. Пригласив меня, он сел сам и принялся выдергивать все также из воздуха тарелки со всевозможной едой. Я, не раздумывая долго, сдернула куртку, которая за этот бесконечный день мне осточертела, скинула грязные еще с болота сапоги, и нырнула в удобное мягкое кресло. Лансеол посмеивался снисходительно, а когда я замерла, глядя на свои безнадежно грязные руки, он подсунул мне фарфоровую чашу с теплой водой. Через секунду я уже хрустела ножкой румяной индюшки, успевая таскать беспрерывно то соленые белые грибы, то пирог с рыбой… Филимон счастливо вздыхал рядом, поглощая все, что попадалось ему под его загребущие руки. Эльф тоже не отставал от нас. Поэтому первые десять минут стояла жующая и хрустящая тишина.

— Лансеол, — я решила зайти издалека, — откуда шли сегодня гномы? Ну… не с охоты же?

Эльф, вскинув на меня острый взгляд, некоторое время молчал. Потом проговорил:

— Они высматривают места, чтобы как можно ближе подойти к лагерю орков, хотя теперь там уже и темные эльфы… Когда Азгар доставил им Светлого, они все слетелись сюда. А гномы, прячась в своих убежищах, уже немало орков переловили, но иногда и им самим сильно достается. Теперь темные по одному не хотят в лес ходить, их здесь на каждом шагу ждут.

Вчера, когда солнце Мрасы погасло, — продолжал Лансеол, — и Забытый Остров стал виден и повис над нами, темные словно обезумели. Не эльфы, нет… Орки… Они лезли на крепостные стены, сметая все на своем пути, словно наступил конец света. Гарнизоны всех крепостей были перебиты в считанные часы. Только в крепости Волка гарнизон ушел в горную часть укреплений и почти весь уцелел. От вас так долго не было никаких известий, что поползли слухи, что вы все погибли или у храма, или на болотах… А орки все шли и шли в долину. Когда началась метель, они остановились. И тут Драко вышел на меня с известием, что ты его зовешь, да еще Клим с вами!.. Ты не представляешь, что значила для нас всех эта новость!

Лансеол посмотрел с улыбкой на меня.

— Клима мы вытащим, — добавил он, — гномы не даром днюют и ночуют в лесу. В Малахитовой Пади у Рагана подземные переходы самые длинные, здесь раньше малахитовые рудники были. Нестор уже собрал войска. Калеман отправил посланника к Северному морю, оттуда уже идут северные эльфы и гномы. Но надо торопиться, если к темным эльфам успеют присоединиться огры с Восточных Земель… нам придется трудно. А надо во что бы то ни стало восстановить границу.

Я слушала, затаив дыхание, и мне начинало казаться, что все складывается против нас, и наступившая зима, и собирающиеся со всех сторон силы Тьмы, и молчавшие до сих пор Стражи, и даже король и корона, которые были частью древней магии Синегории, находились в руках темных эльфов.

Посидев еще немного за столом, я почувствовала, что глаза мои слипаются.

Лансеол встал, собравшись уходить, когда на улице возле шатра послышался шум. Он становился все ближе. Стали слышны голоса. И тут мне стало не до сна. Нахмурив светлые брови, белый эльф откинул полог и замер.

На пороге стоял Клим.

 

1

Он стоял на пороге, в одной руке его был меч, и он… улыбался. Пораженная ужасной мыслью, мелькнувшей внезапно, я привстала… И тут с улицы раздался отчаянный крик:

— Орки!!!

Меч Лансеола, оставленный в кресле, взмыл в воздух, призванный своим хозяином, но… он ему уже был не нужен. Клим, все также улыбаясь знакомой насмешливой улыбкой, нанес сильный удар мечом в грудь белого эльфа. Ноги Лансеола подкосились, и небесный эльф тяжело упал, пытаясь последним усилием подмять под себя своего убийцу и заливая его хлынувшей из горла кровью. Тот брезгливо оттолкнул от себя эльфа, а когда он бросил волчий взгляд в мою сторону… меч убитого витязя был уже в моей руке.

Я вглядывалась в это в один миг изменившееся лицо и отступала к задней стене шатра. Двуручный, длинный меч погибшего Лансеола был для меня непомерно тяжел, но я держала его перед собой, и видела, как Клим подходит все ближе. Он уже опять насмешливо улыбался, глядя мне прямо в глаза и шел… Та же одежда, что мы на него надели с Азгаром на болоте, лохматая шапка, из-под которой блестели эти темные, большие глаза… Я не могла от них оторвать взгляд и отходила, отходила, пока не уперлась спиной в мягкий полог… Неприятная усмешка пробежала по его лицу, он подошел еще ближе, и меч уперся в дубленую кожу куртки. Его меч коснулся моей правой руки…

— И что дальше… дорогая? — его вкрадчивый голос обжег меня злостью.

Малвир?! Или Секлим…, которому раздвоение окончательно снесло башку?! Мысли лихорадочно перебивали одна другую, а решения не было… Тебе полегчает, если будешь знать, кто приставит меч к твоему горлу?! Испугать его… не выйдет, растрогать… после того, как он убил Лансеола… вряд ли… Мне нужна лишь минута… Рассмешить…

— Я… люблю…тебя, — прошептала я быстро, видя, что его губы нетерпеливо изогнулись, и замерла — таким запомнился мне Мал.

Кем бы он ни был, но мои слова достигли цели, — он захохотал вдруг, нагло, запрокинув голову!!! Шапка слетела с его головы, открыв длинные волосы, не собранные на этот раз в хвост… Красив, гад! И смеется как Клим… Но медлить было нельзя… Давление меча ослабло, и я, резко упав, выкатилась… за мягкий полог шатра…

— АААААА, — злобный вопль раздался сзади.

