Глава 1. Министр

— Прошу вас, мистер Поттер, вам сюда! — незнакомый волшебник в парадной мантии министерства магии с видимым усилием открыл створку высоченной двери.

Гарри сделал шаг и от неожиданности чуть не споткнулся. Ему показалось, что он перенёсся в свой сон, один из тех снов-кошмаров, которые мучали его в Хогвартсе и о которых за два десятилетия мирной жизни он, казалось, забыл. Оказалось, что кошмары никуда не делись, а до срока прятались в подсознании. И вот — пожалуйста! Всё сначала… Гарри с трудом удержался от крика: «Не-е-ет!».

…Он опять подсудимый и опять сидит в жёстком и неудобном кресле, прикованный к нему цепями, только рядом нет Дамблдора, и некому его защитить. Гарри пытается кричать, но с ужасом понимает, что скован заклятием молчания и может только беззвучно открывать рот.

— Итак, высокий суд Визенгамота проголосовал единодушно! Гарри Джеймс Поттер признан виновным и не заслуживающим снисхождения! — торжествующе восклицает министр магии Фадж. — Приговор — пожизненное заключение в Азкабане!

Судейский молоток гулко бьёт по бронзовому диску, осуждённого поднимают и куда-то волокут вместе с креслом, а вокруг кружатся белые пятна холодных, равнодушных лиц…

Гарри потряс головой, отгоняя наваждение.

Стоп-стоп-стоп, да ведь это не наваждение! Он опять в зале № 10 на минус десятом этаже министерства магии, где проходят заседания Визенгамота — суда волшебников Британии. Проклятый Перси и не подумал предупредить Гарри о том, где будет проходить церемония, видно, решил сделать сюрприз. «Ну, погоди, дорогой шурин, ты ещё пожалеешь о своей шуточке! Ты никак не мог забыть о том суде, потому что тогда был его секретарём».

Зал № 10 за два десятилетия ничуть не изменился. Те же стены, облицованные тёмным камнем, тот же мерцающий свет факелов, те же ряды сидений, уходящих вверх крутым амфитеатром. Свободных мест в зале нет, как и тогда, а вот и отличие! Вместо угрюмых судей в париках и одинаковых мантиях сливового цвета с вышитой на левой стороне груди буквой W, сегодня трибуны заполнили весёлые волшебники в мантиях всех мыслимых цветов и фасонов.

Гарри деревянной походкой идёт к центру зала, и гул голосов постепенно стихает. Воцаряется полная тишина. Вместо кресла с цепями в центре зала стоит пюпитр на резной колонке, изображающей драконью лапу. На пюпитре лежит раскрытая старинная книга с закладкой синего сафьяна, тиснёная золотом.

Раздаётся троекратный стук жезла о каменный пол, и в зал торжественно входит человек в судейской мантии, богато расшитой золотом. Он очень стар, его походка неуверенна, но держится старик прямо и с достоинством. Это старейший судья Визенгамота.

— Взыскующий, назовите своё имя! — раздаётся надтреснутый голос.

— Гарри Джеймс Поттер, ваша честь.

— Кто может подтвердить это?

— Я, министр магии! — встаёт Кингсли Бруствер.

— И я, директор школы Хогвартс! — это звонкий, уверенный голос Гермионы.

— И я, и я, и я… — слышится по залу.

— Хорошо, достаточно, — медленно произносит старик, — будем считать, что личность мистера Поттера удостоверена.

Волшебное сообщество Британии! Обычай требует сообщить, что ныне действующий министр магии Кингсли Оливер Бруствер подал прошение об отставке. Рассмотрев сие прошение, Визенгамот счёл изложенные в нём причины убедительными и, как того требуют законы Британского волшебного сообщества, назначил выборы нового министра магии. Ныне выборы завершены, и результаты голосования подсчитаны. Визенгамот считает, что выборы были честными, равными и открытыми. Есть ли в зале кто-либо, кто хочет оспорить это? А такожде напоминаю, что любой волшебник, знающий что-либо, порочащее выборы и скрывающий это знание, подлежит ответственности в соответствии с уложениями великого Мерлина! — судья величественным жестом указал на книгу, лежащую на пюпитре. — Итак, кто?

Молчание. Казалось, люди сдерживают дыхание.

Подождав несколько минут и внимательно осмотрев зал, судья продолжил церемонию:

— Итак, желающих оспорить выборы нет. Следовательно, по закону они считаются состоявшимися.

Напряжённую тишину неожиданно разорвали дружные аплодисменты. Первым начал хлопать, белозубо улыбаясь, Кингсли, потом аплодисменты подхватили сидящие рядом, и вскоре старинный зал содрогался от оваций.

— Прошу тишины! — поднял руку судья. — По итогам выборов максимальное число голосов набрал… — тут он сделал паузу… — Гарри Джеймс Поттер!

И снова аплодисменты, ещё громче прежних.

— И, надо сказать, отрыв мистера Поттера от остальных участников весьма, весьма впечатляющ. Ни о каком пересчёте и переголосовании речь идти просто не может! — тут судья поправил старомодные очки и, дождавшись, когда овация стихнет, продолжил:

— Кингсли Оливер Бруствер!

— Да, ваша честь! — вышел вперёд Кингсли, нервно разглаживая несуществующие волосы на бритой макушке.

— Согласны ли вы по доброй воле, находясь в здравом уме и твёрдой памяти, передать обязанности министра магии присутствующему здесь Гарри Джеймсу Поттеру?

— Да, ваша честь, я согласен!

— Гарри Джеймс Поттер, согласны ли вы вступить в обязанности министра магии?

— Согласен, ваша честь!

— Отвечайте по форме!

— Да, я согласен восприять обязанности министра магии, ваша честь!

— Вот так… Теперь хорошо…

Согласны ли вы по доброй воле, находясь в здравом уме и твёрдой памяти, передать обязанности министра магии тому волшебнику, который будет избран по итогам новых выборов, буде необходимость в таковых возникнет?

— Да, я согласен, ваша честь!

— Возложите правую руку на кодекс Мерлина, а левую на грудь, там, где бьётся сердце, и повторяйте за мной…

Судья медленно, фразу за фразой читал слова клятвы, написанной тяжёлым, архаичным языком. Гарри бездумно повторял их, а сам смотрел на книгу, возможно, помнившую тепло рук самого Мерлина, и вспоминал высокого старика с ледяными глазами, Артура, Гвиневру, своих родителей, учителей, своих друзей, живых и ушедших… Вот он и министр магии…

— Гарри Джеймс Поттер! — вывел его из раздумий голос судьи. — Клятва принята! Да воздастся вам полной мерой за её неукоснительное соблюдение, да постигнет суровая кара нарушившего её! Отныне вы — министр магии!

Трижды стукнул посох, и старый судья торжественно покинул зал № 10, а к Гарри со всех сторон побежали люди. Их лица почему-то казались Гарри размытыми и нечёткими. «Зрение что ли садится?» — успел подумать новый министр, прежде чем его закружил радостный хоровод. Совсем седой мистер Уизли, Молли, Гермиона, Невилл…

Вдруг Гарри увидел стоящую в стороне и улыбающуюся Минерву МакГонагалл. Гарри бросился к ней, поймал руки и поцеловал. Профессор легонько притянула его за уши и поцеловала в лоб.

— Как же я рада за тебя… сынок! — сказала она.

* * *

— Ну вот, всё и кончилось, теперь ты — министр магии! Просто не могу в это поверить! — сказала Джинни, с улыбкой глядя на мужа, утонувшего в своём любимом кресле. Гарри сидел с бокалом виски «Старая добрая магия» в руке, поставив ноги на каминную решётку. Над спинкой кресла виднелась только макушка нового министра с седеющим хохолком, который не удавалось пригладить никакими заклятьями.

— Гарри, я хочу тебя поздравить, — сказала Джинни, подходя к креслу и обнимая мужа. — Ты молодец, я тобой горжусь! Правда-правда!

— Так ты же меня уже поздравляла, — улыбнулся Гарри, целуя жену в щёку.

— Тогда, при всех не считается! А я хочу по-настоящему, чтобы никого, кроме нас не было! Я устала делить тебя с волшебным сообществом Британии! Ты, видишь ли, нужен всем, но мне — больше всех, ты мой муж!

— Так это только начало, — усмехнулся Гарри, — то ли ещё будет… Но вообще, знаешь, всё как-то странно. Не так я себе это «министерство» представлял… Помнишь Фаджа? Я его в первый раз увидел, когда сбежал от Дурслей. В каком же году это было? В 93-м, кажется… Мерлин мой, как давно… Я тогда ещё раздул эту мерзкую старуху Мардж, в доме мне было оставаться нельзя, ну, я и ушёл, куда глаза глядят. А тут подвернулся автобус «Ночной рыцарь», который и привёз меня в «Дырявый котёл». Там-то я впервые и встретил Фаджа. Я тогда был совершенно уверен, что остаток дней проведу в тюрьме, а он, помнится, усмехнулся этак приторно и сказал: «За раздутых тётушек мы в Азкабан не сажаем». Этакий добрый дедушка… Тогда он мне казался стариком, хотя если подумать, сколько ему тогда было? За пятьдесят? Не намного больше, чем мне сейчас… И вот Фаджа уже нет, я — министр магии, а большая часть жизни прожита… И оглянуться не успели…

— Я знаю, в чём дело: ты просто устал, — ласково сказала Джинни, запустив пальцы в волосы мужа, — да и кто бы такое выдержал? Отдохнёшь, придёшь в себя, и опять будешь смотреть на мир нормальным взглядом. Хочешь коктейль?

— Нет, спасибо, я лучше чистого, налей ещё немного, — ответил Гарри, протягивая Джинни бокал.

— Ну, как хочешь, а я себе, пожалуй, смешаю что-нибудь этакое.

Джинни открыла пополняемый волшебством бар — свадебный подарок Джорджа Уизли — и стала копаться в нём, со звоном переставляя бутылки и бормоча: «Так… Это не пойдёт… Это тоже не сейчас… А вот вермут — пожалуй… И капельку мараскина… Хм… А что если?..»

— Только не усердствуй, — ворчливо сказал ей в спину Гарри, — а то потом опять голова болеть будет.

— Не учи меня, мужчина! — шутливо огрызнулась Джинни, — вам бы только огневиски хлестать, а о том, что от него обувной лавкой несёт, вы и не думаете.

— Какой ещё обувной лавкой?! — возмутился Гарри, — благородный же напиток! И цвет…

— Да уж, благородный, — сморщилась Джинни, — помнится, дядюшка Билиус такой в сарае квартами гнал.

— Так то самогон!

— А это что?

Гарри вздохнул, безнадёжно махнул рукой и сладко отхлебнул из бокала.

В доме было тихо, тепло и уютно, чета Поттеров наслаждалась покоем. В камине потрескивали берёзовые полешки, в столовой домовые эльфы, позванивая посудой, накрывали к ужину.

Гарри засмотрелся на глиняную ворону, которая сидела на каминной полке, посверкивая глазками. Ворона была толстая, хитрая и нахальная, с огромным клювом и загребущими лапами.

Много лет назад они с Джинни гуляли по Косому переулку, выбирая подарки детям к Рождеству, и тут Джинни засмотрелась на игрушки, которые продавал какой-то старый волшебник. Он был в потёртой мантии, в магловских кроссовках того сорта, что Гарри называл «кусочно-непрерывными», и без шапки, которую ему заменяли густые, нечёсаные патлы. Падал лёгкий рождественский снежок, и снежинки переливались как бриллианты в волосах странного продавца.

Перед ним на ящике, застеленном какой-то тряпкой, стояли игрушки — грубо вылепленные, небрежно обожжённые и раскрашенные. У старика никто ничего не покупал.

Джинни, тем не менее, нагнулась над ящиком, сразу же выудила из развала игрушек и положила на ладонь ворону.

— Её зовут Кла-р-р-ра, — смешно раскатывая звук, улыбнулся старик. — Она волшебная. Купите, леди, всего пол-галлеона.

Цена за игрушку была несуразной, но Джинни почему-то уже не хотелось выпускать ворону из рук.

— А в чём её волшебство? — спросила она.

— Клара приносит счастье, — пояснил старик, — её надо потрясти и загадать желание.

— А потом?

— А потом — ждать, — пожал плечами игрушечник. — Настоящее желание так сразу не исполнится!

Джинни потрясла ворону и внутри её что-то зашуршало.

Старик медленно опустил набрякшие веки:

— Я знаю, что загадала леди, поэтому пусть заплатит ваш супруг, Гарри Поттер.

Гарри давно уже перестали узнавать на улицах, поэтому он удивился:

— Вы…

— Да-да, ну, разумеется, конечно… Я узнал вас сразу. Благодарю вас, сэр, ваша супруга сделала верный выбор.

Неожиданно налетел порыв колючего зимнего ветра, и когда Гарри проморгался, чудной старик и его игрушки исчезли, как будто их и не было.

С тех пор Клара и поселилась на их каминной полке.

Джинни так и не сказала мужу, какое желание она загадала, но, похоже, дело своё ворона знала, и старик не соврал. Вспоминая прошедшие годы, Гарри было не на что пожаловаться, беды, болезни и смерть близких как-то обходили их стороной, а мелкие неприятности — да у кого их не бывает?!

* * *

— Скажи, а вот какое у тебя было первое желание, когда ты узнал, что избран министром? — поинтересовалась Джинни, позвякивая кубиками льда в бокале.

— Утопить Перси в сортире! — немедленно ответил Гарри.

— Гарри!!!

— Ох, извини, я всё время забываю, что он твой брат…

— Да не в этом дело… У нас в семье его никто не любит, — отмахнулась Джинни, — не знаю уж, в кого он такой уродился. А уж после того случая… Конечно, он извинился, покаялся и всё такое, но всё равно, он — один из всей семьи — был на той стороне, и с этим уж ничего не поделаешь. Я говорю о другом.

— А о чём тогда?

— Ну, подумай сам, разве ты смог бы организовать и провести избирательную кампанию так, как это сделал для тебя Перси?

Гарри содрогнулся:

— Конечно, нет! И вообще, это было ужасно!

— Ужасно или не ужасно, сейчас не важно, в политике по-другому вообще не бывает. Главное, Перси помог тебе выиграть!

— Если бы я знал, что будет такая жуть, я бы ни за что не дал Кингсли уговорить меня выставить свою кандидатуру на выборах! Эти бесконечные разъезды по стране, митинги, рукопожатия, поцелуи, выжившие из ума старухи со своими болонками, бесконечные завтраки… А на следующий день твоё самое идиотское фото с куском ростбифа за щекой оказывается на первой странице «Ежедневного пророка»!

— Иногда мне казалось, что ты сейчас начнёшь швыряться направо и налево непростительными заклятиями! — засмеялась Джинни.

— Пару раз еле сдержался, — ухмыльнулся Гарри, — ну сама посуди, когда к тебе лезет с блокнотом и прытко пишущим пером какая-то полусумасшедшая тётка…

— Какая ещё тётка? — удивилась Джинни.

— Ну, эта, защитница прав сквибов, у которой глаза как стёртые кнаты, причёска ещё такая странная, как будто у неё на голове что-то взорвалось…

— А-а-а, эта, которая на мопса похожа? Так это звезда либеральной журналистики, она сейчас в моде, её статьи идут нарасхват.

— Дура она непроходимая, — поморщился Гарри.

— Конечно, дура. Разве умная женщина станет заниматься политической журналистикой? Репортёрами политической хроники становятся женщины, у которых не заладилась личная жизнь! — убеждённо сообщила Джинни.

— Что же это с ней сделали, что она стала такой? Страшно подумать! — возвёл глаза к небу Гарри. — А ты что, читала её статьи?

— Оборони меня Мерлин от этого! — с ужасом ответила Джинни, — так, кое-что в пересказе слышала по магическому ТВ.

— Представляю, сколько всяких гадостей теперь о нас будут писать.

— Тебе-то что? Пусть пишут…

— Да неприятно, чувствуешь себя лошадью на ярмарке. То в зубы заглянут, то, прости меня, под хвост… Я, честно говоря, надеялся, что за меня не проголосуют…

— Что ты, Гарри, ты же просто-напросто разгромил своих соперников! Да когда такое было, чтобы на выборах министра магии кандидат получал больше восьмидесяти процентов голосов?

— Никому не говорил, тебе скажу, — вздохнул Гарри, — не понимаю я этого. Ну, ладно, герой, победитель Тёмного Лорда, то-сё… Так это когда было-то? Двадцать лет уже прошло, пора бы и забыть. Так нет!

— Ты, правда, не понимаешь, почему волшебное сообщество Британии проголосовало за тебя?

Джинни так удивилась, что встала со своего места, отставив бокал.

— Нет, не понимаю… Объясни мне хоть ты, ради великого Мерлина!

— Но, Гарри, это же так просто! За тебя проголосовали, потому что ты совершенно явно не хотел быть министром!

— Это парадокс, мэм. Ненавижу парадоксы!

— Вижу, последнее посещение театра в кои-то веки не прошло для тебя даром, — съехидничала Джинни, — ты даже запомнил кусочек из пьесы Уайльда! На самом деле, никакого парадокса нет. Все твои противники страстно мечтали занять должность министра, чтобы дорваться до власти. Это прямо-таки было написано на их лицах, а ты этой власти не хотел. А раз не хотел, значит, не будешь злоупотреблять ею и пользоваться в своих интересах. Вот и всё.

— Что ж, логика в твоих словах есть, — задумчиво сказал Гарри, — об этом я как-то не подумал. Моя дорогая жена, ты мудра не по годам!

— По каким ещё годам?! — насторожилась Джинни.

— Не по годам! Ну, то есть, молодая, но умная.

— Мне не нравится это «но»!

— Хорошо, я беру его обратно.

— Тогда вообще какая-то чепуха получается…

Гарри встал и обнял Джинни.

— Ты умная и красивая, и я счастлив, что ты — моя жена!

Джинни потёрлась о щёку Гарри и сказала:

— Мы столько лет вместе, но, оказывается, я о тебе ничего не знаю. Я помню тебя тощим мальчишкой в клетчатой рубашке и джинсах не по размеру, в очках с треснутым стеклом. Поэтому когда я увидела тебя, я сразу влюбилась. Всю ночь проплакала…

— Вот она, женская логика, — улыбнулся Гарри, — влюбилась, значит, в треснутые очки и джинсы не по размеру. Ну, ладно, а плакала-то чего?

— Не помню… Помню — так сладко рыдала…

А на утро рассказала маме. Она тогда посмеялась и сказала, что это скоро пройдёт, а оно вон как — не прошло. Потом ты спасал волшебный мир, а я каждый раз сходила с ума от страха — вдруг с тобой случится что-нибудь нехорошее? Но каждый раз обходилось. А потом… Ну, когда Хагрид принёс тебя мёртвого… Я думала, что сейчас сама умру…

— Не вспоминай плохое, — мягко сказал Гарри, — это было так давно, пора и забыть.

— Забудешь тут, — вздохнула Джинни. — А потом ты стал мракоборцем, и я опять ждала. Беременная, страшная, как баньши, беспомощная… Вам, мужчинам, этого не понять. А вдруг ты кого-нибудь встретишь?!.. Да, правда, и что это я? Не хватало только разреветься, прости, Гарри! Я что хотела сказать-то? Когда ты стал деканом академии, я подумала, что вот теперь приключениям точно конец, и мы будем жить как все. Но не тут-то было, ты стал директором Хогвартса. Кто бы мог подумать… И опять я понадеялась, что вот теперь-то уж точно всё, мы с тобой спокойно состаримся, у тебя будет борода, как у Дамблдора, ты будешь таким важным, а я стану седой и толстой, буду печь пудинги и баловать внуков. И на тебе! Ты — министр! Что же дальше-то будет? Станешь генеральным секретарём ООН?

— Ну, это магловская должность, — ответил Гарри, — а моя карьера теперь уж точно закончена. В волшебном мире Британии выше должности министра нет, а международных организаций волшебники, слава Мерлину, не создали. Так что отработаю я свой срок и выйду на пенсию, я давно мечтал открыть контору по обезгномливанию. Тихая, приличная работа, и безопасная к тому же… Ну, разве за палец укусят. И потом, гномы ведь всегда возвращаются на старое место, так что без работы не останусь.

— Не верю я тебе, — убеждённо сказала Джинни, — ты только говоришь про спокойную жизнь… Да ведь приключения сами находят тебя!

— Ну, я в этом не виноват…

— А вот не знаю, Гарри Джеймс Поттер, не знаю. Может, ты их приманиваешь?

— Очень надо! Я старый и ленивый. И вообще, хочу быть бюрократом! Знаешь, Джинни, я ведь сначала хотел сократить министерство магии наполовину, там же полно бездельников. Но Кингсли не дал. Хорошо, я догадался с ним посоветоваться, прежде чем вписывать этот пункт в свою программу.

— А почему не дал-то? — спросила Джинни. Проблема кадров министерства её совершенно не интересовала, но, видя, что Гарри ждёт этого вопроса, задала его.

— Понимаешь, у нас ведь не так, как у маглов. Это у них куча министерств, армия, полиция и всё такое, а у нас всё государство — это министерство магии, да банк Гринготтс, но Гринготтс — гоблинская контора. Где же работать волшебникам? Только в министерстве магии, поэтому для них и напридумывали всяких чудных должностей. Нужно же им кормить свои семьи, а у маглов работать могут очень немногие.

— Ну, да, правильно, — сказала Джинни, — нельзя министерство трогать, Кингсли тебя вовремя остановил.

— Конечно, правильно, но как ты не можешь понять! Такой простой вопрос, а я чуть дурака не свалял! Это счастье, что мне Кингсли вовремя подсказал. Как же я буду министерством управлять?! А вдруг что-нибудь не так сделаю, и некому меня остановить будет?

— А-а-а, вот ты о чём… Не волнуйся. Все ошибаются, и ты будешь ошибаться. Но ты, по крайней мере, боишься своих будущих ошибок и не постесняешься, если что, посоветоваться, ведь верно?

— Верно, не постесняюсь…

Слушай, Джинни, чего эльфы так долго с ужином возятся? Есть ужасно хочется! Сходи, поторопи их, а?

Джинни встала, чтобы выйти в столовую, вдруг в камине раздался негромкий хлопок.

Поттеры резко обернулись.

В камине, который, слава Мерлину, домашние эльфы недавно вычистили, появилась голова Гермионы.

— Гарри, у нас неприятности, — сказала она, — можно к вам?

* * *

Гермиона сидела в кресле и рассеянно смотрела в камин, теребя пуговицу на жакете.

— Поужинаешь с нами? Эльфы как раз накрыли стол, — спросила её Джинни.

Гермиона не ответила.

— Ну, хоть чашку чаю?

Гарри взял Гермиону за руку. Рука была холодной и мелко дрожала. Гарри нахмурился:

— Погоди, Джинни, тут не до чаю…

Гарри покопался в баре, достал тёмно-зелёную бутылку с длинным горлышком, плеснул коричневой жидкости в бокал и протянул гостье:

— Ну-ка, выпей! Только залпом.

Гермиона механически выпила и мучительно закашлялась, на глазах у неё выступили слёзы.

— Что это? — севшим голосом спросила она.

— Неважно, сиди спокойно, сейчас отпустит. Джинни, дай плед!

Гарри закутал Гермиону, взял её ладони в руки и стал бережно растирать. Джинни стояла рядом, заглядывая ей в лицо.

Через несколько минут щёки Гермионы порозовели.

— Ох, спасибо, мне уже лучше, — сказала она, краем глаза глянув на Джинни и осторожно высвобождая руки. — А теперь бы чашечку чаю…

— Сейчас, сейчас, — засуетилась Джинни, — Добби, Добби, да где ты, наконец?!

— Всё-таки, что случилось? — спросил Гарри, пододвинув стул и усевшись напротив Гермионы, — что-нибудь с детьми?

— С детьми? Нет… С детьми всё в порядке… А почему ты спросил про детей? — насторожилась Гермиона, — что-нибудь…

— Да нет, не волнуйся… Ну подумай сама, что я ещё мог спросить? У тебя было такое лицо…

— Дело в том, Гарри, что… что… Рон пропал! — напряжённым голосом произнесла Гермиона, на глазах у неё показались давно сдерживаемые слёзы.

— Да подожди ты, не плачь, ну, пожалуйста, я не могу, когда ты плачешь, — растерялся Гарри, гладя Гермиону по плечам и голове, — расскажи толком, как пропал, куда пропал? Я ведь пока ничегошеньки не понимаю! Твой Рон — взрослый мужчина, опытный волшебник, он не кнат, который может выпасть из дырявого кошелька. Как он может куда-то пропасть?! Что за чепуха?

— Сейчас, сейчас… — пытаясь сдержать слёзы, ответила Гермиона, — и правда, что это я… Но, понимаешь, я и сама толком ничего не знаю, но мне почему-то очень тревожно…

— Ну, хорошо, расскажи, что знаешь, будем думать вместе.

— Да, конечно, — мелко закивала Гермиона, — я… сейчас… всё… В общем, мне позвонила мадам Мартен… То есть что это я? Не мне, а в офис…

— Стоп-стоп-стоп! Давай по порядку. Кто такая эта мадам Мартен?

— Мадам Мартен — она ну… как это? Вроде экономки в нашем парижском доме. Командует прислугой, охранниками, следит за кухней, понимаешь?

— Теперь понимаю. Она магла?

— Да, прислуга не знает, что мы волшебники. Ну, вот… Она звонила мне, но я была в Хогвартсе, а там, ты знаешь, магловская связь не работает. Тогда она стала звонить в наш лондонский офис, но она не говорит по-английски, а там не знают французского. Кое-как она сумела сказать, что пропал Рон, и попросила сообщить мне. Вот и всё…

— Похоже на какое-то недоразумение, — пожал плечами Гарри, — почему ты так разнервничалась? Может, ничего страшного и не случилось? Ты потом звонила этой самой мадам Мартен?

— Да…

— И она рассказала что-нибудь ещё?

Джинни принесла чай на подносике, поставила рядом с Гермионой и присела на подлокотник кресла.

— Н-ну…Она сказала мне, что «месье Рон» весь день был дома, а ближе к вечеру позвонил и заказал ужин. Он всегда ужинал в своём кабинете, и она обслуживала его сама. Она вошла в кабинет и увидела, что Рона нет, только в пепельнице дымится сигара. Второго выхода из кабинета там нет, а мимо неё Рон пройти не мог. Он исчез и до сих пор не появился. Мадам Мартен встревожилась и стала звонить мне… Это было сегодня вечером. Вот, собственно, и всё…

Гермиона достала из сумочки пачку дамских сигарет и нервно закурила. Гарри и Джинни переглянулись, они никогда не видели Гермиону курящей.

— А может, он трансгрессировал куда-нибудь?

— Может быть, конечно, но почему так срочно, не поужинав? И не вернулся. Я пыталась с ним связаться и по магловской связи, и с помощью заклинаний. Он не отвечает. Нет, что-то случилось!

— В общем, понятно, что ничего не понятно, — вздохнул Гарри. — Надо нам с тобой, Гермиона, лететь в Париж и разбираться на месте. Сидя в Годриковой лощине, мы ничего не узнаем.

— Но ты же министр, Гарри, тебе нельзя…

— Плевать. Рон — мой друг, и я не буду протирать штаны в Лондоне, когда с ним что-то случилось! Кстати, ты не знаешь, эта самая мадам Мартен в полицию обращалась?

— Не знаю, я не спрашивала…

— Позвони ей ещё раз и попроси не обращаться. Ничего незаконного ведь не произошло? От полиции толку никакого, только под ногами путаться будут. Ты звони, а я пока поездку организую.

— Подожди, Гарри, — вмешалась Джинни, которая, глядя на Гермиону, тоже начала тревожиться. — Вы так быстро всё решили… А как же я? Ведь Рон — мой брат. Я тоже поеду с вами!

— Не стоит Джинни, поверь, — покачал головой Гарри, — втроём там совершенно нечего делать. Я уверен, произошло какое-то недоразумение, мы с Гермионой разберёмся за день. И я, честно говоря, никак не могу понять, чего вы с ней так разволновались? Всё будет хорошо, вот увидишь.

Джинни, зная, что мужа всё равно не переспорить, махнула рукой и отвернулась.

Гарри бросил в камин щепотку летучего пороха и произнёс: «Персиваль Игнатиус Уизли!»

В камине полыхнуло зелёным, и появился заспанный Перси в пижаме. Фирменная рыжая шевелюра Уизли у Перси изрядно поредела, отчего его длинная физиономия приобрела некоторое сходство с верблюжьей мордой. Перси был страшно недоволен, что его разбудили, но когда надел очки и разглядел, кто его вызывает, мгновенно превратился во внимательного и исполнительного чиновника. Кажется, он даже щёлкнул босыми пятками.

После того, как Гарри стал министром, Перси проникся к нему огромным уважением.

Джинни за креслом сдавленно хихикнула.

— Перси, ты проснулся? Извини, что разбудил, но дело срочное, — сказал Гарри.

— Что вы сэр, я и не спал! Так…

— Я тебе сто раз говорил, Перси, чтобы ты не называл меня «сэр», хотя бы наедине. Какой я тебе к лысым демонам сэр?!

— Хорошо, сэр… гм… прости, Гарри. Что стряслось?

— Слушай меня внимательно. Завтра утром я лечу на континент. Со мной Гермиона. Поездка совершенно секретная, о ней никто не должен знать. Организуй всё, как положено.

— Конечно, Гарри, не волнуйся, а что…?

— Потом, потом, Перси, об этом — не через камин. Мало ли…

Перси кивнул, глаза его в предвкушении настоящей, первосортной тайны заблестели.

— Куда брать билеты?

— До Парижа. Утром туда, вечером — обратно. Гостиницу заказывать не надо. Позаботься о паспортах и прочих магловских бумажках, не знаю, что там надо, банковскую карту, наверное. Понял?

— Конечно, сэр! Ой, да что ж такое?! Конечно, Гарри.

— Машину пусть подадут утром к министерству. Мы с Гермионой трансгрессируем в мой кабинет, а уж оттуда в Хитроу. Всё, действуй!

Перси исчез.

— Гермиона, может, ты у нас переночуешь, а завтра прямо от нас и поедете, а? — спросила Джинни. — гостевая комната свободна, детей дома нет. Зубную щётку и полотенце мы тебе найдём.

— Спасибо, Джинни, наверное, я так и сделаю, меня уже ноги не держат… У вас мне как-то поспокойнее. Если не возражаете, я в душ и спать…

— Постой-постой, как это спать? А ужин? — спросил Гарри, — нельзя же ложиться голодной, завтра голова будет болеть!

— Она болит уже сегодня, — криво усмехнулась Гермиона, — я так переволновалась, что вряд ли я смогу проглотить хоть кусочек…

* * *

Громоздкий министерский «Бентли» казался чужим в толчее утреннего Лондона. Сидевший за рулём волшебник не особенно обращал внимание на дорожные знаки и сигналы светофоров, но как-то так получалось, что они ехали спокойно, но довольно быстро, ни разу не попав в пробки.

Гермиона, сидевшая на заднем сидении, замкнулась в мрачном молчании, и Гарри даже не пытался заговорить с ней.

Гарри не любил магловский транспорт, предпочитая трансгрессию или сеть летучего пороха, но в данном случае ничего сделать было нельзя — волшебного камина в Хитроу не было, а трансгрессия через Британский канал, как и вообще через любую широкую водную преграду, была сопряжена с чрезмерным риском — текучая вода не терпела магии, и неосторожные волшебники рисковали жизнью.

Аэропорт встретил их гулом взлетающих и приземляющихся самолётов, толкотнёй пассажиров, большей частью иностранных туристов, мигающими и пляшущими изображениями на рекламных экранах.

— Почему в аэропортах всегда так противно пахнет? — нарушила молчание Гермиона. — Куда бы я ни прилетела, везде одно и то же — запах разогретой еды, освежителей для туалета и пыли. Пойдём скорее отсюда, а то меня сейчас стошнит!

— Регистрация уже началась, — заметил Гарри, — Перси взял нам билеты в бизнес-класс, нам положен ВИП-зал, там, наверное, будет поприятнее.

Девушка в униформе «BritishAirways», заученно улыбаясь, зарегистрировала их билеты и спросила:

— Ваш багаж, сэр?

— У нас нет багажа, мы летим на один день, — ответил Гарри.

— Пожалуйста, откройте вашу сумку, сэр.

Гарри расстегнул молнию и откинул крышку дорожной сумки. Поверх туалетных мелочей в сумке лежала волшебная палочка.

— Что это за вещь, сэр? — заинтересовалась девушка. У стойки пассажиров бизнес-класса было пусто, и она явно скучала.

— Это указка, — невозмутимо ответил Гарри, добавив в свои слова капельку магии. — Мы с миссис Уизли — специалисты по истории Средних веков, летим на семинар по медиевистике в Сорбонну. Там свои традиции: ну, подумайте сами, мисс, разве уместно будет пользоваться лазерной указкой?

— В вашей указке нет металла?

— Нет, она деревянная, и довольно старая.

— Благодарю вас, сэр, добро пожаловать в зал ожидания. Скоро объявят посадку.

Бегло просмотрев вещи Гермионы, служащая пропустила и её.

— Зачем ты разыграл эту маглу? — недовольно спросила Гермиона, когда они отошли от стойки регистрации. — А вдруг она бы догадалась, что это за указка?

— Как? — пожал плечами Гарри, — самая обычная девица, без намёка на магические способности. Я просто пошутил…

— Ох, Гарри… шутки у тебя… — покачала головой Гермиона.

— Да что ты, в самом деле! Ну, улыбнись, прошу тебя!

— Тревожно мне, Гарри… А вдруг действительно случилось что-то плохое?

— Давай-ка присядем, вот здесь уютно и никто нас не видит. Послушай меня, Гермиона. Я не чувствую смерть Рона, понимаешь? Я не хотел произносить это слово, чтобы не дразнить судьбу, но вижу, что ты себя уже вконец извела. Если бы он погиб, я сразу же почувствовал бы это, ведь Рон мне не чужой, мы столько лет были вместе!

— Как это почувствовал?

— А так. Есть у меня такой дар, или проклятье, не знаю, как лучше сказать. Я чувствую, понимаешь? Ну вот католики почитают святого Маврикия, он был командиром Фиванского отряда, состоявшего из одних христиан. Его казнили, вспоров живот и намотав кишки на ворот.

— Фу, ну и фантазия была у составителей Житий святых! — сморщилась Гермиона.

— Постой, я просто хочу сказать, что когда я за кого-то волнуюсь, у меня ощущение, будто из живота кишки тянут, можешь себе представить!

— Да уж… Так ты можешь любого волшебника чувствовать?

— Нет, слава Мерлину. Только Джинни, детей, тебя и вот теперь, оказывается, ещё и Рона. Он жив, понимаешь? Я не знаю, что с ним и где он сейчас, но он жив, поверь мне.

Лицо Гермионы просветлело. Она знала, что Гарри, во-первых, никогда не станет лгать ей, а, во-вторых, что бы там ни было, он — один из самых сильных волшебников Британии, может быть, самый сильный после гибели Дамблдора и Волан-де-Морта, и его словам стоило верить.

— Спасибо тебе, Гарри, мне сразу стало как-то легче…

* * *

В самолёте выяснилось, что исполненный пиетета к новому министру Перси взял самые дорогие билеты на какой-то особый рейс, и в маленьком салоне бизнес-класса Гарри и Гермиона оказались одни.

— Эти билеты стоят, наверное, кучу галлеонов, — покачал головой Гарри, — а если перевести их на фунты, вообще получится целое состояние. Вернёмся — непременно поговорю с Перси, нельзя швырять на ветер деньги из бюджета министерства!

— Привыкай, ты теперь министр, тебе положены представительские расходы. Не можешь же ты лететь дешёвым эконом-классом, как какой-нибудь Наземникус Флетчер! И вообще, если бы решение зависело от Перси, ты бы летал исключительно на драконе, сидя в домике на его спине, а дракон был бы украшен перьями, цветочными гирляндами и фальшивыми драгоценными камнями.

— Мы с тобой путешествуем инкогнито, как какие-нибудь наследники русского престола, — решил подыграть ей Гарри. — Я буду князем Северным, поэтому обращайся ко мне «ваше высочество» и не забывай про реверансы.

— Быстро ты вошёл во вкус, — усмехнулась Гермиона, — ты ещё научись взятки брать. Это тоже положено министру.

— А что, и научусь! Только вот беда: не нужны мне деньги. Что я с этими взятками буду делать? В Гринготтсе в кучи складывать?

Их болтовню прервал стюард:

— Сэр, мадам, от имени компании приветствую вас на борту нашего лайнера. Желаете позавтракать?

— Мне, пожалуйста, кофе со сливками и тосты, — сказала Гермиона.

— А вам, сэр?

— Чай, жареный бекон и тосты с огурцом.

— Желаете что-нибудь выпить?

— Выпить? Хм… — Гарри нерешительно посмотрел на Гермиону. — Пожалуй, нет, рановато. Только чай.

— Слушаю, сэр.

Стюард отошёл. Гермиона повернула ручку, и иллюминатор рядом с их креслами и столиком стал непрозрачным.

— Ты не против, Гарри? А то при виде пустого неба мне как-то неуютно. Ничего не могу с собой поделать, боюсь я этих магловских железок…

— Все боятся. Я тоже боюсь. Лететь на высоте тридцати тысяч футов над морем… Бр-р-р… К счастью, всего-то час. А вот если бы пришлось лететь куда-нибудь в Америку… Ага, вот и завтрак! Как твой кофе?

— Так себе… Но мы всё-таки не в ресторане, горячий, и ладно…

— Да? Не повезло, надо было чай заказывать, чай у них приличный. Хочешь, позову стюарда?

— Не надо, Гарри. Лететь уже осталось недолго, скоро Париж…

 

Глава 2. Париж

Парижский аэропорт «Шарль де Голль» ничем не отличался от Хитроу — те же запахи, та же толкотня, невнятные объявления по трансляции, киоски с какой-то ерундой, толпы туристов с безумными глазами и чемоданами на колёсиках, как будто гигантский цыганский табор снялся с места. Если бы не надписи на французском языке, Гарри, пожалуй, и не заметил бы, что они уже за границей.

Багажа у Гарри и Гермионы не было, а таможенные формальности заняли несколько минут, поэтому они быстро покинули аэропорт и сели в такси.

Водитель-араб, молодой парень с томным взглядом и прилизанными волосами, одуряюще пахнущий одеколоном, с кольцами и перстнями на всех пальцах, долго не мог понять, куда надо ехать. В конце концов, Гермиона по-французски написала адрес на листке из блокнота. Водитель просиял и стал одним пальцем вбивать адрес в навигатор. Два раза он ошибался и начинал сначала, но, в конце концов, всё-таки осилил трудные французские названия, и они выехали со стоянки.

— О чём ты с этим типом так долго говорила? — спросил Гарри, который не понимал по-французски.

— Это от того, что у него ужасный французский, я не понимала половину из того, что он говорит! — пожаловалась Гермиона. — Иногда мне казалось, что он говорит вообще по-арабски…

— Ты знаешь арабский? — с уважением спросил Гарри.

— Конечно, нет, но мне кажется, что арабский должен звучать примерно так!

— Слушай, похоже, нам вообще стритрейсер какой-то попался, вот влипли, так влипли! — сказал Гарри, опасливо глядя в окно и обеими руками держась за спинку переднего сиденья.

Такси мчалось на предельной скорости, иногда резко дёргаясь, визжа покрышками и опасно перестраиваясь. Араб при этом начинал что-то гортанно кричать, стуча ладонями о руль. Потом он без спросу закурил сигарету и включил плеер. Салон наполнили тягучие и приторные, как засахаренное варенье, звуки восточной музыки и пластмассовая вонь дешёвого табака.

— Может, всё-таки выйдем? — спросил Гарри, — боюсь, угробит он нас по дороге. Или отравит…

— И где мы, по-твоему, на трассе другое такси возьмём? — возразила Гермиона. — Ну, хочешь, я его заколдую?

— Ты знаешь заклятие безаварийного вождения?!

— Нет, но я не боюсь попробовать! Эта музыка сводит меня с ума!

— Ага, и он влепит нас в первый же фонарный столб. Лучше не надо… Как будет по-французски «пожалуйста, выключите музыку и не курите?»

— Я лучше сама ему скажу… Мерлин мой, да что он курит, такое вонючее?!

После длительных переговоров водитель выключил плеер, погасил сигарету, но страшно надулся. На пассажиров он демонстративно перестал обращать внимание и вёл такси подчёркнуто медленно, как будто это был катафалк.

Гермиона облегчённо перевела дыхание.

— Переложи волшебную палочку в рукав прямо сейчас, — попросил Гарри.

— У меня узкие манжеты…

— Пожалуйста, прошу тебя. Не знаю, что нас ждёт впереди, потом искать палочку может оказаться слишком поздно. Помнишь, как Грюм кричал? «Бдительность! Постоянная бдительность! Не смей совать палочку в задний карман джинсов! Многие волшебники из-за этого лишились половины задницы!»

— А Тонкс сразу стала спрашивать, у кого из волшебников нет половины задницы, — подхватила Гермиона. — Грюм тогда на неё вытаращился и заорал: «Неважно!!!» Я ещё подумала, что это он про себя сказал, — хихикнула она.

— Бедняга Грюм… — пробормотал Гарри.

— И Тонкс нет, — вздохнула Гермиона.

Они замолчали.

Постепенно разноцветные пакгаузы с логотипами транспортных кампаний и с множеством грузовиков на стоянках исчезли, на смену им пришли жилые предместья, грязноватые и неуютные, как и в любом крупном и старом городе. Они ехали мимо облезлых домов с грязными окнами, заполненных до краёв мусорных ящиков, стоящих на выщербленных тротуарах, проезжали под железнодорожными мостами и виадуками из клёпаной стали, построенными лет сто пятьдесят назад. Краска на виадуках давно осыпалась, и они выглядели одинаково ржавыми. Бросались в глаза гигантские полусферы заклёпок.

Гарри заметил, что их водитель совершенно не знает города, и ведёт «Мерседес» исключительно по навигатору. Ему показалось, что под одним виадуком они проезжают уже второй раз.

— Где это мы? — спросил он.

— По-моему, это Сен-Дени, — ответила Гермиона, выглянув в окно, — хотя я и не уверена. Во всяком случае, из машины здесь лучше не выходить.

— Сен-Дени? Так это здесь усыпальница французских королей?

— Да, где-то здесь.

— А по виду и не скажешь… Похоже на лондонский Хэкни.

— Когда я была маленькой, я любила ездить в Париж с папой и мамой, но тогда город, по-моему, был совсем другим. А сейчас он выглядит каким-то совсем не французским. Впрочем, в центре ещё ничего…

Машина, наконец, выбралась из путаницы улиц на окраине. Гермиона стала было показывать парижские достопримечательности, но Гарри равнодушно кивал, почти не глядя на них, — он не интересовался архитектурой.

— Долго ещё ехать? — наконец спросил он.

— Нет, как только переедем через Сену, будет уже рядом.

Вскоре показался остров Сите, промелькнул замок и королевская тюрьма Консьержери, и они оказались на левом берегу.

Наконец, такси остановилось. Они оказались на тихой и пустынной в этот час улице, застроенной очень красивыми, старинными домами.

Это был совсем другой Париж. Тротуары блистали чистотой, вымытые до блеска оконные стёкла пускали солидных, буржуазных зайчиков, на крошечных балкончиках в горшках стояли ухоженные цветы.

— А вот и наш дом, — сказала Гермиона, выходя из машины.

— Ого! — не удержался Гарри, — шикарный особняк, где это мы?

— Это улица Отфэй, VI округ, в Париже он считается одним из самых престижных.

— Неужели весь этот особняк принадлежит вам? — удивлённо спросил Гарри, рассматривая роскошный фасад.

— Что ты, конечно, нет! Мы снимаем только первый и второй этажи, на первом офис «Волшебных вредилок Уизли», а на втором наша квартира. Третий этаж занимают хозяева дома, а кто живёт выше, я понятия не имею.

— Красивый балкон на третьем этаже…

— Да, только он не наш, а хозяйский. Они им очень гордятся. Хозяйка мне объяснила, что такие балконы раньше специально строили на третьем, самом лучшем этаже, чтобы в комнатах не был слышен грохот колёс фиакров по мостовой.

— А зачем вам вся эта роскошь, Гермиона? Аренда же, наверное, стоит кучу денег?

— Ну, как тебе сказать… — смутилась она, — Рон говорит, что это нужно для бизнеса… И вообще, не весь же век жить в Норе… Если есть галлеоны, почему бы их не потратить? Рону так нравится тратить… В молодости он устал от бедности, ну и теперь навёрстывает упущенное. А я не спорю, зачем? Пусть тратит. Да и вообще, я ведь бываю в этом доме очень редко… Пойдём, Гарри, сколько можно стоять перед входом? На нас уже начинают оглядываться.

Гарри толкнул массивную, отделанную бронзой дверь с хрустальным гранёным стеклом, и они оказались в холле.

