В безопасности
Хорь нервно жевал губу, не зная, что делать теперь. Через мушку прицела отлично просматривался лоб Быка, да и так и тянуло нажать на спусковой крючок. Единственное, что останавливало, так это Бур и его умение наказывать быстро и беспощадно. А потерю такого бойца, как Бык, без особого повода, он бы не простил. Тогда что? Убрать пистолет… Только и тот, кто стоял в прицеле, тоже не намерен так просто все прощать. И как шутку он это точно не поймет.
В дверь долбанули. Не очень сильно, но вполне уверенно, как к себе домой. И у обоих сразу же похолодело внутри. Даже туго соображавший Бык понимал, что снаружи обычно ничего хорошего не приходит. А пока они раздумывали, в дверь долбанули еще раз, уже сильнее. А потом раздался приглушенный толстой сталью мат, вперемешку с обещаниями поубивать всех, если ему немедленно не откроют.
– Посмотри, кто там, – сказал Хорь, чуть опуская пистолет.
Бык мрачно кивнул и отошел от него. Облегченно вздохнув, он убрал пистолет, считая, что конфликт уже исчерпан. Только еще оставалось разобраться с теми, кто стучится. Хорь втайне понадеялся, что это Тирер с отрядом.
– Это Тирер, – словно прочитав его мысли, радостным голосом протянул Бык.
– Так открывай, дубина! – Хорь вскочил со своего кресла, обрадованный вряд ли меньше.
Бык отпер запоры и потянул дверь на себя. Хорошо смазанная, она открылась почти без скрипа.
Вместе с волной холодного воздуха и какой-то пылью, поднятой слабым ветерком, внутрь ввалился весь отряд, потрепанный, но все же живой. Срывая с лиц противогазы и оптические приборы, ребята даже не скрывали, что счастливы вернуться назад.
Разглядев, что Тирер кого-то на себе тащит, Хорь с распростертыми объятиями кинулся прямо к нему.
– Как я рад, что вы… – дальнейшие слова захлебнулись в бессмысленном бубнении, когда кулак в защитной перчатке слишком быстро приложился к его зубам.
– Мясника! Сюда! – только и прошипел Тирер в ответ на все приветствия.
Скинув со стола все стволы и боеприпасы одним махом, он положил туда свою ношу. Хорь разглядел, что это молодой парень, упитанный и вполне сформированный, лет двадцати пяти, может, чуть младше. Одежда на нем странная, словно снаружи и нет мороза. И рана на боку.
– Новенький, что ли? – задумчиво почесал Хорь затылок.
– Мясника! – заорал Тирер прямо ему в ухо, срывая с лица противогаз.
Подпрыгнув от неожиданности, Хорь хлопнул по плечу обнимавшегося с прибывшими Быка.
– Сбегай за Мясником, давай, работай…
Бык смерил его тяжелым взглядом, но ничего не сказал. Все-таки, Хоря старшим назначил сам Бур, Быку приходилось подчиняться, даже если ему это и не нравилось. Тяжело топая, он отправился к базе по специально проложенному для таких случаев коридору.
– А теперь рассказывай, откуда ты его откопал, – сказал Хорь, снова устраиваясь в своем кресле поудобнее.
Тирер даже не удостоил его взглядом, склонившись над раненым. У того вся нога в крови, даже не смотря на наложенную повязку. Кровь упорно не желала останавливаться. Аккуратно снимая уже насквозь пропитавшуюся повязку, Тирер не удержался от вздоха разочарования.
– Сава, ну хоть ты скажи, чем этот парень так важен.
– Заткнись, Хорь, – отрезал тот, освобождаясь от тяжелого защитного костюма, – Много будешь знать, скоро состаришься.
– А все же, – Хорь старался всем своим видом показать, что не только удивлен, но и заинтригован появлением незнакомца, – тащили его с собой черт знает сколько… Не из-за доброты же…
– Быка тоже не из-за доброты привели, – сказал Тирер почти себе под нос, меняя повязку, – Хорь, любопытство не порок…
– Но большое свинство, – закончил Хорь, – но ведь мне с ним под одной крышей жить придется.
– А вот это вопрос, – продолжил Тирер бурчать.
– Думаешь, Бур выгонит? – в притворном удивлении Хорь поднял брови. Он уже успел заметить, что в отряде нескольких человек не хватает. А поэтому Буру нужно снова кем-то пополнять ряды. У искателей всегда ошивается десяток другой бомжей и растерявших все, кроме разума, одиночек. Кому-то удается чем-то себя проявить и его записывают в команду. Остальные постепенно исчезают, но почти сразу же на их места приходят другие. Буру не в первый раз брать в отряд «темных лошадок».
– Нет, – с непонятной интонацией уточнил Тирер, – вопрос, придется ли тебе жить, если задашь хотя бы еще один вопрос.
Хорь недоверчиво посмотрел на говорившего, но лицо Тирера совершенно не выражало никаких эмоций. Может, он пошутил, а может, и нет. Даже когда руки у Тирера заняты, Хорь не рискнул бы сыграть в дуэль. Свой пистолет он, как назло, уже успел убрать в кобуру, да еще и сидит. Поэтому преимуществ не имеет. А Тирер – самый быстрый и меткий стрелок в отряде. И если кто на него и пытается наставить ствол, то почти тогда же и заканчивает свою жизнь. Такого тот не прощает, а наказывает только одним – смертью.
Несколько секунд они испепеляли друг друга взглядами, так что даже все остальные, находившиеся в комнате, напряглись, ожидая стрельбы. И Хорь отступил, подняв руки ладонями вверх, в знак примирения.
– Ладно, что не мое дело, то не мое дело, – спокойно сказал он, не сводя с Тирера глаз. А у того там читалось только одно слово: «убью».
– Вот и молодец, – похвалил его, словно ошпарил.
Стальная дверь в противоположном конце комнаты противно скрипнула, и в образовавшейся щели появилась голова Быка.
– Я Мясника привел, – протянул он, конкретно ни к кому не обращаясь.
– Так давай его сюда! – рявкнул Тирер, отрываясь от раненного, – Он мне нужен, пока парень еще живой.
Мясник был одним из тех немногих, кто пришел в отряд по собственной воле, а не по стечению обстоятельств. О своем прошлом он, конечно, никому не рассказывал, да об этом и не просили. Единственное, что от него требовали – качественно выполнять свою работу. А уж там можно многое простить. К этому претензий не было – Мясник дело свое знал и решал почти любые вопросы без лишних раздумий. А был он, естественно, одновременно и медиком, и хирургом, и лекарем в отряде. Все медицинские аппараты и препараты находились в его ведении, даже Бур не настаивал на дележе, так как сам не мог разобраться во всех баночках, колбочках и инъекциях. А вот Мясник разбирался. Где-то и когда-то он получил отличные знания о своем деле, как теоретические, так и практические. Даже из Автостроителя к нему пару раз обращались, когда местные медики заходили в тупик. Он разобрался, заодно заработав деньги большие, чем окупившаяся ходка.
Длинный, нескладный, с тощими плечами и вытянутым лицом, вечно скрытым за маской респиратора, с холодными, водянистыми бледно-голубыми глазами, Мясник производил впечатление скорее забойщика, чем доктора. Кстати, свое прозвище он получил за собственное отношение к людям. Возникало такое ощущение, словно они для него – всего лишь говорящие куски мяса, которых надо время от времени штопать. И никакого сочувствия к раненным никогда не испытывал, штопал их как кукол, никогда даже не стараясь облегчить страдания.
