Следующий день начался очень рано, даже еще до привычного времени подъема, не смотря на то, что общий праздник, спонтанно начавшийся почти сразу после встречи команд пиратских кораблей и флотилии Тристана, практически не прерывался. Большая часть его участников так и не сомкнула глаз, если только не засыпали после слишком большего количества выпитого. Пираты и матросы флота нашли много общего, несмотря на то, что их разделяло. Поскольку было заключено соглашение, то и делить им особо нечего, разве что делиться корабельными запасами спиртного и местного вина, пришедшегося всем по вкусу. Вне зависимости от того, в какую форму одеты, моряки всегда могли найти общие темы, а еще и с алкоголем разговоры начинались гораздо легче и быстрее. Немаловажную роль в празднике играли и местные девушки, имевшиеся на базе, по каким тристанские моряки и солдаты уже успели основательно соскучиться, как за время перелета, так и за долгую службу в казармах. Гам, пьяный гогот, смех и громкое хоровое пение песен шанти не смолкали всю ночь, а особо затянувшиеся компании не расходились до самого сигнала подъема. Сейчас такие вольности командование прибывшей эскадры простило, солдатам тоже нужен отдых, тогда они гораздо охотнее в следующий раз пойдут в бой и сделают все, что от них требуется.

Эдвард, в отличие от подавляющего большинства своих подчиненных, после пары выпитых бокалов и произнесенных тостов отправился спать в выделенную ему комнату. И поднялся с первым сигналом подъема, уже мысленно выстраивая свой план на день.

На базе с самого подъема царило необычайное оживление, тристанские офицеры поднимали людей вне зависимости от того, как поздно вчера заснули и к какой команде относились, распределяя по подразделениям задачи, которые сегодня необходимо выполнить, с криками и руганью. Привычные к куда более вольному отношению с офицерами пираты никак не хотели откликаться по первой же команде, а порой и вовсе не желали признавать первенства тристанских офицеров, из-за чего возникали споры, когда стороны чуть ли не за оружие хватались, но до стрельбы дело пока не доходило.

После заключенного вчерашним днем соглашения часть ресурсов прибывшей флотилии перенаправлена на нормальную организацию фортификаций и укреплений пиратской базы, чтобы превратить ее в полноценный форпост. Строительные материалы, инженерных дроидов и роботов еще требовалось сюда доставить, и уже формировались колонны из имевшихся у пиратов грузовых машин для отправки в порт, где корабли уже разгружаются. Пираты, не готовые к столь активным действиям, в портовой зоне больше мешались под ногами, чем помогали, несколько шокированные такой масштабно развернутой деятельностью, что организовали тристанцы, превращая развалины причалов хотя бы в какое-то подобие порта, а не полуосвещенные дикарские пародии, какие пираты здесь устроили.

Эдварда же сейчас гораздо больше беспокоила планируемая на сегодня разведка, но уже через пару часов были подготовлены несколько легких транспортов и группа сопровождения, что будет следовать за бароном, отправившимся на осмотр своих будущих владений. От использования легкой наземной бронетехники, правда, пришлось отказаться, вместо них взяли невооруженные, но хорошо укрепленные флаеры пиратских кораблей, какие те использовали для быстрой выгрузки и загрузки солдат, несмотря на свой небрежный внешний вид остававшиеся во вполне сносном состоянии, только пилотов заменив на тристанских.

Внешнего впечатления эти машины не производили. Тяжелые и неуклюжие, с объемным отсеком общего назначения квадратной формы, раскрывающимся с любой стороны, и угловатым колпаком с металлическим каркасом и полимерным стеклом, закрывавшим кабину пилота и координатора, с четырьмя посадочными турбинами, по две с каждой стороны, и неуклюже смотревшимися основными турбинами в хвостовой части. Подобные транспорты были чуть ли не основной десантной силой пиратов, хорошо бронированные и скоростные из-за мощных антигравов, удерживавших аппарат в воздухе.

– Ближайшее поселение находится примерно в двадцати километрах отсюда по прямой, но на сама деле дорога займет около сорока, – предупредил Ярвик, все еще зевая и залезая во флаер после барона. Внутри было грязно, воняло машинным маслом и реактивным топливом, а внутренние стенки, и так захватанные и заляпанные, сплошь были изрисованными картинками самого различного содержания и заклеенные фотографиями голых красоток. Эдвард брезгливо морщился при виде всего этого и мысленно пообещал себе, что как только вернуться, сразу же отдаст приказ проверить всю пиратскую технику, а потом ее тщательно вымыть, как внутри, так и снаружи, – Мы туда уже наведывались несколько раз, так что не ждите ничего особенного. Я вообще сильно сомневаюсь, если честно, что там будет кто-то живой. При звуке наших двигателей местные разбегаются и прячутся, этому они быстро научились, – он усмехнулся, – Курите?

– Нет, не держу такой вредной привычки, – покачал головой Эдвард, больше занятый тем, что в последний раз проверял крепежи своего бронекостюма типа «Алтас», легкого варианта стандартного пехотного экзоскелета, предназначенного для массового использования в линейных пехотных соединениях. «Атлас» же предполагался в первую очередь для использования в разведке. Легкий, снабженный мощной системой слежения и наблюдения, но хорошо укрепленный, чтобы выдержать попадания из пулемета на средней дистанции, Эдварду он казался непривычным, слишком ненадежным по сравнению со стандартным боевым снаряжением. Только сейчас надо было показать местным не свою военную мощь, этого они уже успели наглядеться, а то, что к ним пришли с мирными намерениями. Выглядеть при этом как танк, вставший на ноги, было бы не совсем желательно, могут неправильно оценить намерения.

– А зря, – покачал Ярвик головой, – У местных отличный табак…

– С добрым утром! Если можно так выразиться… – в отсек зашел Северед, сейчас снаряженный в стандартную панцирную броню, только шлем висел на поясе, – Кстати, кто-то из вас вообще задумывался когда-либо, почему мы используем такие слова, как день или утро, несмотря на то, что здесь круглые сутки сплошная темнота…

– Так удобнее, – пожал Ярвик плечами, – Сев, только давай без твоих рассказов, у меня и так башка после вчерашнего болит, не хватало еще твою трескотню выслушивать…

– Все разговоры еще будут, но только когда вернемся, – подтвердил Эдвард, наблюдая в раскрытую дверцу, как в соседний транспорт грузятся бойцы штурмового отряда, взятые ранее на флагмане флотилии. Явно вчера выпившие лишнего, сейчас солдаты весело перешучивались, обсуждая вчерашнее и комментируя внутренне убранство пассажирского отсека. Их с собой брал только из-за того, что на этом настоял Де Кастери, остававшийся на базе вместе со Стетфордом, наблюдать за тем, чтобы не случилось чего-нибудь неожиданного. Например, чтобы пираты не додумались нарушить соглашение, пытаясь воспользоваться тем, что барон и корсар будут далеко от основного лагеря. Главное же, тристанскому капитану предстояло контролировать процесс разгрузки кораблей и разбивки в порту уже нормальной оперативной базы рядом с местами для стыковки кораблей.

Сорок километров для транспорта на антигравитации не такое уж и расстояние, и координатор из пиратов хорошо знал маршрут, по которому им предстояло следовать. Доверившись его опыту, оставалось только наслаждаться теми видами, что дарил остров и системы ночного видения вместе с периодически включаемыми прожекторами, ради чего специально летели медленно, используя скоростные возможности машины на самом минимуме. Вблизи небоскребы Аверии выглядели еще более впечатляющими, чем на экранах радаров. Освещенные мощными лобовыми прожекторами транспортников, они казались взятыми из другой эпохи, старые, потрепанные, но вполне прошедшие испытание временем. Двенадцатиметровый флаер казался совсем крохотным на их фоне, когда пролетал мимо высотных стен из полиметаллов и бетона, щерившихся разбитыми окнами. Верхние уровни оплетали белесые лианы лишайников, растущих даже в абсолютном мраке только за счет тех питательных веществ, что удавалось им каким-то образом получать из воздуха и той пыли, что приносили с собой ветра. Широкие открытые площадки и целые улицы, проходящие в паре километров над землей, соединяющие эти титанические здания, выветренные и постепенно осыпающиеся от времени, но пока что еще вполне успешно противостоящие ее натиску, теперь оплетали лишаи и странного типа растения, прежде виденные Эдвардом только на поверхности.

– Капитан, а как здесь решают проблему с водой? – поинтересовался Эдвард у Севереда, оторвавшись городских пейзажей, – Как до сих пор получается поставлять на верхние уровни этих зданий, и откуда вообще здесь берется? – он указал на блеснувший в свете прожектора небольшой водопад, срывавшийся с полуразрушенной аллеи, проходившей примерно на километровой высоте, – Как я понимаю, здесь есть свои источники?

– Есть, – кивнул Северед, – Мои люди во время последнего моего появления здесь обнаружили на территории города два таких, оба аномального происхождения. Старой цивилизации они тоже были известны, и входили в древнюю систему канализационного снабжения, частично там даже еще действуют старые насосные станции, так что они и заталкивают воду на самый верх, без этого аборигены давно бы вымерли. Кстати… кажется, мы подлетаем к такому поселку… Думаю, нам стоит использовать каналы ночного видения, неразумно приближаться так близко с включенными прожекторами.

То, что Северед назвал поселком, в действительности представляло собой малопонятное нагромождение хижин, облепивших арочную конструкцию моста, проходившего между двумя небоскребами. У местных еще действительно сохранилось представление о том, как нужно пользоваться электричеством, и, видимо, доступ к одному из рабочих кабелей, поскольку стены поселения ярко освещены примитивными лампами накаливания, четко обозначающими внешний периметр. Несложные укрепления, собранные буквально из обломков ближайших зданий, местные восстанавливали, наверное, в первую очередь после последнего налета, поскольку весь остальной поселок нес на себе следы разрушений. Многие хижины обгорели после пожаров, другие разрушены попаданиями бомб, часть стен и вовсе разрушена. Эдвард даже разглядел несколько сгоревших повозок, переделанных из корпусов старых автомобилей, которые местные так и не успели оттолкать за пределы поселения, слишком занятые более серьезными проблемами.

