Зарождение и развитее четнического движения на территории НГХ в некоторой степени походит на вышеописанные особенности этого развития в Черногории. Та же склонность итальянцев к переговорам с четниками, та же настороженность немцев по отношению к четникам почти до самых последних месяцев войны. Однако в то же время существовало и одно сильнейшее различие, отличавшее четническое движение в Боснии, Герцеговине, Далмации и Лике. Сербским четникам в этих краях приходилось действовать в условиях большего или меньшего, но постоянного и изнуряющего давления со стороны администрации НГХ.

В отличие от всех других стран Центральной и Восточной Европы, где немцы привели к власти крайних националистов лишь в самом конце войны, в Югославии немцы изначально поддержали наиболее агрессивную и националистическую партию — усташей. Границы Хорватской бановины, нарисованные предвоенными соглашателями из Белграда ради спасения фантома «югославского единства», немцы расширили за счет этнических сербских территорий, выделив в то же время из состава Хорватии населенные хорватами части побережья Адриатики и хорватско-венгерского пограничья, переданные Италии и Венгрии. На территории Независимого государства Хорватии оказались около 6,3 млн человек, из которых 3,3 млн были хорватами и 0,7 млн — босняками-мусульманами, которых вождь усташей А. Павелич старался слить в единый хорватский народ. При этом около трети населения страны (свыше 1,9 млн человек) были сербами — народом, который, согласно усташской идеологии, должен был исчезнуть с земли Хорватии. Созданное усташами правительство, стремясь создать «этнически чистое государство», приняло антисербское законодательство, которое ориентировалось на нацистскую политику в отношении евреев, а 30 апреля 1941 г. был принят закон «О чистоте арийской крови и чести хорватского народа». Чтобы доказать, что различия между хорватами и сербами состоят не только в религии, в НГХ стали активно развивать теорию об иранском, неславянском происхождении хорватов. Государственную политику усташей в 1941 г. поддержали и традиционные структуры хорватского общества — католическая церковь и массовая Хорватская крестьянская партия, лидеры которых призвали хорватский народ радоваться воссозданию независимой Хорватии и всячески помогать вождю хорватского народа А. Павеличу. Из 12 хорватских католических архиереев только один — архиепископ Мостарский Алоизий Мишич выступал за терпимость к православным, но его голос остался гласом вопиющего в пустыне.

Усташи начали истреблять и изгонять сербов фактически сразу же после прихода вермахта — с юнца апреля. При этом изначально нацисты под держали усташей в их политике геноцида против сербов. 16 мая 1941 г. Гитлер одобрительно отозвался о стремлении к «сокращению чрезвычайно сильного сербского меньшинства в Хорватии», указав министру иностранных дел Риббентропу на возможность вместо изгнанных сербов депортировать в Хорватию около 200 тыс. словенцев из германизируемых Нижней Штирии и Южной Каринтии. Во время встречи с Павеличем в Бергхофе 6 июня Гитлер рассказал об этом плане и дал рекомендацию: «Если хорватское государство действительно хочет быть долговечным, оно должно в течение 50 лет проводить политику национальной нетерпимости». Таким образом, фюрер фактически санкционировал массовое уничтожение сербов. Вскоре после возвращения поглавника, 22 июня, хорватский заместитель А. Павелича М. Будак заявил на публичном собрании, что треть сербов будет депортирована из страны, другая треть уничтожена, а оставшаяся обращена в католичество. До 1942 г. из Хорватии было выслано в Сербию около 400 тыс. человек, а их имущество разграблено. Согласно победной реляции архиепископа А. Степинаца папе римскому, на 8 мая 1944 г. 240 тыс. сербов перешли в католичество (большинство из них вернулись в православие после 1945 г.). Католическая церковь активно вступила в процесс перекрещивания, исходя при этом из принятого в июне 1941 г. закона о запрете перекрещивания лиц с высшим и средним образованием, а также учителей, торговцев, зажиточных ремесленников, богатых крестьян и православных священников. Эти группы населения считались носителями «сербского сознания», не способными превратиться в истинных хорватов; им предстояло либо покинуть страну, либо умереть. Усташи обогнали своих учителей-нацистов, приступив к уничтожению заключенных в лагере смерти Ясеновац еще до того, как немцы решили «окончательно решить еврейскую проблему». Не поддаются статистике действия так называемых «диких усташей», то есть местных активистов усташского движения, создававших территориальные отряды и вырезавших сербские села безо всякой милости. Согласно самым скромным подсчетам прохорватских западных историков, усташи, таким образом, убили около 325 тыс. сербов. На территории НГХ из примерно 700 православных священников и монахов были убиты 217 и высланы в Сербию 334. Такое поведение не могло не вызвать ответной реакции сербов, причем волна возмущения была столь мощной (именно из этого источника черпали свои резервы и партизаны, и четники до 1943 г.), что даже немцы в 1942 г. были вынуждены приказать А. Павеличу успокоиться и прекратить притеснения сербов, но смирить народный гнев так и не удалось.

