Чувства, что испытал он в брошенном убежище, найденном им в здании института, были слабым отблеском того, что Андрей чувствовал сейчас. Там ссохшиеся скелеты не ассоциировались у него в сознании с людьми, жившими, думавшими, о чем-то мечтавшими. А здесь все было наоборот. Он видел этих людей живыми, видел их глаза и это молчание смерти, витавшее вокруг. Одно мгновение и бьющая ключом жизнь оборвалась, оставив только мертвое тело, отметая всякое будущее, всякую надежду, без возможности что-то исправить.

Ради чего все это произошло… Ради чего они рождались, жили, мечтали, выживали. Неужели логически было завершить все это вот так, кровью и пулями. Неужели вся их прежняя жизнь была направлена в эту пустоту, все, что они делали, ничего не значило. Это ведь настолько чуждо и ненормально, что Андрею хотелось выть и биться об стены. Кто вообще дал право людям решать, чью жизнь можно оборвать, а чью еще нельзя. Безумие человеческого гения, скопившего столько сил на создание машин для уничтожения себе подобных. Гениальность безумия или безумие гениальности? Бред, все это полный бред. Убийство, холодное убийство человека нельзя оправдать никакими законами, ни божескими, ни человеческими. Настолько это противно общей природе существования живых существ. Жить столько лет, чтобы стать мишенью в мушке человека, решившего, что ты ему мешаешь. А он? Мысль настолько поразила Андрея, что он даже остановился. Чем он лучше всего этого. Жуткая радость убийства, охватывавшая его, до сих пор полностью не вылезла из головы. Каждый человек имеет святое право на защиту. Это справедливо, но что с ним будет дальше. Неужели его жизнь кончится вот так же. И тогда это все, весь его путь окажется настолько же бессмысленным, лишенным логического конца? И все ради такой же пустоты…

Борясь с тошнотой, Андрей провел в укрытии, ставшем массовой могилой, еще несколько часов, готовясь к выходу. Единственная его надежда снова найти людей – это таинственный Автостроитель, о котором уже не раз говорили, но так и не объяснили ему, что это такое и где находится. Поэтому ему нужно было подготовится для дальнего похода по абсолютно враждебной местности, как он уже успел узнать, лишенной света, воды и местами чистого воздуха.

В кабинете Бура, уже кем-то разоренным, Андрей нашел ручную подзарядку для аккумулятора, тяжелую, но вполне транспортабельную. Она одна могла решить его проблему с запасными батарейками, над которыми он ломал себе голову. Там же, в разбитом сейфе ему в наследство досталась большая ценность, на которую он даже и не надеялся. Примерная карта с обозначением Автостроителя и еще нескольких мест с малопонятными названиями. По этой карте следовало, что идти ему предстоит не меньше трех дней. Прикинув свои возможности, он решил, что ему понадобится не меньше недели, и то при условии, что все пойдет хорошо и без эксцессов.

Пересилив самого себя и поступившись со своими моральными принципами, Андрей даже обыскивал мертвые тела на предмет вещей первой необходимости. В большой, самодельный рюкзак из кожи вперемешку с лоскутами из тряпок, он кидал все, что считал нужным в таком переходе. В разные карманы распихивал аптечки из личных запасов искателей, брошенных среди общего тряпья в спешке, запасные обоймы для двух разных автоматов, которые решился тащить с собой. Один свой первый, полученный еще от Мясника, а второй подобрал у одного из искателей потому, что такие были явно популярны и встречались через раз, пока Андрей копался в оружии. Автомат отдаленно напоминал Калашников, только с более длинным стволом, прямым, как стенка, магазином и прикладом, полностью поглотившем пистолетную ручку, характерную для этой марки. Для лучшего удержания в прикладе было отверстие, куда надо было при стрельбе протискивать большой палец. Так и подмывало ко всему прочему прихватить с собой еще и один из пулеметов, стоявших на посту около входа, но вместе с боезапасом они весили совершенно неподъемно, оставив только возможность тащить их одни, забыв обо всем остальном.

В достатке воды и еды он нашел на кухне. Часть была приведена в негодность стрельбой и валявшимся трупом, раздавившим почти половину контейнеров со столь необходимой жидкостью. Все бы ничего, Андрей стремительно терял былую брезгливость, но вылившаяся вода смешалась с кровью, а это совсем никуда не годилось. Пришлось собирать, что осталось нетронутым. Большую часть запасов составляли консервы, неизвестно где закатанные, без марки и срока годность, только с выведенными то ли фломастером, то ли чернилами надписями, сообщавшими, что где находится. Некоторые названия были вполне съедобными, как свинина или фасоль, но вот что такое «хорпей», Андрей понятия не имел, как и про «глорсс». Одну такую он открыл любопытства ради, обнаружив там вполне съедобную массу из желе с кусочками мяса малопонятного цвета, но по вкусовым качествам не уступавшей брюссельской капусте.

Так, нагрузившись под завязку, набрав тяжелый рюкзак и заполнив все карманы в разгрузнике, Андрей решил, что готов выступать.

Как он попал сюда в первый раз, все равно не помнил, но укрытие оказалось не настолько большим, чтобы там можно было заблудиться. Да и серьезная баррикада с пулеметами и даже одним кустарным огнеметом, служила хорошим указателем, в какой стороне искать выход. Там же, столкнув труп со свалившихся шкафов, Андрей сделал последнее приобретение в этом месте. Искатели хранили в этих шкафах специальные костюмы для вылазок на поверхность, в особо опасные места. Тяжелые и неудобные, они, тем не менее, в достаточной степени защищали искателя от многих неприятностей. Таким подарком Андрей не решился брезговать. Костюм представлял из себя комбинезон из плотной ткани, на ощупь похожей на брезент, только эластичнее, на который были нашиты металлические пластины, защищавшие руки и ноги. Торс защищал широкий бронежилет, спускавшийся ниже пояса. Сверху на все это была натянута маскировочная сеть, вручную сделанная из какого-то тряпья, да на голову предназначался полный шлем, совмещенный с противогазом. Весила вся эта красота не меньше тридцати килограмм, но в ней Андрей почувствовал себя гораздо безопаснее, чем в прежней куртке на искусственном меху. Хотя и ее он тоже не стал выбрасывать, аккуратно свернув и сунув в рюкзак.