Подлетающие флаеры заметили в самый последний момент, когда транспорты приблизились меньше, чем на триста метров к поселку, и в случае нападения все равно бы не успели ничего сделать. Да и поднятая тревога не прибавила ничего, кроме лишней паники на улице, хотя уже через минуту начали проявляться следы некоторой организованности, что не могла не появиться после того, как пираты начали рейдировать в эти места. Во-первых, группки людей начали в разных точках поселка разводить большие костры, куда тут же начали забрасывать целыми мешками что-то очень едкое и плохо горящее, но именно из-за этого в воздух начали подниматься целые клубы дыма, застилавшие обзор, наверное, единственный известный для них способ защиты от воздушных атак. Конечно, при использовании ночных каналов или же тепловизора, из-за горячего воздуха, поднимающегося вместе с дымом и пеплом, картинка смазывалось, но можно переключиться на локаторы трехмерного моделирования, и тогда все изображение поселка, пусть и немного угловатое, снова становится ясным и четким. Во-вторых, люди очень быстро организовались, хаотическая беготня по улицам прекратилась, взрослые мужчины, уже вооруженные примитивными ружьями и арбалетами, направляли группы женщин и детей куда-то в безопасные места, за пределами поселения, по-видимому. Поразительно, но они даже соблюдали правила светомаскировки, не пользуясь факелами или фонарями, только пользы от этого было немного. Достаточно подключить инфракрасные визоры, чтобы с точностью до метра определить местоположение отступающих, как только выходили из зоны задымленности. Все выглядело примитивно, слабо и глупо, молодой барон буквально заставлял себя отнестись с уважением к людям, что использовали все свои немногочисленные возможности, чтобы дать хоть какой-то отпор пиратам, пусть это и выглядело больше похожим на жест отчаяния.

Эдвард заставил себя впечатляться тем, как эти люди действовали, как организовались и что пытались сделать, чтобы защитить себя и близких. Все их дома, укрепления и фортификации полностью сделаны вручную, без использования техники, только самые примитивные инструменты. Действительно сложно перевозить кучи щебня тележка за тележкой, только собственными руками вбивать сваи и вручную выкладывать стены, на что уходит масса человеческих сил, которые уже потом никаким образом не вернуть. Десяток человек с колонизаторской техникой способны построить такой поселок меньше, чем за неделю, еще и с перерывами на еду и сон.

– Будем спускаться? – поинтересовался Ярвик, приоткрыв десантную дверь и разглядывая поселок снизу, когда уже кружили над поселком, высматривая отдельные детали, – Эти не занимаются хозяйством, есть только несколько подсобных участков, в большинстве своем здесь могильщики и искатели, тащат из развалин все, что еще можно использовать. Или то, что кажется ценным… У них порой можно найти действительно стоящие вещи, да и вашим людям, наверное, уже хочется ноги размять?

– Нет смысла, – покачал головой Эдвард, – Торговать мы с ними сейчас не будем, они не в таком настроении, а устраивать здесь перестрелку тоже ни к чему. Летим дальше. Что там по маршруту?

– Поселок земледельцев, – сказал Северед, одевая шлем, чтобы не чувствовать дыма, клубы которого уже добрались до барражирующих на низкой высоте флаеров, – думаю, вам будет интересно посмотреть, как местные занимаются сельским хозяйством, будучи не в состоянии снова запустить гидропонные фермы. До них отсюда примерно тридцать или сорок километров должно быть, если мне не изменяет память… – на всякий случай сверился со своим планшетом, – Там должно быть довольно крупное поселение. В последний раз, когда там был, численность населения превышала шестьсот человек.

– Всего лишь? – удивился Эдвард, повернувшись к корсару. В этот момент кто-то из местных все-таки решился и выстрелил, мушкетная пуля с громким звуком ударилась о бронированный корпус, заставив барона дернуться от неожиданности.

– Первый! – усмехнулся Ярвик, выглянув наружу и пытаясь высмотреть стрелка, – давно мы у них не были, раз так обнаглели, что первыми огонь открывают. Осмелели… скорострельность у них никакая, не больше выстрела в минуту. Надо будет им напомнить, кто здесь хозяин на самом деле…

– Забудьте о своих имперских замашках, – велел ему Северед, – эти люди не виноваты в том, что пытаются защищаться от вам подобных… Барон, для этих мест шестьсот человек считаются уже довольно крупным поселением. В тех местах, что местные называют городами, население редко превышает несколько тысяч человек.

– Хорошо, летим к этим земледельцам, посмотрим, чего же от них можно ожидать, – кивнул Эдвард, – там попробуем высадиться, мне все же хотелось бы посмотреть на местных вблизи, а не на расстоянии пистолетного выстрела. Заодно и покажем, что больше стрелять в них не собираемся. Велите пилоту рассчитать курс.

Транспорты поднялись выше, выходя из облаков дыма, а чуть позже и вовсе покинули поселение, так что даже свет электрический фонарей, освещавших внешний периметр, окончательно исчез во тьме, скрывшись за очередным зданием. Ближе к центру застройка постепенно становилась все плотнее и плотнее, поскольку они теперь направлялись к центру анклава. Чем ближе, тем небоскребы становились все больше и грандиознее, но вместе с ними увеличивалось и количество следов прошедшей здесь войны, оставившей на теле этого мегаполиса такие раны, что даже тысячелетия забвения так и не смогли срыть их все до конца. Многие здания серьезно повреждены боями и артиллерийскими обстрелами, разрушены целые уровни и секции, так что порой в них зияли такие дыры, что в них без особых проблем смог бы пройти легкий крейсер. А на одной из площадей, в окружении рухнувших зданий, обнаружился даже полуразрушенный остов гигантского космического корабля, габаритами напоминавший тяжелый крейсер, каким-то образом сумевший забраться так глубоко в городскую застройку, но теперь беспомощно лежащий на боку с разбитым бортом и сорванными башнями главного калибра.

Место, куда они держали курс, до войны, погубившей Аверию, являлось комплексом гидропонных ферм и чем-то вроде городского парка под отдельным куполом. А теперь там было одно из немногих мест на территории города, где еще возможно ведение сельского хозяйства. Внешне этот комплекс напоминал установленные друг на друга стеклянные шары, чем-то похожие на защитные купола Рейнсвальда, только гораздо меньшие по размерам. Не меньше десятка подобных пирамид сразу разместились на огромной свободной площади посреди густой городской застройки. Только в самом центре стояло высокое и тонкое, как игла, здание высотой в несколько сотен метров, сужающееся с каждым новым уровнем. От него к куполам шли тонкие подвесные переходы, но испытание временем выдержала лишь малая часть из них, остальные обрушились, оставив оборванные стропы креплений и болтающиеся от порывов ветра куски внешней обшивки. Часть стеклянных секций куполов тоже разбита и осыпалась, когда под ними развалились опорные конструкции, а остальные покрылись слоем грязи и пыли, но в основном, по внешнему виду, комплекс не пострадал, вполне пригодный к восстановлению.

– Вон там, – указал Ярвик на одну из таких стеклянных пирамид, отличавшихся от остальных только тем, что ближе к уровню земли постройка слабо освещена, равно как и подходившая к ней дорога, вдоль которой через равные промежутки установлены осветительные фонари, служившие в качестве указателей для приближающихся караванов.

– Спускаемся ниже, – скомандовал Эдвард, – высадимся и попробуем пройти пешком. Это не рейд, – особенно выделил эту фразу, посмотрев на Ярвика, уже взявшего штурмовую винтовку, – а дружеский визит, назовем это так. Оружие доставать только по моему прямому приказу, никак иначе. Если вы или кто-то из ваших людей поступят в обход моих указаний, вас расстреляют даже без всякого суда. И очень надеюсь, что еще раз мне не придется вам повторять эту фразу… – пират недовольно на него посмотрел, но перечить все же не стал, поставив оружие на предохранитель и убрав за спину.

Транспорты, снизили высоту у первого подходящего места высадки. Когда-то вокруг этих стеклянных комплексов были разбиты парки с деревьями и открытыми лужайками. Сюда, наверное, приходили местные жители из окрестных жилых кварталов, чтобы отдохнуть и забыть о повседневных делах в этом маленьком островке зелени посреди бетонных и композитных джунглей этого казавшегося бесконечным мегаполиса. Теперь же от всего прошлого великолепия остались только высохшие стволы деревьев, еще торчащие среди пересушенной земли, превратившейся в пыль и раздуваемой ветром. На этом безжизненном фоне только ярко выделялись дорожки из композитного материала, практически вечного и неподверженного действию времени.

Только снижаясь, обнаружили, что здесь далеко не все так спокойно, как могло показаться с первого взгляда. На широкой разъезженной дороге, проложенной после деградации анклава прямо через дорожки и заброшенные газоны, теперь горели совсем недавно подожженные повозки. Рядом с ними валялись тела вьючных животных, используемых в качестве тягловой силы, и возниц, буквально изрезанные и изрубленные на куски.

– Это не наши люди, – отрицательно покачал головой Ярвик, когда на него посмотрел Эдвард, как на первого из возможных подозреваемых, – я никого не отправлял сюда в последнее время. Да и не похоже это на моих парней, они бы так просто не подожгли такую кучу товара, – пират указал на продолжавшие тлеть тюки с поклажей, так никем и не вытащенные из сгоревших повозок.

– Спускаемся! Здесь выйдем, – велел барон, быстро приняв решение, указывая пилоту на место посадки рядом с дорогой, – посмотрим, что там произошло. Не хватало нам еще кого-нибудь, запугивающего местных, будто без этого проблем мало! – открыв десантную дверцу, все же еще добавил, – стрелять только по моему прямому приказанию! И только по целям, что проявляют открытую агрессию.