Первой волна восстания поднялась в Герцеговине. В отличие от остальных восстаний на территории Югославии, это произошло еще в июне 1941 г., до нападения Германии на СССР. Речь идет о вспыхнувшем 3 июня 1941 г. спонтанном (без организации и офицеров) выступлении людей, протестующих против насилий усташской администрации, которое местные гарнизоны усташей попытались «по немецкому рецепту» утопить в крови, чем еще больше разозлили восставших. При этом восстание проходило в оккупационной зоне итальянцев, не имевших особой причины вмешиваться и защищать от повстанцев хорватскую администрацию, что не осталось незамеченным сербскими повстанцами. При этом 22 июня 1941 г. было воспринято сербскими повстанцами и усташами по-разному. Первые были искренне уверены в победе России и усилили натиск, вторые, ожидая победы Германии, решили ускорить «решение проблемы православных». В конце июля вспыхнула Босния, где также началось восстание сербов против усташей. К началу сентября повстанцы в Боснии держали в своих руках волости Сребреница, Власеница, Рогатица и Зворник, а в Герцеговине — горные дороги и перевалы в волостях Гацко, Любинье, Билеча, Требине и Невесинье. Сербские повстанцы любили бравировать красными знаменами, зная, как они раздражают усташей, и в то же время с особым пиететом относились к довоенным знаменам четнических сообществ, которые также выводили из себя хорватов и мусульман. Идеи коммунистов и националистов пока еще не сталкивались друг с другом, хотя практика восстаний уже выдвигала неразрешимые вопросы.

Исходя из требований ИККИ о борьбе с оккупантами, коммунисты требовали ужесточения отношения к итальянцам, в то время как большая часть повстанцев из народа закономерно видели своих главных врагов в усташах, проецируя эту идеологическую матрицу на всех хорватов и мусульман. Итальянская оккупация представлялась как малое зло, а выступление против итальянцев — как бессмысленная провокация, поскольку было известно, что итальянцы активные противники кровавых бесчинств усташей. Так, например, когда хорватский представитель в Дубровнике попросил у местного итальянского гарнизона помощи против повстанцев, «.. генерал Амико, командир дивизии, очень сердился и сказал, что командующий 2-й армией не будет помогать в то время, как в Мостаре, Тилече, Столцу и Гацко стоят хорватские роты и усташи режут невинных людей, вызывая этим возмущения и репрессии». Активность восставших уменьшалась, доходило до взаимных ссор и нежелания продолжать борьбу. «Очень часто появляются те, кто говорят, что восстание началось слишком рано, и что нужно было подождать, пока русские подойдут поближе. Многие верят в то, что усташей разоружат, а к сербам будут относиться более человечно, не будут их выселять и преследовать. В результате под этими впечатлениями люди возвращаются по домам и некоторые даже сдают оружие». Таким образом, восстание в Герцеговине стихало, но в Боснии полыхало с не меньшей силой.

Основной проблемой восставших было отсутствие квалифицированного руководства — большинство офицеров осталось в плену, а сербские жандармы, члены спортивных и патриотических организаций (довоенное общество ветеранов-четников, «Сокол» и др.) либо были убиты в первые дни усташских погромов, либо бежали в Сербию, спасаясь от усташей. Учителя, священники, а зачастую и просто уважаемые крестьяне становились руководителями отрядов четников, только при большой удаче на эти места находились офицеры запаса или отставные унтер-офицеры. Дисциплина была низкой, особую проблему представляло снабжение — причем не только вооружением и боеприпасами, но и продовольствием. Это приводило к тому, что народное восстание потихонечку тонуло в анархии и грабежах, которые неминуемо увеличивали трусость и падение морали. Не меньшую проблему в спонтанном народном восстании представлял и обычный бич — узкий регионализм, нежелание удаляться от родного села и тем более защищать село соседнее.