– Ну что же, – обернулся он на прощание к зеву туннеля, уводившего к жилым помещениям, – если я в самом деле виноват, простите, коли можете. Я еще ничего не знаю о вашей жизни и вряд ли когда-нибудь узнаю.

Отворив железную решетку, перекрывавшую дорогу, он вспугнул какое-то животное, сидевшее там, которое тут же пронзительно запищало. Включив фонарь, Андрей посмотрел на нежданного посетителя. Большая белая крыса, почти полностью лысая, не считая пушистого хвоста, сидела в метре от решетки, тараща красные и злобные глазки и обиженно вереща. Присутствие человека ее ничуть не пугало, она даже не думала прятаться, попав в луч фонаря, только зажмурила глаза и потерла мордочку трехпалыми лапками. Несколько ее товарок выскочили из темноты, принюхиваясь к новому запаху. Сколько их здесь было, еще прятавшихся в темноте, трудно было предположить, только теперь уже Андрею было все равно.

Крысы же с не уменьшающейся враждебностью смотрели на последнего человека в этом месте. Запах свежей крови и тепло влекли их, как последних алкашей к бутылке водки. Им предстоял большой пир, а Андрей им мешал. Они были больше падальщиками, чем хищниками, и не решались атаковать такое крупное существо, к тому же чуя знакомые запахи металла и пороха. Зачем рисковать, когда можно просто обойти стороной и подождать. Умные зверьки уже давно сообразили, что все живое когда-нибудь станет их пищей, рано или поздно, надо только ждать…

– Пошли! – прикрикнул на них Андрей и кинул в крыс пустой гильзой.

Одна, в которую гильза попала, отскочила, яростно вереща, но остальные только распушили усы и зашипели на Андрея, вертикально подняв хвосты. Такого отпора он не ожидал и даже растерялся. Не найдя ничего лучше, он стащил с плеча автомат, переключил его на одиночный режим, прицелился и выстрелил. Одна крыса, самая большая из всех, просто разлетелась в клочки от прямого попадания. Остальные, забрызганные ее кровью, бросились врассыпную. Передернув затвор, Андрей немного успокоился. Все же он оказался сильнее. Секунду спустя, увидев несколько пар маленьких глаз, светящихся красным в темноте, понял, что ошибся. Крысы никуда не делись, а остались ждать. Ждать и готовится, как показалось испугавшемуся Андрею, чтобы легче на него напасть. Ноги сами пошли быстрее, подгоняемые тихим попискиванием и шебуршанием у него за спиной. Сначала Андрей старался не обращать на это внимание, но обернувшись, увидал за спиной, как показалось со страху, несколько сотен белых усатых морд.

– Пошли прочь! – заорал он со страху, сдернув автомат и полоснув очередью по стае.

Тоннель тут же наполнился грохотом выстрелов и пронзительным писком разбегавшихся крыс. Пули вышибали крошку из бетонного пола, с визгом рикошетили или рвали небольшие белые тушки с неприятным чавканьем. Выбросив разряженную обойму, Андрей бегом бросился к выходу. Кустарно спаянные железные ворота были настежь распахнуты и у входа, вцепившись в рукоять механизма открытия ворот, лежал труп с рваными пулевыми отверстиями в спине. Когда Андрей пробегал мимо, из одной такой дырки высунулась испачканная кровью крысиная морда и удивленно посмотрела ему вслед.

Выскочив из тоннеля, Андрей пробежал еще несколько шагов, поскользнулся и с шумом повалился на землю, больно ободрав щеку. Так и лежал некоторое время, просто стараясь отдышаться и прийти в себя. Перед глазами в темноте плыли какие-то радужные пятна, приобретая невероятные очертания, но тут же исчезая прежде чем мозг успевал их воспринимать. Когда же глаза снова привыкли к темноте, Андрей не нашел в себе сил встать и поднялся, придав своему телу сидячее положение. Опустив на глаза окуляры ПНВ, он попытался разобраться, где же оказался. Явно какая-то лестничная площадка, которая когда-то соединяла лестницу, ведущую вниз, с лестницей, ведущей вверх. Только вторая развалилась на несколько кусков и засыпала проход, а по первой он только что поднялся. Стены перед ним не было, ее заменила толстая стальная дверь с кодовым замком. Андрей попытался ее открыть, но кто-то раньше него это пытался сделать, изо всех сил заехав по панели ввода прикладом, так, что кнопки разлетелись в стороны, теперь ее только динамитом и можно открыть. Справа от него, прислонился спиной к стене еще один труп искателя, пытавшегося сбежать, но неудачно. Может, именно он и сломал замок. Все лицо было изуродовано так, что остатки противогаза перемешивались с лоскутами кожи и рваными кусками мышц.

Подивившись собственному цинизму, Андрей кивнул трупу головой и поздоровался. И труп кивнул в ответ. Даже если бы он встал и кинулся на него с желанием выгрызть мозг, Андрей бы не так испугался, но этот кивок был подобен ушату ледяной воды, вылитой ему на голову. Вскочив, он прижался к противоположной с тене, второпях пытаясь одновременно вытащить новый магазин и вставить его в автомат, забыв, что на другом плече у него болтается еще один, уже заряженный. Труп больше не шевелился, но его все равно колотила дрожь до тех пор, пока из кровавой каши на лице с писком не показалась крысиная морда. Сыто запищав, крыса вылезала, отчего голова крутилась во все стороны.

– Ах ты, шельма, – облегченно прошептал Андрей, чувствуя, как у него подкашиваются ноги, – так ведь человека и до инфаркта довести можно.

Крыса его не слушала, сцепившись с товаркой, тоже забравшейся на голову к трупу. Что-то делили, но Андрей не хотел вникать, что именно. Единственное, что они сделали полезного, так это показали ему дорогу. Труп сидел, спиной прикрыв небольшой лаз, куда вполне можно было пролезть, если снять рюкзак. Борясь, зверьки сдвинули тело, открыв краешек. Оттолкнув тело, отчего крысы возмущенно запищали, Андрей снял ПНВ и посветил фонариком. Путь не очень длинный, всего метра три или четыре, без ответвлений.

