Дом настоятеля располагался справа от церкви. Это было великолепное двухэтажное белое здание с широкой лестницей и резными балюстрадами из эбенового дерева по обе стороны от входа. Гумбольдт, шедший впереди, первым поднялся по ступеням и уже собрался было постучать, как дверь распахнулась, и на пороге появился худощавый мужчина в черной сутане. На вид ему можно было дать лет шестьдесят с лихвой, а его волосы были совершенно седыми. Высокие скулы и крючковатый нос делали приора похожим на ястреба, но улыбка оказалась дружелюбной и приветливой.

- Добрый день, друзья мои! - он по очереди пожал всем руки. - Этот молодой человек, должно быть, Оскар, и я рад видеть его снова здоровым и бодрым. Думаю, он даже не представляет, как мы беспокоились за него и сколько молитв вознесли.

Голос настоятеля был глубоким и мелодичным, а рукопожатие теплым. И Оскару он сразу же понравился.

- Я чувствую себя замечательно, большое спасибо, - сказал он.

- С вашей рукой все в порядке?

- Да, - Оскар взглянул на настоятеля с удивлением. - Почти не болит.

- В нее угодил осколок стекла, - пояснил приор. - Началось заражение, которое вызвало что-то вроде столбняка. Мы удалили осколок и очистили рану. Скоро все заживет, и через несколько недель вы забудете об этом. Вы уже завтракали? Нет? - Настоятель улыбнулся. - Тогда позвольте предложить вам дары нашего сада и монастырского хозяйства - спелые плоды, хлеб и яйца, напитки. - Он широким жестом пригласил всех к столу в гостиной, где уже было сервировано скромное угощение.

Оскар благодарно улыбнулся. Похоже, приор из тех людей, которые сразу располагают к себе. И едва они оказались в гостиной, как юноша схватил тарелку и наполнил ее поджаренным хлебом, беконом и яйцами.

Приор рассмеялся.

- Приятного аппетита, друзья мои! Прошу вас, присаживайтесь и угощайтесь без всякого стеснения, а я пока выпью чашку чаю.

Пока все отдавали должное чудесному завтраку, в гостиной царила тишина, нарушаемая лишь позвякиванием посуды и вилок. Оскар ел за двоих и чувствовал себя на седьмом небе.

- Восхитительно, - бормотал он, накладывая себе очередную порцию. - Просто божественно!..

- Мы сами печем хлеб, сбиваем масло, варим варенье и пиво, делаем ветчину. Все, что вы видите на столе, - результаты трудов нашей братии.

Гумбольдт промокнул уголки рта салфеткой.

- Почему вы приняли решение основать свою миссию в столь отдаленных местах? Вероятно, ее содержание обходится невероятно дорого?

- Недаром сказано: неисповедимы пути Господни,- приор наполнил чашки гостей душистым чаем. - У моего отца было небольшое хозяйство в Бамако, я вырос в этих местах. История моей семьи тесно связана с Африкой, и решение основать здесь миссию для меня было совершенно естественным. - Он отпил глоток и продолжал: - Первые годы были самыми трудными. Мы жили и работали в очень жестких условиях. Рыли колодцы, налаживали орошение полей, сажали деревья, строили дома. Все это требовало не только усилий, но также знаний, опыта, а главное - людей, готовых посвятить этому всю свою жизнь. Первое наше поселение состояло из двух бараков и крошечной церквушки. Мы жили только тем, что приносили нам в дар туземцы. Стоит ли говорить, что эти дары были крайне скудными, так как здешнее население постоянно живет на грани голода. Но мы не сдавались. А со временем наши поля начали приносить щедрые урожаи, поголовье скота и птицы умножилось, и мы наконец-то смогли вернуть людям то, что они давали нам по своей доброте. Словно сам Господь простер над нами свою благословляющую длань.

- Но почему именно здесь? - спросил Гумбольдт. - Разве нет других мест, где жизнь значительно легче?

- Конечно, есть. Но мы обосновались здесь неспроста. И главная причина этого - догоны.