Слева был вход в офис, на второй этаж вела широкая мраморная лестница, застеленная ковром. Ковёр был забран под латунные прутья. Лепнина на стенах, старинные люстры, тропические растения в кадках создавали ощущение музея или дорогого ресторана.

— Здравствуйте, мадам, — улыбнулась Гермионе девушка за конторкой, — добро пожаловать, давно у нас не были. Добро пожаловать, месье. Вы в офис?

— Нет, мы только с самолёта, — покачала головой Гермиона, — сначала домой.

Она подошла к огромному, архаичному лифту, дверь которого, впрочем, открывалась электронной картой.

— Гарри, нам сюда, поехали!

— А может, я лучше пешком? — возразил он, нерешительно глядя на старинный механизм.

— Поехали, поехали, там устанешь двери с кодовыми замками открывать, на лифте лучше.

Делать было нечего, и Гарри шагнул в кабину.

Лифт неожиданно плавно тронулся и с мягким гулом поплыл вверх. Прозвенел колокольчик, и двери открылись. Гарри сразу заметил двух охранников, которые настороженно следили за лифтом, грамотно отступив в стороны от линии возможной стрельбы из кабины. Охранники были в чёрной форме, напоминающей по покрою военную, у каждого из открытой полицейской кобуры торчала рифлёная рукоятка пистолета.

Узнав Гермиону, они демонстративно потеряли к посетителям интерес, никто из них не попытался открыть хозяйке дверь.

«Правильно, — подумал Гарри, — парни хорошо тренированы. Они охранники, а не швейцары. Пожалуй, мимо этих просто так не проскочишь».

Гермиона провела картой по считывающему устройству, и замок щёлкнул. Они вошли в анфиладу богато обставленных комнат. Наборный паркет блестел глубоким лаком, сияли латунные ручки оконных рам, в глаза бросался бордовый бархат обивки мягкой мебели. На стенах были развешаны картины в пышных золочёных рамах, на этажерках красного дерева были расставлены статуэтки и какие-то безделушки. Старинная живопись никогда не нравилась Гарри — мужчины и женщины в античных одеждах были изображены в нелепых позах, всё было слишком уж ярким и нарядным.

Гермиона почти бежала по анфиладе комнат, не обращая на их убранство ни малейшего внимания. Наконец они вошли в маленький зал, где вокруг столика с мраморной инкрустированной столешницей стояло три вычурных кресла.

Гермиона с размаху повалилась в одно из них, указав Гарри на другое.

— Я позову мадам Мартен, пусть расскажет, что случилось, а потом осмотрим кабинет, он вот за этими дверьми.

Гарри кивнул.

Гермиона набрала номер на мобильнике и что-то сказала по-французски. Через несколько минут Гарри услышал приглушенный стук каблучков по паркету, и к ним подошла мадам Мартен — женщина лет тридцати, со скуластым лицом, пухлыми губами и с гладко зачёсанными чёрными волосами. Экономка была в сером брючном костюме и белой блузке, украшенной камеей.

Гарри встал.

— Мадам Мартен, это частный детектив сэр Гарри Джеймс Поттер, он будет расследовать происшествие с моим мужем. К сожалению, он не говорит по-французски, поэтому я буду переводить вам обоим. Прошу вас, садитесь.

Француженка села, держа спину очень прямо и настороженно глядя на Гарри.

— Мадам, расскажите, пожалуйста, что произошло вчера? — спросил он.

— С утра и весь день всё было как обычно, — начала экономка, видимо, с заранее заготовленной фразы. — Месье работал в своём кабинете, возможно, куда-то выходил, я не видела. Утром он всегда выбирает, что хочет получить на обед и ужин…

— А на завтрак? — перебил её Гарри.

— А завтракает он всегда одинаково: два яйца всмятку, джем, масло и чай.

— Простите, что перебил вас, продолжайте, пожалуйста.

— Ничего, месье… Как я уже сказала, хозяин по утрам заказывает обед и ужин. Так он поступил и вчера. Обед прошёл как обычно, а вот ужин…

— Продолжайте!

Мадам Мартен замялась.

— Даже и не знаю, как сказать… Ужин хозяин не съел, потому что месье… ну… он исчез!

— Рассказывайте подробно, не упуская ни одной детали, прошу вас!

— Конечно, конечно, месье… На ужин хозяин заказал мясо по-бургундски…

— А что ещё?

— Ничего… — пожала плечами мадам Мартен, — мяса с гарниром вполне достаточно, нельзя на ночь кушать излишне тяжело. Вино хозяин никогда не заказывал, у него в кабинете есть погребец, так что он всегда выбирал вино сам.

— Где обычно ужинал Рон?

— Кто?

— Простите, мистер Уизли.

— Он всегда ужинал у себя в кабинете.

Мадам Мартен говорила суховато, глядя Гарри в лицо, но избегая встречаться с ним глазами. Это раздражало его. Кроме того, хотя Гермиона переводила безупречно, из-за наличия третьего человека ему никак не удавалось установить контакт с француженкой.

— Посуду после ужина всегда забирали только вы?

— Да, только я. Хозяин не любил, когда его обслуживали другие.

Француженка внезапно запнулась, и её щеки порозовели. Сначала Гарри не понял причину этого, а потом до него дошло, что мадам Мартен сказала о Роне в прошедшем времени, как о мёртвом, и поняла свой промах. Гермиона если и заметила его, то не подала виду.

— Как было в этот раз?

— Когда ужин был готов, я понесла его хозяину…

— Где находится кухня? — опять перебил её Гарри.

— На седьмом этаже, поэтому мы всегда пользуемся лифтом…

— Вы сами открыли дверь в квартиру?

— Нет, я бы не смогла это сделать, у входа нет стола, поэтому некуда поставить поднос. Мне открыл один из охранников.

— Тех, что дежурят сейчас?

— Нет, других. Они меняются довольно часто, поэтому я их не знаю.

— Странно. Почему охранники меняются так часто?

— Я не знаю, месье. Возможно потому, что мы сотрудничаем с крупной охранной фирмой, и они всякий раз присылают тех сотрудников, кто в данный момент свободен.

— Я понял, продолжайте, пожалуйста.

— Итак, я вошла в квартиру. Подойдя к кабинету, я поставила поднос вот на этот столик и открыла дверь. Но в кабинете было пусто! Мне показалось, что хозяин вышел несколько секунд назад.

— Почему вам так показалось? — подался вперёд Гарри.

— Потому что в пепельнице ещё дымилась сигара. Я удивилась. В кабинет нельзя войти иначе, чем через эту дверь, но хозяин мне навстречу не попался. Тогда я решила, что его, наверное, вызвали в офис по какому-нибудь срочному делу, и мы разминулись, когда я ехала в лифте. Я оставила поднос в кабинете, вернулась ко входу и спросила у охранников, выходил ли хозяин. Они сказали, что нет. Я не стала им ничего объяснять, вернулась в кабинет и сразу стала звонить в Лондон. Это всё, что я знаю, месье.

— Благодарю вас, вы нам очень помогли, — сказал Гарри с глубокомысленным видом. Эту фразу он почерпнул в каком-то детективном романе, и была она чистым враньём, потому что рассказ экономки ясности совершенно не прибавил.

— Я могу идти? — спросила она.

— Да, пожалуйста, — кивнула Гермиона. — На работу пока выходить не надо, будем считать, что вы в оплачиваемом отпуске, я вам позже позвоню. И большая просьба: никому ни слова о том, что здесь произошло. Да, вот ещё что: не могли бы вы приготовить нам с мистером Поттером какой-нибудь обед? Никаких разносолов…

— Разумеется, могу, это входит в мои обязанности. Обед будет готов примерно через час, я подам его сюда.

Мадам Мартен сухо кивнула и ушла.

— Ну что, теперь самое время осмотреть кабинет? — спросил Гарри, дождавшись, когда за экономкой хлопнула дверь.

— Пойдём, — кивнула Гермиона, — но… мне как-то боязно…

— Давай я войду первым, — предложил Гарри.

— Нет, а вдруг он…там? Представляешь, открываем дверь, а в кресле сидит Рон и смотрит на нас этак удивлённо?

Гермиона засмеялась, рывком открыла дверь, шагнула в кабинет, и смех её сразу оборвался. Рона в комнате не было.

Гермиона пошатнулась. Гарри подхватил её и обнял за талию.

— Ну, вот… Прямо беда, ну что ты будешь делать? Куда ты так торопилась? Давай-ка дойдём вот до этого дивана. Та-ак, ещё шажок, осторожно… Откинься на спинку, дыши глубоко, сейчас пройдёт… — нёс что взбредёт в голову Гарри, с тревогой глядя на побледневшую до синевы Гермиону.

— Сейчас… сейчас пройдёт… Я надеялась до последнего… Думала это недоразумение или чья-то глупая шутка. Оказалось — всё всерьёз… — Гермиона опять чуть не плакала.

— Посиди, пока я осмотрю комнату, хорошо? А потом мы обсудим результаты и подумаем, что делать дальше.

Гарри вернулся к двери, затворил её и, не торопясь, стараясь не упустить ни одной мелочи, стал осматривать кабинет.

Слева у окна стоял большой диван чёрной кожи, на нём сейчас сидела Гермиона. По низу дивана шла бахрома с пышными кистями, достававшая до ковра на полу. «Живоглоту бы понравилось», — усмехнулся про себя Гарри. Центральную часть кабинета занимал двухтумбовый письменный стол, столешница которого была инкрустирована перламутром, полированным камнем и бронзой. На столе тускло горела настольная электрическая лампа, которую мадам Мартен то ли забыла, то ли не захотела выключить. Гарри думал, что у стола будет стоять обычное офисное кресло, но Рон выбрал себе допотопное чудовище в форме раковины, обтянутое бархатом и на бронзовых колёсиках. Бархат на подлокотниках был заметно вытерт.

Прямо перед столом красовался большой камин с полкой белого мрамора. Камин был аккуратно подметён, зола и обгорелые поленья убраны, а посередине были приготовлены дрова для новой растопки. Экран у камина был сложен и отодвинут в сторону. На каминной доске были расставлены вазочки, статуэтки и ещё какие-то безделушки. Сбоку стояла большая цветочная ваза, из которой торчала волшебная палочка.

— Смотри-ка, палочка Рона! — удивился Гарри, — он что же, не носил её с собой?

— В последнее время не носил, — ответила Гермиона, — он ведь жил среди маглов, и она ему, по сути дела, была ни к чему.

— Возьми её, — посоветовал Гарри, — я думаю, когда мы найдём Рона, палочка ему пригодится. Кстати говоря, этот камин подключён к сети летучего пороха?

— Французские волшебники не пользуются этой сетью, Гарри, здесь камины не очень-то в ходу. Перед тобой самый обычный камин.

— Ага, хорошо, значит, один возможный путь из кабинета отпадает, — пробормотал Гарри.

Осторожно, чтобы не испачкаться золой и сажей, Гарри пригнулся, шагнул в камин и заглянул в дымоход.

— Люмос! — скомандовал он, достав волшебную палочку.

На конце палочки затеплился огонёк. Гарри задрал голову.

— Так, здесь вмурована толстенная решётка. Похоже, она в камине очень давно, потому что вся в копоти. Значит, через дымоход из кабинета нельзя выйти, и войти тоже нельзя.

Гарри вылез из камина, погасил огонёк на волшебной палочке и отряхнул джинсы.

— Ого! — сказал он, глядя на книжные шкафы, — сколько книг! Я и не знал, что старина Рон пристрастился к чтению!

— Рон купил эти шкафы по случаю, вместе с книгами, — немного смущённо пояснила Гермиона. — Почему-то ему нравилась мебель эпохи Наполеона III, вот он и скупал всё подряд. Подозреваю, что иногда его обманывали…

— А что за книги в шкафах?

— Понятия не имею… Я их ни разу не открывала.

— Ты — и не открывала книжные шкафы?! Не могу поверить! — поразился Гарри.

— У меня достаточно своих книг…

— Давай всё-таки посмотрим, что в шкафах, — сказал Гарри и потянул за ручку, однако шкаф оказался запертым.

— А где ключи?

— Говорю тебе, не знаю! Может, там и нет никаких книг!

— Как нет?

— Ну, стоят одни корешки для красоты, так дешевле…

— Акцио ключи от книжного шкафа! — взмахнула волшебной палочкой Гермиона.

Ключи, лежавшие в вазочке на каминной полке, порхнули к ней в руку.

В шкафу всё-таки оказались настоящие книги.

— Какие-то французские любовные романы… чепуха, — сказала Гермиона, перелистав пару взятых наугад томиков. — Посмотри, Гарри, книги все в пыли, эти шкафы не открывали не знаю сколько лет, нечего здесь искать, Рон по-французски говорит еле-еле, а уж читать эти книги точно бы не стал.

Гарри из упрямства отпёр второй шкаф, но и там было то же самое — слипшиеся от времени томики романов и стихов каких-то давно забытых французских авторов.

Рядом с книжными шкафами стояла этажерка для вин. Было видно, что ей, в отличие от книжных шкафов, пользовались ежедневно, некоторые бутылки были раскупорены и вновь заткнуты пробками.

— А нет ли скрытых дверей в обивке стен? — спросил сам себя Гарри. — Проверим! Диссендиум! Хм… Похоже, ничего такого здесь нет. А что у нас в ящиках?

Гарри стал поочерёдно выдвигать ящики и заглядывать в них, ни до чего не дотрагиваясь. Ничего интересного в ящиках не обнаружилось — обычные офисные предметы, которыми, похоже, пользовались довольно редко. Даже служебных бумаг не было.

— Рон что, здесь не работал? — спросил Гарри.

— Работал…

— А где же деловые бумаги, служебный сейф, компьютер?

— Компьютер Рон так и не освоил, — вздохнула Гермиона. — Я несколько раз пыталась его научить, да так и отступилась. Маглы в офисе, конечно, умеют работать с компьютерами, а Рон как-то своей памятью обходился. Сейфа в кабинете тоже нет.

— Понятно, тогда посмотрим, что на столе. Ого, хьюмидор, недокуренная сигара в пепельнице… А я и не знал, что Рон курит!

— Ну, так, баловство одно, ему почему-то казалось, что курить сигары — это шикарно.

— И с чувством юмора у старины Ронни всё в порядке, — усмехнулся Гарри, разглядывая сигарную гильотинку, которая представляла собой уменьшенную копию настоящей гильотины. — Острая…

— Осторожно, Гарри! — вскинулась Гермиона, — Рон однажды ей так сильно порезался…

— Да, лезвие отточено на славу. Мерлин с ней, пусть стоит. Так, что у нас ещё интересного на столе? Бокал с остатками вина и бутылка. «Малага»… хм, неплохо, неплохо… Так… Какие-то рекламные буклеты, целая стопка, сверху письма. Гермиона, подойди, пожалуйста, прочитай, от кого они.

Гермиона встала с дивана, подошла к столу и быстро просмотрела конверты и пакеты.

— Ничего интересного, сплошная реклама.

— А вот этот конверт Рон распечатал, вот и нож для бумаг рядом лежит… И визитная карточка рядом, видно, из конверта выпала. Стой, Гермиона, не трогай!

Гермиона, которая хотела взять со стола карточку, отдёрнула руку.

— Ты что, Гарри?! Испугал меня!

— Прости, но это письмо и эта карточка, возможно, последнее, что держал в руках Рон, прежде чем исчезнуть. И я не знаю, какие на них могут быть заклятия! Давай пока смотреть, но ничего не трогать руками, хорошо?

Гермиона пожала плечами и вернулась на диван.

Гарри ещё раз прошёлся по кабинету, присел на корточки, пытаясь различить на ковре следы ног, ничего не нашёл, вздохнул и сел на диван рядом с Гермионой.

— Итак, что мы имеем? — сказал он, положив ногу на ногу и рассматривая носок ботинка. — Рон действительно куда-то исчез, это уже ясно, причём исчез непонятно как. Из кабинета он не выходил. Можно, конечно, для очистки совести опросить охранников, но это ничего не даст. Они повторят то, что уже сказали мадам Мартен. Потайных ходов в кабинете нет, ну, или мы не сумели их найти. Выбраться через камин невозможно. Выпрыгнуть в окно — тоже, слишком высоко, да и непонятно, зачем Рону это могло понадобиться. Кстати, окно не открывали уже много лет — створки залиты лаком. Что же остаётся? Я вижу только один вариант: трансгрессию. Давай подумаем, куда и зачем Рон мог трансгрессировать так внезапно, и почему не вернулся? Прости меня, Гермиона, но я просто вынужден задать этот вопрос: у него была женщина?

— Я… я не знаю… — растерялась Гермиона. — Понимаешь, Гарри, я всегда… всё время думала о нас, про наши с тобой… ну, отношения, нашу связь. Мне и в голову не приходило, что он мог…

— А Рон знал… про нас с тобой?

— Понятия не имею… Мы никогда про это не говорили. Наверное, догадывался. Но, знаешь, Гарри, мне кажется, ему было всё равно. Может быть, у него кто-то и был, не знаю… Наверное, был. Я же не жила здесь… Как-то он обходился… Ну… не старик же он… — Гермиона окончательно смешалась и замолчала.

— То есть если у него и была женщина, никто не мешал их встречам, так? — спросил Гарри. — Значит, ему не нужно было выбирать такой экзотический способ перемещения?

— Может быть, с ней что-то случилось…

— И как он узнал об этом?

— Она могла позвонить…

— Вот его мобильник, на столе лежит. И не разрядился ещё… Сейчас посмотрим… Так… Входящих звонков за последние дни, кроме твоих, не было. Похоже, Рон пользовался сотовой связью немного, ну или стёр журнал входящих.

— Да, он не любил мобильник, как и вообще магловскую технику.

— Значит, женщина ему не звонила…

— А городской телефон?

— В квартире нет городского телефона, зачем за него платить? — пожала плечами Гермиона.

— Значит, срочный вызов по телефону тоже практически отпадает. Что же тогда остаётся? Ничего не понимаю… — задумчиво сказал Гарри. — Послушай, Гермиона, а ты можешь установить, применялись ли в последнее время в кабинете заклинания?

Гермиона задумалась.

— В принципе, можно попробовать, магическое поле здесь невозмущённое, может, какие-то следы и остались. Сиди спокойно!

Она встала, долго шептала про себя заклинания, потом сделала сложный знак волшебной палочкой и произнесла на одном дыхании формулу. Воздух в комнате задрожал, Гарри даже показалось, что он слышит тихое гудение. Постепенно в воздухе стали появляться размытые белые ленты, напоминающие инверсионные следы от самолётов. Ленты начали медленно кружиться, свиваться и развиваться и, в конце концов, зависли над письменным столом, образовав подобие огромного, неряшливого цветка, стебель которого указывал на открытый конверт.

— Всё-таки письмо! — воскликнул Гарри, — снимай заклятие, давай-ка рассмотрим его повнимательнее.

Гермиона взмахнула волшебной палочкой, и ленты в воздухе исчезли. Гарри собрался подойти к столу, но тут в дверь постучали, и вошла мадам Мартен.

— Она зовёт нас обедать, Гарри, — сказала Гермиона.

— Скажи ей, что мы сейчас придём, — ответил Гарри, быстро пряча волшебную палочку за спиной. — Чуть не попался! Хорош бы я был с «указкой» в руке…

— Да, пожалуй, дверь надо было запереть, как же это мы так? — вздохнула Гермиона, которая свою волшебную палочку спрятать не успела. — По-моему, она ничего не заметила, а если и заметила, не поняла, что это такое. Ладно, чего уж теперь… Пойдём обедать, остынет всё.

— Ух ты, как красиво! Даже есть жалко! — вырвалось у Гарри при виде изящно сервированного на двоих стола.

— Французы великие мастера по части еды и всего, что с ней связано, — сказала Гермиона и перевела слова Гарри для мадам Мартен.

— Благодарю вас, месье, — слегка присела экономка, — вы очень любезны. Прошу вас, кушайте. Обед небогат, но за час много не приготовишь… Салат из спаржи, бульон с гренками и жаркое. Не знаю, как быть с десертом… Может быть, принести сыр?

Гермиона взглянула на Гарри, тот отрицательно покачал головой.

— Давайте оставим сыр до другого раза, — улыбнулась Гермиона.

— Хорошо, мадам. Но, может быть, вина? Что за обед без вина?

— Хочешь вина, Гарри? — перевела Гермиона.

— Хочу, но, во-первых, не вина, а пинту эля, а, во-вторых, нам ещё работать, так что поблагодари и скажи, что мы будем пить «Перье».

— Почему ты так плохо ешь, Гарри? — спросила Гермиона, когда мадам Мартен ушла. — Тебе не нравится?

— Да нет, всё очень вкусно, только вот…

— Что «вот»? — подняла брови Гермиона.

— Посуда… — смутился Гарри, — ну, она выглядит, как музейная. Очень уж хрупкая. Боюсь поцарапать или, оборони Создатель, разбить…

— Вот оно что! Не бойся, эти тарелки гораздо прочнее, чем кажутся на первый взгляд. Если уж они не разбились за двести лет, то не разобьются и сейчас. Ешь смело.

— Всё-таки есть что-то таинственное в старинных и красивых вещах, — задумчиво сказал Гарри, вертя в руках хрустальный бокал в виде раскрытого бутона на изящной ножке. — Как ты думаешь, у вещей есть душа?

— Я и насчёт людей-то не уверена… — усмехнулась уголком рта Гермиона, — а к чему это ты?

— Понимаешь, у меня ведь не было своего дома. Тот, старый дом, Волан-де-Морт разрушил, и ко мне не перешло ничего из вещей папы и мамы, ничего, что несло бы отпечаток их душ. В других семьях не так, понимаешь? Там старые вещи переходят от родителей к детям, а от них к детям детей. Неважно, дорогие они или не очень, важно, что они одухотворены тем, что люди брали их в руки, любовались ими, хранили, бережно вытирали от пыли…

Когда мы с Джинни построили свой дом, мы купили всё новое. Я заходил в антикварные магазины, но ничего не смог купить там. Это кладбища, Гермиона, самые настоящие кладбища умерших вещей. Когда вещи забирают из дома, в котором они прожили всю жизнь, вещи умирают, и в чужом доме живут только их тени.

— А в музее как же? — тихо спросила Гермиона.

— В музее — другое дело. Там вещи лежат в витринах, как мумии в саркофагах.

Гермиона внимательно посмотрела на своего друга.

— Что с тобой, Гарри? Похоже, пришла моя очередь тебя утешать. Откуда такое похоронное настроение?!

— Со мной ничего особенного, просто старею, наверное, вот всякие глупые мысли в голову и лезут. Но посуда у вас, и правда, изумительная. Не знаешь, кому она принадлежала раньше?

— Думаешь, Марии-Антуанетте? Вряд ли. А может, это вообще подделка. Не разбираюсь я в таких вещах. Нет, Гарри, ради всего святого, не надо переворачивать тарелку, сейчас соус потечёт! Клеймо там, действительно, есть, но наполовину стёртое. То ли от времени, то ли нарочно, я раньше смотрела.

Ты наелся? Тогда пойдём в кабинет, мадам Мартен уберёт со стола.

Гарри и Гермиона вернулись в кабинет Рона.

— Ну, что теперь? — спросила Гермиона.

— Для начала, давай разберёмся, что это за хитрое письмо пришло Рону? Видела, как вокруг него закручиваются силовые линии магического поля?

Гарри подошёл к столу, указал волшебной палочкой на конверт и приказал: «Вингардиум Левиоса!»

Конверт послушно взлетел и повис в воздухе, медленно вращаясь.

— Та-ак, конверт самый обычный, адрес напечатан на принтере и наклеен. Знаешь, есть такие специальные липкие этикетки. На конверте есть почтовый штемпель, из чего я заключаю, что в кабинет Рона он попал обычным способом — вместе со входящей почтой. Рон отрезал клапан конверта ножом. Больше ничего интересного о конверте я сказать не могу.

Гарри скомандовал: «Финита!» — и конверт шлёпнулся на стол.

— В конверте лежала визитная карточка, вот эта самая. Ну, обычная карточка, не из дорогих. На ней ничего не написано. Может, на обороте? Вингардиум Левиоса! Финита!!! Гермиона, ты ничего не почувствовала, когда я поднимал карточку заклятием?

— Нет, а что случилось? — испуганно спросила Гермиона.

— Смотри!

Гарри направил волшебную палочку на карточку и скомандовал: «Портус!» Карточка засияла ярко-синим цветом.

— Портал! — ахнула Гермиона.

— Незарегистрированный портал, — кивнул Гарри, — и, по-моему, это портал-капкан. Взял — и улетел куда-то. Только вот на кого он насторожен?

— Ты хочешь сказать, что это ловушка, и в неё попал Рон?

— А что мне ещё остаётся предположить? Скажи-ка мне вот что: у Рона были враги?

— Нет… По-моему, нет… Какие у него могли быть враги? У него и конкурентов-то настоящих не было. Правда, Рон иногда любил рассказывать про ужасную борьбу с какой-то фирмой волшебных игрушек из Канады, но, по-моему, это он так, для красного словца…

— Портал-капкан Рону могли прислать только волшебники, маглы не умеют их строить. Значит, круг возможных подозреваемых сужается…

— Кстати, Гарри, ты так и не сказал, на карточке есть чьё-нибудь имя? Может быть, вместо того, чтобы гадать, мы его просто прочитаем?

— Хорошая мысль! — засмеялся Гарри, — пожалуй, я так и сделаю. А ведь и правда, что-то на карточке написано… Минуточку… Ага! Здесь написано: Welcome to Hell [4]Welcome to Hell! (англ.) — Добро пожаловать в ад!
!

— Звучит как издёвка, — нахмурилась Гермиона.

— Издёвка и есть. Но, похоже, мы на верном пути. Хоть что-то начинает проясняться. Скажи мне ещё вот что, профессор Уизли, как могло случиться, что Рон куда-то трансгрессировал, а карточка-портал осталась?

— Хм, действительно… — Гермиона удивлённо уставилась на Гарри, — такого ведь просто не может быть! Почему я сразу не обратила на это внимание?!

— Не может, не может… А вот произошло!

— Но это нарушает фундаментальные законы магии!

— Похоже, я догадался! — вдруг сказал Гарри, — Мерлин мой, как я умён! Почему ты меня не хвалишь? Хвали меня, я необычайно падок до лести!

— Пока не за что. Ну, не тяни!

— Всё просто, как дырявый башмак. Карточек-порталов было две. Рон взял первую, и ловушка сработала, а вторая осталась и ждёт.

— Кого?

— Того, кто придёт искать Рона, я думаю.

— То есть нас?

— Получается, что нас.

Гермиона отшатнулась от стола:

— И что же мы теперь будем делать?

— Ну, выбор у нас не особенно богатый. Я либо возьму эту карточку в руки, либо не возьму.

— Ты?! А почему не я?

— Ну, Гермиона, — сморщился Гарри, — пожалуйста, не будем спорить. Как ты себе это представляешь? Ты воспользуешься порталом, а я буду сидеть в кресле Рона и думать, что с тобой случилось?

— По-твоему, будет лучше, если с ума буду сходить я? Потеряла мужа, а теперь и лю… Нет, Гарри, это невозможно. Я не позволю тебе!

— Послушай, Гермиона! — хлопнул себя руками по бокам Гарри, — нам нельзя терять время! Кто знает, что сейчас происходит с Роном? Конечно, мы можем вернуться в Лондон, привезти сюда половину отдела Тайн и начать планомерное изучение этого портала. Но вот что будет с Роном? Протянет ли он столько времени в этом королевстве Nevermore? Нет, я рискну. Ты оставайся, и, в случае чего, придёшь на подмогу с отрядом мракоборцев.

— Как? Где я тебя буду искать? Ты же исчезнешь вместе с карточкой-порталом! А если я не смогу тебя проследить? Нет, Гарри, это плохая идея.

— Что же, по-твоему, следует предпринять?

— Давай воспользуемся порталом вместе!

— Но, Гермиона…

— Что «Гермиона»? Ну что «Гермиона»?!! Рон — твой друг, а мой муж! Я имею право рисковать собой точно так же, как и ты!

— А дети?

Гермиона вздрогнула.

— Дети поймут! — отчаянно сказала она. — Они уже почти взрослые! Я им напишу!

— Хорошо, пусть будет по-твоему, — вздохнул Гарри и отошёл к окну, — пиши.

Через несколько минут он обернулся. Гермиона, тяжело задумавшись, сидела в кресле Рона. Перед ней лежал чистый листок бумаги.

— Знаешь что, Гарри, — сказала она, — не знаю я, что писать. Давай отправимся так.

— Ну, ты хоть напиши что-нибудь вроде: «Отправились на поиски Рона с помощью незарегистрированного портала». Только наложи на письмо заклятие, чтобы никто из маглов прочитать не смог. Кстати, мадам Мартен ушла?

— Не знаю, а что?

— Ну, как что? Если она обнаружит, что ещё и мы исчезли, то может умом повредиться.

Гермиона достала мобильный телефон.

— Сейчас позвоню на ресепшн, спрошу… Говорят, ушла.

— Ну, ладно. А с охраной что? Они же видели, как мы вошли.

— Да ничего, — пожала плечами Гермиона, — им до нас нет дела, а когда заступит новая смена, она вообще ничего не будет знать о нас. Секретарша вечером уйдёт домой, да она, наверное, про нас уже и забыла. Я сейчас…

Гермиона, уселась поудобнее и начала стремительно писать, покрывая листок чёткими строками. Через несколько минут она перечитала написанное, положила листок на видное место на столе, придавив гильотинкой, дотронулась до него волшебной палочкой, прошептала заклятье, улыбнулась и сказала:

— Ну, вот и всё, Гарри, теперь я готова. Обними меня. Раз… два… три!!!

 

Глава 3. Где мы?

Магия портала отозвалась противным спазмом в животе, на мгновение закружилась голова. Из пространственного тоннеля их выбросило, как всегда, неожиданно, каменные плиты больно ударили по пяткам. Гарри привычно удержал равновесие и застыл в напряжённой боевой стойке, выставив перед собой волшебную палочку и прижимая к груди Гермиону. Он был готов ответить заклятием на любую атаку. Медленно текли секунды… Атаки не было. Гарри слегка расслабился, выпрямился и, не опуская палочку, огляделся. Они стояли в огромном зале, в котором, кроме них, никого не было.

— Гермиона, ты как? — спросил Гарри, заглядывая в лицо подруге и бережно отводя с её лба растрепавшиеся пряди волос.

— Как всегда — противно… — поморщилась Гермиона. — Впрочем, всё уже прошло, пусти меня, Гарри, я в норме.

— Где это мы? — удивлённо спросила она, оглядевшись по сторонам.

— Понятия не имею. Похоже, на какую-то средневековую базилику. Может, мы в Нотр-Дам?

— Нет, не похоже, там не так. И что это за отвратительный свет?

— Да, освещение странноватое. Похоже, сам воздух светится, я не вижу ни факелов, ни ламп, вообще никаких источников света!

Гермиона взмахнула волшебной палочкой: «Люмос!»

И ничего не произошло.

— Люмос! Люмос!!!

— Гарри, кажется, моя волшебная палочка сломалась… — прошептала Гермиона севшим голосом.

— Как сломалась? Переломилась, что ли?

— Нет, внешне она цела, но… она не работает! Заклятие Люмос — оно ведь детское, я и не помню, когда оно у меня не получалось, а сейчас вот…

— А ну-ка я!

Гарри взмахнул своей палочкой: «Люмос!»

На конце палочки возник светящийся шар.

— Так, у меня работает… Дай мне свою палочку.

Гарри переложил свою волшебную палочку в левую руку, а в правую взял палочку Гермионы. Он знал, что колдовать с помощью чужой волшебной палочки трудно и неприятно. Палочка, мощный волшебный артефакт, привыкает к своему хозяину, и крайне неохотно выполняет чужие команды. Но он был сильным и опытным волшебником и, подавив болезненную отдачу, заставил палочку Гермионы выполнить свою команду, правда, свет получился мерцающим и тусклым.

— Палочка в порядке, Гермиона, она жива, я чувствую…

— Значит, что-то случилось со мной?! — глаза Гермионы расширились от ужаса. — Я потеряла способность колдовать?! Как же мне теперь жить?!!

— Да подожди ты паниковать! На вот, попробуй с моей волшебной палочкой.

— Ой, Гарри, наверное, я не справлюсь с твоей палочкой… Она ведь мужская, в ней такая грубая и недобрая мощь… Да ещё частица силы Того, чьё имя нельзя называть… Я боюсь…

— Попробуй, Гермиона! Пожалуйста. Ты должна побороть себя. Если ты сейчас испугаешься, ты испугаешься навсегда. Держи. Ну… Ну, давай!!!

Гермиона с опаской взяла палочку Гарри, шмыгнула носом, досадливо стёрла со щеки слезинку, глубоко вздохнула и скомандовала: «Лю… Люмос!!!»

На конце волшебной палочки разгорелся тусклый огонёк, подобный тлеющему угольку, и вскоре погас.

— Молодец, Гермиона! — воскликнул Гарри, — ну, вот видишь! Ты смогла! Значит, с тобой всё в порядке!

— Смогла, — вздохнула Гермиона, — но если бы ты знал, чего мне это стоило… Это место просто пожирает мою магию… Боюсь, я не смогу здесь колдовать даже с помощью твоей палочки, Гарри…

— Разве так бывает?

— Никогда про такое не читала, — ответила Гермиона. — Конечно, бывают негаторы, особые талисманы, пожирающие магию, но они действуют на всех. А вот так, чтобы один мог колдовать, а другой нет… По-моему, такого не может быть.

— Выходит, может, — хмуро ответил Гарри. — Ладно, давай пока отложим эту загадку. Нам надо понять, куда мы попали. Мне что-то ничего в голову не приходит.

Гермиона внимательно осматривала помещение. Раз… Другой… И вдруг она резко повернулась к Гарри:

— Знаешь, кажется, я поняла, где мы!

— И где же? Это Кёльнский собор или собор святого Михаила в Брюсселе?

— Да нет же! Это Хогвартс!

— Что-о?! Какой Хогвартс?

— Наш Хогвартс! Да посмотри внимательно, мы же в Большом зале!

Гарри в свою очередь огляделся.

— Хм… А знаешь, похоже… Или не похоже… Никак не пойму! А где звёздное небо, где плавающие в воздухе свечи, где знамёна на стенах, наконец, где столы факультетов?

— Так в том-то и дело! Мы привыкли видеть зал украшенным, преображённым магией Дамблдора, а здесь — голые стены и никакой магии. Просто мы никогда не видели Большой зал таким, вот в чём дело!

— А ведь, кажется, ты права, Гермиона, — удивлённо сказал Гарри, — теперь и я узнаю его очертания. Надо же так — смотреть и не видеть… Значит, мы в Хогвартсе… Что ж, это упрощает дело. Родные стены, как-никак.

— А ты уверен, что вот эти стены — родные? — странным голосом спросила Гермиона.

— Что ты хочешь этим сказать? — удивился Гарри. — Это же наш Хогвартс!

— Не знаю, не знаю… Это Хогвартс, факт. Но вот наш ли он — это ещё большой вопрос. Что-то здесь не так. Не знаю пока что, но чувствую — мы не дома. Во-первых, почему я не могу в Хогвартсе колдовать? Непонятно. Во-вторых, куда девалось убранство и обстановка Большого зала? Я не чувствую ни одного заклятия. И, в третьих, что это за странный свет? Какой-то гнилостный, болотный. Откуда он взялся? Что светится?

— Пожалуй, я кое-что ещё добавлю, — сказал Гарри. — Мне не нравится здешняя тишина. Никогда в Хогвартсе не было так тихо. Мне кажется, что кроме нас с тобой, здесь вообще никого нет.

Гермиона прислушалась, потом зябко передёрнула плечами и прижалась к Гарри:

— Мне страшно!

— Н-да, весёлого здесь и правда маловато… Давай всё-таки уйдём с середины зала, а то торчим тут, как приклеенные. И я не знаю, чьи глаза следят за нами.

— Да-да, ты прав, пойдём скорее, — заторопилась Гермиона.

Они, не сговариваясь, двинулись к своему привычному месту — преподавательскому столу, точнее, к тому месту, где обычно стоял преподавательский стол. В этом Большом зале его не было, не было ни стульев с гербом Хогвартса на высоких спинках, ни пюпитра, на который по традиции опирался директор во время своих выступлений. Пол, вымощенный серыми каменными плитами, был совершенно пуст.

За столом была невысокая дверь, которая вела в проходную комнату. Здесь преподаватели ожидали сигнала директора, чтобы выйти к ученикам всем вместе. Пройдя через эту комнату и недлинный коридор, можно было попасть в гостиную учителей.

Гарри нажал на ручку и толкнул дверь. Дверь не шелохнулась. Он толкнул сильнее. Безрезультатно.

— В чём дело? — удивился Гарри, — разве эта дверь запирается?

— По-моему, здесь никогда не было замка, — откликнулась Гермиона. — Пожалуйста, посвети мне.

Гарри поднёс волшебную палочку к двери, Гермиона нагнулась и стала её внимательно рассматривать.

— Странно… Здесь нет замочной скважины…

— Так что же, дверь заперли изнутри на засов? А зачем?

Он ещё раз дёрнул за ручку:

— Такое ощущение, что дверь изнутри заложили каменной кладкой — я дёргаю, а она не подаётся ни на дюйм. Может, разнести её заклятием? Бомбарда максима? А?

Гермиона болезненно поёжилась.

— Знаешь, Гарри, мне почему-то не хочется здесь шуметь. Каждый шаг грохочет так, будто у нас ноги из чугуна. Давай пока ничего не будем ломать, хорошо? Походим по замку, осмотримся, постараемся понять, что к чему…

— Пожалуй, ты права, у меня такое же чувство. Хотя, с другой стороны, нарастает раздражение, и мне хочется что-нибудь взорвать!

Гермиона накрыла ладонью руку Гарри, заглянула ему в глаза и нежно улыбнулась. И ему вдруг стало хорошо и спокойно…

— Ладно, пойдём отсюда. Надеюсь, выход из Большого зала не закрыт, иначе придётся ломать те двери…

Двери оказались распахнутыми настежь.

Гарри и Гермиона осторожно вышли в коридор и огляделись. Было тихо и пустынно. Та же давящая тишина, гнилостный, болотный свет, мёртвый камень.

— Смотри, Гарри, со стен исчезли все картины!

— И рыцарские доспехи — тоже. Ниши пустуют. Как это понимать? Куда всё исчезло?

— Не знаю… Интересно, а школьные привидения в замке?

— По-моему, мы здесь вообще одни, — сказал Гарри. — Если бы Пивз был в замке, он бы не упустил случая подстроить нам какую-нибудь пакость. Но и он, похоже, куда-то исчез…

Поминутно оглядываясь, Гарри и Гермиона вышли к развилке главных коридоров замка. Сверху над лестницей размещались огромные часы-куранты.

— И часы почему-то стоят… — заметила Гермиона. — Десять минут второго…

Она посмотрела на свои наручные часы и вдруг ойкнула:

— Гарри, посмотри. Мои часы тоже стоят!

— Ну и что? В Хогвартсе магловская электроника не работает.

— Да нет же, ты не понял! Я специально купила себе механические часы, ну, чтобы они работали здесь, в них даже батарейки нет, их нужно заводить раз в неделю.

— Ну, так значит, ты их забыла завести. Расстроилась из-за Рона и забыла, — беспечно пожал плечами Гарри.

— Забыла, говоришь? Может, и забыла. Только вот остановились они тоже на десяти минутах второго… Думаешь, это совпадение?

— Нет, Гермиона, пожалуй, это — не совпадение, — тяжело сказал Гарри, — в этом что-то есть, что-то очень важное, только я пока не знаю, что. Давай пока запишем эти часы в разряд необъяснимых загадок.

Что нам с тобой надо сделать? Нам надо найти Рона и надо каким-то образом выбраться отсюда. Всё остальное — потом. Давай подумаем, где и как мы будем искать Рона? Нам нужна какая-то система, ведь замок огромен, я даже не знаю всех его помещений, например, у слизеринцев и когтевранцев я почти не бывал. Если мы будем бродить по Хогвартсу наугад, нам и жизни не хватит. Надо что-то придумать.

— Давай начнём с гостиной Гриффиндора, — предложила Гермиона, — может быть, там найдём какую-нибудь зацепку.

— А почему Гриффиндора?

— Потому что мне не хочется идти в Слизерин… Да и потом, мы трое — гриффиндорцы.

— Ну что ж, можно и в Гриффиндор, — кивнул Гарри, — надо же с чего-то начинать. А как мы туда войдём?

— То есть?

— Ну, надо же знать пароль для Полной дамы…

— Об этом я не подумала… Ну, как-нибудь упросим её. В конце концов, я — директор! Пригрожу сослать её в слизеринский подвал! Она обязательно струсит!

— Не знаю, как Полная дама, а мне уже страшно, — улыбнулся Гарри. — Ладно, пошли.

Дорогу в гостиную Гриффиндора оба нашли бы, наверное, с завязанными глазами, однако в этом Хогвартсе всё оказалось не так просто. Длинные, мертвенно-унылые и какие-то голые без привычных картин коридоры замка были похожи и в то же время не похожи на те, по которым Гарри и Гермиона ходили много лет. Казалось, что они проложены не так и ведут не туда. Появились какие-то странные изгибы и углы, ходы, ведущие неизвестно куда, и запертые двери. Лестницы, которые в настоящем Хогвартсе постоянно двигались, здесь застыли на полпути от одной лестничной площадки к другой. В одном месте расстояние между ними оказалось слишком большим. Гермиона заглянула в светящийся тускло-зелёным бездонный провал и отшатнулась. Пришлось Гарри с помощью заклятий строить мостик с высокими перилами. Гермиона долго не решилась ступить на него, и переходила, зажмурив глаза и вцепившись в руку Гарри. На другой стороне она долго не могла отдышаться…

Дверь, ведущую в гостиную Гриффиндора, они сначала просто не заметили, потому что портрет Полной дамы, закрывающий её, исчез, как и другие портреты.

— По-моему, это здесь, — сказала Гермиона, внимательно оглядывая коридор. — Непривычно как-то без картин, глазам не за что зацепиться…

— И кого ты будешь пугать? — усмехнулся Гарри, — кажется, о том, что дверь открыть будет просто некому, мы с тобой не подумали. Здесь же даже дверной ручки нет!

Он толкнул дверь, которая даже не шелохнулась.

— Бесполезно, здесь точно так же, как в Большом зале. Похоже, придётся ломать.

— Только, пожалуйста, не заклятием Бомбарда максима, — попросила Гермиона, — а то грохота будет на весь замок.

— Да, шум нам ни к чему, — кивнул Гарри, — постараюсь аккуратно.

Он прикоснулся волшебной палочкой к углу двери и скомандовал Деструктио! Раздалось громкое шипение, по контуру двери побежала ослепительно белая искра, оставляя за собой медленно тускнеющий багровый шрам. Дождавшись, когда контур замкнётся, Гарри сильно ударил ногой по двери, и она грохнулась на пол. По замку прокатилось гулкое эхо, Гермиона болезненно сморщилась.

— Да уж, аккуратнее некуда… — сказала она.

Гарри, ступая по двери, вошёл в комнаты Гриффиндора, а Гермиона задержалась у входа.

— Гарри, — позвала она, — ты помнишь, как была устроена дверь в нашем Хогвартсе?

— Конечно, нет! Мне и в голову не приходило её разглядывать. Что может быть интересного в двери?

— Посмотри, эта дверь, на мой взгляд, довольно необычна.

— А что вообще в Хогвартсе обычно?

— Нет, ты всё-таки посмотри.

Гарри вернулся к Гермионе.

— Ну, что тебя заинтересовало? Дверь как дверь…

— Нет, Гарри. Дверное полотно обычно поворачивается на петлях, так?

— Ну, наверное…

— Посмотри, где здесь петли?

Гарри нагнулся и стал внимательно разглядывать дверной проём.

— А ведь ты права! Какая-то странная дверь. По-моему, это вообще не дверь, я просто вырезал заклятием кусок стены по нарисованному контуру.

— Вот именно! То есть, двери здесь вообще не было! Наверное, так же, как в Большом зале. А значит, Рона здесь быть никак не может, — вздохнула Гермиона. — Зря ломились…

— Ну, раз уж пришли, давай осмотрим комнаты повнимательнее, может, что-нибудь интересное и попадётся.

Гостиная Гриффиндора выглядела совершенно нежилой. В ней не было никакой мебели, на окнах отсутствовали занавеси, а на стенах не было ни одной картины.

— Странное какое-то место, — пробормотала Гермиона, бродя по гостиной. — Мне кажется, здесь никогда не жили, и вообще, кроме нас, не было ни единого человека. Вот, смотри, этот мраморный подоконник был весь исцарапан, а здесь он как новенький. Точнее, как очень старенький, но совершенно нетронутый. Ведь дети есть дети! Они вечно что-то царапают, проливают, рисуют… Конечно, домашние эльфы каждое лето всё моют и чистят, но не до такой же степени!