Вскочив на ноги, я увидела тени, мечущиеся между темными разоренными шатрами. Светлые фигуры небесных эльфов, мелькая в слабом лунном свете, появлялись внезапно перед рыскающими в темноте орками, которых ничто не останавливало. Эта тупая ярость месила все подряд перед собой, как мясорубка.

Сколько он их сюда привел?

Успев отбежать в темноту леса, я услышала, как затрещала стена шатра от удара мечом, и, шарахнувшись, в темноте запнулась о что-то… Глаза не сразу привыкли к ночному мраку после светлого шатра… На земле сидел эльф, согнувшись над пронзившим его клинком. Рядом темнели два трупа орков… Я слышала, как Клим что-то кричал совсем рядом, но, опустившись на колени, прислушалась к неровному, булькающему дыханию раненого. Набрав в ладонь снега, растерла помертвевшее лицо…

Внезапно в стоны и крики раненых, в рычание жаждущих крови темных, вторгся непонятный визг. Визжание стало нарастать, я, обалдев от него, вжав голову в плечи, взглянула в небо, не зная, что ожидать еще от этого непонятного жестокого мира, какие еще чудовища могут свалиться на мою голову. Визг становился все резче, вонзаясь в уши как иглы, что-то неотвратимо приближалось… В небе вспыхнули сотни огней, они неслись на меня, на шатры, на реку, на ночной лес, и скоро все небо озарилось светом. Не зная, что происходит, я видела, как орки заметались, зарываясь во все щели… А в небе творилось невероятное. Приближающиеся огни стали освещать лица, фигуры, сотни лиц, сотни воинов, которые просто появлялись в темном небе, и уже следующий их шаг был на земле… Немыслимое воинство лилось с неба, как поток, обрушиваясь на землю с мрачной решимостью, сверкала в огнях кольчуга, броня, остроконечные шлемы. Они появлялись в небе ниоткуда. Вспыхивал огонь, и тут же в этой точке со странным визжащим пронзительным воем появлялся воин, они будто перешагивали из пространства в пространство. Наводнившие вдруг обезлюдевшую стоянку, всем — и величественной осанкой, и непостижимым ясным выражением прекрасных светлых лиц, и тем, как они владели своим оружием, не позволяли сомневаться в том, что передо мной эльфы. Лансеол перед своей гибелью говорил, что все ждут прибытия северных эльфов. Значит, это они… Они обрушивались на орков, мечи летали в их сильных руках, как лучи, не давая опомниться темным…

Вскоре на темном небе уже ничего не было кроме холодных звезд и яркого серпика луны. Незнакомым говором и суетой наполнилась стоянка небесных эльфов…А небо ясное… Будет еще холоднее, равнодушно думала я, застывая понемногу в своем свитере, без сапог… и вдруг заметила взлетающего тяжело, теряющего высоту и вновь набирающего ее, филина, который громко и насмешливо закричал, заухал, а услужливое эхо разнесло по всей замерзшей реке и ночному лесу хохот злобного существа. Я задохнулась от злости, увидев, что это все-таки был Мал, и схватив лук раненого эльфа, лежавший с ним рядом, стремительно натянула тетиву… И остановилась. Может быть и эта уродливая, родная душа тоже держит Клима на этом свете?

На стоянке закипела работа, ставились шатры, бурлили котлы. Воины привычно готовили ночлег, мелькали гномы…

Стоп!!! Гном?! Ты где?

— Филимон, — позвала я его.

Филимона я потеряла, когда выскочила из шатра Лансеола. Потом я его увидела мельком, когда бежала… И сейчас, если не найти крысеныша, то могу потерять его навсегда в этой толпе! Бррр, градусов пятнадцать точно есть, пойду искать, может одежду найду.

Выбравшись кое-как с раненым эльфом на освещенное факелами место, я подняла глаза. Мне самой нужна была помощь, и я не могла оставить эльфа…

— Филимон! — снова позвала я, уже громче, пытаясь перекричать гул многих голосов.

На меня начали оборачиваться. Кто-то подхватил и понес раненого, кто-то предложил свои огромные унты и нахлобучил на меня шапку… Я улыбалась, благодарила… Но, где же гном?

Да так я его и не услышу! Достав зеркало, я снова позвала Филимона, и настороженно застыла, уставясь в зеркальную гладь. Мало ли что, может быть что-нибудь случилось! Вдруг пошла рябь… и… ничего. Я всматривалась в темный кусок стекла, приблизив его, чтобы огненные всполохи не отсвечивали… потерла его, боясь, что зеркало запотело от моего дыхания, все-таки холодно…

— Хм, — ехидный смешок привел меня в чувство, я отшатнулась от заговорившего вдруг зеркала — вот дура-то.

— Это ты, Филимон, — сказала я, чтобы хоть что-то сказать.

— Нет, моя тень! Не обращай внимания… Да я уже минут десять на тебя пялюсь, — заверещал гном, — а ты только не плюнула в меня, даже потерла, будто я запылился!!! Да, темновато здесь в шатре…

— Хватит орать, Фил…

— Это не тот случай, когда меня можно всяко разно…

— Замолчи, Филимон!!! Сюда приземлилось столько эльфов, что в этом столпотворении мы можем потерять друг друга…

— Нет, я ей одежду ищу, понимаешь, а она опять кучу придурков позвала!

— Это не я, это подкрепление с севера, — сказала я уже в тишине, гном то ли притих и слушает, или уже…

Или уже рядом, улыбнулась я, почувствовав знакомые цепкие ручки на своей штанине. Гном деловито взобрался на колено и… а кармана-то нет!

— Куртка, Ледере! — завопил замерзший Филимон.

Он кричал так, будто обращался к кому-то реальному…

Опа! Подхватив куртку, я подумала, что, так-то и я смогу. Унты, Ледере! Вытянув руку, я подцепила унты… Нет, большие! Унты мне, Ледере! А вот эти подойдут!

