Поселок ракообразных не произвел на Андрея большого впечатления. Было ощущение, что какой-то великан построил для себя город, но он ему не понравился, и бросил дело кур своих. И тогда его заселили гномы, не способные понять гений строителя и используя громады построек по своим мелочным нуждам.

Поселок занимал всего меньше двух строений города, связанных между собой одним переходом, построенном еще во времена величия города, и небольшим тоннелем, пробитым в минерале. Они жили на самых первых этажах, закупорив все двери и окна, ведущие наружу, но минерал все равно местами пробивался сквозь трещины в кладке или щели в ставнях. Мелкие помещения были обжиты как индивидуальные апартаменты или склады, а несколько больших залов перегородками из строительного мусора разделены на мелкие комнатки. Тогда один зал был полностью расчищен. Там проводились собрания жителей поселка и одновременно торг. Население не превышало трехсот существ, и жили они практически отрезанными от всего остального мира. Конечно, они знали несколько выходов на поверхность, обследовав практически всю пещеру, но никогда ими не пользовались. Просто не видели смысла. Несколько раз в пещеру заходили отряды с поверхности, но местных не трогали, а местные не видели смысла с ними вести дела. Собственных ресурсов им вполне хватало.

Собеседника Андрея, который провел его в свою комнату, местные подобрали в полубессознательном состоянии, вытащив из обгорелой машины, почти разбитой в ходе тяжелого боя. Каким-то чудом он смог оторваться от преследователей, уехав через подвальные помещения гипермаркета, куда его вездеход еле поместился. Потом он ничего толком не помнит, только крушение пола, не выдержавшего веса машины и свое падение. Ракообразные полечили его, но больше смысла возвращаться он не видел, хотя бы потому, что не помнил, откуда он. Зато имя свое помнил, оно сохранилось на нашивке на форме: Максим Горный. А вот местных изучил достаточно хорошо, даже сумел немного выучить их язык, основанный на щелчках и скрежете.

– А вот ты сам откуда? – спросил собеседник Андрея, немного передохнув, – На тебе защита искателей, но на них ты не смахиваешь, больше тянешь на цивилизованного…

– Моя история еще удивительнее твоей будет, – сказал Андрей, раздумывая, стоит ему рассказывать ее или нет. Он помнил, как повели себя искатели, решив, что лаборатория стоит огромных денег, которые сами же и выдумали. Максим не был на них похож, но кто знает, что он вздумает, услышав его. И поверит ли вообще. Решившись, он решил еще раз попытать удачи. Рассказывал он без подробностей, особое внимание обращая на то, что пробыл черт знает сколько лет в результате ошибки в совершеннейшем неведении. И почти ничего не знает о современном мире, в котором оказался. Что сейчас происходит на планете, он вообще не представляет.

– Ты думаешь, что еще на Земле? – Максим засмеялся, но из-за поврежденных связок смех больше напоминал кашель, – Наивный! Похоже, ты в самом деле представления не имеешь, где находишься.

Сев на застеленную грязной простыней кровать, Максим достал из тумбочки белую таблетку и проглотил ее, закашляв после этого еще сильнее. Через несколько секунд кашель ослабел и он вымученно улыбнулся.

– Запасы к концу подходят, а новых не предвидеться. Обезболивающее и немного лекарство. Остатки моих собственных запасов. А вот ты, извини, дурак. Хоть и не знающий, но дурак.

Андрей непонимающе посмотрел на него.

– Объясни… – попросил он, решив, что сейчас не время обижаться.

Максим без слов вытащил из тумбочки пустой пакетик, надул его и показал Андрею.

– Видишь? Это твоя Земля.

С этими словами он хлопнул пакетиком о тумбочку. С тихим звуком тот лопнул, разорвавшись на несколько мелких кусочков.

– А вот, что с ней стало, – сказал Максим, но заметил неверящее лицо Андрея, – Пойми, этот мир, если его вообще можно назвать миром, не планета, не система, вообще ничто! Это гигантская свалка, куда сбрасываются отходы производства, а точнее – миры, отработавшие свой срок. Некоторые считают, что только миры, населенные разумными существами. Ничто не вечно, как говорили философы. Конец истории… Здесь это называют Катаклизмом. Это когда на помойку выкидывают новую порцию мусора. Твоей Земли нет, остались только развалины, брошенные в общую кучу! Конечно, в идее это должно было означать и гибель разума, но тут вышла ошибка. Кто бы все это не задумал, но он переоценил свои силы. Разумные существа оказались гораздо более живучими, чем любые другие. Они смогли выжить после всего этого, смогли выжить даже здесь! Приспосабливаются, изучают, убивают… да, удивительно, но они нашли повод воевать даже тогда, когда война кажется не просто бессмыслицей, а сущим бредом! И все мы живем тут как паразиты, ползая по мертвым телам собственных цивилизаций. Не понимая того, что нас не должно быть! Мы были обязаны умереть вместе с тем мусором, который называли родным миром. Глупо, не так ли?

– Может быть, – сказал Андрей, пододвигая к себе табурет и садясь рядом, – но ведь каждый жить хочет…

– Зачем? Никогда не задавал себе такой вопрос? Зачем жить, когда ты и так уже на свалке? Среди отстойников разума, отбрасываемых сюда в ходе какого-то поиска. Знаешь, есть такие сектанты, которые верят в это. Что мы – гигантский эксперимент. Все мы! – Максим размахнул руками, словно пытаясь обнять весь мир, – Кто-то ищет идеальный разум, складывая конструктор то так, то так. И каждый раз, когда головоломка складывается, оказывается, что пара деталей встали не так. И все выбрасывается, обломки падают частично сюда. И складывается новый конструктор. И так до бесконечности! Мы просто не нужны, нас выкинули,

– А почему тогда сам не умер, если веришь в это? – спросил Андрей, распаляясь. Выходило так, что вся его прежняя жизнь, его и всех его товарищей была бессмысленной. Весь путь поисков и решений, разочарований и открытий, страданий и терпения, был не нужен, вел в пустоту. Не хотел он в это верить. Эта дорога вела в бесконечность, к светлому будущему, а не в бездонную пропасть.

– А потому что я понял это не так давно, – развел Максим руками, – Уже здесь, перегорев и натерпевшись. Я видел бессмысленность этого пути. Наивность таких, как ты, верящих в идеалы, которые сами и создали. Глупость. Все это – сплошная глупость, а это кладбище миров – лишнее тому подтверждения. Где все то, что создала твоя цивилизация? Где ваше искусство, наука и культура? Где? Стерто в порошок, забыто и затоптано. Потому что натянуто и выдумано. Разум общества никогда не уходит дальше примитива, потребления ради утоления самых приземистых чувств. Все направлено только на утоление инстинктов – голода, жажды, похоти и прочего, что объединяет нас с животным. А идеалы – это изгаляния на сытый желудок. Попробуй поспорить со мной, когда голоден…

Андрей вдруг подумал, что мужик окончательно сошел с ума, потому и лезут ему в голову подобные мысли. Слишком много он пережил, слишком много видел, чтобы сохранить хотя бы остатки разума. Нет, ел он, конечно, ложкой и ботинки на голову не натягивал. Но сумасшедший. Потерял ту точку опоры, что придавала его жизни хоть какой-то смысл. Отчаялся и в себе, и в жизни, чтобы видеть хоть что-то положительное. А Максим все нес какую-то ахинею о провидении и о том, как оно издевается над человеком, давая ему задачи, на которые нельзя найти ответа, запуская в лабиринт без входа и выхода. И что все здесь бегают в таком лабиринте, пытаясь найти хотя бы призрачную надежду на выход.

