В Югославии Вторая мировая война сопровождалась тяжелой и многослойной гражданской войной. Катализатором событий 1941–1945 гг., бесспорно, послужила именно немецкая экспансия в юго-восточной Европе. Германия сначала мирным и экономическим, а позднее насильственным и политическим путем попыталась вытеснить с Балкан «версальских триумфаторов» — Францию и особенно Англию. СССР, территориально далекий от Балкан, до начала Второй мировой войны не имел значительных политических или экономических интересов на Западных Балканах. После начала войны в Европе советское руководство всеми силами пыталось оттянуть непосредственное втягивание СССР в конфликт. На Балканах эта политика основывалась на двух приоритетах: на сопротивлении немецким амбициям увеличить зону своего влияния за счет военно-дипломатического давления и на предотвращении английских поползновений расширить границы конфликта и втянуть в войну с Германией как можно больше государств и народов. Хотя экономические и военно-стратегические интересы толкали Югославию в лагерь Антикоминтерновского пакта, большинство сербов были против ориентации на Германию. Эти настроения ловко использовала британская разведка, подготовившая в Белграде путч, в результате которого Югославия получила новое правительство; спровоцированный этим переворотом Гитлер решил «проучить» сербов, наскоро оккупировал и разделил страну, действуя вместе со своими соучастниками по агрессии: итальянцами, венграми, болгарами и хорватами.
Весной — летом 1941 года в Югославии стало формироваться два движения Сопротивления, ориентировавшихся на различных иностранных союзников. Первыми были четники, наследники разбитой королевской армии, которые стремились обрести поддержку в Англии и в США, но в материальном выражении получали ее в крайне ограниченных размерах, зато в широкой рекламной и пропагандистской активности — вплоть до 1943 года. Вторыми были партизаны, организованные запрещенной в довоенной Югославии коммунистической партией, чье руководство получило от СССР до войны качественную партизанскую подготовку, а в годы войны — дипломатическую, затем материальную и, наконец, военную поддержку. Массовость и тому и другому движению обеспечило сербское население из расположенных за пределами Сербии районов, пострадавшее от гонений, организованных их вчерашними согражданами.
Независимо от идеологической окраски двух параллельных движений Сопротивления, главного своего противника на Балканах Гитлер прежде всего видел в «сербской идее, которая является единственным государствообразующим элементом в Южной Европе», последовательно противостоящим немецкому господству. Поэтому в Югославии массовую поддержку немецкой оккупации оказали в первую очередь те народы, которые стремились уничтожить единое государство со столицей в Белграде. Таким образом, оккупация постепенно оттеснялась на задний план межэтническими столкновениями между теми, кто хотел обрести независимость или хотя бы автономию в Новой Европе, и теми, кто стремился возродить единое государство с центром в Белграде. Кроме немецкой экспансии, имела место и экспансия крайне-правых идей. В результате внутри каждого этноса пролегли границы в зависимости от склонности людей к определенным политическим ценностям: либеральным (либерально-левым или крайне-левым) и антимодернизаторским (традиционалистским или крайне-правым). Это привело к конфликтам между движениями сопротивления и к неоднозначности отношения к идее сопротивления вообще. Не избежала раскола по этим границам и русская эмиграция в Югославии, которая, конечно, тяготела к антикоммунистической позиции со всеми вытекающими последствиями.
Разумеется, тень гражданской войны, столь сгустившаяся в Югославии, не была уникальным явлением для Европы того времени. Различное отношение к идеологическим ценностям аналогичным образом раскалывало движение Сопротивления и в других, оккупированных Гитлером странах: в Греции, в Албании, в Италии и во Франции. В некоторой степени сходная ситуация сложилась и в восточной части Европы, где, помимо конфликта между движением Сопротивления и теми, кто пошел на компромисс с немцами, большую роль играла этническая составляющая конфликта. Именно на востоке Европы Гитлер выделил русских и поляков — государствообразующие народы, которым он, как и сербам, отказывал не только в праве на независимость, но и в праве на существование. Лишь в 1944 г. загнанный в угол неудержимым наступлением войск СССР, США и Британии Гитлер был вынужден пойти на компромисс и дать некие туманные обещания М. Недичу и А. Власову. В СССР, как и в Югославии, наряду с борьбой против оккупантов разгорелась борьба по этническому признаку, в основе которой лежал конфликт между теми, кто стремился видеть Россию неделимой, и теми, кто предпочитал не иметь государственности вовсе, чем находиться в составе государства под рукой Москвы. Поэтому русские эмигранты — антикоммунисты, ориентировавшиеся на идею единой и неделимой России, не могли стать приемлемыми союзниками для нацистов, что заметно на примере событий, происходивших в 1941 г. с генералом Скородумовым и его окружением. «Русские» части, во множестве прибывавшие на территорию Западных Балкан для борьбы с повстанцами, имели в своем составе большое число сепаратистов, сторонников независимого Кавказа, Украины, Средней Азии и т. д. Даже те, которые считали себя русскими, стремясь принять участие в «святой войне с большевиками», были вынуждены подчеркивать не свою русскость, а принадлежность к «самостийным казакам».
Раздел Балкан между Сталиным и Черчиллем, а позднее победное продвижение РККА и ее роль в защите советских политических интересов означали для Югославии насильственное окончание гражданской войны во всех плоскостях и насильственное установление коммунистического режима, который без этой поддержки не смог бы победить своих внутренних и внешних врагов. Не менее важную роль в победе антикоммунистов в Италии и особенно Греции сыграли вступившие туда войска англо-американцев. При этом СССР уже имел на Балканах заранее подготовленную силу, на которую мог переложить большую часть «грязной работы» по устранению недовольных. Англичане были вынуждены выполнять эту часть работы сами, причем более грубо — с применением бронетехники, авиации и пулеметов. Более того, им пришлось наскоро сколачивать Национальную гвардию из «насильников и коллаборационистов».
