Штенгельмайер указал на исследователя своим костлявым пальцем:

- Я знаю этого человека. Это Гумбольдт. Карл Фридрих Гумбольдт.

- Гумбольдт? - пробормотал брат Исмаил.- Как вы сюда попали? Почему на вас одежда Великого Мастера?

Отец Оскара слегка наклонил голову.

- Где… Фалькенштейн?..- запинаясь спросил Штрекер.

- Жив ваш председатель, не переживайте,- фамильярно ответил Гумбольдт.- По крайней мере, физически. В духовном плане я бы за него не поручился. Там дела обстоят похуже.- Он встал и сделал несколько шагов. Масоны расступились перед ним, словно увидели привидение. Гумбольдт упер руки в бока: - Что же вы смотрите на меня с таким ужасом? Думаете, государственные перевороты можно планировать совершенно безнаказанно? К сожалению, это не так. Я заставлю вас ответить, подождите.

Первым стряхнул с себя оцепенение Кронштедт.

- Как получилось, что вы говорили голосом Фалькенштейна? Вы пародист? Умеете имитировать голоса?

- Вынужден вас огорчить, такого таланта у меня нет,- ухмыльнулся Гумбольдт.- Зато есть кое-какие технические навыки. Они-то и позволили мне сконструировать модулятор голоса,- он приподнял воротник и продемонстрировал провода, уходящие в записывающее устройство в сумке.- За основу взят прибор-переводчик, технология усовершенствована. Сердце устройства - языковой процессор, воспринимающий мои слова и воспроизводящий их голосом господина Фалькенштейна. Хоть на словах это звучит и просто, потребовалась огромная работа по калибровке. К счастью, господин Фалькенштейн несколько дней был моим гостем, так что с проблемой я справился.- Он вынул из потайного кармана маленькую серую коробочку, к которой тоже тянулись проводки: - Надеюсь, вы не в обиде, что я взял на себя смелость записать нашу беседу. Небольшая страховка на случай, если вы решите отказаться от того, что только что сказали. Судьи довольно щепетильны, когда речь идет о свидетельских показаниях. В этом случае вы сами будете свидетелями.- Он загадочно улыбнулся: - Но можно обойтись и без этого. Уверен, мы сможем договориться и без суда. При условии, что вы уступите моим требованиям. По каждому пункту.- Исследователь положил устройство назад в сумку.- Что скажете? Хотите выслушать мои условия?

Вместо ответа в руке одного из масонов сверкнул металл. Двуствольный дерринджер! И был направлен точно в сердце Гумбольдта.

Оскар узнал оружие. Такое же было у Макса Пеппера. Идеально для выстрелов на близкие расстояния.

- Руки вверх, Гумбольдт! - прохрипел Штангельмайер.- Вы же не думали, что выберетесь отсюда живым?

Исследователь поднял руки.

- А вы не подумали, что я подготовился к неожиданностям, господин главный правительственный советник? - снова эта загадочная улыбка.

По собственному опыту Оскар знал, что ничего хорошего она не предвещает.

- Я знаю, что оружие в ложе запрещено. Но знаю и то, что вы не так уж и щепетильны. Например, вы, господин Штангельмайер: внешне преданный и заботливый воспитатель императора, а на самом деле - предмет зависти и недовольства участников переворота, которым доставило бы огромную радость увидеть ваше падение.

Оскар понял, что слова попали в цель. Ствол пистолета начал дрожать.

- Откуда вы знаете?..

- О, мне кое-что о вас известно. Обо всех,- он обвел взглядом всех присутствующих.- Возьмем, например, господина Штрекера. У него хорошие связи с преступным миром. В частности, с особой по имени Хайнц Берингер. В моем распоряжении фотографии, на которых ваш сын находится рядом с этим преступником. Навел я справки и о господине Фалькенштейне. У меня документы, по которым можно определить, как к нему попал маузер и скольких людей нужно было для этого подкупить. Это касается и вас, господин Карренбауэр, ведь именно вы отвечаете за финансы. А вы, господин фон Кронштедт, хотели незаметно стащить пистолет и подкупить нужных людей, чтобы те держали рот на замке. Только, к сожалению, не учли комиссара Обендорфера, который и займется выяснением этих обстоятельств. Видите, вы все в моих руках.