Происходившие в НГХ избиение сербов и попытка местного населения сопротивляться этому не могли не привлекать внимания в Сербии, как со стороны Д. Михаиловича, так и со стороны М. Недича. М. Недич поспособствовал отъезду в Восточную Боснию Е. Дангича, участника народноосвободительного движения в Боснии против Австро-Венгрии еще до Первой мировой войны. В межвоенное время Е. Дангич учился на юридическом факультете, после которого поступил на службу в жандармерию, дослужившись до начальника Придворной жандармской роты. Е. Дангич сопровождал эвакуировавшегося короля Петра II от столицы до Черногории, откуда монарх улетел на самолете, а Дангич вернулся в Сербию. Дангич вступил в контакт с Д. Михаиловичем и получил от него задание организовывать четническое движение в Восточной Боснии. Кроме того, Дангич наладил связь с сослуживцами из жандармерии, которые продолжали службу под началом М. Ачимовича. В мае 1941 г. Дангичу удалось получить удостоверение офицера жандармерии, прикомандированного к участку в Братунце (находившемся в составе НГХ за новой границей Сербии, проведенной по реке Дрина). Пользуясь этими документами, Дангич мог свободно перемещаться по Западной Сербии и собирать группу единомышленников. Наконец, 16 августа 1941 г. Дангич окончательно покинул Сербию и встал во главе отрядов четников в Восточной Боснии. Осенью 1941 г. Милан Недич и его представители в Западной Сербии активно помогали четникам в Восточной Боснии. Уже 25 сентября 1941 г. М. Недич отдал приказ командиру сербской жандармерии С. Радовановичу укреплять связи с людьми Дан-гича и оказывать им всемерную помощь. Из Сербии в Восточную Сербию переправляли оружие, боеприпасы, одежду, обувь, продовольствие и офицеров-добровольцев. При этом не стоит забывать, что на первых порах четники и партизаны (рядовой состав которых был одинаковым и состоял из сербских крестьян) видели общего врага в усташах. Дело дошло до того, что 1 октября 1941 г. в с. Дриняче был даже подписан договор о совместной деятельности партизан и четников в Восточной Боснии, сформирован совместный Оперативный штаб, выпущено совместное обращение к народу. Однако на следующем четническо-партизанском заседании в с. Власе-ницы 16 ноября 1941 г. наметившееся сотрудничество было прекращено по инициативе партизан, получивших критику со стороны своего руководства. Четники уже на следующий день сформировали свою Временную администрацию и командование оперативных частей Восточной Боснии. Враждебность партизан к Дангичу усиливалась благодаря тому, что ясные национальные и монархические лозунги четников были понятнее местному крестьянскому населению, и имели место массовые переходы партизан под командование четнических воевод. В результате Е. Дангич оказался в клещах: с одной стороны ему угрожали усташи, с другой — носители радикальной коммунистической идеологии, возобладавшей среди партизан. Чтобы избежать реоккупации Восточной Боснии хорватами, грозившими продолжить политику «чистой Боснии», Дангич попытался использовать свои связи с нединевским правительством. С помощью офицеров СГС Дангич попробовал начать переговоры с немцами. Первые контакты с офицерами абвера он осуществил уже в конце декабря 1941 г. В начале 1942 г. ситуация в Восточной Боснии ухудшилась, и в январе 1942 г. Дангич вместе с группой своих офицеров перешел р. Дрину, осев в пограничных районах недичевской Сербии. Начался сложный процесс взаимных переговоров, которые вели офицеры абвера, доверенные лица М. Недича и Е. Дангича. Венцом этих переговоров было посещение Е. Дан-гичем М. Недича в Белграде в апреле 1942 г. По требованию Ф. Бенцлера, переговоры были прерваны до консультаций с хорватской стороной. Узнавшие об этих переговорах представители НГХ и немецких властей в Хорватии (представитель вермахта Э. Хорстенау и германского МИД в Загребе 3. Каше) наотрез отказывались идти на компромисс с четниками. Упорство Загреба было не случайным: в Загребе больше надеялись на временное соглашение с партизанами, вместе с которыми им и удалось разгромить четников в Восточной Боснии без дорогостоящих компромиссов. В результате попытка М. Недича расширить зону своего влияния на Восточную Боснию обернулась неудачей после того, как немцы прервали все переговоры. На обратном пути, непосредственно у границы с Боснией, Е. Дангич был арестован немцами и выслан в лагерь военнопленных в Польше.

В Восточную Герцеговину Д. Михаилович первым послал Б. Тодоровича, который также ставил целью присоединение Восточной Герцеговины к Сербии, где под властью М. Недича прекратились бы насилия над мирным населением. Вслед за ним группы офицеров ЮВвО (в основном уроженцев мест, где им предстояло действовать) были направлены в Западную Боснию, Северную Далмацию, Лику, Банию, Кордун. Исключением была Центральная Босния (район Санский Мост — Ключ — Мрконич-Град — Яйце), Бания и Славония, где сербам противостояли только усташи, а итальянцев и выбора между гуманными и негуманными оккупантами не было. Там раздоров между повстанцами было немного, местные повстанцы приняли власть коммунистов и в большинстве своем стали убежденными партизанами. Стоит отметить, что численность местного сербского населения сократилась тут намного сильнее, чем на территориях НГХ, контролируемых четниками, где в большей мере сократилась численность хорватов и особенно мусульман.