Андрей в конце просто не выдержал и вышел, подождать, пока Максим не выдохнется. А глаза у него совсем безумные. Круглые и пустые, как колодец. И только где-то вдалеке, глубоко в сознании тлеет огонек разума, задавленного собственным бессилием. Страшно смотреть в такие глаза. Страшно и жутко, потому что понимаешь, что вполне можешь оказаться таким же. Лишенным надежды и веры, существом, отчаявшимся в жизни, обожженным ею как никому не нужный обрубок, вынужденный болтаться на ветру где-нибудь на краю всего того, что люди называют жизнью. Он, наконец, стащил с головы шлем и уткнулся лбом в холодную каменную стенку, на которой еще виднелись остатки штукатурки. Надо было передохнуть. Слишком много в голове перетряхнула эта встреча. Как абсурдно не звучит, а была в словах Максима правда. Зачем жить, когда и так весь мир развалился, рухнул в гигантскую помойку, которая теперь им вместо дома. Нет надежды, нет шансов на восстановление. Ничего нет, только разруха вокруг, бессмысленная по своей сути, но живущая своими, до непонимания странными законами.

– Прости, заболтался, – Макс тихо приоткрыл дверь и, устало, прислонившись к косяку, спокойно говорил, – отвык с людьми разговаривать. Да и лишнего я, наверное, наболтал. Не надо было тебе этого слышать.

– Ничего, – Андрей повернулся к нему лицом, – ты ни в чем не виноват. Это я еще такой. Может, и вправду, наивный. А может, еще просто слишком мало видел.

– Хорошо, зайди, показать тебе одну вещь хочу…

Андрей кивнул, надел шлем обратно на голову и зашел в комнату. Макс был подавленный и словно уставший. Казалось, что этот словесный прорыв, копившийся в нем, казалось, долгие годы, вырвался, опустошив его и морально, и физически. Почти ничего не говоря, он сел обратно на кровать и достал из верхнего ящика тумбочки маленький сверток и протянул его Андрею. Аккуратно взяв, он развернул его и увидел, что это схематичное изображение пещеры с отмеченными на ней выходами и тоннелями. Ориентир здесь был такой же, как и у искателей, все отмечалось от поселения, которое было указано жирной красной точкой.

– Это я составил, по рассказам местных, – сказал Максим, – Давно еще, когда надеялся, что вспомню, откуда я. Думал, выберусь, вернусь к своим. Так и не пришлось. А ты бери, тебе пригодится. Ты молодой, помнишь себя. Твоя дорога лежит дальше. Здесь тебе делать нечего. Поселение вымирает, местные никогда не смогут принять эту жизнь. И только умирающим и жить рядом с ними.

– Спасибо, – Андрей аккуратно свернул карту и убрал в карман разгрузника, – я вам очень обязан. Сколько с меня?

Максим снова засмеялся, но смех снова перешел в кашель. Андрей потянулся было за его лекарством, чтобы помочь, но он поймал его руку и покачал головой. Через несколько минут кашель ослабел сам собой.

– Беречь надо… Приступ не сильный… – сказал он, утерев губы, – а ты еще судишь понятиями искателей? Считайте за каждую мелочь, чтобы не прогадать. С одной стороны правильно. Привыкай, много где люди себя так же ведут. Но со мной не стоит. Мне уже ничего не надо. Мой свет уже меркнет…

– Нет света, кроме того, что ты несешь с собой, – повторил Андрей непослушными губами услышанную ранее фразу.

– Точно, – похвалил Макс, – старая фраза, но верная. Не стоит воспринимать ее буквально, хотя кое-кто так и делает.

– Можешь ответить на один вопрос? – спросил Андрей, присаживаясь напротив, – Как дойти до Автостроителя?

– Не знаю, честно скажу… Не помню я такого города. Местные говорят, что невдалеке есть один поселок людей, но совсем маленький. Я как-то хотел до него дойти, но так и не собрался. А ты дойди, пора уже.

– Не веришь? – прямо спросил Андрей, не в силах выдерживать уже его взгляд, – думаешь, не смогу? Не выдержу?

– Выдержишь, почему нет… Только без толку это. Как муха о стекло бьешься… Только прямо сейчас не ходи. Тебе передохнуть надо, отоспаться хотя бы. Только зря погибнешь.

С этим Андрей не мог не согласится. Он был выжат как губка, ноги словно прирастали к полу. Максим ему расстелил рядом какие-то тряпки или простыни, старательно собранные в аккуратную скатку, и он заснул, даже не раздеваясь. Только снял защитный костюм, чтобы не мешался. Сон бы пустым и без сновидений.

* * *

– Хоть примерно представляешь наше положение? – глухо спросил Саша, не поднимая забрала.

– Понятия не имею, – честно признал Гай, оглядывая окрестные развалины. Тут, похоже, шли когда-то жестокие бои. Многие стены обгорели или оплавились, и почти не было места, где не было дырок от попаданий пуль и зарядов. Прямо посреди дороги, постепенно поднимающейся на всем своем протяжении, стоял обгорелый остов танка с разбитыми гусеницами. Машина шла вперед, сминая железный хлам по дороге, пока ее не остановило прямое попадание, оставившее в броне дырку величиной с человеческую голову. Между двух покосившихся орудийных стволов, торчавших из башни, сплел паутину небольшой паучок, тут же спрятавшийся, когда они проходили мимо. Дальше по дороге рухнувшее на бок здание, осыпавшееся и покрытое трещинами, пытались укрепить, спешно наваливая баррикады из мешков и хлама, попавшего под руку. А потом защитникам явно не повезло. Повсюду чернели дырки от прямых попаданий артиллерии. Две пушки так и остались стоять напротив, закованные в широкие полусферы из противопульной брони. Пустые жестяные ящики из-под снарядов, сваленные в кучу, почти исчезли под зарослями фосфоресцирующей плесени, а по растрескавшемуся асфальту раскатились стрелянные гильзы снарядов. Гай механически пнул одну из них, но та даже не пошевелилась, намертво приржавев к дороге. Почти беззвучно в следующую секунду она рассыпалась в ржавую пыль.

– Надо найти, где бы переночевать, – сказал Саша, присев на место наводчика у одной из пушек, – А то так еще больше заблудимся.

– Хорошая идея, вот только где? – спросил Гай, окидывая взглядом окружающие развалины, – Первоклассного отеля на горизонте не видно. Нет даже захудалой ночлежки. А в любом другом случае мы грозим влететь в такую переделку, что целыми не вылезем.

– Очень смешно, – одобрил Саша, но по голосу он не смеялся, а потом указал на укрепления, разбитые артиллерией, – если там когда-то укреплялись, то аномалий быть не должно. Там и устроимся.

– За долгое время они вполне могли появиться, – пробормотал себе под нос Гай, – но согласился, поведя плечами. Проверив, заряжен ли автомат, он первым пошел к видневшемуся проходу между баррикадами. В шаге за ним, прикрывая спину, пошел Саша. Его длинный пистолет с оптическим прицелом, позволял контролировать около пятидесяти метров в радиусе прежде чем окружение окончательно пропадало в темноте, чего вполне хватало, чтобы поднять тревогу.

– Чисто, – прошептал Гай, походя к проему. Если точнее, это был провал, кусок стены отвалился при ударе, утянув за собой часть межэтажных перекрытий. Позднее его пытались укрепить, возведя по обе стороны массивные доты из кусков камня, обильно политых цементом. Сейчас в трещинах уже росли колючие кустики с какой-то мочалкой вместо листьев, но там еще можно было обороняться. В одном точно, второй разнесло прямым попаданием снаряда.

Заглянув внутрь, Гай увидел прогнившие и почти рассыпавшиеся ящики, и большой двуствольный пулемет на больших станинах. От защитников почти ничего не осталось, кроме позеленевшей фляжке на ящике и скелете без ног в углу. Похожий на человеческий, только раза в полтора выше и несколько уже в плечах. Саша перепрыгнул через развалины второго дота и залег между камней, положив ствол пистолета на кусок станины, лежащий на камнях. Гай посмотрел на него и кивнул, что продолжает движение.

Зайдя в проем, приходилось сразу поворачивать направо, чтобы обойти рухнувшее перекрытие, а там снова сворачивать, но уже налево, там кто-то собрал стенку из обломков до самого потолка. Проверив, все ли чисто, он вернулся за Сашей и вдвоем они пошли уже дальше.