Забрав с собой штурмовую винтовку, Эдвард первым вышел наружу, на ходу закрепляя шлем своего доспеха. Нейроинтерфейс еще пару секунд загружался, прежде чем активировались основные системы, вызвав легкий укол боли, связанный с подключением к нервной системе. Как и у большинства боевых костюмов, здесь имелся как режим свободного обзора, так и закрытый режим, когда все изображение передавалось напрямую на прозрачное внутреннее забрало с внешних многоканальных визоров, сразу обработанное в предварительно выбранном режиме. Включив ночной канал, можно было даже в кромешной тьме видеть как при ярком свете ламп, но сейчас пожарища отбрасывали слишком яркие блики, все сливалось в белых пятнах света. И Эдвард поднял внешнее забрало, оставив только внутреннее прозрачное, одновременно с защитой от агрессивной атмосферы и возможного воздушного загрязнения выполнявшее роль монитора для передачи второстепенной информации вроде указаний положения союзников или параметров своего костюма.

Система сканеров, когда барон с подчиненными, держа оружие наготове, подошел к горевшим повозкам, сообщила, что обнаружены биологические потенциальные цели, обозначив присутствие тех, кто напал на караван. С первого же взгляда было видно, что нападение прошло совершенно неожиданно и сразу с нескольких сторон, не дав ни охранникам, ни возницам ни единого шанса отреагировать. Их тела так и валялись вокруг, на тех же местах, где и погибли, застигнутые врасплох, некоторые даже расчехлить не успели собственные клинки и мушкеты. Нападавшие использовали, кажется, только луки и холодное оружие, но тела мертвых словно продолжали рубить даже после смерти, слишком много резанных и глубоких ранений.

Эдвард оглянулся в сторону появившейся красной метки на локаторе, приближавшейся к ним со стороны высохшего леса, и уже через пару секунд на обзорном мониторе загорелось еще несколько, направлявшихся к ним с той же стороны. Не меньше десятка, практически столько же, сколько и высадилось сейчас из его отряда. Кто бы это ни был, но двигались они не очень быстро, стараясь полукругом охватить небольшую группу штурмовиков, слишком сильно напоминая такими действиями засаду, устроенную, видимо, дикарями, не знакомыми с биолокаторами. В любом случае, эту столь глупую засаду обнаружили еще прежде, чем они даже была готова. Обнаруженные биологические объекты можно пристрелить уже сейчас, сухой ствол дерева не является серьезным препятствием для репульсорного снаряда штурмовой винтовки, но Эдварду хотелось посмотреть, с кем же сейчас имеет дело.

– Стрелять только по моему приказанию! – повторился барон, поднимая руку вверх в знак предупреждения, но сам все же на всякий случай все же сняв автомат с предохранителя. В этих местах стоило быть готовым ко всему, а учиться стрелять первым начинал еще на службе в королевской армии, где наглядно объясняли, чем могут закончиться попытки начать дело миром с незнакомцами. Первое же проявление агрессии со стороны местных, и его штурмовики перестреляют всех, кто окажется в зоне поражения.

Нападающие появились в зоне прямой видимости спустя всего несколько секунд после того, как их засекли. Люди без ярко выраженных следов мутаций, но все же заметно отличавшиеся от тех мирных обывателей, каких видели в первом поселении. Дикари разукрашены боевыми красками и татуировками, облачены только в средства легкой химзащиты, одетой буквально на голое тело, порой даже лишь в виде частичных фрагментов, оставляя открытыми целые участки кожи, покрытые буграми наростов и химических шрамов. Вооруженные лишь холодным оружием, топорами и копьями, не делая ни малейших попыток к переговорам или мирному общению, дикари с боевым кличем ринулись в атаку, прямо на наставленные на них дула автоматических винтовок.

Эдвард выстрелил первым, прямо в лицо ближайшему противнику, бежавшему на него с поднятым над головой топором. Репульсорная пуля, оставив после себя протяжный звук на высоких нотах, в клочья разнесла оказавшуюся на пути черепную коробку, забрызгав товарищей дикаря ее содержимым. Остальные бойцы как по приказу открыли прицельный огонь следом, восприняв первый выстрел как команду, так что нападение закончилось быстро и жестко, огненный шквал за несколько секунд перебил налетчиков, слишком примитивных или разъяренных, чтобы попытаться устроить хоть что-то, похожее на настоящую засаду.

– Интересно, здесь есть еще такие? – Эдвард подошел к одному из трупов, перезарядив магазин своего оружия и попытавшись носком сапога перевернуть лежащее на земле тело, пробитое пулями насквозь сразу в нескольких местах. Жилистые и с хорошо развитой мускулатурой, что очень часто встречается у кочевых племен на поверхности, когда практически все в жизни человека решается его физическими возможностями и выносливостью. Там естественный отбор быстро отсекает всех, кто не может соответствовать столь жестким рамкам. Обернувшись к пирату, барон задал вопрос, – Ярвик, вы не встречали подобных аборигенов? Они не похожи на тех, что я уже успел увидеть.

– Встречали, молодой господин, – усмехнулся пират, задержавшийся на пару секунд, чтобы подобрать один из топоров убитых. Вероятнее всего, тоже повесит на свою трофейную стенку в лагере, когда вернется, но здесь Эдвард вмешиваться не стал, у каждого есть свои собственные отклонения, и у Ярвика, видимо, проявляются в виде склонности к трофеям. Перевернув ногой труп другого убитого налетчика, все еще сохранившего голову в неповрежденном виде, чтобы всем стало видно его лицо, показал на странную татуировку, проходившую ото лба к подбородку, еще и слабо светившуюся в темноте. Больше всего походила на геометрический узор, с расстояния похожий на схематично нарисованный череп, – это клан Черепов, кочевники с кислотных пустошей. Уж не знаю, чем они там питаются, но ядовитые испарения особого ущерба им не наносят, наверное, прижились там как-то. Здесь занимаются только грабежами и разбоями, отправляя такие вот охотничьи отряды по всему острову. Нападают, грабят и снова исчезают среди ядовитых туманов, оставаясь безнаказанными. Даже мы с ними ничего особенно сделать не смогли, племена постоянно перемещаются, и с воздуха их очень сложно обнаружить в кислотных туманах, ни датчики движения, ни тепловые визоры почти не дают никакого эффекта.

– Как думаешь, это все? – поинтересовался Северед, подойдя к пирату, – странно, что я о них никогда не слышал… Мутанты, по всей видимости, все равно ни один нормальный человек в подобных условиях выжить не сможет. Интересно было бы вскрыть одного такого, посмотреть, как смогли выработать иммунитет к испарениям, – поставив винтовку прикладом в землю, присел перед трупом, внимательно разглядывая его в свете фонаря,

– Можете забрать один из трупов, – пожал плечами Эдвард, стоявший чуть в стороне, пытаясь разглядеть поселение в визор дальнего действия, – на флагмане, насколько помню, есть вполне подходящая препараторская, чтобы найти ответы на все интересующие вас вопросы относительно этих дикарей. И лучше бы еще понять, как можно их выследить и перехватить. Меня не устраивает, что рядом с колонией могут обитать подобные кровожадные твари…

– Они похожи на разведчиков, – заметил Ярвик, нервно оглядывавшийся по сторонам, словно ожидая появляющегося из ниоткуда второго отряда дикарей, – основной отряд должен быть где-то еще. Либо приближается к поселку, либо уже его атакует, хотя отсюда сложно что-либо говорить… – ничего, кроме светлых точек работающих внешних ламп с такого расстояния различить невозможно. Оставалось только пожалеть, что не стали загружать на транспорт хотя бы один наземный вездеход, чтобы быстро доехать до ворот, маячивших впереди.

– Оставьте группу прикрытия барражировать над нами, – приказал Эдвард связисту, тут же кивнувшему и подключившемуся к каналу пилотов, – если что, стрелки прикроют нас с воздуха. А нам, господа, предстоит легкая пешая прогулка до поселка аборигенов. Спросим, как у них дела… Вперед, здесь больше нечего делать! – молодой барон махнул остальным рукой.

Дорога, ведущая к поселку, была хорошо раскатана, покрытая промоинами и колдобинами после многочисленных повозок, курсировавших здесь в обе стороны. Только ближе к поселку прежде идущее по полю простое направление превращалось уже во что-то, близко похожее на дорогу, засыпанную щебнем и битым камнем. Здесь за ней следили и постоянно обновляли, засыпая промоины бетонной крошкой, обновляя сточные канавки на обочинах и ближе к самим воротам даже выкладывая по обе стороны галькой. Конечно, такой примечательный ориентир не мог не вывести налетчиков на саму деревню, и местные поплатились за свое пристрастие к порядку.

Нападение налетчиков произошло в самый разгар рабочего дня, если судить по все новым и новым следам той нечеловеческой жестокости по отношению к беззащитным крестьянам, мимо трупов которых солдаты теперь проходили. Через пару сотен метров движения по дороге отряд барона натолкнулся на еще несколько разграбленных телег, но эти почему-то налетчики поджигать и даже грабить не стали, но возниц и охранников убили с такой же эффективностью и так же жестоко. Только тут был уже убит один из нападавших, дикарь лежал на дороге, раскинув руки в стороны, с железными вилами в груди, почти такой же, как и те, что напали на отряд.

Примерно через следующие сто пятьдесят метров на дороге оказалась еще одна телега, перевернутая и с рассыпавшимся грузом маленьких черных плодов. Возница лежал чуть в стороне, с топором в спине, видно, пытавшийся убежать, но неудачно.

– Они шли к поселку, – определил Ярвик, обходя телегу вокруг и делая первые выводы по найденным следам, – видите, сколько отпечатков вокруг? Шли прямо на деревню, убивая всех, кто встречается на пути. Если бы были обычные налетчики, то обошлись парой караванов и свернули в сторону, прежде чем их обнаружили… А эти шли намеренно. Получается, это не налет…

– Завоевание? – удивился Северед, – это уже что-то новое… Империи, конечно, дело не новое, но честно признаю, не ожидал ничего подобного здесь. Не с их уровнем развития… – кажется, он усмехнулся, но из-за закрытого шлема лицо оставалось невидимым.