- Вот и самая главная причина пристрелить вас,- прошипел Штангельмайер и снова прицелился.- Вы глупее, чем я думал, раз рассказали нам все это. Приготовьтесь предстать перед создателем.

Гумбольдт пожал плечами.

- Что ж, чему бывать, того не миновать. Можно ли узнать, который час?

- Который час? - удивился Штангельмайер.

Кронштедт достал карманные часы и сообщил:

- Без пяти десять.

- Зачем вам это? - глаза Штангельмайера превратились в щелочки.

- Сегодня ровно в одиннадцать утра несколько курьеров принесут конверты по определенным адресам. Полицейские участки, издательства, редакции газеты. Поверьте, такого скандала в империи еще не было. Сразу семеро самых важных и самых высокопоставленных членов правительства обвиняются в государственной измене и приговариваются к расстрелу. Вся ваша собственность и недвижимость конфискуются в пользу государства, а имена навеки сотрут из документов и учебников истории. Вашим семьям повезет, если им удастся скрыться за границей от гнева правосудия. Я единственный, кто знает, где находятся конверты с компрометирующим материалом и куда они должны попасть. Даже если бы вы сейчас же бросились искать документы, все равно бы не нашли - слишком хорошо они спрятаны.

Молчание, воцарившееся после этих слов, Оскару показалось громче раскатов грома. Как будто масонам прочитали смертный приговор.

- Вы лжете,- заявил Штрекер, покрасневший как помидор.- Это просто дешевый трюк.

- Не верите? Смотрите сами. Разрешите? - его рука потянулась в потайной карман пальто. Он достал маленькую записную книжку и бросил ее Штрекеру под ноги.- Ваш личный дневник, если я не ошибаюсь. В нем очень точно и аккуратно указаны все адреса, весь переворот расписан по пунктам. Начиная с подготовки, убийства императора и прихода к власти нового военного правительства. У меня такие фотографии и документы на всех вас. Ваши дома не такие безопасные, как вы считаете.

Штрекер уставился на записную книжку немигающим взглядом. Он побледнел. Бормотал какие-то слова, но настолько тихо, что никто не слышал. Штангельмайера же, казалось, это убедило не до конца. Он взвел курок.

Гумбольдт устало улыбнулся.

- Оставьте ваши глупости, Штангельмайер. Если бы вы действительно хотели меня убить, уже давно бы это сделали.

- Опусти оружие, Георг,- едва слышно произнес Штрекер. Когда старый приятель не отреагировал, он повторил громче: - Я сказал, опусти оружие.

- Он хочет нас шантажировать. Нужно от него избавиться.

Вместо ответа Штрекер выбил оружие у него из рук. Раздался выстрел. На противоположной стене зала посыпалась штукатурка. Пуля попала прямо в центр всевидящего ока. Там, где раньше был зрачок, теперь зияла дыра. Штангельмайер уперся в Штрекера безумным взглядом. В этот миг за спиной Оскара и Шарлотты раздался стон. Фалькенштейн приходил в сознание.

- Очень кстати,- довольно заметил Гумбольдт.- Ваш предводитель проснулся. Не хотите его поприветствовать? - Не дожидаясь ответа, он направился к Оскару с Шарлоттой, схватил Фалькенштейна за воротник и вытащил на свет. Генерал был бледен и с трудом держался на ногах. Оскар с Шарлоттой устроили его на стуле, где он и остался сидеть, покосившись.

Кронштедт нахмурился.

- Кто… Кто эти двое? И что вы сделали с генералом Фалькенштейном?