Коридор еще вел несколько метров вперед, и здесь следов боя уже не было видно. Походило на то, что защитники отбились, а потом уже сами ушли отсюда. Заканчивался он стенкой, на которой кто-то нарисовал крест в круге, а над головой был дверной проем. На самом деле он был по правую руку, но из-за того, что здание рухнуло, оказался над головой.

– Помоги, я вылезу, посмотрю, что там, – сказал Гай, закидывая автомат за спину – если чисто, подам руку.

Саша согласился и сложил руки лодочкой, подставив их Гаю под ногу. Гай уцепился за косяк и тут же свалился, матерясь сквозь зубы и зажимая глубокую царапину на ладони, распоров ее о торчащий из стены гвоздь. Наскоро перемотав руку, он попробовал еще раз. В этот раз удачнее. Подтянувшись, Гай все же влез в проем и сразу присел на одно колено, стаскивая автомат.

Большой, широкий зал с рядом колонн вдоль стен, когда-то богато украшенный. Часть колонн свалилась, образовав целый завал из обломков в углу напротив, и облетела большая часть отделки, сейчас скрипевшая под ногами. Три больших железных люстры, висевшие под потолком, свалились, пробив пол, одна, причем, насквозь. Здесь стоял ряд ржавых кроватей, а вокруг дырки в стене, ставшей полом, возведена баррикада из мешков со странно стоящим пулеметом, на больших и многосуставных станинах, позволявших направить дуло под углом почти перпендикулярным полу, сунув его в дыру. Пулемет был ржавый, покрытый пылью, а за станины до сих пор держалась оторванная, высохшая рука. Ничего особенно опасного заметно не было, поэтому Гай позвал Сашу и помог ему подняться.

– Уютненько, – заметил Саша, оглядевшись в свете фонаря, – почти как в могиле.

– Можем переночевать на воздухе, – пожал плечами Гай, проверяя на прочность оставленные прежними хозяевами железные кровати. Первая с пронзительным треском развалилась, а вот вторая, сначала прогнувшись под весом человека, все же устояла. Развалившись и вытянув ноги, он выразительно посмотрел на Сашу.

– Чур, моя, – заметил он, не видя выражение лица за темным забралом.

– Да хоть с собой уноси, – пожал Саша плечами, заглядывая в дырку в полу, – Дежурить кто первый будет?

– Вот ты первым и дежурь, – спокойно заметил Гай, стаскивая с себя свой бронекостюм. Несмотря на кажущуюся сложность, костюм снимался в пять заходов, разбитый на несколько деталей, отдельно связанных друг с другом эластичными ремнями на защелкивающихся креплениях.

– Не нравится мне эта дырка, – сказал Саша, словно и не услышав ответ Гая, – Вот не нравится и все! Гранату бы туда кинуть, что ли. Какого черта я все потратил!

– Да что она тебе такого сделала? – удивился собеседник, складывая костюм рядом, на соседней кровати. На нем оставался только термокомбинезон, вполне способный защитить от холодного воздуха, – Сам же знаешь, что стреляй только в то, что атакует. Иначе никаких патронов не хватит.

– Не хочу спать рядом с этой дырой, когда на стороже такой лентяй, как ты! – опустил его Саша, попытавшись изменить наклон пулемета. Сначала вроде ржавый механизм поддался, а потом все с треском перекосилось. Тяжелая куча ржавого железа начала заваливаться и даже подбежавший на помощь Гай ничем не смог помочь. Вместе со станиной, коробом с лентой и наростами тяжелый пулемет весил никак не меньше пары сотен килограммов, да и спохватиться толком они не успели. Ствол перевесил и весь этот металлолом ухнул в дыру.

– Даже если там никого не было, – заметил Гай, прислушиваясь как железо грохочет, налетая на стенки плавно понижавшейся ямы, и отскакивает от них, – После такого туда точно что-то залезет посмотреть, откуда шум.

– Дурака свалял, – согласился Саша, глянув в дырку еще раз, – уходить надо.

– Полностью согласен, но раз ты уж такой умный, что кидаешься всем, чем не попадя, будешь меня ждать, пока снова облачусь в свои регалии, – Гай расстроено плюнул в дырку, – а я уж поспать надеялся.

– Потом поспишь, – сказал Саша, подходя обратно к двери, через которую влезли, – если повезет, даже проснуться получится. С таким-то везеньем. Слушай, а ты как вообще один оказался?

– Да так, не повезло сильно, – Гай сделал вид, что не может разговаривать, будучи чрезвычайно занятым натягиванием на грудь панциря бронекостюма.

Саша, поняв, что сейчас это не та тема для разговора, не стал настаивать и молчаливо полез вниз. Уцепившись руками за край косяка, хотел бы спрыгнуть вниз, но через секунду отскочил назад, дуя на обожженные пальцы. Материал словно раскалился и был совершенно невероятной для такого холода температуры. Не веря в то, что сейчас почувствовал, он провел рукой в нескольких сантиметрах от косяка. Ни жара, ни тепла Саша кожей не почувствовал. Тогда он поднял с пола какой-то мусор и прислонил к косяку. Меньше чем через секунду мусор начал тлеть, а после и вовсе загорелся.

– Аномалия… – обреченно сказал Гай, заметив опыт Саши, – черт возьми, как мы сюда прошли? И ведь ничего не было!

– Наверное, период спокойствия, – пожал Саша плечами, собирая с пола еще мусор, – не все они постоянно действуют. Говорят, есть такие, что даже двигаются. Может, наша из того же числа, – после этого он кинул мусор в проем. Ветошь и мелкие обломки загорелись раньше, чем достигли пола.

– Мне от этого как-то легче не стало, – сказал Гай, плюнув следом. С быстрым «пшш» плевок превратился в ничто, – будем сидеть здесь и медленно помирать. Веселая перспектива, ничего не скажешь.

– Может, скоро снова затихнет, сказал Саша, отходя от двери и посматривая на пол. Камень вполне мог раскалиться так же, если не еще хуже. Ни размеры, ни возможности этой аномалии они не знали, а потому сразу думали о худшем.

– Ага, лет через сто, – заметил Гай, – за это время она разрастись успеет, что мы тут живьем сгорим. Если только раньше не подохнем с голоду. Обращая внимание на наши минимальные запасы еды и питья, я уверен, что такой момент наступит достаточно быстро.

– Больше оптимизма, – раздраженно заметил Саша, бегая лучом света по стенам и потолкам помещения, – я уверен, что в такой большой зал вела не только такая маленькая дверца.

– Да, абсолютно согласен, – Гай сел на свое место, заканчивая шнуровку креплений, – но позволь заметить, относительно замыслу архитектора мы находимся под углом градусов девяносто, может, чуть больше. Советую посмотреть под потолком.

Саша посветил наверх и издал разочарованный стон. На потолке, на расстоянии метров двенадцати от них, находились большие, некогда богато украшенные двери. Перекрытые тяжелым засовом, они были закрыты. Неважно, что при этом крепления уже ослабли и петли почти вылезли из стен, но до них было не дотянуться, даже если встать друг другу на плечи. О бессильно оглядел окружающие стены, но ничего похожего на лестницу не заметил. И откуда ей здесь вообще взяться.

– Должен же быть другой путь. Как-то ведь выходили защитники отсюда, – пожаловался он, – здесь же они жили. А может, только спали, но это уже точно.

– Ага, через низ и выходили. А аномалия вполне могла и через сотню лет после них завестись, их ведь никто так и не понял. На то и аномалия, а не какая-нибудь «особенность акустики помещения». Можно еще в дырку эту слазить, но меня не тянет лезть вниз по вертикальному тоннелю черт знает куда. Пока нам надо сидеть и ждать, может, что и свалится с неба. А там уж и будем смотреть.