Сняв рюкзак, Андрей карабином прицепил один конец веревки к лямке, а второй оставил в руке. Не большая радость ползти на животе по холодному и мокрому полу, но другого пути никто не предлагал, а вечно тут торчать ему не хотелось. Костюм сковывал движения, отчего ему показалось, что он ошибся с расстоянием, что там не три метра, а все сорок три. Выбравшись оттуда, он немного посидел, а уж потом стал вытягивать рюкзак, как почувствовал, что щеку словно лижут. Одна из крыс как-то умудрилась влезть к нему на плечо и теперь слизывала кровь из ссадины на щеке. Закричав, Андрей схватил тварь за шкирку и сорвал с себя. Такая же белая крыса, размером с небольшую кошку, злобно верещала, пытаясь вцепится ему в палец. Не выдержав, он отшвырнул ее подальше.

И думать сразу же о ней забыл, как она сама напомнила. Пронзительный писк, полный боли и страха, разрезал воздух, больно отдавшись в ушах. Обернувшись, Андрей увидел крысу, висевшую на расстоянии метров двух от пола, крутившуюся, как на сковородке и пронзительно верещавшей. Воздух вокруг нее дрожал, как от жара, но тепла Андрей не чувствовал. Наконец, тушка лопнула, а пространство вокруг волнами разошлось в стороны, толкнуло даже Андрея, отчего он упал на пол.

– Что еще за напасть? – неуверенно спросил он вслух, поднимаясь. Сейчас все выглядело как обычно, только вот в центре комнаты теперь он заметил одну особенность. Везде пол вытерся до совершенной неузнаваемости, заваленный каким-то мусором, осколками и пучками какой-то дряни. А в центре девственной чистотой блистала серая плитка, будто только что вымытая. Проверять, способна ли эта гадость сработать во второй раз, Андрею не хотелось. Зато, вытащив рюкзак и сняв ПНВ, чтобы оттереть пот со лба, он разглядел надпись, не замеченную сразу. Кто-то аккуратными печатными буквами вывел светящейся краской слева от лаза «Берегись аномалии!» В ПНВ ее заметить не получилось, потому что слова таяли даже в свете фонарика.

– Они бы еще в соседней комнате это написали, – сплюнул Андрей, одновременно и разозленный, и испуганный. Ведь просто чудо, что он узнал об аномалии раньше, чем в нее наступил.

Выйдя из этих комнат, он оказался в большом и высоком зале, поделенном колоннами на небольшие квадраты и с анфиладой переходов примерно на высоте второго этажа. Часть колонн свалилась вместе с мостками, образовав завалы, за которыми вполне мог спрятаться человек. В приборе ночного видения он не видел ничего живого, даже ни одной крысы. Надеясь, что не ошибся, Андрей пошел в сторону видневшегося выхода. Здесь тоже пытались обжиться, но неудачно. Несколько брошенных и рваных палаток с пепелищами костров на мраморном полу – все, что осталось от этих попыток. Пройдя через просевшую баррикаду из ящиков и мешков, усыпанную заржавевшими гильзами, он впервые осознанно посмотрел на открывшееся над головой небо.

Многие пытались представить ощущения, что испытывает существо, впервые в своей жизни увидевшее небосвод над головой. Только никто никогда не мог представить, что этот брошенный взгляд может разочаровать. Что там можно увидеть? Солнце и облака или звезды и Луну? А если ничего там нет. Совсем ничего, просто дыра, в которой взгляд проваливается, лишенный возможности хоть за что-то зацепится. Ничего, к чему человек стремится, там нет. Нет ни светил, ни этих крошечных точек света, всегда манивших к себе человека своей таинственностью и светом. Пустота, которая только пугает, лишенная надежд и мечтаний, прижимающая сущность существования к одной только плоскости, горизонтальной поверхности этого бессмысленного мира, зажимающая надежды вырваться в твердом кулаке, душившая их и с корнем вырывая из самого сердца.

Подавленный, Андрей опустил глаза. Это было даже тяжелее, чем его вообще не видеть. Лучше уж смотреть только на землю и заниматься более приниженными делами. Например, найти дорогу до этого Автостроителя, по пути не погибнув. Отойдя к стене здания, он присел за корпусом большого грузовика и достал планшетку с картой. Там не был указан ни север, ни юг, а только у занимавшей центральное место значка укрытия были четыре стрелки, одна из которых показывала прямо на значок Автостроителя. При этом у каждого значка стояли какие-то цифры.

Приподняв голову, Андрей осмотрелся. С ПНВ карту не почитаешь, поэтому приходится пользоваться фонарем, а свет может кого-нибудь привлечь. Но вокруг чисто, можно работать дальше. Что там со значками… как-то ведь они ориентировались. И где, собственно, север, компасом ведь пользовались. Вспомнив о компасе, он вытащил из кармана разгрузника один такой, снятый с тела Тирера. Открыв его, он увидел же обозначения вместо обыкновенных сторон света, что и на карте. Сейчас стрелка показывала ему за спину, указывая на обратную дорогу в укрытие. Значит, она не указывает на север!

Теперь Андрею все стало понятно, чтобы не заблудится, искатели так помечали укрытие, ориентируя стрелку на него. Повернувшись таким образом, чтобы стрелка указала на те же деления на круговой шкале компаса, что и отмечены на карте, он нашел направление. К сожалению, если идти по прямой, то путь указывал прямо на стену здания на другой стороне улицы. Все облеплено текучей гадостью и стоявшее градусов на тридцать кривее своего соседа, оно не обещало приятной прогулки. Вздохнув, Андрей убрал планшет, компас и фонарь, снова включив прибор. Подобрав автомат, он решил идти в обход.

Дорога тоже не была особенно ровной, да если честно, дорогой это вообще нельзя было назвать. Больше походило на кучу набросанных камней, перемешанных с металлическими конструкциями самых различных форм и размеров. Андрей даже натолкнулся через километр своего пути на огромный башенный кран, наполовину погребенный в грязи и обломках, но все еще возвышавшийся над землей метров на восемьдесят. На стреле крана болтались какие-то мешки, похожие на шары, только метров восемь в диаметре. На всякий случай прижавшись к стене, Андрей обошел это чудо, надеясь, что хозяин этих мешков его не заметит и все пойдут своей дорогой.