Последние страдали от действий «народных мстителей», не прощавших сербские погромы.

Довоенный офицер разведки королевского Генерального штаба Б. Тодорович переправился, по заданию Д. Михаиловича, через Дрину в Восточную Боснию 2 сентября 1941 г. с отрядом четников и взводом минеров, а позже перешел в Восточную Герцеговину, где планировал превратить северную часть Герцеговины в базу для проникновения и расширения четни-ческой организации в остальные части страны: Черногорию, Далмацию, Боснию. При этом в отношениях с итальянцами он руководствовался принципом — «комбинацией дипломатической и военной активности с максимальными результатами и минимальными жертвами освобождать часть за частью нашу родину». В ночь с 19 на 20 февраля 1942 г. партизаны окружили штаб Б. Тодоровича в горах в районе Кифино-Село у города Невесинье, захватили его плен и убили[259]З.д.и.п. о HOP h.J, т. XIV, ккь. 1. Београд, 1981. С. 15–18, 82, 1 1 0–1 1 2.
.

Его преемником стал другой эмиссар ЮВвО — П. Бачо-вич, экспедицию которого также поддержали и Д. Михаилович, и М. Недич. П. Бачович был уроженцем черногорско-герцеговинского пограничья, членом комитской организации времен Первой мировой войны. В межвоенное время он закончил юридический факультет и дослужился до капитана в полиции. После формирования правительства «народного спасения» в Сербии П. Бачович служил шефом кабинета (начальником администрации) М. Недича, но был вычищен немцами как «прочетнический кадр» и, в соответствии с приказом Д. Михаиловича, отправился в Герцеговину, где с января 1942 г. по июнь 1944 г. был начальником Командования оперативных частей ЮВвО Восточной Боснии и Герцеговины. Отряд П. Бачо-вича принимал участие в местных антипартизанских операциях итальянцев в 1942–1943 гг.

Надо отметить, что в Герцеговине партизанское поведение отличалось столь же высокой степенью радикализма в решениях, как и в соседней Черногории. Наиболее подробное описание жестокостей, которые чинили партизаны по отношению к тем, кто не был готов с ними сотрудничать, дал в объективном двухтомном сборнике документов и воспоминаний бывший партизан и высокопоставленный офицер титовской Югославии С. Скоко. Приведенные в докладах партизанских частей ужасы и зверства, подобные действиям большевиков Гражданской в Крыму, Харькове и Екатеринодаре, тяжело пересказывать. Упомянем лишь один случай, имевший место в монастыре Дужи 23 декабря 1941 г. Партизаны поймали старых русских монахов из эмигрантов, т. е. противников героев книги, читавшейся как Новый Завет перед партизанскими кострами, — романа Н. Островского «Как закалялась сталь». Партизаны заставили монахов самим выкопать себе могилы, зарезали их и разграбили монастырь… Настаивая на следовании бескопромиссной борьбе любой ценой, партизанские трибуналы пролили много крови «буржуев сербской национальности, подрывающих восстание». Демонстрируя преданность партии после массовых расстрелов, партизаны нередко пели и водили хороводы у еще не зарытых могил. Естественно, что отдельные партизаны и даже некоторые руководители не выдерживали такого «революционного темпа». Член штаба 4-го краинского отряда Р. Радич, командир партизанского батальона «П. Кочич» У. Дренович, командир партизанского отряда «JI. Те-шанович» и некоторые другие народные вожди уводили свои отряды к четникам, вырезая комиссаров и активистов.

С другой стороны, вожди четников в итальянской зоне оккупации НГХ все больше и больше сближались с итальянской оккупационной администрацией. Явное сотрудничество итальянских оккупационных властей и четников заставляло, в свою очередь, партизан вести переговоры о перемирии с хорватскими оккупационными властями, втайне от большинства своих бойцов, которые были сербами. Усташи извлекали из этих эволюций партизан свою пользу: пусть сербы режут сербов, а не хорватов и мусульман; да и не мог А. Павелич простить итальянцам, что Италия оккупировала часть его «независимой Хорватии». Надо всей этой полной неразберихой, воцарившейся в НГХ, возвышались немцы, ужаснувшиеся от того балканского «порохового погреба» в который превратилась территория независимой Хорватии, требовавшая все больше новых антипарти-занских формирований и дававшая все меньше продовольствия и полезных ископаемых. Немцы пытались урегулировать последствия своей необдуманной ставки на крайний хорватский национализм, пытаясь заключать договоры то с партизанами, то с четниками, чтобы разгромить таким способом и одних, и других. Именно в рамках этих метаний ими были проведены операции «Вайс» (против партизан), а потом «Шварц» (против четников), но окончательно усмирить бурление Боснии и прилегавших к ней регионов не удалось до самого конца войны. Едва ли в этой неразберихе могли что-либо изменить приказы Д. Михаиловича, перемещавшегося по горам Сербии и Рашки (Санджака), лишь изредка навещавшего Восточную Герцеговину, судившего о событиях по донесениям местных, практически полностью автономных командиров. Несомненно, лишь одно — генерал ЮВвО поддерживал общее направление на союз с итальянцами против партизан и рекомендовал избегать открытого сотрудничества с немцами.