Саша, больше взбешенный спокойным тоном Гая, нежели сложившейся ситуацией, чуть не подскочил на месте, а потом захотел его придушить. В следующую секунду он подумал, что, наверное, не первый, кто мыслит подобным образом, и немного успокоился. Он был в абсолютно идиотском положении мыши, пытающейся найти выход из лабиринта без начала и конца, которую туда запустили сверху. И если он сейчас прибьет единственное живое существо, находящееся в одном с ним помещении, то лучше от этого не будет.

– Лучше будет твоим и так расшатанным нервам, – заявил маленький чертенок, неожиданно высунувшийся из темных закоулков его души. Саша гневно и немедленно забил его мыслями о спокойствии и холодном разуме. Испуганно тявкнув, чертенок исчез, лишь только продолжая исподтишка сверлить его мысли всякой пахабщиной и непотребщиной.

– Хорошо, сидим и ждем! – сдался он, взмахнув руками, – Десять часов, после этого в любом случае надо как-то вылезать.

– Почему десять? – удивился Гай, – Давай девять часов пятьдесят минут, а то неинтересно выходит.

В голове у Саши снова появился чертенок, держа в руках достаточно заманчивую картину Гая с пулевым отверстием в голове. Отмахнувшись от него, Саша заявил своему собеседнику:

– Дурак. Десять часов – средний цикл аномалии. Если за это время ничего не произойдет, вряд ли произойдет что-то вообще с этой дрянью.

– Согласен. Искать всегда можно. Не факт, что найдем, но все же можно…

Гай снова развалился на ржавой кровати, насвистывая какую-то песенку, а Саша принялся проверять патроны для своего револьвера, перетряхивая все карманы разгрузника в надежде найти еще хотя бы парочку. Ради экономии оставили только один небольшой фонарик возле дырки в полу, чтобы совсем не оставаться без света.

* * *

Андрей не решился сразу отправляться в путь, как только проснулся. Хотя бы потому, что сон оказал не столь благоприятное воздействие, как можно было ожидать. Не привык он еще спать в одежде и на полу. Спина болела так, словно он целый день таскал мешки с цементом, глаза слипались на ходу, а во рту было такое ощущение, словно там ночевал конский дивизион. Потягиваясь и зевая, Андрей едва вылез из своего самодельного спальника и потянулся за ботинками. Грязные, вонючие и жесткие, они все же были единственной его обувью. Сухими пальцами завязывая шнуровку, Андрей почувствовал, что страшно голоден. В сумке должно быть что-то из концентратов или сухпайков, которые он забирал из укрытия искателей, но сейчас ему хотелось настоящей, человеческой еды, приготовленной из свежих продуктов. С ностальгией вспомнив борщ, который ему в детстве готовила бабушка, и который он терпеть не мог, Андрей вытащил из сумки упаковку из фольги, с весьма аппетитной картинкой дымящейся каши в тарелке. Саморазогревающая термоупаковка, внутри каторой оказалась каша, напоминающая гречневую, в весьма приятным на вкус мясом. Ни вилки, ни ножа не прилагалось, поэтому пришлось фантазировать и воспользоваться своим ножом с широким лезвием, используя его одновременно как ложку, так и как вилку. Насытившись, Андрей от любопытства решил посмотреть, где это было изготовлено. Срока годности здесь указано не было, как и состава, и госта. Но вот место указано было. Изготовлено в Китежграде! Андрей несколько раз перечитал название, убедившись, что зрение не подводит его. Это ведь мифический город, о котором ходило столько легенд. Хотя подумав, Андрей решил, что этот Китежград мало как относится к мифическому городу, по легендам ушедшему под воду. Скорее, просто очередное название какого-нибудь поселения выживших, пофантазировавших с именем своего родного дома.

Пока он сидел, раздумывая над названием, в комнату вошел Максим, кутаясь в покрывало из лысевшего меха. Заметив проснувшегося Андрея, он достал из складок своей одежды большой конверт и какой-то сверток.

– Я не знал, что бы такого для тебя сделать, – смущаясь, сказал он, протягивая их Андрею, – и додумался только до этого.

– Да что ты, – Андрей попытался отказаться от подарка, представив, чего он стоил Максиму. В той бедности, в которой жили местные, даже сытный ужин был доступен далеко не каждый день. Вот и сам Максим не отказался от еще одной саморазогревающейся упаковки, предложенной Андреем в замен на сверток, все-таки всунутый ему в руки. Съел за одну минуту так, что только за ушами трещало. Пока он ел, Андрей развернул подарок. Там оказались большие, продолговатые патроны со странного вида насечками вдоль гильзы. Под его автомат они не подходили и он посмотрел на Максима, вылизывавшего упаковку.

– Бери, не бойся, – сказал тот, отрываясь, – Может, калибр не тот, но тебе наверняка пригодятся. Это от пулемета, в городах часто такие по периметру ставят. Ну, понимаешь, от всякой нечисти отбиваться. А ты ими за вход заплатишь или там еще за что. Люди ведь везде разные, но чаще всего о своей выгоде думают. А письмо… С письмом у меня просьба к тебе будет.

– Что такое? – спросил Андрей, убирая патроны в разгрузник, а письмо сунув в планшетку, к жесткому диску из лаборатории.

– Я в общем… Пока ты спал, я все думал. Много думал. Понимаешь, твои слова о том, что человек вроде не зря живет, что-то повернули у меня в голове. Я вспомнил многое, причем то, чего раньше и помнить не мог. Человека я вспомнил, его Кароль зовут. Он мне вроде как брат. И почему-то я его так хорошо вспомнил, как он мне дорог был. Ты уж попробуй найти его и письмо отдай. Может, помнит он меня, кто я такой. Вот на тебя смотрю и себя хочу вспомнить. Ведь был я кем-то.

– Конечно, постараюсь, – согласился Андрей, – я ведь тебе многим обязан. Только вот сейчас об одной вещи прошу. Сходи со мной до выхода, а то боюсь, что аборигены эти меня не поймут. Нечего мне здесь засиживаться, хочу все-таки дойти до Автостроителя.

Максим согласился и повел к ближайшему выходу. Оттуда, он сказал, до первого выхода на поверхность меньше суток. Место, правда, немного странное, два раза там разведчики пропадали, поэтому местные туда больше не ходят. Но ведь те с копьями да двухзарядными ружьями ходили, а не с такой амуницией, как у Андрея. Вообще, не к бедным искателям он попал, если они такое могли себе позволить. К ним вот один раз тоже искатели добрались. Только не на торговлю, а за живым товаром пришли, хотели рабов выгодно продавать. Да, не стоит удивляться, и такие тоже есть. Только местные отбились, не без потерь, конечно, но отбились. Поэтому людям не очень доверяют. За исключением Максима.

Выходом оказалась большая кованная железная дверь с тяжелыми запорами, которую охраняли несколько ракообразных с ружьями, выложив вокруг нее настоящие укрепления. Начальник охраны, большой абориген с разукрашенными красными с золотым узорами, несколько минут чего-то добивался от Максима, явно не желая выпускать Андрея одного, да еще и дать уйти куда-то. Его тоже можно было понять. Как можно было доказать, что этот человек чем-то отличается от тех, кто напал на него раньше. Да, он никого не убил, не стрелял и вообще вел себя достойно, но кто мог доказать, что это его истинная сущность, а не прикрытие, под которой скрывается мерзкая и противная личина эгоистичного существа, способного предать тех, кто помог ему в трудную минуту. Здесь нельзя было доверять первому впечатлению, особенно когда речь шла не только о собственной жизни, но и жизнях тех, кто тебе дорог.

Максиму все же как-то удалось убедить в этом ракообразных и они открыли ему ворота. Они выводили в просторный зал с наростами минерала на стенах и засыпанный мелкими обломками. Одна из стен, прямо напротив двери обвалилась, открыв лаз в толще минерала, где, как Андрей и полагал, находится выход.

– Удачи тебе, – пожелал Максим, – надеюсь, ты на самом деле такой человек, каким представился. Пусть помогут тебе Отцы на твоем дальнейшем пути..