Свернув в первый же переулок, попавшийся по пути, он чуть не свалился в пропасть, которая начиналась так резко, что даже кирпичная стена по левую руку не обвалилась, а еще с метр шла над пропастью, постепенно разрушаясь. Время от времени от нее отваливались кирпичи и падали вниз без всякого шума. Андрей, глянув на десятиэтажное здание, вот так вот висевшее на краю, скоро все должно туда свалиться. И вот, что плохо, чтобы добраться до Автостроителя, через эту пропасть надо перебираться. Значит, где-то искатели смонтировали если не обходной путь, то хотя бы какой-то мостик, чтобы можно было перебраться.

Выйдя обратно на главную дорогу, как он назвал эту просеку между развалами зданий, Андрей задумался, а не мог ли он пройти раньше это место, просто не обратив на него внимание. Черт, он ведь вообще не знает дороги, только примерное местоположение по карте, а тут каждый шаг важен. Вот если бы Мясник жив остался, он ведь знал дорогу. В два счета дошли бы.

Из-за опор крана выскочил жуткого вида монстр, покрытый густой черной щерстью и с большими, как у слона, ушами. Передвигался на четырех длинных и высоких лапах, время от времени вставая на задние и опираясь на мощный хвост. Плоская голова, практически лишенная выступавших челюстей, повернулась в сторону Андрея. Монстр его заметил и собирался перекусить.

И думать забыв о дальнейшей дороги, Андрей покрепче взялся за автомат, пытаясь прицелится в голову. Монстр несколько секунд неуверенно перебирал лапами, словно раздумывая, а потом прыгнул сразу на несколько метров вперед. Андрей выстрелил, но пули ушли в пустоту, даже не задев чудище. А монстр, хлопая ушами как флагами, снова прыгнул. Теперь между ними оставалось всего несколько метров, ровно один прыжок этой твари. Убежать точно не получится, догонит в несколько прыжков. Андрей попытался отступить, успев даже сделать несколько шагов, когда монстр снова прыгнул, но теперь он все же попал в мушку прицела. Е жалея патронов, Андрей всаживал в стремительно летящее тело пулю за пулей, не зная, сколько раз попал, а сколько промахнулся. Монстр рухнул к самым его ногам, судорожно дергая длинными и тонкими лапами, сломанными из-за неудачного падения. Не меньше десятка пуль пробило тело в разных местах, но он все равно еще был жив. Прицелившись в голову монстра, Андрей снова нажал на спусковой крючок. Очередь разбила череп и оборвала мучения животного.

Сразу сменив магазин, Андрей побежал дальше, стремясь как можно быстрее уйти от этого места. Шум стрельбы наверняка привлечет к себе внимание других тварей, поэтому оставаться там и раздумывать, куда идти дальше, явно не стоит. Не успел он убежать и на сотню метров, как в воздухе пронесся звук, словно кто-то играл на роге. Он даже остановился, прислушиваясь, не почудилось ли ему. Кто тут мог играть на таком древнем музыкальном инструменте, не опасаясь привлечь внимание монстров. И играли, наверное, услышав его стрельбу. Может, помощи просят, а может, объявляют выезд на охоту. Вот ведь попал, вечно не везет. Если будут охотиться, то на открытом месте он не спрячется. С такими мыслями Андрей забежал в ближайшую дверь и поднялся на пару этажей. Вышибив дверь в одну из квартир, заставленную странной, если не сказать больше, мебелью, он подошел к окну, где открывался вид на дорогу. Пока все было чисто и можно было оглядеться. Дом был явно не постройки его времени, с полукруглыми потолками и маленькими арочными дверьми, при входе в которые приходилось нагибать голову. Мебель, точнее, ее еще не сгнившие остатки, предназначались явно не для человека, слишком узкие сидения и низкие спинки. Присев, Андрей снова выглянул в окно. И вовремя. На разбитом асфальте стояли три всадника на лошадях. Лошади были почти нормальными, если не считать того, что они были лысыми и формой головы больше походили на собак.

В отличие от них, сами всадники производили противоположное впечатление. Выглядели они великолепно. Высокие и стройные, с длинными волосами, завязанными в косы, и аккуратными чертами лица, одетые в свободные одеяния, они, казалось, совершенно не чувствовали холода. Все трое собрались в круг, не слезая с лошадей, что-то обсуждая. Андрей даже залюбовался их стройным видом и плавными, точными движениями, так отличавшихся от рубленых движений искателей, закутанных в одежду и броню, когда понял, что в комнате он не один. За спиной тихо скрипнула тетива и Андрея тихо окликнули.

В двери, которую он оставил за спиной, стоял еще один такой всадник, теперь спешившийся. Натянув большой лук, он держал Андрея на прицеле, холодно улыбаясь. Непонятно, как он его обнаружил, но теперь ему достаточно было расслабить пальцы, чтобы выстрелить.

– Сдаюсь! – только и оставалось, что сказать эту фразу и поднять руки.

Лучник, похоже, не понял, что ему сказали и крепче взялся за свое оружие. В ПНВ хорошо было видно облачение воина. Высокие кожаные сапоги, верх которых терялся под длинной стеганой накидкой, опускавшейся ниже колен. Перепоясанный большим и богато украшенным поясом, а на груди обычный разгрузник, укрепленный аккуратно нашитыми металлическими пластинами. На голове был распиленный мотоциклетный шлем, разукрашенный светящимися даже в спектре ночного канала красками. Лицо можно было даже назвать красивым, если бы не ясно читавшаяся злоба.

Воину, похоже, не понравилось, что его рассматривают, и он рявкнул что-то приказным тоном. Язык Андрей не понял, но интонации разобрал достаточно хорошо, ему приказывали стоять смирно. Выпрямившись, он заложил руки за голову, устав их держать на весу. Примерно в это же время в комнату вошли еще двое, наверное, те, которых он видел на улице. Недоверчиво посматривая на стоявшего Андрея, они тихо что-то спросили у воина, державшего его на мушке. Одеты они были примерно так же, как и первый, только держались с большим достоинством. Один из них, подошел к Андрею и сорвал с глаз ПНВ, лишив его возможности хоть что-то видеть. Андрей хотел что-то сказать, спросить, как быстрый и сильный удар лишил его сознания.

***

– Нет, давайте просто признаем, что мы заблудись, – не выдержал, наконец, шедший головным солдат и остановился у развалин большого завода, к которому они подошли.