- Разрешите представить,- ответил исследователь.- Шарлотта Ритмюллер, моя племянница, и Оскар Вегенер, мой сын. Они принимали участие в предотвращении покушения.

- Это тот парень, из-за которого мой Карл угодил в тюрьму? - просипел Штрекер.

- Ваш сын-оболтус сам во всем виноват,- резко заметил Гумбольдт.- Между прочим, он ранил моего сына в руку. Они более чем квиты.

- Жаль, что совсем не сбросил его с крыши,- Штрекер был вне себя от гнева.- Интересно было бы узнать, умеет ли ваш отпрыск летать.

- Молчи, Натаниэль,- предостерег его Кронштедт.- Не нужно подливать масла в огонь. Что с Фалькенштейном? Почему он ведет себя так странно?

- Маленькая инъекция, действие которой пройдет через несколько минут.- Гумбольдт похлопал Мастера по щеке.- Эй, господин Фалькенштейн, вы меня слышите?

- Чт-т-то? - изо рта председателя потекла тонкая струйка слюны.

Гумбольдт довольно кивнул.

- Видите, он снова в сознании. Чудесная штука этот опиум. Никакой другой наркотик не обеспечивает такой сладкий сон. Правда, потом у него будет чертовски болеть голова на свету, но в полумраке это проходит.

- Вы собирались что-то предложить,- сказал начальник полиции, единственный из всех присутствующих сохранивший спокойствие.

Гумбольдт кивнул:

- Вы правы. Время идет, и мы не хотим, чтобы документы попали в ненужные руки. Я требую, чтобы вас не было ни в одном из учреждений нашего города. Вы уходите в отставку и передаете должность своим преемникам. И преемники, заметьте, не должны числиться в ваших платежных ведомостях, должны быть независимы и беспристрастны. Вы обоснуете свое решение личными или политическими правдоподобными причинами. Вы, господин Штангельмайер, например, можете сослаться на свой возраст. Господина Штрекера может подтолкнуть к отставке скандал вокруг сына. И так далее. Каждому из вас я приготовил конверт, в котором содержатся точная дата и основание отставки. Если хоть один попытается увильнуть, я приму меры, касающиеся всей группы. Вы должны сделать именно так, как я говорю, никаких самостоятельных действий.

- Но… ведь это шантаж,- пожаловался Штангельмайер.- Вы всех нас шантажируете без всякого зазрения совести.

- А что говорила ваша совесть, когда вы пытались убить императора? - холодно улыбнулся Гумбольдт, раздавая конверты.- По сравнению с этим мои требования совершенно безобидны. О, вот конверт для господина Фалькенштейна. Не может ли кто-нибудь его подержать, пока досточтимый Мастер полностью не придет в себя?

- Я возьму,- вызвался Кронштедт.- Что вы для него придумали?

- Эмиграцию,- ответил Гумбольдт.- Поскольку он дирижер и глава банды, ему самый строгий приговор. Несколько лет за границей пойдут ему на пользу. Лучше подальше. Идеально подошел бы Китай,- он протянул конверт Фалькенштейна начальнику полиции.- Так, мы все выяснили. Вы получили указания. Выполняйте. И выбросьте из головы мысли отомстить мне или моей семье. Документы, о которых я говорил, останутся там, где они сейчас, и в любое время могут «выстрелить». Понятно?

Оскар растерялся. Самые могущественные мужи империи опустили головы и сгорбились, словно группка учеников, пойманных за дракой на переменке. Гумбольдт строго оглядел их и сказал:

- Пойдемте, дети. Мы свою работу сделали. Уверен, что господам хочется поговорить друг с другом по душам. Мое почтение! - он чуть склонился в поклоне, и они вышли из храма.

Довольно долго они шли молча. Почти у самой кареты Оскар отважился спросить:

- Что будет с машиной времени? Ты действительно хочешь ее уничтожить?

- Да,- вздохнул Гумбольдт.- Разберу до последнего винтика. И даже думать о ней больше никогда не буду.