– А кто такие отцы? – спросил Андрей, натягивая на лицо сначала маску противогаза, а потом уже сверху прибор ночного видения. Картинка сразу стала четче, чем в свете костра, и в стене на самом деле можно было различить сквозное отверстие.

– Старая легенда, – отмахнулся Максим и похлопал его по плечу, – но как же здесь без легенд обойтись. Кто хочет, тот верит, а кто не хочет, того никто не заставляет. Тебе много еще расскажут, а ты слушай.

– Ладно, хватит учений, – отмахнулся Андрей, в последний раз поправляя все ремешки и крепления, – Ну что, удачи вам всем. Не поминайте лихом.

– Прощай, – сказал Максим, да и аборигены местные тоже что-то проскрипели на своем непонятном языке, наверное, прощаясь.

– Ну уж нет, – сказал Максим, выходя из дверей, – не на кладбище отправляете. До свидания! Даст Бог, еще увидимся.

Сразу, как только он перешагнул порог, двери за ним закрылись. Очень не хотелось местным оставлять их открытыми. И тепло уходило, и дрянь какая-нибудь вполне влезть могла. Как только с тихим щелчком дверь за его спиной закрылась, и стукнули по ту сторону засовы, Андрей почувствовал себя очень одиноким. Особенно его волновало то, что никто не смотрит за спиной, там он был совершенно беззащитен.

Закрыв глаза, он несколько раз вздохнул, чтобы успокоится. Руки приятно отяжелял вес автомата, а на глазах прочно сидел ПНВ, позволявший видеть даже в этом бесконечном мраке. Снова открыв глаза, он почти уверился в том, что сможет сделать это. Все-таки, это просто развалины, в которых нет ничего особенно жуткого.

Шаги гулко отдавались под сводом и Андрей несколько раз нервно посмотрел на потолок, ожидая стаи летучих мышей, которые с писком будут срываться оттуда из-за каждого звука. Ничего подобного не происходило. Мыши ведь не просто так появляются, им тоже надо чем-то питаться, а здесь не было ничего, кроме камня и скользкого геологического материала, для простоты названного минералом.

Стена развалилась, наверное, от старости или халтуры строителей, ускоренной наростами минерала и той страшной кучей его же, навалившейся снаружи. Выпавшая часть стены утянула за собой целый слои минерала, намертво приросшего к стене. Выломанные куски открыли неровный проход, соединяющейся с естественной полостью в минерале, а оттуда уже кто-то или что-то пробило путь наружу. А может, внутрь, главное, что можно было через него пролезть обратно на уровень пещеры. Ругаясь сквозь зубы и оскальзываясь на каждом шагу, Андрей с трудом поднимался вверх, цепляясь за каждый выступ в стене или полу. Если бы не местные, которые для удобства вбили в пол и стены колья, на которые можно было опереться рукой или ногой, то он бы вообще бы оттуда никогда не выбрался. Наконец, вскарабкавшись на самый верх и с трудом перевалившись через край широкой, не меньше, чем восемь на восемь метров, ямы с очень острыми краями. В одном месте аборигены их сточили и соорудили что-то, отдаленно напоминающее лестницу, по которой Андрей и вылез наружу. Откатившись под прикрытие обломков стены, он едва отдышался, а после уж решил разобраться, в какую сторону ему двигаться. На карте все было отмечено относительно поселка ракообразных, поэтому ориентиры было найти не особенно сложно. Несколько раз сверившись с картой, Андрей понял, что предстоит двигаться всего два или три часа, строго к центру пещеры. Там должен был обширный обвал, вместе с несколькими частично сохранившимися туннелями искусственного происхождения, ведущими прямо на поверхность. Свернув карту, Андрей пошел к возможному пути на выход.

Не прошло и часа, как он различил между развалинами города огромную насыпь, одновременно похожую и на бессмысленную кучу, и на некое подобие пирамиды, у которой строители забыли отшлифовать углы. И даже с такого расстояния можно было различить ту дорогу, о которой говорилось в карте. Там, где провалившаяся земля все еще соединялась с потолком пещеры, из дерна торчала гигантских размеров труба, покрытая трещинами и местами осыпавшаяся, но выглядевшая достаточно надежно.

Меньше чем через километр пути стали заметны следы разрушений. Судя по громадным кускам, отвалившихся от потолка и валявшихся в кучах обломков, там, где они разрушали здания и рушили стены, однажды свод пещеры испытал потрясение, которое не смог выдержать. Из монолитных стен вываливались глыбы размером с двухэтажный дом. В некоторых торчали какие-то конструкции или остатки фундаментов. Сверху, наверное, были развалины еще одного города, теперь разрушенные еще больше.

Засмотревшись, Андрей не заметил опасность, нависшую над ним. На одной стене дома, покосившейся от времени и навалившейся на своего соседа, появилось странное существо, покрытое густой серой шерстью, но с абсолютно голыми конечностями, покрытыми большими, слабо пульсирующими венами и снабженных острыми, зазубренными когтями. Беззвучно закрывая и раскрывая зубастый рот, существо поползло к человеку, пользуясь своими когтями как крючьями, чтобы удержаться на стене. Оно было уже совсем рядом, чуть слышно хрипя от желания вцепиться в свежее мясо, когда из под лапы выскользнул один камень и с треском упал вниз. Машинально Андрей пригнулся и обернулся на звук, но успел только заметить стремительно пролетевшее тело и услышать обиженный вопль хищника, понявшего, что его засада не удалась.

Андрей вскинул автомат, но не успел прицелиться, когда существо подпрыгнуло разом метров на десять и скрылось за каменной кладкой. Не дожидаясь, пока монстр выскочит снова, он побежал, держась на обрушение как на главный ориентир. Хищник за спиной взревел и Андрей машинально упал, закрывая голову руками. Острый коготь цапнул по шлему и порвал рукав защитного костюма, но не зацепил тело. Атака сорвалась и промахнувшись, монстр пролетел еще несколько метров, громко топоча по минералу всеми лапами, чтобы затормозить скольжение.

Не вставая, Андрей прицелился и шарахнул по монстру, как только поймал его в перекрестье прицела. Пули от отдачи немного пошли в разлет, но несколько угодило прямо в тушу хищника. Разрывные, калибра 7.62, они предназначались и для поражения гораздо более крупных целей, а здесь просто рвали тело хищника, отмечая места попаданий рваными ранами. Заревев от боли, монстр снова попытался прыгнуть, но порванные мышцы не сработали, как надо. Почти перевернувшись в воздухе, хищник не пролетел и трех метров, с силой шмякнувшись об стену. С разбитыми ребрами, порванными мышцами и надвигающимися лапами, чудище упало на отложения минерала, испуская агонизирующие вопли.

Ни духу, ни смелости оставаться здесь, чтобы застрелить мутанта, у Андрея не было. Монстр только подпрыгнул, а человек уже снова побежал, на ходу меняя магазин у автомата. Несколько минут он еще слышал крики подстреленного хищника, разлетавшиеся по всей пещере из-за отличного эха, когда раздался клекот, и с потолка бесшумно сорвалось несколько созданий, показавшихся в ПНВ единым размытым пятном. Спустя несколько секунд крики оборвались. Представив себе кровавую картину, происходившую там, Андрей только ускорил шаг. В тяжелом защитном костюме бегать, в общем, даже очень неудобно, особенно с противогазом на лице и здоровым рюкзаком за спиной, но когда тебя пятки жжет жуткий страх мучительной смерти, даже самый последний из бегунов имеет шанс на дальнюю пробежку.

Уже едва переставляя ноги, Андрей забежал в какие-то развалины, еще сохранившие контуры большого здания и забежал в небольшую комнатку, с рухнувшей наружной стеной. Там он без сил свалился на покрытый минералом пол, уже ни о чем не думая, кроме как отдышаться и восстановить дыхание. Противогаз прилип к вспотевшему лицу, а по стеклу стекали маленькие капли влаги. Стащив с пояса фляжку, он с трудом отвинтил непослушную крышку и нащупал в резиновой маске клапан. Вставив фляжку до щелчка, он надолго присосался к емкости с живительной влагой. В голове играл целый оркестр, вместо инструментов нахватавший с кухни кастрюль и громыхавший в них почем зря. Наконец, утолив жажду, он несколько раз глубоко вздохнул. Сейчас мир уже показался не таким страшным, как раньше и он, еще немного посидев, на коленях выполз к выходу. Там, где он подстрелил мутанта, кружилось несколько больших птиц. С такого расстояния было неясно, что это такое и чего от них ждать, но больше они напоминали хищников.