Пропускной пункт завода выглядел не совсем рассыпавшимся, даже крыша еще уцелела, но ворота уже рухнули, железной кучей накрыв стоявший прямо под ними автомобиль. Находившийся чуть впереди корпус здания выглядел гораздо более пострадавшим, с рухнувшей в нескольких местах стеной, и торчавшими повсюду обломками развалин постарше. В снайперский прицел ни на крыше, ни во дворе ничего живого видно не было, поэтому можно было задержаться.

Опустив оружие командир отряда посмотрел на своих людей. Экспедиция не задалась с самого начала. Винтокрыл, на котором с ветерком предполагалось добраться до точки возврата, а оттуда уже пешком выдвигаться к месту назначения, сбили гоблины из реактивного гранатомета едва ли не в самом начале. Последовавшую затем атаку в месте падения машины, конечно, отбили, но большая часть груза и несколько человек погибли в ходе крушения. Путь пешком через зараженные и местами аномальные территории тоже не принес ничего, кроме траты боеприпасов и гибели еще двух человек. Это можно было пережить, но один из погибших оказался картографом. Его утащили упыри, а вместе с ним и карты территорий, так что последние восемьдесят часов отряд пробирался сквозь развалины практически в слепую.

Люди уже устали, припасы подходили к концу, а окончания пути не было даже видно. Непонятно было, даже где отряд находился, не то, что куда идти дальше, чтобы выполнить задание. Оставалось только надеяться, что вскоре они выйдут к какому-нибудь населенному пункту, где смогут определиться с местоположением.

– Ладно, часовой перерыв, – махнул командир рукой, – а потом будем решать, идти дальше или возвращаться назад. Хайл, Гор, проверьте помещение.

Гор, пулеметчик отряда, кивнул Хайлу, что прикрывает. Тот, подойдя к двери КПП, подождал, пока отряд рассредоточится, беря под контроль периметр, а потом уж распахнул дверь мощным толчком. Ржавый замок с мясом вылетел из двери, и наружу вывалилось тело. Хайл отскочил на всякий случай, но Гор так и не выстрелил, успев заметить, что это труп.

Труп был относительно свежей, вряд ли больше года здесь лежал. Зеленоватый оттенок кожи, широкие скулы, низкий лоб и торчащие из-под губ зубы выдавал его происхождение, но солдатам не в первой видеть в этих местах орков и им подобных, и это их не интересовало. Гораздо более занимательной была рана, убившая урода. Огромная рвана дыра до самого позвоночника, с торчавшими осколками ребер. Внутренностей не было, их кто-то тщательно выгрыз, не забыв даже о мозге в голове, разворотив затылок.

– Упыри? – поинтересовался Хайл, отходя от тела.

– Вряд ли, упыри жрут все подряд, не обращая на кости внимания. А это аккуратный гад попался. Орк, наверное, еще жив был, когда его жрать начали, – решил командир, – вы тут, ребята, аккуратнее, может, тут еще где этот хищник бродит.

Гор кивнул и, держа на весу тяжелый «Харбор», первым вошел внутрь, Хайл скользнул следом. Первое время все тихо было, а потом послышались рубленые очереди «Харбора», иногда прерываемые стрекотней винтовки Хайла.

Командир включил рацию и вызвал ребят на связь.

– Что там у вас такое? Почему стрельба без предупреждения?

– Все нормально сэр, – из наушника раздался грубоватый бас Гора, – тут орков целое кладбище в подвале, падальщиков разгоняем. Сэр, тут не только воины, а еще женщины и дети. Вход был перекрыт, они словно пытались спрятаться. А потом тут кто-то бойню учинил. Почти ни одного целого тела.

– Зачем в подвал-то спустились? – удивился командир, – мы сюда не жить пришли, а переночевать. Наверху чисто?

– Относительно, там еще два или три тела. У них тут вроде храма что-то было сверху. Кости какие-то… Хрень, в общем.

– Ладно, это не наше дело, я завожу людей.

– Встречаем, – после этих слов Гор прервал связь.

Командир махнул рукой и первым зашел внутрь. КПП был очень даже большим помещением, разделенным на восемь или десять комнат. Завод, наверное, имел большое значение, потому что здесь вполне можно было некоторое время автономно существовать. Об этом говорила двойная дверь, причем вторая была с бойницей и на серьезных креплениях, ныне почти рассыпавшихся. Орки здесь навели свои порядки, выкинув кровати и прочие предметы мебели, разломав несколько стенок и намалевав повсюду свои символы и какие-то ритуальные знаки. Пол был расчерчен кругами и знаками, а в самом центре стоял грубый железный прут, погнутый в двух местах, сверху донизу облепленный черепами. Рядом с шестом лежало тело орка в ритуальных одеяниях, сломанное пополам и все изгрызенное. Чуть поодаль валялся падальщик, застреленный Хайлом.

– Убрать трупы и можно располагаться, – велел командир, – А где эти двое?

– Мы здесь! – Гор с Хайлом вышли из-за поворота, держа оружие за плечами.

– Отлично. Где подвал?

– Там, – Гор указал себе за спину.

– Вот сейчас ноги в руки и забаррикадируйте его. Кан, помоги им.

Втроем солдаты снова скрылись, загремев какими-то обломками, стаскиваемыми ко входу в подвал. Командир же не давал остальным покоя, пока не проверили периметр, убрали все тела, валявшиеся в комнате, устроили несколько сторожевых точек и расставили часовых. Только после этого он объявил привал.

Собрав весь мусор, который мог гореть, солдаты быстро собрали небольшой костер, над которым повесили котелок, набив его остатками консервов. Тушенку есть гораздо приятнее, когда она согретая. Все, свободные от постов, собрались вокруг весело пляшущего огня, греясь и каждый думая о чем-то своем. Через некоторое время вернулись посланные баррикадировать подвал солдаты, присоединившись к общему кругу.

– Что ж, пора решать, что делать дальше, – первым выразил общую мысль командир отряда, – нам надо либо дальше идти вперед, либо сдаться и попытаться вернутся. У кого какие мнения?

Демократические порядки вообще редкость в армии, а уж такой вольный разговор с солдатами, причем предложение обсудить будущее операции с командиром на равных, с таким солдаты еще не сталкивались. Хотя, в подобном случае, когда командир отличался от своих подчиненный только тем, что носил погоны другой формы, когда общая напасть грозила всем без разницы, кто какого звания, тогда можно было и спрашивать общее мнение. Это только со стороны кажется, что решения командира всегда правильны и непреклонны, на самом деле это такие же люди, просто поставленные выше рядовых солдат для большей координации действий. И они могли точно так же ошибаться, беря на себя больше ответственности.