— По-моему, этот камин ни разу вообще не разжигали, — заметил Гарри. Он заглянул внутрь, подсвечивая себе волшебной палочкой, и присвистнул: — Вот это да! Здесь даже дымохода нет!

— Как это нет?

— А вот так! Сплошная каменная кладка. Это не камин, а муляж, его нельзя разжечь.

— Но мы же всё время жгли камин!

— Конечно, жгли. Но в настоящем Хогвартсе. А мы попали в какое-то его подобие, совпадающее с оригиналом только в общих чертах. Спальни будем осматривать?

— Я думаю, не стоит, там будет то же самое, — устало сказала Гермиона. — Гарри, наколдуй мне какой-нибудь стул, меня ноги не держат… Спасибо.

— Я, кажется, понял, на что всё это похоже, — сказал Гарри, усаживаясь на другой стул. — Ты когда-нибудь играла в компьютерные игры?

— Играла во что-то с детьми, не помню уже во что… А почему ты спрашиваешь?

— Тедди очень увлекался магловскими играми, он называл их бродилками. В них довольно сложные лабиринты, по которым нужно ходить и выполнять всякие задания. Пока задание не выполнишь, дверь в следующую часть лабиринта не откроется. Если попадалось какое-нибудь особенно сложное задание, у парня не хватало терпения, и он пользовался чит-кодами, это такие команды, позволяющие открывать закрытые двери, проходить сквозь стены и всё такое. Так вот, бывало, что он никак не мог открыть дверь, проходил сквозь стену, и оказывалось, что дверь по сюжету игры и не должна была открыться, понимаешь? Он попадал туда, куда попасть был не должен, и программисты эту комнату не отрисовывали. Там были только голые стены. Мне кажется, мы сейчас в такой комнате. Мы ведь, по сути, прошли сквозь стену с помощью заклятия — чит-кода, и попали туда, куда создатель этого замка никого пускать не собирался. Здесь ничего нет, и быть не должно, здесь бесполезно искать какие-то вещи, и уж тем более, здесь не может быть Рона. И в гостиной преподавателей, если она вообще существует, наверное, ничего нет. Я боюсь, что если заклятием прорезать вот эту стену, мы окажемся в мире, где нет ни пространства, ни времени. Вообще, с разрушающими заклятиями нам надо быть поосторожнее. Мы здорово рисковали, ведь гостиной за стеной вообще могло не быть.

— Хотела бы я знать, кто придумал эту компьютерную игру и заставил нас в неё играть! Постой-постой, до меня только сейчас дошло! Ты что же, хочешь сказать, что мы попали в виртуальную реальность?

— Положим, это сказала ты, а не я, у меня и в мыслях ничего такого не было. Но, если допустить, что кто-то сумел создать чудовищный компьютер под управлением безумной программы и каким-то образом ну… пусть встроить нас в эту программу, то как мы поймём, что находимся не в реальном мире?

— Я даже думать об этом не хочу! — прижала пальцы к вискам Гермиона. — Такое бывает только в глупых магловских фильмах, «Мы все в матрице, Нео!»

— Я тоже не хочу, но разбираться-то всё равно придётся, нам ведь надо найти Рона и как-то выбраться отсюда. Пожалуй, здесь нам делать больше ничего. Куда пойдём теперь?

— Знаешь, Гарри, что-то мне от всего этого нехорошо, мне бы прилечь… Только вот где найти безопасное место? Здесь всё чужое, это не наша гостиная.

— Может, попробуем кабинет директора? Вряд ли там будет уютнее, но если придётся ломать дверь и там, на ночь её можно будет загородить книжными шкафами.

— Только пойдём другой дорогой, хорошо? Мне не хочется снова идти по мостику над пропастью…

— Конечно, — сразу согласился Гарри, — только идти придётся почти вдвое дальше, ты как, дойдёшь?

— Дойду, — бледно улыбнулась Гермиона, — спасибо тебе, Гарри, ты так трогательно заботишься обо мне… — она шмыгнула носом.

— Не вздумай плакать! — всполошился Гарри, — ты что? Ну, что ты? Всё будет хорошо, отдохнёшь, поспишь, может, еду какую-нибудь найдём, да и вода нам нужна… А вот завтра прямо с самого утра начнём искать Рона!

— Начнём… — послушно кивнула Гермиона, — что-то я и правда расклеилась… Как ты думаешь, а если я попробую колдовать палочкой Рона, может, у меня лучше получится?

— Это мы тоже попробуем завтра, — сказал Гарри, — сегодня ты слишком устала. Пойдём отсюда.

* * *

До кабинета директора школы они добрались без приключений. Казалось, замок молча следил за ними тысячами бесцветных, пыльных глаз. Под конец пути у Гермионы совсем расстроились нервы, она шла заплетающимися ногами, поминутно оглядываясь и шарахаясь от любой тени. Гарри почти тащил её под руку.

Наконец из-за поворота появилась каменная горгулья, веками охранявшую лестницу в кабинет директора.

— Слава Мерлину, наконец-то дошли… — выдохнула Гермиона, бессильно прислоняясь к стене.

— Интересно, какой здесь действует пароль? — спросил сам себя Гарри. Он постучал волшебной палочкой по пьедесталу, на котором сидело каменное чудище, и произнёс первое, что пришло в голову: «Лимонный щербет!» Горгулья осталась неподвижной. «Сладкие тянучки!» «Вишнёвый сироп!» «Сахарные перья!» Безрезультатно.

Похоже, придётся ломать и здесь, — вздохнул Гарри, поднимаясь по ступеням. Внезапно он присмотрелся и толкнул дверь, она скрипнула и открылась.

— Что там, Гарри? — крикнула снизу Гермиона.

— Здесь открыто! Подожди на всякий случай внизу, я сначала посмотрю, — ответил он и вошёл в кабинет, держа наготове волшебную палочку.

Тишина. Голые каменные стены, вдоль них — книжные шкафы. Ни одного портрета. На полу ковёр. Зелёный полусвет, запустение. Никого и ничего.

Гарри быстро обошёл личные комнаты директора, в которых когда-то жил сначала он, а потом Гермиона, и вернулся ко входу.

— Поднимайся! — крикнул он, — здесь безопасно. Тебе помочь?

— Не надо, я сама, я чуть не умерла со страха одна в этом коридоре!

Гермиона быстро поднялась в кабинет и захлопнула за собой дверь.

— Наконец-то мы в четырёх стенах! — облегчённо выдохнула она. — А что в комнатах?

— Да я особо не разглядывал, но кровать вроде есть. Обрати внимание, кстати, это первое помещение в замке, в котором мы нашли мебель! Книжные шкафы, кровать, кресло… Раковина хоть и не мебель, но тоже… Ого! Вода из крана течёт! А в душе? Ну-ка, ну-ка! Гермиона, похоже, нам в первый раз по-настоящему повезло: даже горячая вода есть! Ржавая, правда, но, думаю, ржавчина сейчас стечёт.

Гарри машинально постучал волшебной палочкой по вешалке, приказал: «Полотенца, халат!» И отшатнулся от неожиданности, когда на ней возник банный халат и пушистые полотенца.

— Что это значит?! — севшим голосом спросил он, — выходит, в замке есть кто-то, кроме нас, ну, тот, кто следит за водой, за полотенцами? Домовые эльфы?

— Похоже, что так, — сказала Гермиона. — Завтра сходим в подвал, попробуем проникнуть на кухню. Вот что, Гарри, попробуй получить хоть что-нибудь на ужин, а я с твоего разрешения приму душ.

— Только не запирайся, мало ли…

Гермиона удивлённо посмотрела на него, и Гарри решил свести разговор в шутку:

— Я не буду подглядывать, обещаю!

Гермиона фыркнула и захлопнула дверь душевой у него перед носом.

Гарри вздохнул и отправился добывать постельное бельё и ужин.

* * *

Пока Гермиона плескалась в душе, Гарри сумел кое-как обставить комнату, получить постельное бельё и даже разжечь огонь в камине (дымоход в директорском камине оказался в наличии).

Когда Гермиона вышла из душа в халате, с полотенцем на голове, порозовевшая и умиротворённая, Гарри с улыбкой пригласил её к столу и сполна насладился произведённым эффектом.

— Откуда ты взял еду?!

— Да оттуда же, откуда и обычно. Постучал волшебной палочкой по столу и заказал ужин. Решил попробовать просто так, на всякий случай, а ужин сразу же и появился. Даже виски моего любимого сорта!

Гермиона упала в кресло и посмотрела на Гарри круглыми глазами.

— Ты… ты понимаешь, что это означает? Вода, полотенца, постельное бельё, теперь ещё и еда… Не мог же ужин возникнуть сам собой! И откуда взялись свежие продукты?

— Понятия не имею, — пожал плечами Гарри, — по мне, так главное, что все эти вещи реально существуют. Если бы их не было, нам пришлось бы гораздо хуже. А сейчас давай ужинать, остынет всё…

— Нет, подожди! — перехватила его руку с вилкой Гермиона, — сначала давай запрём дверь, а то мне как-то неуютно…

Гарри вздохнул, взял волшебную палочку и пошёл в кабинет. Гермиона, придерживая расходящиеся полы халата, отправилась за ним.

В двери директорского кабинета не было магловского замка, с обязанностями привратника отлично справлялась горгулья, но в этом Хогвартсе она была просто каменным истуканом. Ни Гарри, ни всезнайка Гермиона не имели представления, кто и когда наложил на неё заклятие, и как это заклятие работает. Здесь оно не работало. Приходилось обходиться подручными средствами. Гарри вздохнул, навёл волшебную палочку на ближайший к двери шкаф и скомандовал: «Локомотор книжный шкаф!» Высоченный шкаф, набитый книгами, даже не шелохнулся.

— Ну, демоны лысые! — ругнулся Гарри, — чего-то в этом роде я и ожидал! Шкаф привинчен к стене, что ли? Кому могла прийти в голову такая светлая идея?

Оказалось, однако, что шкаф не привинчен к стене. Всё было гораздо хуже.

Разглядывая книжный шкаф, Гермиона наклонилось, её халатик распахнулся. Гарри с трудом отвёл глаза.

— Гарри, посмотри на это чудо, — позвала Гермиона, — я такого в жизни не видела.

Гарри подошёл к ней и наклонился, пощекотав носом мочку уха. Гермиона покрутила головой и засмеялась:

— Гарри, перестань, ну что ты как мальчишка?

— Разве плохо, когда мужчина ведёт себя как мальчишка?

— Вот найдём Рона, я ему на тебя нажалуюсь! — не подумав, ляпнула Гермиона.

— То-то ему будет радость… — хмыкнул Гарри.

Гермиона покраснела и промолчала.

— Ну, что тут у тебя?

— Посмотри на угол шкафа.

— Что на него смотреть-то? Ну, угол как угол, пыльный…

— Внимательно смотри! И на него смотри, а не на меня! — она запахнула халат. — Ничего не замечаешь?

Гарри пригляделся:

— Вот это да!

Шкаф представлял собой единое целое со стеной кабинета, он как бы вырастал из стены, причём там, где было положено закончиться камню и начаться дереву, фактура материала менялась. Казалось, шкаф вырубили из камня и искусно раскрасили под морёный дуб.

— Неудивительно, что мне не удалось его сдвинуть! Что ж, значит, баррикады не будет. Придётся ограничиться охранными заклятиями. Мерлин мой, как давно я ими не пользовался! Помогай, Гермиона!

Гарри долго читал заклятия, водил волшебной палочкой по полу и стенам кабинета и остался доволен только тогда, когда в воздухе перед входом возникла мерцающая сеть.

— Всё! Что мог, сделал. Пошли ужинать.

— Я бы добавила кое-что ещё, — сказала Гермиона, — но колдовать здесь я не могу, а учить тебя — слишком долго. Ладно, будем надеяться, что если сюда кто-то или что-то полезет, твои заклятия задержат его хоть ненадолго.

* * *

— Ну зачем ты заказал бифштексы с жареной картошкой?

— А что плохого в бифштексах? — удивился Гарри.

— Это слишком тяжёлая еда! Да ещё и картошка… Я уже немолода, мне нужно думать о талии…

— У тебя превосходная талия! — льстиво сказал Гарри, — совсем такая, как при окончании Хогвартса.

— Да ну тебя! — отмахнулась Гермиона, — сейчас вот наемся, и всю ночь будут кошмары мучать…

— В этом месте вообще-то не стоит ждать приятных сновидений, — усмехнулся Гарри. — Так что, может тебе заказать что-нибудь другое?

— Ладно уж, только в следующий раз закажи что-нибудь полегче, — сказала Гермиона с набитым ртом.

Глядя, как она орудует ножом и вилкой, Гарри внутренне посмеялся и решил, что заказ он сделал правильно.

— Я подумал, вдруг в другой раз нам поесть не дадут? Надо заправиться, как следует…

— Ох, вкусно как… — сказала Гермиона, подбирая с тарелки остатки соуса. — А чай есть?

— Да вот же чайник стоит… Подогреть?

— Да, пожалуй… Как же всё-таки неудобно без волшебной палочки. Чувствуешь себя, как без рук. Бедные женщины-сквибы! Как они ведут домашнее хозяйство? Не представляю себе…

— Дело привычки… Маглы вообще не умеют колдовать, однако живут как-то.

— У маглов давным-давно есть техника, а волшебники только начинают присматриваться к ней. Мы словно дикари из сельвы…

— Врастание в мир маглов — один из пунктов моей министерской программы, — заметил Гарри, — я считаю его одним из самых важных, и буду бороться за его выполнение, ну, если, конечно…

— Одна бы я ни за что не справилась, но ты, Гарри Джеймс Поттер, выкручивался и не из таких передряг, и нас вытягивал. Я в тебя верю!

— Спасибо на добром слове, — улыбнулся Гарри. — А то я уже собирался отчаиваться, но теперь, конечно, другое дело. Теперь придётся оправдывать высокое доверие избирателей.

— Хихикаешь? Это хорошо. Мне не нравится, когда ты мрачный, — заметила Гермиона, изящно помешивая ложечкой в чашке. — Как ты думаешь, Гарри, почему в директорском кабинете всё не так?

— То есть? — повернулся к ней всем телом Гарри, — что значит «не так»?

— Ну, я хотела сказать, что в Большом зале и в гостиной Гриффиндора всё какое-то запущенное, заброшенное, как будто там не бывали много лет…

— Здесь тоже не бывали много лет. Когда я хотел разжечь камин, дрова от старости рассыпались в труху, пришлось потребовать новые.

— Интересно… — задумчиво сказала Гермиона, — как ты думаешь, кто создал этот Хогвартс?

— По-моему, вариантов немного…

— Тёмный лорд?

— Больше некому. Да я и не знаю другого волшебника такой мощи. Только Дамблдор, но ему-то это было зачем? Ведь у него был настоящий замок… Ну и потом, смотри, всё сходится: почему ты не можешь здесь колдовать, а я могу? Да потому что тёмная магия Волан-де-Морта подавляет всё светлое, чистое, в твоей магии нет ни капельки тьмы. А вот я — другое дело. Я был Нагайной, я был крестражем Тёмного лорда, наши с ним волшебные палочки — сёстры. Я в каком-то смысле сродни ему, поэтому его создание, замок, принимает меня за меня и выполняет мои приказы как его. Поэтому-то мы получили еду и воду. Ведь, как ни крути, Волан-де-Морт был человеком, и ему тоже нужно было есть, пить и спать. Поэтому кабинетом директора, в отличие от гостиных и классных комнат, он рассчитывал пользоваться и оборудовал его для своих нужд. Нам повезло, что мы догадались сюда прийти.

— А зачем он создал этот замок, эту тень истинного Хогвартса?

— Ну, это мы с тобой вряд ли когда-нибудь узнаем… Нам бы найти Рона и выбраться отсюда. А уж этот замок пусть болтается в междумирье, или не знаю уж где он его создал, и дальше.

— Получается, что Волан-де-Морт не успел воспользоваться замком?

— Наверное… Но, опять-таки, точно мы не знаем. Однако меня радует, что уж точно не воспользуется!

— Ладно, Гарри, пора спать, — Гермиона зевнула, прикрыв ладошкой рот. — А что мы будем делать завтра?

— Я думаю, сначала попробуем проникнуть на кухню. Если Тёмный лорд замуровал там домашних эльфов, они должны что-то знать — про Рона и про то, как отсюда выбраться. А потом я бы прогулялся по территории школы. Надо выйти на улицу, может, там найдём что-нибудь интересное?

Иди, ложись, бельё, между прочим, свежее, а я уберу со стола и приду к тебе.

— Сейчас, — сказала Гермиона, — только возьму какую-нибудь книгу почитать перед сном.

Она ушла в библиотеку и через несколько минут вернулась с пустыми руками, нервно посмеиваясь.

— Ты что? — удивился Гарри, — испугалась чего-то?

— Не то чтобы испугалась… — пожала плечами Гермиона, — но книги в библиотеке необычные.

— Что может быть необычного в книгах?

— А ты посмотри сам.

Гарри вышел в библиотеку и потянул со стеллажа первую попавшуюся книгу. Книга не поддалась. Гарри потянул соседнюю — безрезультатно.

— Люмос! — приказал он и поднёс волшебную палочку к полке. Обложки книг были очень похожи на настоящие, но представляли собой единое целое. Это были не книги.

— Похоже, Волан-де-Морт не был любителем чтения, — сказал Гарри.

— Придётся засыпать без книги…

— Ну, хочешь, я тебе колыбельную спою?

— Мерлин мой, только не это! — ужаснулась Гермиона.

 

Глава 4. Воспоминания

Гарри долго не мог заснуть — его раздражала неестественная, вязкая, какая-то болезненная тишина, которая окутывала замок. Обычно днём Хогвартс звенел детскими голосами и смехом, визгом младшеклассников, осваивавших мётлы, ударами квиддичных бит по мячам-бладжерам, к вечеру замок затихал, и ночью погружался в спокойный сон. Здесь же было совсем другое. Тишину нельзя было назвать кладбищенской, потому что и на кладбище шелестит в ветвях деревьев ветерок, перекликаются ночные птицы, слышен шум далёкого поезда. В этом Хогвартсе звуков не было вообще.

Гарри лежал на спине, боясь пошевелиться и разбудить сладко спящую Гермиону. Наконец он задремал и провалился в череду несвязных, мутных видений, из глубин которых выплыло злобное лицо Волан-де-Морта, напоминающее морду Нагайны. Тёмный лорд что-то говорил, его безгубый рот шевелился, но почему-то совершенно беззвучно. Гарри знал, что эти слова касаются его, он обязательно должен был услышать и понять их, но… не мог! Никак не мог. Гарри сделал шаг к Волан-де-Морту, его отвратительное лицо приблизилось и… пропало.

Гарри открыл глаза. Бухало сердце, кровь стучала в ушах, лоб был мокрым. Он осторожно перевёл дыхание и повернул голову на подушке налево. В зеленоватом рассеянном свете на лице Гермионы запали глубокие чёрные тени, она выглядела старой и больной. В какой-то миг Гарри показалось, что Гермиона не дышит, и он в панике рванулся к ней.

Гермиона открыла глаза:

— Ты что, Гарри?

— Ничего… Со сна показалось нехорошее. Извини, что разбудил, спи.

Но Гермиону обмануть было невозможно. Извечным женским чутьём она ощутила, что лежащему рядом с ней мужчине, её мужчине, плохо. Она положила тёплую ладонь ему на лоб и прошептала:

— Двигайся ко мне. Положи голову на плечо… Вот так… Сейчас ты заснёшь.

* * *

Ни дня, ни ночи в этом Хогвартсе не было. О том, что настало утро, Гарри понял по тому, что он проголодался и ему больше не хочется спать.

— Госпожа профессор, просыпайтесь, — тихонько позвал он.

Гермиона вздохнула, натянула одеяло на голову и повернулась лицом к стене.

«Значит, завтрак опять на мне», — с усмешкой подумал Гарри, спуская ноги с кровати, — «и это опять будет не овсянка».

— Мне, пожалуйста, яйцо всмятку, тосты с апельсиновым джемом и кофе, — раздалось из-за спины.

— Ты же спишь? — удивился Гарри, поворачиваясь к постели.

— Сплю, — сонно подтвердила Гермиона, — но кофе всё равно хочу. Горячего. И тосты чтобы были тёплыми…

— Ну, не знаю, — развёл руками Гарри, — я, конечно, сделаю всё, что смогу, но…

— Сделай, пожалуйста, а я сейчас встану. Вот ещё минуточку, и сразу встану…

— Да лежи на здоровье, можно подумать, я тебя из постели гоню! Я ещё в душе не был.

— Не был? Вот хорошо… тогда я ещё… пять минуток… — и Гермиона повернулась на бок, сладко обняв подушку.

Окончательно разбудил её запах кофе.

— Ночью всё было спокойно? Я заснула, как будто провалилась, ничего не помню…

— Вроде спокойно, заклятия наши в целости и сохранности, я проверил. Ночью мне, правда, всякая чепуха снилась…

— Это были такие же сны, как тогда, когда Он был жив? — немедленно напряглась Гермиона.

— Нет, обычные сны. Наверное, просто устал, за день слишком много всего случилось, ну и смешалось всё в голове. Ничего страшного, но пока в голове вата. А ты хорошо спала?

— Наверное, хорошо, я ничего не помню. Странно, да? — беспечно сказала Гермиона, заканчивая завтрак.

— Почему странно? Нормально… У тебя здоровая психика тренированной волшебницы. Что ж, пожалуй, нам пора. Ты собирайся, а я пока сниму с двери защитные заклятия.

Они вышли из кабинета директора и направились к лестнице, ведущей в подвалы замка.

В Хогвартсе ничего не менялось. Всё тот же зеленоватый свет, пустота и тишина. Гарри и Гермиона уже немного привыкли к ним, и чувствовали себя заметно спокойнее, а может, сказалась ночь отдыха.

— Гермиона, ты помнишь, как Фред и Джордж научили нас добывать на кухне сладости, и мы кормили ими весь факультет? — улыбнулся Гарри. — А помнишь ГАВНЭ, как ты собиралась освободить домашних эльфов Хогвартса и без устали вязала для них носки? А эти носки забирал Добби и носил сам.

А Винки помнишь? Интересно, что с ней стало? Ты не знаешь?

— Нет, не знаю, — покачала головой Гермиона, — я даже не сразу вспомнила, кто она такая. А когда-то её судьба была для меня такой важной! Наверное, с возрастом мы становимся чёрствыми и равнодушными…

Гарри промолчал.

— А ещё я помню, как мы пошли на званый вечер к Почти Безголовому Нику, там было ужас как холодно, призраки угощались какой-то тухлятиной, играла совершенно дикая музыка. Бр-р-р…

— Пожалуй, я сейчас и не найду тот подвал, где Ник принимал гостей. В детстве мы знали замок лучше!

Гарри и Гермиона шли уже довольно долго. Учебные классы давно кончились, перед ними тянулся скучный коридор, который поворачивал то влево, то вправо. Иногда попадались наглухо закрытые двери, ниши, какие-то тёмные коридоры.

— По-моему, кухня где-то здесь, — сказала Гермиона, озираясь по сторонам.

— Как же, оказывается, неудобно без картин! Найти нужное место в замке почти невозможно. Помнится, для того, чтобы открылась дверь на кухню, нужно было пощекотать грушу на натюрморте. Если щекотать правильно, груша хихикала и дверь открывалась. Натюрморта нет и в помине, что будем щекотать?

— Да и двери не видно, — заметила Гермиона, — голая стена. Может, мы ошиблись?

— Может, и ошиблись, немудрено! Но что нам теперь делать? Можно, конечно, сломать стену. Но, во-первых, мы можем вывалиться неизвестно куда, а, во-вторых, а вдруг заклятие еды и питья перестанет действовать? Сейчас мы, по крайней мере, не умрём от голода и жажды, стоит ли рисковать? А вдруг там, за стеной, нет никаких эльфов?

— А кто же тогда? — удивилась Гермиона.

— Откуда я знаю, как Волан-де-Морт тут всё устроил? Всё-таки он был великим магом, сильнее его был только Дамблдор.

— Продукты и вода не могут возникать из ничего, сам знаешь, это один из основных законов магии.

— Значит, его заклятие незаметно грабит какой-нибудь продуктовый склад… Продукты-то свежие!

— Ладно, будем считать, что наша попытка встретиться с домашними эльфами оказалась неудачной, пойдём обратно.

— Послушай, Гарри, а помнишь, братья Уизли нашли какие-то потайные ходы, и вы по ним проникали в Хогсмид? Вдруг один из них каким-то чудом сохранился, и мы по нему сможем выбраться из замка?

— Вряд ли, — покачал головой тот, — не стал бы Волан-де-Морт копировать такие мелочи. Зачем ему потайные ходы в Хогсмид?

— Не знаю, зачем, но попробовать-то можно?

— Кстати, один из этих ходов, по-моему, был где-то неподалёку, за статуей ведьмы. Статуи, конечно, нет, стало быть, ход будет виден из коридора. Давай-ка свернём сюда и поищем.

Они свернули в сторону и долго бродили по коридору, осматривая все попадающиеся ниши.

— То ли мы свернули не туда, то ли хода нет, скорее, второе, — сказал Гарри. — Ведь Тёмный лорд не знал про них, у него же не было Карты Мародёров.

— Карта… карта… — вдруг забормотала Гермиона, застыв на месте. — Что-то такое крутится в голове насчёт карты, никак не могу поймать мысль. Нет, сбежала! — досадливо прищёлкнула она пальцами. — А ведь казалось — что-то важное…

— Ладно, может, потом вспомнишь. Пошли отсюда, пока я дорогу помню, а то заблудимся ещё…

И они пошли обратно. Коридоры, коридоры, хмурые каменные стены, стёртые ступени, сводчатые потолки… Тишина начинала давить на уши и, чтобы нарушить её, Гарри наигранно бодрым голосом спросил:

— Гермиона, а ты не знаешь, в каком, собственно говоря, архитектурном стиле построен замок Хогвартса?

— Этому вопросу посвящено множество работ, но точного ответа не существует, да и не может существовать.

— Почему не может?

— Да потому, что сначала нужно договориться, о каком замке идёт речь. Школа Хогвартс ведь была основана очень давно, около тысячи лет назад, тогда и замка-то, наверное, не было. Скорее всего, был деревянный дом, вокруг которого был насыпан земляной вал, а на нём стоял палисад, тоже деревянный. Потом появились каменные башни, деревянные стены постепенно заменялись каменными, сам замок тоже много раз перестраивался. Здесь можно найти элементы романского стиля, высокой готики, пламенеющей готики и более поздней архитектуры. Хогвартс невероятно эклектичен. Мы ведь даже не знаем, как строили замок — как обычное здание или с помощью заклинаний. Археологические раскопки на территории Хогвартса, кстати говоря, не проводились ни разу.

— Да? А почему?

— Да потому, что среди волшебников до сих пор не было ни одного археолога. Ну не маглов же приглашать! Может быть, в будущем…

— Да, действительно, об этом я как-то не подумал, — почесал в затылке Гарри, — да и что мы найдём? Какие-нибудь черепки или ушедший от молодецкого удара в землю бладжер?

— Вот и другие директора рассуждали, наверное, примерно, так же, — хмыкнула Гермиона. — Слава Мерлину, наконец-то мы выбрались из этих унылых подвалов. Постой! Что это такое? Ты ничего не слышишь?

— Да вроде нет… — пожал плечами Гарри.

— А сейчас? Вот сейчас?!

— Пожалуй, да, что-то такое слышу… осторожно! Демоны лысые, это ещё что такое?

Из-за поворота коридора слышался быстро нарастающий странный звук, как будто множество когтей царапало камень. Гарри выхватил волшебную палочку и отодвинул за спину Гермиону. Через несколько секунд причина шума стала ясна — из-за поворота выскочила отвратительная тварь и помчалась в сторону Гарри и Гермионы с явно недружелюбными намерениями. Это было существо, напоминающее обычную сороконожку, но десяти футов длиной и толстое, как бревно. Суставчатое тело было покрыто чем-то вроде хитиновой брони, множество ног было снабжено внушительными когтями, а под двумя чёрными, бессмысленными глазами размером с яблоко, шевелились жвалы, вымазанные зеленоватой слизью. Существо выглядело донельзя мерзким и очень опасным. Оно двигалось молча, только царапали каменный пол когти и тёрлись друг о друга сочленения панциря.

Гермиона взвизгнула.

Гарри, не раздумывая, навёл волшебную палочку на монстра и скомандовал: «Авада Кедавра!»

Замок неожиданно отреагировал на непростительное заклятие всеобъемлющим гудением, как гигантский орган, звучащий в нижнем регистре. Казалось, гудят стены, пол, потолок — весь Хогвартс.

Гарри от неожиданности вздрогнул и пригнулся.

Бегущая тварь судорожно задёргала ногами, грохнулась на камни и, прежде чем издохнуть, по инерции проехала на брюхе ещё несколько футов.

— Ничего себе… — пробормотал Гарри, опуская палочку.

— Гарри, сзади! — полоснул по ушам истошный вопль Гермионы.

Стремительный поворот и:

— Авада Кедавра!!!

Ещё одна гигантская сороконожка рухнула на пол. Теперь уже Гарри, не опуская палочки, медленно поворачивался вокруг себя, ожидая нападения очередного монстра. Но всё было тихо.

— Повезло нам, что они не застали нас врасплох, — дрогнувшим голосом сказала Гермиона. — Это какая-то новая пакость, я про такую ни в одном бестиарии не читала…

— Какая разница, новая или старая? Ясно как день, что в одиночку тебе по замку ходить нельзя, ведь без волшебной палочки ты совершенно беззащитна!

— Знаешь, Гарри, мне почему-то не хочется тебе возражать… Буду прятаться за твоей спиной.

— Вот это правильно, и лучше слева, чтобы ненароком не угодить под заклятие.

— Что будем делать с трупами? — спросила Гермиона, брезгливо дотрагиваясь носком туфли до панциря ближайшей сороконожки.

— А что с ними делать? Пусть себе валяются.

— Что ты, Гарри! Если бы это были магические существа, они бы от твоего заклятия исчезли, но их тела остались, значит, они из плоти и крови. Если их бросить, они начнут разлагаться, и весь замок наполнится смрадом. Их нужно выбросить.

— Ну что ж, можно и выбросить. Только могилы для них я копать не буду, бросим их в озеро подальше от берега, кальмар сожрёт. Заодно посмотрим, что происходит на улице. А то мы здесь уже вторые сутки, а всё по замку бродим.

Локомотор трупы! — приказал Гарри, указывая волшебной палочкой на сороконожек. Они поднялись в воздух и, медленно покачиваясь и переворачиваясь, поплыли к выходу.

— Смотри, Гарри, не наступи на пятна на полу, это яд! Видишь, как дымится?

С челюстей мёртвых сороконожек стекало какое-то тягучее вещество и капало на пол. Там, где капля яда соприкасалась с камнем, с шипением вздымалось облачко жёлтого дыма, а на полу оставалось чёрное пятно.

— Ничего себе! Они что, вырабатывают концентрированную кислоту? — с удивлением спросил Гарри.

— А может, ещё что похуже…

— Будем надеяться, что в замке их немного, иначе и нам, и Рону здесь оставаться смертельно опасно. Демоны лысые! Как пропихнуть эту падаль в двери?!

Тела мёртвых сороконожек плотно закупорили выход. Гарри стоило немалого труда пропихнуть их на улицу поодиночке. Чтобы не слышать его брань, Гермиона решила отойти подальше.

— Стой! Ты куда?! А если там ещё одна? Стой здесь!

— Тогда не ругайся как какой-нибудь Наземникус Флетчер!

Гарри смутился.

— Да, извини, что-то я забылся… Эту мерзость приличными словами язык не поворачивается называть! Ладно, я их всё-таки пропихнул, пойдём к озеру.

Они вышли из замка и замерли в изумлении. Перед ними лежала странная, почти апокалиптическая картина. Часть территории Хогвартса была накрыта гигантским тусклым колпаком, воздух под которым был совершенно неподвижен и слабо светился. Ни единого дуновения ветерка, ни малейшего ощущения свежего воздуха, какое бывает на открытом пространстве. Казалось, они и не выходили из замка.

Гарри сделал шаг и услышал под ногами странное шуршание. Он посмотрел вниз и увидел облачка серого праха, взлетающие вокруг его обуви. Трава давно истлела и при малейшем касании обращалась в пыль. Редкие деревья засохли, листва с них облетела и лежала кучами на земле, ведь ветра не было.

Впереди лежало озеро, жутковатое в своей неподвижности. На поверхности не было ни волн, ни малейшей ряби. Вода напоминала расплавленный свинец, залитый в берега, да так и застывший.

— Н-да-а… — протянул Гарри, — примерно так я и представлял себе последствия ядерной войны, развязанной маглами. Кругом смерть. Всё, что могло умереть, умерло, всё, что могло разложиться, распалось в прах. Какое-то гигантское кладбище… Такое мог придумать только больной разум Волан-де-Морта. Теперь я не сомневаюсь: всё это — его рук дело.

— Жутко как… — тихо сказала Гермиона, и голос её потух, растворился в мёртвой тишине.

— Ладно, пойдём к озеру, надо выбросить эту дрянь, — хмуро сказал Гарри. Ему тоже было не по себе.

Они спустились к воде, Гарри размахнулся и швырнул палочкой сороконожек в воду. Трупы взлетели, описали плавную дугу и с глухим шлепком рухнули в воду, закачавшись на поверхности.

И тут вода закипела. Сороконожки как будто ожили — они закружились на поверхности, стали подскакивать и корчиться. Под водой появились расплывчатые тени, которые двинулись к берегу. На поверхности появились сначала головы, затем плечи существ, похожих на людей с явными следами разложения на обнажённых телах, с водорослями в волосах и гроздьями пиявок на отбеленной водой кожей. Вместо глаз на их лицах были бесформенные бельма. Различить, кто из них при жизни был мужчиной, а кто женщиной, не представлялось возможным, они были начисто лишены признаков пола, словно скверно изготовленные манекены. Существа явно почуяли Гарри и Гермиону и, шатаясь, полезли из воды, стараясь взять их в полукольцо.

— Что это, Гарри?! — прошептала Гермиона.

— Инферналы!

— Кто?

— Инферналы, слуги Волан-де-Морта. Потом, Гермиона, потом! Отойди назад.

Гарри секунду раздумывал, потом сделал волшебной палочкой сложное движение и выкрикнул: «Адеско Файр!»

С гудением вспыхнула стена огня. Она двинулась в сторону озера, сжигая всё на своём пути и оставляя за собой чёрную, покрытую копотью землю.

Инферналы дрогнули, затем, не поворачиваясь, побрели обратно к воде, словно автоматы, у которых включили задний ход. Двигались они медленно и неуклюже, несколько инферналов споткнулись и рухнули на землю. Они бестолково копошились, пытаясь подняться, но тут до них дошла стена пламени.

Клуб чёрного дыма, треск горящих костей — и от инфернала на земле оставалось только закопчённое пятно. Гарри сморщился, Гермиона отвернулась. Уцелевшие инферналы вошли в воду и погрузились в глубины озера, утащив с собой трупы сороконожек. Огонь, дойдя до уреза воды, ярко вспыхнул и с громким шипением погас.

Над озером опять воцарилась тишина.

— А я-то надеялся сбежать из Хогвартса с помощью жаброслей, — криво усмехнулся Гарри, — теперь я к озеру и близко не подойду. Сражаться под водой с толпой мертвецов — благодарю покорно.

— Пойдём отсюда поскорее, — попросила Гермиона. — Когда мы вернёмся, ну… если вернёмся, я уже, наверное, никогда не смогу спокойно сидеть на берегу озера и кормить хлебом кальмара. У меня всё время будут стоять перед глазами эти жуткие монстры. Кстати, откуда ты про них знаешь, Гарри?

— Так я их видел раньше!

— Видел? Где?

— А помнишь, я рассказывал, как мы с Дамблдором добывали крестраж, спрятанный на острове в пещерном озере? Вот в этом озере как раз и жили инферналы. Тогда они чуть-чуть не утащили нас с Дамблдором под воду, еле отбились. Дамблдор говорил, что это слуги Тёмного лорда.

— Что ж, всё сходится, — вздохнула Гермиона. — Значит этот Хогвартс — действительно создан Волан-де-Мортом, раз в озере появились его слуги. Никогда ничего подобного здесь не было!

— Выходит, так… — согласился Гарри. — Давай обойдём замок, вдруг найдём что-нибудь интересное?

Они пошли от озера, стараясь не задевать ногами иссохшую траву, однако далеко уйти не смогли. Дорогу им преградила мутно-серая упругая стена, загибающаяся кверху подобно огромной крышке. Хижина Хагрида, Запретный лес, стадион для квиддича оказались по другую сторону стены и были недоступны. В одном месте Гарри и Гермиона увидели дерево, рассечённое стеной на две части. Корень был на этой стороны, а изогнутый ствол клонился наружу и был обрезан стеной.

— А давай выдолбим ствол и через него вылезем наружу? — предложила Гермиона.

— Давай, только сначала двум профессорам придётся отрастить клювы, как у дятлов. Ты же специалист по анимагии, сможешь?

— Я передумала! — тут же заявила Гермиона, — ствол мы долбить не будем! Смотри-ка, вон оранжереи, пойдём, посмотрим, что в них?

Дверь в ближайшую оранжерею оказалась не заперта. Пол был заставлен ящиками с давным-давно погибшими растениями. Из когда-то нарядных цветочных горшков, покрытых яркой, разноцветной глазурью, торчали стебельки, напоминающие кости, обглоданные временем. Гарри прошёл по оранжерее, наклонился, что-то поднял и отряхнул от пыли.

— Что там у тебя? — спросила Гермиона, — что-нибудь интересное нашёл?

— Да нет… Всего лишь наушники для школьников… — невесело сказал Гарри, бросая вещицу обратно на пол. — Помнишь, как мы мандрагоры пересаживали? Они ещё верещали и кусались, а Долгопупс криво надел наушники и хлопнулся в обморок.

— Почему здесь всё такое… мёртвое? — спросила Гермиона. — почему всё засохло?

— Так ведь растения не могут жить без воды! А здесь вообще нет климата в обычном смысле слова, дождей, наверное, не бывает, почва сухая, как песок в пустыне, вот растения и погибли. Удивительно вообще, что мы можем здесь дышать…

— Как раз в этом нет ничего удивительного, — возразила Гермиона, — Волан-де-Морт хоть и не полноценный человек, но всё-таки ну… человекообразное существо. Ему же надо дышать, и вообще, ему нужны были обычные человеческие условия. Но полноценно заменить магией природу он всё-таки не мог, поэтому создал вот такой суррогат. Вообще-то после смерти мага его чары обычно рассеиваются, а этот Хогвартс целёхонек. Наверное, пределы могущества Тёмного лорда до конца понимал только Дамблдор.

— С другой стороны, магия Тёмного лорда, возможно, действует потому, что он окончательно не исчез из мира. Да, он развоплощён, превратился в какое-то мелкое, хнычущее, неразумное создание, помнишь, я рассказывал тебе о нашей встрече с Дамблдором после моей… смерти?

Гермиона кивнула.

— Так вот, волшебная палочка вышвырнула Волан-де-Морта из кругов этого мира, но не уничтожила окончательно. Похоже, зло невозможно избыть окончательно, ибо зло, в сущности, есть обратная сторона добра. Уничтожь одно — исчезнет другое, и мир рухнет. Поэтому Тёмный лорд существует в какой-то ипостаси и пребудет в ней, возможно, до конца времени, но его магия или какие-то её остатки действуют. Другого объяснения у меня нет.

— Наверное, так всё и есть, — вздохнула Гермиона. — Только не надо об этом никому говорить. Пойми, люди искренне верят в то, что повторение того ужаса, который они пережили двадцать лет назад, невозможно. Наверное, на их веку ничего такого и не будет. Нам выпало жить с этим знанием, а они пусть будут избавлены от него…

Беседуя, Гарри и Гермиона обошли вокруг замка. Везде было одно и то же: застоявшийся, слабо светящийся воздух, мёртвые растения, тлен, запустение.

— Знаешь, Гарри, когда мы бродили по замку, мне хотелось поскорее выйти на свежий воздух, я думала, там будет легче дышаться, а сейчас я хочу обратно. Меня прямо-таки тянет поскорее оказаться под надёжными каменными сводами. Это небо, эта земля и воздух — они какие-то ненастоящие, даже воду Тёмный лорд смог убить… — вздохнула Гермиона.

— Что ж, думаю, ничего интересного мы здесь больше не найдём, — ответил Гарри. — Всё, что интересовало Волан-де-Морта — в замке, а его окрестности попали под купол просто по необходимости, не может же замок висеть в воздухе!

Они свернули за угол и, не сговариваясь, замерли. Перед ними сияла чистым белоснежным мрамором гробница Дамблдора.

— Вон оно как… — пробормотал Гарри, — и Дамблдор, значит, здесь. Ну, точнее говоря, его телесная оболочка, потому что…

— Я помню, — прервала его Гермиона, не желая, чтобы Гарри снова погружался в мучительные воспоминания. — Давай подойдём поближе. Хоть бы одна зелёная ветка, чтобы положить на могилу…

Гарри взмахнул палочкой: «Орхидеус!»

— Вот, положи букет… Лучше бы розы, но розы я создавать не умею…

Гермиона положила цветы на надгробную плиту и нежно погладила полированный мрамор.

— Спите спокойно, профессор, — сказала она и смахнула слезу.

Гарри обошёл саркофаг:

— А ведь гробница в полной сохранности! — вдруг напряжённым голосом сказал он.

— Ну и что? — спросила Гермиона.

— Как что? Ты разве не помнишь? В нашем мире Дамблдора ведь похоронили с Бузинной палочкой, и Волан-де-Морт потом забрал её. А раз надгробная плита не сдвинута, значит, палочка ещё там, а она — самый могучий артефакт за всю историю волшебного мира.

— Ты предлагаешь… — с ужасом прошептала Гермиона. — Но… это невозможно!

Гарри молчал.

— Кто осмелится сделать это? Я — ни за что!

— Давай пока не будем обсуждать этот вариант, — ответил он. — Оставим его на самый крайний случай. Но если все другие способы не помогут… Я думаю, профессор не обидится на нас. Кстати, теперь мы можем более-менее точно определить, когда Тёмный лорд создал Тень Хогвартса.

— Какое это имеет значение? — пожала плечами Гермиона.

— Понятия не имею. Но знать всегда лучше, чем не знать, разве нет?

— Да, конечно… Давай всё-таки вернёмся в замок, запрёмся в кабинете директора, разожжём камин и подумаем, что нам делать дальше.

* * *

— Мы здесь уже второй день, а ни на шаг не придвинулись к спасению Рона, мы даже не знаем, где его искать! — сказала Гермиона, вертя в руках кофейную чашку. Она выглядела усталой и расстроенной.

— Мы обязательно найдём Рона! — убеждённо сказал Гарри, — просто не можем не найти! Ведь это наш Хогвартс! Пусть и не настоящий, пусть копия, созданная Тёмным лордом, но всё равно! Будем обходить комнату за комнатой, класс за классом, коридор за коридором!

— И, в конце концов, найдём его тело… — мрачно возразила Гермиона. — Сколько человек может прожить без воды? Вспомни, ведь в этом Хогвартсе вода и пища есть только здесь!

— Точнее, мы нашли их только здесь, — поправил Гарри. — Не думаю, что Рона решили убить таким сложным способом. Если бы похитителям была нужна его смерть, покушения легче было организовать в Париже.

— А если похитителям Рон вовсе не нужен, а нужны им ты и я? Тогда они могли просто бросить его в какой-нибудь запертой комнате!

— Если так, почему они не дают о себе знать? Ловушка захлопнулась, мы попались. Самое время предъявлять требования! Но, похоже, мы здесь одни.

— Гадать можно бесконечно, мы слишком мало знаем! — сказала Гермиона, со звоном ставя чашку на блюдце. Ложечка зазвенела и упала на каменный пол. Гарри нагнулся, чтобы поднять её, а когда выпрямился, поразился внезапно изменившемуся выражению лица Гермионы. Она выглядела настолько задумчивой и погружённой в себя, что не реагировала на удивлённые взгляды Гарри.

Он не стал мешать ей, откинулся на спинку кресла и стал ждать.

Наконец Гермиона посмотрела на Гарри затуманенным взглядом, потёрла лоб и сказала:

— Гарри, помоги мне. О чём мы говорили сегодня утром? Вспоминай всё по порядку!

— С самого утра?!

— Да нет, не с утра, а с того момента, как мы пытались найти вход на кухню.

— Н-ну… Вход мы не нашли и пошли обратно. Потом мы стали искать ходы в Хогсмид, которые когда-то нашли Фред и Джордж.

— Так! А дальше?

— А потом я затеял разговор об архитектурных стилях и археологии, о них мы говорили до самой встречи с сороконожками…

— Нет-нет-нет! — щёлкнула пальцами Гермиона, — что-то было ещё, до этого!

— До этого? — почесал в затылке Гарри, — ну, до этого мы говорили, что Тёмный лорд не мог знать про ходы в Хогсмид, потому что у него не было Карты Мародёров.