Оскар с любопытством прислушался к словам настоятеля.

- Я поставил перед собой цель - привести этот таинственный народ к Богу, - на губах приора появилась печальная улыбка. - Мне казалось, что если я справлюсь с этим, то смогу добиться чего угодно. Но мои надежды оказались призрачными.

- Почему?

- Племена, живущие на равнине, охотно внимают слову Божьему, но догоны крепко держатся за свои традиции и верования. Дошло до того, что их старейшины запретили своим соплеменникам общаться с нами. - Он пожал плечами. - И это несмотря на то, что раньше мы вели с ними торговлю. Они приносили глиняную посуду, резные деревянные украшения, изделия кузнецов, а мы расплачивались с ними козами, хлебом и пивом. Балюстрада у входа в этот дом - работа догонских резчиков.

- Я сразу обратил на нее внимание, - заметил Оскар. - Удивительно красивая!

- Да, но теперь приобрести нечто подобное совершенно невозможно. После запрета наши отношения прервались. Но я не жалуюсь. Начало было положено: мы завоевали их доверие. И если я не ошибаюсь, принятие догонами Слова Божьего - всего лишь вопрос времени. Капля камень точит, как говорится, - улыбнулся настоятель.

- По крайней мере, вам удалось создать здесь настоящий оазис, - сказал Оскар. - Здесь все так благоустроено и чисто, словно только вчера построено. Даже дома выглядят как новые.

- Вы, молодой человек, весьма наблюдательны.

Настоятель снова улыбнулся.

- За минувшие полгода мы все отремонтировали - покрасили, починили крыши, привели в порядок сады. Работы завершились всего несколько недель назад. Словно специально к вашему прибытию, - в глазах приора заплясали теплые огоньки.

- Какое совпадение! - удивилась Шарлотта.

- О, это больше, чем совпадение, - возразил настоятель. - Здесь явно видна рука провидения. Господь послал мне знак.

Гумбольдт откашлялся.

- Я не совсем понимаю…

- Это довольно необычная история, - приор поднялся из-за стола и подошел к окну. - Однажды утром, примерно полгода назад, я работал в саду, и мне было видение. Сначала я увидел нечто подобное вспышке молнии. Затем небо наполнилось трубными звуками, а земля задрожала. В этот момент мысленным взором я увидел новую миссию, гораздо больше и прекраснее, чем эта. Я видел, как туда приходили люди и внимали Слову Божьему. И каждый, на кого я возлагал руку, становился служителем Господа, словно я обладал огромной, почти сверхчеловеческой силой. - Он снова обернулся к гостям. - В тот день я словно заново родился…

В гостиной повисла неловкая тишина. Никто не знал, что на это сказать. Лишь Оскар, намазывая маслом очередной ломтик поджаренного хлеба, размышлял о том, что видение, посетившее настоятеля, как раз совпадает по времени с пребыванием в этих краях Рихарда Беллхайма. В конце концов общее молчание стало тяготить юношу, и он спросил:

- А что, пиво у вас получается неплохое?

Настоятель буквально просиял:

- О, да! Это наша особая гордость. Если хотите, вечером можете попробовать, но немного, потому что оно очень крепкое. И, разумеется, с согласия вашего отца.

- Не возражаю, - заметил Гумбольдт. Кажется, он тоже был рад, что неловкий момент остался позади.

- Просто великолепно! - настоятель даже захлопал в ладоши. - Тогда больше ничто не может нам помешать устроить маленький праздник. Но прежде я попрошу вас хоть немного рассказать о себе, друзья мои! У меня к вам накопилось множество вопросов.

- С удовольствием на них ответим, - Гумбольдт сложил салфетку и поднялся. - С еще большим удовольствием принимаем ваше любезное приглашение.

- Ну что ж, тогда не стану вас задерживать. Возможно, вы хотели бы заняться поисками вашего воздушного корабля. Если я смогу быть чем-то полезен, немедленно дайте знать. Прощайте, и надеюсь видеть вас у себя снова сразу после вечерней службы!..