Вот и сейчас, поставив переносную аптечку рядом на стол, он только проверил пульс, что еще живой, а потом принялся методично и аккуратно снимать бинты, словно резал сосиску. Тирер отошел в сторону, заметно нервничая. Могла накрыться чуть ли не единственная его возможность вырваться отсюда.
– Будешь помогать, – бесцветным голосом сказал Мясник, ткнув пальцем в перчатке в сторону Хоря. Тот с готовностью вскочил, зачем-то поправляя карманы разгрузника на груди.
Тирер было рванулся оспорить это решение, но отступился, признавая авторитет Мясника. Ведь однажды и он мог оказаться у него на столе, поэтому портить отношения явно не стоило.
Сняв бинты, Мясник поддел зажимом край раны и потянул вверх, разглядывая все повреждения. Чертыхнувшись, он отпустил прижатую кожу и спиртом протер рану, стерев вылившуюся кровь. Рваная рана длиной чуть больше десяти сантиметров по диагонали пересекало бедро. Сбросив окровавленный тампон, Мясник взялся за скальпель. И начал аккуратно и быстро срезать кусочки кожи и мяса, клочками торчавшие из краев.
– Вошел под углом, – пробурчал он себе под нос, а потом рявкнул на зазевавшегося Хоря, – быстрее, рвань!
Хорь, спохватившись, подал ему старую кастрюльку, куда и полетели отрезанные кусочки. Брызнула кровь и раненный застонал. Влепив снова не среагировавшему Хорю оплеуху, Мясник взял зажим и зажал лопнувший сосуд.
– Еще раз хайлом мух ловить начнешь, – прошипел он потом Хорю, – пущу на органы.
Хорь побледнел, даже несмотря на свою природную бледность. Мясник был совершенно бессердечным существом, поэтому убить человека для него было все равно, что отрезать кусок колбасы. И если Тирер сперва угрожал, то этот человек мог совершенно неожиданно напомнить о допущенной ошибке скальпелем под ребра.
Проделав еще несколько совершенно хитроумных операций, мясник очистил рану и ввел туда несколько инструментов, немного расширив рану. Сообщая Хорю, какой инструмент ему нужен, он ковырялся внутри, пару раз вызвав новые фонтанчики крови. К счастью раненного, тот так и не пришел в сознание, только дергался от болевых ощущений. Наконец, мясник разогнулся, держа в руке пинцет, в котором был зажат небольшой осколок. И рука, и инструмент, и сам осколок были при этом залиты кровью.
Бросив вытащенный предмет Тиреру с пожеланием удачи, он спокойно собрал инструменты обратно в аптечку, потом стащил перчатки и бросил их Хорю с требованием выкинуть.
– Спасибо, Мясник, – кивнул Тирер, глядя как тот быстро заштопывает рану скоросшивателем.
– Ерундовая рана, – пробурчал тот, – и без меня бы справились. Пусть пока еще полежит, я ему сейчас снотворного укол сделаю, швы должны прилежаться, а потом можете смело будить. Да, только чтобы ногой не дрыгал, второй раз зашивать не буду. И не таскайтесь с ним, пусть здесь лежит, Буру я скажу.
– С меня должок, – сказал Тирер, спрятав осколок в карман.
– И с него тоже, – сказал Мясник, принимая это как само собой разумеющееся.
Убрав скоросшиватель, доктор как бы невзначай пихнул ногой лежавшие в стороне сумки и, удовлетворенно кивнув, убедившись, что полные, поинтересовался:
– Удачно в этот раз сходили?
– Почти, – сказал Сава, усевшись в кресло Хоря, – набрали хабара много, но кое-кого потеряли.
Мясник махнул рукой. Потери его не интересовали. Бур в любом случае сможет их восстановить. А вот каждая неудачная ходка больно отзывалась не только на боссе, но и на каждом из искателей. В частности, не удавалось закупить достаточно продуктов и пайки очень быстро урезались. А для любого из отряда одним из любимых звуков была сытая отрыжка.
– За Дюной набрали запчастей, как и в прошлый раз, – сообщил Тирер, – Только там какая-то гадость разливается и скоро место совсем недоступным станет. Вроде кислота какая, подошву за две секунды насквозь прожигает. Буру надо сказать, что лучше сейчас еще одну ходку собрать, пока можно что еще вытащить.
– Какие запчасти? – спросил Хорь, присаживаясь рядом с Мясником.
– В основном мелочь, – Тирер пожал плечами, – свечи, фары, аккумуляторы, зарядки, батарейки, валы и кое-что еще. Из интересного нашли почти целый циклотрон для разгона, этот на много потянет. Он в сумке, что ближе к выходу. Сейчас этот парень очухается, все и отнесем.
– Отнесите лучше сейчас, – посоветовал Мясник, – Бур опять не в духе, что-то там генератором не ладится, вот и бесится. А на обратном пути захватите носилки и оттащите этого парня. Я пока за ним присмотрю.
– Только не вскрывай, – попросил Тирер, в притворной молитве складывая ладони.
Мясник вместо ответа провеет пальцами на респираторе воображаемую дугу. Так он обозначал улыбку.
Сава открыл дверь в соседнюю комнату, где отдыхали в ожидании новых распоряжений остальные члены отряда, и велел разбирать сумки. Все разом отнести не получалось, только в два захода. Три оставались на второй раз.
– Ладно, все равно за новеньким возвращаться, – пожал Сава плечами, оставив их на месте.
Отсюда до основной базы было почти триста метров по темному и прямому коридору, освещенному всего десятком лампочек. Его пробивали сквозь старые развалины специально, чтобы постовым не приходилось рисковать во время смены или вот таких вот неожиданностях. Не учитывалась ни планировка развалившихся домов, ни их положение. Все ответвления и боковые коридоры были намертво замурованы пеноблоками, купленными по жутким ценам. Но на безопасности Бур не экономил. Он, говорят, даже нанимал строителей, отделывавших ему укрытие и на этот коридор, отштукатурить и замазать каждую трещинку в стене. Поэтому сейчас здесь передвигаться было вполне безопасно даже в одиночку. Ничего сильнее таракана здесь никогда не встречалось.
С другой стороны коридора стояла железная дверь без всяких способов открыть ее с наружной стороны, только позвонить по оббитому домофону, снятому со стены где-то среди развалин.
Сава подошел первым и, сняв трубку, нажал единственную кнопку на панели, вызывая часового с другой стороны.
– Кто? – спросил сонный голос, чуть исковерканный помехами.
– Открывай, соня, – почти вежливо попросил он, не желая задерживаться.
Щелкнул замок и дверь открылась без всякого скрипа. В отличие от своего собрата на передовом посту, эта тщательно и регулярно смазывалась.
Каждый раз, заходя в укрытие, Саве казалось, что они попадают в совершенно другой мир. Где нет ни холода, ни постоянного чувства нависшей опасности.
Больше всего эта вотчина Бура напоминала укрепленный бункер, предназначенный для автономного существования. Собственно, так оно и было, искатели обменивали свои находки только на продукты, воду и топливо для генераторов, всем остальным они могли сами себя обеспечить.
