– Мистер Гиббс, кого из коллег вы заказали? – Глаза Джудит откровенно смеялись на рисовано обеспокоенном лице. – Проверяете исполнение?

Мартин гневно сверкнул черным глазом и выключил канал криминальной хроники.

– Джудит, я просил только кофе.

– Разве я принесла чай?

Джудит нарочито округлила глаза, заглянув в чашку на столе.

– Почему я до сих пор тебя не выгоню? – спросил Мартин то ли Джудит, то ли себя.

– Потому что я не забываю того, что должны помнить вы, – Джудит с легкостью разрешила проблему безадресного вопроса.

Чистая правда, вздохнул про себя Мартин и посмотрел на никогда не унывающую Джудит. До этой очаровательной и бойкой на язык особы он сменил три секретаря. У каждой из троих, цепенеющих под взглядом Мартина, напрочь отшибало память, что абсолютно исключало выполнение их главной обязанности – помнить за Мартина все, о чем он не должен забыть. Джудит была другой. Испепеляющий взгляд доктора трогал ее не больше солнечного лучика. Это было главным, но не единственным достоинством Джудит. Природное обаяние с гибким умом и легкой речью делали Джудит виртуозом общения. Она могла согласовать с пациентом любое неудобное для него, но удобное для Мартина время и делала это с таким обворожительным изяществом, что пациент в итоге сам себе удивлялся, как он мог поначалу иметь другие планы. Несокрушимое спокойствие Джудит асфальтовым катком сминало все шероховатости рабочего порядка, абсолютно исключая подобного рода проблемы для Мартина. В этом гармоничном тандеме каждый признавал и ценил высокий профессионализм другого, что и давало Джудит право подобного тона с доктором. Острые покалывания Джудит были полезны Мартину и для возвращения на землю с божественных высот или из дьявольских глубин в случае затянувшегося там пребывания, которое Джудит безошибочно научилась распознавать. Вот и сейчас капля яда с языка Джудит произвела благотворное действие отвлекающей боли.

Мартин молча провожал глазами удаляющуюся Джудит. Перед дверью она победно оглядела пространство кабинета с сидящим в нем злым Мартином и, удовлетворенная впечатлением, направилась к выходу. Мартин терпеливо дождался, пока неспешная Джудит проплывет через кажущимся бесконечно длинным дверной проем. Наконец, дверь плотно вошла в стационарный прямоугольник. Подобно ребенку, нарушающему запрет, Мартин включил телевизор и, быстро оглянувшись на дверь, поспешно приглушил звук.

– Джудит, – Мартин нажал кнопку громкой связи. – Я занят в течение получаса. Как минимум.

– Да, мистер Гиббс.

Мартин, глотнув кофе, уперся взглядом в экран. С момента появления в его жизни Рона Митчелла он пребывал в состоянии непрерывного ожидания. Он принял это чувство как неизбежность настоящего, потому что понимал, что не знает, чего и когда ждать. Мартин не мог логически просчитать действия Рона, потому что поступки этого человека не подчинялись его же собственному разуму. Мартин не мог интуитивно почувствовать возможный ход событий, потому что подсознание Рона осталось для Мартина такой же загадкой, каким оно было и для самого Митчелла. Общаясь с Роном, Мартин чувствовал себя стоящим в подземной пещере с множеством ходов влубь. Один из них ведет в зал, в котором есть жизнь, тщетно бьющаяся в поисках выхода на свет. Он ощущал ее близость, чувствовал ее пульсацию, различал на слух происходящие в ней движения, осознавал ее потребность в его помощи, но звуки этой жизни, отражаясь эхом в многочисленных безжизненных пустотах, не позволяли Мартину определить верное направление. Он стоял перед этой замкнутой в неизвестности жизнью, сильный и беспомощный одновременно.

Глаза Мартина автоматически фиксировали на экране телевизора движение. Бегающие, орущие и стреляющие фигуры ничуть не мешали ему размышлять. Рука машинально подносила ко рту чашку кофе. Со вчерашнего дня Мартин находился в состоянии тревожности. Он ощущал нечто важное, происходящее в косвенно связанной с ним жизни Рона Митчелла. Чашка кофе больно стукнула о зубы, выведя Мартина из глубокой задумчивости. Он потер рукой зубы, провел по ним языком, встал, подошел к окну, снова вернулся к столу, походил по комнате. Чувство тревоги нарастало, не поддаваясь попыткам Мартина взять его под контроль. Мартин выключил телевизор. Освобожденный от зрелища взгляд лег на письменный стол. Мартин нащупал в кармане брюк ключ, подойдя к столу, открыл верхний ящик. В нем лежал единственный предмет – пистолет. Почему он вспомнил об оружии? Мартин взял пистолет. Тяжелый, холодный, с тусклым блеском, пистолет не был Мартину по руке, утонченной и ухоженной. Он вспомнил об оружии, значит, случился перелом в судьбе Рона, который не минует и его. Мартин доверял своей интуиции гораздо больше, чем разуму. Покрутив пистолет в руках, он сунул его в карман брюк. Тонкой выделки дорогая ткань обвисла, нарушив красоту силуэта. Мартин засунул пистолет за пояс. Еще нелепее. Такое ношение оружия требует совершенно другой внешности, такой, как у Рона Митчелла. Мартин вытащил из-за пояса пистолет и положил обратно в ящик. Постояв несколько секунд, снова взял оружие, затем опять вернул назад, наконец, толкнул ящик внутрь стола и снова подошел к окну… Небесный простор все мысли Мартина вновь обратил к Рону Митчеллу. Черт возьми, и почему он сегодня не идет у него из головы?