Постепенно собрались уважаемые члены ложи. Приходили по одному, переодевались и входили в большой храм, где уже расположился Гумбольдт.
Исследователь сидел на стуле, принадлежавшем великому Мастеру, сложив руки на мече и надвинув маску пониже, чтобы никто не узнал его лица.
Оскар и Шарлотта притаились в нише чуть подальше. Скрытые одной из тринадцати колонн, они наблюдали за развитием событий. Фалькенштейн сидел за ними и дремал. С помощью маленькой инъекции Гумбольдт вывел генерала из строя. Иначе велика была опасность того, что он обнаружит себя на церемонии. Прислонившись спиной к стене и свесив голову набок, Мастер мирно посапывал.
В зал вошли последние из приглашенных. Все были в масках, но у Оскара было такое чувство, что пару человек он точно знал. Если верить Фалькенштейну, здесь собрались самые могущественные мужи империи.
Пока все шло гладко.
Узнать о ритуалах и традициях масонов было не так просто. Братство оставалось очень закрытым для внешнего мира, но друг Гумбольдта Юлий Пфефферкорн, долгое время сам бывший масоном, снабдил компанию важными сведениями и советами. В том числе и словами клятвы Мастера, которую исследователь и продекламировал перед собравшимися масонами вместо приветствия.
- Торжественно клянусь в присутствии всемогущего Бога и святого Иоанна скрывать знания каменщиков, не открывать их никому во всем мире, даже ученикам, разве только членам законной ложи, прошедшим суровые испытания.
- Да будет так,- хором ответили масоны.
- Клянусь выполнять все задания, которыми почтит меня Мастер ложи. Также обязуюсь хранить тайны братьев, которые мне доверяют, как свои собственные,- исключая убийство и государственную измену.
- Да будет так.
- Обязуюсь не наносить вреда никому из братьев и заблаговременно предупреждать о приближающихся опасностях, если таковые мне известны. Также готов я служить своим братьям всеми своими силами, не нанося при этом ущерба себе и своей семье. В дальнейшем обещаю не соблазнять ни сестры, ни жены брата, не выдавать того, что происходит в ложе, и оставаться верным всем законам. Клянусь быть твердым и непоколебимым, отбросить нерешительность и внутренние сомнения, а если нарушу клятву, то пусть тело мое разорвут надвое, и одну половину бросят на юг, другую на север, кости сожгут дотла и развеют по всем сторонам света, чтобы не было среди каменщиков такого подлого и жалкого человека. Да укрепит меня Бог и поможет выполнить свой долг перед Мастером.
- Да будет так,- произнесли братья в третий и последний раз и сели.
Гумбольдт поцеловал Библию и занял свое место.
- Дорогие братья! Глубокоуважаемые члены ложи огня и камня! Сегодня мы собрались здесь, чтобы посоветоваться по поводу событий последних дней.- Он понизил голос: - Как вы знаете, покушение на императора закончилось неудачей.
Многие кивнули. Послышался шепот.
- Поистине черный день для братства. Я потрясен тем, что произошло. Но больше всего меня мучит вопрос, как нашим врагам удалось узнать о наших планах. Каждый из нас давал клятву, что все, о чем мы здесь говорим, не выйдет за пределы храма. Но кто-то клятву нарушил. Как это объяснить?
Братья снова зашептались, на этот раз уже громче.
Гумбольдт поднял руку:
- Понимаю ваше волнение, но прошу соблюдать порядок. Если хотите сказать, поднимите руку и встаньте.
Один из присутствующих поднял руку, снял маску и встал. Исмаил Карренбауэр, государственный казначей. Оскар видел его на фотографии в газете.
- Прежде чем искать виновного, нужно начать с подробной информации. Что случилось вчера во время покушения, досточтимый Мастер? Мы слышали, тебя схватили.
- Нет, брат Исмаил,- покачал головой Гумбольдт.- На меня набросились, это правда, но мне удалось скрыться. Я посчитал целесообразным притаиться на время и подождать, пока все успокоится.
Поднял руку еще один член ложи и снял маску. Полный мужчина с плешью и бакенбардами. Его Оскар тоже узнал. Министерский советник Натаниэль Штрекер считался одним из самых влиятельных людей империи. Он был правой рукой канцлера, и лучше было с ним не спорить. Кроме того, он был отцом Карла Штрекера. Парня, с которым Оскар подрался на крыше и которого схватили жандармы.
- Ходят слухи, что вас выследил исследователь Карл фон Гумбольдт.
- Я тоже это слышал,- подтвердил Карренбауэр.- А еще говорят, что твоего сына поймал сын Гумбольдта. Так ли это?
- Не сам сын Гумбольдта, а жандармы, которые забрались на крышу. У Карла не было ни малейшего шанса. Каким-то образом этому Оскару удалось заманить их наверх.
- Что с ним теперь?
- Мой сын арестован. Его обвиняют в умышленном покушении на императора.
- Это сложно опровергнуть,- сказал Гумбольдт голосом Фалькенштейна.- Есть десятки свидетелей. Кроме того, у Карла было изъято оружие. Как я уже говорил, это черный день для братства.