Тем временем связи между четниками и итальянцами крепли и формализовались. С июня 1942 г. итальянцы в Далмации и в своей зоне оккупации Хорватии создали «Добровольческую антикоммунистическую милицию» — Milizia Volontaria Anti Comunista, включив туда и 4500 четников из Черногории. На начало 1943 г. в ее рядах было 20 514 четников с территории Герцеговины, Далмации и хорватско-боснийского пограничья.

Организацией этого сотрудничества занимались центры четников, располагавшиеся вполне официально, как Сербские национальные комитеты, в приморских городах Сплит и Сушак, под контролем итальянской военной разведки СИМ. Особенно значительным был центр в Сплите, который координировал И. Трифунович-Бирчанин, участник комитского движения в Старой Сербии и Македонии еще до Первой мировой войны.

Бирчанин получил звание «четнического воеводы» в годы Первой мировой войны, благодаря чему имел право посвящать в «воеводы» четнических командиров в годы Второй мировой войны. В межвоенное время он руководил четническим обществом «Сербская народная оборона». Он прибыл в Сплит в сентябре 1941 г., установил связи с ЮВвО и начал собирать вокруг себя сербских националистов, немало которых укрылось от усташских злодеяний в приморских городах в итальянской зоне оккупации. В марте 1942 г. Бирчанин получил письменное приказание от Д. Михаиловича организовывать военные и политические акции в Далмации, Лике, Кордуне и Приморье, что было подтверждено 22 июля 1942 г. во время встречи с Д. Михаиловичем в с. Пустополье в районе города Гацко в Восточной Герцеговине. Сотрудничество И. Бирчанина с итальянцами воспринималось Д. Михаиловичем как удобное прикрытие для того, чтобы обеспечить для ЮВвО концентрацию сил на приморском плацдарме и соседнем к нему Загорье к моменту высадки союзников. С этими планами были знакомы и эмигрантское правительство в Лондоне, и союзники, доставившие И. Бирчанину в начале 1942 г. на подводной лодке радиостанцию, оборудование и золото для расходов. После этой миссии британцы послали с деньгами и инструкциями к И. Бирчанину югославского офицера Н. Плечаша, который прибыл осенью 1942 г. В знак признания деятельности скончавшегося в Сплите 3 февраля 1943 г. воеводы эмигрантское правительство, по представлению Д. Михаиловича, посмертно наградило И. Трифуновича Бирчанина Звездой Карагеоргия с мечами.

Если политическую деятельность И. Бирчанин осуществлял через Сербский национальный комитет, то военную он координировал в качестве начальника Командования военно-четнических отрядов Западной Боснии, Лики, Далмации и Герцеговины. Заместителем И. Бирчанина был Д. Евджевич, в юношеские годы участвовавший в покушениях на австрийского генерала Потиорека, губернатора Боснии (1908), а потом и на престолонаследника Франца-Фердинанда (1914). В межвоенные годы он занимался политикой и публицистикой. Д. Евджевич выполнял несколько тайных миссий Д. Михаиловича о переговорах с итальянцами, немцами и хорватами и координировал деятельность четников в Северной Лике и Приморье[264]З.д.и.п. о HOP H.J, т. XIII, кн… 1. Београд, 1969. С. 418.
.

На смену покойному И. Бирчанину командование ЮВвО направило уже упоминавшегося члена ЦНК М. Жуйовича, взявшего в свои руки руководство четническим движением в Западной Боснии, Лике и Далмации. Прибывший в Сплит 10 мая 1943 г. М. Жуйович имел задание Д. Михаиловича укрепить дух равногорской организации среди подчиненных ему отрядов четников, наладить контакты с группами хорватов, ориентированных на реставрацию Королевства Югославии, и готовиться к высадке союзников. Однако М. Жуйович не полностью справился с заданием, ужаснувшись степенью коллаборационизма, низким уровнем авторитета четников и полной деградацией организации, о чем и писал Д. Михаиловичу по приезде[265]З.д.и.п. о HOP H.J, т. X IV, кнь. 2. Београд, 1983. С. 756, 889.
. После капитуляции итальянцев М. Жуйович, как и Д. Евджевич, перебрался к союзникам, взяв на себя с октября 1944 г. роль представителя ЮВвО и ЦНК при эмигрантском правительстве в Каире.