– К демону это все, – отмахнулся от таких обсуждений Эдвард, – никаких завоеваний здесь не будет, во всяком случае, пока я не скажу иначе. Если эта деревня играет действительно такую большую роль в этом регионе, то нашей первостепенной задачей будет склонить ее на свою сторону, никаких других хозяев у нее быть не должно. Особенно, если это мутанты… – добавил неприязненно. Чистки местного населения от мутировавшего генокода были необходимой частью процесса развития любой колонии, обнаружившей пригодных для ассимиляции аборигенов, но здесь подобными вопросами придется заниматься гораздо плотнее, чем рассчитывалось изначально.

Серьезность и жестокость этого нападения подтвердилась, когда группа вышла к воротам поселения. С такого близкого расстояния стеклянный купол бывших оранжерей казался огромным, уходя в обе стороны так далеко, насколько хватало глаз, и теряясь в темноте. Единственным проходом внутрь с этой стороны был только крупный грузовой терминал, где до сих пор стояли проржавевшие контейнеры и тяжелые колесные грузовозы на давно сгнивших шинах, по размерам соперничающих с габаритами танка. Когда-то здесь проходила даже монорельсовая ветка, но от подвесной дороги и опорных столбов мало что осталось, кроме самой погрузочной станции. Большую часть опорных конструкций местные разобрали на баррикады, какими укрепили проезд, построив что-то вроде нескольких примитивных дотов, но без заметного огнестрельного вооружения, только в одном стояло что-то, напоминающее примитивную дульнозарядную пушку на колесном лафете. Из контейнеров и фрагментов грузовиков поперек терминала выстроили нечто, играющее роль защитной стены, где в качестве ворот поставив самоходную платформу на гусеницах, дополнительно обшив ее листами железа.

По тому, что осталось от всех этих фортификаций, пробитых сразу в нескольких местах, легко предположить, что укрепления были взяты неожиданным и быстрым штурмом, к какому охрана не была готова совершенно. Нападающие атаковали быстро, даже не стали задерживаться, чтобы всем пройти сквозь пробитые в обороне дыры, часть из них поднялась на укрепления, используя наспех сколоченные из арматуры и каких-то веток лестницы. Хотя все же встретились с сопротивлением, несмотря на всю неожиданность нападения. Защитники успели положить не меньше двух десятков нападавших стрелами и метательными дротиками, но как только внешние стены пали, судьба деревни была решена. Оборону внешних укреплений вырезали без всякой жалости, и теперь тела фермеров усевали пространство позади стен, буквально изрубленные на части.

– Боевая готовность! – приказал Эдвард, разглядывая всю эту картину, словно срисованную с забойного двора, – стрелять прицельно, здесь могут быть еще живые гражданские. Их не трогать…

– Какая разница, каких аборигенов убивать! – удивился Ярвик, снова не понимая всего происходящего, идущего вразрез с его прежними принципами, – кочевники и так тут всласть порезвились, если мы добавим еще парочку трупов, то никто и внимания не обратит! – даже развел руками, не видя особой важности в таком приказе.

– Друг мой, не заставляйте меня и дальше жалеть о нашем соглашении, – покачал головой Эдвард, все больше и больше раздражаясь присутствием этого своенравного пирата, – если вы убьете, пусть даже и случайно, хотя бы одного местного крестьянина, то к остальным телам я добавлю уже ваше. Даже честно вам признаюсь, не буду долго колебаться по этому поводу.

– Да кто ты такой… – возмутился уже Ярвик, но почти сразу рядом с ним оказался Северед, с винтовкой, якобы случайно направленной ему в грудь.

– Барон Тристанский, дворянин Рейнсвальда, человек благородных корней, которому я поклялся служить, – совершенно спокойным тоном произнес корсар, не убирая оружия, – чья кровь для этого мира в десятки раз ценнее, чем та, что течет в жилах такого разбойника, как ты сам. И то, что сейчас ты хочешь сказать, уже можно соотнести с бунтом. И думаю, ты не хуже моего понимаешь данный факт, равно как и то, как именно поступают с бунтовщиками на корабле… – только после этого опустил оружие, а Ярвик, усмиренный, убрал руку с эфеса своей сабли, осознавая, что сейчас не самое подходящее время, чтобы пытаться доказывать свое превосходство.

– Прошу прощения, барон, я еще не совсем привык к вашим идеям, – произнес пират уже спокойным тоном, усердно стараясь не оглядываться на Севереда, – просто дайте мне еще немного времени, чтобы окончательно во всем разобраться.

Коротко поклонившись, Ярвик отошел в сторону, продолжая стрелять глазами в корсара и явно что-то еще желая добавить к сказанным словам, но никак не находя в себе достаточно смелости.

– Только не очень медлите, – кивнул Эдвард, приминая извинения пирата, но доверяя ему все меньше, – у нас впереди будет еще много дел, где у вас будет возможность показать себя с лучшей стороны, – и только теперь снова позволил себе повернуться к пирату спиной, возвращаясь к прежним задачам.

– Господин барон! Тут выживший! – доложил один из штурмовиков по внутреннему каналу связи, – сильное ранение. Разрешите использовать медикаменты? – в голосе солдата прозвучало сомнение, но с чем оно связано, с пренебрежением к аборигенам, либо же с тем, что они все равно вряд ли смогут помочь при таком ранении, сказать сложно. В любом случае, находка бойца оказалась важной, и этот человек должен прожить достаточно долго хотя бы для того, чтобы рассказать о произошедшем здесь.

– Окажи всю посильную помощь, мы сейчас тоже будем, – ответил Эдвард и кивнул остальным, чтобы следовали за ним, – кажется, сейчас получим хотя бы часть ответов на наши вопросы.

Выжившим оказался одним из защитников, которого нападавшие просто не стали или не захотели добивать при налете. Несчастному воткнули в спину копье, вышедшее через грудь, удивительно, что от такого не погиб сразу, вместо этого теперь медленно умирая от боли и кровопотери. Штурмовик вколол ему обезболивающего и сыворотку для ускорения свертывания крови, но это были лишь только временные меры, какие не могли изменить всей ситуации. Внутренние органы серьезно повреждены и потеря крови слишком высока, чтобы пытаться спасти этого человека без помощи медицинских модулей и полноценной операционной, до ближайшей которой было несколько сотен километров, в порту, где сейчас стояли тристанские фрегаты.

– Ты меня понимаешь? – поинтересовался Эдвард, присев рядом с раненым.

Снаряжение местного было совсем легким, брезентовая одежда с нашитыми на нее защитными пластинами из металла, и легкая разгрузка для дополнительных боеприпасов вроде метательных ножей и коротких стрел для арбалетов. Подняв голову, абориген, сообразив, что сейчас обращаются к нему, что-то прошептал, но Эдвард сам не смог понять ни слова, язык сильно отличался от того, что использовали на Рейнсвальде, а о существовании общепринятых языков здесь, вероятно, не знали.

– Я буду переводить, – подсел рядом Северед, – у них язык не очень сложный, выучить его не особая проблема, – нагнувшись ближе к аборигену, повторил вопрос барона на местном языке и выслушал последовавший ответ, – он говорит, что на них напали неожиданно, ничего не успели сделать. Ха, ну да, самое хорошее оправдание…

– Скажи ему, что мы хотим помочь, – сказал Эдвард, снова поднимаясь и оглядываясь по сторонам, – Куда направились нападавшие и куда могут отступить его сородичи? Времени бегать по всему комплексу нет ни у нас, ни у местных…

– Он вам не верит, – сказал корсар через пару минут, передав слова барона раненому и выслушав от него ответ, – говорит, что люди с небес не принесли сюда ничего хорошего, только смерть и разрушения, а их деревня и так сильно пострадала, чтобы еще отдавать ее нам на разграбление. Да… вы действительно оставили о себе хорошее впечатление, ничего не скажешь, – это уже обращение к Ярвику, стоявшему чуть в стороне и больше смотревшему на тристанских солдат, чем по сторонам. Пират в ответ только презрительно усмехнулся, добавив что-то вроде короткой фразы о бесполезности дикарей.

– Скажи ему, что выбор у него не велик, – предложил барон, вздохнув и не желая тратить время на лишние уговоры, – либо всю его деревню вырежут налетчики, либо он рискнет и даст нам шанс спасти его сородичей от верной гибели. Если бы мы хотели их перебить, то нет ничего проще, чем оставить здесь все как есть, не вмешиваясь, – барон снова вздохнул, поражаясь человеческой глупости, – А этот поселок мне нужен в целостности и порядке, а не разоренный каким-то мутантами… Можешь тоже ему это перевести, если первая фраза окажется неубедительной.

– Хорошо, он все расскажет, – кивнул Северед через пару минут, когда перевел раненому все сказанное. Странный у них язык, слишком много гласных звуков, лишь изредка перемежавшихся согласными, но и то почти все шипящие, – ему все равно больше нечего терять, да и надежд у них действительно никаких не осталось… Говорит, в дальней части купола есть укрепление, там люди должны прятаться, если враг ворвался внутрь, – он еще раз прислушался к тихим словам умирающего, теперь силившегося сказать как можно больше, пока еще может дышать, – если кто-то еще и смог выжить, то все будут собираться только там. Внутри купола есть указатели, которые приведут нас прямо к нужным воротам… Хотя, мне кажется, гораздо проще будет идти просто по трупам. Может быть, будут еще и другие участки сопротивления, но об этом он ничего не знает, ничего подобного прежде никогда не было. Господин барон, это действительно не похоже на простой рейд, – добавил корсар уже от себя, снимая с пояса фляжку и дав сделать раненому несколько глотков, о чем он, наверное, тоже просил.