— Вот! Карта!!! — воскликнула Гермиона. В возбуждении она вскочила, опрокинув кресло. — Если бы у нас была Карта Мародёров, она ведь показала бы местонахождение Рона, правда?

— Ну, наверное… Хотя… В этом Хогвартсе действует магия только Волан-де-Морта…

— Но ведь это твоя карта, а твои заклятия здесь работают!

— Проще всего было бы взять карту и попробовать, но карты-то нет. Когда я уходил из Хогвартса, я ведь отдал её тебе. Где ты её хранила?

— В ящике директорского стола. Но там ничего нет, я смотрела… В этом столе совершенно пусто, я уверена!

— Давай всё-таки ещё раз посмотрим, — предложил Гарри, — кабинет-то рядом… Ты сиди, я схожу.

Через несколько минут он вернулся и отрицательно покачал головой:

— Пусто… жаль… А какая была хорошая идея. Постой! А что если… Сходить с ума, так до конца! Выручай-комната!

Глаза Гермионы расширились. Она вскочила, обняла Гарри и звонко расцеловала:

— Ты гений!

— Да подожди радоваться, может, ещё ничего не получится. Или комната не откроется, или вместо карты получим какие-нибудь ночные горшки. Мало ли?

— Всё равно, это наш единственный шанс! И я чувствую, что всё получится! — возбуждённо говорила Гермиона, — пойдём скорее!

— Да подожди ты, дай хоть вспомнить, как мы эту комнату открывали? Ведь больше двадцати лет прошло! Как это Добби говорил?

«Выручай-комната или комната Так-и-Сяк открывается только тогда, когда в ней по-настоящему нуждаешься. Иногда она есть на своём месте, а иногда её нет, но на самом деле она всегда есть и только ждёт, когда её призовут на службу».

— Точно-точно! — подхватила Гермиона, — нужно три раза пройти от гобелена с изображением Варнавы Вздрюченного до здоровенной напольной вазы и изо всех сил думать про то, что нам нужно.

— Найти это место будет нелегко, — с сомнением сказал Гарри, — ни гобелена, ни вазы там, конечно, нет…

Но Гермиону уже невозможно было остановить.

— Пойдём скорее, я помню это место, мы его обязательно найдём!

— Ну, хорошо, пойдём, только будь осторожна, помни про сороконожек, не забегай вперёд.

Как ни странно, но место в стене, где два десятилетия назад открывалась дверь в Выручай-комнату, они нашли почти сразу. Гермиона вспомнила, что, пройдя мимо комнаты, поворачивать нужно было у высокого стрельчатого окна, а Гарри нашёл в стене нишу, в которой стояла ваза. Никакие злобные твари Волан-де-Морта по дороге их не побеспокоили.

— Ну что, начнём? — спросил Гарри.

— Ходить придётся тебе, — ответила Гермиона, — моя магия здесь не действует. — Изо всех сил думай про карту.

— Вообще-то замок должен помнить и тебя, — с сомнением возразил ей Гарри, — но не будем спорить, я пошёл.

Он сосредоточился, представил себе Карту Мародёров во всех подробностях, быстро прошёл требуемое расстояние по коридору, вернулся и прошёл второй раз, затем третий. Ничего.

— Было хоть что-нибудь? — спросил он у Гермионы, которая внимательно наблюдала за стеной.

— Ничего… Давай ещё раз! Может, ты слишком быстро ходишь?

— Попробую помедленнее…

Вторая попытка оказалась безуспешной. И третья, и четвёртая. Потом вдоль стены ходила Гермиона. Всё было тщетно.

— Может, мы ошиблись местом? — устало спросил Гарри.

— Вряд ли, у меня в памяти эта часть замка отпечаталась на всю жизнь. До сих пор помню, как члены отряда Дамблдора забегали в комнату, а мы следили, чтобы нас не застукали Амбридж или кто-нибудь из её подпевал.

— Тогда в чём дело? Может быть, в этом Хогвартсе Выручай-комнаты вовсе нет?

— Мы не можем знать этого наверняка… Давай ещё раз попробуем? Ну пожалуйста, Гарри!

— Да я же не отказываюсь! Если надо, буду всю ночь ходить, только что толку…

И тут Гарри внезапно разозлился. Он вдруг как-то отчётливо понял, что Выручай-комната — их последняя надежда в этом пустом, угрюмом и мёртвом замке. Он вспомнил Рона — весёлого, рыжего, немножко наивного и глуповатого, но верного и надёжного друга. Если сейчас комната не откроется и в ней не будет карты, они никогда не найдут Рона, Рон погибнет, Гермиона станет вдовой, и это уже будет второй член семьи Уизли, погибший от рук Волан-де-Морта и его приспешников.

Кровь хлынула Гарри в голову, он закрыл глаза, сосредоточился и, нарочно резко печатая шаг, пошёл уже привычным маршрутом.

Поворот! И второй! И третий!

— Гарри! — ахнула у него за спиной Гермиона, — получилось!

— Скорее, в комнату, пока дверь не исчезла! — крикнул Гарри и бросился к стене, но Гермиона успела первой. Она повернула бронзовую ручку, полированная дверь распахнулась, и она нырнула в комнату.

— Стой! Ты куда?! А вдруг там… — запоздало крикнул ей в спину Гарри и тоже влетел в комнату, отскочил от двери и выставил перед собой волшебную палочку, готовый к бою, но сражаться было не с кем. Комната была пуста. Голые каменные стены, голый каменный пол, сводчатый потолок, факелы в бронзовых кольцах. Посредине комнаты — преподавательский пюпитр, а на нём…

— Карта! — выдохнула Гермиона, — получилось! Гарри, ты гений! Скорее, открывай её.

Гарри подошёл к пюпитру. Да, без сомнения, это была его Карта Мародёров. Тот же желтоватый пергамент, чернильное пятно в уголке, а один краешек надорван. Фред и Джордж обращались с ней не очень-то бережно.

Гарри развернул карту.

— Клянусь, что затеваю шалость, и только шалость! — произнёс он формулу и дотронулся до карты волшебной палочкой. Гарри заметил, что рука его дрожит.

Изображение на карте стало медленно проявляться, подобно старинной фотографии в фотографической кювете. Гарри и Гермиона напряжённо вглядывались в неё. Карта выглядела совершенно пустой, на ней не было видно ни единой живой души. Постепенно изображение расползалось от центра к краям листа.

— Смотри, вот мы! — воскликнул Гарри, указывая на две точки, — слава Мерлину, карта работает!

— А вот Рон! — Гермиона указала на точку в противоположной стороне листа, подписанную Рональд Уизли.

Гарри наклонился над картой:

— Где это он? Что-то я никак не соображу…

— Да какая разница! На карте есть мы и есть Рон, мы просто пойдём так, чтобы расстояние между нами сокращалось, и всё!

— Не забывай, что в Хогвартсе немало этажей, хмыкнул Гарри, — а о подвалах я даже не говорю. Но теперь, конечно, у нас появились хорошие шансы.

— Ох, Гарри, что это?! — внезапно ослабевшим, дрожащим голосом спросила Гермиона.

— Где? Что?! — крутанулся на месте Гарри, — ещё какая-нибудь тварь?! Не вижу!

— Да нет, вот тут, на карте, посмотри…

Гарри нагнулся над картой, близоруко прищурился, и когда мелкий шрифт обрёл чёткость, от неожиданности чуть не выронил волшебную палочку.

На карте было написано:

«Северус Тобиас Снегг».

 

Глава 5. Невероятная встреча

— Он же… он же… Как такое может быть? — испуганно спросила Гермиона.

— Должно быть, ошибка какая-то, — пожал плечами Гарри, — мёртвые не возвращаются. Может, в заклинаниях карты что-то разладилось, или Выручай-комната её скопировала с ошибкой, а может, в этом Хогвартсе действие заклятий искажается…

— А мне кажется, всё не так просто…

— Легче всего сходить и проверить. Где карта показывает местонахождение Снегга?

Гермиона покрутила лист, пытаясь привязать изображение на карте к помещениям замка.

— По-моему, в его кабинете.

— Ну так давай сходим и проверим! Наверняка в его кабинете даже двери не будет, как и везде в замке.

— Нет, сначала — Рон! — твёрдо возразила Гермиона, — судя по карте, это не займёт много времени.

Но она ошибалась.

Гарри и Гермиона без приключений миновали часть замка и вступили в крыло этого Хогвартса, в котором они ещё не были. Здесь всё было точно так же, как и в ранее осмотренных помещениях: зеленоватое свечение воздуха, голые стены, никакой мебели, обозначенные контуры не открывающихся дверей. Ни разу не попались им и школьные привидения. Похоже, их вообще здесь не было.

По пути Гермиона всё время сверялась с картой — она исправно показывала, что расстояние между ними и Роном потихоньку сокращается. И вдруг они упёрлись в каменную стену, дальше хода не было.

— Как же так? Почему? Какая-то ошибка? — спросила Гермиона, непонимающе глядя то на карту, то на стену.

— Карта ведь не показывает, на каком этаже мы находимся, — ответил Гарри, — её изображение — всего лишь проекция на плоскость. Нужный нам коридор может быть этажом ниже или выше. На чьём мы сейчас факультете?

— Вроде на Пуффендуе, — вглядевшись в карту, ответила Гермиона.

— А, «воздушники». Они не любят подземелий. По-моему, на их факультете вообще не было подвалов. Где-то тут должна быть лестница на верхние этажи.

Побродив по коридорам, Гарри и Гермиона вскоре нашли широкую гранитную лестницу, ведущую наверх. Кованые перила лестницы были украшены изображениями барсука, талисмана факультета, а на лестничных клетках красовались маленькие чаши, копии знаменитой чаши, принадлежавшей когда-то основательнице факультета Пенелопе Пуффендуй.

— Нам сюда, — сказала Гермиона, когда они поднялись наверх — по-моему, этот коридор ведёт в нужном направлении.

Вскоре, однако, и этот коридор упёрся в стену. Отличие заключалось в том, что здесь в стене было окно. Гарри выглянул в него и присвистнул:

— А дальше-то ничего нет, ведь это наружная стена замка.

Гермиона подошла и тоже выглянула в окно.

— Что же получается, карта врёт? Ведь судя по ней, Рон находится далеко за стеной. Как такое возможно? Может быть, мы пошли не в ту сторону?

— Да нет, в ту, — ответил Гарри, — вспомни: когда мы шли сюда, расстояние между нами и Роном сокращалось. Тут дело в другом. Боюсь, Рон заключён в подземелье, и нам придётся искать в него вход. Понятия не имею, куда могут тянуться подземелья Хогвартса и какому факультету они принадлежат. Я в них никогда не был и даже не слышал об их существовании.

— А что если, Рон окажется за пределами сферы, созданной Волан-де-Мортом?

— Тогда бы его не было видно на Карте Мародёров, — возразил Гарри. — Нет, он где-то здесь. Но вот как найти путь к нему? Давай поищем вход в подземелье.

Они обшарили всё крыло замка, но не нашли ни единого намёка на существование подземелий. Не было никаких лестниц, ведущих вниз, дверей или люков. Гарри пытался простучать пол, и везде ответом был звук каменного монолита. Пустот под полом не было.

— Надо же, так всё хорошо начиналось… — расстроенно сказала Гермиона, бессильно садясь прямо на пол. — Казалось, вот-вот, и мы найдём Рона… А теперь всё пропало… Мы никогда не найдём вход в эти треклятые подземелья, он словно специально спрятан от нас.

— Надо бы поискать на улице, — без особой уверенности сказал Гарри, — может, вход в подземелья там. Ну, помнишь лаз под корнями Гремучей Ивы, который вывел нас в Визжащую Хижину? Может, там есть ещё один такой?

— Да, конечно, пойдём, поищем, — вяло ответила Гермиона. Она уже ни во что не верила.

— Обязательно поищем, но только уже завтра. Мы целый день на ногах, надо бы поесть, да у меня, признаться, уже и голова не работает… Пойдём домой.

— Вот уже и директорский кабинет в этом Хогвартсе стал нам домом, — бледно улыбнулась Гермиона, глядя снизу вверх. — Дай мне руку, Гарри, что-то меня совсем ноги не держат…

* * *

За завтраком на следующее утро разговор не клеился. Гермиона что-то хотела сказать, и никак не решалась. Она кусала губы, искоса поглядывая на Гарри, крошила хлеб, и под конец разлила кофе, чего за ней не водилось — Гермиона была аккуратна, как кошка.

— Да что с тобой сегодня? — не выдержал Гарри, — болит что-то или сон плохой приснился?

— Гарри, ты будешь надо мной смеяться, но… я хочу сходить в кабинет Снегга, вот! — выпалила Гермиона. — Мне надо убедиться…

— Почему же я должен надо тобой смеяться? — удивился тот, — я и сам хотел предложить тебе с утра заглянуть на Слизерин. Не надо оставлять за спиной нерешённые вопросы. Только мы там ничего интересного не найдём, я уверен. Посмотрим, и пойдём на улицу, искать подземный ход.

Против ожиданий Гермиона помрачнела.

— Ты что? Я что-то сказал не так?

— А вот Рон никогда бы со мной не согласился… Он… такой упрямый… даже если видит, что неправ, всё равно настоит на своём!

— Ну так это фамильная черта характера Уизли. Уж у меня-то было достаточно времени, чтобы его изучить в совершенстве, — усмехнулся Гарри. — С Джинни иногда тоже бывает нелегко. Что тут поделаешь? Говорят, рыжие — все упёртые. Я, слава богам, не рыжий, зато ношу очки, а близорукие, как всем известно, склонны к компромиссу.

— Где ты нахватался этой чепухи? — изумилась Гермиона.

— Какая же это чепуха? Это называется «психоанализ». Его придумал один магл, австрийский еврей по фамилии Фрейд, ещё до Первой мировой войны. Потом, правда, выяснилось, что сам он был малость того, да ещё баловался наркотиками, но всё равно, психоаналитики гребут галлеоны лопатами. Ну, я и прочитал пару книжек…

— Сомневаюсь, чтобы у Фрейда было про рыжих и близоруких, — хмыкнула Гермиона. — Знаешь, Гарри, я всё-таки никак не могу привыкнуть к тому, что у тебя в голове такая каша. Ты как ребёнок, только ребёнок тянет в рот всё, что увидит, а ты тянешь всякий мусор в голову! Надо же такое придумать: «близорукие склонны к компромиссам»!

— Да ладно, ладно, чего ты взъелась, страж чистой науки? — засмеялся Гарри, — не склонны, так не склонны. Ты позавтракала? Тогда собирайся, нам пора в Слизерин.

Кабинет Снегга находился в подвале. В Слизеринские подземелья Гарри идти не хотелось — слишком много неприятных воспоминаний было с ними связано, но раз решили, деваться было некуда.

— Вот кабинет Снегга, — шепнула Гермиона, указывая на плотно закрытую дверь из полированного дуба.

Гарри коротко взглянул на Гермиону, подошёл к двери, машинально постучал и повернул ручку.

Дверь открылась.

Гарри шагнул в комнату и остолбенел, волосы его встали дыбом, а язык прилип к гортани.

За столом спиной к двери сидел человек в преподавательской мантии с длинными, чёрными, сальными волосами. Услышав стук, он обернулся.

Бледное лицо, крючковатый нос, внимательные чёрные глаза. Северус Снегг, собственной персоной.

Взгляды профессора и его бывшего ученика скрестились. На холодном лице Снегга появилось выражение, которого Гарри никогда у Снегга не видел — растерянность и изумление. Профессор открыл и закрыл рот. Казалось, он лишился дара речи.

Внезапно, оттолкнув Гарри, в кабинет влетела Гермиона и с криком: «Профессор, вы живы!» бросилась Снеггу на шею.

Её порыв был настолько искренним и по-женски тёплым и естественным, что лицо Снегга на мгновение дрогнуло, в нем появилось человеческое тепло, радость, грусть — всё одновременно. Но мгновение прошло, солнечный лучик исчез, и перед Гарри и Гермионой стоял тот самый Снегг, которого они привыкли видеть — холодный, язвительный, наглухо закрытый.

Он отстранился от Гермионы, секунду вглядывался в её лицо, потом посмотрел на Гарри, усмехнулся и сказал:

— Стоило провести двадцать лет в полном одиночестве, чтобы увидеть тех, кого я увидеть хотел меньше всех — мистера Поттера и мисс Грейнджер. Впрочем, теперь я, очевидно, должен называть вас «миссис Поттер»?

— Н-нет, мой муж — Рон Уизли, — покраснела Гермиона, — а Гарри женат на его сестре Джинни.

— А, Уизли? Рыжая семейка? Как же, помню, — кивнул Снегг.

— Вы… помните нас? — удивилась Гермиона.

— Учителя обычно помнят свой первый класс, а я запомнил последний, и притом чужого факультета, так уж вышло. Тем более что мистер Поттер оказался последним, кого я имел счастье лицезреть при жизни.

— Как при жизни? — вскинулся Гарри, — а разве вы…

— Не знаю, — сухо ответил Снегг.

— Как же это можно не знать? — поразилась Гермиона.

— А вот вы, мисс Грейнд… простите, миссис Уизли, вы уверены в том, что в настоящий момент живы?

— Да… но… — почему-то побледнела и отшатнулась Гермиона. — А разве…

— Вот видите, вы не уверены. И правильно, что не уверены. Мы с вами находимся в очень странном месте, в котором понятия жизни, смерти, да и вообще основополагающие понятия бытия сдвинуты, искажены и, можно сказать, извращены. Кстати говоря, как вы здесь оказались?

— Мы ищем Рона, моего мужа, — пояснила Гермиона.

— Я не спрашивал, что вы здесь делаете, я спросил, как вы здесь оказались, — холодно напомнил Снегг, усаживаясь в своё кресло и жестом указывая Гарри и Гермионе на табуреты, стоящие вдоль стены.

— Мы воспользовались порталом, который оказался ловушкой, то есть мы знали, что это ловушка, но всё равно…

— Минуту! — прервал их Снегг, — похоже, ясно излагать свои мысли вы, Поттер, так и не научились. Это прискорбно. Миссис Уизли, я помню вас как относительно способную ученицу. Не могли бы вы кратко и связно рассказать, как вы попали в Тень Хогвартса?

— В Тень Хогвартса? — переспросил Гарри.

— Да, я называю это место так, но это всего лишь название. Оно не имеет никакого значения, но каждая вещь должна иметь своё имя, иначе в мире не будет порядка. Итак, я слушаю.

Гермиона сглотнула и, как ученица на ответственном экзамене, стала быстро и чётко рассказывать. Снегг внимательно её слушал, не задавая никаких вопросов. Когда она окончила рассказ, профессор зельеварения несколько раз беззвучно хлопнул в ладоши:

— Браво, примите мои поздравления! Итак, вы, зная, что найденный вами портал является ловушкой, всё-таки воспользовались им? Я правильно понял?

— Именно так, профессор, — кивнула Гермиона.

— Истинно гриффиндорская отвага! — едко заметил Снегг. — И зачем же вы совершили этот поистине неразумный поступок, позвольте вас спросить?

— Но мы же должны были спасти Рона!

— Ну и как, спасли?

— Н-нет, пока нет…

— И не спасёте. Мало того, теперь вы до конца своих очень долгих дней обречены пребывать здесь, в Тени Хогвартса.

— Почему обречены, профессор? — спросил Гарри.

— Да потому что отсюда нет выхода. Во всяком случае, мне не удалось его найти. Скорее всего, не удастся и вам. Вот и получается, что вы не спасли мужа мисс Грейнджер и сами попали в расставленные силки. А это глупо.

— Что же, по-вашему, нам следовало делать?

— Не знаю… — пожал плечами Снегг. — Может быть, исследовать свойства портала, может быть, искать тех, кто его создал, а может, вообще ничего не делать.

— Но тогда Рон…

— Да, возможно. Но вы никак не хотите понять, что пока вы действуете по замыслу ваших врагов, и врагов довольно могущественных, надо отметить, потому что проложить сюда портал совсем непросто.

— Что это за враги, как вы думаете? — спросил Гарри.

— Понятия не имею. За те долгие годы, что я провёл здесь, я не встретил ни единой живой души, впрочем, и мёртвой тоже. До недавнего времени я вообще был уверен в том, что я здесь один, и пребуду один во веки веков.

— А как сюда попали вы, профессор? — с любопытством спросила Гермиона, которая понемногу осваивалась с тем, что Снегг, которого они считали погибшим, сидит перед ними во плоти, по-прежнему жёлчный и язвительный.

— Обо мне мы поговорим позже, — отмахнулся Снегг, — тем более что у нас впереди вечность, поэтому сначала…

— Почему вечность, сэр? — перебил его Гарри.

— Да потому, мистер Поттер, что здесь нет времени.

— Простите, профессор, но это невозможно! — решительно возразила Гермиона, — время нельзя остановить, это никому не под силу, даже Тёмному лорду, поэтому время есть везде.

— Вы неплохо знаете магловскую физику, поздравляю вас, — с шутовской вежливостью поклонился Снегг, — остановить время действительно нельзя. А вот затормозить — можно. В Тени Хогвартса время движется так медленно, что его скорость можно в расчёт не принимать. Мы здесь как мухи, навеки застывшие в янтаре времени. Вы видели часы в главном коридоре? Они показывают десять минут второго. Так вот, когда я, оказавшись здесь, увидел их впервые, они тоже показывали десять минут второго.

— Но, возможно, они просто испорчены? — спросил Гарри.

— Сначала я тоже так думал, — кивнул Снегг, — но потом я провёл серию опытов и убедился в том, что это не так, часы идут, но Тёмный лорд каким-то образом сумел затормозить время. Между прочим, это означает, что если вам каким-то чудом удастся вырваться отсюда, вы, скорее всего, попадёте практически в тот же момент времени, из которого вас выдернул портал-ловушка. Время в большом мире для вас остановилось.

Снег встал и начал расхаживать по кабинету, заложив руки за спину и подметая пол длинной мантией. Казалось, погрузившись в раздумья, он забыл о Гарри и Гермионе. Те молчали.

Гарри разглядывал Снегга. За прошедшие десятилетия профессор совершенно не изменился, он оставался таким же, каким был в школьные годы Гарри и Гермионы, казалось, он не постарел ни на день, в его густых чёрных волосах не появилось ни одной седой нити. «Похоже, насчёт времени он говорит правду», — мысленно вздохнул Гарри.

Неожиданно Снегг резко остановился:

— Я совсем забыл о правилах вежливости, даже не предложил вам чаю… Но вы должны меня извинить. Что делать? Годы одиночества… Я превратился в этакого графа Монте-Кристо…

— Простите? — переспросил Гарри.

Гермиона дёрнул его за рукав и шепнула:

— Это герой романа Дюма, я тебе потом расскажу.

Снегг услышал её шёпот и усмехнулся:

— Миссис Уизли всё такая же всезнайка…

Он постучал волшебной палочкой по подносу, и на нём появились чашки, сахарница и корзинка с печеньем. Через секунду засвистел паром стоящий рядом чайник.

— Ого! Здесь тоже работает доставка продуктов с кухни? — удивился Гарри.

— Теперь работает. Тёмный лорд не предусмотрел снабжение продуктами Слизерина, это его упущение мне пришлось исправлять в первую очередь. Я сумел разобраться в заклятии, действующем в кабинете директора, и слегка подправил его.

— Вы нашли домашних эльфов, сэр? — спросила Гермиона.

— Я нашёл глухую стену вместо двери в кухню и побоялся её ломать, чтобы не умереть ненароком от голода и жажды. Без общения с домашними эльфами я, как видите, сумел выжить, а вот без воды и еды, скорее всего, умер бы, хотя теперь я ни в чём не уверен.

Гарри и Гермиона переглянулись.

— Профессор, нам нужна ваша помощь, — сказал Гарри.

— Что я слышу? — картинно воздел руки Снегг, — лучшие выпускники Гриффиндора просят о помощи декана факультета-изгоя?!

— Бросьте кривляться, Снегг, — холодно сказал Гарри, неожиданно разозлившись. — Вы нам давно не учитель, а мы вам не ученики. Да и вообще, глупое соперничество факультетов годится лишь для детей, а мы, как видите, давно взрослые. И не надо сверлить меня взглядом. После того, как я прикончил Волан-де-Морта и пару дюжин его подручных, я вообще мало чего боюсь.

— Так значит, Тёмный Лорд мёртв, — с мрачным удовлетворением произнёс Снегг, — я это подозревал с самого начала… Мой знак умер. Как это случилось?

— С удовольствием расскажу вам, но только после того, как мы решим самый главный вопрос. Нам нужно найти Рона, и как можно быстрее. Я спрашиваю вас ещё раз: согласны ли вы помочь нам?

— Наглость по отношению к учителям всегда была вашей фирменной чертой, мистер Поттер, — сказал Снегг, — но если то, что вы рассказали, правда, у вас, надо признать, появились некоторые основания быть требовательным. Хорошо, если это в моих силах, я помогу вам, хотя бы для того, чтобы не сойти с ума от скуки. Но сначала расскажите мне, что с вами произошло. Не упускайте ни малейшей детали, она может оказаться решающей.

— Давай ты, Гермиона, — устало сказал Гарри, прислонившись спиной к стене, — профессор, можно ещё чаю?

— Собственно говоря, рассказывать особенно нечего. После того, как портал-ловушка сработал, мы оказались в Большом зале, только он был какой-то странный — совершенно пустой и… и мёртвый.

Снегг кивнул:

— Продолжайте, я понимаю, о чём вы говорите, я тоже был там.

— Мы попробовали войти в комнату преподавателей, но не смогли открыть дверь. Тогда мы пошли в гостиную Гриффиндора, там дверь тоже не открывалась, но мы сломали её и вошли внутрь. Там было совершенно пусто, такое впечатление, что в гостиной до нас не побывала ни одна живая душа. Мы надеялись узнать что-нибудь о Роне, но увы… Тогда мы пошли в кабинет директора школы и переночевали там. На следующее утро мы решили осмотреть территорию школы, но в коридоре на нас напали две гигантские сороконожки…

— А-а-а, Тилли и Вилли, старые знакомые… — кивнул Снегг.

— К-кто?..

— Тилли и Вилли. То есть кто они такие, я не знаю, но за двадцать лет в Тени Хогвартса я их видел множество раз и привык так называть. Иногда я их убивал — мне были нужны кое-какие субстанции из их тел, но они всегда появлялись вновь примерно через неделю.

— И много их в замке? — мрачно спросил Гарри.

— Нет, всего две особи, но они довольно опасны. А что сделали с ними вы?

— Я убил их.

— Каким образом?

— «Авада Кедавра»…

— Вот как! Вы применили непростительное заклятие? — поднял брови Снегг.

— Да, применил, и ещё много раз до этого. Я — мракоборец, и убивать тёмных тварей — моя работа.

— А потом мы оттащили трупы и бросили их в озеро, — продолжила Гермиона.

— Это ещё зачем?

— Чтобы не разлагались в коридоре. Мы же не знали, что они исчезнут. Такие огромные туши должны были нестерпимо вонять… Когда сороконожки упали в воду, на нас напали инферналы. Мы с трудом отбили их атаку, но трупы они утащили с собой.

— Прощайте, Тилли и Вилли, — пробормотал Снегг, — похоже, нам не суждено увидеть вас больше… Что было дальше?

— Дальше мы решили воспользоваться Картой Мародёров, которая хранилась в столе директорского кабинета, но его ящики оказались пустыми. И тогда Гарри вспомнил про Выручай-комнату.

Снегг одобрительно кивнул:

— Неплохо, неплохо… Похоже, мистер Поттер, вы всё-таки делаете определённые успехи…

— На Карте Мародёров мы увидели Рона, но добраться до него не смогли.

— Почему?

— Карта показывает, что он за пределами замка, наверное, в каком-то подземелье, но мы не смогли найти в него вход.

— Хм… — задумался Снегг, — интересно. А карта при вас?

Гарри положил карту на стол, дотронулся до неё волшебной палочкой и произнёс необходимые слова. Снегг развернул карту и впился в неё пытливым взглядом.

— Да, действительно, я тоже вижу вашего Рона, вот он. Объяснение может быть только одно: некоторые двери открываются только в определённое время суток или даже при определённых фазах Луны.

— Как я могла об этом забыть! — хлопнула себя по лбу Гермиона, — ведь это же очевидно!

— Это пока всего лишь догадка, — возразил Снегг. — Ночью сходим туда и попробуем что-нибудь предпринять. А что было потом? Впрочем, это и так ясно, вы увидели на карте меня и решили проверить, не врёт ли карта. Так?

— Совершенно верно, — кивнул Гарри.

— Нетрудно было догадаться… Что ж, времени до ночи у нас много, и, если у вас есть желание, я могу рассказать, что на самом деле случилось со мной.

Гермиона с некоторым опасением кивнула. Снегг несколько секунд молчал, видимо раздумывая над тем, с чего начать, потом заговорил. Зельевар старался удерживать на лице привычную маску холодного равнодушия, но удавалось это ему неважно — боль от перенесённых много лет назад страданий не прошла…

— Когда Нагайна вцепилась мне в горло, я понял, что всё кончено, змею Тёмного Лорда мне было не одолеть, я пытался бороться, но… Да вы всё сами видели, Поттер…

Гарри кивнул.

— Я потерял сознание, и последней мыслью было, что вот так, оказывается, и приходит смерть. Но я очнулся. Здесь, в Тени Хогвартса, на кровати директора. Я был весь в крови, Нагайна изрядно покалечила меня, — Снегг потёр огромный рубец на шее и болезненно сморщился.

— Лечить самого себя — очень неудобно и довольно болезненно, но выбора у меня не было. Есть мне не хотелось, а вода, к счастью, была. Видимо, Тёмный Лорд готовил этот кабинет для себя и снабдил его некоторыми удобствами. Счёт дням я потерял, но, думаю, болел я месяца два. Постепенно я восстановил здоровье и принялся за изучение этого странного места, впрочем, почти не продвинувшись в этом деле. Я понял только, что Волан-де-Морт силой своего магического искусства создал некий двойник Хогвартса, но видоизменил источники его магии, в частности, изменив ход времени. Впрочем, об этом я уже говорил. Зачем он перенёс меня сюда, я так и не смог понять. Видимо, он строил на мой счёт какие-то планы, но погиб, и я почувствовал его смерть или переход в какую-то другую сущность. Я думал, что с его гибелью магия замка расточится, и я умру вторично, но этого не произошло. Тёмный Лорд оказался куда более сильным магом, чем я себе представлял… Никогда не думал, что мне суждено оказаться кем-то вроде Почти Безголового Ника…

— Я видел вашу могилу, профессор, — неожиданно ляпнул Гарри.

— Да? — криво усмехнулся Снегг, — и как же она выглядит?

— Плита белого мрамора с эпитафией, — ответил Гарри и прочитал стихи Рабиндраната Тагора. — За могилой, ну, то есть, конечно, за кенотафом, следят, я тоже недавно положил чёрные маки…

— Фу, какая пошлость — цветочки на могилке. Вообще, необычайно своеобразные ощущения — слушать о том, как тебя похоронили. Интересно, чьё тело упокоилось в моей могиле?

— Может, ваше? — жёстко спросила Гермиона, которой не нравился ёрнический тон Снегга.

— Возможно, вполне возможно… Что ж, с моими похоронами мы разобрались, и мне остаётся рассказать, в сущности, не так уж много.

Я долго не мог понять, куда попал, а когда сообразил, впал в страшнейшую депрессию. Некоторые растительные наркотики давали мне забвение, но ненадолго… В конце концов, я понял, что наркомания — не выход. Я всё равно не мог убить себя.

— А вы… — с ужасом спросила Гермиона.

— Разумеется, неоднократно, — спокойно ответил Снегг, — но всё было бесполезно, здесь я бессмертен. Тогда я решил, что надо чем-то заполнить массу свободного времени, которое оказалось в моём распоряжении. Я обследовал замок и территорию школы, заглянул в каждый уголок. На это у меня ушло примерно полгода, и эти полгода прошли абсолютно безрезультатно. Я не нашёл никого и ничего, ну, кроме двух ядовитых сороконожек, которые совершенно не желали приручаться. Тогда я начал писать новый, расширенный курс зельеварения. На это ушло два с половиной года. Потом был сборник задач и упражнений, лабораторный практикум и всё такое. Вот они, перед вами — Снегг небрежно указал на объёмистые тома. — А теперь я пишу мемуары. Заканчиваю пятый том. Проблема в том, что скоро мне предстоит встреча с Нагайной и мемуары закончатся естественным образом, но тут, к счастью появились вы, и проблема безделья на некоторое время отступила.

— Как же вы смогли выдержать здесь двадцать лет в полном одиночестве и не потерять рассудок?! — с ужасом спросила Гермиона.

— А какой у меня был выбор? — пожал широкими плечами Снегг. — Больше всего я как раз боялся безумия, но великий Мерлин уберёг меня от этого…

— Знаете, а ведь я встречался с Мерлином, — улыбнулся Гарри.

— Вы шутите! Как это возможно?!

— И, тем не менее… И с Мерлином, и с королём Артуром, и с феей Морганой. А её сестрица Моргауза читала у меня в Хогвартсе курс Средневековой магии.

— Я не ослышался? — резко повернулся к Гарри Снегг, — у вас в Хогвартсе?

— Не ослышались, не ослышались, — засмеялся Гарри, — я был директором Хогвартса, пока меня не избрали министром магии, но это произошло совсем недавно.

— Вы — министр?! — схватился за голову Снегг.

— Ну, да, а что? — поддразнил его Гарри, — разве меня плохо учили в Хогвартсе? Вот, правда, с зельеварением есть определённые пробелы, но, как говорится, «De mortuis et absentibus nihil nisi bene».

Гермиона втянула голову в плечи, ожидая взрыва гнева Снегга, но тот внезапно запрокинул голову и расхохотался.

— Нет, вы поистине достойный сын Джеймса Поттера! — сказал он, вытирая выступившие слёзы, — какая великолепная наглость! Поверите ли, я смеюсь в первый раз за двадцать лет! А кто был министром магии до вас?

— Кингсли Бруствер, — ответил Гарри, — он попросился в отставку по возрасту.

— Что ж, не такой уж плохой выбор, впрочем, после этого слизняка Фаджа любой будет хорош. Но расскажите, как вы справились с Тёмным Лордом?

Поскольку Снегг знал историю с крестражами, Гарри пришлось рассказать только об осаде Хогвартса и финальном поединке с Волан-де-Мортом. Особенно заинтересовал Снегга рассказ о встрече с Дамблдором и о том, что Гарри увидел во время этой встречи. Снегг попросил ещё раз описать хнычущее существо, похожее на голого ребёнка с ободранной кожей.

— Так Дамблдор сказал вам, что это существо теперь и есть Тёмный Лорд?

Гарри молча кивнул.

Снегг надолго задумался. Гарри заметил, что у зельевара появилась привычка теребить себя за мочку левого уха, раньше такого за ним не водилось, да и вообще, такие вещи всегда считались среди преподавателей дурным тоном. Но сейчас у Снегга не было учеников.

— Значит, вот как… — наконец сказал он, невольно повторяя Гарри, — Что ж, зло никогда не удаётся избыть полностью и окончательно, да и где было бы добро, если бы в мире не осталось хотя бы ничтожных следов зла?

— Возможно, этот мир стал бы лучше? — спросила Гермиона.

— Вы так думаете? Увы, вы ошибаетесь. Если бы в мире каким-то чудом одномоментно удалось истребить всё то, что вы называете злом, оно немедленно возникло бы вновь. И, знаете, откуда? Его породило бы добро, ибо добро и зло — это не разные сущности, а две стороны одного и того же.

— Не замечала за вами пристрастия к софистике, профессор, — отпарировала Гермиона.

— За двадцать лет одиночного заключения кем только не станешь… Ну, хорошо, а что было дальше? Впрочем, я и сам знаю: хорошие парни собрались и поубивали плохих. Я не ошибся?

— Не ошиблись, — кивнул Гарри, — но плохие парни создали нам кучу проблем, об одной из них мне напоминает вот этот шрам, — он провёл пальцем по щеке.

— Азкабан, конечно, сравняли с землёй, как добрые парижане Бастилию?

— Зачем? Азкабан стоит, где стоял, там по-прежнему тюрьма для волшебников, но, во-первых, дементоров там теперь нет — их истребили в первую очередь, а, во-вторых, туда некого сажать. Преступления в волшебном сообществе Британии теперь невероятная редкость, да и то, какие-то глупые мелочи.

— В общем, тишь да гладь?

— Не совсем. Сначала была крайне неприятная история со скрижалями Грин-де-Вальда, а потом эти умалишённые из отдела Тайн вздумали ставить опыты с вратами Гвин-ап-Нудда, в результате чего один из них, сын Люпина и Тонкс и мой крестник, угодил в эпоху короля Артура, и мне с одним из профессоров Хогвартса пришлось отправляться ему на выручку. (Гарри не хотелось говорить, что Дуэгар занял место Снегга на кафедре зельеварения). В общем, там было много всего, именно тогда я повидался с Мерлином, Артуром и Морганой, а Моргауза и Мордред сумели пробраться в наше время. Мордреда удалось кое-как запихать обратно, а Моргауза возвращаться не захотела, теперь она преподаёт в Хогвартсе.

— Знаете, Поттер, за двадцать лет безделья я множество раз прикидывал, как могли бы развиваться события после моей… хм… безвременной кончины, но до такого за все эти годы додуматься не смог даже я. Значит, врата Гвин-ап-Нудда вернулись в мир? Они дьявольски опасны!

— Теперь мы знаем это. Я приказал вести исследования с соблюдением строжайших мер безопасности. Путешествие в артуров мир не прошло для меня даром!

— Ну, хорошо, а что интересного произошло ещё? Кто покинул сей бренный мир?

— Да из наших общих знакомых вроде никто, — ответила Гермиона. — Многие постарели, это правда, но…

— Значит, война с Волан-де-Мортом забрала только две жизни — его и мою? — горько спросил Снегг.

— Это не так! А Седрик Диггори, а Аластор Грюм? Во время битвы за Хогвартс погибли многие школьники и преподаватели, а сколько мракоборцев отдали жизни потом, когда по всей Британии пришлось отлавливать пожирателей смерти? А о вас, профессор, теперь рассказывают на уроках истории магии.

— Всё тот же Бинс?

— Ну, а кто же…

— Представляю себе… Лучше забвение, чем пыльное бормотание этого засохшего чучела!

Гарри и Гермиона переглянулись:

— Профессор, вы, наверное, устали от нас? Всё-таки двадцать лет в полном одиночестве, и вдруг на голову валяться два «самых любимых» ученика…

— Иными словами, вам хочется поговорить наедине, называйте вещи своими именами, — губы Снегга скривились в привычной ехидной усмешке. — Что ж, давайте расстанемся до полуночи. Дайте-ка ещё раз карту. Встретимся в полночь вот здесь.

— Но как мы узнаем, что наступила полночь? — удивилась Гермиона, — здесь же всё время один и тот же час!

— Здесь — да, а в большом мире — нет.

Снегг снял с полки пузатую баночку, наполненную ярко-зелёной жидкостью, дотронулся до неё волшебной палочкой и пробормотал заклинание.

— За четверть часа до полуночи жидкость в этой склянке закипит и начнёт громко булькать. Значит, вам пора.

Он передал баночку Гермионе:

— До вечера!

Снегг преувеличенно низко поклонился, и его волосы закрыли лицо. Когда он выпрямился, Гарри и Гермиона уже покинули его кабинет.

 

Глава 6. Рон

Гарри с ногами завалился на постель, Гермиона сидела рядом, запустив пальцы в свои густые волосы. Красивая и модная причёска уже давно напоминала воронье гнездо, но Гермиона не обращала на это ни малейшего внимания.

— Нет, Гарри, всё-таки ты объясни, как такое может быть? — нервно допытывалась она.

— Я — объяснить тебе? Не смеши меня, Гермиона. Если уж ты не понимаешь чего-то, то какой спрос с меня? Ты же знаешь, я всегда был туповат в науках.

— Да причём тут туповат! — рассердилась Гермиона, — это вопрос не научный, а, скорее, философский, а может, и религиозный.

— Вот спасибо! Нашла с кем обсуждать религиозные вопросы…

— А мне больше не с кем их обсуждать! Так что уж будь любезен отвечать на мои вопросы!

— Ну, хорошо, не сердись только… — миролюбиво ответил Гарри, поворачиваясь на бок и подкладывая согнутую в локте руку под голову, — ну, давай, я слушаю…

— Снегг ведь умер, так? Его убила Нагайна. Снегга похоронили, а теперь мы видим его живым и здоровым. Получается, что покойник ожил, а такого не может быть! Где я ошибаюсь?

— Ну, хорошо, давай поиграем в Шерлока Холмса или этого, как его? Эркюля Пуаро. Смотри, что получается. Я видел, как Нагайна вцепилась в горло Снеггу. Я видел, как он умирает, истекая кровью. Наверное, клыки змеи Волан-де-Морта были ядовитыми, не знаю. Тогда мне показалось, что Снегг умер, но сейчас я думаю: а вдруг он на самом деле был при смерти, и Тёмный Лорд воспользовался этим и перенёс его в Тень Хогвартса?

— А зачем? — тут же спросила Гермиона.

— Ну, на этот вопрос, наверное, мог бы ответить только Волан-де-Морт, но вряд ли у нас будет возможность его спросить…

— Ну, хорошо, а похороны?

— А что — похороны? Ты на них была? Я — нет.

— И я нет…

— Во-о-от! А теперь представь, что Снегга хоронили в закрытом гробу, и гроб этот вполне мог быть пустым.

— Кому и зачем это могло понадобиться? — удивилась Гермиона.

— А ты подумай сама. Вспомни, какая неразбериха царила в первые дни после падения Волан-де-Морта. Нужно было срочно хоронить погибших, и тут скандал: не нашли тело павшего героя, человека, который пожертвовал собой! Что делать? Похоронить пустой закрытый гроб! Ну или насыпать в него песка для тяжести… Так и возник кенотаф.

— То есть получается, что Снегг не умирал и, соответственно, не воскресал?

— Получается что так, — пожал плечами Гарри. — Во всяком случае, такой ход событий не нарушает законов природы, а мне очень не нравится, когда нарушаются законы природы. В конце концов, мы не видели в Тени Хогвартса больше ни одного воскресшего. Снегг сам говорил, что он здесь один.

— После твоих слов, Гарри, мне не так жутко разговаривать со Снеггом, — с облегчением сказала Гермиона, — а то он мне казался каким-то зомби…

— Ну вот, всё и разрешилось, ложись-ка, поспи несколько часов, а то нам ещё ночью по подземельям бродить, — сказал Гарри спокойным тоном, хотя в глубине души он не очень-то верил в то, в чём пытался убедить Гермиону. Хотя со времени битвы за Хогвартс прошло много лет, Гарри ясно помнил хрип Снегга и его лицо. Это было лицо мертвеца…

* * *

Гарри заснул, но сон не освежил его, это был какой-то неприятный, дремотный бред, наполненный расплывчатыми, отвратительными и опасными образами. Разбудила его Гермиона:

— По-моему, нам пора, посмотри:.

Жидкость в склянке Снегга кипела, пузыри выскакивали на поверхность и лопались с неприятным химическим запахом.

Гарри вскочил, отбросив плед:

— Время! Ты готова?

— Давно, я не ложилась…

— Почему?

— Не знаю, не могла, так, в кресле немного подремала. Почему-то тревожно мне…

— Всё будет хорошо! Теперь-то мы уж точно выдернем Рона! Я уверен!

— Я тоже… — вздохнула Гермиона.

* * *

До торцовой стены замка они добрались без приключений, сороконожки им не попались, и Гарри подумал, что случайно сумел оборвать их бессмысленное и злобное существование.

Снегг уже был на месте. Услышав шаги Гарри и Гермионы, он, не оборачиваясь, сделал в их сторону останавливающий жест: не подходите!

Вокруг него были расставлены сосуды с разноцветными жидкостями, горела магическая горелка, стоял химический штатив, а рядом на пюпитре громоздился огромный фолиант с обложкой чёрной кожи.

Зельевар двигался быстро и уверенно. Было похоже, что он точно знает, что делает. Он что-то смешивал, взбалтывал, рассматривал получившийся раствор на просвет и вдруг резко выплёскивал жидкость на пол, причём она не растекалась, а либо исчезала с громким неприятным шипением, либо всасывалась в каменный пол, как в сухой песок. Это продолжалось довольно долго. Гарри и Гермиона присели у стены и стали следить за действиями профессора.

— Ты хоть понимаешь, что он делает? — спросил Гарри.

— В самом общем виде… Он работает в таком темпе, что я просто не успеваю за ним следить!

— А я и не пытаюсь, — вяло махнул рукой Гарри, — зельеварение никогда не было моей сильной стороной. Будем надеяться, что у него получится. Наколдовать тебе подушку, Гермиона? Пол-то жёсткий…

— Лучше стул… Спасибо, Гарри, — тепло поблагодарила Гермиона, усаживаясь в мягкое полукресло. Гарри сел рядом.