- Это все, что ты можешь сказать, досточтимый Мастер? - покраснел Штрекер.- Мой Карл у жандармов. Его допрашивает комиссар Обендорфер, чрезвычайно опытный криминалист и один из немногих, чье имя не значится в наших платежных ведомостях.
Встал еще один человек и снял маску. Лицо его тоже оказалось знакомым. Глава верховного совета Штангельмайер, учитель и воспитатель императора, о котором в рукописи Гумбольдта было много написано. Его жесткая и решительная манера разговора была весьма характерной.
- Не хочу обижать тебя, брат Натаниэль, но твой сын - болван. Я считаю, что поручить ему такое задание было большой ошибкой. После его ареста на наших шеях затянулась петля.
- Мой сын - отличный стрелок,- возразил Штрекер.- Да, он не семи пядей во лбу, но послушный помощник и исполнитель. Вместо того чтобы обвинять его, лучше спросить себя, не были ли мы слишком неосмотрительными, планируя это покушение.
- Твой сын глупец, и ты это знаешь.
- Но…
- Пожалуйста, пожалуйста, братья мои…- поднял руки Гумбольдт.- Не забывайте, где вы. Мы все очень расстроены, но не должны позволить, чтобы эмоции взяли верх.
- Я только заметил, что считаю Карла неправильным человеком для такого задания,- не отступал Штангельмайер.- Я говорил тогда и повторяю еще раз.
- Но это не значит, что он виноват в том, что план провалился,- защищал Штрекер сына.- Он прекрасно справился бы, если бы не вмешался Гумбольдт. И в довершение всего этот Оскар еще и медаль за храбрость получил из рук самого императора. Прямо нож в сердце.
- И это снова возвращает нас к вопросу, откуда исследователь узнал о нашем плане,- вступил Гумбольдт.- Может быть, среди нас находится Иуда?
- Есть у нас и еще одна проблема,- поднял руку четвертый брат и снял маску. Лицо его Оскару известно не было, но Шарлотта, похоже, его знала.
- Это Фердинанд фон Кронштедт, начальник полиции,- прошептала она.- То еще животное.- Девушка покачала головой: - Похоже, здесь собрались все самые близкие советники императора. Я бы сказала, что здесь не один Иуда.
- При осмотре места происшествия,- продолжил начальник полиции,- был найден пистолет, прототип маузера. Не хочу ни в чем тебя обвинять, досточтимый Мастер, но как твое оружие оказалось у жандармов?
- Потерял,- ответил Гумбольдт.- Выпал у меня из рук, когда пришлось бежать. Слишком поздно заметил я потерю. Конница уже перекрыла площадь.- Он пожал плечами.- Знаю, это промах, но он ничего не изменит в нашей ситуации.
- Промах? - зло рассмеялся Кронштедт.- Это не промах, это катастрофа. Как вы можете сидеть и утверждать, что это ничего не изменит? У оружия нет номера, но оно уникально. Имеются документы изготовления, накладные, свидетельские показания.
- Человеку твоего чина не сложно было бы сделать так, чтобы пистолет канул в лету, дорогой начальник полиции.
- Не так это просто,- ответил Кронштедт.- Делом занимается комиссар Обендорфер, а он один из тех немногих, которые мне не подчиняются. Он как свинья, натасканная на трюфели: если взял след, не остановится, пока не доберется до цели. Тем более с таким пистолетом. Такое дилетантство будет всем нам стоить головы, досточтимый Мастер.
Слова прозвучали как оскорбление.
В зале повисла испуганная тишина.
- Как ты разговариваешь с уважаемым Мастером? - набросился на начальника полиции Натаниэль Штрекер.
- Я имею право так говорить,- возразил Кронштедт.- В нашем кругу я имею свободу слова. Мы все имеем свободу слова, не забыли?
- И все же. Нужно соблюдать определенную вежливость. Оскорбления могут привести к исключению из ложи.
- Я никого не оскорблял. Эта встреча только подтверждает то, что я уже знал раньше: ложа совершила ошибку, и наш план по захвату управления империей потерпел неудачу. Я не вижу смысла искать виновных. Даже если мы их найдем, какая от этого польза?
- Ты что-то скрываешь? - натянуто улыбнулся Штрекер.- В этом причина того, что ты хочешь так быстро от всего отказаться?
- Именно,- согласился Кронштедт.- Не хочу больше иметь дела с тобой и с твоим слабоумным сыном. Это не для меня. Я выхожу из ложи и считаю, что каждый, сохранивший хоть каплю рассудка, должен поступить так же!
Все разом заговорили. Некоторые вскочили, начали толкать друг друга. То и дело слышались возмущенные крики. В любую минуту в ход могли пойти кулаки.
И вдруг раздался глубокий гортанный смех. Гораздо громче обычного, спорщики замолчали. Досточтимые члены ложи завертели головами в поисках источника. Долго искать не пришлось.
Великий Мастер встал и снял маску.
Раздался испуганный возглас. Один из братьев застонал. Многие попятились. Это был не Эрих фон Фалькенштейн. И даже не член ложи.