Оскар открыл глаза. Он лежал на белых простынях, под головой была подушка. Над ним висела москитная сетка, а на стене напротив кровати - большое распятие. Сквозь небольшое окно в комнату проникал рассеянный свет, на полке под распятием виднелись статуэтки святых.

На стуле рядом с кроватью лежали его вещи, выстиранные, выглаженные и аккуратно сложенные. Он приподнял простыню и осмотрел себя: на нем только тонкая рубашка и полотняные штаны, предплечье туго забинтовано, из-под повязки выглядывают только пальцы. Он поднял руку, пошевелил пальцами и с облегчением понял, что она его слушается. Но главное - не было ни зуда, ни боли.

На ночном столике рядом с кроватью стоял кувшин с водой. Он приподнялся, откинул москитную сетку, наполнил стакан и с жадностью осушил. Вода показалась ему невероятно вкусной.

Открылась дверь, и в комнату вошла девушка в простой белой одежде. Увидев, что Оскар пришел в себя, она моментально исчезла.

Через пару минут дверь снова распахнулась, и на пороге появились Гумбольдт, Шарлотта и Элиза. На руках у девушки сидела Вилма.

- К тебе можно?

Не успел Оскар ответить, как птица вырвалась из рук Шарлотты, пересекла комнату и вспрыгнула к нему на кровать. Юноша улыбнулся.

- Кажется, кто-то по тебе очень соскучился, - заметил ученый.

- Оскар проснулся, - донеслось из динамиков портативного лингафона.

- Да-да, конечно проснулся, - он погладил оперение киви, похожее на шерстку. - Если бы вы знали, как я рад снова вас видеть!

- Выбирайся из гнезда! - птица нетерпеливо клюнула москитную сетку.

- Не торопи его, Вилма! - усмехнулся Гумбольдт. - Еще рановато. Прежде чем поднимать больного с постели, надо убедиться, что он в полном порядке. - Он присел на край кровати. - Как ты себя чувствуешь, мой мальчик?

Наклонившись, Гумбольдт взял руку Оскара и сжал его. На глазах ученого блеснули слезы. Впервые Оскар видел отца таким, и это его смутило.

- Мы уже опасались, что ты никогда не очнешься. Ты очень долго был без сознания.

Оскар удивленно поднял бровь:

- Действительно долго?

- Больше двух суток. Мы пытались привести тебя в чувство, но без всякого успеха.

- Двое суток? - Оскар не мог поверить. - Но что, собственно, случилось? Я помню, как повернул от гор и двинулся туда, где заметил дым. Потом все как-то смутно.

- Ты хоть что-нибудь припоминаешь? - спросила Элиза.

Оскар задумался, но воспоминания давались ему с трудом. Словно в памяти возникла запертая дверь, которая ни за что не хотела открываться.

- Мне кажется, я видел каких-то ушастых собак… - проговорил он. - Но я не очень уверен. И еще я слышал голос у себя в голове. Как когда-то с Элизой, но звучал он совсем по-другому.

- Похоже, ты немного заблудился, - вставил Гумбольдт. - Я нашел тебя в часе ходьбы от нашего лагеря. Воды у тебя не было. Еще немного - и ты бы умер от обезвоживания. К счастью, вода была у меня во фляге. Я взвалил тебя на плечи и принес в лагерь. Ты чертовски крупный парень, тебе это известно? - Ученый усмехнулся. - У меня и сейчас ноет каждая мышца. Похоже, стряпня Элизы идет тебе на пользу.

Оскар молча смотрел на отца и улыбался. У него не было слов - его захлестнула волна нежности и благодарности. Этот человек рисковал жизнью, чтобы его спасти. Разве поступил бы он так, если бы не испытывал подлинных отцовских чувств? Едва ли. Может, Оскар ошибался, считая его бесчувственным сухарем, и им просто нужно было больше времени, чтобы привыкнуть друг к другу?

- Где мы находимся? - наконец спросил юноша. - Когда я увидел всех этих святых, то решил, что я уже на небесах.

- Ты не слишком ошибся, - рассмеялся Гумбольдт. - Но тебе следует все увидеть своими глазами. Как по-твоему, ты в состоянии встать?

Оскар кивнул.

- Чувствую себя, как новорожденный младенец. И, к тому же, голодный как волк.

- Тогда следуй совету Вилмы: выбирайся из гнезда! Твоя одежда здесь. Мы подождем снаружи.

Когда все вышли из комнаты, Оскар вскочил и торопливо оделся. Затем подошел к двери и толкнул ее.

Перед ним находилось несколько светлых деревянных построек, расположенных по периметру ухоженного сада. Пахло розами и тимьяном, плоские кроны акаций отбрасывали на траву мягкую тень, а скамьи, расположенные по обе стороны посыпанной гравием дорожки, словно приглашали присесть и передохнуть. За постройками виднелся белый шпиль колокольни, а дальше вздымалась могучая стена столовых гор.

- Что это такое? - пробормотал Оскар. - Похоже на монастырь…

Гумбольдт кивнул.

- Беллхайм упомянул об этой миссии в своем дневнике. Она расположена у самого подножия гор, гораздо ближе к ним, чем я предполагал. Я был очень удивлен, обнаружив здесь столь благоустроенное миссионерское поселение, но это далеко не первая моя ошибка, - с улыбкой добавил он. - Поначалу я был против того, чтобы мы направились именно сюда, но теперь рад, что мы так поступили. Местный настоятель производит впечатление уравновешенного и разумного человека. Он француз по происхождению, но по-немецки говорит совсем неплохо. Хочешь с ним познакомиться?

- С большим удовольствием.

- Отлично, - кивнул ученый. - Тогда идем к нему.