И вот сейчас командир эту ответственность с себя снимал, давая возможность солдатам решать самим. Потому что неправильное решение, принятое в одиночку, наверняка стало бы гибельным для отряда. И каждый это понимал.

– Я считаю, стоит вернуться, – первым подал голос Гор, – назад дорогу мы знаем, а вот вперед у нас даже ориентиров нет. Вернемся, подготовимся лучше и снова выйдем. А так только погибнем зря и пользы делу не принесем.

– Сдаться предлагаешь? – возмутился один из автоматчиков, – Чего нам надо? Патроны есть, еда есть, а все остальное и так найдем. Если натолкнемся на людей, то и дорогу узнаем.

– А если не натолкнемся? – спросил кто-то еще, – Уже сколько идем, а кроме тварей и трупов ничего не видели. Света в конце тоннеля тоже не заметно. Я за то, чтобы вернутся.

Очень скоро мнения отряда разделились. Примерно половина отряда была за то, чтобы после перерыва двинуться вперед, не взирая ни на что. Это были в основном молодые ребята, гордые и не желавшие сдаваться, считавшие любые препятствия созданными только для того, чтобы их преодолевать. Остальные же были за то, что более разумным будет вернуться, получить подкрепления, пополнить припасы и только после этого начать вторую попытку. За это в том числе были самые опытные ветераны армии, которых в отряде, к сожалению, было очень мало. Они знали, когда следует отступить, а когда пытаться идти напролом.

Снова дилемма. Все равно командиру брать последнее слово. И в любом случае почти половина отряда будет недовольна этим решением. А разлад в отряде – иногда хуже, чем пустая обойма в момент нападения мутантов.

– В общем, предлагаю так, – решился, наконец, командир, – предлагаю альтернативу. Еще двадцать часов идем вперед, если никого не встретим, разворачиваемся и возвращаемся домой. Все согласны?

Согласны были не все, но все же большую часть отряда такое решение устроило, угодив и первым, и вторым. Решив, таким образом, вопрос, командир отправил людей на боковую. Уставшие и измотанные, солдаты, насытившись похлебкой с костра, быстро уснули.

Только самому ему не спалось. Может, чутье, а может просто расшалившиеся нервы не давали покоя усталому телу. Казалось, что вот сейчас должно произойти что-то непоправимое и очень плохое. Ворочаясь с боку на бок, он пытался заснуть, но в результате устал только еще больше. Не выдержав, он решил отказаться от бесплодных попыток и встать. Скатав спальный мешок и подвесив его к рюкзаку, пошел проверить посты, тем более, что скоро смена и придется будить людей.

Часовой у двери бодрствовал и доложил, что все тихо, только крысы несколько раз пробегали. Второй часовой находился у баррикады, перекрывшей проход в подвал. У него тоже все было в порядке. Кто-то там шуршал время от времени, но казалось, что это падальщики вернулись к своему занятию. Третий часовой был у единственного не до конца заложенного окна, выходившего во внутренний двор завода. К нему командир подошел уже с полегчавшим сердцем, почти убедившись, что все его страхи оказались напрасными.

– Что, Хайл, спим? – в полумраке от единственной горящей свечи, стоявшей на подоконнике, часовой стоял, прислонившись к стенке, но не вскочил, услышав фразу командира.

– Ну, сейчас я тебе устрою, – пробурчал командир себе под нос, подходя к нему ближе, – Спим на посту!

Хайл не отреагировал даже на такой грубый окрик у него под ухом, от которого вскочил даже последний соня. А от тычка в плечо он покачнулся и упал. Испугавшись, командир включил нашлемный фонарь, осветив тело часового. Со спины тот выглядел нормально, но когда его перевернули, то вместо лица у Хайла оказалась сплошная дыра с запекшейся кровью по края. Кто-то или что-то с невероятной силой пробило черепную коробку и начисто выгрызло мозг, выскребя череп изнутри до белизны.

– Тревога! – заорал командир, поднимаясь.

Солдаты, вскакивая со своих мест, сначала не понимали, что произошло, но увидев тело и услышав рассказ командира, как он это обнаружил, непроизвольно оглядывались и покрепче сжимали оружие.

– Собираемся, – велел командир, выглядывая в окно, – надо уходить отсюда.

Было непонятно, кто же все-таки сожрал часового, но узнавать об этом никому и не хотелось. Прожив здесь всю сознательную жизнь, быстро учишься, к каким бедам приводит любопытство. Существуют такие вещи, с которыми лучше не сталкиваться, а столкнувшись, не стоит пытаться их понять, а просто уходить, пока еще цел.

Приказ был ясен и короток, и времени на его выполнение много не потребовалось. Солдаты быстро собрали скатки, рюкзаки и свое оружие.

– Возвращаться не будем, – твердо сказал командир, – не хватало еще такую тварь с собой на хвосте домой притащить. Пойдем через завод, а там видно будет.

Вышедший первым Гор сообщил, что все чисто. Остальные цепочкой по два пошли за ним. Командир немного обогнал отряд и пошел рядом с Гором. Исходя из правил маскировки, фонари потушили, чтобы не привлекать лишнего внимания. В спектре ночного канала у каждого солдата на правом рукаве поблескивал маячок. Их ставили, чтобы в бою не перепутать своих и чужих, потому что знаки различия в ночном бою практически стирались.

Завод же был просто огромен. Парковка перед первым корпусом была примерно на три или четыре сотни мест. Приходилось идти с большой осторожностью, покрытие в нескольких местах треснуло, открыв узкие, но глубокие трещины, на первый взгляд невидимые под тонким слоем песка и пыли. Полному обзору еще мешали остовы машин, больших грузовиков, так и оставшихся на парковке. Часть полностью сгнила, рассыпавшись на отдельные конструкции, но некоторые еще возвышались присыпанными песком коробами над парковкой. Взявшийся непонятно откуда слабый ветерок колебал отдельные детали и обломки, поскрипывая ими и тихо завывая в здании корпуса.

