В дополнение к разговору о просторечии, — немного о слове «учёба», которому хочется отвести в книге особое место, — уж очень горячи споры вокруг этого слова.
Прежде всего, о «возрасте» слова «учёба»: старое оно или молодое?
Ответ: и старое и молодое. Точнее: в русском языке существует давно, но в широкое употребление вошло недавно.
Слова «учёба», «учба» — упоминаются еще у Даля, но как областные. Во всяком случае «слово «учёба» было распространено очень мало.
И только около сорока лет тому назад — в первые послереволюционные годы — оно стало широко распространяться и ныне прочно вошло в быт, имея ревностных защитников и яростных противников.
Кто же из них прав? Попробуем разобраться…
Слова «учение», «поучение» существуют в русском языке ряд столетий (вспомним «Поучение Владимира Мономаха детям», написанное в 1117 году).
Слово «учёба», повторяем, вошло в нашу бытовую речь всего тридцать пять — сорок лет тому назад. А если так, то возникает вопрос: а есть ли в нем насущная необходимость? Ведь обходились же без слова «учёба» раньше?
Вспомним так называемые «прописные истины», знакомые нам всем со школьной скамьи: «Ученье — свет, а неученье — тьма», «Повторение — мать учения», «Корень учения горек, но плод его сладок», «Ученье — лучшее богатство», — и т. д.
Можно ли сказать: «Учёба — свет, а неучёба — тьма», или «Повторенье — мать учёбы»?
Нет, нельзя! В первом случае — сло́ва «неучёба» вообще не существует, во втором — пропадает рифмованная складность. И вообще со словом «учёба» нет у нашего народа ни одной пословицы, ни одной поговорки…
Может быть, в слове «учёба» есть какой-то особый смысловой оттенок, отличный от слова «учение»?
Пожалуй, есть. «Учёба» — это заучивание.
Вспомним слова В. И. Ленина на III Всероссийском съезде комсомола 2 октября 1920 года: «старая школа была школой учебы, школой муштры, школой зубрежки…».
А что В. И. Ленин делал разницу между словами «учёба» и «учение» и не считал их синонимами, мы видим из его письма к М. Н. Покровскому от 5 мая 1920 года, где он писал о необходимости издать «словарь для пользования (и учения) всех, словарь, так сказать, классического, современного русского языка (от Пушкина до Горького…)».
И в этом свете становится понятным, почему великий знаток русского языка А. М. Горький утвердил в 1930 году название «Литературная учёба» для редактировавшегося им в Ленинграде журнала, в первом номере которого он писал: «Наша задача — учить начинающих писателей литературной грамоте, ремеслу писателя, работе словом и над словом».
Следует заметить, что словосочетание «Литературная учёба» уже при его появлении в виде названия журнала многим казалось не совсем удачным.
Вообще в слове «учёба» есть что-то грубоватое, похожее на «трущобу», «чащобу» или «хворобу»… (Я предвижу, что кто-нибудь укажет мне на слово «зазноба»; напоминаю, что первоисточник этого слова — глагол «знобить», то есть «лихорадить»…)
Попробуем сравнить «учёбу» с другими сходными по звучанию отглагольными существительными: может быть, отсюда удастся извлечь какое-нибудь общее правило?
Вспоминаем: «лечить» — «лечение», «вручить» — «вручение», «мельчить» — «мельчение», «перчить» — «перчение» и т. д.
Ни «лечёба», ни «вручёба», ни «мельчёба», ни «перчёба» — не получаются…
Итак, слово «учёба» имеет право на существование только в ограниченном смысле (заучивание), никак не заменяя и не вытесняя, а только дополняя слово «учение». А потому его повсеместное и «монопольное» распространение следует считать неоправданным.
Дорогу слову «учение»