Андрей поймал себя на этой мысли и улыбнулся. Он тоже становится частью этого мира. Ему легче поверить во врага, чем в друга. Наверное, так же постепенно сходили с ума расстрельщики в застенках ЧК, ежедневно истребляя десятки человек. Нет, они не были в большинстве своем маньяками и кровожадными психопатами. Сама обстановка, само то психологическое состояние, нагнетаемое всеобщим контролем и предписаниями, сыпавшимися сверху одно быстрее другого, доводило их до такого состояния. Редко когда людей расстреливали потому что они на самом деле были шпионами и предателями. Тысячи невинных людей погибли только потому, что видя их, следователи ГПУ просто не могли поверить, что этот человек невиновен. Им гораздо легче было согласиться с тем, что это враг. Проще было все ненавидеть, даже не понимая этого. Сама сущность того времени вела к этому.

И сейчас он проходил их судьбу. Постепенно становясь таким же бессмысленным и бессердечным, психом с пушкой, способный только стрелять, а уж потом о чем-то думать. Андрей даже закрутил головой, отгоняя такие мысли. Нет, не бывать этому. Он останется человеком. Тем, каким его создала природа. И все эти ложные пророки, кричащие о крови и насилии, как о единственном из путей, пусть подождут. Человека отличает от животного способность самому принимать решения, не оглядываясь на инстинкты.

И все же осторожность не помешает. Несмотря на весь пафос только что сказанных слов, не стоит вышагивать с гордо поднятой головой, когда не представляешь толком, что твориться в двух шагах от тебя. Надо отличать логику вещей от собственного самомнения. Можно думать, что ты всесилен и неуязвим, но это не помешает какому-нибудь мутанту с сантиметровыми клыками перекусить тебя пополам. Поэтому Андрей и не стал разгибаться, а только немного приподнялся, чтобы было легче идти. Прикрываясь рухнувшей стеной как преградой, он быстро зашмыгал в сторону одиноко торчащей башни, даже еще сохранившей свой треугольный шпиль.

Только прижавшись к стене, он почувствовал себя в относительной безопасности, хотя как идти дальше, представлял слабо. Здесь не было практически ничего, кроме развалин высотой не более полуметра, пласты минерала практически полностью скрыли город с глаз человека. Были еще осыпавшиеся куски потолка пещеры, но по большей части разлетевшиеся при падении на мелкие обломки, за которыми не особенно и укроешься. Обернувшись назад, Андрей увидел несколько птиц, высотой не меньше двух метров, сидевших на развалинах как нахохлившиеся вороны. Одна при этом держала что-то в лапах, временами отрывая клювом от этого куски и проглатывая, задирая кверху голову с длинным клювом.

Еще раз посмотрев на них, Андрею еще меньше захотелось идти по открытому пространству. Если не хватит сил утащить в воздух, то вполне могут повалить и так растерзать. Опершись на стену, Андрей сразу даже не различил, почему нога уцепилась за железные прутья. Вспомнив об окнах, подсвеченных бликами костра, он присел и посмотрел внимательнее. Окно, забранное железной решеткой, было почти на уровне полу пещеры. Прутья давно развалились, все глубже уходя в минерал, но вот в само окно еще можно было пролезть. Внутри было чисто, только такой же пустой колодец, уходящий вниз, с лесенкой вдоль стены и натеками полупрозрачного минерала. Сняв рюкзак, Андрей сначала сам влез туда, включил фонарь, а потом уж затащил следом рюкзак. Одев его, он внимательнее оглядел стенки башни. Покрытые трещинами, с местами выпавшим кирпичом, они не производили впечатления чего-либо очень надежного и держались, наверное, только из-за связывающего их снаружи минерала, не дававшего стенкам развалить на мелкие кусочки.

Хорошо хоть, что выполненная из материала, очень напоминающего керамику, лестница продолжала держаться, не поддаваясь под его весом. Придерживаясь одной рукой стены, а второй держа автомат, Андрей решил спуститься вниз, где, как он рассчитывал, найдет путь к насыпи, не боясь привлечь внимание летающих созданий.

Лестница не насчитывала и трех сотен ступенек, но Андрей все равно устал, пока спускался. Не столько из-за трудного спуска, сколько из-за постоянного ожидания того, что вот сейчас ступени не выдержат и рухнут вниз, прихватив и его заодно. Только оказавшись на твердом полу, покрытом осколками минерала и противно пахнущей жидкостью, с настолько сильным запахом, что пробирался даже через фильтр противогаза, Андрей дает себе минуту на отдых. Только после этого он смог заставить себя подняться и идти дальше.

Как оказалось, помещение только на первый вид оказалось заброшенным. В нем кто-то давно и надолго поселился. Причем этот кто-то не был особенно ярым сторонником соблюдения чистоты. Пол покрывали обломки костей, какие-то обрывки и та же вонючая жидкость, натекшая местами даже на стены. Ботинки каждый раз отдавались чавканьем, когда он шел. В голове вертелись странные ассоциации, связанные с жизненным циклом, пищеварительным трактом и его отходами. Андрею только хотелось, чтобы хозяин всего этого прохлаждался бы где-нибудь далеко и не интересовался, что происходит в самом центре его дома. Ему много не надо было, только бы пройти через эти загаженные помещения и спокойно уйти своей дорогой.

Коридор плавно завернул направо. Здесь грязи и костей было еще больше, шагу нельзя было ступить, чтобы под ногой не затрещали обломки скелета. Наверное, он был уже совсем рядом с логовом. Проверив обойму, Андрей пошел дальше, оглядываясь на каждом шагу. Несколько минут коридор плавно продолжался, наконец, закончившись большой пещерой, выломанной в минерале. Стены были разбиты мощными ударами, как и выдранные куски минерала, расширившие коридор далеко за рамки, предусмотренные строителями. Свод держался непонятно как, но Андрея это не интересовало, когда он разглядел, что же устроило такой разгром.

Огромное, склизкое и невероятно вонючее существо, с маленькой головой, но большими, криво выпирающими челюстями, из которых в разные стороны торчали клыки длиной в несколько сантиметров, рядом маленьких черных глазок по обеим сторонам челюстей и пятью большими конечностями, в результате жутких и аномальных мутаций превратившихся в длинные и зазубренные клинки. Непомерно толстое тело, разделенное на разноцветные сегменты, больше напоминало длинный бурдюк с водой. Ни ног, ни каких-либо других конечностей, помогающих при движении, видно не было. Монстр передвигался как змея, извиваясь всем телом.

Когда Андрей вошел, мутант был занят пожиранием очередной добычи, одной из птиц, сородичи которой и загнали Андрея сюда. Цепляя когтями жертву, монстр хватал ее челюстями и отрывал от туши куски, которые затем сглатывал, не жуя. Каждый раз при этом между сегментами начинала течь та вонючая жидкость, заляпавшая весь пол.

Человеку повезло, что он ворвался так неожиданно. Тварь, будучи по размерам раз в восемь больше его, с легкостью убила бы пришельца, просто навалившись на него и раздавив. А так она скорее пребывала в растерянности, уже сытая, но и недовольная вторжением. Яркий свет фонаря слепил глазки, лишенные век, отчего чудище, один из самых страшных хищников, впервые за свою жизнь почувствовало испуг. Отбросив сторону недоеденный труп, монстр стал разворачиваться, чтобы удобнее было разглядывать вторженца. Массивный хвост нервно колотил по полу, разбрызгивая в стороны выделения, и Андрей буквально чувствовал нервозность существа. Без резких движений, не отрывая взгляда от хищника, он начал отступать назад, неуверенный, что пули причинят хоть какой-то вред такому чудовищу.

