#i_019.png

Нас разбудил голос из динамика: «Attention, ici Paris, Gare de VEst» .

— Ужо! — крикнул Вильгельм. — Идут!

И правда — в купе вошли два живодёра мрачного вида. Они вынули газовые баллончики и начали опрыскивать наше купе. Вот это и была пресловутая химическая дубина.

— Быстрей! — крикнул я Вильгельму. — За мной! Я знаю, куда бежать.

Я забрался в вентиляционную трубу. Обернувшись напоследок, я видел, как живодёры захлопнули дверь снаружи, а по купе расплывались голубоватые облака отравы.

Мы поспешно выбрались из вагона и сначала спрятались под перроном.

Когда стемнело, мы покинули вокзал.

Перед нами раскинулась широкая, ярко освещённая улица, французы называют такие улицы бульварами.

Так вот какой он, Париж — город, о котором так много рассказывал Изегрим.

— Во где рай-то мышиный, — восторженно произнёс Вильгельм.

Мы тихонько побежали вдоль стен домов. На широком тротуаре стояли столики и стулья летних кафе и ресторанов. Люди сидели на тёплом ветерке, ели и пили.

В первый же вечер мы заметили одну привычку французов, которая нас просто восхитила. Французы имеют обыкновение в любое время суток есть длиннющие булки, называемые багетами. Причём они непременно отламывают кусочки от этих багетов, а не режут ножом. Так вот эти багеты и привычка ломать хлеб созданы будто специально для мышей — ведь при такой манере, естественно, сыплется множество крошек.

— Ежели покумекать, — сказал Вильгельм, — то хлеборезки по умыслу так сделаны, чтоб нам мышам вредить.

И тут я с ним полностью согласен.

У французов есть и ещё один удивительный обычай: на десерт у них всегда сыр — самых разных сортов, вытянутый, круглый, овальный, сыр с плесенью и без, сыр с перцем, с лаврушкой, с тмином.

Названия всех этих сортов сыра мы узнали от Пьера, который подразделял их на категории: qava (сойдёт), bon (хороший), tresbon (очень хороший) и merveilleioc(превосходный).

Пьер был коренной парижской мышью. Мы познакомились с ним возле ресторана «Lestroismousquetaires» («Три мушкетёра»). Пьер передвигался по бульвару с величайшей самоуверенностью. Он часто повторял: «Не бежать, а шагать. Люди замечают то, что быстро движется. Но если идти спокойно, они не обратят на тебя внимания».

Так что Пьер неторопливо прогуливался среди людей от ресторана к ресторану, постоянно выискивая деликатесы — ведь крошки багетов, что сыпались на каждом углу, он считал лишь гарниром. Любимыми блюдами Пьера были паштет из гусиной печёнки с трюфелями, сыр камамбер из департамента Кот-д’Ор и оливки в красном вине. Кстати, множество таких оливок валялось на земле, так как американские туристы обычно выбрасывали их под столик, полагая, что они испорчены.

— LesAmericainsoutипе culturedeketchup, — говорил Пьер и принимался за оливку. Это означало: «У американцев кетчупная культура».

Во всём, что касалось вкуса, Пьер был очень строг.

— Хорошему вкусу можно научиться, — частенько говаривал он. — Иначе мы бы до сих пор были простыми полёвками. — Потом он обычно добавлял: — А опасность нужно любить.

#i_020.png

Внимание, мы в Париже, Восточный вокзал. (фр.)