- Шарлотта! - госпожа Ритмюллер бросилась навстречу дочери с распахнутыми объятиями. - Наконец-то я тебя вижу!

- Здравствуй, мама! - Шарлотта уклонилась от объятий и остановилась рядом с Гумбольдтом, бросив на стол черную кожаную папку, которую принесла с собой. Элиза подала ей чашку чаю и булочку.

- Ты успела сделать все, что собиралась?

- Разумеется, - ответила Шарлотта.

Госпожа Ритмюллер опустилась на прежнее место. Возможно, ее и удивила прохладная встреча с дочерью, однако она была слишком опытной светской дамой, чтобы долго демонстрировать растерянность.

- Кстати, ты знакома с моим женихом, Бернхардом Игелем? - защебетала она как ни в чем не бывало.

- Нет. Ты же знаешь, я долго путешествовала. Но я рада, что ты наконец-то встретила человека, готового соединиться с тобой навсегда. Очень приятно, господин Игель, - Шарлотта протянула спутнику матери руку.

Оскар никак не мог отделаться от чувства, что с Шарлоттой происходит что-то неладное. Она вела себя так, словно с трудом справлялась со злостью и разочарованием.

- Мне тоже, - Игель поднялся, пожал девушке руку и снова опустился в кресло.

На лбу у него появились морщины. Должно быть, он напряженно пытался понять, не насмехается ли над ним Шарлотта. Но даже если он и почувствовал себя уязвленным, то не подал виду. Похоже, он относился к не слишком разговорчивым мужчинам, да и трудно быть разговорчивым и общительным рядом с такой женщиной.

Отполировав тулью цилиндра, он усердно принялся за свои карманные часы.

- Ты получила письмо, мой ангел? - пропела фрау Ритмюллер. - То, которое я отправила тебе в декабре?

- Конечно, получила, мама! - резко откликнулась девушка.

- Почему же ты ничего не ответила? - темные ресницы женщины укоризненно дрогнули.

- А почему я должна была отвечать? Ты же меня об этом не просила. Если я верно тебя поняла, ты велела мне собирать вещи и отправляться в Бремен, в ваш новый дом. Но я не хочу ехать в Бремен.

- Но ты… - фрау Ритмюллер задумалась, подбирая слова. - Ты моя дочь. И совершенно естественно, что ты должна жить с нами. Я права, господин жандарм?

Полицейский закашлялся.

Ответить он не успел, потому что Шарлотта вдруг спросила:

- А что здесь делает полицейский, мама? Ты же не собираешься увезти меня отсюда силой? Мне уже почти семнадцать.

- Вот именно, почти. И пока тебе не исполнится двадцать один год, тебе придется делать то, что говорю я. Собирайся, мы едем немедленно. Ты и без того провела в этом доме слишком много времени.

Она поднялась, но Шарлотта даже не двинулась с места. Взяв со стола черную папку, она вынула оттуда несколько документов.

Фрау Ритмюллер снова села. Глаза у нее стали злыми.

- Что это у тебя?

- Это, любезная матушка, документы, которые свидетельствуют о том, что мое происхождение является весьма сомнительным.

В тишине, наступившей после этих слов, можно было бы услышать звук упавшей булавки. Оскар видел, как эта самоуверенная и самодовольная женщина внезапно побледнела.

- Что ты такое говоришь?

- В дневнике моей бабушки Катарины я обнаружила одну занятную запись, - продолжала Шарлотта. - Она пишет, что зимой семьдесят второго года ты сильно заболела. Воспалением брюшины, если я правильно ее поняла.

- Дневник бабушки? - в голосе госпожи Ритмюллер зазвучали истерические нотки. - Почему я ничего об этом не знала? - набросилась она на Гумбольдта. - Почему ты никогда не говорил мне, что наша мать вела дневник?

Ученый пожал плечами.

- Я храню старые документы в сундуке наверху. Они меня никогда особо не интересовали. Ты знаешь, что я не такой уж большой охотник копаться в истории нашей семьи.

- Еще бы! - фыркнула женщина.