Сам корпус выглядел так, словно там собирали самолеты. Огромный, высотой этажей в пять, с крошащимися бетонными стенами, в которых были большие окна, собранные из десятков стеклышек, забранных в одну металлическую конструкцию. Сейчас большая часть стекол была выбита, отчего здание выглядело еще более диким. Командир вел отряд к большому провалу в стене. Когда-то часть крыши рухнула, но не в зал, а крепления не выдержали только с одной стороны. Оставшейся несущей стена не выдержала и рухнула, вывалившись наружу огромной россыпью блоков и обломков. Внутри еще можно было разглядеть остатки сборочных конвейеров, станков и контейнеров с деталями или уже готовой продукцией. Крыша рухнула несколькими кусками, скомкавшись в кучи высотой до десятка метров, поэтому картинка была очень неточной.

С трудом пробираясь по раскатывающимся под ногами камнями, отряд зашел внутрь. Подавленные солдаты оглядывались по сторонам, в любую минуту ожидая атаки.

Здесь, наверное, на самом деле монтировали самолеты или что-то похожее на них. Чуть дальше от свалившейся крыши, на которую забрались солдаты, в темноте проглядывались очертания четырехкрылой машины, сорвавшейся с креплений и лежавшей в куче монтажных конструкций.

– Сэр, дальше не пройти, – крикнул сверху один из разведчиков, посланный вперед, – Там завал метров двадцать высотой, а потом обрыв. Там разлом с километр глубиной. Но край около того конца корпуса пролегает. Можно обойти.

Командир вздохнул. Ну, вот почему все складывается не так, как загадываешь. Почему каждый раз все так сложно…

– Подожди, сейчас посмотрим, что там.

Поднявшись к разведчикам, он сам подошел к завалу. Остатки стены, сложившиеся под собственным весом. Пробраться наверх еще можно, разведчики даже оставили маркеры, где легче подняться, но вот сразу за ним открывалась глубокая пропасть шириной в добрые сто метров. На другом конце можно было разглядеть какие-то развалины, но что конкретно, мощности ПНВ не хватало.

– Ладно, пойдем в обход, – согласился командир, – передайте всем, чтобы строились.

– Движение! – крикнул один из солдат у кромки крыши. Прицелившись из своей лазерной винтовки, он присел на одно колено, выцеливая что-то мелькнувшее среди развалин.

– Что там такое? – командир сам подошел к поднявшему тревогу солдату, но тот промычал что-то неопределенное, что и сам толком разглядеть не успел.

– Нехорошее здесь место, очень нехорошее, – сказал один из ветеранов, – уходить отсюда надо, как можно быстрее.

– Нам идти в ту сторону, – резонно напомнил командир, снимая с плеча свою винтовку. «Умный» снайперский прицел мог совмещаться с прибором ночного видения, давая гораздо более четкую картинку.

В перекрестье прицела были видны здоровые станки, покосившееся и поломанные, остатки конвейерной линии и монтажные конструкции, погнутые и разломанные весом рухнувшей машины. Но ни единого движения, ни одного живого существа.

– Ничего не видно, – сдался, наконец, командир, – хорошо бы разведку выслать, но времени нет. Пошли, ребята, раньше везло и сейчас получится.

Только теперь отряд он построил шеренгой по три человека в ряд. Так можно было быстрее проскочить опасное место, если оно действительно такое.

Спустившись вниз, командир повел отряд прямо по линии конвейера. По нему когда-то поставляли части таких машин, остатки некоторых еще лежали на ленте. Тихо переговариваясь, солдаты нервно озирались, словно чувствовали опасность. Хотя странно, ничего не заметно, все тихо.

Обойдя завалившийся на бок сборочный автомат, солдаты увидали первого из местных. Скелет с болтавшимися остатками одежды намертво вцепился руками с автомат, словно хотел на него влезть. В нескольких шагах валялась уже заржавевшая винтовка, а пол вокруг был засыпан гильзами. С одной стороны, это хороший знак. Скелеты, не рассыпавшиеся от времени, обычно встречаются недалеко от поселений. Обычно это останки собирателей, воинов или просто заблудившихся местных. Правда, с другой стороны это знак очень дурной. Его что-то убило, а значит, это что-то вполне могло остаться здесь.

– Не задерживаемся, – велел командир, дважды приказав продолжать движение, – надо убираться отсюда.

– Движение! – снова закричал шедший передовым солдат.

Остальной отряд мигом рассыпался из походного положения, чтобы не служить удобной мишенью. Каждый старался залечь поудобнее, подыскивая укрытие от вражеских выстрелов.

Лежа на животе, командир знаками показал, чтобы без его команды огонь не открывали. Сам же, держа оружие в боевом положении, прополз вперед, чтобы увидеть причину тревоги, уже готовясь к тому, что снова увидит лишь пустоту и развалины. К его сожалению, он ошибался. Покачиваясь и вытянувшись в полный рост, к ним шли десять или двенадцать созданий, отдаленно напоминавших людей. Высокие и стройные, с непропорционально длинными конечностями, бледные, почти белые и чуть светящиеся, они, наверное, даже не заметили солдат.

Командир переключил оружие автоматического режима на одиночный, прицелился и выстрелил. Пуля ударилась в землю в шаге от существ, но те даже не обратили на это внимание. Тогда он выстрелил еще раз, но снова никакой ответной реакции. Только количество их увеличилось, уже по трех десятков, которые едва умещались в видимую картинку.

– Прострелю первому колено, может тогда одумаются, – решил про себя командир, немного пугаясь такой безбоязненной походки. Вот у него самого не хватило бы духу вот так идти на заряженный автомат.

Прицелился он точно, мог поклясться, но медленно идущее существо даже не замедлило шаг. Тогда командир переключил на автоматический режим и полоснул очередью по идущим. Снова никакого эффекта. Никто не упал, не вскрикнул, даже не пошатнулся, когда пули влетали в белые тела.

– Огонь! – скомандовал он всему отряду в полный голос.

И солдаты словно взорвались. Все стволы работали, разряды энергетических винтовок мешались с сухой трескотней автоматов и щелканьем одиночных выстрелов снайперского оружия. И это не приносило результата. Наступавшая толпа не тормозила, не замедляла шаг, а продолжала в полный рост идти на убийственный огонь более чем тридцати человек. Казалось, им все равно, летят ли пули, или нет.

– Они неуязвимы! – не выдержали нервы у одного из солдат.