Укрытие находилось ниже уровня поверхности, в подвальных помещениях какого-то гигантского сооружения, развалины которого до сих пор торчали наверху, возвышаясь надо всеми остальными. Возможно, это и были какие-то бомбоубежища или бункер, предназначенный для защиты людей, работавших или живших в небоскребе. Главное, что Катаклизм подвал почти не повредил, оставив его в целости и сохранности словно специально для Бура, набредшего на них во время своих очередных странствий.
Строился подвал, как и остальное здание с размахом, полотки достигали почти трех метров в высоту, а кое-где и выше. Крепкие бетонированные стены с металлическими вставками почти не поддавались разрушительному воздействию времени, потеряв только штукатурку и краску. Пол, некогда закрытый ламинированным покрытием, чьи остатки, грязные и облупившиеся, еще можно было обнаружить в углах или возле самых стен, состоял из плотно пригнанных друг к другу бетонных плит, до сих пор сохранивших свою твердость.
Главное, что Бур внес сюда, обживая часть этих помещений, это свет и тепло. Мощные генераторы, где-то приобретенные им, давали электричество для ламп и нагревателей, а вместе с тем и фильтровали воду, иногда обнаруживаемую в развалинах. Не получилось только найти гидропонные установки. Это были товары экстра-класса и вряд ли вообще их кто-то продавал. Во всяком случае, не в крупных поселениях вроде Автостроителя. Такого незадачливого продавца сразу бы скрутили местные служители правопорядка, а товар бы реквизировали по законам навеки установившегося чрезвычайного положения. Хоть это и нарушение прав торговли, но от подобных установок подчас зависит само существование поселения. И выпускать их куда-то в странствия никто не будет.
Бур обжил только часть подвала, чуть больше десятка комнат отведя для жилья. Остальные были обследованы и все проломы и лишние выходы замурованы. На всякий случай, если получится и их обжить, чтобы там никто опасный не завелся. Говорят, босс в тайне лелеял замысел основать свой город, не уступающий Автостроителю, потому и законсервировал остальные помещения, на будущее. Только вот сил на это у него точно не хватит, так же, как и народа. Поэтому весь остальной подвал прозябал в темноте и сырости. Чтобы не жить рядом с пустыми, пусть и чистыми, без проходов наружу, помещениями, жилую часть отгородили от остального дверьми из листового железа, однажды закрытыми и больше ни разу не открытыми.
В общем, это было идеальное укрытие для отряда искателей, и так постоянно рисковавших большую часть своей жизни.
Взору Тирера открылось небольшое, залитое светом ртутной лампы, помещение. Стены, облицованные серой штукатуркой, до сих пор хранили на себе скобы и крепления непонятного назначения. Остатки проводов еще свисали с потолка, но заметно было, что их пытались оборвать. Единственными предметами мебели здесь были старый, резной стол, словно вытащенный из старинного гарнитура, сохранивший остатки позолоты, и совершенно неподходящий к этому антиквариату пластиковый стул с обломанной спинкой.
На стуле сидел часовой, беззаботно закинув ноги в грязных ботинках на столешницу. Приветствовав пришедшего поднятием руки, он смачно харкнул в дальний угол комнаты.
– Как дела? – осведомился он, проследив полет плевка.
– Как всегда, – отрезал зашедшим следом Сава, – зови Бура, хабар разгребать.
– Ээээ… Нет… – протянул часовой, окинув сумки взглядом, – я на посту, в комнаты тащите.
Презрительно хмыкнув, Тирер поднял свою сумку и прошел дальше. Эту комнатку от остального укрытия отделяла железная дверь с кодовым замком. Старая, вытащенная, как и все остальное, из развалин. Он, вроде, и притащил, на место прежней пластиковой перегородки. Толкнув дверь ногой, Тирер зашел в помещения, уже считавшиеся жилыми.
На донный момент здесь обитало не более полусотни искателей, ютившихся в полутора десятках комнат. Не то, чтобы очень тесно, но кроме людей, здесь постоянно находилось огромное количество барахла, как жизненно важного, так и совершенно непонятно откуда взявшегося. Бура это всегда поражало. Неужели само тут появляется, сколько не разбирай. Единственное, что хранилось в полном порядке и точно подсчитанное – оружие, без которого они бы тут и двух дней бы не продержались.
Встретил их Сыч – еще один из старожил отряда, чуть ли не вместе с Буром начинавший. Почти старик, старше шестидесяти лет, Сыч столько всего уже насмотрелся, что казалось, ничто не может его удивить. Только он не считал, что все знает – такие через неделю помирают, просто в каждом его движении чувствовалась скука и усталость, словно ему все это все давно надоело и нового он ничего не находит.
Встретив Тирера крепкими объятиями, Бык все равно уже всем рассказал, что отряд вернулся, поэтому сюрприза не получилось, Сыч взял одну из сумок и помог дотащить до склада. Там их и встретил Бур.
– И как дела? – спросил босс, отлипая от стены.
Тирер развел руками и даже обернулся, чтобы убедится, что обращаются именно к нему.
– Перестань паясничать! – повысил Бур голос, и Тирер перестал крутить головой, но и прямой взгляд от лица Бура не отводил.
– Хабара даже больше, чем обычно, – сказал Сава, выходя вперед, – только вряд ли в следующий раз идти туда получится.
– А что такое?
– Ничего хорошо, – сказал Тирер, садясь на ящик с гранатами. Немного поерзал задом и вытащил одну. Без взрывателя, в мерах безопасности. Забыв о начатой фразе, несколько раз подкинул ее в воздух.
– А плохого? – спросил Бур, перехватив гранату в воздухе.
– Плохого как всегда. По уши… Дрянь там какая-то, растеклась почти на пол завода. И только дальше идет. Думаю, через неделю вообще пройти нельзя будет. Вроде кислоты, ботинки на раз прожигает.
– А много там еще? – спросил Бур, сунув гранату обратно в ящик. Тирер, не моргнув глазом, вытащил другую и начал ею жонглировать. Бур проследил с минуту за этим ребячеством, но только вздохнул, как человек, единственно пекущийся о благе остальных, но ничего не получающий в ответ.
– Много, – подтвердил Сава, даже для убедительности пхнул один из мешков Буру под ноги, – забрали сколько смогли, но точно не все.
Присев над мешком, тот раскрыл его и начал доставать оттуда один за другим различные предметы. И настроение его улучшалось все больше и больше. Если бы Андрей видел эту картину, то ничего бы не понял. По большей части это были ржавые и старые куски металлолома. Лишь в некоторых угадывались черты запчастей для автомобилей. Большинство же было совершенно непонятных конструкций, а наиболее ценными оказывались изделия электроники, какие-то платы и чипы, тоже в не самом лучшем состоянии. И все равно эта добыча явно чего-то стоила.
– А что оставили? – спросил он, закончив осмотр сумки.
– Примерно то же самое, – сказал Тирер, прекратив ребячество с гранатой, – поэтому надо собираться туда по-новому как можно быстрее, пока еще можно пойти, можно хоть через сорок часов.
– Ладно, это не на горячую голову, – остановил его Бур, а потом отложил находки в сторону, – Что за новенький, которого вы привели? Бык мясника чуть ли не с руками оторвал, говорит, помощь нужна…
Сава с Тирером быстро переглянулись, но, похоже, соглашение оставалось в силе. Пожав плечами, проводник первым соврал.