— А всё-таки Нагайна сильно порвала шею Снеггу, смотри, подвижность восстановилась не полностью, — сказал Гарри.

— Чудо, что он вообще смог залечить такие страшные раны сам, без помощи целителей, — ответила Гермиона, — но вообще ты, Гарри, когда говоришь, будь поосторожнее: у Снегга слух всегда был, как у летучей мыши. Вряд ли за эти годы он стал слышать хуже…

Гарри кивнул.

— Жаль, что Хогвартс лишился такого зельевара, — задумчиво сказал он, — смотри, как работает! Я, признаться, за прошедшие годы позабыл, что такое настоящая работа с зельями… Снегг, наверное, был последним истинным зельваром. Я не знаю, кого с ним можно сравнить.

— А Слизнорт?

— Ну, Слизнорт — это совсем другое. Он, конечно, своё дело знает, но подлинным мастером я бы его не назвал. Снегг выше его на десять… да что там, на сто голов!

— Как ты думаешь, Гарри, а Снегг… ну… мог бы вернуться? Ведь ты считаешь, что он по-настоящему не умер…

Гарри задумался.

— Ох, умеешь же ты вопросы задавать… Как кактусы… Чуть тронул — и весь в иголках. Во-первых, Гермиона, я ещё не знаю, как мы сами отсюда выберемся. Надеюсь, что-нибудь удастся придумать. Во-вторых, я говорил, что Снегг, возможно, не успел умереть, и от своих слов не отказываюсь, но я в них полностью не уверен. А, в-третьих, что скажут люди? Как им объяснить, что человек, который погиб два десятилетия назад, оказывается, жив, и хочет занять своё место в обществе? Я предвижу массу проблем морально-этического плана. Не думаю, что Снегг в случае возвращения вернётся к преподавательской деятельности. Дети будут от него разбегаться в ужасе. Вот ты, директор школы, рискнула бы пригласить его, и что бы ты сказала совету попечителей, а?

— Да, пожалуй, ты прав, Гарри, всё оказалось сложнее и запутаннее, чем я думала, — пробормотала Гермиона, что-то напряжённо обдумывая, — а что, если… Нет, всё равно плохо… ладно, давай, как говорится, решать проблемы по мере их поступления. Сначала — вход в подземелье, потом Рон, а потом уж всё остальное. Неужели и у Снегга не получится?

Последние слова Гермиона произнесла, видимо, громче, чем надо.

Снегг повернулся к ней, заложил за ухо прядь волос, упавших на щеку, и насмешливо сказал:

— У Снегга, миссис э-э-э… Уизли, обычно получается всё, за что он берётся. Благоволите убедиться, — и он сделал приглашающий жест.

Гермиона вздрогнула, но медлить не стала и подошла к Снеггу.

— Да, профессор?

Снегг передал ей реторту тёмного стекла:

— Вот!

— Что это?

— Бросьте её во-о-он на те плиты, только смотрите, чтобы на одежду не брызнуло — снадобье довольно едкое.

Гермиона отошла подальше, перехватила реторту за горлышко и швырнула её об пол в указанном месте.

Зазвенело бьющееся стекло, из реторты вырвалось облачко сизого пара и со звуком остатков воды, уходящей из ванной, всосалось в камень, а камень, точнее, его видимость, лопнул, обнажая ступени, ведущие вниз.

— Ну, вот и вход в подземелье, — самодовольно объявил Снегг, с шуршанием потирая ладони.

— А он не исчезнет? — опасливо спросила Гермиона.

— Не исчезнет. На вход было наложено маскирующее заклятие, довольно изобретательное, надо признать, но его создатели не учли, что здесь буду я. Мне удалось, фигурально выражаясь, найти торчащий хвостик и потянуть за него. Заклятие распалось и больше не восстановится. Мы можем смело отправляться на поиски вашего супруга. Кое-что из своих снадобий я прихвачу с собой — могут пригодиться — а остальные оставим здесь, заберём их на обратном пути, всё равно никто не возьмёт.

Только вот что: с вашего разрешения, я пойду первым.

— Почему именно вы? — напрягся Гарри.

— Да потому, глупый вы мальчишка, что Хогвартс был построен более тысячи лет назад, и эти подземелья, возможно, его ровесники. А в Средние века в замках было принято устраивать всякие милые ловушки вроде волчьих ям, падающих решёток и прочего в том же роде. Когда-то ими был полон весь замок. Там, где живут и учатся дети, эти смертоубойные механизмы, ясное дело, обезвредили. А что нам встретится в подземелье, я не знаю. Поскольку я, так сказать, патентованный покойник, мне эти ловушки вреда не причинят совершенно точно, а вот вам — не знаю. Но если у вас есть желание проверить…

Гарри промолчал, и Снегг кивнул:

— Ну, значит, так и решим. Сначала иду я, шагах в пяти за мной мистер Поттер, ну, а уж потом — миссис Уизли. Готовы? Ну и отлично, нечего тянуть. Поттер, дайте мне Карту Мародёров.

* * *

Подземелье оказалось глубоким. Лестница шла вниз совершенно прямо, никуда не сворачивая. Она была идеально ровной, и поэтому казалось, что она не вырублена в камне руками людей, а создана силой магии.

Площадок на лестнице не было, одинаковые, ровные, казалось, совершенно неистёртые ступени выступали одна за другой из зелёного полумрака, и Гарри уже начал опасаться, что конца им не будет, и что они попали в магическую западню.

Однако ступени всё-таки закончились, и перед Снеггом и его спутниками протянулся коридор — длинный, унылый, лишённый малейших индивидуальных признаков. Пол был выложен плотно подогнанными каменными плитами, этими же плитами были облицованы стены. На высоте человеческого роста каменная облицовка переходила в кирпичную кладку, образующую полукруглый потолок. Кирпич был неимоверно старый, сильно потемневший от времени, но, тем не менее, он нигде не крошился. Следов раствора не было видно, никаких рисунков, клейм, и даже мельчайших царапин и сколов на кирпичах не было.

— Теперь мы пойдём медленно и очень осторожно, — напряжённо сказал Снегг. — Уверен, что просто так нас не пропустят. Это подземелье должен кто-то охранять. А может, что-то… Или — и то, и другое. Словом, идите за мной, не теряя меня из виду, но и близко не подходите.

— Может, свяжемся верёвкой? — предложил Гарри.

— А у вас есть верёвка, Поттер?

— Нет, — развёл руками Гарри.

— Я тоже как-то не догадался захватить её с собой, — сказал Снегг.

— Можно было бы наколдовать верёвку, — предложила Гермиона.

— Не стоит. Чем меньше мы будем здесь пользоваться магией, тем лучше. Может, удастся как можно позже привлечь внимание стражи подземелья.

Они пошли по коридору. Первые шаги дались очень трудно — казалось, за каждой плитой скрывается ловушка, подвох, смертельная опасность. Каждую плиту сначала пробовали ногой, ступали след в след, прощупывали пол, стены и потолок заклятиями поиска, ограничивая их действие. Это страшно утомляло. Но постепенно накатывала усталость, ни одной ловушки им не встретилось, а коридор всё тянулся, однообразный, скучный и прямой.

— Что-то мы слишком долго идём, — сказал Гарри, — судя по масштабу карты, мы уже давно должны были найти Рона.

— Да, вы правы, Поттер, что-то не так, — согласился Снегг. — Но если бы нас кружили, скажем, гвиллионы, в коридоре должны были бы быть какие-нибудь разветвления, а здесь просто некуда свернуть!

— А что если коридор изгибается на очень малый, невидимый глазу угол, и сворачивается в кольцо? — спросила Гермиона, — а мы просто ходим по кругу, как слепые лошади у шахтного подъёмника.

— Что ж, это можно проверить, — ответил Снегг, внимательно разглядывая стены и пол коридора.

— Гвиллионы боятся холодного железа, в прошлый раз Гарри сумел прогнать их, бросив в них нож, — сказала Гермиона.

— Что ж, я предвидел возможность встречи с этой нечистью, сейчас проверим.

Снегг поставил на пол свою сумку, порылся в ней, достал коробочку, аккуратно открыл и высыпал на ладонь какие-то крошечные фигурки размером с ноготь.

— Что это? — с любопытством спросила Гермиона, заглядывая ему через плечо.

— Как что? Холодное железо, ножи. Нигде ведь не сказано, что ножи должны быть натуральной величины!

Он размахнулся и швырнул горсть фигурок в коридор. Что-то взвизгнуло, как будто резаком провели по оргстеклу, у Гарри и Гермионы волосы встали дыбом. Коридор подёрнулся дымкой, которая вскоре помутнела и распалась. Они оказались в комнате, из которой вели четыре совершенно одинаковых прохода.

— Всё-таки гвиллионы! — с досадой воскликнула Гермиона, — и как мы сразу не догадались, столько времени и сил потрачено зря!

— Интересно, это Волан-де-Морт посадил их на страже подземелий? — спросил Гарри.

— Не думаю, — ответил Снегг, — Тёмный Лорд вообще не жаловал всякую магическую нечисть, относился к ней брезгливо, без сожаления убивал. Ну, а нечисть — она хоть и лишена души, но какие-то зачатки чувств у неё имеются, поэтому тёмные магические существа всячески избегали встречи с Волан-де-Мортом и повиновались ему, только уступая силе. Гвиллионы, думаю, просто случайно нашли подземелье и заняли такое удобное, по их представлениям, место. Мы их прогнали, но вряд ли они сбежали далеко. Они будут следить за нами и попытаются отомстить, так что будьте внимательны.

— Куда же нам теперь идти? Все четыре коридора выглядят одинаково, — озадаченно спросил Гарри. Он достал волшебную палочку и произнёс заклятие Указуй! Палочка долго колебалась, покачиваясь то влево, то вправо, наконец, указала на второй справа коридор, но как-то неуверенно, нерешительно.

— Опять ловушка? — спросила Гермиона, которая не могла воспользоваться своей волшебной палочкой.

Снегг достал свою волшебную палочку и получил тот же результат.

— Делать нечего, — сказал он, — пойдём направо.

Характер подземелий резко изменился. Теперь коридоры ветвились, раздваивались и растраивались, одна комната со многими выходами сменяла другую. Комнаты и коридоры по-прежнему были совершенно пустыми, и ничем не различались. Снегг ещё дважды бросал крошечные ножи, но больше ничего не менялось. Либо в коридорах не было магии, либо действовали заклятия, бороться против которых надо было по-другому.

На каждой развилке Гарри использовал заклятие Указуй! и каждый раз палочка показывала направление движения. На каждой развилке Снегг выжигал волшебной палочкой в камне цифры. Судя по Карте Мародёров, до места заточения Рона оставалось совсем немного. Напряжение нарастало. Внезапно Гермиона воскликнула:

— Вон он! Да вон же, глядите!

Гарри и Снегг посмотрели в указанном направлении и увидели, что в комнате слева, скрытой аркой, стоит что-то вроде помоста, застеленного тряпьём, а на нём, на спине, не шевелясь, лежит человек.

— Ро-о-он! — завопила Гермиона, бросаясь в эту комнату.

— Осторожно!!! Там может быть засада! — предостерёг её Снегг, но Гермиона не слушала. Она подскочила к Рону, протянула к нему руки и вдруг, отдёрнув их, застыла.

— Что случилось, Гермиона? — крикнул ей в спину Гарри.

— А вдруг он… он уже… — дрожащим голосом спросила Гермиона и, обернувшись, в ужасе посмотрела на Гарри.

— Та-а-к, кажется, это истерика, — сумрачно констатировал он. — Снегг, вы постойте лучше пока тут, а то когда Рон придёт в себя и увидит вас, ему может снова стать… нехорошо.

Зельевар ухмыльнулся, кивнул и отодвинулся в сторону.

Гарри наклонился над Роном и положил ему руку на шею под ухом. Кожа была тёплой, пульс, хоть и редкий, ощущался отчётливо.

— Жив, слава Мерлину… — облегчённо сказал он.

Ноги Гермионы подогнулись, она сползла вдоль стены, закрыла лицо руками и её плечи затряслись в беззвучных рыданиях.

Гарри растерялся. Он не знал, что нужно сделать сначала: привести в себя Рона или успокоить Гермиону. Его сомнения разрешил Снегг. Он вошёл в комнату, встал в изголовье Рона так, чтобы тот не смог его увидеть, положил ладонь правой руки ему на лоб, левую подсунул под затылок и закрыл глаза. Лицо зельевара мгновенно осунулось, глаза провалились, на лбу запульсировала жила. Его губы беззвучно шевелились — заклятия отнимали у него много сил.

Наконец лицо Рона дрогнуло, веки затрепетали.

— Гермиона, скорее! — позвал Гарри, — Рон приходит в себя, пусть он первой увидит тебя.

Гермиона наклонилась над мужем:

— Рон, милый, ты слышишь меня?!

Рон открыл глаза.

— Гер… Гермиона… ты… Что случилось? Где это мы?.. А где Мари?..

Гермиона поджала губы и слегка отстранилась от Рона.

— Что ещё за Мари? — прошептал ей на ухо Гарри.

— Мадам Мартен, парижская экономка, — нехотя ответила Гермиона.

— Рон, ты меня слышишь? — спросил Гарри.

— Кто это… орёт над ухом? — слабо спросил Рон и, повернув голову, увидел Гарри.

— О, Гарри, а ты как оказался в Париже? Ты прилетел вместе с Гермионой?

— Ты почти угадал, прилетел, — усмехнулся Гарри, — только мы не в Париже.

— Да?.. А где? То-то я смотрю, место какое-то незнакомое.

— Долго рассказывать, объясню потом. Лучше скажи, ты встать можешь?

— Конечно, могу, я что, больной?

Рон сделал попытку подняться, но охнул и опять рухнул на помост.

— Что такое?

— Голова закружилась… Что это со мной? Сроду такого не было…

— Это, наверное, от голода, ты ведь трое суток не ел…

— Как трое суток? — удивился Рон, — да я только что поужинал и решил почту почитать. Открыл один конверт, в нём визитная карточка лежала, почему-то пустая, я её перевернул… А дальше какой-то провал в памяти, ничего не помню…

— Ты не успел поужинать, мы тебе потом всё объясним! — сказала Гермиона тем тоном, которым обычно говорят с больными детьми. Она так суетилась вокруг Рона, что Гарри ощутил укол ревности. «Да ты что, спятил — ревновать? — мысленно прикрикнул он на себя. Гермиона — законная жена Рона, они двадцать лет вместе прожили, у них дети! А ты кто? Любовник и бывший друг мужа. Так что стой себе спокойно и не дёргайся».

Чуткая Гермиона, однако, что-то почувствовала, она выпрямилась и подарила Гарри стремительную и успокаивающую улыбку.

— Давай попробуем встать, Ронни, подожди, я тебе помогу, — приговаривала она, осторожно поднимая мужа за плечи. Рон сел и спустил ноги с лежанки.

— А всё-таки, где это мы? — спросил он, — что-то на наш парижский дом не похоже…

— Мы в Хогвартсе, — суховато ответил Гарри, — но это не наш уютный и милый Хогвартс, это его тень, созданная магией Волан-де-Морта.

— Какая тень, какой Волан-де-Морт, Гарри, что с тобой? Тебе нехорошо? Ты же сам угрохал Волан-де-Морта ещё когда, ты что, забыл?

— Ничего я не забыл! Но всё гораздо сложнее, чем ты думаешь. Давай уносить отсюда ноги, все разговоры потом, больно уж здесь место нехорошее….

— А я и не знал, что в Хогвартсе есть подземелья, — гнул своё Рон.

— Да не в Хогвартсе! Это место только похоже на Хогвартс, я же тебе сказал! — начал сердиться Гарри.

— Ладно, ладно, не шуми, — примирительно поднял руки Рон, — ну чего ты разошёлся?

— Извини, дружище, нервы… Я, понимаешь, очень волновался за тебя, вот и сорвался…

— А, ну да, фигня, не бери в голову, — отмахнулся Рон, — ты всегда был горячим парнем, я привык…

Он сидел на лежанке, не пытаясь подняться.

— Послушай, Рон, — осторожно сказал Гарри, — есть ещё одна вещь, которую ты должен знать. Сейчас ты встретишься с человеком, которого н-ну… не ожидал увидеть, не знаю, как лучше сказать. Постарайся отнестись к этой встрече спокойно, ладно?

— Да что ты вокруг меня хороводы водишь? — удивился Рон, — кто это такой?

— Здравствуйте, Рональд. Мистер Поттер имел в виду меня, — сказал Снегг, выходя на середину комнаты.

Челюсть Рона отвисла, глаза остекленели, он сделал слабый отталкивающий жест, потом внезапно успокоился:

— Ф-фу, что это я? Вы стали школьным привидением, профессор? Конечно, Слизеринским?

— Нет, я не привидение, — сухо ответил Снегг, — по крайней мере, я думаю, что я не привидение… Как уже сказал мистер Поттер, нам надо побыстрее уйти отсюда. Вы можете идти?

— Да, наверное… — ответил Рон.

Он медленно и осторожно встал и для проверки сделал пару шагов. Гермиона держалась рядом, готовая подхватить его в любой момент.

— Послушай, Гермиона, а почему ты не отдаёшь Рону его волшебную палочку?

— Ой, я совсем забыла… — смутилась она, — вот, возьми…

— Вау! Вы догадались принести мою волшебную палочку! — воскликнул Рон, — здорово!

— Подожди радоваться, — остановил его Гарри, — попробуй её сначала.

Рон взмахнул палочкой: «Орхидеус!»

Ничего не произошло.

— Не работает? Этого я и опасался, — сказал Гарри.

— Такое ощущение, что у меня в руке простая деревяшка, а не волшебная палочка, — удивлённо сказал Рон.

— Волшебная палочка Гермионы тоже не работает, — вздохнул Гарри, — такое уж здесь место…

— А твоя, Гарри?

— Моя-то работает, но ты же знаешь, моя палочка — родная сестра палочки Волан-де-Морта, ещё бы ей здесь не работать, ведь этот замок — его творение.

— А ваша палочка, профессор? — обратился Рон к Снеггу и тут же оборвал себя:

— Впрочем, что это я…

— Действительно, что это вы, Уизли, — сухо сказал Снегг, — я ведь был пожирателем смерти. Впрочем, хватит разговоров, пора уходить. Я первый, мистер Поттер за мной, миссис Уизли, ведите своего мужа. Будет замечательно, если вы постараетесь не отставать.

Сначала всё было благополучно — шли довольно быстро, Гарри, несмотря на то, что коридоры выглядели совершенно одинаковыми, узнавал пройдённый путь, Снегг, держа в руках Карту Мародёров, шёл, находя сделанные на стенах волшебной палочкой отметки. Но постепенно что-то стало меняться. В подземелье потихоньку, исподволь, стало нарастать напряжение, в голове у Гарри появилось неприятное гудение, подобное тому, как если стоять под линией электропередач.

Рон быстро устал. Лицо его осунулось, он шёл, спотыкаясь на ровном месте, и, чтобы не упасть, иногда хватался за стену. Гермиона сначала поддерживала его под руку, но в узком коридоре это было неудобно, и она пошла сзади.

Зелёное свечение становилось ярче, казалось, становилось труднее дышать, внезапно Гарри ощутил приступ клаустрофобии. Ходьба отнимала у него всё больше сил, и постепенно Гарри стал оглядываться на Рона и Гермиону всё реже и реже.

Внезапно Снегг остановился и повернулся к Гарри.

— У нас плохие новости, — сумрачно сказал он, — Карта Мародёров перестала работать.

— Как это?! — изумился Гарри, — никогда такого не было!

— Взгляните сами, мистер Поттер, — пожал плечами Снегг и протянул ему пергамент.

Вместо чертежа на карте была огромная серая клякса, края которой пульсировали и на глазах продвигались к краю листа.

— Это ещё не всё. Исчезли метки на стенах.

— Давно вы это заметили? — напряжённо спросил Гарри, — может, вы свернули не туда? Надо вернуться к последней метке и пойти в другую сторону.

Снегг покачал головой:

— Боюсь, всё это неспроста. Метки кто-то стёр, мы не найдём их, а если найдём, они заведут не туда, куда надо…

— Рон! — крикнул Гарри, — подойди сюда, надо посоветоваться.

Рон, пошатываясь, подошёл к Гарри и остановился, смотря расфокусированным взглядом в глубину коридора.

— А где Гермиона? — спросил Гарри, заглянув Рону через плечо.

— Гермиона? Какая…? Ах, Гермиона… Не знаю, она шла сзади…

— Идиот! Ты потерял Гермиону!

Гарри в ярости чуть не ударил Рона, но в последний момент взял себя в руки:

— Ох, прости, Рон, я вижу, как тебе плохо…

Рон промолчал.

— Надо вернуться назад! Может, Гермиона случайно отстала, мы найдём её, скорее! — выкрикнул Гарри, — Гермиона, Гермиона, где ты? Отзовись!!!

Бежим обратно! — и он кинулся назад.

— Стойте, Поттер! — крикнул ему в спину Снегг, но Гарри и не думал останавливаться. Он нёсся по коридору, но вдруг споткнулся и рухнул на пол, больно ударившись грудью. Ноги ему не повиновались.

— Снегг!!! Мразь, убью! А ну, сними заклятие! — проорал он, переворачиваясь на спину.

— Спокойно, Поттер, не дёргайтесь, — спокойно проговорил Снегг, подходя к нему и держа наготове волшебную палочку. — Миссис Уизли нам сейчас не найти. Ясно, как день, что её похитили.

— Кто?!!

— Откуда я знаю? Вероятно те, кто забросил вас сюда с помощью портала-ловушки. Обратите внимание: магическая тяжесть, которая давила на нас последние минуты, исчезла. Ну, чувствуете?

Гарри кивнул.

— Я снимаю заклятие, — невозмутимо сказал Снегг. — Постарайтесь не делать глупостей. Прежде чем что-то предпринимать, нам следует хорошо подумать.

— Давайте всё-таки вернёмся, — сказал Гарри, — пожалуйста, я прошу вас.

— Хорошо, как вам угодно, — тряхнул густыми чёрными волосами Снегг, — можем и вернуться. По-видимому, пока вы сами не убедитесь в бесполезности своих попыток, мои аргументы бессильны.

Они вернулись на несколько коридоров назад, причём Снегг вёл Рона за руку. Всё было бесполезно, никаких следов Гермионы в коридорах подземелья не было.

Гарри устало прислонился к стене, Рон плюхнулся на пол там, где стоял. Один Снегг выглядел свежим и невозмутимым.

— Ну вот, — сказал он, — теперь мы окончательно заблудились. Это не имеет особого значения, потому что я и раньше не знал, где мы. Из одной неисследованной части подземелья мы перешли в другую, вот и всё.

— Что будем делать? — спросил Гарри.

— На месте стоять бессмысленно, надо идти.

— Куда?

— Неважно. Нужно только отмечать пройдённые развилки, чтобы не ходить по кругу. Если подземелье магически не закольцовано, рано или поздно мы из него выйдем. Точнее говоря, я выйду. А вот вы с мистером Уизли можете и не выйти — вы погибнете без воды.

— Звучит обнадеживающе, — криво усмехнулся Гарри. Ему сразу же захотелось пить.

— Во всяком случае, здесь нам ждать нечего, надо идти. Поттер, придерживайте Уизли. Не хватало нам потерять ещё и его.

И опять потянулись унылые, однообразные коридоры, серые каменные плиты на полу, сводчатые кирпичные потолки, голые стены. Ничто не свидетельствовало о присутствии человека или вообще каких-то живых существ — ни надписи, ни царапины на стене. Не было даже мусора и пыли. Подземелье странным образом сочетало невероятную древность и холодную, казарменную ухоженность. Эха от шагов и разговоров маленького отряда тоже не было. Казалось, звуки впитывались в стены и исчезали. Напряжение нарастало, Гарри ощутил, как на него наваливается усталость, тяжелеют и наливаются свинцом ноги. Невольно они собрались в маленькую компактную группу и шли почти след в след.

За очередным поворотом Снегг остановился.

— Это что-то новенькое, взгляните, Поттер.

Гарри подошёл, Снегг посторонился:

— Как вы думаете, что это такое?

Второй раз за время блуждания в лабиринте они увидели дверной проём, за которым виднелось обширное помещение с низким потолком. Внутри в идеальном порядке были расставлены каменные параллелепипеды в рост человека с прозрачными крышками.

— Похоже на усыпальницу, — сдавленным от волнения голосом сказал Гарри.

— Мне тоже пришло в голову это сравнение, — кивнул Снегг. — Давайте войдём и посмотрим.

Он вошёл в комнату и не торопясь пошёл вдоль левого ряда гробниц, заглядывая внутрь через крышки. Гарри пошёл вдоль правого ряда, а Рон, не проявивший никакого интереса к находке, остался у входа.

Гарри заглянул в ближайший саркофаг. В том, что это саркофаг, теперь не было никакого сомнения — внутри лежал незнакомый мужчина в современной одежде. Лицо его было искажено гримасой страха, тусклые глаза были открыты, на мёртвом лице щерились жёлтые зубы. От неожиданности Гарри отшатнулся. Мертвец выглядел страшновато.

И ещё один саркофаг, ещё один незнакомец, и ещё один… Незнакомые лица, искажённые страхом, яростью, болью…

Гарри боялся увидеть кого-то из ушедших друзей — Люпина, Тонкс, Сириуса — и — самое страшное и невозможное — своих родителей. Он не знал, что с ним случится, если под очередным колпаком он увидит Лили или Джеймса…

— Северус, вы кого-нибудь узнали? — спросил Гарри, подавляя дрожь в голосе.

— Да, некоторых, — сухо ответил Снегг. — Это пожиратели смерти. Все они исчезли на моей памяти. Все они провинились перед Тёмным Лордом. Мы, конечно, догадывались, что он расправился с ними, но спрашивать о судьбе казнённых не полагалось даже их родственникам. А оказалось вон что… В каком-то смысле, это даже страшнее наших предположений. Понятия не имею, зачем эти тела понадобились Волан-де-Морту. Только его мощный, но извращённый разум и огромный магический дар могли породить таких чудовищ…

Снегг замолк, и Гарри пошёл дальше вдоль ряда. Один саркофаг в последнем ряду был пуст, а в углу…

— Северус! — закричал Гарри, — скорее сюда! Здесь лежит Грюм!

— Кто-о?!!

— Грозный Глаз Грюм, вы что, не помните?!

— Помню, конечно, не надо так кричать, — поморщился Снегг. — Моё удивление вполне объяснимо: я не понимаю, как Грюм мог оказаться среди пожирателей смерти?

— Теперь, по крайней мере, понятно, почему мы не смогли найти его тело… — мрачно сказал Гарри. — Волан-де-Морт успел подобрать его раньше и зачем-то перенёс сюда. Надо бы его похоронить.

Гарри нагнулся над саркофагом Грюма и испытал настоящий шок: его искусственный глаз немедленно повернулся и уставился на Гарри. Тот непроизвольно отскочил.

— Что это с вами, Поттер? — осведомился Снегг. — Что вы скачете, как кенгуру?

— Да глаз этот… Искусственный глаз Грюма — ну, помните его? — напугал меня до полусмерти. Он движется! На лице мёртвого человека это выглядит, по меньшей мере, страшновато…

Снегг нагнулся над саркофагом Грюма, постучал по крышке волшебной палочкой, отчего та издала низкое, басовитое гудение и пошла радужными разводами.

— Надо же, как интересно, — задумчиво сказал Снегг, некуртуазно теребя мочку уха, — а ведь Грюм не умер…

— Что вы хотите этим сказать? — поразился Гарри.

— Только то, что его, вероятно, можно оживить.

— И вы…

— Да. Нам нужно решить только одну простенькую морально-этическую проблему: стоит это делать или нет?

Гарри с размаху плюхнулся на пол.

— И что, пожирателей смерти тоже можно, как говорят некроманты, подъять?

— Вероятно, да, но лучше этого не делать. Те пожиратели, которые мне знакомы, при жизни были людьми крайне неприятными. Думаю, что их возвращение к жизни создаст нам массу проблем, пусть лучше покоятся в своих саркофагах.

— Согласен, но Грюм… — пробормотал Гарри, — как быть с ним?..

— Постарайтесь понять, Поттер, проблема гораздо глубже, чем вы думаете. Я двадцать лет безуспешно пытаюсь понять, кто я такой — живой человек или оживший мертвец. Предположим, нам каким-то образом удастся найти портал, ведущий отсюда в мир живых. Относительно вас, Рона и его супруги есть некоторые опасения, но, всё-таки, вас не убивали и вы проникли сюда живыми. Я — другое дело. Что станется со мной, если я рискну пройти через этот портал? И не нарушит ли этот переход какие-то глобальные причинно-следственные связи? Кто знает, как далеко в магические основы мира сумел проникнуть Тёмный Лорд, создавая Тень Хогвартса? Не знаете? И никто не знает. Теперь представьте, что мы оживим Грюма. И что? Вместо одного живого покойника появятся два. Кому станет от этого легче? Грюму? Не думаю. У меня выбора не было, оживив Грюма, мы отнимем выбор и у него. Зачем и кому нужна такая пародия на жизнь?

— И, всё-таки, я считаю, что если есть возможность вернуть человеку жизнь, её следует вернуть! — возразил Гарри.

— И пожирателям смерти — тоже? — прищурился Снегг. — Вот видите, Поттер, механическое следование моральным принципам всегда ведёт в тупик. Получается, что жизнь надо возвращать только хорошим парням. А кто и по каким критериям будет отделять агнцев от козлищ? Так, кажется, сказано в магловской Библии? Притом имейте в виду, что Грюм, как и я, вероятно, не сможет добровольно уйти из жизни. Я вам говорил, что многократно пытался покончить с собой — бесполезно.

— Так что же делать?

— Ладно, попробуем вернуть к жизни Аластора, вдвоём, по крайней мере, будет не так скучно… Кстати, мне не нравится пустой саркофаг. То ли Тёмный Лорд не успел убить того, кого запланировал, то ли кто-то до нас оживил его обитателя.

— И он бросится на нас из-за угла? Вряд ли… Вы ведь за двадцать лет здесь никого не встретили…

— Но ведь кто-то всеми событиями управляет, — возразил Снегг, — кроме того, в этих подземельях я не был, так что всё может быть. «Бдительность! Постоянная бдительность!» — как любил повторять бедняга Аластор.

Отойдите-ка в сторонку, Поттер…

Снегг порылся в своей сумке, достал несколько склянок, смешал их содержимое, тщательно отмеряя пропорции, размешал стеклянной палочкой и плеснул получившийся состав на крышку саркофага. Гарри и не заметил, как крышка исчезла, словно её и не было.

— Отлично, отлично, — пробормотал Снегг, — теперь следующее.

Он приложил волшебную палочку к переносице Грюма и начал читать заклятия.

Постепенно лицо старого волшебника стало розоветь, черты смягчились, веко здорового глаза дрогнуло, и глаз открылся.

— С-северус, — прохрипел Грюм, — всё благополучно? Мальчишке удалось бежать?

 

Глава 7. Врата Гвин-ап-Нудда

— А как же, удалось, — ухмыльнулся Снегг, да вот он стоит перед тобой, можешь сам убедиться.

— Кто стоит? Что ты несёшь, Северус? — рассердился Грюм, садясь в саркофаге — я говорю о мальчике Поттере!

— И я о нём же, — кивнул Снегг, — только он уже давно не мальчик. Да посмотри ты на него повнимательнее!

— Мерлин мой! — ахнул Грюм, — это же Джеймс… быть не может! Впрочем, нет, это не Джеймс… Я ничего не понимаю… И что это за каменная лохань, в которой я сижу?

— Профессор, я — Гарри Поттер, — вступил разговор Гарри, — но с момента нашей последней встречи прошло более двадцати лет, я стал старше, вот и всё…

Старый мракоборец подавленно молчал, переводя взгляд здорового глаза со Снегга на Гарри и обратно. Гарри стало жаль его.

— Скажите, профессор, что вы помните?

— Что я помню? А что я могу помнить? Мы летели по разработанному плану, прикрывая юного Поттера, но нас, очевидно, кто-то предал, потому что на отряд напали пожиратели смерти! Наземник, видно свалился с метлы…

— Сбежал! — резко поправил его Гарри.

— Н-ну… может быть, не знаю… В общем, спину мне уже никто не прикрывал, и тут в меня угодило чьё-то заклятие… А больше я ничего не помню. Вспышка, тьма, и вот я очнулся здесь и вижу вас…

— Ты, Аластор, упал с метлы с огромной высоты, — резко сказал Снегг, — ты должен понимать, что выжить при этом было невозможно.

— Да, пожалуй, ты прав, Северус, — растерянно сказал Грюм. Такой интонации у него Гарри раньше никогда не слышал. — Что же в таком случае произошло?

— Твою гибель видели многие мракоборцы. После того, как бой закончился и Поттер оказался в безопасном месте, люди из отряда Дамблдора вернулись и долго прочёсывали местность, чтобы найти твоё тело и предать земле, но не нашли. Теперь ясно, что Волан-де-Морт успел подобрать его первым…

— А что стало с Волан-де-Мортом? — перебил Грозный Глаз.

— Пророчество исполнилось. Поттер убил Тёмного Лорда, ну, или развоплотил, вышвырнул из нашего плана бытия — выбирай что нравится. Это случилось двадцать лет назад. Меня Волан-де-Морт тоже подозревал — ты знаешь — и, в конце концов, тоже убил, но посмертие у меня оказалось каким-то странным. Я оказался вот здесь, и два десятилетия провёл в полнейшем одиночестве до тех пор, пока сюда ни прибыли мистер Поттер и миссис Уизли. В поисках мужа Гермионы мы сумели проникнуть в это подземелье, о котором я раньше и знать не знал, и нашли тебя.

Вообще, Аластор, тебе не кажется, что место для исторического экскурса мы выбрали не совсем подходящее?

— Кажется, кажется, мне много чего кажется… — прохрипел Грюм. — А вообще, это подземелье — оно где?

— Правильный вопрос, чувствуется опыт старого мракоборца, — не удержался от колкости Снегг. — мы в Хогвартсе, но не в настоящем, а в его копии, созданной в Иномирье или ещё где, не знаю уж, магией Волан-де-Морта. Это его волшебство перенесло сюда меня, тебя и вот этих малопочтенных пожирателей смерти, отдыхающих от своих неправедных трудов в своих саркофагах.

— А зачем?

— Ты серьёзно считаешь, что Тёмный Лорд раскрывал передо мной все свои планы? Если так, ты ошибаешься…

— А Рон, Гарри, Гермиона, они что, тоже?..

— Нет, с ними дело особое, но это не минутный разговор. Давай всё-таки уйдём отсюда, эти мертвецы действуют мне на нервы. Ты можешь идти?

— Попробую, — сказал Грюм и попробовал встать. Когти его деревяшки царапнули по каменному полу, у Гарри по спине пробежали мурашки. Грозный Глаз, пошатываясь, сделал шаг, другой…

— Не хуже, чем раньше, — объявил он, — но и не лучше…

— Тогда пошли! — нетерпеливо сказал Снегг, — только у нас есть маленькая проблема: мы заблудились и не можем выйти из лабиринта.

— Ха! — воскликнул Грюм, — а мой всевидящий глаз на что? Ну-ка, ну-ка… А ну, пропустите меня вперёд!

Грюм молча и уверенно заковылял вперёд, царапая пол когтями птичьей лапы своего протеза.

Не прошло и четверти часа, как они оказались у лестницы, ведущей наверх.

— Глядите-ка! — воскликнул Снегг, — и Карта Мародёров ожила!

— Она показывает Гермиону? — бросился к нему Гарри.

— К сожалению, нет. В этой части карты пятно осталось… Но мы выбрались, и это даёт нам огромный шанс на спасение Гермионы и успех всего предприятия. Ведь Рона-то мы смогли вытащить!

Пойдёмте в кабинет директора. Все мы нуждаемся в еде, питье и отдыхе. Передохнём немного, и будем решать, что делать дальше.

* * *

Рон выглядел совсем неважно, и его пришлось уложить на директорскую кровать. Гарри при этом испытал неприятный укол — ещё недавно на этой самой кровати спали они с Гермионой…

Снегг был, как обычно, язвителен и невозмутим, а Грюм, раздобыв в баре бутылку бренди, казалось, на время выпал из реальности.

Есть никому не хотелось, поэтому военный совет решили не откладывать.

— Перед нами стоит две задачи: вызволить из плена Гермиону и найти способ вырваться из плена Тени Хогвартса. Считаю, что нам следует приложить все силы к спасению Гермионы, эта задача не терпит отлагательства! — с места в карьер бросился Гарри.

— Послушайте, Поттер, — с ленцой в голосе возразил ему Снегг, — вы, конечно, декан, директор, министр, ну и всё такое, извините, если забыл какой-нибудь титул, но, всё-таки, попробуйте хоть раз подумать головой. Понимаю, это трудно, и я хочу от вас многого, но один-то раз попытаться стоит?

— Что вы хотите сказать, Снегг?

— Да очень простую вещь: вот ровно до этого момента вы, да и мы с вами, действовали по чужому плану, иными словами, по плану, составленному нашими врагами. Сначала вы впёрлись в портал-ловушку, затем забрели в подземелье, где вам вернули Рона, который уже стал не нужен, но забрали Гермиону, которая им, напротив, для чего-то стала нужна. Попробуйте хоть раз поступить поперёк их плана, они рано или поздно должны где-то ошибиться, и мы вцепимся в их ошибку зубами. Никто не может вообще не совершать ошибок, и они не могут.

— Кстати, Северус, а кто они, эти наши враги? — подавляя икоту, спросил Грюм.

— Не знаю, Аластор. И Поттер вот тоже не знает. Мистера Уизли мы, пожалуй, и спрашивать не будем, хотя… Скажите, Рональд… Рональд, вы слышите меня?

— А? — раздался слабый голос с кровати.

Снегг поморщился:

— По-моему, он ещё не совсем в себе… Ну, да ладно… Скажите, Рональд, вы кого-нибудь видели здесь, в замке?

— Вас, Гермиону, Гарри вот видел…

— А кроме нас? — тихим, терпеливым голосом спросил Снегг.

— Вроде нет…

— Так. А скажите, Рональд, как вы полагаете, кто мог перебросить вас сюда? У вас есть враги в волшебном мире?

Рон задумался.

— Не-а… Какие у меня враги? Нету никого… Даже подумать не о ком…

— Понятно. Что-то вроде этого я и ожидал. Туман вокруг личностей наших врагов не рассеялся ни на дюйм. А вы что думаете, Аластор?

— Да что же я могу думать после того, как двадцать лет пролежал почитай в гробу?

— И это справедливо. Значит, мистер Поттер, вся надежда на нас с вами, — подытожил Снегг.

— А скажи-ка, Северус, ты ведь пытался выбраться отсюда, а? Не верю, что не пытался, — сказал Грюм.

— Пытался — не то слово. Я чуть с ума не сошёл в этих поисках, — с горечью сказал Снегг. — Конечно, я, как и все, отлично знал, что из Хогвартса нельзя трансгрессировать. Но, во-первых, запрет касался того, настоящего Хогвартса, а, во-вторых, я всё-таки надеялся найти малейшую слабину в системе заклятий. Сначала я бросался в те места, которые почему-либо казались мне более перспективными, чем другие, но не достиг ничего.

Когда миновал период естественного отчаяния, я решил взять замок осадой. Я составил карты всех магических полей замка. (Всех, без исключения, представляете, какая это была работа? Она заняла годы, но что мне время?). Я не нашёл ровным счётом ничего. Заклятия были сплетены безупречно.

Тогда я стал искать портал. Мне казалось, что портал должен быть спрятан в каком-нибудь хитром тайнике, но, в то же время, быть где-то поблизости. Не полез бы Тёмный Лорд, к примеру, на дно озера или в туалет Плаксы Миртл, хотя туалетные комнаты я тоже обыскал… Ничего.

— А ты не боялся… — начал Грюм.

— Нет, Аластор, — печально ответил Снегг. — К тому времени уже нет. Наоборот, я страстно мечтал найти портал, чтобы вернуться в мир или прекратить своё бессмысленно тянущееся существование. Ах, да, ты ведь ещё не знаешь: Тёмный Лорд наделил тебя почти абсолютным бессмертием. Ты не можешь умереть.

Лицо Грюма страшно исказилось, искусственный глаз выпал из глазницы, и Аластор едва успел поймать его на лету.

— Мерзавец! — загремел он и стукнул костылём-птичьей лапой об пол. — Даже честную смерть он у меня отнял!

— Ну вот, теперь и ты начинаешь понимать… — кисло усмехнулся Снегг. — А я, когда двадцать лет назад понял это… В полнейшем одиночестве… — Лицо его передёрнулось.

Грюм неловко встал, доковылял до Снегга и положил ему руку на плечо:

— Да, приятель, солоно тебе пришлось…

— Тогда что же вы предлагаете, профессор? — упрямо гнул своё Гарри. — Опять искать портал? Но как? Что мы можем сделать, если вы за двадцать лет не сумели найти решения? А Гермиону, между тем, могут убить!

— Да не убьют её, — досадливо поморщился Снегг, — как вы не понимаете? Если бы вашу Гермиону собирались убить, её давно бы убили, ещё в подземелье. Одно заклятие или удар кинжалом из темноты — и всё. Человека убить совсем несложно, правда, Аластор?

Грюм пробурчал что-то неразборчивое.

— Так вот, раз миссис Уизли не убили, значит, её похитителям она для чего-то нужна живой, и о ней мы можем пока не беспокоиться. А предлагаю я вот что. Я много лет искал решение одной и той же проблемы, и мой разум, как говорят профессиональные редакторы, «замылился». Скорее всего, я не вижу какого-то очевидного решения. Я предлагаю нам всем вновь обдумать проблему портала. Возможно, удастся найти какой-то свежий поворот, оригинальный взгляд, вообще, что-нибудь…

— Волан-де-Морт обязательно должен был оставить для себя какой-то крысиный лаз, — убеждённо заявил Грюм, — только он его хитро спрятал. Северус совершенно прав: нам надо поискать какое-то оригинальное решение… Я не буду спрашивать тебя, а смотрел ли ты там или здесь — наверняка смотрел, это вообще не то что нам надо. Нам надо подойти к вопросу с другой стороны, например, так: «Где ты не смотрел, Северус?»

— Да везде я смотрел, понимаете, везде! — повысил голос Снегг, — даже совятню обшарил!

— Постой-постой, не горячись, — махнул в его сторону костылём Грюм. — Вот, например, ты говорил, что не нырял в озеро. Говорил?

— Говорил…

— Что это может нам дать?

— Ничего! Там инферналы! Они чуть не сожрали Поттера и Грейнджер! — Снегг все время путался и называл Гермиону девичьей фамилией.

— Хм! Инферналы… вот как… — растерялся Грюм.

— Да, инферналы!

— Постойте! — неожиданно громко сказала Гарри, — что-то крутится у меня в голове, только не могу мысль ухватить. Что-то важное мы видели с Гермионой, эх, если бы она сейчас была здесь…

— Пот-тер! Не отвлекайтесь! — прикрикнул на него Снегг.

— Да, да… Сейчас… Вот оно! Есть! Гробница!

— Что гробница? — удивился Снегг, — какая ещё гробница?

— Гробница Дамблдора! Вы осматривали гробницу Дамблдора?

— Десятки раз…

— Нет, вы не поняли меня, Снегг. Вы вскрывали гробницу?

— Вы сошли с ума, Поттер? — холодно спросил зельевар. — Я не кладбищенский вор.

— А ведь парень прав! — хохотнул Грюм, — только Волан-де-Морт с его больным разумом мог придумать засунуть портал в гробницу.

— Хм… Ну, если так… Тогда, пожалуй, гробница Дамблдора, это действительно единственное место, которое я осматривал только снаружи, — развёл руками Снегг.

— Ну, конечно! Это же старинная притча! Где самое надёжное место, чтобы спрятать нечто? На самом виду! Как раз там, где гробница Дамблдора. Да и ходить до неё далеко не надо!

— Остаётся только пойти и проверить, — хмуро сказал Грюм, — что-то мы слишком много болтаем и слишком мало делаем! — и он с кряхтением встал, неуклюже опираясь на протез.

— Рон, просыпайся! — позвал Гарри, — мы уходим!

— Оставьте его, Поттер, — бросил через плечо Снегг, — всё равно толку от него никакого.

— А если он проснётся и увидит, что опять остался один?

— Ах, какие нежности, — скривился Снегг, — ну, напишите ему записку.

— Оставь, Северус, Гарри прав, если мы не будем думать друг о друге, то кто это сделает за нас? — возразил Грюм.

Снегг только махнул рукой.

Гарри быстро набросал несколько слов, положил записку на кровать рядом с рукой Рона, и они вышли из директорского кабинета.

Гарри и Снегг уже не обращали внимания на тошнотворное зеленоватое свечение воздуха, а Грюм с удивлением осматривался.