Наверное, это было ошибкой. Хищник, увидев отступление, используя свой очень даже скудный мозг, принял это за характерное поведение жертвы, пытающейся спасти бегством. Без рева, без единого предварительного движения, он атаковал. Андрея спасла лишь удача. Когти распороли камень всего в нескольких сантиметрах от его ног, когда он упал, отпрыгнув от стремительно падающей на него туши.

Достаточно быстро для своих размеров, монстр поднялся снова и потянулся вверх, поднимаясь на сегментарном теле, одновременно хвосте и туловище. Жадно щелкая челюстью, он пытался отрезать человека от коридора, куда тот снова мог убежать. Добыча здесь редкость, поэтому даже будучи сытым, монстр не собирался ее отпускать.

Андрей же только об этом и думал. Проклиная себя, птиц и собственное самомнение, из-за которого он сюда и полез, он взялся за автомат и вдавил спусковой крючок. Одну за другой выплевывая стрелянные гильзы, оружие полосонуло огненным пунктиром по туше. Пули действовали даже страшнее, чем должны были. Тело хищника, хоть и покрытое хитином и несколькими слоями грязи, было относительно мягким, поэтому пуля успевала уйти внутрь, а уж потом взорваться, буквально выдирая из туши куски размером с человеческий кулак. Во все стороны брызнула вязкая зеленая кровь чудища и оно, вереща от боли, снова кинулось в атаку. Удар был быстрый и почти слепой от ярости, поэтому Андрей успел увернуться, но теперь между ним и выходом в коридор лежала кровоточащая туша в несколько тонн весом. Подбирая когти, хищник снова бросился в лобовую. Успев выпустить в монстра несколько пуль, Андрей откатился в сторону, уже с трудом соображая, что происходит. Страшный выброс адреналина в кровь, смешанный чуть ли не с животным ужасом, выкидывал из голову любую мысль, пытавшуюся пролезть в мозговые извилины. Ко всему этому примешивалось эхо от стрельбы, звеневшее в ушах вместе с грохотом от ударов хищника.

Монстр снова показался в свете фонаря, нависая над человеком всей тушей и Андрей, отбивая об куски минерала ребра и почки, покатился в сторону, уходя от броска. Монстр ударил всей тушей, так что с потолка даже упало несколько кусочков минерала. Один коготь защемило между камнями, и Андрей получил несколько секунд, пока монстр вырывался из ловушки, на то, чтобы встать. Прицелившись, он увидел раны на боках монстра и понял, что может разрядить хоть все патроны в него, но так и не убьет. Слишком уж велика разница между теми повреждениями, что он наносит и теми, что будут смертельными для такой туши.

С противным треском монстр вырвался, оборвав конечность у самого сустава, и снова кинулся в атаку, брызгая коровью во все стороны. Это было лишь дело времени, не хватит у Андрея сил вечно уходить от атак, он устанет гораздо быстрее монстра. И они оба это понимали. Хотя хищник уже был в бешенстве. Ни одна его охота не превышала больше, чем два прыжка, пусть он даже никогда раньше не охотился на людей. Щелкнув челюстью, хищник снова ударил.

И все же первым не выдержал пол. И так растрескавшийся, он рухнул от очередного удара, утаскивая за собой как чудище, так и Андрея, попытавшегося удержаться на рассыпавшихся камнях.

Все свалилось в узкий коридор, проходивший параллельно этому. Это был нижний этаж здания, наверное, даже подвальный, если там не было окон. Здесь удивительно хорошо сохранились фрески и узоры, покрывавшие все стены и потолок. Только Андрею было не до осмотра достопримечательностей. Едва дыша через погнутый при ударе фильтр, хорошо хоть не пробитый, он бросила бежать по коридору. А вот монстр здесь явно проигрывал, его туша едва помещалась между узких стен. Взбешенный болью и тем, что добыча, которая была почти в руках, убегает, он, обиженно вереща, стал протискиваться, пользуясь своими когтями как опорами, на которых и подтягивал всю тушу.

Андрей, шатаясь на ходу и ловя ртом воздух, не падал только из-за инстинкта выживания, требовавшего не сдаваться. Костюм, казалось, весил добрую сотню килограмм, а рюкзак за спиной и того больше. В висках стучало, в глазах прыгали красные блики, но он упорно не сдавался, передвигая ноги. Оглядываться назад он даже не пытался, но слышал за спиной звуки ломаемого пола и верещание хищника. Надо было двигаться и снова двигаться, по коридору, потом через обрушенные помещения, захламленные кучами битого камня и обрушившихся перекрытий, покрытых толстыми слоями минерала.

Вот, наконец, лестница вверх, узкая, как в старинных средневековых замках. Последний рывок и Андрей вбежал под своды винтовой лестницы, убегавшей вверх, казалось, на целую бесконечность. Нога зацепилась за высокую ступеньку и он упал, но не стал останавливаться. Хватаясь за холодный камень и руками, и ногами, Андрей полез вверх, подальше от этого жуткого чудовища. Автомат выпал из рук и пришлось остановиться, чтобы ухватить его за ремень.

Удар и с потолка посыпалась пыль. Потом еще удар, но уже слабее. Третьего удара не последовало, только разочарованный вопль чудища, не сумевшего протиснуться под узкую арку.

Подобравшись немного боком, монстр сунул в арку одну конечность, пытаясь выскрести оттуда Андрея, но коготь только бессильно скребся по камню на несколько ступенек ниже. Больше сил идти не было, и Андрей просто сполз на холодный камень, даже не пугаясь ударов когтя, рвавшего ступеньку на отдельные обломки, и жалобных стонов монстра, еще не отчаявшегося его зацепить.

Задержав дыхание, человек свинтил фильтр и, вытащив из сумки запасной, привинтил новый к противогазу. Дышать сразу стало легче, и в глазах просветлело. Только надо было еще посидеть и отдышаться. В боку нестерпимо кололо, что говорило о полном перенапряжении дыхательной системы. Да и давление наверняка подскочило. Андрей вспоминал все, что когда-либо слышал о медицине, сверяя это со своим состоянием. Выходило так, что он вполне мог получить инфаркт. А при нынешней медицинской помощи, о которой можно было даже не думать, это равнялось смерти. Он махнул на все рукой, и посмотрел наверх. Там, сквозь проломленную крышу виднелся потолок пещеры. В спектре ПНВ он казался большим и черным пятном, как от кляксы, поставленной нерадивым учеником в тетрадь.

Неожиданно картинка замигала и исчезла. Заряд в батарее сел. С расстроенным вздохом сняв прибор с лица, Андре на ощупь в темноте раскрыл рюкзак и начал в нем копаться. Где-то здесь должна быть эта штука, которую он нашел. Нашлась она на самом дне. Ручной зарядник, найденный им в комнате Бура. Достаточно увесистая штука, с большой проволочной катушкой и накопителем. Необходимо было крутить диск, снабженный магнитами, вокруг этой катушки, что создавало электрический ток. А он уже шел через накопитель в аккумулятор, где и сохранялся до нужного времени. Проблема была в том, что крутить надо было быстро, иначе и за сто лет не зарядишь батарею до зеленого индикатора.

У Андрея с перерывами на это ушло не меньше часа. За это время он и отдышаться успел, и монстр ушел, разочарованный утерей добычи. Убрав все свои нехитрые пожитки, Андрей продолжил путь. Эта лестница оказалась несколько круче той, по которой он спускался. Возможно из-за того, что закручена была под гораздо большим углом, а может, что просто выше поднималась. Андрей думал об этом как-то отстраненно, поднимаясь наверх, словно шел не он сам, а кто-то другой, а он всего лишь наблюдал. Хоть немного, но от такого самовнушения становилось легче, было не так страшно. Но было достаточно оступиться или неудачно повернуть ногу, как реальность возвращалась в полном объеме, каждый раз еще сильнее перетряхивая сознание.