Спрыгнув на землю, я торопливо напялила на себя холодные еще унты и куртку, выхватила из воздуха шапку поменьше той, которую на меня надел какой-то добряк…

— Филимон, — вдруг осенило меня.

— А?

— А откуда берутся вещи… ну, в воздухе?

— Ну-у, есть такая сказочка детская… про маленькую фею Ледере, которая любит делать добро, но никому не показывается… — прогундел из кармана Филимон.

— А почему только еда и одежда? — не отставала я.

— Да, потому что она училась плохо и больше ничего не умеет!!! Говорю же, глупости! — захихикал гном.

Я тоже засмеялась.

Становилось все холоднее. Было уже далеко за полночь. Я стояла посреди снующей толпы, приятное тепло расходилось от одежды, ужас последних часов отступал понемногу. Только ныла боль от утраты, потому что не было больше прекрасного небесного витязя Лансеола… Подойдя к ближайшему костру, вокруг которого стояло и сидело несколько эльфов, я отчетливо сказала:

— Здравствуйте.

 

2

Мне ответили, но я лишь догадалась, что это было приветствие, по лицам, обращенным ко мне. Язык этих эльфов был мне незнаком. Ответив, они вновь перестали обращать на меня внимание, лишь подпустив ближе к костру. Присев на корточки, я грела руки, уставясь на огонь. Неспешный разговор на непонятном языке усыплял. Я поняла, что если сейчас же не найду места поспать, то усну прямо здесь, двое суток без сна брали свое. Но как спросить, если не знаешь языка, и я продолжала сидеть, то проваливаясь в сон, то просыпаясь оттого, что начинала заваливаться в бок. Была идея пойти в уцелевший шатер белых эльфов, но, вспомнив, что там могут быть убитые, я вздрогнула…

Внезапно я почувствовала, что меня трясут за плечо. Очнувшись, я некоторое время не могла понять, что происходит. Но услышав знакомое потрескивание в воздухе, отыскала глазами зеркальный круг.

— Гарра? — наконец, первая разумная мысль коснулась моего спящего мозга.

Подземный эльф сдержал усмешку.

— Я тебя еле нашел, Ася, — проговорил он.

— Хотелось бы мне тоже себя найти, Гарра… Что нового? У меня куча плохих новостей… — сказала я, разведя руки.

— Я уже все знаю. — В эту минуту я поняла, что меня окутала тишина, эльф хочет что-то сообщить важное, и у меня заскребло на душе. — Ася, Секлим пришел к гномам…

Что-о-о!!! Я молчала, но видимо, на лице моем было такое изумление, что Гарра для верности своих слов кивнул головой.

— Его нашли час назад в одной из заброшенных штолен, — продолжал эльф. — Но…, Ася, он ни разу не упомянул о тебе… Но это может быть последствием раздвоения.

Я молча кивнула. Больно. Но это никому не нужно, молчи. Только вот…

— Гарра, — тихо проговорила я, поднимаясь на занемевшие от долгого сидения ноги, — здесь появлялся Мал, он убил Лансеола…

— Мал?! Этого я и боялся… — тихо проговорил эльф.

— Да, он преследовал меня, хотел убить. Он в одежде Клима. Очень похож, гад. Только улетал филином… Может зеркалом?

— Ты думаешь, не пробовали? Зеркало не показывает Светлого… Я все больше убеждаюсь, что это его брат-близнец. Но ведь об этом никто не знает, и если узнают, что у Светлого жив его темный братец, это ничего хорошего не принесет, это раскол в стране во время войны. Первым уйдет Калеман, а это тайные ходы по всей Синегории, Рагадон тоже слишком древний, чтобы смириться с этим, в нем закваска еще времен образования Союза, когда за малейшие связи рода с темными эльфами, уничтожали весь род. А это все драконы… Нет… Надо искать Светлого, но так, чтобы об этом пока никто не знал. Ася, я надеюсь на тебя. Теперь, когда нет Илии и Лансеола, который видел все насквозь, вся надежда на тебя, и Нестор думает также.

Я молчала. Найти Клима. Легко сказать. Я не чувствую его. Не слышу его мыслей. Если он жив, то почему я его не слышу. Одно из двух, либо пациент жив, и закрылся от меня, а это плохой признак, либо пациент — мертв… Но есть маленькая надежда, что король жив и его закрыли от меня. Взять да и встретиться с тем, кто сейчас выдает себя за Секлима III? Не думаю, что это хорошая идея. Ведь если это Малвир, то имея на руках такую козырную карту, как безумный после раздвоения король, он может разыграть любую партию… Например, он меня не помнит, он меня не любит, он стал равнодушен ко всему, потеряв часть души… Да все, что угодно, даже просто сказать — вякнешь, — Клима убьют! Портрет Феи? Вполне может оказаться, что он работал только на защиту меча. Меч?! Где теперь эта мерзость? У темных… Меча не было у Клима, когда мы его несли. Скорее всего он был у Азгара! Еще этот гад предал!!!

— Ты где? — спросила я, подняв глаза на Гарру, и увидев его встревоженное лицо.

Вокруг его лица угадывалось темное небо, он был одет в кольчугу, красивый шлем с вычеканенными рунами виднелся на голове в сумраке ночи…

— Сегодня на рассвете мы должны были окружить темных… Медлить больше нельзя, три тысячи индийских огров с десятком саблезубых слонов уже в трех переходах отсюда… Если они здесь появятся, от страны останется каменная пустыня. А три перехода — это только день…

— Что за переходы, Гарра, и как здесь оказались северные эльфы? Может это и был переход? — не удержалась я.

Эльф кивнул.

— Это был переход. Переход во времени, — раньше эльфы часто им пользовались, а потом оказалось, что он забирает годы, сколько находишься в этом переходе, столько и забирает… У северных эльфов переход — это обязанность и честь воина, который не должен щадить себя, это его особая доблесть. — Гарра похлопал по чему-то рукой, и зеркало, сфокусировавшееся на руке, показало спину дракона, укрытую покрывалом из шкур. — А я должен был сейчас отправиться к Нестору, в Южные Силы Синегории. А приходится лететь к Секлиму к гномам, который затребовал созвать Совет. Сдается мне, что это Мал, и он просто тянет время! Но нужны доказательства!!!