Недолгий путь к гробнице Дамблдора окончился гораздо раньше, чем хотелось Гарри. Холодный слизистый комок застрял у него в горле. За два десятка лет в должности мракоборца Гарри навидался мертвецов, изуродованных и расчленённых тел людей, животных и монстров, но здесь было другое. В его памяти жил весёлый, добрый и мудрый старик, и Гарри боялся увидеть в каменном ящике то, чем его тело сделало равнодушное время…

Снегг был совершенно спокоен, а по лицу Грюма вообще невозможно было прочитать его мысли.

— Ну что, открываем? — спросил Снегг, доставая волшебную палочку.

— Надеюсь, он простит нам это, — прошептал Гарри, стараясь смотреть в сторону.

Он услышал скрежет камня по камню и загадал, что как только услышит удар крышки об землю, повернётся и посмотрит.

Но удара не было.

— Да не отворачивайтесь вы, Поттер, — непочтительно громко прозвучал голос Снегга. — Нет тут тела Дамблдора. Гробница пуста. Ну, то есть, пуста не в том смысле.

Гарри повернулся.

Крышка гробницы была сдвинута в сторону и висела параллельно земле, держась непонятно на чём. Снегг подошёл, поднялся по ступеням и заглянул внутрь.

— Надо же… — сказал он с досадой, — угадали! С первого раза причём угадали! А я-то, старый болван…

— Ну, что там, Северус? — спросил Грюм, — не заставляйте меня ковылять по ступеням!

— Портал! — коротко ответил Снегг. — Минуточку… Вот сейчас…

Он что-то нажал в гробнице, и из неё показалась знакомая Гарри арка, испещрённая полустёртой резьбой. Её проём был закрыт чёрной изодранной тряпкой.

Подобно магловской боевой ракете, арка медленно поднималась из гробницы и, наконец, с резким щелчком застыла. Послышался неразборчивый шёпот, казалось, исходящий из-под тряпки.

— Вот это да! — крякнул Грюм, — вот так портал! Что-то мне неохота в него входить… А тебе, Северус?

— Мне всё равно, — холодно ответил Снегг. — Страшно умирать только в первый раз, знаешь ли.

— Ну, это ты всё-таки через край… — нерешительно сказал Грюм. — Как-то, знаешь…

— Нисколько. Я двадцать лет искал способ прекратить это бессмысленное существование, и, наконец, вот он. Что бы ни случилось, я рад, ибо нарушает бессмысленную череду даже не дней, а безликих отрезков не-времени. Ты как хочешь, а я вхожу!

— Стойте, Снегг! — крикнул Гарри.

— Ну, что ещё, Поттер? — недовольно бросил через плечо Снегг.

— Вы не сможете войти во врата Гвин-ап-Нудда!

— Это ещё почему?

— Невыразимцы нашли трактат какого-то древнего некроманта и сумели его перевести. Там было сказано, что войти во врата Гвин-ап-Нудда и выйти из них можно только на Самайн, причём только мужчине и женщине, познавшим друг друга.

Снегг обернулся и уничтожающим взглядом осмотрел Гарри с ног до головы.

— Какая необычайно интересная и важная информация! Но если она верна, поясните мне, сделайте милость, как этим порталом пользовался Волан-де-Морт? И каким образом во врата попал ваш крёстный отец?

— Не знаю… — растерялся Гарри. — Сириус ведь не вернулся, и Скорпиус Малфой не вернулся, а Эриния умерла…

— Скорпиус, Эриния — кто эти люди? — спросил Грюм.

— Скорпиус — это сын Драко Малфоя, — ответил Гарри, а Эриния — дочь Беллатрисы Лестрейндж. Они вошли во врата уже… ну… после вашей смерти, простите меня, профессор.

— Ну, хорошо, а как быть всё-таки с Тёмным Лордом?

— Н-ну… Возможно он, как сейчас говорит молодёжь, сумел хакнуть врата… Кстати говоря, поэтому они, думаю, стали особенно опасными. Да ещё двадцать лет ими не пользовались…

— Для такого артефакта ни двадцать лет, ни двести — не срок, — пренебрежительно махнул рукой Грюм. — Но кое в чём, парень, ты прав. Пожалуй, во врата войдём только мы двое — Северус и я. Мы уже один раз умерли, и терять нам нечего, а ты подожди здесь. Если мы не вернёмся, тогда… Тогда я не знаю, что вам делать, честно говоря. Но во врата не лезьте.

— Хватит разговоров, Аластор! — нетерпеливо сказал Снегг. — Я хочу войти в эти врата! Вы идёте со мной или нет?

— Иду, иду! — заторопился Грюм, — подождите ещё минуту, Северус, я сейчас.

Снегг помог Грюму забраться в саркофаг, пренебрежительно сорвал и отшвырнул чёрную тряпку, взял его за предплечье и шагнул в арку.

* * *

Они стояли в неглубокой пещере, впереди светлел выход.

Снегг обернулся. Сзади них стояли врата, точно такие же, как в отделе Тайн и в гробнице Дамблдора. Проём был закрыт изодранной чёрной тряпкой, которая, казалось, шевелилась. В пещере слышалось лёгкое неразборчивое бормотание.

— Вы целы, коллега? — спросил Снегг.

— Да вроде бы… — прохрипел Грюм. — Оставшиеся у меня руки, ноги, глаз и всё прочее на месте. Куда это нас занесло?

— Понятия не имею. Выйдем из пещеры — попробуем понять. Хорошо, что пещера короткая — в ней невозможно заблудиться. Если пойдём обратно, легко найдём дорогу.

— Ну-ну, если… — скептически сказал Грюм. — С этими вратами надо ждать какого-нибудь подвоха.

— Мы вырвались из тени Хогвартса — это уже огромное достижение, — заметил Снегг, — мы сделали огромный шаг, наши возможности стали неизмеримо шире.

— Однако, холодно… — пробормотал Грюм, — мороз градусов в десять. Замёрзнем мы тут, в наших-то мантиях…

Снегг взмахнул волшебной палочкой, и профессора оказались укутанными в грубые меховые одежды.

— Что-нибудь посовременнее не могли наколдовать? — удивился Грюм, — моя-то палочка здесь не работает.

— Кто знает, кто или что нам здесь встретится? — ответил Снегг, — в любом случае, что-то мне подсказывает, что современные ткани и расцветки здесь будут выглядеть неуместно.

— И то правда, — вздохнул Грюм. — Ну, пошли, что ли?

Они вышли из пещеры и остановились в изумлении. Перед ними расстилалась совершенно незнакомая местность без малейших следов присутствия человека.

Огромные гранитные глыбы были присыпаны снегом, между ними росли мрачные, потрёпанные свирепыми ветрами ели, из снега торчали голые ветки какого-то кустарника. Где-то за деревьями чувствовалось присутствие моря — его солёное, ледяное дыхание временами долетало до Грюма и Снегга, слышались тяжёлые удары волн по скалистым берегам. Ни дороги, ни тропинки, ни дымка человеческого жилища за деревьями.

— М-да, весёленькое местечко… — проворчал Грюм.

— Если это Шотландия, то до ближайшего жилья мы можем и не добраться, — сказал Снегг.

— А вы оптимист, профессор, — хмыкнул Грюм.

— Я? Почему? — удивился Снегг.

— Потому что это с тем же успехом может быть Северный Ледовитый океан — Гренландия, Полярная Канада или Россия. Что вам больше нравится? Может быть, охотники за бивнями мамонтов когда-нибудь найдут и нас. Лет через пятьсот.

— Ну, через пятьсот так через пятьсот, — пожал плечами Снегг, его движения только угадывались под мохнатой шубой. — Вы пока приготовьте место для кострища, снег разгребите, а я дров наберу.

— Знаете что, Северус, — сказал Грюм, — это место — явно не то, что нам надо, давайте-ка возвращаться обратно. Чего ради здесь мёрзнуть? В конце концов, мы всегда сможем вернуться сюда. Пойдёмте в пещеру.

— Что ж, пожалуй, вы правы, — вздохнул Снегг. — Мне это место тоже не нравится, пойдёмте.

Грюм первым дохромал до врат, шагнул в них и с болезненным стоном отлетел обратно, не удержавшись на ногах.

— В чём дело? — встревоженно спросил Снегг, подбегая к Грюму и помогая ему сесть. — Споткнулись?

— Если бы… Врата не пускают обратно!

— Проклятье! — Снегг бросился к вратам, но не прыгнул в них с разбегу, а попытался вдвинуться плечом.

Бесполезно. Врата не пропускали обратно.

— Что ж, значит, костёр всё-таки придётся разжечь, — сказал зельевар, а потом подумаем, что делать дальше.

— Плохо, что у нас нет никакой еды, воды-то можно натопить вдоволь, если вы наколдуете котелок.

— Давайте сделаем так, — предложил Снегг. — Сейчас я натаскаю дров, разведём костёр пожарче и накидаем сверху лапника — может, кто-то дым увидит, а потом вы останетесь, а я пойду на разведку. Дорог здесь нет, а с вашим протезом по снегу не очень-то походишь, так что сидите и ждите меня. Заметили, кстати, что этого треклятого зелёного свечения здесь нет? Обычное земное освещение…

— Заметил, — кивнул Грюм, — но всё равно здесь что-то не так. Если сейчас полярное лето, то почему столько снега и так холодно? А если зима, то должно быть темно. Я не берусь представить, где на Земле могут быть такие условия. Впрочем, я не знаток географии…

— Сейчас это неважно. Главное — найти людей, — сказал Снегг. — Всё, костёр разгорелся, сидите и ждите меня, я пошёл.

— Куда вы хоть пойдёте?

— Наугад, — ответил Снегг. В сторону моря нам явно не надо, вон там деревья растут вроде не так густо, туда и пойду.

— Если что — просигнальте палочкой! — крикнул ему в спину Грюм.

— …и вы прибежите мне на помощь… — ухмыльнулся Снегг. — Лучше следите, чтобы костёр не погас, и подбрасывайте ветки. Если заблужусь, буду искать вас по дыму.

Проваливаясь по щиколотку, Снегг неуклюже побрёл к деревьям. Вскоре он свернул за огромный каменный монолит и пропал из виду. Грюм неуклюже опустился на кучу лапника и приготовился ждать. Как всегда зимой у костра, один бок у него вскоре замёрз, а другому стало жарко. Недовольно ворча, Грюм пересел, стараясь не упускать из виду направление, в котором ушёл Снегг.

Было тихо, но это была живая, не раздражающая тишина — шумели ветви елей, где-то за деревьями тяжело дышало и плескало в каменистый берег море, кричали морские птицы.

День постепенно склонялся к вечеру. Солнце гасло, на небе появились бледные ленты северного сияния. «Значит, всё-таки не Приполярная область, но где-то близко, — подумал Грюм, — дьявол, почему я так плохо учил географию?! Откуда я мог знать, что она мне понадобится? Что-то долго Снегга нет… Не случилось бы с ним чего»…

Грюм уже начал волноваться, он отошёл от костра и попробовал идти по следам зельевара, но поскользнулся на засыпанном снегом камне, упал, с трудом поднялся и вернулся к костру, вытряхивая снег из меха шубы.

Северуса всё не было…

Наконец, когда от костра уже было почти ничего не видно, а дрова стали заканчиваться, из темноты неслышно возник Снегг.

— Фу-у-у, устал… — выдохнул он, почти падая на лапник рядом с Грюмом. — даже наколдовать чайник нет сил… Сейчас, посижу немного…

— Скажи главное: ты кого-нибудь видел, Северус? — напряжённо спросил Грюм.

— Никого… — покачал головой Снегг. — Я отошёл довольно далеко, но везде было одно и то же: сугробы, лес и камни. И я решил, что дальше идти не стоит, тем более, что уже начало темнеть. А мороз, кажется, к ночи заворачивает всё крепче, не так ли, Аластор?

— У костра трудно понять. Здесь-то тепло…

— Нет, определённо стало холоднее, уже градусов пятнадцать, у меня на вдохе ноздри слипаются, да и снег стал хрустеть под ногами. Позвольте… Вы ничего не слышите?

— Нет… А что я должен слышать?

— Хруст! Именно что хруст! И ещё скрип, только какой-то странный, не пойму, что хрустит, но оно явно приближается. Давайте-ка отойдём от костра, а то мы возле него, как на ладони.

Скрип и непонятное сопение быстро приближались, и вскоре Снегг понял, что или кто производит такие странные звуки. В мерцающем свете костра появились сани, в которые был запряжён лось, ещё два лося шли под сёдлами, на них сидели люди с длинными копьями в руках. Сопели лоси, а скрип издавали полозья саней.

Сани подъехали к костру и остановились. Несмотря на то, что Снегг и Грюм стояли в темноте, всадники сразу заметили их, и один, не произнеся ни слова, указал копьём на сани, садитесь, мол.

— Ну, что, профессор? — спросил Снегг, — Садимся?

— А у нас есть выбор?

— По-моему, нет.

— Ну, значит, в кои-то веки не надо изводить себя муками выбора! — ухмыльнулся Грюм и полез в сани, Снегг легко запрыгнул за ним.

Всадники сразу же повернули лосей и тронулись в обратный путь, сани за ними. В темноте замелькали относительно тёмные и светлые пятна — видимо, они проезжали мимо покрытых снегом камней, которые выглядели светлее, и деревьев, которые казались почти чёрными.

— Вас ничего не удивляет в нашем вознице? — тихонько спросил Снегг.

— А как же, удивляет, — прошипел в ответ Грюм, — он же почти не одет, так, балахон какой-то, и без шапки…

— Именно! И ему не холодно! Кстати, охранники на лосях одеты так же, я успел разглядеть. Как вы думаете, что это означает?

— Какие-нибудь северные народы? Жиром что ли натираются?

— Нет, мой друг, всё гораздо проще. Они вообще не боятся холода, потому что нас сопровождают мертвецы, а мертвецам холод нипочём.

— Вы хотите сказать…

— Именно. Мы угодили в страну мёртвых. И, по чести сказать, куда мы должны были ещё угодить? «Земля к земле, пепел к пеплу, прах к праху в надежде на воскресение Иисуса Христа к вечной жизни через Господа нашего Иисуса Христа. Ты взят от земли и должен снова стать ею».

— Откуда эти мрачные слова? — спросил Грюм.

— Это заупокойная молитва лютеран, — ответил Снегг.

— Похоже, вы правы. Мы едем уже довольно долго, а наши спутники хранят воистину мёртвое молчание, прости меня, Северус, за неуместный каламбур. А лоси тоже мёртвые?

— Нет, почему? Лоси как раз живые, слышите, как они фыркают? К тому же из ноздрей у них идёт пар, а у людей — нет.

— Но лоси должны были бы бояться мертвецов…

— Эх, Аластор, — усмехнулся Снегг, — вы счастливчик: вас интересуют только эти проблемы… А ещё я заметил, — сказал он, — что мы едем вдоль моря, причём море то слева, то справа, такое впечатление, что мы на каком-то узком языке суши, вдающемся в море, и едем на материк. Не помню такого на карте Британии.

— Уже ясно, что мы не в Британии, — тяжело вздохнул Грюм.

— Да, но где, вот вопрос?

— Скоро узнаем, кажется, мы приехали, — сказал старый мракоборец.

Впереди показалась огромная тёмная масса, это был замок, освещаемый факелами, горящими ядовито зелёным светом. Замок был странным: вокруг него не было ни рва, ни подвесного моста, не было даже защитных стен. Замковые здания начинались прямо на пустом месте, казалось, что их не построили, а откуда-то перенесли в это холодное и мрачное место.

Сани остановились, охранники спешились и жестами показали вылезать из саней. Снегг и Грюм повиновались. Из темноты навстречу им вышли другие охранники, внешне неотличимые от первых, но вооружённые по-другому: мечами и короткими дротиками. Увидев их, лосиные всадники, так и не сказав ни единого слова, куда-то увели своих верховых животных.

Перед Грюмом и Снеггом простирался каменный коридор, стены которого сверкали инеем. Ни дверей, ни решётки не было. По-видимому, хозяева замка не опасались нападения врагов.

— Послушайте, Северус, у меня странное впечатление: я вижу огромный и богатый замок, но если тряхнуть головой и посмотреть искоса, мне кажется, мы идём по развалинам. Через проломы в стенах видно море и северное сияние над ним. У вас так?

— Примерно, — кивнул Снегг. — Здесь всё напитано злой магией, я с трудом сдерживаю её напор.

Замок казался страшно запутанным: коридор петлял, пересекался с другими коридорами, поднимался, казалось, до крыши замка, чтобы тут же по бесконечному пандусу спуститься в подземелье, пересекал комнаты, залы, галереи. И нигде ни единого существа — ни живого, ни мёртвого. Голый, промёрзший камень, холодное зелёное пламя. Слышны были шаги только Снегга и Грюма — стража каким-то образом шла совершенно бесшумно.

Грюм шёл с трудом — он устал и собирал остатки сил, чтобы не упасть на ледяной пол.

И вот — показались первые двери. Две широких створки были закрыты. Снегг пригляделся и нахмурился. Неведомый мастер с невероятным мастерством покрыл двери сценами убийств, казней, жестоких расправ, кровавых жертв. Везде царила смерть.

Створки бесшумно разъехались в стороны, и Снегг и Грюм ступили в огромный зал, посредине которого стояли два трона — большой и поменьше. Трон меньших размеров был пуст, а больший занимал мужчина в доспехах со стальной короной на голове. Корона не была украшена ни драгоценными камнями, ни эмалью. Просто кованая сталь, редкие и острые, казалось, заточенные зубья.

Мужчина носил длинные чёрные волосы и бороду. Руками в кольчужных перчатках он держал за крестовину обнажённый меч, острие которого было упёрто в пол.

За его спиной толпилось множество людей — взрослые, старики, дети, мужчины, женщины. Снегг на секунду зажмурился. Эти люди как бы вдвигались и выдвигались друг из друга, скользили с места на место, и было совершенно непонятно, сколько в зале людей — десятки, сотни, а, может, и тысячи.

Царила абсолютная тишина.

Мужчина на троне смотрел прямо перед собой, но вдруг Снегг увидел, как он взглянул на вновь прибывших и тут же швырнул в них заклятие страшной, разрушительной силы, которое, впрочем, почему-то никак не подействовало, и тут же потерял к Снеггу и Грюму интерес.

— Идёмте, Северус, скорее, идёмте, — потянул его за руку Грюм, — очень уж здесь скверное место, надо поскорее убраться с глаз того, на троне, кто бы он ни был…

Стражники исчезли, и Снегг дал отвести себя за колонну.

— Мерлин мой, в какое отвратительное место мы попали! — прохрипел Грюм, — и кто этот тип на троне, как вы думаете?

— У меня куча вариантов, и один хуже другого, — ответил Снегг, — не знаю, на каком и остановиться. Ясно одно: долго мы здесь не протянем. Очень уж тут холодно, да и потом, по-моему, изрядные проблемы с едой и питьём.

— Всё бы вам шутить, Северус, — покачал головой Грюм.

— С чего вы взяли, что я шучу? — удивился Снегг. — Мне как раз совсем не до шуток. Влипли мы в на редкость неприятную историю. Ясно, что из замка надо бежать, пока его хозяин не почувствовал, что его заклятие почему-то не подействовало. Но куда бежать? Врата нас обратно не пустят, кругом мороз, снег и камни. Ума не приложу, что нам теперь делать. Впрочем, может, не стоит суетиться? Мы искали смерти. Ну, так она сама нашла нас. Просто подождём.

— А ты совсем не изменился, Снегг, — внезапно прозвучал из темноты хриплый, насмешливый голос. — Рассуждаешь о смерти с пошлым апломбом и позёрством, а что ты знаешь о смерти?

— Кто ты?! — крутнулся на пятках Снегг.

— Что, уже и не узнаёшь? — хмыкнул голос из тьмы. — Ну-ка, ну-ка?

— Сириус, ты? — выкрикнул Грюм, — не может быть!

— Ну, почему же не может? Привет, Аластор, — сказал Блэк, выходя из тени. — Как вы сюда попали, вы, живые?

— Долго рассказывать, извини Сириус! — отмахнулся Грюм, — сначала скажи: где мы?

— А ты ещё не понял? — засмеялся своим лающим, захлёбывающим смехом Блэк.

— Да нет же! И кто этот тип на троне?

— Тип-то? — фыркнул Блэк, — эк ты его… Это Нудд. Владыка Царства Мёртвых.

— А мы…

— Точно! В Царстве Мёртвых. Причём я-то сюда попал на законных основаниях, а что здесь делаете вы?

— Мы прошли через портал-врата, — сухо сказал Снегг.

— По своей воле?! — удивился Блэк.

— Именно. А теперь не можем вернуться, врата нас не пускают обратно.

— А они и не пустят. Это западня.

— Точно! А я всё думал, на что так похож портал Волан-де-Морта? Оказывается, на мышеловку. И двое глупых мышат в неё попались. Другого выхода отсюда, конечно, нет?

— Как вам сказать? Для мёртвых — нет. Собственно, поэтому врата и не охраняются. Зачем? Но вы-то не совсем мёртвые, я это почувствовал по тому, как легло заклятие Нудда. Вы не привязаны к этому острову неразрывными цепями, отделяющими живых от умерших, вы можете попробовать прорваться, но врата нужно открыть заклятием.

— Каким? — резко спросил Снегг.

— Вы не сможете им воспользоваться, его должен произнести кто-то другой.

— Так в чём проблема?

— В одной малости, — снова ухмыльнулся Блэк, — тот, кто произнесёт это заклятие, умрёт второй, окончательной смертью, уйдёт в небытие. Заклятие сожжёт его. За то время, что я здесь, не нашлось ни одного желающего пожертвовать своим посмертием ради кого-то другого.

— Что ж, нас двое… — протянул Грюм, — это может оказаться решением, один в любом случае сможет уйти.

— Подожди, Аластор! — оборвал его Блэк, — расскажи сначала мне всю историю ваших приключений. Мы, мертвецы, знаешь ли, чрезвычайно любопытны.

— Тогда пусть рассказывает Снегг, и сейчас ты поймёшь, почему.

Сириус скривился и кивнул. Снегг чётко, короткими ясными фразами, как на уроке, рассказал историю падения Волан-де-Морта, создания Тени Хогвартса и то, как в замке оказались Гарри, Гермиона и Рон.

— Постойте, постойте! — дёрнул себя за волосы Блэк. — Но ведь это значит, что мальчик, не дождавшись вашего возвращения, отправится к вам на выручку, вступит в портал и тоже окажется здесь!

— Ну, он давно уже не мальчик. Сириус, не забывай, прошло более двадцати лет, Поттеру уже за сорок…

— Неважно! Для меня он — мальчик, сынишка Лили и Джеймса! А я — его крестный отец! Решено, я выведу вас. Если смогу… И вот ещё что, пожалуйста, не говорите Гарри, что видели меня здесь. Мальчику будет больно.

— Но… — начал было Грюм.

— Никаких «но»! Хватит болтать! У нас совсем мало времени, есть шанс проскочить к вратам в темноте, но днём это будет невозможно, ночь уже на исходе. Бежим!

Вероятно, Блэк вёл Грюма и Снегга какими-то другими путями, потому что они очень быстро оказались за пределами замка.

— Стойте здесь и не шевелитесь! — приказал Блэк, — если мне удастся завладеть санями, полдела сделано.

— Какая странная судьба… — тихо сказал Грюм, — сама Трелони не смогла бы предсказать, что я буду убит, пролежу двадцать лет в гробу в некоем подобии анабиоза, потом попаду в царство мёртвых, увижу там человека, умершего задолго до меня, и один мертвец будет спасать жизнь другому…

Снегг в ответ только хмыкнул. Грюм замолчал.

Вскоре они услышали знакомый скрип полозьев, и к ним подъехали сани.

— Быстрее! — сдавленным шёпотом приказал Блэк, — ложитесь в сани!

Снегг помог Грюму, и они оказались на заледенелых досках. Блэк хлестнул лося поводьями, тот замотал рогатой головой, недовольно зафыркал и тронул сани.

Когда они отъехали от замка, Блэк каким-то образом заставил лося перейти на размашистую рысь. И зверь, и человек прекрасно видели в темноте, лось безошибочно находил дорогу, огибая валуны и деревья. Грюм и Снегг видели только размытые серые пятна, проносящиеся по сторонам дороги.

Постепенно небо стало светлеть, Блэк выругался.

— Можем не успеть! Ну же, ну, скотина рогатая! — и он хлестнул лося поводьями.

Животное взревело и помчалось что есть сил. Сани бросало из стороны в сторону так, что все трое с трудом удерживались в них. Лось перестал выбирать дорогу и нёсся, вздымая снежные буруны. Пару раз сани налетали на скрытые снегом камни, и они подлетали в воздух на несколько футов. Седоки судорожно вцепились закоченевшими пальцами в борта. Грюм дивился силе и выносливости лося, легко тащившего грубые сани по бездорожью.

— Вот она, пещера! — крикнул Блэк, останавливая сани. — Скорее туда! Да скорее же! Нудд заметил нас!

Снегг почти тащил на себе Грюма, тот на секунду обернулся и с ужасом увидел, как на фоне светлеющего горизонта появляется титаническая фигура бога смерти. Нудд взглянул на беглецов, беззвучно расхохотался, и медленно, как во сне, метнул в них чудовищное копьё.

Снегг и Грюм, спотыкаясь, бежали к вратам, а Блэк остался у входа и застыл, читая заклинание.

— Ну, помоги нам Мерлин! — задыхаясь, крикнул Снегг, увлекая Грюма за собой в портал. Заклятие Блэка сработало, и они ухнули в тёмные глубины врат. Одновременно раздался страшный грохот — это копьё Нудда грянуло в скалу над пещерой. Бог смерти промахнулся совсем немного, но этого оказалось достаточно, чтобы обрушить пещеру и навеки похоронить в ней и врата, и Сириуса Блэка, умершего второй, окончательной смертью…

* * *

Снегг и Грюм стояли в пещере с грубо обработанными стенами. Пещера освещалась факелами, но отдалённые её части терялись во тьме. Посредине пещеры высилось отполированное основание из камня цвета запёкшейся крови. В камне отражались огни факелов.

На постаменте лежал человек в латах. Руки в латных перчатках были сомкнуты на рукояти меча. Лезвие странной тусклой стали казалось невероятно острым. Человек был не то мёртв, не то погружен в глубокий сон. Вокруг спящего по углам его ложа стояли четыре женщины и неотрывно смотрели в лицо мужчины. Казалось, они были погружены в глубокую задумчивость или молились.

Грюм неловко переступил протезом, и птичья лапа издала резкий звук. Одна из женщин — высокая, черноволосая, очень красивая, с резкими чертами лица подняла голову и с удивлением взглянула на непрошеных гостей. Брови её поползли к переносице.

Снегг схватил Грюма за руку:

— Скорее назад!

— Куда?

— Куда угодно! Здесь нам не место!

Зельевар потянул Грюма в портал и в последний момент крикнул:

— Тень Хогвартса!

 

Глава 8. Омут памяти Волан-де-Морта

Гарри долго сидел у гробницы Дамблдора, надеясь, что из портала вот-вот появятся Грюм и Снегг, но всё вокруг оставалось тихим, мёртвым и безжизненным, профессора не возвратились. Гарри вздохнул, встал, отряхнул джинсы от истлевшей травы и побрёл в замок.

В кабинете директора его ждал маленький сюрприз: Рон пришёл в себя и стал похож на прежнего Рона.

— Ну, слава Мерлину, наконец-то хоть ты вернулся! — облегчённо выдохнул Рон, — а то я уже начал бояться, что опять остался один. Проснулся, а вокруг никого. Меня аж холодным потом прошибло! Записку-то я не сразу нашёл… Расскажи толком, где мы, как сюда попали, что вообще произошло? Нет, я помню, мне что-то рассказывали, но в башке такая каша… И это… Есть очень хочется…

— Ну, с едой как раз просто, говори, чего хочешь, я закажу. Твоя волшебная палочка здесь работать не будет.

— Почему?

— Ну, так уж устроил Волан-де-Морт.

— Кто-о?!! — вытаращил глаза Рон.

— Кто слышал. Я тебе всё расскажу, только сначала поешь, а то опять всё забудешь. Ну, говори, чего заказывать?

Рон заказал себе полный обед, Гарри кусок в рот не лез, поэтому он заказал себе пинту эля и пару сэндвичей, и пока Рон жадно уплетал суп, исподтишка разглядывал его.

С годами Рон потерял изрядную часть своей роскошной огненно-рыжей шевелюры и стал копией отца, только пониже ростом и пошире в плечах. Лысина Рона была покрыта веснушками, отчего его голова напоминала перепелиное яйцо. Рон отрастил животик, немного обрюзг, под глазами залегли тени, а на переносице и на лбу появились морщины, которых Гарри у своего друга не помнил. В общем, Рон выглядел, пожалуй, старше своего возраста.

— Ух, хорошо! — удовлетворённо сказал Рон, откидываясь в кресле. — Теперь совсем другое дело! Я себя нормально чувствую, а то был как опоённый какой-то дрянью. Ну, рассказывай, что случилось. И где Гермиона?

— А ты разве не помнишь? — удивился Гарри.

— Да говорю тебе, ничего не помню! В голове сплошная муть и обрывки какие-то плавают. Начинаю их собирать — затылок ломит. Лучше ты расскажи!

— Ну, хорошо, — вздохнул Гарри, — слушай.

Несколько дней назад к нам в Годрикову Лощину трансгрессировала твоя жена, вся в слезах и в расстройстве, я её такой никогда не видел. Она-то нам и сказала, что ты пропал из закрытого кабинета своей парижской квартиры.

— Кто, я пропал? — глуповато хлопая глазами, переспросил Рон.

— Именно ты. Гермионе позвонила мадам Мартен и сообщила об этом.

— Гм… Мадам Мартен — Гермионе? — почему-то смутился Рон.

— Послушай, если ты будешь меня перебивать на каждой фразе, мы никогда не доберёмся до сути дела! — рассердился Гарри.

— Ну, извини. Суров ты стал, Гарри. Впрочем, я и забыл, вы же теперь министр магии, сэр. Примите мои глубочайшие извинения.

Теперь уже стало неловко Гарри.

— Рон, пожалуйста, не надо паясничать. Дела обстоят гораздо хуже, чем ты думаешь, поверь.

Узнав о твоём исчезновении, мы с Гермионой вылетели в Париж и обыскали твой кабинет. На письменном столе мы нашли портал-ловушку в виде двух визитных карточек. Первая из них перенесла сюда тебя, а мы воспользовались второй.

— А где мы? — спросил Рон.

— Точного ответа нет. Мы предполагаем, что это копия Хогвартса, которую для каких-то своих целей создал Волан-де-Морт. Он переправил сюда смертельно раненого Снегга. Позже в подземельях мы нашли что-то вроде склепа, в котором были тела пары десятков пожирателей смерти и Грюма. Грюма Снегг оживил, а пожирателей мы, понятно, оставили на месте. Не спрашивай меня, зачем Волан-де-Морт перенёс сюда Снегга и Грюма и наделил их бессмертием. Я не знаю, и они не знают. Но штука в том, что время здесь течёт как-то по-особому, фактически оно не движется.

— Постой, что значит — бессмертием? — нарушил своё обещание и опять прервал Гарри Рон.

— Ровно то, что я сказал. Снегг рассказывал, что много раз пытался покончить с собой и не смог. Подробности я не выспрашивал, уж извини.

Глаза у Рона стали совсем круглыми.

— Ну, дела! А дальше-то что было?

— Когда мы с Гермионой попали сюда, сразу начали тебя искать, но вместо тебя нашли Снегга. Нам помогла Карта Мародёров, помнишь её?

— Помню, помню, — нетерпеливо кивнул Рон, — дальше что?

— Карта показала, что ты в подземелье, но проникнуть в него мы с Гермионой не смогли, Снегг нам помог, там мы и нашли тебя, а на обратном пути пропала Гермиона.

— К-как пропала?! — Рон стремительно бледнел.

— Потерялась в подземном лабиринте, но, скорее всего, её похитили.

— Кто?!!

— Демоны зелёные, да откуда я знаю?!! — взорвался Гарри. — Те ублюдки, кто всё это затеял, кто выдернул сюда тебя, а потом нас. Мы не обнаружили ни единого намёка на их присутствие, они где-то есть, но кто и где — я понятия не имею.

— Как же вы могли потерять Гермиону?

— Рон, вообще-то это ты её потерял. Ты брёл в полусне, а Гермиона шла за тобой и всё время тебя подталкивала, и в какой-то момент исчезла.

— Так чего мы сидим? Надо её выручать! — рявкнул Рон.

— А вот тут ты совершенно прав, дружище, — неожиданно спокойно сказал Гарри. — Этим мы с тобой и займёмся прямо сейчас. Я сначала хотел дождаться Снегга и Грюма, но, пожалуй, просто оставим им записку.

— А куда девалась эта парочка?

— Понимаешь, Рон, штука в том, что мы не знаем, как выбраться из Тени Хогвартса. Нам удалось найти врата Гвин-ап-Нудда, и Снегг с Грюмом рискнули войти в них.

— Что за врата?

— Долго рассказывать, такой своеобразный портал…

— А-а-а, ну ладно, — равнодушно сказал Рон, которого разновидности порталов никогда не интересовали, — чего тогда мы их будем ждать? Давай собираться.

— Давай, — согласился Гарри, — только собирать-то нам особенно нечего. Возьмём с собой немного еды, воду и вот это, на всякий случай, — он вытащил из бара бутылку бренди. — Карта Мародёров нам не поможет, в подземелье она почему-то не работает.

— Подожди, тогда я кое-чего не понимаю, — сказал Рон, — ведь вы меня нашли по карте?

— Ну да, по карте, тебя она показала, а вот коридоры — нет.

— Ну, коридоры — это ладно, а вот почему карта Гермиону не показывает, раз она в подземелье?

— Если честно, Рон, этот вопрос беспокоит меня больше всего, — хмуро сказал Гарри. — Мне в голову приходит только один ответ, и это очень скверный ответ.

— А карта показывает мёртвых?

— Знаешь, у меня не было случая проверить, — пожал плечами Гарри. — Либо какой-то сильный и умелый волшебник, знающий про карту, каким-то образом сумел заблокировать ауру Гермионы, либо…

— Давай не будем думать про «либо», — резко оборвал его Рон. — Мы должны найти Гермиону, и всё тут!

— Ты не забыл, что здесь твоя волшебная палочка не действует?

— Забыл… — смущённо признался Рон. — В Париже я ей и не пользовался, а здесь, знаешь, чувствую себя, как без штанов. Вот что…

Рон нагнулся, взял чугунную кочергу, стоявшую у камина, и взвесил её на руке.

— Пожалуй, хоть что-то вместо волшебной палочки, а Гарри?

— Подземелье пусто, — пожал плечами Гарри, — с кем ты собираешься воевать?

— С тем, кто украл мою жену! С тем, кто устроил всё это!

— Ладно, пошли. Только идти далеко, ты как?

— Я в порядке!

— Ну, хорошо, подожди ещё минуту, сейчас записку Снеггу и Грюму напишу. Куда бы её положить, чтобы сразу увидели?

— Положи на подушку и придави кроссовкой, — посоветовал Рон, — точно сразу заметят.

— А пойду я в одной, умник? — беззлобно огрызнулся Гарри, пристраивая записку на каминную полку. — Пожалуй, я сделаю вот так, — сказал он, дотрагиваясь до записки волшебной палочкой. Листок засветился тёплым жёлтым светом, разбрасывая крошечные искорки.

— Здорово! — восхитился Рон, — я так не умею…

— Да я тебя в минуту научу, — заклятие-то простенькое.

— Ты знаешь, Гарри, — вздохнул Рон, — отвык я колдовать. Думал, и не пригодится больше никогда, столько лет среди маглов прожил, сам чуть ли не маглом стал…

Гарри только покачал головой.

* * *

— Мрачноватое здесь место, — сказал Рон, когда они шли в подземелье. — Это же надо, Волан-де-Морт даже Хогвартс сумел испоганить…

— А ты приезжал в настоящий Хогвартс после окончания школы? — спросил Гарри.

— Нет, ни разу. А зачем? А ты?

— Я приезжал несколько раз, но по делу, а это, в общем, не считается. Я несколько раз получал приглашения, но как-то ни разу не собрался, наверное, особого желания не было. А потом и приглашения перестали присылать, видно, посчитали, что зазнался. А меня просто не тянуло…

— Вот и меня не тянуло, — кивнул Рон, — чего тут хорошего-то было? По сути — казарма казармой. Зубрёжка, экзамены, Снегг, Амбридж… Самое лучшее, что было в школе — это вы с Гермионой, но тебя в школе уже не было, а Гермиона — вот она, под боком! — самодовольно сказал Рон.

Гарри мысленно вздрогнул от болезненного укола.

— Ну, вот и вход в подземелье, — поспешно сказал он, чтобы сменить тему. — Прежде чем войдём, давай решим, куда и как пойдём.

— А какие у нас варианты? — почесал в затылке Рон, — ты же знаешь, планировать я не мастак…

— Ну, нам бы хорошо добраться до той комнаты, где мы нашли тебя, но беда в том, что карта в подземелье не работает. Видишь, на ней серый прямоугольник? Вот это оно и есть. Снегг оставлял метки на стенах, но, похоже, подземелье с каким-то секретом, метки путаются. Давай пойдём так, как ходят в лабиринтах, построенных для развлечения. На каждом повороте будем всё время поворачивать в одну сторону — налево или направо. Если лабиринт не слишком велик, через некоторое время мы обойдём его весь, а если нам повезёт, выйдем в нужное место ещё быстрее. Ну и я буду метки на стенах ставить. Можно рисовать схему пройдённого пути, только, по-моему, это бесполезно.

— Ладно, план не хуже других, — сказал Рон, доставая из кармана галлеон. — Если цифрой вверх — сворачиваем направо, если вниз — налево.

Монета упала цифрой вниз.

— Ну, всё, пошли. — Гарри поднял монету и протянул её Рону. — Не надо тут ничего оставлять.

Коридор, который казался им в прошлый раз нескончаемо длинным, закончился как-то подозрительно быстро.

— Ну что, сворачиваем как договорились? — спросил Рон.

— Подожди, давай поищем метки Снегга на стенах. Пока они будут попадаться, наверное, стоит идти по ним, а вот если они пропадут, начнём сворачивать.

— У нас настоящий, всамделишный план! — хихикнул Рон, — он перестал работать сразу же, как только мы начали его выполнять!

— Ага, — не сдержал улыбки Гарри, — ладно тебе острить. Хочешь, давай сразу свернём.

— Нет, сэр. Кто из нас министр магии, сэр? Вот и принимайте решение, сэр.

— Рон, одолжи мне на минуту свою кочергу, — попросил Гарри.

— Зачем? — не заметил подвоха Рон.

— Чтобы дать тебе по рыжей башке! — торжествующе ответил Гарри.

— Один-один, — удовлетворённо хрюкнул Рон.

От этой маленькой перепалки на душе у Гарри потеплело. Рядом с ним шёл прежний Рон, а значит, всё будет хорошо.

Они бодро шли по бесконечной анфиладе пустых комнат, коридоров и залов. Везде было абсолютно пусто, поэтому назначение помещений угадать было невозможно. Метки Снегга попадались пока регулярно и на тех местах, где, как помнил Гарри, их и ставил зельевар.

Иногда они кричали, зовя Гермиону, но камень быстро гасил звук. Ответа не было, и вообще, кричать в подземелье почему-то не хотелось.

— Экое здесь место унылое, — сказал Рон. — Как называется по-научному боязнь замкнутого пространства?

— Клаустрофобия, — ответил Гарри.

— Вот! Эта самая фобия у меня здесь развивается. Нехорошо как-то.

— Постой-постой, — встревожился Гарри, — это может быть колдовство. Я пока ничего не чувствую, но это ничего не значит, ты ещё слаб после болезни и больше подвержен воздействию враждебной магии. Надо проверить…

Гарри испробовал все известные ему заклинания, обнаруживающие чужую магию, но не заметил и малейшего следа атаки.

— Наверное, тебе показалось, — с облегчением сказал он, опуская волшебную палочку. — Место тут и правда невесёлое, всякое может померещиться. Кажется, нам сюда…

Они бродили по лабиринту ещё с полчаса, и вдруг Гарри обнаружил, что метки Снегга пропали.

— Рон, когда ты видел последнюю метку? — спросил он.

— А я вообще за ними не слежу, — пожал плечами тот, — ты идёшь, а я за тобой.

— Тогда давай немного вернёмся назад, я не нахожу очередной метки. Кажется, на последней развилке мы свернули не туда. Мы ведь отсюда пришли?

Они вернулись в предыдущий зал, но метки Снегга не было и там. Обыскали ближайшие коридоры — тщетно.

— Ну вот, теперь мы точно заблудились, — расстроенно сказал Гарри, — начинаем сворачивать налево.

— По мне, так самое время, — хмыкнул Рон, — сворачиваем!

В левой части подземелья всё было совершенно так же, как и в правой. И никаких следов пребывания человека.

— Фу-у-у, давай передохнём немного, — предложил Рон, — у меня от этих коридоров уже в глазах рябит.

— Давай, — согласился Гарри, усаживаясь у стены. — Есть хочешь?

— Вроде нет…

— А выпить? Я бутылку бренди прихватил.

— Пожалуй, лучше воды, — с сомнением сказал Рон, — вода есть?

— Есть, на, пей.

Рон опустился на каменный пол, прислонился затылком к стене и замолчал. Гарри исподтишка поглядывал на него. Не хватало только, чтобы Рон свалился. Не было печали!

— Послушай, Гарри, — неожиданно сказал Рон, не открывая глаз и не поворачиваясь к нему, — ответь-ка мне на один вопрос. Мне вообще-то говорили, но я хочу от тебя услышать. Ты… был с Гермионой?

Гарри, который в это время пил, поперхнулся и облил джинсы. Он долго молчал, тщательно закупоривая пластиковую бутыль с водой и убирая её в сумку, потом коротко ответил:

— Да.

— И что мне теперь делать? — спросил Рон. — По идее, мне полагается набить тебе морду… Но, знаешь, что самое печальное? Мне этого совершенно не хочется. Я должен… как это? быть в неистовстве от ревности… а на самом деле мне только немножко грустно. Вот почему так?

— Ну, ты даёшь! — неловко засмеялся Гарри, стараясь не смотреть на друга, — откуда же я могу такое знать?

— Вот и я не знаю. Хотя, пожалуй, догадываюсь. — Рон открыл глаза и спокойно посмотрел на Гарри. — Понимаешь, я никогда не успевал за Гермионой. Нет, когда мы были молодыми, когда рождались наши дети, и их надо было воспитывать и учить, всё было нормально. Мы весело жили, путешествовали, у меня неплохо шёл бизнес, в доме появились деньги, по сути, «Волшебные вредилки Уизли» кормили всю семью, да и сейчас кормят. А вот потом…

Гермиона увлеклась своей наукой, и я быстро перестал её понимать. Я не хотел учиться, и отстал от неё. Сначала она сердилась, пыталась меня учить, заставляла практиковаться в магии, а потом даже рассказывать о своих делах перестала. И я перестал о своих, потому что как-то я стал хвалиться особо прибыльной операцией, и, пока рассказывал, она заснула. Тогда и я перестал рассказывать…

Ну и жили мы — она в Лондоне и Хогвартсе, а я — в Париже. И там появилась мадам Мартен. Она магла, ей ничего рассказывать не надо, но… с ней спокойно. Мне не надо напрягаться, чтобы не ляпнуть очередную глупость, как с Гермионой. Ну, в общем, ты понимаешь…

Гарри вздохнул.

— Похоже, мы изрядно запутались в личной жизни… И я не знаю, как всё это распутать.

— А надо? — спросил Рон.

— Что — надо?

— Ну, как что? Вот найдём мы Гермиону, выберемся отсюда, и будем жить как прежде. Я же понимаю, что Гермиона — она теперь не для меня. Для меня — мадам Мартен. Дети наши уже выросли, не так уж много осталось пожить для себя. Как думаешь?

— Ох, не знаю, Рон, — грустно ответил Гарри. — Понимаешь, Джинни ведь тоже знает, я ей сказал… А теперь, наверное, и Гермиона знает про твою мадам Мартен, ну, или догадывается, потому что как тут не догадаться? Мы же не можем с тобой решать за них. Вот возьмут они и пошлют нас с тобой куда подальше, а? Об этом ты подумал?

— Не знаю как ты, Гарри, а я развода не боюсь. Мне, понимаешь ли, уже всё равно. Может, так даже и лучше будет.

— А я вот боюсь. Если меня Джинни выгонит, не знаю, как жить буду. Но только и без Гермионы я не могу. Плохо мне, Рон.

— Нет, вы посмотрите, этот тип наставил мне рога, а я его ещё и утешать должен! — рассмеялся Рон. — Наглец ты, господин министр!

— Рон, ты знаешь, я страшно боялся этого разговора, — сказал Гарри, — представлял себе его и так, и эдак, потому что считаю себя предателем. Ну, как-то всё это…

— Замолчи, а? — скривился Рон, — а то и правда в морду дам. Прямо рогами. Забодаю. Всё, хватит уже. Давай Гермиону искать, а то сидим, как два дурака, муж и любовник, женщину делим, а женщину ещё найти надо! Вставай давай!