– Да так, прибился один. С головой не все в порядке, трахнуло, наверное, где-нибудь. Но парень здоровый, рана затянется, вполне потянет.
– Потянет он или нет, это мне решать, – урезонил его Бур, – все-таки я еще здесь главный. Итак, что у него там?
– Черт, – вспомнил Сава, – нам ведь еще его сюда принести надо!
– Не надо, – сказал Бур, присаживаясь на ящик напротив Тирера, – я людей за ним и остальным хабаром уже отправил.
Тирер очень на него недобро посмотрел, но ничего не сказал. Пока Бур хозяин положения, здесь его вотчина
– Осколком ногу распороло, – сказал Тирер, вытягивая каждое слово, – К завтрашнему дню будет как огурчик, если на препараты не зажидешься.
– Это еще посмотрим, может, он и не жилец.
– Мясник сказал, что выживет, – пожал Сава плечами, наблюдая за выходом.
– Тогда и поговорим.
Завершив таким образом разговор, Бур вышел, оставив приятелей наедине.
– Не нравится мне все это, – сказал Сава, проводив начальника долгим взглядом, – Небось тоже считает, что не так просто мы раненного тащили.
– И угораздило его под осколок попасть, – в сердцах сплюнул Тирер, но сразу же себя поймал и понизил голос, – теперь его придется здесь терпеть.
– Так он же точно всем все разболтает! – предупредил его Сава, – Ведь будут расспросы.
– Будем выкручиваться, – сказал Тирер, вставая, – но с Буром я этим делиться не буду. Может, наш последний шанс отсюда выбраться. Я может, на Летающие острова хочу…
– Ага, так тебя туда и пустят! – ухмыльнулся Сава
– Если парень не соврал, меня туда еще звать будут! – заверил его Тирер, – Тихо!
Что-то услышав, мигом подскочил к двери и чуть ее приоткрыл. Мимо, негромко болтая, прошли два искателя, из тех, кто шли с ними. На склад внимания совершенно не обратили, но Тирер задумался. Были там все. Хотя почти все отнеслись к происходящему не более чем как к шутке, ведь все видели, а значит, могли рассказать. Многого, конечно, не поняли, да и сам он много не разобрал. Толком, здесь, по ходу, разбирался только Сава, да и то удивлен техникой. С его-то опытом…
– Пошли, чего перекусим, – кивнул он головой, обращаясь к приятелю.
– Это всегда пожалуйста, – согласился Сава, вешая на крючок свою винтовку, – только, чур, за едой ни слова о плохом.
– Обещаю.
– Ты каждый раз так говоришь.
Тирер ничего не ответил, только засмеялся.
***
Было прохладно. Даже не прохладно, а ощущение, словно лежишь не у себя в кровати, а на железном столе. Андрей попытался рукой нащупать упавшее одеяло, параллельно думая, что надо собираться на работу. Только рука уткнулась не в мягкую ткань одеяла, а в небольшой столик, неприятно задребезжавший, когда пальцы коснулись столешницы.
И тут он вспомнил все, что произошло с ним за последние сутки. Настолько все ужасно, что думать об этом не хотелось. Со сдавленным стоном, он открыл глаза и увидел над собой грязный, очень давно не мытый потолок, выложенный некогда голубоватой плиткой. Сейчас ее оттенок больше походил на что-то среднее между засохшими соплями и болотной тиной. Прямо посредине потолка горела лампочка без абажура, запыленная, но в достаточной степени освещавшая помещение.
А он на самом деле был голый… Каким-то уголком сознания он отметил, что больше всего это напоминает морг. Неприятное ощущение очнутся в морге…
Ноющая боль в боку заставила вспомнить причину, по которой его сюда положили. Привстав на локтях, он осмотрел свое бедро и крайне удивился, увидав там не рваную рану с жуткими, торчащими во все стороны ошметками кожи и костей, как ему представлялось, а небольшой розоватый шрам, пересеченный полупрозрачными нитями, словно ранению не пара дней, а минимум пара месяцев.
Андрей попробовал сесть. Шов еще болел, напоминая о себе при каждом движении, но боль была какая-то тупая и однообразная, вполне терпимая. Только вот бегать вряд ли получится.
Комнатка, в которой он оказался, выглядела больше похожей на санчасть, чем на морг. Относительно большая, примерно шесть на десять метров, она была заставлена койками с ширмами и такими же столами, на одном из которых он себя и обнаружил. У каждого такого места стоял маленький стеклянный столик с разложенными на нем медицинскими инструментами, а в дальнем углу стояли какие-то медицинские аппараты, выключенные и похожие на мастодонтов своим запущенным видом. Взглянув направо, Андрею сразу же захотелось быстрее отсюда выбраться. Застеленная койка рядом, была залита кровью. Подушка, простыня, сброшенное одеяло. Все было в старой, засохшей крови.
Встав голыми ступнями на холодный, застеленный пластиком пол, Андрей, морщась от боли при каждом шаге, решил отыскать свою одежду, которая явно должна быть где-то здесь, а то разгуливать в подобном виде ему тут совершенно не хотелось.
Стоило ему только сделать пару шагов, как дверь раскрылась, и в проеме показался высокий мужчина в старом камуфляже, поверх которого был накинут высокий кожаный фартук. «Чтобы одежду не замарать» – с ужасом подумал Андрей, глядя на скрытое респиратором лицо. Отчетливо различить можно было только два глаза – совершенно холодных, без капли сочувствия. И самое страшное, он абсолютно не представлял, как поступить в такой ситуации, когда тебя голым застает мужик такого вот вида.
– Ого, уже очнулся, – прогудел сквозь фильтры мужчина, глядя на Андрея, – я думал, больше проваляешься.
– Я… Это… Мне… Ну… Холодно вроде…
– Чего ты мямлишь! – рявкнул вошедший, – говори толком и по делу. Или иди к чертям!
– Одеться бы…
– А зачем тебе?, – Никита так и обомлел от этих слов, но вошедший, только коротко хмыкнул, – да ладно, шучу я. Одежда в шкафу у тебя за спиной. Пока этим обойдешься, а там уж у Бура спрашивай, чего одевать. Давай, я тогда за дверью жду.
После этого мужчина, видно, один из начальников, кроме еще какого-то Бура, вышел, громко хлопнув дверью. Андрей, снова оставшись один, засеменил к шкафу. Железный, немного с ржавчиной, он больше походил на стальные полки из какого-нибудь арсенала. Такие же скрипучие дверцы с замком, правда, уже нерабочим. Открыв одну такую, Андрей обнаружил большие коробки из желтого пластика, с медицинским крестом наверху. Наверное, медицинские наборы. Сверху на всю стопку был водружен пистолет, больше напоминавший фонарик, только вместо лампочки переплетение тонких проводков. Здесь одежды точно не было. Зато была в соседнем. Там Андрей увидел два или три набора из однообразного, светло-серого камуфляжа.
Ткань была не хлопковая, а больше походила на синтетику, только мялась и обвисала точно так же как и одежда из хлопка высшего качества. Разобравшись с нижним бельем, Андрей натянул штаны, которые ему были немножко великоваты, и рубашку такого же цвета, у которой оказался обгорелым левый рукав. Правда, совсем немного, если завернуть, так и вообще не заметно.