Я слушала эльфа и в то же время удивлялась, что этой холодной ночью, на драконе, в небе он преспокойно рассуждает о чем-то. Брр! Представляю, какой там холод! Но, вспомнив слова Филимона о том, что они-то, эльфы, никогда не мерзнут, улыбнулась… Похоже на правду.

— Гарра, я думаю, что надо, несмотря на то, что скажет на Совете Светлый, начинать наступление на рассвете, — проговорила я медленно. — Осталось несколько часов, вы можете сказать, что наступление начали северные эльфы…

Трудно предлагать такое, говоря о своем любимом, и больно… Но, если будет упущено время, будет еще хуже. Всем. И, кроме того, мое сердце никак не соглашалось принять, что это был Клим. Все сопротивлялось во мне при мысли об этом.

— Оно и так будет начато, — Гарра заговорщицки подмигнул мне, — Нестор Давенорт, это тебе не кикимора болотная, его так просто с места не сдвинешь. Сказал, — пойду на рассвете, значит, ты хоть тресни, а он пойдет… Так что в этом плане, Светлый очень удачно военачальника выбрал! А Клим скорее всего и предвидел, что может оказаться в таком положении после похода к синему светилу.

Молчаливый обычно Гарра был сегодня словоохотлив как никогда. Наверное, сказывалось напряжение перед встречей с королем, исход которой был неясен. А мне наоборот нечего ему было сказать. Чуть не забыла!!!

— Гарра, вы должны помнить, что Сеющий Ужас скорее всего потерян Климом, его не было при короле, когда мы его несли через болота! — воскликнула я, увидев, что эльф собирается отключиться.

Гарра, вновь взглянувший на меня, слушал и мрачнел все больше. Под конец он кивнул головой.

— Да, понял… Получается, если сейчас меч будет при короле, то это точно Малвир… Но тогда темный братец очень силен! Благодарю, Асеола, нравится мне с тобой говорить, немногословна ты, а мысли дельные!

Он исчез. А я поежилась. Вот так же Азгар сказал, что поверил в меня, а на следующий день ловил меня с орками. Что за жизнь! Верить никому нельзя, а ты все веришь! И буду верить, упрямо подумала я. А помощь-то Гарра не предложил, привыкли, что я с Климом, или Илией… Как мне их не хватает!!!

Оглядевшись вокруг и поняв, что уже стою одна возле прогоревшего костра, я вздохнула. Ряды одинаковых серых шатров из оленьей шкуры ровными рядами выстроились на притихшем ночном берегу. Холодно. Но удивительно, я нахожусь столько времени в зимнем лесу и только ощущаю, что вокруг холодно, но не промерзаю насквозь! Я усмехнулась. Все ищешь в себе эльфа, но тогда ты должна сейчас взмахнуть крыльями и взлететь над лесом, или, размяв мягкие пушистые лапы, пробежаться по снегу… Кто ты? А может, ты этого и не можешь вовсе?

Вдруг я заметила, что ко мне кто-то приближается. Поляна, заполненная шатрами, теперь освещалась всего одним факелом, и рассмотреть сразу, кто это, мне не удалось.

— Часовой, он давно за нами наблюдает, — пробурчал Филимон, — могли бы вообще-то по законам гостеприимства, в шатер позвать…

Приблизившись и остановившись, эльф, закутанный в теплый меховой плащ, молча приветствовал меня, слегка нагнув голову.

— Асеола Трувор? — спросил он довольно сносно, лишь немного коверкая слова, на языке местных эльфов.

— Да, — коротко ответила я, не зная чего ожидать от этого непривычного обращения.

— Ваш шатер, — во втором ряду, третий справа. На рассвете мы снимемся и перешагнем к стоянке Темных Сил. Вы можете следовать с нами, — молодой эльф почтительно замолчал, видимо ожидая ответа.

Шатер — это здорово, а вот перешагнуть — это у меня вряд ли получится. Я улыбнулась.

— За шатер — спасибо, — и тут я увидела усмешку в глазах эльфа, он прочитал мои мысли… ха-ха-ха, не смешно! — А вот перешагивать во времени я не…

Черт! Сказать, не умею, мне как-то не хочется…

— Не буду. — Да, так лучше звучит. А что будешь делать-то, ведь тебе надо попасть туда? — Не буду, потому что не умею. Не расскажешь, как вы это делаете? — вот так-то лучше…

Эльф, еле сдерживая усмешку, наблюдал за мной, и, услышав последние слова, коротко кивнул головой, оставив свои наблюдения при себе. Ну, что ж и на этом спасибо!

— Шаг во времени, — серьезно проговорил он, — это плохой способ передвижения, я вас перенесу, так было мне приказано. А теперь — спать, осталось четыре часа до рассвета, через три часа — подъем.

Эльф, поплотнее завернувшись в плащ, отошел от меня и направился в обход шатров. Я быстро, почти бегом, преодолела короткое расстояние до своего шатра, отодвинув полог, зажгла маленький светящийся шар, который своим белым холодным светом разогнал темноту.

Неплохо! Все в теплых, медвежьих шкурах и стены, и пол. Скинув унты, шапку и куртку, я упала на мягкое ложе и, закутавшись в меховые одеяла, закрыла глаза… Сквозь наваливающийся тяжелый сон, я слышала как Филимон пробрался к двери и что-то шептал, закрывая ее на ночь, потом погасил свет и, забравшись под одеяло, свернулся там клубком, как котенок…

 

3

…Ночь. Тихо. Холодный лунный свет пробивается сквозь неплотно закрытый полог шатра. Филимон так и не закрыл дверь… Надо бы встать, закрыть, но ноги налились неподъемной тяжестью, и я продолжаю лежать неподвижно под одеялом, боясь шелохнуться, потому что снег заскрипел у самого шатра… Чья-то тень, возникнув в полосе света, закрыла собой спасительный луч, и я оказалась в полной темноте. Сердце запрыгало в груди, как пойманный заяц… Здесь кто-то есть!