Четко осознавая роль СССР в установлении власти Тито в Белграде, не стоит забывать о существовании и других составляющих тех событий. К осени 1944 г. благодаря советской и англо-американской помощи, захваченным оружейным складам капитулировавшей Италии, а также не в последнюю очередь благодаря удачному внутри— и внешнеполитическому маневрированию силы НОАЮ оказались, по советским, английским, немецким и собственным оценкам, многочисленнее реальной военной мощи ЮВвО. Гражданская война в Греции (1946–1949 гг.), где коммунистическое движение Сопротивления насильственно оттолкнули от власти, вспыхнула на гораздо меньшей территории и при намного меньшей численности противостоявших сторон, чем в Югославии. Кроме тысяч погибших, десятков тысяч раненых и сотен тысяч оставшихся без крова, современные ученые видят в пассиве гражданской войны в Греции и современную греческую традицию политического насилия, от которой Греции не удалось избавиться спустя десятилетия после окончания гражданской войны (режим «черных полковников» 1967–1974 гг., движение «17 ноября» и т. д.).
Из-за неприязни Гитлера и его окружения к русским и сербам для них эта война имела характер борьбы за выживание. Решительная борьба была необходима именно в начале войны, так как до 1943 г. победа Третьего рейха была реальной угрозой, но Сталинград и Курск переломили ход войны, а Тегеран окончательно обозначил будущую судьбу Третьего рейха. Исходя из этой составляющей Второй мировой войны, нельзя забывать о том факте, что части РККА не только несли красное знамя, но и способствовали тому, что в состав Сербии (пусть и социалистической) были возвращены ее южные (Врaнье — Ниш — Пирот) и северные (Банат — Срем — Бачка) окраины.
Существовала и еще одна составляющая событий, происходивших в Сербии осенью 1944 года. В боях на территории Югославии в 1941–1945 гг. приняли участие и красные, и белые «россияне». Количество погибших за два месяца Белградской операции красноармейцев и погибших на территории Югославии за четыре года бойцов казацких, белогвардейских, восточных, туркестанских, кавказских и украинских частей вермахта, полиции и СС сопоставимы. Однако ни в коей мере не сравнимы то холодное отношение со стороны большинства сербов, с которым столкнулись союзники Германии, и то радушие, с которым в восточной части Югославии встретили красноармейцев.
Следует отметить, что внешнеполитическая ориентация сторон конфликта в гражданской войне в Югославии не должна напрямую связываться с их русофильством или русофобией, англофилией или германофилией. Гражданская война в Сербии разделила не только народ, соседей, друзей, семьи, но и само русофильство. В первую очередь «русофильство» проявляли, конечно, партизаны, хотя и среди них уже в годы войны были исключения, например, советские офицеры из миссии Корнеева обратили внимание на антирусские высказывания словенского коммунистического лидера Э. Карделя. Русофильство было также присуще части бойцов и командиров ЮВвО, особенно в западной части сербского этнического ареала. Причем русофильские воззрения выражали и те, кто в годы войны боролся с коммунистами и способствовал укреплению оккупационного аппарата. Еще до Второй мировой войны русофильские взгляды проявлял генерал М. Недич, а Д. Льотич открыто выражал свои симпатии к русским и в годы войны.
В годы Второй мировой войны эмигрантское правительство и командование ЮВвО допустили ряд политических промахов, а лидеры КПЮ оказались не только искусными тактиками, но и мудрыми стратегами, которые искусно маневрировали, опираясь при этом не только на СССР, но и на Англию, а в самых тяжелых ситуациях умели договориться и с немцами. И все-таки именно благодаря поддержке СССР Тито смог выиграть гражданскую войну de jure, получив легальность при поддержке главы королевского правительства И. Шубашича, и de facto, вернувшись в Белград в сопровождении охраны из НКВД после того, как в город вошли танки и пехота генерала Жданова. После установления коммунистического режима в Белграде было начато построение государства по сталинской модели, при этом еще более активно, чем в Болгарии и Чехословакии, где социализм также победил путем «эволюции» довоенного правительства. Сопутствовавшие чисткам, «врагов народа» репрессии и деградация статуса сербской интеллигенции стали объектом пристального исследования новейшей сербской историографии.
Амбивалентный характер освобождения Белграда и Сербии от немцев осенью 1944 года привел к своеобразию современных сербских массовых представлений о Второй мировой войне. Если в России победа во Второй мировой войне является одним из важнейших объединяющих факторов государственного и национального единства, то в Сербии этого, мягко говоря, не наблюдается. Кроме горького привкуса гражданской войны, сербские воспоминания об осени 1944 года обесценились и в результате манипуляций титовской, а позднее и новейшей сербской историографий с историческими событиями Второй мировой войны в Югославии. Подобная девальвация воспоминаний об освобождении от немцев наблюдается и в других странах Центральной и Восточной Европы. Объективно говоря, искреннее и массовое восприятие событий Второй мировой войны как Великой Отечественной войны, вне зависимости от манипуляций правящих режимов, присутствует в Восточной Европе лишь в русском этническом ареале (Россия, Белоруссия, Восточная и Южная Украина).
Как бы то ни было, «русское участие» проявилось в годы гражданской войны и иностранной оккупации в Югославии в 1941–1945 гг. во всем многообразии. Правые и левые, государственники и сепаратисты, граждане СССР и подданные Российской империи, прошедшие специальную подготовку революционные кадры и брошенные судьбой в водоворот событий простые люди образовали крайне пеструю, но целостную мозаику, в своей сумме задав общий вектор, с которым «русский фактор» действовал на развитие событий на западе Балканского полуострова.