И опять потянулись пустые залы, коридоры, тусклый зелёный свет, ватная тишина — мёртвый итог давно умершего злого колдовства.

Внезапно Гарри воскликнул:

— Смотри, Рон, эта арка вроде похожа на ту, за которой мы тебя нашли!

— Ну, наконец-то, хоть что-то! — обрадовался Рон, — пойдём туда, вдруг Гермиона там?

Но Гарри ошибся, это было совсем другое место.

Они вошли в круглый зал с низким потолком. К центру зала концентрическими кругами спускались не то ступени, не то каменные сидения, а в середине…

А в середине лежало озеро футов двадцати в диаметре, наполненное как будто ртутью.

— Что это такое? — удивлённо спросил Рон.

— Понятия не имею, — ответил Гарри, — давай подойдём поближе, только осторожно. От местных магических штучек ничего хорошего ждать не приходится.

Они стали осторожно спускаться вниз, не сводя настороженного взгляда с озера.

Гарри разглядел, что вещество, наполняющее озеро, вращается, и медленные, тяжёлые и тягучие струи образуют нечто вроде водоворота. У него закружилась голова. Возникло желание разбежаться и нырнуть в омут.

— Осторожно, Рон, нельзя смотреть на озеро! — крикнул Гарри, — отвернись! Кажется, я понял, что это такое!

Рон немедленно повернулся спиной к озеру и для надёжности закрыл глаза рукой.

— Ну, и что же это такое?

— Омут Памяти!

— Какой ещё Омут Памяти?

— Ты что, не помнишь? Ну, в кабинете у Дамблдора стоял, я же рассказывал!

— Ну, мало ли что ты двадцать лет назад рассказывал! Не помню я. Что за омут?

— Омут Памяти Волан-де-Морта!

Внимание Гарри привлёк неопределённый звук. Он взглянул на озеро и оторопел. Его зеркальная поверхность гнулась и кривилась, и на ней проступали полузмеиные, получеловеческие черты лица давно мёртвого врага.

— Ох ты… демоны зелёные… — выдохнул Гарри.

— Да что там? Можно посмотреть? — не выдержал Рон.

— Омут показал портрет своего хозяина, вот что, — ответил Гарри, — смотри, он уже разваливается.

Рон глянул и отпустил крепкое словцо.

— Похоже, в этом зале надо быть со словами поосторожнее!

— Почему?

— Ну вот чьё имя ты сейчас назвал? Тебе зеркало его и показало. Оборони Мерлин, он оттуда вылезет!

— Да это всего лишь изображение!

— Уверен?

— Нет… — честно признался Гарри.

— Тогда думай, что собираешься говорить! Может, это зеркало и поможет нам найти Гермиону!

Услышав новое имя, омут снова дрогнул, и на его поверхности мелькнуло изображение маленькой растрёпанной девочки.

— Похоже, эта штука не знает, где моя жена, — разочарованно сказал Рон, — она показывает картинки, которым четверть века. Такой Гермиона была на первом или втором курсе, не помню уже.

— А ну-ка, попробуем: «Снегг!» — отчётливо сказал Гарри.

Зеркало замутилось, и вдруг Гарри с Роном увидели полутёмную хижину, Нагайну, свернувшуюся в сверкающем волшебном шаре и бледного Снегга, пытающегося оправдаться перед Волан-де-Мортом, словом, то, что Гарри когда-то видел через щель между ящиком и стеной, а сейчас видел глазами Тёмного Лорда. Весь полный драматизма разговор, как киноплёнка, вновь прокрутился перед его глазами, и когда голова и плечи зельевара оказались в волшебном шаре со змеёй, он отвернулся.

— Так вот оно как было… — сдавленным голосом произнёс Рон, досмотревший всё до конца.

— Да, а потом я собрал воспоминания Снегга в пробирку, но Тёмный Лорд этого уже не видел, он ушёл.

— Получается, что Омут Памяти может показать только то, что видел Тот, Чьё Имя Называть Нельзя?

— Ну да, это же Омут его памяти… Впрочем, это легко проверить. Надо назвать имя того, кого он видеть никак не мог. Что-то никто в голову не приходит… О! Мерлин!

Неожиданно ртутное озеро вскипело, забулькало и выбросило клуб серебристого пара. Когда пар рассеялся, изумлённые Гарри и Рон увидели, что на поверхности озера возникло изображение.

* * *

В серебристом полумраке шёл высокий старик в длинном плаще с откинутым капюшоном. Гарри напряг зрение и схватил Рона за руку:

— Смотри, это Мерлин! Я узнаю его, точно таким же он был в Камелоте у Артура.

— Какое странное место… Где это он? — удивлённо, почтительным шёпотом спросил Рон.

— Это Хоровод Великанов, Стоунхендж, — пояснил Гарри. — Как странно, вот не думал, что мне суждено ещё раз увидеть его создателя…

— А разве Мерлин построил его?

— Нет, Каменных Великанов в незапамятной древности построил какой-то давно забытый народ, Мерлин восстановил мегалит и вложил в него огромную магическую силу. Легенда гласит, что он сумел перенести по воздуху камень, называемый Сердцем Ирландии, и утвердить его в Стоунхендже. Когда умер Амброзий, Верховный король Британии, отец Артура, Мерлин построил ему там гробницу… Смотри, что это он делает?

Мерлин, не торопясь, снял плащ и постелил его на землю. Затем достал из сумки флягу, раскупорил её, прочитал какое-то заклинание, глотнул из фляги и лёг на плащ, скрестив руки на груди.

Взошла Луна, её холодные, голубоватые лучи внезапно осветили Хоровод великанов, и Гарри увидел, что к лежащему Мерлину приближается странная компания. Впереди шествовал огромный бык, за ним шли карлик и женщина. Женщина несла на руке ворона.

Внезапно образ быка задрожал, размылся, и вот на его месте уже стоит воин в высоком гребенчатом шлеме и римских доспехах, с мечом и копьём.

Ворон взлетел с руки женщины, хлопнул крыльями и превратился в женщину, лицо которой показалось Гарри знакомым.

И вот уже около Мерлина стоят четверо. От его тела отделился полупрозрачный контур, который встал и низко поклонился пришедшим.

— Жаль, что мы ничего не услышим, — с сожалением сказал Рон.

Но они услышали.

Тень Мерлина заговорила, и древний, давно умерший язык, оказался чист, ясен, благозвучен и понятен, как будто был родным для Рона и Гарри. Впрочем, в каком-то смысле это, наверное, было так…

— Приветствую вас, мои госпожи и господа и благодарю за то, что вы откликнулись на мой зов, ты, Митра Непобеждённый, ты, Билис, хозяин подземного мира, ты, госпожа Морриган, хозяйка воронов, и ты, Моргана, сестра моего господина.

— Зачем ты обеспокоил нас, чародей? — спросил Митра, и голос его был исполнен могущества.

— Терпение, о великий, — примирительно сказала Морриган и положила руку на доспехи Митры. — Мерлин не стал бы собирать нас по пустякам в месте силы, когда мощь Волчьего Солнца велика, как никогда. Пусть говорит, а мы будем слушать и решать, ибо провижу я: воистину грядёт время решений.

— Благодарю тебя, милостивая госпожа, — ещё раз поклонился Мерлин, — я не осмелился бы творить заклятия вызова, если бы у всех нас был другой выход. Но его нет. В мире людей грядут перемены, которые изменят всё. На Британские острова пришёл новый бог, имя которому — Христос. И ему выпала судьба стать единым богом, которому будут возносить молитвы, отныне и во веки веков, а всем остальным богам Британии и всем их жрецам суждено растаять в водах реки времени. Так суждено, и это не изменить. Век людей короток, а их память ещё короче. Ничто не может устоять перед временем, даже вот этот Хоровод Великанов падёт под его незримым натиском.

— Но, может быть, этот Христос займёт место среди нас? — спросила Морриган.

— Нет, чародей прав, моим алтарям суждено пасть, я провижу это, — сказал Митра, — такова воля Всеединого Творца. Нам суждено навеки уйти. О нас будут помнить меловые холмы, море, небо, но не люди. Таков закон: если люди избирают себе для поклонения новых богов, старые должны уйти из этого плана бытия.

Морриган закрыла лицо руками, плечи её вздрагивали.

— Утешься, сестра, — пропищал крошка Билис, — когда-нибудь кончится время и того, кого называют Христом. Закон мироздания един. Сейчас наш черёд, но настанет и его.

— Но… но я не хочу! — воскликнула Морриган.

— Ты не уйдёшь совсем из этого мира, — ответил ей Билис, — твоя судьба в другом. Вместе с Морганой, Моргаузой и Гвиневрой вы будете охранять смертный сон короля Артура. И сколько продлится этот сон, столько и будете вы охранять его.

Тень Мерлина вздрогнула и внимательно посмотрела на Билиса. Казалось, он хочет что-то спросить, но не решается.

Молчание нарушил Митра.

— Так зачем ты призвал нас, чародей?

— О, великий, — почтительно сказал Мерлин, — происшедшие недавно некие события подсказали мне, как, не нарушая воли Всеединого, сохранить в веках наше могущество, точнее, нашу магию. Мои силы ничтожны, но объединённая мощь богов и богинь могла бы…

— Ну, говори, смертный, не тяни! — не выдержал Билис.

В его голосе так явственно прозвучала угроза, что Гарри содрогнулся, но Мерлин остался невозмутим.

— Магия, — сказал он, — мы должны сохранить нашу магическую сущность. В этом наше спасение. Совместными усилиями мы должны создать артефакт такой силы, который смог бы противостоять напору времени, и, более того, магические эманации которого позволяли бы появляться всё новым и новым поколениям магов, творящих волшебство нашим именем и в нашу память.

— Но, перелив свою магическую сущность в какой-либо артефакт, мы истаем до срока, — возразила Морриган.

— Верно, госпожа. Такова неизбежная судьба тех, кто властвовал до Христа. Что решит время жизни одного или двух поколений? Я предлагаю воздвигнуть замок, чтобы он стал магическим сердцем Британии и пребывал таким вовеки. Мы соберём в нём детей, имеющих магический дар, и передадим им часть наших способностей. Самые лучшие, самые достойные из них станут учителями для следующих поколений, и пока не истает магия замка, будут жить волшебники, помнящие прошлое своей земли и не поклоняющиеся Христу…

…и видение кончилось.

Гарри и Рон переглянулись.

— Вот что, давай-ка отойдём подальше от этого омута, и будет говорить шёпотом, — сказал Рон. — Кто его знает, что оно ещё нам захочет показать? А вдруг оттуда какая-нибудь волан-де-мортова дрянь вылезет, например, де… — он поспешно закрыл рот ладонью:

— Чуть не ляпнул! Давай лучше вообще в коридор выйдем!

— Давай, — согласился Гарри, — сколько же ещё жутких мест скрывают эти подземелья? Прямо какой-то отдел Тайн…

Они вышли из зала с омутом памяти и уселись на пол.

— Профессор Бинс нам такую историю Хогвартса не рассказывал! — сказал Рон, — всё как-то непривычно, хотя в логике такой трактовке событий не откажешь. Гарри, ты вот деканом был, потом директором, теперь — вообще министр, ты-то должен знать, что вообще такое магия?

— Нет Рон, разочарую тебя — не знаю. И никто не знает. Теорий всяких существует полным-полно, но толку от них… Даже если перескажу то, что мы здесь увидели, наши учёные мужи вежливо покивают, но не поверят ни одному моему слову! Поэтому я и рассказывать не буду, ну… если у меня вообще будет такая возможность.

— А почему это её может не быть? — удивился Рон.

— Так ведь мы отсюда ещё не выбрались, можем и вообще не выбраться. Снегг — один из сильнейших волшебников, каких я знаю, двадцать лет потратил — и ничего…

— Да ну, Гарри, что ты в самом-то деле… То Снегг, а то ты! Ты и не из таких передряг выбирался! Я в тебя верю!

— Спасибо, конечно, Рон, — невесело усмехнулся Гарри, — но… Впрочем, посмотрим.

Мне другое интересно. Омут Памяти всё время показывал нам воспоминания Волан-де-Морта, то, что он видел своими глазами, так?

— Ну, так, — кивнул Рон, — и что?

— А то, что Мерлина он никак видеть не мог, если не предположить, что Тёмный Лорд умел путешествовать во времени.

— Н-да, об этом я как-то не подумал, — поскрёб в затылке Рон, — выходит, что умел… Да и потом, ты-то ведь в пятом веке побывал, почему бы и ему туда не сгонять? Ты же сам говорил, что он как-то сумел затормозить здесь время. Значит, о природе времени он знал куда больше, чем все остальные, включая Дамблдора… Правда, из разговора этой четвёрки с Мерлином я мало что понял… Кто они вообще такие?

— Митра, Морриган и Билис — языческие боги, только из разных пантеонов, а Моргана — жрица, эта та самая, которая Фата Моргана, сестра Артура.

— Но мы с детства знаем совсем другие имена основателей факультетов Хогвартса!

— Кто сейчас ответит? Столько веков прошло… Может быть, Гриффендор, Слизерин, Когтевран и Пуффендуй — это имена первых учителей или деканов Хогвартса. Хотя, если подумать, имя Когтевран как-то связано с Морриган, ведь она — королева воронов…

— А вдруг этот Омут Памяти — вовсе даже не омут, а что-то вроде машины времени или портала? — предположил Рон.

— Всё может быть, только вот незадача: не умеем мы им управлять, а нырять в Омут наудачу — бр-р-р…

— Надо Снеггу рассказать! Может, он до чего-нибудь догадается? — с надеждой спросил Рон.

— Обязательно расскажем. Кстати, вот тебе Карта Мародёров, глянь, может, Грюм со Снеггом вернулись…

— Гарри, у меня же палочка здесь не работает, посмотри сам…

— Ох, прости, Рон, я и забыл. Конечно, сейчас.

Гарри развернул карту, дотронулся до неё волшебной палочкой и привычной скороговоркой произнёс: «Клянусь, что замышляю шалость и только шалость!»

Карта ожила, и Гарри с Роном склонились над ней.

— Вернулись, слава Мерлину! — радостно воскликнул Гарри, — вот они, в кабинете Снегга. Нам пора возвращаться. Только вот как? Куда идти? Понятия не имею…

— Послушай-ка, Гарри, — сказал Рон, — ты ничего не заметил на обратной стороне озера?

— Нет, а что я должен был там заметить?

— Мне показалось, что там есть какая-то дверь.

— Дверь?

— Ну, да. То есть не дверь, дверей тут нет, а дверной проём. Интересно, куда он ведёт? И почему с этой стороны к омуту выводят три дверных проёма, а с той — только одна? Вдруг это означает что-то важное?

— Ну что ж, пойдём, проверим, — сказал Гарри, — нам всё равно куда идти. Только вдоль омута пойдём осторожно и тихо-тихо. Лучше на него вообще не смотреть.

Они вернулись в зал с Омутом Памяти и на цыпочках пошли вокруг озера, блестящего серебристой ртутью, стараясь смотреть на стену перед носом и ни о чём не думать.

Гарри шёл первым, он с облегчением вздохнул, когда серая каменная стена закончилась, и перед ним открылся тускло-зелёный проход.

Проход оказался совершенно прямым, он никуда не сворачивал и не ветвился. Гарри и Рон шли по нему с четверть часа, ничего не менялось, и Гарри уже начал тревожиться — как бы не пришлось возвращаться обратно — но коридор внезапно закончился, выведя их в какую-то комнату.

— А ведь место-то знакомое! — радостно сказал Гарри, приглядевшись, — вот снегговы пометки на стене! Нам — туда!

— Из какого коридора мы вышли? — спросил Рон, — вроде, из этого?

— Ага, из этого…

— Пометь его каким-нибудь особым значком, чтобы мы прямым путём могли отвести к омуту Снегга и Грюма, — посоветовал Рон.

Гарри так и сделал.

Они без приключений выбрались из лабиринта, прошли по замку и вскоре уже стучали в дверь кабинета Снегга.

— Ага, ребята, вот и вы! Слава Мерлину! — радостно сказал Грюм.

Снегг промолчал.

— Нашли выход из замка? — спросил Рон.

Грюм задумался:

— Да как сказать? С одной стороны, нашли, а вот с другой…

— Не темни, Аластор, — резко сказал Снегг, который, как показалось Гарри, пребывал в отвратительном настроении. — Сначала мы попали в царство Гвин-ап-Нудда, по-видимому, как раз туда, куда, судя по вашему рассказу, попали сын Малфоя и девица. Делать там нам было совершенно нечего, но вырваться оттуда оказалось довольно сложно. В конце концов, мы всё-таки смогли ускользнуть, но пещеру, где находится портал, завалило камнепадом, так что этим путём мы пользоваться больше не сможем, да и нечего нам делать в стране мёртвых.

Грюм взглянул на Снегга и вздохнул. Вероятно, он всё-таки собирался рассказать Гарри о Блэке, несмотря на его запрет, но зельевар вернул ему твёрдый взгляд, и Грюм промолчал. Имя Сириуса Блэка не прозвучало.

— Когда мы выбрались из страны мёртвых, мы по странному стечению обстоятельств попали в некое место, которое я затрудняюсь определить, а уж из него — сюда.

— Что это было за место? — спросил Гарри.

— Это было что-то вроде роскошного склепа, — вступил в разговор Грюм. — На погребальном ложе лежал рыцарь с мечом и в латах, а по углам ложа стояли четыре женщины.

— Рыцарь и четыре женщины? — потрясённо переспросил Гарри.

— Ну да, женщины, судя по одеждам и головным уборам — королевы, — подтвердил Грюм, — а что?

— Четыре королевы?!! — поперхнулся Гарри, — и вам это ничего не напоминает?

— Абсолютно ничего…

— Профессор, у вас случайно нет здесь «Смерти Артура» Томаса Мэлори?

— С каких это пор, Поттер, вы стали интересоваться классической литературой? — съехидничал Снегг.

— С тех пор, как сам побывал в V веке, — отрезал Гарри. — Так есть?

Снегг подошёл к книжному шкафу и безошибочно извлёк нужную книгу.

— Вот, прошу: «Плачевнейшая повесть о смерти Артура Бескорыстного». Эту вы хотели?

— Да, спасибо! — Гарри схватил книгу и стал лихорадочно листать страницы. — Вот, нашёл, слушайте!

«И более про Артура я ничего не нахожу в моих верных книгах, и про смерть его я тоже больше ничего надёжного и достоверного не слышал, кроме лишь того, что на корабле, его увёзшем, были три королевы: одна была сестра короля Артура королева Фея Моргана, другая — королева Северного Уэльса, а третья — королева Опустошённых Земель.

(И ещё там была дама Нинева, главная Владычица Озера, которая была женой…» — ну, дальше неинтересно, — Гарри захлопнул книгу. — Вы были на Авалоне, в усыпальнице короля Артура!

— Между прочим, одна из королев нас заметила, — сказал Грюм, — не знаю уж, хорошо это или плохо.

— Которая из четырёх? — спросил Гарри.

— Нас друг другу не представляли, — хмыкнул Грюм, — да и длилось всё несколько секунд. Ну, она была такая высокая, черноволосая, с резкими чертами лица, лет сорока, наверное…

— Я кажется, догадываюсь, кто это мог быть, — пробормотал Гарри, — возможно, у нас появляется слабая надежда… Но как вы туда попали? Вы, перед тем, как войти в портал, не призывали Артура или Мерлина?

— По-моему, Северус призывал Мерлина, — ответил Грюм.

— Что ж, тогда более-менее понятно… — задумчиво сказал Гарри.

— А что видели вы? — спросил Снегг.

— Омут Памяти, но не такой, как в кабинете у Дамблдора, а здоровенное озеро, — ответил Рон. — И эта штука умеет показывать прошлое, она показала нам…

— А Гермиону вы не пробовали в нём увидеть? — перебил Снегг.

— Пробовали, но оно показывает её такой, какой её помнил Волан-де-Морт…

— Значит, от этого омута нам никакой пользы!

— Наверное, никакой, — согласился Гарри.

— Тогда, я думаю, после краткого отдыха мы отправимся в лабиринт все вместе. Моя идея не сработала, теперь нам остаётся только обшарить всё подземелье, что мы и сделаем.

 

Глава 9. Джинни

После отъезда Гарри и Гермионы Джинни бродила по дому, не находя себе места. Ей овладело беспокойство, с которым она никак не могла справиться, и удивлялась сама себе. За годы замужества Джинни привыкла к тому, что Гарри в любой момент, даже среди ночи, могут вызвать в штаб-квартиру мракоборцев, и он исчезнет неведомо куда на неделю, а то и на две. Джинни давно приучила себя к мысли, что с её мужем не может случиться ничего плохого, ведь он в бою победил самого Тёмного Лорда!

Если бы все эти двадцать лет она сходила с ума от беспокойства так, как сейчас, она давно оказалась бы в больнице святого Мунго в отделении для неизлечимых сумасшедших. Все эти годы она, как всякая любящая жена, волновалась, но не очень. Сейчас что-то было не так. К привычному чувству беспокойства примешивалось ещё нечто такое, чему Джинни пока не могла дать объяснения.

Она попыталось читать, но не понимала смысла прочитанного. Взялась за вязание, но спицы валились у неё из рук. Тогда Джинни решила заглушить беспокойство домашней работой. Она отправилась в сад, взялась приводить в порядок клумбу, но через четверть часа поймала себя на том, что сидит на скамеечке с лопаткой в руке и тупо смотрит в землю, не отличая сорняков от роз. И эту работу пришлось бросить, Джинни даже не стала убирать скамеечку и садовые инструменты — домашние эльфы подберут.

Вымыв руки, Джинни решила приготовить все свои любимые блюда и, не торопясь, со вкусом отобедать. Эта идея сначала ей так понравилась, что она радостно отправилась на кухню, составляя в уме меню будущего обеда, но вдруг представила, как будет сидеть за семейным столом одна, помрачнела и вернулась в гостиную, захватив йогурт и кусок кекса.

Усевшись в любимое кресло Гарри, Джинни поставила подносик с импровизированным обедом на пол и стала разбираться в себе.

«Что происходит? Что не так?» — напряжённо думала она, перебирая события недавних часов. И вдруг до Джинни дошло, что её грызёт. «Да ты, душа моя, просто-напросто ревнуешь!» — с удивлением подумала она. «Ну да, ревную, и что здесь такого? — продолжила Джинни внутренний диалог, — что же здесь такого? Все женщины ревнуют!» «А раньше почему не ревновала?» — ехидно спросило её второе я.

Тут Джинни задумалась. «И правда, почему?».

Личная жизнь Джинни сложилась так, что Гарри был её первым и единственным мужчиной, других сексуальных партнёров у неё просто не было, школьные обжимания по углам и поцелуйчики, понятно, были не в счёт. В семье о сексе говорить было не принято, в Хогвартсе учителя эту тему тоже не затрагивали. Поэтому после свадьбы у Гарри и Джинни всё получалось как бы само собой, точнее, Джинни никогда не задумывалась над тем, насколько хорошо и правильно то, что она делает в постели. Гарри с женой на эту тему никогда не говорил и никаких намёков на то, что он чем-то недоволен, никогда не делал. Вот Джинни об этом и не думала. Ну, не думала, и всё! А теперь вот задумалась, и стало ей нехорошо.

«А вдруг я делаю всё не так? Откуда я знаю, как надо правильно? Вдруг он только терпит меня, а по-настоящему удовольствие получает с другими женщинами? Его же никогда нет дома! То он в своей академии, то ловит тёмных тварей, то живёт в Хогвартсе, потому что он директор и так принято. А она рядом с ним!» Услужливая память тут же вызвала образ Гермионы такой, какой её видела Джинни в последний раз — в дорогом костюме, тщательно причёсанная, с неброским, но точным макияжем… «А ещё дорогущие туфли, бриллиантовые серьги и кольца…, — тосковала Джинни, — уж она-то точно знает, как надо, и всё умеет… Конечно, Гарри с ней лучше…»

Расстроенной Джинни не приходило в голову, что судьба Гермионы была почти точной копией её собственной, и приобрести внебрачный сексуальный опыт ей было негде и некогда. Но когда женщина ревнует, здравый смысл отступает на самый задний план.

«Так вот в чём дело! — мрачно подумала Джинни, — оказывается, дело вовсе не в беспокойстве за Гарри, хотя и в нём тоже. На самом деле меня корёжит из-за Гермионы… И что с этим делать? А что с этим вообще можно сделать?»

Она вскочила с кресла и нервно зашагала по гостиной.

Испуганный Добби, который никогда не видел хозяйку в таком состоянии, незаметно убрал поднос с кексом, до которого Джинни так и не дотронулась.

«И поговорить ведь не с кем!» — тоскливо думала она, вновь садясь в кресло.

Поттеры были знакомы со многими волшебными семьями, но особой дружбы не водили ни с кем. Во всяком случае, нечего было и думать, чтобы рассказать кому-нибудь о своих проблемах.

Оставался только один путь — поговорить с матерью. Ей Джинни тоже не хотела рассказывать такие интимные вещи, но выхода не было: больше некому, а держать в себе это Джинни больше не могла.

Она быстро оделась, взяла с полки вазочку с летучим порохом, кинула горсть в камин и выкрикнула «Нора!»

* * *

В последние годы Джинни бывала в «Норе» нечасто, в основном, в дни рождения родителей или в другие семейные праздники, которые почему-то случались всё реже. Впрочем, понятно, почему. Дети выросли, разлетелись по свету, у каждого своя жизнь, своя семья… Нет, конечно, дети не забывали родителей, и Артур и Молли Уизли не чувствовали себя заброшенными, но удел стариков в Британии — доживать свой век в одиночестве. Джинни знала, что в других странах это не так, там дедушки и бабушки играют важнейшую роль в воспитании внуков. Может, это было и правильно, но, после того, как младшая, Джинни, вышла замуж и перебралась в свой дом, «Нора» опустела и оказалась неожиданно большой. Джинни помнила, как в детстве страдала от того, что не могла найти место, чтобы хоть немного побыть одной — двери в комнаты детей закрывать было не принято. Теперь же детские комнаты стояли аккуратно прибранными и пустыми. Миссис Уизли переделали их в гостевые, но и гости в «Нору» заглядывали нечасто.

Сейчас в столовой было пусто. Джинни взглянула на часы. Стрелка мистера Уизли показывала «На работе», а стрелка миссис Уизли — «Дома».

— Мама! — позвала Джинни, — ты где? Это я…

— А-а-а, дочка, хорошо, что приехала! — раздалось в ответ откуда-то сверху, — подожди, я сейчас спущусь, ноги-то уже не те!

Джинни знала, что мать любит пожаловаться на здоровье, но для своего возраста на диво энергична, хоть и слегка располнела. Миссис Уизли, подобно румяному, седому колобку, стремительно каталась по дому, наполняя его смехом, весельем и радостью. А вот Артур Уизли заметно сдал. Нет, он по-прежнему работал в министерстве, получил повышение по службе и прибавку к жалованию, по-прежнему интересовался магловскими приборами, но как-то внезапно превратился в чудаковатого старичка. А ещё он стал жаловаться на сердце. Целители в госпитале святого Мунго только пожимали плечами, тогда миссис Уизли отвела мужа к магловскому кардиологу. Там Артуру сделали все возможные анализы и выписали массу лекарств, которые нужно было принимать постоянно, причём по часам. Артур сначала их принимал из любопытства и из интереса ко всему магловскому, но когда явного улучшения не наступило, постепенно забросил препараты один за другим. Мисс Уизли со вздохом убрала лекарства в стол и стала думать, как залатать непредвиденную дыру в бюджете, образовавшуюся из-за столкновения с магловской медициной.

Молли бодро сбежала по лестнице и обняла дочь. Она была в старенькой, знакомой кофте, и, прижавшись к ней носом, и, ощутив знакомый запах сухих духов и ванили, Джинни не выдержала, спрятала лицо у матери на груди и расплакалась. Миссис Уизли обняла Джинни за плечи и молча ждала, пока слёзы дочери иссякнут.

В последний раз шмыгнув носом, Джинни оторвалась от материнской кофты и отвернулась, вытирая глаза.

— Наконец-то это случилось, — спокойно заметила миссис Уизли, — я уж грешным делом думала, что не доживу. Конечно, я знала, что у тебя сильный характер, но чтобы настолько…

Ну, кто она? Жалуйся…

— Мама!

— Ну что «мама», что «мама»? Каждый из нас считает себя и свою судьбу единственной и неповторимой, а в общем-то… Если дочь в слезах прибегает к матери, чего она, между прочим, ни разу не делала за прошедшие двадцать лет своего брака, значит, случилось что-то из ряда вон выходящее. Ясное дело, речь пойдёт о другой женщине. Ну, и кто она?

— Гермиона…

— Откуда ты знаешь?

— Он сам сказал. Помнишь историю со скрижалями Грин-де-Вальда? Перед её развязкой Гарри трансгрессировал, чтобы предупредить меня об опасности, ну и про Гермиону рассказал…

Собираясь к матери, Джинни прокручивала в уме предстоящий разговор, вопросы и ответы, она ожидала чего угодно, но не такой реакции миссис Уизли потому что та быстро спросила:

— А Рон знает?

Джинни растерялась. Погружённая в свою беду, она совсем забыла, что и у Гермионы есть муж, и этот муж — её родной брат! Она забыла, а мать сразу же подумала о сыне. «Ну, на то она и мать…», — подумала Джинни.

— Понятия не имею, — сказала она. — Гарри мне сказал тогда, что любит двух женщин: меня и Гермиону, и не может сделать выбор. Вообще-то, я всегда догадывалась, что рано или поздно это случится, пыталась готовиться, но, оказалась, не смогла. Мама, я не знаю, что мне теперь делать! Между мной и Гермионой нет никакого сравнения! Она умная, смелая, красивая, с ней Гарри пережил все свои приключения, она всегда рядом с ним, а я… А мне… А мне и на весы бросить нечего… Я просто курица! — На глазах у Джинни опять выступили слёзы.

— Нечего, говоришь? — резко переспросила миссис Уизли, — а если подумать? В чей дом все эти двадцать лет возвращался Гарри, в твой или в её?

— В мой… в наш…

— Вот! А кто родил и вырастил его детей, ты или она?

— Я, но…

— Никаких но! Вот это и есть самое главное, а остальное чепуха!

— Как чепуха, мама? Он же…

— А вот так, чепуха! Ты думаешь, другие мужчины ведут себя иначе?

— И… и папа тоже?

— Нет! Артур и я — совсем другое дело! — твёрдо ответила Молли, и в её голосе Джинни уловила некий оттенок женского хвастовства. Она с удивлением посмотрела на мать.

— Мы с Артуром были созданы друг для друга! Ему не нужна была другая женщина, а мне не нужен был другой мужчина! Но так не бывает почти никогда. Мужчины всегда заводят интрижки на стороне, так уж они устроены, и с этим ничего не поделаешь.

Джинни поморщилась:

— Интрижки… Какое нехорошее слово… А мне-то теперь как быть?

— А чего ты, собственно говоря, хочешь, Джиневра? — прищурилась миссис Уизли. — Развода? Допустим. Супружеская измена — серьёзный проступок. Но ты ведь любишь своего мужа?

— Люблю…

— И он, по-моему, тебя любит. Значит, добившись развода, ты сделаешь несчастными как минимум двух людей, себя и его. А дальше что? На что ты собираешься жить?

— Но…

— Ты всё-таки не понимаешь. Конечно, Гарри будет обеспечивать детей, но ведь дети будут детьми не всегда, а на что ты станешь жить, когда они вырастут? Что ты умеешь делать, кроме игры в квиддич, для который ты малость старовата? Ведь за эти годы ты не работала ни дня! Да, я знаю, ты растила детей, и это тоже работа. Но за неё, к сожалению, не платят галлеоны, иначе мы с Артуром были бы богачами.

— Так далеко я не заглядывала…

— А зря. Тебе уже сорок, пора думать о том, как ты встретишь старость, прости за жёсткие слова, дочка. Ты помнишь тётушку Вирджинию, которую все терпели только из жалости, ведь она была одинокой, и ей не с кем было встречать Рождество. Ты хочешь стать такой же? Пойми, тебе сейчас предстоит принять решение, может быть, самое важное во всей твоей жизни. И мне надо успеть выбить дурь из твоей рыжей головки, иначе ты натворишь глупостей, которые потом не поправишь. Если ты разрушишь эту семью, новой у тебя уже никогда не будет.

— И всё-таки, мама, что же мне теперь делать?

— Тебе? Ровным счётом ничего, живи как жила. Постарайся только побольше вникать в дела мужа, помогай ему, стань необходимой. Гермионой ты, конечно, не станешь, но вот незаменимой помощницей в делах министерства магии — вполне.

— Но я же ничего в этом не понимаю!

— Учись! Разве тебе кто-то обещал, что будет легко? Ты же хочешь сохранить семью?

— Конечно, хочу!

— Тогда в чём дело? Помогай мужу, но не назойливо. Не лезь под руку, ты женщина, будь чуткой и тактичной, вот увидишь, всё пойдёт на лад!

— А Гермиона?

— А что Гермиона? Разве было бы лучше, если бы Гарри нашёл себе какую-то колдунью на стороне? А так всё остаётся, так сказать, в семье…

— Ну и шуточки у тебя, мама…

— Какая жизнь, такие и шутки. Рона вот только жалко. Мальчику будет обидно и больно, когда он узнает…

— Да какой он мальчик? Лысый, толстый…

— Для меня — мальчик, а для тебя — брат, не забывай об этом. И, пожалуйста, ничего не говори отцу, не надо ему знать всё это, пусть это будет нашим женским секретом.

— Конечно, мама, я бы и так ни за что не рассказала папе, сгорела бы от стыда. Кстати, как он?

— Чудит… Увлёкся этими, как их… магловскими штучками… смартфонами. Тратит на них кучу денег, читает магловские книжки. Представляешь, провёл в гараж электричество! В дом я, конечно, провести его не разрешила, а в гараже теперь у нас как в магловском магазине. Отец оттуда почти и не вылезает. А я не мешаю — зачем? Пусть развлекается. Денег хватает, Рон помогает, да и вообще…

Джинни покраснела:

— Мама, что же ты не сказала… Мы тоже могли бы…

— Незачем, денег вполне достаточно. Деньги Рона мы тоже не тратим, а кладём в Гринготтс с завещательным распоряжением. Нам теперь много не надо. И вот ещё что…

Тут часы зашипели, щёлкнули, и стрелка с надписью «Артур Уизли» перескочила в сектор с надписью «В пути».

— Ох, Артур скоро будет дома, а ужин ещё не готов! Помоги мне, пожалуйста, Джинни, только сначала умойся и напудри нос, или что вы там сейчас с собой делаете, а то зарёванная, как баньши.

Джинни убежала наверх приводить себя в порядок, а миссис Уизли отправилась к кухонному столу.

Мистер Уизли трансгрессировал во дворе и вошёл в дом, стряхивая с плаща капельки дождя.

— Ну что за погода? — недовольно сказал он, — опять дождь, электрический фонарь над входом ты не разрешаешь повесить, и вот результат: я угодил в лужу и промочил ноги!

— Немедленно переодевайся, а то простудишься! — засуетилась миссис Уизли, — и не забудь сменить носки и как следует растереть ноги.

Мистер Уизли плюхнулся в кресло, стянул ботинки и волшебной палочкой стал подманивать домашние тапочки.

— Уф, устал я сегодня, — сказал он, откидываясь на спинку кресла, — вроде ничего не делал, а ноги ломит. Погода что ли меняется? И, знаешь, укус Нагайны опять даёт о себе знать. Лечили, лечили…

— Перед сном разотру тебя как следует целебной мазью, и завтра будешь здоров! — пообещала миссис Уизли, — а у нас гости.

— Как некстати, — сморщился мистер Уизли, — на светские беседы меня сейчас не хватит.

— Да это Джинни! — засмеялась Молли, — с ней светские беседы вести не обязательно.

— Дочка? Вот хорошо! — обрадовался Артур, — а где она?

— Наверху, сейчас спустится. Садись за стол, ужин готов.

— А моё пиво?!

— Успокойся, пожалуйста, вот твой «Гиннесс»!

По лестнице сбежала Джинни и обняла отца:

— Папа, как я рада!

— А если рада, приезжала бы почаще! — с притворной суровостью ответил мистер Уизли. — А вообще, дай я тебя поцелую, дочка. Кто бы мог подумать! Маленькая рыжая Джинни стала женой министра магии! Надо будет воспользоваться семейными связями и попросить прибавку к жалованью! Ну-ну, шучу, ты же знаешь, что я никогда не прошу о таких вещах, а твой муж не разводит в министерстве семейственность. Знаешь, Перси стал таким серьёзным, всё говорит о сокращении штатов, экономии средств, а Гарри называет не иначе как «господин министр»!

— Да ну его, индюка надутого! — фыркнула Джинни, — ты-то как?

— А что я? Как обычно, нормально! — отмахнулся Артур. — Но ты посмотри, какую я штуку купил на распродаже: десятидюймовый экран, восьмиядерный процессор и…

— А зачем они, эти ядра? — наивно спросила Джинни.

— Сейчас я тебе всё объясню! — воодушевился мистер Уизли, достал из портфеля какую-то плоскую штуку и начал водить по ней пальцем. Экран штуки тут же осветился, и раздалось гнусавое пиликанье.

— Немедленно прекратите! — рассердилась Молли. — Артур, убери эту гадость со стола!

— Дорогая, но это вовсе не гадость, — слабо возразил мистер Уизли.

— Хорошо, убери со стола эту не гадость, или останешься без ужина!

Мистер Уизли вздохнул, посмотрел на дочь в поисках поддержки и убрал планшет.

Джинни улыбнулась.

— После ужина всё как следует посмотрим, ладно, папа? Не будем сердить маму, да и жаркое пахнет очень вкусно, есть ужасно хочется!

* * *

После сытного ужина и пинты пива мистер Уизли несколько осоловел и больше не предпринимал попыток научить Джинни пользоваться планшетом, а она и не напоминала.

Некоторое время Артур, близоруко мигая слипающимися глазами, пытался следить за разговором, наконец, не выдержал и широко зевнул:

— Нет, не могу, пойду спать, глаза сами закрываются… Джинни, ты ведь переночуешь у нас? Твоя комната в полном порядке…

— Спасибо, папа, но я лучше вернусь в Годрикову лощину: вдруг Гарри появится, а дома никого?

Джинни попрощалась с родителями и вышла на улицу. Дождь перестал, было сыро и тепло, светила луна, по которой пробегали растрёпанные облачка. Джинни знала, что родители давно уже не держат домашнюю живность, поэтому привычного квохтанья кур и вздохов коровы в хлеву — звуков, сопровождавших её всё детство — не было. Стояла тихая, летняя ночь, ночь, словно созданная для покоя, наполняющего уютный, прохладный дом, и добрых снов.

Джинни вздохнула полной грудью, облегчённо улыбнулась и трансгрессировала.

Проводив дочь и отправив мужа в спальню, миссис Уизли отправила грязную посуду в мойку, вытерла стол, потом вдруг опустилась на своё место и, задумавшись, долго сидела, разглаживая складку на скатерти. Потом достала с полки семейный альбом и принялась его листать. Вот родители Артура, а вот её. И тех, и других уже давно нет на свете… «Когда мы с Артуром были в последний раз на кладбище? Ох, как стыдно и нехорошо…», — подумала Молли и перелистала ещё несколько страниц. Вот их старшие дети. «Вот Билл в пелёнках… Или нет, может, это Чарли? Почему мы тогда не подписывали фото? Тогда казалось, что невозможно забыть, на какой фотографии кто, а вот оказалось — забыли… Ну, Фред и Джордж всегда вместе, а вот и Джинни на игрушечной метле… Сколько прошло лет? Вот я уже и бабка, а у самой младшей, маленькой Джинни, трое детей… Перси — заместитель министра магии, Рон — лысый и толстый… Интересно, в кого он такой?..»

Молли так увлеклась разглядыванием альбома, что не услышала, как сзади подошёл Артур. Он давно улёгся в постель и задремал, но какое-то беспокойное чувство разбудило его. Не обнаружив в постели жены, он спустился вниз.

— Молли, что случилось, почему ты не спишь? Тебе нехорошо? — тревожно спросил Артур.

Миссис Уизли обернулась на голос и, увидев нелепую фигуру мужа в мятой полосатой пижаме, в тапочках и без очков, сонно трущего глаза, улыбнулась сквозь слезы:

— Артур, скажи мне на милость, как получилось, что жизнь незаметно утекла, как вода между пальцами? Ведь мы с тобой уже старики… Почему всё так несправедливо?

Мистер Уизли стряхнул остатки сна, отодвинул стул, сел, помолчал, обдумывая ответ, а потом сказал:

— А разве наша жизнь утекла бесследно? После нас останутся дети, хорошие дети! И внуки… жаль только, что у нас всего одна дочь. Если бы ты тогда…

— Артур!

— Извини, дорогая, молчу. Я помню наш уговор, это всё ночь виновата, я заснул, проснулся. И теперь плохо соображаю — в этом всё дело. Наша жизнь ещё не кончена, а то, что мы прожили, по-моему, мы прожили не зря. Из мира изгнали такого врага! Волан-де-Морт встретил свою судьбу и не без нашей помощи, пусть она была мала и незначительна.

— Враг… Победа… Всё это слова, а Фреда нет, и мы с тобой одни. Вот и вся победа.

Мистер Уизли вздохнул, достал из буфета бутылку и большую рюмку, протянул жене и сказал:

— Вот что, Молли, выпей-ка это, и пойдём спать. Завтра ты будешь смотреть на мир новыми глазами…

— Что это?

— Огневиски, «Кровь дракона», подарок Чарли, двадцатилетняя выдержка.

— Ты же знаешь, Артур, что я не пью эту гадость! — воскликнула миссис Уизли. — Ладно уж, раз такое дело, налей и себе…

* * *

Возвращаясь, Джинни втайне надеялась, что увидит освещённые окна гостиной, значит, Гарри вернулся в её отсутствие, и одна причина для беспокойства исчезнет, но дом встретил её тишиной и темнотой… Джинни вздохнула — её нехитрая уловка не удалась. Ей предстояла очередная ночь в пустом доме, который стал неожиданно и ненужно большим, но после разговора с матерью Джинни успокоилась, хотя, в сущности, ничего не изменилось. Гарри отсутствовал, а измена оставалась изменой, но теперь Джинни, по крайней мере, знала, что она сделает утром — она отправится в Хогвартс и попросит помощи в поисках Гарри! Конечно, можно было бы трансгрессировать в министерство магии или в академию мракоборцев, но в министерстве Джинни не знала никого, кроме Перси и отца, а в академии не знала вообще никого. То есть, конечно, Гарри знакомил её со своими коллегами, но это были светские, ни к чему не обязывающие знакомства, и просить о помощи едва знакомых людей Джинни не хотела. От отца проку не было, Джинни даже не стала рассказывать ему о пропаже Рона, а Перси превратился в холодного, равнодушного бюрократа, и Джинни не знала, посвящал ли Гарри его в свои дела, так что могло получиться неудобно.

Оставался Хогвартс. А там кто? Джинни призадумалась. Старые преподаватели не очень-то годились на роль советников и помощников… Гермиона? Нет, она же с Гарри… И тут перед мысленным взором Джинни всплыло улыбающееся лицо Невилла. Вот кто ей нужен! Она поговорит с Невиллом и попросит его совета. Невилл — старый друг, но он и преподаватель Хогвартса, и декан факультета. Решено! Она встретится с Долгопупсом. Приняв решение, Джинни повеселела.

Внезапно Джинни заметила на каминной полке ворону Клару. Она улыбнулась, взяла игрушку, поднесла к уху и потрясла: «Выручай, подруга!»

И тут вдруг глиняная ворона ожила. Джинни от растерянности чуть не выронила игрушку, а Клара, посверкивая глазами-бусинками, разинула клюв и каркнула: «Мор-р-ргауза!»

«Что бы это могло означать?» — думала Джинни, выбирая платье, туфли и украшения, но так ничего и не придумала. Потом были причёска и макияж. Наконец, она была готова. Но как ей попасть в Хогвартс? Через камин? Но кабинет Гермионы, наверное, заперт, и хороша же она будет, оказавшись в чужой запертой комнате… Она попыталась связаться через камин с Долгопупсом, но его кабинет тоже был пуст.

Делать было нечего, пришлось трансгрессировать в Хогсмид и идти в замок пешком. Это оказалось довольно утомительным делом, потому что каблуки модельных туфель постоянно вязли в земле, и Джинни, поминутно протирая их, израсходовала целую пачку бумажных салфеток. Дворы Хогвартса, к счастью были вымощены камнем, но Джинни чуть не сломала каблук, который попал между двумя камнями.