- Потом я отправилась в больницу Шарите и попросила разрешения ознакомиться с записями, касающимися твоего пребывания там, - продолжала Шарлотта. - Хоть я официально и являюсь твоей дочерью, получить доступ к этой информации оказалось не так-то легко. Но ты же знаешь, что я умею быть очень настойчивой, если захочу чего-то добиться. Когда я поручила это дело моему адвокату, руководство больницы сдалось. Сегодня в полдень я туда наведалась. Документы были готовы. Вот их копии. Исключительно захватывающее чтение. Взгляни сама, - девушка подвинула бумаги матери.

Мария Ритмюллер даже не взглянула на них. Она сидела очень прямо и, не отрываясь, смотрела на дочь. Бернхард Игель и жандарм заинтересовались бумагами куда больше.

- Если не возражаешь, могу кратко изложить присутствующим их содержание. Фактически, оно сводится к одной фразе: вероятность того, что я не твоя дочь, весьма высока.

- Что это значит? Почему ты решила, что ты не дочь Марии? - встревожился Гумбольдт. - Объясни, пожалуйста, что ты имеешь в виду!

Щеки у Шарлотты полыхали. Оскар достаточно хорошо ее знал, чтобы понять: еще немного - и она взорвется, словно паровой котел высокого давления.

- В медицинском заключении ясно сказано, что госпожа Мария Ритмюллер никогда не сможет иметь детей. Острое воспаление брюшной полости привело к образованию спаек в фаллопиевых трубах. Как мне объяснил врач, лечению такие изменения не поддаются. Следовательно, родить кого бы то ни было естественным путем женщина, которую я считала своей матерью, не могла. Вопрос: откуда же тогда взялась я?

Все глаза устремились к даме в фиолетовом платье. Госпожа Ритмюллер растерялась и все же ей удалось взять себя в руки. Она порылась в сумочке и достала папиросы. Попросила огня и с наслаждением затянулась.

- Мы тебя удочерили, - коротко произнесла она.

В гостиной снова повисла тишина.

- Удочерили? - голос Шарлотты звучал так, словно ее это заявление не устраивало. Вместе с тем у Оскара сложилось впечатление, что именно такого ответа она и ожидала.

- Но почему ты никогда мне об этом не говорила?

- Не сочла нужным.

- Не сочла нужным! - возмущенно повторила Шарлотта. - Я думала, ты начнешь оправдываться или придумаешь еще что-нибудь в том же роде, поэтому и подготовилась к такому повороту событий. И знаешь что? Это ведь тоже ложь! Не существует ни документов об удочерении, ни свидетельства о моем рождении. Все, что мне удалось разыскать, - отчет акушерки. Ребенок родился дома, а не в больнице, если я все правильно поняла… - Шарлотта оперлась о стол и наклонилась к женщине. - Я спрашиваю тебя, Мария: ты можешь предъявить доказательства, что мое удочерение было произведено законным путем?

Госпожа Ритмюллер театральным жестом поднесла платочек к глазам.

- Документы затерялись при переезде. Мы с твоим отцом весь дом перевернули, но так и не нашли их.

- Очень удобно, правда? - рассмеялась Шарлотта. - Но даже если документы пропали, должны же были где-то остаться копии. У семейного врача, в мэрии, у акушерки. Но их нет. Странно, правда? Кстати, об акушерке. Потребовалось немало усилий, чтобы ее разыскать. Очень неприятная дама. У меня сложилось впечатление, что за деньги она готова на все. И теперь я задаю себе вопрос: что же является правдой? Я твоя дочь, или меня усыновили законным путем? А может, есть еще и третий вариант? - на глазах у девушки заблестели слезы.

Госпожа Ритмюллер высокомерно вскинула брови:

- На что ты намекаешь?

- На то… - Шарлотта всхлипнула, - что ты инсценировала беременность, а меня купила, как вещь, у какой-то нищей матери за гроши? Такое порой случается в обществе, где люди имеют достаточно денег и власти. - Она вытерла глаза.

Женщина шумно вздохнула.

- Это чудовищно! Я не позволю обвинять меня в подобных вещах! Особенно в присутствии представителя власти и брата. - Она выхватила часы из рук оторопевшего жениха и сунула их в его жилетный карман. - С меня довольно, вот все, что я тебе скажу. Ты еще пожалеешь, что решилась шпионить за моей спиной! Я этого так не оставлю, моя дорогая фрейлейн! А теперь отправляйся собирать вещи!

Шарлотта высоко подняла голову. Сцепив зубы, с трудом справляясь с душащими ее слезами, она проговорила:

- Никуда я с тобой не поеду!