– Ему нужно милосердие? – спросил Эдвард, вытаскивая из кобуры пистолет.

– Да, пожалуй, – кивнул Северед, выслушав ответ от раненого, – ему уже все равно, – вытащив пистолет из кобуры, одиночным выстрелом разом оборвал мучения несчастного.

Вторые ворота, установленные на выезде из терминала, и вовсе выбиты с петель, валяясь на покрытой трещинами бетонной площадке, а неподалеку, всего в нескольких шагах, точно так же валялся брошенный и уже ненужный таран, представлявший собой простое спиленное сухое дерево, очищенное от веток и коры. Большая часть погрузочного терминала, превращенного местными в укрепления перед этими примитивными ворота, разрушена и местами даже еще горела. Вонючий и едкий дым, исходивших от медленно сгоравшего пластика и обгорающих полимерных блоков, был настолько сильным, что пришлось снова опустить внешние забрала, подключив воздушные фильтры.

Местные, видимо, потеряв первую линию обороны, еще некоторое время пытались задержать нападавших около входа под купол, но наспех собранные баррикады, по большей части представлявшие собой перевернутые телеги и корзины с камнями, какими пытались перегородить проход, оказались бесполезны. Для большего удобства проезда грузовых машин и провоза контейнеров архитекторы изначально сделали здесь широкий терминал на шесть полос, с мельмитоловым покрытием, но именно это и сыграло решающую роль при штурме. Слишком широкий проход, слишком тяжело защитить и полноценно укрепить для немногочисленных крестьян. Баррикада оказалась слишком длинной и ненадежной, из-за чего у защитников не хватило сил закрыть все участки под напором численно и качественно превосходящего противника.

За полуразрушенными баррикадами снова начиналась цепочка истерзанных трупов, у нападавших явно какая-то мания на уродование тел убитых врагов, что говорит о чрезвычайной жестокости и агрессивности. Люди бежали, спасаясь от преследователей, но без особого успеха. Порой еще встречались тела налетчиков, погибших там, где обреченные все-таки оказывали последнее отчаянное сопротивление. Вроде старика, пытавшегося защитить близких, в последней безумной и бессмысленной попытке проткнул вилами грудь напавшего на него бугая за несколько секунду до того, как ему самому разбили голову топором, чуть дальше охотник с разряженным арбалетом, успевший положить нескольких нападавших, прежде чем его изрубили на куски. За ними, всего лишь в паре шагов, один из дикарей с топором в груди, а рядом изрубленная на куски мать, все еще прижимающая к себе окровавленный сверток… И все же, тел фермеров и мирных жителей было во много раз больше, чем нападавших, почти все изрубленные и окровавленные. Их убивали без всякой жалости, как и принято у дикарей.

Убей или будешь убитым. Подобное Эдвард не раз видел на поверхности, да и сам, если честно признавать, отдавал похожие приказы. Разглядывая тела под ногами, он жалел их, но не потому, что погибли в муках или так рано, до таких глупостей в отношении дикарей еще не опустился, в душе говорили только логические рассуждения. Эти люди могли стать его поданными, а вместо этого совершенно бессмысленно полегли под ударами кровожадных дикарей, не принеся никому никакой пользы. Если бы он прибыл сюда на пару дней раньше, то ничего подобного могло и не произойти, все остались живы и успешно ассимилировались с населением колонии.

Эдвард вел отряд вперед, осторожно продвигаясь среди тел, мимо разрушенных домиков и складов, разграбленных и местами даже подожженных, но огонь плохо расходился среди полимерных обломков, распавшись на маленькие, до сих пор тлеющие огоньки.

Под куполом вокруг дороги росли поля со странными злаками, слабо светящиеся в полной темноте, но при этом с твердыми и мясистыми зелеными листьями, слабо покачивающимися на ветру. Подобные растения были известны и на Рейнсвальде, но их никогда не использовали как сельскохозяйственные, поскольку плодоносили мало, да и сами плоды были волокнистыми и безвкусными.

– Зато неприхотливые, – заметил Северед, когда барон выразил ему свои сомнения по поводу того, что здесь выращивают, – господин, вы же бывали на поверхности, сталкивались с дикарями… У них нет таких возможностей, какие доступны в цивилизованных анклавах, так что приходится выкручиваться из того, что имеют. Главное для них, чтобы было съедобно, а остальное уже такого значения не имеет, тем более, что такие растения плодоносят постоянно, а не отдельными периодами. Я ел кашу из таких плодов, вполне сытно, хотя о вкусовых качествах говорить не приходится… ноги с такого не протянешь, и большинство аборигенов радо уже такому результату… – по его словам введение нормального сельского хозяйства на этой территории станет настоящим спасением для большинства местных, буквально выживающих день ото дня не смотря на все свои усилия. Даже первичные возможности, что станут доступны с внедрением имеющихся тристанских технологий окультуривания земельных угодий, наверняка привлекут к себе и колонистам множество местных, готовых на многое ради сытного будущего.

Чуть дальше расположился действительно большой поселок, больше всего похожий на широко разросшуюся деревню. Со стоявшими без всякого строгого плана большими избушками из старого дерева и фрагментов пластитековых или сталепластовых конструкций, огороженными заваливающимися заборами, чье охранное предназначение и вовсе сомнительно. Домики облепляли прежние постройки сельскохозяйственного назначения, обветшалые и заброшенные, использовавшиеся еще тогда, когда анклав еще не погиб и не вернулся в первобытное состояние. Сейчас все эти примитивные и даже порой откровенно выглядевшие так, словно собранные из мусора, походили на то, будто по ним ураган прошелся, с выбитыми дверями и окнами, обгорелые и с проломленными стенами.

– Они не восстановятся самостоятельно после такого, – оглядываясь по сторонам, предположил Северед, наблюдая весь этот разгром, – даже если не брать в учет все разрушения, барон, то посмотрите, сколько погибших. И по большей части взрослые мужчины, на которых и приходится основная часть работы… На поселке можно смело ставить крест…

– Ни за что. Достаточно только посмотреть на все это, – развел руками Эдвард, словно пытаясь охватить руками весь комплекс, – это место нельзя оставить просто так, из-за каких-то налетчиков. Подробные сады ничуть не хуже тех, что строятся на Рейнсвальде. Если использовать их не так примитивно, как до сих пор делали местные, то можно решить проблему еды для всей будущей колонии, – он указал на полузаброшенные оранжереи, распаханные примитивными инструментами местных фермеров. Структура и порядок организации, что использованы здесь, действительно впечатляли. Гидропонные поля были сконструированы в виде огромных шестигранников, размещающихся на разной высоте и с разных сторон купола, расставленных друг над другом в виде правильной решетки. Вероятно, прежде весь комплекс освещался мощными лампами, имитирующих наиболее оптимальное освещение для благополучного роста растений. Они сохранились только частично, по большей же части разбитые или перегоревшие из-за неправильного использования. Не работали и системы обновления и промывки почвы, из-за чего местным фермерам приходилось вручную поливать и распахивать поля, но их сил хватало лишь на то, чтобы обрабатывать лишь пару нижних ярусов, оставив все остальное медленно загнивать без надлежащего ухода.

В центре всей системы находилась диспетчерская вышка из гладкого белого материала, до сих пор чистого и неповрежденного, композитного происхождения, уходившая далеко наверх, к вершине оранжерейного купола. Оттуда, вероятно и шел контроль за всеми работами, и там же, у ее основания, располагались основные корпуса для обработки и уборки продукции, когда-то полностью автоматизированные, судя по остатки конвейерных линий и роботоцехов, ныне почти разобранные местными на различные детали или для переплавки металла. Часть из них была заброшена за непригодностью, а другая часть использовалась не по прямому назначению, приспособленная под сиюминутные нужды крестьян. Одним из этих корпусов, как сказал Северед, и должно быть то последнее укрепление, где могут прятаться остатки населения деревни. Туда же, получается, сейчас должны стягиваться налетчики, не до конца утолившие жажду крови и разрушений.

– Движение! – солдат, передавший сообщение, открыл огонь по мелькнувшим в проходе между домами теням. Несколько налетчиков, пытавшихся укрыться среди развалин, все же выдали себя и вынуждены были броситься вперед, надеясь, что успеют втянуть солдат в рукопашную схватку прежде, чем их перестреляют, но только попали под перекрестный огонь. Изрешеченные пулями тела повались всего лишь в нескольких шагах от того укрытия, из какого выскочили.

– Итак, о нас теперь знают, – сказал Эдвард, первый делом проверяя датчик патронов, поскольку громкое эхо от шума выстрелов разносилось далеко под куполом, сообщая буквально каждому здесь, что произошло, – надо торопиться, скорее всего, теперь эти мутанты переключатся на нас. Распределите сектора обстрела вокруг отряда, двоих в резерв, остальным огонь на поражение.

Отряд перестроился и дальше направился к диспетчерской башне, Эдвард старался успеть к ней прежде, чем налетчики сообразят, что действительно происходит. Только чем ближе подходили к центру, тем дикарей становилось больше, занятых, в основном, грабежом брошенных домов и складов. Мало кто из них действительно был готов к бою, оставляя оружие либо поблизости, либо просто бросая его, не видя другой опасности. Штурмовики, расстреливая каждого дикаря на пути, и не в силах что-либо противопоставить мощи скорострельного оружия, налетчики пытались бежать, но чаще всего их догоняли репульсорные пули. Немногие даже понимали, что происходит, звуки автоматического оружия были им незнакомы, напоминая сухую и почти неслышимую трескотню, в отличие от громких залпов примитивных местных мушкетов. Раненных и еще дышащих дикарей солдаты добивали пистолетными выстрелами или прикладами, Эдвард приказал не брать пленных.