— Кто здесь? — в этой звенящей тишине мой голос раздается слишком громко, хотя это почти шепот.

Хриплое дыхание послышалось прямо надо мной… Онемев от ужаса, я всматривалась в темноту, пытаясь пошевелить хотя бы рукой, хоть бы плюнуть в эту зловонную морду!!! Но нет же… Меня словно пригвоздило! Тяжесть чьего-то тела наваливается на меня, руки начинают шарить по одеялу и, обхватив мою шею, вдруг начинают душить меня… Дикая боль в перехваченной когтистыми руками шее… Меч оказывается в моей руке, и, внезапно почувствовав, что могу двигаться, вонзаю меч… Ослабевшие руки отпускают мою шею, я поднимаюсь и зажигаю свет и вижу… Клима. Он лежит, раскинув руки, темные его глаза смотрят в пустоту, волосы разметались по окровавленной шкуре… И тут его ноги начали превращаться в когтистые птичьи лапы, они становились все короче и короче. Нос заострился и согнулся, обратившись в крючковатый клюв. Глаза становились все круглее, вскоре густые перья покрыли все его тело и руки… Птица вздрогнула и ожила, и, взлетев, заметалась по шатру, хлеща меня своими огромными крыльями… ААААА Не-ет! Мои руки стали расти, покрываясь белыми перьями… И вот уже я, взмахнув крыльями, белой птицей вылетела из шатра…

…Я проснулась. Меня трясло мелкой дрожью. В шатре было темно, закрытый полог не пропускал и лучика света. Засветился шар. Гном, выбравшись из-под одеяла, настороженно смотрел на меня. Я, пытаясь остановить дрожь, обхватила себя руками. Белая сова? Неужели я могу обратиться именно в белую сову?

— Филимон, — проговорила я задумчиво, — я знаю, как мы доберемся до стоянки орков и сделаем это немедленно.

— Немедленно… — недовольно ответил гном, выбираясь из-под нагретых одеял, — я, конечно, не в курсе, что тебя осенило, но поесть-то хоть можно в этой жизни? Может через час меня орк какой-нибудь прихлопнет, или еще кто-нибудь несчастного, никому не нужного гнома…

— Филимон, — оборвала я его причитания, — мы поедим! Что там у нас сегодня на завтрак?

Гном, радостно подпрыгнув, хлопнул в ладоши и что-то прошептал. О! Филимон действительно проголодался. На нас начали падать окороки, пироги, ватрушки, потом свалился тяжелый бурдюк с молоком и две большие буханки хлеба.

— Да здесь еды на неделю, Филимон! — еле вымолвила я, набив рот пирогом с мясом.

Гном не отвечал. Он сосредоточенно проглатывал кусок за куском, будто хотел наесться навсегда. А может, он просто боялся, и не зная, чем закончится следующий день, забывал свой страх за едой. Мне, наоборот, есть особенно не хотелось. Меня занимала мысль, удастся ли мне, как во сне превратиться в сову.

Наконец, Филимон, рассовав недоеденные куски по карманам, посмотрел на меня. В предрассветной тишине ничто не нарушало спокойствия спящего лагеря. Пройдет еще совсем немного времени, и здесь все придет в движение. Это войско тучей снимется со стоянки и шагнет к лагерю Темных, и, судя по тому, как оно появилось здесь, бой начнется сразу. А мне надо найти, где может быть Клим, если он еще там. И поэтому я должна лететь сейчас, только бы у меня все получилось! Как я это сделала во сне?

Раскинув широко руки, я стояла минуты две, вспоминая сон. Потом, опустив глаза, встретила скептический взгляд крысеныша. Черт! Время идет! Во сне я смотрела на Мала, превращающегося в филина… И думала, что это наверное ужасно противно, когда твои руки и ноги превращаются в птичьи… Надо представить! Представить, что… Ух ты! Есть! Белые перья стремительно начали покрывать меня, скрывая одежду, оружие, пальцы рук стали самыми длинными перьями на концах крыльев. Вскоре я не намного отличалась ростом от вылупившего глаза Филимона. Есть! Я — сова!

Распахнув крылья, я встряхнулась, поправляя свой белоснежный наряд. А какой обзор! Мне кажется я вижу даже за своей спиной! Вспоминая, как взлетали драконы, я сделала пару неуклюжих шагов, взмахивая тяжелыми с непривычки крыльями. Даже подпрыгнула… Филимон ехидно засмеялся… И вдруг я почувствовала, что в прыжке зависла. Ура! Крылья меня держат! Еще маши, маши!!! Есть! Я оказалась в два взмаха под потолком и стукнулась лбом в мягкие шкуры… Спикировав вниз, к гному, я увидела его изумленное лицо, и это было сейчас для меня лучшей наградой. Забравшись в густые перья, Филимон притих на моей спине. Надо бы его чем-нибудь привязать, а то слетит при первом же моем неумелом вираже. Стряхнув его опять вниз, я посмотрела на него, понимая, что сказать-то я пока ему ничего не могу. Но он меня понял, и вскоре у него в руках был кожаный ремень. Теперь можно попробовать и вылететь…

Когда Филимон откинул полог шатра, пар клубами ворвался вовнутрь. Я, неуклюже застряв в дверном проеме, все-таки выбралась наружу и, подождав, пока гном устроится на моей спине, а теперь он оказался очень ощутимым грузом, тяжело поднялась в холодное утреннее небо, оставляя на снегу птичьи следы. У меня перехватило дыхание… Я лечу! Сама!