Наиболее ярким и крупным примером деятельности четников этого края стала Динарская четническая дивизия, известная итальянцам как MVAC «Dinara» при XVIII армейском корпусе, имевшая, по итальянским сведениям, на конец 1942 г. около 5 тыс. человек в своем составе. Эта часть была дислоцирована в районе горы Динара, защищая углубленную в континент часть итальянской оккупационной территории от партизан, а местное сербское население — от бесчинств усташей. Офицерами дивизии были первоначально выбранные народом организато-ры восстания, а осенью 1942 г. часть их удалось заменить на бывших югославских офицеров, выпущенных из итальянского плена по просьбе М. Джуича.

Деятельностью дивизии до смерти И. Бирчанина неформально, а потом и формально руководил воевода М. Джуич, священник и поэт, участник восстания против усташей с самого начала оккупации. Окормлявший крестьян своего родного села, где он женился и растил троих детей, священник М. Джуич с неприязнью относился к атеистическим выходкам партизан (в стиле Д. Бедного и Союза безбожников), а потом и полностью возненавидел их за то, что они не жалели сербских жизней ради «идей коммунизма» и «приказов партийного руководства». Односельчане выбрали М. Джуича своим вождем, зная, что он еще до войны стал организатором сербской четнической организации в крае. Сослужило помощь и то, что М. Джуич до войны вершил не только священнический дож, но и активно участвовал в жизни края и даже… организовал забастовку рабочих на постройке железной дороги Книн — Бихач, потребовав прекращения дискриминации против наемных рабочих и против православных, за что и отсидел 10 дней в волостной тюрьме. Дивизия начала формироваться из повстанческих отрядов, возникших в июне — ноябре 1941 г., на актуальной программе «ампутации» Лики и Северо-Западной Боснии из состава независимой Хорватии и присоединения их к итальянской зоне в качестве сербской автономии.

В самом начале действия дивизии, по рекомендации будущего команд ира дивизии воеводы И. Бирчанина, был выработан объемный «Реферат динарской дивизии», который в г. Мостар 8—12 марта 1942 г. составили майор Б. Радулович, капитаны Р. Иванишевич и М. Ракочевич. Этот реферат был принят на собрании командиров полков Динарской дивизии (вчерашних четнических отрядов) под председательством заместителя командира Динарской дивизии М. Джуича. Динарская дивизия должна была действовать на территории Далмации, Лики, Кордуна, Бании, Приморья, а также Северо-Западной Боснии. Фактическим командиром дивизии стал священник Момчило Джуич. Дивизия в своей деятельности опиралась на военнополитические структуры — Динарскую четническую область. Были подробно разработаны принципы отношения к местному несербскому населению, к оккупантам, к властям НГХ. Авторы реферата подчеркивали, что «роль дивизии имеет чисто политический характер, так как она, пока еще длится война, будет убежищем всех национальных элементов сербского характера, будет распространять и укреплять сербскую идею на территориях ее деятельности, а в подходящий момент, благодаря внушительной силе, которой располагает, восстановит чисто национальный порядок с королем Петром во главе». При подходе союзников дивизия должна была восстановить законную власть, пресечь линии отступления оккупационных войск и обеспечить проходы через горные районы для развития наступления союзных войск с плацдармов высадки. Планы по отношению к союзникам остались неосуществленными, руководству дивизии удалось воплотить в жизнь лишь планы по отношению к противникам: против усташей — «война без пощады, сожаления и сомнении», против партизан — «воина до последней капли крови», против итальянцев — нейтральность по принципу «не трогай меня, так как я тебя не трогаю, а не трогаю потому, что ты не мешаешь моим национальным интересам»[267]ВА, ЧА, к. 151, ф. 5, д. 3.
.

Дивизия участвовала в боевых действиях против партизан, причем осенью 1942 г. итальянцы перебросили ей на помощь части четников численностью 3200 человек из Герцеговины и Восточной Боснии (части Требиньского и Невесиньского корпусов) и самостоятельный Златиборский отряд четников Р. Декича, специально перешедший в Боснию из Сербии, которые оставались там до марта 1943 г. Пострадавшие в операции «Вайс» против партизан четники оказались под угрозой в ходе операции «Шварц», чему упорно сопротивлялись итальянцы.