«Дьявол! Почему у меня не было этих проблем раньше? — подумала она и сама себе ответила: — Да потому что ты, милочка, раньше никогда не ходила здесь на шпильках! Тебе стоило подумать, какую обувь надевать! Ладно-ладно, нечего ворчать! Ты жена министра магии, поэтому терпи! Вот плоский камень, и вот, просто надо шагать осторожно… Ага, просто бесценный совет, особенно когда идёшь в узкой юбке! Нарядилась как нарочно!»

Забавляясь своими неожиданными проблемами, Джинни решила поискать Невилла в теплицах, надеясь, что он не на уроке в замке.

Ей повезло, Невилл оказался во второй по счёту теплице, он бережно распутывал и подвязывал стебли какого-то странного растения с синими листьями и пунцовыми соцветиями плодов.

— Невилл, — негромко позвала Джинни, — отвлекись на минуту.

Долгопупс удивлённо повернулся на голос, который казался ему знакомым и забытым одновременно, несколько секунд разглядывал рыжую женщину в узкой юбке, модном пиджаке и блузке, и с криком: «Джинни! Как ты здесь…» распахнул объятия и бросился к ней.

Джинни отскочила:

— Невилл! Подожди обниматься, увалень, у тебя же руки в земле!

— Ох, и правда, прости, Джинни, я сейчас, стой здесь, никуда не уходи! — крикнул Невилл и побежал к фонтанчику.

— Да куда же я уйду, если я к тебе приехала? — засмеялась Джинни, радуясь встрече со старым другом, который оказался точно таким, каким она его помнила: толстым, добрым и сердечным.

— Ну вот, теперь руки чистые! — заявил Невилл, возвратившись к Джинни и для верности покрутив ладонями у неё перед носом, — теперь можно?

— Ну, теперь можно, — жеманно сказала Джинни, протягивая руку для поцелуя.

— Да ну тебя! Тоже мне, фифа-курица, жена министра! — рассмеялся Невилл, — а ну, иди сюда!

Он обнял Джинни, привлёк к себе и крепко расцеловал.

— Ну, Невилл, не знала за тобой страсти к поцелуям, — заметила Джинни, оттолкнув его и оправляя одежду. — И вообще, после такого поцелуя ты должен на мне жениться!

— Жаль, в Британии многожёнство запрещено, а то бы я… — храбро начал Долгопупс.

— Ты не представляешь, на что себя обрекаешь! Рыжие — они знаешь какие?

— А ты меня не пугай, двадцать лет брака делают мужчину отважным!

— Подкаблучником они его делают!

— Ну, и это тоже, конечно, — согласился Невилл, — но, знаешь, с философской точки зрения быть под каблуком любимой жены совсем неплохо…

— Ишь, какие вы все стали добропорядочные, — ядовито заметила Джинни, — а раньше-то…

— Н-ну… Бароны стареют… — пожал плечами Невилл. — Ты чего приехала-то?

— Поговорит надо, — ответила Джинни, — выходит так, что мне больше и обратиться не к кому. Здесь будем говорить?

— Нет, лучше пойдём ко мне в кабинет, я тебя такой настойкой угощу! Видишь эту лиану? Так вот, растёт она только…

— Невилл, прошу тебя! — взмолилась Джинни, — Травологию я сдала и благополучно забыла четверть века назад!

— Ну, в общем, настойка из неё — блеск, вкусная и бодрит. Я только это и хотел сказать, — стал оправдываться Невилл, — пойдём, угощу.

* * *

В кабинете Невилла пахло засушенными растениями, какими-то химикатами и пылью. Смесь получилась настолько резкой, что Джинни расчихалась.

— У тебя что, аллергия? — встревожился Невилл.

— Да нет, никогда не жаловалась, — пожала плечами Джинни, осторожно вытирая глаза платком. — Очень уж у тебя тут сеном пахнет, с непривычки дыхание перехватывает.

— А я давно привык, не замечаю, — улыбнулся Невилл, — сейчас проветрим.

— У тебя тут хоть кто-нибудь убирает?

— Убирает… Наверное… Домашние эльфы. Во всяком случае, пыль со стола кто-то стирает. Ты садись вот сюда, здесь чисто. Сейчас настойку пробовать будем.

Невилл отправился к шкафам, где вперемешку с химической посудой стояли книги, папки гербариев, ботанические атласы, какие-то заспиртованные корни и плоды в банках с латинскими этикетками. Джинни сразу же вспомнила кабинет Снегга, но у того в банках были заспиртованы какие-то уродцы, жабы, насекомые и прочие гадости. Здесь хотя бы были плоды растительного царства, которые отвращения не вызывали.

Долгопупс поставил на стол красивый резной графин, до половины наполненный синей прозрачной жидкостью, пару бокалов и вазочку с нарезанными яблоками.

— Что это? — спросила Джинни, опасливо рассматривая графин.

— Как что? Это моя настойка! — гордо сказал Долгопупс.

— А почему она синяя?!

— Ты же видела лиану. Плоды у неё красные, а вот листья — синие, отсюда этот изумительный синий цвет, правда, красиво?

— Знаешь, Невилл, по-моему, еда и напитки не должны быть синего цвета. Есть в этом что-то неправильное.

— Ну, почему? Никого ведь не удивляет джин «Сапфир Бомбея»? А он — ярко-синий… Ты попробуй!

Невилл разлил настойку по бокалам и с удовольствием отхлебнул из своего. Джинни с опаской пригубила. Настойка оказалась на удивление неплохой — крепкой и терпкой, вот только запах у неё был странноватый — она пахла свежескошенной травой и какими-то пряностями.

— Ну, как? — тревожно спросил Невилл.

— Вкус, я бы сказала, необычный, — ответила Джинни, — впрочем, я не ценитель спиртных напитков.

— Вот и все так говорят, — заметно погрустнел Долгопупс, — никому не нравится… А я потратил на селекцию этой лианы пять лет. Жаль… Но, видно, ничего не поделаешь…

— Не расстраивайся, Невилл, — сказала Джинни и отважно отхлебнула из бокала, — никогда не поймёшь, чего хочет публика. Может, когда партия твоей настойки появится на прилавках Косого переулка, люди будут с ночи занимать очередь, чтобы купить бутылку-другую. Тебе бы с Роном посоветоваться, он у нас лучший маркетолог Гриффиндора, да вот только пропал он…

— Как это пропал? — удивился Невилл, — он что, котёнок или щенок?

— По этому делу я к тебе как раз и приехала, — вздохнула Джинни.

— Вот как? Ну что ж, рассказывай, я слушаю, — сказал Невилл и долил в свой бокал настойки из графина. Ему странный цвет напитка, видимо, никаких неудобств не доставлял.

— Всё началось с того, что в нашем доме появилась Гермиона, ужасно взволнованная и расстроенная. Ей позвонила из Парижа экономка и сказала, что произошло что-то непонятное. Рон вечером сидел в своём кабинете, читал почту и заказал ужин. Когда экономка вошла в кабинет, она увидела, что он пуст, причём мимо неё Рон не проходил. Это было вечером, к утру следующего дня Гарри с Гермионой улетели в Париж, и вот уже три дня от них ни слуху, ни духу, и я ужасно волнуюсь. А вдруг они вляпались во что-то скверное, и им нужна помощь? Никогда я так не волновалась, я просто схожу с ума!

— Но ведь Гарри — сильный маг и опытный мракоборец, что с ним может случиться? — удивился Невилл, — он же победил самого… Ну, ты знаешь…

— Всё понимаю, но ничего поделать с собой не могу! Никогда раньше такого не было, сама не понимаю, что со мной, уже извелась вся! Что мне делать? Посоветуй, прошу!

— Что же я могу посоветовать? — смутился Невилл, — если бы дело касалось травологии, а так… Ты же знаешь, никогда у меня не было дара боевой магии.

— Ну хоть скажи, к кому обратиться!

— К кому обратиться, к кому обратиться… — Невилл задумался. — Большинство преподавателей Хогвартса — они такие же, как я. Не к Сивилле Трелони же идти… Можно было бы сходить к Дуэгару, но он сейчас в Праге на конгрессе по големостроению… Кто же остаётся? А что если?.. А что, это мысль! Я думаю, надо сходить к профессору Моргаузе, вот что!

— К Моргаузе?! — ахнула Джинни, — ты шутишь?

— Ничуть, она — единственная в Хогвартсе, кто владеет боевой магией, ну и, по-моему, знает гораздо больше, чем рассказывает. Мне так кажется, во всяком случае…

— Но она… она… Она — ведьма!

— Ну да, ведьма, и что с того?

— Мне страшно…

— Да брось! Не съест же она тебя!

— Н-ну, хорошо, а как я с ней буду говорить?

— По-английски, как со мной. Она ведь проводит уроки, ей пришлось выучить язык. Гарри, правда, говорит с ней на каком-то древнем языке, но она отлично понимает и современный английский. Она сейчас в замке, не будем терять время, я тебя отведу.

«Мор-р-ргауза!» — внезапно вспомнила Джинни голосок игрушечной вороны. «А Клара-то не так проста, как кажется», — подумала она.

* * *

Джинни думала, что кабинет Моргаузы будет похож на зал средневекового замка, превращённого в музей, но оказалось, что его хозяйка быстро освоилась в XXI веке и с удовольствием пользуется достижениями современной цивилизации, во всяком случае, мебель в кабинете не выглядела старинной рухлядью.

Навстречу Джинни и Невиллу из-за стола поднялась высокая, черноволосая женщина с резким, но красивым лицом и фигурой на зависть. Во всяком случае, профессорская мантия выглядела на ней весьма элегантно.

Моргауза вышла из-за стола и Джинни приметливым женским взором сразу же определила, что туфли на ней из лучшего лондонского бутика и стоят как минимум в полтора раза дороже её собственных. Моргауза не носила ни колец, ни ожерелий, только на шее у неё была золотая лунула тонкой работы, которая эффектно смотрелась на чёрном шёлке мантии.

— Госпожа моя Джиневера, профессор Долгопупс, прошу вас, — сказала Моргауза, указывая на кресла.

Услышав, как произнесла Моргауза её имя, Джинни вздрогнула. Моргауза улыбнулась уголками губ:

— Не бойтесь, госпожа, кровь той, кто полторы тысячи лет назад носила это имя, давно ушла в землю. И там, где она пролилась, уже растут виноградные гроздья. Не обессудьте, но я привыкла к звучанию вашего имени на древнем, давно угасшем языке. И мне приятно сейчас слышать его отголоски… Да и потом, она была совсем не похожа на вас, моя госпожа… Магия имён не живёт так долго. Впрочем, что это я? У меня гости, а я угощаю их праздной болтовнёй! Прошу меня извинить, мои господа! Чем же мне вас попотчевать? К сожалению, я так и не поняла вкус чая и кофе. Пристрастие современных людей к отвару чайных листьев или к молотым зёрнам, сваренным в кипятке, мне, увы, непонятно, поэтому этих напитков я не держу. Может быть, вина? Вот вина в XXIвеке превосходные, гораздо лучше, чем при дворе Лота или даже самого Артура! На самом юге Африки, омываемом водами Индийского и Атлантического океанов, выращивают виноград сорта «Шираз» и делают из него превосходное вино! Вино — это не то, что чай или кофе, это совсем другое дело! Люди научились делать вино на туманной заре своей истории, и с тех пор они всегда вместе — люди и вино! Итак, решено: «Шираз»!

Моргауза достала бутылку, лёгким прикосновением волшебной палочки раскупорила её и разлила тёмное вино по бокалам.

Джинни пригубила и не заметила, как выпила половину бокала. Вино действительно оказалось превосходным — с терпким, богатым вкусом, пахнущее фруктами, солнцем и летом.

— Понравилось? — спросила Моргауза, вновь наполняя бокалы.

— Замечательно! — искренне воскликнула Джинни. — Почему я раньше его никогда не пробовала?

— В Британии не очень-то жалуют вина, — пожала плечами Моргауза, — хотя на нашем туманном острове эта квинтэссенция витальной силы просто незаменима…

Но вы пришли ко мне не просто так, вас что-то беспокоит, не так ли? Я слушаю вас.

Выслушав Джинни, Моргауза глубоко задумалась.

— Вы правильно поступили, что обратились ко мне. Предчувствия — это очень серьёзно! Нельзя преуменьшать их роль, особенно, если они исходят из души любящей женщины. Пожалуй, я кое-что смогу сделать для вас, да и сэру Гэри я кое-чем обязана…

Кстати, недавно я была в одном месте, и там видела двух гм… необычных людей. Возможно, они имеют отношение к нашему делу.

— Почему вы так думаете? — жадно спросила Джинни.

— Потому что один из них был одет в мантию профессора Хогвартса, это как раз и привлекло моё внимание.

— А… А как они выглядели? — спросил Невилл.

— Тот, что бы в школьной мантии, был мужчиной лет сорока, выше среднего роста, с длинными, чёрными волосами и крючковатым носом.

Джинни и Невилл вздрогнули и переглянулись.

— А второй?

— Второй был гораздо старше. Тоже с длинными волосами, но почти седой, ниже первого, и лицо сильно иссечено шрамами. И, по-моему, у не было одной ноги, ну да, позвольте, у него был такой странный протез, в виде когтистой птичьей лапы снизу.

Джинни охнула и схватилась за сердце.

— Что такое? — стремительно подалась вперёд Моргауза. — Вы знаете этих людей?!

— Д-да, знаю, то есть, конечно, знала… Видите ли, эти люди считаются умершими более двадцати лет назад…

— Они умерли своей смертью или их убили?

— Их убили в ходе войны с Волан-де-Мортом…

— Волан-де-Мортом? Ах, да, помню, я читала… Да-да, конечно. Значит, убиты? Это меняет дело. Впрочем, туда, где я была, простым смертным, тем более, живым, хода нет. Ваши слова, моя госпожа, необычайно важны. А теперь, простите, я должна подумать, а затем выполнить кое-какие магические действия.

— Но…

— Разумеется, я буду держать вас в курсе событий. Это будет совсем легко, если вы на некоторое время останетесь в гостевых покоях замка. Господин мой Невилл?

— Конечно, конечно, я провожу, — встрепенулся Долгопупс, — пойдём, Джинни.

 

Глава 10. Хозяева Тени Хогвартса

— Как же мы будем ориентироваться в подземелье, ведь Карта Мародёров там не работает? — спросил Рон.

— Будем надеяться на удачу и волшебный глаз профессора Грюма, — хмуро ответил Снегг.

— Никакой я не профессор, ты же знаешь Северус, вместо меня преподавал Барти Крауч младший, чтоб ему, а я всё это время валялся на дне волшебного сундука. Да и глаз у меня не больно-то волшебный, магии в нём жук начихал.

— Но ты же с его помощью вывел нас из лабиринта, не так ли, Аластор? — спросил Снегг. — Что ты вообще им видишь?

— Ну, сквозь стены я смотреть не могу, точнее… не знаю, как сказать… Если бы ты мог его примерить, ты бы понял…

— Нет уж, спасибо, Аластор, предпочитаю пока обходиться своими, — поморщился зельевар, не скрывая брезгливости.

— В общем, так: тот путь, куда нам надо, выглядит малость иначе, чем все остальные, вот и всё, не знаю, как объяснить лучше.

— Да не надо ничего объяснять! — вмешался Гарри, — главное, мы знаем, куда идти!

— Или думаем, что знаем, — снова скривился Снегг, — потому что Аластор ведь может и ошибиться.

— Других вариантов, как я понимаю, у нас всё равно нет, — возразил Рон, — и вообще, в последнее время мы что-то слишком много разговариваем и слишком мало делаем. Нам давно пора идти. Пусть каждый возьмёт запас продуктов, воду и какое-нибудь оружие. Профессор Грюм, пусть Гарри наколдует вам какой-нибудь меч, ведь ваша волшебная палочка, как и моя, здесь бесполезна.

— Меч? — растерялся Грюм, — я как-то даже… Не умею я с мечами и со всякими там саблями обращаться. Волшебная палочка — вот моё оружие, мне никогда и не требовалось другое.

— Я мог бы наколдовать вам магловскую штурмовую винтовку, пистолет или даже гранатомёт, но здесь они тоже бесполезны, — сказал Гарри, — ну, может, хоть кинжал возьмёте?

— Баловство это, кинжалом махать — покачал головой Грюм, — я старик, да ещё и одноногий, пойду так.

— Ну, как хотите, — пожал плечами Гарри, — когда выходим?

* * *

И опять потянулись унылые и однообразные коридоры подземелья, освещённые тускло-зелёным светом. Вскоре Гарри заметил свою метку у одной развилки.

— Вот тут начинается коридор к Омуту Памяти Волан-де-Морта, — сказал он. — Будем к нему заходить? Здесь недалеко.

— А зачем он нам? — равнодушно спросил Снегг, — местоположение миссис Уизли, как я понял, он показать не может?

— По крайней мере, мы с Роном не смогли его заставить сделать это, — кивнул Гарри.

— Тогда идём мимо. Может быть потом, когда наши поиски завершатся…

— Но, может быть, я что-то сделал не так? — засомневался Гарри. — Омут исполнен мощной магии…

— У нас нет времени подбирать нужные заклятья, — отмахнулся Снегг, — лично я не представляю, с какой стороны подступиться к этому детищу Тёмного Лорда. Да и вообще, созданные им магические артефакты могут быть очень опасны.

Аластор, ты хотя бы отдалённо представляешь, куда нам идти?

— Вроде туда, — махнул рукой Грюм, — там лабиринт выглядит посветлее, что ли, но, понимаешь, Северус, не уверен я…

— Туда, так туда, — сказал Снегг, — если твой глаз видит хоть что-то, это уже хорошо, потому что наши видят только стены… Я пойду первым, ты, Аластор, пойдёшь в пяти шагах за мной и будешь указывать дорогу. Вы, мистер Уизли, за Грюмом, мистер Поттер — замыкающий. Возражения есть? Ну и чудесно. Вперёд!

Идти пришлось недолго. Вскоре Гарри почувствовал, что коридоры как-то меняются, что-то неуловимое изменилось в лабиринте.

— По-моему, мы приближаемся, — негромко сказал он, ни к кому специально не обращаясь.

— Вы тоже почувствовали, Поттер? — не оборачиваясь, спросил Снегг, — я уже минут пять жду какого-то подвоха.

Коридор, в котором уже давно не было никаких ответвлений, сворачивал под прямым углом.

— Стойте! — хрипло скомандовал Грюм, — там, за углом, что-то… или кто-то есть! Давайте-ка все вместе. Раз, два, три!

Они выскочили из-за угла и…

— Остолбеней!

Тренированные мышцы мракоборца не подвели: Гарри успел напрячь мышцы и удержался на ногах. Его шатнуло назад, и он, как манекен в витрине, который случайно толкнули, застыл в нелепой позе, опершись о стену затылком. Снегг тоже вроде бы удержался на ногах, а вот Грюму и Рону не повезло: Аластор с грохотом рухнул навзничь, его деревянная нога нелепо задралась, Рон тоже упал.

Заклятие, составленное каким-то древним волшебником, действовало очень хитро: оно не мешало дышать, и направление взгляда Гарри тоже мог менять, но вот ни рукой, ни ногой он пошевелить не мог и начисто лишился дара речи.

К счастью, очки не слетели с лица, и Гарри отчётливо видел всё происходящее.

Он стоял у входа в очень большую комнату с низким потолком, отчего казалось, что в центре потолок провисает и давит на всех находящихся в ней. Окон в комнате не было, она освещалась уже привычным зеленоватым светом. Комната была совершенно пуста, только в центре из каменного пола вырастало нелепое и громоздкое сооружение, напоминающее не то стол, не то жертвенник. Сходство с жертвенником усугублялось тем, что на столе лежал человек.

Гарри напряг зрение и сумел разглядеть, что на столе, судя по одежде, лежит Гермиона — лица её Гарри не видел. Она не шевелилась, и было непонятно, жива она или нет.

Когда Гарри понял, что перед ним Гермиона, его захватило волной дикой, неконтролируемой ярости, от которой у него помутилось в глазах и пресеклось дыхание. Внезапно он почувствовал, что сдерживающие его путы заклятия дрогнули, слегка подались. Ярость мгновенно сменилась торжеством: «Ага! Да ты слабак, тварь! Сейчас я расшатаю твоё заклинание, и когда я сброшу его, мы посчитаемся! Подожди, подожди, а кто, собственно говоря, бросил в нас заклинание?»

Гарри скосил глаза и увидел своего врага, того, о ком уже успел забыть и кого никак не ожидал увидеть здесь — Беллатрису Лестрейндж. Она была в длинном чёрном платье с глубоким вырезом, когда-то, наверное, очень эффектном и дорогом, а сейчас изодранном и замызганном. Волосы у неё были всклокочены. Беллатриса пританцовывала и что-то бормотала. Гарри напряг слух:

— Цып-цып-цып, мои цыплятки, цып-цып-цып, мои котятки! Вы наконец-то пришли к мамочке! Она говорила: «Их надо убить!», а я говорила: «Нет, их не надо убивать, они нам ещё пригодятся, эти толстенькие бурдючки с горячей, солёной кровью!» Сначала я разделаюсь с девкой, у нас с ней кое-какие счёты, я слишком долго ждала, чтобы оставаться в долгу, да-да, в долгу! Её кровь откроет мне путь в Большой мир, хотя Она и говорит, что мне туда нельзя. Но Её нет слишком долго, и теперь здесь я хозяйка, вот так-то, мои бурдючки! Цып-цып-цып, моя крошка! Сейчас я перережу тебе горлышко, и твоя кровь откроет портал. Ну-ка, ну-ка…

Приплясывая и постоянно отбрасывая с лица космы волос, Беллатриса подобралась к жертвеннику. В руке у неё появился нож.

Гарри собрал все свои силы и попытался разорвать действие заклятия — тщетно. Беллатриса оставалась сильной волшебницей, она одна удерживала четырёх взрослых мужчин, из которых трое были опытными магами.

— Ну-ка, ну-ка… Мы не будем торопиться, обряд требует сосредоточенности и спокойствия, девка не должна умереть быстро — в этом всё дело!

Беллатриса острием ножа чиркнула по шее Гермионы, и на ней появился кровоточащий надрез. Волшебница облизнула губы, словно была вампиром.

Однако, увлечённая жертвоприношением, она не заметила, как на сцене появилось новое действующее лицо. Как только первая капля крови Гермионы стекла на жертвенник, за спиной Беллатрисы открылся портал, из которого стремительно вышла высокая черноволосая женщина в мантии профессора Хогвартса.

— Так вот вы где, господин мой Гэри! — звучно произнесла она. — Что это здесь происходит?

Услышав её голос, Беллатриса стремительно обернулась.

— Ты ещё кто такая? Ах ты, сучка поганая! Я тебя не вызывала! Авада…

Закончить заклинание она не успела. Черноволосая женщина стремительным и резким жестом выхватила из складок одежды кинжал и метнула в Беллатрису так, что он почти на всю длину вошёл ей в живот. Беллатриса захрипела, скорчилась и упала на каменный пол, изо рта у неё хлынула кровь. В ту же секунду Гарри почувствовал, что сковывающее его заклятие исчезло. Он бросился к Гермионе. К счастью, та была жива и смотрела на Гарри со слабой, счастливой улыбкой.

Гарри попытался поднять Гермиону, но она оказалась прикованной к жертвеннику кандалами. Гарри оглянулся в поисках ключа, но женщина в чёрном дотронулась волшебной палочкой до цепей, и они рассыпались кучками ржавчины.

— Благодарю вас, профессор Моргауза, — поклонился Гарри женщине, — надо признать, что вы как нельзя кстати! Как вы нашли нас?

— Кровь, господин мой Гэри, — ответила Моргауза.

— Какая кровь?

— Жертвенная кровь. Уж в этом-то я кое-что понимаю. Ко мне обратилась за помощью госпожа Джиневра, и я начала искать в астрале ваши следы, но их не было. И тут, исключительно кстати, эта неряшливая дама решила провести человеческое жертвоприношение. Мне подумалось, что в XXI веке этот обряд не вполне обычен, и я решила взглянуть, кто же его проводит. Моё любопытство оказалось оправданным.

— Джиневра? — переспросил Гарри, — королева?

— Да нет же, дурачок, твоя жена, Джинни, — пояснила Гермиона. Похоже, она быстро приходила в себя.

— Ах, вот как… — растерянно пробормотал Гарри, — ну, тогда…

Беллатриса застонала. Её руки судорожно потянулись к рукояти кинжала, торчащего из живота.

— Лежи смирно, милочка, — холодно сказала Моргауза, — и не вздумай вытаскивать кинжал — на нём чары, вырвешь себе половину кишок. Инкарцеро! Тело Беллатрисы опутали верёвки.

Вот так-то лучше…

Моргауза нагнулась, прошептала заклинание и одним плавным движением выдернула кинжал из раны. Гарри слегка замутило. Он ждал, что Беллатриса забьётся в агонии, заливая всё вокруг кровью, но ничего подобного не произошло, пленница, по-видимому, не собиралась умирать. Она лежала на спине, опутанная верёвками, и грязно и изобретательно ругалась.

— Запечатать ей рот, господин мой? — деловито спросила Моргауза, — а то, признаться выражения этой… ведьмы, — она слегка ткнула туфлей Беллатрису в бок, — не назовёшь куртуазными.

— Постойте, профессор, сначала надо её допросить! — решительно возразила Гермиона. Она всё ещё сидела на жертвеннике.

Гарри, будь добр, залечи мне порез на шее…

— Вряд ли она захочет с нами откровенничать, — с сомнением сказал Гарри, глядя на Беллатрису.

— А её желание нам и не потребуется! — раздался насмешливый голос у него за спиной.

Гарри обернулся, он совсем забыл о своих спутниках.

Снегг помогал подняться Грюму, Рон встал сам, потирая ушибленный локоть.

— Что вы хотите этим сказать, Северус? — спросил Гарри.

— Только то, что я захватил с собой сыворотку правды. Пить её она, конечно, не захочет, но я предусмотрел и это. Думаю, пары уколов хватит. Шприц, правда, не стерильный, но такие мелочи госпожа Беллатриса, я думаю, нам простит, — ухмыльнулся Снегг и услышал в ответ новую порцию брани.

— Я так и думал, простит, — удовлетворённо кивнул он, наполняя шприц.

Гарри мысленно передёрнуло при виде того, как зельевар грубо и равнодушно вогнал иглу в предплечье связанной женщины. Сделав укол, он вновь наполнил шприц и наклонился над Беллатрисой.

Гарри много раз приходилось участвовать в допросах пожирателей смерти, и он знал, что сыворотка правды — совсем не безопасный препарат. Случалось, что после её введения у людей наступало временное помутнение сознание, а несколько человек навсегда потеряли разум. Поэтому сыворотку правды применяли неохотно и только в крайних случаях, стараясь тщательно рассчитать дозу.

— Не многовато ей будет? — спросил Гарри, останавливая руку Снегга со шприцом. — А вдруг она окончательно потеряет разум?

— Ну и что? — удивился Снегг, — она и так безумна.

— А то, что если она совсем рехнётся, нам будет некого допрашивать! — вмешался Грюм. — Поттер говорит дело, подумай как следует, Северус…

— Я раздумывал на протяжении двадцати лет, — брюзгливо ответил Снегг, — теперь пришло время действовать! — и он сделал второй укол. — Через пару минут станет ясно, ошибся в дозировке старый зельевар или нет.

Гарри подошёл к Гермионе.

— Ты как? Я чуть с ума не сошёл…

— Уже всё в порядке, только перетрусила я ужасно…

— Перетрусишь тут… — хмыкнул Гарри, — как ты к этой ведьме в лапы-то попала?

— А я и не помню… Мы шли по коридору, передо мной была спина Рона, вдруг — бац! — и я уже на этом жертвеннике… Наверное, меня со спины оглушили заклятием. Но Беллатриса… Какой ужас, Гарри… Она мне почему-то Офелию напоминает…

— Кого она тебе напоминает? — переспросил подошедший Рон.

— Офелию…

— Это ещё кто такая?

— Персонаж пьесы Шекспира «Гамлет», — с ноткой раздражения ответила Гермиона.

— А-а-а, — протянул Рон, — а я думал, кто-то из знакомых…

Убедившись, что Рон не смотрит ей в лицо, Гермиона демонстративно закатила глаза.

— Спасибо, что вытащили меня, — сказал Рон, обнимая за плечи Гарри и Гермиону.

— Что ты, Рон, не за что благодарить, — ответил Гарри, — можно подумать, ты бы не сделал для меня то же самое.

Ему стало неловко и, чтобы прервать неприятный разговор, он заглянул в лицо Беллатрисы. Оно приняло равнодушно-сонливый вид, мимика исчезла, с нижней губы, испачканной кровью, тянулось ниточка слюны.

— Кажется, пора, — сказал Гарри, оборачиваясь к Снеггу.

— Ну, раз пора, начнём.

Снегг взмахом волшебной палочки наколдовал себе кресло, поставил его возле лежащей на полу пожирательницы смерти и приступил к допросу.

— Назови своё имя.

— Беллатриса Лестрейндж… — безжизненным голосом ответила она.

— Как ты сюда попала?

— Я — любимая ученица Тёмного Лорда…

— Как ты сюда попала?! Отвечай на вопрос!

— Я любимая ученица Тёмного Лорда… Он не позволил мне уйти в небытие…

— Он перенёс тебя сюда?

— Да…

— Что ты здесь делала? — Снегг наращивал темп допроса, не давая Беллатрисе ни секунды на обдумывание ответов.

— Я спала…

— Кто тебя разбудил? Отвечай!

— Госпожа…

— Кто такая госпожа?

— Госпожа…

— Имя! Назови имя! Ну?!

— Её имя — Долорес.

Гарри и Гермиона переглянулись.

— А фамилия, фамилия? — спросила она.

— Не вмешивайтесь, миссис Уизли! — рявкнул Снегг, — вы всё испортите!

— Назови фамилию! — обратился он к Беллатрисе.

— Чью фамилию?..

— Долорес! Госпожи! Ну!?

— Амбридж…

Глаза у Беллатрисы начали закатываться.

— У нас совсем мало времени, Северус, — негромко сказал Гарри.

— Вижу!

— Где Амбридж сейчас?

— Там…

— Где там? Говори быстро!

— В Большом мире…

— А кто ещё здесь, кроме тебя?

— Хорхе…

— А ещё?

— Я не знаю… Больше никого… Мне больно…

— Кто такой Хорхе? — продолжал Снегг, не обращая внимания на то, что Беллатриса начинает извиваться в судорогах.

— Хорхе — сын Долорес, — прошептала та.

— Где он? Говори скорее!

— Здесь, ряд… — Беллатриса не договорила. Её глаза закатились, челюсть отвисла, как у покойницы. Снегг сноровисто поправил её язык, чтобы пленница не задохнулось.

— Ну, теперь она будет валяться без чувств минимум сутки. Значит, всё это дело рук Амбридж. Ай да старушка, не ожидал! Не успел я разузнать, каким манером она попадает в замок, ну да ладно. Кое-что у нас есть. Теперь надо найти этого Хорхе и как следует расспросить.

— Он может быть опасен! — заметила Гермиона.

— Мы тоже представляем кое-какую опасность, миссис Уизли, — отмахнулся Снегг. — Эта крыса сказала, что Хорхе где-то рядом. Мы тут довольно сильно шумели, и то, что он не явился на выручку Лестрейндж, означает, что он либо находится дальше, чем мы думаем, либо прячется. Давайте-ка его поищем. Аластор, может, вы подождёте нас здесь?

— Нет уж, спасибо, пусть эта красотка пока побудет без охраны, — пробурчал Грюм, — я лучше с вами.

Далеко идти не пришлось. Хорхе они обнаружили в следующей комнате. Тщедушный человечек, лысый, с остатками русых волос, свисающих с висков на плечи, сидел в инвалидном кресле, вжавшись в угол.

— Не убивайте меня! — взвизгнул он, — я сделаю всё, что прикажете!

— Похоже, тут и сыворотка правды не понадобится, — усмехнулся Снегг, — это хорошо. Усаживайтесь, господа, — сказал он тоном радушного хозяина, создавая кресла, — а ты рассказывай. Всё. С самого начала.

— Н-но…

— За жизнь свою можешь не беспокоиться, мы не убийцы.

* * *

Он был лучшим учеником Слизерина, да-да, леди и джентльмены, лучшим, а может быть, даже лучшим учеником Хогвартса, это не пустое хвастовство, так говорили преподаватели, и даже сам директор один раз обмолвился… Да, вы правы, это не имеет отношения… хотя, как посмотреть… Он должен был остаться в Хогвартсе после окончания школы, но неудачное падение с метлы во время квиддича… Перелом позвоночника… В больнице св. Мунго ничем помочь не смогли. Из школы пришлось уйти, вы понимаете, калеке там не место.

Тогда он решил вернуть себе здоровье самостоятельно и взялся за книги, целительские трактаты и атласы. А уж учиться-то он умел! Но проблема оказалась сложнее, чем он думал. И как-то так получилось, что он все дальше и дальше обращался к самым тёмным, запретным областям волшебства. К тому же, в семье был культ чистой крови — ни одной грязнокровки не то за пятнадцать, не то за шестнадцать поколений.

Отчаявшись вернуть себе здоровье, Хорхе с помощью матери обратился за помощью к Тёмному Лорду, который тогда стремительно набирал силу.

Волан-де-Морт повидался с юношей и разглядел в нём огромный магический талант, сравнимый с его собственным. А вот чего парню не хватало, так это сильной и злобной воли. Что ж, у Волан-де-Морта её хватило на двоих. Он пообещал Хорхе излечение, но сначала нужно было кое-что сделать. Сначала одно, потом другое…

И Хорхе делал. Он чувствовал в Тёмном Лорде огромную мощь и был уверен, что тот сдержит слово. А его поручения… Что ж… Это были всего лишь увлекательные научные задачи…

Например, вот этот замок. Да, леди и джентльмены, его создал именно я по приказанию Тёмного Лорда. Нет, не знаю, зачем он ему был нужен, да и какая мне разница? Он приказывал, а я… я — делал.

Нет, чертежей нет. Зачем они мне? Я всё помню и так. Конечно, я могу воспроизвести схему заклинаний, удерживающих этот замок в равновесии, это совсем несложно, поверьте. Кстати, задача была весьма любопытной. Вы, без сомнения, знаете, что тот, истинный Хогвартс является сосредоточением магических потоков Британии, а мой Хогвартс питается магией врат Гвин-ап-Нудда. Всего чуть-чуть, незаметный, тщательно замаскированный поток удерживает в равновесии Хогвартс-2. Пока живы врата, живёт и он. Как вы его назвали? «Тень Хогвартса»? Браво, господа, весьма остроумно, вы схватили самую суть, которая отражает… Впрочем, я увлёкся, прошу меня извинить. Я болтлив, но это от одиночества, вы должны понять меня…

Так вот, когда Хогвартс-2 был готов, я переселился сюда, ибо что мне было делать в Большом мире? А здесь так хорошо работается…

А потом я узнал, что Тёмного Лорда больше нет, и мои надежды обрести здоровье рассыпались в прах. Я, леди и джентльмены, тогда был близок к тому, чтобы свести счёты с жизнью, ведь моё несчастье лишило меня не только возможности ходить, но и прочих удовольствий, столь драгоценных для юношей…

И вот именно тогда моя матушка подарила мне идею, которая досель поддерживает мою волю к жизни.

Да-да, леди и джентльмены, минутку терпения, мы, наконец, подходим к самому главному.

Тёмный Лорд совершенно справедливо считал, что беда британского волшебного сообщества заключается в засилии грязной крови. Он взялся за искоренение этого порока, и, поверьте, у него хватило бы воли и мощи, но произошло несчастье…

Гарри сделал гневный жест, собираясь дать калеке пощёчину, но Гермиона перехватила его руку. Хорхе увидел это и в страхе дёрнулся.

— Джентльмены, вы обещали…

— Продолжайте, — сквозь зубы процедил Гарри, — вас не тронут.

— О, благодарю, благодарю вас… Итак, о чём я? А, да. Тёмный Лорд покинул этот план бытия, победители начали охоту за его сторонниками, которым удалось уцелеть, а у матушки и, тем более у меня, не было сил, чтобы вступить в открытую борьбу. И тогда мы решили действовать исподволь.

Как рассуждала матушка? Как известно, грязная кровь возникает в результате смешанных браков. У грязнокровок родятся дети, которые, к несчастью, наследуют волшебные способности. А что если научиться прерывать эту порочную цепь? Что если создать зелье, которое делает ещё нерождённого ребёнка сквибом? Вот это задача как раз для меня!

На исследования и опыты (при слове «опыты» Гермиона вздрогнула) ушло много лет, но снадобье я создал! Оно не имеет ни вкуса, ни запаха и на вид неотличимо от обычной воды. Достаточно один раз дать его беременной женщине, и она родит сквиба!

Волшебное сообщество Британии невелико и довольно замкнуто, все женщины рожают, как известно, в больнице святого Мунго (случайные роды немногочисленны и сейчас мы их в расчёт не принимаем). Значит, если внедрить своих людей в отделение родовспоможения больницы, цель будет достигнута… Мы сможем по своей воле выбирать, кто родит волшебника, а кто — сквиба. Нетрудно догадаться, что волшебный дар будут получать только дети чистой крови…

— Но ведь это заняло бы много лет! — перебил Хорхе Снегг, — на что вы рассчитывали?

— Ну, как на что? — захихикал инвалид, постепенно смелея, — разве вы не знаете, что в Хогвартсе-2 время течёт не так, как в Большом мире? Мы с матушкой укрылись бы здесь и спокойно наблюдали, как одно поколение сменяет другое. Мы вернулись бы только тогда, когда великая цель была бы достигнута!

Но тут на нашем пути встала новая преграда — вы, мистер Поттер.

— Почему я? — удивился Гарри.

— Потому что вы стали министром магии и контролировали бы все назначения! Появления людей из древних семейств с чистой кровью в больнице святого Мунго, а также странный рост числа младенцев-сквибов вас наверняка насторожили бы, и дело было бы провалено. Тогда мы решили устранить вас. Сначала всё шло как нельзя лучше. Мистер Уизли послужил отличной приманкой, вы попали сюда, и вам суждено было сгинуть. Потом матушка отправилась в Большой мир, чтобы выполнить вторую часть плана. Министром магии должен был стать ваш заместитель, Парсеваль Уизли, который, как мы знаем, одно время склонялся к поддержке дела Тёмного Лорда.

И вот с этого момента что-то пошло не так. Матушка в обусловленный срок не вернулась, и я не знаю, где она и что с ней, Беллатриса наделала глупостей, в результате которых вы оказались там, куда попасть были не должны… И теперь всё пропало!..

— Вот оно что… — взглянул Гарри на Гермиону, — оказывается, эта старая крыса Амбридж… А я её пожалел… Похоже, напрасно…

— Послушай-ка, Хорхе, или как там тебя, — вступил в разговор Рон, — ты наверняка должен знать, как отсюда свалить! Давай, рассказывай.

— Увы, не знаю… Матушка всегда строила портал, а как она это делала, не имею понятия. Она переправила меня сюда много лет назад, и с тех пор я не покидал Хогвартс-2.

— О том, чтобы покинуть замок, можете не беспокоиться, — спокойно сказала Моргауза. — Я переправлю вас, как вы говорите, в Большой мир. Помощь этого несчастного не потребуется.

— Вы можете переправить всех?! — с надеждой спросил Гарри.

— Не совсем. Господам э-э-э… Снеггу и Грюму лучше замок не покидать, моей новой подружке — тоже.

— Так я и думал… — тихо сказал Снегг.

— Когда мы можем отправляться? — спросил Гарри.

— В любую минуту, — пожала плечами Моргауза.

— Я хочу покинуть Тень Хогвартса как можно быстрее! — выпалила Гермиона.

— Что ж, нас здесь вроде бы больше ничего не держит? Тогда давайте прощаться, — пожал плечами Гарри, — Джинни, наверное, уже сходит с ума от беспокойства. Прощайте, Аластор, — сказал он, пожимая руку Грюму, — впрочем, может… Не знаю…

Старый мракоборец промолчал.

Когда Гарри подошёл к Снеггу, тот задержал его руку в своей и негромко произнёс:

— Вот что, Поттер. Я вижу, вы вознамерились вернуться сюда. Не делайте этого. Не возвращайтесь в Тень Хогвартса ни при каких условиях, и не позволяйте никому проникнуть сюда. Когда мы с Аластором разберёмся в заклинаниях, удерживающих замок, мы постараемся уничтожить его. Надеюсь, что Грюм согласится с этим решением, а у меня хватит воли оборвать наше никчёмное существование.

— Но, профессор, как же… — начал ошеломлённый этими словами Гарри.

— Ни слова больше, Поттер. Забирайте своих друзей и уходите. И, мой вам совет, когда будете входить в портал, не оглядывайтесь.

Но у Гарри не хватило сил выполнить совет Снегга. Вступая в пахнущий озоном прямоугольник, он оглянулся, и навсегда запомнил лица двух человек, застывших посреди пустой комнаты…

 

Эпилог

— Сэр, наконец-то вы вернулись! — воскликнул Перси, бросаясь навстречу Гарри, входящему в кабинет министра магии.

— Сколько раз я тебя просил, Перси, не называть меня «сэр»! Ладно ещё при людях! Но сейчас-то мы вдвоём!

— Ну, прости, пожалуйста, старые привычки трудно изжить, — махнул рукой Перси, — тем более, тебя долго не было, я уже изрядно волновался, да и отсутствие твоё было скрывать всё сложнее…

— Сколько же я отсутствовал?

— Да почти неделю! А ведь вы с Гермионой уехали на один день, обратные билеты-то были на вечер. Когда вы не вернулись, я начал волноваться, и с каждым днём волновался всё больше!

«Что-то Снегг напутал, — подумал Гарри, — значит, время в Тени Хогвартса течёт не совсем так, как он считал».

— Ну, ладно, что было, то прошло, — махнул он рукой, — теперь всё в порядке.

— Ты не расскажешь мне, где был, и что с тобой случилось? — с затаённым любопытством осведомился Перси.

— Может быть, позже… Что в министерстве?

— В министерстве всё в порядке, в волшебном мире тоже никаких происшествий не случилось! — по-военному отрапортовал Перси.

— Совсем никаких?

— Ну… За исключением визита сумасшедшей старухи Амбридж, — засмеялся Перси.

— Так-так-так, ну-ка, поподробнее, — сказал Гарри, усаживаясь в своё кресло.

— А чего поподробнее-то? Вскоре после того, как вы с Гермионой уехали, ко мне заявилась Амбридж, помнишь её?

Гарри кивнул.

— Ну вот, пришла и понесла какую-то ахинею, дескать, ты больше не вернёшься, тебя поглотил какой-то «замок из тени», и теперь министром магии должен стать я!

— Ну, а ты что? — с интересом спросил Гарри.

— Сначала я подумал, что у неё не все дома, и незаметно вызвал бригаду из отделения душевных болезней, ну, того, где Локонс лечится. Они трансгрессировали прямо в кабинет, старуха подняла крик, но они её быстро успокоили. Потом осмотрели и сказали, что она вполне нормальна.

— И что ты с ней дальше сделал?

— Ну, как что? Отправил в Азкабан, — пожал плечами Перси, — это же, по сути, попытка государственного переворота, только глупая какая-то…

— А ты, получается, этот переворот подавил! — в тон ему сказал Гарри, — так тебе орден за это полагается!

— Вот ты всё шутишь… — с неодобрением сказал Перси, — а я…

— Ну, извини, я не хотел тебя обидеть. На самом деле, спасибо тебе, ты мне очень помог!

— Не зря хоть съездил?

— Не зря — это не то слово, — хмыкнул Гарри, — слушай, дай мобильник жене позвонить, а?

* * *

Прошла неделя. Гарри работал у себя в кабинете, как вдруг дверь с грохотом распахнулась, и в комнату влетел Саймон, начальник отдела Тайн. Лицо его было красным от волнения, волосы всклокочены.

— Сэр, они пропали! — завопил Саймон.

— Кто или что пропало? — спокойно спросил Гарри, привыкший к экстравагантному поведению научников.

— Врата! Врата Гвин-ап-Нудда! Рассыпались в прах! И я знать не знаю, что могло быть причиной этого феномена!

— А я вот знаю, — тихо сказал Гарри. — Идите, Саймон, и займитесь чем-нибудь другим, а об этих вратах забудьте.

* * *

Гарри Поттер стоял на школьном кладбище.

В крайнем ряду могил, на белой плите, ничем не отличающейся от соседних, было выбито:

Северус Снегг

9 января 1960 — 2 мая 1998

Профессор зельеварения (1981–1996)

Профессор защиты от Тёмных искусств (1996–1997)

Декан факультета Слизерин (1981–1997)

Директор школы чародейства и волшебства Хогвартс (1997–1998)

И ниже эпитафия: «Бессмертье — истина, исполненная света, и постоянно смерть доказывает это».

Гарри вздохнул, смёл с мрамора сухие листья и положил букет чёрных маков.

Теперь он точно знал, что профессор зельеварения Северус Тобиас Снегг окончил свой земной путь.

КОНЕЦ

Файл скачан с сайта Фанфикс. ру — www.fanfics.ru