Внизу еще царила ночь, а небо уже светлело. Появились первые воины на просыпающейся стоянке, но никто из них не обращал внимания на парившую в небе ночную птицу, они были заняты предстоящим переходом.

Обострившееся во мне удивительное звериное чутье и зрение позволяло без труда видеть все и в небе, и на земле до мелочей. Морозный воздух, ероша перья, лишь бодрил, хотя будь бы я обычной птицей или той Аськой, которой я была еще минувшим летом, я бы долго этот полет не выдержала…

 

4

Самое удивительное в этом полете было то, что никто кроме Филимона, не знал, что эта белая сова — я. Никто!

Сейчас в этом заснеженном лесу и шагу нельзя ступить, не боясь встретиться с мерзким орком или еще какой-нибудь тварью. Мне бы не пройти одной это кажущееся коротким расстояние. А сейчас, не поднимаясь слишком высоко, зная повадки этой ночной птахи, я уже почти добралась до окраины большого, растянувшегося на многие километры бора. Какое-то движение под ветвями деревьев привлекло мое вдруг внимание. Тихо, стараясь быть как можно незаметнее, чтобы не получить стрелу в лоб, я спустилась вниз.

Ого! По тропе, цепочкой, шли, наверное, что-то около сотни орков. Они двигались, по звериному оглядываясь, время от времени, вооруженные до зубов. Уходили они от своего лагеря по логу вправо. Следуя за ними, я увидела, как они втягиваются в глубокий овраг, идя также цепью по руслу замерзшего ручья. Под деревьями было еще темно. Рассвет только коснулся верхушек деревьев. Опа! Я увидела, как один из идущих впереди громил ткнул в стену оврага… и еще,… и еще… Они ищут входы в гномьи переходы! Разделившись, отряд, пошел по разным рукавам лога, все также тыча мечом вправо и влево.

Развернувшись, я тихо стала уходить из этой части леса, отыскивая укромное местечко, где я могла бы принять человеческий облик… В конце концов, усевшись на развилке толстой ветки сосны, росшей в зарослях молодого осинника, я стала опять сама собой. Хорошо-то как! Однако надо спешить! Схватив зеркало в руку, я позвала Гарру. Его лицо возникло быстро и невозмутимо уставилось на меня.

— Гарра, отряд орков в сто голов идет по логу в глубину леса, тыкая мечом в стены оврага, ищут входы гномов, и я думаю это не единственный отряд…

Брови эльфа поползли вверх.

— Откуда… Где ты вообще находишься? На дереве что ли? — растерянно спросил он.

Я молчала.

— Не хочешь говорить… Ася, что ты задумала? Тебе нужна помощь? — продолжал эльф.

Наконец, поняв, что я совсем не хочу отвечать, он замолчал. Глядя мне в глаза, он покачал головой:

— Орки, говоришь? Хотел бы я знать, что они задумали, и кто им указал этот путь! — задумчиво проговорил он. — Похоже, они надеются оттянуть наступление любой ценой… — и вдруг добавил шепотом, — но наступление будет начато… — и заговорщицки подмигнул мне, погрозив при этом кулаком, — не лезь, куда попало одна, а мне, похоже, пора, — откроем оркам входы, ведущие в гномьи лабиринты, они оттуда не скоро выберутся…

Эльф быстро исчез. Пора и мне. Сменив шкурку, я рванула к лагерю Темных. Меня тянуло туда как магнитом, несмотря на то, что чувство опасности душило меня все сильней по мере приближения.

Тошнотворный запах долговременной стоянки грязных темных существ ударил по острому птичьему обонянию. Устроившись в густой кроне кривой одинокой сосны, растущей на самой окраине леса, я замерла.

Светает. А в лагере царит оживление, будто здесь никто и не ложился. Мрачное местечко. И вонючее… Смрад шел от огромных костров, над которыми висели лохмотья обглоданных туш, от отбросов, которые кучами дымились вокруг шатров и кострищ. От самих шатров, которые были забросаны плохо выделанными шкурами и от этого смердели, хуже помойных куч. Но несколько конусообразных жилищ стояли особняком. Они сразу привлекли мое внимание. Орки не подходили к ним даже близко, значит там Темная Элита, там эльфы… Я вспомнила их вытянутые бледные лица на стене подземного храма, их длиннопалые руки… и меня передернуло. А мне надо именно туда…

Вокруг этих шатров не было ни деревьев, ни кустарника. Мне некуда было приземлиться. Но я теперь знала, что Клим там. Я, наконец, услышала его слабое присутствие. Только бы наши не передумали с наступлением…

А движение в лагере становилось все активнее. Их было много, они скапливались между шатрами, у костров, сталкивались, бились, оскалясь, короткими кривыми мечами… Стало совсем светло.

И раздался звук, которого я так ждала. Резкий визг, закладывающий уши, будто с неба падают тысячи бомб, обложил все вокруг. Не стало слышно ничего, кроме нарастающего, сводящего с ума воя… И с неба полился огненный дождь. Воины возникали повсюду, обрушиваясь на обезумевших в первую минуту орков. Но только в первую минуту… Эти кровожадные убийцы не знали страха. Я с ужасом смотрела, как падали первые ряды северных эльфов, они были отважны, но ничто не могло их спасти. Но воины все прибывали и прибывали, наконец, заставив смешаться железные ряды орков, которые, словно подчиняясь невидимой руке, вновь восстанавливали свои ряды. Они постепенно образовали плотное кольцо вокруг остроконечных шатров, и стремительная атака северных эльфов рассыпалась в этой мясорубке. Кольцо орков становилось все более многослойным, они появлялись будто из-под земли, подземные, серые, трехглавые драконы возникли неожиданно, как если бы они были до этого невидимыми и становилось ясно, что хаос в лагере Темных это была лишь личина на беспощадном облике Темного Властелина.