Однако в начале сентября 1943 г. Италия разорвала союз с немцами и перешла на сторону союзников. Четники, оказавшиеся в Приморье, поспешили переправиться на кораблях итальянского ВМФ на остров Лошинь. Часть из них позднее покинула остров и направилась на соединение с союзниками в Италию, а другие остались, ожидая высадки англо-американских войск для образования свободной территории (по модели подобной базы партизан на о. Вис). На острове осталось около 500 четников и 200 членов их семей. Они установили радиосвязь с эмигрантским правительством и союзниками, all сентября прибыла подводная лодка англичан. Такое развитие ситуации не устраивало партизан, и 22 сентября 1943 г. Верховное командование НОАЮ отдало приказ ликвидировать базу четников на Лошине. При этом действовала инструкция Главного штаба НОАЮ в Хорватии от 16 сентября 1943 г. «Из-за опасности четников в этой фазе борьбы нам их пленные не нужны. Всех пленных сразу ликвидировать. Так поступать и в дальнейшем». Нападение было проведено силами 13-й дивизии НОАЮ. Завидев превосходившие силы противника, часть четников и членов их семей отплыли на маломерных судах в Италию, а оставшиеся доверились «честному слову коммунистов» и сдались. В результате произошло то же, что с белыми офицерами в Крыму, поверившими честному слову М.В. Фрунзе и пострадавшими от Р. Землячки и Б. Куна. Четников и членов их семей резали и бросали в море с пирса, а потом с палубы партизанского баркаса.

Большая часть итальянских солдат после капитуляции были разоружены партизанами, и четники оказались в сложной ситуации. Они отступили на север к морю, оставив на местах своей дислокации тройки с заданиями следить за поведением местных жителей и передвижениями крупных сил партизан. В сентябре — ноябре 1943 г. немцы вновь взяли под свой контроль зону итальянской оккупации, предоставив хозяйничать на этой территории усташам, что еще больше усложнило жизнь четников, да и всех сербов, на этих территориях. Лишь к началу зимы 1943–1944 гт. немцы поняли, что противостоять партизанам без помощи четников им будет сложно; необходимо восстановить контакты с лидерами четников в Боснии, Герцеговине и Северной Далмации. При этом М. Джуич, в отличие от открытого сотрудничества с итальянцами, избегал предавать огласке контакты с немцами, связи с которыми он поддерживал через своего представителя С. Радженовича. Постепенно гарнизоны четников, легализированных как «добровольческие антикоммунистические отряды», вновь заняли часть сел в своих старых зонах влияния. В первой половине 1944 г. четникам удалось провести частичную мобилизацию, а также переманить на свою сторону некоторых партизан-сербов (например, в Лике на их сторону, по данным ОЗН, перешло около 100 партизан), разочарованных той легкостью, с которой партизанские вожаки принимали в свои отряды бывших военнослужащих НГХ (хорватов), расстреливая при этом четников (сербов).

Представить структуру организации четников в Далмации и Западной Боснии можно на основании данных о четниках Лики. Четники здесь формально объединялись в Динарскую четническую область, состоявшую из 6 корпусов (2 боснийских, 2 личских и 2 далматинских). В Южной Лике (волости Грачац, Удбина, Дони-Лапац) в конце 1943 г. под командованием подполковника Ж. Младеновича был сформирован 1-й личский корпус, состоявший из 4 бригад. В Северной Лике летом 1944 г. также сформированы небольшие части — личско-кордунский корпус капитана М. Марьяна из 2 бригад и Приморский корпус капитана Д. Джаковича, насчитывавший 7 отрядов. Четники Северной Лики подчинялись Командованию ЮВвО по Верхней Лике и Приморью, во главе которого стоял Д. Евджевич.

Трудно оценить силу каждого из отдельных отрядов, самые осторожные сведения о которых собрала разведка Тито, которая любила такие данные преуменьшать. Так, в конце 1944 г. численность четников только в волости Лапац составила около 700 человек в трех селах, и несколько меньшее число еще в трех селах волости Срб. Из них были сформированы 2 бригады (III и IV) размером около 350 человек каждая, входившие в состав 1-го Личского корпуса, штаб которого размещался в г. Грачаце. От уровня командира бригады и выше при командире присутствовал «национальный уполномоченный», а в отрядах его обязанности ложились на командира отряда. Кроме военной организации в зоне ответственности 1-го личского корпуса действовала и гражданская власть, и даже женская организация «Круг сербских сестер» (для организации вспомогательной и медицинской службы, по примеру подобной организации в довоенной Югославии). Гражданская власть состояла из чет-нических народных комитетов в крупных селах, существовали также общинные и волостные четнические народные комитеты. Комитет обычно состоял из начальника, заместителя, кассира и пары советников. В каждой общине действовал и Военно-четнический суд для борьбы с тайными сторонниками партизан. В случае если комитет не был избран, четниками назначался местный «национальный уполномоченный». При штабе корпуса действовала разведывательная служба и тюрьма.