Выбравшись через разбитую крышу на самый верх башни, Андрей увидел, что практически добрался до цели своего пути. Огромная пирамида обломков, уходящая к самому потолку. Андрей зря надеялся увидеть гигантский пролом, откуда можно было взглянуть пусть на безоблачное черное небо, но все же не опротивевший каменный свод. Здесь земля просто просела, обрушившись в пещеру и завалив любой выход на поверхность. Оставалось только надеяться на эти странные трубы, о которых упоминалось и на карте. Одна такая труба находилась совсем рядом, меньше чем двух сотнях метров пути через обломки. Башня, через которую он вылез, так же была погребена среди земли, минерала и обломков, поэтому спуск наружу был не особенно проблематичным.

Гораздо труднее оказалась идти по огромным мерзлым валунам, смешанных из земли с песком. По прямой идти не получалось, хотя бы потому, что у него не было альпинистского вооружения. А тут пришлось бы взбираться на валуны, превышавшие в обхвате дом. Поэтому вместо двухсот метров, Андрей отшагал все пятьсот, но до трубы все же добрался.

С первого же взгляда стало понятно, что это не канализационная система. Никто не стал бы делать для этого трубы диаметров пятнадцать метров. Они были даже не из металла, а словно из плавленого камня, породы, спекшейся под воздействием огромных температур. И никто точно не стал бы прокладывать в канализационных трубах четыре пары рельс, под углом в девяносто градусов друг к другу. Рельсы были из настолько качественной стали, что не заржавели за все это время. В ПНВ не было видно ничего, кроме прямого, как стрела, тоннеля, уходящего вверх. До самого конца, где тоннель не обламывался и не уходил вверх под еще большим углом, не было видно ни одного ответвления, ни одной двери, за которой могла прятаться опасность. Только стенки и рельсы, немного поблескивавшие в ночном канале видения.

Сняв прибор, Андрей включил фонарик. Он тратил гораздо меньше энергии, чем ПНВ. Идти в гору было достаточно тяжело, тем более, по гладким, как стекло, стенкам тоннеля. Сильно повезло, что между рельсами положили шпалы, под таким углом служившие отличными опорами для ног. По ним было подниматься гораздо легче.

Дорога была донельзя спокойной. Привыкший к тому, что все время надо крутить головой, чтобы из-за угла не выскочила какая-нибудь тварь, решившая на завтрак сожрать именно его, Андрей все больше и больше нервничал. Слишком спокойно для того, чтобы было безопасно. Лучше бы уж кто-нибудь на самом деле выскочил, атакуя. Тогда пришлось бы стрелять, заодно разрядив в противника напряжение, скопившееся в душе.

Примерно через километр тоннель ломался, и второй участок поднимался почти вертикально, поэтому автомат снова пришлось повесить на спину и лезть по шпалам, как по лестнице. В свете фонаря можно было различить, что впереди что-то темнеет, загораживая дальнейший путь. Это что-то похоже на огромных размеров сосиску, зачем-то засунутую в тоннель. Лишь только подобравшись ближе, Андрей понял, что это почти круглый в разрезе вагон, намертво застрявший в тоннеле. И на ум сразу пришло единственно возможное слово «метро», которое можно подогнать под эти инженерные конструкции.

А где поезд, там должна быть и станция. Во всяком случае, Андрей на это надеялся, потому что ползти еще с километр по тоннелю ему совершенно не хотелось. Только для начала пришлось залезать под вагон, по другому было просто не дотянуться до него, не потеряв точку равновесия. В полу обычно делали такие технические проходы, чтобы было легче залезть под вагон и посмотреть, все ли в порядке с осями и колесами. Он надеялся, что и здесь такой был. Тогда было бы гораздо легче.

Ухватившись за ось, Андрей оперся на нее, проверяя, насколько прочно встал вагон. Ничего, неплохо встал, даже не покачнулся. Наверное, сработали аварийные тормоза, намертво вцепившиеся колодками в рельс. А потом уже и ржавчина, и постоянная работа давления сделали свое дело. Вагон можно было выдрать только вместе с куском рельса, чтобы хоть как-то сдвинуть его в сторону. Проблема была в том, что он никак не мог найти ни одного прохода и никак не мог пролезть внутрь. Конечно, можно было попытаться пробить ржавое железо, но это вполне могло повредить и сам вагон, отчего он сложится и рухнет вниз чисто под собственным весом. Поэтому пришлось ползти дальше, все время посматривая по сторонам.

С одной стороны двери оказались открытыми. Шагнув влево, он смог дотянуться до проема и ухватится за поручень. А дальше простое дело техники – подтянуться и заползти внутрь.

Вагон внутри был отделан странно для взгляда человека, привыкшего к вагонам московского метро. Здесь не было сидений в принципе, только поручни, протянутые на трех уровнях высоты, так же, как и не было окон. Простая капсула с живыми существами внутри. И насчет существ. Может, не стоило влезать именно в последний вагон. Такая мысля посетила Андрея, когда он посветил фонарем в заднюю часть поезда, которую увидел первой.

Катастрофа, похоже, прошла мгновенно, так быстро, что люди даже не успели сообразить, что произошло. И некому потом было убирать трупы. А позже, когда случилось обрушение, и тоннель изменил свое положение с горизонтального на вертикальное, все ссыпалось в самую заднюю часть вагона. Огромное количество мумий человекоподобных существ, спутанных с остатками одежды, сорвавшимися поручнями и прочим мусором накрывали почти половину вагона, набившись как сельди в банке. Сухой воздух не дал телам разложиться полностью, мумифицировав мягкие ткани. На полу отчетливо засохли полосы крови, указывая, как сползали тела. Кровь уже давно потеряла свой цвет, оставив только почти черные разводы на покрытии.

И хорошо, что он не смог найти возможность залезть раньше, а то все это посыпалось бы прямо на него. Передернувшись от такого, Андрей глянул наверх. Лезть, срывая руки о шпалы, ему не очень хотелось, но не особенно и хотелось пролезать по такому могильнику, усеянному трупами.

В свете фонаря наверху тел было не заметно, поэтому он все же решил рискнуть. Под углом почти в девяносто градусов идти по полу нельзя, и Андрей воспользовался поручнями так же, как ранее пользовался шпалами. У них было одно большое преимущество – они были круглыми, чтобы не ранить руки. И ему это было весьма кстати – руки уже зудели от прямых углов, впивавшихся в ладонь каждый раз, когда опираешься на нее.

Поднявшись так на один вагон, Андрей понял, что застрял. Третий вагон состава давно слетел с рельс и сейчас почти лежал поперек остальных, частично смяв второй вагон и перегородив проход. Глянув вниз, он не захотел спускаться и искать путь в обход. Одной рукой держась за поручень, он достал пистолет и прицелился. Патроны тратить не хотелось, но другого выхода пока видно не было.

Выстрелы слились в общий гул, мешаясь с эхом, отлично отражавшееся от металлических стенок.

Пули пробивали стенку вагона с легкостью, но никак не хотели ложиться в аккуратную линию, кромсая тонкий металл совершенно хаотично. Разрядив первую обойму, Андрей попытался убрать ее в разгрузник, но выронил. С грохотом он упала вниз. Тогда он вставил вторую обойму. Эту так же разрядил полностью, как и последовавшую за этим третью, а потом и четвертую.

Железо выглядело как решето, и Андрей все же решился. Подобравшись поближе, он несколькими ударами кулака прогнул еле державшиеся остатки, а потом смог их отодрать. С шумом и треском, теряя лохмотья ржавчины, стенка поддалась. Снаружи она выглядела еще ничего, но внутри прогнила насквозь. Наверное, какие-нибудь утеплители или прослойка между двумя металлическими стенками, теперь оттуда только труха высыпалась.

Забравшись внутрь третьего вагона, Андрей увидел, что он развалился пополам, вниз рухнула только одна половина, вторая так и болталась сверху. Разорванный пополам вагон выходил прямо на платформу станции.