Когда слабина цепи была выбрана, пассажирская гондола оказалась на высоте всего десяти метров от поверхности земли. Вскоре вниз удалось спустить веревочную лестницу и закрепить швартовы. Шарлотта взглянула на прибор, показывающий температуру двигателей. Ей было поручено следить, чтобы моторы ни в коем случае не перегревались, но и не заглохли.
Гумбольдт вскинул руку.
- Пока все идет нормально! - крикнул он. - Выключай подачу водорода, а мы попробуем посадить корабль вручную.
Шарлотта нажала педаль. Кашляя и хрипя, двигатели умолкли. Она вздохнула с облегчением: первый этап позади.
Оставалось как можно более надежно закрепить «Пачакутек» и опустить его на грунт. К счастью, ветер начал как будто слабеть. Оскар выбросил швартовочные тросы за борт. Необходимо зафиксировать корабль на земле как минимум в четырех точках. Только тогда ему не будут страшны порывы ветра. Но ветер с новой силой обрушился на воздушное судно, якорная цепь натянулась. Гумбольдт второпях бросился к лестнице, позвав с собой Элизу и Шарлотту.
- Скорее! - крикнул он. - Цепь не сможет долго удерживать корабль. Вы нужны внизу, чтобы помочь натянуть канаты. На счету каждая секунда!
С этими словами он перебрался на веревочную лестницу. Шарлотта последовала за ним. Держась за поручни, она ступила на тонкую деревянную ступеньку. Корабль сильно качало. Рядом оказалась Элиза.
- У тебя все отлично получится, - стоя у борта, ободряюще проговорила она. - Только не смотри вниз.
Шарлотта собралась с духом и отпустила поручни. Лестница беспорядочно болталась в воздухе. Ступенька, еще одна, еще полдесятка - и вот она уже почти внизу. Сердце колотится, дыхание прерывается. Наконец под ногами снова твердая почва.
Вскоре спустилась и Элиза.
- Странно, что это с ветром? - Гумбольдт озадаченно озирался.
Воздух вдруг стал совершенно спокойным. Трава, которая еще мгновение назад стелилась по земле, выпрямилась. Песок и пыль покрывали землю тонким равномерным слоем. Над саванной висела глубокая тишина. Только якорная цепь «Пачакутека» негромко позвякивала, все еще раскачиваясь.
Гумбольдт сорвал несколько сухих стебельков и отбросил, бормоча:
- Очень, очень странно… Этот внезапный штиль…
- Что тебя смущает? - спросила Шарлотта.
- Я уже видел нечто подобное в пустыне Гоби много лет назад.
- И что за этим последовало?
- Нечто кошмарное! - Гумбольдт вытащил из сумки с инструментами барометр. Стрелка колебалась у нижнего деления шкалы. Он недоверчиво постучал по корпусу и приложил прибор к уху. - Очень интересно… - Сложив ладони рупором, ученый крикнул вверх: - Оскар!
Над фальшбортом появилась голова юноши:
- Да?
- Ты видишь что-нибудь необычное?
- Что именно я должен видеть?
- Какие-нибудь атмосферные явления. В особенности в той стороне, откуда дул ветер.
- Но ведь он прекратился!
- Это-то меня и беспокоит. Внимательно осмотрись и доложи, если что-то заметишь.
- Хорошо.
Шарлотта нахмурилась:
- Я не понимаю…
В этот момент с палубы «Пачакутека» донесся возглас. Оскар указывал на восток:
- Там… вот оно!
Головы тех, кто находился на земле, повернулись, как по команде.
- Что? - крикнул Гумбольдт. - Что ты видишь?
- Я… я не знаю… это трудно описать… Очень жутко!
Шарлотта взглянула на восток. Горизонт окрасился в мрачные тона. Высотные слои облаков приобрели оттенок горючего сланца и продолжали темнеть. Там, где кончались облака, небо было тусклого зеленовато-бирюзового цвета, а дальше становилось почти черным.
Девушка прислушалась.