Первое серьезное сопротивление отряд молодого барона получил только когда вышел на дорожную развязку перед старыми терминалами сортировки и погрузки. Старые контейнеры и грузовики так и стояли до сих пор с давно сгнившими шинами и развалившимися траками в тех положениях, что когда-то их оставили рабочие, поскольку убрать с дороги столько тонн ржавого металла у местных просто не было возможности. Разоренные металлические контейнеры, разложенные в штабеля для будущей транспортировки, здесь сложились в целый лабиринт, в проходах которого максимум могли разойтись два человека.

И, скорее всего, в этом лабиринте было что-то ценное или важное, раз именно там было больше всего врагов. На открытых расстояниях все решало огнестрельное оружие, но в узких переходах между высокими стенками ржавых контейнеров солдаты успевали сделать всего несколько выстрелов, прежде чем приходилось сходиться в рукопашной с очередным дикарем, неожиданно выскочившим из-за только что убитого товарища. Единственное, что оставляло преимущество тристанским штурмовикам, было силовое оружие, широкие и короткие клинки, отлично подходящие для ближнего боя, какими уверенно кромсали ничем не защищенных дикарей. Барон с корсаром использовали куда более изящные силовые шпаги, аккуратно разрезавшие человеческий торс без единой зацепки, с легкостью рассекая мясо и кости, в то время как Ярвик вытащил широкий абордажный палаш монокулярной заточки, с легкостью рубивший примитивное оружие дикарей.

Пережив пару коротких, но жестоких схваток, Эдвард приказал использовать дронов-разведчиков, помогавших избежать подобных засад, паря сверху, заранее обнаруживая налетчиков, после чего их закидывали гранатами. Не подозревая о подобном оружии, они толпись за поворотами, собираясь в группы, видимо, чувствуя прилив храбрости от наличия сородичей поблизости, и даже одной брошенной осколочной гранаты хватало, чтобы вывести из строя не меньше десятка человек, но сломили сопротивление дикарей все же два активированных огнемета.

Струи химического пламя, за несколько секунд превращавшие человека в обугленный кусок мяса, заливавшие проходы на два десятка метров вперед, вселили в дикарей религиозный ужас, наконец-то обратив в бегство и вынудив бросить позиции на развязке. Выбитые на открытое пространство, они уже не представляют особой опасности, и бойцы прицельно расстреливали их из автоматов, даже не давая возможности сбежать.

– Пусть бегут, – наконец, в очередной раз перезарядившись, приказал Эдвард, опуская оружие и наблюдая за тем, как уцелевшие разбегаются в разные стороны в панике еще что-то крича и бросая оружие. Серьезной опасности они уже не представляют, а в том, что смогут навредить, будучи поодиночке, разбитые и рассеянные, или же выжить в диких развалинах, барон сомневался, – передайте транспортам, чтобы следили за окружающей территорией. С воздуха подавлять любые попытки перегруппироваться.

Перегруппировавшись, отряд продолжил дальнейшее движение, сквозь полузаброшенные здания и перерабатывающие корпуса, где теперь местные держали скот и занимались разведением скота, все еще надеясь найти здесь выживших. Не обладавшие жалостью дикари в каком-то кровавом безумии перебили даже всю скотину, теперь валявшуюся в загонах. Неразобранные снопы, привезенные сюда для переборки, раскиданы и растоптаны, ящики с плодами, стоявшие рядом, точно так же рассыпаны, а все, что в них было, раздавлено и перемешано, словно нападавшие специально уничтожали все то, что фермеры не успели забрать сразу перед отступлением. Такое называлось тактикой опустошения, и применялась даже не для того, чтобы напугать противника и заставить его сдаться, а для того, чтобы не дать ему и малейшего шанса на выживание, даже если как-то спасется после первого налета. Всю деревню обрекали на голодную смерть, но судя по тому, что на это вообще затратили столько усилия, Эдвард сделал вывод, что выжившие были, и, что даже еще важнее, налетчики не могли до них добраться, неистовствуя по этому поводу.

– Это должно быть где-то здесь, – сказал Северед, оглядываясь по сторонам, когда группа вышла на еще одну дорожную развилку с остановившимся здесь навеки грузовиком на сгнивших колесах. Местные его использовали как смотровую вышку, даже на разваливающимся от времени кузове установили самодельную башенку в несколько ярусов из кусков старого пластика. Наверху, уставившись в небо, горел кустарный прожектор, к какому вел толстый кабель от ближайшего здания. Отправив двух бойцов проверить, куда он ведет, остальным Эдвард приказал следовать дальше, в поисках укрепления местных.

Тел здесь было особенно много, и не меньше, чем убитых фермеров, на растрескавшемся от времени покрытии дороги валялись трупы налетчиков, истыканные стрелами. Они, вероятно, несколько раз пытались пройти через это простреливаемое пространство, но каждый раз атаки захлебывались из-за большого количества убитых. Особенно много тел было около тех ворот, из каких сейчас вышли.

– Внимание! – первым успел крикнуть один из штурмовиков, когда неожиданно яркий луч света вспыхнул на противоположной стороне развилки, осветив участок, где стояли солдаты. Тут же полетели стрелы, но их силы не хватало даже на то, чтобы пробить панцирную броню, рассчитанную и не на такие попадания. Солдаты по привычке залегли за ближайшими укрытиями, беря противника на прицел, но Эдвард их остановил.

– Не стрелять! – скомандовал барон прежде, чем кто-то успел выстрелить. Дроны уже передавали сведения, что на крыше здания напротив разместилось около десятка человек, стрелявших в их сторону из примитивных арбалетов, и сейчас достаточно всего лишь одной ошибки, чтобы перечеркнуть любые возможные переговоры. В случае перестрелки пришлось бы полностью уничтожить деревню, чего сам барон старался не допустить больше всего, – не отвечать на огонь! Укрыться и не высовываться!

– Кажется, ваши аборигены не очень горят желанием разговаривать с вами, – усмехнулся Ярвик, но тут же втянул голову в плечи, когда по его шлему чиркнула стрела, срикошетившая в сторону от ржавого бока грузовика, – может, они и не знают, что теперь они ваши аборигены

– И что собираетесь делать? – спросил корсар, перебежавший от одного укрытия к другому, чтобы оказаться рядом с бароном. Происходящее скорее его забавляло, чем пугало, – Они наверняка тоже слышали выстрелы, но между этими дикарями и тем, что представляют собой пираты этих двоих, – кивнул в сторону Ярвика, – особой разницы не видят. И могу поспорить, что нас как раз перепутали с их карателями. Будут драться до последнего, терять им уже нечего… Демон бы их побрал! – стрела ударила его по шлему, но, так и не сумев пробить внешний слой металла, отскочила в сторону. Судя по ругани корсара, от неожиданного толчка в затылок он сильно ударился о внутреннее забрало лицом.

– То же, что и в начале, попробую с ними поговорить, – сказал Эдвард, выглянув на секунду из-за своего укрытия и снова спрятавшись, – перебить мы их всегда успеем, тем более, от них вообще мало что осталось. Мне они нужны живыми… – он вздохнул, – так, отряд! Стрелять над головами! Постарайтесь никого не зацепить, но пусть бояться и на секунду высунуться из-за укрытия!

Через пять секунд автоматический, но не прицельный огонь начал прижимать дикарей к укрытиям, не давая продолжать стрельбу. Луки и арбалеты далеко не самое плохое оружие, но чтобы из него стрелять необходимо встать хотя бы на одно колено, что сложно и банально страшно делать, когда над головой злобно свистят пули, срывающие куски с бетонных козырьков, за какими сейчас прячешься, пролетая всего в нескольких сантиметрах выше твоей макушки. Стрелки старались не расходовать много патронов, ведя огонь короткими очередями по три выстрела, но даже этого хватало, чтобы лишить стрелков возможности вести ответный огонь.

– Вперед! – потащив Севереда за собой, барон вышел на открытое, со всех сторон простреливаемое пространство, оставив автомат в укрытии. Оказавшись на виду, сразу же поднял руки вверх и приказал своим подчиненным остановить огонь. Его подчиненные, удивленные таким поступком своего командира, все же выполнили приказ и перестали стрелять, но никто и не подумал ставить оружие на предохранитель, продолжая держать на прицеле то место, где должны показаться стрелявшие по ним местные.

– Барон, я конечно, пониманию, – сказал Северед, стоя рядом с ним и оглядываясь, – что данная ситуация несколько выходит за рамки того, что вы представляли, прилетев сюда, но может, не будем все доводить до абсурда?

– Капитан, если ничего не сделать, нам просто придется перестрелять здесь всех уцелевших, – сказал Эдвард, посматривая наверх. В режиме ночного видения можно было увидеть защитников, снова поднимавшихся и целившихся в него из примитивных арбалетов и каких-то примитивных ружей, – А этого мне, поверьте, совершенно не хочется. Эти люди напуганы, вот и стреляют во все, что движется. И то, что мы так себя ведем, может заставить их задуматься в том, что мы враги… Переводите! – он услышал голос одного из защитников, что-то прокричавших им, в интонации было мало хорошего, но это все же какой-то контакт, более мирный, чем стрельба друг в друга.

– Он признал в нас «людей с неба», – сказал Северед, прислушиваясь к словами фермера, – только думает, что мы пришли потому, что здесь и так все плохо. И говорит, что они знают, что шансов выстоять против нас немного, но драться будут до последнего. Ожидаемое поведение…

– Скажи им, что мы другие, – велел Северед, – мы хотим помочь, а не убивать их. И пусть не заставляют нас это делать, их смерть мне не нужна. И да, можешь представить им меня и рассказать, для чего сюда прибыл.

– Чтобы колонизировать их? – удивился корсар, – не думаю, что они оценят такой подход… Это гордые люди, жизнь здесь научила их быть твердыми…

– Нет, просто скажи им, что мы хотим поставить здесь свое поселение. И что мы собираемся положить конец рейдам «людей с неба», – он обернулся за спину, на своих людей, вцепившихся в свое оружие и целившихся в защитников, – нам нужен с ними мир, а не война.