Командир так не думал. Любое существо уязвимо, но глядя на то, как лазерные лучи насквозь прорезают наступавших, а те даже не реагируют, он начал задумываться над тем, что зря он не верил в сверхъестественные силы. Прямо на него шли доказательства их существования.

– Отходим, попытаемся найти другой путь, – приказал он, – не тратить зря патроны! Им это без толку!

– Они сзади! – заорали выскочившие первыми солдаты.

Со спины на них наступала такая же толпа из неуязвимых существ, вышагивая чинно и гордо, как на параде. Отряд оказался в ловушке, выхода не было.

– На два фронта! – не растерявшись, приказал командир, – Они как-то должны дохнуть!

Только град пуль не был путем к их смерти. Противник не останавливался, съедая расстояние между ними метр за метром. Когда между стрелявшими и обстреливаемыми осталось меньше десятка метров, атаковавшие завыли. Они не вытягивали шеи, даже не меняли выражение лиц, но звук, который неожиданно появился, явно исходил от них. Его даже нельзя было назвать полноценным воем, там чудился шелест листвы, скрип железа и протяжный вой сильного ветра. Только эти звуки давили, мучили, пугали. Казалось, что весь мир схлопывается вокруг тебя, не оставляя надежды вырваться, пройти вперед, только томительная мука безысходности.

Кто-то не выдерживал, падая и зажимая уши руками, другие что-то крича, продолжали стрелять от бедра, не оглядываясь на расход патронов. Один неожиданно вырвался из стрелковой цепи и бросился на нападавших. Никто не успел ни остановить, ни задержать его.

Солдат влетел в ряды противника, размахивая ножом, но удары попадали только в пустоту, а тела, словно туман, принимали любые выпады, продвигаясь вперед. Солдат продержался только несколько секунд, как опустился на колени, а потом упал на землю. И ни один из призраков даже не остановился над телом.

Призраки… Слово, всплывшее в голове, было холодным и липким как старый труп. От него веяло смертью и могильным холодом, пугавшей до дрожи в ногах.

А призраки уже почти вплотную подошли к вставшим спина к спине людям, уже обреченным. Крики страха и отчаяния стихали, когда живые отказывались от борьбы и призраки забирали их души.

Один шел прямо на командира. Не желая проигрывать какому-то сгустку тумана, чем ближе, тем более аморфно выглядевшему, он смело бросил разряженную винтовку и выхватил пистолет. Прицелившись в голов, же не отпускал курок, пока не разрядил всю обойму. Пули проходили сквозь призрака как будто его вообще не было. Отбросив разряженный пистолет, командир потянулся за ножом, как его неожиданно сильно схватили за шиворот и потащили наверх. Задергавшись, как рыба на крючке, стараясь разглядеть нового противника, он крепко ударился коленями о холодный металл, а потом и спиной тоже.

Вывернув левую руку, он схватился за нападавшего. Обыкновенная человеческая рука, что даже удивило командира, ожидавшего чего-нибудь в духе приведений.

– Тащи его! – это живой, человеческий голос, который он сразу узнал. Это был голос Гора.

Командира втащили на остатки старого трансформатора, наполовину рухнувшего на своих соседей. На небольшой площадке, возможно, предназначенной для ремонтников или рабочих, устроились Гор и еще два солдата, успевшие втащить с собой и командира.

– Дезертиры! – ревел тот, пытаясь подняться на ноги, но никак не находя опоры, – Почему бежали! Не прикрыли спины товарищей! Расстреляю!

– Потому что надо было спасаться, а не воевать, – осадил начальника Гор, – надо выбираться отсюда.

– Есть монтажная лестница наверх, на крышу, – сказал солдат с правого края, – но едва держится. По одному лезть придется.

– Лезьте, – безучастно сказал командир, успокоившись и сразу сникнув, – Мои люди внизу и я должен остаться с ними.

– Так дело не пойдет, – отрицательно закачал головой Гор, – полезете первым, товарищ начальник, а то и в самом деле решите здесь остаться.

– Я еще твой командир, не забывай!

– Помню… Лезьте первый, командир…

Лестница вилась змейкой между двух мощных трансформаторов и на самом деле должна была выходить на крышу. Приведения внизу уже исчезли, оставив только мертвые тела солдат. Только же знали, стоит кому оказаться на земле, как призраки снова появятся.

Командир, держа в руках второй пистолет, первым шел по лестнице, а за ним, соблюдая интервалы, поднимались остальные. Лестница, насквозь ржавая, скрипела на каждом шагу, а за поручни вообще браться не стоило, тут же отваливались.

– Как у вас? – нагнулся он и посмотрел вниз.

– Все хорошо… Не останавливайтесь.

Сейчас вот выберутся на крышу, а куда потом идти? Почти без оружия и припасов. Но это потом. Сейчас главное дойти, а потом уж решать задачи по мере поступления. Задумавшись, командир не сразу понял, что ступенька не выдерживает его веса, поддаваясь и отваливаясь. Испугавшись, он отступил, но и та ступенька не выдержала всего веса человека, тоже отвалилась. Он рванулся вперед, чувствуя, как ступеньки рушатся. Солдаты, шедшие следом, тоже попытались ускориться, видя падающие сверху кусочки и обломки, но только окончательно расшатали лестницу. Опоры не выдержали и сломались. С протяжным треском вся конструкция подвернулась и начала заваливаться. В последний момент командир уцепился руками за площадку на трансформаторе, когда опора окончательно ушла из-под ног. Забравшись туда целиком, он в полном отчаянии попытался найти хоть что-то, что можно было прикрепить и сбросить вниз, как веревку. Естественно, ничего такого тут не было.

Глянув вниз, командир увидел, как один солдат, последний член его отряда, вылезает из-под рухнувшей лестницы, а на него уже набрасываются призраки.

– Держись! Я сейчас! – в отчаянии закричал ему командир, понимая, что уже ничем не сможет помочь.

Солдат внизу не показал, что что-то услышал, а отступив от приведений, выхватил пистолет и всадил пулю себе в висок. Призраки отступили от упавшего тела. А командир остался один. Перевернувшись на спину, он тоже нащупал пистолетную рукоятку, но, немного подумав, оставил ее. В трех метрах над ним была крыша, а в ней большая дырка, до краев которой, если влезть на трансформатор, вполне можно было дотянуться.

Не сдаваться. Никогда не сдаваться…