Не нашлось только ботинок, их заменяли мученического вида тапки, сделанные из прорезиненного материала, да и без носок. Все же лучше, чем ничего, поэтому Андрей поспешил их надеть.
Тот мужчина, что его встретил, стоял за дверью, как и обещал. Критическим взглядом окинув Андрея, он процедил что-то неодобрительное, но понятна была только общая интонация. А потом он все же представился.
– Мясник, здешний лекарь, но не советую часто обращаться.
Андрей пожал протянутую руку и сам представился. У Мясника была сильная рука, крепко сжавшая его ладонь. Кожа была сухая, выветренная и мозолистая. Такими руками не раны зашивают, а кости ломают и насмерть бьют. Да и вообще в представлениях Андрея доктор ассоциировался с чем-то добрым и сочувствующим, а не с таким ледяным взглядом.
– Значит так, – сказал Мясник, выпустив его ладонь из захвата, – Во-первых, с тебя должок, сам должен понимать. Во-вторых, сейчас берешь ноги в руки и бежишь к Буру, ставишься на учет. Спросит, кто послал, скажешь, что от Тирера. Все понятно?
Андрей кивнул. Непонятно было только одно – кто такой этот Бур и где его искать. Подумав немного, он и спросил об этом Мясника.
– Во рвань! – удивился тот, – откуда вы такие беретесь… Хотя да, откуда тебе то знать, – и удостоил Андрея еще одним презрительным взглядом, – Идешь прямо по коридору, никуда не сворачивая, а на третьем повороте идешь направо, там будет столовая. Проходишь через нее и ищешь там повариху. Она одна, не промахнешься. А там она тебе скажет, куда дальше. К Буру или на…
Не договорив, Мясник зашел в комнату, оставив Андрея одного. Он еще стоял, раздумывая, стоит следовать этим инструкциям, или нет. За это время мимо него прошло два или три человека, окинув удивленными взглядами.
Через минут пять к двери вообще подбежали трое здоровых мужиков, тащивших четвертого, жутко, как-то хрипло стонавшего. Он обеими руками держался за распоротый живот, удерживая внутренности. Тащившие его громко ругались и по пути чуть было не затоптали Андрея, едва успевшего отскочить в сторону.
– Что, уже принесли? – высунулся в дверь Мясник, глянув на раненного, – Ну тогда заносите, пока не помер. Привет, Тирер!
Андрей обернулся в ту же сторону, куда смотрел Мясник, услышав знакомое имя. По коридору, лениво засунув руки в карманы, шел тот человек, что и нашел его среди развалин. Тирер поприветствовал Мясника, но смотрел он на Андрея, внимательно, словно выбирал, куда бить. Другое сравнение на ум просто не приходило.
– Как это его так? – спросил Тирер, мимоходом взглянув на раненного, у которого уже глаза закатились.
– Как, как! На гвоздь, блин, напоролся! – рявкнул один, у которого самого одна рука была наспех перемотана уже промокшими сочившейся кровью бинтами.
– Большой гвоздь… – протянул Тирер, а потом вернулся к Андрею, – пошли, рванина, пройдемся.
Андрей пожал плечами и согласился.
– А я ведь уже добрую сотню часов жду, пока ты очнешься, – сказал Тирер, притормаживая свою походку под медленное ковыляние своего собеседника.
– Сотню?! – Андрей даже остановился, пораженный этим известием. Оказывается, он почти четверо суток валялся без сознания на этом железном столе.
– Еще бы… Тебя Мясник такими дозами снотворного накачал, что я вообще удивлен, что ты очнулся. Мне вообще с тобой покалякать надо.
Тирер уверенно шел по коридору, но свернул куда-то не туда, если следовать инструкциям того доктора. Андрей проглотил и это, если потеряет дорогу, то просто спросит у проводника, как пройти к этому Буру.
Они вышли в небольшую комнату, где, видно, была спальня. Большое помещение, примерно десять на двадцать метров, заставленное двухъярусными кроватями, застеленными старыми матрасами и относительно чистым постельным бельем. Тирер присел на одну кровать, а его жестом пригласил присесть на соседнюю. Андрей аккуратно присел на краешек, как раз туда, где кто-то когда-то мелким почерком написал ныне почти выцветшую надпись «после использования сжечь».
– Слушай, ты ведь знаешь, что мы тебя вроде как из большой проблемы вытащили, – аккуратно подбирая слова, сказал Тирер, углубившись в стоявшую рядом алюминиевую тумбочку.
Оттуда последовательно появилось полотенце, складной нож, серебряная ложка с вензелем и странный стакан, словно вытащенный из фильма про космические корабли. Даже надпись, еще читавшаяся на вытертом пластике, была соответствующая – непонятная, состоявшая из угловатых иероглифов. Собрав все это в пластиковый пакет, он внимательно взглянул на Андрея и четок сказал:
– За тобой долг, понимаешь?
– Понимаю, – кивнул Тирер, пытаясь угадать реакцию собеседника.
– Молодец, значит будешь возвращать, – удовлетворенно кивнул Тирер, – Значит, долг надо возвращать. Это, надеюсь, ты это тоже понимаешь?
– Понимаю. Только не очень понимаю, как мне его возвращать. Деньгами или как? И не очень соображаю, что тут у вас за деньги. Нет, ты только скажи, я отработаю, только скажи как…
Тирер даже отвечать не стал, только вздохнул, словно услышал страшную глупость, и закрыл лицо свободной рукой. Андрей замер, ожидая дальнейшей реакции, а потом услышал, как Тирер тихо смеется в ладонь.
– Вот ведь я дурак, ты же ни черта еще не понимаешь, – проговорил он, успокоившись, – ведь совсем еще зеленый, как огурчик… Нет, даже, наверное, зеленее. Слушай, рвань, и воспринимай информацию. А еще лучше, даже запиши куда-нибудь. Денег здесь нет, потому что и смысла в них ноль. Нет ничего такого, чтобы их ценность обеспечивало. Даже драгметаллов здесь нет, потому что и металла, что ценен для всех, здесь тоже нет. Рассчитываются здесь обменом или действием. Больше нечем. Ничего ценного для меня у тебя нет, поэтому будешь делать то, что я тебе скажу. Понятно?
– Не очень… – честно ответил Андрей, – какая-то примитивщина. Ладно, и долго я должен это делать?
– Лишнего я с тебя не возьму, – сказал Тирер, как само собой разумеющееся, – Должен ты мне две тысячи. Не вернешь – тебя любой застрелит, сволочей здесь не любят. Будешь отвечать – долг отдашь. Так понятнее?
– Уже яснее. И что я должен делать?
– Пока будешь молчать. Если будут спрашивать, откуда ты, отвечай, что не помнишь, это гораздо более нормально, чем выслушивать твою историю. И будешь держаться меня. Пока все.