Северед, подключив внешние динамики своего костюма, постарался как можно точнее передать все слова барона. Конечно, эти люди испуганы и сломлены, готовясь только к смерти, но слова Эдварда подарили им ту самую надежду, в которой так нуждались в последние часы. Не было особых причин, чтобы верить этим словам, но даже отчаявшемуся человеку так хочется надеяться, что самый темный час оказался позади, и еще сможет выжить после всего пройденного.

Эдвард, пока защитники молчали, решился на еще один шаг, рискованный, но который мог подтолкнуть к продолжению разговора. Выйдя немного вперед, осторожно, одной рукой, расстегнул кобуру и выложил на старое растрескавшееся дорожное покрытие свой пистолет, после чего отстегнул шпагу и так же положил ее на землю, показывая, что не вооружен. Затем велел повторить эти действия Севереду.

Местные стрелять не стали, но точно так же не убрали и прожектор, продолжавший светить в лицо. Секунды тянулись медленно, как тягучая масса, еле-еле перетекая в минуты, двигавшиеся еще медленнее, но ожидание все-таки оправдало себя. Укрепленная листами железа с длинными шипами дверь перед ними все же приоткрылась, и оттуда вышли два человека, вооруженные чем-то, похожим на однозарядные винтовки, держа и барона, и корсара на прицеле. Один из них что-то сказал, даже крикнул, а потом поманил рукой к себе.

– Он говорит нам подойти поближе, – перевел Северед, – барон, кажется, они действительно в нас сомневаются, с явными врагами подобных переговоров обычно не ведут. С другой стороны, вы уверены, что хотите продолжать?

– Мне нужны эти люди, друг мой, – пожал плечами Эдвард, опуская руки и направляясь к фермерам, – они не станут пытаться нас убивать первыми, если в них сохранилось хотя бы капелька разума. И даже если все пойдет совсем плохо, вы же не думаете, что смогут причинить нам какой-то серьезный вред? – усмехнувшись, он постучал себя пальцем по нагруднику. Их проверили и обыскали, насколько это возможно, и только после этого дали пройти внутрь, но оставив остальных бойцов снаружи.

Эдвард, оказавшись внутри, понял, что у фермеров дела еще хуже, чем подозревал вначале. Небольшие помещения здесь прежде, вероятно, использовались в качестве общежития для служащих, во времена расцвета Аверии работавших тут посменно. Маленькие комнаты с рядами старых металлических кроватей, расставленных вдоль стен, освещенные только аварийными лампами, забитые народом, которого здесь гораздо больше, чем первоначально планировалось. Старики, женщины и дети, успевшие добежать сюда, делили и так малое пространство с раненными и измотанными бойцами, едва сдерживавшими отчаяние, накатывавшее на них. В воздухе пахло кровью, потом и страхом, ощущавшимся настолько явственно, что даже барону стало неприятно.

Эти люди просто обязаны были погибнуть, Эдвард понимал это, наверное, даже лучше их самих. Они уже проиграли, и даже не из-за того, что потеряли большую часть боеспособных мужчин, забиты в угол и почти не имеют припасов, чтобы продержаться хотя бы еще несколько дней. Они сами не верили в то, что могут победить, опустили руки и только по инерции, из-за упорного нежелания умирать, еще продолжали драться, а с такими настроениями шансов на победу не остается.

Его с корсаром вели через забитые людьми помещения, где на них смотрели со смесью любопытства и страха, барон чувствовал и прожигающие взгляды ненависти, и замечал тех, кто смотрел на них с плохо скрытой надеждой. Среди выживших уже, наверное, разнеслась весть о том, что «люди с неба» разогнали налетчиков и сами пришли с предложением мира. Почти погасшая надежда вновь вспыхнула в этих людях, но они сейчас сами боялись в нее поверить, и только смотрели на странные и тяжелые, на их взгляд, боевые костюмы Тристанского бароната.

– Куда нас ведут? – поинтересовался Эдвард, оглядываясь. Снимать шлемы внутри пока не стали, а их сопровождающие на подобном не настаивали, поэтому сложностей с общением по внутренней связи не возникало, – или это такая экскурсия для нас?

– Скорее всего, к местному начальству, – предположил корсар, – и оно наверняка находится в самом дальнем и самом защищенном углу всего этого. Барон, как вам вообще впечатление от подобного? То, что вы хотели увидеть?

– Я уже видел подобное, – честно признался Эдвард, – когда мы зачищали от местных территории будущей колонии Антрийского герцогства. Тогда я был в составе королевских войск, старший лейтенант. Договориться с местными аборигенами так и не получилось, добровольно покидать свои земли они тоже не собирались, поэтому поступил приказ зачистить всю территорию. После того, как они поняли, что с нашими возможностями им не тягаться, пытались прятаться в подобных местах… Прятали тех, кто им был дорог… А мы находили их одного за другим с помощью дронов и теплокровной слежки. И спускались с огнеметами в подобные укрытия, вычищая все до тех пор, пока дроны не докладывали об отсутствии признаков жизни.

– Барон, после этого вы еще смели называть корсаров кровожадными? – усмехнулся Северед, – По-моему, это очень похоже на лицемерие…

– У нас был приказ! – процедил Эдвард, – и мы его исполняли так, как и было положено. Без вопросов и обсуждений. Не нам было решать, правильно это или нет!

– Вам, барон, – покачал головой Северед, – на то у вас и есть собственная голова, чтобы самостоятельно решать, как следует поступать. Вы всегда могли плюнуть в лицо своему командиру и отказаться от роли палача… Солдаты не убивают беззащитных, поскольку они не для этого идут в армию. А вот палачи убивают… И тоже не считают себя виноватыми.

– Потом продолжим, – сдался Эдвард, не желая участвовать в споре, который все равно проиграет. Ведь и сам не мог подобрать в свою защиту ни одного другого аргумента, кроме того, что уже был сказан, отводить все на строгое следование воинской дисциплине при споре со столь свободолюбивым человеком, как корсар, совершенно бессмысленно, – Давайте сейчас будем думать о делах насущных, сейчас это гораздо важнее.

Здесь пришлось спускаться по старой лестнице, защищенной еще одной баррикадой. Сразу за ней, буквально на ступеньках, тоже сидели и лежали люди, усталые и напуганные, расползающиеся в стороны, когда их группа шла мимо, а за их спинами сразу начинали шептаться, пытаясь разобраться, зачем же эти «люди с неба» здесь оказались.

Внизу, на подземном уровне, разместили склады и аварийные запасы на подобный случай осады и обороны. Даже по первоначальным, бегло брошенным взглядам, становилось понятно, что их было слишком мало, чтобы прокормить такое количество людей даже несколько дней. Здесь же, рядом с теми, для кого не хватало места на верхнем уровне, стояли вооруженные мужчины, охранявшие эти скудные запасы, настороженно смотревшие на барона и корсара.

Остановились только у небольшой двери, где из пустых ящиков тоже сложили какое-то подобие баррикады, перегородившей коридор, с двумя охранниками, сидевшими перед бочкой с костром внутри, распространявшей вонючий дым, едва вытягиваемый вентиляцией.

– Кажется, там те, кто хотели с нами поговорить, – сказал корсар, пока их охранники разговаривали с охраной у дверей, – как я и говорил, в самом дальнем углу. Разрабатывают что-то вроде плана спасения, не могу понять точно, слишком быстро говорят. Их несколько, кажется, старейшины… Хмм, может быть, вполне нормально для родоплеменного строя. Да, нам все-таки разрешают войти, только охрана будет все равно сопровождать. Если что-то пойдет не так, сразу же нас пристрелят. Хорошая шутка…

– Слишком уж негативно вы ко всему относитесь, – сказал Эдвард, усмехнувшись, представив попытку пробить из примитивного мушкета материал его боевого костюма, способный остановить импульсную пулю, – у нас гораздо больше шансов выбраться отсюда живыми, чем у всех остальных здесь, вместе взятых. Не относитесь к этому всему так, словно ни на что не способны…

– В данном случае меня больше всего пугает ваше слишком ветреное поведение, – пояснил Северед, оглянувшись на толкнувшего его стражника, – В Тристане вы вели себя несколько спокойнее, а вот почему здесь так легко изменили ваши взгляды на окружение, никак не могу понять.

– Потому что это мои люди, – пожал Эдвард плечами, словно говорил обыденные вещи, – Может быть, сами они об этом еще не подозревают, но главное, что я сам уже это знаю. И они точно не смогут причинить мне вреда. Иначе будут наказаны…

И смело зашел в небольшое помещение, где сидели сейчас «старейшины». Все же Северед где-то ошибся с переводом услышанного, поскольку этих людей стариками никак нельзя было назвать, в комнате площадью не больше десятка квадратных метров собралось шесть крепких взрослых мужчин в разномастном камуфляже и примитивном снаряжении, которое местные мастерили самостоятельно. Раскуривая самокрутки, они о чем-то пытались договориться, разложив на столе перед собой несколько старых карт, где узнавались примитивные планы купола, его коммуникаций и подземных сооружений, набросанные чуть ли не от руки, но у них ничего не получалось согласовать, из-за чего атмосфера в комнате заряжалась негативом, все больше переходящим в отчаяние. Когда Эдвард вошел, разговоры сразу смолкли, и один из них, уже начинающий стареть мужчина с густой бородой, где проявлялась седина, бросил короткую фразу, явно обращаясь к «людям с неба».

– Он сказал, что говорит от лица всех, кто еще жив и прячется здесь, а потому его слово можно воспринимать как слово всей деревни, – перевел Северед, а потом представился сам и представил барона.

– «Люди с неба» еще никогда не помогали нам, но уже успели принести очень много зла, – сказал старейшина, посмотрев на Эдварда, которого Северед назвал главой прибывшей экспедиции, последовательно переводя его слова, – почему вы теперь так резко изменили свои планы? И почему мы сразу же должны поверить вам?