Для подготовки молодого пополнения четников и обучения старых кадров в феврале 1944 г. вблизи города Книн были организованы диверсионные курсы для четников всей Динарской четнической области, на которые командиры присылали

отборных бойцов. Эти курсы при штабе Динарской дивизии сводились к обучению деятельности малыми группами (тройками) в тылу партизанских отрядов. Курсы проводил некий капитан Лазаревич, прибывший с мандатом Д. Михаиловича. После прохождения курсов из слушателей была сформирована Летучая бригада Динарской четнической области под командованием Ш. Лукича.

В тот же период в штабе М. Джуича было проведено тайное собрание всех авторитетных командиров его дивизии, где М. Джуич сообщил о дальнейших планах ведения войны, которые предполагали следующее: забросить надежных людей в ряды партизан, чтобы начать пропаганду и моральное разложение НОАЮ; усилить собственную пропаганду и бороться с пропагандой партизан о возвращении/невозвращении короля назад в страну; забросить в горы четнические тройки, которые должны начать борьбу с партизанами по системе немецких ягдкоманд (одиночные диверсионные действия по тылам); забросить в тыл противника четнический отряд братьев Марич, который должен начать действовать в районе «партизанской республики» под видом партизан; обеспечить отряды четников запасом партизанских пилоток со звездочками (для диверсионных действий в случае надобности); выпрашивать у немцев максимальное количество оружия и организовывать оружейные и продовольственные схроны на случай непредвиденной ситуации. Этой непредвиденной ситуации было суждено настать в конце 1944 г. Партизаны, усилившиеся после соединения с СССР и признания англо-американцами, стали получать от своих союзников значительное число вооружения, в том числе автоматы, пулеметы, артиллерию и огромное количество боеприпасов. В восточной части Югославии под руководством советских инструкторов развернулось строительство регулярной армии И.Б. Тито, а в районах под немецкой оккупацией авторитет партизан вырос, так как становилось все более понятно, кто победит в гражданской войне в Югославии.

В боях с массированными силами партизан сентября— декабря 1944 г. М. Джуич был вынужден покинуть линию Книн — Бихач и отступить через район Плитвичских озер на юг в направлении Адриатического моря, откуда он двинулся к Риеке, а потом на север, оказавшись в январе 1945 г. в Словении. Там М. Джуич, Д. Евджевич, Д. Льотич и лидер словенских националистов Л. Рупник объединили свои усилия и сражались плечом к плечу под непосредственным командованием груп-пенфюрера СС и генерал-лейтенанта полиции О. Глобочника против словенских партизан и войск НОАЮ, а в конце войны отступили в Италию, где были интернированы союзниками. Интересно отметить, что четники Динарской четнической области были единственным крупным формированием четников, которому удалось спастись и сравнительно компактно попасть на Запад.

Именно четники Динарской дивизии сформировали самое мощное и многочисленное сообщество четников в эмиграции и в значительной степени содействовали возрождению этих традиций среди сербов в 1990-е гг. Бог дал М. Джуичу долголетие, позволив увидеть возвращение всего на круги своя — падение Югославии, возрождение четников, войну с хорватами и мусульманами, горечь поражения и даже бомбы англо-американцев на сербских территориях. До последних дней М. Джуич, которому удалось организовать свыше 100 акций по постройке православных храмов в сербской диаспоре, остался верен своему кредо, которое не раз выражал в газетных, радио- и телеинтервью, — он был антикоммунистом, русофилом, сторонником объединения сербских земель, свидетельствовал о совместных усилиях Д. Михаиловича и М. Недича спасти сербов Сербии и по всей Югославии от геноцида, который против них проводили «болгары, венгры, албанцы и хорваты». Воевода М. Джуич скончался 11 сентября 1999 г. в возрасте 92 лет.

Страницы деятельности ЮВвО на территории НГХ в наибольшей степени пропитаны коллаборационизмом и неоднозначными поступками по отношению к хорватам и мусульманам. Однако, чтобы понять мотивацию поведения большинства сербских воевод из сербского Запада, нужно вспомнить слова Н. Плечаша, сказанные им в своих мемуарах о воеводе Д. Ев-джевиче: «Он более, чем кто-либо еще, понял, что после военной трагедии (апреля 1941 г.) самой важной задачей было спасать сербские жизни. Этой задаче он и посвятил свои силы. Он смотрел на все сербскими глазами. Он не был очарован ни союзниками, ни оккупантами, ни друзьями, ни врагами, а взвешивал все на национальных весах, оценивая, кто в каком моменте полезнее для нашего народного интереса. В этой работе он иногда нарушал интересы союзников, частенько нарушал интересы оккупантов, но никогда не нарушал интересов сербского народа».