Андрей пожал плечами, немного подумал и согласился. Выходило как-то просто и без особых проблем. Нет, конечно, о чувствовал, что обязан Тиреру и остальным за то, что они вытащили его из той неприятной ситуации, в которой оказался, но чтобы вот так к этому подходили, так он не привык. Хотя, ему тут ко всему привыкать приходится. Странный мир, странные люди…
Тирер между делом уже куда-то засобирался, насвистывая под нос простенький мотив. Автомат свой он не забрал, так и оставил лежать на тумбочке возле кровати, значит, собирался не на выход, подумал Андрей, провожая его взглядом. Самому ему идти куда-то не очень хотелось, да и оставаться здесь тоже не было желания. У него вообще сейчас постоянно возникало ощущение какого-то странного подвешенного состояния, полного непонимания своего места здесь. Его смущало все и вся, и больше всего хотелось оказаться подальше отсюда, желательно у себя дома, где все так просто и понятно. И нет этих странных расчетов…
Поэтому, когда минут через десять после ухода Тирера в комнату ввалилось несколько человек, что-то оживленно обсуждавших, он не нашел ничего лучше, как просто уйти. Взгляды, которые на него изредка бросали, были полны недоверия и словно изучающие. Ему тут явно не рады. Даже услышал не слишком скрываемый шепот: «Это тот самый, кого Тирер привел… Странный он какой-то… Может, строитель…»
Провожаемый подобными рассуждениями, Андрей вышел, непроизвольно поправляя складки на камуфляже. Может, действительно стоило найти этого Бура, пусть хоть ассенизатором запишет, лишь бы перестать быть у всех мозолью на глазу. Знать хотя бы, как этот Бур выглядит.
– Знакомые все лица! – возглас за спиной заставил обернуться.
Лица он все равно не узнал, но вот голос был явно знакомый. Да и как он мог в лицо знать кого-либо, если только и видел, что резиновые маски противогазов своих спасителей. В нерешительности, замявшись, он пробурчал что-то в ответ.
Окликнувший его был мужчина лет сорока – сорока пяти, с ненормально бледной кожей, как впрочем, и все остальные. Андрей думал, что это из-за нехватки солнечного света. С аккуратной бородкой, переходящей на щеках в запущенную щетину, большими бледно-голубыми глазами, орлиным носом и грязными космами давно не мытых темных волос, он не напоминал ни одно лицо, которое Андрей помнил.
– Да не дрейфь, – хлопнул его по плечу тот, подойдя ближе, – только не ври, что не помнишь. Может, имя тебе скажет больше… Скажем… Сава…
– Саву я помню, – сказал Андрей осторожно, все еще ожидая какой-нибудь неожиданности. Нормального здесь точно нечего ожидать.
– Тогда знакомимся, – говоривший протянул руку для приветствия – Сава…
У Андрея на душе немного полегчало. Только остался небольшой осадок, вроде обиды на то, что нельзя было просто так сразу представится, обязательно надо было все так по-дурацки. Пожав руку, он спросил, как ему найти Бура.
– А нафига тебе он? – спросил Сава сразу похолодевшим тоном.
Андрей сказал, что его послал Мясник, потому что, судя по его объяснениям, Бур тут самый главный, а вот так шляться без всякой на то нужды долго не получится.
– А Тирера не видел? – спросил Сава, заглядывая через его плечо в комнату. Оттуда слышна была ругань и шлепанье карт. Похоже, кто-то кому-то проигрывал нечто ценное, и дело шло к драке.
Андрей сказал, что видел и даже рассказал про этот странный долг, который тот с него потребовал. К его удивлению, Сава все это одобрил, даже поддержал, сказав, что долг – это святое и выполнять надо по первому требованию, тем более, такие большие. Тирер все-таки командир отряда был, поэтому ему и должен. А если кто еще сунется, то надо сразу этого уникума или слать к чертовой бабушке, или направлять к Тиреру, пусть лично с ним оспаривает право долга. Вспомнив Тирера и его повадки, Андрей подумал, что много желающих не найдется.
– Так все же как к Буру пройти? – спросил Андрей уже в спину Саве, тоже куда-то торопившегося.
Сава круто развернулся и посмотрел Андрею прямо в глаза. Потом, правда, немного смутился и хлопнул себя рукой по лбу.
– Извини, запамятовал… Пошли вместе, я почти туда же иду. Ты ведь голодный, наверное?
– Конечно, – при мысли о возможной порции чего-нибудь съедобного, Андрей ощутил звериный голод, который никогда раньше не испытывал. Нервные потрясения и болевой шок от раны забили чувство голода далеко и надолго, но сейчас оно снова вылезло на поверхность.
– Вот и отлично! Ноги в руки и за мной. Бур тоже там будет.
Сава уверенно вышагивал по полутемному коридору, здороваясь чуть ли не с каждым, встреченным по пути. Андрея снова буравили взглядом, но в компании с Савой делали это гораздо скромнее, а уж тем более не решались ни о чем расспрашивать. А вот у него самого рот, похоже, не закрывался. Уже через пять минут разговора Андрей поразился глубине знаний собеседника. Сава отлично разбирался в математике, физике и химии, говоря о субатомных генераторах и трансурановых проводниках как о вещах вполне обыденных. И его страшно интересовала теоретическое и практическое обоснование перебросок материальных тел в пространстве. Андрей отвечал как мог, не раскрывая только одного – формулы Верлиева. Практика работы в институте приучила к скрытности в этом вопросе, особенно если вспомнить ее важность. Когда же разговор все же касался подобной проблеме, он лишь беспомощно пожимал плечами, говоря, что всего лишь практикант и не ведает ничего в подобных делах. Сава каждый раз пронзал его взором и неубедительно хмыкал. Казалось, что ему хотелось видеть в Андрее не просто подопытного кролика для эксперимента, а организатора и идейного вдохновителя всего процесса, создавшего контур и обосновавшего идею переброски.
Так и не оправдав его ожиданий, Андрей увидел столовую. Зал был чуть поменьше, чем спальня, разрезанный пополам двумя длинными столами с рядами стульев по сторонам. Могло показаться, что здесь обрел пристанище безумный коллекционер, решивший собрать в одном месте все стулья и кресла, когда-либо существовавшие на планете. От самой простой табуретки, скрипевшей и немного колченогой, до антикварного стула с высокой резной спинкой, затертой и запачканной до безобразия.
Стол тоже был не в пример лучше, с некогда лакированной столешницей, теперь ободранной и исцарапанной. Его, похоже, никогда толком и не мыли, поэтому сейчас он больше напоминал абстрактную картину очередного бреда, весь покрытый разводами и пятнами.
Народу за столом почти не было, всего шесть человек. Да и те, увидев, что Сава садится рядом, забрали свои тарелки и не медленно пересели за другой стол, нервно оглядываясь. Тот же, ведя себя так, словно все в рамках обычного, вольготно разместился в офисном кресле с облезшей обшивкой, заорал, вызывая какую-то Надю.
Присевший рядом Андрей посмотрел на него как на буйного помешанного, но Сава лишь подмигнул левым глазом и сообщил, что Надя немного глуховата. Об этом знают все, кроме нее самой. Сама же она считала, что у нее очень музыкальный слух, чем постоянно хвасталась.
Андрей, решив больше ни о чем не расспрашивать, а просто воспринимать весь этот сумасшедший дом таким, какой он есть. Пока Сава продолжать орать, вместо того, чтобы сходить и позвать эту самую Надю, он внимательно изучал потолок, на котором ярко пылали две ртутные лампы. Остатки других светильников, пылившихся там же вместе с остатками проводов, говорили о том, что лампы появились здесь гораздо позже, чем само помещение, наверное, вместе с этими ребятами.
