В следующую субботу мы отправились в деревню на берегу Северного моря. Был первый день зимы, и шел снег.

Когда мы завернули на двор Хинрихсенов, нам навстречу выкатил Малте на тракторе. Ему уже четырнадцать, так что ему разрешается водить трактор.

Из хлева вышли Мориц, Хинрихсен и его жена. Они там чинили доильный аппарат. Увидев Руди, лежавшего сзади в машине, Хинрихсен спросил:

— Что с ним стряслось? Странно, Щетинка тоже приуныла.

Мы спросили Хинрихсена, не можем ли мы оставить у него Руди, конечно, за плату.

Хинрихсен взять Руди согласился, а вот от платы отказался наотрез. Сказал, что сочтет за честь, если обладатель «Голубой ленты» будет жить в его свинарнике.

Мы выпустили Руди из машины. Он стоял неподвижно под кружащимся снегом, и было видно, что он мерзнет. У него ведь совсем не осталось жира, который бы его грел.

Тем временем Мориц привел Щетинку. Как только свиньи друг дружку увидели, мигом бросились навстречу и стали тереться пятачками, а потом помчались по двору. Время от времени они останавливались и обнюхивались, тихонько похрюкивая, а потом снова с визгом мчались взапуски. Набегавшись по снегу, они тихонько пошли рядышком в хлев. Мы смотрели им вслед и заметили, как они оба похудели.

Хинрихсены угостили нас штрейзелем со взбитыми сливками и чаем с молоком и сахаром вприкуску — так принято в Северной Фрисландии.

Цуппи и Мориц ушли в детскую строить ферму из конструктора. Мне разрешили прокатиться с Малте на тракторе, а Бетти с Фредерикой, старшей сестрой Малте и Морица, которая интересовалась не свиньями, а поп-музыкой, закрылись в ее комнате и слушали разные записи. Они задернули занавески, зажгли две свечи и просили не мешать им. Потом они накрасились, как Мадонна, и вышли нам показать.

Мы навещали Хинрихсенов по выходным, когда могли. Руди вскоре снова набрал вес, да и Щетинка тоже раздобрела.

Цуппи задумала стать фермершей или ветеринаром — она пока еще точно не решила. Во всяком случае, они с Морицем собираются устроить ферму по разведению беговых свиней. Начало этому делу уже положено: весной Щетинка родила восемь поросят. Все очень резвые.

— Сразу видно, что их отец Руди, — нахваливает их Хинрихсен, — все — прирожденные бегуны.

Когда наш папа их увидел, он тоже страшно обрадовался:

— Господи, как же нам повезло! Только представьте, если бы вся эта орава очутилась у нас дома! Вот был бы ужас!