Пора! Где же эльфы Нестора? Сомнут северных эльфов без подмоги…

Первые драконы показались с юга. Они шли тремя клиньями, заходя с юга, с юго-востока и юго-запада. Забывшись, я захлопала от радости крыльями, увидев, как они, рассыпаясь в разные стороны, шли вновь цепью, и снова рассыпались, еще бы, такая мишень! Они подошли почти без потерь, неся на своих мощных спинах целые отряды эльфов и великанов. А за ними шли небесные эльфы.

— Филимон, сиди здесь! — проговорила я, как только смогла что-то вымолвить.

Драконы стали приземляться прямо в плотные ряды закованных в латы орков, поливая их белыми струями огня. Серые трехглавые как змеи извивались над толпой. Их огонь разил ряды светлых эльфов. С земли они не доставали мечами эти страшные головы, и они жгли, жгли… Первый удар двуручного меча небесного эльфа, подлетевшего вплотную к серому дракону, снес ему голову, как кочан капусты, и победный вопль раздался из тысячи глоток.

Как только, я соскользнула с дерева, волна подхватила меня и понесла в самую гущу боя. Подхватив пару мечей с убитых, я бежала вместе со всеми вперед. Меня прикрывали справа и слева эльфы, конечно так долго продолжаться не могло, но туда… Туда стремилась душа моя… Я должна его разбудить… Мне нужен дракон…

"Мне нужен дракон!!!" — крикнула я на языке драконов, что было силы.

И огромный хвост, щелкнув и придавив орка, лег передо мной. Взбежав на шипастую, черную спину, я припала к ней и проговорила:

"А теперь к тем шатрам, друг, там король"

Я слышала, как вздрогнуло огромное тело древнего создания. Невероятная сила содрогнула его и, пройдя по головам визжащих темных, дракон начал взлетать. Изо всех сил пытаясь удержаться на нем, поднявшемся почти вертикально вверх, я непрерывно поливала огнем кольца по головам орков, не давая им приблизиться к нам. Взлетев и направляясь к шатрам, дракон пикировал и хватал когтистыми лапами темных и бросал их переломанных вниз…

Вот и шатры. В каком из них Клим?

"Срывай шатры!!!" — крикнула я дракону, не видя другого выхода.

Первый шатер оказался пуст.

И вдруг знакомая тошнота подкатила к горлу. Земля поплыла перед моими глазами. Она стала выгибаться вверх, будто стремясь достать до нас… Звуки боя стали обволакивать мозг туманной пеленой… Морок… Нет… Дракон стал терять цель, он мотался между шатрами бесцельно, а между тем из среднего показались темные птицы.

"Слушаааай меняяя, дракон… Помоги мне… Как теееебя зовут…" — сил сопротивляться мороку у меня почти не осталось, но я помнила, как помогал мне Илия. "Не моооолчи, ответь мне, как тебя зовууут"

"Маул" — прогудел ответ дракона в голове.

Он и привел окончательно мои мысли в порядок. Тот самый Маул!

"Ты силен, Маул, я всегда это знала… А кто прошлое помянет, тому глаз вон…»

Дракон взметнулся вверх, борясь с наваливающейся обездвиженностью. Увидев, как он вновь спикировал на средний шатер и подцепил когтями его покрытие, я поняла, что морок мы победили. Но где же, Клим???

"Клим, Клим, ответь мне… Я ищу тебя в твоем беспамятстве, иду в нем как слепая, не видя света… Ты мой свет, ты наш свет, ты нужен всем!!! Ты нужен мне, откликнись, любимый…"

Я, обратившись к Климу, попала в темное колышащееся марево его беспамятства… Ничего не говорило о том, что это создание еще живо… Ни одной мысли… Да продо… Мессере!!!

Я почувствовала, как нас здорово тряхнуло. Сзади на Маула напал трехглавый… Его три змеиные шеи извивались, окружая черного дракона со всех сторон… Зороа! Зороа! Маул, извернувшись, подцепил огромной пастью оставшуюся, изрыгавшую огонь голову, отбросив обожженную и почти обезглавленную тушу серого дракона в сторону… И вдруг я ощутила смертельную опасность… Черные фигуры повисли вокруг нас в воздухе. Сколько их? Восемь… Нет больше… Всех не вижу… Жечь, пока они не добрались ближе… Зороааааа… Ух ты! Я неожиданно поняла, что мой крик, слившийся с заклинанием, не позволил оборваться пламени, и кольцо поливало огнем, пока голос не сорвался… Четверо сразу!!! Маул, успевая и огнем, и страшными когтями цеплять темных эльфов, все-таки пытался приблизиться к шатрам, но эльфы, кружа вокруг и длинными мечами рассекая все, приближающееся к ним, пытались достать нас парализующим заклинанием… В первый раз я почувствовала его, когда моя нога перестала двигаться…

"Маул, нога… что они с ней сделали?"

"Парализуют… Меня они не могут пробить этим заклинанием, а ты бойся…!" — прогудел дракон. "ААА, кто это??!!"

Вопль дракона оглушил меня на некоторое время… Но я-то видела. Что это всего лишь рысь приземлилась на его спину. Ерох!!! Ура!!!

Озабоченное лицо гоблина появилось вместо исчезнувшей большой кошки. Он сразу отвернулся от меня. Его ножи замелькали с необыкновенной быстротой, и я, почувствовав сзади друга, крикнула, что есть силы, опять войдя в мрачный сон Клима:

"Вставай же!!! Взгляни на своих друзей!!! Многих из них ты можешь не увидеть больше!!! Я верю, ты можешь быть и будешь таким как прежде!!! Я верю и люблю тебя, Клим!!!"