Ей почудилось, или это действительно раскаты грома?
- Что это? - прошептала она.
Ученый поднялся на несколько ступеней по веревочной лестнице. Прикрыл глаза ладонью, как козырьком, и вгляделся в северную часть небосклона. После чего процедил сквозь зубы:
- Боже правый! Только этого нам и не хватало!..
Беда приближалась со скоростью железнодорожного состава. Темная полоса на севере вскоре превратилась в мрачную стену. Оскар наблюдал за этими изменениями с затаенным страхом. Казалось, что над саванной катился гигантский вал, постепенно поглощающий дневной свет. В недрах облачной стены все кипело и клокотало. Там сверкали молнии, доносилось глухое урчание грома.
- Быстро спускайся вниз! - распорядился Гумбольдт.
- Почему вниз? - крикнул в ответ Оскар. - Может быть, мы еще успеем взлететь и уйти от бури!
- Поздно! - прокричал ученый. - Пока мы снимем судно с якоря, нас накроет шквал. Надо немедленно найти какое-нибудь укрытие. Поторопись!
- А «Пачакутек»?
- Забудь о нем! Нам еще повезет, если мы останемся в живых. Уцелеть в песчаной буре очень трудно. Быстрее! Бросай рюкзаки через борт и спускайся!
Тон, каким отец произнес эти слова, свидетельствовал, что ситуация крайне серьезная. Оскар уже собрался спуститься за борт, но вдруг вспомнил о Вилме.
Киви уже давно не было видно. Должно быть, она спряталась в своем излюбленном месте - темной каморке рядом с постом рулевого на мостике.
Буря была уже совсем рядом. Оскар мог разглядеть, как клокочут массы песка в недрах тучевой стены. Он бегом пересек палубу и поднялся на мостик. Каморка была пуста. Куда же подевалась эта птица?
- Вилма!
В бушующем воздухе его голос прозвучал слабее комариного писка. В центре палубы находился люк, ведущий в трюм. Оскар на ходу заглянул туда - в глубине мелькнула длинноклювая головка Вилмы. Юноша скатился по трапу, сгреб киви в охапку и прижал к груди.
Но времени оставалось чертовски мало. Небо превратилось в ад. Песок, смешавшись с воздухом, окончательно затмил солнце и погрузил саванну в глубокий мрак.
Юноша перекинул ногу за борт и шагнул на ступеньку. Ветер бешено трепал веревочную лестницу. Внизу Гумбольдт отчаянно пытался удержать ее за конец.
- В чем дело? Почему ты… Впрочем, сейчас это неважно. Бросай Вилму вниз - я ее поймаю. Мы все-таки нашли укрытие.
Оскар сделал так, как было сказано, взглянул напоследок на палубу и начал спускаться. Бешеный шквал налетел на «Пачакутек». Тонны песка обрушились на корабль, и юноша мгновенно оказался в самом центре бушующей стихии. Гумбольдт сейчас казался ему всего лишь темной тенью, беспорядочно размахивающей руками и что-то кричащей. Кажется, отец хочет, чтобы он спрыгнул, но до земли еще оставалось не меньше трех метров. Однако времени на размышления и колебания уже не было: над его головой раздался жуткий треск, за которым последовал металлический лязг. «Пачакутек» дрогнул - вдруг сдвинулся с места и начал набирать высоту.
Якорная цепь, она лопнула! Корабль поднимался все выше и выше. Теперь он был настолько высоко, что и думать нечего спрыгнуть.
Оскара окутала тьма. Песок забил глаза и уши. Крохотные песчинки, несущиеся с огромной скоростью, впивались в кожу, словно жала. Ослепленный, оглушенный и до смерти испуганный, он едва сумел заползти обратно на палубу и забиться под брезент, которым был покрыт брашпиль. Конечно, брезент - неважная защита от песчаной бури, но все же лучше, чем ничего. Всхлипывая и дрожа, он подтянул колени к груди, обхватил их руками и стал прислушиваться к реву бури.