– «Люди с неба» не все одинаковые, – ответил барон, пользуясь услугами корсара как переводчика, стараясь говорить проще, дабы слова точно доходили до старейшины, – те, кто пришел раньше нас, были алчными и глупыми, они пользовались тем, что сильнее вас, и потому нападали на ваше поселение. Мы же другие. И мы знаем, что сильнее вас, и вы это знаете. Только нам не нужна ваша смерть, нам нужна ваша жизнь. Нам нужны вы сами, чтобы наше поселение росло и развивалось, без этого то, ради чего мы приехали сюда, будет бессмысленной тратой сил и ресурсов…

Перевести подобное было уже сложнее, но Северед справился со своей задачей, доведя до старейшин основную мысль. Между ними загорелся спор, который понять очень сложно, говорили одновременно практически все сразу. Корсар просто не успевал все схватывать, но те обрывки, что все же переводил, только подтвердили уверенность Эдварда в том, что эти люди настолько отчаялись, что готовы были ухватиться даже за столь тонкую соломинку, как протянутая рука помощи совершенно незнакомого человека.

– Они спрашивают, что вы хотите взамен, – наконец, через несколько минут к ним снова обратился предводитель этих людей, а его слова Северед перевел барону.

– Скажи им, что я предоставлю им безопасность от нападений этих дикарей, рейдов пиратов и диких мутантов, их деревню будут охранять наши люди, но взамен мне нужно, чтобы все они принесли клятву верности, признали мое главенство, как и то, что никогда не пойдут против моего слова. Кроме того, мне нужны молодые люди, которых можно будет обучить нашим знаниям и технологиям, – сказал Эдвард, подумав, – Для начала это все…

Усмехнувшись, корсар перевел эти слова старейшинам, в результате чего там снова разгорелись споры, смысл каких был понятен и без всякого перевода. Одни отказывались добровольно подчиниться «человеку с неба», другие же понимали, что самостоятельно после такого налета деревня оправиться не сможет, а даже если они переживут это, то станут легкой добычей для соседей, что не преминут воспользоваться такой слабостью. Периодически они снова обращались к барону за отдельными вопросами, от которых Севереду порой просто становилось смешно.

Барон спокойно отвечал, ничего не скрывая, вырисовывая ту общую картину, в которую местные фермеры должны были вписаться. Ему не нужны рабы или бесплатные работники, как сначала думали, как раз наоборот, те местные, что войдут в состав будущей колонии, будут рассматриваться как полноправные и свободные члены общества. Конечно, ради этого они должны отказаться от старого общества и старых властей, признать власть Тристанского бароната и выплачивать соответствующие налоги, иметь обязанности и получать права, как и прочие граждане. Нет, Эдвард не согласен ни на какие уступки и не будет рассматривать компромиссные варианты, и да, ему данные комплексы необходимы, он собирается заниматься их восстановлением и введением в эксплуатацию на тех мощностях, что закладывались еще архитекторами. В случае отказа фермеров от его предложения он все равно не откажется от претензий на эти комплексы, но в таком случае разговор уже будет вестись уже с помощью оружия, где у местных нет никаких шансов.

И в итоге они все же согласились. С сомнением и недоверием, но все же согласились, придя к выводу, что другого шанса у них выжить больше не будет, а «человек с неба» все же предлагает больше возможностей, чем любой другой из оставшихся у них путей.

Конечно, на этом разговоры не закончились, даже в таком соглашении еще оставалось очень много того, что необходимо было здесь прямо сейчас и без всякого промедления, чтобы закрепить уже закладывавшийся союз. Эдвард первым делом велел привести наиболее опытных разведчиков и охотников, чтобы составили как можно более подробную карту окружающей территории, с указанием безопасных троп, аномалий и других поселений, пока Ярвика с группой бойцов отправили на посадочную площадку встречать транспорты.

Старейшины активно включились в процесс, скорее пытаясь разобраться, что же на самом деле за человек Эдвард, и чего от него стоит ожидать. От данного слова отказываться уже поздно, но им еще предстояло только научиться доверять друг другу. Местные сообщили всю необходимую информацию, в первую очередь по собственной деревне, что в ней было до налета, что еще могло сохраниться, и что уже без посторонней помощи никогда не возместить. Разговоры были конкретными и детальными, так что уже скоро барон перестал обращать внимание на прошедшее время.

Примерно через пару часов вернулся Ярвик с оставшейся частью штурмового отряда, оставив только несколько бойцов для охраны транспортов. Они так же принесли с собой аварийный запас пищи и воды, имевшийся на каждой воздушной машине и предназначенный для аварийных ситуаций. Эдвард распорядился доставить его в селение, помочь людям и так испытывавшим нехватку еды, сами же в экстренном случае всегда могли связаться с базой и кораблями.

Пока раздавали пищу, у барона образовалось немного свободного времени, когда и вышел наружу, через уже открытые ворота, пусть еще и под охраной пары штурмовиков с ручными пулеметами. Теперь стоял без маски, вдыхая спертый, плохо фильтруемый воздух, наполненный запахами сырой земли, животных экскрементов, гнилой и свежей травы, и, конечно же, недавно пролитой крови.

– Ну как, барон, я думаю, вы довольны? – к нему подошел Северед, что-то дожевывая, – добились того, чего хотели? Местные начинают присоединяться к вашей маленькой карманной империи…

– Нет, друг мой, это не империя, – усмехнулся Эдвард, – Это всего лишь еще одна колония Рейнсвальда, которая еще очень долго будет окупать вложенные в нее средства. И только после этого, должно быть, начнет приносить прибыль.

– Абсолютно все равно, как вы это называете, – покачал головой корсар, стряхнув с бороды последние крошки, – пусть это кредитная колония экономического союза Тристанского бароната, Камского герцогства и демон знает кого там еще. Только эти люди, – он кивнул назад, за дверь, – видят вас, подчиняются вам и, если вы оправдаете их ожидания, пойдут за вами даже за край этого мира. Им без всякой разницы, как раскладываются политические силы на шахматной доске, на которой вы играете у себя дома. Здесь совершенно другая доска, и здесь уже не кредиты играют роль, а реальные силы. Люди, промышленность и ресурсы, а это здесь принадлежит вам. Ну, или будет принадлежать, – он пожал плечами, – если вы поступите правильно.

– Я тоже об этом подумал, – кивнул барон, больше углубившись в свои мысли, – про то, как следует поступить. Думаю, все же позволю этой парочке дать мне отобрать у них этот остров. Аверия действительно имеет очень большой потенциал, который грез просто так бросить, тем более, сами они его извлечь не смогут, могут лишь погубить то, что здесь уже имеется.

– Нет, они все равно бы сослужили хорошую службу для местных… в долгосрочной перспективе, – бросил Северед, – я давно понял, что люди существа приспособляемые. Практически из всего, что с ними происходит, могут извлекать пользу…

– Поясните, чем две команды грабителей и разбойников, управляемые парочкой кровожадных капитанов способны принести пользу аборигенам? – удивился Эдвард, скосив взгляд на непринужденно стоящего корсара.

– Тем, что они принесли с собой. Как бы их техника не устарела, она все равно на столетия технического прогресса опережает то, что есть у местных. И как бы что ни происходило, они их знакомят с ней: набирают рабов, заставляют обращаться с теми или иными приборами, что-то даже теряют в стычках с налетчиками. Этих крупиц достаточно, чтобы сразу толкнуть технический прогресс на десятилетия вперед. Вы видели их рабов, что каждый день работают с электрическими инструментами, пользуются плазменными лампами и всем прочим. Они, в конце концов, видят, как мы используем то, что для нас обыденная вещь, но для них это недостижимая вершина человеческого гения…

– Это я понимаю, – кивнул Эдвард, – во многих колониях аборигены на удивление быстро схватывают новые знания и пользуются ими, но вы все-таки не ответили на мой вопрос…

– Вы видели их корабли? Видели их команды? Они оставили грязный след на этом острове своей колонией. Кровавый и бесполезный, но с ним так же и очень много технических достижений. Что-то местные не поймут, что-то окажется слишком сложным, чтобы повторить, что-то ненужным и даже опасным, но что-то они поймут и научатся пользоваться. Без нас этим двоим пиратам пришлось бы цепляться за эту колонию до последнего, команда бы им не простила все затраченные ресурсы и усилия, какие, оказывается, ушли в пустую. Им пришлось бы рейдировать и снова возвращаться сюда, чтобы хоть как-то поддерживать здесь жизнь, но я знаю, что приносят их рейды. Ничего! Они не окупают даже содержание корабля, и поэтому, в конце концов, им пришлось бы осесть здесь, и тогда, рано или поздно, местные подстерегут и прирежут их во время одной из попоек. Примерно то же будет и с командой, которую частично вырежут, а частично ассимилируют… И от них они многому научатся из того, что мы считаем повседневностью.

– Незавидная участь, – вздохнул Эдвард, – не хотелось бы повторять подобное.

– Вы уже идете другим путем, – усмехнулся корсар, – не буду ничего предсказывать, поскольку никогда прежде не участвовал в столь масштабных делах, но почему-то уверен в том, что вы не переоцениваете свои силы.

– Вы видели этот город, капитан? – спросил Эдвард. Естественно, сейчас они ничего увидеть не могли, тьма скрывала от них пейзаж, но барон смотрел больше в свои воспоминания, – когда-то это был центр чего-то грандиозного и величественного! Когда этот мегаполис жил, даже Рейнсвальд на его фоне мог показаться мелкой деревней. И я хочу вернуть ему его прежнее величие. Не сейчас, и скорее всего, даже не при моей жизни, но если начать, когда-нибудь люди будут из других секторов добираться до этих мест только ради одной цели. Своими глазами увидеть Аверию, – он с жадностью втянул в себя воздух, успокаивая мысли и приводя их в порядок, – Райсор хотел, чтобы этот остров стал еще одним анклавом Цитадели, теперь же я хочу, чтобы Цитадель сама просила Аверию войти в ее состав!