В свете одной из ламп судорожно бегали три таракана, будто вознамерившихся сплясать хоровод. То один, то другой из них начинали вдруг истерически бегать вокруг товарищей, а то и подавно убежать, но каждый раз их словно что-то останавливало и возвращало на место. Андрей улыбнулся, больно забавно это выглядело. Правда, забава прекратилась раньше, чем губы вернулись в нормальное положение. Мохнатая гусеница, быстро высунувшая из-под лампы, волосатой молнией схватила одного из тараканов и умчалась обратно. Остальные замерли на секунду, а потом продолжили свой танец…
– Ну зачем орать, я и так все слышу! – Андрей услыхал грубый женский голос и сразу забыл о тараканах.
Если это и была Надя, то с женским полом она явно не ассоциировалась в мозгу Андрея. Ей больше пошло бы… скажем, Трофимыч… Глупо, но ее появление Андрея сильно удивило. Она напоминала одновременно базарную бабку, забойщика и картинку средства для похудения с надписью «до». Толстая, даже жирная, с неприятным круглым лицом, щедро усеянном прыщами и тремя бородавками, торчащими на лбу, носом свернутым почти набок, Надя ко всему этому имела кожу с явным зеленоватым оттенком. Наряженная в замызганный комбинезон непонятного цвета, Надя еще спереди нацепила фартук, больше похожий на кузнечный, а руки, оголенные по локоть, покрывала сеть разбухший сосудов, царапин и ожогов.
– Надюш, обслужи клиентов, – попросил Сава, раздвинув руки так, словно хотел обнять весь свет.
– Вот вечно вы так, – рявкнула Надя хриплым басом, как алкоголик со стажем, – жрать, жрать и жрать. И чего вам не сидится! Обед давно прошел!
– Я на дежурстве был, – сказал Сава так быстро, что даже Андрей понял, что он врет. И даже не краснеет.
– Конечно, – протянула Надя, но все же скрылась за тонкой пластиковой дверью, откуда через минуту появилась, неся две тарелки с ложками. Бросив их на стол, она снова исчезла, вернувшись уже с большой кастрюлей, от запаха которой у Андрея забурлило в животе. Тянуло чем-то очень вкусным, а может, ему так просто с голода казалось. Большим половником, больше напоминавшим черпак, она налила в тарелки еду, с определением которой Андрей задумался. Что-то среднее между кашей и супом. И все же, приободренный видом Савы, с удовольствием орудовавшим ложкой, Андрей подтянул свою тарелку поближе и взял ложку. Ее бы тоже не мешало помыть. Есть очень хотелось, поэтому он наспех вытер прибор о штанину и загреб из тарелки полную ложку.
Это было горячим и вкусным. С определением вкуса он не разобрался, но мяса явно не жалели. Вроде еще овощи и какие-то приправы, точно не понятно, но такого раньше он точно не ел. И уже не останавливался, пока не прикончил всю порцию.
Заметив, что оба уже закончили, Надя насыпала второго. Вроде пюре из ботвы и с куском мяса. Все тоже оказалось очень вкусным. Из чего бы ни готовили, но пюре Андрею вкусом напомнило вареную морковь.
Сыто рыгнув, Сава с блаженным видом откинулся на спинку стула и не забыл спросить:
– Надь, нам бы еще Бура, он ведь у себя?
– У себя, что я вам, посыльная? – рявкнула повариха, одним махом сгребая со стола тарелки и ложки.
– Ну тебе с кухни куда ближе…
– Хорошо, сейчас позову…
– И на том спасибо, – сказал Сава, а потом, не открывая глаз, сказал Андрею, – с тебя десятка.
– За что? – удивился тот, все еще плавая в удовольствии, наслаждаясь ощущением полного желудка.
– За то, что помог. Привыкай, рвань, тут за каждую мелочь дерут. И самому придется. Долг не вешать – себя не уважать. А ты себя уважать не будешь, и никто тебя уважать не будет. Так-то, салага…
Минут через десять сидения в относительной тишине, прерываемой только шепотом и бряцаньем ложек с соседнего стола, из распахнутой двери, ведущей на кухню, показался Бур. Андрей сразу понял, что это он и есть, хотя бы по тому хозяйскому виду, с которым он на все поглядывал. До этого сидевший спокойно Сава, засобирался куда-то, шепнув только, что оставляет его с Буром наедине.
Бур огляделся, словно высматривал, кто это мог побеспокоить, а обнаружив неизвестное лицо в виде Андрея, сразу успокоился и набычился. Он и так был достаточно крупным, одна его талия была раза в два больше, чем у Андрея. Короткая стрижка и запущенная короткая борода окончательно придавали ему вид деревенского мужика, если бы не пояс, с висевшими на нем пистолетами, и торчащий из-за спины приклад автомата.
Не проронив ни единого слова, Бур подошел к Андрею и сел напротив, пристально глядя ему в глаза. Первое время тот еще пытался, но все-таки не смог выдержать этот взгляд и отвел глаза.
– Итак, а теперь рассказывай свою историю, – голос Бура не походил на голоса ни Тирера, ни Савы, а был гораздо более мирным, как у лектора в институте.
Андрей открыл уже было рот, подыскивая, с чего бы начать, как он сам здесь оказался, или что такое контур переброски. Только вовремя вспомнил про уговор с Тирером. Запнувшись, он отвел глаза и сказал только два слова:
– Не помню… Последнее, что помню – как глаза открыл в подвале.
– Здесь? – быстро схватился Бур за окончание фразы. По глазам было видно, что ни одному слову не поверил.
– Нет, – покачал Андрей головой, – Там где Тирера встретил, в том здании.
– Ага, так значит… – Бур откинулся на спинку кресла, заложив руки за голову, – Совсем ничего не помнишь?
Андрей утвердительно кивнул головой, но подумал, что это больше похоже на «Да, кое-что помню», и замотал головой из стороны в сторону. Только и это можно было объяснить так: «Нет, кое-что помню». Поэтому он посчитал нужным добавить:
– Ничего не помню…
– Ничего? – в притворном удивлении Бур поднял брови, – даже лабораторию, которую ты ребятам показывал?
У Андрея так и перехватило дыхание.
***
Сава нашел Тирера в общей комнате отдыха, где тот азартно загонял шары на бильярдном столе. Игравший с ним в паре Альзес стоял рядом, опершись на кий, наблюдая с беспомощностью пленника, как шары один за другим закатываются в лузы, не оставляя ему и шанса выиграть сет. Тирер как раз примеривался к очередному удару, когда Сава схватил его за плечо.
– Что такое? – он, как и многие азартные игроки, ненавидел, когда его отрывали.
– Там Бур с этим… новеньким.
Интерес к игре Тирер сразу утратил, бросив кий на стол.
– Допрашивает?
– А то! Я под дверь подслушивал. Кто-то уже успел накапать про лабораторию. Не выдержит парень, сломается.
Тирер ругнулся нечленораздельно и схватился за голову.
– Так мы играем? – подал голос Алезас, ничего сразу не понявший.
– Да иди ты к черту, – послал его Тирер, замахнувшись для острастки кием.
Алезас увернулся от кия и предложил ничью, довольный таким поворотом. Соперник разу же согласился, сейчас его гораздо больше интересовало совсем другое.