Что-то дрогнуло внутри меня, будто слабая струна души Клима отозвалась на мои слова… Не может быть! Услышал! Ты меня услышал…

И вдруг Маул сдернул покрытие последнего шатра… Черный ход зиял в земле на месте его… Он уходил дальше под землю… Так вот откуда появились и серые драконы, и бесчисленные отряды орков, которые в самом деле появлялись как из-под земли… Пар клубился в морозном воздухе, вырываясь из прохода…

А слабая мысль Клима теплилась в моем мозгу уже непрерывно. Она крепла и становилась все ярче. Образы последних его воспоминаний были холодны и коротки, но лица друзей вспыхивали теплыми красками…

Но силы наши были на исходе… Из черной щели в земле потекли новые отряды орков, которые со свежими силами бросались на уже уставшие наши отряды. Темные эльфы, окружившие нас с Маулом и Ерохом, не подпускали к проходу, как мы туда не рвались…

Я вызвала зеркалом Гарру и Нестора. Продолжая отбиваться огнем, который лучше всего отражал непрерывные атаки темных, я взглянула в зеркало, где первым появился подземный эльф.

— Гарра, смотри… — сил говорить не было, я просто показала зеркалом подземный туннель. — Клим там!!! Он мне ответил! У вас самозванец!

Лицо эльфа осветилось надеждой.

— Это хорошая новость, про этот проход знаем, но у нас тут орки лезут из всех щелей, они прошли по подземным лабиринтам, не задержавшись в них. Азгара работа! Нестор!!! — крикнул Гарра, увидев великана в повисшем рядом со мной зеркальном круге. — Встретишь этого… передай ему привет от меня!!!!

— Сам его ищу!!! — зарокотал Нестор Давенорт. — А проход надо перекрывать, взрывай его к чертям!

— Там Клим… — тихо сказала я.

И в эту секунду что-то смешалось в рядах выползавших из-под земли непрерывным потоком черных сил. Их стало выдавливать будто из гнойника, они выбегали оттуда как тараканы. Яркий свет полыхнул из туннеля, и еще раз, и еще…

— Что происходит?! — заорал Нестор. — Не было команды взрывать!!!

Я усмехнулась. Была, командир! Зороа! Зороа! Орки обожженные, исковерканные выбирались на поверхность… Я знала, что там происходит… Клим идет… Я слышала его холодные мысли, его заклинания… Знакомый и незнакомый его голос обращался к короне, к Стражам… Он поднимал все Светлые Силы, которые дремали до сих пор вместе с королем. И они отвечали ему, Стражи вели его на поверхность. Он уже близко… На поле боя, где долгое время силы темных теснили светлых эльфов, гномов, великанов, поливая заснеженную землю кровью, оставляя на ней сотни погибших и раненых, вдруг дрогнули ряды закованных в латы орков. Гигантские тупоголовые тролли, давящие все вокруг и молотящие злобно огромными палицами, стали все чаще оглядываться назад и, наконец, подчиняясь какому-то чутью, отступили… Сначала на жалкий шаг… Потом еще и еще! Почувствовав это движение, эльфы, собрав последние силы, издав нестройный победный вопль, устремились вперед… Выбегавшие из-под земли смешивались с бегущими туда, и смертельный водоворот тел месил всякого, кто попадал в него. В небе носились десятки драконов, обоерукие эльфы мелькали в толпе, словно солнца, и их мечи сверкали, сливаясь в слепящий луч. Сотни небесных эльфов рубили своими длинными двуручными мечами серых драконов, стремившихся влезть, вползти, добраться в родное подземелье, не пуская их… Будто новые силы влились в воинов с того момента, как король пришел в себя!

А я слышала, как приближался Клим. Он был уже совсем близко, когда новый взрыв расколол землю на месте входа в туннель…

"Дракон!?" — резко произнес Клим, появляясь из дыма в легкой летней одежде, в той, в которой он уходил на последний Совет.

Маул был ближе всех. Рванув в черные клубы пыли и пара, дракон спикировал к развороченным камням, и король-эльф, ухватившись за упряжь, взлетел на дракона… Сердце мое замерло… Он рядом… Вот он… Но он другой! Скользнув по мне взглядом, Секлим резким движением встал на ноги на драконе и, откинув спутавшиеся длинные волосы, поймал брошенный ему оказавшимся рядом Нестором меч.

— Да здравствует Секлим III!!! — заорал великан во всю глотку.

Многоголосый рев наполнил долину и разнесся над лесом. Толпы орков разбегались по лесу, прячась в логах, кустах, стремясь уйти в сторону своих территорий. Из развороченной земли полезли новые и новые темные, и бой возобновился с удвоенной силой. Вскоре на поверхность стали выходить эльфы, подземные эльфы, и стало ясно, что это Гарра выдавил своими отрядами стремившихся укрыться под землей тварей.

Клим метался по дракону, бросаясь в самое пекло. Ерох с остервенением орудовал коротким мечом, отобранным у орка. Мне приходилось теперь пользоваться кольцом все реже, слишком много своих было вокруг, но, зато меч все уверенней двигался в моей руке…

Когда близко оказался этот серый дракон, я не заметила…, пламя его трех глоток опалило меня нестерпимым жаром, Маул вдруг сильно покачнулся, потеряв равновесие… Он быстро выровнялся, вцепившись в грудь серого когтями, но я уже полетела вниз… Сквозь мутнеющее сознание мне грустно улыбнулась Фея…

Хоть и невысоко было совсем, но мне бы хватило… Если бы не Ерох. Я коснулась его пушистой спины еще в воздухе…

В эту минуту белый эльф вдруг подхватил меня на своего коня и взмыл в небо, удаляясь от кровавой долины… Оставляя позади все то, что я никак не могла оставить… Мою Любовь, рядом с которой я забыла о смерти, моих друзей, благодаря которым я обрела себя, мне казалось в эту минуту, что я покидаю Синегорию… страну моего счастья…

— Какого черта… — пыталась я крикнуть, лишь прохрипев что-то спекшимися губами..

Но мысль Клима оборвала меня.

"Ася, жди меня дома… Я теперь скоро, совсем скоро вернусь, родная…»