Госпожа Ритмюллер вскочила, шелк ее платья угрожающе зашелестел:

- Хочешь войны? Отлично! Тогда придется применить силу. Господин жандарм, будьте любезны, проведите мою дочь к карете. А я тем временем уложу ее вещи.

Полицейский надел фуражку и разгладил усы.

- Мне очень жаль, фрау Ритмюллер. Я не судья, но документы и заявление фрейлейн Шарлотты вызывают сомнения в том, что она действительно ваша дочь. Единственное, что я могу вам посоветовать: обратитесь в суд и с его помощью внесите ясность в ваши семейные дела. Больше ничем не могу быть вам полезен. Меня ждут неотложные дела. - Коснувшись двумя пальцами козырька, жандарм покинул гостиную, при этом Оскару показалось, что он откровенно рад возможности убраться отсюда подальше.

Госпожа Ритмюллер проводила полицейского сердитым взглядом. Она понимала, что проиграла. И все-таки остановилась и бросила на Шарлотту последний взгляд.

- Это твое последнее слово?

- Да. Я остаюсь здесь.

Женщина подхватила жениха под руку.

- Идем отсюда, Бернхард!

С этими словами она величаво поплыла к двери.

Все присутствовавшие при этой сцене дождались, пока ландо отъедет от подъезда, и разом повернулись к Шарлотте. Гумбольдт выглядел так, словно его поразило громом. Оскар тоже растерялся.

- Это правда? - наконец спросил ученый.

- До последнего слова, - ответила девушка. - Я хотела рассказать вам все это в спокойной обстановке, но тут прикатила… эта дама, и мне пришлось действовать более энергично. Жаль, что все так получилось.

- Не о чем жалеть, - Элиза взяла ее руку и погладила.- Так гораздо лучше, чем все время носить эту тайну в себе. Бедная девочка! Ты знала об этом во время всего нашего путешествия! Как, должно быть, тяжело, когда не с кем поделиться!

- Мой отец умер два года назад… - с трудом проговорила Шарлотта и разрыдалась. Оскару больно было видеть ее такой, как сейчас. - А теперь у меня и матери больше нет. Мое появление на свет - сплошные ложь и подлог. Теперь я чувствую себя еще хуже, чем Оскар когда-то: ни матери, ни отца, ни семьи.

Оскару мучительно хотелось обнять ее и утешить, но он не решался.

Гумбольдт скрестил руки на широкой груди.

- Ни матери, ни отца, - это, может, и так, - проговорил он. - Но насчет семьи ты ошибаешься. Мы твоя семья, и ничто на свете этого не может изменить.

Шарлотта вытерла слезы.

- Значит, я могу остаться?

- Что за нелепый вопрос, девочка! Конечно! Что же мы будем делать без такого талантливого исследователя?

На лице девушки появилась горестная улыбка.

- Спасибо тебе, - она поцеловала Гумбольдта в щеку.

- Но ведь это же само собой разумеется! Один за всех и все за одного, разве не так? - и он смущенно откашлялся.

- Я разберусь с Марией, клянусь. Не сегодня - завтра все прояснится. А пока буду радоваться тому, что у меня есть, - она покосилась на Оскара. - Осталось только одно.

- Что ты имеешь в виду?

Шарлотта подошла к юноше, обвила его шею руками и поцеловала.

Прямо в губы.

У Оскара земля ушла из-под ног, и он почувствовал, что взлетает все выше и выше над землей.

Об авторе Томас Тимайер - немецкий писатель, художник и дизайнер - родился в 1963 г. Он изучал живопись и геологию в Кельне, много лет работал в области книжной графики и дизайна для таких крупных европейских и американских издательств, как «Харпер энд Коллинз», «Рэндом Хаус», «Гейне», «Арена» и других. Оформленные Тимайером детские книги и настольные игры не раз удостаивались престижных немецких и международных премий.

В 2004 г. увидел свет его дебютный роман «Медуза», заслуживший международное признание. Это была первая книга из серии научных триллеров для взрослых, получивших широкое признание и переведенных на множество языков. Такая же блестящая судьба ожидала его книги для подростков, в частности, цикл «Хроники искателей миров».

Томас Тимайер живет с женой и двумя сыновьями в Штутгарте.