– Сейчас же под любым предлогом надо забрать парня у бура и увести подальше, – сказал Тирер, когда они вышли из комнаты отдыха.
– И как ты себе это представляешь? – спросил Сава, даже остановившись, – Извините, парень знает кое-что, о чем вам знать не следует, поэтому можете прекратить расспросы? Так ты это видишь?
– Неплохой вариант, – кивнул Тирер, отчего Сава удивился еще больше, – Только в таком случае сначала надо стрелять. А потом уж спрашивать. Нет, я о другом, – продолжил он, вышагивая к столовой, – на западном посту нападение, знаешь? Там мутант какой-то чуть Хомяка не сгрыз, сейчас его Мясник штопает. Туда и надо пацана отправить, Бур на посты не ходит.
– И как ты его туда отправишь? – спросил Сава, – Или Бур сам догадаться должен?
– Пусть его Габриэль возьмет, он мне все равно три сотни должен, не откажется, – сказал Тирер с уверенностью в голосе, – пока отвлеки Бура, а я сбегаю за этим должником моим.
***
Андрей, слабо понимая, зачем он вообще это делает, отпирался как мог. Бур, оказывается, знал не так уж и мало о его нахождении, даже знал про то, о чем сам Андрей и не догадывался, в основном, о том, что было после того, как его ранили осколком. Рассказал об этом какой-то Хорь, бывший на посту в тот момент, когда туда притащили его раненного и истекающего кровью.
А вот Бур настаивал, задавал наводящие вопросы, один раз даже напрямую спросил, не Тирер ли ему велел молчать. Так уж откровенно врать он не мог, поэтому просто уставился глазами в пол.
– Ну, понятно, – с видом победителя сказал Бур, – а вот если я тебе сейчас руку прострелю, тогда будешь говорить?
Такая перспектива Андрею была совсем не по душе, но и разозлить Тирера ему тоже не хотелось. Что тот маньяк, что другой. И ведь в самом деле прибьют, если не один, то другой. Угораздило же его попасть между двух огней, ни выкрутишься.
– Не надо стрелять, – сказал Андрей, стараясь казаться спокойным, – Я в самом деле ничего не помню.
– Черт! – рявкнул Бур, стукнув кулаком по столу, – пойми ты, рвань, что Тирер твой – мой подчиненный, а ты вообще пока никто и ничто, с тобой я вообще что захочу, то и сделаю. Понял? Отвечай!
– Понял…
– Сколько он с тебя запросил за спасение? И не ври, что не просил, я эту сволочь как облупленного знаю. Сколько?
– Тысячу, – сдался Тирер, устав сопротивляться. Надоело уже. И черт с этими аморфными долгами, Пусть Тирер сам в них разбирается. Ходить с простреленной рукой ему не хотелось.
– Ух ты… – Бур даже остепенился от такой цифры и остановил натиск, – Круто. И ты, конечно, не торговался…
– А надо было? – теперь уже настала очередь Андрея удивляться.
– Конечно… тысяча – это очень круто. За тысячу он тебя трижды продаст и купит, а ты и вякнуть не посмеешь. И за эту тысячу он тебе велел молчать. Скотина, – процедил он сквозь зубы с выражение, – Надо было его сразу пристрелить.
Андрею захотелось со всего маху удариться лицом об стол. Этот Бур считал, что вся эта выдуманная валюта справедлива и на самом деле чего-то стоит. И спорить с навешенным долгом он не собирался. Сумасшедшие!
– А если я тебе две тысячи заплачу? И долг этот на меня перепишешь? – Бура явно осенила какая-то идея, – Только смотри, рванина, если дело того не стоит, я тебя сразу же пристрелю. Понятно??
– Я согласен, – Андрей прикинул мозгами, если Тирер на самом деле подчиняется этому Буру, то и сделать ничего не сможет. А деньги эти непонятные он ему и так спишет. Придется…
– Пошли, – Бур кивнул головой в сторону выхода, неприятно улыбаясь. Похоже, он это делал очень редко, потому так плохо получалось.
Примерно через минуту, как они вышли, в столовую залетел Сава, но уже никого там не обнаружил. С досады плюнув, он тут же получил нагоняй от Нади, набросившейся на него с криками, что она тут без отдыха все чистит и моет, а каждый дурак здесь плеваться вздумал. Под ее натиском он спешно вышел за дверь.
А Бур тем временем вел Андрея куда-то в сторону от основных помещений. Коридор почти не освещенный, только две тускло светящиеся лампочки, да еще одна маленькая на противоположном конце. Подойдя ближе, им в глаза резко ударил яркий сноп света, и механический голос потребовал пароля. Бур быстро вытащил какой-то жетон и протянул, держа его в руке. Свет тут же погас.
Все еще потирая болевшие от такой атаки глаза, Андрей разглядел в углу турель, больше похожую на кадку, у которой сверху торчал пулеметный ствол и считывающее устройство. Бур уже спокойно подошел к турели и, загородившись от Андрея спиной, набрал код. Дверь рядом отъехала в сторону.
Это был одновременно и склад амуниции, и оружейная. В аккуратно подсвеченных стеллажах рядами стояли автоматы, винтовки, гранатометы и еще какое-то оружие, которое Андрей никогда не видел.
– Впечатляет? – довольным голосом спросил Бур, наблюдая за выражением лица Андрея, – Двадцать лет все это собирал. При любой возможности. Зато теперь мне здесь сам черт не страшен. Давай тебе подберем что-нибудь.
Не откладывая обещаний в долгий ящик, Бур, отодвинув Андрея в сторону, углубился в содержимое, любовно приговаривая и что-то подсчитывая.
Подобрал он Андрею тактический шлем с непрозрачным забралом, полностью закрывавший голову и лицо, со странным гребнем сверху и фонариком справа. На ноги пошли высокие, под колено, ботинки из грубой кожи, обшитые панцирем какого-то животного. Бур сказал про них только две вещи: цену определил в сотню и сообщил, что они трофейные. Бронежилет, совмещенный с разгрузником, причем на груди была довольно грубо намалевана улыбающаяся зубастая рожа, а один карман оторван. Все это Бур определил в пятьсот. Кобура с полуавтоматическим пистолетом вместе с тремя обоймами стоила ему еще полторы сотни. Дороже вышел автомат с запасными магазинами. Бур считал каждый патрон, выданный в его распоряжение. Не отказался Андрей и от ножа, раз предлагали. Все равно все в долг давали. Оружие и пять магазинов по сорок патронов Бур оценил в восемьсот пятьдесят.
До двух тысяч не хватало четырехсот, и Андрей попросил прибор ночного видения. Бур, услышав просьбу, присвистнул и сообщил, что такой выйдет несколько дороже, чем остаток, хотя, у него вроде был один. Вытащенная им реликвия оказалось на редкость древней. Запыленный прибор с одним окуляром, большой и неудобный, крепящийся прямо на шлем, а аккумулятор к нему крепится на пояс, причем вдоль спины проходят длинные и неудобные провода, наверняка непрочные.
– Итого две тысячи, – сообщил Бур, отряхивая колени, – а теперь ты мне все расскажешь…
Одетый, обутый и вооруженный, Андрей чувствовал себя гораздо увереннее, чем в начале, поэтому вздохнул и мысленно послал Тирера куда подальше вместе со всеми его угрозами.
– Значит, так…
